В случае поражения коллективного Запада в войне на Украине этот самый коллективный Запад начнёт распадаться.
Дефибрилляция Киеву, Игры с террористами, Одесса с фашистами: утренний кофе с EADaily
о том, переживет ли она 2023 год 2023-02-06 05:46 Мария Божович Самое обидное - пропустить поворот к хорошему. Полностью интервью Александра Аузана читайте на сайте Новости компаний. Новости компаний. Предсказание о войне с Украиной.
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
Доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ Александр Аузан в интервью каналу Forbes заявил, что из-за текущих действий в Украине «такого. Эксклюзивное интервью с Аузаном с полей ПМЭФ 2023 опубликовал РБК. Наш гость, доктор экономических наук, профессор, декан экономического факультета имени М.В. Ломоносова Александр Аузан. Александр Аузан о главных вызовах, перед которыми стоит цивилизация.
Jon Stewart Slams Media for Breathless Trump Trial Coverage | The Daily Show
Заместитель министра иностранных дел Андрей Сибига инициированным запретом превысил свои полномочия, добавил Бондаренко. Любой европейский суд расценит это как серьезное нарушение, констатировал он. По информации чиновников, таким способом Киев «усилит давление» на полуостров. Два человека погибли при обстреле Донецка украинскими войсками Два мирных жителя погибли и еще пятеро пострадали в результате обстрела Донецка украинскими военными, сообщило представительство ДНР в Совместном центре по контролю и координации вопросов, связанных с военными преступлениями Украины СЦКК. Сведения о последствиях обстрелов продолжают поступать, уточнили в ведомстве. ВСУ ударили по Токмаку иностранными бомбами Украинские военные при обстреле города Токмак в Запорожской области применили управляемые авиационные бомбы иностранного производства, сообщили в оперативных службах. По информации журналистов, два снаряда были поражены российской системой ПВО.
Ведь дураки и дороги остаются проблемой страны. Поэтому нужно инвестировать в дороги разного рода, включая оптоволокно, хабы и так далее, и против одурачивания — нужно инвестировать в человеческий капитал. В образование и здравоохранение. Поэтому эти цели остаются, а методы и источники инвестиций — трудный вопрос, потому что, если говорить, у кого больше всего денег, то больше всего денег у российского населения. Это результаты предыдущего периода. У населения имеется 31 триллион рублей. При том, что у правительства чуть меньше 14 триллионов, у бизнеса чуть больше 15 триллионов. То есть суммарно у населения инвестиционных денег — на депозитах и в других формах — больше, чем у правительства и бизнеса вместе взятых. Это, кстати, не случайно, потому что главным результатом последних 25 лет является не рыночно-демократическая экономика, как казалось в начале 1990-х, а невиданный в истории переход от экономики дефицита к обществу потребления. Оно к кризису 2008-2009 годов в России сформировалось во всех своих видах и активах. Вы можете найти в России все институты общества потребления и все виды потребительских товаров и услуг, которые существуют в мире. Это такой ответ на длительные страдания в экономике дефицита в рамках Советского Союза. Понятно, что строилось это на институтах, которые собирали ренту, в основном. И не только. Кстати, это важно. Если мы возьмем самый успешный период развития российской экономики — с 2000 по 2003 год, это первый срок Путина, — то тогда как раз реформы Грефа дали внутренние результаты: снижение трансакционных издержек, снятие определенных административных барьеров, изменение законодательства. И у роста в России были не только внешние предпосылки. Но, к сожалению, выбор 2004 года произошел, скорее, в пользу рентного роста, и при такой конъюнктуре можно вообще ничего не делать в стране. Вот примерно так и пошло. И в этом смысле мы, конечно, проиграли годы и годы. Хотя возможности движения в другом направлении были и остаются. Санкции — это проявление экономической войны - А насколько сильно на экономику России повлияли санкции? Сильно повлияли. Потому что, во-первых, на войне как на войне. Ведь санкции — это проявление экономической войны. При этом давайте учтем, что экономические потенциалы сильно разные. И тогда предполагалось, что СССР где-то к 80-м годам будет на первом месте в мире. Это, конечно, немного. Выстоим, конечно, переживем. Но говорить, что это не чувствительно, было бы странно. Это повлияло на структуру в экономике. Это повлияло на уровень благосостояния. Это результат суммы факторов — и того замедления, и санкций, и падения цен на нефть. Фатальны ли санкции для страны? Хорошо ли это? Можно торговать не нефтью, а… мозгами - А как уйти от нефтяной зависимости? Во-первых, это вопрос, который всегда был дискуссионным в России. Много десятилетий уже. Вот мы с Егором Гайдаром вместе учились здесь, на экономическом факультете, были в хороших отношениях, он был редактором моих первых статей по перестроечному времени. Егор всегда полагал, что реформы и перемены в России вызываются внешними шоками. В СССР это было так. И он предполагал, что очередные перемены начнутся именно при падении цен, что исторически было неизбежно, потому что цены на ресурсы падают, и когда-то — сильно. Конечно, это подвигает к переменам, но не всегда к положительным. С моей точки зрения, главный вопрос состоит не в том, как уйти от нефтяной зависимости, а как уйти от стремления жить на ренту. Отмечу, что кроме нефти бывают другие способы жить на ренту. Например, у нас огромная территория. Да, сдавать под те или иные нужды — это тоже рентные доходы. У нас много питьевой воды в Байкале. Это главное хранилище воды в мире. Можно водой торговать. Это тоже рентное хозяйство. Поскольку мы поставляем мозги Европе, Америке и Израилю, то можно попытаться продавать эти мозги. Брать за образование. Торгуют же футболистами. Можно торговать инженерами, интеллектуалами, программистами. Это не путь, который я приветствую, поймите правильно. Главный вопрос — как перейти от стремления выдавливать ренту к производительной деятельности как основной. Это не вопрос ухода от нефти и газа, это вопрос перемены устройства в стране, когда мы живем не за счет манны небесной, которой в России всегда с избытком в том или ином варианте, а ровно за счет тех самых мозгов и талантов, которые Россия уже 10 лет поставляет миру. С тех пор, как в России появилась современная наука и образование. Причем я хочу сказать о последствиях. Дело в том, что есть расчет, сделанный одним из лучших российских макроэкономистов и моих учителей на экономическом факультете — академиком Револьдом Михайловичем Энтовым. Вот что делают мозги, которые здесь произросли, а применяются на Западе. Они производят продукт, явно сопоставимый с тем, что может давать нефть, газ и прочее. Коренная российская проблема — это как перенести опору с одной ноги на другую. От богатства, которое должно приносить пенсию, перейти к деятельности, которая должна приносить продукт. При том, что люди для этой деятельности есть.
Геворг Мирзаян Политолог, журналист, доцент департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ Надо меньше говорить о войне и больше к ней готовиться. Об этом заявил президент Финляндии Александр Стубб. По его словам, риторика Запада в последнее время стала настолько агрессивной, что «может легко подорвать у молодого поколения чувство безопасности и веру в будущее». И с ним сложно не согласиться. Причём и по вопросу слов, и, как ни странно, по вопросу действий. Также по теме «Америка сделала выбор в пользу войны»: посольство РФ осудило решение Байдена передать Киеву новую военную помощь Вечером 24 апреля Джо Байден подписал законопроекты о выделении финансирования на нужды союзников, включая Украину. По данным... В последнее время европейские лидеры действительно бьют все рекорды по уровню агрессивности антироссийской риторики. Причём речь идёт не только о деятелях Еврокомиссии которые ставят идеологию выше прагматики и объявили Москве крестовый поход , а также о представителях Европарламента и ПАСЕ которым, по всей видимости, больше нечем заняться , но и о лидерах европейских государств. Взять хотя бы главу Франции Эммануэля Макрона, который с настойчивостью, достойной лучшего применения, заявил о готовности отправить на Украину французские войска. И несмотря на то что это его предложение не получило одобрения коллег по Евросоюзу, почти все они говорят о необходимости ужесточения подхода к России. В том числе и с точки зрения подготовки войны с ней — мол, после взятия под контроль Украины Москва почему-то захочет оккупировать Прибалтику, Польшу и даже Германию. Скорее всего, европейские лидеры сами в это не верят. И их русофобская риторика нужна для достижения политических целей.
Пока есть пушки и масло, доминировать будет рыночная экономика. Про новую приватизацию и национализацию, человеческий капитал, функции бизнеса, отличия России от Китая, волны глобализации и культурный код российской экономики.
Эксперт МГУ Александр Аузан рассказал, что в результате СВО в России уменьшится бедность
| Тот фронт прикрыть не удастся - режиссер Сокуров о конфликте России с Казахстаном | о том, переживет ли она 2023 год 2023-02-06 05:46 Мария Божович Самое обидное - пропустить поворот к хорошему. |
| Декан экономфака МГУ назвал главную угрозу 2024 года | Александр Аузан:«Курс корабля, который был направлен на интеграцию в международные институты, где победой считалось сначала конвертируемость рубля, а потом вступление в ВТО и так далее, теперь сменился, и он явно движется в другую сторону. |
| Декан экономики МГУ об ущербе от войны | Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. |
Александр Аузан про маленькое русское экономическое чудо, момент истины и отлив глобализации
Новости. Аналитика. В рамках XXII симпозиума «Пути России», проходившем в Московской высшей школе социальных и экономических наук, деканом экономического факультета МГУ Александром Аузаном была прочитана лекция «Война и экономика: сценарии для России». Эксклюзивное интервью с Аузаном с полей ПМЭФ 2023 опубликовал РБК.
«Главное верить, что война возможна»
Британцам важно ослабление России всеми способами. Для американцев главный противник — Китай. Переговорный процесс — это, в первую очередь, обмен пленными. Его долго не было, а тут одна большая партия пленных, вторая. Похоже, это была далеко не последняя партия. И дальше могли быть действия, которые пошатнули бы власть Зеленского, или он перестал бы быть президентом Украины.
А с новым руководством могли быть договорённости.
Рынок вытащили инвестиционные фонды и другие некредитные финансовые организации. Это следует из данных Банка России.
Причина: в марте Путин разрешил проводить сделки ПИФам, имеющим пакеты в стратегических компаниях. Смягчение ограничений привели к росте объёма торгов на бирже. Фонды перекрыли продажи частных инвесторов, что позволило индексу Мосбиржи обновить максимумы.
Поговорим о нюансах и о том, насколько реальность оправдывает ожидание. Бесплатные права.
Как Турция мучается с тем, что она отчасти светская, индустриальная, сервисная, а отчасти исламская, фундаменталистская, аграрная — и все это в одной стране. У нас то же самое. Мы страна с двумя культурными ядрами.
Причем я-то думаю, что у нас эта история длиннее, чем полагает Хантингтон. Потому что у нас Новгород и Москва были, двоецентрие было — задолго до Петра. Почему 200 лет в России спорят друг с другом западники и славянофилы, либералы и социалисты, о чем они спорят-то? Западники говорят: «русский человек — личность прежде всего». Славянофилы говорят: «он — общинное существо, он — общинник».
Социалисты говорят: «он — коллективист». Либералы говорят: «он — индивидуалист». Так вот по Всемирному исследованию ценностей оказалось, что все правы. Мы ровно на медиане между Западом и Востоком, между коллективистским Востоком и Западом индивидуалистическим. Чуть-чуть смещены в сторону Востока.
Потому что, во-первых, я напомню, что был один человек, который угадал. Это Редьярд Киплинг, автор нашей любимой детской книжки «Маугли», офицер британской спецслужбы, который сказал, что русские думают, что они самые восточные из западных наций, а между тем они самые западные из восточных. Вот он угадал абсолютно точно. Потому что мы на медиане, чуть-чуть смещенные в сторону коллективизма. Но главный-то вопрос, что мы открыли, был какой: каждый из нас в себе это сочетает или мы разные в стране?
Так вот мы разные в стране. Потому что индивидуалисты. Эта характеристика возрастает от маленьких населенных пунктов к мегаполисам. Мегаполисы индивидуалистические. И от Урала на восток стремительно нарастает индивидуализм.
Сахалин — столица индивидуалистов. Остров индивидуализма. Дальний Восток — весь. Но дело не в том, что одни хорошие, другие плохие. Дело в том, что страна разделена по тому, кому что надо.
Если И-России, такой индивидуалистической, нужны свобода, демократия, конкуренция, модернизация, то К-России, коллективистской, что нужно? Взаимопомощь, стабильность, социальная защита. И нельзя сказать, что это навеяно кем-то. Это правда. Для их условий существования это верно.
Поэтому мы имеем два прямо противоположных запроса к власти. И власть, которая очень удобно себя в этом случае чувствует. Потому что она всегда может маневрировать между этими двумя противоположными импульсами. И если рассерженные горожане слишком многого захотели, сказать: «Извините, а остальная-то страна, которая, надо сказать, количеством больше…». У нас же в чем еще проблема?
Политической власти, а правительство России, понятно, это власть экономическая. Потому что мы вас слышим, вы получите помощь, стабильность и т. Мы в такой ситуации. Причем это действительно большинство. Во-первых, не факт.
Во-вторых, сколько мы потеряем за это время, сложно посчитать. Потому что они необязательно прирастают. Они могут и убывать от нас. Они как раз более подвижны. Обратите внимание на свойство русской диаспоры за рубежом.
А свойство ее состоит в том, что ее как таковой не существует. Это типичная компания индивидуалистов. А, например, украинцы или поляки, наоборот, собираются в некоторые сообщества, делают лоббистские организации и влияют реально на жизнь Конгресса, Сената, парламента и т. Русские говорят о себе: мы вообще не россияне и с Россией ассоциироваться не хотим, мы global Russians. Мы хотим так раствориться в мире и с родиной не ассоциироваться.
Когда человек говорит: «Я вообще космополит, гражданин мира. Отойдите, все ваши правительства, где хочу, там живу». Это самый отборный индивидуалист. В этом смысле мы, конечно, теряем вычетом из этой модернистской части. Но я хочу сказать, от неразвитости, от недоразвитости мы теряем и в другой части страны.
В коллективистской. Потому что это означает меньшую продолжительность жизни, хуже рабочие условия, меньше возможностей для карьеры и т. Это потери. Это потери и для той и для другой части страны. Поэтому вот эта задачка, которую, мне кажется, и надо решать.
Модернизация мечом и кирпичом, век Левши и как «Яндекс» победил государство — Смотрите, есть такая проблема: для того чтобы примирить все те группы, которые мы обсуждали, и К-Россию, и И-Россию, нужно, чтобы люди друг с другом как-то разговаривали. А люди друг с другом разговаривать не могут. Это видно по разным группам в соцсетях, на телевидении или в YouTube. Люди друг другу не доверяют, поэтому и не разговаривают. Как можно построить это доверие?
У нас колоссальный в этом смысле интеллектуальный ресурс всегда для прогресса, скачка, свершения, но умники не могут договориться между собой. Я тоже пришел к тому, что доверие — это центральный вопрос. Честно сказать, мы сейчас много занимаемся программой, которая нашла бы эти ключи к развитию доверия в стране. Есть, конечно, проблема доверия к институтам государства, например. И она решается очень неожиданным образом, чуть позже скажу об этом.
А есть проблема горизонтального доверия — доверия одного человека другому. Причем они, к сожалению, тесно взаимосвязаны. Мы не можем договориться дружно всей страной и сказать: «Власть, имей в виду, мы тут уже договорились, сейчас будешь делать то, что мы сказали». Для того чтобы люди доверяли друг другу, важно, чтобы кто-то гарантировал, что обмана не будет, что обязательства будут выполнены, то есть чтобы работал институт. Так вот у власти появился конкурент.
И это не оппозиция. Это цифровые экосистемы, шеринговые платформы. Мы сначала с коллегами по экономическому факультету МГУ и Институту национальных проектов это обнаружили не в России, а в Европе. На платформах чрезвычайно высокий уровень доверия людей друг к другу, потому что они верят технологии на искусственном интеллекте с агрегатором, с рейтингом, с удалением с платформы того, кто не исполняет пользовательское соглашение и т. И выяснилось, что эти платформы вытесняют традиционные государственные институты, которые сопровождают сделку.
Причем знаете какие? Суд и полицию. То есть они конкурируют не с экономическими ведомствами правительства, а с тем, что составляет основу государственности. Государство — это же идеальный насильник. Это организация, которая лучше всех может заниматься насилием.
И в результате может обеспечивать правосудие, безопасность и т. Потом этот же эффект мы обнаружили во время осеннего карантина у нас по результатам полевых исследований. Если говорить о том, что происходит с доверием, я совершенно определенно могу сказать, что доверие растет и будет расти очень быстро там, где будут распространяться цифровые платформы. Причем не хочу сказать, что это абсолютное благо, совсем нет. Потому что пользовательское соглашение, по-моему, изменить труднее, чем Конституцию Российской Федерации.
Конституцию можно — хотя бы видимость создать, что она меняется. То есть вы получите монопольных правителей с искусственным интеллектом, на который у вас нет никакого воздействия, а снизу — миллионы цифровых граждан. Поэтому в принципе это опасный конкурент. Такие квазигосударственные начинают образовываться организации с миллионами цифровых граждан. России, на мой взгляд, нужно минимум три национальные экосистемы для того, чтобы был какой-то конкурентный баланс.
Причем глобально конкурентоспособный. Если сравнивать с другими государствами, только в Китае больше доверие к правительству. Но все равно обходят. Взаимосвязанный вопрос: доверие к институтам и доверие друг к другу через институты. Поэтому доверие будет расти.
То, что внутри этого цифрового мира, оно уже двинулось и идет вперед, это хорошо. Но есть, конечно, другие каналы, про которые надо говорить. Это образование, это культурная политика, это то, чему мы учим в школах. Сейчас вы можете их сформулировать? Что характерно для нашего портрета?
Высокая дистанция власти. Это означает, что мы власть воспринимаем скорее как символическую ценность, чем как делового партнера. Причем это относится в том числе к районам, где живут очень самостоятельные люди. Например, на севере или в Сибири. Они воспринимают власть как некоторый важный символ.
Это вообще характерно для больших стран за одним исключением: в США этого нет. А в Индии, например, это есть. У нас есть высокое избегание неопределенности. К сожалению, оно в последнее время стало очень высоким. Я думаю, что это приобретенное качество после шоковых изменений в 80—90-х и прочих годах, когда человек приходит к выводу, что любое изменение скорее к худшему.
Но это плохо для инновационных рынков, для венчурного капитала. Потому что фактически как рассуждают многие из нас? Не меняйте этого человека, следующий будет хуже. Не трогайте систему, она развалится. Не открывайте дверь, там страшно.
Пусть лучше как есть. Например, то медианное положение, о котором я говорил, означает, что мы, в общем, можем делать и то, что умеют делать индивидуалистические нации, и то, что умеют делать коллективистские. Ведь, заметьте, Восток совершил взлет на коллективистской культуре. Колоссальный взлет. И продолжает Китай подниматься на коллективистской культуре.
И Индия, возможно, двинется за ним, и Вьетнам, и Индонезия. А Европа и Америка — на индивидуалистской культуре. У нас два мотора. Они только в разные стороны толкают страну. Если мы научимся… Мы можем делать и то и другое.
Это же на самом деле шанс, это возможность. Если мы находим и то и другое и можем использовать их попеременно. Не смогли сделать конкурентоспособный телевизор, холодильник, автомобиль, персональный компьютер. Это что такое? Это культурная особенность, которая, с одной стороны, позволяет нам лучше многих делать шедевры, единичные продукты, мелкие серии.
Когда мы были лидерами в космосе? Когда это была штучная работа. Но наступает промышленный космос, и нам сложно. Меня поразила фраза американского менеджера, который сказал: «Если хотите сделать одну хорошую вещь, закажите русским, если 10, закажите кому угодно, только не русским». Это на самом деле подтверждается историей технологий.
У нас есть один, может быть, два продукта массовых, которые успешны. Один известен всем — это автомат Калашникова. Но, я вам скажу, автомат Калашникова как раз показывает, в чем наше преимущество состоит. В том, что мы способны делать вещи, которые не требуют введения стандарта. Мы способны работать над опытными сериями.
Автомат Калашникова чрезвычайно прост в качестве допусков. Если бы нужно было выполнить 142 пункта инструкции, то автомат бы не получился. Вы знаете, я просто заметила, что 3 мессенджера, на самом деле 4, Facebook Messenger тоже руководил человек, вышедший из Советского Союза. Но 3 мессенджера классных сделаны русскоговорящими людьми — Viber, WhatsApp и Telegram. Просто, может быть, нам не нужно заниматься физическим миром вещей, а нужно заниматься технологическими историями?
Если ты сделал успешный стартап, ты его должен продать большой компании. Потому что нужна экономия на масштабе. Потому что нужны большие деньги, чтобы запустить массовую серию. Но в аддитивных технологиях этого не надо. Там единица производится в 3D printing примерно с теми же издержками, как массовая серия.
Все, наступил век Левши. Там, где это есть, малый бизнес может, не продаваясь, делать продукт и выходить через платформу на глобальные рынки. Беда в том, что когда власть не является в России модернистской, а сейчас, можно сказать, во всяком случае, с моей точки зрения, она такой не является, то возникает проблема. Потому что само общество в силу того, в частности, что вы описали, модернизироваться не может. Потому что если мы посмотрим на варианты модернистской власти в России, то, собственно, их два.
Мне кажется, в России в принципе существуют три варианта власти, которая реагирует на те или иные потребности огромной страны. Причем наиболее распространен третий вариант. Первый вариант — это силовая модернизация. Вот мы сейчас рывком, потому что внешнее окружение нас задавит, не считая жертв, мы будем двигаться. Что происходит с этим вариантом модернизации?
Как делается скачок в стране, где не хватает условий для технологий? Есть два эластичных фактора: труд и земля. Если заставить людей работать силой и при этом, неважно, лес валить или руду добывать, то на этом и делается скачок. Где заканчивается скачок? Человеческий труд, конечно, эластичен, но человеческий потенциал хрупкий.
Начинается истребление народа, начинается падение численности. Не столько в войнах, сколько в его модернизационных проектах. В строительстве городов, крепостей и т. При Сталине перестали проводить перепись населения. По той же самой причине.
Есть другой вариант модернизации. Это эволюционный вариант. О чем мечтали Верховный тайный совет после Петра. Что пытался делать Никита Хрущев после Сталина и Горбачев после застоя.
По мнению декана экономического факультета МГУ, теперь СВО и подъем военно-промышленного комплекса вызвали рост доходов в бедных регионах России. В том числе в депрессивных, которые никогда не нюхали таких возможностей, как в 2022—2023 годах», — добавил экономист. Основная идея заявлений Александра Аузана в том, что в результате проведения СВО в России существенно уменьшится бедность и экономическое неравенство. А все потому, что существенные финансовые средства сейчас направляются в депрессивные регионы России, а также на нужды ВПК и в качестве выплат за участие в боевых действиях. Именно поэтому, Александр Аузан считает, что спецоперация в итоге будет иметь позитивные последствия для Российской Федерации. Но я бы так не стал утверждать заранее. В идеально положительном исходе, да. Но всегда же существует множество различных «Но», которые декан совсем не учел. Простой пример: он говорит «не нюхали…» - шикарно загнул.
Человеческий капитал и роль договороспособности: как изменились НКО за 30 лет
Война на Украине последние новости на сегодня. О том, что Александр Александрович Аузан имеет латышские корни, красноречиво говорит его фамилия. После войны советское руководство выработало принцип коллективного контроля над инструментами насилия.
Вечерние новости вокруг войны на Украине. Нам пишут ветераны информационного сопротивления
| Россия - страна двух ядер? Александр Аузан. Полное видео на канале - Александр Соколовский | Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан рассказал RTVI об угрозе экономической спирали в 2024 году. |
| "Инициатива в руках россиян": Гагин заверил, что Украине не победить в СВО | Александр Соколовский загружено на YouTube 08-04-2024. |
| Российские войска поразили эшелон с западным вооружением и техникой в ДНР | Никакого дна у этого кризиса нет Экономист Александр Аузан о том, почему санкции не отменят и после ухода Путина Потенциал России В 1991-1993 годах произошла не либеральная и не демократическая революция, а антидефицитная. |
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. Аузан: Это правильно, но смотрите: у нас в конце 80-х годов уровень взаимного доверия был очень высоким. Александр Александрович, как, на ваш взгляд, некоммерческий сектор повлиял на жизнь в России за последние 30 лет с экономической точки зрения? картинка: Александр Аузан – страна без главного козыря, налоговый парадокс и бунт неудачников. Полностью интервью Александра Аузана читайте на сайте
Дефибрилляция Киеву, Игры с террористами, Одесса с фашистами: утренний кофе с EADaily
| «Главное верить, что война возможна» | Россия готова к ведению переговоров с Украиной, но разговаривать не с кем. |
| Зеленский допустил, что не все будут счастливы исходу конфликта России и Украины | Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год канала ПРАВМИР. |
| Живой Гвоздь: Александр Аузан / Персонально ваш // 31.03.2023 (2023-31-03) - слушать подкаст | Им подпевает заморский Институт изучения войны (ISW), который переобулся в воздухе. |
Джо Байден о войне с Россией, агрессии против Украины и “адских” санкциях... /Юрий Швец/
- чПКФЙ ОБ УБКФ
- СМИ: Российские войска начинают оставлять позиции
- Экономист Александр Аузан о том, почему санкции не отменят и после ухода Путина
- Ушаков заявил о готовности России к переговорам с Украиной | Новости мира | Известия | 29.01.2024
- уЧСЪЙ ТБЪПТЧБМЙУШ, ОП ЬФП ОЕ ХВЙМП ЬЛПОПНЙЛХ. бМЕЛУБОДТ бХЪБО -- П ФПН, РЕТЕЦЙЧЕФ МЙ ПОБ 2023 ЗПД
- Эксперт МГУ Александр Аузан рассказал, что в результате СВО в России уменьшится бедность
В МГУ объяснили поддержку СВО россиянами
Это зависит от того, остаются ли умы включенными в эту жизнь. Потому что вот пример Олега Ицхоки. Экономист чрезвычайно высокого ранга и продолжающий расти. Он входит в десятку молодых экономистов, которые признаны самыми перспективными в мире. Но он регулярно работает с нашим проектом «Первая группа». Он научный руководитель группы. Понятно, что их ночи, а наши дни он тратит на то, чтобы работать в России, а не в США. Приезжает достаточно часто.
Поэтому потеряли ли мы Олега Ицхоки? Уехал ли Олег Ицхоки? Конечно, складывается по-разному. Иногда это трагические потери. Видите ли, когда, скажем, мои ученики собирались уезжать особенно часто это было до 2014 года, после введения санкций число грантов упало , я им говорил: «Ребята, не ходите больше на мой семинар, идите к математикам. Пусть вам еще подтянут нашу блистательную математику, это вам там понадобится». Они говорят: «А почему не ходить?
Потому что иммигранту не дают решать задачи, связанные с действительно тяжелыми развилками в институциональном развитии страны. От вас в лучшем случае будут принимать некоторые рекомендации, включая в реальные рабочие группы. Это судьба иммигранта. Даже в Америке, которая в принципе понимает, что она выросла из иммиграции. В Европе это совсем катастрофическое, конечно, дело. Это закрытый клуб. Мне кажется, что это, во-первых, очень яркая метафора.
А во-вторых, мне кажется, что эта метафора не устарела. Потому что Россия вошла в этот процесс при Петре I уже наверняка. Хотя я думаю, что уже при царе Алексее Михайловиче и царевне Софье начались такие мягкие входы модернизации. А при Петре это стало ярко, публично, резко и, я бы сказал, кроваво. Мы 300 лет в процессе модернизации. Мы находимся в положении прерванной модернизации, которая то снова пытается реализоваться, то закрывается. И я вижу вот в чем великую проблему: люди — разные по ценностям.
Нельзя сказать, что модернизация, модернизированные — это намного лучше, чем традиционные. Это сложный вопрос. Кому что нравится. Кому-то нравится гармония душевная, а кому-то нравится материальный успех. Но стране, которая зависла между двумя состояниями и, я бы сказал, страдает этим уже 300 лет, разумеется, надо найти путь к модернизации. Потому что возврата к традиционному обществу здесь нет. Куча стран счастливы при том, что у них модернизации нет.
Какие-то Бутан, Сикким и т. Более того, наши же соотечественники лезут в горы для того, чтобы ощутить то счастье, которое испытывают эти не модернизированные. Потому что модернизация в каком-то смысле, действительно, отбирает счастье. Вы начинаете жить в глобальном мире и обнаруживаете, что там живут лучше, тут движутся быстрее, эти скоро меня обыграют на таком-то рынке. Чрезвычайно беспокойный мир образуется. Поэтому я бы не обсуждал, что лучше. Это, знаете, кому что нравится.
Но я полагаю, что в России этот процесс неостановим. Во-первых, потому что здесь исчезло традиционное общество, значит, выбора такого нет. А признаки модернизированного общества как раз очень даже есть. Потому что модернизация — это ведь не только изменение институтов. Это в значительной степени изменение ценностей и поведенческих, особенно поведенческих установок людей. Что у нас движет модернизацию? У нас произошла, прежде всего, потребительская модернизация.
Я считаю, что 90-е годы были ровно такой, если хотите, потребительской революцией. К которой я был довольно близок, потому что тогда занимался защитой прав потребителей. И я бы сказал, неожиданно для себя оказался в центре российского развития. Потому что это и было превращение зажатого дефицитом в Советском Союзе человека в субъект выбора и сложного поведения на рынках. И эта потребительская модернизация в итоге победила. Сначала в мегаполисах, потом перешла в областные центры. И Наталья Зубаревич достаточно подробно это анализировала, когда говорила, что у нас супермаркеты и мобильная телефония были такими пионерами этой потребительской модернизации.
Туда, куда они приходили, мир уже не оставался прежним, он очень сильно менялся. Кстати, поменялось ведь даже поведение на дорогах. Это уже в нулевые годы. В начале 90-х представить, что водитель на пешеходном переходе пропускает кого-то, было довольно трудно. Они друг друга не пропускали, как мы помним. Поэтому это серьезное довольно изменение. Дальше оно естественным образом повело, знаете, к чему?
К изменениям городов. К той революции общественного пространства, которая, например, в Москве произошла в 2011—2012 годах. Все эти парки, пешеходные зоны и т. И вслед за Москвой же начали меняться и другие мегаполисы. Разумеется, эта городская революция принесла свои последствия для власти. Потому что немедленно рассерженные горожане сказали: «Так, нам не нравится, что происходит в государстве». Тогда, я бы сказал, они проиграли, но получили в виде отступного это пространство своих городов, реконструкцию пространств.
Но модернизация идет. Но, понимаете, то, что эти процессы как бы сами собой текут, на самом деле не должно привести к выводу «наберитесь терпения, и дальше все само собой придет». Я вижу очень серьезные препятствия на этом пути. Видите ли, мы понимаем, что модернизация приводит в какой-то момент к спросу на свободу, демократию, конкуренцию. Но вот вопрос: можем ли мы сказать, что вся страна этого жаждет, а некая власть этого не хочет. Если говорить об измеримых вещах. Тоталитарный Китай с агентством «Синьхуа», газетой «Жэньминь жибао» — там спрос на демократию выше, чем в России.
World Values Survey. Это самый большой проект, который дает такой скрининг ценностных установок в мире. Международное исследование, которое уже 20 лет волнами смотрит на то, что происходит с ценностными установками. Отношение к экономической конкуренции — опять та же картина. Немцы и японцы тоже не так любят конкуренцию, как, например, американцы. Но количество людей, которые считают конкуренцию злом в России, — рекордное по сравнению с сильными западными и восточными конкурентами. В чем дело-то?
Им не нужны правила, нормативные установления. У них либо связка друг с другом, либо связь, которая позволяет обойти закон. Неважно, речь идет о военном призыве, получении справки и т. Необязательно институты, которые способствуют модернизации. Поэтому главный, мне кажется, вопрос, который нужно обсуждать, когда мы видим, что этот процесс идет, но во что-то утыкается: во что он уткнулся? Я бы начинал говорить о культуре и о спросе, который существует в стране на будущее. Хантингтон назвал Россию, Турцию и Мексику разорванными странами.
В смысле, что эти страны, защищая свой национальный суверенитет, вынуждены были в какой-то момент втащить в себя западные управленческие, военные и прочие технологии, в элиты для того, чтобы не потерять национального суверенитета. Все три страны решили эту проблему. Они не были поглощены западным миром. Но в итоге, по мнению Хантингтона, внутри каждой из этих стран возник разрыв. Как Турция мучается с тем, что она отчасти светская, индустриальная, сервисная, а отчасти исламская, фундаменталистская, аграрная — и все это в одной стране. У нас то же самое. Мы страна с двумя культурными ядрами.
Причем я-то думаю, что у нас эта история длиннее, чем полагает Хантингтон. Потому что у нас Новгород и Москва были, двоецентрие было — задолго до Петра. Почему 200 лет в России спорят друг с другом западники и славянофилы, либералы и социалисты, о чем они спорят-то? Западники говорят: «русский человек — личность прежде всего». Славянофилы говорят: «он — общинное существо, он — общинник». Социалисты говорят: «он — коллективист». Либералы говорят: «он — индивидуалист».
Так вот по Всемирному исследованию ценностей оказалось, что все правы. Мы ровно на медиане между Западом и Востоком, между коллективистским Востоком и Западом индивидуалистическим. Чуть-чуть смещены в сторону Востока. Потому что, во-первых, я напомню, что был один человек, который угадал. Это Редьярд Киплинг, автор нашей любимой детской книжки «Маугли», офицер британской спецслужбы, который сказал, что русские думают, что они самые восточные из западных наций, а между тем они самые западные из восточных. Вот он угадал абсолютно точно. Потому что мы на медиане, чуть-чуть смещенные в сторону коллективизма.
Но главный-то вопрос, что мы открыли, был какой: каждый из нас в себе это сочетает или мы разные в стране? Так вот мы разные в стране. Потому что индивидуалисты. Эта характеристика возрастает от маленьких населенных пунктов к мегаполисам. Мегаполисы индивидуалистические. И от Урала на восток стремительно нарастает индивидуализм. Сахалин — столица индивидуалистов.
Остров индивидуализма. Дальний Восток — весь. Но дело не в том, что одни хорошие, другие плохие. Дело в том, что страна разделена по тому, кому что надо. Если И-России, такой индивидуалистической, нужны свобода, демократия, конкуренция, модернизация, то К-России, коллективистской, что нужно? Взаимопомощь, стабильность, социальная защита. И нельзя сказать, что это навеяно кем-то.
Это правда. Для их условий существования это верно. Поэтому мы имеем два прямо противоположных запроса к власти. И власть, которая очень удобно себя в этом случае чувствует. Потому что она всегда может маневрировать между этими двумя противоположными импульсами. И если рассерженные горожане слишком многого захотели, сказать: «Извините, а остальная-то страна, которая, надо сказать, количеством больше…». У нас же в чем еще проблема?
Политической власти, а правительство России, понятно, это власть экономическая. Потому что мы вас слышим, вы получите помощь, стабильность и т. Мы в такой ситуации. Причем это действительно большинство. Во-первых, не факт. Во-вторых, сколько мы потеряем за это время, сложно посчитать. Потому что они необязательно прирастают.
Они могут и убывать от нас. Они как раз более подвижны. Обратите внимание на свойство русской диаспоры за рубежом. А свойство ее состоит в том, что ее как таковой не существует. Это типичная компания индивидуалистов. А, например, украинцы или поляки, наоборот, собираются в некоторые сообщества, делают лоббистские организации и влияют реально на жизнь Конгресса, Сената, парламента и т. Русские говорят о себе: мы вообще не россияне и с Россией ассоциироваться не хотим, мы global Russians.
Мы хотим так раствориться в мире и с родиной не ассоциироваться. Когда человек говорит: «Я вообще космополит, гражданин мира. Отойдите, все ваши правительства, где хочу, там живу». Это самый отборный индивидуалист. В этом смысле мы, конечно, теряем вычетом из этой модернистской части. Но я хочу сказать, от неразвитости, от недоразвитости мы теряем и в другой части страны. В коллективистской.
Потому что это означает меньшую продолжительность жизни, хуже рабочие условия, меньше возможностей для карьеры и т. Это потери. Это потери и для той и для другой части страны. Поэтому вот эта задачка, которую, мне кажется, и надо решать. Модернизация мечом и кирпичом, век Левши и как «Яндекс» победил государство — Смотрите, есть такая проблема: для того чтобы примирить все те группы, которые мы обсуждали, и К-Россию, и И-Россию, нужно, чтобы люди друг с другом как-то разговаривали. А люди друг с другом разговаривать не могут. Это видно по разным группам в соцсетях, на телевидении или в YouTube.
Люди друг другу не доверяют, поэтому и не разговаривают. Как можно построить это доверие? У нас колоссальный в этом смысле интеллектуальный ресурс всегда для прогресса, скачка, свершения, но умники не могут договориться между собой. Я тоже пришел к тому, что доверие — это центральный вопрос. Честно сказать, мы сейчас много занимаемся программой, которая нашла бы эти ключи к развитию доверия в стране. Есть, конечно, проблема доверия к институтам государства, например. И она решается очень неожиданным образом, чуть позже скажу об этом.
А есть проблема горизонтального доверия — доверия одного человека другому. Причем они, к сожалению, тесно взаимосвязаны. Мы не можем договориться дружно всей страной и сказать: «Власть, имей в виду, мы тут уже договорились, сейчас будешь делать то, что мы сказали». Для того чтобы люди доверяли друг другу, важно, чтобы кто-то гарантировал, что обмана не будет, что обязательства будут выполнены, то есть чтобы работал институт. Так вот у власти появился конкурент. И это не оппозиция. Это цифровые экосистемы, шеринговые платформы.
Мы сначала с коллегами по экономическому факультету МГУ и Институту национальных проектов это обнаружили не в России, а в Европе. На платформах чрезвычайно высокий уровень доверия людей друг к другу, потому что они верят технологии на искусственном интеллекте с агрегатором, с рейтингом, с удалением с платформы того, кто не исполняет пользовательское соглашение и т. И выяснилось, что эти платформы вытесняют традиционные государственные институты, которые сопровождают сделку. Причем знаете какие? Суд и полицию. То есть они конкурируют не с экономическими ведомствами правительства, а с тем, что составляет основу государственности.
Агентство DPA сообщило, что на переговорах в Джидде саудовскими властями был представлен альтернативный план по урегулированию конфликта на Украине, о чем также была проинформирована Москва.
Частью данного альтернативного плана, отличающегося от так называемого "мирного плана Зеленского", является целостность Украины, прекращение огня на всех фронтах, начало мирных переговоров под эгидой ООН и обмен пленными. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков отмечал, что Кремль будет следить за встречей в Саудовской Аравии по Украине, предстоит понять, какие цели ставятся.
Но сейчас наши оппоненты делают две вещи. Они бьют по отраслям, приносящим доход бюджету РФ прежде всего, это нефть и газ и по каналам, которые мы называем «параллельным импортом» — логистическим цепочкам, выстроенным через третьи страны», - рассказал экономист. По его мнению, «когда своими вторичными санкциями Запад начнет выкручивать руки нашим тайваньским, китайским, армянским, казахстанским партнерам, нам придётся либо создавать эти цепочки заново, с другими партнерами, либо дороже платить за такое сотрудничество».
Ситуация, по словам эксперта, осложняется тем, что бюджетный ресурс ограничен и необходим в этом году как минимум для трех приоритетных вещей: для военных расходов, для соцподдержки и для инфраструктурных проектов.
Доктор заявляет, что власть в 2014 году предложила народу «можно не демократию строить, а супердержавой стать эффект Крыма ». А с каких это пор в России не демократия? Давайте, доктор, развейте мысль — тащмайор записывает. Следующая цитата: «с июня 2018 года распался брак между властью и народом». Видимо, опять с неким «настоящим народом», «людьми». А «народ» — это те, предводительнице которых Путин чайный сервиз подарил.
Если в этом смысле, то да — распался. Дальше доктор начал явно противоречить сам себе. Потому что сначала повторил за Кудриным, что «январское послание Путина самое дорогое — от 3 до 4 триллионов рублей», а потом заявил, что «нужно раздавать деньги в размере 2 триллиона в год, это не много». Нацпроекты не нужны, а вот «деньги с вертолёта» — это то, что доктор прописал. И, конечно, отдельный хит, это ««в России кризис конкуренции» и «правительство принимает решения, которые имеют тяжёлые противоконкурентные последствия». А в этом, дорогой доктор, нет ничего страшного. Потому что кроме внутренней конкуренции есть ещё и внешняя, конкуренция не между компаниями в рамках одной страны, а конкуренция между компаниями разных стран.
И поскольку у нас огромное количество компаний борется за рынки на мировом уровне начиная с аграрных и заканчивая рынками вооружений , то конкуренция никуда не девается, она просто принимает другие формы. Ой, этого в либеральной методичке не написано и, боюсь, в МГУ, при таком-то декане факультета экономики, этого тоже не преподают — а стоило бы! Ну и, собственно, самое вкусное, ради чего я и затеял всю эту полемическую статью, я приберёг напоследок. В конце интервью доктор Аузан констатирует, что «с 2014 года Россия уверенно стала на курс государственного капитализма». Вот только там, где Роджерс радуется по этому поводу, доктор Аузан в высшей степени недоволен. И стращает, что «угроза в том, что госкап может стать слишком сильным и непреодолимым в будущем». Не может, а обязательно станет.
Что, безусловно, дико не нравится различным Кудриным, Чубайсам и прочим «получателям премии Гайдара». Сегодня мы уже ясно и чётко видим, что рыночный фундаментализм довёл США и ряд стран ЕС до края пропасти. С огромными долгами, с галопирующей инфляцией, с пузырями на фондовых рынках, с армиями безработных. И наглядно демонстрирует, что рыночный фундаментализм с его «laissez-faire» совершенно не способен адекватно реагировать на современные кризисы. И валится, условно, «от первого чиха». А наиболее подготовлены к кризисам самым разным оказываются как раз страны с сильным госкапитализмом, типа Китая и России. В завершение журналист спрашивает декана Аузана, что будет дальше?