безумие двоих — фанфик по фэндому «Stray Kids».
Безумие на двоих
Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Никто не должен знать, что ты моя сестра. Он жжет меня яростным взглядом жестоких карих глаз, поливает пренебрежением и, наверное, ненавидит за то, что сам с жадностью целовал всего пару дней назад. Хорошие девочки не влюбляются в собственных сводных братьев.
Харли Квинн, Двойное безумие — фанфик по фэндому «Отряд самоубийц» Двойное пернатое безумие. Майор Гром: Чумной Доктор.
NC-17 Завершён 119. Профессор Блэк-Снейп автор. Размер: 7 страниц, 2 части.
Он лишь беседует о чем-то своем со своими мертвецами, и с каждым днем его взгляд становится все безумнее. Однажды ночью я решаюсь, и, наложив Петрификус тоталус на спящего мужа, разжимаю его кулак. На ладони лежит маленький черный камень с рисунком в виде глаза, треснутый посередине. Мне вспоминается сказка, которую так часто читала Гермиона — «Дары смерти». Если повернуть камень на ладони три раза, придут те, кого ты хочешь увидеть, те, кто уже умер. Передо мной появляется Фред. Он жив и здоров, он такой же, как и всегда — улыбается мне и шутит.
Я счастлива. Впервые, за долгое время. Я теряю контроль над собой, и Гарри приходит в себя. Он видит на моей ладони камень и орет — впервые в жизни - орет на меня. Я не слышу его слов, он выхватывает заветный камень и Фред растворяется в воздухе, последней тает его улыбка, и сейчас, вся в слезах, я кидаюсь на мужа и молю его отдать этот камень мне. Но мой муж отталкивает меня и хватает палочку. Безумная мысль, такое просто невозможно, но я убираю палочку и говорю, уже шепотом: «Я буду ждать». И снова огневиски, котлы и я понимаю, что больше для него не существую — он забывает есть, а порой и спать, но когда он забывается в легкой дреме, я беру камень и говорю, говорю, говорю со своим старшим братом обо всем. Летом из Хогвартса приезжают дети, они что-то говорят, но я их не слышу, я погружена в себя, я жду ночи. Я киваю на стол, заваленный заплесневелыми корками хлеба.
Меня поворачивают к зеркалу — изможденное, худое тело, черные круги под глазами, истрепавшееся платье, спутанные рыжие волосы. Кто это? Я киваю на подвал. Они спускаются туда, я слышу крик. Это Лили. Я спускаюсь в подвал и вижу мужа, с безумной улыбкой прислонившегося спиной к остывшему котлу. Я хватаю заветный камень, и только тут замечаю, что Гарри мертв. На столе лежит записка: «я нашел идеальный способ быть с ними — зелье идеальной смерти. Оно лучше авады — никакой боли. Мы с Северусом изобрели его».
Быть с теми, кого любишь? Никакой боли? Я смотрю на камень в своей руке и в секунду просветления крошу его заклинаниями на мелкие кусочки. Пусть никто больше не повторит нашей ошибки. Я кидаюсь к котлу, зачерпываю пригоршню зелья и выпиваю. Дети что-то кричат, оттаскивают меня… никакой боли. Гарри и Фред улыбаются мне счастливыми улыбками. В их глазах горит счастье. А за их спинами многие, очень многие, с кем я хотела бы поговорить, но это успеется, а пока… - Гарри, я люблю тебя.
А еще из дорогих шмоток. Собственно это строительство - самое простое, что есть в плане. Ее, башню, даже из замкнутости и показушного одиночества можно сотворить. А вот с драконом - это сложнее. Почему обязательно нужен дракон? Потому что принцу будет не интересно спасать какую-то "П" из какой-то башни.
Ну, вот честно - он ей дверь выбьет на случай, если девица просто забыла, как та открывается и пойдет дальше. А тут - дракон! Интересно же. Если не убить - то посмотреть, чтобы было потом, что друзьям рассказать. Но, бывает так, что в жизни нет ни дракона, ни даже захудалого монстра. Даже мачехи!
Даже злой сестры. И вообще - в семье все Принцессу любят. Тогда надо взять... Злобного бывшего, разбившего сердце. Как, и его нет? Ладно, тогда берем "непонятость", опять-таки "одиночество" и смешиваем в одном котле.
Получим мы трагический образ девушки, которая и рада была бы выйти из башни, но там ее не ждет никто. И мы тактично умолчим, что не ждут ее потому, что личность она в общем-то гаденькая. А потом начинается моя любимая часть. Та, в которой, находится глупец, который попадается в "любовно" сплетенные сети, спасает девицу-красавицу, и отводит ее домой. Только не в замок - а в обычную такую квартиру причем зачастую не свою. И осыпает ее не золотом, а обязанностями вполне нормальными для любой девушки, но ведь это не просто девушка а "Принцесса"!!!
В итоге, как правило, крЫсавица с криком убегает, но не с целью измениться и пересмотреть взгляды на жизнь, а чтобы на руинах старой башни выстроить новую. Выше и крепче в нее ведь вплетается уже реальный монстр - бывший муж, а клеем становятся обманутые чувства. Таким образом, планка для принцев поднята - остается ждать.
Анастасия Волк - Безумие на двоих
Как же. Звезда потока выбрал никому неизвестную новенькую, недавно переехавшую из провинции. Я же разворачиваюсь на крутящемся стуле на сто восемьдесят градусов и застываю, пока Матвей разрезает толпу острым уверенным клинком. В два счета преодолевает разделяющее нас расстояние и останавливается передо мной, широко расставив ноги. Изучает недолго, не замечая хмурой, как туча, Иринки, и протягивает мне ладонь. Грозно шепчет мне Зайцева, только я птицей слетаю к самодовольно ухмыляющемуся парню и переплетаю свои пальцы с его, ощущая, как мириады искр взрываются внутри.
Воображаемые фейерверки проносятся под потолком, ярко светит несуществующее северное сияние, и я теряюсь в затапливающем меня притяжении. Позволяю Матвею вести мою слегка ошалевшую персону на середину танцпола, где по мановению палочки сразу образуется свободное пространство для нас двоих. И с грацией кошки прижимаюсь спиной к его груди и не возражаю, когда его руки опускаются мне на бедра. А потом мы отдаемся безумному танцу, одному на двоих, и растворяемся в музыке, не замечая десятков пристальных взглядов.
У тебя пять минут. Цежу сквозь зубы девчонке, когда за родичами простывает след, и, не оборачиваясь, выхожу на улицу. Чтобы там сделать несколько глубоких глотков воздуха и выбить из легких чертов грейпфрутово-лимонный аромат. Такой же прилипчивый, как и его владелица. Поднимаю вверх руки, долго сладко потягиваюсь и думаю, что не прочь встрять в хорошую драчку, дабы избавиться от скопившегося напряжения. Оно мощным потоком течет по венам, заполняет каждую клеточку и концентрируется под ребрами отвратительной кляксой.
А еще заставляет с утроенной силой ненавидеть себя за то, что случилось в клубе. Учитывая тот факт, что девчонка, на которую я умудрился запасть на один вечер, вдруг оказалась моей будущей сводной сестрой. Задерживаюсь на простенькой черной водолазке, подчеркивающей аккуратную высокую грудь, и мысленно матерюсь. И стоит только Бариновой опустить свой зад на пассажирское сиденье моего авто, как я устраиваю нам с ней самое настоящее ралли. С диким ревом выезжаю со двора, вскоре вклиниваюсь в стремительный поток на магистрали и так нагло нарушаю правила, что Александра жмурится и впивается тонкими пальцами в подлокотник. Я ловлю несколько камер, не заботясь о штрафах, которые лягут на стол секретарю отца, и едва уклоняюсь от почти неизбежной аварии. Кайфую от захлестнувшего меня адреналина и почти пропускаю мимо ушей тихий испуганный вздох. Заявляю уверенно и снова втискиваюсь в освободившийся справа зазор, наблюдая, как моя вынужденная попутчица заливается выдающим ее с головой румянцем. Сопит недовольно и достает небольшое круглое зеркальце, притворяясь, что поправляет легкий дневной макияж. Попытка не засчитана, Саша.
Записав пару очков на свой счет, я доставляю свою драгоценную сводную сестру к стеклянному зданию огромного торгового центра минут на пятнадцать быстрее, чем ее бы домчал самый отчаянный таксист, и паркуюсь метрах в ста от входа. Провожу пальцами по растрепавшейся шевелюре и катаю во рту зубочистку, кожей чувствуя Сашкин внимательный взгляд. За час справишься? Сама вернусь, — пытается включить норов похожая на фырчащего ежика Александра, но я обрываю ее мгновенно, держа в уме обещание отца лишить меня привычных средств на расходы, и заталкиваю поглубже мечту бросить Баринову в этом царстве манекенов и груды тряпья. Припечатываю жестко, так, что сидящая рядом девушка начинает нервно ерзать в кресле, а я невольно обращаю внимание на ее длинные стройные ноги в дурацких скинни. Проглотив одно оскорбление, пару предупреждений и странный неуместный комплимент, я вываливаюсь наружу и ищу повод, чтобы придраться к раздражающей каждый атом моего тела Саше. Жду, что она громко хлопнет дверью или будет клянчить еще пару часов, или пошлет меня с моими требованиями. Но здесь меня ждет полный облом. Баринова ласточкой выпархивает из автомобиля, кротко кивает моей психованной персоне и ускоряет шаг, чтобы первой взбежать на эскалатор. Небрежно бросает через плечо она и успевает затеряться в пестрой шумной толпе до того, как я пойму, что у нее нет моего номера телефона.
Не знаю, на что надеется моя наивная сводная сестра, но я не собираюсь мчаться за ней вдогонку. И трясти одногруппников, чтобы достали контакты поселившейся в моем доме провинциалки, тоже не планирую. Пробормотав пару нелицеприятных эпитетов в адрес Александры, я круто разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и направляюсь к кафешке, в которой частенько зависал и с Маринкой, и с Оксанкой, и с десятком девчонок, чьи имена давно пропали в закоулках моей избирательной памяти. Занимаю привычный столик в углу у окна и машу кудрявой официантке, поставив ее бедрам и талии твердую четверку по пятибалльной шкале. Хмыкаю, складывая руки на груди, пока девушка таращит на меня свои темно-зеленые глаза, а потом цепляюсь за знакомый силуэт, мелькнувший в бутике напротив. Ничего не надо. Встаю из-за стола раньше, чем официантка возмутится или попробует убедить меня попробовать их фирменный клубничный чизкейк, и уверенным шагом пересекаю расстояние, отделяющее меня от заветной цели. Фиксирую, что фланирующая мимо вешалок Баринова выбирает совершенно отвратительный костюм цвета фуксии, и захожу в примерочные следом за ней, не встретив никого из обслуживающего персонала на своем пути. Мысленно рисую вытягивающееся от удивления Сашино лицо, и, подчиняясь бунтующим внутри меня инстинктам, резко дергаю шторку кабинки, которую занимает Александра. Глава 4 Саша Одураченный, Мот остается далеко позади, и я торопливо протискиваюсь между накаченным двухметровым качком и утомленной мамашей, что-то вычитывающей своему пятилетнему сыну.
Огибаю витрину с ванночками с разноцветным мороженым внутри, облизываюсь, но все-таки прохожу мимо любимого лакомства, решив сэкономить драгоценное время. С детским восторгом я рассматриваю разноцветные вывески больших и маленьких бутиков, изучаю висящие на безликих манекенах наряды и прикидываю, как на мне будет смотреться темно-вишневая кофточка с глубоким треугольным вырезом или свободный джемпер малинового цвета. Открываю мобильный банк в телефоне и со священным трепетом пересчитываю количество светящихся на экране нулей. Не так просто в одночасье привыкнуть к тому, что тебе больше не нужно выбирать, что съесть на завтрак с хлебом: кусок докторской колбасы или пластинки российского сыра. Мысленно благодарю человека, которого через месяц смогу назвать отчимом, и всей душой верю, что мама будет счастлива с ним в браке. А еще втайне надеюсь, что Матвей смирится с присутствием в его жизни семейства Бариновых и сменит свой гнев на милость. Витаю в своих радужных иллюзиях, стараясь не вспоминать, каким ядовито-насмешливым может быть Мот. Машинально поправляю упавшие на глаза длинные волосы и тут вижу ЕГО. Совершенно бомбезный пурпурный брючный комбинезон с короткими рукавами. Повторяет маленькая девочка внутри меня, и я подчиняюсь ее настойчивым просьбам и двигаюсь к вешалкам, как кусок металла — к магниту.
Цепляю понравившийся мне наряд и на третьей космической мчусь к примерочным. Едва не падаю с ног, стаскивая с себя узкие облегающие джинсы. Торопливо освобождаюсь от водолазки и пару минут любуюсь гладкой атласной тканью, незаметной молнией сбоку и аккуратным вырезом-лодочкой. Издаю возбужденный полуписк-полувизг и готовлюсь примерить чудо-комбез, когда белая шторка отъезжает в сторону с диким скрежетом и передо мной предстает уверенно-хамоватый Матвей. Ухмыляется уголками своих порочных чувственных губ он и скользит по мне наглыми карими омутами, заставляя стыдливо краснеть и неловко топтаться босыми ногами по маленькому черному коврику. Фыркаю, стараясь замаскировать неловкость жалкой бравадой, только крупные мурашки, ползущие по коже, сводят все мои усилия на «нет». И я смущенно прикрываю руками грудь в кружевном черном бюстгальтере и упорно игнорирую разливающуюся по телу слабость-истому. Командует Матвей, протягивая мне абсолютно обычную синюю рубашку, которую я бы ни за что не выбрала из сотни таких же, и нетерпеливо отстукивает бойкий ритм носком кед. Продолжает оборвавшуюся на середине фразу Мот и делает большой шаг вперед, вынуждая меня отступать и вжиматься голыми лопатками в стену. Дрожать от искрящегося между нами напряжения и судорожно сглатывать в глупом желании погасить разгорающийся в крови пожар.
Безапелляционно чеканит он и упирает массивные ладони по обе стороны от моей головы, заключая меня в импровизированную клетку-ловушку, которая вместо понятного страха дарит странный ажиотаж. И я сама тянусь навстречу человеку, который ни во что меня не ставит, запутываюсь пальцами в его шелковистых смоляных волосах и выгибаюсь, лишь бы получить свою дозу гормона радости. Подставляюсь под жгучие поцелуи, взрывающие фейерверк у меня в груди, и стараюсь не думать о том, что мы с Матвеем поступаем неправильно.
И я позволила себе немного забыться. Наслаждалась чужим мятным дыханием на своей коже, замирала от прикосновения широких крепких ладоней к пояснице и тонула в манящих темных омутах. Как же.
Звезда потока выбрал никому неизвестную новенькую, недавно переехавшую из провинции. Я же разворачиваюсь на крутящемся стуле на сто восемьдесят градусов и застываю, пока Матвей разрезает толпу острым уверенным клинком. В два счета преодолевает разделяющее нас расстояние и останавливается передо мной, широко расставив ноги. Изучает недолго, не замечая хмурой, как туча, Иринки, и протягивает мне ладонь. Грозно шепчет мне Зайцева, только я птицей слетаю к самодовольно ухмыляющемуся парню и переплетаю свои пальцы с его, ощущая, как мириады искр взрываются внутри. Воображаемые фейерверки проносятся под потолком, ярко светит несуществующее северное сияние, и я теряюсь в затапливающем меня притяжении.
Позволяю Матвею вести мою слегка ошалевшую персону на середину танцпола, где по мановению палочки сразу образуется свободное пространство для нас двоих.
Чтобы остудить разгорающийся в груди пожар. Оглядываюсь по сторонам и ловлю кайф от окружающей меня атмосферы. Качаю ногой в белоснежной кроссовке на большущей платформе в такт музыке, отстукиваю пальцами ритм, наслаждаясь битами, и наблюдаю за отрывающимися на танцполе девчонками, немного им завидуя. В столицу с мамой мы переехали только сегодня, к мужчине ее мечты, толком не разобрали вещи и уж точно не успели обзавестись знакомствами, чтобы я могла влиться в компанию наряженных студенток в ультракоротких блестящих платьях. А мне так хочется поскорее стать «своей» в городе, о котором мечтают все мои подружки. Перебросив длинные волосы через плечо, я делаю глоток сока, холодной лавой спускающегося по пищеводу и не могу избавиться от ощущения, что кто-то пытается протереть дыру между моих лопаток. Так что я осторожно ставлю стакан на стойку и нарочито медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с поселившемся в моих мыслях брюнетом и судорожно облизать пересохшие губы. Его внимание льстит мне и немного пугает.
Сковывает конечности и запускает электрический разряд, прошивающий меня от макушки до самых пяток. Становится жарко.
Фанфик: «Безумие на бумаге»
Есть только безумие – одно на двоих. В тексте есть: от ненависти до любви, сводные брат и сестра, очень эмоционально ХЭ. Отзывы читателей о книге Безумие на двоих (СИ), автор: Волк Анастасия Александровна "Amalis". Анастасия Александровна Волк бесплатно на сайте.
Безумие на двоих фанфик
Прежде, чем скачать "Безумие на двоих" бесплатно, прочитайте, о чем книга. Недели две назад Гермиона думала сходить к друзьям в Башню Гриффиндора, но ее планам не суждено было сбыться. Драко Малфой арт 18 драмиона платина и шоколад Делириум. Драко и Гермиона фанфики. Их безумие будет продолжаться, пока у них на двоих не станет слишком много боли и слишком мало удовольствия. Какие ещё запреты будут разрушены, чтобы эти двое наконец смогли обрести долгожданное счастье и право на свою любовь?
фанфики по драмионе безумие на двоих (120) фото
И снова он сидит после работы в кресле со стаканом огневиски, но теперь не один — он ведет беседу с теми, кто давно ушел в иной мир. И он счастлив. А меня все так же преследуют кошмары, и хочется выть и плакать, чтобы слезами смыть с себя весь этот ужас. Это ад на земле. Но вот странность — теперь, когда он варит зелья под руководством невидимого Снейпа, они у него получаются, и я заметила еще кое-что — он всегда держит кулак левой руки сжатым. Гарри практически перестал со мной общаться, забросил работу и не выходит из дома. Он лишь беседует о чем-то своем со своими мертвецами, и с каждым днем его взгляд становится все безумнее.
Однажды ночью я решаюсь, и, наложив Петрификус тоталус на спящего мужа, разжимаю его кулак. На ладони лежит маленький черный камень с рисунком в виде глаза, треснутый посередине. Мне вспоминается сказка, которую так часто читала Гермиона — «Дары смерти». Если повернуть камень на ладони три раза, придут те, кого ты хочешь увидеть, те, кто уже умер. Передо мной появляется Фред. Он жив и здоров, он такой же, как и всегда — улыбается мне и шутит.
Я счастлива. Впервые, за долгое время. Я теряю контроль над собой, и Гарри приходит в себя. Он видит на моей ладони камень и орет — впервые в жизни - орет на меня. Я не слышу его слов, он выхватывает заветный камень и Фред растворяется в воздухе, последней тает его улыбка, и сейчас, вся в слезах, я кидаюсь на мужа и молю его отдать этот камень мне. Но мой муж отталкивает меня и хватает палочку.
Безумная мысль, такое просто невозможно, но я убираю палочку и говорю, уже шепотом: «Я буду ждать». И снова огневиски, котлы и я понимаю, что больше для него не существую — он забывает есть, а порой и спать, но когда он забывается в легкой дреме, я беру камень и говорю, говорю, говорю со своим старшим братом обо всем. Летом из Хогвартса приезжают дети, они что-то говорят, но я их не слышу, я погружена в себя, я жду ночи. Я киваю на стол, заваленный заплесневелыми корками хлеба. Меня поворачивают к зеркалу — изможденное, худое тело, черные круги под глазами, истрепавшееся платье, спутанные рыжие волосы. Кто это?
Я киваю на подвал. Они спускаются туда, я слышу крик. Это Лили. Я спускаюсь в подвал и вижу мужа, с безумной улыбкой прислонившегося спиной к остывшему котлу. Я хватаю заветный камень, и только тут замечаю, что Гарри мертв. На столе лежит записка: «я нашел идеальный способ быть с ними — зелье идеальной смерти.
Оно лучше авады — никакой боли. Мы с Северусом изобрели его». Быть с теми, кого любишь? Никакой боли? Я смотрю на камень в своей руке и в секунду просветления крошу его заклинаниями на мелкие кусочки. Пусть никто больше не повторит нашей ошибки.
Я почти что мог разглядеть себя, лежащего на углу улицы, черноглазого и с кровью из носа, хлюпающего носом и кричащего. Раненого больше изнутри, нежели снаружи. Эту картину было вполне легко представить, учитывая, что это уже случалось ранее. Про меня никогда не писали заголовки, но я понял, что, в конечном счёте, это произойдёт… Я имею в виду, однажды они изобьют меня до смерти, и только тогда люди, конечно же, заметят, да? Никто и никогда не заботится о тебе, только если ты не знаменитость или же мертвец. Однажды, думаю, я просто перестану бороться. Однажды я слишком уж наемся всем этим и позволю им избить меня. Я встаю и оставляю чек на столе вместе с деньгами за суп, быстро киваю на прощание, а затем выхожу, готовый к устрашающей прогулке до дома. Моя мать ненавидела, когда я уходил на несколько часов за раз, и она, скорее всего, ждала моего прихода, стоя за дверью.
Она была уверена, что я однажды уйду и не вернусь… А я как раз об этом и задумывался. Если бы я не вернулся, мне бы больше не пришлось терпеть её или детей, которые поджидали меня за углом. Если бы я убежал, не оглядываясь, мне было бы намного лучше одному, нежели сейчас. Иногда я думаю, что рутина может довести до помешательства. Редкий отдых был так хорош… И не Джерард ли это доказал? Встреча с ним и эта, признаться, странная беседа скрасили моё утро, которое было проведено лицом в шкафчики и за прослушиванием ругательств, которых я ни разу до этого не слышал. Пальцами я накинул капюшон, а затем засунул их обратно в карманы куртки — бессознательная привычка, которая была у меня с некоторых пор. Я не знал, почему, но сжатая в кулак рука заставляла чувствовать себя чуть безопаснее. Я посмотрел в обе стороны прежде, чем перейти дорогу, концентрируясь на звуках шагов, пытаясь разобрать, шёл ли кто-то за мной, или же я слышал свои собственные.
Когда я добрался до противоположной стороны, я почувствовал ощущение тошноты, накатывающее на меня. Что, если эти шаги не были эхом моих собственных? Что, если кто-то был позади меня? Ещё до того, как я мог понять, что происходит, я был по ту сторону дороги, стоя спиной к стене, дыша в миллионы раз быстрее, чем нужно, а сердце учащённо билось. Я слышал, как в висках стучит кровь. Я не мог остановиться: что-если-вопросы разносились в моей голове. Что, если был кто-то за мной? Что, если это был один из тех парней по соседству? Что, если это был кто-то из школы?
Но… Но что, если нет? Что, если… Что, если там было что-то или кто-то похуже?
Однажды, снова не достигнув результатов в приготовлении зелья, ты подходишь ко мне и говоришь: - Я еду в Хогвартс. Я сижу в пустой мрачной комнате, где тишину нарушает лишь перешептывание портретов. Меня это бесит. Я хватаю нож и режу, режу, режу эти наглые полотна, которые мешают моему одиночеству.
Моему вечному одиночеству. Гарри возвращается утром — под глазами синяки, одежда порвана, по всему телу царапины и следы боя. На груди ясно виден отпечаток копыта — он был в Запретном лесу, запоздало понимаю я. Но что-то в нем изменилось. Я приглядываюсь и понимаю — глаза. Его глаза снова полны блеска и той жизненной силы, что мне так не хватало.
Я кидаюсь обнять его, а он произносит: - Мама, папа, познакомьтесь — это Джинни, моя жена. Он победил Волдеморта, захватил сотню Пожирателей, но потерял слишком многое — и я в который раз осознаю, что больше, чем кого-либо, война ранила именно его. Даже не ранила - уничтожила. Гари, мой Гарри, сошел с ума. И снова он сидит после работы в кресле со стаканом огневиски, но теперь не один — он ведет беседу с теми, кто давно ушел в иной мир. И он счастлив.
А меня все так же преследуют кошмары, и хочется выть и плакать, чтобы слезами смыть с себя весь этот ужас. Это ад на земле. Но вот странность — теперь, когда он варит зелья под руководством невидимого Снейпа, они у него получаются, и я заметила еще кое-что — он всегда держит кулак левой руки сжатым. Гарри практически перестал со мной общаться, забросил работу и не выходит из дома. Он лишь беседует о чем-то своем со своими мертвецами, и с каждым днем его взгляд становится все безумнее. Однажды ночью я решаюсь, и, наложив Петрификус тоталус на спящего мужа, разжимаю его кулак.
На ладони лежит маленький черный камень с рисунком в виде глаза, треснутый посередине. Мне вспоминается сказка, которую так часто читала Гермиона — «Дары смерти». Если повернуть камень на ладони три раза, придут те, кого ты хочешь увидеть, те, кто уже умер. Передо мной появляется Фред. Он жив и здоров, он такой же, как и всегда — улыбается мне и шутит. Я счастлива.
Впервые, за долгое время. Я теряю контроль над собой, и Гарри приходит в себя. Он видит на моей ладони камень и орет — впервые в жизни - орет на меня. Я не слышу его слов, он выхватывает заветный камень и Фред растворяется в воздухе, последней тает его улыбка, и сейчас, вся в слезах, я кидаюсь на мужа и молю его отдать этот камень мне. Но мой муж отталкивает меня и хватает палочку. Безумная мысль, такое просто невозможно, но я убираю палочку и говорю, уже шепотом: «Я буду ждать».
И снова огневиски, котлы и я понимаю, что больше для него не существую — он забывает есть, а порой и спать, но когда он забывается в легкой дреме, я беру камень и говорю, говорю, говорю со своим старшим братом обо всем. Летом из Хогвартса приезжают дети, они что-то говорят, но я их не слышу, я погружена в себя, я жду ночи. Я киваю на стол, заваленный заплесневелыми корками хлеба.
Хорошие девочки слушаются родителей, поступают правильно и никогда не оглядываются назад. Потому что наглец с дерзким прожигающим взглядом — это табу. У наших чувств нет шанса. У нас с ним нет будущего.
Безумие для двоих.
Откровенная издевка в голосе собеседника ведьме не польстила. Ну, с одной стороны это прекрасная возможность посмотреть правда ли что в вашем теле тысячи змей, а с другой стороны, они расползутся, собирай их потом… -Все шутишь. Уследить за движениями Штейна, сложно. Медуза даже не успела рвануть в сторону, не ожидала. На лицо профессору брызнула кровь. Ведьма была прижата к стене с раной в животе, но казалось, она не чувствует боли. Медуза улыбалась, одной из своих жутких змеиных улыбок. Змеи на ее руках зашевелились и медленно начали переползать на руки Штейна. Одна из змей Медузы вонзила зубы в запястье Штейна, вторая в предплечье. Он усилил нажим чистки души.
Снова боль. Они оба испытывали боль, и оба получали от этого удовольствие.
Саша Баринова — хорошая, добрая девушка, желающая всем только счастья, но имеющая внутренний стержень, который со временем только укрепится и позволит дать отпор, но не изменит ее сердце. Матвей Зимин — властный, дерзкий и нахальный парень. Саше настоятельно советуют с ним не связываться. Но сердцу не прикажешь...
Он казался таким грубым, упертым, жестким. Дикие перепады настроения, то приласкает, то пошлёт. Детский сад в поведении и взрослые эмоциональные качели Но это потому что мы не понимали, почему он так себя ведёт, почему он такой.
Он уже раза три видел Грейнджер всего лишь в полотенце после душа. Три гребаных раза! С влажными волосами и стекающими каплями воды по ее шее и открытой части груди. Грейнджер нисколько не терялась в эти моменты будто на зло Малфою и, спокойно отвечая на его язвительные высказывания, удалялась в комнату, гордо подняв голову. После таких случаев Драко чувствовал, что член напрягся, а сердце его бьется, как после бега с препятствиями. Но он пытался не обращать на это внимания, а списывал все на предвкушение очередного перепихона с Паркинсон.
Другого тут и быть не может! Не чувствует же он сексуальное влечение к Грейнджер? Конечно, нет. Что за чушь? Так и сейчас Драко прошёлся взглядом по ненавистной Грейнджер, расположившейся на кресле около камина. Она смешно болтала ногами в воздухе, совершенно не обращая внимания, ни на что, кроме своей потрёпанной книжонки. Он проследил за лямочками на топике и неосознанно посмотрел на ее грудь. Она была небольшая, не то что сиськи Пэнси, но и не очень маленькая, как ему казалось раньше. И Малфой, как бы невзначай заметил, что ее соски немного напряжены.
Он чертыхнулся про себя. Он, Драко Малфой, разглядывает грудь какой-то грязнокровки. И это заставляет его член привстать. Что это такое, драккл его дери? Малфой сжал зубы от злости — на себя, на Грейнджер и на чертового Дамблдора, который отправил их жить в одну Башню, будто насмехаясь над своими учениками. Грейнджер подняла голову от своей книги и вскинула одну бровь, скептически глядя на слизеринца.
Один из них, Жюль Байарже, назвал его folie a double forme двойное безумие , а второй, Жан-Пьер Фальре, — folie circulaire циркулярное безумие.
Ребёнок зависит от матери и не может разорвать отношения, осудить её слова и действия или проигнорировать их. Тогда по российским бумагам существовало двойное безумие: две торговые площадки, два клиринга и два условных центральных депозитария. Представляете, какое это было поле для махинаций?!
Безумие на двоих (СИ) - Волк Анастасия Александровна "Amalis" (книга жизни .txt) 📗
Теперь они сводные брат и сестра, вместе живут и учатся в одном университете, а еще... Саша Баринова — хорошая, добрая девушка, желающая всем только счастья, но имеющая внутренний стержень, который со временем только укрепится и позволит дать отпор, но не изменит ее сердце. Матвей Зимин — властный, дерзкий и нахальный парень. Саше настоятельно советуют с ним не связываться. Но сердцу не прикажешь... Он казался таким грубым, упертым, жестким. Дикие перепады настроения, то приласкает, то пошлёт.
Увидев ее, вы бы в жизни не сказали, что это та самая гриффиндорская заучка, которая постоянно ходит в бесформенной школьной форме, застегнутой на все пуговицы, и завязывает до упора красно-золотой галстук. Сейчас Грейнджер была одета в короткие хлопковые шортики и обтягивающий топик на небольших лямках, который не мешал разглядеть округлые полушария груди без лифа. Ее каштановые волосы разметались по плечам и подлокотнику кресла, все же давая понять, что перед нами та самая гриффиндорка с вороньим гнездом на голове. Именно в таком виде Драко Малфой и застал лучшую подругу гребаного Избранного. С начала седьмого курса их назначили главными префектами школы, и теперь эта враждующая парочка делила друг с другом Башню Старост. Драко спустился по лестнице из своей комнаты и на секунду — всего лишь на секунду — замер, рассматривая однокурсницу. Шёл уже второй месяц их сосуществования, скажем так, на одной жилплощади, и за это время Малфой чего только не насмотрелся от гриффиндорской зубрилы. Он был очень удивлён столь нескромной одежде и поведению Грейнджер. Когда, в самый первый день их сосуществования, слизеринец увидел девушку в домашней одежде, он подумал, что это какой-то сон. Ну не может эта заучка преспокойно ходить в настолько откровенном наряде, при этом не смущаясь его. Но как оказалось — может. И ещё как. Малфой тогда сразу окатил ее волной яда и презрения, почти назвал шлюхой, но Грейнджер, как ни в чем не бывало, заявила, что раз она тут живет, то имеет право ходить как ей только вздумается и это не его дело. Конечно, это не было делом Малфоя, но он просто не мог не возмущаться, сам не зная, чему. И, естественно, Драко думал, что при виде гриффиндорки в этих шортиках и топике на голое тело чувствует только отвращение и презрение. Как же по-другому! Но спустя пару ее появлений в этом «одеянии распутниц», Малфой понял, что это несколько иное чувство. Да что там! Совершенно противоположное и до странного неожиданное. Он осознал, что гриффиндорская зубрила… волнует его. Самую малость.
Но она этого не делала, так что я был в сохранности. Всё было в порядке. Я несколько раз глубоко вздохнул, оценивая ситуацию. Я был на повороте дороги, стоя спиной к кирпичной стене, пока навес закрывал меня от позднего осеннего дождя. Подняв взгляд, я увидел указатель магазинов, рядом с которыми я стоял. Я всегда проходил мимо, но никогда не читал названий… Как такое было возможно, что я так мало знал о том, что окружало меня? Что, если мне нужно будет спрятаться? Будучи в опасности я бы не знал, куда убежать! Почему я никогда не заходил ни в один из этих магазинчиков? Я мысленно отметил, что нужно завтра после обеда навестить эти магазинчики. На сердце лёг тяжёлый камень, когда я продолжил свой путь домой, направляясь далее по улице и крепко сжимая кулаки в карманах. Я ничего не мог поделать и думал об этих дурацких правилах моей матушки и о том, что прямо в этот момент нарушал три из них… Она придумала так много бессмысленных правил, и я был почти уверен, что все они для того, чтобы понизить мою самооценку. Абсолютно никакой еды после девяти вечера — не хотела, чтобы я растолстел ещё сильнее, не так ли? Не было никаких шансов задерживать позже десяти вечера — не хотела, чтобы я переутруждался, да? Разве я не уже настолько медлительный и сонный, нет? Ах да, и, конечно, никакого веселья, пока не сделаны уроки — я не должен стать ещё тупее, нежели я в данный момент, по мнению моей матери! А затем шли упрёки в сторону моей диеты… Моя мать ненавидела то, что я был вегетарианцем. Она ненавидела то, что мой средний бал в школе был не выше трёх. Она ненавидела то, что у меня была гитара. Она ненавидела то, что каждую пятницу я уходил на обед, чтобы не видеть ни её, ни соседских ребят, ни фотографий моего отца хотя бы несколько часов. Она ненавидела меня и всё, что я делал, и пыталась изменить меня полностью. Всегда было это «Фрэнк, я ненавижу, как ты срезаешь пальцы у перчаток… Ну вот, давай я куплю тебе новые! Новую пару, которую я никогда не надену, вот так. Или «Я ненавижу, как ты укладываешь волосы, давай я отведу тебя в парикмахерскую! А после я просто менял причёску на то, что мне нравилось чем раньше, тем лучше. Иногда это было «Я ненавижу, как ты небрежно одеваешься, давай я куплю тебе новой одежды! Которая так и пролежит в стопке вещей у подножия кровати… Как и всегда. А ещё она всегда жаловалась на мою музыку. Ты имеешь в виду музыку, которая за пять минут усыпит меня?
Эта моя вторая книга у автора, и они очень разные — и по атмосфере, и по сюжету, и по отношениям, и по персонажам. А слог автора мне нравится, написано легко, живо и цепляюще. В этой истории было много того, что могло заставить меня злиться и грустить — например, поведение Матвея и несправедливость в отношении родителей. Но это лишь подтверждает, что история очень живая, наполненная, вызывающая море эмоций. История получилась очень интересная, столько событий, эмоций. Герои яркие, с характерами. Спасибо за эти безумные эмоции!
Двойное Безумие
Безумие на двоих. Фанфик о безумной любви Харли и Джокера. Читать онлайн книгу «Безумие на двоих» автора Алексы Гранд полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. Есть только безумие – одно на двоих. На нашем сайте можно скачать бесплатно книгу "Безумие на двоих" в формате fb2, epub или читать онлайн. Безумие на двоих читать онлайн. Останови моё безумие Вторая книга. Продолжение захватывающей и потрясающей мир истории любви сводных брата и сестры. Недели две назад Гермиона думала сходить к друзьям в Башню Гриффиндора, но ее планам не суждено было сбыться.
Безумие на двоих драмиона
Чародейница беты - cakes; Лер. Эти двое стояли на входе в аэропорт и ждали вот-вот прибывших гостей. Сообщение Тема: Безумие на двоих Безумие на двоих I_icon_minitime Чт Сен 16, 2010 10:18 pm. Фанфик: «Одно безумие на двоих» Автор.