не просто дань уважения великому художнику, но практически первое с начала 30-х официальное упоминание о Павле Николаевиче Филонове. ФИЛОНОВ Павел Николаевич 20 января 1883 (Москва) — 3 декабря 1941 (Ленинград) Живописец, график. Главные новости о персоне Павел Филонов на Да и сам Павел Николаевич еще в 1912 году в своей статье "Канон и закон" пишет о том, что в отличие от кубистов он, обобщая, анализирует частное, стремится ее постичь, не отрываясь от природы вещей. Павел Николаевич Филонов родился в рабочей семье, как сам говорил, «рязанских мещан».
Работы учеников авангардиста Павла Филонова представили в Русском музее
Павел Николаевич Филонов умер в тяжелые времена блокады Ленинграда в 1941 году. Человек в мире Павел Николаевич Филонов 1925 107 × 71.5 см Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. Павел Николаевич Филонов (1883 – 1941) – один из ярких представителей русского авангарда. Павел Николаевич Филонов появился на свет в семье крестьянина Тульской губернии, села Раневка 8 января 1883 года.
В Москве открылась выставка с работами советского художника-авангардиста Павла Филонова
выдающийся русский художник-авангардист в энциклопедии создателей предметов старины ARTLOT24. Дневниковые записи Павла Филонова, датируемые 1930–1939 годами, раскрывают личность автора, подчинившего свою жизнь неуклонному и бескомпромиссному осуществлению идеи. В 1912 вышла статья Павла Филонова «Канон и закон», в которой художник выступил оппонентом кубизма и изложил свое видение искусства. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы. Павел Николаевич Филонов умер в Ленинграде, в самом начале блокады. Павел Николаевич Филонов, русский художник и теоретик искусства, представитель футуризма, один из лидеров русского авангарда первой половины ХХ о выдающемся русском художнике, Павле Николаевиче Филонове (1883-1941), погибшем в первые месяцы.
К 140 летию русского и советского художника Павла Филонова
Было в жизни этого городского пролетариата одно, самое светлое обстоятельство, которого почти начисто была лишена сельская жизнь. В ней был шанс на изменение своей социальной судьбы: реже — шанс на подъём и выход в купеческое состояние, чаще — шанс на достижение личной социальной свободы на военной или гражданской службе, интеллигентной работе, равно открывавшихся после получения среднего и специального образования, возможность которого давал только город. Павел Филонов, борясь за жизнь и личную свободу, получил в Москве и Санкт-Петербурге начальное и минимальное специальное образование, рано избрав путь художника. Сколь мало бы ни было его художническое образование, он в полной мере овладел рисовальным ремеслом, для художников не частое дело — рисовальщиков среди живописцев немного. Попытки получить нормативное высшее художественное образование долго не удавались, а затем — уже стали лишними, — когда прямой путь Филонова к творчеству в ряду других новых художников уже был открыт. Мегаполисы и столицы, пожирая несметное множество судеб и подчиняя себе массы мигрантов и «отходников», ищущих счастья и достатка, по крайней мере, открывают перед подвижниками и талантами гораздо более прямой путь, чем простые губернские города.
Их особая культурная и карьерная жизнь тоже богата, но не сравнима по скорости с беспрецедентным аферизмом столиц. Но одни парвеню повторяют карьеры Жюльена Сореля из стендалевского «Красного и чёрного» или Жоржа Дюруа из мопассановского «Милого друга», а другие становятся рабами своего дара, отдавая ему всю жизнь и все её столичные шансы. Филонов выбрал последнее. Наверное, он просто не имел такого выбора и просто никогда не колебался, ибо по главным чертам своего характера был идеократом, учителем и столпником, который вне искусства превратился бы в создателя секты. Павел Филонов быстро вошёл в столичную среду нового русского искусства, особенно в круг его тогда самых радикальных борцов — Хлебникова и Маяковского.
Это сказал испанский монах Хосе де Сигуенса о Босхе. Но как подходит к Филонову, при всех его отличиях от Босха.
Это не богемный жест, это не страсть к Айседоре Дункан или Лиле Брик —это труд в личной жизни, столь же упорный и не ради удовольствия осуществляемый, как и работа живописца. Рассказывают, что в блокадном Ленинграде художник возил свою старую и немощную жену на санках, отдавая ей свой скудный паёк. Художник умер от истощения, от голода во время блокады — и поэт Кручёных написал такую эпитафию: Был он первым творцом в Ленинграде Но худога Погиб во время блокады, Не имея в запасе ни жира, ни денег. Быть человеком, по Филонову, — это само по себе профессия, тяжёлый труд: люди приходят в этот мир, чтобы страдать и работать. Такой взгляд на жизнь обусловлен, разумеется, ясно сформулированным убеждением в своей миссии в истории. Филонов, как и Платонов, — пролетарский художник.
Самосознание пролетария — вещь непривычная для искусства: прежде художники работали, может быть, не меньше, но они не приравнивали свой труд к труду пахаря. Для Филонова как и для Платонова всякий труд равновелик; они сами пролетарии, они пишут пролетариев — и пишут для пролетариев. Пролетарий в отличие от капиталиста или крепостного познаёт мир в свободном труде и сам может быть понят только через труд. Свободный труд тем отличается от принудительного, что этот труд не имеет срока и расписания — надо работать всегда. Труд становится для Платонова и Филонова той единственно приемлемой для человека средой, в которой человек только и может понять окружающий его мир. Совершая ежедневный мучительный трудовой процесс, человек способен анализировать ощущения от предметов и явлений, и таким образом он понимает действительность. В том числе трудом является определение внешнего мира. Здесь уместно вспомнить, что Филонов был не только живописцем, но и писателем; причём, подобно Платонову, обращался со словом на особый манер — перегружая слово теми смыслами, какие ему самому открывались в процессе речи. Приведу цитату мастера, так он определял свой метод работы:"Я художник мирового расцвета — следовательно, пролетарий.
Я называю свой принцип натуралистическим за его чисто научный метод мыслить об объекте, адекватно исчерпывающе, провидеть, интуировать до под-и-сверх сознательных учётов все его предикаты, выявлять объект в разрешении адекватно восприятию". Сказано это на первый взгляд заумно, туманно. Впрочем, так выражался и Платонов тоже, часто фразу писателя надо перечитать, чтобы понять, что именно хочет сказать автор, — так происходит от повышенной требовательности к слову. Осознав себя «пролетарием», уверовав, что усилиями пролетариата создаётся небывалая мировая культура, писатели, творцы новой пролетарской действительности столкнулись с тем, что они говорят на старом языке, — и настоятельной потребностью ответственного мастера стало язык поменять. Поменять — значило очистить от культуры. Культура может соврать, культура повинна во многой лжи; надо освободить линию от воспоминаний о музее, а слово от шлейфа ложных значений. Как выражался сам Филонов опять-таки на своём трудном языке : «Художник не может действовать в чистом разрешении заранее известной старой формой, это обязывает форму быть точной по отношению анализа в объекте, как звук, нота, буква, цифра, слово, речь»… Первичное слово, освобождённое от культурных коннотаций, — вот что ищут художники. Пролетарий, человек труда, желает говорить о себе и своих товарищах на честном рабочем языке. Но такого языка — нет.
Мы все существуем внутри культуры и пользуемся её шаблонами, а кто-то может сказать «пользуемся клише» или даже «штампами» для выражения своих даже искренних эмоций. И ничего, живу, здоров» Павел Филонов Выражать себя через присвоение чужого словаря свойственно человеку вообще, а искусство этим пользуется постоянно — совсем не сегодняшний откровенный приём постмодерна впервые разрешил заимствование. Совсем не первым отметил Мандельштам, что «не одно сокровище, быть может, минуя внуков, к правнукам уйдёт». Вовсе не первым Эдгар Дега советовал молодому художнику до 20 лет копировать картины в Лувре, и лишь потом юношу можно будет допустить до рисования первых набросков самостоятельно. Это даже не традиция, это просто условие диалога внутрикультуры: мы живём в образном мире и само понятие образов сформировано всей культурой до нас, наши эмоции лишь добавляют к уже существующему образному ряду своё, никак не отменяя прежнее. Платон считал, что наши знания есть лишь «припоминания» того, что уже знает наше сознание по причине причастности к общему эйдосу, то есть причастности к единому замыслу мира, где все явления и сущности сконцентрированы воедино. Увидеть вещь как бы впервые, освободить слово от словарных значений и опуститься вниз, к его корневой системе, заставить слово и вещь быть «самими собой» — вне культурного понимания — возможно ли это в принципе? Практически одновременно с Платоновым и Филоновым художник Клее провозглашает своей целью спуститься от «кроны дерева искусства» к «его корням». Оставим в стороне тот очевидный, увы, факт, что, спускаясь от кроны культуры к её корням, творцы неизбежно находили там язычество, а как развивались их отношения с языческими идолами — легко узнать из истории 30-х годов.
Но сейчас речь об ином. Очищая слово и линию от неизбежных культурных коннотаций «этот образ подобен тому образу» , пролетарские мастера вынуждены были — без преувеличения — пересмотреть словарь. Так возникает неудобная, трудно читаемая фраза Платонова, в которой писатель всякое слово ставит не потому, что принято называть этим словом явление, а взвешивая слово — подходит ли корневая система данного слова к тому, что видит глаз, ощущает язык, чувствует кожа. Возникает как бы первичный протоязык, на котором до Платонова никто и не говорил, да и после него говорить не будет: ведь, следуя завету писателя, его собственное понимание слова тоже надо забыть, чтобы затем опять искать первичное значение. Все мы пользуемся шекспировскими, бальзаковскими, мопассановскими и микеланджеловскими характеристиками не потому, что абсолютно верим им, но потому, что образы явлений — такие же объективные данности культуры, как сами явления. Яблоко Сезанна, яблоко сада Гесперид, яблоко Ньютона уже столь же природны, как яблоко, висящее на ветке, — и природа культуры в большей степени даже, нежели природа естественная, формирует наше сознание. Но что если отказаться от культуры, сквозь которую мы смотрим на природу, и что если охарактеризовать яблоко так, словно ни греческих мифов, ни картин Сезанна не существует? Что если попробовать найти слова для эмоций, которые испытываешь к женщине, не прибегая к определению «любовь», которое использовали Данте, Петрарка и Маяковский, нагружая эту эмоцию моральными императивами и фантазиями? Что если, пользуясь первичным словарём, предельно честно и ответственно охарактеризовать происходящее в организме при виде особы противоположного пола?
И будет ли такая скрупулёзно фактографическая характеристика отвечать представлениям окружающих о любви? Окружающие невольно, в силу принадлежности к культуре пользуются словами «мне невозможно без неё жить», «она свет моих очей», «она воплощение красоты», но этот набор заклинаний ничего не значит для героя Платонова; ответственный герой Платонова скажет нечто исходя из точной фактографии. Так появился знаменитый персонаж Платонова, освобождённый от привнесённых извне как считает сам писатель определений явлениям, от культурных клише и флёра чужих эмоций. Надо не стесняться того, что мы понимаем своим естественным разумом, —надо лишь следовать своей способности понимать. Так возник платоновский «сокровенный человек» — существо, лишённое привычных представлений о добре и зле. Это не плохой человек, слово «плохой» вообще для Платонова не имеет смысла; но это и не хороший человек, поскольку и слово «хороший» тоже бессмысленно. Парадоксально то, что писатель с фамилией Платонов выступал именно против основного принципа философа Платона, против того, что всякая вещь содержит в себе идею, создавшую эту вещь. Писатель Платонов именно эту первоначальную идею вещи словно бы не замечает. Он видит всё впервые.
Вот перед нами мир: существуют яблоко, любовь или стул — и человек, пользующийся этими данностями, хочет понять явления исходя из своего, ему одному известного опыта. Человек не лукавит, он честен перед миром, он анализирует свои ощущения, подбирает точные слова, их описывая, — и не хочет знать чужих мнений на сей предмет. Такой подход к миру неизбежно приводит к тому, что понятия добра и зла теряют своё значение. Ведь добро и зло мы познаём не только опытным путём,но через априорные знания, данные нам культурой. Допустим, порезать палец — зло, и это мы узнали опытным путём; если быть осмотрительным, то палец не порежешь и зла избежишь. Но как квалифицировать явление смерти, которая объективна? Для христианина смерть — зло, которое надо преодолеть, но для наблюдателя естественного течения события допустим, биолога смерть злом не является. Впрочем, биолог, вероятно, отнесётся к смерти своих близких как ко злу, поскольку в данном пункте естественное течение событий перешло в область эмоциональную, духовную; в этот момент в нём заговорит усвоенный вместе с культурой набор эмоций — любовь, сострадание, память и т.
Ведь именно так действует природа, выращивая мельчайшую частичку клетчатки и наделяя ее своим цветом. Удивительно, но Филонов, презрительно относившийся к академическому искусству, так и не влился в ряды авангардистов. Его отличала тяга к жесткому экспрессионизму немецкого образца, жутковатый трагизм и рефлексия, тогда как авангардисты равнялись на французский фовизм, кубизм и импрессионизм. Филонов был ближе к Кирхнеру, Нольде и в целом, к группе «Мост». В 1915 году Филонов написал полностью беспредметную картину «Цветы мирового расцвета», давшую начало его экспериментам в этом направлении. Но не ради формы, не имеющей для мастера значения, а только ради цвета и его воздействия. Павел Николаевич считал любую форму несущественной, для него имел значение только цвет. Новая эра С 1916 по 1918 годы Филонов провел на фронтах Первой мировой войны, где втянулся в революционную деятельность и едва не вошел в ряды зарождающейся номенклатуры. Он обладал незаурядными деловыми качествами, а организаторские таланты и личная скромность Павла Николаевича всегда вызывали большое уважение у окружающих. Но чиновником он не стал и выбрал путь «чернорабочего от искусства». Оставив карьеру политика, он в 1918 году вернулся в Петроград и принял участие в грандиозной выставке, которая проходила в Зимнем дворце и демонстрировала художников всех направлений. Филонов представлял картины, входящие в цикл «Ввод в мировой расцвет», среди которых особенно выделялись «Мать» и «Победитель города». В ней художник прожил до самой смерти. В начале двадцатых годов Филонов создал уникальную художественную школу — МАИ школа мастеров аналитического искусства. За преподавание он не брал никаких денег и полностью отдавался своему детищу. Вокруг мастера сплотился дружный коллектив верных последователей. Все были переполнены новыми идеями и смотрели в будущее с нескрываемым энтузиазмом. В то время Павел Николаевич написал свои знаменитые работы «Формула весны» и «Живая голова». Мастера больше не приглашали на выставки, а если и вспоминали о нем, то только как пример упрямого художника-формалиста. Планируемая персональная выставка Павла Николаевича в 1929 году не состоялась. Руководство Русского музея побоялось показывать столь одиозного художника широким массам и ограничилось закрытым просмотром. Последнее десятилетие своей жизни Филонов влачил жалкое существование подпольного юродивого бессребреника, и только вглядываясь в его гениальные полотна можно почувствовать какие откровения посещали мастера и каких высот достигал его свободный дух. Умер Филонов 3 декабря 1941 года во время блокады. Холодной зимой он тушил на крыше дома зажигательные бомбы, простудился и заболел воспалением легких. Истощенный организм не смог справиться с болезнью. Досок, чтобы соорудить гроб, у родственников не было, и поэтому, в течение нескольких дней, великий художник лежал на столе в своей маленькой комнатушке, накрытый своей же гениальной картиной «Пир королей». Только в 1967 году была устроена первая персональная выставка художника в новосибирском Академгородке стараниями ученых-генетиков. Они увидели в Филонове своего собрата-исследователя, человека науки, стремящегося и увлекающего других к постоянному саморазвитию. Да он и был ученым, открывшим объективные законы неведомой реальности. Аналитический метод Павла Филонова был научным поиском вневременных и внепространственных закономерностей. Многие свои картины он назвал формулами и оставил их потомкам для детальной расшифровки.
Сообщить об опечатке
- Павел Филонов
- Павел Филонов. Возвращение "блудных" рисунков
- Филонов Павел
- Содержание
Прекрасный и страдальческий Павел Николаевич Филонов
ФИЛОНОВ Павел Николаевич 20 января 1883 (Москва) — 3 декабря 1941 (Ленинград) Живописец, график. Павел Николаевич Филонов умер от голода во время блокады Ленинграда, и похоронила его пережившая на несколько недель жена. Картина художника Павла Филонова «Победитель города» 1914-15 г. Картон, масло.
Павел Николаевича Филонов
Еще в 1910 году Филонов сблизился с группой художников, поэтов, музыкантов, объединившихся в «Союз молодежи». На выставках «Союза молодежи» появились первые зрелые работы Филонова. Павел Николаевич Филонов был москвичом. Рано осиротев, он перебрался к сестре в Петербург. Подростка пристроили в живописно-малярные мастерские Общества поощрения художеств на ученье. Пятнадцати лет он начал ходить в вечерние классы рисования того же общества, в 1901 году получил диплом «маляра-уборщика». В 1903 году, после неудачной попытки поступить в Академию художеств, стал заниматься в частной мастерской А. Дмитриева-Кавказского, а на жизнь зарабатывал, рисуя картинки на конфетные коробки. Лишь в 1908 году, после неоднократных провалов, Филонов поступил вольнослушателем в Академию. Пробыл там недолго и расстался с ней уже в 1910 году, оказавшись в конфликте с преподавателями.
Работы Филонова, академические и сделанные для себя, могли поставить в тупик не только консерваторов-староверов из академического Ареопага. Когда-то ему отказывали в приеме, обвиняя в незнании анатомии. Еще у Дмитриева-Кавказского он овладел ею основательно, почти дотошно, но вот в живописи своей использовал это уменье вразрез со всеми традициями.
Главная цель выпуска - содействовать большему пониманию одного из самых загадочных художников в истории современной русской культуры, равного по высоте и значению таким творцам русского авангарда, как Казимир Малевич и Владимир Татлин. Так, в сборник включены статьи, освещающие малоизвестные аспекты жизни и творчества Филонова, особенно его раннего периода. Юлиан Халтурин, например, пишет об учебе Филонова в мастерской Дмитриева-Кавказского; Ирина Пронина исследует соотношения реальных мест и пейзажей Филонова; Николетта Мислер соединяет ранние работы художника с традициями немецкого Ренессанса; Людмила Правоверова напоминает нам о плотных философских слоях, ставших основанием мировоззрения Филонова; Николай Школьник подчеркивает достижения Филонова в качестве дизайнера и художника прикладного искусства; Евгения Петрова дает переоценку понятия «коммунист Филонов»; Галина Марушина повторно «посещает» трагическую «невыставку» Филонова 1929 года; а Наталия Скоморовская напоминает о том, как относились к Филонову советские бюрократы и аппаратчики.
Комментарии Ирины Карасик и Елены Спицыной во многом способствуют раскрытию всестороннего контекста этих публикаций. Подобно Велемиру Хлебникову и Михаилу Врубелю, Филонова часто посещали яркие видения, и он был измучен жестоким напряжением между призраком эстетики и его бледным отражением, мгновенно схваченным в визуальном отчете, между внутренней идеей и ее внешним образом. Действительно, Филонов обладал оптическим аппаратом чрезвычайной мощи, но годы шли, зрение ослабевало, и ему приходилось вести еще более ожесточенное сражение, чтобы переносить свое особое видение на поверхность холста или бумаги. Когда-то он сказал Алексею Крученых: «Вот, видите, как я работаю. Не отвлекаясь в стороны, себя не жалея. От всегдашнего сильного напряжения воли я наполовину сжевал свои зубы»6.
И писатель Владимир Метальников также упомянул «страдальчески напряженное» настроение картин Филонова7. Специальный выпуск Эксперимента является лишь частью более глобального исследования творчества Филонова и совпадает с полной ретроспективной выставкой картин Филонова в Государственном Русском музее летом и осенью 2006 года.
Их особая культурная и карьерная жизнь тоже богата, но не сравнима по скорости с беспрецедентным аферизмом столиц. Но одни парвеню повторяют карьеры Жюльена Сореля из стендалевского «Красного и чёрного» или Жоржа Дюруа из мопассановского «Милого друга», а другие становятся рабами своего дара, отдавая ему всю жизнь и все её столичные шансы. Филонов выбрал последнее. Наверное, он просто не имел такого выбора и просто никогда не колебался, ибо по главным чертам своего характера был идеократом, учителем и столпником, который вне искусства превратился бы в создателя секты. Павел Филонов быстро вошёл в столичную среду нового русского искусства, особенно в круг его тогда самых радикальных борцов — Хлебникова и Маяковского. И в этой новой среде стал в ряду не эпигонов, а изобретателей. Собственно, главное, фундаментальное, революционное изобретение в области изобразительного художественного языка было совершенно задолго до Филонова — французскими импрессионистами.
Вся изобразительная история человечества до них вступала в сделки с цветом и формой вещей. Если считалось, что помидор красный и что крест на церкви — крестообразный и золотой, то они и рисовались художниками так, чтобы изображение их опознавалось быстро и просто, независимо от того, что художники и все окружающие — сквозь свет, пьянь и туман — видели на самом деле: красным, крестообразным и золотым. Формула весны.
Огромное значение в «аналитическом искусстве» отводилось понятию «сделанных картин». Создание произведений должно быть уподоблено органическому росту форм в природе — путём наращивания целого из некой начальной формы «точки» в системе «аналитического искусства» и дальнейшего изменения соединения форм, точек в конечном общем, цветовом, «выводе». В ряде работ «Живая голова». У него были последователи, подражатели, копиисты, но силы филоновской «сделанности» достигнуть трудно. Идеи Филонова вызывали интерес у учащихся АХ, во время каникул Филонов занимался с группой студентов в стенах АХ июнь—октябрь 1925. К 1926 под руководством Филонова возник «Коллектив мастеров аналитического искусства. Школа Филонова» 1927—1930, формально до 1932 , о чём свидетельствует заказ на оформление зала Дома печати и спектакля по комедии Н. Гоголя «Ревизор» в постановке И. На представлении в Доме печати мог состояться один из последних контактов Филонова с Маяковским, присутствовавшим на спектакле. По количеству участников и объёму выполненных работ проект МАИ для Дома печати — самый масштабный ансамбль русского авангарда. Филонов осуществлял руководство, часто помогал всем отстающим от графика, но формально не участвовал в проекте, и его имени нет среди участников выставки в Доме печати; в составе МАИ он не экспонировался и на других выставках 1928—1929, 1930. Во время конфликта между членами МАИ май 1930 произошёл раскол, и Филонов вышел с группой единомышленников из состава коллектива. Примерно с этого времени начался отсчёт самых ожесточённых публичных дискуссий о личности и творчестве художника, подробности которых стали известны благодаря сохранившейся части его дневника 1930—1939. В 1927 произведения Филонова были включены в экспозицию новейших течений Русского музея, подготовленную Пуниным. Решение ГРМ провести персональную выставку Филонова не было осуществлено в полной мере: экспозиция из более двухсот произведений провисела в залах в период с осени 1929 до декабря 1930, но так и не была открыта для публики. Состоялось несколько общественных просмотров и обсуждений неоткрытой выставки. Хотя каталог и был выпущен, но в нём была заменена статья В. Аникеевой, согласованная с Филоновым. Открывать выставку было официально запрещено, в художественной жизни СССР это стало первым случаем идеологического вмешательства. Негативный эффект от всей истории был несколько сглажен руководством музея предоставлением на выставке «Художники РСФСР за 15 лет» 16 июня 1932 — февраль 1933 в Ленинграде отдельного зала для восьмидесяти произведений Филонова, и для тридцати произведений — в Москве. Полученный заказ издательства «Academia» на оформление финского народного эпоса «Калевала» Филонов передал группе художников, сохранившей за собой название «Школа Филонова». В 1931—1933 он вёл общее руководство иллюстрированием книги и в память о коллективной работе написал картину «Ударники аналитического искусства» с абстрагированными портретами своих учеников 1933. За успехом книги последовало приглашение участвовать в выставках: «Выставка портрета» март 1933. Ленинградский областной дом художника ; «Выставка художников-туристов» май—июнь 1933. Ленинградский дом учёных. Однако занятая Филоновым открытая критическая позиция на общих собраниях Горкома художников 1934—1935 способствовала его дальнейшей изоляции, и он был вынужден даже прервать визиты учеников к себе домой. При полном безденежье в 1930—1938 художник получал редкие заказы по искусству. Оформив работу на имя своего пасынка П. Серебрякова, Филонов вместе с ним выполнил карту звёздного неба под маятником Фуко для Музея антирелигиозной пропаганды находился в Исаакиевском соборе , в реалистической манере писал портреты, в том числе вождей. Продолжал работать по методу «аналитического искусства» «Первая симфония Шостаковича»; «Лики». Когда в 1938 были репрессированы оба пасынка художника, сослан его друг большевик Н. Глебов-Путиловский, парализована жена, основное время художника было отдано заботам о ней. Он продолжал работать и после большого перерыва, несколько произведений Филонова были показаны в экспозиции «Выставка живописи и скульптуры ленинградского Горкома художников» 16 марта — 16 апреля 1941. Дом искусств им. Выражением высочайшего морального авторитета Филонова в художественных кругах довоенного Ленинграда может служить косвенное свидетельство его почитания. После его смерти в первые месяцы блокады Ленинграда, по ходатайству сестёр и при помощи учеников и Горкома художников, он был погребён в гробу в отдельной могиле на Серафимовском кладбище, слева от входа в храм Св. Серафима Саровского. Литература: Павел Николаевич Филонов. Praha, 1966; Павел Николаевич Филонов. Из истории русского авангарда П. Мислер, Д.
Павел Филонов. «Свет и тени» - программа Леонида Млечина
8-го января исполняется 140 лет со дня рождения русского и советского художника Павла Николаевича Филонова (1883-1941). 3 декабря 1941 года. Художник, поэт, один из лидеров русского авангарда; основатель, теоретик, практик и учитель аналитического искусства. Хотя в настоящее время изобразительное и литературное наследство Павла Николаевича Филонова (1883-1941) пристально исследуется, особенно российскими специалистами, его искусство все еще продолжает окружать тайна. Павел Николаевич Филонов (1883, Москва — 1941, Ленинград) — русский художник, теоретик искусства, поэт.
Павел Филонов — непризнанный критиками гений-художник: биография и лучшие картины
| Павел Филонов «Победитель города» 1914-15 г. Картон, масло. Государственный Русский музей | 8 января исполнилось 133 года со дня рождения Павла Николаевича Филонова, художника-исследователя (как он сам себя называл). |
| История живописи: Павел Филонов | Восьмого января 1883 года родился художник и поэт Павел Николаевич Филонов, один из лидеров русского авангарда. |
| «Бегство в Египет», Павел Николаевич Филонов | «Культура» рада представить читателям главу № 32 «Павел Филонов» из книги художника, философа Максима Кантора «Чертополох и терн», которая выйдет в августе в издательстве АСТ. |
| Филонов Павел Николаевич — биография художника, личная жизнь, картины | Его картинам было суждено долгое насильственное забвение, затем выход из небытия и признание, но все равно Филонов остается непостижимой, одинокой и трагической фигурой в искусстве ХХ века. |
140 лет со дня рождения художника Павла Филонова
Сервис электронных книг ЛитРес предлагает скачать книгу Павел Николаевич Филонов. Павел Филонов принимает активное участие в революции и занимает должности председателя Исполнительного военно-революционного комитета Придунайского края в Измаиле, председателя ВРК Отдельной Балтийской морской дивизии и т. п. 8-го января исполняется 140 лет со дня рождения русского и советского художника Павла Николаевича Филонова (1883-1941). Опубликовал: Главный редактор в Новости, Филонов Виктор Петрович 26.04.202420:39 Комментарии к записи В Сочи почтили память героев – ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС отключены 129 Просмотров. Одним из этого миллиона был художник Павел Филонов, умерший в своей каморке от голода и холода в декабре 1941 года.
Сообщить об опечатке
- Налетчик - Филонов, Павел Николаевич, картина в высоком разрешении
- Более 100 работ Павла Филонова и его учеников представили в Новосибирском художественном музее |
- Купить книги в - Магазин научной книги
- Группа компаний «МЕТРОПОЛЬ» :: КУЛЬТУРА: Лев-отшельник
- В Москве открылась выставка с работами советского художника-авангардиста Павла Филонова
- Читайте также
Другие публикации
- Великий отрицатель формы, цвета и голода
- Павел Филонов – последние новости на сегодня –
- «Бегство в Египет», Павел Николаевич Филонов
- К 140 летию русского и советского художника Павла Филонова
Павел Филонов — последние новости
В 1927 вместе с учениками создал костюмы и декорации к постановке «Ревизора» Н. Гоголя в Доме печати в Ленинграде. В 1929 руководил оформлением агитпьесы «Царь Гайкин I» в Васильевском клубе рабочих-металлистов. В 1929—1931 в Государственном Русском музее была подготовлена персональная выставка Филонова не открылась. В 1931—1933 руководил работой МАИ по иллюстрированию финского эпоса «Калевала» для издательства Academia. Пушкина прошли ретроспективные выставки «Павел Филонов. Очевидец незримого». Филонов — один из ведущих мастеров русского авангарда. Он был захвачен искусством архаики, постигал его поэтическую и пластическую сущность, стремясь добраться до самых истоков искусства, и выработал свой собственный неповторимый стиль. При этом Филонов всячески подчеркивал необходимость мастерства или «сделанности» — тщательной выписанности каждой детали, каждого звена «каждого микрона изображения» , добиваясь эффекта живого движения материи. Любое явление художник воспринимал во множестве измерений, свои впечатления и наблюдения он совмещал в одном изображении на рисунке или картине.
Синтез архаики и современной аналитики составляет основу филоновского стиля. На его мировоззрение огромное влияние оказали строгая академическая выучка Филонов высоко ценил таких мастеров как И. Айвазовский и В.
Он умер от рака, немного не дожив до шестидесяти восьми лет.
Это были настоящие ленинградские искусствоведы и музейщики, светлая им память! В моей библиотеке бережно хранятся подаренные ими каталоги выставок Филонова. На титуле каталога к выставке художника, состоявшейся в начале 1990 года в Центре Помпиду, написано: "Александру Мосякину — единомышленнику-"филоновцу" — на добрую память и с пожеланием дальнейших творческих удач от одного из скромных авторов данного каталога. А на каталоге персональной выставки 1988 года в ГРМ знакомой мне твердой рукой начертано: "Дорогому Александру Мосякину от автора.
Семь раз отмерь, один раз отрежь. Он имел в виду трудности и препоны, с которыми нам пришлось столкнуться при расследовании истории с филоновскими двойниками и ее публикации. Евгения Николаевна Петрова, которая до последних дней навещала уже смертельно больною Евгения Фёдоровича, по-прежнему работает в Русском музее. Узнав, что я готовлю эту книгу, она предложила рассказать некоторые неизвестные подробности тех событий.
В письме, адресованном автору, она написала: "Если Вас интересует, как это было в реальности, расскажу. Поскольку Ваша книга, скорее всего, одно из последних повествований современника тех событий, на мой взгляд, надо поставить все точки над "и". Сейчас для нового поколения, не понимающего реалии тех лет, эти важные детали еще ярче и драматичнее осветят события". Мы встретились в рабочем кабинете Евгении Николаевны 21 мая 2014 года, и она поведала на диктофон много интересного.
Выдержки из ее рассказа включены в книгу. Изгнанный из Русского музея Василий Алексеевич Пушкарёв четверть века жил и работал в Москве, где возглавлял Центральный дом художника в новом здании на Крымской набережной, превратив его из казенного учреждения в живой центр общения художников и публики. Академик Д. Лихачёв ввел Пушкарёва в президиум Советского фонда культуры, а сам Василий Алексеевич с юношеским задором снова начал собирать работы современных художников для создания при Фонде культуры художественного музея.
Он собрал почти 700 интересных работ, но в "лихие девяностые" они никому не понадобились, так что собранная Пушкарёвым коллекция оказалась где-то в пыльном московском запаснике на Гоголевском бульваре. Пушкарёв был также ответственным секретарем МОСХа, и мы с ним не раз по-дружески сиживали в его маленьком кабинете на Беговой. Он навещал родной Русский музей, где старые сотрудницы радушно встречали его, а он, как истинный джентльмен, целовал им руку, я это видел. Скончался "отец Русского музея" в Москве 16 мая 2002 года на восемьдесят седьмом году жизни.
Его отпевали в церкви Николы в Толмачах, на территории Третьяковской галереи, а гроб Пушкарёва стоял на том же месте, где более века назад люди прощались с Павлом Третьяковым. И это не случайно, ведь Пушкарёва еще при жизни называли Третьяковым двадцатого века. В память о легендарном музейщике учрежден и в 2009 году впервые вручен первый в России общественный орден для музейных работников "Василий Пушкарёв". Этот человек заслужил, чтобы одна из улиц города на Неве носила его имя.
А на стене у входа в Русский музей должна висеть мемориальная доска в его честь[54]. Расследовавший дела Гуткиной и Поташинского Павел Константинович Кошелев в звании подполковника КГБ ушел в отставку, стал народным депутатом, председателем Петроградского районного совета Ленинграда, а в 1990-е годы возглавлял администрацию района. В дни августовского путча в 1991 году он вместе с группой сотрудников КГБ не позволил сторонникам ГКЧП захватить ленинградский телецентр, который стал одним из опорных пунктов сопротивления путчу. Сожалел ли он об этом потом — не знаю.
Кошелев по-прежнему живет в Петербурге. Виктор Васильевич Черкесов благодаря близости к В. Путину сделал большую карьеру. Затем в чине генерал-полковника возглавлял Государственный комитет по контролю над оборотом наркотических средств и психотропных веществ.
Ныне он депутат Государственной думы РФ и, как сообщалось, вступил в ряды КПРФ, вернувшись в ту партию, идеалы которой всегда разделял. Генерал-лейтенант В. Судьбы персонажей гуткинского уголовного дела сложились по-разному. Двенадцать его "героев" — гуткинских компаньонов, — хорошо заработав на контрабанде, неплохо устроились за границей.
Наверное, их уже нет в живых, а их дети и внуки вряд ли знают, чем занимались их папы, дяди и дедушки на бывшей родине, зарабатывая "копеечку" на эмигрантский хлеб. Тетя Нина кончила дни свои в местах не столь отдаленных, и где покоятся ее бренные останки, мне неведомо. Борис Белостоцкий, отсидев срок, обосновался в Швеции и в перестроечную эпоху неплохо нажился на поставках в СССР компьютеров и прочей оргтехники. Весной 1990 года он был вновь арестован в Ленинграде органами МВД "за злостную спекуляцию", но затем амнистирован и занялся коммерцией где-то в Европе.
Моисей Поташинский разделил участь Гени Гуткиной — неисправимого мошенника сгубила алчность и "проклятые рудники". Профессора Джон Боулт и Николетта Мислер написали на Западе много статей и книг по истории русского авангарда, а в 1990 году издали роскошную монографию о Филонове. Но благодарственных строк в адрес Евгении Гуткиной, ее подельников и подруг в них уже нет. Сия крамола засветилась лишь однажды — в первой монографии, изданной в конце 1983 года в городе Остин, штат Техас.
Ветеран партийной и музейной работы Л. Новожилова, уйдя из Русского музея на персональную пенсию, тихо умерла в 2005 году, оставив без ответа многие вопросы, на которые ей все-таки надлежало бы ответить. Ушли в мир иной и многие чекисты, занимавшиеся делами Гуткиной, Поташинского, Грешникова, Махина, Шура и прочих "звезд" советской контрабанды. Имена этих людей из-за их профессии мало кому известны, хотя они заслуживают общественного признания, поскольку пресекли контрабанду сотен прекрасных произведений искусства, древних икон, архивных документов и раритетных книг.
Это настоящие бойцы культурного фронта. Вот как оценил их работу 20 декабря 2011 года руководитель пресс-службы УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Дмитрий Кочет-ков: "Благодаря работе контрразведки были сохранены многие культурные ценности, составляющие национальное достояние России. Эрмитаж вновь увидел украденную Египетскую чашу. А в Русский музей были возвращены рисунки художника Филонова.
Эти два уникальных случая в свое время легли в основу сериала "Агент национальной безопасности"". Признаюсь: смотрел сей детективный сериал с Михаилом Пореченковым в главной роли с чувством досады уж больно блеклым и далеким от реальности оказался его сюжет, подлинная история филоновских двойников куда ярче, интереснее и драматичнее.
Там он написал единственную в своём творчестве икону, ставшую предвестником его знаменитой аналитической живописи. На этой иконе в облике святой юноша изобразил свою сестру. Картины посмертно признанного, знаменитого на весь мир Павла Филонова начинаются с этой иконы, уже в ней проявляется узнаваемый почерк художника. Икона стала отправной вехой в его творчестве. После отчисления из Академии в 1910 году, Павел присоединился к объединению русских художников «Союз молодёжи» и начал работать в журнале союза.
В 1912 году опубликовал эссе «Каноны и законы», в котором Филонов выражает свою идею аналитического реализма, отошедшего от поверхностной геометрии кубизма. Философия искусства Филонова основана на желании показать истинную сущность предметов через живопись. С началом Первой мировой войны Филонов поступил на военную службу. Его участие в войне изменило его мировоззрение. Позднее Филонов становится активным участником Октябрьской революции 1917 года, он был председателем революционного военного комитета Дунайского района. Первая выставка Филонова состоялась в 1919 году, после ужасов войны и революции. В 1923 Павел Николаевич стал преподавать в Петербургской академии художеств — академии, из которой тринадцать лет назад за упорную приверженность своим идеям, яркое и нестандартное видение живописи он был исключён.
Недостаток образования пришлось восполнять копированием картин и частными уроками. Он много трудился, делал наброски , но даже с третьего раза ему удалось попасть в Академию лишь вольнослушателем. Художник успел сблизиться с поэтом Велимиром Хлебниковым и коллегами- футуристами. Пропагандируя анализ в живописи, он выпустил статью «Канон и закон», раскритиковав кубизм Пабло Пикассо Pablo Picasso.