Новости и СМИ. Обучение. Что такое тренировочные квартиры? Тренировочной называется квартира, в которой поселяются сотрудник детского дома и 5 выпускников. детский дом — самые актуальные и последние новости сегодня. Будьте в курсе главных свежих новостных событий дня и последнего часа, фото и видео репортажей на сайте Аргументы и Факты. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Бывший еврейский детский дом в Берлине-Панков. Детский дом Софианлехто с 1930 года в Хельсинки, Финляндия.
История детских домов в России
Солнечная и тёплая погода в этот день, располагала к продуктивной работе. Всегда приятно увидеть результат собственного труда, где каждый внёс частицу своего тепла.
Мы, как и создатели проекта, уверены, что лечить надо не последствия, а причину. Делать все, чтобы ребёнок остался в кровной семье, а если это невозможно — найти ему семью другую, без институций.
Но детский дом — это как клеймо. Я почему не хотел все это афишировать? У меня на корабле никто не знает мою историю. Потому что, если случается что-то незаконное, сперва придут к детдомовцу или к малообеспеченному. И пусть потом выяснится, что ты не виноват, но слух уже пошел.
Короче, это неприятно. Вера: — Ее можно разделить на два периода: «до» и «после» Елены Александровны Елена Байер, директор Азовского детского дома. Да, мы постоянно ставили заплатки. Ну-ка, один диван на 120 человек в коридоре? Он протирался, рвался — нас заставляли его зашивать.
И мебель чинить заставляли, в воспитательных целях. Экономили на всем — от электричества до одежды. Нам выдавали три комплекта одинаковой одежды на год. С обувью было совсем плохо: давали дешевую, она быстро портилась. Я помню, как в сентябре шла в школу в дождь.
Туфли раскисли и отвалился каблук. Я побоялась сказать, меня бы обвинили в том, что неаккуратная, выставили перед строем, позорили бы... Я тихо переобулась в старые туфли и носила их. Константин: — А я любил ходить в гости к тем, кто жил в семьях. Там можно было нормально поесть.
В детском доме была одна и та же еда. И поесть жареной картошки уже считалось за счастье. Сейчас тут все по-другому: и еда, и остальное. Крикнуть на детей теперь воспитателю нельзя. И дети другие.
Елена Александровна иногда звонит: Костя, приди поговори с таким-то. Прихожу, а ему 13 лет, уже не изменишь — можно только помогать, направлять, курировать. Было такое, что сбежал один, я нашел его у бабушки. Бабушка в слезы, я говорю, да не заберу я его, просто поговорить хочу, не бойтесь. Вышел ко мне, поговорили, а он оказался умным пацаном, с математическими способностями, с компьютерами что-то там делает.
Просто родился вот в такой семье, воспитала улица, характер уже не изменишь, но в хорошее русло направить, помочь образование получить — и все будет у него нормально. Вера: — Нет. Я мамой и папой никого не называла. Некоторые, может, и называют, но только пока малыши. Детдомовские дети очень быстро взрослеют.
Я помнила свою семью. И не завидовала тем, кого забирали, потому что ждала своих. Константин: — Я тоже нет. Завидовать нечему. И когда смотришь по телеку, как родители и дети делят квартиры, думаешь: и зачем такая семья?..
Между прочим, меня тоже брали в семью, в Волгодонск. Семья была богатая. Мама — директор кафе, папа — серьезный человек. Они увидели, как я пел в приюте, и сразу забрали. Это было в 2000-м году.
Ехали на их «десятке», я всю дорогу плакал, не знал, куда меня везут; потом собаку их случайно выпустил, стаффорда, он меня чуть не загрыз. Наверное, что-то еще я делал не то. И меня вернули через три месяца. Хотя я к ним уже привык, женщина очень хорошо ко мне относилась, попросила называть ее мамой, а потом всё... Тогда винил себя, думал, что они хотели идеального ребенка, а я таким быть не смог.
Но сегодня я рад, что меня вернули. Уже тогда я понял, что попал к людям с деньгами, это могло бы испортить меня. Что стало по-другому, кроме цвета стен? Вера: — Она убрала дедовщину. И вообще жить в детском доме стало легче как-то, не так уныло.
Константин: — Ну, я не скажу, что раньше было так уж ужасно. Да, у нас были «смотрящие» из старших ребят. Они, как умели, следили за порядком. А как его еще поддерживать? Но соглашусь, когда пришла Елена Александровна, она осадила «смотрящих».
Стало возможным прийти к директору и обсудить любую проблему. Вера: — Я, когда вышла, очень боялась людей. Училась в Ростове, на естественнонаучном факультете пединститута, и первое время могла полчаса простоять на остановке — боялась спросить, как доехать. Или в подземных переходах на Ворошиловском или Буденновском ходила по кругу, на пары даже опаздывала, стеснялась узнать у людей, как выйти. Боялась договориться с преподавателем о пересдаче, да и просто открыто поговорить с сокурсниками.
Не было уверенности в себе, в том, что я имею право быть такой же, как все. Нас же в детском доме никто почти не хвалил. Своих детей я стараюсь хвалить за каждую мелочь. Константин: — Самое трудное после детского дома — это свобода. В детдоме ты живешь в постоянных запретах.
А потом выходишь, у тебя переходный возраст, на кармане есть какие-то деньги, и тебе уже можно все то, что вчера было нельзя. Если у тебя есть хотя бы один родитель, он может повлиять, остановить, а если ты сирота — делай, что хочешь. Алкоголь, наркотики, общение с ворами и бандитами… Нет улыбается в ответ на мой немой вопрос , я даже не курю. Вера: — Да, обычно нас после 9-го класса отправляют в ПТУ. С 200 рублями в кармане и сумкой вещей мы приезжаем из детского дома в общежитие.
И начинается взрослая жизнь. Я очень боялась этого в детдоме и не хотела уходить — не знала, как там выживать. Мечтала закончить 11 классов, поступить в вуз, я же хорошо училась. Но раньше перспектив таких не было.
Детский дом — «территория безопасности» Многие детские дома России, конечно, внешне изменились к лучшему.
В них тепло, приличная мебель, новая сантехника, однако мало что в нашей стране делается действительно для людей. Мастерские, приусадебные участки и кухни, где ребята могут учиться готовить, — все это исчезло из детских домов под предлогом обеспечения детской безопасности. Никому не хочется нести ответственность за то, что они могут пораниться. Да и возиться с детдомовскими никому не хочется — воспитатели получают не самую большую зарплату, и мотивации для того, чтобы работать сверх необходимого минимума, у них мало. Готовит ли детдом к суровым будням?
Вся эта безопасность, режим и вездесущие ограничения, кроме которых ничего нет, — все это приучает детей к определенному укладу, далекому от реальности. Бытует мнение, что детдомовские дети очень независимы и самостоятельны, однако на деле все наоборот. Воспитанники выходят из приюта совершенно неприспособленными к жизни — весь их мир состоял из упорядоченной, повторяющейся цепочки событий и людей, которые говорили им, что делать. Детдомовцев никто не учил работать, вести хозяйство, считать деньги, задумываться о том, откуда берется еда. Кроме того, те частички реальности, которые просачиваются в застенки приюта, как правило, состоят из подаренных игрушек и улыбающихся, ласковых студентов-волонтеров, обрушивающих на детей потоки любви и обожания.
Это формирует у воспитанников стойкие иллюзии, и в итоге последующая социализация проходит еще больнее. Лишь немногие выпускники детских домов находят свое место в обществе — большую часть ждет незавидная судьба.
Детский дом
Сирота, казалось бы: откуда в детдомах 20 тыс. «родительских» детей. Когда я выпустился из детского дома, то был похож на Маугли – не знал, что такое коммунальные платежи, как работает стиральная машина, как зарабатывать деньги и главное, как их тратить. Соня, выпускница детского дома, пишет о своих страшных детских и юношеских годах на своей странице в социальной сети. — То есть психологам в детском доме надо каким-то образом попытаться объяснить ребенку, что такое семья? — Сейчас это ключевая работа — мотивировать ребенка, чтобы он согласился на общение с приемной семьей, поехал в гости.
Новости по тегу: Детский Дом
| «Не бойся, пацан, я только мать твою зарежу, тебя не трону». Две жизни в детдоме и «за территорией» | Что такое детский дом? «Детское сиротское учреждение — это место, где дети, у которых нет собственного дома и семьи, постоянно находятся в условиях группового проживания и отсутствия значимого взрослого», — дала общее короткое определение руководитель проекта. |
| «Это не генетика, а травма» – 5 главных особенностей детей-сирот | Home Archive for category "Новости детского дома". |
«Сменили вывеску»: куда исчезли детские дома в Московской области
Home Archive for category "Новости детского дома". В Печорском детском доме разгорелся скандал: педагога обвиняют в применении силы к воспитаннику. 12-летний мальчик оказался в центре внимания после инцидента с одним из сотрудников учреждения. 10 января - 43208838441 - Медиаплатформа МирТесен. Новости детского дома. Ивановский музей камня. Выпускники детского дома плохо знакомы с внешним миром, который так понятен остальным. С него начались кардинальные перемены в российских детских домах, школах-интернатах и домах ребенка.
Как живут российские сироты и почему это должно волновать каждого из нас
| О жизни в детском доме честно и без прикрас (история с хорошим продолжением) - Гатчинская правда | Детский омбудсмен объявила о новом наступлении на детские дома. |
| Детские дома в России | Программы | Общественное Телевидение России | Список детских домов, приютов и реабилитационных центров(с адресами, контактными телефонами и данными руководителей учреждений), которым благотворительный фонд «Милосердие» оказывает регулярную помощь. |
| Новости Республики Коми | Комиинформ | Интернаты и детские дома меняют названия. |
| Что происходит в омском детдоме, где истязали воспитанницу - Российская газета | Детский дом — воспитательное учреждение для детей, лишившихся родителей или оставшихся без их попечения, а также детей, нуждающихся в помощи и защите государства. |
Разместите свой сайт в Timeweb
- Какой была жизнь в учреждении
- Личное пространство
- Как живут в детских домах Статьи
- Детские травмы: как дети живут в детдомах Ставрополья и после них? - АТВмедиа
- Пряничный домик
Войти через социальную сеть
- Детский Дом: последние новости на сегодня, самые свежие сведения | НГС.ру - новости Новосибирска
- Волынец: «Вызывают вопросы семьи, которые берут под опеку много детей»
- «Cистема учреждений для детей-сирот безнадежно устарела, ее реформа неизбежна» | Вести образования
- Дети «без статуса» и истории возврата в детдома: как живут 9 тысяч сирот в Татарстане
- детский дом — последние новости сегодня | Аргументы и Факты
- Как победить скрытое сиротство
«Детский дом не тюрьма». Жизнь в приюте глазами его воспитанников
Потому-что детская любовь-она априори есть и ее ничем не перебить,особенно в раннем детстве. Такие дети далеко не всегда реабилитируются,так как сознание и основы поведения закладываются до пяти лет. И вроде,он же не виноват,что родители-дегенераты. Но печальная статистика показывает-в подавляющем большинстве они не могут приспособиться к жизни. У них атрофированы навыки коммуникации. Их не обучают элементарным бытовым навыкам. До 18 лет такие дети живут в тепличных условиях детских домов,где их стараются держать в ежовых рукавицах.
Наступает 18-свобода. Ни наказаний,ни опеки,ничего. А ты не в курсе с какой стороны подойти к плите утрирую , и все все делать можно. Тут всё проще. Зачастую такие ребята-обычные. И они приучены к жизни вне детского дома.
Просто так сложилась судьба. Особенно ужасно,когда нет вообще никого из родных. И дело не в том,что некому забрать их под опеку. Дело в элементарной поддержке. Чтобы человек не сломался.
Администрация учреждения благодарит каждого из вас за принятое решение, дети находятся в состоянии комфорта и семейного уюта. Это актуально в нынешней ситуации. Всем здоровья! Центр дает по телефону консультации семьям в кризисных ситуациях и помогает тем, кто на время карантина принял детей. Дети дома расцвели. Вы бы видели, как им в семьях хорошо. Сейчас еще рано о таком говорить, но есть надежда, что часть ребят не вернутся в детский дом после самоизоляции в семье. Я очень на это надеюсь! А мы как Центр будем всеми силами помогать». Одними из первых на рекомендации Правительства откликнулись учреждения Московской области. Проанализировали готовность сотрудников принять детей и оперативно разослали по действующим, прекрасно зарекомендовавшим себя приемным семьям сообщения: «Уважаемые родители! Просим вас проанализировать свою ресурсность на предмет принятия в свои семьи несовершеннолетних детей, оставшихся без попечения, если возникнет такая необходимость». Многие учреждения в итоге справились с задачей: дети разъехались в семьи на период самоизоляции. Не знаю, почему мне так повезло, но у нас с Ильей не было никаких особенных проблем в общении. Мы потихоньку сблизились, я познакомила его со своей семьей, пару раз приглашала на выходные домой. И вот наступила сложная для нас всех весна. Понимая, что изоляция людей друг от друга будет достаточно долгой, я успела отвезти ему в детский дом сим-карту, чтобы мы могли и дальше общаться. После этого детский дом из-за карантина уже не принимал гостей, не брали даже передачи, например какие-нибудь гостинцы. Приглашают забрать Илью на все время карантина. Я мигом собираюсь, уточняю у руководства, можно ли ехать, и выезжаю. Администрация немного удивлена моей прыткостью, но даже успевает собрать нам помощь, которая заключается в наборе продуктов. Ощущение такое, что я ребенка из тюрьмы забираю на побывку… Становится стыдно за себя, за всех взрослых, за общество. Мы с ума сходим от пары недель ограничений, а ребята все детство так живут». Что касается Москвы, на этой неделе Департамент труда и социальной защиты населения выдал рекомендации детским домам разместить воспитанников в семьях сотрудников и надежных приемных семьях, с которыми у детей налажен контакт. Однако есть требование передавать сирот только при наличии заключения органов опеки и попечительства о возможности временной передачи ребенка в семью гражданина гостевой режим. По отношению к сотрудникам детдомов это условие явно избыточное! Они регулярно проходят необходимые обследования, включая медицинские, они уже допущены к детям и отвечают за них в силу профессионализма и должностных обязанностей. Было бы логичнее, как и рекомендовано в письме Правительства, разрешить переезд детей в гости к сотрудникам на основании информированного письменного согласия и приказа по учреждению. Иначе это абсурд — есть сотрудники, которые хотят и могут забрать детей, а вот заключения органов опеки у них, разумеется, нет. Если не к родственникам, то к профессиональным родителям или специалистам. Главное, чтобы политическая воля и желания специалистов на местах совпадали. Это важное знание и серьезное открытие необходимы нашей стране не только в условиях пандемии. Практика в личных интересах Однако есть детские дома, которые блокируют устройство детей — пусть и временное, прикрываясь введенным в марте карантином. Не допускают, несмотря на рекомендации Правительства РФ, в учреждения ни родственников, ни приемных родителей.
Дети,оставшиеся без попечения родителей. Ребята,чьи родители привлекли внимание опеки своей безалаберностью. Алкаши,наркоманы, психбольные. У этих групп людей,как Вы знаете,лучше всего получается плодиться. Самое обидное в этой ситуации-дети их любят. Вот лежит он на обосанной кровати если кровать вообще есть ,вокруг клопы размером с приличную собаку,а все равно будет реветь и отбиваться от ПДН. И в приюте будет плакать,вспоминать маму. Потому-что детская любовь-она априори есть и ее ничем не перебить,особенно в раннем детстве. Такие дети далеко не всегда реабилитируются,так как сознание и основы поведения закладываются до пяти лет. И вроде,он же не виноват,что родители-дегенераты. Но печальная статистика показывает-в подавляющем большинстве они не могут приспособиться к жизни. У них атрофированы навыки коммуникации. Их не обучают элементарным бытовым навыкам. До 18 лет такие дети живут в тепличных условиях детских домов,где их стараются держать в ежовых рукавицах. Наступает 18-свобода. Ни наказаний,ни опеки,ничего. А ты не в курсе с какой стороны подойти к плите утрирую , и все все делать можно. Тут всё проще.
И мебель чинить заставляли, в воспитательных целях. Экономили на всем — от электричества до одежды. Нам выдавали три комплекта одинаковой одежды на год. С обувью было совсем плохо: давали дешевую, она быстро портилась. Я помню, как в сентябре шла в школу в дождь. Туфли раскисли и отвалился каблук. Я побоялась сказать, меня бы обвинили в том, что неаккуратная, выставили перед строем, позорили бы... Я тихо переобулась в старые туфли и носила их. Константин: — А я любил ходить в гости к тем, кто жил в семьях. Там можно было нормально поесть. В детском доме была одна и та же еда. И поесть жареной картошки уже считалось за счастье. Сейчас тут все по-другому: и еда, и остальное. Крикнуть на детей теперь воспитателю нельзя. И дети другие. Елена Александровна иногда звонит: Костя, приди поговори с таким-то. Прихожу, а ему 13 лет, уже не изменишь — можно только помогать, направлять, курировать. Было такое, что сбежал один, я нашел его у бабушки. Бабушка в слезы, я говорю, да не заберу я его, просто поговорить хочу, не бойтесь. Вышел ко мне, поговорили, а он оказался умным пацаном, с математическими способностями, с компьютерами что-то там делает. Просто родился вот в такой семье, воспитала улица, характер уже не изменишь, но в хорошее русло направить, помочь образование получить — и все будет у него нормально. Вера: — Нет. Я мамой и папой никого не называла. Некоторые, может, и называют, но только пока малыши. Детдомовские дети очень быстро взрослеют. Я помнила свою семью. И не завидовала тем, кого забирали, потому что ждала своих. Константин: — Я тоже нет. Завидовать нечему. И когда смотришь по телеку, как родители и дети делят квартиры, думаешь: и зачем такая семья?.. Между прочим, меня тоже брали в семью, в Волгодонск. Семья была богатая. Мама — директор кафе, папа — серьезный человек. Они увидели, как я пел в приюте, и сразу забрали. Это было в 2000-м году. Ехали на их «десятке», я всю дорогу плакал, не знал, куда меня везут; потом собаку их случайно выпустил, стаффорда, он меня чуть не загрыз. Наверное, что-то еще я делал не то. И меня вернули через три месяца. Хотя я к ним уже привык, женщина очень хорошо ко мне относилась, попросила называть ее мамой, а потом всё... Тогда винил себя, думал, что они хотели идеального ребенка, а я таким быть не смог. Но сегодня я рад, что меня вернули. Уже тогда я понял, что попал к людям с деньгами, это могло бы испортить меня. Что стало по-другому, кроме цвета стен? Вера: — Она убрала дедовщину. И вообще жить в детском доме стало легче как-то, не так уныло. Константин: — Ну, я не скажу, что раньше было так уж ужасно. Да, у нас были «смотрящие» из старших ребят. Они, как умели, следили за порядком. А как его еще поддерживать? Но соглашусь, когда пришла Елена Александровна, она осадила «смотрящих». Стало возможным прийти к директору и обсудить любую проблему. Вера: — Я, когда вышла, очень боялась людей. Училась в Ростове, на естественнонаучном факультете пединститута, и первое время могла полчаса простоять на остановке — боялась спросить, как доехать. Или в подземных переходах на Ворошиловском или Буденновском ходила по кругу, на пары даже опаздывала, стеснялась узнать у людей, как выйти. Боялась договориться с преподавателем о пересдаче, да и просто открыто поговорить с сокурсниками. Не было уверенности в себе, в том, что я имею право быть такой же, как все. Нас же в детском доме никто почти не хвалил. Своих детей я стараюсь хвалить за каждую мелочь. Константин: — Самое трудное после детского дома — это свобода. В детдоме ты живешь в постоянных запретах. А потом выходишь, у тебя переходный возраст, на кармане есть какие-то деньги, и тебе уже можно все то, что вчера было нельзя. Если у тебя есть хотя бы один родитель, он может повлиять, остановить, а если ты сирота — делай, что хочешь. Алкоголь, наркотики, общение с ворами и бандитами… Нет улыбается в ответ на мой немой вопрос , я даже не курю. Вера: — Да, обычно нас после 9-го класса отправляют в ПТУ. С 200 рублями в кармане и сумкой вещей мы приезжаем из детского дома в общежитие. И начинается взрослая жизнь. Я очень боялась этого в детдоме и не хотела уходить — не знала, как там выживать. Мечтала закончить 11 классов, поступить в вуз, я же хорошо училась. Но раньше перспектив таких не было. И тут к нам приходит Елена Александровна и начинает направлять тех, кто хорошо учится, в вузы. Когда две старших девочки поступили, я успокоилась. Константин: — Пацанов раньше отправляли в строительный колледж, другого пути не было. Но у Елены Александровны был индивидуальный подход. Сын у нее поступил в морской колледж имени Седова сегодня ростовский институт водного транспорта , она посмотрела на меня и туда же отправила. Я ей благодарен. Когда сам окончил Седовку, то сразу шесть детдомовцев мы отправили на курсы подготовки матросов: троим я оплатил обучение, еще для троих деньги искала Елена Александровна. Из тех шестерых трое по сей день ходят в море. Ну, трое — это тоже результат. Константин: — Ну, как скоро?
Новости Республики Коми | Комиинформ
Наиболее подробно её деятельность описана в книге Погребинский М. Её крайне успешная деятельность на трёх заводах, с несколькими тысячами несовершеннолетних воспитанников и вольнонаёмных работников, привлекала многочисленные советские и зарубежные делегации в течение многих лет с конца 20-х по середину 30-х годов. Погубило коммуну то, что поначалу ей очень помогало — она была посвящена имени одного из действующих живших в ту пору руководителей ЧК-НКВД. Когда последнего деятеля в порядке очереди арестовали и расстреляли, вскоре разогнали и коммуну его имени, из библиотек изъяли и уничтожили книги Погребинского он сам успел застрелиться , а из к-ф «Путёвка в жизнь» вычистили все упоминания и привязки к Болшевской коммуне. Подробнее о ней см. Другим, более известным, начиная с 30-х годов но отнюдь не единственным последователем и более умелым продолжателем этого направления стал А.
Именно он собрал и дополнил разрозненные и не слишком устойчиво работавшие до того отдельные приёмы в целостную систему, сумел её описать по многочисленным призывам того же М. Горького и обнародовать с помощью последнего в виде художественных произведений М. Горький был редактором «Педагогической поэмы», в книге сохранилось авторское посвящение его имени. Получившаяся система система Макаренко была хороша всем высокой воспитанностью выпускников и, насколько позволяли условия и способности учащихся, их обученностью, умению достойно жить в обществе за исключением того, что первые два-три года при её освоении требовали самоотверженной и грамотной работы всех сотрудников коммуны по 12-14 часов в сутки без выходных и отпусков, включала настоящую, а не внешнюю показушную демократию соуправление коллектива что всё более входило в противоречие с выстраиваемой И. Джугашвили Сталиным властной вертикалью , включало управление педагогическим риском в том числе существенным , как естественное и неотъемлемое право и обязанность ответственного воспитания с целью устойчивого снижения этого риска в расчёте на всю ожидаемую жизнь воспитанника а не только до тех пор, пока его или её не «выпустят» из заведения.
Таким образом обществу в целом от применения этой системы было очень хорошо, а её исполнители при той же зарплате и, более того, постоянном риске повышенной, вплоть до уголовной, ответственности за всё, что могло произойти при производительном труде с их воспитанниками, попадали в область высочайшего хронического душевного, умственного и физического напряжения, за которое, в качестве расплаты, они получали не награды, премии и общественное признание, а, зачастую, постоянные нападки и гонения вплоть до увольнения с работы со стороны «осторожных» инспекторов наробраза. Последних, как и большинство чиновников от образования, интересовало не столько то, насколько порядочным удастся воспитать человека на всю оставшуюся жизнь а без управляемого риска и делегирования ответственности воспитаннику это сделать невозможно , сколько возможность минимизировать ЧП исключительно на время учёбы в самих учебных заведениях, а кто из них выйдет и что потом будет делать — за это они предпочитали и по сей день предпочитают не отвечать. Чисто человеческий итог работы педагога в подобных условиях предсказать было не сложно. Сам Макаренко в 50 лет напоминал 80-летнего старика, состояние его здоровья производило на многих, по его собственным словам, гнетущее и отталкивающее впечатление, и вскоре умер от разрыва крайне изношенного сердца. Здоровяк, многолетний физкультурный руководитель коммуны им.
Дзержинского, участник лыжных марафонов, а впоследствии сам руководитель детских домов по методике А. Макаренко С. Калабалин [1903-1972] умер от сердечного приступа в 68 лет. Другой воспитанник и продолжатель дела своего учителя А.
А некоторые городские потом подходили и просились к нам, когда хотели сгоряча уйти от мамы с папой. Помню, поначалу некоторые дети пытались называть их мамами, но однажды воспитательница собрала нас всех и объявила: «У вас есть свои мамы, и вы это знаете. Это уже сейчас, много лет спустя, созваниваешься и с ходу: «Привет, мам, как дела? С первого дня мы знали, что рано или поздно уйдем: учились стирать, убирать и ухаживать за собой. Конечно, как и все дети, мы были этим недовольны, но так нас научили независимости.
Если что-то было нужно — никто не ходил хвостиком за старшими, а шел и делал сам. Это настолько вошло в привычку, что осталось до сих пор: я и сейчас сам готовлю и убираю — даже жена удивляется. Но, что важно, помимо бытовых вещей нас учили отношению к людям. Если ты добр к одним, то вторые и третьи будут добры к тебе — эту философию мы усвоили с детства. Выпускной, кстати, организовывал я. Помимо школы у меня были и друзья «за забором», и одна компания играла свою музыку по клубам и барам. Выпускной — это всегда весело. А когда стали прощаться, то, конечно, начались слезы и сопли. Но на самом деле все мы знали, что рано или поздно это произойдет.
Все закончилось, мы получили на руки документы и какие-то деньги, сказали школе «до свидания» и отправились на вольные хлеба. Но первого сентября кто-то вернулся в интернат. Некоторые там около месяца в медпункте ночевали. Наверное, в реальной жизни было тяжело: не справились, потянуло обратно в знакомое место. Просто у многих не было стержня. Помню растерянные лица этих ребят, которые безоговорочно шли, куда их потянут. Многих затянуло совсем не туда — и они до сих пор из этой трясины не вылезают. Детдом помогал с образованием, и по разным учебным заведениям нас отправляли целыми кучками. Не помню, чтобы я чувствовал перед новым этапом жизни какой-то страх.
Скорее, предвкушение. Я не слишком прикипел к интернату, и все-таки осталось там что-то родное, материнское. Мне повезло: в одном заведении со мной училось несколько выпускников нашего интерната. Если становилось грустно или скучно, я просто мог пойти в другую комнату общаги, где жили люди, которых я знал восемь лет, это не давало унывать. Неприязни из-за того, что я вырос в детдоме, тоже не было. Наверное, я изначально правильно поставил себя в новом месте: многие вообще не знали, что у меня нет родителей. Разве что в первый же день учебного года один из моих одногруппников заикнулся о том, что я сирота и взяли сюда меня по блату. Тогда подняли все документы и показали ему, человеку с аттестатом «четыре балла», мой «семь баллов». После этого вопросов больше не возникало.
Преподаватели относились ко мне как к остальным ребятам. Разве что женщина, которая преподавала физику, могла попросить «поставить парничок», а потом говорила, какой я бедненький и хорошенький. Подкармливала яблоками. Я пошел отрабатывать на завод, переехал в общежитие. И там столкнулся с такими моральными уродами, что не сорваться в яму было тяжело. В психологическом плане временами было очень сложно, поэтому в общежитии я вообще не задерживался: приходил с работы, быстро делал свои дела и уходил в город. Просто чтобы справиться с эмоциями и убежать от всего навалившегося. Потом жизнь складывалась по-всякому: поменял несколько работ, пообщался с разными людьми.
Серьезная инфекция, проникающая в детский дом, становится смертельной для большинства воспитанников. Такие выводы привели к ключевым изменениям в мире. Учреждений, в которых жило бы одновременно 50, 100 и даже больше детей, в отличие от России, не существует на сегодняшний день ни в Европе, ни в Америке, ни в Великобритании. Процесс деинституализации коснулся большинства стран. От детдомов избавились Румыния, Молдавия, Узбекистан и многие государства в мире. Почему на уровне президентов принимались такие решения? Чтобы найти ответ, важно обратиться к истории. Первые детские дома появились в Европе в XII веке. Эти данные привели к реформированию системы — детей стали помещать не в учреждения, а в приемные семьи в деревнях. И дети выживали. Смертность не превышала ту, что была во всех семьях. Поначалу причину высокой смертности в учреждениях связывали только с инфекционными заболеваниями и недостаточной гигиеной. Однако всемирно известный психиатр Рене Шпиц в 30-х годах прошлого века провел масштабный эксперимент. Несмотря на стерильность, треть детей в учреждении погибли. А дети с мамами в тюрьме выжили все. Ученый сделал выводы, которые получили широкое признание в мире к сожалению, в СССР в те годы на них внимания не обратили : виной детских смертей было отсутствие материнской заботы и любви, что лишало детей иммунитета и естественной защиты. Сама оторванность от семейного окружения играла фатальную роль! Дана Джонсон, профессор кафедры неонатологии и педиатрии Университета Миннесоты США , выступал на Международном форуме «Каждый ребенок достоин семьи», организованном в 2016 году в Москве фондом «Обнаженные сердца», и делился полученными результатами. Ученые зафиксировали, что дети в учреждениях отстают от сверстников в росте и развитии. В качестве доказательства приводились фотографии подростков, еще не вступивших в пубертатный период, — эти дети по росту были вдвое меньше своих ровесников, живущих в семьях. IQ детей, которые проживают в учреждении, в среднем ниже на 40 пунктов. Депрессия, тревожные расстройства, нарушения поведения, психические проблемы с вниманием и другие трудности появляются уже после 6 месяцев проживания в учреждении. Через 18 месяцев ухудшается речь. Через 21 месяц теряются многие социальные навыки. Детские дома инвалидизируют детей, месяц за месяцем превращая их в психически нездоровых и недееспособных граждан. Вывод ученые делают только один — лучше ни при каких обстоятельствах не помещать ребенка в учреждение. А что тогда делать? Помогать кровным семьям ради их сохранения для детей. Или, если это уже невозможно, воспитывать детей в заботливых и хорошо подготовленных приемных семьях. Сегодня, в условиях пандемии, стала очевидной прямая угроза для жизни и здоровья сирот в учреждениях. Ослабленные физически и психологически, подверженные депрессиям и низкому иммунитету, они станут легкой добычей страшного вируса. А если заразится один ребенок, болезнь с риском летального исхода поразит подавляющее большинство детей, живущих огромными коллективами в закрытом пространстве. Обеспечить самоизоляцию внутри детского дома невозможно. Дополнительные меры защиты — как было доказано еще Рене Шпицем — в условиях сиротских учреждений попросту не работают по причине неестественности этой среды для жизни ребенка.
Достигнув совершеннолетия, 18 лет, став взрослым… а все ли дети взрослеют к 18 годам? Мне кажется, порог этот очень сильно сдвинулся. Я смотрю на своих близких и понимаю, что вот так вот их в 18 лет выпихнуть, это как-бы не всегда хорошо. Они не приспособлены к самостоятельной жизни, потому что в детском учреждении за них делают все. Они не убирают в своей комнате, потому что это не соответствует санпину, они не готовят так, как готовят дети в семье, они не имеют никакого отношения к трате денег. Они не имеют доступа к своим финансам, а потом, в один день, он у них появляется. Эта грустная статистика — это правда. Просто её мало где публикуют, потому что в этом случае эту единицы из 10 говорят: «а как же мы? Мы же смогли, мы же выучились, мы же создали семьи! Да, они молодцы, они очень крутые, они смогли выбраться и преодолеть. Но это единицы, а остальные, к сожалению, своего места в обществе не находят. Поэтому, я не знаю, на сколько это убедительно, но для работников НКО это очевидно, что детские дома — это сомнительные организации. Чем можно помочь? Я хотела перейти ко второй части и сказать, чем вы можете помочь, и начать со второго примера. Подарки — это легко. Ну, потому что это можно сделать разово, перед Новым годом, и поставить себе галочку, что вот, это хорошо. Да, это оправдано, если вы едете сами за 500 км от Москвы: в Тверскую область, во Владимирскую. Там у детей конфет и подарков не так много, и, вполне возможно, что эти подарки и конфеты будут желанными. В Москве и Московской области дети питаются конфетами. Они бьют дорогие гаджеты, которые им дарят спонсоры, во-первых, потому что не ценят. Знают, что появятся ещё и ещё, и таки появляются. А второе - просто потому, что ценность этой вещи для них непонятна, потому что она непонятно откуда появляется. Одно дело, когда подарок дарит какой-то знакомый человек, а тут подарки появляются от чужих людей. Чему мы учим своих детей? Ничего не бери от чужих на улице. Чему мы учим детей в детском доме? Вот, пожалуйста, возьмите, потому что у вас нет родителей, и мы принесём ещё. И потом мы говорим про то, что у них нет мотивации что-то делать и они вырастают иждивенцами. Вырастают иждивенцами, потому что их так воспитала система и их так воспитали мы. Если они дети-сироты, значит им нужно что-то подарить. И самое главное, что иногда ребёнку нужны дополнительные занятия с дефектологом или психологом, или нужно какое-то дополнительные оборудование, например, ортопедическое. Но он получает конфеты и телефон, потому что так проще всего. И когда мы объясняем, что, если вы правда хотите помочь, не дарите, пожалуйста, конфеты, а оплатите работу этого специалиста. Но это уже не то, это уже не так убедительно, не все на это идут. И самое главное - дети, они воспитываются так, что они должны отрабатывать эти подарки концертами и спектаклями. И очень часто у них эта причинно-следственная связь такая, что они думают, что они приготовили концерт, а к ним приедет дядя или тётя и подарит подарки. Они полностью поглощены этой общественной жизнью внутри заведения, но при всём при этом тревога их за их будущее у них остаётся такой же сильной. То есть это такой отвлекающий манёвр, и каждый раз надежда, честно говоря, что, возможно, за ними пришли. То есть подарок — это всегда компромисс. Они всегда держат в голове вопрос: «А не мой ли это родитель? Не возьмёт ли он меня в семью? И только когда ребёнок понимает, что да, вряд ли, он берёт то, что у взрослого для него есть. То есть получается, что далеко не всегда подарок действительно может быть полезным. Какая помощь действительно помогает? Все проекты, которые направлены на сохранение ребёнка. В нашем фонде есть целое направление профилактики социального сиротства , и во всех этих мероприятиях принимают участие волонтёры. Это работа с кризисными семьями, то есть, когда волонтёр выступает своеобразными посредником между семьёй и фондом. Он помогает с помощью ресурсов фонда семье, когда она не справляется. То есть подсказывает, когда лучше к юристу обратиться, как можно проконсультироваться и пособие получить, как получит квоту на лечение и т. Проекты, которые направлены на семейное устройство детей-сирот. Если вы фотографируете, вы можете записаться волонтёром-фотографом и ездить фотографировать детей. У нас есть огромный портал и база , альтернативная государственному банку детей-сирот, в которой мы занимаемся семейным устройством. Также есть проект, сопровождающий приёмные семьи , которые уже взяли ребёнка себе. Проекты, направленные на установление долговременных отношений. Это и проект, которым занимаюсь я, проект «Быть рядом». И за то время, что он существует, с 2013 года, мы научились быть рядом с разными детьми. И в больницах в условиях госпитализации, и в детском доме, выстраивая те самые индивидуальные отношения с ребёнком, приходя лично к нему, становясь его другом. Все проекты, связанные с образованием, с профориентацией, они имеют смысл только в случае, если у ребёнка есть наставник. Если его нет — такие проекты малоэффективны. Потому что они не понимают, для чего им это нужно, их некому за это похвалить. Вообще, почему дети так радуются, приходя в 1 класс? Они бы не радовались, если бы знали, что их ждёт. Просто мама очень радуется, и это тот самый человек, который объясняет, что это круто, что это очень важный момент. Так вот этим детям нужна точно такая же поддержка и слова. Получается, что, когда я говорила, что это дети из другого теста, пока у них не появляются вот такие отношения, они не взрослеют. Вот эта нехватка этих индивидуальных, личных отношений со значимым взрослым остаётся на всю жизнь, и пока этот человек не появляется, им трудно повзрослеть, трудно принимать какие-либо решения. Что можете сделать лично вы? Я расскажу про нашу программу и расскажу про другие варианты помощи, которые не требуют такой большой подготовки. Да, детям в первую очередь нужны взрослые, но участие в нашем проекте предполагает регулярность. Это не разовая акция, поэтому мы так долго готовим волонтёров к этому. Это 6 семинаров, это собеседования с психологом, это медицинские анализы, потому что вы начинаете ходить к детские учреждения, в больницы, и мы должны знать, что вы здоровы. То есть это такая длительная подготовка. Даже если ребёнок внешне здоров, тот тяжёлый опыт, который он приобрёл за свою жизнь, в любом случае в нём отложился, поэтому он требует такого внимательного отношения. Поэтому мы так тщательно готовим и стараемся дать как можно больше на курсах подготовки. Подчеркну: это то, что нужно в первую очередь, всё остальное у них есть. И другие разные проекты - это уход за ребятами в больницах, они там оказываются по разным причинам, например, когда их изымают из семей, 2-5 дней для того, чтобы сделать анализы и определиться с дальнейшей судьбой. Иногда это плановая госпитализация из детских домов. Иногда это вместо детского лагеря в психиатрической больнице, для тех детей, которых не решились из больницы отпустить. Наставничество — это проект индивидуального общения для ребят, которые живут в детских домах. Есть у нас и поддержка для ребят, которые выпустились, но в силу своих особенностей не могут жить отдельно и живут в психоневрологических интернатах. При этом многие из них достаточно самостоятельны. Они работают, ведут активную жизнь, но они точно так же нуждаются в поддержке.
Как я выпустилась из детского дома и нашла работу
| «Не бойся, пацан, я только мать твою зарежу, тебя не трону». Две жизни в детдоме и «за территорией» | Соня, выпускница детского дома, пишет о своих страшных детских и юношеских годах на своей странице в социальной сети. |
| Детский Дом: последние новости на сегодня, самые свежие сведения | ИРСИТИ.ру - новости Иркутска | Детский дом — все новости по теме на сайте издания За инвалида больше дают: что стоит за снижением числа детей-сирот в детдомах. |
Детских домов больше нет…
Это не масса детей-сирот в каком-то учреждении, а конкретный ребенок, конкретная прима. И каждая НКО свою эту проблему очень хорошо изучила. Мало того, к сегодняшнему дню у нас у всех есть свои технологии, которые мы предложили государству. Анастасия Урнова: И что происходит с вашими предложениями? Анатолий Васильев: Мы — детские деревни, которые я представляю, — мы предложили и увидели, в чем потребность ребенка, которая до сих пор не удовлетворяется в обычном детском доме. Физически, видимо, это сложно сделать. Потребность ребенка в привязанности. В детской деревне за счет того, что… Анастасия Урнова: Что называется "один значимый взрослый", да? Анатолий Васильев: Да, один значимый взрослый. В детской деревне, когда дети живут не в блоке учебном или спальном, а есть семья, конкретный дом, в доме есть мама-воспитательница, пускай это критикуется, но есть еще теперь и семейные пары. И дети живут с этой парой или с этой одинокой женщиной, неважно, они постоянно живут.
Возникает привязанность. И вот эта привязанность — самый главный момент для ребенка. И уже тут формируется его личность совершенно иным образом. И к 18 годам эти ребята достаточно самодостаточные. Анастасия Урнова: Но на данный момент у нас эта практика не масштабирована по стране? Анатолий Васильев: А ее очень трудно масштабировать. Хотя была национальная концепция, стратегия действий в отношении ребенка, в отношении детей, где было сказано: "реформировать сиротские учреждения по модели детских деревень". Там даже была такая фраза. Но, кроме как создания квартир в детских домах, ничего дальше не пошло. Александр Гезалов: Условия, условия.
Анатолий Васильев: Условия, да. Елена Альшанская: У нас сейчас идет реформа детских домов уже второй год. Наталья Городиская: Третий. Анастасия Урнова: С 2015 года. У нас на самом деле там, по сути, как раз таки похожая модель заложена, вот как раз таки на основе экспериментального разного опыта, который был в России, патронатных детских домов и частных проектов, как деревня SOS, и многих других. И там сейчас заложена идея о том, что должен быть постоянный состав воспитателей, которые выполняют разнообразные функции, в том числе наставничества, в отношении ребенка. Это заложено в постановлении. А как в реальности? В реальности все упирается, к сожалению, в то, что у нас старые нормы штатного расписания, которые не очень соответствуют этим новым требованиям, во-первых. Во-вторых, к сожалению, экономия средств.
В итоге, конечно, новые вот эти требования уже говорят о том, что нам нужно увеличить количество денег, которые нужно платить человеку, потому что он больше времени находится с ребенком. И здесь уже не вопрос экономии, а вопрос его интереса. Анастасия Урнова: Но при этом вы говорите, что довольно большие деньги выделяются на каждого ребенка ежемесячно. Они же не только на еду и одежду идут, наверное. Елена Альшанская: Они размазываются на все учреждение, на все, начиная с зарплаты директора, извините. И в итоге… Анастасия Урнова: Ну, он должен зарабатывать. Елена Альшанская: Это понятно. Но я о том, что, собственно говоря, пока такого понятного расходования этих средств, чтобы действительно все эти 100 тысяч шли бы в интересах ребенка, его нет. И я расскажу просто такую смешную совершенно историю… Ну как? И смешную, и грустную одновременно.
Потому что мы сейчас как раз ездим с мониторингом детских домов. И вот мы были в одном детском доме, где мы видим… вот по детям видно, что у детей такая хорошая привязанность к воспитателям. Начинаем выяснять, как у них так вышло. Оказалось, что у них очень низкие, вообще просто смешные ставки. Такие смешные… Анастасия Урнова: А где это? Город, регион? Елена Альшанская: Умолчим. Александр Гезалов: Вместе с надбавками? Елена Альшанская: Нет, секундочку. Они настолько… Анастасия Урнова: Ну, хотя бы регион вы можете сказать?
Елена Альшанская: Удмуртия. Анастасия Урнова: Удмуртия? Елена Альшанская: В итоге эти педагоги для того, чтобы им получать нормальную зарплату, работаю на полторы-две ставки. Они круглосуточно, практически ночуют с детьми. Александр Гезалов: Что тоже ненормально. И появляется вот этот постоянный взрослый. Не потому, что они как бы так сделали ну, отчасти они понимали, что важно , а потому, что человеку нужно как бы больше зарабатывать. То есть я не хочу, чтобы это читалось как призыв уменьшать оклад. Ровно наоборот — его нужно увеличивать, чтобы заинтересовывать людей, которые с хорошим педагогическим образованием шли бы в учреждения. Но главное, что график нужно строить ровно так, чтобы взрослый был максимально постоянно с этой группой.
Анастасия Урнова: И не менялся. Анастасия Урнова: Анна, я, естественно, не могу не задавать вопросы, потому что сейчас, мне кажется, просто лихорадит СМИ и общество от той информации о насилии, о котором мы постоянно слышим, которое происходит в детских домах. По вашей оценке, насколько это распространенная проблема? Или какие-то фрагментарные случаи попадают в СМИ — и создается ощущение, что это повсеместно? Анна Кочинева: Я со своей позиции, со своего опыта могу сказать, что в любой структуре общественной, где есть такая иерархия, как в детских домах, насилие неизбежно появляется. Александр Гезалов: Абсолютно верно. Анна Кочинева: Это то, что я могу сказать. А детали лучше осветят мои коллеги. Елена Альшанская: Я думаю, что Александр, который, собственно говоря, был… Александр Гезалов: Вы знаете, я могу сказать, что правильное было начало, хорошее, и я сейчас его разовью. Когда ребенок втискивается в систему детского дома, он только появляется, нет этого самого главного — супервизии его травмы.
То есть он туда вошел, а потом идут еще разные-разные утраты, еще. И уже когда говорят: "А возьмите его теперь в приемную семью"… Он стал там хуже, и говорят: "Вот он стал хуже, берите в приемную семью", — тем более подростки. Учитывая, что в рамках системы есть определенная борьба за ресурсы, за статусы, за взаимодействие со значимым взрослым, о котором говорил Анатолий, то, конечно, внутри самой системы насилие так или иначе возникает объективно. Старшие подавляют младших. Младшие хотят вырасти, тоже стать старшими и кого-то там чего-то… История в Ижевске несколько лет назад, когда директор детского дома схлестнулся с одним из руководителей, так сказать, внутреннего детдомовского ОПГ. И по приказанию его все дети вскрыли себе… Ну, они, конечно, не вскрыли вены, но сделали порезы. Анастасия Урнова: Ну, порезы. Александр Гезалов: Челябинск. Анастасия Урнова: Ну, последнее. Александр Гезалов: Поэтому, конечно, когда это выплескивается, все эмоционально реагируют.
Но, на мой взгляд, если сегодня взять информацию из прокуратуры, из Следственного комитета и ее постоянно выкладывать, то это уже будет просто нормой. Ну, то есть будут понимать, что это существует, это есть. Но когда это вдруг неожиданно появляется и опять затихает, со временем опять появляется, возникает клиповая история. Анастасия Урнова: Исходя из того, что вы говорите, то сейчас это, по сути, норма? Александр Гезалов: А? Анастасия Урнова: Исходя из того, что вы говорите, я правильно понимаю, что сейчас это, по сути, норма? Александр Гезалов: Да нет, это всегда было. Анна Кочинева: Это вообще. Анастасия Урнова: Ну, я и говорю: это норма, потому что это повсеместно? Александр Гезалов: В этом году системе детских домов исполняется ровно 100 лет.
Я в этой теме 50 лет. Я родился, пригодился и так далее. Но всегда во всех учреждениях так или иначе возникали трения и между детьми, и с сотрудниками. У нас, например, в детском доме вообще были бунты: мы, дети, против воспитателей, воспитатели против нас. И возникает такая некоторая каша. Как выруливать? Как выживать ребенку? Как выстраивать свои отношения? Поэтому здесь, конечно, нужны значимые взрослые, которые могли бы это изменить. Мария Хадеева: Я Александра хотела бы поддержать, но сказать, что все-таки, прежде чем говорить, нужно определиться с терминами.
Александр Гезалов: Конечно. Мария Хадеева: То есть когда вы говорите о насилии, то это достаточно… Александр Гезалов: Это необязательно избиение. Мария Хадеева: Вот. Это очень широкий такой и многозначный термин. Анастасия Урнова: И в каких формах оно проявляется? Мария Хадеева: Дело в том, что то, что выплескивается, и то, что, естественно, находит огласку — это крайняя форма. Александр Гезалов: Это крайняя форма. Мария Хадеева: То есть это запредельна сама ситуация. И если говорить опять же… То есть я не так глубоко, допустим, как Александр, и не так давно в этой системе, но если говорить о том, что я вижу, то крайние формы насилия — все-таки редкость. В целом… Александр Гезалов: Да-да-да.
И это, разумеется, очень эмоционально откликается, потому что тема болезненная. Если говорить о детских учреждениях как о некой системе, в которой, абсолютно верно было сказано, существует иерархия, то, разумеется, подавление и конфликты тех или иных уровней — это данность. И так было всегда. То есть вот, наверное, ответ на ваш вопрос. Анастасия Урнова: Да. Елена Альшанская: То, что говорит Маша… Нужно понимать вот то, о чем уже здесь говорилось про травмы. Ребенок приходит в детский дом в ситуации… Он не в санаторий на отдых приходит. Он приходит в ситуации, когда либо произошел отказ от ребенка, либо его забрали у родителей, которых он любил. У него была к ним привязанность, но вот государству показалось, что что-то они делают не так. Или там вообще происходила какая-то чудовищная ситуация: папа на глазах у ребенка зарубил маму.
То есть там всегда что-то такое уже травматичное, и сама эта ситуация травматичная для ребенка. Дальше вы собрали целое учреждение таких детей. То есть вы набрали в учреждение кучу детей с разными травматичными ситуациями и разным опытом. Кто-то жертва насилия. Кто-то жил в условиях, когда ему разрешали гнобить других детей. Кто-то просто переживает, что он потерял свою маму. Александр Гезалов: Кто-то в будке жил с собакой. Елена Альшанская: Кто-то жил в будке с собакой. Вот вы их всех собрали вместе. И у вас в лучшем случае на это учреждение один психолог, у которого нет задачи заниматься их индивидуальной реабилитацией.
А дальше… Мария Хадеева: Да даже если бы она и была, выполнима ли она? Елена Альшанская: Ну, он не справился бы с ней. Если бы она была, она была бы невыполнима. Мария Хадеева: Невыполнима, да, по умолчанию. Елена Альшанская: А дальше нам нужно из них строить коллектив, который будет красиво танцевать перед спонсорами, в школу ходить, кушать. И что, кроме насилия, извините, иерархии, позволит вам решать эту задачу? Это как вы возьмете взрослых-травматиков, не знаю, всех из Афганистана одновременно, тех, у кого все умерли в автокатастрофе — и сделаете такую клинику невроза без единого врача, без единого психолога. И скажете: "А сейчас у нас будет кройка и шитье, потом обед, потом ужин". У вас будет кошмар. Собственно говоря, это мы и устраиваем для детей в детских домах.
Мария Хадеева: Я просто хочу сказать, что есть случаи… Ну, к сожалению, ныне уже закрытые в связи с повальным закрытием детских домов, и, к сожалению, это коснулось в первую очередь маленьких детских домов, потому что их выгодно было закрывать, чтобы показать… Александр Гезалов: Статистику. Мария Хадеева: …количество для статистики. И укрупнять. То есть то, что, например, произошло с моими приемными детьми в том детском доме, где они были… А это был сельский детский дом, где было всего 24 ребенка. И был закрыт этот детский дом, и они переведены, совмещены с коррекционным интернатом в 70 километрах на 100 человек. Но суть не в этом. Я просто хотела сказать, что есть учреждения, в которых вот эта жуткая статистика, о которой мы говорим, она если не нулевая, то стремится к этому. И это, конечно… Это то, о чем говорила и Елена, и Анатолий. Это все одно и то же. То есть это маленькие группы, устойчивая привязанность, семейного типа так называемые, по которым пытаются построить.
Просто большие учреждения сложно по этому типу построить. Но если, например, говорить про конкретный детский дом на 24 ребенка, то это небольшие группы, это часто семьи, то есть из поселков и сел там братья и сестры. Это снижает… Анастасия Урнова: Напряженность? Мария Хадеева: …вот это нагнетание внутри как бы. И это устойчиво. Это одни и те же воспитатели, которые живут в этом же поселке. Это та же сельская школа, которая знает всех этих детей, и так далее. То есть я уверена, что каждый из нас ни одно учреждение с нулевым вот этим коэффициентом сможет назвать. Анастасия Урнова: Но я тем не менее хочу, чтобы мы послушали просто реальную историю выпускника детского дома Павла Александрикова, которую взяли наши коллеги из программы "За дело! Давайте послушаем, с чем столкнулся он.
СЮЖЕТ Анастасия Урнова: К счастью надо сказать, что тот интернат для детей, о котором рассказывает наш герой, уже закрыт, но вообще он находился в Москве. Это даже не какое-то отдаленное небольшое поселение. Нет, это происходило в Москве. Естественно, как вы понимаете, недавно. И когда он говорит о том, что вызывал полицию, а никого эффекта не было — ну, по крайней мере, судя по тому, что пишут в Интернете, это суперраспространенная ситуация. Можете ли вы подтвердить, что эта проблема есть? Да, пожалуйста. Наталья Городиская: Я хочу прокомментировать. Как раз в нашей семье подростки приемные появились из прекрасного детского дома. Не буду называть регион, но там все было по семейному типу уже тогда, много лет назад.
В хорошем спальном районе города детский дом, где 100 человек-воспитанников, но там у них как раз спальни по три человека, гостиная, кухня. И они сами там… ну, пусть они не готовили, но носили себе еду. Я помню, были дежурные, разливали. То есть вот так более или менее, как мы говорим сейчас, как раз уже работало. Но я знаю от детей, которых мы вывозили в социальные проекты, адаптационные, и старшие дети как раз рассказывали да и среднего возраста , что как раз нянечка, вот эта ночная воспитательница говорила: "Ребята, вы идите, малышей уложите спать". Сами они уходили пить, как рассказывали дети нам уже. И старшие дети — кто как мог — укладывали малышей. Ну, мы сами понимаем, что происходило в этих спальнях. И то, что там происходили случаи, что девочки занимались проституцией, и в пять месяцев делали девочке искусственные роды — это я все видела своими собственными глазами. И поэтому у нас было дикое желание, когда закрывали этот детский дом… А его нужно было закрыть и отчитаться, что на территории города нет детских домов.
Его увозили больше чем за 200 километров. У нас, у всех волонтеров было дикое желание взять подростков тех, с которыми мы работали потому что маленькие дети тогда уходили в семьи очень быстро , забрать и по семьям вот так их хотя бы нам, нашим, кому-то вот так их раздать, потому что было безумно жалко. Мы понимали, что с ними там будет происходить. Одно училище, одна профессия, все пьют.
Они считают, что таким образом обеспечивают их всех необходимым, вряд ли задумываясь о психическом здоровье малышей. Дети хорошие, здоровые. Они находятся в учреждениях по заявлению матери о якобы трудном материальном положении. При этом мама сама выпускница учреждения, ей 30 с небольшим.
Есть комната, она за нее не платит, периодически живет в приютах, в которых помогают женщинам в трудных жизненных ситуациях. Ее кормят, коммунальные платежи оплачивать не надо, волонтеры все приносят. При этом пособия на детей она продолжает получать, на шестерых детей это примерно 80 тысяч. Удалась жизнь? Удалась, конечно. У некоторых даже такой зарплаты нет. И она искренне верит в то, что у ее детей все хорошо: они напоены, накормлены, у них есть крыша над головой, с ними занимаются», — рассказала руководитель организации приемных семей Татарстана Елакова. Наигрались и обратно?
Что стоит за вторичным отказом от детей Нередким в республике является и вторичное сиротство. Для него огромное потрясение, когда его взяли, а потом сдали обратно», — заявила уполномоченный по правам ребенка в Татарстане. Хотя показатели снижаются, полностью избежать вторичного сиротства невозможно, считает Елакова. По ее словам, с января по сентябрь 2023 года в регионе зарегистрировали 50 таких случаев, в 2022-м — 76, а в 2021-м — 78. Был ковид, приемные родители реально умирали, ребенка возвращали в систему. В системе мы видим просто цифру, чтобы узнать, что за ней стоит, надо позвонить в республиканский центр усыновления», — заявила эксперт. Узнать подробнее Она заверила, что часто основными причинами вторичного отказа от приемного ребенка являются его психическое заболевание, которое нередко начинает развиваться в подростковом возрасте, а также внезапная болезнь или смерть опекуна. В ранний пубертат, когда все ресурсы организма идут на гормональную перестройку и психические процессы никто не сдерживает, развивается какая-нибудь детская психиатрия», — объяснила Елакова.
За приемного ребенка с ограниченными возможностями здоровья к ежемесячному пособию семье доплачивают 900 рублей, сообщила собеседница. Такой суммы, естественно, не хватает на содержание несовершеннолетнего. И пока взрослые на работе трудятся, чтобы обеспечить семью всем необходимым, приемные дети с развивающимися отклонениями нередко устраивают в квартирах хаос. Да, ответственность на приемном родителе. Хотя сами приемные родители в этот момент страдают не меньше ребенка. А помимо этого, страдают и родственники приемного родителя, и кровные дети», — заявила Елакова.
И вот именно отсутствие мотивации потом влияет на всё остальное: на плохую учебу, на нежелание работать. При всем этом они — жертвы казарменной системы, в которой вынуждены проживать. День в детском доме подчиняется жесткому расписанию. Подъем, умывание, поход в туалет - все расписано по пунктам. Я не преувеличиваю. Как-то шли с ребенком по парку, он сказал, что хочет в туалет. Я начал суетиться, искать. А он говорит: «Да, ты не переживай, я научился терпеть». В одном из детских домов, где он жил, туалет открывали два раза в день: утром на полчаса, вечером на час, всё остальное время они терпели. Первые две недели он, простите, писался. Потом он научился терпеть. Самым счастливым временем в жизни было время похода в школу. С понедельника по пятницу они могли сходить туалет среди бела дня. А вот в выходные начинался ад. У администрации есть аргументы. Если оставлять туалет открытым, то дети там курят, мусорят, проливают воду, целуются. То есть туалет закрывают в целях безопасности. А Лёшка при этом писается. Сколько денег получают сироты после выпуска из детдома? Детям в детских домах положены определённые выплаты, которые накапливаются. После совершеннолетия эти выплаты суммируются, они лежат на сберкнижке. Самая большая сумма, известная мне — порядка 4 миллионов рублей. Она складывается из нескольких составляющих и зависит от того, в каком возрасте ребёнок попал в детский дом. Сумма включает в себя алименты от родителей, пенсию по инвалидности, если она есть, пенсия по потере кормильца, если один или двое родителя погибли, детские и прочие выплаты. Дальше ребёнок отрабатывает все свои мечты, которые у него накопились за время проживания в детском доме. Он испытывает свободу на себе, пытается понять, как это, чувствует себя самостоятельным, взрослым, богатым. Что делать с этим богатством, они не знают. Они никогда до этого не были в магазине, не покупали еду, не готовили обед, не знают, сколько стоит жить, сколько платить за квартиру, как снимать показания счётчика. Они ничего не знают о самостоятельной взрослой жизни, о быте, в котором мы с вами каждый день живём. Нас этому тоже никто не учил, но мы постигали это знание исподволь, неспециально. Эти дети под постоянной заботой и охраной, в том числе, охраняют их от незаконного труда, которым их могут эксплуатировать. В одном учреждении 16-летний лоб подходит к воспитателю и говорит: «Наталья Николаевна, ну, можно я хоть снег пойду почищу? Воскресенье, он пошел почистил снег, довольный раскрасневшийся, уставший вернулся, поставил лопату. Наутро воспитателя елозил директор детского дома, елозил департамент опеки, а к вечеру её уже елозили по ковру министерства за то, что она эксплуатировала детский труд. После чего она сказала: «Чтобы я ещё кому-нибудь в руки дала лопату — нет!
При получении всех необходимых документов московские врачи готовы помочь в разработке специализированной диеты и дать необходимые рекомендации по питанию детей», - сказала Анна Кузнецова. Ещё одна серьезная проблема — отсутствие маршрутизации воспитанников. По достижении предельного возраста пребывания ребёнка в «Ёлочке» он не может быть переведён в Белогорский дом-интернат ввиду приказа Минздрава России, согласно которому предусмотрена возможность отказа в принятии несовершеннолетних в учреждение при наличии заболеваний по утвержденному списку. Вместе с тем иных организаций, способных обеспечить ребёнку квалифицированное лечение и сопровождение, в Крыму нет. Кроме того, указанные организации не имеют лицензии на оказание паллиативной помощи детям, тогда как такие дети есть. Отмечается также недостаточный уровень оказания медицинской помощи детям-инвалидам — воспитанникам Белогорского дома-интерната, что не отвечает требованиям закона в части охраны здоровья несовершеннолетних — на всех 113 воспитанников дома-интерната не хватает врачей, вследствие чего дети с ОВЗ, с различными заболеваниями фактически не могут получить необходимую квалифицированную медицинскую помощь. В частности, формально проводятся ежегодные профилактические осмотры врачами-специалистами, при установлении детям диагноза не указаны рекомендации и не назначено соответствующее лечение. Специалисты аппарата детского омбудсмена обратили внимание на нарушение имущественных прав воспитанников детских домов-интернатов, в том числе на неудовлетворительную работу на полуострове службы судебных приставов по взысканию алиментов с родителей этих детей.
Десятки тысяч россиян вступились за детский дом в Хабаровске
За последние десятилетия в России появилось такое уродливое и позорное явление, как "сиротпром" – по сути, использование детей-сирот в целях финансовой наживы детских домов и их руководства. “ В попаданиях в приют или детдом есть одно отличие: если в приюте ещё ждут, что их могут скоро забрать домой и есть ощущение, что это временно, то, попав в детский дом, дети осознают, что это надолго. Home Archive for category "Новости детского дома". Детский дом — воспитательное учреждение для детей, лишившихся родителей или оставшихся без их попечения, а также детей, нуждающихся в помощи и защите государства. Главное отличие детского дома от подобных ему учреждений состоит в том, что в нем дети только проживают и проводят свободное от учебы время, а получают образование они в ближайших школах.
О жизни в детском доме честно и без прикрас (история с хорошим продолжением)
Праздник продолжился демонстрацией видеоролика, рассказывающего об истории возникновения Городецкого детского дома, после чего началось чествование ветеранов, в том числе бывшего директора Анны Николаевны Пестовой, которая руководила учреждением. Марина провела в детском доме пять лет: она оказалась там в 12 лет и не попала в приемную семью. Отличается такое учреждение от детского дома наличием собственного учебного заведения. В рамках последнего также зачастую существует разделение на младшую школу и старшие классы. Главное отличие детского дома от подобных ему учреждений состоит в том, что в нем дети только проживают и проводят свободное от учебы время, а получают образование они в ближайших школах. Отличается такое учреждение от детского дома наличием собственного учебного заведения. В рамках последнего также зачастую существует разделение на младшую школу и старшие классы. Детские дома и интернаты для детей с тяжёлыми нарушениями интеллектуального развития – в системе социальной защиты.