1 сентября 1939 года, в 4:45 по варшавскому времени, немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» обстрелял польский гарнизон на полуострове Вестерплатте. Достаточно того, что "в речи Гитлера 1 сентября 1939 года подобных слов нет". Дюссельдорфская речь Первое выступление Гитлера 27 января 1932 на встрече с германскими промышленными магнатами в "Клубе индустрии", куда он был приглашен известным промышленником Фрицем Тиссеном. Речь гитлера сентябрь 1939. Речь Адольфа Гитлера, произнесенная 30 января 1939 года перед Рейхстагом по случаю шестой годовщины прихода Гитлера к власти.
«Не пережить поражения»
речь гитлера 1 сентября 1939г. В 1939 году Гитлер не имел ни сил, ни ресурсов, ни реалистичных планов для ведения войны против СССР. 1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу начался крупнейший вооруженный конфликт в истории человечества — Вторая мировая война. основные цитаты из речи в Рейхстаге 1 сентября 1939 г. 1. Данциг был и есть германский город. В 1939 году Гитлер не имел ни сил, ни ресурсов, ни реалистичных планов для ведения войны против СССР. Адольф Гитлер Речь перед Рейхстагом 30 января 1939 года читать книгу онлайн бесплатно.
Можно сравнить риторику: "Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 г."
Вы знаете о предложениях, которые я делал для восстановления германского суверенитета над немецкими территориями. Вы знаете о моих бесконечных попытках, которые я предпринимал для мирного урегулирования вопросов с Австрией, потом с Судетской областью, Богемией и Моравией. Все они оказались напрасны. Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам. Не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Я объявил, что граница между Францией и Германией — окончательна. Я неоднократно предлагал Англии дружбу и, если необходимо, самое близкое сотрудничество, но такие предложения не могут быть только односторонними. Они должны найти отклик у другой стороны. Я предназначен, чтобы решить: первое — проблему Данцига; второе — проблему Коридора, и третье — чтобы обеспечить изменение во взаимоотношениях между Германией и Польшей, которая должна гарантировать мирное сосуществование.
Всего несколько лет назад, когда условия вынудили Германию принять Четырехлетний план, к своему великому удивлению мы могли слышать голоса британских политиканов и государственных деятелей которые иногда звучали столь искренне , упрекающие Германию в том, что она вышла из международной экономики, даже прервала всем международно-экономические связи, и потому оказалась в прискорбном состоянии изоляции. Я ответил господину Идену, что эти опасения, были несколько преувеличены и даже если они были высказаны искренне, то все равно были неприемлемы. Сегодняшние условия делают невозможным для Германии выход из мировой торговли. Они попросту вынуждают нас исключительно в силу необходимости участвовать в ней несмотря ни на что, даже если формы нашего участия не нравятся той или иной стране. В связи с этим, я должен добавить, что упрек в том, что уровень мировой торговли снижается из-за наших методов бартерного обмена, даже если он полностью обоснован, следует направить тем, кто виновен в таком положении наших дел, и это — страны с интернациональной капиталистической направленностью, которые своими произвольными валютными манипуляциями уничтожили все закрепившиеся соотношения между ценами отдельных валют, потому, что это подходило их эгоистическим интересам. Но, в этих обстоятельствах, германская система обмена, подразумевающая обмен равной части честного труда на такую же равную часть, более порядочна, чем практика выплат в валюте, которая через год девальвируется на столько-то и столько-то процентов. Если некоторые страны и борются с германской системой, то только потому что, во-первых, германский метод торговли отменил трюки с валютой и парижской фондовой биржей ради честных деловых сделок. Германия никого насильно пользоваться этими методами не заставляет, но и сверх того, всяким парламентским демократам лекции на тему принципов, по которым она должна действовать, читать себе не позволит. Мы закупаем хорошие пищевые продукты и сырье и поставляем хорошие товары. Всем ясно: то, что экономика страны не может производить сама, можно лишь импортировать оттуда, где принимается ее валюта, в виде дополнительных товаров с помощью увеличения товарооборота. Но, как я уже подчеркнул, нация, которой недостает экономической свободы действия, просто напросто вынуждена импортировать сырье и пищевые продукты, ее экономическая система, при этом, действует в соответствии с самой непреодолимой силой из всех, а именно — с силой необходимости. В попытке удовлетворить большую часть своих экономических нужд, которая была разработана в Четырехлетнем плане, германская нация освобождала зарубежные рынки от германской конкуренции. Чего нельзя достичь с помощью внутренней экономики, имея наши сегодняшние запасы ресурсов, должно достигаться с помощью участия в мировой торговле. Германская экономическая политика подчинена необходимостям столь сильно, что ни одна угроза капитализма не сможет сбить нас с нашего курса, потому что, как уже подчеркивалось ранее, наша движущая сила связана не со стремлением нескольких капиталистов к прибыли, но скорее с требованиями ситуации, в которой оказался весь наш народ, ситуации, обрушившейся на нас без особой на то причины, — по чьей-то вине, и совершенно не важно, что именно правящий режим делает ради интересов германской нации, главное — что он это делает. То есть, ни один режим не смог бы игнорировать нынешние экономические трудности. Ему пришлось бы следовать тому же курсу, что и нам, если, конечно он, отбросив свои обязанности, не выберет развал своей великой нации, развал не только экономический, но и культурный. Результаты политики выплат репараций освободили германский народ не только от некоторых иллюзий, но и от многочисленных экономических идеологий и догм, которые ранее казались священными. Нужда заставила германский народ трезво взирать на реальность. Живя под давлением нужды, мы научились, во-первых, полностью подсчитывать наиболее существенный национальный капитал, а именно — способность к труду. Всякие мысли о золотом резерве или запасах валюты блекнут перед усердием и эффективностью хорошо спланированных национальных производственных ресурсов. Сегодня, в эпоху, когда экономисты всерьез верят, что стоимость валюты определяется золотовалютным запасом страны, лежащим без дела в хранилищах национальных банков, и прежде всего обеспечиваемый ими, мы — можем лишь улыбаться. Ведь вместо этого мы научились понимать, что увеличение объема производства поддерживает курс валюты и даже может поднять ее стоимость, тогда как сокращение производства рано или поздно приводит к неизбежной девальвации. И пока финансовые и экономические пророки в других станах предсказывали наш крах каждые три или шесть месяцев, национал-социалистическое государство предельно повышало уровень своего производства, чтобы стабилизировать собственную валюту. Установилось естественное соотношение между расширением производства и объемом используемой валюты. Стабильные цены, которые поддерживались любыми средствами, оказались возможными лишь при стабильных зарплатах. И то, что практиковалось в Германии последние шесть лет в попытке увеличить национальный доход — так это пропорциональность роста производства с возросшим объемом выполненной работы. Как только такое было достигнуто, это не только позволило шести миллионам безработных найти работу, но и обеспечить им высокий доход и стабильную покупательскую способность, то есть, каждая выплаченная им марка, немедленно в том же соотношении увеличивала объем нашего национального производства. В других странах принят совершенно иной метод. Производство сокращается, а национальный доход повышается за счет роста зарплат, покупательская способность их валюты стремительно падает, до тех пор пока наконец это падение не оканчивается девальвацией. Я признаю, что германский экономический курс обречен на непопулярность, потому что его принятие означает, что каждое повышение зарплат должно сопровождаться повышением уровня производства, это повышение — первично, а повышение зарплат — вторично, или, иными словами, включение семи миллионов безработных в торговлю и промышленность есть, или было, не вопросом выплаты зарплат, но чисто и только вопросом производства. Но трудовые ресурсы Германии еще не до конца включены в производство, дальнейший рост объема выполненной работы обеспеченный через увеличение интенсивности труда или повышение уровня рационализации технического процесса, приведет к более широкому участию личности в возросшем потреблении и, таким образом — к реальному увеличению зарплат. Тем не менее, германский крестьянин может выращивать на германской почве изумительно и крайне удивительно. Он заслуживает нашей глубочайшей благодарности! Однако, природа установила границу дальнейшей интенсификации усилий. Это значит, что если ничего не измениться, германский уровень потребления найдет свои естественные границы в максимальном уровне производства продовольствия. Возникшую ситуацию можно будет преодолеть двумя способами: первый — по средствам дополнительного импорта продовольствия и увеличения экспорта германской продукции, который в свою очередь потребует увеличения импорта, по крайней мере, некоторых видов сырья, необходимого для производства, в результате только часть импорта будет содержать в себе поставки продовольствия. Или второе — расширение жизненного пространства нашей нации, настолько, чтобы решить внутриэкономическую проблему недостатка продовольствия. Так как второе решение пока что недоступно из-за слепоты единожды победивших нас стран, мы вынуждены прибегнуть к первому решению, другими словами, мы должны экспортировать, для того чтобы покупать продовольствие, и более того, так как этот экспорт требует импорта сырья, которого у нас нет, мы вынуждены экспортировать еще больше, в попытке обеспечить себя этим сырьем. Эта необходимость есть следствие не капитализма, как это может быть в случае других стран, она возникает из самой огромной нужды, с какой только может столкнуться нация, а именно — нужды в хлебе насущном, и когда политики других стран угрожают нам, Бог знает какими экономическими санкциями, я лишь могу заверить вас, что если эта безвыходная экономическая борьба все же начнется, она будет для нас легкой, легче чем для сытых наций, ибо наша главная идея в этой борьбе будет простой: германская нация должна жить экспортировать или умереть, и я уверяю всех скептиков в мире — германская нация не умрет, не от этого, но она будет жить. Если необходимо, она отдаст все свои производственные ресурсы нашему новому национал-социалистическому сообществу в распоряжение его руководителей, для того чтобы начать эту борьбу и довести ее до конца. Что касается этих руководителей, я могу уверить вас, что они готовы дойти до предела своих возможностей. Однако окончательное разумное решение этой проблемы будет невозможно до тех пор, пока человеческий разум не одолеет жадность некоторых наций, а этого не случится до тех пор, пока люди не поймут того что, настаивать на подобной экономической и политической несправедливости, не имея от этого никакой выгоды на самом деле — безумие. Насколько экономически неоправданными могут быть эффекты этой упорной нетерпимости, можно понять из нижеследующего: в 1918 кончилась война, в 1919 у Германии отняли ее колонии. Они ведь все равно не несли никакой экономической пользы своим новым владельцам. Они не могли стать ни открытыми рынками, ни интенсивно развиваться. Однако, это отчуждение было частью дискриминации, содержащейся в 447 статьях Версальского Диктата, против 80 миллионов прекрасных людей. Другие статьи делали для Германии невозможными в будущем равные взаимоотношения с другими нациями. И каким же было следствие такой политики ненависти? Экономическое следствие, состояло в провале любой попытки разумного восстановления мировой торговли, военное, состояло в принудительном разоружении побежденных наций, что рано или поздно приведет к насильственному освобождению от этих ограничений. Тогда в 1933 и 1934 я делал одно предложение за другим по установлению разумных ограничений на вооружение. Они были холодно отвергнуты, как и требование возвращения украденных у Германии колониальных владений. Если эти одаренные чиновники и политиканы в других странах посчитают чистую прибыль, которая увеличивается из-за военного и колониального неравенства, и потому законного общего неравенства за которое они столь упорно боролись, тогда они, скорее всего, вряд ли смогут оспорить то, что они уже заплатили слишком много за свое предполагаемое военное превосходство и те прекрасные колониальные владения, которые они отняли у Германии. Экономически было бы мудрее достигнуть разумного и расчетливого соглашения с Германией относительно колоний и европейской политики, чем выбрать курс, который может принести огромную прибыль международным торговцам оружием, но в то же время наложить непомерное бремя на народы. Я считаю, что три миллиона квадратных километров германских колониальных владений, попавших в руки Англии и Франции вместе с отказом принять Германию на основе политического и военного равенства, скоро будет стоить одной только Англии 20 000 000 000 золотых марок, и я боюсь, что в не столь отдаленном будущем эта сумма еще больше возрастет, в результате чего, бывшие германские колонии, вместо того чтобы приносить прибыль, окажутся убыточными. Можно было бы возразить, что это так же коснется и Германии. Для нас это будет большим удовольствием. Между нами существует одно различие: мы боремся за жизненно важные права, без которых мы просто не сможем жить, тогда как они бурятся за поддержание несправедливости, которая лишь обременяет их и все равно не приносит никакой прибыли. В нынешних обстоятельствах, единственный доступный нам путь состоит в том, чтобы продолжать нашу экономическую политику по максимальному использованию доступных нам ресурсов. Она вынуждает нас наращивать наши усилия по всем направлениям, в попытке расширить производство. Что в свою очередь вынуждает нас осуществлять четырехлетний план более решительно чем когда бы то ни было — это означает, что мы должны еще больше использовать наши трудовые ресурсы, ибо только так мы приблизимся к новому периоду в германской экономической политике. В течении первых шести лет, после прихода к власти, целью нашей экономической политики было направить незанятые трудовые ресурсы на работу. Задача и цель грядущих лет — пересмотреть все наши трудоспособные ресурсы, для того, чтобы по средствам рационализации спланировать их организацию, и достичь всего возможного, с помощью лучшей технической организации условий труда при тех же затратах, для достижения лучших результатов, и таким образом, сохранить способность и энергию для новых дополнительных отраслей производства. Это, в свою очередь, заставляет нас открыть рынок ценных бумаг в основном с целью технического развития наших производств, и с другой стороны, освободить их от давления государства. С этой целью торговля, производство и финансы обязательно должны быть связаны друг с другом теснее. В этой связи, я решил завершить преобразование Центробанка, начиная с 30 января 1937, превратив его из банка международного во внутренний. Если некоторые другие страны начнут жаловаться, что тем самым еще одно германское обязательство потеряло бы свои международные качества и свойства, мы можем лишь сказать, что твердо решили: каждый институт нашей национальной жизни будет главным образом германским, что он будет носить национал-социалистические оттенки. И это должно показать всему остальному миру насколько ошибочно упрекать нас в желании навязать германские идеалы другим странам, и насколько более правомерно национал-социалистическая Германия могла бы жаловаться на то что другие страны до сих пор постоянно пытаются навязать нам свои взгляды. Сегодня, господа, я вижу обязанностью каждого германца понимание экономической политики, которую проводит наше правительство, и поддержка ее всеми возможными средствами, но прежде всего, как городу так и деревне следует помнить, что их основа не покоится на какой-то теории — финансовой или иной — но лежит на простом исполнении должностных обязанностей, то есть, на понимании важности объема производства товаров. В конечном счете, экономическая структура современной Германии напрямую связана, хорошо это или плохо, с международной политикой безопасности нашего государства. Лучше понять это в хорошие времена, и потому я рассматриваю как высший долг национал-социалистического правительства — делать все, что в человеческих силах, чтобы усилить нашу национальную оборону. В этом, я надеюсь на понимание германского народа и, в первую очередь, на силу его памяти. Ибо в период, во время которого Германия была беззащитна, мы не наслаждались никаким равенством прав — как международных, так и политических и экономических. Скорее, он был отмечен самым унизительным обращением, когда-либо выпадавшем на долю великой нации, и бессовестным вымогательством. У нас нет причин полагать, что если когда-либо в будущем Германия снова будет переживать период упадка, ее судьба будет иной. Наоборот, некоторые из тех же самых людей, что высекли искру войны, все еще являются движущими или движимыми силами возбуждения масс, разжигания вражды, с целью проложить путь для новой вспышки конфликта. В частности, вы, господа, должны запомнить одну вещь: очевидно, что в некоторых демократиях одной из особых прерогатив политико-демократической жизни является культивация искусственной ненависти к так называемым тоталитарным странам. Поток новостей с частично извращенными, а частично выдуманными фактами, проясняет свою цель — взбудоражить общественное мнение против наций, которые ничего плохого не сделали и не имеют такого желания, и которые, на самом деле, годами оставались жертвами жестокой несправедливости. Когда мы защищаемся от нападок таких демагогов как господин Даф-Купер, господин Иден или господин Икес и подобных им, наши действия обличаются словно посягательства на священные права демократий. Эти агитаторы видят вещи только в соответствующем свете, они дают себе право нападать на другие нации и их правительства, и никто не вправе защищаться от этих нападок. Я вам убедительно заявляю: до тех пор, пока германское государство остается суверенным, ни английские, ни американские политиканы не смогут запретить нашему правительству отвечать на такие нападки, и производство оружия является нашей гарантией на все грядущие времена в том, что мы останемся суверенным государством: наше оружие и союзники. На самом деле, утверждение о том, что Германия планирует напасть на Америку, может быть воспринято лишь со смехом, и лучше оставлять без внимания непрекращающиеся заявления некоторых британских поджигателей войны. Но не следует забывать что: 1. Вследствие политической структуры этих демократических государств, вполне возможно, что несколькими месяцами позже эти самые поджигатели могут оказаться во главе. Поэтому, чтобы обеспечить безопасность нашего государства, мы должны рассказать народу Германии, пока еще есть время это сделать, всю правду об этих людях. Германская нация не чувствует ненависти к Англии, Америке или Франции. Все чего она желает — мира и спокойствия. Но они — постоянно продолжают возбуждать ненависть к Германии и германскому народу с помощью еврейских и нееврейских демагогов. Следовательно, если поджигатели войны достигли бы своих целей, то наш народ был бы поставлен в положение, к которому он психологически не был бы готов и потому не смог бы его понять. Вот почему я считаю необходимым, чтобы начиная с этого момента наша пропаганда и пресса усилено отвечала на эти нападки и, в первую очередь, обратила на них внимание германского народа. Наша германская нация должна знать в лицо тех, кто жаждет начать войну любыми средствами. Я убежден, что эти люди ошибаются в своих расчетах, ибо, когда национал-социалистическая пропаганда начнет отвечать на эти нападки, она победит так же, как она победила внутри самой Германии, изведя средствами убеждения еврейского врага. Остальные нации вскоре поймут, что национал-социалистическая Германия не желает вражды с ними, что все эти заявления о наших враждебных намерениях по отношению к ним — ложь, ложь, порожденная отвратительной истерией или манией самосохранения части некоторых политиканов, хотя в некоторых государствах эта ложь используется беспринципными спекулянтами ради спасения своих вложений. Прежде всего, это — международное еврейство, которое возможно надеется таким способом удовлетворить свою жажду мести и денег, а с другой стороны, это — отвратительная клевета, которую выливают на великую и миролюбивую нацию. Никогда, например, германские солдаты не воевали на американской земле, разве только за независимость и свободу Америки. Но американские солдаты прибыли в Европу чтобы помочь задушить великую нацию, которая стремилась к свободе. Германия не нападала на Америку, это Америка напала на Германию, и, как заключил Следственный комитет Американской палаты представителей, и сделала это из чисто капиталистических мотивов, без каких-либо иных причин. Но есть одна вещь, которую следуют понять всем: эти попытки совершенно не могут повлиять на Германию в том как она решает еврейский вопрос. В связи с еврейским вопросом я должен сказать следующее. Сегодня весь демократический мир играет позорный спектакль: выражая сочувствие бедному, замученному еврейскому народу, он продолжает оставаться жестокосердным и равнодушным когда дело доходит до оказания помощи, отказываясь от исполнения очевиднейшего в этой ситуации долга [4]. Доводы, которые приводятся в оправдание отказа от помощи, фактически говорят в нашу пользу - в пользу германцев и итальянцев. Вот эти доводы: 1. Они заявляют нам: «Мы не можем принять их до тех пор, пока Германия не выделит им некоторый капитал, который они смогут увезти с собой как эмигранты». Германия была столетиями настолько добра, что принимала у себя эти элементы, хотя у них не было ничего, кроме заразных болезней - политических и физических. То, чем они обладают сегодня, они получили ценой отвратительных манипуляций над простой германской нацией. Сейчас мы лишь воздаем им по заслугам. Когда, благодаря инфляции, германская нация была подталкиваема и ведома евреями, отобравшими все сбережения, накопленные ею за годы честного труда, когда остальной мир отнял у германской нации ее внешние инвестиции, когда мы лишились всех своих колониальных владений, тогда, очевидно, благотворительные настроения не сильно влияли на демократических деятелей. Сегодня я могу лишь заверить этих господ, что благодаря жестокому уроку, который демократии преподавали нам в течении пятнадцати лет, мы стали совершено невосприимчивы к воздействиям на чувства. После того, как, к концу войны, 800 000 наших детей умерло от голода и недоедания, а мы вынуждены были смотреть, как миллион голов рогатого скота забирают у нас в соответствии с безжалостными пунктами Версальского диктата, который навязали нам апостолы демократического гуманизма, как мирный договор; мы вынуждены были смотреть как миллион германских ветеранов были оставлены в плену на целый год без всякой на то причины. Мы вынуждены были смотреть как у около полутора миллионов германцев отняли все, чем они владели на наших пограничных землях, как их выгнали, оставив им только их одежду. Мы терпели, когда миллионы наших соотечественников были оторваны от нас, и без их на то согласия, оставлены один на один с необходимостью выживать. Я бы мог дополнить эти примеры еще десятком намного более жестоких. Поэтому, я бы попросил перестать говорить нам о сантиментах. Германская нация не желает чтобы ее интересы определялись и контролировались другими нациями. Франция для французов, Англия для англичан, Америка для американцев, и Германия для германцев. Мы решили не допускать появления на территории нашей страны других народов и вытеснять тех, которые были способны тянуть одеяло на себя, захватывая ведущие государственные посты. Поскольку мы сами желаем воспитывать нашу нацию для занятия этих постов. У нас есть сотни тысяч очень смышленых крестьянских и рабочих детей. Мы дадим им образование. На самом деле, мы уже начали давать им образование и хотим, чтобы однажды именно они, а не чужаки, смогли занять ведущие позиции в нашем государстве, совместно с нашей интеллигенцией. Прежде всего, германская культура, как показывает само ее название, - германская, а не еврейская, и потому руководство и забота о ней будет поручено представителям нашей нации. Когда весь остальной мир лицемерно кричит о варварском изгнании из Германии такого "незаменимого" и такого в высшей степени "культурно-ценного" элемента, мы можем только удивляться его реакции на эту ситуацию. Ибо демократы должны быть благодарны, что мы отпускаем этих "прекрасных носителей" культуры и отдаем их в распоряжение остального мира. Согласно их собственным заявлениям, они не смогут найти никакого оправдания своему отказу принять эту "ценнейшую расу" в своих странах. Я также не вижу причин, по которым представители этой расы должны быть навязаны немецкой нации, тогда как государства, которые так восторгаются этими "чудесными людьми", под любым предлогом, какой только можно выдумать, отказывают им в приеме. Я думаю, что чем раньше эта проблема будет решена, тем лучше: ибо в Европе не наступит равновесие, пока не будет решен еврейский вопрос. Очень может быть, однако, что соглашение по этому вопросу будет рано или поздно достигнуто в Европе даже между теми нациями, которые в других вопросах не очень легко соглашаются друг с другом. В мире достаточно места для создания поселений, но мы раз и навсегда должны избавиться от мнения, согласно которому, евреи были созданы Богом для того чтобы брать проценты, для того чтобы паразитировать на теле и труде других наций.
Все они оказались напрасны. Невозможно требовать, чтобы это невозможное положение было исправлено мирным путём, и в то же время постоянно отклонять предложения о мире. Так же невозможно говорить, что тот, кто жаждет перемен для себя, нарушает закон — ибо Версальский диктат — не закон для нас. Нас заставили подписать его, приставив пистолет к виску, под угрозой голода для миллионов людей. И после этого этот документ, с нашей подписью, полученной силой, был торжественно объявлен законом. Таким же образом я пробовал решить проблему Данцига, Коридора, и т. То, что проблемы быть решены, ясно. Нам также ясно, что у западных демократий нет времени и нет интереса решать эти проблемы. Но отсутствие времени — не оправдание безразличия к нам. Более того, это не может быть оправданием безразличия к тем. В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в Рейхстаге. Никто не может сказать, что это было невежливо, или, что это было недопустимое давление. Я, естественно, сформулировал наконец германские предложения. Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем эти предложения. Я хотел бы сказать всему миру, что только я мог сделать такие предложения, потому что знал, что, делая такие предложения, я противопоставляю себя миллионам немцев. Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников и с медленным выдавливанием их из свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели — военными средствами. Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого. В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя. Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время. Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять предложение о посредничестве со стороны Британского Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и ещё раз начали переговоры. Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я готовился к этим переговорам, о которых вам известно. Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли для них британские предложения.
Мысль о спасении нации от упадка, длящегося более пятнадцати лет, просто с помощью силы новой идеи казалась остальным фантастическим бредом. Однако, евреям и другим врагам нашего государства она виделась последним проблеском силы национального сопротивления. И они чувствовали, что когда он исчезнет, тогда они смогут уничтожить не только Германию, но и всю Европу. Как только Германское государство потонет в большевистском хаосе, в тот же самый момент, вся западная цивилизация погрузится в кризис немыслимых масштабов. Только островитяне, с их ограниченным пониманием, могли представить, что красная чума остановится сама по себе, перед святостью демократической идеи или у границ нейтральных государств. Спасение Европы началось с одного конца континента — с Муссолини и фашизма. Национал-социализм продолжил это спасение в другой части Европы, и в настоящий момент мы наблюдаем как, в третьей, пока еще отсталой стране, совершается такая же драматическая отважная победа над еврейским интернационалом, пытающимся уничтожить европейскую цивилизацию. Что такое шесть лет, в жизни одного человека — не говоря уже о жизни народа?
75 лет назад. Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 г.
Сентябрь 1939 года. Немецкие солдаты рвутся к Варшаве. Логичнее было бы отсчитывать начало той катастрофы с 3 сентября - когда Франция и Британия объявили войну Германии. А Сталин неожиданно для всех объявил, что войну начал не Гитлер, а... Лондон с Парижем... Потому линия Москвы после его заключения была такая: есть англо-французские поджигатели войны.
Так писала осенью - зимой 1939-го советская пресса. И то выступление Сталина было в русле изменившегося вектора пропаганды. Разворот в советской внешней политике во второй половине 1939-го произошел резкий. Антифашистскую риторику свернули. Директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны, доктор исторических наук Олег Будницкий.
Фото: Youtube - Почему? Есть конспект встречи главы Коминтерна Димитрова - он получил от Сталина в присутствии Молотова и Жданова разъяснение, в чем суть советской политики. Сталин объяснил, что идет борьба между двумя группами капиталистических государств - вот пусть они друг друга и бьют. В том числе и летом 1940-го - сразу после разгрома Франции. Гитлер понимал: английский флот господствовал на море, британская авиация сильна.
Немцы были не прочь заключить мир с Лондоном - с условием, что у Берлина будут развязаны руки на континенте. Но Британия на это не пошла. Они так поступили согласно обязательствам по отношению к Польше - ведь за год до того договорились с Гитлером в Мюнхене. И надеялись, что, пожертвовав частью Чехословакии, добились в Европе мира. Но вскоре Гитлер оккупирует всю Чехословакию и станет понятно - он не остановится.
Отсюда и объявление войны. Неизвестно, как пошли бы дела дальше, не разгроми немцы поляков так быстро. Но никакого мира между Германией и Англией с Францией быть не могло. Гитлер же разыграл из себя жертву нападения поляков на немецкую радиостанцию, сделав это поводом для вторжения в Польшу. Он хотел выглядеть оскорбленным.
Адольф Гитлер на трибуне Рейхстага, сентябрь 1939 г. До этого он территориальные вопросы решал почти бескровно - в Австрии, Судетах.
Выступление Гитлера в цирке. Слушатели плачут. Договоры с Гитлером европейских стран. Планы Гитлера 1939. Договор Гитлера. Страны заключившие договор с Гитлером. Hitler Speech 1939. Адольф Гитлер жестикуляция.
Адольф Гитлер репетирует перед зеркалом. Адольф Гитлер репетирует речь перед зеркалом, 1925. Адольф Гитлер Speech. Адольф Гитлер перед народом. Adolf Hitler 1933 Speech. Hitler 1935 Speech. Hitler Speech 1933. Гитлер и толпа. Выступления Гитлера перед толпой. Адольф Гитлер речь.
Adolf Hitler речь. Адольф Гитлер на трибуне перед народом. Германия 1933 год толпа зигует. Адольф Гитлер перед публикой. Адольф Гитлер на трибуне 1920. Адольф Гитлер 1939. Гитлер в Рейхстаге 1939. Выступление Гитлера в Рейхстаге в 1939 году. Гитлер выступает в Рейхстаге. Немецкое собрание.
Адольф Гитлер оратор. Адольф Гитлер на трибуне. Адольф Гитлер 1934 выступление. Гитлер 1930. Гитлер оратор. Адольф Гитлер выступает на трибуне. Адольф Гитлер за трибуной. Гитлер на выступлении 1933. Рейхстаг внутри внутри 1939. Адольф Гитлер 1933.
Адольф Гитлер 1942. Гитлер выступает фото. Шульц Гитлеров. Гитлер о Дегреле. Адольф Гитлер аншлюс Австрии. Гитлер Австрия аншлюс балкон. Гитлер в Вене 1938. Хельденплац Гитлер. Адольф Гитлер выступление. Адольф Гитлер на трибуне 1941.
Гитлер в 1934 году. Адольф Гитлер 1941. Германия Адольф Гитлер.
Однако, евреям и другим врагам нашего государства она виделась последним проблеском силы национального сопротивления. И они чувствовали, что когда он исчезнет, тогда они смогут уничтожить не только Германию, но и всю Европу. Как только Германское государство потонет в большевистском хаосе, в тот же самый момент, вся западная цивилизация погрузится в кризис немыслимых масштабов. Только островитяне, с их ограниченным пониманием, могли представить, что красная чума остановится сама по себе, перед святостью демократической идеи или у границ нейтральных государств. Спасение Европы началось с одного конца континента — с Муссолини и фашизма. Национал-социализм продолжил это спасение в другой части Европы, и в настоящий момент мы наблюдаем как, в третьей, пока еще отсталой стране, совершается такая же драматическая отважная победа над еврейским интернационалом, пытающимся уничтожить европейскую цивилизацию. Что такое шесть лет, в жизни одного человека — не говоря уже о жизни народа?
В столь короткий период развития, едва ли можно увидеть признаки всеобщего застоя, упадка или напротив — прогресса. Однако, те шесть лет, что теперь находятся позади, наполнены самыми грандиозными событиями за всю историю Германии.
Целых два дня я сидел со своим правительством и ждал, удобно ли польскому правительству послать полномочного представителя или нет... Депутаты, если бы правительство Германии и его лидер терпеливо перенесли такое обращение, Германия заслужила бы только исчезнуть с политической сцены. Но меня ошибочно судят, если мою миролюбие и мое терпение принимают за слабость или даже за трусость... Эти предложения о посредничестве не увенчались успехом... Затем Гитлер заговорил о пакте Молотова-Риббентропа , который был подписан всего десять дней назад, 23 августа. Хотя новости о пакте были опубликованы в Советском Союзе и к тому времени широко распространились по всему миру, эта речь включала в себя первую речь Гитлера. Я больше не вижу причин, по которым [Германия и Россия] все еще должны противостоять друг другу... Поэтому мы решили заключить пакт, который исключает за любое применение насилия между нами...
Россия и Германия воевали друг против друга в Мировой войне. Этого не случится и не будет во второй раз. Гитлер оправдал нападение Германии, заявив о виновности поляков на основе фальсифицированного инцидента с Глейвицем - кульминации операции Гиммлер , операции под ложным флагом, призванной продемонстрировать, что поляки напали первыми: Этой ночью польские регулярные солдаты впервые обстреляли нашу территорию.
Операция «Консервы». Как Гитлер создал предлог для нападения на Польшу
Поляки - нация с гонором. А война назревала. Многим еще до Мюнхена стала понятна ущербность политики умиротворения Гитлера. Даже внутри Британии. Например, тот же Черчилль резко выступал против нее.
Считал, что проблему надо решать, пока Германия резко не усилилась. И британские гарантии Польше - всего лишь желание взять хотя бы устный реванш за Мюнхен. Было очевидно, что британцы защитить Польшу не смогут. У Англии не было сильной сухопутной армии.
Или созерцали со стороны, как пойдет? У тех и у других тогда была самостоятельная политика. Но Рузвельт понимал, что проблему Гитлера придется решать. Не понимал только - как.
В Америке были сильны настроения не вмешиваться в дела Европы. И руки Рузвельта были связаны. Рычагов остановить Вторую мировую в 1939-м он не имел: у США на тот момент не было ни сильной армии, ни получившей разгон военной промышленности. Притом для немцев даже та компания легкой прогулкой не стала.
Они только самолетов в Польше потеряли около 560, что для них стало полной неожиданностью! Но к французской компании немцы подготовились хорошо. Им хватило шести недель, чтобы разгромить Францию. И в 1939 - 1940 годах Германия стала сильнейшей военной державой Европы.
Тогда в июне 1940-го Сталин с ужасом увидел, что на континенте он остался не просто один на один с Гитлером, а с Германией и группой ее союзников. Солдаты вермахта, воспользовавшись провокацией группы СС на германо-польской границе, 1 сентября сносили шлагбаумы на погранпунктах с улыбками на лицах, еще не зная, какие потери их ждут впереди... Фото: wikimedia. Это чересчур сильное утверждение.
Воевать с Германией никто не хотел. Предоставляя Польше гарантии, Чемберлен желал лишь показать, что и после пощечины в виде ликвидации Гитлером Чехословакии Англия остается в игре. И что Германии придется с ней договариваться.
Более того, это не может быть оправданием безразличия к тем. В разговоре с польскими государственными деятелями я обсуждал идеи, с которыми вы знакомы по моей последней речи в Рейхстаге. Никто не может сказать, что это было невежливо, или, что это было недопустимое давление. Я, естественно, сформулировал наконец германские предложения. Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем эти предложения. Я хотел бы сказать всему миру, что только я мог сделать такие предложения, потому что знал, что, делая такие предложения, я противопоставляю себя миллионам немцев. Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников и с медленным выдавливанием их из свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели — военными средствами. Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого. В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя. Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время. Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять предложение о посредничестве со стороны Британского Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и ещё раз начали переговоры. Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я готовился к этим переговорам, о которых вам известно. Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли для них британские предложения. Польское Правительство также сказало, что сообщит Англии своё решение. Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами. Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что то время, когда они поступили, прошла внезапная польская всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством польских злодеяний. Они повторились прошлой ночью. Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет.
Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников и с медленным выдавливанием их из свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели — военными средствами. Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого. В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя. Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время. Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять предложение о посредничестве со стороны Британского Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и ещё раз начали переговоры. Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я готовился к этим переговорам, о которых вам известно. Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли для них британские предложения. Польское Правительство также сказало, что сообщит Англии своё решение. Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами. Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что то время, когда они поступили, прошла внезапная польская всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством польских злодеяний. Они повторились прошлой ночью. Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет. Я бы хотел, прежде всего поблагодарить Италию, которая всегда нас поддерживала. Вы должны понять, что для ведения борьбы нам не потребуется иностранная помощь. Мы выполним свою задачу сами. Нейтральные государства уверили нас в своём нейтралитете, так же, как и мы гарантируем их нейтралитет с нашей стороны. Когда государственные деятели на Западе заявляют, что это идёт вразрез их интересам, я только могу сожалеть о таких заявлениях.
Покидая радиостанцию, Науйокс заметил разложенные людьми Мюллера «консервы» — трупы людей в польской форме. Для пущей убедительности провокаторы застрелили и местного жителя — 43-летнего крестьянина Франтишека Хонека. На следующий день газеты Германии вышли с кричащими заголовками: «Поляки совершили нападение на радиостанцию в Глейвице». Немецкое информационное бюро сообщало: «31 августа около 8 часов вечера поляки атаковали и захватили радиостанцию в Глейвице. Силой ворвавшись в здание радиостанции, они успели обратиться с воззванием на польском и частично немецком языке. Однако через несколько минут их разгромила полиция, вызванная радиослушателями. Полиция была вынуждена применить оружие. Среди захватчиков есть убитые». Позже поступили подробности: «Нападение на радиостанцию было, очевидно, сигналом к общему наступлению польских партизан на германскую территорию. Почти одновременно с этим, как удалось установить, польские партизаны перешли германскую границу еще в двух местах. Это также были хорошо вооруженные отряды, по-видимому, поддерживавшиеся польскими регулярными частями. Подразделения полиции безопасности, охраняющие государственную границу, вступили в бой с захватчиками. Ожесточенные бои продолжаются». Расследовать «вероломное нападение» поляков на радиостанцию в Глейвице выехал лично шеф гестапо Генрих Мюллер который готовил «консервы» в сопровождении начальника уголовной полиции Артура Небе. Разумеется, следствие сразу же установило «вину» поляков. В речи 1 сентября 1939 года Гитлер среди прочего сказал: «Я снова надел форму, которая была для меня дорога и священна. Я не сниму ее до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражения я не переживу». Чтобы Гитлер выполнил свое обещание — не пережил поражения и застрелился, — человечеству пришлось заплатить слишком большую цену: отдать 55 млн жизней, погибших в развязанной им Второй мировой войне. В 1940 году Науйокс руководил операцией по подделке британских фунтов стерлингов, организованной нацистами в концлагере «Заксенхаузен» об этом мы писали в статье «Фальшивомонетчики из Заксенхаузена» , «НВО», 15. Но Науйокс проштрафился и был отправлен в войска СС на советско-германский фронт, где был ранен. После ранения служил в германской оккупационной администрации в Бельгии и Дании. Занимался охотой за деятелями Сопротивления, устраивал карательные акции, участвовал в убийстве лютеранского священника Кая Мунка. После войны Науйокс дал письменные показания для Нюрнбергского процесса в качестве свидетеля. Согласно его показаниям, переданное в эфир радиостанцией в Глейвице сообщение гласило: «Настал момент, когда поляки должны объединиться против немцев и уничтожить каждого, кто посмел бы сопротивляться». Главную роль в осуществлении провокации Науйокс отводил шефу гестапо Мюллеру: «Мюллер сказал, что в его распоряжении имеется двенадцать или тринадцать осужденных преступников, на которых должны были надеть польские мундиры и трупы которых предстояло оставить на месте происшествия для того, чтобы показать, что эти люди были убиты якобы во время нападения. Для этой цели была предусмотрена операция с впрыскиванием яда, которую должен был произвести приглашенный Гейдрихом врач; было также предусмотрено, чтобы на трупах имелись огнестрельные раны. После окончания инсценировки нападения на место происшествия должны были прибыть представители печати и другие лица; далее должен был быть составлен полицейский отчет. Мюллер сказал мне, что он получил от Гейдриха приказ предоставить в мое распоряжение одного из этих преступников для выполнения моей задачи в Глейвице. Условное наименование, которое он дал этим преступникам, было «консервы». Происшествие в Глейвице, в котором я принимал участие, было осуществлено накануне нападения Германии на Польшу. Насколько я помню, война началась 1 сентября 1939 года». В 1946 году Науйокс бежал из американского лагеря для военнопленных, но был вновь арестован и в 1947 году осужден. Но уже в 1950 году он вышел на свободу. Для прикрытия Науйокс занимался бизнесом в Гамбурге, где поселился в 1952 году. Умер он 4 апреля 1966 года. Американский историк и журналист Уильям Ширер дал штурмбаннфюреру Науйоксу определение — «интеллектуальный злодей-эсэсовец».
Речь гитлера перед нападением
Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого. В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем.
Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя. Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время. Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять предложение о посредничестве со стороны Британского Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и ещё раз начали переговоры. Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я готовился к этим переговорам, о которых вам известно.
Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли для них британские предложения. Польское Правительство также сказало, что сообщит Англии своё решение. Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами. Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что то время, когда они поступили, прошла внезапная польская всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством польских злодеяний.
Они повторились прошлой ночью. Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет. Я бы хотел, прежде всего поблагодарить Италию, которая всегда нас поддерживала. Вы должны понять, что для ведения борьбы нам не потребуется иностранная помощь. Мы выполним свою задачу сами.
Нейтральные государства уверили нас в своём нейтралитете, так же, как и мы гарантируем их нейтралитет с нашей стороны. Когда государственные деятели на Западе заявляют, что это идёт вразрез их интересам, я только могу сожалеть о таких заявлениях. Это не может ни на мгновение смутить меня в выполнении моих обязанностей. Что более важно? Я торжественно уверил их, и я повторяю это — мы ничего не просим от западных государств и никогда ничего не попросим.
Комментарии Комментарий слишком короткий. Введите хотя бы 25 символов. ООО «АдвМьюзик» заключил лицензионные соглашения с крупнейшими российскими правообладателями на использование музыкальных произведений.
То, что он пишет, хорошо вписывается в отношение к мифу о Гитлере, которое царило в июне 1933 года. Глубоко мыслящий человек с внутренней силой», — говорит Клас Омарк. Поддерживали амбиции Гитлера «Афтонбладет» за 1930-е годы должна была превратиться в крупнейшую вечернюю газету Скандинавии, но на момент интервью она все еще оставалась небольшим изданием. Лишь 20-30 пишущих журналистов работали в редакции в стокгольмском квартале Клара. Аурен писал в своих мемуарах: «Интервью разрешили взять незначительной стокгольмской вечерней газетке с небольшим тиражом, скудными финансами, а интервьюером назначили самого молодого человека в редакции. Я бы еще добавил, что ничто из этого нельзя было объяснить обычным немецким дружелюбием. Последнее — не совсем правда. Само собой, «Афтонбладет» с внутриполитической точки зрения оставалась «нейтральной» правоцентристской газетой, и на выборах в 1932 году она призывала своих читателей голосовать за предшественников партии «Либералы». В то же время газета была дружелюбно настроена к немцам и откровенно положительно относилась к нацистскому режиму в этой стране. В первом портрете-описании нового немецкого рейхсканцлера Адольфа Гитлера от 31 января 1933 года был взят позитивный тон. Страх перед коммунизмом Несколько месяцев спустя Гитлер уничтожил всю политическую оппозицию и превратил Германию в нацистскую диктатуру, уничтожив все человеческие свободы и права. Причина этого состояла в том, что газета считала большой угрозой советский коммунизм. И способы отражать эту угрозу варьировались от страны к стране: демократия в этом смысле не всегда была оптимальным вариантом. В Швеции оплот защиты против опасности мог носить имя Пэр-Альбин Ханссон Per-Albin Hansson, председатель Социал-демократической рабочей партии Швеции и премьер-министр Швеции в 1932—1936 и 1936—1946 годах — прим. Вместо этого газета насмехалась над теми участниками общественных дискуссий, которые противопоставляли себя Гитлеру. Нас, шведов, не должно было волновать, как они там в Германии улаживали свои внутренние дела», — пишет Стиг Хаделиус. СССР считали державой, которая действительно угрожает всей цивилизации. Этот страх с оттенком расизма нельзя недооценивать», — говорит Клас Омарк. Не только у «Афтонбладет» была такая позиция, но в то же время и не все в Швеции ее разделяли. Дружелюбная к немцам — и самая большая «Афтонбладет» недолго поддерживала социал-демократов. Эта партия была слишком критически настроена по отношению к гитлеровской Германии и недостаточно внимания уделяла обороне, считала газета. Перед выборами в 1936 году читателей призвали голосовать за Народную партию Folkpartiet. До самого начала войны 1 сентября 1939 года «Афтонбладет» проводила дружелюбную по отношению к немцам линию. У Германии была «еврейская проблема», так что принять меры стало необходимо. Версальский мирный договор был несправедлив. Гитлер правильно делал, что вооружался и противостоял претензиям коммунизма на мировое господство. Он навел порядок в стране. В то же время круг читателей газеты быстро рос: к тому моменту, когда разразилась война, «Афтонбладет» была самой крупной газетой Стокгольма. Дружелюбное отношение к немцам, возможно, и не стало непосредственной причиной, но точно не помешало. Когда Германия 22 июня 1941 года вторглась в Советский Союз, передовица «Афтонбладет» звучала лирически: «Окруженная западными державами Германия разорвала свои оковы и с новыми силами вышла на свободу, навстречу своей европейской и исторически значимой миссии — раздавить красный режим», — писала газета. Поддержка Германии начала угасать, лишь когда последняя начала терпеть неудачи в 1943 году. Полная версия эксклюзивного интервью с Адольфом Гитлером, 22 июня 1933 года В будущем личность будет играть решающую роль в политической жизни, говорит Адольф Гитлер Cоциал-демократия свою роль уже отыграла, считает канцлер. Колониальная идея неактуальна: у Германии достаточно земли для возделывания в Восточной Пруссии. Немецкий национал-социализм нельзя механически скопировать в другие страны. Вчера в Берлине немецкий канцлер принял репортера «Афтонбладет», который пишет под именем Григгс, и дал ему сенсационное интервью. Это его первое интервью шведской газете. Берлин, среда. Адольф Гитлер сегодня дал свое первое интервью шведскому изданию в роли немецкого рейхсканцлера. Он принял меня в своем рабочем кабинете в рейхсканцелярии, здание которой — скорее практичное, чем красивое —расположено чуть в стороне, напротив министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе. Оно больше напоминает современный универмаг, чем правительственное учреждение. У двери, украшенной стилизованным орлом, стояли два солдата СС в полевой военной форме и стальных касках, неподвижные, как статуи, с карабинами через плечо, а внутри по аскетичному холлу сновали с документами под мышкой седовласые администраторы в потертых костюмах. Те двое охранников у входа представляют собой, между прочим, единственный непосредственно военный элемент в рейхсканцелярии. Похоже, при фюрере остается не так много лишнего времени на щелканье каблуками и стояние по стойке смирно. Честно говоря, надо признать, что у рейхсканцелярии нового немецкого государства — неожиданно штатское лицо. В компании судьи Богса я поднялся по широкой мраморной лестнице и прошел через поразительно элегантную приемную.
Вторжение в Польшу 1 сентября 1939. Германия вторгается в Польшу в 1939. Вторжение в Польшу 1939 Германия. Письмо Гитлера. Письмо Гитлера 1939 года. Речь Гитлера Польша. Чемберлен евреи 1907 год книга. Речь Гитлера 1942. Речь Гитлера. Речь Гитлера на выборах 1932 года. Речь Гитлера про Данциг. Речь Гитлера о нападение Польши. Оечи Гитлера на немецком. Обращение Гитлера 22 июня 1941. Выступление Гитлера в цирке крон 1923. Пакт Молотова-Риббентропа 23 августа 1939 года. Немецкие газеты 1939 года. Советские газеты о немцах. Речь Гитлера 1941 год. Речь Гитлера на немецком текст. Фото выступления Гитлера 1939 года. Добровольческий корпус СС «Шальбург». Выступление Адольфа Гитлера на немецком. Речь Гитлера аудио. Польша напала на Германию газета. Adolf Hitler 1943.
Почему советские СМИ поздравляли Гитлера с военными победами до 1940 года
| из речи Гитлера в Рейхстаге, 1 сентября 1939 года | Речь Гитлера 6 октября 1939 года — выступление Адольфа Гитлера перед Рейхстагом в Кролль-опере, состоявшееся вскоре после завоевания Польши. |
| Adolf Hitler's Address to the Reichstag (1 September 1939) - Wikisource, the free online library | 01:05. Лукашенко предложил объявить перемирие на Украине – Москва 24. |
| Adolf Hitler, Adressing the Reichstag, September 1, 1939. | Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 г. В течение долгого времени мы страдали от ужасной проблемы, проблемы созданной Версальским. |
Речь гитлера 1 сентября 1939
| Адольф Гитлер ★ Речь перед Рейхстагом 30 января 1939 года читать книгу онлайн бесплатно | Адольф Гитлер Речь перед Рейхстагом 30 января 1939 года читать книгу онлайн бесплатно. |
| речь гитлера 1 сентября 1939г | Речь Гитлера 28 апреля 1939 года — выступление Адольфа Гитлера перед рейхстагом в Кролль-опере. |
| Речи и выступления Адольфа Гитлера : Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 года | Речь Гитлера перед рейхстагом 30 января 1939 года читать онлайн, Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс. |
| Почему советские СМИ поздравляли Гитлера с военными победами до 1940 года | Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 года. |
Adolf Hitler - Speech from 01.09.1939
1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу начался крупнейший вооруженный конфликт в истории человечества — Вторая мировая война. речь, произнесенная Адольфом Гитлером на Внеочередном заседании германского рейхстага 1 сентября 1939 года, в день немецкого вторжения в Польшу. Внезапность — несомненная и невозможная. 1 сентября 1939 года, в 4:45 по варшавскому времени, немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» обстрелял польский гарнизон на полуострове Вестерплатте.
Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года
Адольф Гитлер Речь перед Рейхстагом 30 января 1939 года читать книгу онлайн бесплатно. 1936655Führer and Reichskanzler Adolf Hitler's Address to the Reichstag1939Adolf Hitler. Обращает на себя внимание, что Адольф Гитлер в речи 1 сентября 1939. Учитывая тот факт, что и у Советской России нет никаких намерений экспортировать свою доктрину в Германию, я более не вижу ни одной причины для противостояния между нами. основные цитаты из речи в Рейхстаге 1 сентября 1939 г. 1. Данциг был и есть германский город.
Речь гитлера перед вторжением в ссср
В этом случае также была попытка ограничить германские требования, несмотря на успехи немецких вооружённых сил. Последствия этого соглашения, которого я сам желал и которое было заключено в интересах германского народа, были очень серьёзными, особенно для немцев, живущих в перечисленных странах. Более чем 500 000 немецких мужчин и женщин, все — мелкие фермеры, ремесленники и рабочие — были вынуждены покинуть свои дома, практически бежать, чтобы спастись от нового режима, который сулил им полную нищету в начале и — рано или поздно — полным истреблением. Тем не менее, тысячи немцев исчезли. Невозможно даже узнать об их судьбе, не говоря уже о местонахождении. Среди них было не менее 160 тысяч германских граждан.
Всё это я оставил без ответа, потому что так было надо. У меня, в конце концов, было только одно желание — достичь окончательной разрядки напряжённости и, если получится, зафиксировать это состояние. Однако, уже в течение нашего наступления в Польше, советские руководители внезапно, вопреки договорённости, потребовали, ко всему прочему, Литву. Германская империя никогда не имела намерений оккупировать Литву и не только не предъявляло в этой связи никаких требований литовскому правительству, но и отказало в то время Литве в просьбе прислать туда германские войска, как несоответствующей целям германской политики. Несмотря ни на что, я подчинился новому требованию русских.
Однако, это было только начало бесконечной цепи вымогательств, которые с тех пор повторялись и повторялись. Победа в Польше, одержанная исключительно германскими войсками, дала мне возможность снова обратиться с мирным предложением к западным великим державам. Оно было отвергнуто усилиями международных и еврейских поджигателей войны. В то же время, одной из причин этого отказа был тот факт, что Британия всё ещё надеялась образовать европейскую антигерманскую коалицию, в которую должны были входить Балканы и Советская Россия. Поэтому в Лондоне решили отправить г-на Криппса послом в Москву.
Он получил ясные инструкции — на любых условиях возобновить отношения между Англией и Советской Россией и развивать их в пробританском направлении. Британская пресса освещала ход этих переговоров до тех пор, пока это разрешалось по тактическим соображениям. Осенью 1939 и весной 1940 были продемонстрированы первые результаты этих переговоров. Поскольку Россия обязалась оккупировать не только Финляндию, но и Прибалтийские государства, она внезапно мотивировала свои действия аргументами настолько же смешными, насколько и ложными — что она должна защитить эти страны от внешней угрозы, или предотвратить такую угрозу. Это могло относиться только к Германии, поскольку никакое другое государство не могло даже достичь Балтики, не говоря уже о том, чтобы начать там войну.
Тем не менее, я промолчал. Однако, Кремль тут же продолжил. Принимая во внимание то, что весной 1940 года Германия, в соответствии с так называемым пактом о дружбе, отвела свои войска от дальней восточной границы и, фактически, полностью очистила эти области от германских войск, концентрация русских вооружённых сил, которая уже в то время начиналась в полной мере, могла быть расценена, только как преднамеренная угроза Германии. Согласно личному заявлению Молотова, сделанному в то время, 22 русские дивизии уже были размещены весной 1940 года в Прибалтийских государствах. Так как русское правительство всегда настаивало, что войска были размещены исключительно по просьбе местного населения, целью их присутствия там могла быть только демонстрация против Германии.
В то время, когда наши солдаты, с 5 мая 1940 года громили франко-британскую мощь на Западе, развёртывание русских военных сил на нашей восточной границе продолжалось всё в более и более угрожающей степени. Поэтому, с августа 1940 я считал, что не в интересах империи оставлять без защиты наши восточные области, которые и так часто подвергались разорению, ввиду этой огромной концентрации большевистских дивизий. Таким образом, следствием сотрудничества Британии и Советской России стало связывание таких мощных наших сил на востоке, — особенно это касается авиации, — что германское высшее командование уже не могло ручаться за успешное завершение войны на западе. Это было целью не только британской политики, но также и политики Советской России; и для Англии, и для Советской России важно было, чтобы война продолжалась как можно дольше, чтобы ослабить всю Европу, делать её всё более и более бессильной. Угрожающее нападение России на Румынию, по данным последнего анализа, имело своей целью овладение важной базой — не только для Германии, но также для европейской экономики, или, по крайней мере, разрушение этой базы.
Империя, особенно с 1933 года, с бесконечным терпением искала торговых партнёров в юго-восточной Европе. Поэтому мы крайне заинтересованы в конституционной стабильности и территориальной целостности этих стран. Российское продвижение в Румынию и сближение Греции с Англией угрожало за короткое время ввергнуть эти регионы во всеобщую войну. Вопреки нашим принципам и экономическим интересам, в ответе на срочный запрос тогдашнего румынского правительства, полностью несущего ответственность за такое развитие событий, я посоветовал уступить требованиям Советской России и, в интересах мира, отдать Бесарабию.
С сообщением об этом Шуленбург снова навестил Молотова. Это наступление официально объявлялось «вынужденной мерой, предпринятой… ввиду нависшей угрозы англо-французского наступления… через Бельгию и Голландию». Глава советской дипломатии вновь «отнёсся с пониманием» к сообщению германского посла и выразил ему «полное удовлетворение». А 17 июня 1940 года, после взятия немцами Парижа и за пять дней до капитуляции Франции, Молотов сам пригласил к себе посла Германии, чтобы от имени Советского Союза поздравить его с «блестящим успехом германских вооружённых сил». О начинавшихся в Польше и западных странах преследованиях нацистами евреев она не сообщала ничего. Кроме того, летом 1940 года внимание советской печати переключилось на очередные «освободительные мероприятия» советских войск — присоединение государств Прибалтики и Бессарабии. Момент для этого был как раз самый подходящий, так как все силы Германии в это время находились на Западе. В ноябре 1940 года Молотов посетил Берлин с официальным визитом. После того, как стороны не пришли к взаимоприемлемому соглашению о разделе сфер влияния, тон советских газет по отношению к Германии несколько охладел. Но враждебные выпады и вообще какая бы то ни было негативная информация о Третьем рейхе по-прежнему не допускались.
Никто не может сказать, что это было невежливо, или, что это было недопустимое давление. Я, естественно, сформулировал наконец германские предложения. Нет на свете ничего более скромного и лояльного, чем эти предложения. Я хотел бы сказать всему миру, что только я мог сделать такие предложения, потому что знал, что, делая такие предложения, я противопоставляю себя миллионам немцев. Эти предложения были отвергнуты. Мало того, что ответом сначала была мобилизация, но потом и усиление террора и давления на наших соотечественников и с медленным выдавливанием их из свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели — военными средствами. Польша обрушила нападки на свободный город Данциг. Более того, Польша не была готова уладить проблему Коридора разумным способом, с равноправным отношениям к обеим сторонам, и она не думала о соблюдении её обязательств по отношению к нацменьшинствам. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Ни один француз не может встать и сказать, что какой-нибудь француз, живущий в Сааре, угнетён, замучен, или лишен своих прав. Никто не может сказать такого. В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения. В последние несколько дней я ужесточил эти предупреждения. Три недели назад я проинформировал польского посла, что, если Польша продолжит посылать Данцигу ноты в форме ультиматумов, если Польша продолжит свои притеснения против немцев, и если польская сторона не отменит таможенные правила, направленные на разрушение данцигской торговли, тогда Рейх не останется праздным наблюдателем. Я не дал повода сомневаться, что те люди, которые сравнивают Германию сегодняшнюю с Германией прежней, обманывают себя. Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чём заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими плохо обращаются и некоторые были убиты. Я знаю одно — никакая великая держава не может пассивно наблюдать за тем, что происходит, длительное время. Я сделал еще одно заключительное усилие, чтобы принять предложение о посредничестве со стороны Британского Правительства. Они не хотят сами вступать в переговоры, а предложили, чтобы Польша и Германия вошли в прямой контакт и ещё раз начали переговоры. Я должен заявить, что я согласился с этими предложениями, и я готовился к этим переговорам, о которых вам известно. Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет. Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё ещё раздумывают, подходят ли для них британские предложения. Польское Правительство также сказало, что сообщит Англии своё решение. Депутаты, если бы Германское Правительство и его Фюрер терпеливо бы сносили такой обращение с Германией, то заслуживали бы лишь исчезновения с политической сцены. Однако не прав окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость. Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами. Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу, потому что в то время, когда они поступили, прошла внезапная польская всеобщая мобилизация, сопровождаемая большим количеством польских злодеяний. Они повторились прошлой ночью. Недавно за ночь мы зафиксировали 21 пограничный инцидент, прошлой ночью было 14, из которых 3 — были весьма серьёзными. Поэтому я решил прибегнуть к языку, который в разговоре с нами поляки употребляют в течение последних месяцев. Эта позиция Рейха меняться не будет. Я бы хотел, прежде всего, поблагодарить Италию, которая всегда нас поддерживала.
От имени советского народа внеочередная четвертая Сессия Верховного Совета СССР по предложению депутата Щербакова единогласно одобрила внешнюю политику советского правительства и ратифицировала договор о ненападении между Германией и Советским Союзом». Однако план нападения на Польшу план «Вайс» был принят Гитлером задолго до подписания пакта о ненападении с Советским Союзом. Свои соображения и материалы для таблиц взаимодействия командующие видами вооруженных сил должны были представить в ОКВ к 1 мая 1939 года: «Разработка плана должна проходить таким образом, чтобы осуществление операции было возможно в любое время, начиная с 1 сентября 1939 года». Первая часть директивы излагала общие задачи вооруженных сил Германии на 1939—1940 годы. Во вторую ее часть входил план «Вайс». Третья часть предусматривала захват Данцига. Цель операции «Вайс» — разбить польские вооруженные силы. На операцию выделялось 57 дивизий, 2,5 тыс. Директива ОКВ гласила: «Операция «Вайс» составляет лишь предварительную меру в системе подготовки к будущей войне, но отнюдь не должна рассматриваться как причина для вооруженного столкновения с западными противниками». Польша, однако, продолжала считать этот пакт действующим вплоть до нападения на нее Германии 1 сентября 1939 года. Начавшееся в 1934 году польско-германское сближение продолжалось до осени 1938-го. После Мюнхенского сговора 29—30 сентября 1938 года Польша предъявила Чехословакии ультиматум об уступке ей Тешинской Силезии; 2 октября Тешинская область была занята польскими войсками. Недальновидная антисоветская политика Варшавы позволила Берлину подготовиться к развязыванию Второй мировой войны, которая началась с германского нападения на Польшу. Причем за год до вторжения в Польшу Гитлер уверял, что «при всех обстоятельствах Германия будет заинтересована в сохранении сильной национальной Польши, совершенно независимо от положения дел в России. Идет ли речь о большевистской, царской или какой-либо иной России, Германия всегда будет относиться к этой стране с предельной осторожностью». Гитлер благодарил Польшу за то, что та держит на границах с СССР большие силы, избавляя тем самым Германию от крупных военных расходов. Приговор Международного военного трибунала в Нюрнберге гласит: «Гитлер 23 мая 1939 года собрал важное военное совещание… Гитлер объявил о своем решении напасть на Польшу. Он признал, что причиной для нападения явились не споры с Польшей о Данциге, а необходимость расширения «жизненного пространства» Германии и обеспечения снабжения продовольствием. Он заявил: «Для разрешения этой проблемы нужна смелость. Принцип уклонения от разрешения проблемы путем приспособления к обстоятельствам недопустим. Обстоятельства должны быть приспособлены к целям. А это невозможно без вторжения в иностранные государства или посягательства на чужую собственность». Позднее в своих обращениях он добавил: «Поэтому не может быть и речи о жалости к Польше, и нам остается лишь напасть на нее при первой подходящей возможности. Мы не можем надеяться, что дело пойдет так же, как в Чехословакии. Будет война. Наша задача — изолировать Польшу. Успешность изоляции явится решающим фактором... Изоляция Польши — вопрос искусной политики…» В том случае, если бы не могла быть достигнута изоляция Польши, Германия, по мнению Гитлера, должна была бы первой напасть на Великобританию и Францию … или, по крайней мере, уничтожить их военный потенциал». Цель — уничтожение живой силы... Если война даже разразится на Западе, мы прежде всего займемся разгромом Польши». Для начала войны Германии нужен был формальный повод — сasus belli. Неважно, будет он правдоподобным или нет. Победителя потом не будут спрашивать, говорил ли он правду», — обещал своим генералам Гитлер. Нападение немцев на радиостанцию в Глейвице стало фактическим началом Второй мировой войны. Фото из книги «История Второй мировой войны. Главкома люфтваффе рейхсмаршала Германа Геринга Гитлер озадачил вопросом: могут ли немецкие летчики сбить над территорией Германии польский самолет?