Особенно непросто приходится абитуриентам, вынужденным сдавать ЕГЭ в том числе и по русскому. Задания и ответы для тренировочных вариантов по русскому языку 11 класс статград РУ2010501, РУ2010502 для подготовки к ЕГЭ 2021, официальная дата проведения тренировочной работы №3 12 мая 2021 год.
Список вопросов теста
- Бесплатный интенсив по русскому языку
- Задание 21 ЕГЭ 2023 русский язык практика с ответами
- Новости РБК | Group on OK | Join, read, and chat on OK!
- Глядя на дунину красоту сердце минского дрогнуло ошибка егэ
- Впр удивительные летние вечера
- 21 задание ЕГЭ по русскому языку - разбор вариантов сборника Цыбулько
Задание 5 ЕГЭ по русскому языку - практика
| Biserov A. OGE2022 Russki iazyk 50 variantov (1) | Судьба Михаила Ломоносова была поистине (не)обыкновенной! |
| Задания 17-20 ЕГЭ по русскому языку с ответами, ФИПИ: знаки препинания (укажите цифры) | Все ответы для вариантов РЯ2310201 и РЯ2310202 тренировочной работы №2 ЕГЭ 2024 статград по русскому языку 11 класс и текст для сочинения А.В. Рубанова 26. |
ЕГЭ - русский язык 2024 | Свежие варианты с решениями
Лед поистине удивительное вещество. «Стены» из скованной льдом рыбы. Замерзая лед создает удивительные узоры. Лед поистине удивительное вещество. Бактерии поистине вездесущи. Бесплатный годовой курс с вебинарами. Краткий курс-повторение. Бесплатно, с подготовкой к ЕГЭ.
ГДЗ русский язык учебник 8 класс, Разумовская. Ответы на задания
| Мертвые души | Уведомления от РБК. Получайте уведомления о свежих новостях в своем браузере. |
| Онлайн-тест ЕГЭ 2024 по русскому языку | для подготовки к Единому государственному экзамену, часть 1 /. |
Biserov A. OGE2022 Russki iazyk 50 variantov (1)
поистине удивительное вещество. Шестигранные ветвистые снежинки. и ледяные "бокалы" и "пули" во внутренних горизонтах снежного покрова. Разбор 21 задания из сборника Цыбулько ЕГЭ-2019. На экзамен по химии каждому выдается таблица Менделеева, таблица растворимости солей, кислот и оснований в воде и электрохимический ряд напряжений металлов. На ЕГЭ по литературе организаторы должны подготовить орфографические словари.
Решаем вместе 18 задание ЕГЭ
Я и не хотел разбираться в них тщательно, я радовался им. А сегодня думаю об историческом времени. Историческое время? Останавливаясь на минуту перед особняком, где жил некогда Пушкин, или идя мимо дома, в котором умер Гоголь, мы переносимся в эпоху, когда они писали, любили, шутили, путешествовали, и старые стены вызывают в нашем сердце чувство не менее сложное и волнующее, чем в детстве, — занавес в театре при медленно потухающей люстре… Мы, сами не осознавая того, переживаем большие, важные минуты, наша душа наслаждается особым богатством; она живет одновременно в двух веках — сегодняшнем и минувшем. Она вошла в историческое время — совершенно особое, потому что в нем мы становимся вездесущими и бессмертными, как античные боги.
Мы можем услышать живой голос Пушкина и увидеть живую улыбку Гоголя и можем пережить ни с чем не сравнимое чувство освобождения от остросегодняшнего, сиюминутного, чтобы потом, вернувшись к нему, по-новому его увидеть, понять и новым смыслом наполнить. Историческое время — это сегодня плюс века, плюс тысячелетия; это я плюс миллионы людей, которые до меня жили. Было бы наивно утверждать, что этих чувств люди не испытывали раньше, что историческое время стало доступным лишь человеку второй половины XX столетия. Конечно, во все века сердце человека хотело вобрать в себя больше, чем отпущено на одну человеческую жизнь.
Но, кажется мне, именно сегодня, когда рождается переживание истории человечества как чего-то личного и сама история делается живой человеческой общностью, развивается в человеке совершенно новое чувство, которое можно назвать историческим, — именно сегодня мы входим в историческое время, как входят в море… Я пишу эти строки на берегу Балтийского моря, недавно было оно покрыто льдом, и не верилось, что это море, думалось: белое холмистое поле. Но вот утром к вышел на балкон, и меня ослепило резко-синее, живое. За одну ночь южный ветер съел лед — море раскрылось. А через несколько дней в старых соснах, на берегу, пели соловьи.
На вечере бестужевок, когда уже все собрались расходиться и говорили стоя самое последнее, кто-то из женщин рассказал, что ее родственница училась в гимназии с дочерью Анны Керн и она видела ее — дочь возлюбленной Пушкина — летом на даче сидели за одним столом на веранде, пили из самовара чай… Это мимолетное и, в сущности, малозначительное воспоминание поразило меня не меньше, чем если бы я увидел человека, стоящего рядом с Лаурой, воспетой Петраркой, в Авиньонской церкви. Меня оно поразило потому, что я подумал, ощутил: если дотронусь сейчас до руки старой бестужевки, то почувствую тепло руки Пушкина. Я с каким-то суеверным чувством дотронулся, коснулся. И почувствовал в самом деле тепло пушкинской ладони.
Мне хотелось бы рассказать в этом эссе о стихах Баратынского и Третьяковской галерее, о переулках старого Арбата и о том, как шумит дождь летом в яснополянском лесу, потому что все это имеет, по-моему, самое непосредственное отношение к историческому времени. С особой силой наслаждаешься им на родной, национальной почве. Тот, кто не испытал особого чувства при виде старинной тургеневской усадьбы на Орловщине, ничего особенного не ощутит и в готическом соборе. Когда я ощутил нежное, сухое тепло руки Пушкина, коснувшись старой-старой руки руки у них, у бестужевок, одряхлели больше лиц , я подумал, что бессмертие не выдумано философами и поэтами.
Иногда достаточно легко, почти неслышно дотронуться до чьей-то ладони, чтобы утвердиться в его реальности. Текст 11 Сочинение 1 Как и когда родилась моя страсть к путешествиям, любовь к природе, к своей земле? Описанные в книге, волновали меня необычайно. Через поле битвы я гордо возвращался в заветный свой уголок.
Иван Сергеевич Соколов-Микитов. Текст 12 В это время я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости. В писаниях своих я делал то же самое, что и в жизни. Для того чтобы иметь славу и деньги, для которых я писал, надо было скрывать хорошее и выказывать дурное.
Я так и делал. Сколько раз я ухитрялся скрывать в писаниях своих, под видом равнодушия и даже легкой насмешливости, те мои стремления к добру, которые составляли смысл моей жизни. И я достигал этого: меня хвалили. Двадцати шести лет я приехал после войны в Петербург и сошелся с писателями.
Меня приняли как своего, льстили мне. И не успел я оглянуться, как сословные писательские взгляды на жизнь тех людей, с которыми я сошелся, усвоились мною и уже совершенно изгладили во мне все мои прежние попытки сделаться лучше. Взгляды эти под распущенность моей жизни подставили теорию, которая ее оправдывала. Взгляд на жизнь этих людей, моих сотоварищей по писанию, состоял в том, что жизнь вообще идет развиваясь и что в этом развитии главное участие принимаем мы, люди мысли, а из людей мысли главное влияние имеем мы — художники, поэты.
Наше призвание — учить людей. Для того же, чтобы не представился тот естественный вопрос самому себе: что я знаю и чему мне учить, — в теории этой было выяснено, что этого и не нужно знать, а что художник и поэт бессознательно учит. Я считался чудесным художником и поэтом, и потому мне очень естественно было усвоить эту теорию. Я — художник, поэт — писал, учил, сам не зная чему.
Мне за это платили деньги, у меня было прекрасное кушанье, помещение, женщины, общество, у меня была слава. Стало быть, то, чему я учил, было очень хорошо. Быть жрецом ее было очень выгодно и приятно. И я довольно долго жил в этой вере, не сомневаясь в ее истинности.
Но на второй и в особенности на третий год такой жизни я стал сомневаться в непогрешимости этой веры и стал ее исследовать. Первым поводом к сомнению было то, что я стал замечать, что жрецы этой веры не все были согласны между собою. Одни говорили: мы — самые хорошие и полезные учители, мы учим тому, что нужно, а другие учат неправильно. А другие говорили: нет, мы — настоящие, а вы учите неправильно.
И они спорили, ссорились, бранились, обманывали, плутовали друг против друга. Кроме того, было много между нами людей и не заботящихся о том, кто прав, кто не прав, а просто достигающих своих корыстных целей с помощью этой нашей деятельности. Всё это заставило меня усомниться в истинности нашей веры. Кроме того, усомнившись в истинности самой веры писательской, я стал внимательнее наблюдать жрецов ее и убедился, что почти все жрецы этой веры, писатели, были люди безнравственные и, в большинстве, люди плохие, ничтожные по характерам — много ниже тех людей, которых я встречал в моей прежней разгульной и военной жизни — но самоуверенные и довольные собой, как только могут быть довольны люди совсем святые или такие, которые и не знают, что такое святость.
Люди мне опротивели, и сам себе я опротивел, и я понял, что вера эта — обман. Но странно то, что хотя всю эту ложь веры я понял скоро и отрекся от нее, но от чина, данного мне этими людьми, — от чина художника, поэта, учителя, — я не отрекся. Я наивно воображал, что я — поэт, художник, и могу учить всех, сам не зная, чему я учу. Из сближения с этими людьми я вынес новый порок — до болезненности развившуюся гордость и сумасшедшую уверенность в том, что я призван учить людей, сам не зная чему.
Теперь, вспоминая об этом времени, о своем настроении тогда и настроении тех людей таких, впрочем, и теперь тысячи , мне и жалко, и страшно, и смешно, — возникает именно то самое чувство, которое испытываешь в доме сумасшедших. И тысячи нас, отрицая, ругая один другого, все печатали, писали, поучая других. И, не замечая того, что мы ничего не знаем, что на самый простой вопрос жизни: что хорошо, что дурно, — мы не знаем, что ответить, мы все, не слушая друг друга, все враз говорили, иногда потакая друг другу и восхваляя друг друга с тем, чтоб и мне потакали и меня похвалили, иногда же раздражаясь и перекрикивая друг друга, точно так, как в сумасшедшем доме. Тысячи работников дни и ночи из последних сил работали, набирали, печатали миллионы слов, и почта развозила их по всей России, а мы всё еще больше и больше учили, учили и учили и никак не успевали всему научить, и всё сердились, что нас мало слушают.
Ужасно странно, но теперь мне понятно. Настоящим, задушевным рассуждением нашим было то, что мы хотим как можно больше получать денег и похвал. Для достижения этой цели мы ничего другого не умели делать, как только писать книжки и газеты. Мы это и делали.
Но для того, чтобы нам делать столь бесполезное дело и иметь уверенность, что мы — очень важные люди, нам надо было еще рассуждение, которое бы оправдывало нашу деятельность. И вот у нас было придумано следующее: всё, что существует, то разумно. Всё же, что существует, всё развивается. Развивается же всё посредством просвещения.
Просвещение же измеряется распространением книг, газет. А нам платят деньги и нас уважают за то, что мы пишем книги и газеты, и потому мы — самые полезные и хорошие люди. Рассуждение это было бы очень хорошо, если бы мы все были согласны; но так как на каждую мысль, высказываемую одним, являлась всегда мысль, диаметрально противоположная, высказываемая другим, то это должно бы было заставить нас одуматься. Но мы этого не замечали.
Нам платили деньги, и люди нашей партии нас хвалили, — стало быть, мы, каждый из нас, считали себя правыми. Теперь мне ясно, что разницы с сумасшедшим домом никакой не было; тогда же я только смутно подозревал это, и то только, как и все сумасшедшие, — называл всех сумасшедшими, кроме себя. Текст 13 Сочинение Андрей родился и рос в Калуге. На окраине стоял бревенчатый просторный дом.
Запах смолы не выветривался, не уходил из него, хотя бревна, из которых он был сложен, были очень старые. Когда приходила весна, весь дом наполнялся запахами земли, листвы, сада. Комнаты были прохладные, полы крашеные, чисто вымытые, а в раскрытые окна бежал ветер. И теперь, когда Андрей стал взрослым, каждая новая весна несла ему эти незабываемые запахи его детства — земли, травы, ветра.
Окна в их доме распахивались рано, гораздо раньше, чем у других. В кабинете отца стоял массивный письменный стол, резной, огромный, и глубокое кожаное кресло. По стенам стояли шкафы — очень старые, полные старинных медицинских книг. Их читал еще прадед Андрея, он и положил начало этой библиотеке.
Отец — Николай Петрович — редко снимал их с полки, но дорожил ими. И все вместе — стол, кресло, книжные шкафы — уважительно называлось «папина библиотека». В папиной библиотеке всегда было чисто, прохладно и чуть сумрачно: окна выходили на север, да еще у самых окон росли кусты бузины. У мамы тоже была своя комната и свои книги.
Но у мамы все было другое. Ее комнату заливал яркий свет, и в окна заглядывала сирень. Солнце кочевало от одного окна к другому. Тут не было штор, только легкие светлые занавески.
И казалось, что комната вплывает прямо в сад. На мамином кресле всегда лежала какая-нибудь книга, а любила она книги, которые в детстве казались Андрею скучными: Чехов, Гончаров, Ибсен и Гамсун. Все в мире открывала Андрею мать. И он понял, что тишину можно слушать.
Однажды поздней осенью они шли по лесу, по желтым лесным дорожкам. Только выпал первый снег — тонкий, редкий, словно не снег, а изморось. И вдруг мама сказала: — Посмотри, березовые листья как золотые пятаки на снегу. А кленовые — как будто след птичьей лапки.
А вот дубовый, распластанный — погляди. Мать ответила радостным смехом: — Да, да! Как будто медведь прошел! Да, видеть это, радоваться этому тоже научила его она.
Он не мог бы рассказать, как она воспитывала его, он и не знал, что его «воспитывают». Однажды, вернувшись из школы, он сказал: — Мама, Елена Федоровна говорит: «Москвин, ты ведешь себя примерно, я поручаю тебе после уроков приносить мне фамилии ребят, которые плохо ведут себя на перемене». Что же мне делать? Не стану я записывать Мать ответила: — Отчего же?
Да только всегда одну фамилию — спою собственную. Андрею стало весело — в самом деле, как хорошо и просто она придумала. А в другой раз было так. Мать работала в саду — она сама выращивала цветы: ранней весной — незабудки, анютины глазки, летом — розы и флоксы, осенью — астры и георгины.
Вернувшись из городского сада, где он играл с ребятами в казаки-разбойники, Андрей стоял и задумчиво глядел, как, сидя на корточках, она копается в земле. Оба молчали И вдруг, вскинув на него глаза, она спросила с мягкой насмешкой: — А ты не устал стоять? Ему было тогда лет семь. Пожалуй, никакой самый беспощадный укор не запечатлелся бы в его памяти так глубоко, как эти насмешливые слова.
Всю домашнюю работу они делали вдвоем: мыли полы, летом белили стены мать не признавала маляров. Когда она стирала, Андрей приносил из колодца воду. А полоскать ходили на речку. Они вместе несли корзину с бельем, и по дороге он мог спрашивать обо всем на свете.
Она никогда не отвечала: «Тебе это рано знать» или: «Ты этого не поймешь». Однажды она рассказала Андрею историю английского капитана Скотта, который открыл Южный полюс на пятнадцать дней позже норвежца Амундсена. Андрея долго не оставляла мысль о том, как они шли обратно — пятеро друзей по снежной пустыне на отяжелевших лыжах, обманутые в своей надежде, в своей мечте. Подумать только — опоздать на пятнадцать дней!
Он видел капитана, который, лежа в палатке, окоченевшей рукой выводил на бумаге последние слова друзьям и родным. Их нашли мертвыми. Кажется, через год. Они лежали так, как их застала смерть, — обманутые, обессиленные, но не сдавшиеся.
Тогда не было самолетов, — думал Андрей. Я бы сел на самолет и полетел бы к ним. Я приземлился бы и — вот она, палатка, я бегу, бегу туда, ноги вязнут в снегу… — Капитан Скотт, — говорил он дрогнувшим голосом, — вы спасены! Я советский летчик!
Я прилетел за вами! Этот ответ казался Андрею легкомысленным, он ожидал Слов более высоких, красивых, торжественных, а все же он радовался, что она так быстро, так легко вошла в игру, не придирается, не говорит: «Тогда еще не было советских летчиков», — нет, ей ничего не надо объяснять. Да, да! Именно так должен был отвечать капитан!
Пер Вое его слово не о себе — о друзьях! И Андрей поил отважных исследователей вином, давал им лекарства, сажал их в самолет, и они летели высоко над бескрайней снежной равниной. Проснувшись утром, Андрей слышал: — Здравствуй, милый! Так говорила она и проводила рукой по его щеке.
И звук этого голоса он вызывал в своей памяти всякий раз, когда ему бывало трудно, уже много времени спустя после ее смерти. И сейчас, уже взрослым, увидев чашку с молоком, он вспоминал ту, белую в красных горошинах чашку, которая ждала его когда-то на кухонном столе. Придя из школы, он останавливался у порога и переобувался, чтобы не наследить в комнатах. И горячая плита, и потрескиванье дров, и чашка с молоком, и простое слово «Здравствуй!
Главным человеком в доме была она. Андрей вырос с этим чувством и не понимал, как может быть иначе. В их доме все комнаты постоянно — даже поздней осенью — были полны цветов. Цветы стояли в банках, кувшинах, ведрах.
Они стояли повсюду и часто мешали отцу, но он никогда не забывал сказать, разводя большими руками: — Какая прелесть твои цветы, Анюта! Когда мать играла на старом пианино, где «до-диез» не откликалось вообще, а «фа» простужено дребезжало, отец слушал задумчиво и благоговейно. Он был старше матери, и Андрей с детства помнил его сутулым, с седыми висками, в очках. Даже на детской фотографии Николай Петрович походил на себя взрослого — сутулый подросток в очках.
И так было странно, что его когда-то называли Колей. Мама хоть и говорила ему «ты», но называла Николай Петрович. А отец говорил ей Анюта или «дитя мое». И Андрею это нисколько не казалось смешным.
Появились у матери седые волосы и морщины прорезали высокий, чистый лоб, а отец все говорил «дитя мое». Фрида Вигдорова. Это естественное и — в сущности — очень скромное желание, незаметно выросло у меня в неодолимую потребность и, со всей энергией юности, я стал настойчиво обременять знакомых «детскими» вопросами. Одни искренно не понимали меня, предлагая книги Ляйэля и Леббока; другие, тяжело высмеивая, находили, что я занимаюсь «ерундой»; кто-то дал «Историю философии» Льюиса; эта книга показалась мне скучной, — я не стал читать ее.
Среди знакомых моих появился странного вида студент в изношенной шинели, в короткой синей рубахе, которую ему приходилось часто одергивать сзади, дабы скрыть некоторый пробел в нижней части костюма. Близорукий, в очках, с маленькой, раздвоенной бородкой, он носил длинные волосы «нигилиста»; удивительно густые, рыжеватого цвета, они опускались до плеч его прямыми, жесткими прядями. В лице этого человека было что-то общее с иконой «Нерукотворенного Спаса». Двигался он медленно, неохотно, как бы против воли; на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко и не то угрюмо, не то — насмешливо.
Я заметил, что он, как Сократ, говорит вопросами. К нему относились неприязненно. Я познакомился с ним, и, хотя он был старше меня года на четыре, мы быстро, дружески сошлись. Звали его Николай Захарович Васильев, по специальности он был химик.
Помни то, что уж чувствуешь: свобода мысли — единственная и самая ценная свобода, доступная человеку. Ею обладает только тот, кто, ничего не принимая на веру, все исследует, кто хорошо понял непрерывность развития жизни, ее неустанное движение, бесконечную смену явлений действительности. Он встал, обошел вокруг стола и сел рядом со мною. Я не хочу вбивать мои мнения в твой мозг; я вообще никого и ничему не могу учить, кроме математики, впрочем.
Я особенно не хочу именно тебя учить, понимаешь. Я — рассказываю. А делать кого-то другого похожим на меня, это, брат, по-моему, свинство. Я особенно не хочу, чтобы ты думал похоже на меня, это совершенно не годится тебе, потому что, брат, я думаю плохо.
Он бросил папиросу на землю, растоптав ее двумя слишком сильными ударами ноги. Но тотчас закурил другую папиросу и, нагревая на огне спички ноготь большого пальца, продолжал, усмехаясь невесело: — Вот, например, я думаю, что человечество до конца дней своих будет описывать факты и создавать из этих описаний более или менее неудачные догадки о существе истины или же, не считаясь с фактами — творить фантазии. В стороне от этого — под, над этим — Бог. Но — Бог — это для меня неприемлемо.
Может быть, он и существует, но — я его не хочу. Видишь — как нехорошо я думаю. Да, брат… Есть люди, которые считают идеализм и материализм совершенно равноценными заблуждениями разума. Они — в положении чертей, которым надоел грязный ад, но не хочется и скучной гармонии рая.
Он вздохнул, прислушался к пению виолончели. Ищи сам… Я был глубоко взволнован его речью, — я понял в ней столько, сколько надо было понять для того, чтоб почувствовать боль души Николая. Взяв друг друга за руки, мы с минуту стояли молча. Хорошая минута!
Вероятно — одна из лучших минут счастья, испытанного мною в жизни. Текст 2 Сочинение 1 На полярных зимовках в Арктике, как и во всех многолюдных экспедициях, бывают дельные люди и бездельники, скучные и весёлые, бодрые и унылые, здоровые и больные. Соколов-Микитов Иван Сергеевич. Величайшую, казалось, самую несбыточную мечту о справедливом переустройстве жизни мы первыми осуществили в нашей стране: на полях списка исторических мечтаний у раздела «Социализм» мы уже поставили отметку о выполнении.
И ничто на свете не сможет покол: нашу уверенность в том, что недалека пора, когда сбудутся один за другим все самые смелые помыслы человечества. Завоевать межпланетные пространства, проникнуть в иные миры — одно из давнишних мечтаний обитателей земного шара. В самом деле, неужели человек обречен довольствоваться лишь одной крупинкой мироздания — маленькой Землей? Фантасты бередили самолюбие обитателей нашей планеты.
Ученые искали способов достичь звездных миров или по крайней мере Луны. В отважных умах рождались различные догадки, то научные, то фантастические. Он, например, предлагал, как пишет Эдмонд Ростан, «сесть на железный круг и, взяв большой магнит, забросить вверх его высоко, пока не будет видеть око: он за собой железо приманит. Вот средство верное.
А лишь он вас притянет, схватить его быстрей и вверх опять… Так поднимать он бесконечно станет». Или, заметив, что от Луны зависят приливы и отливы, рекомендовал: «В тот час, когда волна морская всей силой тянется к Луне», выкупаться, лечь на берегу и ждать, пока сама Луна не притянет вас к себе. Но один из советов Бержерака был не так уж далек от истины. Это способ номер три: «…Устроивши сперва кобылку на стальных пружинах, усесться на нее и, порохом взорвав, вмиг очутиться в голубых равнинах».
Жюль Верн послал своих выдуманных героев на Луну в пушечном ядре. Герберт Уэллс заставил своего героя изобрести особое вещество, не пропускающее будто бы земного притяжения. Окружив этим веществом «кэворитом» летательный аппарат, герой Уэллса покинул Землю и устремился к Луне, открыв для этого «кэворитовые» заслонки на той стороне своего снаряда, которая была обращена к древнему спутнику Земли. Ученые с сомнением покачивали седыми головами, вооружались очками и цифрами и доказывали, что, например, в пушечном снаряде человеку лететь никак нельзя: ядро вылетит из пушки сразу с огромной скоростью, необходимой для совершения дальнейшего полета, толчок будет столь ужасен, что никакие матрацы, пружины или ванны со специальной жидкостью, амортизирующей удар, не спасут пассажиров.
Собственный вес расплющит их в момент выстрела. И затем, ну хорошо, допустим, этого каким-то чудом не случится и вы долетите до Луны. А обратно?.. Кто вами выстрелит?
Так же расправилась наука и с «кэворитом» Уэллса. Законы физики напомнили, что если бы даже и можно было найти вещество, «заслоняющее» тело от притяжения Земли, то, чтобы задвинуть такую заслонку, понадобилось бы затратить столько же энергии, сколько требуется, чтобы вынести тело за пределы земного тяготения, то есть забросить его на такое расстояние от нашей планеты, где сила ее притяжения равна нулю. Иначе это противоречило бы одному из основных законов природы — закону сохранения энергии. А кроме того, над таким веществом, способным «заслонять» тела от тяготения Земли, образовался бы в атмосфере вихревой колодец, в котором воздух, не удерживаемый земным притяжением, стал бы уходить в космическое пространство и вся атмосфера бы «вытекла» через такую воздушную шахту.
Но он может летать, лишь опираясь на воздух, черпая в его сопротивлении подъемную силу. Пропеллер не потянет аппарат в безвоздушном межпланетье, так как будет вертеться впустую. Воздушный шар? Но ведь они тоже плывут только в атмосфере, несомые газами, более легкими, чем окружающий воздух.
В пустоте они не могут держаться. Ученые качали головами, терли очки, но выхода не видели. Лев Кассиль. Человек, шагнувший к звёздам.
Текст 4 Как же давно я мечтал и надеялся жарким летним днем пойти через Красную гору к плотине на речке Юг. Красная гора — гора детства и юности. И этот день настал. Открестившись от всего, разувшись, чтобы уже совсем как в детстве ощутить землю, по задворкам я убежал к реке, напился из родника и поднялся на Красную гору.
Справа внизу светилась и сияла полная река, прихватившая ради начала лета заречные луга, слева сушились на солнышке малиново-красные ковры полевой гвоздики, а еще левей и уже сзади серебрились серые крыши моего села. А впереди, куда я подвигался, начиналась высокая бледно- зеленая рожь. По Красной горе мы ходили работать на кирпичный завод. Там, у плотины, был еще один заводик, крахмалопаточный, стояли дома, бараки, землянки.
У нас была нелегкая взрослая работа: возить на тачках от раскопа глину, переваливать ее в смеситель, от него возить кирпичную массу формовщицам, помогать им расставлять сырые кирпичи для просушки, потом, просушенные, аккуратненько везти к печам обжига. Там их укладывали елочкой, во много рядов, и обжигали сутки или больше. Затем давали остыть, страшно горячие кирпичи мы отвозили в штабели, а из них грузили на машины или телеги. Также пилили и рубили дрова для печей.
Обращались с нами хуже, чем с крепостными. Могли и поддать. За дело, конечно, не так просто. Например, за пробежку босыми ногами по кирпичам, поставленным для просушки.
Помню, кирпич сохранил отпечаток ступни после обжига, и мы спорили чья. Примеряли след босыми ногами, как Золушка туфельку. Обедали мы на заросшей травой плотине. Пили принесенное с собой молоко в бутылках, прикусывали хлебом с зеленым луком.
Тут же, недалеко, выбивался родник, мы макали в него горбушки, размачивали и этой сладостью насыщались. Формовщицы, молодые девушки, но старше нас, затевали возню. Даже тяжеленная глина не могла справиться с их энергией. Дома я совершенно искренне спрашивал маму, уже и тогда ничего не понимая в женском вопросе: — Мам, а почему так: они сами первые пристают, а потом визжат?
Вообще это было счастье — работа. Идти босиком километра два по росе, купаться в пруду, влезать на дерево, воображать себя капитаном корабля, счастье — идти по опушке, собирать алую землянику, полнить ею чашку синего колокольчика, держать это чудо в руках и жалеть и не есть, а отнести домой, младшим — брату и сестренке.
В развитии мировой экономики Сибири уделяется большое внимание, так как этот регион занимает две пятых пространства Азии и здесь сосредоточены огромные природные богатства. Кроме видимых человеческим глазом лучей, которые воспринимаются нашими органами зрения как цветовые элементы спектра: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, — пучок света составляют и невидимые лучи: ультрафиолетовые и инфракрасные. Установлено, что инфракрасные лучи представляют собой тепловое излучение всякого нагретого предмета. Учёные считают, что именно эти лучи улавливают совы, что помогает птицам охотиться в темноте совы охотятся ночью на мелких грызунов и вылавливают их немало — десятки за ночь. Инфракрасные лучи, представляющие собой тепловое излучение нагретого предмета и относящиеся к невидимым человеческим глазом лучам, улавливают совы. Ультрафиолетовые лучи, в отличие от цветовых элементов спектра: красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего, фиолетового, — невидимы. Учёные считают, что совы улавливают цветовые элементы спектра: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, — что помогает птицам ориентироваться в темноте. Тепловое излучение сов помогает им охотиться в ночное время.
Если Вам довелось во время грозы при кратких вспышках молнии оказаться на оживлённой городской улице, Вы, конечно, заметили одну странную особенность: улица, только что полная движения, кажется в такие мгновения словно застывшей, прохожие останавливаются в напряжённых позах, машины неподвижны, отчётливо видна каждая спица колеса велосипеда. Причина кажущейся неподвижности заключается в ничтожной продолжительности молнии - тысячные доли секунды. Неудивительно поэтому, что улица, полная разнообразных движений, представляется при свете молнии совершенно неподвижной: ведь мы замечаем на ней только то, что длится тысячные доли секунды. Оживлённая городская улица, полная разнообразных движений, представляется при свете молнии совершенно неподвижной. Молния длится тысячные доли секунды, и поэтому при её свете человек замечает только то, что длится именно этот промежуток времени. Установлено, что продолжительность молнии составляет всего тысячные доли секунды. При кратких вспышках молнии на оживлённой городской улице за тысячные доли секунды можно отчётливо увидеть движущиеся предметы. Любители понаблюдать за живой палитрой осенних листьев обратили внимание на то, что она потускнела, и пришли к такому выводу: глобальное потепление климата планеты влияет на интенсивность окраски осенней листвы. Изучая, каким образом климат влияет на цвет листьев, учёные пришли к выводу, что при засухе листья коричневеют и опадают, а при облачной погоде в листе замедляется образование красного пигмента. Таким образом, интенсивность цвета осенних листьев зависит от погоды.
Любители понаблюдать за живой палитрой осенних листьев отмечают, что при засухе листья коричневеют и опадают, а при облачной погоде в листе замедляется образование красного пигмента. Учёные пришли к выводу, что глобальное потепление климата влияет на интенсивность окраски осенней листвы. Интенсивность цвета осенних листьев зависит не от глобального потепления климата, а от погоды. На интенсивность окраски осенней листвы влияет как глобальное потепление, так и погода. Среди сотен принимаемых человеком решений ни одно не может сравниться по значению, по роли, по влиянию на судьбу с решением о том, по какой дороге пойти, какую профессию выбрать, как наполнить своё существование истинным смыслом. Ведь каждый человек, как бы он ни был поглощён повседневными делами и заботами, хочет знать, что его работа, устремлённость в будущее имеют значение не только для него одного. Только тогда человек чувствует себя нужным, а свои способности — востребованными другими людьми. Чтобы верно выбрать профессию, наполнить своё существование истинным смыслом, человеку необходимо быть востребованным в обществе. Каждый человек, как бы он ни был поглощён повседневными делами и заботами, должен думать о том, чтобы его способности были востребованы другими людьми. Решением о том, по какой дороге пойти, какую профессию выбрать, как наполнить своё существование истинным смыслом, зависит от способностей самого человека.
Человек чувствует себя востребованным в обществе только тогда, когда его работа имеет значение не только для него самого, но и для других, поэтому важно правильно выбрать профессию. Бактерии поистине вездесущи. В воздухе и воде, в любом комочке почвы и в каждом живом организме обитают тысячи, а то и миллионы бактерий. Их удаётся обнаружить в верхних слоях атмосферы на высоте нескольких десятков километров и в глубоких подземных скважинах; в кипящих вулканических источниках и в толще антарктических ледников. Бактерии обитают всюду. Бактерии могут жить в самых суровых условиях. В каждом живом организме обитают тысячи, а то и миллионы бактерий. Бактерии обитают в каждом живом организме. Сохранение культурной среды - задача не менее важная, чем сохранение окружающей природы. Утраты в природе до известных пределов восстановимы, в отличие от потерь культурных.
Поэтому современные учёные археологи, историки, этнографы, философы, писатели, лингвисты и др. Сохранение окружающей среды — задача не менее важная, чем сохранение культуры народов и наций. Ключевым моментом человеческого прогресса и самовыражения становится защита и сохранение культурной специфики народов и наций. Археологи, историки, этнографы, философы, писатели и лингвисты изучают культурные особенности народов и наций.
Вице-президент Международного географического союза 1988—1996 , председатель российского национального комитета Международного географического союза, член Межправительственной группы экспертов по проблеме изменения климата. Лауреат Государственной премии Российской Федерации 2001. Отрицает антропогенную природу глобального потепления. В Институте географии был принят в отдел физической географии, которым в то время заведовал профессор Г.
Рихтер, основоположник географического снеговедения. С того времени он всецело посвятил себя изучению снега и льда. В 1961 году, к тому времени уже совершив экспедицию в Арктику и Антарктику, защитил кандидатскую диссертацию, которая в том же году была опубликована в виде большой монографии «Снежный покров Антарктиды и его роль в современном оледенении материка». Когда в конце 50-х гг. Котляков стал одним из первых его сотрудников.
Пещеры ледника ватнайёкюдль. Пещеры ватнайёкюдль Исландия. Ледяная пещера в ватнаёкулле в Исландии.. Ледяное море.
Лед на море. Морской лёд. Сноу Флауэр. Ледяные цветы. Цветы в снегу во льду. Ледяные цветы Арктики. Путешествие к зимнему сердцу Байкала. Сердце на льду Байкала. Ледяные скульптуры на Ольхоне 2023.
Ледяной бар Листвянка. Бухта ая Байкал. Бухта ая Байкал зимой. Бухта Аяя зимой. Бухта ая лед. Растение похожее на лед. Цветы похожие на лёд. Ледяные цветы в СПБ. Ледяные цветы на льду.
Ледяные цветы на озере. Нейросеть ледяные цветы. Обледенелые деревья. Ледяное дерево. Замороженные деревья фото. Существуют ледяные цветы. Ледяные цветы заставка. Ледовые явления. Ледяные цветы картинки красивые.
Вариант 26 лед поистине удивительное вещество. Блинчатый лед. Ice be nature. Ледяные шары. Замерзшая пена. Ледяные шары в финском заливе. Ледяные шары природное явление. Байкал зима. Байкал зима снег.
Иркутск Байкал зимой. Зимний Байкал девушка. Торосы на финском заливе. Ледяные Торосы Охотского моря. Торосы в Сестрорецке. Ледяные Торосы на Чекалинском мосту. Богучанское водохранилище зимой замерзает. Морозная свежесть природа. Иней на льду.
Красивая морозная свежесть. Морозная свежесть гор. Скафтафетль Исландия Ледяная пещера. Кузя Ледяная пещера. Ледяная пещера Forager.
Решаем вместе 18 задание ЕГЭ
На экзамен по химии каждому выдается таблица Менделеева, таблица растворимости солей, кислот и оснований в воде и электрохимический ряд напряжений металлов. На ЕГЭ по литературе организаторы должны подготовить орфографические словари. Вариант 27. Тренировочные задания для подготовки к ЕГЭ по русскому языку 2019. Ответы к заданиям. Новости ЕГЭ и ОГЭ. Типовые тестовые задания ЕГЭ 2019». Лед поистине удивительное вещество егэ. Род прилагательного удивительный. Все варианты заданий 17-20 ЕГЭ по русскому языку с ФИПИ.
Глядя на дунину красоту сердце минского дрогнуло ошибка егэ
| Существа подо Льдами Антарктиды | Лед поистине удивительное вещество егэ. Род прилагательного удивительный. |
| Лед поистине удивительное вещество шестигранные ветвистые | Лед поистине удивительное вещество. «Стены» из скованной льдом рыбы. |
| ЕГЭ-2023. Русский язык. Демонстрационный материал + ОТВЕТЫ. | Пробный вариант ЕГЭ №2. |
| Задача по теме: "Термодинамика и молекулярная физика" | ЕГЭ (задание 3) — Укажите все варианты ответов, в которых даны верные характеристики фрагмента текста. |
| Самостоятельно подберите подчинительный союз который должен стоять на месте пропуска во втором егэ | Задай вопрос онлайн и получи ответ на |
Задание 21 ЕГЭ 2023 русский язык практика с ответами
Тысячи заданий с решениями для подготовки к ЕГЭ–2024 по всем предметам. Инфоурок › Русский язык ›Тесты›Тесты по русккому языку ЕГЭ 11 класс. Мероприятие обрело поистине мировой масштаб. О новых приключениях мажора Гриши расскажет комедия "Холоп 2", которая выйдет на в широкий прокат 1 января. Поведение избалованной представительницы "золотой молодежи", которая привыкла все решать деньгами и связями, переходит все границы. И кажется, изменить. Эфир, посвященный экзамену по физике, продолжил онлайн-марафон Рособрнадзора «ЕГЭ – это про100!».
ЕГЭ по русскому языку. Задание 21
Тысячи заданий с решениями для подготовки к ЕГЭ–2024 по всем предметам. ставь лайк и пиши комментЗаписаться ко мне на интенсив - на курс по сочинению "24 за 7" - https://vk. Просмотреть и скачать презентацию на тему "ЕГЭ тип 12, 11 класс". Супруг Гуцул ранее сообщил РИА Новости, ее могли направить после прилета на тщательный досмотр, и что связи с ней у него на тот момент не было. Смотрите видео онлайн «Разбор сборника Цыбулько I Вариант 7 I Русский язык I ЕГЭ-2024» на канале «Технологии на ладони» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 14 февраля 2024 года в 16:41, длительностью 01:03:07, на видеохостинге RUTUBE.
Существа подо Льдами Антарктиды
Паустовскому Какие из высказываний соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов. Неправильно 1 Двенадцатое апреля 1961 года стало датой отсчёта новой эры в истории человечества.
Крест moulinet. Вертящаяся аллея.
Дозадо дам. Тройное пас triple passe. Целлариус 101. Клеймо на штирийских косах. Коса с бокалом.
Призовой кубок. Скачка была 1795 году июня 28 дня бригадира Павла Алексиевича Чемоданова скакал жеребец бурай, прозываится Ерюс, выиграл бакал и прис. Надпись на подарочном кубке. НИЖ 1993 4 130. Если сетчатку целиком извлечь из глазного бокала дельфина, а затем наклеить на предметное стекло и окрасить специальным красителем, то получится препарат, который можно обследовать под обычным световым микроскопом.
Природа 1997 10 89. Это вам не какой-нибудь "глазной бокал" или "камера обскура" улиток и морских звезд. ХИЖ 2000 5 40. И Петя сел за стол, и подали по бокалу водки всем.
Но вместе с тем блестящая ледяная кора скрывает от них глубину, делает её недоступной; в этом — мудрая хитрость природы. Красота — приманка, но красота — и преграда. Прекрасная форма искусства всех манит явным соблазном, чтобы весь народ сбегался глядеть; и поистине красота никого не обманет. Но слабое внимание она поглощает целиком, для слабого взора она непрозрачна: он осуждён тешиться ею одной, — и разве это малая награда? Текст построен на основе сопоставления и противопоставления явлений и идей, изложенных автором; это достигается с помощью разнообразных языковых средств, среди которых неоднократный повтор противительного союза но , двойные союзы чем… тем , производный предлог в отличие от , прилагательные в сравнительной степени своеобразнее, глубже, острей.
Запишите номера этих предложений. После долгой дороги 1 приятно прильнуть к прозрачной ключевой воде 2 опустившись на мягкую траву 3 и 4 закрыв глаза 5 представить в воображении далёкое прошлое. Ты — рядом, и все прекрасно: И дождь, и холодный ветер. Спасибо тебе 1 мой ясный 2 За то, что ты есть на свете. Спасибо за эти губы, Спасибо тебе 3 мой любый 4 За то, что ты есть на свете. Ты — рядом, а ведь могли бы Друг друга совсем не встретить. Единственный мой 5 спасибо 6 За то, что ты есть на свете!