Причины Крымской войны. Крымская война 1853−1856 г. — война между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. Крымскую войну Маркс и Энгельс усиленно пропагандировали как "священную месть" "прогрессивной" Европы "варварской" России, подавившей европейские антимонархические революции. Отечественная историография обозначила название в согласии с местом проведения более серьезных боевых операций Крымского сражения 1853-1856 годов.
Война Крымская, Восточная, Русская? Как идиотизм планирования спас Россию
В тот день турки потеряли десятки линейных кораблей и береговых батарей. Число убитых составило около 4 тысяч человек, не считая пленных во главе с вице-адмиралом Осман-пашой. Палаш, который тот вручил победителям, до сих пор хранится в музее истории Черноморского флота. Но последней каплей, переполнившей чашу терпения Лондона и Парижа, стала бомбардировка турецкой крепости Силистрия и переправа русских войск через Дунай. Наиболее активным противником России был Генри Джон Темпл, виконт Палмерстон, в руках которого сосредоточилась в те годы вся британская политика.
Генри Джон Темпл Но, несмотря на старания газетчиков, значительная часть британского общества не понимала, зачем солдатам и офицерам Ее Величества королевы Виктории умирать где-то далеко на востоке, и после первых серьезных военных потерь Палмерстон столкнулся в парламенте и правительстве с серьезной оппозицией. Позднее известный британский историк Джордж Маколей Тревельян назвал Крымскую войну «глупой экспедицией в Черное море, предпринятой без достаточных оснований, просто потому что английскому народу наскучил мир». Даже Наполеон III, несмотря на соблазн взять реванш за поражение 1812—1814 годов и личную неприязнь к Николаю I, не сразу согласился участвовать в этой военной авантюре — он не хотел усиления Лондона. И позднее, уже вступив в войну, он всячески тормозил осуществление воинственных планов Палмерстона, фактически саботируя планируемый им демонтаж России.
Война с Россией велась с юга, запада, севера и востока Когда весной 1854 года Франция и Англия вступили в войну на стороне Турции, их объединенные эскадры атаковали Россию по всему периметру. Британский флот по численности считался первым в мире, французский — вторым, союзники имели значительный перевес по всем типам кораблей. В том числе по линейным паровым, которых у русских вообще не было. Но, несмотря на количественный и качественный перевес, решительных успехов англичане и французы нигде не достигли.
На Балтике противник пытался захватить Кронштадт и прорваться к Петербургу. В акваториях Белого и Баренцева морей союзные корабли вели обстрел прибрежных населенных пунктов дважды обстреляли Соловецкий монастырь , периодически высаживали небольшие десанты, грабили местное население. Обстрел Соловецкого монастыря. На Азовском море неприятельские моряки трижды совершали набеги на российское побережье, безжалостно обстреливая города и уничтожая все встреченные суда, вплоть до рыбацких лодок.
На Черноморском побережье англичане и французы бомбардировали Новороссийск и высадились в отставленной русскими Тамани. Первое боевое применение морских мин прошло успешно Весной 1854 года десятки винтовых и парусных кораблей под командованием вице-адмиралов Чарльза Нейпира Британия и Александра Парсеваль-Дешена Франция вошли в Балтийское море с намерением уничтожить русский флот, захватить Кронштадт и другие российские крепости и порты и прорваться к Петербургу. Понимая, что в открытом бою союзники сильнее, русское морское командование сделало ставку на самое действенное оружие, имевшееся у него в распоряжении — противокорабельные мины. Они были разработаны физиком-изобретателем немецкого происхождения Борисом Якоби и шведом и российским промышленником Эммануилом Нобелем, племянником известного Альфреда Нобеля, создателя динамита.
Постановка мин под Кронштадтом. По акварели Э. Нобеля Русский флот впервые в мире применил морские мины в бою и сделал это весьма успешно. За годы Крымской войны в Финском заливе было установлено более 1500 адских машин Якоби и Нобеля.
На них подорвались и были повреждены несколько парусных и паровых судов противника. В результате у английских и французских моряков развилась «минофобия», и они до конца войны боялись приближаться к русским крепостям, ограничиваясь морской блокадой.
Покорив Турцию, Россия бы обрела колоссальный военно-экономический и политический потенциал, который позволил бы ей усилиться настолько, что ни одна европейская держава более не представляла для нее угрозы.
Православные народы Балканского полуострова вошли бы в состав Российской империи. Не обращая внимания на интересы Великобритании, русское государство продолжило бы экспансию в Азии. В 1876 году Федор Достоевский отметил в своем дневнике, что если бы русские войска победили в Крымской кампании, то это бы стало самой страшной бедой русского народа.
Увидев, как сильна Россия, западные державы восстали бы против нас уже с фантастической ненавистью. Все монархи, некогда спорившие друг с другом, могли объединиться и устроить всеобщий Крестовый поход на Россию. В реальной истории, Австрия и Пруссия были готовы вступить в конфликт в 1856 году, но не вступили.
У Николая I, а потом и Александра II, не было ни одного шанса отбить нападение сразу на нескольких фронтах и победить в этом конфликте. Потери России были бы схожи с потерями Германской империи после поражения в Первой Мировой войне. Крымскую войну, кстати, Россия не проиграла - она закончилась вничью.
Но основная тяжесть кампании легла на плечи моряков Черноморского флота. Людские потери у союзников составили 223 000 человек, против 143 000 у русских. Окончились неудачей все их морские походы, на Балтике были впервые применены морские мины, на которых подорвались два вражеских корабля, и союзная эскадра не решилась на штурм Кронштадта.
На Черном море состоялся первый в истории бой двух пароходофрегатов. Капитан-лейтенант Г. Бутаков, командовавший фрегатом «Владимир», вступил в бой с пароходом «Перваз-Бахри» Владыка морей.
Корабль Черноморского флота одержали уверенную победу. Турки потеряли 58 человек, в том числе командира.
Парижский договор стал основой дипломатии в Европе на 15 лет, до 1871 года. Франко-прусская война изменила расстановку сил. На карте появилось новое сильное государство — Германская империя. Франция потерпела поражение, а Россия вернула себе право на восстановление флота в Черном море.
Утраченные территории была возращены по итогам русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Парижский мирный договор 1856. Что мы узнали? Кратко Крымскую войну и Парижский мир изучают в школьном курсе истории 8 и 10 классов. Этот договор определил расстановку сил на Черном море и в Европе на 15 лет, до 1871 года. Тест по теме.
Что они продолжают с успехом делать и сегодня. Спросите любого европейца, какие потери понесла натовская военщина, бомбившая мирную Югославию в конце ХХ века. И он скажет: сербы сбили всего один самолет «стэлз» да пару-тройку «томагавков». Хотя точно установлены потери агрессоров: 61 самолет, 7 вертолетов, 238 крылатых ракет и 30 беспилотников. Натовцы недосчитались 332 пилота и членов спасательных команд. Потери югославской армии: 462 военнослужащих, 114 полицейских, 5 танков, 8 БМП, 5 самолетов. От натовских бомб погибло две тысячи и ранено семь тысяч мирных жителей. Но честные цифры вы не услышите на Западе в ближайшие 100 лет. Телеграф ускорил передачу корреспонденций Вернемся, впрочем, к заварушке под Балаклавой.
Отбив атаку уральцев, англичане совершили чудовищную глупость. Их командующий лорд Реглан дал приказ догнать и уничтожить казаков. За 25 минут поле было покрыто их изувеченными трупами. Однако благодаря журналистам катастрофа осталась в истории как пример невероятного мужества, а выражение «атака легкой кавалерии» стало нарицательным и означает… высокий героизм. За время войны газетчики так отзомбировали публику, что, по словам сторонника мирного урегулирования конфликта лорда Кобдена, выступать на антироссийском митинге было все равно что перед «сворой бешеных псов» Только факт После Синопского сражения английские газеты врали, будто русские моряки добивали плавающих в море раненых турок. Дело техники Много сказок, запущенных тогда писаками, до сих гуляют по разным изданиям. Один из главных мифов - англичане были вооружены современными нарезными винтовками, а русские - допотопными гладкоствольными. Поэтому, мол, и проиграли. Это полная чушь. Большая часть англичан были снабжены кремневыми ружьями Brown Bess 1722 года.
Они палили на 200 шагов и даже уступали русскому гладкоствольному ударному капсульному ружью 1845-го с прицельной дальностью 213 м. А широко распиаренная винтовка Энфилда, которая якобы определила исход битвы в Крыму, появилась у военных только в феврале 1855 года. Да и не такая уж она дальнобойная - всего 274 м, а не 1143 м, как до сих пор пишут в некоторых справочниках.
Парижский конгресс
Парижский мирный договор 1856 года полностью изменил международную обстановку в Европе, уничтожив европейскую систему, покоившуюся на Венских трактатах 1815 года. В Европе понятия "Крымская война" вообще не существует, существует понятие "Восточная война" ибо боевые действия не ограничивались только Крымом. 3) как В Европе Крымскую войну называли. В Европе крымскую войну называли: а) Северной; б) Восточной; в. Русско турецкая 1853-1856. Общество - 4 октября 2023 - Новости Санкт-Петербурга - Краткое описание Крымской (Восточной) войны 1853-1856 гг. Причины и поводы, ход событий и сражения, итоги и последствия.
Англоязычное наследие Крымской войны
Британцы прямо называли войну «французской затеей». На дерзость его натолкнула исторические аналогии — действия президента России Владимира Путина он сравнил с поступком императора Николая I, вступившего в противостояние с Западом без союзников и проиграв в Крымской войне 1853-1856 года. Кры́мская война́ 1853—1856 годо́в (тур. Kırım Savaşı; англ. The Crimean War; фр. la guerre de Crimée), или Восто́чная война́ (англ. The Eastern War; фр. la guerre d’Orient). Отечественная историография обозначила название в согласии с местом проведения более серьезных боевых операций Крымского сражения 1853-1856 годов.
Крымскую войну 1853-1856 годов сегодня часто называют «Нулевой мировой» по нескольким причинам.
В Европе крымскую войну называли: а) Северной; б) Восточной; в. Русско турецкая 1853-1856. Легко победив противника на страницах собственных газет, Россия практически всухую проиграла информационную войну в Европе. Почему во время Крымской (Восточной) войны Россия осталась без союзников в Европе и в чем в 1853 году просчитался Николай I?
Парижский конгресс
| Война Европы против России: западная пресса врала всегда - Экспресс газета | Общество - 4 октября 2023 - Новости Санкт-Петербурга - |
| Европа против России. Крымская война. Баланс сил накануне мира | Крымская война, летие которой отмечают в этом году, оставила не только печальный след в истории, но и послужила поводом для рождения в английском языке слов для головного убора, теплых свитеров, а также знаменитой поэмы. |
| Топонимические следы Крымской войны - Новости | Крымская война 1854—1856 гг. была вызвана извечным стремлением двух величайших империй – России и Великобритании – расширить свои сферы влияния. |
| Мини-тесты | Парижский мирный договор 1856 года полностью изменил международную обстановку в Европе, уничтожив европейскую систему, покоившуюся на Венских трактатах 1815 года. |
| Почему крымскую войну называют пирровой победой Европы: анализ и причины | В истории Западной Европы эту войну называют Восточной. |
Крымская война
Минобороны РФ прокомментировало заявление главы военного ведомства Британии Бена Уоллеса о Крымской войне, посоветовав британским военным лучше изучить историю ндуем британским военнослужащим хорошо изучать не только географию. "Отголоски Крымской войны слышны и в названиях питейных заведений. Среди популярных названий пабов мало какое сможет сравниться с Alma или Palmerston. В европейских кругах крымскую войну называли «Войной востока», ибо она открывала взглядам европейцев царство неизведанных исторических событий и древнейших культур. Поражение в Крымской войне оказало значительное влияние на расстановку международных сил и на внутреннее положение России. Так началась война, которую теперь называют Крымской.
Этот день в истории: 1856 год — Парижский трактат по итогам Крымской войны
Индия, Индокитай, Индонезия были фактически поглощены и многократно ограблены Западом, как и Африка и Америка. В то же время Османская империя, Иран, Афганистан, Монголия, Китай и ряд других азиатских государств, утратив суверенитет над частью своей территории, тем не менее сумели сохранить относительную политическую самостоятельность, а главное, культурную самобытность. Легко заметить, что они оказались своеобразным «буфером» между Россией и зонами европейской колонизации и частично вошли в сферу русского влияния [7]. Вынужденно развернувшаяся в этих странах дипломатическая игра давала им шанс пережить эпоху колониальных захватов. Таким образом, роль России в новой и новейшей истории Азии трудно переоценить. Фактически ее политика сдерживания модернизации способствовала сохранению основ для сегодняшнего строительства многополярного мира. Похожих результатов Россия XVII—XIX веков добивалась и как европейская держава, так или иначе влияя на ход европейских дел, а то и прямо вмешиваясь в них. Вследствие этого влияния сплошная унификация культур Восточной, Центральной и Северной Европы была существенно заторможена. Колоссальными усилиями Россия в Европе не только неоднократно справлялась с польскими, шведскими, прусскими, французскими и иными гегемонистскими претензиями, но и практически без выгоды для себя стабилизовала готовые рухнуть Австро-Венгрию, Испанию и другие консервативные режимы [8]. Сыграв в первой половине XIX века решающую роль в провале военно-глобалистской авантюры Наполеона, Россия по горячим следам попыталась выстроить и первую систему европейской коллективной безопасности — Священный союз.
Карл Маркс и другие европейские радикальные лидеры недаром называли ее «жандармом Европы» или даже «мировым жандармом». За этой ненавистью скрывалась трезвая оценка Российской империи как естественного тормоза модернизации Европы, особенно Центральной и Восточной. Даже не прибегая к вооруженному вмешательству, самим фактом своего существования и развития, Россия ежедневно доказывала миру, что крупное государство может строиться, хозяйствовать и добиваться определенных успехов, не следуя нормам буржуазного права и протестантской этики. Внешняя политика Российской империи XIX века также была весьма динамичной, но на редкость миролюбивой по отношению к ее западным соседям. Царское правительство старалось пунктуально следовать всем дипломатическим договоренностям даже тогда, когда они казались другой стороне утратившими политический смысл. Европейские же «партнеры», напротив, использовали любой повод для разрыва прежних соглашений и выдвижения новых требований в любой удобный для этого момент. Особого накала эта ситуация достигла во второй четверти XIX века, в царствование императора Николая I. Николаевская Россия 1825—1855 справедливо может быть названа пиком русского влияния в мире. В массовом сознании до сих пор господствуют стереотипные оценки этой эпохи, основанные на воспоминаниях Герцена, памфлете маркиза де Кюстина и многочисленных декабристских эпопеях [9].
Но даже эти оценки отражают, прежде всего, двойственную природу данного исторического периода. Двойственность эпохи отражает и подчеркивает также двойственность ее государственной идеологии которая отнюдь не ограничивалась пресловутой уваровской триадой «Православие. Народность» , желающей укрепить исторические государственные и народные традиции, не выходя из Европы, а еще теснее ввязываясь в ее внутреннюю жизнь. Никогда ни прежде, ни после Россия в лице своего высшего руководителя с такой безапелляционной решимостью не пыталась диктовать Европе свою волю, настаивая при этом на своей особой роли в защите всех европейских традиций, в том числе и русской. В то же время конец этой эпохи с максимальной жесткостью определил в качестве нормы не столько сотрудничество, сколько противостояние России и Европы, непримиримость и глубину которого позднее отразил в своих работах Н. Итак, с одной стороны, мы видим политику Николая I поддерживающей и проводящей в жизнь, насколько это возможно, принципы Священного союза, этого своеобразного «аристократического интернационала Европы», унифицирующей внутриимперское законодательство и другие порядки, активно пользующейся всеми выгодами и невыгодами зависимости от мирового рынка, особенно сырьевого и финансового. С другой стороны, та же самая политика являет нам пример безоговорочного признания суверенитета держав даже и неевропейских, поддержки религиозно-культурного возрождения [10] России и покровительства русскому национальному просвещению [11]. Независимая экономическая политика в Азии, интенсивное развитие внутреннего рынка, защищенного покровительственными тарифами, регулярные государственные инвестиции в развитие местной промышленности и транспортной сети, а также серьезные попытки неклассического решения проблем сохранения как общинного строя русского крестьянства, так и крестьянской собственности на землю — все это свидетельствовало не просто об очередном витке «национального самоопределения», но и о возникновении в мире, все больше живущем по единым англо-саксонским законам, альтернативной социально-политической системы в лице крупнейшего и сильнейшего государства. К середине XIX века «передовые», то есть дальше других продвинувшиеся по пути глобалистского прогресса, страны Европы уже не могли допустить свободного и стабильного существования подобного конкурента.
Существующая историография обнаруживает интересный и странный по своей двойственности подход к данной войне. С точки зрения военных историков и историков дипломатии, перед нами не более чем заурядная схватка великих держав в рамках бесконечной борьбы за раздел сфер влияния на Ближнем Востоке. Весьма почетное поражение в таком локальном конфликте никаких серьезных территориальных уступок Россией не было сделано было бы странно считать «катастрофой». Однако его значение для России трактуется большинством отечественных мемуаристов и историков именно так. Их гармонично дополняет и гипертрофированное зарубежное злорадство. Таким образом, нельзя не отметить, что переживание поражения в Восточной войне русской элитой XIX—ХХ веков является, в целом, катастрофичным. Возникает естественный вопрос: с чем это связано? То, что лево-либеральная часть элиты радуется произошедшей катастрофе вместе с политическими врагами России и в этой связи готова бесконечно преувеличивать масштабы поражения, разложение в армии, военные потери и т. Интересно, что немногочисленное консервативно настроенное крыло той же элиты, не желая мириться с итогами войны, также во многом перекладывает ответственность за них на николаевское правительство, отрекаясь, таким образом, от всякой преемственности внутреннего и внешнего политического курса [12].
Бомбардирование Соловецкого монастыря двумя английскими пароходами Конфликтом какого же типа была, на самом деле, Восточная война, и что реально проиграла Россия? Даже самое краткое описание театров боевых действий выводит нас далеко за пределы Причерноморья и Ближнего Востока [13]. Если операции союзников на Балтике еще как-то оправданы военными соображениями, то бомбардировка Соловецких островов уже представляет собой загадку. Каких целей в практически демилитаризованном регионе Беломорья пыталась добиться английская эскадра, направив острие своего удара не на его крупнейший административный и торговый порт Архангельск, а на древнейшую православную святыню русского народа? Такими же загадочными с военной точки зрения являются и действия англо-французских эскадр на Тихоокеанском побережье. Наиболее уязвимая и беспомощная Русская Америка не только не была как-либо потревожена с моря или со стороны канадской то есть фактически британской границы, но и получила дополнительные гарантии территориальной целостности. В то же время никогда не входившие прежде в сферу английского влияния Чукотка, Камчатка и побережье Охотского моря оказались под угрозой военных десантов, а крупнейший порт региона — Петропавловск-Камчатский, хотя и сумел отбить нападение, был разрушен настолько, что на полвека потерял всякое военное значение. Если англо-французские десанты в Петропавловске и Аяне еще относятся соответствующей литературой к истории Восточной войны, то организованная генерал-губернатором Восточной Сибири Н. Муравьевым Амурская экспедиция 1851—1855 годов почти не рассматривается историками в военном контексте.
Между тем без этой экспедиции, открывшей новые пути сообщения, многократно расширившей сферу русского влияния на Тихоокеанском побережье и значительно сместившей границы империи к югу, боевые действия на Тихом океане могли бы принять куда более активный и катастрофический характер. Появление русских военных постов в устье Амура и на Сахалине, пограничные договоры адмирала Путятина и Муравьева о границах с Японией и Китаем, заключенные в 1855 и 1858 годах, не только усилили Россию, но и подтвердили: даже в условиях войны, ослабляющей позиции северного соседа, традиционно консервативные режимы стран Юго-Восточной Азии предпочитают договариваться с ним, идти на уступки ему, а не прогрессивно настроенным западным европейцам. Почти то же самое можно сказать и о другой зоне англо-русского соперничества — Центральной Азии.
При этом успехи российских войск всячески принижались. Синопская битва преподносилась как рядовое сражение. Для этого во французской прессе использовались два синонимических понятия, которые имеют одинаковый перевод на русский язык, но обозначают разные масштабы сражения. В английской же прессе сообщалось о «предательском» нападении Нахимова на турок, о «бойне», учиненной им, и о нарушении 52 международного права русским адмиралом. Воспользовавшись этим, «Times» назвала действия черноморского флота «зверским побоищем», и призывала Англию к войне против России [3]. В 1854 г. Рассел, лидер Палаты общин и глава Либеральной партии заявил: «Надо вырвать клыки у медведя… Пока его флот и морской арсенал на Чёрном море не разрушен, не будет в безопасности Константинополь, не будет мира в Европе» [3]. Однако наиболее парадоксальным является утверждение журналиста лондонской газеты «Морнинг Адвертайзер» Дэвида Уркуорта. В одной из своих статей 1853 г. Лишь затрагиваемый таким образом в английской прессе религиозный фактор в наибольшей степени проявилось во Франции. Наполеон III через парижского архиепископа Доминика Огюста Сибура призвал начать крестовый поход против православной ереси: «Война Франции против России, ныне начинающаяся, это не политическая, а священная война, не война одного государства против другого, одной нации против другой, но исключительно религиозная война». Печать Франции развивала эти идеи и старалась придать предстоящей войне характер религиозного и культурного крестового похода против русских «еретиков» и «варваров»: «Для Европы предпочтительнее слабая и безобидная Турция, чем всемогущая и деспотическая Россия. Россия в Константинополе — это смерть для католицизма, смерть для западной цивилизации. И, однако, именно такая катастрофа висит над нашей головой. Право против насилия, католицизм против православной ереси, султан против царя, Франция, Англия, Европа - против России» [3]. В период Крымской войны начинается история военной журналистики. Люди, далекие от театра военных действий, желали быть в курсе событий на далеком Крымском полуострове. Политики ждали сообщений о победах, матери ждали вестей о сыновьях.
Неподготовленность к войне: провинции не были подготовлены к снабжению армии — это приводило к голоду среди населения и недостатку ресурсов в армии. Для снабжения не были организованы транспортные пути. Недовольство крепостным правом, которое достигло своего пика — призванные крепостные становились рекрутами. По Рекрутскому уставу они освобождались от крепостного права, это приводило к неповиновению и беспорядкам. Перед началом войны Николай I предложил Англии поделить слабеющую Османскую империю. Его расчёт не оправдался. Великобритании не нужна была сильная Россия, да ещё и с полным контролем над Чёрным морем. Николай I предполагал, что Франция не будет участвовать в войне, так как в 1851 году там произошёл переворот. Николай предполагал, что французы будут заняты внутренними проблемами. Николай I рассчитывал на поддержку Австрии, которая Российскую империю не поддержала. К тому же она ещё и выступила на стороне коалиции хотя в военных действиях не участвовала. Узнайте также про:.
С тех пор это слово прочно вошло в язык, хотя теперь оно больше ассоциируется с криминальным миром, нежели Крымской войной. Cardigan Знаменитый герой битвы при Балаклаве, Джеймс Браднелл, лорд Кардиган, носил вязаный жилет опять же для тепла. После войны он стал довольно заметной фигурой, и в честь него был назван вязаный жилет на пуговицах. Изначально являясь атрибутом одежды лихой кавалерии, сейчас кардиганы любимы преимущественно «книжными червями», бабушками и хипстерами. Многие слышали его строчки: Theirs not to make reply, Theirs not to reason why, Theirs but to do and die. Перевод с английского на русский Юрия Колкера - единственный более-менее распространенный у нас - представляет собой художественную вариацию и не отличается дословностью в этом моменте: Приказа и бровью никто не оспорил.
Парижский мир
Кроме того, Крымская война отразилась на популярности имени Флоренс в Соединенном королевстве. Первая профессиональная медсестра, и, впоследствии, создатель общества "Красного креста" Флоренс Найтингейл спасала британских солдат именно в период Крымской войны. Спасенные ей солдаты разъехались по всей территории Британской Империи и даже на далеком африканском острове Маврикий есть Севастополь, Балаклава, Инкерман и Альма. Да и в самой Британии нет недостатков крымских названий и памятников той войне. Высшая военная награда Британии "Крест Виктории" был учреждена Королевой Викторией именно в результате Крымской войны. Однако, если спросить у среднестатистического британца, он не сможет сказать, когда она была, кто с кем воевал и почему. В школьной программе Крымская война упоминается скорее как фон, на котором подробно расписывается деятельность Флоренс Найтингейл", — пояснил обозреватель и редактор радио Sputnik в Великобритании. К сожалению, исторически сложилось, что пресса "владычицы морей" периода Крымской войны упорно изображала русских варварами. Раньше она называлась "Восточной" или "Русской войной".
И здесь мы выходим на другой уровень знаний британцев о той войне. В прессе она изображается как пример извечной агрессивности России, ее варварства и отсталости от Запада. Начало такой трактовки положила газета "Times", которая активно нагнетала антироссийскую истерию в те годы, обрабатывая общественное мнение в пользу войны.
В результате у английских и французских моряков развилась «минофобия», и они до конца войны боялись приближаться к русским крепостям, ограничиваясь морской блокадой. Исключением стала неудачная попытка взять штурмом Свеаборг, предпринятая союзниками 9—10 августа 1855 года: почти 70 вражеских кораблей 45 часов обстреливали крепость, убили 44 русских солдат, разрушили много строений, сами потеряли несколько судов и вернулись на исходные позиции. В конце 1855 года союзная эскадра покинула Балтику. Итоги ее похода подвела одна британская газета: «Великий и огромный флот вернулся с весьма сомнительным триумфом. Свеаборгские укрепления остались нетронутыми, а русские военные корабли не уничтожены». Всего же за годы войны у российских берегов было выставлено более трех тысяч мин, в том числе и в Черном море, где они сыграли важную роль при обороне побережья.
Ракеты вместо артиллерии Не только на флоте, но и в русской армии вооружение и техническое оснащение отставало от войск Франции и Англии. Так, русская пехота была вооружена в основном гладкоствольными ружьями образца 1845 года, которые стреляли не так далеко, как французский штуцер Тувена и английская винтовка Энфилда. Это ставило под удар артиллерийскую прислугу, которую часто уничтожали еще до того, как русская артиллерия начинала обстрел неприятеля. Такое положение вещей часто и справедливо ставят в вину правительству Николая I, считая, что в Крыму войска были поставлены в заведомо невыгодные условия перед мощной коалицией турецких, британских, французских и сардинских частей. Но не надо забывать, что нарезные ружья у русской армии были, просто командование, опасаясь, вмешательства в войну Пруссии, Австрии и Швеции, вооружило ими части, которые были сконцентрированы на европейских границах. Так, помимо морских мин, русские военные использовали ракетные установки. В частности, Кронштадт защищала специальная батарея, вооруженная треножными пусковыми приспособлениями для залпового ракетного огня по кораблям противника на дистанции до 2600 метров. Благодаря тому, что станки для такой стрельбы были легкими и мобильными, вооруженные ими части воевали на Дунайском и Кавказском театрах боевых действий, а также участвовали в обороне Севастополя. Дальность и скорострельность некоторых типов ракетных установок превосходила обычные пушки: — ракетчики стреляли 4 раза в минуту, посылая снаряды более чем на 4 километра.
Рождение профессии военного корреспондента Крымская кампания стала первой в истории человечества войной, запечатленной в снимках. Все они начинали как художники, но с изобретением фотографии стали ее активно осваивать. Крымская война на фотографиях Джеймса Робертсона Фотографии Крымской войны Роджера Фентона Шатмари появился со своей аппаратурой на фронте на год раньше коллег — весной 1854 года. В отличие от английских фотографов он был подчеркнуто нейтрален и запечатлевал как русские, так и союзные войска. Однажды его чуть не расстреляли турецкие солдаты, заподозрив в нем вражеского шпиона. Но лавры первого военного фотографа по справедливости следует отдать безымянному американцу, снявшему участников американо-мексиканской войны 1846—1847 годов. Будучи артиллерийским офицером, он участвовал во многих сражениях, в том числе был среди защитников Севастополя. Свои впечатления будущий автор запечатлел в документальном повествовании об ужасах войны и героизме защитников города — «Севастопольских рассказах», которыми зачитывалась вся страна. В войсках появились сестры милосердия Во время обороны Севастополя русской армии и флоту помогала Крестовоздвиженская община сестер милосердия, учрежденная в начале войны по инициативе великой княгини Елены Павловны.
Руководил деятельностью общины выдающийся хирург Николай Пирогов. Он же был назначен главным хирургом осажденного Севастополя. Там ряд внедренных им новинок спас жизнь множеству солдат, матросов и офицеров.
На последние годы его правления пришлась Крымская, или как называли в Европе, восточная война 1853-1856 г.
В конце войны к коалиции присоединилась Австрия. В результате Россия признала поражение в войне.
После войны он стал довольно заметной фигурой, и в честь него был назван вязаный жилет на пуговицах.
Изначально являясь атрибутом одежды лихой кавалерии, сейчас кардиганы любимы преимущественно «книжными червями», бабушками и хипстерами. Многие слышали его строчки: Theirs not to make reply, Theirs not to reason why, Theirs but to do and die. Перевод с английского на русский Юрия Колкера - единственный более-менее распространенный у нас - представляет собой художественную вариацию и не отличается дословностью в этом моменте: Приказа и бровью никто не оспорил.
Где честь, там отвага и долг. Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.