"Алые паруса" однозначно, и вообще произведения Александра Грина. Ассоль увидел прибывший на своём корабле издалека Артур Грэй, узнал о её мечте — и оснастил судно парусами из алого шёлка. Понимаете, я любила ТЕ «Алые паруса», и, при всех сложностях и шероховатостях, спектакль остался прежним. Ассоль не увидела свои алые паруса, Грей не встретил девушку мечты.
Ассоль и Грей на сцене Музыкального. Каким в Ростове показали мюзикл «Алые паруса»
Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя». Дальше вещь для тех, кто внимательно читал эту повесть. Такие детали классики никогда не делают просто так! То есть он не был никаким Волшебником на самом деле. Он был пьян и фантазёр.
Эта история учит о том, что можно спасти человека, сделав Обыкновенное Чудо для него. Но если бы не Грей, её бы никто не спас. Какая может быть любовь, если они друг друга ни разу не видели? Если быть точнее, то она поверила пьяному бреду незнакомца. Стоит ли говорить, что дети склонны перенимать модель поведения понравившихся персонажей?
И заученная в детстве черта может ещё долго сказываться во взрослой жизни. А при отсутствии самокритичности - остаться на всю жизнь. Вот только, если в сказке чудо случится, и принц придёт, то в реальности всё далеко не так радужно. И принц окажется не сказочным если найдётся , и мириться с его недостатками придётся, и свои исправлять, ибо инфантильные девушки нравятся далеко не всем. Другая модель поведения, тоже довольно гаденькая - пусть он мне корабль с алыми парусами, а я ему свою красоту и улыбку.
Согласилась бы Ассоль быть с Греем, если бы он не был капитаном корабля? Если бы он не был достаточно богат, чтобы оплатить алые паруса для неё? Если бы он приплыл к ней на рыбацкой лодочке с красным половиком вместо паруса, потому что любит он её и готов все её хотелки исполнять - приняла бы она его таким, какой он есть? Я думаю нет, ведь она ждёт именно корабль и именно с алыми парусами. Тогда как он должен принять её именно такой, какая она есть.
То есть со стороны женщины в таких отношениях требуется только быть. Ассоль не та героиня, которая будет планировать своё будущее и относится к браку как к важной ступени своей жизни - скорее она отдастся полностью на руки своего принца, ибо слишком инфантильна.
Усачев сохранили основной сюжет Александра Грина, но добавили в него новые персонажи и смысловые акценты. История стала более жесткой, земной и драматичной. В ней появляются силы стихии — «волны и ветер», исполняющие в сюжете роль свидетелей происходящего. Мистические силы воплощаются в призраке умершего Меннерса, в сновидениях, в которых Ассоль видит Грея. Немалую роль в фабуле играет священник, хозяйка борделя, скрипач.
Мадам Меннерс и ее сын в каждой своей сцене противостоят Лонгрену и его дочери — чем не Монтекки и Капулетти с их непримиримыми страстями? Грей из романтичного юноши превращается в бывалого и разочарованного капитана, не верящего в любовь. В спектакле Калининградского областного музыкального театра всё иначе… Он начинается с загадки: мы видим таинственную фигуру на маяке среди туч и волн. Внизу рыбаки заняты тяжелой работой: лестница в их руках становится то трапом, то столом, то реями корабля. Море обнимает всю эту романтичную историю: словно пронизанные то солнцем, то штормом, танцуют голубые полотнища в руках прекрасных дев-наяд — они, подобно силе судьбы, выводят героев на сцену. Сценография и костюмы Елены Альфер легко и воздушно передают атмосферу южного приморского селения, где жители веселятся, сплетничают и живут одним днём. Легкая конструкция маяка — единственная декорация, она вмещает в себя несколько мест действия.
Маяку противопоставлена таверна Меннерсов, где рыбаки и рыбачки отдыхают от тяжелой работы, где происходят все разговоры, пирушки, драки и выяснения отношений. На их шеях, словно у вьючных животных, висят кружки и ложки, они прикованы к кастрюлям с едой и бочкам с вином, которыми распоряжаются Меннерсы. Лонгрен, его играют в разных составах Николай Перлухин и Илья Крестоверов, с дочерью — одиноки, отверженны и непонятны для них. Жителям Каперны — в исполнении хора театра под руководством Константина Белоногова — проще обо всём судить толпой: толпой рыбаки раздевают Мэри, устраивая аукцион из ее одежды, так же толпой над Ассоль издеваются женщины или играющие на берегу дети. Детские игры веселы и жестоки, и маленькие артисты в исполнении учащихся Театральной школы при театре под руководством Евгения Макаревича с полной сценической свободой исполняют свои роли.
В самый гадкий эпизод сцены в трактире у Меннерса-старшего Евгений Скочин , когда жадный и наглый мужчина пытается склонить Мэри к порочной связи, она не лишается своей утонченности и стати. Возможно, это также явилось неприятием её серой безликой массой.
Кульминацией становится сцена, когда полураздетая Мэри лежит на полу и думает не о том, что ей смертельно холодно, а о том, как обезопасить свое маленькое сокровище — Ассоль. В арии матери, которую Мария Плужникова исполняет в эти минуты, отчётливо слышны самые глубокие чувства. Мать словно передаёт дочери посредством песни всё лучшее, что есть в ней, окутывая дитя нежностью и любовью на всю оставшуюся жизнь… Мария Плужникова в роли Мэри. Фото Елены Ульяновой Резким, пронизывающим все на своём пути морским ветром врывается на сцену Лонгрен Андрей Школдыченко. Он взбешен, зол, его сердце наполнено жаждой мщения за смерть любимой жены. Кстати, именно это чувство, мастерски подчеркнутое музыкальными переходами, становится лейтмотивом всего дальнейшего сюжета. Морской волк принимает решение отказаться от жизни среди людей и отречься от общества, когда осознает, что ни один мускул на его лице не дрогнул при виде гибели врага.
Врага, но такого же человека, как он сам. Заточение в Маяке становится его приговором себе, его крестом. Он считает, что отомстил, что наказал, что сделал то, что обязан был сделать по чести и совести. Актёр точно и выразительно переживает эмоции своего героя, показывая, какие демоны разрывают его изнутри. Ведь теперь из-за него пелена позора и отторжения наброшена и на маленькую Ассоль София Фанта. Характерна сцена передачи дочки только что вернувшемуся моряку — трепетно держа свёрток на руках, Лонгрен некоторое время не может поверить и осознать, что это его дочь. Их с Мэри дочь!..
Непонимание, смятение и чувство небывалой ответственности сказываются в движениях… И чтобы защитить свою дочь от влияния глупых людей он впоследствии не будет даже отпускать её гулять одной. Он надеется заменить ей весь мир! Фото Елены Ульяновой Отношения между отцом и Ассоль — одна из ключевых как сюжетных, так и музыкальных тем постановки.
Он, задыхаясь, пил водку, а на купаньи, с замирающим сердцем, прыгал в воду головой вниз с двухсаженной высоты. По-немногу он потерял все, кроме главного — своей странной летящей души; он потерял слабость, став широк костью и крепок мускулами, бледность заменил темным загаром, изысканную беспечность движений отдал за уверенную меткость работающей руки, а в его думающих глазах отразился блеск, как у человека, смотрящего на огонь. И его речь, утратив неравномерную, надменно застенчивую текучесть, стала краткой и точной, как удар чайки в струю за трепетным серебром рыб.
Все эти мокрые канаты в два пуда на весу рук; все эти леера, ванты, брашпили, тросы, стеньги и саллинги созданы на мучение моему нежному телу. Этот выдуманный Гопом одеколон более всего радовал капитана и, закончив воображенную отповедь, он вслух повторял: — Да. Между тем внушительный диалог приходил на ум капитану все реже и реже, так как Грэй шел к цели с стиснутыми зубами и побледневшим лицом. Он выносил беспокойный труд с решительным напряжением воли, чувствуя, что ему становится все легче и легче по мере того, как суровый корабль вламывался в его организм, а неумение заменялось привычкой. Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало с ног, ударяя о палубу, что непридержанный у кнека канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по лицу мокрым углом паруса с вшитым в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его лица. Когда Грэй спустился на палубу, Гоп вызвал его в каюту и, раскрыв истрепанную книгу, сказал: — Слушай внимательно!
Брось курить! Начинается отделка щенка под капитана. И он стал читать — вернее, говорить и кричать — по книге древние слова моря. Это был первый урок Грэя. В течение года он познакомился с навигацией, практикой, кораблестроением, морским правом, лоцией и бухгалтерией. В Ванкувере Грэя поймало письмо матери, полное слез и страха.
Но если бы ты видела, как я; посмотри моими глазами. Все было то же кругом; так же нерушимо в подробностях и в общем впечатлении, как пять лет назад, лишь гуще стала листва молодых вязов; ее узор на фасаде здания сдвинулся и разросся. Слуги, сбежавшиеся к нему, обрадовались, встрепенулись и замерли в той же почтительности, с какой, как бы не далее как вчера, встречали этого Грэя. Ему сказали, где мать; он прошел в высокое помещение и, тихо прикрыв дверь, неслышно остановился, смотря на поседевшую женщину в черном платье. Она стояла перед распятием: ее страстный шепот был звучен, как полное биение сердца. Мать обернулась.
Она похудела: в надменности ее тонкого лица светилось новое выражение, подобное возвращенной юности. Она стремительно подошла к сыну; короткий грудной смех, сдержанное восклицание и слезы в глазах — вот все. Но в эту минуту она жила сильнее и лучше, чем за всю жизнь. Он выслушал о смерти отца, затем рассказал о себе. Она внимала без упреков и возражений, но про себя — во всем, что он утверждал, как истину своей жизни, — видела лишь игрушки, которыми забавляется ее мальчик. Такими игрушками были материки, океаны и корабли.
Вы были добрым товарищем. Гоп вспыхнул, плюнул, вырвал руку и пошел прочь, но Грэй, догнав, обнял его. И они уселись в гостинице, все вместе, двадцать четыре человека с командой, и пили, и кричали, и пели, и выпили и съели все, что было на буфете и в кухне. Прошло еще мало времени, и в порте Дубельт вечерняя звезда сверкнула над черной линией новой мачты. Так, капитаном и собственником корабля Артур Грэй плавал еще четыре года, пока судьба не привела его в Лисс. Но он уже навсегда запомнил тот короткий грудной смех, полный сердечной музыки, каким встретили его дома, и раза два в год посещал замок, оставляя женщине с серебряными волосами нетвердую уверенность в том, что такой большой мальчик, пожалуй, справится с своими игрушками.
Корабль встал на рейде недалеко от маяка. Еще утром, едва проснувшись, он уже почувствовал, что этот день начался в черных лучах. Он мрачно оделся, неохотно позавтракал, забыл прочитать газету и долго курил, погруженный в невыразимый мир бесцельного напряжения; среди смутно возникающих слов бродили непризнанные желания, взаимно уничтожая себя равным усилием. Тогда он занялся делом. В сопровождении боцмана Грэй осмотрел корабль, велел подтянуть ванты, ослабить штуртрос, почистить клюзы, переменить кливер, просмолить палубу, вычистить компас, открыть, проветрить и вымести трюм. Но дело не развлекало Грэя.
Полный тревожного внимания к тоскливости дня, он прожил его раздражительно и печально: его как бы позвал кто-то, но он забыл, кто и куда. Под вечер он уселся в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства. Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он утонул в синем дыме, живя среди призрачных арабесок, возникающих в его зыбких слоях. Табак страшно могуч; как масло, вылитое в скачущий разрыв волн, смиряет их бешенство, так и табак: смягчая раздражение чувств, он сводит их несколькими тонами ниже; они звучат плавнее и музыкальнее. Поэтому тоска Грэя, утратив наконец после трех трубок наступательное значение, перешла в задумчивую рассеянность.
Такое состояние длилось еще около часа; когда исчез душевный туман, Грэй очнулся, захотел движения и вышел на палубу. Была полная ночь; за бортом в сне черной воды дремали звезды и огни мачтовых фонарей. Теплый, как щека, воздух пахнул морем. Грэй, поднял голову, прищурился на золотой уголь звезды; мгновенно через умопомрачительность миль проникла в его зрачки огненная игла далекой планеты. Глухой шум вечернего города достигал слуха из глубины залива; иногда с ветром по чуткой воде влетала береговая фраза, сказанная как бы на палубе; ясно прозвучав, она гасла в скрипе снастей; на баке вспыхнула спичка, осветив пальцы, круглые глаза и усы. Грэй свистнул; огонь трубки двинулся и поплыл к нему; скоро капитан увидел во тьме руки и лицо вахтенного.
Пусть возьмет удочки. Он спустился в шлюп, где ждал минут десять. Летика, проворный, жуликоватый парень, загремев о борт веслами, подал их Грэю; затем спустился сам, наладил уключины и сунул мешок с провизией в корму шлюпа. Грэй сел к рулю. Капитан молчал. Матрос знал, что в это молчание нельзя вставлять слова, и поэтому, замолчав сам, стал сильно грести.
Грэй взял направление к открытому морю, затем стал держаться левого берега. Ему было все равно, куда плыть. Руль глухо журчал; звякали и плескали весла, все остальное было морем и тишиной. В течение дня человек внимает такому множеству мыслей, впечатлений, речей и слов, что все это составило бы не одну толстую книгу. Лицо дня приобретает определенное выражение, но Грэй сегодня тщетно вглядывался в это лицо. В его смутных чертах светилось одно из тех чувств, каких много, но которым не дано имени.
Как их ни называть, они останутся навсегда вне слов и даже понятий, подобные внушению аромата. В этих веяниях была еще сила светлого возбуждения. Там, где они плыли, слева волнистым сгущением тьмы проступал берег. Над красным стеклом окон носились искры дымовых труб; это была Каперна. Грэй слышал перебранку и лай. Огни деревни напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден пылающий уголь.
Направо был океан, явственный, как присутствие спящего человека. Миновав Каперну, Грэй повернул к берегу. Здесь тихо прибивало водой; засветив фонарь, он увидел ямы обрыва и его верхние, нависшие выступы; это место ему понравилось. Матрос неопределенно хмыкнул. Загвоздистый капитан. Впрочем, люблю его.
Забив весло в ил, он привязал к нему лодку, и оба поднялись вверх, карабкаясь по выскакивающим из-под колен и локтей камням. От обрыва тянулась чаща. Раздался стук топора, ссекающего сухой ствол; повалив дерево, Летика развел костер на обрыве. Двинулись тени и отраженное водой пламя; в отступившем мраке высветились трава и ветви; над костром, перевитый дымом, сверкая, дрожал воздух. Грэй сел у костра. Кстати, ты взял не хинную, а имбирную.
Только было темно, а я торопился. Имбирь, понимаете, ожесточает человека. Когда мне нужно подраться, я пью имбирную. Пока капитан ел и пил, матрос искоса посматривал на него, затем, не удержавшись, сказал: — Правда ли, капитан, что говорят, будто бы родом вы из знатного семейства? Бери удочку и лови, если хочешь. Не знаю.
Может быть. Но… потом. Летика размотал удочку, приговаривая стихами, на что был мастер, к великому восхищению команды: — Из шнурка и деревяшки я изладил длинный хлыст и, крючок к нему приделав, испустил протяжный свист. Наконец, он ушел с пением: — Ночь тиха, прекрасна водка, трепещите, осетры, хлопнись в обморок, селедка, — удит Летика с горы! Грэй лег у костра, смотря на отражавшую огонь воду. Он думал, но без участия воли; в этом состоянии мысль, рассеянно удерживая окружающее, смутно видит его; она мчится, подобно коню в тесной толпе, давя, расталкивая и останавливая; пустота, смятение и задержка попеременно сопутствуют ей.
Она бродит в душе вещей; от яркого волнения спешит к тайным намекам; кружится по земле и небу, жизненно беседует с воображенными лицами, гасит и украшает воспоминания. В облачном движении этом все живо и выпукло и все бессвязно, как бред. И часто улыбается отдыхающее сознание, видя, например, как в размышление о судьбе вдруг жалует гостем образ совершенно неподходящий: какой-нибудь прутик, сломанный два года назад. Локоть, которым он опирался, поддерживая рукой голову, просырел и затек. Бледно светились звезды, мрак усилился напряжением, предшествующим рассвету. Капитан стал засыпать, но не замечал этого.
Ему захотелось выпить, и он потянулся к мешку, развязывая его уже во сне. Затем ему перестало сниться; следующие два часа были для Грэя не долее тех секунд, в течение которых он склонился головой на руки. За это время Летика появлялся у костра дважды, курил и засматривал из любопытства в рот пойманным рыбам — что там? Но там, само собой, ничего не было. Проснувшись, Грэй на мгновение забыл, как попал в эти места. С изумлением видел он счастливый блеск утра, обрыв берега среди этих ветвей и пылающую синюю даль; над горизонтом, но в то же время и над его ногами висели листья орешника.
Внизу обрыва — с впечатлением, что под самой спиной Грэя — шипел тихий прибой. Мелькнув с листа, капля росы растеклась по сонному лицу холодным шлепком. Он встал. Везде торжествовал свет. Остывшие головни костра цеплялись за жизнь тонкой струёй дыма. Его запах придавал удовольствию дышать воздухом лесной зелени дикую прелесть.
Летики не было; он увлекся; он, вспотев, удил с увлечением азартного игрока. Грэй вышел из чащи в кустарник, разбросанный по скату холма. Дымилась и горела трава; влажные цветы выглядели как дети, насильно умытые холодной водой. Зеленый мир дышал бесчисленностью крошечных ртов, мешая проходить Грэю среди своей ликующей тесноты. Капитан выбрался на открытое место, заросшее пестрой травой, и увидел здесь спящую молодую девушку. Он тихо отвел рукой ветку и остановился с чувством опасной находки.
Не далее как в пяти шагах, свернувшись, подобрав одну ножку и вытянув другую, лежала головой на уютно подвернутых руках утомившаяся Ассоль. Ее волосы сдвинулись в беспорядке; у шеи расстегнулась пуговица, открыв белую ямку; раскинувшаяся юбка обнажала колени; ресницы спали на щеке, в тени нежного, выпуклого виска, полузакрытого темной прядью; мизинец правой руки, бывшей под головой, пригибался к затылку. Грэй присел на корточки, заглядывая девушке в лицо снизу и не подозревая, что напоминает собой фавна с картины Арнольда Беклина. Быть может, при других обстоятельствах эта девушка была бы замечена им только глазами, но тут он иначе увидел ее. Все стронулось, все усмехнулось в нем. Разумеется, он не знал ни ее, ни ее имени, ни, тем более, почему она уснула на берегу, но был этим очень доволен.
Он любил картины без объяснений и подписей. Впечатление такой картины несравненно сильнее; ее содержание, не связанное словами, становится безграничным, утверждая все догадки и мысли. Тень листвы подобралась ближе к стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Когда он наконец встал, склонность к необычному застала его врасплох с решимостью и вдохновением раздраженной женщины.
Задумчиво уступая ей, он снял с пальца старинное дорогое кольцо, не без основания размышляя, что, может быть, этим подсказывает жизни нечто существенное, подобное орфографии. Он бережно опустил кольцо на малый мизинец, белевший из-под затылка. Мизинец нетерпеливо двинулся и поник. Взглянув еще раз на это отдыхающее лицо, Грэй повернулся и увидел в кустах высоко поднятые брови матроса. Летика, разинув рот, смотрел на занятия Грэя с таким удивлением, с каким, верно, смотрел Иона на пасть своего меблированного кита. Что, хороша?
Я поймал четыре мурены и еще какую-то толстую, как пузырь. Уберемся отсюда. Они отошли в кусты. Им следовало бы теперь повернуть к лодке, но Грэй медлил, рассматривая даль низкого берега, где над зеленью и песком лился утренний дым труб Каперны. В этом дыме он снова увидел девушку. Тогда он решительно повернул, спускаясь вдоль склона; матрос, не спрашивая, что случилось, шел сзади; он чувствовал, что вновь наступило обязательное молчание.
Уже около первых строений Грэй вдруг сказал: — Не определишь ли ты, Летика, твоим опытным глазом, где здесь трактир? Ничего больше, как голос сердца. Они подошли к дому; то был действительно трактир Меннерса. В раскрытом окне, на столе, виднелась бутылка; возле нее чья-то грязная рука доила полуседой ус. Хотя час был ранний, в общей зале трактирчика расположилось три человека. У окна сидел угольщик, обладатель пьяных усов, уже замеченных нами; между буфетом и внутренней дверью зала, за яичницей и пивом помещались два рыбака.
Меннерс, длинный молодой парень, с веснушчатым скучным лицом и тем особенным выражением хитрой бойкости в подслеповатых глазах, какое присуще торгашам вообще, перетирал за стойкой посуду. На грязном полу лежал солнечный переплет окна. Едва Грэй вступил в полосу дымного света, как Меннерс, почтительно кланяясь, вышел из-за своего прикрытия. Он сразу угадал в Грэе настоящего капитана — разряд гостей, редко им виденных. Грэй спросил рома. Накрыв стол пожелтевшей в суете людской скатертью, Меннерс принес бутылку, лизнув предварительно языком кончик отклеившейся этикетки.
Затем он вернулся за стойку, поглядывая внимательно то на Грэя, то на тарелку, с которой отдирал ногтем что-то присохшее. В то время, как Летика, взяв стакан обеими руками, скромно шептался с ним, посматривая в окно, Грэй подозвал Меннерса. Хин самодовольно уселся на кончик стула, польщенный этим обращением и польщенный именно потому, что оно выразилось простым киванием Грэева пальца. Я встретил ее неподалеку отсюда. Как ее имя? Он сказал это с твердой простотой силы, не позволяющей увильнуть от данного тона.
Хин Меннерс внутренне завертелся и даже ухмыльнулся слегка, но внешне подчинился характеру обращения. Впрочем, прежде чем ответить, он помолчал — единственно из бесплодного желания догадаться, в чем дело. Она полоумная. Разумеется, эта история с тех пор, как нищий утвердил ее бытие в том же трактире, приняла очертания грубой и плоской сплетни, но сущность оставалась нетронутой. Грэй машинально взглянул на Летику, продолжавшего быть тихим и скромным, затем его глаза обратились к пыльной дороге, пролегающей у трактира, и он ощутил как бы удар — одновременный удар в сердце и голову. По дороге, лицом к нему, шла та самая Корабельная Ассоль, к которой Меннерс только что отнесся клинически.
Удивительные черты ее лица, напоминающие тайну неизгладимо волнующих, хотя простых слов, предстали перед ним теперь в свете ее взгляда. Матрос и Меннерс сидели к окну спиной, но, чтобы они случайно не повернулись — Грэй имел мужество отвести взгляд на рыжие глаза Хина. Поле того, как он увидел глаза Ассоль, рассеялась вся косность Меннерсова рассказа. Между тем, ничего не подозревая, Хин продолжал: — Еще могу сообщить вам, что ее отец сущий мерзавец. Он утопил моего папашу, как кошку какую-нибудь, прости господи. Он… Его перебил неожиданный дикий рев сзади.
Страшно ворочая глазами, угольщик, стряхнув хмельное оцепенение, вдруг рявкнул пением и так свирепо, что все вздрогнули. Корзинщик, корзинщик, Дери с нас за корзины!.. Хин Меннерс возмущенно пожал плечами. Я же вам говорю, что отец мерзавец. Через него я, ваша милость, осиротел и еще дитей должен был самостоятельно поддерживать бренное пропитание.. Его отец тоже врал; врала и мать.
Такая порода. Можете быть покойны, что она так же здорова, как мы с вами. Я с ней разговаривал. Она сидела на моей повозке восемьдесят четыре раза, или немного меньше. Когда девушка идет пешком из города, а я продал свой уголь, я уж непременно посажу девушку. Пускай она сидит.
Я говорю, что у нее хорошая голова. Это сейчас видно. С тобой, Хин Меннерс, она, понятно, не скажет двух слов. Но я, сударь, в свободном угольном деле презираю суды и толки. Она говорит, как большая, но причудливый ее разговор. Прислушиваешься - как будто все то же самое, что мы с вами сказали бы, а у нее то же, да не совсем так.
Вот, к примеру, раз завелось дело о ее ремесле. Я, это, захохотал, мне, стало быть, смешно стало. Вот какое слово она сказала! В ту же минуту дернуло меня, сознаюсь, посмотреть на пустую корзину, и так мне вошло в глаза, будто из прутьев поползли почки; лопнули эти почки, брызнуло по корзине листом и пропало. Я малость протрезвел даже! А Хин Меннерс врет и денег не берет; я его знаю!
Считая, что разговор перешел в явное оскорбление, Меннерс пронзил угольщика взглядом и скрылся за стойку, откуда горько осведомился: — Прикажете подать что-нибудь? Летика, ты останешься здесь, вернешься к вечеру и будешь молчать. Узнав все, что сможешь, передай мне. Ты понял? Запомни также, что ни в одном из тех случаев, какие могут тебе представиться, нельзя ни говорить обо мне, ни упоминать даже мое имя. Грэй вышел.
С этого времени его не покидало уже чувство поразительных открытий, подобно искре в пороховой ступке Бертольда, — одного из тех душевных обвалов, из-под которых вырывается, сверкая, огонь. Дух немедленного действия овладел им. Он опомнился и собрался с мыслями, только когда сел в лодку. Смеясь, он подставил руку ладонью вверх — знойному солнцу, — как сделал это однажды мальчиком в винном погребе; затем отплыл и стал быстро грести по направлению к гавани. Накануне Накануне того дня и через семь лет после того, как Эгль, собиратель песен, рассказал девочке на берегу моря сказку о корабле с Алыми Парусами, Ассоль в одно из своих еженедельных посещений игрушечной лавки вернулась домой расстроенная, с печальным лицом. Свои товары она принесла обратно.
Она была так огорчена, что сразу не могла говорить и только лишь после того, как по встревоженному лицу Лонгрена увидела, что он ожидает чего-то значительно худшего действительности, начала рассказывать, водя пальцем по стеклу окна, у которого стала, рассеянно наблюдая море. Хозяин игрушечной лавки начал в этот раз с того, что открыл счетную книгу и показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. И он уперся пальцем в другую цифру, уже из двух знаков. Я видела по его лицу, что он груб и сердит. Я с радостью убежала бы, но, честное слово, сил не было от стыда.
Так он сказал. Он говорил еще много чего, но я все перепутала и забыла. Выговорив самое главное, девушка повернула голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив пальцы рук между колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он поднял голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу в лицо, продолжала с деланным оживлением: — Ничего, это все ничего, ты слушай, пожалуйста.
Вот я пошла. Меня затолкали; однако я выбралась и подошла к черному человеку в очках. Что я ему сказала, я ничего не помню; под конец он усмехнулся, порылся в моей корзине, посмотрел кое-что, потом снова завернул, как было, в платок и отдал обратно. Лонгрен сердито слушал. Он как бы видел свою оторопевшую дочку в богатой толпе у прилавка, заваленного ценным товаром. Аккуратный человек в очках снисходительно объяснил ей, что он должен разориться, ежели начнет торговать нехитрыми изделиями Лонгрена.
Небрежно и ловко ставил он перед ней на прилавок складные модели зданий и железнодорожных мостов; миниатюрные отчетливые автомобили, электрические наборы, аэропланы и двигатели. Все это пахло краской и школой. По всем его словам выходило, что дети в играх только подражают теперь тому, что делают взрослые. Оканчивая рассказ, она собрала ужинать; поев и выпив стакан крепкого кофе, Лонгрен сказал: — Раз нам не везет, надо искать. Конечно, они правы, — задумчиво продолжал он, думая об игрушках. Они все учатся, учатся и никогда не начнут жить.
Все это так, а жаль, право, жаль. Сумеешь ли ты прожить без меня время одного рейса? Немыслимо оставить тебя одну. Впрочем, есть время подумать. Он хмуро умолк. Ассоль примостилась рядом с ним на углу табурета; он видел сбоку, не поворачивая головы, что она хлопочет утешить его, и чуть было не улыбнулся.
Но улыбнуться — значило спугнуть и смутить девушку. Пока она охорашивала его, Лонгрен сидел, крепко сморщившись, как человек, боящийся дохнуть дымом, но, услышав ее слова, густо захохотал. Ассоль некоторое время стояла в раздумье посреди комнаты, колеблясь между желанием отдаться тихой печали и необходимостью домашних забот; затем, вымыв посуду, пересмотрела в шкафу остатки провизии. Она не взвешивала и не мерила, но видела, что с мукой не дотянуть до конца недели, что в жестянке с сахаром виднеется дно, обертки с чаем и кофе почти пусты, нет масла, и единственное, на чем, с некоторой досадой на исключение, отдыхал глаз, — был мешок картофеля. Затем она вымыла пол и села строчить оборку к переделанной из старья юбке, но тут же вспомнив, что обрезки материи лежат за зеркалом, подошла к нему и взяла сверток; потом взглянула на свое отражение. За ореховой рамой в светлой пустоте отраженной комнаты стояла тоненькая невысокая девушка, одетая в дешевый белый муслин с розовыми цветочками.
На ее плечах лежала серая шелковая косынка. Полудетское, в светлом загаре, лицо было подвижно и выразительно; прекрасные, несколько серьезные для ее возраста глаза посматривали с робкой сосредоточенностью глубоких душ. Ее неправильное личико могло растрогать тонкой чистотой очертаний; каждый изгиб, каждая выпуклость этого лица, конечно, нашли бы место в множестве женских обликов, но их совокупность, стиль — был совершенно оригинален, — оригинально мил; на этом мы остановимся. Отраженная девушка улыбнулась так же безотчетно, как и Ассоль. Улыбка вышла грустной; заметив это, она встревожилась, как если бы смотрела на постороннюю. Она прижалась щекой к стеклу, закрыла глаза и тихо погладила зеркало рукой там, где приходилось ее отражение.
Другой герой
Режиссёр-постановщик — Светлана Горшкова. Премьера 13 февраля 2015 г. Мюзикл «Алые паруса» на музыку Максима Дунаевского в Театре для детей и молодёжи «свободное пространство» г. Режиссёр-постановщик — Александр Михайлов. Мюзикл «Алые паруса» на музыку Максима Дунаевского на сцене Ивановского музыкального театра г. Иваново по мотивам либретто Михаила Бартенева и Андрея Усачёва. Режиссёр — А. Лободаев, дирижёр — Д. Щудров, художник — засл. Новожилова, балетмейстер — В.
Лисовская, хормейстер — Я. Премьера мюзикла состоялась 22 апреля 2016 года. Музыкальная феерия в Краснодарском академическом театре драмы имени Горького. Постановщик — Алла Решетникова. Ассоль» по пьесе Павла Морозова в Государственном академическом русском театре драмы им. Горького [25]. Астана, Казахстан. Музыкальный спектакль Алтайского театра музыкальной комедии. Композитор — Максим Дунаевский.
Постановщик — Константин Яковлев. Спектакль «Таптал долгунугар уйдаран» Ассоль. Алые паруса по пьесе Павла Морозова в Саха академическом театре им. Постановщик — Сергей Потапов. Пластическая феерия в Херсонском музыкально-драматическом театре им.
Встретятся ля Ассоль и Грей? И каково это — жить, ожидая чуда, жить и искать себя? В книге есть ответы на эти и многие другие вопросы, которые задает себе каждый человек. Для среднего школьного возраста.
По дороге она встречает доброго угольщика с двумя друзьями и рассказывает ему о своих предчувствиях. Более того, она уверена, что вскоре ей придется уехать, правда пока она точно не знает, когда и куда. Столь странные реплики удивляют ее слушателей. Глава VII. Алый «Секрет». Корабль Грея полным ходом шел по волнам. На судне играют музыканты, гордо развиваются алые паруса. Чувства переполняют сердце Артура и он делится ими с Пантеном. Он говорит о том, что встретил девушку и полюбил ее. Но она ожидает прихода своего возлюбленного именно через корабль с алыми парусами. Поэтому, чтобы добиться Ассоль Грей использует именно такую комбинацию. На горизонте появляется военный крейсер. Лейтенант и Грей долго беседуют. Лейтенант рассказывает молодому человеку историю своей любви. Она довольно проста и даже в некотором роде примитивна: лейтенант просто схватил свою будущую невесту за юбку, когда та пыталась вылезти в окно. Ассоль же тем временем была дома и читала книгу. Неожиданно она услышала громкие звуки с корабля. Выглянув в окно, она увидела и сам корабль: он был похож на тот, о котором рассказывал старик-сказочник. Гордые, вольные алые паруса развивались над ним. Все местные жители удивились. Кто-то пришел в замешательство от размеров судна, а кто-то просто завидовал тому, что мечта девушки начала сбываться. Грей вышел из корабля и поплыл к своей возлюбленной на лодке. Ассоль выбежала на берег и пошла ему навстречу по воде. Вся толпа, собравшаяся на берегу, пристально наблюдала за происходящим. Грей и Ассоль впервые заговорили дру Сам же Артур пошел в торговые кварталы Лисса и купил две тысячи метров лучшего алого шелка. Грей и Ассоль впервые заговорили друг с другом. Молодой человек спросил, узнала ли его девушка, на что та ответила, что именно таким и представляла его с детства. Грей приглашает Ассоль уехать на корабле, но девушка просит его также взять с собой Лонгрена. Молодой человек соглашается. По случаю такого счастья даже было открыто вино, ожидавшее этого события огромное количество времени. Веселье царило среди матросов на корабле и лишь захмелевший музыкант водил смычком по струнам скрипки и размышлял о счастье. Краткое содержание - 3 вариант I. Предсказание Мери, жена моряка дальнего плавания Лонгрена, долго терпит нужду. Недавно она родила девочку, а оставленные мужем деньги быстро закончились. Мери не раз занимала продукты и деньги у соседей, пришла просить и у зажиточного трактирщика Меннерса. Тот соглашается дать деньги только в обмен на любовь. Мери отправляется в большой город Лисс, чтоб заложить обручальное кольцо. По дороге туда женщина попадает в непогоду, заболевает и через две недели умирает. Малышку 3 месяца выхаживает соседка. Лонгрен впервые видит дочь Ассоль, когда ей 8 месяцев. Он увольняется и начинает воспитывать дочь, а деньги на жизнь добывает, делая игрушки. После смерти жены он становится еще более замкнутым, отстраняется от жителей родной Каперны. Ассоль растет, принося радость отцу. Лонгрен становится свидетелем того, как Меннерса на лодке уносит в штормовое море. Тот зовет на помощь, но моряк молчаливо наблюдает за этим. А после напоминает злодею о том, что его жена когда-то просила о помощи, не получила ее и в итоге умерла. Меннерса подбирает торговое судно, но он умирает, успев рассказать всем о «жестокости» Лонгрена. Жители в ужасе от мести Лонгрена, и это делает моряка изгоем: «он поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают». Ассоль также стала изгоем. Дети исключают ее из игр и издеваются над ней. Однажды Ассоль отправляется в Лисс, чтоб продать новые игрушки. В корзине она видит корабль с красными парусами и хочет им поиграть. Спущенный в ручей кораблик уплывает, девочка бежит за ним, это заводит ее в чащу леса. После она выходит к берегу моря и видит, что кораблик попал в руки странного старика. Эгль, собиратель песен и сказаний, поражен видом девочки, он видит в ее лице «невольное ожидание прекрасного, блаженной судьбы». Старик предсказывает Ассоль, что однажды к ней приплывает корабль с алыми парусами, и влюбленный принц увезет ее в чудесный край. Девочка рассказывает отцу про волшебное предсказание, и отец поддерживает мечту дочки об алых парусах и принце. Их разговор случайно слышит нищий. Обиженный на Лонгрена за то, что тот не дал ему табака, нищий рассказывает в городской таверне о том, что моряк и его дочка сошли с ума и верят в сказки. Грэй Десятилетний Артур Грей растет под присмотром заботливых родителей в родовом замке и мечтает стать капитаном. Его жизнь полна пышности, роскоши и беззаботности, которая бывает у богатых титулованных людей. Грей любит исследовать замок, ходить туда, куда ему запрещают, играть на заднем дворе. Не раз в своем детстве Артур слышит рассказ о вине, которое хранится в погребе Греев с 1793 года. На бочке выгравирована надпись: «Меня выпьет Грэй, когда будет в раю», но что это значит — непонятно. Мальчик обещает слуге Польдишеру, что именно он станет тем Греем, который выпьет это вино. Мать души не чает в сыне, а потому разрешает ему жить так, как нравится. Отец также смиряется, не препятствуя свободному развитию мальчика. Ребенок живет в своем мире. Увидев, как кухарка Бэтси обварила руку, мальчик проникается сочувствием и даже сам обжигает руку, чтоб понять, как больно девушке. Он просит оказать ей помощь, после этого Бэтси и Грэй становятся друзьями. Однажды мальчик оказывается в библиотеке, где видит картину, которая поражает его. На ней изображен корабль в штормовом море, на палубе спиной стоит капитан — человек, которому Артур хочет подражать. Он начинает изучать книги о море, а в 15 лет сбегает из дома и становится юнгой на корабле «Ансельм». Капитан Гоп долго считает, что Грей, столкнувшись со сложностями моряцкой жизни, захочет вернуться к маме, спокойствию и роскоши. Но мальчишка не сдается, не боится никакой работы и привыкает к жизни моряка. Гоп смягчается и начинает обучать юношу морским профессиям. В 20 лет Артур навещает родной дом, узнает, что умер его отец, а также получает принятие и любовь матери. Грэй оставляет «женщине с серебряными волосами нетвердую уверенность в том, что такой большой мальчик, пожалуй, справится со своими игрушками». Артур покупает корабль, называет его «Секрет» и прощается с Гопом. Четыре года он плавает в качестве капитана на своем судне и однажды оказывается в Лиссе III.
Но Андерсен - таки "спас" Русалочку, устроив ей встречу с Дочерьми Воздуха и дальнейшими испытаниями по обретению души. Позволил ей исполнить свою сакральную мечту иным способом... Но всё равно это очень ужасный конец. Что касается Ассоль, то её мечта не мешала ей вести домашнее хозяйство, заботиться об отце, мастерить игрушки, читать книги. Подобно Андерсеновской Русалочке, которая слушала рассказы своей Бабушки про земную жизнь людей и их христианскую веру в дальнейшем, Ассоль столь же внимала фантастическим рассказам отца уже про обитателей моря и потом засыпала «с головой, полной чудесных снов». И ещё один персонаж истории Грина - «Артур Грэй - родился с живой душой»: он неутомимо изучал старинный замок, рассматривал диковинные предметы, слушал истории старого Польдишока, читал приключенческие книги, мечтал о море. И потому пути этих двух удивительных героев обязательно должны были пересечься. А на самом деле книга повествовала вовсе о другом. О том что бы делать чудеса своими руками. Своими словами. Своими поступками. Книга написана мужчиной. И главные герои там — мужчины. Эгль, который создал словами сказку и подарил ее, Грей — ну с ним понятно, и его матросы и музыканты — в душах которых эта история преломляется и превращает их в других людей. В данной цитате заключается смысл повести: «... Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя». Дальше вещь для тех, кто внимательно читал эту повесть. Такие детали классики никогда не делают просто так! То есть он не был никаким Волшебником на самом деле. Он был пьян и фантазёр. Эта история учит о том, что можно спасти человека, сделав Обыкновенное Чудо для него.
«Алые паруса» Грина: мечта уже плывет к тебе
About Press Copyright Contact us Creators Advertise Developers Terms Privacy Policy & Safety How. Какой будет семейная жизнь Ассоль и Грея? Грей последние пять лет провел на своем корабле и никем кроме как капитаном себя не мыслит. Ассоль была потрясена зрелищем белого корабля под алыми парусами, с палубы которого лилась музыка. Ассоль и Грей на сцене Музыкального.
Встреча ассоль и грея. История Ассоль и капитана Грэя («Алые паруса»)
Читать и слушать краткое содержание 6 главы повести Александра Грина «Алые паруса». Ассоль увидел прибывший на своём корабле издалека Артур Грэй, узнал о её мечте — и оснастил судно парусами из алого шёлка. и поплывёт за новой мечтой в женском облике, а она останется наматывать сопли на кулак. Согласилась бы Ассоль быть с Греем, если бы он не был капитаном корабля?
"Алые паруса" - краткое содержание, 3 варианта
Естественно Ассоль была в восторге, девушка нашла свое счастье, как и сам главный герой повести. В ролях: Анастасия Вертинская, Василий Лановой, Елена Черемшанова и др. Для кого-то алые паруса, а для меня рэд флаг Сомнительная мораль, отвратительный Лонгрен, глупая Ассоль и парниша-декорация. Так и подрастала Ассоль, веря в чудо, пока однажды действительно не увидела на горизонте большой белый корабль с чудесными алыми парусами. краткое содержание по главам повести-феерии Александра Грина, подробный и доходчивый пересказ произведения доступен для прочтения на нашем сайте. Понимаете, я любила ТЕ «Алые паруса», и, при всех сложностях и шероховатостях, спектакль остался прежним.
"Алые паруса" - краткое содержание, 3 варианта
На жизнь он зарабатывал тем, что делал игрушечные модели лодок, парусников, катеров. Заработок был невелик, но им с дочерью хватало. Однако отношения Лонгрена с соседями и другими жителями Каперны бьши сложными. Его не просто не любили — его ненавидели, сторонились, презирали, и это их отношение перешло и на Ассоль. Жители Каперны не могли понять и простить Лонгерна, который не захотел помочь терпящему бедствие лавочнику Мен- нерсу, ставшему виновником смерти его жены. Жители Каперны, «не умевшие любить», не смогли понять Лонгрена. Ненавидя отца, они стали ненавидеть и дочь. Ассоль росла " одиночестве, не имея подруг и друзей. Настоящей радостью для нее было общение с отпом. Она любила подолгу разговаривать с ним, помогала ему во всем.
Девушке было ужасно одиноко, она не могла без отца, без единственного родного человека, который о ней заботился, с которым она делила все печали и радости. Ей стал невыносим их дом, было трудно и горько оставаться в нем одной, здесь все напоминало об отце. Как-то повстречав того самого пьяного угольщика, девушка попрощалась с ним, сказав, что собирается покинуть город. Роман Обломов : краткое содержание произведения по главам 7 Глава. Алый «Секрет» Расправив паруса, корабль Грея двинулся к городу по течению реки. Судно уже начало подходить к городу, весь экипаж был удивлен, а капитан был в радостном предвкушении того, что сможет, наконец, исполнить мечту ангельского создания. Ассоль в это время сидела у себя дома, занятая чтением книги. Но по листу ползала маленькая букашка, которая до ужаса надоела, она то и дело попадалась под руки и мешала читать.
Девушка устало подняла голову, чтобы сдуть жучка в траву, и о чудо, не могла поверить своим глазам: из окна виднелись те самые, желанные алые паруса. Она опрометью бросилась бежать к причалу, а добежав до берега, увидела перед собой озлобленную, непонимающую, надменную, глупую толпу, которая до сих пор не верила в осуществление мечты и не понимала, откуда взялись алые паруса. Перед героиней все смолкли и начали расступаться в легком испуге и недоумении. На воду спустилась шлюпка, в который плыл к своей возлюбленной Грей. Ассоль кинулась в воду по направлению к нему. Он поднял ее и молодые вместе взошли на корабль с алыми парусами, кругом лилась музыка. Но девушку все еще беспокоил один важный вопрос: заберет ли он ее отца с собой, и, получив утвердительный ответ, отправилась с женихом в обратный путь, в далекую страну, из которой прибыл Грей. Оба героя были абсолютно счастливы, парень оказался именно тем, кого девушка так долго ждала.
Счастливый конец Трагическая история изгнания Ассоль и ее отца закончились, поистине, счастливо. Возможно, это вознаграждение за пережитые беды и трудности, а может, награда за неизменную веру девушки. Но то, что предсказание старика исполнилось и Грей приплыл за ней на корабле с алыми парусами, заставляет поверить в сказку. Антон Чехов Вишневый сад : читаем краткое содержание по действиям Чтобы лучше прочувствовать концовку «Алых парусов», предлагаем прочесть отрывок из текста, ведь никакое описание не сравнится со слогом автора: «негромкая музыка лилась в голубом дне с белой палубы под огнем алого шелка… Опять Ассоль закрыла глаза, боясь, что все это исчезнет, если она будет смотреть. Грэй взял ее руки и, зная уже теперь, куда можно безопасно идти, она спрятала мокрое от слез лицо на груди друга, пришедшего так волшебно. Бережно, но со смехом, сам потрясенный и удивленный тем, что наступила невыразимая, недоступная никому драгоценная минута, Грэй поднял за подбородок вверх это давно-давно пригрезившееся лицо, и глаза девушки, наконец, ясно раскрылись. В них было все лучшее человека. Если у вас нет времени читать книгу, но вы все же хотите узнать полную историю со всеми подробностями, а не ее сокращение, то можно прослушать «Алые паруса» на сайте аудиокниг.
Прослушивание текста онлайн займет гораздо меньше времени, чем чтение, одновременно с прослушиванием повести возможно будет заниматься своими делами.
Меннерс прошел по мосткам до середины, спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя в лодке, он стал пробираться к берегу, хватаясь руками за сваи. Весла он не взял, и в тот момент, когда, пошатнувшись, упустил схватиться за очередную сваю, сильный удар ветра швырнул нос лодки от мостков в сторону океана. Теперь даже всей длиной тела Меннерс не мог бы достичь самой ближайшей сваи. Ветер и волны, раскачивая, несли лодку в гибельный простор. Сознав положение, Меннерс хотел броситься в воду, чтобы плыть к берегу, но решение его запоздало, так как лодка вертелась уже недалеко от конца мола, где значительная глубина воды и ярость валов обещали верную смерть. Меж Лонгреном и Меннерсом, увлекаемым в штормовую даль, было не больше десяти сажен еще спасительного расстояния, так как на мостках под рукой у Лонгрена висел сверток каната с вплетенным в один его конец грузом. Канат этот висел на случай причала в бурную погоду и бросался с мостков. Видишь, меня уносит; брось причал! Лонгрен молчал, спокойно смотря на метавшегося в лодке Меннерса, только его трубка задымила сильнее, и он, помедлив, вынул ее из рта, чтобы лучше видеть происходящее.
Но Лонгрен не сказал ему ни одного слова; казалось, он не слышал отчаянного вопля. Пока не отнесло лодку так далеко, что еле долетали слова-крики Меннерса, он не переступил даже с ноги на ногу. Меннерс рыдал от ужаса, заклинал матроса бежать к рыбакам, позвать помощь, обещал деньги, угрожал и сыпал проклятиями, но Лонгрен только подошел ближе к самому краю мола, чтобы не сразу потерять из вида метания и скачки лодки. Думай об этом, пока еще жив, Меннерс, и не забудь! Тогда крики умолкли, и Лонгрен пошел домой. Ассоль, проснувшись, увидела, что отец сидит пред угасающей лампой в глубокой задумчивости. Услышав голос девочки, звавшей его, он подошел к ней, крепко поцеловал и прикрыл сбившимся одеялом. На другой день только и разговоров было у жителей Каперны, что о пропавшем Меннерсе, а на шестой день привезли его самого, умирающего и злобного. Его рассказ быстро облетел окрестные деревушки. До вечера носило Меннерса; разбитый сотрясениями о борта и дно лодки, за время страшной борьбы с свирепостью волн, грозивших, не уставая, выбросить в море обезумевшего лавочника, он был подобран пароходом «Лукреция», шедшим в Кассет.
Простуда и потрясение ужаса прикончили дни Меннерса. Он прожил немного менее сорока восьми часов, призывая на Лонгрена все бедствия, возможные на земле и в воображении. Рассказ Меннерса, как матрос следил за его гибелью, отказав в помощи, красноречивый тем более, что умирающий дышал с трудом и стонал, поразил жителей Каперны. Не говоря уже о том, что редкий из них способен был помнить оскорбление и более тяжкое, чем перенесенное Лонгреном, и горевать так сильно, как горевал он до конца жизни о Мери, — им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал. Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу — большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали. Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они, — поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают. Никто более не кланялся ему, не протягивал руки, не бросал узнающего, здоровающегося взгляда. Совершенно навсегда остался он в стороне от деревенских дел; мальчишки, завидев его, кричали вдогонку: «Лонгрен утопил Меннерса! Так же, казалось, он не замечал и того, что в трактире или на берегу, среди лодок, рыбаки умолкали в его присутствии, отходя в сторону, как от зачумленного. Случай с Меннерсом закрепил ранее неполное отчуждение.
Став полным, оно вызвало прочную взаимную ненависть, тень которой пала и на Ассоль. Девочка росла без подруг. Два — три десятка детей ее возраста, живших в Каперне, пропитанной, как губка водой, грубым семейным началом, основой которого служил непоколебимый авторитет матери и отца, переимчивые, как все дети в мире, вычеркнули раз-навсегда маленькую Ассоль из сферы своего покровительства и внимания. Совершилось это, разумеется, постепенно, путем внушения и окриков взрослых приобрело характер страшного запрета, а затем, усиленное пересудами и кривотолками, разрослось в детских умах страхом к дому матроса. К тому же замкнутый образ жизни Лонгрена освободил теперь истерический язык сплетни; про матроса говаривали, что он где-то кого-то убил, оттого, мол, его больше не берут служить на суда, а сам он мрачен и нелюдим, потому что «терзается угрызениями преступной совести». Играя, дети гнали Ассоль, если она приближалась к ним, швыряли грязью и дразнили тем, что будто отец ее ел человеческое мясо, а теперь делает фальшивые деньги. Одна за другой, наивные ее попытки к сближению оканчивались горьким плачем, синяками, царапинами и другими проявлениями общественного мнения; она перестала, наконец, оскорбляться, но все еще иногда спрашивала отца: — «Скажи, почему нас не любят? Надо уметь любить, а этого-то они не могут». Любимым развлечением Ассоль было по вечерам или в праздник, когда отец, отставив банки с клейстером, инструменты и неоконченную работу, садился, сняв передник, отдохнуть, с трубкой в зубах, — забраться к нему на колени и, вертясь в бережном кольце отцовской руки, трогать различные части игрушек, расспрашивая об их назначении. Так начиналась своеобразная фантастическая лекция о жизни и людях — лекция, в которой, благодаря прежнему образу жизни Лонгрена, случайностям, случаю вообще, — диковинным, поразительным и необыкновенным событиям отводилось главное место.
Лонгрен, называя девочке имена снастей, парусов, предметов морского обихода, постепенно увлекался, переходя от объяснений к различным эпизодам, в которых играли роль то брашпиль, то рулевое колесо, то мачта или какой-нибудь тип лодки и т. Тут появлялась и тигровая кошка, вестница кораблекрушения, и говорящая летучая рыба, не послушаться приказаний которой значило сбиться с курса, и Летучий Голландец с неистовым своим экипажем; приметы, привидения, русалки, пираты — словом, все басни, коротающие досуг моряка в штиле или излюбленном кабаке. Рассказывал Лонгрен также о потерпевших крушение, об одичавших и разучившихся говорить людях, о таинственных кладах, бунтах каторжников и многом другом, что выслушивалось девочкой внимательнее, чем может быть слушался в первый раз рассказ Колумба о новом материке. Также служило ей большим, всегда материально существенным удовольствием появление приказчика городской игрушечной лавки, охотно покупавшей работу Лонгрена. Чтобы задобрить отца и выторговать лишнее, приказчик захватывал с собой для девочки пару яблок, сладкий пирожок, горсть орехов. Лонгрен обыкновенно просил настоящую стоимость из нелюбви к торгу, а приказчик сбавлял. Бот этот пятнадцать человек выдержит в любую погоду». Кончалось тем, что тихая возня девочки, мурлыкавшей над своим яблоком, лишала Лонгрена стойкости и охоты спорить; он уступал, а приказчик, набив корзину превосходными, прочными игрушками, уходил, посмеиваясь в усы. Всю домовую работу Лонгрен исполнял сам: колол дрова, носил воду, топил печь, стряпал, стирал, гладил белье и, кроме всего этого, успевал работать для денег. Когда Ассоль исполнилось восемь лет, отец выучил ее читать и писать.
Он стал изредка брать ее с собой в город, а затем посылать даже одну, если была надобность перехватить денег в магазине или снести товар. Это случалось не часто, хотя Лисс лежал всего в четырех верстах от Каперны, но дорога к нему шла лесом, а в лесу многое может напугать детей, помимо физической опасности, которую, правда, трудно встретить на таком близком расстоянии от города, но все-таки не мешает иметь в виду. Поэтому только в хорошие дни, утром, когда окружающая дорогу чаща полна солнечным ливнем, цветами и тишиной, так что впечатлительности Ассоль не грозили фантомы воображения, Лонгрен отпускал ее в город. Однажды, в середине такого путешествия к городу, девочка присела у дороги съесть кусок пирога, положенного в корзинку на завтрак. Закусывая, она перебирала игрушки; из них две-три оказались новинкой для нее: Лонгрен сделал их ночью. Одна такая новинка была миниатюрной гоночной яхтой; белое суденышко это несло алые паруса, сделанные из обрезков шелка, употреблявшегося Лонгреном для оклейки пароходных кают — игрушек богатого покупателя. Здесь, видимо, сделав яхту, он не нашел подходящего материала на паруса, употребив что было — лоскутки алого шелка. Ассоль пришла в восхищение. Пламенный веселый цвет так ярко горел в ее руке, как-будто она держала огонь. Дорогу пересекал ручей, с переброшенным через него жердяным мостиком; ручей справа и слева уходил в лес.
Отойдя в лес за мостик, по течению ручья, девочка осторожно спустила на воду у самого берега пленившее ее судно; паруса тотчас сверкнули алым отражением в прозрачной воде; свет, пронизывая материю, лег дрожащим розовым излучением на белых камнях дна.
Как и у отличных песен. Главные подробности шоу на Дворцовой площади — в репортаже «Известий» Песни единства И эта тема была подхвачена уже водно-пиротехнической частью шоу, которую в полной мере можно было оценить только по трансляции. Телезрители увидели ряд хореографических сценок на Дворцовой набережной, каждая из которых иллюстрировала одно из десятилетий — от 60-х, времени рождения «Алых парусов», и до наших дней. И здесь хочется отметить первый из эпизодов, где все костюмы и реквизит были в серых оттенках, что создало иллюзию черно-белого кино. И торжественность момента нельзя было не прочувствовать даже через телеэкран. По задумке режиссера, за выступлением артиста и проходом парусника в этот момент наблюдал с набережной учитель в окружении толпы своих учеников — тот самый мальчик, которого мы видели в сценке из 60-х, а затем, постепенно взрослеющего, и в остальных эпизодах. Так была затронута еще одна важная тема: 2023-й — Год педагога и наставника. Соединение же времен на «Алых парусах» стало еще и знаком единства страны, возвращения к советской общности народов.
В этом году на праздник были приглашены не только петербуржцы, но и школьники из новых регионов России. И они не скрывали восторга от увиденного.
Встреча ассоль и грея. История Ассоль и капитана Грэя («Алые паруса»)
| 8 интересных фактов о фильме «Алые паруса» | Не слушая сплетен, уверившись в благородстве мечтаний Ассоль, Грей купил алый шелк в лавке и приказал пошить паруса. |
| Краткое содержание “Алых парусов” Александра Грина | Именно её черты писатель придал Ассоль из «Алых парусов». |
Ассоль и Грэй вместо CJ. Скоро выйдет глобальный мод «Алые паруса» для GTA San Andreas
Не слушая сплетен, уверившись в благородстве мечтаний Ассоль, Грей купил алый шелк в лавке и приказал пошить паруса. Полотенце алого цвета на песке говорит о том, что Грей и его кают-компания уже провели с Ассоль дивный вечер, результатом которого явился спазм всей поверхности возлюбленной. Лонгрен, бывший моряк, после смерти жены в одиночку воспитывает дочь Ассоль – главную героиню «Алых парусов». Героиня Ассоль и вырезанные персонажи Несомненно, главные герои повести «Алые паруса» — это Ассоль и капитан Артур Грей.
Почему встреча Ассоль и Грея неизбежна (Алые паруса)
АССОЛЬ. добавила видео. 23.11.2022. Так, например, автор LikeBAX разрабатывает глобальную модификацию и одновременно полноценную RPG «Алые паруса» на базе GTA San Andreas. Александр Грин (1880 – 1932) писал «Алые паруса» шесть лет. изучим краткое содержание по главам вместе и узнаем, кто главные герои рассказа и чем он закончился. Символичен в «Алых парусах» и смысл имени Ассоль, переводимого с итальянского как «к солнцу». Образ и характеристика Ассоль из «Алых парусов» помогут разобраться, так ли это на самом деле.