Иеромонах Иоанн (в миру Джованни Гуайта) — иеромонах Русской православной церкви. Монах в карантине: 40 дней паломничества с короной - Содержание.
Объявления
Документальный фильм о родине глазами священника Иоанна Гуайты, который родился в Италии, писал об Армении, а служил в России. Два священника на Москву и Московскую область. Отец Иоанн Гуайта: В отличие от помощи взрослым людям, когда речь идет о неизлечимо больных детях, одна из главных задач хосписа. В начале февраля, по благословению митрополита Корсунского и Западноевропейского Нестора, в храме начнет служение новый священник — иеромонах Иоанн (Гуайта).
"РБК": Спрятавшего митингующих в храме священника отправили из Москвы в Испанию
Тебе предстоит нести служение в иных условиях. Ты будешь не в пустыне, не на Афонской горе, ты будешь нести свое служение в сердцевине мира со всеми его скорбями, заботами и болезнями. И тебе предстоит совмещать монашеское житие с пастырским служением, приводя людей к Богу и помогая им найти путь в Царство Небесное. Твой постриг совершился у мощей преподобного Сергия Радонежского. Пусть пример этого святого будет для тебя путеводной звездой в твоем монашеском делании. Подражай ему в аскетических подвигах, в молитве и в любви ко Христу. Помни о том, что каждый инок призван быть Предтечей Христовым для многих людей, и каждому священнику вручается эта сугубая миссия — приводить людей ко Христу через покаяние и через очищение в живительных водах крещения.
В своем монашеском делании никогда не забывай о корне всех добродетелей — о молитве. Тебе были вручены четки в напоминание о том, что ты как монах должен всегда иметь в уме и сердце своем сладчайшее имя Господа Иисуса Христа, помня, что это священное имя прогоняет бесов, дает человеку животворную силу, дает ему особую благодать нести иноческий подвиг. Старайся по возможности совершать монашеское молитвенное правило.
Того, который отдал булгаковский полковник Алексей Турбин своим юнкерам: "Приказываю всем, в том числе и офицерам, немедленно снять с себя погоны, все знаки отличия и немедленно же бежать и скрыться по домам". Кроме того, "братоубийственная война" именно этим своим преступным статусом обнуляет все присяги. Если сдача в плен брату спасет жизнь другого брата — это не станет грехом» Кураев А. В поисках слов. Дата обращения — 23.
Однако основной вопрос заключается в том, является ли умерщвление противника на войне нарушением заповеди «не убий», то есть, смертным грехом. Прежде чем обратится к церковным канонам, регулирующим этот вопрос, приведем еще один пример из той же проповеди патриарха. Он себя приносит в жертву за других. И потому верим, что эта жертва смывает все грехи, которые человек совершил» Патриархия. Может показаться, что Патриархию продолжает кидать из крайности в крайность: одна и та же деятельность русского воинства в ходе СВО оценивается и как смертный грех «междоусобной брани», и как святая жертва, «смывающая все грехи»… Однако оговорка «если кто-то», которая делается в данном случае, является весьма существенной что, скажем, забегая вперед, станет понятным из канонов. Он принуждал Патриарха и епископов принять это как догмат. Патриарх и епископы, храбро оказав противодействие, удержали императора от этого намерения, делая упор на канон Василия Великого, который гласит, что воин, убивший на войне врага, должен быть отлучен на три года от причастия" Лев Диакон. Любимая ересь нашего патриарха.
Здесь, прежде всего, следует обратить внимание на то, как пацифизм Кураева как интеллектуальный недуг все той же «умозрительности» диктует ему искажение канона и велит выдавать этот извращенный предикат за собственное содержание канона. Такая манипуляция необходима публицисту Кураеву для того, чтобы с помощью дезинформации или богословского фейка обосновать свой лжехристианский пацифизм церковный либерализм. Цитируемый источник говорит о том, что несогласие епископата с инициативой императора вызвало, прежде всего, то, что он не делал никакого различия среди погибших на войне «только за то, что пали на войне, не принимая во внимание ничего иного». Между тем это различие, как было сказано, имеет решающее значение, о чем мы узнаём из приводимых Кураевым далее в той же «справке» текстов канонов, противоречия которых его ложной трактовке он не видит в куриной слепоте своей «умозрительности». Василия св. Амфилохию Иконийскому, Правило 8. Ибо сказано: всякий, взявший меч, мечом погибнет Мф. Василия Великого, Правило 55.
Афанасия к Амуну монаху не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но, может быть, добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержались от приобщения только Святых Тайн» Первое каноническое послание. Правило 13 » Кураев А. Суть здесь в том, что первые два правила, которые приводит Кураев, вообще не относятся к рассматриваемому вопросу. То есть, если бы он как адвокат пацифизма привел бы их в реальном церковном суде, «Ваша честь» просто отклонил бы их как не имеющие отношения к делу, не являющиеся в данном случае юридическими критериями законности. Потому что в 8-м пр. Из этого Кураев делает ложный вывод о том, что всякое убийство на войне является преступлением с отягчающим обстоятельством преднамеренности. Что опровергается приводимым далее 13-м пр.
Каноническая оценка убийств на войне осуществляется уже не по параметру вольности или невольности, но по параметру справедливости или несправедливости. Таким образом, отрицая саму возможность постановки вопроса таким образом, пацифизм Кураева и любого другого члена Церкви свидетельствует о своей собственной канонической нелегитимности. То же самое касается 55-е правила 3-о Послания или второго из трех, которые приводит Кураев в обоснование пацифизма. Здесь уже говорится о личной самообороне. И это, опять-таки, совсем не то же, что право государства на самооборону. Потому что последняя государственная самозащита имеет статус войны легитимной и справедливой не только в международном, но и в церковном праве. Италия, которую ваше величество всегда защищало, и сейчас снова спасло от варваров. Не единого колебания в умах о нашем императоре, но только крепкая вера fides fixa.
De Fide. Pars Octava. Отлучить или прославить? Отношение к воинской службе в ранней церкви.
Однажды я получил от студента письмо, которое мне очень понравилось: он написал о том, что он не подозревал, как может быть, что в истории Церкви столько непростых страниц. Мне показалось, это очень ценно и важно, и я стал анонимно использовать выдержки из этого письма в начале курсов, чтобы объяснить учащимся — смотрите, у вас могут возникнуть такие вопросы.
Очень хорошо, если это произойдет. Человек должен преодолеть наивность. Но, потеряв некие иллюзии, человек не должен потерять веру. Наоборот, его вера может перейти на качественно более высокий уровень. Для этого важно увидеть: да, действительно, в истории Церкви были проблемы, и они есть, и, по всей вероятности, будут всегда. Но, тем не менее, Господь управляет Церковью, несмотря ни на что.
Плохо, когда человек вообще не видит никаких проблем, но также плохо, когда человек теряет главное чувство, что Церковь — это не государство, не гражданское общество и так далее, это что-то другое по своей природе. Мне кажется, в этом специфика нашей дисциплины, и она чрезвычайно важна. Даже если человек изучает предмет просто для общего развития, как христианин он получает чрезвычайно важный опыт: возможность увидеть Церковь такой, какая она есть, но не терять веру. А почему бы подольше не оставить человека в убеждении, что проблем у Церкви не было? Я глубоко убежден, что это так называемый кризис веры. Опыт разочарования и его преодоления крайне важен для каждого человека.
Так или иначе, мы все через него проходим. Если человек не увидит этого, когда изучает историю Церкви, потом он пройдет через этот кризис в своей жизни по-другому. Даже когда мы читаем Деяния апостолов, мы видим, какое напряжение, проблемы, даже грехи были среди первых христиан, и вместе с тем мы видим, как апостольские общины и первые поколения христиан преодолевали эти проблемы. И это же происходит в наши дни. Об этом полезно знать любому человеку. А жить в иллюзии — самообман, это никогда не бывает полезно.
Как Вы думаете, учит ли история или каждое поколение заново повторяет ошибки предыдущих? Ключевский говорил, что история не учит, а только наказывает за незнание уроков. И безусловно, какие-то ошибки, которые были в прошлом, неизбежно повторяются. Ровно так же, как, увы, мы порой повторяем наши грехи, даже когда мы их осознаем, исповедаем и от чистого сердца каемся. Порой кажется, что история — это факты, которые каждый пытается интерпретировать по-своему. Возможен ли объективный взгляд на историю — и человеческую, и церковную?
Потому я всегда призываю студентов читать не один только учебник — как бы ни старался автор быть открытым, объективным, это все равно его интерпретация. Но надо учитывать, что наши учащиеся — люди взрослые, у них семьи, работа. И читать два-три источника — это уже много. Но, насколько мне известно, многие продолжают читать и после завершения курса. Каждый народ в центр мира помещает себя и все мировые события соотносит прежде всего с собственной историей. Изучение истории вселенской Церкви помогает изменить «точку обзора»?
Или только через национальное и может быть осмыслено вселенское? Свое человек, естественно, всегда знает лучше и больше любит. Но «свое» — допустим, Православие — не только русское. Православие пустило корни в другие культуры, есть опыт других поместных церквей, а затем — других христианских церквей. Мне кажется, чрезвычайно важно это увидеть и понять, особенно сейчас. Каждый народ и каждая страна в своей истории проходят разные этапы, и мне кажется, Россия в последние годы немножко замыкается в себе.
Потому посмотреть шире, увидеть опыт других, учесть, что в истории и традиции Церкви было много разного — это очень важно. Иногда люди абсолютизируют то, что было в Церкви в момент, когда они туда пришли — конкретную традицию. Образование может расширить этот горизонт — ты видишь, что были и есть разные традиции.
На освящении храма присутствовал мэр города Эстепона Хосе Мария Гарсия Урбано и другие официальные лица. По окончании Божественной литургии митрополит Нестор и сослужившее ему духовенство совместно с прихожанами и гостями совершили крестный ход вокруг храма. Затем с приветственными и благодарственными словами обратились к собравшимся прихожанам и гостям Митрополит Нестор, мэр города Эстепона Хосе Мария Гарсия Урбано и Президент Фонда «Православная инициатива» Елена Зеленова. Митрополит Нестор, в знак благодарности за поддержку проекта, преподнёс в дар мэру города Эстепона православную икону Преображения Господня.
Иеромонах Иоанн (Гуайта). Монах в карантине.
Монах в карантине: 40 дней паломничества с короной - Содержание. Он был военным священником во время Русско-японской войны и оставил нам свой замечательный “Дневник полкового священника”. Иоанн (Джованни Гуайта, итал. Giovanni Guaita; + 1962), иеромонах, сверхштатный клирик храма свв. Космы и Дамиана в Шубине, сотрудник секретариата по межхристианским отношениям. — Есть священники, которые считают, что не могут говорить о своих взглядах, потому что они должны сохранить единство среди прихожан. итальянец рассказал каково ему служить в России Отец Иоанн Гуайта: «Я люблю Москву и даже москвичей» >. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам.
Спрятавшего митингующих в храме священника отправили из Москвы в Испанию
В декабре 2012 года Ученый Совет Общецерковной аспирантуры и докторантуры провел процедуру признания нострификацию полученных на Западе трех дипломов высшего образования иеромонаха Иоанна и установил, что полученное им образование соответствует степени кандидата богословия. Является составителем обширного "Словаря по православной агиологии". Кроме России особый интерес Гуайты как историка вызывала Армения.
Как удержать слона? Легко ли быть молодым? Христос посреди нас! Встреча Папы и Патриарха: церковная дипломатия или начало пути? К истокам монашеской жизни.
История Армении и ее Церкви Москва, 2001, 2-е изд. Москва, 2005 ; Крик с Арарата. Армин Вегнер и геноцид армян Москва, 2005 ; Шейх Файез эль-Гусейн о геноциде армян: «ислам непричастен к их деяниям!
Христос посреди нас! Встреча Папы и Патриарха: церковная дипломатия или начало пути? К истокам монашеской жизни. Что такое покаяние и где оно, Царство Небесное?
Иеромонах в гостях у Бегемота
И если взять в совокупности всё Христианство, то в том, что касается догматики и так далее, безусловно, православные и католики достаточно близки. Если смотреть дальше на Протестантизм и так далее, то там различия намного более существенные. У нас общие не только, допустим, почитание Богородицы, святых, но Таинства, сам иерархический строй, скажем, Церкви и так далее. И действительно мы очень близки. Я не могу сказать, что это одно и то же, конечно, нет. Но я для себя могу это выразить так: это один дом, где есть соседние комнаты. Я если и перешёл, то перешёл в соседнюю комнату, но внутри одного дома всё-таки. Лаврентьева — Вот об этом я и хотела спросить: насколько восприятие Бога в католичестве — вами, лично вами — другое, иное?
Или совершенно не отличается от восприятия Бога уже в Православной Церкви? Иоанн Гуайта — Вы знаете, отличается, но отличается потому, что я другой — не только и, наверное, не столько потому, что католики и православные, просто я сейчас взрослый человек, и какие-то вещи, которые присутствовали с самого детства — я был очень верующим ребёнком — остались, но видоизменились. Это вполне нормально, как и отношение к Богу, как вот я общался с Господом, скажем, как я молился и так далее. Я не могу сказать, что это всё забыто или, наоборот, я считаю, что это всё было неправильно — отнюдь не так. Наоборот, если сказать, какие у меня чувства по отношению к Католической Церкви — у меня чувство благодарности, потому что первые Таинства я получил в Католической Церкви. Я не считаю, что православный должен ненавидеть всех остальных. Мацан — Слава Богу!
Иоанн Гуайта — Поэтому даже в моём случае, когда человек определился, скажем, и выбрал для себя сознательно, в сознательном возрасте, будучи взрослым, после размышлений, после того, как долго молился, думал об этом, определился и сделал выбор в пользу Православия, могу сказать, что у меня только самые положительные чувства по отношению к Католической Церкви. Мацан — Иеромонах Иоанн Гуайта , клирик храма святых бессребреников Космы и Дамиана в Шубине, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Вот вы сказали, что решение о переходе в Православие было принято после размышлений, молитвы какой-то внутренней, внутреннего созревания, если угодно. Значит, всё-таки были колебания, сомнения — как вы подчеркнули, это не был какой-то резкий поворот и, видимо, не был какой-то такой, знаете... А что было, скажем так, на противоположной чаше весов, что могло бы вас теоретически остановить, о чём вы думали, о чём вы молились, вот если не входить в совсем интимную сферу? Иоанн Гуайта — Во-первых, мне даже трудно, когда мне говорят, что вот вы — человек обращённый. Я в своём жизненном пути приближался к Православию, в какой-то момент я понял, что я в нём уже нахожусь.
В каком-то смысле Православие для меня, как воздух, которым я дышу. Это первый момент. Поэтому мне трудно сказать, в какой момент... Два: очень часто, я знаю по опыту, западные люди, которые принимают Православие, — есть разные категории моих, скажем, собратьев, не обязательно священников, а просто западных людей, которые пришли в Православие, — очень часто эмоции играют огромную роль: человек вошёл в православный храм, иконы, ладан, богослужение — всё очень красиво, и как-то влюбился в эту красоту. Я это говорю без юмора, но для меня было не так. Это один вариант, есть другие варианты, особенно это, допустим, переход священнослужителей и так далее, более простые, которые мотивируются, допустим, сложными обстоятельствами, конфликтами, допустим, — бывает и так. А у меня не было ни того, ни другого.
У меня это было в каком-то смысле созревание, как мне кажется, и это мой путь. Мацан — Я понял, да. А тогда я вот так позволю себе спросить: есть такое наблюдение, я не говорю, что с ним согласен, просто его часто озвучивают, как правило, конечно, люди православные, что западная традиция, западное христианство в целом, несколько огрубляя скажу, что это такое христианство головы — очень умное, интеллектуальное, философское. И те, кого привлекает Православие, в итоге они как бы от ума приходят к сердцу, к какому-то такому не вполне рационализированному деланию, но к чему-то очень настоящему. У нас был в гостях американец, который принял православие, такой замечательный Матвей Кассерли, который стал ездить в поездки на Русский Север храмы восстанавливать. И вот он говорил: «Я был протестантом, у нас всё логично: надо делать так, так и так. А вот меня спрашивают, зачем эти древние храмы восстанавливать.
Я отвечаю, что это нелогично, но спасительно», — вот какой-то иной взгляд на ситуацию. Я даже не спрашиваю, чувствуете ли это вы, но эта какая-то такая нерациональность Православия для вас наблюдаема, важна, как-то замечаема, какую-то роль для вас такое противопоставление играет? Иоанн Гуайта — Я думаю, что здесь есть доля правды, скажем так. Безусловно, я бы не сказал, что католики или протестанты, а просто западные люди — для нас разум играет, пожалуй, главную роль в жизни. На Востоке это не так. Если мы возьмём совсем восток, ещё восточнее, чем Россия, это точно не так. Мацан — Там это ещё более не так.
Иоанн Гуайта — Вот более не так и так далее. Поэтому Россия, будучи между Западом и Востоком в каком-то смысле, есть такой очень удачный, на мой взгляд, опыт как бы между разумом и сердцем — чтобы использовать ваше же выражение. Но дело в том, что перегибы, может быть, бывают разные. Мацан — И в ту и в другую сторону? Иоанн Гуайта — И в ту и в другую сторону. Если вера человека основывается только на разуме, то это беда, безусловно. Но с другой стороны, если вера и опыт веры, общения с Богом это только некие эмоции и чувства — это тоже очень опасно.
Потому что эмоции, чувства — вот сегодня мы их чувствуем, а завтра не почувствуем, да? Что такое опыт богооставленности? Это когда не чувствуешь Бога рядом. Но это же чрезвычайно важный опыт в жизни человека, и все через это проходят. Поэтому если вера человека будет только... И он выходит оттуда... Это хорошо, но не может это быть всегда и не может быть на очень долго.
Поэтому здесь надо совместить, безусловно, и рациональный момент, и, скажем так, эмоциональный. И главное, Христианство — это любить Бога и любить ближнего. Любить ближнего — это дела милосердия, они очень важны. Вот об этом не стоит забывать. Кстати, католики в этом очень сильны. Мацан — Вообще, мне кажется, Западные Церкви, в широком смысле слова, очень сильны в целом в социальной деятельности. Иоанн Гуайта — Наверное.
Видите, что и соответствует этому различию просто в ментальности. Я это вижу на самом деле замечательно. Мне кажется, это не проблема и не отрицательная вещь, наоборот, наверное, это нам показывает, что мы нужны друг другу. Вот Западное и Восточное Христианство должны быть в каком-то смысле намного ближе, чтобы как раз не было перегибов. Мацан — Мы с вами познакомились недавно на конференции, посвящённой наследию митрополита Антония Сурожского. Поэтому не могу не обратиться, и мы постоянно обращаемся к этой теме в наших беседах — о встрече с Богом. Вот у меня есть такое ненаучное наблюдение, что всё наше говорение о встрече с Богом так или иначе восходит к той самой знаменитой истории о чтении молодым Андреем Блумом Евангелия от Марка, после которого человек поверил во Христа и в итоге стал митрополитом Антонием.
Вот так или иначе произнося эту фразу о встрече с Богом, мы где-то на каком-то уровне отсылаем именно к этой истории. А вот у вас встреча с Богом, со Христом, как произошла? Учитывая, что вы из верующей семьи. Иоанн Гуайта — Да, я из верующей семьи, и сам, будучи ребёнком, был очень религиозным, очень любил службы, был алтарником и так далее. Я всегда рассказываю, что когда мне было четыре года, я уже научился читать, правда, очень медленно, но всё-таки умел читать. И в какой-то момент я спросил маму: «Мама, если священник заболеет, могу ли я вести службу? А вот как ты будешь проповедовать, например?
На каждой литургии мы молимся, чтобы оставшееся время жизни прожить в мире и покаянии, мы молимся о мирной кончине. Если задаваться вопросом, зачем нужна такая жизнь, как у этих детей, то можно пойти дальше, — а зачем нам нужны вообще болящие? Люди с ДЦП, с синдромом Дауна, с другими умственными отклонениями. Их убить? Самые дикие диктаторы так считали. Это бесчеловечность. Для христианина достоинство человека никогда не подвергается сомнению. Но разве диабетик не полноценный человек?
Это человек, который болеет диабетом. А с синдромом Дауна он — не человек? У которого есть синдром Дауна. Аутист не человек? Который страдает аутизмом. Наше состояние — это лишь прилагательное, где существительное и существенное — человек. Каждый человек достоин уважения. Неважно, сколько длится его жизнь — десятки лет или несколько минут.
Что сделал добрый самарянин в Евангельской притче? Помог израненному разбойниками человеку. Самарянин возлил ему на раны вино и масло, антисептики того времени, но не остановился на этом. Привез его в гостиницу, но не остановился на этом. Дал деньги содержателю гостиницы, чтобы тот потратил их на лечение, но и на этом не остановился. Он сказал: когда вернусь, если больше потратишь, то я отдам тебе. Если у человека короткая жизнь, тем более должно позаботиться, чтобы она была как можно более полноценная и достойная. Два священника на Москву и Московскую область Отец Иоанн Гуайта: В отличие от помощи взрослым людям, когда речь идет о неизлечимо больных детях, одна из главных задач хосписа — сделать все, чтобы ребенок был дома в оставшееся ему время жизни.
Ему там естественно, комфортно и уютно. Для каждого ребенка хоспис собирает команду — врач, психолог, соцработник, няня и — священник. Вся Москва и Московская область поделены территориально на участки. В каждом есть команда из специалистов хосписа. Но священников пока только двое, поэтому нам приходится ездить по всей Москве и области. А детей, которых опекает хоспис, более 400 в городе и более 300 в области.
За исключением тех, кто работает в больнице. Это моя сестра — она биолог, мой брат и его жена — врачи. Но есть определенный страх, что эпидемия может коснуться и Сардинии. Ни у кого нет никаких гарантий. Но в данный момент все относительно спокойно. Очень уважительно относятся к моему жизненному выбору, к моему монашеству и прекрасно понимают, что сейчас мне обязательно надо быть здесь. Брат и сестра со своими семьями помогают родителям, причем — с соблюдением всех мер безопасности. Я бы сказал — с профессиональным соблюдением, поскольку они врачи. В Италии страшные времена, но и духовный подъем — Вы чувствуете, как изменилась Италия за это время? Многие люди пишут, что жизнь после пандемии изменится. Мне кажется — в лучшую сторону: люди стали задумываться о смысле жизни, о том, что человек хрупок, что есть серьезные вещи, ради которых стоит жить. Верующие люди знали это и раньше, но теперь они получили вот такое сильное напоминание. Да, в Северной Италии, в Ломбардии, картина действительно трагическая, катастрофически не хватает мест в больницах, аппаратов ИВЛ, потому пожилых людей отправляют умирать домой… Страшная картина! Но, несмотря на это, я бы сказал, что там — настоящий духовный подъем. Причем в условиях, при которых люди не могут ходить в храм, не могут причащаться, они стали намного больше молиться дома. В том числе и те, кто до недавнего времени считали себя далекими от веры. Например, флешмоб, который устроили оперные певцы на рынке в Турине. Для чего вы это делаете? Итальянцы все-таки, как правило, жизнерадостный народ, веселый, креативный, и сложно представить себе жизнь в Италии без музыки, искусства. Никто не мог себе подумать, что такое возможно — итальянцы не будут ходить на концерты, в музеи. Но сейчас — это именно так. Но, слава Богу, и музеи, и театры, фактически все работают в дистанционном режиме — можно побывать в музее онлайн, послушать концерт, посмотреть спектакль… Парадокс — люди на расстоянии стали ближе друг к другу. Не надо искушать Бога — Что вы думаете о происходящем в России? Да, чудеса бывают, и, может быть, все обойдется. Но, глядя на то, что происходит в других странах, думаю, нам нужно ожидать непростого времени. Да, пока, похоже, опасность не такая сильная, как в Италии и даже в других странах Европы или Соединенных Штатах.
Конечно, русская культура, конечно, Достоевский. И другие вещи читал: сначала в переводе, а потом уже в оригинале на русском. И еще одна очень важная для меня встреча — с отцом Александром Менем, с которым я познакомился в последние годы его жизни, чисто по стечению обстоятельств: он крестил дочь одного моего друга. Этот друг меня пригласил на крещение. Таким образом я и познакомился с отцом Александром. Были отдельно взятые священники, которые писали дневники отец Сергий Желудков, отец Дмитрий Дудко. Они страдали, за ними гонялись, их наказывали. Помню, кроме «Сына Человеческого» об этой книге Вы часто говорите и даже, я помню, делали доклад на одной из конференций , наиболее простой книгой для понимания православного богослужения и его сути была книга «Небо на земле». Насчет «Сына Человеческого» надо сказать, что я дважды переводил эту книгу уже после гибели отца Александра именно в знак благодарности ему за знакомство, скажем так. Переводил сначала на итальянский, а потом и на французский. Вы занимались очень многими вещами — переводческой деятельностью, сотрудничали с издательствами об этом я хочу поговорить отдельно , а кроме того, еще писали во ВГИКе диплом по творчеству Андрея Тарковского. Потому что он Вас чем-то зацепил? Мне, например, приходилось пересекаться с очень интересными вещами. Когда я писал книгу о преподобном Савве Сторожевском в серии «Жизнь замечательных людей», то затрагивал звенигородский период творчества Тарковского, потому что он снимал многие фильмы именно там. Так вот, когда он снимал некоторые эпизоды «Андрея Рублева», его интересовала личность некоего старца, о котором он ничего не мог узнать, потому что литературы никакой не было. И вот вместо Саввы Сторожевского, естественно, у него на столе лежала книга о Франциске Ассизском. То есть ему было, видимо, это все равно и было важно понять святость как таковую, что это такое и что это значит. Он тогда совершенно путался, ничего не понимал. Не было человека, который бы ему помог. Почему вдруг Тарковский? Он был для Вас каким-то светочем в духовных поисках? Он жил в Италии и во Франции. Надо сказать, что «Ностальгия» имела огромный успех на Западе. Потому я, молодой студент русского языка, естественно, посмотрел эту картину. Мне безумно понравилось, а потом уже я стал искать другие фильмы этого режиссера. Они мне все понравились. Притом любопытно: его картина, которая считается первой «Иваново детство» , на самом деле не первая, а вторая. А потом уже, со временем, когда дело дошло до написания диплома, я нашел, как мне показалось, что есть некая закономерность в творчестве Андрея Тарковского. Он снял семь фильмов, которые принадлежат самым разным кинематографическим жанрам. Допустим, «Иваново детство» — это о войне. В советском кинематографе как раз огромное количество фильмов о войне — «Летят журавли» и так далее. То есть это абсолютно разные жанры. В каждом фильме он нарушает каноны, правила данного жанра. Это очень интересно. Но во всех этих семи картинах, если внимательно их исследовать, есть некая общая схема развития фабулы, скажем так. Почти всегда главный герой находится в каких-то странных обстоятельствах, необычных. Скажем, война для ребенка, насилие для монаха Андрей Рублев , Италия для русского мигранта… Как раз когда он находится далеко от своих корней, он понимает себя, находит себя. Мне показалось, что здесь есть что-то… Потому что обычно есть элемент жертвы, иногда смерть героя. И последние кадры — некое разрешение той ситуации, которая все изменила. Мне показалось, что за этим стоит некий архетип. А это как раз смерть и воскресение Христа. Вот я об этом и написал диплом. Если так читать, то и образы Тарковского тогда объясняются, тогда понятно, что не только хлеб, вино и вода — самые очевидные христианские образы, но очень много другого, что можно интерпретировать. Допустим, дерево в «Ивановом детстве» — тоже довольно очевидный образ. Я начал об этом писать, и тут в 1988 году были первые международные чтения по творчеству Андрея Тарковского в Доме кино. И меня пригласили. Представьте себе: молодой студент русского языка, я очень плохо говорил по-русски. Надо было выступать в Доме кино… Я помню, что мне было очень страшно, я боялся, что не смогу ничего там сказать.
Священник храма Космы и Дамиана в Шубине Иоанн (Гуайта)
| Что известно о священнике, который принял в храме протестующих? | И в этой особой ситуации священник должен быть крайне деликатен с родителями, поддерживая их с тактом и уважением. |
| Please wait while your request is being verified... | Прежде чем стать священником, я преподавал итальянскую литературу в одном из московских вузов, и в моей книге много страниц посвящено Данте, Петрарке, Боккаччо. |
иеромонах Гуайта Джованни
- Иеромонах иоанн гуайта
- «Изучая историю Церкви, человек должен преодолеть наивность, но не потерять веру»
- Иеромонах Иоанн (Гуайта). Монах в карантине. — Храм Успения Пресвятой Богородицы
- ИОАНН (ГУАЙТА)
- Спор в РПЦ. Корректно ли назвать уклонистов и уехавших трусами и предателями Родины
Иеромонах Иоанн (Гуайта) "Монах в карантине"
И в этой особой ситуации священник должен быть крайне деликатен с родителями, поддерживая их с тактом и уважением. Иоанн (Гуайта). о. 1700 лет верности: История Армении и ее Церкви / Пер. с ит. Два священника на Москву и Московскую область. Отец Иоанн Гуайта: В отличие от помощи взрослым людям, когда речь идет о неизлечимо больных детях, одна из главных задач хосписа. Подробностям визита главы РКЦ и заявлениям понтифика относительно диалога католиков и православных посвящена статья иеромонаха Иоанна (Гуайта).
Объявления
итальянец рассказал каково ему служить в России Отец Иоанн Гуайта: «Я люблю Москву и даже москвичей» >. ↑ Митрополит Иларион рукоположил Джованни Гуайту во священника (неопр.). За "призыв к капитуляции России перед Западом" почти три сотни священников РПЦ, занимающих антивоенную позицию, могут лишить сана. 114 священников-обновленцев (данные на 17 сентября) подписались под открытым обращением в поддержку московских майданщиков-оппозиционеров. Книга шестьсот девяносто восьмая Иеромонах Иоанн (Гуайта).
Спрятавшего митингующих в храме священника отправили из Москвы в Испанию
И есть еще одно обстоятельство, я нечасто о нем рассказываю. Когда мне было лет десять, мои родители приехали в Россию. Как раз по долгу службы: мой отец был тогда министром, в числе делегации от итальянского правительства он приехал в Россию. Он, кстати, был здесь несколько раз.
Один раз он был с мамой, мы, дети, были еще маленькими. Я помню, как они нам рассказывали о Москве, о России. Когда вернулись, у них были огромные впечатления.
Так как они глубоко верующие люди, католики, мы какое-то время даже всей семьей молились о России, представьте себе. Я был совсем маленьким. Брежневская эпоха.
Поэтому, наверное, это сыграло роль, когда я определился перед поступлением в университет в Швейцарии. Надо сказать, что в возрасте 17 лет я уехал из родной Сардинии и поехал в Швейцарию, просто потому, что мне хотелось самостоятельно жить. Знаете, ты сын известного человека, а подростку постоянно говорят: а, ты сын министра… Хочется быть самим собой.
Я понял, что нужно расстояние, даже физическое. Взял и уехал в Швейцарию. Там я работал — продавал цветы на улицах.
Это была моя работа. Философ Георгий Гачев вообще уехал на рыбный флот и на траулере рыбу чистил несколько лет… — Причем я продавал эти цветы, сначала совсем не зная французского языка и даже не любил его совсем. Я окончил классический лицей, поэтому знал древнегреческий, латынь, немножко английский.
Но французского не знал и не любил его, как часто итальянцы не любят французский язык и французскую культуру. Но просто так, в буквальном смысле на улице, я выучил французский. И когда понял, что надо дальше учиться, я думал поступить в университет в Швейцарии.
Я думаю: ну, раз я французский выучил без единого урока, то можно выбрать какой-нибудь язык посложнее. Сначала хотел какой-нибудь восточный — японский, китайский. Но вдруг вспомнил про рассказы родителей о Москве и о России, о том, что читал эту книгу в детстве.
Я больше всего люблю роман «Идиот» из того, что написал Достоевский. И еще краткие рассказы из «Дневника писателя» — «Сон смешного человека», например. Это замечательная притча.
Вот, видимо, я это все вспомнил. Когда увидел в программе Лозаннского тогда университета, что есть русский язык, подумал: ну, попробую. А еще кириллица очень похожа на греческий алфавит, я знал греческий, потому думал, что, наверное, смогу.
Дело в том, что я поступил в 1984 году, до всякой перестройки. Даже я был уверен, что, наверное, не попаду в Россию. А получилось так, что в 1985 году мне предложили первую стипендию.
Еще не было… — …ничего не происходило, намека даже не было. Это все пришло немножко позднее. Потому, когда я первый раз приехал в Россию это был Советский Союз , я помню абсолютно старый строй.
Помню все лозунги на крышах домов: «Ленин с нами», «Миру — мир», «Слава труду» и прочие. И фактически год 1985-й я в Ленинграде; в 1986 году опять стажировался в Москве, а потом, с 1988-го, остался уже на постоянное место жительства. То есть Вы заинтересовались Россией с ее культурной стороны.
Вас интересовала какая-то загадка этой страны, что-то такое, что привлекало Ваше внимание. Но никак не православие? Ведь в какой-то момент что-то включилось и здесь?
Безусловно, я сначала воспринимал православие только как часть русской культуры. Потом, со временем, это стало уже частью меня самого. Это длинный процесс на самом деле.
Здесь сыграли роль разные обстоятельства. Конечно, русская культура, конечно, Достоевский.
Я немного пишу о Достоевском, он сыграл большую роль в моей жизни: если я выбрал русский язык и литературу в 18 или 19 лет, когда поступал в университет, то это потому, что когда-то читал Достоевского в переводе. Очень люблю Пушкина, но в книге о нем ничего нет; Гоголя, это гениальный писатель. О Бродском пишу по простой причине. Мне поручили проповедовать на праздник Сретения, и во время этой проповеди я разбирал его стихотворение, потом решил эту проповедь включить в книгу. О подростковом атеизме Период атеизма в моей жизни был совсем непродолжительный.
В детстве я был не просто религиозным, а очень глубоко верующим, очень любил службу, стал алтарником в пять лет. Мне было четыре года, мы с мамой шли по улице нашего небольшого города, и вдруг я остановился и сказал: «Мама, а если вдруг священник заболеет, могу ли я вести службу? А как ты будешь проповедовать? Проблема, однако, в том, что я не достану до престола». В семь лет в школе задали сочинение на тему «Кем я хочу стать, когда вырасту? И даже нарисовал автопортрет в облачении. Когда меня рукоположили, родители приехали в Москву и мама подарила мне это детское сочинение.
На нем стояла дата, и между ней и рукоположением прошло 40 лет и три дня. Библейские числа. Благодаря этим трем дням день рукоположения совпадает с днем рождения моей мамы, о котором я всегда забывал. Всех помнил, нас четверо детей в семье, а её нет. В подростковом возрасте я стал задавать себе разные вопросы. Почему, например, дети умирают, а Он ничего не делает? Почему есть несправедливость, есть богатые и бедные?
Ответа я найти не мог и решил, что это всё обман. Бога нет. Об этом и сказал родителям. Мне было 12 лет. Потом, спустя год, я оказался в гостинице в горах, там была молодежь, они сидели у костра с гитарой, пели песни, с ними было очень интересно. Общаясь, я понял вдруг, что они верующие. Мало того, они церковные, ходят на службу, исповедуются, причащаются.
Меня это шокировало, я думал, что раз я атеист, то и вся молодежь — тоже атеисты. Ведь это всё сказки для глупых, необразованных пожилых людей. Среди этой молодежи был один инвалид на коляске, но он играл на гитаре, плавал, водил машину. А я себе не нравился, думал, что не умею общаться, боялся, и не мог преодолеть эти, в общем-то, нормальные подростковые комплексы. Я задавал вопросы этому инвалиду, как он может верить в «это вот всё». А он спросил, читал ли я Евангелие. Когда я вернулся домой, то нашел Евангелие и начал читать.
Это было так увлекательно! Я вообще очень много читал, однако это было интереснее всего. Я читал часами, но стеснялся и закрывал свою комнату на ключ, чтобы родители не видели. Это и было своего рода обращение. Это ценно для меня, потому что я из верующей семьи, но в то же время обращенный человек. О выборе православия Кто-то из священноначалия однажды спросил, не хотел бы я служить за границей. На что я ответил: так я и служу за границей.
В этом смысле я остаюсь, безусловно, итальянцем. Я мог бы стать православным священником и в Италии, но уверен, что от меня больше пользы здесь. Я очень люблю Россию, но я западный человек до мозга костей. Это загадка и для меня тоже. Православие на Западе нуждается в том, чтобы пустить корни, и для этого нужна огромная работа. В том числе и относительно некой инкультурации. К сожалению, об этом я пишу в книге, два главных опыта православия, которые пустили корни на Западе, Сурожская епархия и Экзархат русской традиции Константинопольского патриархата, оба эти явления на грани исчезновения.
На мой взгляд, они потерпели фиаско. Для меня, как для западного человека, это волнующий вопрос, потому что я уверен, что у православия есть что сказать и западному миру. Но я не вижу для себя возможности в этом участвовать. Да, иногда итальянские православные меня просят перевести на мой родной язык какой-нибудь акафист или молитвослов.
Этим летом храмовый комплекс в Замоскворечье был передан Общецерковной аспирантуре, и митрополит Иларион, являющийся ректором этого учебного заведения, был назначен настоятелем подворья. В своей проповеди митрополит Иларион особо отметил, что св. Иоанн Креститель, как и многие страстотерпцы, строго говоря, был убит не за веру. Он пострадал за то, что мужественно выступал за соблюдение заповедей Божиих.
В наше время, продолжил архиерей, когда моральный релятивизм все более охватывает общество, - в особенности молодежь, каждый христианин должен помнить о том, что нравственный закон, данный Господом, имеет абсолютное значение.
Что касается российских СМИ, я слежу и за проправительственными, и за оппозиционными ресурсами. Считаю, что очень важно посмотреть на любую проблему с разных ракурсов. Как Вы относитесь к этому? И, предположим, завтра к вам придет человек с Вашим портретом на футболке, что Вы ему скажете? Случай, произошедший 27 июля, имел какой-то резонанс по очень простой причине. Мы оказались в центре событий в силу расположения храма. Мы находимся в центре Москвы и события 27 июля были на нашем переулке. Есть даже фотография: в центре храм, с одной стороны правоохранительные силы, с другой — митингующие.
Я не считаю, что совершил что-то из ряда вон выходящее. Каждый священник в каждом храме Москвы принимает каждый день огромное количество людей. И мы не только можем, но и должны принимать любого человека, приходящего в храм. Это мы и сделали 27-го. А входит ли человек в храм через главные врата или перепрыгивает через забор, это не важно. Человек пришел в храм, и священник должен принять его с любовью. Кроме того, пришедшие еще и молились. Когда они оказались на территории, я предложил им помолиться о мире. А вечером пришли ОМОНовцы и попросили умыться, попить немного воды, и мы их также приняли.
Через неделю митинг проходил дальше от нашего храма, поэтому митингующих в храме не было, но также заходили ОМОНовцы. Я их принял, с ними беседовал. Они оказались православными, и я им напомнил, что насилие — очень тяжкий грех. Я сказал им, что, хоть они и обязаны выполнять приказы, должны это делать без насилия. Сказал, что применять насилие против обезоруженного человека — это, во-первых, выражение трусости, во-вторых — грубое нарушение христианской нравственности и просто человечности. Напоминать о христианских ценностях — это мой долг как священника. Поэтому ничего особенного я не совершил.