Губернатор Белгородской области рассказал о возможностях размещения жителей в ПВР. В настоящий момент в пунктах временного размещения в Старом Осколе находится 189 человек, 72 из них — дети. В пункте временного размещения знакомлюсь с двумя мужчинами, которые сначала работали в ДНР. Некоторые добираются до пунктов временного размещения на автомобиле, кого-то, кто пытался выбраться пешком, подбирали военные и волонтеры.
«Держитесь, дорогие белгородцы!»
- Сотрудники воронежских учреждений культуры собрали для белгородцев гуманитарный груз
- Где располагаются белгородцы
- Аббревиатуру СВО здесь никто не использует. Как живет сейчас Белгородская область
- Аббревиатуру СВО здесь никто не использует. Как живет сейчас Белгородская область
- Постояльцы ПВР довольны условиями проживания в Белгороде —
Опубликованы кадры последствий обстрела ПВР в Белгородской области со стороны ВСУ
Главные новости Белгорода и Белгородской области на сегодня. Мы ежедневно публикуем самую актуальную информацию города. Репортажи, аналитика, мнение экспертов, происшествия, ситуация на дорогах, новости политики, экономики, культуры и спорта. Все новости Белгорода. В пункте временного размещения жителей белгородского Шебекино для приема людей оборудованы несколько этажей: кровати в ряд, чистое белье на пушистых подушках. Глава Грайворонского городского округа Геннадий Бондарев посетил земляков в пункте временного размещения Старого Оскола.
Кадры обстрелянного националистами ПВР в Белгородской области
Сейчас закрываем тепловые контуры», — добавил Демидов. Как сообщил губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков, при атаке по Белграду погибли 14 жителей, из которых трое — дети. Ранения получили 108 человек, пятеро детей и 12 взрослых находятся в тяжёлом состоянии. Взрывы повредили 22 многоквартирных дома.
В шесть утра я проснулась от грохота канонады и выглянула в окно. По главной улице тихо ехали поливальные машины, прямо под обстрелом, и пахло свежим утром, а днём садовники подстригали траву.
Я вспоминаю Горловку, в которой живого места нет от девятилетних обстрелов, но есть неизменный мэр Иван Приходько с вечной сигаретой в зубах, на которого четырежды совершали покушение, есть школы, где учатся дети, есть угрюмые следователи, которые фиксируют военные преступления, есть коммунальщики, которые приезжают через пятнадцать минут после «прилёта». Все эти пожарники, газовщики, электрики — настоящие скромные герои Донбасса, работающие под постоянными обстрелами. Я сама однажды попала под такой адский огонь в Донецке, где прямо на глазах у отца-газовщика погиб сын, Александр Шевчук. Шебекино — российский город, который героически отстояли от диверсантов российские воины. Да, жители могут в панике убежать, и обязанность властей помочь им эвакуироваться, и эти же жители имеют право вернуться.
Нельзя закрыть город на замок и выбросить ключ! И даже в пустом городе в администрации должен сидеть мэр, пожарные должны тушить пожары, электрики — восстанавливать электричество, социальные службы — работать с населением, врачи принимать больных в поликлинике, даже под обстрелами. И пусть в городе осталось десять с половиной человек. О вольных казаках и Отечестве С казаками у меня сложные отношения. Ещё со времен перестройки они меня дико раздражали в виде потешных войск: пляски, самогон, опереточные костюмы и шашки, добытые из дедовских сундуков, драки, хоровые песни, разборки, гонор.
А пока нет у меня к вам веры». Вот вошла война в маленькое Шебекино, и местные казаки вышли на ночные дежурства. В штаб они приходят утром, одуревшие от усталости. Сначала — совместная молитва, а потом все за стол — чай попить и обсудить ситуацию. Люди уехали, а нечисть осталась.
Есть серьёзные мародёры, которые грабят салоны связи, бытовую технику. А есть просто люди… скажем, с низкой социальной ответственностью. Куда им, бедолагам, ехать? Им тоже надо кушать. Если ловишь такого с сумкой кефира и хлеба, с продуктами, ну погрозишь пальцем да отпустишь.
Всё, что у нас есть, — и оружие, и бронезащита, — всё приобретено на собственные средства. Всё оружие — по лицензии, огражданенное, то есть имеет статус гражданского оружия. Вот как эта снайперская винтовка Драгунова. Наша ценность в том, что мы хорошие стрелки, отлично знаем местность, все тропки в лесу, ежегодно проводим командные первенства по стрельбе. Наша задача — увидеть диверсантов и вовремя сообщить.
А вот стрелять мы права не имеем. Мы имеем право на ношение, но не на применение оружия. Если из диверсанта вынут охотничью пулю, могут и наказать. У нас нет официального статуса. Казаки угрюмо молчат.
Как президенту не доверять? Наш лозунг: за веру, царя и Отечество. Царя нет, но Отечество есть. Дарья Асламова и белгородские казаки И вдруг казаков прорывает: — Что за война такая договорная, если к врагу идут нефть, газ и аммиак?! Шебекино уже полгода кошмарят, с тех пор как вээсушники вышли к Волчанску город в Харьковской области.
Заезжают на позиции, накидывают сколько хотят, а «ответки» с нашей стороны никакой. Они приехали, отбомбились и уехали, и только минут через пятнадцать от наших полетело. Нет контрбатарейной борьбы. Пригожин ещё три месяца назад сказал, что бить будут по Белгородской области. А в Москве обыватели вообще думают, что Шебекино — это Украина.
Москвичам ничего не интересно: они привыкли отдыхать, отпуск планировать, а государство для них — внутри Садового кольца. Когда в Подмосковье сбили семь дронов, так по всем каналам говорили, что испуганным гражданам нужны психологи. А у нас за сутки 800 прилётов было, мы даже рекорд Донецка побили, но в новостях мы идём десятой строкой. Мы все возмущены, что наши проблемы замалчиваются! Тысячи людей оставили город, выехали и ждут, что будет дальше.
Как же так?! В наступившей тяжелой тишине я спрашиваю: — Что за люди против нас в Харьковской области воюют? Мы раньше с Украиной были как один кулак: они нам сало и колбасу возили, мы им бензин продавали. Вся родня там осталась и друзья бывшие. Но теперь они говорят, что они другие, особые.
Наши солдаты, в отличие от их солдат, за спинами мирного населения не прячутся и артиллерию в детских садах не размещают. Вспомните Мариуполь, где «всушники» в многоэтажках закрепились. Они — каратели, они не воины по духу. Мелкие душонки. Сколько к нам беженцев пришло с Харьковской области!
А тех, кто остались, они зачистили. Вот это нас и разделило — их нацистская сущность. В кафе кормят просто и вкусно: окрошка, котлеты и компот. Здесь все друг друга знают, и люди тут непростые — опытные бывшие силовики, хотя бывших силовиков, как известно, не бывает. Все почтительно приветствуют атамана Костюкова.
Записались на автобус. Отсюда поедет, ждем, когда наберется. Всем жителям Шебекинского городского округа должны единоразово выплатить 10 тысяч рублей. Людям из населенных пунктов Белгородской области, где введен режим ЧС, выплатят еще 50 тысяч.
Сказали, через 3—7 дней. Мы вчера в очереди за гуманитаркой стояли и там нам сказали, что есть те, кто уже получил. По словам Надежды, кормят здесь хорошо, три раза в день, всегда есть кофе и чай, печенье. До сих пор приезжают автобусы с людьми из обстреливаемых районов.
Елена кормит кота на своей койке. Она вместе с 12-летним сыном выехала из Шебекино утром 1 июня. Им помог уехать знакомый. Все летит.
Снаряд попал в вокзал, он от нас находится в 600 метрах. Отблески, взрывы. Раньше это все было далеко, а теперь уже рядом. Мы звонили на горячую линию, чтобы нас забрали.
Но нам только через пять дней перезвонили, когда мы уже выехали. Ребенок мне последние два дня говорил: «Мама, я боюсь. Мама, мне страшно». До этого ему было все равно — обстрел не обстрел.
Он сидел в наушниках за компьютером, ничего не видел и не слышал. Я ему только — «пошли в коридор, пошли в коридор». В подвале у нас уже давно диван, стол, запасы. Тогда у нас было попадание в торговый центр в Шебекино.
Неделю Елена с сыном жили у родственников, а потом приехали сюда. Мы не могли ее там оставить. Она бы погибла от голода. Сын Маську только в одеяло завернул — начался обстрел.
А собаку мы не смогли забрать. Она большая. Я просто ее с цепи спустила. Бегает там за забором.
Надеюсь, подкоп сделает и как-то найдет пропитание себе. Люди курей там оставили. В Шебекино еще много людей остались, которые не хотят уезжать. Только и слышу здесь — звонят туда и просят: «Покорми рыбок, покорми кота».
Елена рассказывает, что свои дома не хотят покидать мужчины. У них это в головах не укладывается», — объясняет она. И вспоминает покойного мужа: «Мой был бы живой — не поехал бы ни в какой ПВР». Я толстокожая стала.
Я не плачу, давно уже не плачу. У меня муж умер, я не плакала. Я плачу, только когда телевизор смотрю, что люди в бомбоубежищах сидят, в подвалах. Мариуполь — как там все было.
А мне врач сказал — плакать нельзя. Мы под обстрелами иногда забываемся и смеемся, и анекдоты рассказываем, в чат пишем анекдоты. У нас еще есть общий чат, где шебекинцы по звуку определяют, к нам летит или от нас. Когда к нам — такой очень сильный свист.
У Елены трое детей, двое из них — уже взрослые, младшему сыну только 12 лет. Старшие дети давно предлагали мне уехать из Шебекино. Я говорю: «Дети, как я без этого всего буду жить? Тут мои помидоры, тут мои иголки-нитки.
Ну куда я поеду? Буду тут до последнего — пока край не настанет». И он настал… У сына Елены диабет. Ему вместе с матерью предложили на 21 день поехать в летний лагерь в Псковскую область.
Постоянно смотрит сына. Скоро поедем в летний лагерь, — продолжает Елена, — а что дальше будет — не знаю… Очень хочется домой. Бог знает, куда попадем. Предлагали общежитие в Старом Осколе.
Но мне нужно с ребенком отдельно — я в три ночи встаю, сахар ему меряю. Люди спят на полу В культурном центре «Октябрь» в центральном парке Белгорода раздают гуманитарную помощь беженцам из Шебекинского городского округа. Продуктовые наборы, бытовую химию, матрасы, одеяла, подушки. Очередь здесь небольшая.
Худенькая женщина связывает ручки пакетов между собой, чтобы удобнее было нести. Ее зовут Вера. По паспорту и прописке выдают. Мы выехали из Шебекино с 31 мая на 1 июня ночью.
Когда дом начало трусить, мы всей семьей сами выехали — в чем были. За день до этого один раз обстреляли — в соседний подъезд попало, крышу пробило. А вторую ночь уже волнами ходил весь дом. Вера приехала в Белгород вместе с мужем, 17-летним сыном, пожилой мамой и собакой.
А пока нет у меня к вам веры». Вот вошла война в маленькое Шебекино, и местные казаки вышли на ночные дежурства. В штаб они приходят утром, одуревшие от усталости. Сначала — совместная молитва, а потом все за стол — чай попить и обсудить ситуацию. Люди уехали, а нечисть осталась. Есть серьёзные мародёры, которые грабят салоны связи, бытовую технику. А есть просто люди… скажем, с низкой социальной ответственностью.
Куда им, бедолагам, ехать? Им тоже надо кушать. Если ловишь такого с сумкой кефира и хлеба, с продуктами, ну погрозишь пальцем да отпустишь. Всё, что у нас есть, — и оружие, и бронезащита, — всё приобретено на собственные средства. Всё оружие — по лицензии, огражданенное, то есть имеет статус гражданского оружия. Вот как эта снайперская винтовка Драгунова. Наша ценность в том, что мы хорошие стрелки, отлично знаем местность, все тропки в лесу, ежегодно проводим командные первенства по стрельбе.
Наша задача — увидеть диверсантов и вовремя сообщить. А вот стрелять мы права не имеем. Мы имеем право на ношение, но не на применение оружия. Если из диверсанта вынут охотничью пулю, могут и наказать. У нас нет официального статуса. Казаки угрюмо молчат. Как президенту не доверять?
Наш лозунг: за веру, царя и Отечество. Царя нет, но Отечество есть. Дарья Асламова и белгородские казаки И вдруг казаков прорывает: — Что за война такая договорная, если к врагу идут нефть, газ и аммиак?! Шебекино уже полгода кошмарят, с тех пор как вээсушники вышли к Волчанску город в Харьковской области. Заезжают на позиции, накидывают сколько хотят, а «ответки» с нашей стороны никакой. Они приехали, отбомбились и уехали, и только минут через пятнадцать от наших полетело. Нет контрбатарейной борьбы.
Пригожин ещё три месяца назад сказал, что бить будут по Белгородской области. А в Москве обыватели вообще думают, что Шебекино — это Украина. Москвичам ничего не интересно: они привыкли отдыхать, отпуск планировать, а государство для них — внутри Садового кольца. Когда в Подмосковье сбили семь дронов, так по всем каналам говорили, что испуганным гражданам нужны психологи. А у нас за сутки 800 прилётов было, мы даже рекорд Донецка побили, но в новостях мы идём десятой строкой. Мы все возмущены, что наши проблемы замалчиваются! Тысячи людей оставили город, выехали и ждут, что будет дальше.
Как же так?! В наступившей тяжелой тишине я спрашиваю: — Что за люди против нас в Харьковской области воюют? Мы раньше с Украиной были как один кулак: они нам сало и колбасу возили, мы им бензин продавали. Вся родня там осталась и друзья бывшие. Но теперь они говорят, что они другие, особые. Наши солдаты, в отличие от их солдат, за спинами мирного населения не прячутся и артиллерию в детских садах не размещают. Вспомните Мариуполь, где «всушники» в многоэтажках закрепились.
Они — каратели, они не воины по духу. Мелкие душонки. Сколько к нам беженцев пришло с Харьковской области! А тех, кто остались, они зачистили. Вот это нас и разделило — их нацистская сущность. В кафе кормят просто и вкусно: окрошка, котлеты и компот. Здесь все друг друга знают, и люди тут непростые — опытные бывшие силовики, хотя бывших силовиков, как известно, не бывает.
Все почтительно приветствуют атамана Костюкова. Идут тихие разговоры, опять же, понятные только своим. Вторая серия, — тоже шепотом отвечает он. Мы от души хохочем. Атаман Евгений Костюков — это колоритная фигура! С 1983 года исполнял обязанности по оперативному прикрытию государственной границы СССР с Афганистаном. Всё по расписанию, — хохмит товарищ полковник.
Потом обед. После обеда — расстрел пойманных шпионов, но сначала допросить и помучить». И вот так, от шуток-прибауток, мы переходим к серьёзному разговору: — Все десять лет, пока шла война с Афганистаном, ни одного выстрела не было с афганской стороны, — рассказывает полковник Костюков. Со всей страны отбирали наиболее выдающихся пограничников, которые входили в десантно-штурмовые маневренные группы. Между заставами было расстояние порядка 28 километров. Шла активная работа с местным населением.
«Погибли и ранены люди». ВСУ обстреляли пункт временного размещения белгородцев
Белгород уже неоднократно попадал в сводки новостей — 3 июля 2022 года российские ПВО сбили ракету, обломки которой упали на территорию частного дома по улице Маяковского. Белгород уже неоднократно попадал в сводки новостей — 3 июля 2022 года российские ПВО сбили ракету, обломки которой упали на территорию частного дома по улице Маяковского. В пунктах временного размещения для них готово все необходимое – питание, помощь волонтеров с документами и получением пенсий. 4 июня Гладков сообщил, что в пунктах временного размещения (ПВР) находится более 4000 человек. ПВР, в котором я оказалась, — один из самых крупных.
Белгород: что происходит и чем помочь
Конечно, условия достаточно непростые. Непростые в том, что это огромные спортивные объекты, где находятся сотни кроватей, где спят и взрослые, и маленькие, и пожилые, и молодые", — написал он. Губернатор добавил, что ночь в Белгородской области прошла относительно спокойно, хотя обстрелы продолжаются.
Здесь можно разместить более 1000 человек.
Жители обеспечены всем необходимым. Мы организовали питание и медицинское обслуживание. Работают волонтеры и психологи.
Это мой дом — и уже как будто и не мой. Всё серое, страшное. Мышиные гнезда. А ведь у нас всегда было ярко, солнечно, свет во всех комнатах, дети смеются. Мы только-только выплатили кредит за дом.
Мой муж — охотник, мы держали трех русских гончих. Очень породистых. На белгородских выставках всегда занимали первые места. Собак пришлось отвезти в Москву и передать заводчикам. Ими же постоянно заниматься нужно.
Я не знаю, получится ли их вернуть, когда всё закончится, — они и так натерпелись от обстрелов и переездов, уже привыкли к новым хозяевам. А еще у нас была пасека. Ульи мы тоже вывезли на участок к знакомым. Пчел же тоже нельзя просто оставить, это такое занятие — как вязание, нельзя прекращать. Муж до сих пор ими занимается.
В селе не осталось никого, все уехали. Свекор — он с нами живет, в соседнем номере, — изредка ездит посмотреть, цел ли наш дом. Но только в пасмурные дни и в дождь, когда дроны не летают. На нашей улице у кого-то забор побит, но все дома пока целы. Стоят без электричества и без газа с августа 2022 года.
Сколько еще они так выстоят, я не знаю. Никто ведь тогда не предполагал, на сколько придется уехать. Нас переселили «до улучшения ситуации». Сначала нас сюда приняли на две недели. Потом продлили пребывание еще на две недели, и еще на две.
А потом начали продлевать уже на месяцы. Дальше Белгорода Людмила и ее семья никуда ехать не хотят, несмотря на обстрелы города. Мы уже подъезжали к гостинице, и тут я попросила мужа завезти меня в магазин по пути. В принципе, он мог бы сказать: «Нет, поехали уже домой». Но он сказал: «Давай заедем».
И вот мы завернули в проулок — и началось. Тогда я по-настоящему испугалась впервые с нашего переезда. Я уверена, что мой дом выстоит, дождется меня. Я вернусь, переклею обои, вымою всё, выведу мышей. Мы вернем наших собак или возьмем новых.
Привезем обратно пчел. Я не загадываю, когда этот день наступит. Живу по принципу: всё, что с нами случилось, так и должно было быть. Хожу в храм. Бог никогда не дает испытания больше, чем человек может выдержать.
И я патриот своей страны. Я думаю, раз решили начать СВО, значит, никакого другого варианта не было. Люди, которые принимали это решение, просчитали все свои шаги. А нам, значит, надо всё это достойно выдержать. В гостиничных стенах Людмила чувствует себя в полной безопасности, даже если звучит сирена.
Все — от администраторов до горничных — добры и приветливы. Мне в ларьке продавец мог сказать: «Ну что там такого страшного у вас, ну подумаешь, постреляют немного. Вы — наглые, вам же всё предоставили, и гостиницы, и питание». Теперь так в Белгороде уже не говорит никто, потому что Белгород столкнулся с тем же, с чем мы в 2022-м. Просто у нас это было с первого дня, а здесь это началось позже.
Человек это поймет только тогда, когда на своей шкуре испытает. Людмила училась в Харькове, признаётся, что знает этот город лучше, чем Белгород. Там половина родственников. Но они с Людмилой и ее семьей больше не общаются. Я их поддерживала, как могла.
А для Харькова Донбасс был далеко. Это их не касалось. Но я верю, что наше примирение с родственниками в будущем возможно. Я обладаю даром убеждения.
Последствия на земле уточняют оперативные службы», — сообщил Гладков в 20. Киев не берет на себя ответственность за обстрелы российской территории. Гладков сообщает, что в регионе воюют экстремисты из «Русского добровольческого корпуса» РДК. Гладков сообщил о боях с этими диверсантами в приграничном селе Новая Таволжанка и захваченных боевиках. Минобороны также заявило о боях с диверсантами там 4 июня.
Во время прямого эфира с жителями области в VK 5 июня Гладков сообщил, что, по последним данным, около 100 жителей остались в Новой Таволжанке население — примерно 5000 человек. Он отметил, что на сегодняшний день «мы туда пока зайти не можем», а из-за обстрелов нет возможности уточнить информацию. В момент обстрела он находился на улице и получил контузию. В районной ЦРБ ему оказали первую медицинскую помощь, сейчас врачи доставляют его в детскую областную больницу. Также в селе снарядом повреждено одно частное домовладение: выбиты окна, посечены кровля и фасад, повреждение есть и у хозпостроек», — написал он. Где располагаются белгородцы 4 июня Гладков сообщил, что в пунктах временного размещения ПВР находится более 4000 человек. Всего в Белгороде было развернуто три таких пункта, из которых жителей потом переселили в общежития.
Гладков: Более 2,5 тысячи жителей Шебекинского округа разместили в ПВР
[ 19.04.2024 ] В Белгороде устраняют последствия ночной атаки ВСУ Новости. Новости Белгорода и Белгородской области входит в состав холдинга Дорогие друзья! В Белгородской области за неделю восстановили 314 домов, повреждённых в результате обстрелов ВСУ Белгородская область, 22 апреля 2024 г. 10:36. В нём глава региона рассказал о том, что белгородские власти с 4 июля начнут предлагать шебекинцам, которые размещены в ПВР, вернуться в свои дома. Белгородская область пережила непростую неделю: в регион вторглись диверсанты, ВСУ не прекращали массированные обстрелы приграничных районов, используя артиллерию, минометы и беспилотники.
«Погибли и ранены люди». ВСУ обстреляли пункт временного размещения белгородцев
Обстрел будто по расписанию эксблаговещенец рассказал как теперь живут в Белгороде. Всю жизнь она прожила в Белгороде, но в конце марта вместе с детьми приняла решение срочно ехать в Краснодар. В пункте временного размещения «Белгород-Арена» уже приняли 134 жителя Шебекино, заявил мэр Белгорода Валентин Демидов. В Киеве и Одессе прогремели мощные взрывы: главное за сутки, Гладков раскрыл общее число жертв обстрелов в Белгородской области. В результате обстрела Вооруженными силами Украины пункта временного размещения (ПВР) с мирными жителями Белгородской области погиб один человек, еще двое получили ранения, заявил глава региона Вячеслав Гладков. Губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков рассказал подробности об атаке по пункту временного размещения и жертвах, передает ФедералПресс.