Что сейчас происходит у «Крокус Сити Холла». В фойе Театрального центра на Дубровке зрителей встречал трехметровый золотистый робот из подшипников — привет из советского прошлого бывшего Дворца культуры Московского подшипникового завода, в здании которого репетировали и играли мюзикл.
«НЕТ» терроризму: митинг у Театрального центра на Дубровке прошёл в Москве
| Пляски на костях или дань памяти? Волны хейта вылились на Агаларовых из-за «Крокуса» | Например, после теракта в 2002 году на территории Театрального центра на Дубровке, который сейчас продолжает функционировать, были возведены храм и мемориал. |
| «Норд-Ост» задул в марте. Кто стоит за самым масштабным терактом последнего двадцатилетия | Театральный центр на Дубровке — бывший Дом культуры ОАО «Московский подшипник» («1 ГПЗ»). |
| Что будет на месте «Крокус Сити Холла» и нужно ли его восстанавливать | Иосиф Кобзон выводит из здания Театрального центра на Дубровке гражданина Великобритании, женщину, уроженку Сергиева Посада, и трех девочек. |
| «Люди поспят и проснутся»: штурм «Норд-Оста», как это было | более 800 человек. |
Васильев сравнил трагедии в Crocus City Hall и на Дубровке в 2002 году
| Театральный центр на Дубровке | 26 октября 2002 года спецслужбы России провели вынужденную операцию по освобождению заложников, захваченных в здании Театрального центра на Дубровке в Москве группой вооруженных боевиков. |
| Легендарный "Норд-Ост" снова выходит к массовому зрителю | У входа в театр на Дубровке установлен монумент в память о жертвах теракта. |
| «Реальный захват в центре Москвы»: 20 лет теракту на Дубровке - Ведомости | После штурма театрального центра тело Васильева нашли с шестью пулевыми ранениями в подвале. |
| 17 лет теракту на Дубровке. Как развивались события | Театральный центр на Дубровке считается одной из лучших концертных площадок столицы. |
«Нам отсюда уже не выйти». Истории выживших и погибших в «Норд-Осте»
Группа из 40 боевиков захватила заложников в здании Театрального центра на Дубровке (бывший Дворец культуры Первого государственного подшипникового завода). У входа в театр на Дубровке установлен монумент в память о жертвах теракта. Например, после теракта в 2002 году на территории Театрального центра на Дубровке, который сейчас продолжает функционировать, были возведены храм и мемориал. Ирина Фадеева, заложница театрального центра на Дубровке: «Мы с ним были вместе в зале.
Казино "Кристалл", "Арбат Престиж" и театральный центр на Дубровке - что стало с ними теперь
| «Мы идем умирать»: что произошло на Дубровке в «три черных дня» ровно 19 лет назад | Потеряла потеряла в Театральном центре на Дубровке 13-летнюю дочь Сашу и своего жениха, американца Сэнди Букера, с которым собиралась строить новую жизнь. |
| 18 лет назад чеченские боевики захватили «Норд-Ост». История жестокой трагедии России — в 20 фото | Интерфакс: Руководитель думской фракции "Единая Россия" Владимир Васильев считает, что теракт в Crocus City Hall имеет некоторое сходство с тем, что произошло в театре на Дубровке в 2002 году, но российское общество сейчас другое. |
| «Люди поспят и проснутся»: штурм «Норд-Оста», как это было | Подпишитесь на канал 360: В Москве у Театрального центра на Дубровке прошёл митинг, посвящённый борьбе с терроризмом. |
| Новый Театр Эдуарда Боякова – Официальный сайт | Театральный центр на Дубровке: работает как и прежде. |
| 18 лет назад чеченские боевики захватили «Норд-Ост». История жестокой трагедии России — в 20 фото | Ровно два десятилетия назад граждан потрясли сообщения о том, что террористы атаковали столицу страны, захватив сотни зрителей театрального центра на Дубровке. |
KMSAuto Net 2024 новая версия без вирусов
Его взлет был прерван террористическим захватом театра, и это была не только огромная человеческая трагедия, но и потеря для всего нашего искусства. С окончательной утратой гениального, этапного произведения не могли смириться его поклонники, энтузиасты. И все эти годы они собирали сохранившиеся видеоматериалы, реставрировали их, даже применив искусственный интеллект и нейросети.
О случившемся немедленно извещён Президент России Владимир Путин [17].
Поступает информация, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым, среди террористов есть женщины. Захватчики называя себя «смертниками из 29-й дивизии» [18]. Начинается проверка паспортов.
Артистов мюзикла размещают на балконе. В центре зала и на балконе размещаются два металлических баллона — ресиверы от « КамАЗа ». Внутри каждого — 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд, обложенный пластитом.
Подполковник К. Васильев в военной форме, со служебным удостоверением прошёл через оцепление и, войдя в здание, вступил в переговоры с террористами, предлагая себя в обмен на свободу заложников-детей. Боевики не поверили, что он пришёл сам, чтобы предложить себя в качестве заложника за других, и расстреляли его.
Террористы отпускают 15 детей [22] и ещё несколько десятков человек, среди которых женщины, иностранцы и мусульмане [23]. Её быстро допрашивают, уводят в коридор и убивают тремя выстрелами из автомата. Чуть позже выдвигаются дополнительные требования об обязательном участии в переговорах журналистки Анны Политковской , политиков Бориса Немцова , Ирины Хакамады и Григория Явлинского [31].
Спустя полчаса Иосиф Кобзон выводит из здания Любовь Корнилову и трёх детей: двух её дочерей и одного ребёнка, которого она назвала тоже своим [32] , вместе с ними выходит Марк Франкетти. Затем выходят и двое сотрудников «Красного креста», которые за руки выводят из здания пожилого мужчину — гражданина Великобритании [33]. Во время переговоров с ними террористы заявляют о готовности отпустить 50 заложников, если к ним прибудет глава администрации Чечни Ахмат Кадыров [35] [К 1].
Через полчаса переговорщики покидают здание ДК. Через 15 минут они выносят тело убитой Ольги Романовой [36]. Передав тело сотрудникам «скорой помощи», они возвращаются в здание Театрального центра.
У одной в теракте погиб племянник. Вторая, Тамара, сама была заложницей. Я сидели в зрительном зале. Подруга, которая была со мной, на акции памяти приходила от силы два раза, больше не хочет, — говорит женщина. Как только села в зал, меня накрыли такие же ощущения, которые я испытала в те страшные дни, когда сидела в заложниках: головная боль, всё потемнело перед глазами. Тягостное впечатление осталось от представления. Лучше бы снесли этот центр и разбили здесь парк.
У меня со сном до сих пор проблемы. Тревожно как-то. Сегодня уснула в 2 ночи, проснулась в 5 утра. Со здоровьем не все ладно. Кто мне на мероприятии подходит один мужчина: что-то вы желтенькая? Рассказать вам, почему у меня лицо жёлтенькое? Да потому, что у меня печень полетела после случившегося.
Многие погибли тогда как раз из-за отказа печени. А кто-то после газа заснул, не проснулся. Мне повезло, я проснулась… Фото: Ирина Боброва — Вы с психологом общались? А так лечение за свой счет. Я когда заикнулась о медицинской помощи, меня высмеяли: что вам ещё надо, денег ведь дали. Моя компенсация составила 60 тысяч рублей.
Зато после того как в здание вошел певец Иосиф Кобзон, террористы отпустил и вместе с н им несколько заложников.
Очевидно, им польстило общение с народным любимцем. Таким образом здание покинули еще несколько детей и одна женщина. Григорий Явлинский тоже пытался вы ступить в роли пер еговорщика и попросить отпустить заложников, но тщетно. Были среди заложников те, кто пытался спастись своими силами. Вечером 24 октября они бежали через окно, и террористам не удалось их поймать. После этого настроения внутри здания изменились. Боевики приготовились в любой момент осуществить свой план и подорвать здание.
Главарь группировки Бараев обещал устроить взрыв, если начнется штурм. Была предпринята очередная попытка договориться. Глава ФСБ Николай Патрушев предложил террор ист а ми сдаться, но д оговариваться боевики не собирались. Ситуация с каждой минутой осложнялась, потому что после разговора с главой ФСБ террористы вообще отказались от да льн ейших переговоров. Это было непохоже на типичное поведение террористов, ведь обычно преступники выдвигали условия и пытались договориться. Однако эти люди будто пришли на смерть и решили забрать с собой еще 916 жизней. Некоторые заложники к тому моменту уже ожидали штурма.
Сергей Будницкий вспоминает разговор того вечера. Я до сих пор не люблю звук отрывающегося скотча. В тот вечер Бараев сообщил, что правительство согласно на их условия, и террористы обрадовались, даже как-то расслабились, — вспоминает заложник. У меня есть военный опыт. Я представлял, как это происходит. Сказал девочкам: если почувствуете странный запах, увидите дым — вот платки, вот вода. Дышите через мокрую ткань и ложитесь на пол.
Мысли о штурме закрадывались в голову и заложнице Светлане Губаревой. Штурм и освобождение заложников Когда здание театрального центра на Дубровке оказалось под угрозой взрыва, у силовых структур не осталось выбора. Операция по освобождению заложников состояла из нескольких частей. В здании отключили свет, а внутрь через подвальные помещения был запущен газ. После того как он подействовал, спецназ начал штурм. Внутри все были в замешательстве и не поняли, что произошло. Лишь некоторые заложники догадались приложить влажную ткань к дыхательным путям, чтобы не надышаться неизвестным веществом.
Васильев сравнил трагедии в Crocus City Hall и на Дубровке в 2002 году
Наверное, он в другой больнице. Потом приходили какие-то люди, комиссии, и все отмечали, что мне очень повезло. А я говорила только об одном, что я сидела рядом с мужем, и просила их узнать, куда он попал. Мне обещали. Приходила женщина-психолог. Она хотела, чтобы я представляла себя в приятной обстановке на природе.
Я старалась, но получалось плохо. В сердце поселилась тревога. В понедельник уже ближе к вечеру приехала дочь Оля и сообщила: — Пaпa в морге». Светлана Губарева Потеряла потеряла в Театральном центре на Дубровке 13-летнюю дочь Сашу и своего жениха, американца Сэнди Букера, с которым собиралась строить новую жизнь. Сегодня она вместе с родными жертв теракта и такими же бывшими заложниками, как она сама, встретилась у Театрального центра на Дубровке, чтобы помянуть своих близких.
И после того как прошло собеседование — а оно прошло замечательно: в посольстве увидели жениха, поняли, что серьезные намерения, и сразу мы получили одобрение — в этом радостном состоянии пошли, погуляли по Москве и, проходя мимо станции метро Маяковская, увидели ларек, в котором продавались билеты на разные мероприятия, в том числе и на мюзикл "Норд-Ост". Он тогда очень активно рекламировался. История "Двух капитанов" Каверина. И мысль такая прокралась: когда еще попадем в Москву вот так все вместе, почему бы не посмотреть, тем более такая реклама. И настроение замечательное, хотелось продолжения.
Светлана Губарева с дочерью Сашей и женихом Сэнди nord-ost. Оглянулась по сторонам, увидела, что по проходу идет толпа, одетая в военную форму. Впереди — мужчины, за ними группа женщин. И эти женщины останавливались, отделялись от группы и останавливались вдоль стен. Посмотрела направо — та же самая история.
И даже когда уже стало ясно, всё равно я не могла смириться. Человек, который поднялся на сцену, объявил, что это захват. Что они пришли остановить войну в Чечне это как раз то время, когда шла вторая чеченская война и что это их единственное требование. Реакция была очень разная у людей. Кто-то впал в истерику, кто-то наоборот окаменел, кто-то спокойно воспринял.
Тем, кто очень нервничал, чеченки из своих больших сумок доставали валерьянку, чтобы успокоить. Я насчитала 19 женщин в партере, сколько было на балконе, я не видела, но когда подходили к сцене, я видела четырех женщин на балконе по углам. Женщины сначала стояли, потом сидели, им принесли стулья. И они практически не сходили со своих мест, даже если их о чем-то просили, они по цепочке передавали. Они сидели на расстоянии чуть больше вытянутой руки.
Так что они друг друга хорошо слышали. Вели они себя тоже по-разному, кто-то был дружелюбен по отношению к нам, кто-то был агрессивен. Бараев, руководитель террористов был в таком эйфорическом настроении. Потому что представляете: группа боевиков пришла в центр Москвы, а метро Пролетарская — это центр Москвы. И захватила театр, тысячу человек, вот так легко и просто.
Может быть, они не были уверены, что им удастся. Они не думали, что нам захочется есть, пить, спать, в туалет ходить. Им эта мысль вообще даже не приходила в голову, и они по мере возникновения проблем пытались их как-то решить. Несли большие сумки — эти пояса шахидов они обматывали скотчем и закрепляли на женщинах. Этот треск скотча в течение первых суток.
Я потом долгое время вообще не могла слышать этот звук. Потому что целый день трещит, трещит, трещит скотч. То они женщин обматывают, то к стульям приматывают. К колоннам они, по-моему, тоже что-то приматывали. Потом ходил мужчина, раздавал батарейки, показывал, как присоединять, как вставлять.
В общем, всё было страшно. Они разгромили буфет, и все, что там было — сладости, напитки — такими кучками по залу и возле сцены сложили. И если нам хотелось пить, я спрашивала разрешения, мне говорили: «Да, можно», я брала упаковку и приносила, оставляла своим попить и раздавала по рядам. Через какое-то время напитки закончились, а люди продолжали испытывать жажду. Тогда они нашли ведра, пластиковые стаканчики, и из туалета приносили в ведрах воду.
И вот в этих пластиковых стаканчиках передавали воду тем, кто хочет пить. За водой они ходили сами, потому что холл простреливался. Но рядом с нами была чеченка, у которой было радио. И она так по радиостанциям скакала, слушала, что говорят, и настроение их менялось в зависимости от того, что они слышали по радио. Когда говорили о том, что кровь льется рекой, трупы в проходах лежат, они, конечно, зверели.
Бараев даже не выдержал и сказал как-то: «Вот вы слышите, как они врут про вас? Где тут убитые? И мы, конечно, переживали за эту ложь, потому что от этой лжи зависело настроение террористов, а от их настроения зависела наша жизнь. Они пытались управлять залом, успокоить. Когда зал немножко успокоился, Бараев шел по проходу как раз недалеко от нас, кому-то по телефону доложил, что они захватили заложников, и были такие слова: «Такой ужас, здесь столько детей и женщин».
Вообще террористы периодически стреляли по потолку и в эти боковые двери. И когда они собирались стрелять, они всех заставляли ложиться на пол. Когда первый раз это случилось, сказали лечь на пол, у меня было чувство протеста: чего это я должна тут на полу валяться, но Сэнди меня силком придавил и пояснил, что это очень опасно. Зачем они это делали, я не знаю. Позже читала, что вроде как по перекрытиям ходили спецслужбы.
Может, пытались чего-то там предотвратить. То они обещали расстреливать каждого десятого, то, наоборот, говорили, что если силовики начнут штурм, они нас тут закроют в зале, а сами уйдут отбиваться до последнего патрона, спасая нас. Такое вот все сумбурное, непонятное. Конечно, становилось страшно, когда стреляли. Бараев сказал, что иностранцев будут выпускать, но только с представителями посольств, и стали делить нас на россиян и иностранцев.
Тут нам в очередной раз не повезло, потому что наши с Сашей паспорта были в американском посольстве на получении визы, а Сэнди просто не привык ходить с паспортом, он у него лежал в гостинице. Единственное, что у него с собой было, это водительские права. Я попросила женщину позвать Бараева, она сама не пошла, а по цепочке передала. Бараев подошел, я показала ему права, попыталась объяснить, что мы иностранцы, он долго рассматривал. Видимо, первый раз видел такой документ.
Но в конце концов сказал, чтобы нас пропустили. И мы, таким образом, из конца партера оказались в первых рядах рядом с боковой дверью. Я уже рассказывала, как Бараева спрашивали, почему нас захватили, а он ответил: «Вы же не ходите с митингами на Красную площадь», и одна из женщин, она сидела на 9-10 ряду где-то, значительно ниже нас, говорит: «Наше правительство не будет нас спасать, давайте звонить нашим друзьям, родственникам, пусть они выходят на Красную площадь». Бараев сказал: «Ну звоните, ну говорите». Он дал возможность использовать мобильный телефон.
С тех пор прошло уже 17 лет, но участники событий признают: эта трагедия преподала уроки на всю оставшуюся жизнь. Репортёр Metro узнал, в чём именно они заключаются. Сергей Карпов, руководитель общественной организации "Норд-Ост". В теракте на Дубровке потерял старшего из троих сыновей — барда и переводчика Александра.
После теракта заложники поняли, что необходимо держаться вместе На 15-летнюю годовщину трагедии Беслана многие говорили: она могла бы не случиться, если бы сделали выводы по поводу теракта в Театральном центре на Дубровке, что, возможно, дети и взрослые тогда бы остались живы. Но, к сожалению, ещё до этого происходили страшные события, которые как бы предупреждали: ждите беды. О них просто уже почти никто не вспоминает: теракт в Будённовске, взрыв в Макдоналдсе на юго-западе Москвы, взрывы домов на Каширском шоссе и на улице Гурьянова, взрыв в Волгодонске. Об этих трагедиях поговорили и забыли.
Но если бы уже тогда всё тщательно расследовали, то трагедии в театральном центре могло бы и не быть, так как спецслужбы, возможно, добрались бы до организаторов терактов и уничтожили их. Главный урок, который вынесли из трагедии родственники погибших и все, кто был в заложниках, — надо держаться вместе. И вместе с теми, кто пострадал в других терактах. Чтобы мы напоминали о себе, чтобы о погибших не забывали простые люди и наши правители не допускали теракты.
Так мы сможем жить дальше. Многие заложники познакомились друг с другом на суде над соучастником теракта Хасаном Закаевым, куда их впервые пригласили в качестве потерпевших. И на этих судах дети-заложники, которым на тот момент было 13—14 лет, а сейчас им чуть больше 30, рассказывали о своих болезнях: токсический гепатит, токсический пиелонефрит… Хороший вопрос, откуда в этих диагнозах появилась токсикология… И говорили: не знаем, кому больше повезло, — тем, кто погиб, или нам, так как мы работаем на лекарства. Это страшно.
У нас один человек, который находился в заложниках, перенёс клиническую смерть. Этого нигде не показывали, но он говорил: я пенсионер, и я не знаю, купить мне стакан молока или купить таблетки. От государства после трагедии за погибшего сына мне заплатили 100 тыс. По-моему, по 50 тысяч дали потерпевшим, которые выжили.
Сейчас нам помогает столичный Департамент соцзащиты под руководством Владимира Петросяна. Это не материальная помощь: они достают билеты в театры, на экскурсии. Мы очень благодарны. А с государством потом судились.
Мы не требовали денег, мы добивались правды, объективного расследования трагедии. Вопросов у нас было правда много. Например, в материалах судмедэкспертизы по факту гибели каждого погибшего было написано, что причины их гибели — недоедание, недосыпание, мало кислорода, сидячее положение, а также букет сопутствующих болезней.
Ранинский ,И. Это была адаптация типового проекта архитекторы: Ю. Ранинский, И.
Каменский, И.
Террористы могли находиться где угодно. Штурм длится всего 15 минут. Бойцы «Альфы» зашли в зал.
Их глазам предстала страшная картина: помещение, заполненное заложниками, было заминировано сверху донизу. На смертниках — 25 поясов со взрывчаткой. Сцена заминирована. Две мощнейшие фугасные бомбы из 152-миллиметровых артиллерийских снарядов.
Кто виноват в гибели людей в театральном центре на Дубровке
Исполнитель полагал, что Любовь Корнилова бросится к детям с рыданиями, но она начала требовать у террористов отпустить беременную подругу. Не пропустите Переговоры с террористами, скандал с Гурченко и концерты в Чечне: каким нам запомнился Иосиф Кобзон «Я говорю: «Женщина»... И так руку к ней протягиваю, а она мне: «Подождите! Говорю: «Женщина, отпустят вашу соседку». Хватаю ее за руку и к детям увожу.
Накрыл их своим пальто — холодно ж было. Я говорю: «Захватим». И он мне отдал еще пятого — англичанина», — вспоминал Кобзон. Ирина Хакамада «Каждый что смог, то сделал: и тянул время, не увеличивая жертвы, и переговоры шли непрерывно, поэтому тактика была правильная», — анализировала Ирина На самом деле на вышесказанном роль Иосифа Кобзона в тех событиях не закончилась, ведь он передал требования террористов оперативному штабу, обменялся с главарем преступников телефонами, а затем провел в здание Ирину Хакамаду.
И, конечно, меня пугала цифра заложников, я понимала, что это уже просто не мелкий террористический акт, это какая-то сумасшедшая политическая акция, которая может повлечь огромное количество жертв, и когда я решила туда идти, то у меня вообще все мысли о себе вылетели», — признавалась политик. Не пропустите Ирина понимала, что ее задача — тянуть время, ведя переговоры, и максимально облегчить положение заложников. До утра врач не мог сомкнуть глаз, поэтому чуть свет поехал на Дубровку: не намереваясь участвовать в переговорах, а осознавая, что заложникам может требоваться медицинская помощь. Оказалось, что террористы требовали двух докторов-иорданцев.
Одного в Москве нашли, ну а за второго решил сойти Леонид Михайлович. Рошаль сказал преступникам, что он врач, лечивший детей во время первой чеченской кампании. Бандиты встретили доктора неприветливо, однако как выяснилось, их человек ранен в руку, поэтому от помощи отказываться было глупо. Пока специалисты рассматривали повреждение, две девушки бросились с балкона, надеясь воспользоваться тем, что внимание террористов отвлечено, и сбежать.
Обозленные мужчины открыли стрельбу и едва не решили, что Леонид Михайлович и его коллега намеренно устроили диверсию. Не пропустите «Детский доктор мира». Бесценные подвиги Леонида Рошаля Однако потом боевики разрешили Рошалю вместе с одной из заложниц пройти на балкон и опросить пленников о самочувствии. Врач составил список необходимого и уже направился с коллегой к выходу, когда террористы задержали их.
Спас ситуацию иностранный корреспондент Марк Франкетти, который попал в здание в 11 вечера и спросил, где же доктора.
Может быть, адекватным, с точки зрения общественного мнения и владельца данного объекта, покажется вариант восстановления «Крокус Сити Холла», но с созданием там в том числе мемориального центра. Если подобный объект будет создан, а в случае восстановления он просто обязан быть создан, его нужно создать, то это будет необходимой данью памяти тех людей, которые там погибли. Естественно, этот вариант должен рассматриваться общественностью и решение тоже нужно принимать, исходя из того консенсуса, который сложится в обществе». Провести голосование можно на московской и подмосковной площадках «Активный гражданин» и «Добродел», отметил Семибратов. Ранее в Госдуме предложили возвести храм или соорудить сквер на месте трагедии в «Крокусе».
Поверить, что мы попали в такой переплёт в центре Москвы… Мозги отказывались это понимать», — вспоминала позже одна из зрительниц, Виктория Кругликова. Террористы быстро заминировали здание и рассадили смертниц в зрительном зале. Через несколько часов томительного ожидания террористы огласили список лиц, с которыми они готовы были вести переговоры. Кобзон, Хакамада, Рошаль и другие В качестве переговорщика от властей в здание захваченного театра зашел депутат Госдумы Иосиф Кобзон. Вместе с ним для оказания медицинской помощи к пострадавшим пропустили еще двух представителей Красного Креста, а от СМИ — британского журналиста Марка Франкетти. Вместе с собой женщина помимо двух собственных детей забрала и чужую девочку, выдав ее за свою дочь. Позже Иосиф Давыдович снова придет к террористам на переговоры. Но уже вместе с Ириной Хакамадой. Увы, в этот визит им не удастся забрать с собой хоть кого-то из заложников. Первые жертвы Именно Рошаль и его коллега вынесли тело убитой Ольги Романовой — 26-летней продавщицы «Лэтуаль», жительницы соседнего дома, узнавшей о захвате из новостей и пришедшей на Дубровку требовать освобождения заложников. Архивное фото Ольга Романова стала первой жертвой террористов на Дубровке Несколько заложниц, отпросившись в туалет, выпрыгивают из его окна. Одна, будучи на каблуках, прыгает босиком и повреждает связки. Вытаскивая ее из-под огня автоматов и гранатометов, открытого террористами по убегающим, ранен майор «Альфы» Константин Журавлев. После побега заложников в туалет их больше не отпускают. Ради этой цели используют оркестровую яму. Тем временем отряд «Альфа» начинает отрабатывать штурм на здании-близнеце театра на Дубровке — доме культуры «Меридиан» на Профсоюзной улице. Удается договориться, что, если Путин позвонит Масхадову и начнет вывод войск хотя бы из одного района Чечни, террористы отпустят половину заложников. С этим предложением Явлинский выезжает в Кремль. После отъезда Явлинского боевики раздают заложникам мобильные телефоны.
Архивное фото Ольга Романова стала первой жертвой террористов на Дубровке Несколько заложниц, отпросившись в туалет, выпрыгивают из его окна. Одна, будучи на каблуках, прыгает босиком и повреждает связки. Вытаскивая ее из-под огня автоматов и гранатометов, открытого террористами по убегающим, ранен майор «Альфы» Константин Журавлев. После побега заложников в туалет их больше не отпускают. Ради этой цели используют оркестровую яму. Тем временем отряд «Альфа» начинает отрабатывать штурм на здании-близнеце театра на Дубровке — доме культуры «Меридиан» на Профсоюзной улице. Удается договориться, что, если Путин позвонит Масхадову и начнет вывод войск хотя бы из одного района Чечни, террористы отпустят половину заложников. С этим предложением Явлинский выезжает в Кремль. После отъезда Явлинского боевики раздают заложникам мобильные телефоны. Задание: звонить родным и просить их выйти на митинг против войны в Чечне на Красной площади, а после отпускают из здания сразу 6 заложников. По требованию террористов родственники заложников собираются на митинг против войны в Чечне. Но сперва не на Красной площади, а перед оцеплением у захваченного театра. Её террористы первой назвали в качестве приемлемого переговорщика. Вместе с доктором Леонидом Рошалем Политковская заносит заложникам в здание воду и средства гигиены. Освободить заложников журналистке не удалось, но она получила разрешение террористов на то, чтобы передать находящимся в зале хотя бы сладкие соки и воду. Несколько часов Анна Политковская вручную заносит в театр воду и соки для заложников. Таково требование террористов — только сама, только вручную. Дальше на переговоры с террористами приезжает Алла Пугачева. Освободить заложников ей не удается.
Васильев сравнил трагедии в Crocus City Hall и на Дубровке в 2002 году
И вот результат - видеоверсия спектакля, пригодная для показа в кинотеатрах. В роли маленького Сани Григорьева - тогда еще одиннадцатилетний Филипп Авдеев, будущий знаменитый актер Гоголь-центра и кино.
Мы решили не оставаться в стороне.. Этот день мы решили отметить на Озере... На том самом озере, где нашел сцену для своей пьесы Константин Треплев, где летает белая Чайка и звучит знаменитый монолог общей мировой души. В свой День Рождения - мы дарим подарки всем зрителям! Наш доблестный мосэнергосбыт без уведомления говорят, посылали письмо по электронной почте.. Причем в ту же минуту мы погасили этот долг - но деньги на счет им до сих пор не поступили.. Сегодня мы вынуждены отменить все спектакли - у нас в театре отключили свет...
Никакие другие способы оплаты они не принимают - говорят, только через интернет, до пяти дней на перевод. И несмотря ни на какие увещевания свет на выходные нам так и не включили.... Приносим извинения за неудобства, но ничего не можем поделать.... А поучаствовать - может любой! Соберите пластик, макулатуру, алюминий или стекло не менее 2 кг одной из категорий ; Зарегистрируйтесь на сайте ag. Сортируем культурно! Недалеко от Атриума, через дом от Винзавода, в самой гуще культурной жизни Москвы! Грядут перемены! При этом на Новослободской в августе также будут идти спектакли - будьте внимательны!
Вместо "Сиротливого запада" в 16.
Столько в принципе невозможно принять в одно медучреждение», — сказал он. Карпов отметил, что российские власти до сих пор не раскрыли состав газа, что также вызывает возмущение родственников жертв теракта. Но как это можно утверждать, если его состав до сих пор не раскрыт?!
Ветеран «Альфы» Милицкий, в свою очередь, пояснил, что свои причины поступать именно таким образом у силовиков и российских властей были. Такие вещи никто и нигде не раскрывает. Что же касается эвакуации, то она готовилась. Юрий Лужков , например, который был тогда мэром, подогнал к месту штурма 100 «скорых».
Вы только представьте себе, как это разом можно найти такое количество этих машин? Но близко подъезжать они не могли, ведь тогда террористы догадались бы, что готовится штурм», — отметил ветеран спецназа. В то же время Милицкий признал, что при эвакуации были допущены определенные ошибки. А вот те, кого эвакуировали прочим транспортом, погибли.
Нужно понимать, что офицеров «Альфы», других структур, милиционеров учат задерживать и уничтожать, а не спасать. Иногда пострадавших клали на асфальт или на пол автобуса неправильно: у них западал язык, начиналась рвота, и они захлебывались», — сказал Милицикий. В целом же, по его словам, во время церемонии награждения силовиков в Кремле президенту Владимиру Путину тогда лично позвонил генсек НАТО и поздравил с блестящей операцией. Меня учили так: если при штурме погибает хоть кто-то из заложников, то, значит, мы где-то недоработали», — заключил Милицкий.
После событий у метро «Дубровка» прошел ряд громких судебных процессов. В 2003 году Московский городской суд признал Заурбека Талхигова виновным в пособничестве терроризму и захвату заложников в Доме культуры на Дубровке, приговорив его к 8,5 годам лишения свободы. А в 2004 году Лефортовский суд Москвы приговорил к семи годам тюрьмы майора милиции ОВД «Нижегородский» Игоря Алямкина, оформившего регистрацию в столице чеченской террористке Луизе Бакуевой, участнице захвата театрального центра. В 2014 году в Крыму был задержан подозреваемый в причастности к теракту 41-летний Хасан Закаев.
Московский окружной военный суд признал его виновным в том, что он организовал доставку оружия и взрывчатки террористам, Закаев получил 19 лет колонии строгого режима. А вот в компенсации родственникам жертв и самим заложникам российские суды долгое время отказывали. Дошли до Верховного суда, потом пошли в Единый европейский суд по правам человека в Страсбурге. Хотя компенсацию на общую сумму 1,3 млн евро Минфин нам выплатил», — пояснил Карпов.
Впрочем, некоторые потерпевшие относятся к этому вопросу по-другому. Если бы мы думали только о случившемся, то что бы произошло в нашей жизни?
Вместе с другими детьми из заминированного здания отпустили иностранцев и одну беременную женщину. К зданию начали съезжаться наряды полиции.
На месте был мэр Москвы Юрий Лужков. Первые жерт вы теракта на Дубровке В этом теракте были жертвы, которых можно было бы избежать. Так, например, 26-летняя Ольга Романова была расстр еляна террорис тами в одном из подсобных помещений. Девушка решила, что в одиночку сможет убедить боевиков отпустить людей.
Ей удалось прорваться через оцепление к зданию. Попытки вернуть ее обратно провалились, и Романова дошла до дверей т еатральн ого центра. Они оказались закрытыми. За оцеплением все выдохнули, однако Ольга нашла вход в здание с тор ца и оказалась внутри.
Через несколько минут прозвучали выстрелы. Позже боевики вынесли ее тело. А до этого террористы расправились с полковником юстиции Константином Васильевым, ко торый требовал, чтобы т е отпустили заложников. Переговоры 24 октября на переговоры с террористами приезжали депутат Госдумы Асламбек Аслаханов и сенатор Руслан Аушев.
Но п ереговоры у спехом не ув енчались. Хакамада прибыла на перегов оры с терро ристами, но уговорить их отпустить заложников ей не удалось. Они сказали, что принципиально их не отпустят, — говорила она в интервью телеканалу НТВ. Боевики не хотели договариваться.
Зато после того как в здание вошел певец Иосиф Кобзон, террористы отпустил и вместе с н им несколько заложников. Очевидно, им польстило общение с народным любимцем. Таким образом здание покинули еще несколько детей и одна женщина. Григорий Явлинский тоже пытался вы ступить в роли пер еговорщика и попросить отпустить заложников, но тщетно.
Были среди заложников те, кто пытался спастись своими силами. Вечером 24 октября они бежали через окно, и террористам не удалось их поймать. После этого настроения внутри здания изменились. Боевики приготовились в любой момент осуществить свой план и подорвать здание.
Главарь группировки Бараев обещал устроить взрыв, если начнется штурм. Была предпринята очередная попытка договориться. Глава ФСБ Николай Патрушев предложил террор ист а ми сдаться, но д оговариваться боевики не собирались.
17 лет теракту на Дубровке. Как развивались события
Театральный центр на Дубровке: работает как и прежде. По факту захвата Театрального центра на Дубровке уголовное дело было возбуждено прокуратурой Москвы сразу в день захвата театра — 23 октября 2002 года. Потеряла потеряла в Театральном центре на Дубровке 13-летнюю дочь Сашу и своего жениха, американца Сэнди Букера, с которым собиралась строить новую жизнь. 21 год прошел со дня трагической развязки потрясшего всю Россию захвата заложников в театральном центре на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост». Сейчас в Театральном центре проходят показы мюзиклов, здесь размещается цирк «Аквамарин».
Трагедия «Норд-Оста»: хронология и последствия теракта 2002 года на Дубровке
После теракта 23-26 октября 2002 года на мюзикле «Норд-ост» здание московского Театрального центра на Дубровке восстановили. После операции по освобождению заложников театральные постановки вернулись в центр, но популярности «Норд-Оста», первого российского мюзикла, они так и не достигли. Террористический акт на Дубро́вке — захват заложников на Дубровке в Москве, начавшийся 23 октября и продолжавшийся до 26 октября 2002 года. 26 октября 2002 года спецслужбы России провели вынужденную операцию по освобождению заложников, захваченных в здании Театрального центра на Дубровке в Москве группой вооруженных боевиков.
Концертный зал "Театральный Центр на Дубровке "
Театральный центр на Дубровке — это концертный зал со сложной и трагической судьбой, каждый театральный сезон на Дубровке теперь открывается вечерами памяти жертв международного терроризма. Сегодня в репертуаре Театрального центра — концерты эстрадных звезд мировой величины, мюзиклы и конечно же спектакли. Коллектив Театрального центра на Дубровке не поддается унынию и панике, которые бы означали признание силы вероломного террора. Купив билеты на одно из представлений Театрального центра на Дубровке, зрители не только получат удовольствие от сценического действа, но и поддержат тех, кому удалось выстоять той памятной осенью... Театральный Центр на Дубровке — одна из лучших постановочных площадок Москвы. Современное световое и звуковое оборудование, уникальная система акустики, уютный зал на 1127 мест, просторная парковка, удобный подъезд на любом транспорте.
Рядом с ней уселась шахидка. Чтобы пройти в туалеты, надо было выйти в фойе, где до входной двери рукой подать. Очевидно, это не устраивало террористов. Они никого не хотели выпускать из поля зрения. Поэтому нужду справляли сразу по несколько человек под дулом автомата чеченца сначала на лестнице, ведущей в подвал, а затем в маленьком помещении, напоминающем радиорубку. Было заминировано всё, что можно» Татьяна Жаботинская, была в зале во время теракта Помещение, в которое водили в туалет, оказалось слишком мало и быстро пришло в негодность. Поэтому бандиты решили превратить в туалет оркестровую яму.
Туда разрешалось ходить в определенное время при наличии поднятой руки и по очереди. Причем передвигаться можно было только со стула на стул. Ходить нельзя, за этим следили шахидки. Командуя очередью, они проявляли свои симпатии и антипатии. Если время истекало, доступ в яму прекращался. И это была пытка. В пытку превращалось и само посещение этой ямы.
Чтобы туда попасть, надо было вскарабкаться на стул, а затем на высокий барьер. С барьера надо было слезать задом, сначала нащупав ногами шаткий высокий табурет, а с него умудриться спуститься на какую-то подставку, на которой этот табурет стоял, и не сломать при этом ноги. Мне это удавалось проделывать с большим трудом. Надо было преодолеть брезгливость, унижение, стыд и страх» Татьяна Жаботинская, была в зале во время теракта Раз от разу места, куда можно было безбоязненно вступить, становилось всё меньше и меньше, а соответствующие запахи — всё сильнее и сильнее. Сверху за происходящим наблюдала пара террористов с автоматами и неизвестно с чем в головах. Вместо туалетной бумаги в ход шли ноты еще недавно звучавшей музыки. Есть было нечего, да и не хотелось.
Спустя некоторое время откуда-то появились маленькие шоколадки, сок и взбитые сливки в баллончиках. Позже я узнала из интернета, что боевики притащили это из буфета. Сок бандиты кидали со сцены сидящим в первых рядах, как собакам, а шоколадки и баллончики со взбитыми сливками пустили по рядам. Понятно, что до нашего девятнадцатого ряда мало что дошло. Когда передали сливки, меня затошнило от одного их вида, а ты сделал пару впрыскиваний в рот и передал баллончик девочкам, сидевшим справа от тебя. Эти две девочки были старшеклассницами. Их глаза с момента захвата не просыхали от слез.
Ты как мог развлекал их. У одной из девчонок с собой был роман Максима Горького «Мать». Прочитав его залпом, как умел это делать, ты стал с юмором пересказывать школьницам его содержание, проводя параллель с происходящими в зале событиями. А под конец сказал: — Не плачьте, девчонки, всё будет хорошо. Теперь я — и ваша мать, и ваш отец. Удочеряю обеих. И девчонки заулыбались!
Одна из них даже пообещала, что обязательно прочтет этот роман. Юрий Жаботинский был доктором технических наук, профессором, автором 70 изобретений, руководителем научно-производственной фирмы «Старт» Источник: книга «Комета моей судьбы» Успокаивая девочек, сам ты в благополучный конец не верил. Я это поняла, когда террористы велели звонить своим родным и знакомым, чтобы те устроили митинг на Красной площади с требованием вывести русские войска из Чечни. Свой телефон я забыла, и звонил ты. Позвонив Игорю Романову, ты передал, что требуют террористы, и попросил его позаботиться о дочери. Но ты, как будто не слыша меня, начал вызывать Олин номер. Потом бандиты под угрозой расстрела отобрали все телефоны.
Но, несмотря на нехорошее предчувствие, духом ты не пал. Когда обстановка в зале накалилась в очередной раз, я, чуть не плача, сказала: — Юрочка, прости меня, что я тебя сюда привела. Ты, не задумываясь, ответил: — Ну, что ты, Тата. Когда б еще я три дня просидел у твоей ноги? И в этом весь ты! Они закрыли все двери. Шахидки со своей взрывчаткой, начиненной то ли шурупами, то ли металлическими шариками, распределились между сидящими в зале людьми.
Одна встала прямо перед нами. Я непроизвольно прижалась к тебе. Ты обнял меня и прошептал на ухо: — Мы с тобой прожили хорошую жизнь.
В общем, проснулся я 27-го. Наверное, сутки пролежал без сознания.
Общаться непросто. Например, в большой компании я слышу только того, кто сидит рядом. Сложно распознать текст на фоне музыки. В интимной обстановке, когда говорят тихо, тоже не особо слышу. Плюс очень тяжело общаться на английском, хотя мне это нужно по работе, — проблемы с распознаванием речи на иностранном языке.
Ничего, как-то живу. Прошу собеседника говорить погромче или перейти на письменное общение. После «Норд-Оста» всем выдали компенсацию. Еще мне дали инвалидность третьей группы. Это копеечная надбавка, но важнее бесплатный проезд в общественном транспорте.
Еще и в музеи можно ходить без денег. Реабилитация прошла у меня нормально. Был на последнем курсе института. На сессии, помнится, мне автоматом поставили одни пятерки, хотя я и так неплохо учился. Потом защитил диплом.
Единственное — не окончил военную кафедру, понял, что с таким слухом никакую комиссию я не пройду. Так что в военном билете у меня — ограниченно годен, рядовой и не служивший. После вуза работал программистом в нескольких конторах. Да и сейчас тружусь по этой специальности в западной компании, пишу код. Был женат, потом развелся, сейчас вновь живу с девушкой.
Вот такая моя жизнь. В декабре 2002 года я написал воспоминания [о событиях в Театральном центре на Дубровке]. Долго лежал в больнице, делать было особо нечего, а люди часто спрашивали одно и то же. Чтобы не отвечать постоянно на одинаковые вопросы, я решил собрать все свои мысли в одном месте. Компьютера в больнице не было, писал от руки.
Отзывов было очень много, я такого даже не ожидал. Воспоминаниями заинтересовались иностранные журналисты, японцы сняли фильм. Писатель Эдуард Тополь в своей книжке «Роман о любви и терроре, или Двое в "Норд-Осте"» описывал пары людей, которые туда пошли. Там фигурирую и я. Правда, он чуть романтизировал всю историю, добавил любовную линию, которой не было.
Спрашивали, нормально ли я себя чувствую, не снится ли мне что-либо этакое. Думаю, никаких психотравм у меня не было. Слух плохой — это да, напрягает. А «Норд-Ост» уже особо и не вспоминается. Обращались ко мне и те, кто побывал в заложниках.
Однажды мы, несколько бывших заложников и их знакомые, собрались в баре, общались. Одно время ходил на разные мероприятия, потом перестал. Памятные организации были сильно политизированы. Например, с той самой девушкой, с которой мы были в «Норд-Осте», отправились на концерт памяти. И тут по рядам пустили подписать какую-то бумажку.
Все подписывали, не глядя. Считаем его заложником режима... Я подписывать не стал, а девушка написала на листке: «Стыдно использовать заложников для своих политических целей». Затем и другие начали возмущаться, в итоге дело как-то замяли. После этого общаться [с организациями] я перестал.
Фото: Getty Images С тех пор я был на «Норд-Осте» раза три: как-то пригласили журналисты, один билет подарили власти Москвы , потом и родители попросили с ними сходить. В общем, выучил мюзикл наизусть. Как-то проходил мимо здания на Дубровке. Все было нормально, ничего не дрогнуло. Было время, когда по ночам люди дежурили в своих подъездах и, войдя в вагон метро, искали глазами женщину в черном.
В общественных местах постоянно присутствовало чувство опасности. Сейчас возвращается что-то похожее. На выходных я предложил знакомому погулять в торговом центре. Он ответил: «Да ну на фиг». На сцене танцевали актеры, которые тоже были в форме, но только времен Великой Отечественной войны.
Вышедшие на сцену люди в камуфляже стали пинками сгонять с нее актера, который играл Валерия Чкалова : он такой крупный был, в белом костюме. Нам показалось, что это какой-то очень странный режиссерский ход. Осознание реальной опасности пришло ко мне, когда я надела очки и посмотрела на потолок. Эти люди в камуфляже выпустили вверх несколько автоматных очередей, и на потолке остались явные следы от пуль, с него посыпалась штукатурка. После этого я решила, пока в зале царит неразбериха, подать сигнал тем, кто снаружи.
Позвонила по рабочим телефонам коллегам в «Интерфакс». Они сперва тоже не поверили в происходящее. Для того чтобы подстраховаться — у журналистов есть такое, что они указывают источник информации, — мою фамилию выдали в эфир. Об этом мне уже после освобождения рассказали друзья, которые заметили в ленте «Интерфакса» мою фамилию. Именно они быстро сориентировались: пошли к руководству и потребовали немедленно затереть ее, потому что для меня это могло кончиться гибелью.
Эти люди предложили выйти на Красную площадь с плакатами, а не террористы. Некоторые женщины, которые там с нами находились, еще говорили захватчикам: «Миленькие вы наши! Заигрывать с террористами — это очень нехорошее и неблагодарное занятие. Далеко не факт, что вот таким заигрыванием вы спасете себе жизнь. Я не могу осуждать тех, кто как-то пытается выкарабкаться, выжить.
Знаете, когда, например, идет толпа и кто-то падает, то этот человек должен по максимуму по другим карабкаться наверх, цепляясь за одежду, за все, что только можно. Никого невозможно осуждать, за исключением одного случая: когда ты спасаешь свою шкуру, жертвуя чужой жизнью. У нас в ряду подлости не было, все друг другу как-то помогали. Вот единственное было, что одну девочку сильно затрясло в определенный момент, и она начала не то чтобы голосить, а скорее выть или что-то в этом духе. Мне пришлось ее, честно говоря, треснуть и привести в чувство.
Я тогда ей сказала, что если ты хочешь погибнуть — продолжай в том же духе, но не утягивай нас с собой. Ты должна молчать, сидеть спокойно и по максимуму быть готовой, если будет такая возможность, бежать! И вы знаете, это подействовало. Она успокоилась, и потом мы даже вместе молились. Что хочу сказать про молитву.
Когда есть ощущение абсолютной уже безнадежности, когда ты понимаешь, что выхода нет, когда все возможные варианты развития событий исчерпаны, у тебя остается вера в Бога. Когда женщина в черном, так называемая шахидка, стояла непосредственной близости от меня со взрывчаткой и планировала нажать на кнопку, то у меня перед глазами все поплыло и картинка запрыгала — настолько мне стало страшно. Было такое оцепенение, когда каждая моя клеточка оказалась в раздробленном состоянии, и в принципе я могла поддаться панике, выкинуть вообще что угодно. Именно тогда я стала молится, молиться очень искренне. У меня была с собой икона Божией Матери «Скоропослушница».
Мы с мужем низко ее так наклонили, чтобы ее не было видно. Он еще спросил: «Как вообще молиться? Благодаря молитве мне удалось сконцентрироваться и собрать заново свой организм, перестать быть тварью дрожащей. Не появилось уверенности, что нас спасут, но возникла уверенность, что при любом раскладе я уповаю и вручаю свою жизнь Богу, и, если ему угодно будет, то я умру, но умру человеком с чувством собственного достоинства. Никакие злые силы, никакие преступники, никакие негодяи, которые так вот жертвуют моей жизнью, жизнью других людей, меня все равно не осилят — у меня возникло такое убеждение.
Оно у меня до сих пор остается. Я с ним так и живу. Хочу отметить, что страх тогда не ушел, но страх не замыкает человека, как паника. Страх рождает силу мысли для просчитывания разных вариантов, как выжить. Так, мы через работников Театрального центра у них были белые рубашки и красные жилетки , узнали, в какую сторону нам бежать, чтобы быстрее выбраться из здания, если, допустим, будет какой-то взрыв и отключится свет.
Нам сказали, что относительно наших рядов надо бежать направо. Угроза взрыва висела все время.
Людям, закрытым в зрительном зале, террористы разрешили позвонить домой и подробно сообщить родным и знакомым о захвате театра. Позже выяснилось, что так террористы стремились известить о захвате театра власти столицы и как можно больше людей, чтобы вызвать панику в городе. В подтверждение серьёзности своих слов довольно плюгавый «ведущий» сделал несколько выстрелов вверх.
Посыпалась штукатурка… Террористы, хотя и объявили всех зрителей и работников театра заложниками, но не сразу выдвинули свои требования. Они рассредоточились по залу и приступили к его минированию. Довольно скоро весь зал был опутан проводами, а на театральных креслах расселись шахидки в «поясах смерти» и с пакетами со взрывчаткой. Страшная весть уже неслась по городу. У театра, кроме спецназа, стали быстро собираться представители разных СМИ, родственники заложников и просто зеваки, поначалу не понимавшие, чем может обернуться их любопытство.
О случившемся был немедленно извещён Президент России Владимир Путин. Ему сразу поступила информация, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым, среди террористов есть женщины. Захват театра Нельзя сказать, что московские власти не предпринимали никаких мер к мирному разрешению событий. Неизвестно, на что надеялись боевики, но на другой день они пропустили в здание Театрального центра депутатов Госдумы РФ Асламбека Аслаханова и Иосифа Кобзона, а также съемочную группу российской телекомпании НТВ и британского журналиста Марка Франкетти. Тележурналистам удалось записать на видео обстановку в захваченном театре, а Иосиф Давыдович Кобзон, как Заслуженный артист Чечни и народный депутат, вел себя так строго и напористо, что сумел уговорить боевиков отпустить троих детей и их маму.
Четвертого плачущего малыша женщина выдала за своего и увела из страшного зала. Он остался жив. Позднее, но в тот же день, в здание смог войти руководитель отделения неотложной хирургии и травмы Центра медицины катастроф профессор Леонид Рошаль и его иорданский коллега доктор, доцент кафедры хирургии Академии имени Сеченова Анвар Эль-Саид. Их заставили вынести тело ранее убитой девушки. Передав тело сотрудникам «скорой помощи», педиатры вернулись в здание Театрального центра и вновь стали уговаривать террористов отдать им детей.
Внешне совершенно невозмутимый, доктор передал раненым и больным заложникам медицинские препараты у пожилых людей поднялось давление, у некоторых случились сердечные приступы и обмороки и оказал им первую помощь. С 17 часов и до полуночи Леонид Михайлович несколько раз под разными предлогами входил в зал, приносил лекарства, воду, средства гигиены и оказывал помощь, в первую очередь, детям и, если удавалось, раненным террористами взрослым. На другой день внешне спокойный доктор Рошаль снова появился на Дубровке с огромными коробками медицинских препаратов от Красного Креста и стал обходить своих пациентов. Спокойно… Как во время обычного обхода пациентов в своей детской больнице… Словно и не видел вооруженных террористов и 18 шахидок, обмотанных «поясами смерти». А ведь кому-то из захватчиков показалось, что под белым халатом У Леонида Михайловича «что-то шевелится, не прослушка ли?
Террористы не рискнули его тронуть. Хотя, конечно, все переговорщики, вернувшись из зала, где стоял запах смерти, описывали спасателям обстановку в захваченном театре, чем помогали руководителям операции. К тому времени захватчики объявили, что не имеют претензий к иностранным гражданам, оказавшимся в заложниках случайно около 75 человек из 14 стран, в том числе из Австралии, Германии, Нидерландов, Украины, Грузии, Азербайджана, Великобритании и США. Им пообещали свободу. Под этим предлогом в зале началась проверка паспортов.
Детей — артистов мюзикла, иностранцев и мусульман после проверки размещали отдельно — на заминированном балконе. В центре зала и на балконе были установлены две большие самодельные бомбы — металлические бочки — ресиверы от «КамАЗа». Внутри каждой — 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд, обложенный пластитом. Случайный выстрел мог вдребезги разнести весь театр. Некоторые дети плакали и теряли сознание от слез, усталости и страха.
Но среди заложников в зрительном зале оказались мужественные врачи. Двое из них уговорили террористов начать поить детей и давать им хоть немного еды. Иначе начнут умирать… «Сердобольные» террористы уже ограбили театральный буфет, но там нашли и раздали по рядам то, что в нем еще оставалось: немного шоколада, воды, соков … и жвачки. Матери делили между детьми конфетки по долькам и понемногу поили малышей. Глядя на это, террористы все-таки отпустили 15 маленьких детей, нескольких больных женщин, всех мусульман и иностранцев.
Но остальных продолжали удерживать в течение всех трех дней. Штурм Представители правительств разных стран и их правоохранительных органов знали, что переговоры с захватчиками вообще бессмысленны. Боевики и здесь не шли на переговоры, а только требовали выполнения своих условий — прекратить войну в Чечне и вывести оттуда войска.