нный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка чувств он увидев возлюбленную перед собой остановился и замер. Он затрепетал; он едва мог удержаться на ногах от слабости, охваченный порывом радости. В) Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер.
Ребят помогите пожалуйста срочно завтрашний день крайний пж, заранее большое спасибо! 1.Расставьте
Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. это случилось в ДВУХ ТЫСЯЧНО ВОСЬМОМ году. Главная» Новости» Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка. Как поставишь запятые: "Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он, увидев возлюбленную перед собой, остановился и замер"? В) Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. Как поставишь запятые: "Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он, увидев возлюбленную перед собой, остановился и замер"?
🕮 Читать книгу «(не)нужная дочь Дайва. Игры судьбы» онлайн
Любой лавочник был толст и богат и это был главный аргумент их привязанности к Трем Толстякам. Дом к празднику убрали ветками берёзы да ромашками. Охваченный порывом радости 1 и 2 затрепетавший от переизбытка чувств 3 он 4 увидев 5 возлюбленную перед собой 6 остановился и замер. Введите ответ: Расставьте все недостающие знаки препинания: укажите цифру -ы , на месте которой -ых должна -ы стоять запятая -ые.
Люблю 1 тебя 2 булатный мой 3 кинжал 4 Товарищ светлый и холодный. Задумчивый грузин на месть тебя ковал, Ты дан мне в спутники 5 любви залог 6 немой 7 И страннику в тебе пример не бесполезный: Да, я не изменюсь и буду твёрд душой, Как ты, как ты 8 мой друг 9 железный. Люди 1 благодаря доброте и отзывчивости 2 которых 3 удалось собрать средства на строительство в посёлке новой школы 4 были приглашены на её торжественное открытие.
Он два раза прошел улицу и не знал, перед которым остановиться. Наконец один показался ему похожим. Он быстро взбежал на лестницу, постучал в дверь: дверь отворилась и кто же вышел к нему навстречу? Его идеал, его таинственный образ, оригинал мечтательных картин, та, которою он жил, так ужасно, так страдательно, так сладко жил. Она сама стояла перед ним. Он затрепетал; он едва мог удержаться на ногах от слабости, охваченный порывом радости. Она стояла перед ним так же прекрасна, хотя глаза ее были заспаны, хотя бледность кралась на лице ее, уже не так свежем, но она всё была прекрасна. Тогда было уже два часа. О, лучше бы ты была нема и лишена вовсе языка, чем произносить такие речи! Она вдруг показала ему как в панораме всю жизнь ее.
Однакож, несмотря на это, скрепившись сердцем, решился попробовать он, не будут ли иметь над нею действия его увещания. Собравшись с духом, он дрожащим и вместе пламенным голосом начал представлять ей ужасное ее положение. Она слушала его с внимательным видом и с тем чувством удивления, которое мы изъявляем при виде чего-нибудь неожиданного и странного. Она взглянула, легко улыбнувшись, на сидевшую в углу свою приятельницу, которая, оставивши вычищать гребешок, тоже слушала со вниманием нового проповедника. Нет ничего приятнее, как быть обязану во всем самому себе. Я буду сидеть за картинами, ты будешь, сидя возле меня, одушевлять мои труды, вышивать, или заниматься другим рукоделием, и мы ни в чем не будем иметь недостатка. О, это уже слишком! Он бросился вон, потерявши чувства и мысли. Ум его помутился: глупо, без цели, не видя ничего, не слыша, не чувствуя, бродил он весь день.
Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка чувств, он, увидев возлюбленную перед собой, остановился и замер. Она взглянула, легко улыбнувшись, на сидевшую в углу приятельницу, которая, оставив чистку гребешка, тоже слушала с вниманием нового проповедника. Высокие, узкие клочья тумана, густые и белые, бродили над рекой, заслоняя отражение звёзд и цепляясь за ивы. Каждый палец парикмахера Леонарда, бледный и изящный, жил своей осмысленной жизнью, подхватывая кольцо ножниц, зажимая гребёнку или выбивая трель на машинке.
Основной Государственный Экзамен 2019-2020 учебный год. Официальный сайт. Открытый банк заданий ФИПИ. Ответы на Тесты.
Упражнения | Домашняя работа
Study with Quizlet and memorize flashcards containing terms like кумач?вый, делов?тый, просв?щать and more. Всем понравился дом, украше 4 ый стекля 5 ыми лампочками, 6. Он 1 охваченный порывом радости и 2 затрепетавший от переизбытка чувств 3 увидев 4 возлюбленную перед собой 5 остановился и замер. Все мировые новости и уникальные архивы.
Во время работы над картиной левитан иногда откладывал кисти вставал и отойдя на несколько шагов
Солдаты 1 , принесшие князя Андрея 2 и снявшие с него попавшийся им золотой образок 3 , навешенный на брата княжной Марьей 4 , увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок. Ночь темна, но видно всю деревню с ее крышами и струйками дыма 1 , идущими из труб 2 , деревья 3 , посеребренные инеем 4 , сугробы. Нагруженный грибами и букетами 1 , долго я бродил по осеннему лесу 2 , с удовольствием вдыхая 3 , знакомые с детства 4 , запахи. Ребенок 1 , играя 2 , остается серьезным, он воспринимает правила как особую модель 3 , представленных в игре 4 , жизненных обстоятельств. Отважен был пловец 1 , решившийся в такую ночь 2 пуститься через пролив 3 на расстояние двадцати верст, и важная должна быть причина 4 , его к тому побудившая! Николай 1 , тяжело переживавший отсутствие друга 2 , не имея со времени его отъезда никаких известий о нем 3 и беспокоясь о ходе лечения 4 , воспользовался передышкой 5 и от в госпиталь проведать Козловского.
Надышавшись росой, свежестью степи, полевых цветов и трав, осторожно поднимались мы на крыльцо, входили в темную прихожую.
И часто заставали Наталью на молитве перед образом Меркурия. Босая, маленькая, поджав руки, стояла она перед ним, шептала что-то, крестилась, низко кланялась ему, невидному в темноте, — и все это так просто, точно беседовала она с кем-то близким, тоже простым, добрым, милостивым. Мы садились на коник, раскрывали окно; она стояла, поджав руки. Таинственно мелькали зарницы, озаряя темные горницы; перепел бил где-то далеко в росистой степи. Предостерегающе-тревожно крякала проснувшаяся на пруде утка... Мы, бывалыча, так-то все ночи напролет прогуливали...
Одна заря выгонит, другая загонит... И наступало долгое молчание. Хоть бы из ружья постращать. А то прямо жуть, все думается: либо к беде какой? И все барышню пугает. А она ведь до смерти пуглива!
Потом молиться зачали... Да все лютее с нами, с девками, да все сердитей с братцами... И, вспоминая арапники, мы спрашивали: — Не дружно, значит, жили? А уж особливо после того, как заболели-то оне, как дедушка померли, как вошли в силу молодые господа и женился покойник Петр Петрович. Горячие все были — чистый порох! Я как провинилась-то!
А и было-то всего-навсего, что приказали Петр Петрович голову мне овечьими ножницами оболванить, затрапезную рубаху надеть да на хутор отправить... Но ответ далеко не всегда следовал прямой и скорый. Рассказывала Наталья порою с удивительной прямотой и тщательностью; но порою запиналась, что-то думала; потом легонько вздыхала, и по голосу, не видя лица в сумраке, мы понимали, что она грустно усмехается: — Да тем и провинилась... Я ведь уж сказывала...
Расставьте все знаки препинания: укажите цифру -ы , на месте которой -ых в предложении должна -ы стоять запятая -ые. Автором этого стихотворения оказался Маяковский 1 к личности 2 и творчеству 3 которого 4 Замятин давно испытывал интерес. Человек меняется с течением времени 1 и 2 чтобы понять логику поступков литературного героя или людей прошлого 3 надо представлять себе 4 как они жили, почему поступали так, а не иначе.
Роженица застонала. Отверстие подалось легко, и Бритоголовый, взяв ручку ребенка в свою, изчез в нем чуть ли не до локтя — он надеялся развернуть ребенка головкой. Тот развернулся очень легко, но не затылком, а лицом. Доктор заставил его нырнуть и подвел руку под затылок. Женщина стонала, но уже не кричала, Бритоголовый же бормотал что-то привычное, успокоительное, не отдавая себе в этом отчета: — Вот и хорошо, мамочка. Ребеночек первый? Опытная, значит… Дыши поглубже, поглубже… И пореже, не части так… считай до десяти… Все получилось быстро, просто замечательно, мальчик выскочил. Нормальный, живой, в густой смазке младенец лежал на руке доктора… без пуповины. Без рук, без ног, без головы может родиться ребенок. Но не без пуповины же! Пупочная впадина была глубокая, чистая, вполне зажившая… Бритоголовый, несмотря на удивление, делал то, что было в этот момент необходимым, — прочистил нос, ротовую полость и, повернув младенца вниз головкой, шлепнул по мокрым ягодицам. Раздался низкий обиженный крик: уа-уа… Как давно не слышал Бритоголовый этого горестного звука новой жизни… Жалкая музыка, хриплая песня только что развернувшихся легких, пугающая самого исполнителя проба первого звукоизвлечения из хрящевой флейты гортани… Младенец плачет от страха перед новым звуком. Но все здесь было иначе, вопреки правилам, привычкам, ожиданиям. Младенец легко отделился от ладони доктора и, как пузырек воздуха отрывается от подводного растения и поднимается вверх, все еще звуча на двух нотах, плавно проплыл вверх около метра и исчез, оставив после себя звук лопнувшего резинового мяча и крутой водоворот в воздухе… Бритоголовый еле успел проводить его взглядом, как раздался новый вопль роженицы, и он стал рядом с ней на колени: среди радужной сетки наростов зияло два прорыва — из одного торчала ножка, из другого пробивалась серая головка. Место, из которого только что был извлечен младенец, сошлось складчатым пупком, так что и зашивать не было надобности. Бритоголовый пытался прощупать, принадлежит ли головка и ручка одному ребенку или двум. Роженица закричала. Бритоголовый, пытаясь засунуть ножку обратно, надавливал на живот женщины так, чтобы головке легче было прорезаться. Ракушечный нарост мешал расширению отверстия, и Бритоголовый оттягивал нарост серебряной ложкой, а пальцами левой руки раздвигал дорогу… Второй мальчик тоже был без пуповины, но Бритоголовый думал теперь лишь о том, чтобы и этого ребенка не упустить в небо. Но происшествие повторилось в точности: ребенок закричал, зашевелил ручками и, хотя Бритоголовый держал его на этот раз крепко, прикрывая сверху второй рукой, выскочил из-под его руки и мыльным пузырем, с тем же самым чмокающим звуком отлетел, оставив очередную, быстро затягивающуюся воронку. С третьим Бритоголовый провозился гораздо дольше, он шел ногами, развернуть его не удалось, к тому же он, крепко сжав кулачок, тянул за собой обрывок тяжа, проросшего внутрь живота роженицы. Зато на этот раз Бритоголовый уже и не удивился, когда спинка светленькой безволосой девочки отлепилась от его мокрой ладони и ребенок взлетел в небо. Трудность с двойней заключалась в том, что они оказались в одном околоплодном пузыре и никак не проходили в отверстие, так что Бритоголовому пришлось перекусывать не пуповину, как делают звери и рожающие без посторонней помощи женщины, а упругую синюю веревку, обхватывающую живот, который хоть и несколько уменьшался, но продолжал оставаться огромным. Еще один ребенок удивил Бритоголового тем, что вышел самым естественным образом, через родовые пути, но и он не порадовал его наличием пуповины. Это был шестой. Седьмой родился следом за ним, тоже древним способом, но был он довольно сильно недоношен и с руки доктора слетел неохотно — тот даже слегка пожалел, что не попытался его удержать. Строго говоря, последние двое были близнецами, но один отставал от другого не менее чем на семь недель. Такого не бывает… Впрочем, среди близнецов довольно часто один угнетает другого в период внутриутробного развития… Но рассуждать было некогда, потому что из живота торчала ручка следующего клиента, жаждущего выскочить наружу… Когда множественные роды наконец окончились, роженица спросила, где ее дети. Бритоголовый разглядел ее лицо — это была она, его главная пациентка, ради которой он сражался с медицинскими чиновниками, с коллегами, с друзьями, даже со своей семьей… Измученная непосильной работой, голодом, родами, одиночеством, ответственностью, безденежьем… И он объяснил как мог, что дети ее, надо думать, на небесах. Она горько заплакала: — А мне-то что же, никого, ни одного дитеночка… Она лежала, а он стоял перед ней на коленях. Путаница наростов и тяжей ослабла и болталась вокруг ее бедер, покрытых сплошь растяжками и ссадинами. Он потянул за одну их ракушек, она осталась в его руке. Только что плотные и живые, как черви, тяжи крошились в руках, и вся эта путаная сеть слетела с ее тела сухой шелухой. Какая-то кожистая пленка, напоминающая змеиный выползок, сошла с бедер роженицы. К телу ее вернулось человеческое достоинство. Да и глаза ее, обведенные темными кругами страдания, смотрели на доктора с благодарностью. Он хорошо знал этот утомленный, немного отрешенный взгляд только что родившей женщины… — Идти можешь? Тогда Бритоголовый зарыл в песок остатки чудовищных наростов, подобрал с земли несколько сухих растений и зажег огонь. Все будет хорошо… Она зашевелилась, привстала, опершись на руку: — Как же хорошо… Бритоголовый оглянулся — его ждали. Впервые за все время путешествия, уходя, он не угасил огня. Они пошли дальше, обычным своим порядком, по одному, по двое, и Бритоголовый, оглядываясь, все видел вдали голубоватый огонь. Потом он услышал позади себя чмокающий гулкий звук и, обернувшись в последний раз, уже не увидел ничего, кроме песчаных холмов и собственных следов, быстро затягивающихся песчаной легкой поземкой… 6 Они все шли и шли по однообразному пустому пространству, печальному и всхолмленному, покуда наконец не пришли. Песчаная пустыня закончилась. Они остановились на краю заполненного серым туманом гигантского провала. Где-то вдали мерещился другой берег, но это могло быть и оптическим обманом, так зыбко и неверно темнела зубчатая полоса, напоминающая не то прильнувшие к земле тяжелые облака, не то далекие горы, не то более близкие леса… — Надо отдохнуть, — сказал Бритоголовый и протянул над горстью сухих веток свою огненосную руку. Как всегда, тепло и свет крошечного детского костра намного превосходили возможности жалкого топлива. Воин, сам себе назначивший обязанность приносить несколько сухих скелетов бывших растений, которые он подбирал еще в дороге, тихо спросил Бритоголового, глядя в огонь: — А зачем ему топливо? Он и так прекрасно горит, твой огонь. Я и сам недавно это заметил, — кивнул Бритоголовый и протянул руку над пустым местом. Загорелся еще один костер. Сам собой, без всякой пищи… — Видишь, как мы все поумнели за последнее время… — Даже слишком, — мрачно отозвался Воин. Бритоголовый вынул из кармана горсть сухого квадратного печенья в точечных, как старые письмена, знаках и дал каждому по одному: — Ешьте. Надо подкрепиться. Новенькая давно уже перестала удивляться. Вкус печенья был невзрачный, травяной, напоминал лепешки, которые пекла мать в голодные годы из сушеной сныти с горстью муки. Есть их было приятно. Сидели, впитывая усталыми телами проникающее тепло. Бритоголовый подозвал Длинноволосого, тот нехотя за ним последовал. Вдвоем они начали копать на вершине ближнего холма. Через некоторое время они принесли ворох бело-желтого тряпья, как будто только что вынутого из автоклава. Бросили на землю — из кучи торчало во все стороны множество завязок. Стали нехотя разбирать эти странные вещи: у рукавиц были длинные тесемки на запястьях, холщовые чулки завязывались под коленями. Предметы были столь же нелепыми, сколь и неудобными, особенно трудно было завязать тесьму на правой руке. Новенькая помогла Длинноволосому управиться с мотающимися завязками… Бритоголовый связал две бахилы и помог Длинноволосому укрепить футляр за спиной. Оба костра догорели. От провала шел холод, и было совершенно непонятно, как Бритоголовый собирался всех переправлять. Он подошел к самому краю. Остальные стояли овечьим сбившимся стадом за его широкой спиной. Подойдите к краю. Опасливо шагнули. Вытянули шеи — никакого моста не было. Бритоголовый спрыгнул вниз, вся чудовищная конструкция качнулась, как лодка. Снизу смутно белело его запрокинутое лицо. Он махал рукой. Каждый из стоявших на берегу содрогнулся, почувствовав себя зажатым между необходимостью и невозможностью. Конструкция снова качнулась. Одновременно Новенькая почувствовала, что песок под ее ногами заколебался и потек. Песчаная почва позади сбившейся горстки растерянных людей стала оседать, таять, и за их спинами начался сыпучий обвал. Он рос, расширялся, целая песчаная Ниагара хлестала за их спинами… Нырнул Длинноволосый. Потом парочка, скованная цепочкой, — сначала метнулась длинная, следом за ней с визгливым воплем провалилась вниз Карлица. Бывший Хромой подошел к краю с большим достоинством, присел и опустился вниз, как опускаются в бассейн или в ванну. Еще одна женщина в спортивном костюме. Человек с портфелем. Странное Животное. Девочка с завязанными глазами. Новенькая шагнула вниз одной из последних… Никто из них не летел камнем — все опускались замедленно. То ли воздушный поток мощно поднимался кверху и поддерживал их, то ли сила тяжести здесь ослабевала. Внизу дул сильный ветер. Их отнесло довольно далеко друг от друга.
Задание 17-18 практика ЕГЭ 2024 по русскому языку 11 класс с ответами
И палка, и нога увязали в песке, но он, хоть и шел последним, не отставал… Они отошли уже довольно далеко, когда Новенькая поняла, что ей не хочется оставаться одной, и тогда она легко догнала вереницу, обогнала Одноногого, Старуху в куколе, Военного в странном мундирчике, как будто с чужого плеча, странное существо, которое все-таки было скорее человеком, чем животным, но уж точно не обезьяной, и поравнялась с Бритоголовым. Но никто не требовал от нее выражать свое отношение к происходящему, и постепенно она перестала к разнообразным и странным событиям как бы то ни было относиться, а лишь наблюдала и иногда соучаствовала. Она не всегда понимала суть происходящего, однако ей ничего не приходилось делать против воли. Иногда возникали ситуации, требовавшие некоторого напряжения, но общий ритм движения был таков, что привалы происходили всякий раз, когда ей приходило в голову, что неплохо бы отдохнуть. Ей давно уже стало ясно, что усталость в здешних местах появляется не от самого движения через плоские песчаные холмы, движения довольно медлительного, но не расслабленного, а именно от нехватки особого рода тепла, которое излучал бледный костерок. Местность была однообразной, и постепенно создалось впечатление, что кажущаяся целеустремленность лишь маскирует движение по кругу. Однажды к ней подсел Иудей, положил руку на плечо.
Он вообще, как она заметила, довольно часто прикасался к путникам — к голове, к плечу, иногда ко лбу… — Хочешь задать мне вопрос? Он посмотрел на нее с удивлением: — Совсем другая. Я знаю, где ты или вот он, — Иудей указал на Бритоголового, — а вы пока не попадаете в мое… Но это не окончательно. Здесь вообще нет ничего окончательного. Все очень изменчиво и меняется с большой скоростью… — Ага, время, выходит, есть… — А ты как думала? Есть, конечно, и не одно.
Их, времен, несколько, и они разные: время горячее, время холодное, историческое, метаисторическое, личное, абстрактное, акцентированное, обратное и еще много всяких других… — Он встал. Очень скоро, уже на следующем привале, появился новичок, длинноволосый молодой человек. До момента встречи он в полном одиночестве довольно долго брел по чахлой белесой пустыне, глубоко проваливаясь в песок рыжими ковбойскими сапогами. Он нес с собой причудливой формы чемоданчик и с холодноватым любопытством потребителя всякой экзотической дури размышлял о том, куда это его угораздило проскочить. Память отшибло начисто. Он не знал о себе по меньшей мере трех вещей: где находится, зачем несет эту нелепую ношу — тяжелый чемоданчик столь неправильной формы, что его никак нельзя было поставить, а только набок положить, и третье, самое неприятное: что это за темный смерч, время от времени на него налетавший… Этот одушевленный воздушный поток ерошил ему волосы, залезал под одежду, был он то слишком горячим, то слишком холодным, неприятно-назойливым и чего-то от него требовал, умолял, скулил… Кроме этих более или менее определенных ощущений, в которых он отдавал себе отчет, было еще смутное чувство огромной утраты.
Утрата намного превосходила все то, чем он сейчас обладал, и вообще все, имеющееся в наличии, так сказать, было совершенно ничтожно в сравнении с тем, что он утратил. Но что именно он утратил — этого он не знал. Иудей подошел к нему, постучал по черному чемоданчику и сразу же обнаружил осведомленность: — Эта штука тебе вряд ли здесь понадобится. Длинноволосый уставился на собеседника с изумлением: как это ему раньше не приходило в голову? Но ведь не приходило же… Отчасти это тоже было утешительным, напоминало незатейливое сновидение, которое даже кошкам снится: хочешь двигаться, бежать, спасаться, даже просто стакан воды взять, а тело тебя не слушается, ни одной мышцей не можешь двинуть… Чемоданчик был закрыт на два замка, и Длинноволосый не сразу сообразил, как они открываются. Пока он размышлял об устройстве этих затейливых замков-защелок, руки сами нажали на боковую скобку, и чемодан раскрылся.
Это был не чемодан, а футляр для предмета невероятной красоты. У Длинноволосого даже дыхание перехватило от одного его вида: металлическая труба с раструбом, желтого благородного металла, не теплое золото, не холодное серебро — мягкий и светоносный. Он прошептал это слово, и во рту от него стало сладко… Потом он коснулся пальцами деревянного мундштука. Дерево было матовым, нежным, как девичья кожа. Изгиб был такой пронзительной женственности, что Длинноволосый смутился, словно ненароком увидел голую женщину. Отбросил неподходящие слова и повторил с окончательной интонацией: — Какая прекрасная!
Что-то хотелось с ней сделать, но неизвестно что… И он оторвал подол своей клетчатой шерстяной рубашки и, нежно дохнув теплым воздухом, провел красно-зеленой тряпочкой по изогнутой золотистой поверхности. Теперь он шел со всеми, и это кружение, которое кому-то казалось бессмысленным или однообразным, приобрело для него смысл: он нес дивный предмет в черном футляре, огрубленно повторявшем его плавные и легкие очертания, оберегал его от всех возможных опасностей, а особенно от наглого черного смерча, который тянулся за ними в отдалении и все ожидал момента, чтобы напасть со своим жалким скулежом и неприятными прикосновениями… Казалось, что смерч этот как-то заинтересован в черном футляре, потому что норовил коснуться и его. Длинноволосый хмурился, говорил про себя «кыш! На привалах Длинноволосый доставал из заднего кармана джинсов клетчатую тряпочку и все время, пока сидели, ласково тер металл… Иногда он ловил на себе взгляд высокой сухощавой женщины в черной косынке на пышных волосах. Он улыбался ей, как привык улыбаться симпатичным женщинам — взгляд его умел обещать полное счастье, любовь до гроба и вообще все, чего ни пожелаешь… Но ее лицо, несмотря на миловидность, казалось ему слишком уж озабоченным… Поднялись на очередной холмик. Иудей остановился, долго смотрел себе под ноги, потом присел и начал разгребать песок.
Там, в песке, лежала человеческая кукла, серый манекен, грубо сделанный и местами попорченный. Из прорванной груди лезла какая-то пластмассовая темно-синяя проволока. Иудей надавил пальцем на грудь, пощупал шею, положил пальцы на едва обозначенные глазницы, бросил на лицо манекену горсть песка. Все остальные тоже бросили по горсти, потом молча сбились в кучу. Не вытянуть, — возразил Иудей. Нас много, может, удастся, — попросил Бритоголовый.
Матушка, не поднимая куколя, с сожалением покачала головой: — По-моему, незрелый. Новенькой очень захотелось взглянуть еще раз на эту человеческую куклу, но песок уже засыпал корявую фигуру. Бритоголовый посмотрел отчужденно в сторону и пробурчал что-то. Иудей, озабоченно ощупав манекену шею и тронув живот, поморщился: — Материал непроработанный. Дохлое дело. Мы все потеряем ступень и ничего не достигнем.
Бритоголовый помолчал, подумал и сказал тихо, так что Новенькая и не услышала: — Ты со своей еврейской осторожностью мешаешь мне мое дело делать. Я же врач все-таки… Я должен делать все, чтобы спасти больного. Иудей засмеялся и коротко двинул Бритоголового кулаком в живот: — Дурак! Я говорил тебе, что врачи — падшие жрецы. Ты всю жизнь занимался секулярной медициной и хочешь ее сюда протащить. Все свои проблемы взвалили на плечи бедного вашего господа бога… — Хорошо, хорошо, я не возражаю, — согласился Иудей с улыбкой, и Новенькая догадалась, что они очень близкие друзья и связь между ними какая-то иная, чем у всех прочих здесь присутствующих… 3 Воздух бывал разным: иногда легким, сухим, «благорасположенным», как определяла его Новенькая, иногда тяжелел, густел и, казалось, наливался темной влагой.
Тогда все двигались медленнее и скорее уставали. Да и ветер, не оставлявший их караван ни на минуту, тоже менялся: то бил в лицо, то лукаво заглядывал сбоку, то дышал в затылок. Свет же всегда оставался неизменным, и это более всего создавало ощущение томительного однообразия. Новенькая, которая старалась на стоянках держаться возле этих мужчин, поблизости от которых чувствовала себя уверенной и защищенной, не повернула головы, хотя и расслышала тихую реплику. Не против? Оказывается, есть маршрут?
Я-то считал, что мы топчемся здесь по кругу из каких-то высших соображений, — хмыкнул Бритоголовый. Он давно уже устал от однообразного тускловатого света — промежуточного, обманчиво обещающего либо наступление полной темноты, либо восход солнца… — Пейзаж-то можно еще стерпеть, пустыня и пустыня… Вот если бы солнышка… — Тогда пошли. Она была рядом. Новенькая благодарно улыбнулась. Бритоголовый пожал плечами: — Как знаешь… — Пошли пройдемся, — пригласил Новенькую ласково-повелительным тоном, и она встала, отряхивая одежду. Втроем они зашагали по скрипучему песку.
Здешние расстояния были произвольны и неопределенны, измерялись лишь чувством усталости и происходящими событиями, и потому можно сказать, что началась эта экскурсия с того момента, как Бритоголовый, а следом за ним и Новенькая заметили на горизонте какой-то дребезжащий столб света, который то ли сам приближался, то ли они его быстро настигали… Столб светлел и наливался металлическим блеском. И вот они уже стояли у его основания, превратившегося постепенно в закругленную стену из прозрачного светлого металла… — Ну вот, — сказал Иудей, сделал в воздухе неопределенный жест, и на поверхности стены обозначилась прямоугольная вмятина, вокруг которой мигом нарос наличник и образовалась дверь. Он нажал кончиками пальцев. Там, за дверью, свет стоял столбом, сильный и плотный, почти как вода. Дверь, конечно, исчезла, как будто растворилась за их спинами. Внутри был яркий солнечный день.
Нераннее утро. Начало лета. Стеной стояли большие южные деревья, и не как попало, а в осмысленном порядке. Новенькая поняла, что и здесь есть какая-то простая формула их взаиморасположения, угадав которую поймешь сообщение, заключенное в них, и сообщение это они несут собой, в себе и для себя. Это сообщение также заключалось и в оттенках зеленого — от бледного, едва отслоившегося от желтого, до густого, торжественного, как хорал, со всеми мыслимыми переходами через цвет новорожденной травы, блекло-серебряную зелень ивы, пронзительный и опасный цвет болотной ряски, матовый тростниковый, простодушно-магометанский и даже тот технологически-зеленый, который встречается только в хозяйственных и строительных магазинах… Новенькая зажмурилась от наслаждения. Молодая женщина, сидящая на корточках между двумя криптомериями, встала, увидев Иудея, подошла к нему, и они крепко расцеловались.
Они с Новенькой стояли чуть поодаль, не мешая встрече. А здесь, видишь, всему научилась. Я их все примиряю. Лицо ее было привлекательным, хотя и грубоватым: глубоко вмятая переносица, курносый нос, крупный рот… глаза же были большущие, серые, в двойной черной обводке, одна вокруг радужки, вторая — из густых черных ресниц под широкими мужскими бровями. Новенькая заметила, что на Кате мужская майка-безрукавка, в каких выступают боксеры, и натягивалась эта майка большой молодой грудью. Многорядное коралловое ожерелье сплошь покрывало шею… Бритоголовый же увидел то, что именно скрывали веселенькие кораллы, — неряшливый прозекторский шов от самой надключичной ямки вниз… — У меня лучше всего с деревьями получается, на одном языке говорим.
Желтый нарцисс — к измене, красная роза — к страстной любви, незабудка — верность до гроба… — Она улыбнулась, показав неплотно подогнанные один к другому зубы. Бритоголовый и Новенькая переглянулись: каких безымянных детей? Иудей шел чуть сбоку, бормоча под нос: — Уж мог бы догадаться сам, без подсказки… И твои там… Аллея из криптомерий вела вниз, к воде. Воды не было видно, но был запах, обещающий воду, тот сильный запах, который за десятки километров чуют животные и несутся к водопою… Озеро было совсем небольшим, округлым и как будто слегка выпуклым.
Не думала, что Ор сможет покорить сердце женщины, что она согласна с ним заключить союз, несмотря на его «уникальность». Нет, я была не против их брака. В конце концов, он мужчина и может позаботиться о ком-то, и сам решает некоторые проблемы. Так может семейная жизнь поможет ему полностью адаптироваться в жизни? Закончился год, а я, вернувшись в пустой дом, призадумалась. Ор переехал к Паоле, они сходили в храм, и теперь он многодетный папаша. Что ни говори, а его дети очень любят, и он относился к ним как к родным. Любовь со стороны жены и этих пострелят делали его счастливым, что радовало моё сердце. За этот год что узнала? Практически ничего из того, что так волновало меня. Мои тайны так и остались неразгаданными. Только история появления Дайвов на нашей земле была очень поучительная и занимательная. Когда-то Дайвы жили совсем в другом мире под названием Донистан. Красивый мир с теплым климатом и с разнообразным ландшафтом, и с удивительными созданиями в виде драконов, Дайвов, орков. Только созданные многочисленные королевства погрязли в войнах, пытаясь таким образом расширить свои владения, наполняя реки кровью, которая несла смерть и разрушение.
Пристав к одному из обозов Ломоносов добирается до Москвы и преодолев многочисленные препятствия поступает в Славяно-греко-латинскую академию Вдоль дороги стояли высокие похожие на стражей-великанов ивы и склонив зелёные ветви поглядывали на низенькие хижины построенные почти вплотную одна к другой. Солнце перед самым закатом вышло из-за серых туч закрывающих небо и вдруг багряным светом осветило лиловые тучи колышущееся море и белые строения города. Ребёнок уснувший у мамы на руках спал безмятежно и спокойно чему-то улыбаясь во сне. Отражённые играющим морем эти звёздочки прыгали по волнам то исчезая то вновь блестя. Лось выбежал на опушку заросшую кустарником и не останавливаясь направился к реке.
Потом села. Песок защекотал, ссыпаясь с ее одежды. Она посмотрела на рукав своей белой, в мелкий зеленый цветочек, рубахи. Подарили, я такую не покупала», — отметила она про себя и почувствовала, что ей мешает узел белого в горошек платка, повязанного по-деревенски под подбородком. Она улыбнулась и скинула его. Села, подтянув колени почти под подбородок: как хорошо… как легко… Она просунула руки под подол рубахи и ощутила грубую шершавость своих ног. Провела ладонями по икрам, посыпался песок. Женщина задрала подол и удивилась, увидев свои ноги, — они были в грубых трещинах. Кожа около трещин заворачивалась розовыми пересохшими трубочками. Она стучала по ним, и они отлетали, точь-в-точь как краска со старых манекенов. Она с удовольствием начала обскребать эту засохшую краску, из-под которой сыпалась грязная гипсовая пыль, и внутри открывалась новая молодая кожа. Особенно ужасными были большие пальцы ног — на них наросла желто-серая кора, из которой торчал разросшийся, как древесный гриб, ноготь. И высвободились пальцы ног — новые, розовые, как у младенца. Откуда-то взялись оливковые парусиновые туфельки на костяных пуговках, такие знакомые… Ну да, конечно, бабушка купила их в Торгсине, туфли ей и синюю шерстяную кофту маме — за золотую цепочку и кольцо… Руки тоже были покрыты сухой пыльной коркой, она потерла их, и выпростались тонкие длинные пальцы, без утолщений на суставах, без выпуклых темных вен, — как из перчаток… «Как славно, — подумала она. И нисколько не удивилась. Она встала на ноги и почувствовала, что стала выше ростом. Остатки старой кожи песчаными пластами упали к ногам. Она провела рукой по лицу, по волосам — все свое и все изменившееся. Песок хрустел под ногами, каблуки увязали в песке. Было не холодно и не жарко. Свет не убывал и не прибавлялся — ранние сумерки и, казалось, ничего и не собирается здесь меняться. И тут же она почувствовала легкое движение у ног: серая, с извилисто-темными полосками на боках простонародная кошка коснулась ее голой ноги. Одна из бесчисленных мурок, сопровождавших ее всюду. Она наклонилась, погладила выгнутую спинку. Кошка отзывчиво мурлыкнула. И вдруг все изменилось: оказалось, что воздух вокруг нее населен. В нем происходило движение теплоты, переливы какого-то качества, которое она не умела правильно назвать: «Живой воздух, и этот воздух ко мне не безразличен. Пожалуй, благосклонен…» Втянула в себя — пахло чем-то знакомым, приятным, но несъедобным. Откуда забрела память об этом запахе, неизвестно. Она взошла на вершину маленького холма и увидела множество таких же плоских перекатов. И пошла вперед без ориентира, которого, собственно, в этой местности и не было, без намеренного направления, куда глаза глядят. Кошка шагала рядом, слегка увязая лапами в сухом песке. Идти было хорошо. Она была молодой и легкой. Все было совершенно правильно, хотя и совсем не похоже на то, к чему она так долго готовилась. Все происходящее не соответствовало ее забытым теперь ожиданиям, шло вразрез и с лубочными представлениями церковных старух, и со сложными построениями разнообразных мистиков и визионеров, но зато согласовывалось с ранними детскими предчувствиями. Все физические неудобства ее существования, связанные с опухшими проржавелыми суставами, осевшим и искривившимся позвоночником, отсутствием зубов, слабостью слуха и зрения, вялостью кишечника — все это совершенно исчезло, и она наслаждалась легкостью собственного шага, огромности обзора, дивной согласованности тела и мира, раскинувшегося вокруг нее. И «они» тоже не расшифровывались до отдельных лиц… В руке она что-то держала. Посмотрела: черная кружевная косынка, слежавшаяся по швам, жесткая — как новенькая. Развернула: узор знакомый — не то колокола, не то цветы — колокольчики, сплетенные между собой извилистыми усиками. Как будто прорвало невидимую стену, пробилось откуда-то воспоминание, и женщина улыбнулась: наконец-то нашлась… Эта была та самая косынка, которую она долго искала, когда умерла бабушка. Бабушка велела хоронить ее в этой косынке, а запрятала ее так далеко, что никто найти не мог. Так и похоронили, покрыв голову белым платочком… Она набросила косынку на голову, привычным движением повязала сзади на шее. Шла долго — ничего не менялось ни в пейзаже, ни во времени, но усталости она не чувствовала, только стало вдруг скучно. Она заметила, что кошка исчезла. И тогда она увидела взявшихся неизвестно откуда людей, сидевших у маленького костра. Прозрачный бело-голубой огонь был почти невидим, но вокруг него заметно колыхались потоки воздуха. Она подошла — навстречу ей, поблескивая лысиной и радостной, лично к ней направленной улыбкой, поднялся высокий худой мужчина с еврейской внешностью. Мы ждем тебя. Люди около костра зашевелились, освобождая ей место. Она шагнула поближе и села на песок. Еврей стоял рядом с ней, улыбался как старой знакомой. Она же испытывала неловкость, потому что не могла вспомнить, где она его прежде видела. Он положил ей руку на голову, приговаривая: — Вот и хорошо, хорошо… Новенькая… И она поняла, что Новенькая — это ее теперешнее имя. Он же был Иудей. Сидящих было человек десять, и мужчины, и женщины. У некоторых тоже были знакомые лица, но она так давно уже привыкла гнать от себя это мучительное ощущение давно знакомого и ускользающего, так бесплодны были усилия вспомнить, выкопать корешок воспоминания, связать его с тканью существования, что она по привычке отмахнулась. Еще были две собаки и странное животное, какого женщина никогда прежде не видела. Возле огня происходило что-то, прежде ей неизвестное. Более всего было похоже на то, что они загорают — это в сумерках-то, при свете маленького костра… Огромная рыхлая женщина, укутанная с ног до головы в грубый байковый халат, зашевелилась, повернулась к огню боком, старик с мрачным лицом протянул руки, вывернув ладони наружу. Высокая старуха в черном куколе, закрывавшем лицо, жалась к огню… От костра шло, кроме тепла, еще и иное излучение, очень приятное… Собака перевернулась на спину и подставила поросший редкой белой шерстью живот. Блаженство было написано на дворняжьей морде. Вторая, лохматая овчарка, сидела скрестив перед собой лапы — совершенно по-человечески. Посидели, помолчали. Потом Иудей протянул руку над костром, сделал такое движение рукой, как будто зажал что-то в руке, и огонь угас. На месте только что горевшего огня Новенькая заметила не золу, не угли, а легкий серебристый прах, который на глазах смешался с песком. Люди встали, отряхнули песок с одежды. Иудей шел впереди, за ним, врастяжку, поодиночке и парами, потянулись остальные. А Новенькая все сидела на песке, разглядывая их со спины: общая печать странной целеустремленности и сосредоточенности при полнейшей неопределенности движения… Последним ковылял Одноногий, опираясь на палку. И палка, и нога увязали в песке, но он, хоть и шел последним, не отставал… Они отошли уже довольно далеко, когда Новенькая поняла, что ей не хочется оставаться одной, и тогда она легко догнала вереницу, обогнала Одноногого, Старуху в куколе, Военного в странном мундирчике, как будто с чужого плеча, странное существо, которое все-таки было скорее человеком, чем животным, но уж точно не обезьяной, и поравнялась с Бритоголовым. Но никто не требовал от нее выражать свое отношение к происходящему, и постепенно она перестала к разнообразным и странным событиям как бы то ни было относиться, а лишь наблюдала и иногда соучаствовала. Она не всегда понимала суть происходящего, однако ей ничего не приходилось делать против воли. Иногда возникали ситуации, требовавшие некоторого напряжения, но общий ритм движения был таков, что привалы происходили всякий раз, когда ей приходило в голову, что неплохо бы отдохнуть. Ей давно уже стало ясно, что усталость в здешних местах появляется не от самого движения через плоские песчаные холмы, движения довольно медлительного, но не расслабленного, а именно от нехватки особого рода тепла, которое излучал бледный костерок. Местность была однообразной, и постепенно создалось впечатление, что кажущаяся целеустремленность лишь маскирует движение по кругу. Однажды к ней подсел Иудей, положил руку на плечо. Он вообще, как она заметила, довольно часто прикасался к путникам — к голове, к плечу, иногда ко лбу… — Хочешь задать мне вопрос? Он посмотрел на нее с удивлением: — Совсем другая. Я знаю, где ты или вот он, — Иудей указал на Бритоголового, — а вы пока не попадаете в мое… Но это не окончательно. Здесь вообще нет ничего окончательного. Все очень изменчиво и меняется с большой скоростью… — Ага, время, выходит, есть… — А ты как думала? Есть, конечно, и не одно. Их, времен, несколько, и они разные: время горячее, время холодное, историческое, метаисторическое, личное, абстрактное, акцентированное, обратное и еще много всяких других… — Он встал. Очень скоро, уже на следующем привале, появился новичок, длинноволосый молодой человек. До момента встречи он в полном одиночестве довольно долго брел по чахлой белесой пустыне, глубоко проваливаясь в песок рыжими ковбойскими сапогами. Он нес с собой причудливой формы чемоданчик и с холодноватым любопытством потребителя всякой экзотической дури размышлял о том, куда это его угораздило проскочить. Память отшибло начисто. Он не знал о себе по меньшей мере трех вещей: где находится, зачем несет эту нелепую ношу — тяжелый чемоданчик столь неправильной формы, что его никак нельзя было поставить, а только набок положить, и третье, самое неприятное: что это за темный смерч, время от времени на него налетавший… Этот одушевленный воздушный поток ерошил ему волосы, залезал под одежду, был он то слишком горячим, то слишком холодным, неприятно-назойливым и чего-то от него требовал, умолял, скулил… Кроме этих более или менее определенных ощущений, в которых он отдавал себе отчет, было еще смутное чувство огромной утраты. Утрата намного превосходила все то, чем он сейчас обладал, и вообще все, имеющееся в наличии, так сказать, было совершенно ничтожно в сравнении с тем, что он утратил.
Русский язык егэ вариант ря10202 Русский…
Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка чувств, он, увидев возлюбленную перед собой, остановился и замер. Она взглянула, легко улыбнувшись, на сидевшую в углу приятельницу, которая, оставив чистку гребешка, тоже слушала с вниманием нового проповедника. Высокие, узкие клочья тумана, густые и белые, бродили над рекой, заслоняя отражение звёзд и цепляясь за ивы. Каждый палец парикмахера Леонарда, бледный и изящный, жил своей осмысленной жизнью, подхватывая кольцо ножниц, зажимая гребёнку или выбивая трель на машинке.
Выпишите это слово. Режиссёр нашёл и отразил грань между эпохами, отчего, как мне кажется, фильм смотрится на одном дыхании, несмотря на его немалый хронометраж времени. Прочитайте текст и выполните задания 20 - 26 1 Вечером опять сошлись у Старкиных.
Люблю 1 тебя 2 булатный мой 3 кинжал 4 Товарищ светлый и холодный. Задумчивый грузин на месть тебя ковал, На грозный бой точил черкес свободный. Люди 1 благодаря доброте и отзывчивости 2 которых 3 удалось собрать средства на строительство в посёлке новой школы 4 были приглашены на её торжественное открытие.
Я не знаю 1 было ли это в действительности так 2 и 3 нет ли вымысла в рассказанной мне поэтической новелле 4 но всё же мне очень хочется 5 чтобы всё это было правдой. Запишите номера этих предложений. З Любое существо тысячами невидимых нитей связано с живой и неживой природой. Введите ответ:.
Также запятой отделяется прилагательное «возлюбленную», что указывает на то, что это дополнительное описание. В этом предложении запятые используются для выделения добавочных слов, таких как «обитающие в зоне приливов». Опять же запятые используются для разделения элементов списка.
В этом предложении запятые используются для выделения дополнительной информации. Каждое из предложений описывает конкретную деталь и разделить их нужно, чтобы облегчить чтение. В этом предложении запятый две. Первая используется для выделения вводного слова, вторая — для отделения причастия противопоставляющих от сказуемого демократов. В результате получается грамматически правильная конструкция предложения. В этом предложении запятая используется для добавления описания, что звезды «живые цветы неба». Запятые в этом предложении используются для выделения двух вводных слов: «принесшие князь Андрея» и «навешенный на брата княжной Марьей».
Эти слова описывают, кто принес золотой образок и на кого он был навешен. Запятые в данных предложениях используются для выделения дополнительной информации. Запятые в данном предложении используются для выделения вводных слов, добавленных для описания действий героя. Запятые в данном предложении используются для выделения придаточного предложения и отдельных элементов списка. В этом предложении запятые используются для обособления дополнительной информации и вводных слов.
Контрольно-измерительные материалы для промежуточная аттестация по русскому языку 11 класс
| Задание № 17. Практикум | все новости чемпионатов. |
| Читать "(не)нужная дочь Дайва. Игры судьбы (СИ)" - Рош Ярина - Страница 1 - ЛитМир Club | — О, вот новость для меня! |
| Остались вопросы? | нный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. |
| Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка чувств он увидев егэ | 7. Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. |
| Во время работы над картиной левитан иногда откладывал кисти вставал и отойдя на несколько шагов | 1) Раз(1) идя по шумному и веселому проспекту(2) и (3)чувствуя себя вместе с толпою жизнерадостным(4) он испытывал счастливое удовольствие. |
Контрольно-измерительные материалы для промежуточная аттестация по русскому языку 11 класс
7. Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. нный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. В) Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. Как поставишь запятые: "Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он, увидев возлюбленную перед собой, остановился и замер"? В) Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. 7. Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер.
Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка
Главная» Новости» Охваченный порывом радости и затрепетавший от переизбытка. Охваченный порывом радости (1) и (2) затрепетавший от переизбытка чувств (3) он (4) увидев (5) возлюбленную перед собой (6) остановился и замер. это случилось в ДВУХ ТЫСЯЧНО ВОСЬМОМ году. Все мировые новости и уникальные архивы. — Вот это новость! — моему изумлению не было предела. Все мировые новости и уникальные архивы. Study with Quizlet and memorize flashcards containing terms like кумач?вый, делов?тый, просв?щать and more.
Русский язык 11 класс вариант ря10202 ответы
Среди развалин древнего Херсонеса 1 висит 2 раскачиваясь над морем 3 колокол 4 установленный на невысоких прочных столбах. Охваченный порывом радости 1 и 2 затрепетавший от переизбытка чувств 3 он 4 увидев 5 возлюбленную перед собой 6 остановился и замер. По ясному небу плавно неслись 1 не закрывая солнца 2 низкие дымчатые облака 3 постепенно исчезающие 4 в синеве. Владимир 1 махавший косой не переставая 2 резал траву 3 не выказывая 4 ни малейшего усилия. С моря дул влажный холодный ветер 1 разнося по степи 2 задумчивую мелодию плеска 3 набегавшей на берег волны.
Иудей, озабоченно ощупав манекену шею и тронув живот, поморщился: — Материал непроработанный. Дохлое дело. Мы все потеряем ступень и ничего не достигнем. Бритоголовый помолчал, подумал и сказал тихо, так что Новенькая и не услышала: — Ты со своей еврейской осторожностью мешаешь мне мое дело делать. Я же врач все-таки… Я должен делать все, чтобы спасти больного.
Иудей засмеялся и коротко двинул Бритоголового кулаком в живот: — Дурак! Я говорил тебе, что врачи — падшие жрецы. Ты всю жизнь занимался секулярной медициной и хочешь ее сюда протащить. Все свои проблемы взвалили на плечи бедного вашего господа бога… — Хорошо, хорошо, я не возражаю, — согласился Иудей с улыбкой, и Новенькая догадалась, что они очень близкие друзья и связь между ними какая-то иная, чем у всех прочих здесь присутствующих… 3 Воздух бывал разным: иногда легким, сухим, «благорасположенным», как определяла его Новенькая, иногда тяжелел, густел и, казалось, наливался темной влагой. Тогда все двигались медленнее и скорее уставали. Да и ветер, не оставлявший их караван ни на минуту, тоже менялся: то бил в лицо, то лукаво заглядывал сбоку, то дышал в затылок. Свет же всегда оставался неизменным, и это более всего создавало ощущение томительного однообразия. Новенькая, которая старалась на стоянках держаться возле этих мужчин, поблизости от которых чувствовала себя уверенной и защищенной, не повернула головы, хотя и расслышала тихую реплику. Не против?
Оказывается, есть маршрут? Я-то считал, что мы топчемся здесь по кругу из каких-то высших соображений, — хмыкнул Бритоголовый. Он давно уже устал от однообразного тускловатого света — промежуточного, обманчиво обещающего либо наступление полной темноты, либо восход солнца… — Пейзаж-то можно еще стерпеть, пустыня и пустыня… Вот если бы солнышка… — Тогда пошли. Она была рядом. Новенькая благодарно улыбнулась. Бритоголовый пожал плечами: — Как знаешь… — Пошли пройдемся, — пригласил Новенькую ласково-повелительным тоном, и она встала, отряхивая одежду. Втроем они зашагали по скрипучему песку. Здешние расстояния были произвольны и неопределенны, измерялись лишь чувством усталости и происходящими событиями, и потому можно сказать, что началась эта экскурсия с того момента, как Бритоголовый, а следом за ним и Новенькая заметили на горизонте какой-то дребезжащий столб света, который то ли сам приближался, то ли они его быстро настигали… Столб светлел и наливался металлическим блеском. И вот они уже стояли у его основания, превратившегося постепенно в закругленную стену из прозрачного светлого металла… — Ну вот, — сказал Иудей, сделал в воздухе неопределенный жест, и на поверхности стены обозначилась прямоугольная вмятина, вокруг которой мигом нарос наличник и образовалась дверь.
Он нажал кончиками пальцев. Там, за дверью, свет стоял столбом, сильный и плотный, почти как вода. Дверь, конечно, исчезла, как будто растворилась за их спинами. Внутри был яркий солнечный день. Нераннее утро. Начало лета. Стеной стояли большие южные деревья, и не как попало, а в осмысленном порядке. Новенькая поняла, что и здесь есть какая-то простая формула их взаиморасположения, угадав которую поймешь сообщение, заключенное в них, и сообщение это они несут собой, в себе и для себя. Это сообщение также заключалось и в оттенках зеленого — от бледного, едва отслоившегося от желтого, до густого, торжественного, как хорал, со всеми мыслимыми переходами через цвет новорожденной травы, блекло-серебряную зелень ивы, пронзительный и опасный цвет болотной ряски, матовый тростниковый, простодушно-магометанский и даже тот технологически-зеленый, который встречается только в хозяйственных и строительных магазинах… Новенькая зажмурилась от наслаждения.
Молодая женщина, сидящая на корточках между двумя криптомериями, встала, увидев Иудея, подошла к нему, и они крепко расцеловались. Они с Новенькой стояли чуть поодаль, не мешая встрече. А здесь, видишь, всему научилась. Я их все примиряю. Лицо ее было привлекательным, хотя и грубоватым: глубоко вмятая переносица, курносый нос, крупный рот… глаза же были большущие, серые, в двойной черной обводке, одна вокруг радужки, вторая — из густых черных ресниц под широкими мужскими бровями. Новенькая заметила, что на Кате мужская майка-безрукавка, в каких выступают боксеры, и натягивалась эта майка большой молодой грудью. Многорядное коралловое ожерелье сплошь покрывало шею… Бритоголовый же увидел то, что именно скрывали веселенькие кораллы, — неряшливый прозекторский шов от самой надключичной ямки вниз… — У меня лучше всего с деревьями получается, на одном языке говорим. Желтый нарцисс — к измене, красная роза — к страстной любви, незабудка — верность до гроба… — Она улыбнулась, показав неплотно подогнанные один к другому зубы. Бритоголовый и Новенькая переглянулись: каких безымянных детей?
Иудей шел чуть сбоку, бормоча под нос: — Уж мог бы догадаться сам, без подсказки… И твои там… Аллея из криптомерий вела вниз, к воде. Воды не было видно, но был запах, обещающий воду, тот сильный запах, который за десятки километров чуют животные и несутся к водопою… Озеро было совсем небольшим, округлым и как будто слегка выпуклым. Его синяя вода была подвижной и искрилась. Надо смотреть как бы немного мимо, не в упор. Ну что, показать поближе? Он кивнул. Катя взошла на легкий мосток, дугой висевший над озером, легла на живот и опустила обе руки в воду. Она поболтала немного руками, что-то тихо сказала и поднялась, держа в руках нечто, как сперва показалось, стеклянное. Оно искрилось.
Катя сунула этот слиток света, воды и голубизны в руки Бритоголовому. Он принял его в сомкнутые ладони и прошептал: — Ребенок… Никакого ребенка Новенькая не видела. Озеро было полно, просто кипело от шаров — прозрачных, голубоватых. Новенькая вспомнила про длинный картонный ящик, в котором хранились рождественские елочные игрушки ее детства, и среди них, завернутые каждый в отдельную бумажку, самые любимые — шары… «Ну конечно, все правильно», — заволновалась Новенькая. Что именно правильно, она не смогла бы объяснить… — Здесь и нерожденные, абортированные… Иногда они дозревают и опять восходят, — деловито объяснила Катя. Я больше историей интересовался. Помнишь лейбницевские монады? Очень близко, надо признать. И Блаженный Августин догадывался… Ну, про каббалистов я и не говорю, они, надо отдать им должное, при всей невыносимости их метода, много накопали… — Он вдруг хмыкнул: — Что там ваш Федор Михайлович насчет слезинки ребенка говорил?
Всевышнему замечания делал, что гуманизма в нем мало… А Новенькая глаз не могла отвести от Кати — та выудила совершенно прозрачный шар размером с большой апельсин, подула на него, уложила на ладони и замерла. Шар чуть качнулся, слегка дернулся, начал было неуверенное движение вверх, но, как будто испугавшись чего-то, снова приник к ладони. Кто на подвиг, кто на подлость… Но этот, этот очень хороший… — А есть плохие? Катя вздохнула: — Да все разные. Есть напуганные, травмированные… А чем больше страху они натерпелись, тем больше от них будет зла… Звучало это убедительно, тем более, что у Новенькой опять возникло ощущение, что она об этом что-то и сама знает. Бритоголовый почувствовал, что и сам очень хочет подержать в руках это существо. Он накрыл ладонью шар, прижавшийся к Катиной руке. Катя повернула ладонь так, что шар плотно лег в руку Бритоголовому. По весу, по ощущению живого тепла, беспокойства и доверчивости это был ребенок.
И несомненно, мальчик. Я про это ничего не знаю, — улыбнулся Бритоголовый, но не Иудею, а запечатанному в шаре существу, обещающему стать младенцем. Да и мне… А не хочешь благословлять, не надо. Просто пожелай ему, чтобы он стал хорошим врачом. Шар легко оторвался от ладони и, как пузырек воздуха в воде, поплыл вверх… покуда не достиг какой-то невидимой преграды, возле которой замедлился, уперся в нее, с усилием пробил и исчез, оставив после себя звук лопнувшей пленки и унося в сердцевине своего существа воспоминание о преодолении границы раздела двух сред… 4 Манекен, несмотря на свое улучшение, беспокоил Бритоголового, хотя иногда он сам на себя сердился: так получилось, что друг ему их поручил… Но, в сущности, кто он сам-то? Такой же, как они, попавший неизвестно куда, неизвестно зачем, растерянный и одинокий… Странное поведение Манекена Бритоголовый заметил еще до первого приступа: тот стал проявлять не свойственные ему признаки беспокойства — то оглядывался, то приседал, укрывая голову кое-как сделанными лапами. В какой-то момент Манекен остановился, прислушиваясь, — откуда-то из большого отдаления на него налетел тонкий и страшный звук, направленный ему в лицо наподобие тонкой и злой иглы… В первый раз ожидание этой иглы было довольно коротким, она вонзилась ему в лоб, и он упал, громко крича. Припадок был похож на эпилептический, и Бритоголовый сразу же сунул ему в рот — откуда взялась? Сейчас бы хоть кубиков пять люминала… Он пытался сжаться и уничтожиться, но вместо того делался все более огромным, становился открытой мишенью для всех несущихся на него стрел.
И чем сильнее было это безумное расширение, разбегание тела, тем острее было желание сжаться в песчинку, уничтожиться… И тогда его настигал удар… Сначала один, по голове — сокрушительный, прожигающий насквозь. Удар был острым, сабельным, сверкающе-черного цвета. Потом еще и еще. И они падали один за другим, и обозначали все уменьшающиеся границы тела, и лупили, как молнии, в уже обугленное, но еще содрогающееся дерево тела… А Бритоголовый, не давая сомкнуться его сведенным челюстям, придерживал бьющуюся голову. Источником вопля оказалась оседающая на землю Толстуха. Бритоголовый профессионально подхватил ее сзади. Помог упасть поудобнее. Толстуха лежала согнув ноги в коленях и пыталась обхватить свой огромный живот. Лужа растекалась под ее спиной… «Неужели рожает?
Задрал подол рубахи к стекающим под бока огромным жидким грудям, и дух его захватило: сначала ему показалось, что тело ее обвязано множеством толстых жгутов розового и лилово-багрового цвета, на которых растут крупные морские моллюски, похожие на Hiton tonicella или Neopilina, размером почти с чайное блюдце каждый. Он тронул одну из раковин — это было не отдельное существо, а какой-то нарост-паразит. Все эти веревки и ракушки проросшими тяжами держались в ее животе.
В Библии мы читаем о целесообразности молитвы, поста, размышления и на многое другое. И все эти желания вкладывает в нас Бог. Это значит, когда мы послушны, мы углубляемся в «христианскую жизнь». Когда же ищем отговорки, тем самым мы заглушаем голос Бога, постепенно удаляясь от Него. Когда приглашают вас на молитву, когда приглашают на служение, просят выделить время на изучение Библии, не ищите повода отказаться. Может быть, это Бог приглашает вас к Себе.
Смотрите, не упустите этот шанс. Наши поступки — это лакмусовая бумага, которая при определённом химическом анализе, точно показывает, что, а точнее КТО в нас есть. Если в нас есть желания Бога, если мы послушны Ему, то мы Его. Если этого нет, но ты знаешь, что они обязаны быть, то тогда, со страхом и трепетом начинай молиться, чтобы они появились! Например, Иисус, сказав Марии «прощаются тебе грехи твои», добавил: «иди и больше не греши». Приняла Мария прощение или нет, ответ можно увидеть в её дальнейшей жизни. Идти и жить без греха — был её выбор и её ответ. Чтобы победить грех, мы имеем от Бога всё необходимое. Но это только начало.
Причастность к Божьей воле, к Его телу в тебе обязательно откроет утешение во Христе Иисусе, Его любовь, милосердие и сострадательность, а это в свою очередь приведёт всех нас к служению друг-другу и к одной мысли, к единодушию, к одному учению, к одной вере, к одному Богу. В Иисусе Христе, никто ничего не может делать по любопрению или по тщеславию, но всё делают по смиренномудрию, почитая один другого высшим себя. Если мы Христовы, то наши мысли и наши чаяния совпадают с чаяниями и желанием Иисуса Христа. Христос пострадал за каждого человека. Он не почёл хищением, оставив образ Бога, стать как человек, взвалив на себя ношу Раба ст 7. Если мы Христовы, то мы призваны Им служить друг-другу и в этом, есть наша часть личного спасения. Понимание значения тела Христова, Церкви, поможет нам ответить на этот вопрос. Если Церковь — это тело Христа, а мы его члены, то на нас лежит определённая функция. Каждый из нас имеет в Церкви эту функцию.
Не выполнение функции возложенной на нас, может привести к болезни и деградации. Глаза созданы, чтобы видеть, уши, чтобы слышать и т. Страдает всё тело, если не видит глаз, не слышит ухо, если одна из почек отказывает. Мы все взаимосвязаны, как в обществе, так и в церкви. Отказываясь выполнять функцию возложенную на тебя Богом, ты тем самым ранишь ближнего. Когда ты занимаешься, накачивая духовные мышцы, то подставляешь плечо ближнему. Функция должна приносить плод. Из притчи Ин. Поэтому со страхом и трепетом, пусть каждый христианин выполняет возложенную на него функцию.
Церковь — это семья. В семье, каждый человек несёт на себе часть обязательств. Тяжело представить, чтобы в семье был человек без обязательств. Если мы слышим такие истории, то мы понимаем, что такой человек находится в оковах лени и тунеядства. Большинство людей возмущены, когда слышат, что один человек в семье живёт за счёт другого. Если это так, то служение один другому, со страхом и трепетом в Божьей семье находится в приоритете. Когда нас приглашают в семью, то время пребывания в ней означает, что мы были гостями. Гостем хорошо быть. Гостям на стол ставят самое лучшее.
Но они так и останутся гостями, а это значит, что они не смогут воспользоваться всей полнотой того, что имеет семья. А это приводит к мысли, что если в церкви мы только гости без обязательств, то мы не сможем, к сожалению, воспользоваться полнотой Евангелия. Полнота Евангелия — это труд, это когда ты моешь посуду после ухода гостей, но именно это действие, может нести в себе нечто такое, что никогда не испытает гость. Отмечу, выговаривая тебя, призывая к служению, твой пастор тем самым показывает, что ты часть Божьей семьи. Радуйся такому факту. Гостям ничего не говорят, по поводу уборки. Если Церковь — это дом Божий, то тогда, на каждом из нас есть ответственность. Если есть дом, но жители этого дома равнодушны за него, то в скором времени он приходит в упадок, покрывается пылью, грязью, ветшает. Ответственность говорит о том, что это мы в ответе за всё то, что происходит в доме.
Мы берём ответственность, чтобы дом был вымыт, убран и чист. Только гости не имеют обязательств в доме. И то, когда их впускают в дом, они не имеют права вредить. Когда придёт Домоустроитель, Иисус Христос, каждый даст Ему отчёт. Если Церковь — это Невеста, то каждый христианин ответственен за сохранение святости и праведности, что мы получили, как дар, от Иисуса Христа. Ничто не чистое не войдёт в Царствие Небесное. Итак, греческое слово переведенное, как «совершать», может так же быть переведено, как «завершить». Завершение начатого в нас преобразования Иисусом Христом, зависит от нашего послушания Ему, поэтому Апостол и пишет о том, что он стремится к совершенству. От нашего служения Ему, зависит не только наша судьба, но и жизнь других людей.
Проповедуя Евангелие, прославляя Его Имя в теле душе и в духе, мы выполняем Его Великое Поручение, давая шанс спасения людям, что живут и работают рядом с нами от вечной гибели, да и не только. Сколько люди могли бы избежать бед, ссор, страданий, если бы они примерились с Богом?! И мы можем им в этом помочь! Со страхом и трепетом, мы обязаны помнить, что Бог предлагает нам спасение. Когда врач предлагает лекарство больному — это только пол дела. Вторая половина дела заключается в том, будет ли больной для своего выздоровления выполнять все предложенные ему рекомендации. Страх и трепет — это осознание того, как сильно мне нужна эта таблетка — спасение! А теперь представьте, что врач вам даёт лекарственную настойку и говорит вам, чтобы вы её выпили полностью, не пролив не одной капли, и только тогда вы получите облегчение от долго мучавшей вас болезни. Если вы прольёте хоть одну каплю, то лекарство не сработает.
Наверное, при таком условии, мы пили бы осторожно, трепетно, подставив к губам ладошку. Во всяком случае, у нас точно не было бы равнодушия. Невозможно служить по настоящему, испытывая равнодушие или ещё того хуже, испытывать ненависть к другому человеку. К сожалению, бывает так, что кто-то став частью церкви, так и не смог поменять свой характер, не научился испытывать сострадание и любовь, он живёт в тех же привычках, в тех же искушениях, в тех же грехах, что были до принятия Христа. Такой человек думает, что это ему должны служить, но не он. Но 2 глава Филиппийцам говорит нам о том, что служение должно быть обоюдным: мы служим кому-то, принимая служение от кого-то. Не сидим у кого-то на шее и не тянем кого-то то спереди, то сзади, а служим друг другу в любви и единстве! Не бывает незначительного служения. Для Бога важно каждое наше усилие.
Однажды, несколько лет назад, я призывал братьев и сестёр выходить каждую субботу на улицу проповедовать Евангелие. Мой призыв не был услышан. В порыве негодования, с горьким сожалением я сказал, что у нас нет команды. Но я был не прав. Я прошу прощения. Команда есть, если рядом стоит человек и просто поддерживает тебе руки, если рядом есть человек и молится. Если несёт свою часть ответственности в церкви, пусть даже саму малую. Я каюсь и прошу у каждого прощения. Многие из нас задействованы в том или ином служении.
Служите друг другу со страхом и трепетом ст. Здесь речь не идёт о животном страхе. Бог сделал каждого христианина частью своего тела, Он сделал нас частью своей семьи, Бог доверил нам распространение Своего Царства. Бог на нас смотрит с такой нежностью и любовью, как жених смотрит на свою невесту. И мы, христиане, со страхом и трепетом ценим всё то, что сделал для нас Иисус Христос. Не оценив достойно тот дар, цена которого кровь Иисуса Христа, может привести к тому, что этот дар будет пренебрегаем и утерян. Нам следует ценить то служение, что доверил каждому из нас Иисус Христос, ведь это тоже часть дара. Чем дороже нам вещь, тем с большим вниманием мы к ней относимся, остерегаясь её разбить или сломать. Если это так, то с возрастающим страхом и трепетом мы дорожим служением, что доверил нам Бог, это служение — драгоценность!
Нам доверяет Бог! Доверие включает в себя послушание. Нам со страхом и трепетом следует быть послушными Богу, потому что в послушании, мы обретаем не только Его защиту и опору, но и Жизнь. Пример служения в страхе и трепете показал нам Павел. В книге Деяний, мы читаем первую встречу Савла с Господом. Лука так описывает это событие: «3 Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Как мы видим, Савл во время своего первого свидания с Господом был в состоянии трепета и ужаса.
Мы иногда говорим словами о внутренних переживаниях, но окончательно их можно понять, если мы ощутим их внутри себя. Греческое слово «ужас» может быть переведено, как «быть потрясённым». Это настолько было величественно, что рядом идущие стояли в оцепенении, это значит, что они не могли двигаться, их парализовало увиденное и услышанное. И что же дальше? Дальше Савла отвели в Дамаск, где он 3 дня не видел, не ел и ничего не пил. Савл молился 11 ст! Если вы помните, Савл был образованным человеком, он учился у ног Гамалиила. Тем не менее, после прозрения «был Савл несколько дней с учениками в Дамаске. Отметим несколько деталей.
Савл был благословлён, через служения Анания, который возложил на него руки, по повелению Бога со словами: «чтобы ты прозрел и исполнился Святаго Духа». Следствием прозрения и исполнения Святым Духом, стало то, что Савл находился «несколько дней с учениками в Дамаске. Библия нам ясно показывает взаимосвязь учёбы и служения. Савл в трепете и ужасе спросил Христа: «что повелишь мне делать? Другими словами, он стал трепетно учиться от учителей-христиан и далее, осознавая услышанное, он использует полученные знания в проповеди Евангелия. О том, что он был ученик, говорит нам 26 стих 9 главы книги Деяний. Савл стал Павлом благодаря послушанию. Об этом послушании он пишет филиппийцам. Апостол пишет: «послушны, не только в присутствии моем пастора , но гораздо более ныне во время отсутствия моего его Флп.
Логическим продолжением послушания Богу будет послушание пастору. Хотя Апостол пишет о послушании Богу, тем не менее, он пишет о том, что это было в его присутствии. Это значит, что Апостол Павел, как лидер, показывал пример абсолютного послушания. В своём послании Апостол писал, чтобы люди подражали ему, как он Христу 1Кор. Пастор — это лидер, который ведёт людей не просто от пункта А в пункт Б, но он показывает для нас пример служения, он помогает нам пройти путь из пункта, когда мы жили без Бога, в пункт, когда Бог всегда будет с нами, за нас и в нас. Поэтому подчинение пасторам жизненно необходимо. Когда народ стал роптать на Самуила, требуя царя, Бог сказал: «ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними» 1Цар. Пастора — поставленные Богом служителя. Можно конечно сказать, что они, как и все люди ошибаются.
Может быть, никто не застрахован от ошибок, но ошибки — не повод для ропота. Чтобы исправлять ошибки, у нас есть Библия и молитва. Все делайте без ропота и сомнения ст 14. Ропот — страшное препятствие к служению. Ропот говорит о том, что в человеке нет любви в момент возмущения. Как можно одновременно любить и роптать? Человек либо возмущается, негодует, проявляет недовольство либо любит. В ропоте нет почтения. Чем больше мы уважаем человека, тем с большим почтением и тактом мы говорим.
Ропот уводит христианина от единства, от единомыслия, смирения. Ропот — противник служения. Во время ропота человек тратит время и силы на противоборство. Ропот — производное гордости. Поэтому Апостол Павел пишет о служении Богу без ропота и сомнения! Ропот Мариам и Аарона привело к большим проблемам. Как было замечено, ропот помешал им войти в землю обетованную. Причина ропота — сомнение, суд. Ропот толкает к мысли: «а правильно ли поступает Бог, а верно ли руководит лидер?
Апостол ясно говорит: «убери из своей жизни ропот и сомнения! Противоположность ропоту и недовольству — неукоризненность и чистота ст. Апостол пишет: «служите без ропота», без примеси греха, безупречно. Укор, как игла входит в душу человека, нанося ему душевную боль. Кто любит укор? Кто любит суд? Думаю, что никто не хочет, чтобы его укоряли и судили. Поэтому Апостол пишет христианам, чтобы мы убрали ропот, чтобы наша жизнь была без суда, в чистоте. Иначе, каким судом вы судите, таким судом и вас будут судить.
Ответ: 234 20. Вертлявая речушка 1 петлявшая по лугам 2 в это весеннее половодье разлилась необычайно широко 3 затопив 4 рощу и луг. Ответ: 123 21. Плохим лектором считается тот, кто монотонно читает лекцию 1 не отводя взгляда 2 от 3 принесённой из дома 4 рукописи. Ответ: 1 22. Левитан 1 возвращаясь в этот день с прогулки 2 долго смотрел на церковь 3 стоявшую рядом с часовенкой 4 на заволжский лесной простор. Ответ: 1234 23. Все события 1 обдуманные 2 и пережитые Ф. Тютчевым 3 облекались им в художественные образы 4 поднимавшиеся на высоту философского обобщения. Ответ: 134 24.
Всех птенцов 1 выпавших из гнезда 2 мы поймали и 3 приставив лестницу 4 бережно посадили обратно в гнездо. Ответ: 1234 25. Едва 1 поднявшееся над горизонтом 2 солнце 3 разрывая густую завесу туч 4 пронизывало морские волны золотым сиянием. Ответ: 34 43 26. В тишине сонно ползали пчёлы по цветам у балкона 1 совершая свою неспешную работу 2 и слышался 3 едва уловимый 4 лепет серебристой листвы тополей. Ответ: 12 21 27. Утром метель улеглась, было тихо, только изредка набегал прохладный ветер 1 приподнимая 2 покрытые инеем 3 гривы лошадей 4 да шевелил ветви деревьев. Ответ: 14 41 28. Женщина 1 подойдя к изгороди 2 застыла на месте, и 3 только по выходившему из ноздрей 4 пару можно было понять, что это не каменное изваяние, а живой человек. Ответ: 12 21 29.
Но она всё-таки не рассмотрела бы его лица, если б опять молния 1 скрывшая звёзды 2 не осветила его. При свете молнии она разглядела всё его лицо и 3 увидав на нём спокойствие и радость 4 улыбнулась ему. Ответ: 1234 30. Петровская реформа решила национальные задачи 1 создав государственность 2 обеспечившую России 3 двухсотлетнее существование в ряду главных европейских держав 4 и построив одну из самых ярких культур в истории человеческой цивилизации. Ответ: 124 31. Большинство читателей и критиков 1 опубликованных глав романа «Герой нашего времени» 2 восприняли Печорина как героя отрицательного. Император Николай I 3 знакомясь с первой частью произведения 4 решил, что «героем наших дней» будет непритязательный и честный Максим Максимыч. Ответ: 34 43 32. Математика 1 зародившаяся в Древней Греции 2 имеет двух «родителей» — логику и геометрию, поэтому 3 не разобравшись 4 в природе «родителей» 5 её суть невозможно понять. Ответ: 1235 33.
К вечеру дед Трофим 1 надев тулупчик 2 вышел из избы и появился на пороге только через пару часов с вязанкой дров; покрытый 3 сизым инеем 4 он был похож на Деда Мороза. Ответ: 124 34. Отважен был пловец 1 решившийся в такую ночь 2 пуститься через пролив на расстояние двадцать вёрст 3 и важная должна быть причина 4 побудившая его к этому. Ответ: 134 35. Никита 1 с трудом выпрямляя ноги 2 и 3 ссыпая с них снег 4 поднялся, и тотчас же мучительный холод пронизал его тело. Ответ: 14 41 36. Николай Иванович 1 будучи от природы крепким и здоровым человеком 2 в тот день ни с того ни с сего почувствовал себя плохо и 3 немедленно прервав совещание 4 и 5 вызвав автомобиль 6 уехал к себе домой. Ответ: 1236 37. На берегу реки 1 склонившись над самой водой 2 росла старая ива; сгорбленная и поникшая 3 она будто скорбела — так, как скорбят матери 4 по погибшим на войне 5 сыновьям. Ответ: 123 38.
Возвращая первоначальную красоту и великолепие 1 Шуваловскому дворцу в Санкт-Петербурге 2 реставраторы согласовывали этапы своей работы со специалистами 3 готовившими открытие в его залах музея Карла Фаберже 4 прославившегося созданием уникальных ювелирных изделий. Ответ: 234 243 423 432 342 324 39. Во время представления один пожилой господин в маске 1 старательно танцуя 2 толокся на одном месте с солидным выражением на лице 3 часто и мелко 4 семеня ногами 5 и 6 почти не сдвигаясь с места. Ответ: 123 40. Будто 1 окружённый синим воздухом 2 он быстро приближался 3 по привычке своей торопливо и шумно влетая 4 в класс 5 и потом долго и увлечённо говорил. Ответ: 235 41. Охваченный порывом радости 1 и 2 затрепетавший от переизбытка чувств 3 он 4 увидев 5 возлюбленную перед собой 6 остановился и замер. Ответ: 346 42. Она взглянула 1 легко улыбнувшись 2 на 3 сидевшую в углу 4 приятельницу, которая 5 оставив чистку гребешка 6 тоже слушала с вниманием нового проповедника.