Новости солнце добела раскаленное почти бесцветное

Хорошая же новость заключается в том, что в наше время астрономы пристально изучают Солнце, чтобы предсказывать его вспышки.

Источники:

• Авторизация
• Раскрывая скобки, где это, пропущенные буквы - вопрос №18016662 от ahmet2007 12.05.2020 01:33
• Впр по русскому языку 7 класс с ответами 2 вариант солнце едва
• Солнце добела раскаленное почти бесцветное впр

Вставьте правильные буквы и тд

Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека! Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают.

Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем.

А ведь вскачь землю не пашут. Особенно в крестьянском-то государстве невозможно галопом жить. А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать.

Приостановясь, он дотронулся до локтя Клима. Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам следовало бежать сломя голову тем же путем, как Европа… Козлов оглянулся и сказал потише, как бы сообщая большой секрет: — Европа-то, может быть, Лихо одноглазое для нас, ведь вот что Европа-то! И еще тише, таинственнее он посоветовал: — Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский».

Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет.

Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон с кисейными занавесками, с цветами на подоконниках. Ставни окон, стены домов, ворота окрашены зеленой, синей, коричневой, белой краской; иные дома скромно прятались за палисадниками, другие гордо выступали на кирпичную панель. Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно.

Замечательным угощу: Ижень-Серебряные иголки. Козлов остановился у ворот одноэтажного, приземистого дома о пяти окнах и, посмотрев налево, направо, удовлетворенно проговорил: — Самая милая и житейская улица в нашем городе, улица для сосредоточенной жизни, так сказать… Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился. Дверь крыльца открыла высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом.

Клим, почтительно слушая, оглядывал жилище историка. Обширный угол между окнами был тесно заполнен иконами, три лампады горели пред ними: белая, красная, синяя. Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз.

У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.

В шведскую кампанию дерзкий Егор этот, будучи уличен в измене, был повешен. Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея: — Ковши эти жалованы были целовальникам за успешную торговлю вином в царевых кабаках, — объяснял он, любовно поглаживая пальцем чеканную вязь надписей. Похвастался отлично переплетенной в зеленый сафьян, тисненный золотом, книжкой Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге» с автографом Дениса Давыдова и чьей-то подписью угловатым почерком, начало подписи было густо зачеркнуто, остались только слова: «…за сие и был достойно наказан удалением в армию тысяча восемьсот четвертого году».

И особенно таинственно показал желтый лист рукописи, озаглавленной: «Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную». Найдено мною в книге «Камень веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение. Показывая редкости свои, старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно.

Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам. Я ведь пребываю поклонником сих двух поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии. Он и за чаем, — чай был действительно необыкновенного вкуса и аромата, — он, и смакуя чай, продолжал говорить о старине, о прошлом города, о губернаторах его, архиереях, прокурорах.

Пригласил владыку Макария на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство! Графу-то Муравьеву пришлось бы сказать о свиной голове: «Сие есть тело мое! Ведь вот как шутили!

Затем он рассказал о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача. Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и подумал: «Не часто он смеялся, должно быть».

Пять печеных яиц! Кривобокая старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту. Это любовное раскрашивание буднишнего, обыкновенного нежными красками рисовало жизнь как тихий праздник с обеднями, оладьями, вареньями, крестинами и свадебными обрядами, похоронами и поминками, жизнь бесхитростную и трогательную своим простодушием.

Рассказывал Козлов об уцелевшем от глубокой древности празднике в честь весеннего бога Ярилы и о многих других пережитках языческой старины. Самгина приятно изумляло уменье историка скрашивать благожелательной улыбочкой все то, что умные книги и начитанные люди заставляли считать пошлым, глупым, вредным. Он никогда не думал и ничего не знал о начале дней жизни города.

Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский сын Жадов с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской. И все: несчастная мордва, татары, холопы, ратники, Жадов, поп Василий, дьяк Тишка Дрозд, зачинатели города и враги его — все были равномерно обласканы стареньким историком и за хорошее и за плохое, содеянное ими по силе явной необходимости. Та же сила понудила горожан пристать к бунту донского казака Разина и уральского — Пугачева, а казачьи бунты были необходимы для доказательства силы и прочности государства.

Это — сущая неправда, — наш народ казаки вовлекали в бунты. Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру Великому, а все-таки изменил.

Теперь историк говорил строго, даже пристукивал по столу кулачком, а красный узор на лице его слился в густое пятно. Но через минуту он продолжал снова умиленно: — А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках.

Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку. Поговорками он был богат, и все они звучали, точно аккорды одной и той же мелодии. Всякий бык теленком был, — то и дело вставлял он в свою речь.

Смотреть на него было так же приятно, как слушать его благожелательную речь, обильную мягкими словами, тускловатый блеск которых имел что-то общее с блеском старого серебра в шкафе. Тонкие руки с кистями темных пальцев двигались округло, легко, расписанное лицо ласково морщилось, шевелились белые усы, и за стеклами очков серенькие зрачки напоминали о жемчуге риз на иконах. Он вкусно пил чай, вкусно грыз мелкими зубами пресные лепешки, замешанные на сливках, от него, как от плодового дерева, исходил приятный запах.

Клим незаметно для себя просидел с ним до полуночи и вышел на улицу с благодушной улыбкой. Чувство, которое разбудил в нем старик, было сродно умилению, испытанному на выставке, но еще более охмеляющим. Ночь была теплая, но в садах тихо шумел свежий ветер, гоня по улице волны сложных запахов.

В маленьком, прозрачном облаке пряталась луна, правильно круглая, точно желток яйца, внизу, над крышами, — золотые караваи церковных глав, все было окутано лаской летней ночи, казалось обновленным и, главное, благожелательным человеку. Именно так чувствовал Самгин: все благожелательно — луна, ветер, запахи, приглушенный полуночью шумок города и эти уютные гнезда миролюбивых потомков стрельцов, пушкарей, беглых холопов, озорных казаков, скуластой, насильно крещенной мордвы и татар, покорных судьбе. Это — не тот город, о котором сквозь зубы говорит Иван Дронов, старается смешно писать Робинзон и пренебрежительно рассказывают люди, раздраженные неутоленным честолюбием, а может быть, так или иначе, обиженные действительностью, неблагожелательной им.

Но на сей раз Клим подумал об этих людях без раздражения, понимая, что ведь они тоже действительность, которую так благосклонно оправдывал чистенький историк. Две-три беседы с Козловым не дали Климу ничего нового, но очень укрепили то, чем Козлов насытил его в первое посещение. Клим услышал еще несколько анекдотов о предводителях дворянства, о богатых купцах, о самодурстве и озорстве.

Самгин понимал, что Козлов рассуждает наивно, но слушал почтительно и молча, не чувствуя желания возражать, наслаждаясь песней, слова которой хотя и глупы, но мелодия хороша. Раскалывая щипцами сахар на мелкие кусочки, Козлов снисходительно поучал: — А критикуют у нас от конфуза пред Европой, от самолюбия, от неумения жить по-русски. Господину Герцену хотелось Вольтером быть, ну и у других критиков — у каждого своя мечта.

Возьмите лепешечку, на вишневом соке замешена; домохозяйка моя — неистощимой изобретательности по части печева, — талант! Оса гудела, летая над столом, старик, следя за нею, дождался, когда она приклеилась лапками к чайной ложке, испачканной вареньем, взял ложку и обварил осу кипятком из-под крана самовара. Котошихин, например, князь Курбский, даже Екатерина Великая критикой не брезговала.

Он сокрушенно развел руками и чмокнул: — Но все, знаете, как-то таинственно выходило: Котошихину даже и шведы голову отрубили, Курбский — пропал в нетях, распылился в Литве, не оставив семени своего, а Екатерина — ей бы саму себя критиковать полезно. Расскажу о ней нескромный анекдотец, скромного-то о ней ведь не расскажешь. Анекдотец оказался пресным и был рассказан тоном снисхождения к женской слабости, а затем Козлов продолжал, все более напористо и поучительно: — Критика — законна.

Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и это есть грубое невежество, от которого вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они не столь удобны, как наш русский сапог, а мы тоже начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах.

Примерчик этот возьмите иносказательно. Голосу старика благосклонно вторил шелест листьев рябины за окном и задумчивый шумок угасавшего самовара. На блестящих изразцах печки колебались узорные тени листьев, потрескивал фитиль одной из трех лампадок.

Козлов передвигал по медному подносу чайной ложкой мохнатый трупик осы. И поносительно рассказывают иногородним, то есть редактору и длинноязычной собратии его, о жизни нашего города. А душу его они не чувствуют, история города не знакома им, отчего и раздражаются.

Взглянув на Клима через очки, он строго сказал: — Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном виде с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно.

И на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить, на какое дело он способен!

Козлов подвинул труп осы поближе к себе, расплющил его метким ударом ложки и, загоняя под решетку самовара, тяжко вздохнул: — Нехороши люди пошли по нашей земле! И — куда идут? По привычке, хорошо усвоенной им, Самгин осторожно высказывал свои мнения, но на этот раз, предчувствуя, что может услышать нечто очень ценное, он сказал неопределенно, с улыбкой: — Мечтают о политических реформах — о представительном правлении.

И даже — о социализме, на котором сам Иисус Христос голову… то есть который и Христу, сыну бога нашего, не удался, как это доказано. А вы что думаете об этом, смею спросить? Но раньше, чем Самгин успел найти достаточно осторожный ответ, историк сказал не своим голосом и пристукивая ложкой по ладони: — Я же полагаю, что государю нашему необходимо придется вспомнить пример прадеда своего и жестоко показать всю силу власти, как это было показано Николаем Павловичем четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года на Сенатской площади Санкт-Петербурга-с!

Козлов особенно отчетливо и даже предупреждающе грозно выговорил цифры, а затем, воинственно вскинув голову, выпрямился на стуле, как бы сидя верхом на коне. Его лицо хорька осунулось, стало еще острей, узоры на щеках слились в багровые пятна, а мочки ушей, вспухнув, округлились, точно ягоды вишни.

Но постепенно мальчики узнали все подробности несчастья. В стаде ходил большой серый бык. Это был очень сильный, но смирный бык, пока ему не продели железное кольцо в нос. Такое кольцо положено носить каждому быку, но этот почему-то задурил.

Когда стадо пригнали на приречную луговину, он стал задирать коров, потом погнался за годовалым бычком. Старший пастух пытался поймать его за веревку, привязанную к кольцу, тогда бык обратился против пастуха. Он сшиб его с ног и стал катать. Пастух притворился мертвым, а мальчик-подпасок, чтобы отвлечь быка, ожег его по ногам бичом. Бык бросился на подпаска, поднял его на рога и швырнул на землю… Все это видели купавшиеся неподалеку дачники. Наскоро одевшись, они кинулись в поселок.

Бык некоторое время постоял, словно в раздумье, затем протяжно заревел и трусцой побежал за ними следом. Теперь он уже в поселке, если только его не поймали. Еще бы Мите его не помнить! Подпасок заходил однажды к ним на дачу попить воды. Это был дочерна загорелый, крепкий паренек лет четырнадцати. Через плечо у него висел настоящий пастушеский бич, витой из толстых веревок, все утончавшийся и к концу переходивший в крученую волосяную нить.

Он дал Мите подержать гладкое, отполированное ладонями кнутовище. Но когда Митя захотел щелкнуть, бич свернулся кольцом и упал у самых его ног. Подпасок снисходительно усмехнулся, взял бич и коротким, резким рывком извлек из него острый, звонкий щелк. Трудно сказать, почему подпасок решил, что у Саши получится, но у Саши действительно получилось: бич затейливой, извилистой змейкой взлетел кверху, короткий рывок вниз и громкий, как выстрел, щелк. Что делать — Саше все удается, вещи с такой охотой открывают ему свои тайны, недоступные Мите! Уходя, подпасок пожал Сашину руку, а Мите только подмигнул блестящим и круглым, как копейка, глазом.

Он шел с небрежным перевальцем, длинный его бич волочился по траве… Конечно, Мите было сейчас очень жаль подпаска, но это чувство не было таким цельным и определенным, как бы хотелось и какое, верно, испытывал Саша. Мешало какое-то едкое любопытство ко всему событию в целом. Мирное зеленое пастбище, солнце, тишина — ничто не предвещает близкой беды. И вдруг громадный зверь с ревом мчится по полю, разбрасывая во все стороны белые хлопья пены. Вот он опрокидывает навзничь и перекатывает по земле человека — старшего пастуха, — обдавая его своим жарким, горячечным дыханием… Случись это с ним, Митей, хватило бы у него духу под рогами и копытами свирепого зверя притвориться мертвым? Тут Митя останавливает бег своего воображения: для полноты картины ему необходимо более отчетливо представить себе облик этого большого серого быка.

Он никогда ранее его не встречал. Стадо водили другой улицей; в вечернюю пору до их дачи часто доносилось протяжное мычание, глухой топот, тяжелое дыхание возвращающихся с пастбища коров. Видеть стадо Мите довелось лишь однажды, сквозь сетку начинающегося ливня. Вместе с бабушкой бежал он из лесу, опережая идущую со всех сторон грозу. Там, где находилось стадо, гроза уже началась, дождь мутной стенкой наступал от поймы на дачный поселок. Коровы терпеливо сносили ливень: одни лежали, другие стояли, понурив большие головы, и было в них что-то сиротливое.

Если бы он высмотрел тогда среди них серого быка! Но разве можно было представить себе, что в этом кротком стаде родится злодеяние и одно из смутно темнеющих сквозь завесу ливня покорных животных станет источником такой беды. Звонкий Сашин голос пробудил Митю от его размышлений, словно от глубокого сна. Он был уверен, что никого рядом нет и он совсем-совсем один. Глаза Саши под длинными, загнутыми, как у девочки, ресницами блестели, он весь дышал свежей и бодрой силой. Ну конечно же, Саша прав!

И как только сам он, Митя, не догадался: надо устроить охоту на бешеного быка, отомстить за подпаска. Пораженный таким невиданным великодушием, Митя преданно взглянул на друга и со всех ног кинулся за ружьем. Когда он вернулся, Саша уже принял образ быка: на спину набросил источенную молью медвежью шкуру, к голове, над ушами, привязал два фруктовых ножа. Увидев Митю, Саша страшно заревел и тут же забодал диван, комод и затем качалку, опрокинув ее вверх полозьями. Он носился по комнате, как черный вихрь, и Митя невольно поддался очарованию этой стремительной, слепой, нерассуждающей силы. Наконец, опомнившись, он раз, другой и третий разрядил в бешеного быка свое деревянное ружьецо.

Ты убит наповал! Но бык не принимал эту условную смерть. Все больше свирепея, он обратился наконец против самого охотника. Отступая под его напором, Митя оказался вскоре зажатым в угол между стеной и комодом. Он видел перед собой два блестящих смертоносных рога, склоненную, изготовившуюся к удару голову быка, налитые кровью глаза, белые хлопья пены разлетались с тупой каменной морды… «Так вот почему Саша сделал меня охотником! Но то была единственная отрадная новость.

Совершив свои первые преступления, бык направился к полустанку. Разогнав своим появлением народ, бык подошел к будочке фотографа и стал тереться о нее боком. Легкая будочка опрокинулась вместе с упрятавшимся в нее фотографом. Бык глянул удивленно, затем подошел к холсту, на котором были намалеваны замок, пальмы и дирижабль в небе, и легонько ткнул его рогами, распоров полотно. Неизвестно, что бы еще он натворил, но тут из летнего сада подоспел милиционер и открыл стрельбу из револьвера. Возможно, милиционер хотел только пугнуть быка, но тот снова пришел в неистовство.

Разметав стоявшие близ полустанка лотки, он ринулся прямо на стрелка, едва успевшего укрыться в здании полустанка… — Теперь-то быку недолго осталось гулять, — заключил кто-то из взрослых. Подбежав к крыльцу, где столпилось все взрослое население дачи, он велел покрепче запереть ворота и калитку и никому не выходить на улицу. На взволнованные расспросы парень ответил, что быка «будут брать» как раз на этой улице. Засада расположилась в сотне шагов отсюда, там, где улица, сужаясь, переходит в лесную просеку.

Внизу медленно плыла жёлто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов, кое-где поросших колючками. Края пустыни словно загибались кверху, и казалось, что самолёт висит над гигантским блюдом. Так прошёл без малого час, и внезапно путешественники увидели под крылом самолёта озеро, окружённое крутыми, обрывистыми берегами и покрытое ослепительно белым, даже голубоватым снегом. За несколько минут до приземления самолёт резко снизился. Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера.

Поставьте знак ударения в следующих словах. Начатый, цемент, налила, премировать. Найдите и исправьте грамматическую -ие ошибку -и в предложении -ях. Запишите исправленный -ые вариант ы предложения -ий. Выпишите предложение, в котором нужно поставить одну запятую. Знаки препинания внутри предложений не расставлены. Напишите, на каком основании Вы сделали свой выбор.

Солнце добела раскаленное почти бесцветное впр - 78 фото

Ответ: Солнце, добела раскалённое, почти бесцветное, стояло в зените. Смотрите видео онлайн «Фонтан Раскаленное солнце РК3006» на канале «SPB SALUT» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 2 мая 2023 года в 14:40, длительностью 00:01:09, на видеохостинге RUTUBE. Раскаленное добела горящее солнце в средней вселенной. Ещё подобные стоковые иллюстрации. Иллюстрация идеи электрической лампочки, реалистическая раскаленная добела электрическая лампочка, горящая электрическая лампочка. Премьер отметил: ЕАЭС заметно обгоняет Евросоюз по темпам роста ВВП: почти 4% против 0,5%.

Источники:

• Впр по русскому языку 7 класс с ответами 2 вариант солнце едва
• Звезда на пике. Астроном предупредил о солнечной супербуре
• Похожие треки
• Авторизация
• Солнце добела раскаленное почти бесцветное

Жизнь Клима Самгина

Зарегистрируйтесь в Deezer и слушайте Раскаленное солнце от Город 312 и еще 120 миллионов треков. Ответ: Солнце, добела раскалённое, почти бесцветное, стояло в зените. Ответил 1 человек на вопрос: Небо было раскалено почти добела. Солнце добела РАСКАЛЁННОЕ почти бесцветное. Текст солнце добела раскаленное почти бесцветное стояло в Зените.

Звезда на пике. Астроном предупредил о солнечной супербуре

Дремлют смолистые ели, словно утомлённые работой. Они шепчут, возмущаясь щедростью солнца или собственным долголетием. Я иду знакомой тропой. На лицо липнут невидимые нити паутины, с детским писком вьются комары. Но кусают они совсем не по-детски.

Вижу, как дятел, опершись на растопыренный хвост, колотит своим неутомимым носом сухую древесину. Свернула в сторону и затерялась в траве моя тропа, а я выхожу к молодым берёзкам. Омытые 3 июльскими дождями, они полощут ветками, приглушая едва слышимый голос кукушки. Тихая моя родина, ты всё так же врачуешь душу своей зелёной тишиной!

Белову 41 Найдите и исправьте грамматическую -ие ошибку -и в предложении -ях. Снова 2 пришли незнакомые люди, и заскрипели возы, и застонали под тяжёлыми шагами половицы. Напуганная чужими людьми, смутно предчувствуя беду, Кусака убежала на край сада и оттуда неотступно глядела на видимый ей уголок террасы. Всё пространство между почерневшею 3 землёй и небом было полно клубящимися облаками.

Снизу было видно, как тяжелы они и непроницаемы для света от насытившей их воды. Прорвался солнечный луч, шире и печальнее стала туманная осенняя даль. На близком горизонте поднимались разрозненные деревья и кусты. Быстро и глухо он заполнил пустую дачу; бесшумно выползал он из кустов и вместе с дождём лился с неприветного неба.

Наступила ночь. Андрееву 49 Выпишите, раскрывая скобки, вставляя пропущенные буквы, предложения, в которых выделенные слова являются предлогами. ВПР 2022 ответы и задания всероссийские проверочные работы Описание КИМ для проведения проверочной работы по русскому языку в 7 классе Структура варианта, типы заданий, сценарии выполнения заданий Система оценивания выполнения отдельных заданий и работы в целом Обобщенный план варианта всероссийской проверочной работы по русскому языку, 7 класс Указания по оцениванию проверочной работы по русскому языку в 7 классе 1. Соблюдение основных языковых норм 72 вар.

Морфемный, словообразовательный, морфологический и синтаксический разборы 72 вар. Самостоятельные части речи и их формы производные предлоги 80 вар.

За несколько минут до приземления самолет резко снизился.

Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера. Ничто не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями, напоминавшая мертвый лунный кратер.

И даже — о социализме, на котором сам Иисус Христос голову… то есть который и Христу, сыну бога нашего, не удался, как это доказано. А вы что думаете об этом, смею спросить? Но раньше, чем Самгин успел найти достаточно осторожный ответ, историк сказал не своим голосом и пристукивая ложкой по ладони: — Я же полагаю, что государю нашему необходимо придется вспомнить пример прадеда своего и жестоко показать всю силу власти, как это было показано Николаем Павловичем четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года на Сенатской площади Санкт-Петербурга-с! Козлов особенно отчетливо и даже предупреждающе грозно выговорил цифры, а затем, воинственно вскинув голову, выпрямился на стуле, как бы сидя верхом на коне. Его лицо хорька осунулось, стало еще острей, узоры на щеках слились в багровые пятна, а мочки ушей, вспухнув, округлились, точно ягоды вишни. Но тотчас же он, взглянув на иконы, перекрестился, обмяк и тихо сказал: — Воздерживаюсь от гнева, однако — вызывают.

Торопливо погрыз сухарь, запил чаем и обычным, крепеньким голоском своим рассказал: — В молодости, будучи начальником конвойной команды, сопровождал я партию арестантов из Казани в Пермь, и на пути, в знойный день, один из них внезапно скончался. Так, знаете, шел-шел и вдруг падает мертв, головою в землю… как бы сраженный небесной стрелой. А человек не старый, лет сорока, с виду — здоровый, облика неприятного, даже — звериного. Осужден был на каторгу за богохульство, кощунство и подделку ассигнаций. По осмотре его котомки оказалось, что он занимался писанием небольших картинок и был в этом, насколько я понимаю, весьма искусен, что, надо полагать, и понудило его к производству фальшивых денег. Картинок у него оказалось штук пять и все на один сюжет: Микула Селянинович, мужик-богатырь, сражается тележной оглоблей со Змеем-Горынычем; змей — двуглав, одна голова в короне, другая в митре, на одной подпись — Петербург, на другой — Москва. Изволите видеть, до чего доходят? И, пригладив без того гладкую, серебряную голову, он вздохнул.

Ведь умишко наш — неблаговоспитанный кутенок, ему — извините! Он, играючи, мебель грызет, сапог, брюки рвет, в цветочных клумбах ямки роет, губитель красоты по силе глупости своей. Но, подняв руку с вытянутым указательным пальцем, он благосклонно прибавил: — Не отрицаю однако, что некоторым практическим умам вполне можно сказать сердечное спасибо. Я ведь только против бесплодной изобретательности разума и слепого увлечения женским его кокетством, желаньишком соблазнить нас дерзкой прелестью своей. В этом его весьма жестоко уличил писатель Гоголь, когда всенародно покаялся в горестных ошибках своих. Сокрушенно вздохнув, старик продолжал, в тоне печали: — Вот, тоже, возьмемте женщину: женщина у нас — отменно хороша и была бы того лучше, преферансом нашим была бы пред Европой, если б нас, мужчин, не смутили неправильные умствования о Марфе Борецкой да о царицах Елизавете и Екатерине Второй. Именно на сих примерах построено опасное предубеждение о женском равноправии, и получилось, что Европа имеет всего одну Луизу Мишель, а у нас таких Луизок — тысячи. Вы, конечно, не согласны с этим, но — подождите!

Подождите до возраста более зрелого, когда природа понудит вас вить гнездо. Самгин простился со стариком и ушел, убежденный, что хорошо, до конца, понял его. На этот раз он вынес из уютной норы историка нечто беспокойное. Он чувствовал себя человеком, который не может вспомнить необходимое ему слово или впечатление, сродное только что пережитому. Шагая по уснувшей улице, под небом, закрытым одноцветно серой массой облаков, он смотрел в небо и щелкал пальцами, напряженно соображая: что беспокоит его? Так должны думать миллионы трудолюбивых и скромных людей, все те камни, из которых сложен фундамент государства», — размышлял Самгин и чувствовал, что мысль его ловит не то, что ему нужно оформить. Дня через три, вечером, он стоял у окна в своей комнате, тщательно подпиливая только что остриженные ногти. Бесшумно открылась калитка, во двор шагнул широкоплечий человек в пальто из парусины, в белой фуражке, с маленьким чемоданом в руке.

Немного прикрыв калитку, человек обнажил коротко остриженную голову, высунул ее на улицу, посмотрел влево и пошел к флигелю, раскачивая чемоданчик, поочередно выдвигая плечи. Но что-то более острое, чем любопытство, и даже несколько задорное будило в нем желание посмотреть на Кутузова, послушать его, может быть, поспорить с ним. Даже прежде, когда Кутузов носил студенческий сюртук, он был мало похож на студента, а теперь, в сером пиджаке, туго натянутом на его широких плечах, в накрахмаленной рубашке с высоким воротником, упиравшимся в его подбородок, с клинообразной, некрасиво подрезанной бородой, он был подчеркнуто ни на кого не похож. Я просто оделся штатским человеком. Меня, видите ли, начальство выставило из храма науки за то, что я будто бы проповедовал какие-то ереси прихожанам и богомолам. Засунув палец за жесткий воротник, он сморщил лицо и помотал головою. Ко храму я относился с должным пиэтетом, к прихожанам — весьма равнодушно. Тетя Лиза, крестнику моему не помешает, если я закурю?

Спивак в белом капоте, с ребенком на руках, была похожа на Мадонну с картины сентиментального художника Боденгаузена, репродукции с этой модной картины торчали в окнах всех писчебумажных магазинов города. Круглое лицо ее грустно, она озабоченно покусывала губы. Кутузов дал Климу толстый конверт, Спивак тихо сказала: — Продолжай, Степан. Вот хочу ехать в деревню, к Туробоеву, он хвастается, что там, в реке, необыкновенные окуни живут. Самгин, перестав читать длинное письмо, объявил не без гордости: — В Москве арестован знакомый мой, Маракуев. Нахмурясь, выпустив в потолок длинную струю дыма, Кутузов резковато проговорил: — Намекните-ка вашей корреспондентке, что она девица неосторожная и даже — не очень умная. Таких писем не поручают перевозить чужим людям. Она должна была сказать мне о содержании письма.

Сердито бросив окурок на блюдце, он встал и, широко шагая, тяжело затопал по комнате. Но у нее такой вид… я думал — романтика. Вышло очень громко, он подумал: «Как будто я хвастаюсь этим знакомством». И, с досадой, спросил: — Когда же прекратятся эти аресты? Кутузов сел ко столу, налил себе чаю, снова засунул палец за воротник и помотал головою; он часто делал это, должно быть, воротник щипал ему бороду. Ежели вы противоборствуете власти, так не отказывайтесь посидеть, изредка, в каталажке, отдохнуть от полезных трудов ваших. А затем, когда трудами вашими совершится революция, — вы сами будете сажать в каталажки разных граждан. Самгин рассердился на себя за вопрос, вызвавший такое поучение.

Но сказал несколько более задорно, чем хотел: — Революции мы не скоро дождемся. Кутузов поднял брови, пристально взглянул на него серыми глазами и заговорил очень мягко, вполголоса: — Их, пожалуй, совсем нет. Я вот четыре года наблюдаю людей, которые титулуют себя революционерами, — дешевый товар! Пестро, даже — красиво, но — непрочно, вроде нашего ситца для жителей Средней Азии. Отхлебнув сразу треть стакана чая, он продолжал, задумчиво глядя на розовые лапки задремавшего ребенка: — Революционеры от скуки жизни, из удальства, из романтизма, по евангелию, все это — плохой порох. Интеллигент, который хочет отомстить за неудачи его личной жизни, за то, что ему некуда пристроить себя, за случайный арест и месяц тюрьмы, — это тоже не революционер. Хвастливая книжища. У либералов, размышляющих якобы по Марксу, имеет большой успех.

Клим подметил в нем новое: тяжеловесную шутливость; она казалась вынужденной и противоречила усталому, похудевшему лицу. Во всем, что говорил Кутузов, он слышал разочарование, это делало Кутузова более симпатичным. Затем Самгину вспомнилось, что в Петербурге он неоднократно чувствовал двойственность своего отношения к этому человеку: «кутузовщина» — неприятна, а сам Кутузов привлекает чем-то, чего нет в других людях. А Кутузов, как бы подтверждая его догадку о разочаровании, говорил, почесывая пальцем кадык: — Весьма любопытно, тетя Лиза, наблюдать, с какой жадностью и ловкостью человеки хватаются за историческую необходимость. С этой стороны марксизм для многих чрезвычайно приятен. Дескать — эволюция, детерминизм, личность — бессильна. И — оставьте нас в покое. Он пошевелил кожей на голове, отчего коротко остриженные волосы встали дыбом, а лицо вытянулось и окаменело.

Русь наша — страна кустарного мышления, и особенно болеет этим московская Русь. Был я на одной фабрике, там двоюродный брат мой работает, мастер. Сектант; среди рабочих — две секты: богословцы и словобожцы. Возникли из первого стиха евангелия от Иоанна; одни опираются на: «бог бе слово», другие: «слово бе у бога». Одни кричат: «Слово жило раньше бога», а другие: «Врете! В Оптин ходили, к старцам, узнать — чья правда? Убогая элоквенция эта доводит людей до ненависти, до мордобоя, до того, что весною, когда встал вопрос о повышении заработной платы, словобожцы отказались поддержать богословцев. Так вот, мне уж кажется, что у нас тысячи грамотных и неграмотных людей заражены этой болезнью.

Спивак, отгоняя мух от лица уснувшего ребенка, сказала тихо, но так уверенно, что Клим взглянул на нее с изумлением: — Это пройдет, Степан, быстро пройдет. Вы, Самгин, в статейке вашей ловко намекнули про Одиссея. Конечно, рабочий класс свернет головы женихам, но — пока невесело! Он взглянул на часы и спросил: — А — не пора? А — где вы их видели, каких? С необычной для себя словоохотливостью, подчиняясь неясному желанию узнать что-то важное, Самгин быстро рассказал о проповеднике с тремя пальцами, о Лютове, Дьяконе, Прейсе. Сын есть у него? А отец — тоже… интересуется?

Редкий случай. Значит, вы все с народниками путаетесь? Все это — не туда. Не туда, — повторил он, вставая и потягиваясь; Самгин исподлобья, снизу вверх, смотрел на его широкую грудь и думал: «Возмутительно самоуверен». И с героями на час тоже надобно проститься, потому что необходим героизм на всю жизнь, героизм чернорабочего, мастерового революции. Если вы на такой героизм не способны — отойдите в сторону. Он закурил папиросу, сел рядом с Климом так близко, что касался его плеча плечом. Так что, когда народник говорит о любви к народу, — я народника понимаю.

Но любить-то надобно без жалости, жалость — это имитация любви, Самгин. Это — дрянная штука. Перечитывал я недавно процесс первомартовцев, и мне показалось, что провода мины, которая должна была взорвать поезд царя около Александровска, были испорчены именно жалостью. Кто-то пожалел освободителя. Вошла Спивак в белом платье, в белой шляпе с пером страуса, с кожаной сумкой, набитой нотами. Оба молча посмотрели в окно, как женщина прошла по двору, как ветер прижал юбку к ногам ее и воинственно поднял перо на шляпе. Она нагнулась, оправляя юбку, точно кланяясь ветру. Клим спросил: — Туробоев давно вернулся из-за границы?

Нет, жена, должно быть, не с ним, там живет моя, Марина, она мне написала бы. Ну, а что пишет Дмитрий? Жене моей он писал, что поедет на юг, в Полтаву, кажется.

Как хорошо и спокойно мечталось ему тогда о будущих подвигах и открытиях, о яркой, необычайной жизни! Но погибнуть в этой вонючей дыре, погибнуть, еще ничего не сделав, унести с собой целый неосуществленный мир! Ну, будь я ничтожеством, но ведь это не так, я не из тех, кто проходит по жизни бесследно.

Если я на этот раз уцелею, я напишу такую книгу о пустыне, какой еще никогда не было. Эта книга не может, не должна погибнуть…» Он достиг крайней точки мыса, и перед его натруженными глазами открылась все такая же уныло-суровая, однообразная картина: отвесный многослойный обрыв, и под ним — уходящая вдаль, сверкающая гладь солончака. Лишь в синем мареве дали стена куда-то заворачивала, и там, близ самого заворота, темнели как будто расщелины. Боясь разочарования, Четунов тяжело вздохнул и мысленно прикинул расстояние: километров восемь — десять, не меньше. А тем временем Козицын решит, что со мной случилось несчастье, и полетит в лагерь за помощью. Так или иначе, мне придется заночевать в пустыне без пищи, без глотка воды».

Но все это он придумывал, чтобы ослабить силу удара, если окажется, что и те дальние расщелины не помогут ему выбраться на поверхность. И снова шагает он вдоль обрывистого берега мертвого озера, ботинки его то разъезжаются на осклизлой глине, то глухо цокают по твердым обломкам, упавшим сверху. Жажда саднит гортань, обволакивает рот шершавой пленкой, и даже нет слюны, чтобы снять эту противную пленку, и он старается не думать о том, что во фляжке еще осталось, быть может, несколько капель воды. Лишь через три с лишним часа добрался Четунов до первой расщелины. Мышцы перетруженных ног ныли и дрожали, пухла, болела голова.

Исключительно редкое извержение зафиксировано на Солнце

Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз, пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера. Ничто не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями, напоминавшая мертвый лунный кратер. Этот неземной пейзаж завораживал пассажиров, притягивал взгляды 0,0.

Площадь Ленина. Ежедневно с 10:00 до 22:00 Благодаря большому опыту, наши специалисты с легкостью создадут для Вас уникальное фейерверк шоу, которое сделает любой Ваш праздник незабываемым, будь то день рождение, свадьба, корпоратив или фейерверк городского масштаба! Почта: info spb-salut. Показать больше.

Как понять до нашей эры и наша Эра. Наша Эра и до нашей. Отсчет времени до нашей эры. Начало первой мировой войны 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Территория Восстания Болотникова 1606-1607. Причины Восстания Болотникова 1606-1607 таблица. Причины Восстания Болотникова 1606-1607.

О битве на Куликовом поле в 1380 году. Куликовская битва 1380 года проект. Название исторических событий. Важные исторические события России. Важные исторические события на Руси. Самые важные исторические события России. Важные исторические события. Основные исторические события 20 века в литературе.

События начала 20 века. Значимые исторические события 20 века. Кровавое воскресенье 1905 участники. Основные события смутного времени 1598-1613. Смута это период с 1598 по 1613. Основные события смутного времени в правление Бориса Годунова. Основные события смутного времени 1603-1604.. Причины крестьянской войны под предводительством Пугачева в 1773-1775.

Восстание Пугачева при Екатерине 2 кратко карта. Самостоятельно или с помощью ленты времени помещенной в учебнике. Окружающий мир век. Лента времени. Века по ленте времени 4 класс. Поход Степана Разина в 1670 карта. Поход Степана Разина в 1670. Яицкий городок восстание Степана Разина.

Куликовская битва 8 сентября 1380 г. План Куликовской битвы 4 класс окружающий мир. Ход событий 1380 года Куликовская битва. Счет лет в истории. Счет лет до нашей эры. До нашей эры до какого года. Века нашей эры. Год от Рождества Христова.

Летоисчисление до Рождества Христова. Лента времени от Рождества Христова. До Рождества Христова и до нашей эры. Битва под Москвой операция Тайфун. Линия фронта 1941 год битва за Москву. Битва за Москву 1941 этапы. Операция Тайфун 1941. Февральская революция 1917 года.

Петроград февраль 1917. Революционные события февраля 1917 года в Петрограде. Какого числа началась Февральская революция 1917 года. Медный бунт в Москве 1662 г.. Смута в России 1603-1613. События смуты 1605-1613. Основные события смутного времени таблица Дата событие. Смута в России начала 17 века таблица.

Смута в России кратко таблица. Смута в России в начале 17 века таблица.

Плазменное тело. Солнце самая близкая и единственная в нашем космическом доме.

Раскаленное солнце. Солнце самое близкое и единственное в нашем космическом. Над степью заслонив солнце. Над степью заслонив солнце в Зените стояла вздыбленная.

Диктант над степью заслонив солнце в Зените стояла. Над степью заслонив солнце в Зените текст. Солнце газовый шар. Солнце это огромный Огненный шар.

Центральное солнце. Солнце центральное тело солнечной системы. Центральное солнце Вселенной. Солнце звезда.

Солнце это Планета или звезда. Солнце это звезда или нет. Доклад на тему Солнечная активность. Солнечная активность доклад.

Солнечная активность это в астрономии. Огромное солнце. Русский язык 4 класс упражнение 179. Русский язык 4 класс стр 101 упражнение 179.

Русский язык Климова учебник страница 100 упражнение 179. Солнце и звезды презентация. Печален долгий вечер в октябре. Русский язык 8 класс Разумовская гдз.

Печален долгий вечер в октябре любил. Русский язык 8 класс 405. Солнце состоит. Огромные раскаленные газовые шары.

Раскаленное небесное тело. Солнце небесное тело. Солнце как небесное тело. Раскаленные газовые тела шарообразной формы..

Почему солнце горячее. Почему солнце горячее для детей. Почему солнце греет. Солнце не горячее.

Солнце погасло. Солнце перестало светить. Солнце гаснет. Свет угасающего солнца.

Солнце ближайшая к земле звезда. Солнце близкая к земле звезда. Солнце самая близкая звезда к земле. Солнце самая большая звезда.

Звезда по имени солнце слайд. Диктант текст пропущенные буквы 2 класс. Длинный текст. Диктант 4 класс по русскому языку.

Исключительно редкое извержение зафиксировано на Солнце

Этот не земной пейзаж завораживал па с,сс ажиров пр.. Внизу медленно плыла жёлто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов, кое-где поросших колючками. Края пустыни словно загибались кверху, и казалось, что самолёт висит над гигантским блюдом. Так прошёл без малого час, и внезапно путешественники увидели под крылом самолёта озеро, окружённое крутыми, обрывистыми берегами и покрытое ослепительно белым, даже голубоватым снегом. За несколько минут до приземления самолёт резко снизился.

Жил Козлов торговлей старинным серебром и церковными старопечатными книгами. Дронов всегда говорил о людях с кривой усмешечкой, посматривая в сторону и как бы видя там образы других людей, в сравнении с которыми тот, о ком он рассказывал, — негодяй. И почти всегда ему, должно быть, казалось, что он сообщил о человеке мало плохого, поэтому он закреплял конец своей повести узлом особенно резких слов. Клим, давно заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости.

Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека! Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают. Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут.

Особенно в крестьянском-то государстве невозможно галопом жить. А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать. Приостановясь, он дотронулся до локтя Клима. Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам следовало бежать сломя голову тем же путем, как Европа… Козлов оглянулся и сказал потише, как бы сообщая большой секрет: — Европа-то, может быть, Лихо одноглазое для нас, ведь вот что Европа-то! И еще тише, таинственнее он посоветовал: — Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский». Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет.

Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон с кисейными занавесками, с цветами на подоконниках. Ставни окон, стены домов, ворота окрашены зеленой, синей, коричневой, белой краской; иные дома скромно прятались за палисадниками, другие гордо выступали на кирпичную панель. Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно. Замечательным угощу: Ижень-Серебряные иголки. Козлов остановился у ворот одноэтажного, приземистого дома о пяти окнах и, посмотрев налево, направо, удовлетворенно проговорил: — Самая милая и житейская улица в нашем городе, улица для сосредоточенной жизни, так сказать… Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился. Дверь крыльца открыла высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом. Клим, почтительно слушая, оглядывал жилище историка. Обширный угол между окнами был тесно заполнен иконами, три лампады горели пред ними: белая, красная, синяя.

Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное. В шведскую кампанию дерзкий Егор этот, будучи уличен в измене, был повешен. Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея: — Ковши эти жалованы были целовальникам за успешную торговлю вином в царевых кабаках, — объяснял он, любовно поглаживая пальцем чеканную вязь надписей. Похвастался отлично переплетенной в зеленый сафьян, тисненный золотом, книжкой Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге» с автографом Дениса Давыдова и чьей-то подписью угловатым почерком, начало подписи было густо зачеркнуто, остались только слова: «…за сие и был достойно наказан удалением в армию тысяча восемьсот четвертого году». И особенно таинственно показал желтый лист рукописи, озаглавленной: «Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».

Найдено мною в книге «Камень веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение. Показывая редкости свои, старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно. Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам. Я ведь пребываю поклонником сих двух поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии. Он и за чаем, — чай был действительно необыкновенного вкуса и аромата, — он, и смакуя чай, продолжал говорить о старине, о прошлом города, о губернаторах его, архиереях, прокурорах. Пригласил владыку Макария на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство! Графу-то Муравьеву пришлось бы сказать о свиной голове: «Сие есть тело мое! Ведь вот как шутили!

Затем он рассказал о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача. Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и подумал: «Не часто он смеялся, должно быть». Пять печеных яиц! Кривобокая старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту. Это любовное раскрашивание буднишнего, обыкновенного нежными красками рисовало жизнь как тихий праздник с обеднями, оладьями, вареньями, крестинами и свадебными обрядами, похоронами и поминками, жизнь бесхитростную и трогательную своим простодушием. Рассказывал Козлов об уцелевшем от глубокой древности празднике в честь весеннего бога Ярилы и о многих других пережитках языческой старины. Самгина приятно изумляло уменье историка скрашивать благожелательной улыбочкой все то, что умные книги и начитанные люди заставляли считать пошлым, глупым, вредным.

Он никогда не думал и ничего не знал о начале дней жизни города. Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский сын Жадов с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской. И все: несчастная мордва, татары, холопы, ратники, Жадов, поп Василий, дьяк Тишка Дрозд, зачинатели города и враги его — все были равномерно обласканы стареньким историком и за хорошее и за плохое, содеянное ими по силе явной необходимости. Та же сила понудила горожан пристать к бунту донского казака Разина и уральского — Пугачева, а казачьи бунты были необходимы для доказательства силы и прочности государства. Это — сущая неправда, — наш народ казаки вовлекали в бунты. Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру Великому, а все-таки изменил. Теперь историк говорил строго, даже пристукивал по столу кулачком, а красный узор на лице его слился в густое пятно.

Но через минуту он продолжал снова умиленно: — А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках. Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку. Поговорками он был богат, и все они звучали, точно аккорды одной и той же мелодии. Всякий бык теленком был, — то и дело вставлял он в свою речь. Смотреть на него было так же приятно, как слушать его благожелательную речь, обильную мягкими словами, тускловатый блеск которых имел что-то общее с блеском старого серебра в шкафе. Тонкие руки с кистями темных пальцев двигались округло, легко, расписанное лицо ласково морщилось, шевелились белые усы, и за стеклами очков серенькие зрачки напоминали о жемчуге риз на иконах. Он вкусно пил чай, вкусно грыз мелкими зубами пресные лепешки, замешанные на сливках, от него, как от плодового дерева, исходил приятный запах.

Клим незаметно для себя просидел с ним до полуночи и вышел на улицу с благодушной улыбкой. Чувство, которое разбудил в нем старик, было сродно умилению, испытанному на выставке, но еще более охмеляющим. Ночь была теплая, но в садах тихо шумел свежий ветер, гоня по улице волны сложных запахов. В маленьком, прозрачном облаке пряталась луна, правильно круглая, точно желток яйца, внизу, над крышами, — золотые караваи церковных глав, все было окутано лаской летней ночи, казалось обновленным и, главное, благожелательным человеку. Именно так чувствовал Самгин: все благожелательно — луна, ветер, запахи, приглушенный полуночью шумок города и эти уютные гнезда миролюбивых потомков стрельцов, пушкарей, беглых холопов, озорных казаков, скуластой, насильно крещенной мордвы и татар, покорных судьбе. Это — не тот город, о котором сквозь зубы говорит Иван Дронов, старается смешно писать Робинзон и пренебрежительно рассказывают люди, раздраженные неутоленным честолюбием, а может быть, так или иначе, обиженные действительностью, неблагожелательной им. Но на сей раз Клим подумал об этих людях без раздражения, понимая, что ведь они тоже действительность, которую так благосклонно оправдывал чистенький историк. Две-три беседы с Козловым не дали Климу ничего нового, но очень укрепили то, чем Козлов насытил его в первое посещение.

Клим услышал еще несколько анекдотов о предводителях дворянства, о богатых купцах, о самодурстве и озорстве. Самгин понимал, что Козлов рассуждает наивно, но слушал почтительно и молча, не чувствуя желания возражать, наслаждаясь песней, слова которой хотя и глупы, но мелодия хороша. Раскалывая щипцами сахар на мелкие кусочки, Козлов снисходительно поучал: — А критикуют у нас от конфуза пред Европой, от самолюбия, от неумения жить по-русски. Господину Герцену хотелось Вольтером быть, ну и у других критиков — у каждого своя мечта. Возьмите лепешечку, на вишневом соке замешена; домохозяйка моя — неистощимой изобретательности по части печева, — талант! Оса гудела, летая над столом, старик, следя за нею, дождался, когда она приклеилась лапками к чайной ложке, испачканной вареньем, взял ложку и обварил осу кипятком из-под крана самовара. Котошихин, например, князь Курбский, даже Екатерина Великая критикой не брезговала. Он сокрушенно развел руками и чмокнул: — Но все, знаете, как-то таинственно выходило: Котошихину даже и шведы голову отрубили, Курбский — пропал в нетях, распылился в Литве, не оставив семени своего, а Екатерина — ей бы саму себя критиковать полезно.

Расскажу о ней нескромный анекдотец, скромного-то о ней ведь не расскажешь. Анекдотец оказался пресным и был рассказан тоном снисхождения к женской слабости, а затем Козлов продолжал, все более напористо и поучительно: — Критика — законна. Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и это есть грубое невежество, от которого вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они не столь удобны, как наш русский сапог, а мы тоже начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах. Примерчик этот возьмите иносказательно. Голосу старика благосклонно вторил шелест листьев рябины за окном и задумчивый шумок угасавшего самовара. На блестящих изразцах печки колебались узорные тени листьев, потрескивал фитиль одной из трех лампадок.

Козлов передвигал по медному подносу чайной ложкой мохнатый трупик осы. И поносительно рассказывают иногородним, то есть редактору и длинноязычной собратии его, о жизни нашего города. А душу его они не чувствуют, история города не знакома им, отчего и раздражаются. Взглянув на Клима через очки, он строго сказал: — Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном виде с чужими, да-с! А господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним!

А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить, на какое дело он способен! Козлов подвинул труп осы поближе к себе, расплющил его метким ударом ложки и, загоняя под решетку самовара, тяжко вздохнул: — Нехороши люди пошли по нашей земле! И — куда идут? По привычке, хорошо усвоенной им, Самгин осторожно высказывал свои мнения, но на этот раз, предчувствуя, что может услышать нечто очень ценное, он сказал неопределенно, с улыбкой: — Мечтают о политических реформах — о представительном правлении. И даже — о социализме, на котором сам Иисус Христос голову… то есть который и Христу, сыну бога нашего, не удался, как это доказано.

Внизу медленно плыла желто-серая гладь пустыни, с редкими, небольшими грядами барханов, кое-где поросших колючками. Края пустыни словно загибались к верху, и казалось, что самолет висит над гигантским блюдом. Так без малого час и внезапно путешественники увидели под крылом самолета озеро окруженное крутыми, обрывистыми берегами и покрытое ослепительно белым, даже голубоватым снегом.

Выходит, где бы он ни взял образцы, он всегда сможет указать на сделанной им зарисовке разреза тот слой, которому этот образец принадлежит. Вот что значит морские отложения! Но тут же новая тревожная мысль погасила короткое удовольствие этого маленького открытия: «Раз так, и эти пласты везде одинаковы по своей мощности и составу, значит, они вдоль всей этой огромной впадины создают такие же неприступные обрывы. Куда бы я ни пошел, передо мной будут все те же отвесные стены! Он даже не может дать знать Козицыну о своем положении: из-за выступов обрыва тот не в состоянии увидеть, как мечется по дну солончака попавший в беду Четунов. Попробовать держаться ближе к центру солончака? Опасно: говорил же Козицын, что там настоящая топь. Спокойно, спокойно! Ведь не погибнет же он, в самом деле, когда под боком самолет, когда база в одном летном часе. Что за чушь, это все игра нервов. Надо обдумать положение, составить план действия… «Значит, так: я пойду вдоль борта и буду искать пологий обрыв. Если не удастся, вернусь к месту своего спуска и попытаюсь подняться там. Не выйдет, как-нибудь доберусь до центра впадины и подам сигнал бедствия: я буду махать рубашкой хоть шесть часов кряду… Если и это не поможет, буду просто ждать. В конце концов Козицын, видя, что я не возвращаюсь, обязательно пойдет на розыски: он парень надежный, не бросит человека в беде. На самый худой конец Козицыну придется слетать на базу за подмогой. Ну, заночую в солончаке, тоже не беда». Но, в противовес этим трезвым мыслям, услужливое и пылкое воображение рисовало ему безобразные картины гибели: его поражает солнечный удар, засасывает глинистая топь, ветер срывает самолет.

Раскрывая скобки, где это, пропущенные буквы и знаки препинания.

Добела раскаленные почти бесцветная стояла. Солнце — добела раскаленный, почти бесцветный шар — стояло в зените, и всякий раз, когда Четунов взглядывал в него — он почему-то перестал доверять часам, — ему приходилось на несколько секунд закрывать глаза. Раскаленное добела горящее солнце в средней вселенной. Ещё подобные стоковые иллюстрации. Иллюстрация идеи электрической лампочки, реалистическая раскаленная добела электрическая лампочка, горящая электрическая лампочка.

Солнце добела раскаленное почти бесцветное впр

Зарегистрируйтесь в Deezer и слушайте Раскаленное солнце от Город 312 и еще 120 миллионов треков. Солнце — добела раскаленный, почти бесцветный шар — стояло в зените, и всякий раз, когда Четунов взглядывал на него, — он почему-то перестал доверять часам, — ему приходилось на несколько секунд закрывать глаза. Солнце добела РАСКАЛЁННОЕ почти бесцветное. Текст солнце добела раскаленное почти бесцветное стояло в Зените. Небо было раскалено почти добела. Солнце добела раскаленное почти бесцветное стояло в Зените.

Исключительно редкое извержение зафиксировано на Солнце

Ответ на вопрос дан dasasanina92 Ответ: Солнце до бел.. Внизу медленно пылала желто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов кое-где проросших колючками. Края пустыни словно загибались к верху, и казалось, что самолёт висит над гигантским блюдом. Так прошел без малого час и внезапно путешественники увидели под крылом самолёта озеро окружённое крутыми, обрывистыми берегами и покрытое ослепительно белым, даже голубоватым снегом. Это мнимое озеро оказалось огромным солончака.

Экипаж и пассажиры внимательно смотрели вниз пытаясь понять, почему белая сердцевина солончака кажется льдистой, заснеженной поверхностью настоящего озера. Ни что не выглядело так враждебно жизни, как эта гигантская яма с обрывистыми краями напоминавшая мертвый лунный кратер.

Итоги войны за независимость в США 1775. Великая Российская революция 1917 г. Ключевые события революции 1917 года в России. Великая Февральская революция 1917 причины.

Основные события Февральской революции 1917 года в России. Карта Бородинского сражения 1812 года. Этапы Бородинской битвы. Этапы Бородинского сражения 1812. Ход сражения Бородинской битвы. Освобождение крестьян.

Потери в Великой Отечественной войне. История Великой Отечественной войны. Погибшие в Великой Отечественной войне. Сенатская площадь 14 декабря 1825. Восстание Декабристов на Сенатской площади. Основные события Восстания Декабристов 1825 14 декабря.

ГЛК куда когда откуда почему зачем и как. Что такое обстоятельство в русском языке 3 класс. Обмтоятельмтао 3 класс. Где когда зачем откуда почему зачем и как. Мировой финансово-экономический кризис 2008 г.. Мировой финансовый кризис 2008 2009 гг причины.

Международный финансовый кризис 2008 года. Мировой кризис 2008 кратко. Исторические события России. Тихий Дон исторические события. Исторические события в романе тихий Дон. Образование древнерусского государства.

Формирование территории древнерусского государства в IX веке. Формирование территории древнерусского государства в IX В. Таблица по истории России землепроходцы и их открытия. Первопроходцы Сибири и дальнего Востока в 17 веке таблица. Русские землепроходцы 11-17 века таблица. Русские первопроходцы таблица.

Битва Куликовская Донской Донской 1380 год. Куликовскоя биьва год участник. Куликовская битва участники название Дата. Революция 1905 кровавое воскресенье. Гапон 9 января 1905. Poriadkovye cislitelnyje v russkom jazyke.

Числительные в русском языке. Числительные Римского языка. Все числительные в русском языке. Битва 8 сентября 1380 года ,сражение. Войны в войне и мире таблица. Причины Бостонское чаепитие 1773 итоги.

Ополчение Ляпунова 1611. Первое народное ополчение 1611. Первое народное ополчение 1611 возглавил. Великая смута первое ополчение Ляпунов. Бородинское сражение 26 августа 1812. Рассказ Бородинское сражение 1812.

Монголо татары 1237. Монголо татарское иго Нашествие на Русь. Нашествие татаро монгольского Ига. Нашествие татаро монголов на Русь. Великие географические открытия таблица 2 параграф. Таблица Великие географические открытия 7 класс история.

И так случилось, что меня похитили вместе с планетой и увозят в неизвестном направлении. Чего я только не наслушался за все это время. И твой розыгрыш далеко не самый оригинальный. Так что советую не звонить сюда больше. Альбер в принципе не был удивлен, но все равно было неприятно. Помнится, он и сам когда-то служил в космической полиции. Детали он позабыл, но точно помнил, что отзывался на каждый поступавший вызов. Да, конечно, были случаи, когда вызов оказывался ложным, и любителей разыграть полицейских хватало, но чаще всего он не тратил время впустую и помогал тем, кто в этом реально нуждался. А теперь по какой бы причине ты ни позвонил в полицию, они тебе скажут, что ты все эту придумал и вообще нечего их больше разыгрывать. Альбер попытался связаться с Фоноксом и выяснить у него что-нибудь: - Куда ты меня везешь?

И что ты будешь дальше делать с планетой? Он несколько минут что-то усердно печатал и потом выдал: - На Фландрею. Скоро сам все увидишь. Альбер посмотрел на карту сектора, сверил направление и скорость полета и подсчитал, что на Фландрее они окажутся примерно через 5 дней пути. Он еще раз глянул на кнопку связи с космической полицией, но быстро одумался. Еще раз выслушивать оскорбления от какого-то Гонсалеза ему не хотелось. В конце концов, он решил расслабиться и позволить Вселенной самой расставить все по своим местам. Чаще всего, такое решение оказывалось лучшим. Может быть, и сейчас повезет. Он выпил порцию «Взрыва», прибрался в комнате, приготовил себе поесть и разместился на кушетке.

Перед ним на полу разместилась вся коллекция квартонов. Фонокс обмолвился, что они встречались с ним ранее. Около двух тысяч лет тому назад или типа того. Альбер о той встрече напрочь позабыл. Все, что он помнил о фландрейцах - это то мерзкое ощущение от соприкосновения с их щупальцами, которое он когда-то испытывал. Оно не хотело никак выбираться из его памяти. Хоть ты запишись к психотерапевту, чтобы проработать эту проблему. Так или иначе, он должен был вспомнить ту встречу. Может быть, она даст ему какую-то подсказку и позволит лучше понять фландрейца, его мотивы и планы. Альбер взял в руки десятый квартон и вставил его в проигрыватель.

На спроецированном в воздух экране показалось десятое столетие жизни Альбера. Он начал просмотр с его последней четверти. На этом моменте следует сделать небольшое отступление и рассказать о принципах перезаписи воспоминаний. Можно подумать, что на квартонах хранились долгие годы из множества воспоминаний от первой и до самой последней минуты каждого столетия. Таким образом, чтобы отсмотреть одну четверть века, нужно потратить 25 лет своей жизни. Но нет, в действительности все было иначе. Человеческая память устроена таким образом, что запоминаем мы лишь самые яркие и экстраординарные события в наших жизнях. Все прочее стирается так быстро, что едва доживает до следующего дня. Вот и получается, что в одной четверти века хранились лишь самые яркие события этого периода и их все можно было отсмотреть всего за несколько дней или часов, если включить ускоренный режим. И раз уж у Альбера случился внеплановый отпуск, торопиться ему было некуда.

Итак, 976ой год своей жизни он провел в составе исследовательской группы, которая занималась поиском, исследованием и классифицированием инопланетных форм жизни. В первую очередь деятельность группы была направлена на поиск уже разумных форм жизни или тех, кто обладал необходимым потенциалом и однажды мог развиться до разумного уровня. Если группа обнаруживала потенциально разумное существо, оно подвергалось специально разработанному тестированию, на основании которого комиссия принимала решение о том, следует ли считать ту или иную расу разумной. К слову, человеческая раса дважды подвергалась подобному тестированию и дважды его проваливала. Люди собственными руками уничтожили свою родную планету и лишь благодаря старанию Цифрового Интеллекта и своим генетически модернизированным собратьям смогли заселить ее вновь. Галактическое содружество посчитало расу двуногих обитателей планеты обреченной, но люди смогли исправить положение и возродить свою цивилизацию. В конечном счете, совершённый технологический прорыв позволил им самим вступать в контакт с представителями содружества. Тест на разумность в таком случае считался автоматически пройденным. И вот многие века спустя люди сами стали искать разумные формы жизни, описывать их и подвергать тестированию. На словах задачи этой профессии звучали намного интереснее, чем ощущались на практике.

Открывать и описывать миллиардный вид во Вселенной было не так весело, как первый или хотя бы тот, что входил в первую сотню, тысячу, да хотя бы в первый миллион. После того как было установлено существование множества разумных и неразумных форм жизни, исследовательская деятельность в этой области перестала быть передовой, и стала просто рядовой. К тому же разумные формы жизни встречались в тысячи раз реже, чем их более примитивные аналоги. Ведь, если так посудить, до даже простейшие микробы, способные выживать при экстремальных условиях и заселившие всю планету, были куда более приспособленными для выживания, чем носители интеллекта. Таким образом, работа исследователя превращалась в скучное стандартизированное занятие, которым занимались те, у кого свободного времени было в избытке. То есть те, кто от рождения или благодаря технологиям обладал бессмертием. Люди стали одними из кандидатов на эту роль и Альбер, который ничего не представлял о настоящей работе ученых и нафантазировал себе интереснейшие приключения, с радостью согласился на эту должность. В напарники ему дали Калинопопуса — разумный вид бактерий, чьи колонии переселялись из одного тела в другое и использовали их, как свои собственные. Альбер, когда узнал об этой их особенности, никак не мог отделаться от ощущения, что Калинопопус положил на него глаз и собирался завладеть его телом, когда тот утратит бдительность. Это противное навязчивое ощущение стало той причиной, по которой он так и не смог подружиться с Калинопопусом.

Вторым компаньоном стал Герч — представитель молодой расы донгориусов, чья цивилизация развивалась так быстро, что побила все рекорды. Дело было в том, что их родная планета всего за пять тысяч лет пережила ряд сильнейших катаклизмов, и живые организмы на ней вынуждены были сыграть в игру — адаптируйся или умри. Донгориусы выиграли и в одну тысячу лет развили интеллект, который не уступал человеческому. Впрочем, когда борьба за выживание прекратилась, головокружительный рост их интеллекта тоже замер. Альбер, Калинопопус в теле мохнокрылой птицы и Герч — втроем они летали от планеты к планете и искали жизнь в любом проявлении. За 15 лет они облетели около восьмидесяти планет, но каждый раз сталкивались с неудачей. При всем многообразии видов во Вселенной большая ее часть все же оставалась необитаемой. Поэтому найти разумный вид, не отдав для этого полжизни, было подобно благословению высших сил - крайне маловероятно. Большая часть планет в их списке оказалась пустынной, на некоторых жили примитивные формы жизни, для развития интеллекта которых требовались еще миллионы или миллиарды лет. Трудно было сказать, сколько в том или ином случае должно было занять развитие интеллекта.

Так или иначе, если им встречались хоть какие-то живые существа, даже самые простые, маленькие или вообще микроорганизмы, они заносили их в каталог, и планета, где они жили, помечалась, как потенциально разумная. Таким образом, за ней начинали следить и время от времени, раз в несколько миллионов лет проведывали ее. Если жизни там разовьется до интеллектуальной, то будут проведены несколько тестирований и на основании их совет ученых галактики решит, стоит ли вступать с новой формой жизни в контакт. Альбер постоянно следил за Калинопопусом, чтобы тот не выкинул ничего. Ведь если бы так случилось, что он оставил бы хоть часть своих бактерий на чужой планете, они быстро могли бы истребить все конкурентные виды и обрести мировое господство. Новая планета с интеллектуальными бактериями никому была не нужна. С Герчем у Альбера сложились более доверительные отношения. Все же они больше были похожи друг на друга, чем отличались. По крайней мере, тот не воровал чужие тела и использовал то, что дала ему мать природа. С виду донгориусы напоминали морских коньков, которые волей судьбы выбрались на сушу и должны были приспособиться перемещаться по твердой поверхности.

Это было недалеко от истины. Их раса появилась в воде и только по нужде выбралась на берег. Их широкий хвост делился на три отростка равной длины, а подвижная подошвенная часть изгибалась, как гусеница. Так они ползали по земле, всячески стараясь удержать навесу тяжелую голову, что постоянно норовила лечь прямо на живот. Альбер просматривал воспоминания с улыбкой и легкой грустью на лице. Было приятно посмотреть на старых знакомых. Даже Калинопопус у него вызывал теперь больше нежных чувств, чем внутреннего неприятия. Быть может, он даже согласился бы отужинать с ним и поговорить о тех годах, что их разлучали. И Герч, с которым они стали практически друзьями за время работы, вызывал у него одну только радость. Тем больнее было знать, что цивилизация его умерла.

Так уж сложилось, что ресурсы их планеты не позволили развить технологии, которые были необходимы для выживания их вида. А в содружестве галактики действовало негласное правило — каждый вид должен был заслужить свое право на существование самостоятельно. Ни одна раса никогда и ни при каких условиях не помогала другой проходить через кризис. Вид Герча исчез так же стремительно, как и обрел разумность. Их звезда была яркой, но быстро сгорела. Такое во Вселенной случалось сплошь и рядом. Никому не было доподлинно известно точное количество разумных существ, которые появились в ее недрах, выживали и жили миллионы лет, а после навсегда исчезли. Время растворяло все органические соединения и все неорганические, что первые успевали настроить за время своего существования. Со временем все проявления цивилизации превращались в первобытную пыль. Как только цивилизация умирала, природа торопилась сделать все, чтобы о ее существовании никто никогда и не узнал.

Так велась нескончаемая битва. Цивилизации беспрестанно пытались оставить о себе что-то на память, а Вселенная противостояла всем их робким попыткам. На одной из планет, что они посетили, им все же удалось найти след погибшей цивилизации — распиленную пополам гору, через которую море смогло пробраться вглубь континента и оросить огромные поля. Вот только ни воды, ни растительности, ни каких-либо живых существ там уже не было. Из-за увеличившейся в размерах местной звезды она превратилась в засушливую долину смерти. Что случилось с ее обитателями, никому не было известно. Однако опыт сотен цивилизаций говорил, что если родная планета вида умирала, то шансы на его выживание в космосе или других планетах равнялся 0. Просмотрев несколько часов воспоминаний в роли планетарного исследователя жизни, Альбера вновь посетили те самые мысли, что и две тысячи лет назад. Пока ты жив, жива твоя раса, жива твоя родная планета — все не так уж и плохо. Альбер решил ускорить поиски и один за другим вставлял квартоны в проигрыватель.

Или у него ошибиться в столетии все равно, что у человека перепутать дату? Это был самый первый квартон и период, когда ему было всего 25 лет, время его биологической молодости, время полное наивных надежд и идеалистических взглядов, время, когда все впечатления были свежи и ярки, отчего воспоминания казались особенно реалистичными и подробными. Он заварил себе кружечку «Взрыва», расположился на кушетке поудобнее и приступил к просмотру. Глава 5. УранО-14 Альбер просматривал начало своей жизни и не мог отказать себе в удовольствии немного поворчать о временах и нравах. Как же давно это было. Подумать только! Я уже и забыл о том, что когда-то был таким. Забыл о том, что значит быть молодым и смотреть в будущее с наивной надеждой. И вот я уже говорю так, как будто я уже дряхлый старик.

Черт, да мне всего лишь две тысячи девятьсот восемьдесят пять! По галактическим меркам сущий младенец. Он промотал свое детство и полицейскую академию и начал просмотр с того момента, где он уже работал в полиции. Альбер поглядывал на часы каждые пять секунд, но казалось, что это не давало никакого результата и количество минут на электронном табло оставалось прежним. Он выполнил все свои дела еще до обеда и с того момента тщетно пытался убить время. Он только недавно окончил академию и поступил на службу в отдел быстрого реагирования полицейского департамента. В сущности, он был хорошим парнем, смышленым, активным, жизнерадостным и предприимчивым. Но терпеливость никогда не была его сильной стороной. Он крутился в кресле, посматривая на мониторы и постоянно заглядывал в свой псифон — устройство, служащее для доступа к межгалактической сети. Оно крепилось на голову подобно обручу и передавало сигналы непосредственно в мозг.

С его помощью мозговую активность можно было перекодировать в сигналы и посылать их на огромные расстояния. Варианты применения исчислялись десятками. Удачное было устройство. Обмениваться с другими людьми и не только информацией при помощи мысленных образов — невероятно удобно, быстро, а главное точно. Лучшего способа общения до сих пор не придумали. Жаль, что после того, как в устройствах нашли уязвимость и их стали использовать злоумышленники для похищения чужих идей и внушения собственных, от них пришло отказаться. Очень жаль. Тем вечером он планировал отправиться на вечеринку вместе со своими друзьями. Вечеринка обещала быть знойной. Его друг, с которым он познакомился во время обучения в академии, был сыном одного известного политика.

И так уж случилось, что сегодня у него был день рождения. Празднование должно было пройти в лучшем ночном клубе планеты Касс. Небезызвестная планета, надо сказать, славящаяся своими ночными клубами и игорными заведениями. Туда слеталась молодежь со всей звездной системы, чтобы потратить свою энергию, деньги и самое ценное, что у них было — свою молодость. С тех пор, как человечество покорило космос, планетами распоряжались как свободными участками земли когда-то. Богатеи со всех уголков Вселенной скупали их на торгах порой за сущие копейки. А затем инвестировали в них средства, чтобы становиться еще богаче. Таким образом, десятки и сотни планет по всей галактике превращались в огромные развлекательные центры. Такой порядок вещей всех устраивал, поскольку пустые планеты не приносили доходов вообще, а, следовательно, и для налоговых органов не имели никакой ценности. Казалось, все были довольны.

Разве что богачи стали еще богачи, а бедняки еще беднее. Система «полезности», которую ввели совсем недавно еще не успела до конца прижиться и что-либо исправить. Раньше, когда люди еще были подвержены старению и умринаю, смерть могла хоть немного менять баланс сил. Когда богатый человек умирал, его состояние переходило по наследству, и его наследники могли спустить его в трубу всего за несколько лет. Таким образом, кто-то разорялся, а кто-то, наоборот, богател. Но после появления бессмертия богатые люди только накапливали свои капиталы, скупали целые планеты, звездные системы, черные дыры и прочие космические объекты. Наверняка пройдет еще несколько тысяч лет, и речь будет идти о скупке галактик, а позже и целых скоплений. Альберу не часто удавалось выбраться на вечеринку. Служба отнимала много времени и чаще всего, когда свободное время у него все же появлялось, ему хотелось потратить его на отдых и сон. Поэтому вечер того дня обещал стать сенсацией в его рабочей рутине.

Однако порой во Вселенной происходит один лишний импульс, одно крошечное событие, которое меняет порядок вещей, и все идет не по плану. За 10 минут до конца рабочего дня Альбера вызвал к себе начальник, статный пожилой мужчина 135 лет, который возглавлял отдел вот уже 30 лет к ряду. И не надо так хмуриться, - улыбаясь, продолжил начальник полиции, - я понимаю, что у тебя, вероятно, были другие планы на этот вечер. Дело молодое. Однако и мое старое дело не терпит отлагательств. К тому же в отделе кроме тебя никого не осталось. Поэтому прошу отнестись к делу со всей серьезностью. Ты выручишь меня, а я однажды выручу тебя и предоставлю тебе внеочередной выходной. Жизнь показала, что все обещания начальства можно делить сразу надвое, а лучше сразу не верить ни единому слову и требовать документального подтверждения. А то ведь как у них ловко получается: если нигде не записано, значит, никогда и не было сказано.

Шеф предлагал подобные условия каждый раз, и каждый раз это «однажды» для внеочередного выходного не наступало. Возможно, однажды все эти внеочередные выходные объединятся в один полноценный отпуск. В Альбере жила наивная надежда. И так как выбора у него все равно не оставалось, он сказал, что сделает все, что от него будет зависеть. Мы получили сигнал бедствия с планеты УранО-14. Звездолет фландрейцев потерпел крушение. Нужно слетать, проверить, что случилось, помочь пострадавшим добраться до дома и после этого ты можешь быть свободен. Если постараешься, управишься за несколько часов. Но Альбер из прошлого этого не знал. Он думал о том, что управится за 3-4 часа и еще успеет на вечеринку.

С этими мыслями Альбер вернулся в свой кабинет, приказал электронному ассистенту отключить его рабочее место и отправился в транспортный отсек. Там его поджидал новехонький Fao-3000x. Звездолет, собранный в духе первых гоночных мотоциклов: вытянутый, как пуля, легкий, быстрый, маневренный, лишенный абсолютно всего лишнего. Впрочем, и лишнего комфорта тоже. Однако для молодого парня лучшего варианта было не придумать. Помимо варп двигателя на него были установлены два дополнительных форсированных реактивных двигателя, способных тянуть эту "малышку" со скоростью в 38 тысяч километров в час в атмосфере и в несколько раз быстрее в космическом вакууме. Лимиты скорости в данном случае упирались в размеры топливного бака. Исключая самые быстрые спортивные модели, военные истребители класса GX9 и всякие несуразные экспериментальные модели, Fao был самым быстрым звездолетом доступном на рынке гражданского транспорта. И если во время варп прыжка все были равны, после него именно Fao мог быстрее остальных добраться до поверхности планеты, оставляя всех конкурентов далеко позади. Через свой псифон Альбер отправил сигнал бортовому компьютеру «открыть дверь».

Дверь распахнулась, и его обдал запах нового звездолета. Этот запах ни с чем нельзя было спутать. Хотя в салоне не было ни одного кожаного элемента, проектировщики звездолетов по старой традиции оснащали их ароматизатороми с запахом кожи. Это создавало эффект психологического равновесия, когда человека в новой обстановке сопровождал знакомый запах. Годы шли, а традиция сохранялась. И Альберу она была по душе. Он уважал прошлое. Ему нравились истории про первых летчиков-испытателей, первых космонавтов, первых людях на Луне, Марсе и после на всех остальных планетах в солнечной системе, а еще позже и на всех их спутниках. Люди уже давно перебрались на Атропос, обжили ее, обустроились, но истории старой Земли все еще жили в их культуре. О первых открытиях земных ученых и первых свершениях рассказывали детям перед сном вместо сказок.

В детстве Альбер очень любил эти истории про первые открытия в космосе, и каждый раз, окунаясь в новое открытие, сердце его сладко сжималось от духа приключений. Столько лет спустя он также чувствовал восторг от предстоящего полета и единения с кораблем и черным полотном космоса. Для него в мире не существовало ничего прекраснее. После отстыковки Альбер перевел звездолет на ручное управление. Пришлось немного поспорить с бортовым компьютером и убедить его в том, что он возьмет на себя любую ответственность. Включить ручной режим? Вы уверены, что хотите включить ручной режим? Все равно перейти на него? Бенджи, скажи мне, почему ты был создан таким упрямым? Я совсем позабыл о тебе и только потому не скучал.

Ручной режим был активирован. Назывался он так чисто технически. Руки и ноги Альбера обхватили специальные зажимы, улавливающие электрические сигналы от сокращения его мышц. А через псифон он стал получать картинку с наружных камер корабля, как если бы он сам стал кораблем и видел мир его глазами. Это значительно упрощало управление в ограниченных пространствах, которые Альберу только предстояло покинуть. Транспортный отсек вопреки здравому смыслу находился в самом центре станции. Чтобы до него добраться, нужно было преодолеть несколько уровней витиеватых парковочных секций. В автоматическом режиме эта процедура занимала несколько минут. Альбер управился за двадцать секунд. Он несся по пустующим длинным коридорам, лишь на долю мгновения сбавляя ход на поворотах.

И как только нос его корабля заглядывал за угол, он тут же прибавлял газу и на полном ходу пролетал через новые парковочные секции. Он и корабль точно становились единым целым в такие моменты. Оказавшись за пределами станции, он позволил себе перейти на максимальное ускорение. Оба реактивных двигателя заработали на полную мощность и выстрелили звездолет вперед подобно реактивному снаряду. Альбера вжало в кресло. Благодаря компрессионному костюму и современному амортизирующему креслу перегрузки при таком ускорении составляли всего 3g. Оказавшись на удалении в 1000 километров от станции, Альбер отдал приказ о построении маршрута до УранО-14. Пока велись все расчеты, Альбер наслаждался красотой космоса. Черная космическая гладь, россыпь звезд и галактик во всех направлениях и он один посреди мироздания. Подобное уединение он мог получить лишь в космосе и лишь в своем звездолете.

Скрипка, электронные басы и искусственно сгенерированная вокальная партия в исполнении молодой красивой девушки. Во всяком случае, такой образ рисовался в голове при прослушивании. Эпическое настроение было создано. Прыжок через гиперпространство произошел быстрее, чем переход в ручной режим управления. Для него Бенджи не нужны были никакие дополнительные вопросы и разрешения. В несколько мгновений корабль оказался прямо на орбите УранО-14. Планета выглядела несколько мрачно и поигрывала оттенками зеленого. Казалось, что тут и там на ее поверхность скидывали бочки с ярко-зеленой кислотной краской и та, смешиваясь с водой, растеклась по поверхности, образуя причудливые узоры. Смотреть на это было увлекательно. Находится на планете не очень.

Альбер в своей жизни не раз сталкивался с подобными планетами и каждый раз они преподносили ему неприятные сюрпризы, словно такова была их судьба. Для проведения черных сделок такие безлюдные планеты подходят просто идеально. Так было тогда, так есть сейчас. И никому до этого нет никакого дела. УранО-14 получила свое название не просто так. Ураном она называлась, потому что на ней хранили запасы радиоактивного урана. Приписка «О» означала «обедненный». А индекс 14 она имела, потому что была 14-ой по порядку планетой в системе, использовавшейся для хранения урана. Место само по себе довольно скучное и обыденное. Было не понятно, что привлекло туда фландрейцев.

Несмотря на все протесты электронного ассистента, он совершил посадку в ручном режиме.

Это мнимое озеро оказалось огромным солончаком. За не сколько минут до приз.. Ни что не выгляд.. Этот не земной пейзаж завораживал па с,сс ажиров пр.. Внизу медленно плыла жёлто-серая гладь пустыни с редкими небольшими грядами барханов, кое-где поросших колючками. Края пустыни словно загибались кверху, и казалось, что самолёт висит над гигантским блюдом. Так прошёл без малого час, и внезапно путешественники увидели под крылом самолёта озеро, окружённое крутыми, обрывистыми берегами и покрытое ослепительно белым, даже голубоватым снегом.

Похожие новости: