В несознательном возрасте я успела посмотреть «Доброго человека» на Таганке, старую версию, а не восстановленный вариант. В 2013 году московский театр им. Пушкина удивил и привел в восторг театралов столицы новой трактовкой брехтовского «Доброго человека». «Добрый человек из Сезуана» — первый спектакль Театра на Таганке. Он стал «визитной карточкой» театра и не сходит со сцены уже больше полувека. продажа билетов, с выбором мест и цен.
Спектакль Добрый человек из Сезуана
| «Добрый человек из Сезуана» завершает фестиваль «Золотая маска» в Нижнем Новгороде | Пьеса Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана», давно ставшая культовой для театрального мира и заново переведенная специально для Театра им. А.С. Пушкина Егором Перегудовым. |
| "Добрый человек из Сезуана" (Театр им. Пушкина): noch_ka — LiveJournal | Шен Те, добрый человек из Сезуана, в исполнении Александры Урсуляк. |
| Фестиваль «Золотая маска» завершит постановка «Добрый человек из Сезуана» Юрия Бутусова | Валентина 07 октября 2019 "Добрый человек из Сезуана" в театре Пушкина, Бутусов по Брехту и Урсуляк. |
| ИЧП из Сезуана | В комментариях поставлю несколько видео с фрагментами спектаклей Театра им. А.С. Пушкина и Таганки с Высоцким-Славиной-Демидовой. |
Притча о добром человеке в интерпретации Юрия Бутусова
Прямо к 50-летию постановки «Доброго человека из Сезуана» студентами 3 курса Училища им. Щукина во главе с их мастером Юрием Петровичем Любимовым, в Театре им. Пушкина Юрий Бутусов вновь поставил эту пьесу Бертольта Брехта. Пересказывать сюжет не буду, скажу только: посмотрите «Доброго человека из Сезуана» в театре Пушкина, вы не пожалеете! Если «Добрый человек из Сезуана» был визитной карточкой «Таганки» Юрия Любимова, то «Кавказский меловой круг» – непревзойденной вершиной творчества Роберта Стуруа. Юрий Бутусов представил московскую премьеру — брехтовского «Доброго человека из Сезуана» на сцене Театра имени Пушкина. Решившая изменить жизнь героиня пьесы «Добрый человек из Сезуана» – единственный праведник в городе грехов.
Театр Пушкина покажет «Добрый человек из Сезуана»
Облике неожиданном, как бы к ней не идущем — и все же убедительном, слов но приросшем к ней, хотя такой мы ее и не видели, и не предполагали увидеть. Без малого 30 лет Селютина в Театре на Таганке. Послужной список ее велик и разнообразен, преобладает в нем классика — Пушкин и Гете, Достоевский и Чехов, Софокл и Еврипид. Большая литература, фундамент любимовской Таганки; завидная актерская судьба.
Селютина играла много, разнообразно. Но часто казалась д р у г о й рядом с коренными таганковскими актрисами — на фотографии из «Трех сестер» рядом с Машей — Аллой Демидовой и Ольгой — Марией Полицеймако это видно. Не лучше, не хуже — другая, иной творческой и женской природы, сродни Казалось также, что предназначена она была для другого театра, традиционного, психологичного, достоверного; что обострение, отчуждение, остранение — не для нее.
Что ее актерский и человеческий стиль более всего явлен в чеховской Ирине или в Тоне из «Живаго Доктора », серьезных и нежных, со спрятанным, сдержанным драматизмом. Впрочем, спрятанным до поры — он мог прорваться и захлестнуть сцену, как было с той же Ириной. Помимо того редкого свойства, что Чехов называл «грацией» имея в виду чувство меры и такт , Селютиной даны был сильный, но управляемый темперамент, и чувство формы, и столь же редкое трудолюбие.
Здешние условия игры она принимала и выполняла исправно. Играла целостную, большую роль — или, наравне со всеми, по нескольку ролей в спектакле, а то и без ролей — разные грани, разные моменты существования. При этом умела «собрать» образ, вычленить из переменчивой массы, предъявить как личность, узнаваемую,особую.
Такой вспышкой узнавания,остановленного мгновения была сцена письма Татьяны в «Евгении Онегине» — с пером в руке, с лицом, озаренным каким-то радостным вдохновением — вдохновением любви. Ее женственность, красота, обаяние ясности и гармонии переносились на ее героинь, а если искажались жестоко, то виной тому была жизнь. Не случайно главной ролью, определившей ее судьбу, стала Медея, сыгранная с опасным погружением в ее душевный ад, в ужас и мрак, созданный ею и навязанный ей.
При этом актриса добивалась не прощения, но понимания простить детоубийцу нельзя и вовлекала зрителей в этот кошмар, восходящий к безумию, давая им то, что древние называли катарсисом — очищением души, через страх и сострадание. Даже у Клитемнестры, сыгранной в спектакле Судзуки в стиле японского театра, за злой, страшной маской чудится какой-то объем, второй план, что заставляет не только отторгать от себя это яростное чудовище, но вспоминать ее прошлое — смерть дочери, предательство мужа, ожесточившие ее; задумываться о причинах. Селютина не может играть просто знаки и маски, — ее создания полнокровны.
В последней премьере Любимова — «Замке» Кафки — ей выпало быть Хозяйкой гостиницы в странном мире, похожем на дурной сон, с людьми функциями, с четким автоматизмом происходящего. Здесь Хозяйка, властная, грубоватая женщина с роскошными формами, — едва ли не самая живая, из плоти и крови, с какойто непроясненной подоплекой во всем, что она делает и говорит. Она напоминает горьковских героинь — то Василису в «На дне», то Вассу Железнову; во всяком случае, из этого ряда.
Среди условных людей и действий такая героиня может выглядеть диссонансом. Но, вопервых, абсурд смешан у Кафки с реальностью, и в том — его завораживающая сила. У Любимова все не случайно.
Вероятно, такая натура актерская теперь нужна ему, оттого и стала опорой. Нужна ее особость но не отдельность , равно как контраст между нею — и другим, и другими; контраст, оттеняющий смысл. Нужны ее женственность и человеческое тепло, как прежде нужны были стихийная страстность Славиной и интеллектуальный темперамент Демидовой.
Любимов вырастил в ней мастера, универсального, как истинные актеры Таганки,не подавляя ее натуру. Он дал ей современные ритмы и форму, бесстрашие, отход от себя привычной. Она одушевляет и согревает его многосложные композиции, наполняет их жизнью.
Словом, они нужны друг другу. Впрочем, может быть, это — всего лишь моя версия? Маршруты Октября, Русская Германия, [22.
Маршрут 48. Москва, Театральное училище Русская Германия 25 октября крупным планом: 1917-1991. Документы, факты, мнения История страны, занимавшей с 1917-го по 1991-й годы шестую часть Земли, — вещь своеобразная.
Десятилетиями длился период мощной атакующей лжи. Понадобится, наверное, не меньшее количество лет, чтобы разгрести все ее невообразимые завалы, чтобы узнать и понять, чем же были в действительности эти годы для России и всех других республик, оккупированных советской властью. Наша тема — не десятилетия и не года, наша тема — день, конкретный день 25 октября, крупным планом.
Москва, Театральное училище 25 октября 1963 года, пятница. Советской власти 46 лет. Ей осталось 28.
В этот юбилейный октябрьский день в Москве 67-летний Борис Евгеньевич Захава, ректор «Щуки» — Высшего театрального училища имени Щукина ныне Театральный институт имени Бориса Щукина при Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова — пишет официальное письмо старшему преподавателю училища 46-летнему Юрию Петровичу Любимову. Повод для письма — спектакль, поставленный Любимовым со своими учениками по пьесе Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана». В ходе спектакля студенты-актеры вдохновенно поют: Шагают бараны в ряд, Шкуры для них дают Сами бараны.
А скоро 7 ноября, на Красной площади будет военный парад, будут шагать в ряд, будут бить барабаны, а потом демонстрация трудящихся… Очень песенка не к моменту. Мало того — в спектакле звучит и такой напев: Власти ходят по дороге… Труп какой-то на дороге. Да это ведь народ!
При советской власти на советской сцене распевать такие вольные песенки-зонги? Да ведь это крамола! Да за это такое, может быть, никому не поздоровится!
Время пока еще хрущевское, но уже давно не оттепельное, закатное для Хрущева время, через год его скинут. В стране вновь начинает крепко подмораживать. А тут на тебе — песенки с таким прозрачным текстом, что дальше просто некуда!
Да не где-нибудь на кухне, где 5-6 самых близких друзей собрались вечерком душу отвести, языки почесать да под гитарку вполголоса что-то спеть, — нет, студенты-щукинцы поют для сотен людей, во всеуслышание! Что выделывает эта студенческая шантрапа! К тому же главная героиня — проститутка.
Другой героини режиссер для советской сцены не подобрал. Спектакль идет в училище, спектакль идет в Театре имени Вахтангова. Слух о революционном спектакле мигом разносится по Москве.
Публика валом валит, публика стоит в переполненном зале у стен и сидит в проходах, публика требует повторения песенок на бис. Студентам не жалко — повторяют. Нечастое единение сцены и зала.
В зале и на сцене — свои, близкие, понимающие. От невиданного и неслыханного глотка свободы москвичи ошарашены. У них мурашки по телу.
У них лихорадка освобождения от мертвых канонов, от, казалось бы, незыблемых запретов. В театральном зале дышится вольнее, чем за его пределами, — вот что делает Любимов. Но и он, и зрители знают: тот мир, что за пределами зала, никуда не исчез, и как он отреагирует на этот зал, еще неведомо.
Там, за пределами зала, Лубянка, ЦК, начальство, там самодовольная власть со всеми своими бзиками. Это — как вальс на минном поле. И сладостно, и жутко.
И самое главное, что трогает зал, — спектакль ведь о спасении доброты. О ее хрупкости и о том, как это сложно и тяжело — быть добрым… Вести речь о доброте в гулаговской стране — значит прикасаться к самому болезненному, будоражить души. А причастные к спектаклю лица видят в постановке только эпатаж и спешат от крамолы откреститься — как бы чего не вышло.
Из интервью Юрия Любимова: «Зрители ликовали — коллеги боялись. Даже Шостакович. Уже 10 лет, как Сталина нет, и Лаврентия Павловича тоже, — а вот поди ж ты, и через 10 лет страшно, и очень.
Фамилия на афише, спектакль в подведомственном учреждении. Потому и появляется письмо ректора подчиненному преподавателю. Письмо историческое, передающее дух эпохи: «Старшему преподавателю тов.
Любимову Ю. Наиболее существенным из них было наличие в спектакле моментов, послуживших поводом для демонстраций в зрительном зале со стороны той его части, которая находит удовольствие в позиции политического скептицизма и фрондерства. Вынужден, пользуясь правами ректора, категорически потребовать от Вас изъятия из спектакля этой песенки.
Примите это как официальное мое распоряжение. Ректор училища профессор Б. Какая страшная, какая опасная крамола — «элементы критики в адрес социалистического общества»… Захава боится не за себя — за училище?
За неизбежный окрик и вопрос начальства: а подать сюда Захаву, а кого вы готовите в своих учебных классах? Пьеса Брехта, по Захаве, направлена только против общества эксплуататорского. А по Любимову — и против социалистического тоже.
Потому что уж очень они схожи, как две капли воды, не различить. Поешь про стадный инстинкт баранов — а получается про оболваненный, забитый, бессловесный советский народ, превращенный в безликую толпу. Поешь про эксплуататоров — а получается про коммунистов.
Аналогии лежат на поверхности. Брехт в постановке Любимова на прокрустовом ложе окостенелого социалистического реализма не умещается, топорщится, вылезает за отведенные пределы. Желательно маленько его укоротить, пообтесать, выступающее отрубить.
Любимов не соглашается. Его призвание, его суть — плыть против течения. Театр, как давно и верно сказано, — не отражающее зеркало, а увеличивающее стекло.
Но когда речь идет о критике социалистического общества, о недостатках и преступлениях советской власти, то избави бог увеличивать и даже отражать — лучше уменьшать и вообще помалкивать. Так оно надежней. Как бы чего не вышло.
Спектакль будил самосознание общества. Спектакль пытался привить обществу достоинство, утерянное после 17-го года, увести от заклания, от барабанного боя. Любимовская постановка становится явлением не только театральным, но и - политическим.
Талант постановщика опрокидывает все. Спектакль сминает идеологические железобетонные барьеры. Это настораживает и страшит.
Черная прилипчивая тень колымских и иных лагерей еще витает над обществом, еще свежа память о невинных жертвах, большинство участников еще живы — и те, кто сажал, и те, кто сидел. И время стукачей, время массовых доносов совсем еще не иссякло. Юрий Любимов: «У меня даже на курсе были студенты, которые писали в партком доносы на то, что я учу их не по системе Станиславского».
Понятно все с постановщиком спектакля Любимовым, возмутителем театрального спокойствия. Как там пишет Борис Евгеньевич Захава, доктор искусствоведения, профессор, лауреат Сталинской премии? Режиссура именно Любимова все это и вызывает, свое творческое лицо Любимов этим спектаклем вполне явил.
А вот что делать со студентами, которые с таким неприкрытым азартом и увлеченностью играют любимовские задумки и поют такие шальные песенки? Спектакль-то выпускной, дипломный. Каково социально-политическое лицо этих студентов?
Музыка помогает развитию событий на сцене. Главная героиня кричит, когда поняла, что все ее надежды рухнули: «Он не любит! Не любит больше!..
И в это время выходят Хмельницкий и Васильев и поют замечательные стихи Марины Цветаевой «Мой милый, что тебе я сделала…» Но ближе всего для меня — это песни персонажей. Это похоже на то, что я делаю. Это песни действующих лиц, которые поются от первого лица.
Их поет актер, но не от себя, а от персонажа, роль которого он исполняет. Например в этом спектакле я играю роль безработного летчика. Его выгнали с работы, ему надо дать взятку начальнику ангара, чтобы его опять приняли.
Действие происходит не у нас, а у них, поэтому там дают и берут взятки. Он пытается каким-то образом добыть двести серебряных долларов. Ему встречается девушка, обещает помочь.
Но в конце второго акта он понимает, что все рухнуло, ничего не произойдет, денег он не достанет. И вот в сцене свадьбы этот безработный летчик выгоняет всех гостей со сцены, всех участников свадьбы. Свадьба рушится.
В этот момент я играю так, что, как написал один критик, «пол ходит ходуном». Жилы набухают. Кажется, выше никуда не простучишься, уже потолок.
Такое нервное напряжение и такой уровень темперамента, что выше прыгнуть уже нельзя. И тогда на помощь приходит песня, «Песня о Дне Святого Никогда», которая позволяет вспрыгнуть еще на одну ступеньку выше, еще сильнее воздействовать на зрителя. Песня моего персонажа — Янг Суна — не только не отвлекает людей от того, что происходит на сцене, а, наоборот, усиливает понимание характера человека, которого я играю.
У моего персонажа есть и хорошие, и плохие черты. Он хочет снова подняться в воздух и рассказывает о самолете, как о каком-то чуде. Но в то же время он женится на девушке только из-за того, чтобы она ему дала деньги, чтобы каким-то образом он получил работу.
В конце спектакля он превращается в обычного человека: жестокого и лживого — похожего на других персо-нажей пьесы. А изначально в нем было много хорошего. Со спектакля «Добрый человек из Сезуана» началось мое знакомство с театром на Таганке.
Я увидел его на выезде, на сцене театра Маяковского, и был подавлен и смят. Ведь я воспитывался в Художественном театре, в школе Художественного театра, в реалистической школе, которая дала высокие образцы искусства. Я был подвинут в сторону театра правдивости, театра переживаний.
Спектакль вызвал большой резонанс. Его очень многие не принимали. Особенно на уровне первом, на уровне кафедры.
Считали, что это — ненужное искусство, красивость, вычурность, эстетство. Странная пластика в этом спектакле — актеры ходят какими-то квадратами. А странного в этом ничего нет.
Ведь имеется в виду какой-то старинный квартал, в котором маленькие улочки и переулки. Стоят условные тротуары, условные стены… А ходят так для того, чтобы обозначить улочки. Но тех, кто отнесся к спектаклю благожелательно, было больше, и они вышли победителями.
Симонов написал прекрасную статью, Капица нас под-держал. Театр на Таганке возник в протесте, как и все настоящее искусство. В России поэтому так хорошо обстоит и с литературой, и с театром, что они раз-виваются в драматургии, в столкновении, в протесте.
Наш театр возник в протесте всеобщей мхатизации, которая процветала в пятидесятых-шестидесятых годах в Москве. Говорили, что народ не поймет такого искусства. Рабочие не поймут, крестьяне не поймут.
И театр взял да пригласил рабочих с не-скольких заводов. Рабочие сказали, что они поняли и до масс дойдет. Первое время театр играл только спектакль «Добрый человек из Сезуана».
Актеры играли с удовольствием, потому что это был боевой спектакль. Мы что-то пробовали, утверждали… Говорили, что мы можем существовать несмотря на то, что молодые. Но играть спектакль двадцать раз в месяц невы-носимо.
Встал вопрос репертуара. Новый театр обыч-но создается с новым драматургом. Там работали только немецкие театры.
Единственный театр, приглашенный из-за рубежа, — наш театр со спектаклем «Добрый человек из Сезуана». И, несмотря на то что мы этот спектакль играем много лет, там он прозвучал как самый новый, самый свежий спектакль театра. А там зрители воспитаны на Брехте, видели очень много его постановок.
И тем не менее этот спектакль приняли и профессионалы, и просто зрители. Это было удивительно. У нас открылось второе дыхание.
Мы играли спектакль, как в первый раз. И мне это показалось очень интересным, трудным и странным, потому что мало знал о Брехте. Просто мало знал.
Потом я, конечно, стал читать, я же много ставил его. Lo stesso Ljubimov ricorda che a Mosca Brecht era molto poco conosciuto e che lui stesso non aveva mai assistito a messinscene del Berliner Ensemble. Die ordnenden Gesichtspunkte sind geschichtlich — gesellschaftlicher Art.
E per lo straniamento degli spettatori, Brecht propone addirittura che essi assistano allo spettacolo fumando. Potrebbe chiedere il nostro spettatore. Superato il prologo, sin dalla prima scena si notano i discreti, ma sostanziali interventi di regia del giovane Ljubimov.
Иногда создавала ритмизующе-сопровождающий фон для пластики и речи персонажей. Но не сливалась с ними. Ljubimov allestisce una semplice scenografia composta unicamente da un albero in cartone stilizzato al centro della scena.
Auch die Choreographie bekommt wieder Aufgaben realistischer Art. Francesca Di Tonno Человек из третьего подъезда, [04. Но вот что интересно: поддерживали-то из любви к искусству.
Им нравилось то, что они видели на сцене, и они стали сглаживать гнев начальства. Между тем, было бы наивно полагать, что история с поддержкой бунтарского по меркам СССР театра высокопоставленными «цэковцами» была по тем временам делом рядовым. Театр Любимова воспринимался тогда советской интеллигенцией чуть ли не как рассадник вольнодумства, где со сцены звучала критика советской системы.
О том, как и почему складывалась такая репутация у «Таганки», кто и почему из высокопоставленных работников Кремля почти пятьдесят лет назад поддерживал театр, газете «Совершенно секретно» рассказал Лев Делюсин, бывший высокопоставленный работник Международного отдела ЦК КПСС. Андропов и театр — Хотелось бы услышать вашу интерпретацию слов Юрия Любимова. В чём выражалась Ваша поддержка?
Как это всё происходило? Не случайно же вы теперь даже входите в худсовет Таганки? У меня дома до сих пор висят его картины.
Он был хорошим моим знакомым. И однажды он пришёл и рассказал, что Любимову запрещают ставить один из его спектаклей. Речь шла о спектакле «Павшие и живые», к которому Васильев делал декорации.
И он попросил, чтобы я принял Любимова у себя дома. И Васильев привёл Любимова к нам домой. Мы тогда жили на Смоленской улице.
На эту встречу пришли мои сослуживцы: Александр Бовин, Георгий Арбатов. И мы вчетвером в тот день очень долго сидели и беседовали на эту тему. Главный упрёк в адрес Любимова был в том, что он ввёл в спектакль много евреев.
В текст пьесы. И мы советовали разбавить этот список русскими поэтами, чтобы смягчить этот вопрос. Хотя уже тогда все эти обвинения звучали странно, потому что среди поэтов, имена которых были в спектакле, были не только евреи.
Иосиф Уткин, Павел Коган, и здесь же Майоров, которого тоже называли евреем, в то время как он евреем не был. Коган и Уткин были евреями, а этот не был. Ну и Любимов с нами согласился и включил ещё русских поэтов.
А потом мы ходили к Андропову. Китайская тема как-то предопределила ваше позитивное восприятие любимовского театра? Китайская тема здесь ни причём.
Ведь спектакль был по существу посвящён советской теме. Просто понравился сам спектакль «Добрый человек…», который Любимов ещё до появления Театра на Таганке как такового ставил на сцене Дома литераторов. И когда Васильев предложил привести к нам художественного руководителя этого театра, нам стало просто интересно и захотелось встретиться.
Неужели Любимов не мог сам догадаться, что надо сделать список имён, так сказать, более интернациональным? Все руководители нашего государства и партии были настроены против евреев. Мы старались объяснить это Любимову и хоть этим ему помочь.
И тогда же мы устроили ему встречу с Андроповым. Андропов его принял хорошо, потому что хорошо относился к Любимову. Дело в том, что сын и дочь Андропова хотели поступить в Театр на Таганке.
А их туда не брали. И Андропов был за это благодарен. И Любимов их так никогда и не взял к себе на работу.
Андропов тогда был моим непосредственным начальником. Я был его консультантом по Китаю. КГБ и ошибки Минкульта — А как была организована эта встреча?
У нас в отделе между референтами, консультантами и руководством сложились откровенные отношения.
Художник Александр Шишкин обнажает мрачные внутренности сценической коробки. Приглушает свет, выхватывая из мрака лишь отдельные детали и отдельных героев, отчего на происходящее ложится отсвет вселенской ночлежки, нашего горьковского «На дне». Проецирует на экран огромные портреты милых детишек-близнецов, еще не ведающих о том, как им придется поделить в этом мире функции добра и зла. Партитура Пауля Дессау звучит вживую, она не только в зонгах, она насыщает действие тревожными звуками, почти лишенными гармонии. Зонги звучат на немецком языке, русский перевод бежит красной светящейся строкой перевода. И пока глаз ловит их прямое содержание, душа смущается от тоскливых и отчаянных звуков человеческих голосов.
Пушкина", ИНН 7703035553 вернуться на страницу мероприятий Семейка Краузе В остроумной детективной комедии современного драматурга Александра Коровкина вихрь меняющихся обстоятельств заставляет героев мгновенно приспосабливаться к непредсказуемости жизни. В центре сюжета — старинный дом в центре провинциального города и его жительницы, милые старушки Грета и Роза, роли которых исполняют Вера Алентова и Наталья Николаева. Именно они попадают в круговерть событий, связанных с желанием людей завладеть их родовым гнездом, расположенным на элитной земле.
Театр Пушкина покажет «Добрый человек из Сезуана»
Пушкина удивил и привел в восторг театралов столицы новой трактовкой брехтовского «Доброго человека…». В этом году калининградцы смогут составить собственное мнение и о драматургии Брехта, и оценить ее прочтение режиссером и актерами нашего театра. Действие происходит в Китае, в провинции Сычуань Сезуан — это в европейском прочтении. Главная героиня — жрица любви, доверчивая женщина, которая находит совершенно необычный способ защититься от злого мира и злых людей. Удастся ли ей это?
На этот вопрос предстоит найти ответ зрителю. Это история женщины и ее любви, но наш спектакль не мелодрама.
В спектакле звучит много музыки, участвует ансамбль «Чистая музыка», зонги на двух языках в исполнении театральных актёров. Главное, что увидел в этой пьесе Юрий Бутусов — это человеческие отношения, поэтому костюмы персонажей подчёркивают характеры героев, ведь каждый человек имеет неоднозначные его оттенки. Людмила Траутмане.
Московские артисты впервые в Казани сыграют спектакль «Добрый человек из Сезуана» Бертольда Брехта в постановке одного из самых ярких современных режиссеров — Юрия Бутусова. Показ спектакля намечен на 5-6 октября.
Гастроли московского театра состоятся в рамках фестиваля "Золотая маска" в Казани, уточнили в пресс-службе Министерства культуры РТ. Александра Урсуляк за исполнение этой роли стала лауреатом премии "Золотая маска".
О местонахождении двух ее коллег можно только гадать — видать, уже отдали концы, не сумев перебороть болезнь. Выжившая же в катаклизме не произносит ни слова, устало наблюдая за бесплодными попытками Шен Те сделать этот мир лучше, и к финалу спектакля, кажется, все-таки гибнет. А может быть, это вовсе и не бог, а alter ego главной героини? Или же, например, ее ангел-хранитель, утративший не только способность спасать и сохранять, но даже и дар речи? Мыслимы любые версии, режиссер дает зрителю возможность строить свои догадки. Поселив своих персонажей в Сезуане, автор специально указал в ремарках, что эта китайская провинция — лишь обобщенный образ «всех мест на земном шаре, где человек эксплуатирует человека». Классовое неравенство, проклятая необходимость зарабатывать своим горбом себе на жизнь — вот в чем загвоздка, вот что, по мнению коммуниста Брехта, делает людей такими злыми. Когда бы не это, мир был бы райским местечком даже без всякого вмешательства богов.
Именно в этом «был бы» а вовсе не в периодическом исполнении зонгов, как наивно полагают многие российские режиссеры и кроется вся суть эпического театра: мы должны ясно разглядеть Сезуан и в его нынешнем печальном виде, и в том, о котором можно только мечтать. Пользуясь замечательной метафорой Брехта, зритель, словно гидростроитель, должен «увидеть реку одновременно и в ее действительном русле, и в том воображаемом, по которому она могла бы течь». Юрий Бутусов в гидростроители не рвется. Про созданный им мир можно совершенно точно сказать: Сезуан не спасут никакие дамбы, никакие шлюзы, никакие водоотводные каналы. Этот город должен быть смыт с лица земли бесконечно идущими здесь дождями. Смыт, и точка. В этом смысле бутусовский Сезуан — явный побратим триеровского Догвилля, который, впрочем, был не потоплен, а предан огню. И, кстати, раз уж речь зашла о Ларсе фон Триере: Бутусов наверняка знал о том, что сценарий фильма «Догвилль» сочинялся под влиянием «Доброго человека из Сезуана». По крайней мере чучело собаки, притаившееся в углу сцены, явно передает привет нарисованному мелом псу Моисею из ленты фон Триера. Будет кому повыть на луну, когда Сезуан утонет.
Здесь уместно задаться вопросом: можно ли считать спектакль Юрия Бутусова истинно брехтовским? Ответ на него будет состоять из двух частей. Несомненно, да, если говорить о его форме. За это говорят четкие экспрессионистские очертания спектакля, его кабаретная условность и, что самое главное, безусловный и просто огромный успех труппы в уходе от русского психоложества к немецкому очуждению. Про Александру Урсуляк и говорить нечего — это, безусловно, выдающийся актерский подвиг. Исполнение зонгов в сопровождении ансамбля «Чистая музыка» попеременно на русском и на немецком — это тоже очень по-брехтовски: скачок от оригинального текста к подстрочнику и обратно — самый что ни на есть очуждающий прием. Но можно ли считать спектакль Юрия Бутусова брехтовским, если говорить о его содержательной и идеологической части? Подозреваю, что нет. Он ни с чем не борется, никуда не зовет и вообще не дает ясных ответов или по крайней мере четко сформулированных вопросов, как это требуется от «эпического театра».
«Кабаре Брехт» в театре имени Пушкина
Слуцкого положены на музыку Борисом Хмельницким и Анатолием Васильевым, и актеры поют их на протяжении всей постановки. Зонги имеют важное значение в постановке: ими начинаются и заканчиваются отдельные сцены, они вводят в действие новых персонажей и с их помощью расставляются акценты. Кроме того, все персонажи имеют свои музыкальные темы, которые влияют на их движения, пластику и поведение на сцене. За сорок пять лет многое изменилось и устарело, но, как и раньше, люди одинаково приемлют добро и зло, а значит произведение Брехта и спектакль «Добрый человек из Сезуана», по-прежнему, актуальны. Первая постановка Юрия Любимова снова в репертуаре Театра на Таганке и, попав на эту постановку, вы можете встретить в зале людей, которые сорок пять лет назад пришли в этот театр и полюбили его на всю жизнь.
Заказать билеты на спектакль Добрый человек из Сезуана 13 Мая.
Фото с сайта vedomosti. Героиня понимает собственную неспособность как- то изменить мир, тщетность своих усилий добиться любви и счастья. А когда Урсуляк в конце спектакля начинает говорить на чужом, на немецком языке, её непонятные слова непонятные слова звучат проклятием в адрес безумия мира. Спектакль Юрия Бутусова мрачно напоминает, что для добрых людей часто не бывает хороших концов.
Ты не зашорен, не замусолен, не зарепетирован, податлив. Все это — магия. Не хочу использовать слово педагогика или методология. Я влюблен в этого шамана, это кумир мой, человеческий и творческий ориентир. Юрий Николаевич честен перед самим собой, и я не понимаю, откуда он черпает ресурсы, чтобы сохранить свою позицию.
Шуи Та — рацио, Шен Те — импульс. Одно без другого губительно». Какая интересная актерская задача, и как виртуозно справляется с ней Александра Урсуляк! Играя размалеванную, усталую шлюху, счастливую девчонку, благодарную подругу, ответственного работягу, всепрощающую невесту, будущую мать или своего притворно грозного братца, тающего от каждого прикосновения Янг Суна, она неизменно точна и убедительна. Главное, ей действительно удается доброта. Такая непафосная, несентиментальная, немного сниженная угловатой пластикой и сиплыми нотками в прокуренном голосе. Доброта сосредоточенная, напряженная, ибо тут нельзя зазеваться, надо владеть ситуацией: с той рассчитаться, у этого одолжить, тех накормить, за того вступиться. Даже накануне свадьбы не знает она покоя.
Спектакль «Добрый человек из Сезуана» в Театре Пушкина
Первые гастроли Московского драматического театра имени Пушкина в Лондоне завершились в субботу, 9 февраля. Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Московский театр а впервые покажет в Казани спектакль Добрый человек из Сезуана. Актриса Александра Урсуляк (в центре) в сцене из спектакля "Добрый человек из Сезуана" по пьесе Бертольда Брехта в постановке режиссера Юрия Бутусова в Московском драматическом театре имени А.С. Пушкина. Посмотрел спектакль в Театре имени Пушкина «Добрый человек из Сезуана». купить билеты на спектакль в Москве. Расписание, содержание, актеры, фото, продолжительность Закажите билеты в театр на 5. Посмотреть актуальный сегодня спектакль «Добрый человек из Сезуана» по культовой пьесе-притче Бертольта Брехта, известного немецкого драматурга, поэта и прозаика, театрального режиссёра, основателя «эпического театра» и одного из самых ярких.
Старые зонги о главном
Но «Доброго человека из Сезуана» поставил Бутусов, и это уже было как минимум интересно. Добрый человек из Сезуана. купить билеты на спектакль в Москве. Расписание, содержание, актеры, фото, продолжительность Закажите билеты в театр на