Новолетие, Славянский Новый год В связи с наступлением осени и нового года заканчивались многие работы в поле и начинались засидки (Фото: Alena Root, по лицензии ). Новый Год не христианский праздник как, скажем, Рождество. С надеждой на потепление от движения солнца славяне-язычники с большим размахом отмечали праздник.
Осторожно! Языческие праздники
Так, в восточной Мазовии девушка, чтобы увидеть будущего жениха, должна была залезть на чердак и обежать три раза печную трубу. Многие боялись этого гаданья, так как думали, что может показаться и дьявол, наряженный мужчиной. Для того чтобы избежать встречи с ним, девушка раздевалась на чердаке, мылась и тогда уже трижды обегала дымоход против солнца [13]. У словаков в Сильвестров день сельские дома обходила «куриная баба» словацк. Его спутник был одет в платье из соломы и кожух, перевязанный перевяслом.
Солому от этих нарядов в каждом доме понемногу отрывали и клали в гнездо курам для того, чтобы они хорошо неслись в предстоящем году [28]. Поговорки и приметы[ править править код ] Свинку да боровка для Васильева вечерка костром. Васильева ночь звездиста — к урожаю ягод [29]. На Васильев вечер ведьмы скрадывают месяц Южн.
Садоводы в полночь встряхивают яблони, для урожая Пенз.
Но в народе не забыли весенний Новый год, и долго еще его напоминала Масленица - узаконенный церковью языческий праздник. В 1342 году митрополит Феогност высший иерарх церкви на Руси , дабы покончить с неразберихой, указал праздновать Новый год в сентябре и только в сентябре. Это продолжалось более 300 лет. По указу счет годам начал вестись не со дня сотворения мира, а со дня рождения Иисуса, и это был 1700 год, 1 января.
Всем было велено в этот день быть на богослужении, а по выходе из церкви обмениваться приветствиями, дворянству и мещанам предписывалось украшать дома снаружи ветвями сосновыми, еловыми, можжевеловыми в знак наступления нового года. А кроме того, "чинить стрельбу из небольших пушечек и ружей, пускать ракеты, сколько у кого случится, и зажигать огни". Петра не смутила разница между датой 7 января - датой рождения Иисуса по православному календарю у католиков она принята на 25 декабря и 1 января - указал праздновать и точка".
Выставление антропоморфной фигуры на воротах или в красном углу и выставление личины в окне — явления одного порядка. Они являются знаковым выражением языческого ритуала проводов в «иной мир», отображающим происшедшую замену живого «легата» изображением его. Иначе говоря, здесь налицо антропоморфное изображение как атрибут изжившего себя языческого ритуала, приобретающего в традиционной обрядности знаковые формы выражения функциональной сущности древнего обрядового действа. Личина же, выставленная в окне, в свою очередь, идентична личине на лице «умруна» напомним о словообразовании: «личина» — от «лицо». Таким образом, и личина, выставленная в окне, и личина на главном действующем лице драматизированно-игрового действа имеют одинаковое назначение: определение основной символической сущности ритуального действа. В выставлении личины в окне как и антропоморфной куклы на воротах или в красном углу мы имеем дело с типологическим явлением в истории ритуалов: заменой целого его частью, наиболее явственно отображающей сущность изображаемого предмета. Личина в окне выражает прошлые ритуальные действа, связанные с проводами достигшего грани своей земной жизни хозяина дома более явственно, нежели стилизованное антропоморфное изображение, и является более архаической ступенью в процессе трансформации одного и того же языческого ритуального действа в драматизированно-игровое, т.
Все это приводит к заключению о том, что именно личина является основным атрибутом оформления внешнего образа ряженого, выражающим знаковую сущность основного персонажа драматизированно-игрового действа. И здесь мы снова сталкиваемся с соответствиями в традиционной календарной обрядности и в обрядности похоронной. Закрывание лица умершего — общеизвестное явление похоронной обрядности. Известно также, что маска на лице умершего — явление более архаическое, чем накрытое лицо покойника. В данном случае нелишним представляется напомнить о ветлужских игрищах в «смерть», где лицо главного персонажа закрывалось или долбленой, или берестяной маской; либо платком. И если сведения о личинах на «умруне» встречаются чрезвычайно редко, то закрытое лицо у него — характерная деталь оформления образа. Отсюда вытекает вопрос о соотношении погребальных и карнавальных масок с ритуалом проводов в «иной мир». Маска имеет истоки в столь отдаленной древности, что полной ясности относительно генетических корней ее нет до сих пор. Для нас важно положение специалистов, занимавшихся исследованием генезиса антропоморфной маски: она возникла в обрядности, связанной с культом предков, как знак принадлежности к «иному миру». Маска на лице умершего известна еще у шумеров.
Прежде всего здесь встает в памяти «шумерская Нефертити». Под резко очерченными глубокой бороздой бровями две огромные сливовидные глазные впадины, некогда заполненные перламутром, остатки которого сохранились в одной из них. В молчании сомкнуты тонкие губы, но маска… таинственное лицо, созданное пять тысяч лет назад… с его едва уловимой и все же каким-то образом переданной художником улыбкой, с его как бы отсутствующим, но вместе с тем проникновенным взглядом, несмотря на то что глазные впадины пусты… поведало мне… о человеческой душе. И если назначение этой маски до сих пор вызывает полемику — предназначалась ли она для погребальных или других торжественных ритуальных церемоний или для статуи, то классический образец погребальных масок представляют собой золотые маски египетских фараонов как знак приобщения к миру богов и обожествленных предков. Антропоморфные маски, как погребальные, так и карнавальные, столь широко распространены и во времени, и в пространстве ойкумены и занимают такое место в специальной литературе, что даже общий обзор ее составляет предмет специального историографического исследования. Здесь же важно выделить славянские данные и данные близких к славянскому миру народностей, имевших со славянами тесные соприкосновения. Определяются они как скоморошьи, так как по местонахождению их ничего нельзя сказать более определенного. Принимая во внимание, что для оформления образа «умруна» в ряжении маска характерна, по имеющимся в нашем распоряжении данным, и для Новгородской, и для Вологодской областей, и для примыкающих к ним местностей севера Ленинградской области, а также и устойчивую сохранность пережиточных форм ритуала проводов на «тот свет» в бывших Вологодской и Новгородской губерниях, можно думать, что найденные в средневековом Новгороде и Старой Руссе маски могут быть свидетельством употребления их в ритуальных целях и в ритуале проводов на «тот свет» в рудиментарных и знаковых формах его. Если изложенные соображения сопоставить с изображениями маски на лице половецких изваяний, более широко известных под названием «каменные бабы»; с раскрашенными черепами в погребениях в Украине, а также с изображением маски на антропоморфных этрусских урнах аналогии можно было бы значительно умножить; здесь приводятся наиболее наглядные , то соотношение погребальных и карнавальных масок антропоморфного облика приводит к заключению о том, что мы имеем дело со знаковым выражением приобщения к миру предков. Экскурс этот представлялся необходимым потому, что личины дают импульсы к предположению об истоках масок в ритуале отправления к праотцам.
К соображениям о существовавших формах отправления ритуала проводов на «тот свет» посредством специальных масок, надевавшихся на голову и закрывавших лицо или же на одно лицо, приводят такие способы в деградировавших формах ритуала, как закрывание лица подушкой «красная смерть», «душаны» старообрядцев , сажание в бочку и накрытие войлоком у южных славян, с одной стороны, и распространение погребальных масок у разных народов — от египтян до современных народов Сибири, — с другой. Высказанные соображения носят характер постановки вопроса, поскольку исследование генезиса маски — предмет исследования специалистов по истории культуры древнейших эпох. По всей видимости, разработка вопроса в поставленном аспекте еще ждет специалистов по истории древней культуры. Возможно, оно покажет, что в одном из элементов ранних форм трансформированного ритуала отправления в космический мир — ритуальном уборе с маской на лице — скрыты истоки погребальных масок, а также и карнавальных масок предков. Игрища в «умруна» — «в смерть» — в «мертвеца» дают возможность проследить нечто вроде эволюционного ряда: архаические формы игрища в «умруна» при оформлении внешнего облика его содержат такие характерные элементы, как личина, крестьянская одежда архаического — белого цвета, новые лапти с перевязями, как у живого. В более поздних формах, воспринимающихся как игрища в покойников, оформление внешнего облика главного действующего лица не несет признаков живого человека, но в нем еще сохраняется основной элемент знакового выражения основной сущности прошлого языческого действа — личина, маска. В поздних же формах, бытовавших на грани исчезновения игрища из народной традиции, маска сменяется платком и появляется гроб, что свидетельствует о полнейшем забвении прежней ритуальной сущности действа и превращении его в драматизированно-игровое, пародирующее христианские похороны. К положению о возникновении маски как знака приобщения к сонму священных предков можно добавить гипотезу о том, что генетические корни этого явления могут быть связаны с мифологическим мотивом о культурных героях, возвращающихся под старость на «свою звезду». Этот мотив и оказал воздействие сущность которого также еще предстоит выяснять на формирование ритуала проводов в обожествленный космический мир. Прежде чем перейти к другим формам святочного ряжения, восходящим к трансформированным формам ритуала проводов на «тот свет», следует отметить важность древних антропоморфных каменных изваяний для изучения генезиса и ранних форм трансформации ритуала проводов в мир богов и обожествленных предков.
Сопоставление антропоморфных фигур из дерева, глины и т. Иначе говоря, они представляются связанными в какой-то мере с ранними формами трансформации ритуала проводов в обожествленный Космос в знаковые его разновидности. Разные стадии трансформации и деградации этого ритуала отчетливое отражение нашли, по всей видимости, в половецких каменных «бабах». При рассмотрении древнетюркских антропоморфных изваяний в данном аспекте половецкие каменные бабы вызывают особый интерес прежде всего своей приближенностью к славянскому миру. Само название их еще нуждается в специальном этимологическом исследовании. Не специалист же в области лингвистики может лишь высказать предположение о том, что название «бабы» могло войти в русский язык еще во времена соприкосновения как известно, весьма тесного Киевской Руси с тюркскими племенами. Это «многовековое взаимодействие… оставило заметный след во многих проявлениях жизни и деятельности… славянских народов: в их этногенезе и культуре, архитектуре и орнаменте, в употреблении ими некоторых предметов домашнего обихода и одежды, в отдельных деталях быта и обычаев, в терминологии… фамилиях и прозвищах и т. В русском языке название «бабы» могло сохраниться в числе прочего из древнерусского наследия. Но отраженные в них формы культа предков, генетические корни антропоморфных изваяний такого рода вызывают еще много вопросов. Решение их требует специального исследования в историко-типологическом аспекте, что составляет компетенцию специалистов в данной области, здесь же можно высказать лишь некоторые соображения в качестве постановки вопросов и гипотетических положений.
Обращает на себя внимание в древнетюркских изваяниях форма изображения антропоморфной фигуры. При всем разнообразии их они представляют собой изображение человека с большей или меньшей степенью стилизации, стоящего не на земле, а в земле; степень опущенности изваяния в землю весьма вариативна, изредка встречаются среди азиатских изваяний лишь изображения головы или же опущенной в землю по шею или по плечи фигуры. Особенно обращает на себя внимание изображение ног в половецких изваяниях. Для рассмотрения вопроса в поставленном аспекте главное заключается в усеченности ног, при разнообразии форм и степени укороченности. Изучение трактовки ног в половецких каменных изваяниях приводит к мысли о том, что изображения такого рода — следствие длительной трансформации скульптурной формы с течением времени. По-видимому, первоначальное изображение стоящего в земле человека, ноги у которого опущены в землю и прикрыты ею настолько, насколько это необходимо, чтобы он не смог сдвинуться с места, впоследствии, когда основное функциональное назначение изваяния было утрачено, символика его забыта, трансформировалось в статуи, ваявшиеся в силу традиции с деформированными ногами, но деформация эта выражалась именно в отсутствии ступней, укороченности ног и т. Особенно показательным в этом смысле представляется преимущественное изображение фигур без ступней: при ритуальном действе, когда сам посланец воспринимал свою миссию как священнодействие, глубокого опускания ног в землю и не требовалось. При деградации же ритуала в пережиточные формы, по-видимому, степень опускания в землю повышалась. Среди половецких каменных изваяний особый интерес вызывают статуи в сидячей позе. При этом привлекает внимание вариативность самой позы: наряду с сидящим на возвышении человеком встречаются как бы прислонившиеся к скале или обрубку дерева?
И сама поза, и общий облик этих статуй вызывают ассоциации с такими формами ритуала отправления на «тот свет», как оставление на скалах, вершинах гор, в дупле дерева, на камне под деревом. Общее впечатление от такого типа статуй — образ пожилого, ссутулившегося, склонившего голову перед неизбежностью человека. На фоне склоненной книзу головы, плеч, как бы съежившейся фигуры особенно обращают на себя внимание перевязи на плечах и руках. Об утраченном значении этого элемента убранства свидетельствует то, что в целостной форме, в виде определенного комплекса ремни, идущие через плечи на грудь и закрепленные нагрудными бляхами, проходят за спину по верхней части руки они встречаются на половецких статуях значительно реже, чем изображение частичное: ремни, идущие через плечи к нагрудным бляхам, перевязи на руках и т. В связи с этим большой интерес представляют изваяния, которые изображают человека, по всей видимости, в ритуальном убранстве. Облачение состоит из одежды, надевавшейся на голову, в рукава и закреплявшейся на спине ремнями, идущими на нагрудник и предплечье; лицевая же часть ее представляет собой маску. Изображение в маске допускает и С. Плетнева, исходя из масок таштыкской культуры. Очень существенным в этом смысле представляется ее положение о возможной раскраске ликов у статуй с уплощенным изображением лицевой части головы. Рассмотрение половецких статуй приводит к заключению о том, что значительная часть их представляет собой изображение человека в ритуальном уборе с маской, которая, вероятно, после надевания головного убора еще затягивалась специальными ремешками, расположенными на лицевой части назначение этих предметов, по определению С.
Плетневой, также не находит объяснения в кочевнических украшениях. Думается, что сама форма маски свидетельствует о связи ее с идеей метемпсихоза, о чем говорит профильный контур некоторых масок, напоминающий профиль морды рогатых животных козы? Весьма вероятно, что проявлением идеи метемпсихоза является и миниатюрная человеческая фигурка с гипертрофированными, обращенными вверх руками, изображенная на половецкой статуе и имеющая выразительные аналогии с подобными изображениями на архаических средневековых надгробиях Югославии. Связи же с ритуалом отправления на «тот свет», кроме указанных выше проявлений, можно усматривать также и в изображении на одних и тех же статуях гипертрофированных грудей и усов: обозначение у женщин усов было одним из признаков срока отправления на «тот свет» в трансформированных формах ритуала. Поскольку о формах этого чрезвычайно архаического явления мы располагаем лишь отрывочными, весьма неполными сведениями, можно предполагать, что одним из знаков срока отправления ритуала могло быть и увеличение, обозначенность грудных желез у мужчин как признак подступающей старости. В этой связи обращает на себя внимание и укрупненный живот у многих половецких статуй, «сытый», по удачному определению С. Эта изобразительная деталь также может рассматриваться и как проявление ритуала: ритуальное пиршество, лучшая, обильнейшая еда — характерная деталь сложного ритуала проводов на «тот свет». С другой стороны, увеличенный, сильно выделяющийся живот мог обозначать и фигуру пожилого человека. Очень существенным знаком сущности изображаемого предмета представляется сосуд. Прежде всего обращает на себя внимание расположение его в сложенных на бедрах руках: это не поднятый вверх заздравный кубок, а опущенная вниз чаша.
Отсюда, по-видимому, исходит традиция бить горшки в традиционном обрядовом цикле. В половецких статуях нашли отражение разные стадии трансформации ритуала проводов на «тот свет». Что же касается вопросов истории элементов культуры, половецкие статуи дают импульсы к предположению об истоках ритуальных масок. Не отвергая положения А. Плетневой об отражении в половецких статуях паранджи и мусульманского запрета на изображение лиц, можно предположить, что в некоторой части статуй нашел отражение также и более ранний слой — облачение в закрытое маской ритуальное одеяние, надевавшееся на голову, в рукава и спускавшееся на грудь, с ременными перевязями на лице, посредством которых лицевая часть затягивалась, не пропуская воздуха. Возможно, оно покажет, что в одном из элементов ранних форм трансформированного ритуала отправления в космический мир — ритуальном головном уборе с маской на лице или маске — заключены истоки погребальных масок, а также и карнавальных масок предков. Можно думать, что в ранних формах трансформированного ритуала удаления на родину прародину ритуальный головной убор в виде маски мог быть и результатом трансформации специального головного убора, костюма для длительного и нелегкого пути. Последующий процесс трансформации и деградации ритуала у разных народов, в разных местностях приводит к разным формам трансформированного ритуального реквизита. Ряжение в образы животных, вопрос о животных как заместителях человека в пережиточных формах ритуальных действ, связанных с жертвоприношениями, описаны во множестве проявлений и их интерпретаций. И тем не менее некоторые архаические формы ряжения заставляют по-новому взглянуть на интерпретацию их генетических корней и знаковой сущности.
Прежде всего это касается игрища «бык», разыгрывавшегося святочными вечерами игрища затягивались далеко за полночь в ветлужских деревнях. Не входя в подробности соотношений поздней формы игрища в целом с лежащими в основе его архаическими мотивами, остановим внимание на знаковой сущности приемов оформления образа главного персонажа, вокруг которого развертывается действие игрища. Горшок имитирует голову быка, удар по горшку, разбивающий его, символизирует умерщвление обреченного в жертву животного. Сущность языческой основы драматизированно-игрового действа — съедание «всем миром» быка как основного элемента ритуального действа. Бык в качестве жертвенного животного имеет глубокие корни в истории ритуалов. В великорусской обрядности ритуальное съедание специально выращенного быка особенно характерно для зимней «Миколыцины» 6 декабря по ст. Для рассмотрения архаичнейших рудиментов языческих ритуальных действ в святочном игрище «бык» важнее всего для нас оформление головы быка посредством накрытого попоной горшка, разбивание его как знаковое выражение ритуального заклания, отзвуки в игрище общественного съедания его, а также битье девок жгутами. Существенно то, что последнее, заключительное действие игрища объединяет его с игрищами в «умруна» и с похоронными играми. Еще более существенными представляются действа с горшком. По всей видимости, этот элемент свидетельствует о глубокой древности самой основы игрища.
Для понимания корней святочного игрища «бык» в той архаической форме, какая известна из ветлужских деревень, представляется необходимым сравнительный анализ его с ритуальными плясками «глиняных голов» и игрищем «бить петуха» лужицких сербов, представляющим собой, в сущности, архаическую форму драматизированно-игровых действ с петухом, распространенных в разных вариантах в славянской традиции «казнь петуха» и др. Солнечная символика петуха, связь этой птицы с культом Солнца известны как у славянских, так и у других народов Евразии начиная с Древней Месопотамии. В календарных ритуалах роль петуха в значительной мере объясняется тем, что основные календарные ритуалы связаны с солнечными фазами и склонениями Солнца, определяющими смену сезонов и лет. Значительные общественные и семейные ритуалы, не входящие непосредственно в традиционный календарный цикл, также имели определенную приуроченность, связанную с солнечным календарем красноречивый пример являет в этом смысле приуроченность свадеб в Галичине как общественного ритуального действа, а не просто семейного события. И, может статься, ритуальный петух является отзвуком священной птицы Солнца, качества которой вобрала в себя древняя мифическая птица Рух, и связано это с тем, что петух, предвозвестник зари, отмечает пением фазы дня, а для посвященных в тонкости понимания поведения его — и в предстоящие экстраординарные явления в природе. Из известных нам традиционных ритуальных действ с петухом самым архаическим представляется дожиночное игрище лужичан под названием «бить петуха». Сущность его заключалась в том, что петуха по шею зарывали в землю, возле него втыкалась лопата, и участники действа с завязанными глазами по очереди старались убить его ударом цепа. Совокупность обеих форм представляет интерес в нескольких аспектах. Прежде всего для понимания процесса трансформации пережиточных форм ритуала отправления легатов в космический мир в знаковые и символические разновидности, а также для изучения генезиса и трансформации атрибутов обрядности. Горшок же представляет интерес и по своей связи с маской, и как атрибут многообразных ритуальных действ традиционной обрядности.
Может быть, именно здесь следует искать истоки ритуального разбивания горшков как в календарной, так и в похоронной и свадебной обрядности. Ассоциации глиняного горшка и глиняных масок в ритуальных действах принципиально аналогичного функционального назначения в свете отмеченных соответствий игрища «бык» с «умруном» и похоронными играми заставляют видеть в этом игрище одну из разновидностей рудиментарных форм ритуала проводов на «тот свет», сохранившуюся в традиции в драматизированно-игровом виде. Новогодние игрища, в драматизированно-игровой форме изображающие заклание быка, изображение жертвоприношения быка на старинной прялке, разнообразные ритуальные действа вокруг рождественско-новогодних блюд из свинины — «кесаретского поросенка», В. В связи же с архаическими формами игрищ на этом атрибуте святочных ритуальных действ следует остановиться подробнее, с экскурсом в генезис его. Экскурс с целью выяснения генетических корней этого явления покажет, в какую древность ведет подчас «глубина памяти» традиции. Положение во многом разъясняется данными об античных и древневосточных культах. Для нас особенно важно свидетельство Павсания о замене козлами отроков, приносившихся в жертву Дионису. Поскольку корни культа Диониса уходят в шумеро-вавилонский мир, свидетельства древневавилонских печатей представляют особый интерес как вещественное выражение сущности действа. В изображенных на одной из них эпизодах жертвоприношений козликов обращают на себя внимание два момента. Козликов приносят к жертвеннику в молитвенной позе, обращенной к принимающему их посреднику между жертвователями и божеством.
Отображает оно также и идею метемпсихоза и определяющей роли в нем обожествленного Космоса. Здесь снова возникают ассоциации с половецкими изваяниями. Возможно, что профиль изображения головы в виде маски животного, напоминающего морду козы, овцы, коровы и т. В традиционных представлениях и ритуалах европейских народов оно сказывается в той или иной мере на протяжении всей их истории. Для рассмотрения вопроса о знаковой сущности животных как заместителях человека в драматизированно-игровых действах, отражающих ритуал отправления на «тот свет», первостепенный интерес представляет игрище «говядина». Прежде всего для понимания его языческой основы приходится сопоставить его с другим святочным игрищем, казалось бы, совершенно не имеющим с ним ничего общего. Собственно, в этом игрище, в целом довольно позднем по характеру оформления драматизированно-игровых действий, для нас важен один сохранившийся в нем архаический элемент: «печка». Это и была печка. Вероятно, здесь мы имеем дело с синтезом нескольких архаических элементов, сущность которых вследствие длительнейшей трансформации явления на протяжении народной традиции смещена, забыта и полностью переосмыслена. Человек на санках, накрытый, представляет собой аналогию «умруну» — «мертвецу».
Однако то обстоятельство, что обнаженный человек, вымазанный сажей, находясь на санках и будучи основным элементом образного оформления «печи», заставляет думать, что здесь мы имеем дело с рудиментом ритуала проводов на «тот свет», более архаическим, чем игрище в «умруна» — «в смерть». К этому следует добавить сказочный мотив о стоящей в поле у дороги печи, говорящей человеческим голосом, а также мотивы о Бабе-Яге, сажающей детей в печь, и об обрубках человеческих тел, находящихся в ее избе. Что же касается святочных игрищ, в связи с изложенным нельзя пройти мимо старухи с зажженной лучиной, освещающей молодежные игрища на святочных посиделках. В свете изложенного этот элемент оформления святочных посиделок представляется знаком, фигурирующим здесь по принципу части, заменяющей целое. При этом следует отметить, что сведения об этом элементе святочных ритуалов идут из Олонецкой губернии, где святочные беседы еще в середине XIX века сохраняли характер деревенских общественных сборов: «На праздничных беседах присутствует почти вся деревня, без различия пола и возраста. Изба полна народа. Сюда собрались не только соседи, но и сошлись и съехались парни и девушки из окольных деревень, пожалуй, за 10 и за 15 верст. Девушки расселись на лавках от печки до лицевого угла и от него до красного окна. Сохранность прежнего, языческого характера святочных общественных сборов отражается в запретах их со стороны официальных светских и духовных властей. Вот, например, указ Киевской духовной консистории 1719 г.
Заставляют задуматься и некоторые элементы ритуального новогоднего ужина, и прежде всего действа с «кесаретским», как называли его в народе, поросенком, хотя от христианского праздника в честь памяти святого Василия Кесарийского сохранилось, в сущности, лишь название. Затем стол покрывается скатертью, и семья садится ужинать. Затем старик или старуха снова берет блюдо, снова поднимает его к иконе три раза, снова ставит, и все опять молятся о том же. Это продолжается и в третий раз, после чего семья садится за стол, чтобы продолжать прерванный ужин. Такие знаки, как крест в круге, на который ставится кесаретский поросенок, троекратное воздвижение его вверх к иконе с горящей свечой, обращение к Василию Кесарийскому говорят о направленности ритуального действа к космическим предкам, лишь несколько облеченной в христианскую оболочку. К пониманию языческой основы этого трансформированного ритуального действа ближе всего подошел В. Здесь снова приходится обратиться к «козулям» — «коровкам» — «истуканам» — «болванам». Что касается «козуль» — «болванов», о них мы располагаем сведениями в сравнительно поздних источниках. Выставление «козуль»-«болванов» вокне, на столе вызывает ассоциации с выставлявшейся в окне личиной на Святках, со статуэткой из сухих фруктов на сочельническо-новогоднем столе, антропоморфной куклой-крестом в красном углу возле икон и на воротах, а также глиняной фигурой Германа в поле, возле реки и т. И, наконец, подвешенный на шесте обнаженный мужик в игрище «говядина» заставляет вспомнить о том, что характерным реквизитом карнавального ряжения западных славян был вертел, что находится в противоречии с традиционным установлением не употреблять в Масленицу мяса и самим наименованием ее «masopust» — «мясопуст» у разных славянских народов.
В свете изложенного и свидетельств средневековых источников раскрывается знаковая сущность игрищ. У балтийских славян, как известно, дольше всего удерживался в жизненном укладе, мировосприятии и ритуальном комплексе протославянский слой. Однако в свете вышеизложенного игрище «говядина» предстает как рудимент ритуала проводов на «тот свет» в одной из относительно ранних форм трансформации его, деградировавшей в сравнении с известной у древних индусов формой добровольного восшествия в пламя погребального костра. В свете всего изложенного очень существенным представляется свидетельство епископа Кесарии Палестинской Евсевия IV в. Приведенные данные соотносятся как со свидетельством Геродота о массагетах, закалывающих и съедающих своих престарелых родителей, и Евсевия Кесарийского о прекращении варварского обычая съедать достигших установленного жизненного предела родителей, так и с архаическими карнавальными действами, где прошлое варварское обыкновение выражено фарсовыми действами в знаковой форме. В святочном ряжении присутствует мотив смерти и его многообразные проявления. Одна из самых архаичных форм ряжения, в которой смерть фигурирует в качестве персонажа, — «кулашники» заволжских старообрядцев. Этот вид ряжения имеет научный интерес в нескольких аспектах, из которых наиболее существенными представляются два: рудиментарная форма ритуала отправления на «тот свет» и реальный образец деградации архаических ритуалов в игровое действие подростков. Один из «кулашников» носил мешок, набитый снегом или снегом с соломой, или просто соломой , на дно которого клался мерзлый навоз. Начиная с Рождества, «кулашники» вечерами обходили деревню, опрокидывая встречных в сугроб ударом мешка встречи с ними, разумеется, всячески старались избежать.
Сущность этого ряжения как рудимента языческого ритуального действа определяет «смерть», функциональную же направленность — опрокидывание сильным ударом в сугроб. По всей видимости, «кулашники» представляют собой одну из форм деградации ритуала отправления на «тот свет»: опрокидывание в сугроб принципиально равнозначно оставлению в сугробе вывезенного на санях ср. Известное нам действо представляет собой позднюю, трансформированную форму языческого ритуала. Дальнейшая же деградация ее в традиции шла по линии смешения состава действа и привела в конце концов к исключению персонажа, определяющего сущность самого действа — «смерти» — из состава этой формы игрища. По известным нам данным, процесс деградации его шел по линии включения в состав «кулашников» холостых парней, затем «кулашники» стали всецело сферой их действия, затем исчезла «смерть», а мешок со снегом как атрибутивный элемент формы ряжения стал не обязателен, и удар мешком заменился ударом кулаком. Наглядное проявление деградации явления, важное для понимания многих деградировавших форм явлений культуры: «кулашники» — молодые парни могли просто избить, отдубасив кулаками за осужденные в деревне недавние действия, пользуясь традиционной формой святочного игрища как прикрытием. Это — наглядный пример того, как деградировали кулачные бои, представлявшие собой род ритуальных состязаний, сместившись в другие, святочные игрища. Последней ступенью деградации «кулашников» был переход игрища на девичью, а затем и подростковую среду.
Люди стараются заботиться о животных соблюдать чистоту и порядок на улицах и не портить окружающую среду. Это напоминает о взаимосвязи человека и природы, а также о нашей ответственности за ее сохранение. Овсень малый — 2024: приметы В славянский «Новый год» люди по приметам погоды пытаются составить впечатление о том, что несет грядущий летний сезон. Если в день праздника солнце ярко светит на небосводе, а на крышах звенит капель, лето обещает быть теплым и ясным. Первые дни марта обойдутся без похолодания, но гололед угрожает почти всей Центральной России А ветреная погода, в свою очередь, напротив, несет с собой ненастья и холода.
Новый год — языческий праздник?
Xолодная и голодная зима оставалась позади, впереди была подготовка к полевым работам, и язычники искренне считали — от того, насколько они сyмеют yгодить идолам, зависит бyдyщий yрожай, потомy праздновали на славy. Празднование начиналось за неделю до равноденствия и продолжалось еще неделю после; чтобы веселью не мешали злые дyхи, поодаль от капищ им насыпали зерно, и когда птицы его клевали, люди yспокаивались, считая, что дyхи заняты и им не навредят. У капища накрывали столы, обязательным блюдом на которых были блины в форме солнца, олицетворением которого был бог Ярило, сюда же с песнями привозили чyчело Масленицы или злой Марены для ритyального сожжения — чтобы зима не вернyлась. Пятyю часть yгощения оставляли на капище — предкам, а первый блин обязательно «дарили» медведю, yнося блин в чащy и оставляя там «на съедение зверю». Затем разжигали костер и прыгали через него, стараясь очиститься от зимних наваждений, распевая песни-заклинания, призывающие тепло и приход весны и лета; возможно, здесь же происходил обряд величания молодоженов, а холостые члены общины должны были откyпаться от сообщества.
Когда толпа распалялась алкоголем, чyчело Масленицы-Марены сжигали и шли «бyдить медведя», роль которого играл залегший в чаще ряженый, одетый в шкyрy зверя. Разбyдить его могла девyшка, попрыгав на нем, видимо, это было символическим совокyплением женщины и животного, которое должно было разбyдить мать-природy от спячки.
Давайте окунемся в историю этого мрачного праздника. Елка Празднование нового года 1 января началось только при Петре 1. В языческой же культуре этой датой было 1 сентября — смена лет.
А ель почиталось за дерево, наделенное магическим смыслом. Вечнозеленое, не поддающееся никаким разрушительным силам. Оно считалась обиталищем лесного божества, поэтому люди, которые напрямую зависели от благосклонности леса, стремились поддерживать хорошие отношения с этим божеством. Разумеется дух обитал не в каждом вечнозеленом дереве, а только в самом древнем и могучем. Как раз перед ним и собирались древние люди чтобы задобрить духа и получить его «благословение» на следующий год.
Задабривать в старину умели только одним способом — принесением жертв. Сначала это были человеческие жертвоприношения, но потом перешли на животных. Внутренностями убитых жертв развешивались на ветвях ели, а сама она обмазывалась кровью. Это и были первые прообразы нынешних елочных игрушек.
Появление Деда Мороза с мешком подарков также истолковано не совсем верно. Да, это мешок. Но не с подарками, а с жертвоприношениями, которые Великий Старец Севера, символ Смерти, не дарит, а собирает с людей. Поэтому появление в вашем доме дедушки с бородой говорит о том, что в течение года вы что-то ему не доплатили. Радоваться тут особо нечему. Так что, воспринимая Новый год как весёлый детский праздник, стоит смотреть немного глубже, тогда кое-что станет на свои места, откроется подлинный смысл древних ритуалов.
Статья была опубликована в газете «МК Московский Комсомолец » 31 декабря 1998 г Владислав Тарасов Христианское отношение к языческому празднику: О традиции отмечать языческий праздник Многие древние языческие народы имели традиции связанные со священным деревом. Египтяне с древних времен украшали пальму на зимнее солнцестояние. Они возносили благодарность своим богам за урожай, за осадки, за все добрые дела, в которых боги проявили участие в минувший год. Они приносили богатые дары, восхваляя верховных духов. Кельты — самый воинствующий народ в Европе. Они обладали жестоким нравом. И жестокими традициями. Они верили, что смерть наступает только тогда, когда у врага отрублена голова. Только тогда душа покидает этот мир. Ель была для кельтов обителью злых сил, которые помогают им в сражениях и налетах.
Дерево жертвоприношений. Человеческих и животных жертв. Друиды развешивали на елях внутренности с тем, чтобы задобрить духов. Когда жертвоприношения стали запрещены, то на ветвях ели появились украшения, как знак уважения к покровительствующим духам. Кельты считали, что недополучив свою порцию жертвоприношений, к ним придёт беда, чтобы получить новый труп. Поэтому кельты в праздничную ночь приносили ему в жертву одну юную девушку. Раздевали её и привязывали на морозе к столбу. Обледенелый труп считался хорошим знаком, принятым божеством. Древнегерманские племена верили в силу духов, которые, по их мнению, жили на верхушках вечнозеленых деревьев, так как ель круглый она не меняет свой окрас. А потому старались задобрить их, украсив священное дерево фруктами и орехами, наряжали ель прямо в лесу.
Праздники солнцестояния у языческого населения 21 июля наступает самая длинная ночь в году, а 21 декабря — самая короткая. Эти дни отведены для особых празднеств в славянской культуре. Это связано с обожествлением солнца, его природной силы и сакрального отношения к естественному циклу времен.
Считалось, что в самый короткий день в году светящийся круг — божество умирает, а уже на следующий день с пением петухов возрождается с новыми силами. С этого момента светлого времени в сутках становится больше, а к лету достигается пик его силы, в самый длинный день в году. Праздник Коляда или Солнцеворот Ритуальные торжества начинались 19 декабря, сейчас мы в этот день празднуем визит Святого Николая.
В древности же с заходом солнца наши предки зажигали костры, пытаясь отпугнуть нечистую силу таким образом. Считалось, что раз солнце зашло, значит для злых сил наступило благодатное время. При свете костров было не страшно гулять и веселиться.
До этого дома тщательно убирали и выметали всякий сор — в огне должно было сгореть все ненужное и старое. Этим народ готовил место для обновок в жилище. Вплоть до 1 января продолжались гулянья, так как праздновали не абы что, а день рождения Коляды — нового солнца.
Ночь Йоля Хоть название вам мало что говорит, все мы участвуем в этом празднике ежегодно, причем с таким размахом, что славянам и не снилось. А все потому что, на эту же дату приходится наш Новый год — с 31 декабря на 1 января. Украшенная елка — это ничто иное, как символическое древо, которое принято было устанавливать в доме для призыва достатка и изобилия.
Правда у славян это не всегда была зеленая красавица, чаще — полено, которое поджигали в день Коляды. Огонь на нем означал появление обновленного светила. А вот хвоя считалась настолько загадочной и таинственной, что в дом ее заносить никто не торопился.
Скорее наоборот — колючие иглы «мешали» нечисти проникнуть в жилище, поэтому ее ветвями умащивали крыльцо. Мало того, что это своего рода кульминация торжества по случаю рождения солнца, которая сопровождается колядками, песнями и костюмированными действиями, в этот вечер чтили еще одного бога — Морозка. Его старались задобрить, чтобы тот не испортил запасы в закромах, сохранил урожай озимых и не «щипал за щечки ребятишек».
Вернуться к оглавлению Праздник Комоедица История обряда делает его прародительницей Масленицы, которая припадает на даты весеннего равноденствия. В истоках ритуал означал выход медведя из берлоги, то есть он, почуяв весну, наконец отказывался от зимней спячки и готов был вернуться к обычному образу жизни. Обильные питательные угощения и бурные гуляния помогали набраться сил и «разогнать кровь» после длительного морозного периода, когда работа сводилась к минимуму.
Теперь же, с появлением тепла, кипела подготовка к посевному сезону. Народ знал, что вплоть до сбора урожая ему предстоит ежедневная изнурительная работа, поэтому старался отдохнуть на славу. Известная каждому русскому пословица «первый блин комам» раскрывает секрет праздника.
Сладкое угощение символизировало солнечный круг, а всякий, его поедавший, набирался сил с самих небес.
Праздник Зимнее Солнцестояние — традиции, приметы, обряды и заговоры
У древних славян в день зимнего солнцестояния праздновался языческий Новый год, он связывался с божеством Колядой. первого марта, когда пробуждалась природа и начинались весенние полевые работы. У славян языческий Новый год связывался с божеством Колядой и праздновался в День зимнего солнцестояния. Щедрец (Щедрый вечер). У славянских язычников-пахарей аграрный календарь был привязан к временам года. Древние славяне праздновали начало Нового года в день появления новой луны в период весеннего равноденствия.
Славянский Новый год: история праздника
уникальный праздник с многовековой историей, который умело сплел в себе языческие и православные традиции. Новолетие славян приурочили к дням осеннего равноденствия (22-26 сентября) и начинали встречу Нового Лета с 14 сентября. Какого числа отмечали новый год во время язычества, почему славяне встречали его весной? Христианские святки покрывают собой языческий новый год (1 января) и особые разгульные русальные «бесовские» игры, отмечаемые язычниками 6 января. Васильев вечер (канун Нового года в славянской традиции) — день народного календаря у славян[1], приходящийся на 31 декабря (13 января).
Как появилась коляда и зачем люди наряжались в костюмы злых духов и зверей
- Новый год на Руси: почему его праздновали 1 сентября
- Новый год на Руси до указа Ивана
- Как славянский злобный Корочун превратился в новогоднего добряка: История Деда Мороза
- Традиции Новолетия, или Славянского нового года
- Зимнее Солнцестояние — магия древних языческих традиций
Славянское Новолетие – почему наши предки отмечали Новый год в сентябре?
Поэтому язычники-славяне всячески старались первый день нового года провести в необузданном веселии, веруя, что кто встретит и проведет этот день весело и радостно, того и в продолжение целого года ожидает счастье, и наоборот. Языческую масленицу наши предки приравнивали к Новому году, так как весна по их мнению была началом новой жизни с теплом и силой. Новый год для древних славян стал необходимостью – важным переходом, к которому постепенно начали переучиваться обеспеченные и бедные жители Руси. В язычеcкие вpеменa нaши пpедки пpaзднoвaли начало нового года в день веcеннегo paвнoденcтвия.
Остались вопросы?
- Коляда - история и традиции славянского праздника — 09.01.2024 — Статьи на РЕН ТВ
- Новый год — языческий праздник? | | Дзен
- Славянский Новый год – Новолетие 7529 лета. Правда о празднике и Рождестве
- Новый год у славян язычников
- Коляда - история и традиции славянского праздника — 09.01.2024 — Статьи на РЕН ТВ
Содержание
- Славянский Новый год – Новолетие 7529 лета. Правда о празднике и Рождестве
- Традиции Новолетия, или Славянского нового года
- Языческая обрядность православных праздниках. Годовой круг.
- Славянский языческий Новый год
- Когда праздновали славянский новый год наши предки
- Бог Корочун