Однажды,(возвращаться)домой,я нечаянно забрёл в какую-то ряда старых,очень высоких елей стояли,как две сплошные стены,(образовать)мрачную,красивую аллею.Я легко перелеза через изгородь и пошёл по ней,(скользить)по еловым иглам.
Однажды,возвращаясь домой,я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу. Почему после
Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрел в каку-то незнакомую усадьбу. Сделать синтаксический разбор предложения: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Вот текст: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени.
Чехов - Дом с мезонином
Вот текст: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Диктант. Незнакомая усадьба. Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрел в какую-то. Проверьте правильность постановки знаков Возвращаясь однажды домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу.
НАЙДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОДЛЕЖАЩЕЕ И СКАЗУЕМОЕ! —————— Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл
ы,возвращаясь домой,я нечаянно забрел в какую-то незнакомую сический миг на меня повеяло очарованием чего-то родного,очень знакомого. определить над каждым словом части речи. ы,возвращаясь домой,я нечаянно забрел в какую-то незнакомую сический миг на меня повеяло очарованием чего-то родного,очень знакомого. определить над каждым словом части речи. Возвращаясь обратно, он первую половину пути проехал на. Однажды (1) возвращаясь домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу. Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую – то незнакомую усадьбу.
Информация
Tо незнакомую усадьбу (По А. Чехову). ы,возвращаясь домой,я нечаянно забрел в какую-то незнакомую сический миг на меня повеяло очарованием чего-то родного,очень знакомого. определить над каждым словом части речи. Вот текст: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени. вернуться к странице. 4 Сделать синтаксический разбор предложения: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу.
Скоро кончится лето
Или я писал этюд, а она стояла возле и смотрела с восхищением. В одно из воскресений, в конце июля, я пришёл к Волчаниновым утром, часов в девять. Я ходил по парку, держась подальше от дома, и отыскивал белые грибы, которых в то лето было очень много, и ставил около них метки, чтобы потом подобрать их вместе с Женей. Дул тёплый ветер. Я видел, как Женя и её мать, обе в светлых праздничных платьях, прошли из церкви домой, и Женя придерживала от ветра шляпу.
Потом я слышал, как на террасе пили чай. Для меня, человека беззаботного, ищущего оправдания для своей постоянной праздности, эти летние праздничные утра в наших усадьбах всегда были необыкновенно привлекательны. Когда зелёный сад, ещё влажный от росы, весь сияет от солнца и кажется счастливым, когда около дома пахнет резедой и олеандром, молодежь только что вернулась из церкви и пьёт чай в саду, и когда все так мило одеты и веселы, и когда знаешь, что все эти здоровые, сытые, красивые люди весь длинный день ничего не будут делать, то хочется, чтобы вся жизнь была такою. И теперь я думал то же самое и ходил по саду, готовый ходить так без дела и без цели весь день, всё лето.
Пришла Женя с корзиной; у неё было такое выражение, как будто она знала или предчувствовала, что найдёт меня в саду. Мы подбирали грибы и говорили, и когда она спрашивала о чем-нибудь, то заходила вперёд, чтобы видеть моё лицо. Разве здоровье не чудо? А сама жизнь?
Что не понятно, то и есть чудо. К явлениям, которых я не понимаю, я подхожу бодро и не подчиняюсь им. Я выше их. Человек должен сознавать себя выше львов, тигров, звёзд, выше всего в природе, даже выше того, что непонятно и кажется чудесным, иначе он не человек, а мышь, которая всего боится.
Женя думала, что я, как художник, знаю очень многое и могу верно угадывать то, чего не знаю. Ей хотелось, чтобы я ввёл её в область вечного и прекрасного, в этот высший свет, в котором, по её мнению, я был своим человеком, и она говорила со мной о боге, о вечной жизни, о чудесном. И я, не допускавший, что я и моё воображение после смерти погибнем навеки, отвечал: "да, люди бессмертны", "да, нас ожидает вечная жизнь". А она слушала, верила и не требовала доказательств.
Когда мы шли к дому, она вдруг остановилась и сказала: —— Наша Лида замечательный человек. Не правда ли? Я её горячо люблю и могла бы каждую минуту пожертвовать для неё жизнью. Но скажите, —— Женя дотронулась до моего рукава пальцем, —— скажите, почему вы с ней всё спорите?
Почему вы раздражены? Женя отрицательно покачала головой, и слёзы показались у неё на глазах. В это время Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, стройная, красивая, освещённая солнцем, приказывала что-то работнику. Торопясь и громко разговаривая, она приняла двух-трёх больных, потом с деловым, озабоченным видом ходила по комнатам, отворяя то один шкап, то другой, уходила в мезонин; её долго искали и звали обедать, и пришла она, когда мы уже съели суп.
Все эти мелкие подробности я почему-то помню и люблю, и весь этот день живо помню, хотя не произошло ничего особенного. После обеда Женя читала, лёжа в глубоком кресле, а я сидел на нижней ступени террасы. Мы молчали. Всё небо заволокло облаками, и стал накрапывать редкий, мелкий дождь.
Было жарко, ветер давно уже стих, и казалось, что этот день никогда не кончится. К нам на террасу вышла Екатерина Павловна, заспанная, с веером. Они обожали друг друга. Когда одна уходила в сад, то другая уже стояла на террасе и, глядя на деревья, окликала: "Ау, Женя!
И к людям они относились одинаково. Екатерина Павловна также скоро привыкла и привязалась ко мне, и когда я не появлялся два-три дня, присылала узнать, здоров ли я. На мои этюды она смотрела тоже с восхищением, и с такою же болтливостью и так же откровенно, как Мисюсь, рассказывала мне, что случилось, и часто поверяла мне свои домашние тайны. Она благоговела перед своей старшей дочерью.
Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьёзном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который всё сидит у себя в каюте. И теперь, пока накрапывал дождь, мы говорили о Лиде. Школа, аптечки, книжки —— всё это хорошо, но зачем крайности? Ведь ей уже двадцать четвёртый год, пора о себе серьёзно подумать.
Этак за книжками и аптечками и не увидишь, как жизнь пройдёт... Замуж нужно. Женя, бледная от чтения, с помятою причёской, приподняла голову и сказала как бы про себя, глядя на мать: —— Мамочка, всё зависит от воли божией! И опять погрузилась в чтение.
Пришёл Белокуров в поддёвке и в вышитой сорочке. Мы играли в крокет и lawn-tennis, потом, когда потемнело, долго ужинали, и Лида опять говорила о школах и о Балагине, который забрал в свои руки весь уезд.
Младшая сестра, Женя, пока говорили о земстве, молчала. Она не принимала участия в серьезных разговорах, ее в семье еще не считали взрослой и, как маленькую, называли Мисюсь, потому что в детстве она называла так мисс, свою гувернантку.
Всё время она смотрела на меня с любопытством и, когда я осматривал в альбоме фотографии, объясняла мне: «Это дядя... Это крёстный папа», и водила пальчиком по портретам, и в это время по-детски касалась меня своим плечом, и я близко видел ее слабую, неразвитую грудь, тонкие плечи, косу и худенькое тело, туго стянутое поясом. Мы играли в крокет и lawn-tennis, гуляли по саду, пили чай, потом долго ужинали. После громадной пустой залы с колоннами мне было как-то по себе в этом небольшом уютном доме, в котором не было на стенах олеографий и прислуге говорили вы, и всё мне казалось молодым и чистым, благодаря присутствию Лиды и Мисюсь, и всё дышало порядочностью.
За ужином Лида опять говорила с Белокуровым о земстве, о Балагине, о школьных библиотеках. Это была живая, искренняя, убежденная девушка, и слушать ее было интересно, хотя говорила она много и громко — быть может оттого, что привыкла говорить в школе. Зато мой Петр Петрович, у которого еще со студенчества осталась манера всякий разговор сводить на спор, говорил скучно, вяло и длинно, с явным желанием казаться умным и передовым человеком. Жестикулируя, он опрокинул рукавом соусник, и на скатерти образовалась большая лужа, но, кроме меня, казалось, никто не заметил этого.
Когда мы возвращались домой, было темно и тихо. Отстал я от хороших людей, ах как отстал! А всё дела, дела! Он говорил о том, как много приходится работать, когда хочешь стать образцовым сельским хозяином.
А я думал: какой это тяжелый и ленивый малый! Он, когда говорил о чем-нибудь серьезно, то с напряжением тянул «э-э-э-э», и работал так же, как говорил, — медленно, всегда опаздывая, пропуская сроки.
Но вот липы кончились. Я прошёл мимо дома с террасой, и передо мной неожиданно открылся чудесный вид: широкий пруд с купальней, деревня на том берегу, высокая узкая колокольня.
На ней горел крест, отражая заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве.
Говорил он уверенно и таким тоном, как будто я спорил с ним. Сотни вёрст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдёт. Белокуров принял это на свой счёт, обиделся и ушёл. У ворот со львами стояла Женя неподвижно, поджидая меня, чтобы проводить.
Была грустная августовская ночь, —— грустная, потому, что уже пахло осенью; покрытая багровым облаком, восходила луна и еле-еле освещала дорогу и по сторонам её —— тёмные озимые поля. Часто падали звёзды. Женя шла со мной рядом по дороге и старалась не глядеть на небо, чтобы не видеть падающих звёзд, которые почему-то пугали её. Мы высшие существа, и если бы в самом деле мы сознали всю силу человеческого гения и жили бы только для высших целей, то в конце концов мы стали бы как боги. Но этого никогда не будет —— человечество выродится и от гения не останется и следа. Когда не стало видно ворот, Женя остановилась и торопливо пожала мне руку. Мне стало жутко от мысли, что я останусь один, раздражённый, недовольный собой и людьми; и я сам уже старался не глядеть на падающие звёзды.
Я любил Женю. Должно быть, я любил её за то, что она встречала и провожала меня, за то, что смотрела на меня нежно и с восхищением. Как трогательно прекрасны были её бледное лицо, тонкая шея, тонкие руки, её слабость, праздность, её книги. Я подозревал у неё недюжинный ум, меня восхищала широта её воззрений, быть может, потому что она мыслила иначе, чем строгая, красивая Лида, которая не любила меня. Я нравился Жене как художник, я победил её сердце своим талантом, и мне страстно хотелось писать только для неё, и я мечтал о ней, как о своей маленькой королеве, которая вместе со мною будет владеть этими деревьями, полями, туманом, зарёю, этою природой, чудесной, очаровательной, но среди которой я до сих пор чувствовал себя безнадёжно одиноким и ненужным. Я снял с себя пальто и прикрыл её озябшие плечи; она, боясь показаться в мужском пальто смешной и некрасивой, засмеялась и сбросила его, и в это время я обнял её и стал осыпать поцелуями её лицо, плечи, руки. Это так страшно!
Мама ничего, мама любит вас, но Лида! Она побежала к воротам. И потом минуты две я слышал, как она бежала. Мне не хотелось домой, да и незачем было идти туда. Я постоял немного в раздумье и тихо поплёлся назад, чтобы ещё взглянуть на дом, в котором она жила, милый, наивный, старый дом, который, казалось, окнами своего мезонина глядел на меня, как глазами, и понимал всё. Я прошел мимо террасы, сел на скамье около площадки для lawn-tennis, в темноте под старым вязом, и отсюда смотрел на дом. В окнах мезонина, в котором жила Мисюсь, блеснул яркий свет, потом покойный зелёный —— это лампу накрыли абажуром.
Задвигались тени... Я был полон нежности, тишины и довольства собою, довольства, что сумел увлечься и полюбить, и в то же время я чувствовал неудобство от мысли, что в это же самое время, в нескольких шагах от меня, в одной из комнат этого дома живёт Лида, которая не любит, быть может, ненавидит меня. Я сидел и всё ждал, не выйдет ли Женя, прислушивался, и мне казалось, будто в мезонине говорят. Прошло около часа. Зелёный огонь погас, и не стало видно теней. Луна уже стояла высоко над домом я освещала спящий сад, дорожки; георгины и розы в цветнике перед домом были отчётливо видны и казались все одного цвета. Становилось очень холодно.
Я вышел из сада, подобрал на дороге своё пальто и не спеша побрел домой. Когда на другой день после обеда я пришёл к Волчаниновым, стеклянная дверь в сад была открыта настежь. Я посидел на террасе, поджидая, что вот-вот за цветником на площадке или на одной из аллей покажется Женя или донесётся её голос из комнат; потом я прошёл в гостиную, в столовую. Не было ни души. Из столовой я прошел длинным коридором в переднюю, потом назад. Тут в коридоре было несколько дверей, и за одной из них раздавался голос Лиды. Кто там?
Простите, я не могу сейчас выйти к вам, я занимаюсь с Дашей. А зимой, вероятно, они поедут за границу... Я вышел в переднюю и, ни о чём не думая, стоял и смотрел оттуда на пруд и на деревню, а до меня доносилось: —— Кусочек сыру... Вороне где-то бог послал кусочек сыру... И я ушёл из усадьбы тою же дорогой, какой пришёл сюда в первый раз, только в обратном порядке: сначала со двора в сад, мимо дома, потом —— по липовой аллее... Тут догнал меня мальчишка и подал записку. Бог даст вам счастья, простите меня.
Если бы вы знали, как я и мама горько плачем! На том поле, где тогда цвела рожь и кричали перепела, теперь бродили коровы и спутанные лошади. Кое-где на холмах ярко зеленела озимь. Трезвое, будничное настроение овладело мной, и мне стало стыдно всего, что я говорил у Волчаниновых, и по-прежнему стало скучно жить. Придя домой, я уложился и вечером уехал в Петербург.
Русский язык 8 класс ВПР 2024 все тексты для 1 задания с ответами
наречие Возвращаясь - деепричастие Домой - имя существительное Я - местоимение Нечаянно - наречие Забрёл - глагол В - предлог Какую-то - местоимение Незнакомую - имя прилагательное Усадьбу - имя существительное 2. На - предлог Миг. ответ дан • проверенный экспертом. Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу. Подлежащее: я Сказуемое: забрёл (возвращаясь домой, нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу). Деепричастный оборот здесь – возвращаясь домой, его легко можно изъять из предложения: Однажды я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу. Tо незнакомую усадьбу (По А. Чехову).
Однажды возвращаясь домой я нечаянно забрел в незнакомую усадьбу ошибка
На ней горел крест, отражая заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого. Из текста диктанта выписать по одному словосочетанию на все виды подчинительной связи. Выписать из текста по 3 слова: 1-й вариант: прилагательные, указать разряд 2-й вариант: причастия, указать время 6. Выписать из диктанта предложения по схеме: 1-й вариант: [ ], и [ ].
Здесь тоже запустение и старость. Прошлогодняя листва шелестела под ногами. Направо, в фруктовом саду, нехотя, слабым голосом пела иволга, должно быть, тоже старая. Но вот липы кончились.
И тут тоже запустение и старость; прошлогодняя листва печально шелестела под ногами, и в сумерках между деревьями прятались тени. Направо, в старом фруктовом саду, нехотя, слабым голосом пела иволга, должно быть тоже старушка. Но вот и липы кончились; я прошел мимо белого дома с террасой и с мезонином, и передо мною неожиданно развернулся вид на барский двор и на широкий пруд с купальней, с толпой зеленых ив, с деревней на том берегу, с высокой узкой колокольней, на которой горел крест, отражая в себе заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, будто я уже видел эту самую панораму когда-то в детстве. А у белых каменных ворот, которые вели со двора в поле, у старинных крепких ворот со львами, стояли две девушки. Одна из них, постарше, тонкая, бледная, очень красивая, с целой копной каштановых волос на голове, с маленьким упрямым ртом, имела строгое выражение и на меня едва обратила внимание; другая же, совсем еще молоденькая — ей было семнадцать-восемнадцать лет, не больше — тоже тонкая и бледная, с большим ртом и с большими глазами, с удивлением посмотрела на меня, когда я проходил мимо, cказала что-то по-английски и сконфузилась, и мне показалось, что и эти два милых лица мне давно уже знакомы. И я вернулся домой с таким чувством, как будто видел хороший сон. Вскоре после этого, как-то в полдень, когда я и Белокуров гуляли около дома, неожиданно, шурша по траве, въехала во двор рессорная коляска, в которой сидела одна из тех девушек. Это была старшая. Она приехала с подписным листом просить на погорельцев. Не глядя на нас, она очень серьезно и обстоятельно рассказала нам, сколько сгорело домов в селе Сиянове, сколько мужчин, женщин и детей осталось без крова и что намерен предпринять на первых порах погорельческий комитет, членом которого она теперь была. Давши нам подписаться, она спрятала лист и тотчас же стала прощаться. Я поклонился. Когда она уехала, Петр Петрович стал рассказывать.
Прошло годняя л.. На право в заброш.. Но вот и лип.. Чехову Ответ Автор - LenKa12121996 Возвращаясь однажды домой, я нечаянно забрел в какую-то незнакомую усадьбу. Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени.
Контрольные диктанты в 9 классе Незнакомая усадьба (входной диктант)
Екатерина Павловна также скоро привыкла и привязалась ко мне и, когда я не появлялся два-три дня, присылала узнать, здоров ли я. На мои этюды она смотрела тоже с восхищением, и с такою же болтливостью и так же откровенно, как Мисюсь, рассказывала мне, что случилось, и часто поверяла мне свои домашние тайны. Она благоговела перед своей старшей дочерью. Лида никогда не ласкалась, говорила только о серьезном; она жила своею особенною жизнью и для матери и для сестры была такою же священной, немного загадочной особой, как для матросов адмирал, который все сидит у себя в каюте. И теперь, пока накрапывал дождь, мы говорили о Лиде.
Школа, аптечки, книжки — все это хорошо, но зачем крайности? Ведь ей уже двадцать четвертый год, пора о себе серьезно подумать. Этак за книжками и аптечками и не увидишь, как жизнь пройдет… Замуж нужно. Женя, бледная от чтения, с помятою прической, приподняла голову и сказала как бы про себя, глядя на мать: — Мамочка, все зависит от воли Божией!
И опять погрузилась в чтение. Пришел Белокуров в поддевке и в вышитой сорочке. Мы играли в крокет и lown-tennis, потом, когда потемнело, долго ужинали, и Лида опять говорила о школах и о Балагине, который забрал в свои руки весь уезд. Уходя в этот вечер от Волчаниновых, я уносил впечатление длинного-длинного, праздного дня, с грустным сознанием, что все кончается на этом свете, как бы ни было длинно.
Нас до ворот провожала Женя, и оттого, быть может, что она провела со мной весь день от утра до вечера, я почувствовал, что без нее мне как будто скучно и что вся эта милая семья близка мне; и в первый раз за все лето мне захотелось писать. Отчего, например, вы до сих пор не влюбились в Лиду или Женю? Это он говорил про свою подругу, Любовь Ивановну, жившую с ним вместе во флигеле. Я каждый день видел, как эта дама, очень полная, пухлая, важная, похожая на откормленную гусыню, гуляла по саду, в русском костюме с бусами, всегда под зонтиком, и прислуга то и дело звала ее то кушать, то чай пить.
Года три назад она наняла один из флигелей под дачу, да так и осталась жить у Белокурова, по-видимому навсегда. Она была старше его лет на десять и управляла им строго, так что, отлучаясь из дому, он должен был спрашивать у нее позволения. Она часто рыдала мужским голосом, и тогда я посылал сказать ей, что если она не перестанет, то я съеду с квартиры; и она переставала. Когда мы пришли домой, Белокуров сел на диван и нахмурился в раздумье, а я стал ходить по зале, испытывая тихое волнение, точно влюбленный.
Мне хотелось говорить про Волчаниновых. А Мисюсь? Какая прелесть эта Мисюсь! Белокуров длинно, растягивая «э-э-э-э…», заговорил о болезни века — пессимизме.
Говорил он уверенно и таким тоном, как будто я спорил с ним. Сотни верст пустынной, однообразной, выгоревшей степи не могут нагнать такого уныния, как один человек, когда он сидит, говорит и неизвестно, когда он уйдет. Белокуров принял это на свой счет, обиделся и ушел. III — В Малозёмове гостит князь, тебе кланяется, — говорила Лида матери, вернувшись откуда-то и снимая перчатки.
Я почувствовал раздражение. По моему мнению, медицинский пункт в Малозёмове вовсе не нужен. Мое раздражение передалось и ей; она посмотрела на меня, прищурив глаза, и спросила: — Что же нужно? Ничего там не нужно.
Она кончила снимать перчатки и развернула газету, которую только что привезли с почты; через минуту она сказала тихо, очевидно сдерживая себя: — На прошлой неделе умерла от родов Анна, а если бы поблизости был медицинский пункт, то она осталась бы жива. И господа пейзажисты, мне кажется, должны бы иметь какие-нибудь убеждения на этот счет. Народ опутан цепью великой, и вы не рубите этой цепи, а лишь прибавляете новые звенья — вот вам мое убеждение. Она подняла на меня глаза и насмешливо улыбнулась, а я продолжал, стараясь уловить свою главную мысль: — Не то важно, что Анна умерла от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потемок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сот-ни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх.
Весь ужас их положения в том, что им некогда о душе подумать, некогда вспомнить о своем образе и подобии; голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного и составляет единственное, ради чего стоит жить. Вы приходите к ним на помощь с больницами и школами, но этим не освобождаете их от пут, а, напротив, еще больше порабощаете, так как, внося в их жизнь новые предрассудки, вы увеличиваете число их потребностей, не говоря уже о том, что за мушки и за книжки они должны платить земству и, значит, сильнее гнуть спину. Скажу вам только одно: нельзя сидеть сложа руки. Правда, мы не спасаем человечества и, быть может, во многом ошибаемся, но мы делаем то, что можем, и мы — правы.
Самая высокая и святая задача культурного человека — это служить ближним, и мы пытаемся служить как умеем. Вам не нравится, по ведь на всех не угодишь. В присутствии Лиды она всегда робела и, разговаривая, тревожно поглядывала на нее, боясь сказать что-нибудь лишнее или неуместное; и никогда она не противоречила ей, а всегда соглашалась: правда, Лида, правда. Призвание всякого человека в духовной деятельности — в постоянном искании правды и смысла жизни.
Сделайте же для них ненужным грубый, животный труд, дайте им почувствовать себя на свободе, и тогда увидите, какая, в сущности, насмешка эти книжки и аптечки. Раз человек сознает свое истинное призвание, то удовлетворять его могут только религия, наука, искусства, а не эти пустяки. Возьмите на себя долю их труда. Если бы все мы, городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение физических потребностей, то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух-трех часов в день.
Представьте, что все мы, богатые и бедные, работаем только три часа в день, а остальное время у нас свободно. Представьте еще, что мы, чтобы еще менее зависеть от своего тела и менее трудиться, изобретаем машины, заменяющие труд, мы стараемся сократить число наших потребностей до минимума. Мы закаляем себя, наших детей, чтобы они не боялись голода, холода и мы не дрожали бы постоянно за их здоровье, как дрожат Анна, Мавра и Пелагея. Представьте, что мы не лечимся, не держим аптек, табачных фабрик, винокуренных заводов, — сколько свободного времени у нас остается в конце концов!
Все мы сообща отдаем этот досуг наукам и искусствам. Как иногда мужики миром починяют дорогу, так и все мы сообща, миром, искали бы правды и смысла жизни, и — я уверен в этом — правда была бы открыта очень скоро, человек избавился бы от этого постоянного мучительного, угнетающего страха смерти, и даже от самой смерти. Не грамотность нужна, а свобода для широкого проявления духовных способностей. Нужны не школы, а университеты.
Она была бы нужна только для изучения болезней, как явлений природы, а не для лечения их. Если уж лечить, то не болезни, а причины их. Устраните главную причину — физический труд — и тогда не будет болезней.
Посаженных, растянулись. Из текста диктанта выписать по одному словосочетанию на все виды подчинительной связи. Незнакомую усадьбу согласование ; отражая солнце управление ; пошел скользя примыкание. Выписать из текста по 3 слова: 1-й вариант: прилагательные, указать разряд. Незнакомую качественное , вечерние относительное , старых качественное. Посаженных пр. Сделать синтаксический разбор предложения: Однажды, возвращаясь домой, я нечаянно забрёл в какую-то незнакомую усадьбу.
Два ряда старых, тесно посаженных елей стояли, образуя красивую аллею. Я перелез через изгородь и пошёл по ней, скользя по еловым иглам. Было тихо и темно, и только на вершинах кое-где дрожал яркий золотой свет и переливался радугой в сетях паука. Я повернул на длинную липовую аллею.
Направо, в старом фруктовом саду, нехотя, слабым голосом пела иволга, дол- жно быть старушка. Но вот липы кончились; я прошел мимо белого дома с террасой и с мезонином, передо мною неожиданно развер- нулся вид на барский двор и на широкий пруд с купальней, с дерев- ней на том берегу, с высокой узкой колокольней, на которой горел крест, отражая в себе заходившее солнце. На миг на меня повеяло очарованием чего-то родного, очень знакомого, как будто я уже ви- дел эту панораму когда-то в детстве. У белых каменных ворот, которые вели со двора в поле, стояли две девушки.