Биография Саши Сулима подтверждает его страсть к коммуникациям и созданию контента. Саша Сулим дважды брала интервью у Попкова, а в 2020 году выпустила книгу «Безлюдное место.
Саша Сулим
- #glam_журналистика: Саша Сулим
- Как Сашу Сулим сравнивают с Русланом Усачевым после её ухода из подкаста Дела
- Новости по тегу: Саша Сулим
- «Раскрыть персонажа»: журналистка Саша Сулим — об интервью с «ангарским маньяком»
«Я тоже говорила с маньяком». Саша Сулим — о случаях, когда это допустимо
Большое интервью с ним вошло в книгу журналистки Саши Сулим «Безлюдное место. Фото: Социальные сети Саши Сулим Журналистка Саша Сулим покинула команду криминального подкаста «Дела», который выходил на канале LABELSMART, из-за переноса проекта с Youtube во «ВКонтакте». Главная» Новости» Журналистка сулим биография образовпние. Журналистка Саша Сулим покинула подкаст «Дела» после переноса проекта с YouTube во «ВКонтакте». Биография и карьера журналистки Саши Сулим, последние новости и интересные факты о ней. фотография автора Сулим Саша Журналистка, писательница. Только реальные преступления!Саша Сулим рассказывает о серийных убийцах и других громких уголовных делах.С предложениями и пожеланиями пишите: uli.
Новости по тегу: Саша Сулим
Само это понятие порождает некая система. И все потому, что никому не нужна серия [преступлений]. Потому что приедут проверяющие из Москвы, а проблем в каждом ведомстве на местном уровне немало. В общем, много трудностей. Зачем лишние глаза? И пока кто-то старается всеми силами избежать проверки, проходит время, число жертв увеличивается, и мы получаем то, что получаем. Более того, появилось даже некоторое правило, что такие люди, как Артем Дубынин, уходят из полиции.
Когда мы снимали фильм про пропажу Насти Муравьевой, я общалась с бывшим сотрудником полиции, который напомнил мне Артема. Он тоже разочаровался и ушел из органов, осознав, что система ему не дает работать так, как он считает необходимым. Дело в том, что у каждого сотрудника полиции каждый день куча разных задач. Среди них есть, например, кража пяти тысяч рублей, убийство и еще восемь каких-нибудь дел. Все их ему одинаково надо закрыть и заполнить множество бумажек. Это отнимает много времени.
Становится очень трудно одновременно заниматься всей этой текучкой и искать серийного преступника. Все-таки для того, чтобы искать серийного преступника, должны организовывать отдельную группу — как в Ангарске была «маньячная группа». Но этого, как правило, не происходит. Да, есть те, кто в силу генетики склонен к жестокости, но далеко не все они становятся маньяками. Это сложный феномен, в котором нет однозначного ответа, почему это происходит. У человека может быть предрасположенность, но чтобы все дошло до критической точки, на него должен повлиять большой комплекс факторов.
Это сравнение подразумевает, что и те и другие раз за разом стремятся увеличить «дозу». Но о каком увеличении «дозы» может идти речь, когда убийство само по себе — это уже максимальное, что можно сделать с человеком? Героиновый наркоман идет за дозой не для того, чтобы кайф получить — ему нужно снять боль. Так же и здесь. Человек, которого мы обывательски называем маньяком, вне эпизода чувствует себя плохо и подавленно. При этом он не наблюдается у психиатра, не пьет никакие лекарства, чтобы избавиться от этого чувства.
Рано или поздно он понимает, что в момент совершения убийства ему становится лучше. Но длится это недолго, поэтому ему хочется убивать снова и снова. А по поводу увеличения дозы, насколько я понимаю — мне сложно судить, со мной подобного не было, — работает так. Сначала человек может убить животное, и этого ему достаточно. Но со временем ему необходимо нечто большее — ведь совсем иные ощущения он будет испытывать при убийстве человека. В то же время маньяки не столько стремятся убить — им важнее получить власть над человеком, пока он еще жив.
Поэтому жертв часто долго пытают — как будто чем дольше длится пытка, тем больше маньяк чувствует самореализацию. Насколько мне известно, во время локдауна выросло число жертв домашнего насилия , но кажется логичным, что убийства и похищения людей на улицах должны были сократиться. Или нет? По его словам, убийца Насти Муравьевой — это тот же человек, который похищал детей 20 лет назад. Маньяк перестал орудовать в городе примерно 10 лет назад [тогда пропала 11-летняя Аня Анисимова].
Есть зло, есть преступники, и про них нужно рассказывать, с ними нужно разговаривать. Нужно фильтровать: не выбрасывать в эфир все, что человек сказал. Видимо, все, что он там сказал громкого, в итоге вошло в интервью, возможно, у редактора этого проекта не было задачи создать видео, которое бы соответствовало этическим принципам журналистики. В итоге получилось то, что получилось. Сама я бы не стала указывать, как кому-то нужно освещать подобное, но лично для меня история преступления, — это всегда история про кому-то причиненное зло. Нужно разобраться в причинах этого зла и рассказать про тех, кто пострадал от него, а не только про того, кто его совершал. Иначе получается как, например, в Штатах. Или такие трагедии. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы этот фильм стал поводом снова что-то запретить. Иначе очень легко сместить акценты и сделать так, что внимание и вся слава достанется злодею. Мне всегда хочется в таких историях рассказать о пострадавшем человеке, узнать, как его жизнь из-за этого поменялась, не смаковать детали ужасов. Наше издание специализируется на довольно тяжелых историях, и нужно очень аккуратно всегда к ним подходить, чтобы это не выглядело как какая-то чернуха. Мне кажется, что это неправильно. Зло не берется из ниоткуда, оно, как правило, чем-то провоцируется, но это не значит, что нужно делать из злодея поп-звезду — это неэтично. Притронуться к подобному, но желательно притронуться из безопасного места, сидя у себя на диване и глядя в экран. Это будоражит воображение и вызывает сильные эмоции. Люди любят такие истории, но это не значит, что нужно им потакать во всем. Оставила только то, что было необходимо, чтобы произвести нужное впечатление. Я не стала мусолить подробности. Частично это было из уважения к живым: пострадавшим и родственникам убитых. Во-вторых, это редакторское желание сохранить баланс, не хочется вляпаться в какую-то чернуху.
Но это происходит в силу того, что их преступления настолько ужасны, что о них невозможно не говорить. Стоит, но не смакуя их преступления. Нам и так многое сейчас запрещают. Если мы начнем что-то еще запрещать, то это ни к чему хорошему не приведет. Мне кажется, что здесь вопрос оптики. То есть с какой целью мы пишем ту или иную статью о преступнике. Если смаковать то, как он убивал и насиловал, то писать этот материал не стоит. А если мы хотим предупредить людей о серии преступлений, которые происходят в регионе, либо рассказать о схемах, которые применяют эти преступники, либо подчеркнуть хорошую или некачественную работу правоохранительных органов в надежде повлиять на них, то почему нет? Условный «топ маньяков» ничего не несет, кроме удовлетворения нездоровых интересов аудитории. Об этом стоит говорить, но важно, как это делать. MSK1 однажды удовлетворил «нездоровые интересы» аудитории.
На этой последней сцене, когда мальчик приходит на море, которое он никогда не видел, я поняла: мне хотелось бы заниматься кино. То есть не просто его смотреть, а быть рядом с этим миром. Мне было 16, и я решила поступить на факультет кино в Сорбонне. Спустя три года мне это удалось, я проучилась там три года. Кино навсегда осталось в моей жизни. Я не стала режиссером: поняла, что ничего нового я в этом мире не скажу настолько же гениально, насколько уже было сказано. И решила, что лучше буду это изучать, смотреть, иногда об этом писать. Но ничего не создавать. Широкие штаны В 12 лет я поняла, что я рэпер. В то время как мои ровесницы пытались себя украшать укорачивать себе юбки и красить ресницы , мы с подружкой решили, что мы слушаем «Бэд Бэланс» и Эминема. Децл для нас был попсой. Мы пошли на занятия брейк-дансом и были среди пацанов в меньшинстве. Там были верхний брейк и нижний брейк: верхний был проще «для девочек» и он нам, конечно, не подходил. Если танцевать — то только нижний. Пацаны крутились на головах и на руках. Мы что-то такое пытались делать, но у нас ничего не получалось. Но самое главное — вся эта культура. Нам нравились широкие штаны, одежда мешком, шапки. И мальчиков, которым мы будем симпатизировать, мы выбирали по ширине штанин, они же еще шапку носили надвинутую на самый нос, лица не видно. И вот в Минске проводилось какое-то рэп-мероприятие.
Автор Саша Сулим
19 октября 2023 - Новости Иркутска - Журналистка Саша Сулим покинула команду подкаста «Дела» после переноса проекта с платформы YouTube во «ВКонтакте». Саша Сулим рассказывает, что в голове у педофилов и как с этим бороться». Зрители подкаста «Дела» поддержали решение Саши Сулим уйти из проекта после его перехода в VK.
«Раскрыть персонажа»: журналистка Саша Сулим — об интервью с «ангарским маньяком»
И впечатлил меня не столько торт — я даже не помню вкуса — сколько ожидания, а они были максимально завышенными. Сама я «Наполеон» не пекла никогда. Я, скорее, человек не про готовку и тем более не про испечь что-то. И в кафе я это пирожное тоже редко заказываю: я росла в понимании, что «Наполеон» — это что-то такое сложное, его так просто не добудешь, так что в кафе — это слишком легко. Мама на Новый год этот праздник я чаще всего встречаю с родителями иногда говорит: "Доченька, а давай я приготовлю «Наполеон»? Даже не могу сказать, что я так уж люблю этот торт. Но я соглашаюсь, потому что знаю, как это для нее важно. Понятно, что ценности, которые транслирует это кино, для нашего времени довольно устаревшие, но на момент конца 90-х — начала 2000-х это было что-то такое очень свежее.
Особенно для России на фоне фильмов и сериалов, которые все смотрели до этого. Впервые заговорили о том, что женщина может себя вести как мужчина. Заниматься сексом без обязательств, не стремиться выходить замуж, строить карьеру и ставить ее на первое место. И как раз в поиске ответа на вопрос: «Можно ли найти баланс между работой и отношениями? Там же есть закадровый голос Кэрри, которая рассуждает о каких-то вещах. В мои 16, 17, 18 лет мне это было важно: по сути, я взрослела вместе с этой героиней. С тех пор я посмотрела все сезоны… раз шесть.
Фактически я знаю его наизусть. И сейчас в моменты самых грустных и меланхоличных периодов своей жизни я включаю какую-нибудь серию. Особенно, конечно же, когда Кэрри едет в Париж. И все эти ее наряды, все кафе, все гостинцы, куда она ходит. Париж В первый раз я приехала в Париж, когда мне было 14.
В середине 2000-х толком не было онлайн-изданий, поэтому в первую очередь речь шла о статьях в газете. Я стала искать возможность опубликоваться, писала первые, еще совсем ученические, тексты. Мне было лет 15-16, и я чувствовала, как меняется мое самоощущение: я уже не просто подросток, я немного в серьезном взрослом мире, хожу на мероприятия, пишу о них, сдаю в редакцию статьи. В итоге на факультет журналистики я поступила — и с первого курса начала работать. Тогда у нас издавалась «Белорусская деловая газета» — такой местный «Коммерсант», — очень классная, с крутыми журналистами, и мне повезло туда попасть. Я писала для них тексты, связанные с культурой. На втором курсе я стала работать в телевизионной студии, мы снимали сюжеты для молодежной программы… Вообще до «Медузы» я чаще всего писала на культурные темы. Мне всегда очень нравилось кино, так что в Минске я делала сюжеты о белорусских режиссерах, интервью с ними. Когда я изучала кино в Париже, я писала заметки для русскоязычной газеты «Русская мысль» и еще для одного русского журнала из Лондона — о выставках, фестивалях, биеннале. И когда я из Парижа переехала в Москву, то работала сначала в журнале о кино, потом — в программе о кино на ТВ. Сейчас это может прозвучать странно, но в начале 2010-х мне очень хотелось работать на телевидении. Я ходила в детский сад, куда однажды почему-то пришла учительница и начала разучивать с нами французские слова. А потом, тоже совершенно случайно, я пошла в школу, в которой основным иностранным языком оказался французский — причем его мы учили с первого класса, а английский начинался только в пятом. В школе мы изучали французскую культуру, ставили, например, мюзикл «Нотр-Дам-де-Пари». В 13 лет я впервые поехала во Францию по языковой программе и вскоре начала неплохо говорить по-французски. Примерно в те же годы я впервые побывала в Париже и влюбилась в этот город: мне очень захотелось когда-нибудь приехать сюда учиться и вообще здесь жить. В 2006 году у меня это получилось: я поступила на факультет кино и телевидения в Сорбонне. Майские протесты 1968 года в стране прошли не зря, студенты тогда фактически добились «образования для всех». Так что у меня были очень простые вступительные испытания: сдать тест на знание французского языка и написать мотивационное письмо. Да, я платила за обучение около 500 евро в год, но по сравнению с расценками в университетах других стран это абсолютно символическая сумма. Однако с французскими университетами есть и некоторая проблема: они почти не дают прикладных профессиональных навыков. В Сорбонне мы изучали теорию и историю кинематографа, занимались скорее киноведением. Такое образование во Франции не очень ценится, потому что с ним сложно найти работу. Там престижно учиться в образовательных учреждениях другого типа — их обычно называют «школами». В такое место — в Высшую школу журналистики при Институте политических наук в Париже — я и перевелась на четвертом курсе. Французам туда сложнее поступить, но для иностранных абитуриентов в школе отдельный конкурс. У меня к тому моменту было оконченное высшее образование, поскольку я заочно доучилась на журфаке в Минске, и хорошее портфолио — так что я этот конкурс прошла. Но почему из Парижа ты переехала именно в Москву? Мне тогда было 23. Учитывая, что я выросла в Минске, это как будто бы поздно — но до определенного момента я никогда не думала о том, чтобы жить в России и работать в этой стране. То есть дома мы, конечно, смотрели российские телеканалы, тот же НТВ, который еще был хорошим, — и, когда я начинала мечтать о журналистике, меня безусловно вдохновлял Леонид Парфенов и его «Намедни». Однако мне совсем не хотелось переезжать в Россию и «покорять Москву» — я связывала свое будущее с Францией. А потом — и я очень благодарна за это годам, которые прожила в Париже, — у меня внутри все глобально переломилось. Очень сильно поменялся понятийный аппарат, я по-другому стала думать о том, чтобы «уехать», «вернуться» или «остаться». У нас ведь часто считается, что если ты уехал в «классное» место, а потом вернулся — то у тебя что-то не получилось, ты неудачник. В Париже я перестала ощущать себя внутри этой логики. Институт, в котором я училась, был очень престижным местом, откуда вышли многие французские политики. Среди студентов моей группы были дети дипломатов и экспатов, люди, детство которых прошло в поездках по разным странам. Так вот, в том числе благодаря общению с ними я перестала думать о том, что в какой-то стране круто жить, а в какой-то — нет. Когда они узнавали, что я владею русским и могу поехать работать в Россию, то говорили, что завидуют мне, рассказывали, что хотят уехать из Франции — ну знаешь, такое «Пора валить». Многим из моих одногруппников казалось, что в их стране нечего делать и неинтересно работать, они мечтали отправиться в Дели, в Гонконг, в США… И я, глядя на них, понимала: в мире много мест, где ты можешь развиваться как профессионал. Если тебе это нужно — ты едешь в такое место, и неважно, высокий там ВВП или низкий. Большинство ребят, с которыми мы об этом говорили, действительно уехали из Франции. А проблемы — они есть во всех странах мира, и проблемы с журналистикой в том числе.
Я бы не стала говорить, что Ксения его оправдывает. Такое впечатление могло возникнуть из-за того, что она дала слишком много экранного времени маньяку и слишком мало — второй стороне жертвы, следователь, адвокаты, которые защищают женщин и выступают за борьбу с домашним насилием. Конечно, нас всех будоражит вопрос, почему люди становятся маньяками: они выглядят, как наши соседи, но при этом совершают немыслимые поступки. Абсолютно нормально искать причины, почему преступление имеет место быть. Но мы, как журналисты, не должны ставить на этом точку, чтобы у людей не возникала стыдливая мысль, что «вообще-то я его понимаю». Именно поэтому очень важен контекст: подобные истории — да и вообще любые истории — нужно писать исходя из контекста, не ставя в центр одного героя в нашем случае маньяка , а показывать картину целиком, уделять большое внимание жертвам, остальным причастным к этой истории. Именно этого мне не хватило в работе Ксении, и в этом заключается кардинальное различие наших фильмов. Безусловно, без его фигуры было невозможно обойтись, нужно рассказать, как он действовал, выбирал жертв и вел себя. Но Попков стал только одним из кирпичиков этой истории — и далеко не центральным. Возможно, именно поэтому материал не вызвал такого негатива, как фильм Ксении. Я бы не стала выспрашивать скабрезные подробности у ангарского маньяка о том, сколько раз он наносил удары конкретной жертве и каким образом он до этого занялся с ней сексом. Такое может быть интересно таблоидным СМИ, что же касается качественной журналистики, то такие вопросы лучше не задавать. Но это неправильно, можно что-то снять или написать — и это просто будет чьим-то субъективным взглядом. Ксения увидела материал таким, наверное, не зря, это спровоцировало такую реакцию. Можно считать, что канал Ксении не СМИ, что это не журналистика, — и тогда никаких вопросов быть не может. Но если продукт позиционируется как журналистский, то подход к работе должен быть более осторожным, более щепетильным с точки зрения профессиональной этики. Я не согласна с тезисом, что журналисты популяризируют подобные истории. Тогда, получается, вообще ни о чем нельзя рассказывать. Например, человек въехал в остановку, полную людей, — об этом тоже нельзя говорить, чтобы другие не повторяли его поступки? Это абсолютно идентичные вещи, и в любом случае мы рассказываем их с точки зрения того, что это плохо. Говорить о плохих вещах нужно, в том числе чтобы искать истоки этих проблем, решать их на зачаточном уровне или уже бороться с последствиями.
Instagram Семья Сулим активно присутствует в социальных сетях, особенно на платформе Instagram. Саша Сулим и его супруга ведут собственные аккаунты, где делятся с подписчиками впечатлениями, фотографиями из путешествий, семейными моментами и рассказывают о своей жизни. Саша Сулим также активно продвигает свой блог и YouTube-канал через свой аккаунт в Instagram. Он публикует анонсы новых видео, делится полезными советами и отвечает на вопросы подписчиков. Благодаря Instagram, Саша Сулим установил близкий контакт со своей аудиторией и стал более доступен для общения. Здесь он делится не только своей биографией, но и подробно рассказывает о своей семье, детях и родственниках. Фотографии и истории из его инстаграма дают возможность лучше узнать его истинную личность и понять, каким он является в реальной жизни. ТикТок Саша Сулим продолжает активно развиваться в сфере социальных сетей. На своей странице в TikTok Саша Сулим делится короткими видео, где демонстрирует свою талантливость и острый юмор. Он создает разнообразные контенты, в том числе шуточные скетчи, пародии и мемы.
«Я тоже говорила с маньяком». Саша Сулим — о случаях, когда это допустимо
Биография, карьера, личная жизнь и последние новости от Саши Сулим. Журналистка Саша Сулим покинула команду криминального подкаста «Дела», который выходил на канале LABELSMART, из-за переноса проекта с Youtube во «ВКонтакте». Вместе с Сашей Сулим разбираемся, почему люди фанатеют по маньякам. Журналистка Саша Сулим побывала в районе Лесобаза в Тюмени. Она поделилась впечатлениями от посещения этого места в своем Instagram. Биография, карьера, личная жизнь и последние новости от Саши Сулим.
10 вещей, без которых не может жить Саша Сулим
Сулим Софья Николаевна | биография и последние новости. Журналистка Саша Сулим, написавшая книгу об Ангарском маньяке Михаиле Попкове, сняла фильм о детях, пропадающих в Тюмени с 1997 года. Биография, карьера, личная жизнь и последние новости от Саши Сулим. написала журналистка в – о работе частных детективов в России. Биография, карьера, личная жизнь и последние новости от Саши Сулим. Саша Сулим рассказывает историю одного из его участников Meduza*. Биография, карьера, личная жизнь и последние новости от Саши Сулим. Журналистка Саша Сулим рассказала о преступлениях связанных с детьми, которые произошли в Тюмени.