Идиот Достоевский Аст – покупайте на OZON по выгодным ценам! Известный критик Николай Страхов собирался написать об «Идиоте» статью, но так и не осуществил этот замысел. Фёдор Михайлович Достоевский.
Аудиокниги слушать онлайн
390 предложений - низкие цены, быстрая доставка от 1-2 часов, возможность оплаты в рассрочку для части товаров, кешбэк Яндекс Плюс - Яндекс Маркет. Роман «Идиот» занимает в творчестве Достоевского особое место. Идиот. Мелодраматическая версия романа под музыку Эдуарда Артемьева. Спектакль в Москве: 30 апреля. Роман «Идиот» Ф.М. Достоевского — выдающееся произведение, которое поистине является шедевром мировой литературы. писал Достоевский, - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее. Читать краткий пересказ романа Фёдора Достоевского «Идиот».
Краткая история создания романа Идиот Достоевского
Несмотря на лучезарность подобной задачи, поглощающей в себе все переходные формы прогресса, г. Достоевский, нимало не стесняясь, тут же сам подрывает свое дело, выставляя в позорном виде людей, которых усилия всецело обращены в ту самую сторону, в которую, по-видимому, устремляется и заветнейшая мысль автора. Дешевое глумление над так называемым нигилизмом и презрение к смуте, которой причины всегда оставляются без разъяснения, — все это пестрит произведения г. Достоевского пятнами совершенно им несвойственными и рядом с картинами, свидетельствующими о высокой художественной прозорливости, вызывает сцены, которые доказывают какое-то уже слишком непосредственное и поверхностное понимание жизни и ее явлений. Одна струна, да и та на балалайке. Там душа иной раз такая глубокая, что страшно заглянуть в ее черный колодец ». Странный колорит лежит на этом романе; все фантастично здесь, и, вместе, как будто это фантастическое — звездный, мерцающий свет, падающий на серую нашу действительность из далекого, далекого будущего ». В известной работе «Достоевский и Ницше» Лев Шестов характеризует князя Мышкина, «положительно прекрасного человека», как называл его сам Федор Михайлович, на удивление уничижительно: «Нет, князь Мышкин — одна идея, т. Да и роль-то его какова!
Режиссер Петр Чердынин 1910 Первая экранизация романа относится к 1910 году, периоду немого кино. Автором этого короткометражного фильма стал Петр Чардынин. Выдающейся киноверсией первой части романа стал художественный фильм Ивана Пырьева «Идиот» 1958 , где роль Мышкина сыграл Юрий Яковлев. Акира Куросава 1951 Одна из лучших зарубежный экранизаций романа — японская чёрно-белая драма «Идиот» 1951 режиссера Акиры Куросавы. Евгений Миронов в роли князя Мышкина в экранизации романа «Идиот» реж. Владимир Бортко, Россия, 2003 Самой подробной и максимально приближенной к первоисточнику киноверсией романа является многосерийный фильм Владимира Бортко «Идиот» 2002 , роль Мышкина исполнил Евгений Миронов. Интересные факты о романе 1. Тома одного из первых изданий собрания сочинений Ф. Достоевского 2. На полотне предельно натуралистически изображено тело мертвого Спасителя после снятия с Креста. Писатель пришел в такой ужас, что сказал жене: «От такой картины веру потерять можно». Трагическая фабула романа, где большинство героев живет без веры, во многом проистекает из размышлений об этой картине. Не случайно именно в мрачном доме Парфёна Рогожина, который потом совершит страшный грех убийства, висит копия картины «Мертвый Христос». В романе «Идиот» можно встретить всем известную фразу «мир спасет красота». В тексте ее произносят в грустном, ироничном и почти издевательском тоне два героя — Аглая Епанчина и смертельно больной Ипполит Терентьев.
Мы об этом не знаем — и не узнаем. Ведь и сам этот актер тоже об этом не узнал. Хотя… разве скроешь что-то в театре. Но здесь мы — скроем. Вечером после разговора с Розой Абрамовной Георгий Александрович пришел на репетицию и велел явиться и Смоктуновскому. Да в конце концов — не мог же он и в самом деле так ошибиться?! Ленинградский академический Большой драматический театр им. Горького ныне Российский государственный академический Большой драматический театр им. Товстоногов На той, решающей репетиции присутствовала Дина Морисовна Шварц, завлит, составитель инсценировки, одна из основных фигур в «команде» Товстоногова: «Не так часто мне доводилось наблюдать, как Г. На этой вечерней репетиции с И. Наглядно, воочию. Не помню всех деталей, но то, что помню, меня поразило. Репетировалась сцена в кабинете генерала Епанчина, когда Мышкин впервые появляется в этом доме. Ганечка Иволгин приносит портрет Настасьи Филипповны. Увидев его, Мышкин не может отвести взгляда. Его спрашивают, чем он так потрясен? Увидеть глазами автора. Вчитывался в ее письма к Аглае: «Я слышала, что ваша сестра... Но я отказалась от мира». Она отказалась, а мир ее уничтожил. Поделился со Смоктуновским во время репетиций «Идиота». Противоречие тут... И Товстоногов это сделал. Смоктуновский начал репетировать с другими актёрами. И что, стало проще? Да ничего подобного. Они предлагали мне театральную пошлость. И я конечно приходил домой, смотрел, перелистывал опять Достоевского и ничего похожего Федор Михайлович мне не предлагал. Он предлагал совсем другие высоты, измерения человеческие совсем другие — и я должен был их преподать. Но я еще очевидно не был готов к подобного рода решению. И я восстановил против себя весь театр, всю труппу. Это был трагический поход. Никто со мной уже не здоровался, не говорил со мной, со мной не хотели работать, репетировать, все говорили, что я в жизни больной, «Вот мы говорим ему, а он не слышит». Но что ж я мог слышать? Делать то, что мне предлагают?
Майков, А. Милюков, Е. Ламанский, Н. Соловьев и другие известные литераторы и общественные деятели. Впрочем, некоторые из тех, кто восторгался первой частью, приняли остальные главы с недоумением. Критики упрекали писателя в том, что произведение изобилует тяжелыми сценами и отличается некоторой фантастичностью. Однако к середине 1870-х годов стало понятно, что роман имеет огромный успех у широкой читательской аудитории, мнение которой для Достоевского было важнее слов критиков. Книга покупалась все лучше и лучше с каждым годом. На замысел «Идиота» сильно повлияла картина Г. Сам Достоевский выразил свое впечатление от этого полотна в романе словами князя Мышкина: «Да от этой картины у иного еще вера может пропасть! Трагическая фабула романа, где большинство героев живет без веры, во многом проистекает из размышлений об этой картине. Неслучайно именно в мрачном доме Парфёна Рогожина — одного из героев романа, который потом совершит убийство — висит ее копия.
В чём смысл романа «Идиот»?
Об этом произведении, оказавшем на него глубокое впечатление (по всей вероятности, еще в юности), Достоевский позднее писал как об одном из самых «реальнейших» и «правдивейших» в творчестве писателя («Кроткая»). Михаил Бахтин В конце романа, после убийства Настасьи Филипповны, становится актуальным другое значение слова "идиот" — «душевнобольной», «помраченный рассудком». Идиот — очень неоднозначное произведение.
Классические чтения. Пост-обсуждение. "Идиот" Достоевский
Ставя задачу сделать лицо героя симпатичным читателю, Достоевский вспоминает Дон Кихота Сервантеса и Пиквика Диккенса. Они возбуждают симпатии как добродетельные люди тем, что смешны. Писатель же хочет создать серьезного добродетельного героя: «Герой романа Князь если не смешон, то имеет другую симпатичную черту: он невинен! И чуть ниже эта особенность Князя трижды усилена: Аглая «вся сердцем отдалась князю, потому что он невинен», Настасье Филипповне жаль Князя, «потому что он невинен», она в конце концов понимает «глубину невинности Князя». Большую роль в жизни Князя играет детский клуб. Предполагается и смерть Князя. Превращение великого грешника в «невинное» лицо, в сущности, никак не подготовлено ранними записями. Под воздействием творческого наития Достоевского, по его собственному признанию, «как на рулетке», с головой бросился в идею, которая его всегда волновала: «Идея романа — моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее, и если взялся теперь, то решительно потому, что был в положении чуть не отчаянном». Вслед за троекратным напоминанием о «невинности» Князя следует столько же раз повторенная запись: «Князь Христос». Структура «Идиота» определена автором в записи от 8 апреля 1868 г. Князь только прикоснулся к их жизни.
Но то, что бы он мог сделать и предпринять, то все умерло с ним. Главный-то сюжет и надо обделать, создать ». Существуют разные точки зрения на то, насколько формула «князь Христос» коррелирует с общим замыслом автора и его исполнением в романе, насколько применима она к получившемуся художественному целому. Так, в комментариях Полного собрания сочинений Ф. Достоевского в 30 т. Ряд исследователей считает, что обозначение «князь Христос» — прямая «авторская характеристика» героя, основополагающая «мифологема», создающая текст Г. Ермилова и др. Наоборот, сторонники «демифологизации» образа Мышкина В. Борисова указывают на то, что замысел романа претерпевал радикальные изменения в ходе его воплощения. Поэтому безоговорочное применение к Мышкину первоначально установочного определения, возникшего на одном из этапов работы, но затем исчезнувшего и не фигурирующего в окончательном тексте, представляется неоправданным А.
Ермилова Г. В ходе работы над романом Достоевский заметил, что «целое» выходит «в виде героя». С его фигурой он связывал «главную тему» произведения, формулировал: «главная задача: характер Идиота. Его развить. Вот мысль романа». Центральная роль образа Мышкина подчеркнута названием произведения, проницательные читатели, близкие к писателю, различали «оригинальную задачу в герое» А. В современном восприятии больше всего разночтений в понимании именно Мышкина, его миссии и судьбы. Найдены возможные прототипы Мышкина, толкователи обращали внимание на заметный автобиографический элемент в образе: писатель наделил героя своей болезнью, в ряде эпизодов из уст Мышкина звучат идеи, близкие самому писателю. Зандер, Н. Перлина, Арп.
Однако этих определений явно недостаточно, так как они не объясняют полностью сложный, многозначный образ. Среди романов «великого пятикнижия» «Идиот» выделяется тем, что в центре его стоит фигура «положительно», «вполне прекрасного человека», и произведение это моноцентрично. Мережковскому, образ Мышкина — ответ-противовес Раскольникову; ср. Тем не менее «странный образ» В. Розанов , «странный герой» Мочульский , Мышкин задает не одну загадку уже своим характером — и внешними признаками, и глубинным содержанием, не сразу открывающимся на страницах романа. Прежде всего образ строится и подается художником по принципу аномалии, отклонения от обычной нормы, и на это настраивает читателя уже заостряющее аномальность героя название романа. Нельзя не согласиться, что «слово идиот в романе Ф. Достоевского можно назвать мерцающим в силу значительного количества оттенков в его семантике» Роман Достоевского «Идиот»: раздумья, проблемы. Иваново, 1999. Лишь в самую последнюю очередь имеется в виду значение «душевнобольной», «помраченный рассудком»; в таком смысле слово употреблено в конце предпоследней главы и вложено в уста доктора Шнейдера.
Отклонением от расхожей нормы делают Мышкина его исключительная доброта и бескорыстие, его нравственная чистота и невинность, предельные искренность и открытость в общении, детскость. Парадоксальное несоответствие, противоречие пронизывают образ изначально: Лев, но — Мышкин!.. Душевная гармония, способность быть счастливым и радоваться жизни, любовь к людям, общительность и — болезнь, постоянно подстерегающая героя, припадки эпилепсии, которые приносят не только «высочайшие минуты» сверхзнания, но и «отупение, душевный мрак, идиотизм». Уже первый портрет князя свидетельствует о несоответствиях и аномальности: лицо «приятное, тонкое и сухое, но бесцветное»; во взгляде глаз «было что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь»; в одежде «все не по-русски» «что годилось и вполне удовлетворяло в Италии, то оказалось не совсем пригодным в России» — герой зябнет в вагоне поезда в хмурое утро, подъезжая к Петербургу. Даже если соглашаться с тезисом о решающей роли формулы «князь Христос» в построении образа Мышкина, нельзя обойти очевидное: в сочетании двух обозначений также заключено противоречие, слово князь снижает высокое имя Иисуса Христа. Ценностная ориентация образа, определенная автором в письмах к С. Ивановой и А. Майкову, сохраняется на протяжении всего романа. Вместе с тем у Достоевского свои правила созидания характера, они действуют и по отношению к «положительно прекрасному» герою. Подтягивание его до буквального христоподобия или до какой-нибудь последовательно проведенной миссии — проповедника-вероучителя, общественного деятеля, инициатора филантропических проектов — не имеет оснований.
В Мышкине нет ни святости, ни тех возможностей, которые присущи Христу как Сыну Божьему. Замыслы сделать героя проповедником или общественным деятелем отпали в ходе создания романа. Следы их можно обнаружить: фраза князя «Теперь я к людям иду... Однако часто приводимая в разборах фраза не обязательно носит символический смысл и предвещает широкое общественное поприще героя, а ирония, пронизывающая сцену представления Мышкина-жениха светскому обществу, говорит скорее о сознательной авторской компрометации князя в роли проповедника — не в этом его призвание. Лев Николаевич Мышкин явно не укладывается в благостный, сусальный образец идеального проявления, не обладает он и иконописным ликом. По оценке Вяч. Иванова, он «и глупец, и мудрый провидец». Как бы отвечая на тенденцию идеализировать героя, М. Джоунс в статье 1976 г. Но противоречит ли это всё мысли Достоевского?
Ведь «идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы — еще далеко не выработался». И не состоит ли «оригинальная задача в герое» для писателя как раз в показе в Мышкине самого реального, живого воплощения «положительно прекрасного» содержания в земном человеке, того образца, который наиболее возможен в конкретных условиях, когда идеал только вырабатывается? Аномальная оболочка образа, облик «идиота» и «чужеземца» Вяч. Иванов служат условием выполнения этой задачи, удостоверяют фигуру героя-«чудака». Дополнительными ресурсами художественной реализации образа-аномалии служат детскость героя и смешное в его облике и поведении. По отношению к Мышкину часто звучат определения: «совершенный ребенок», «младенец», Ипполит констатирует: «... Доктор Шнейдер, говоря об инфантильности своего пациента, фактически ставит диагноз, видит в этой особенности «Леона» скорее болезненное отклонение. Герой, однако, не огорчается, не спорит и с радостью соглашается — для него эта особенность его нравственно-психического склада приемлема. А после истории с ежом «с упоением» признается: «Какие мы еще дети, Коля! Не медицинский диагноз имеет в романе определяющее значение, а скорее евангельская заповедь: «будьте как дети» ср.
И такие качества ребенка, как невинность, непосредственность, открытость миру, «необыкновенная наивность внимания» органически присущи герою, так же как и беззащитность перед грозными напастями взрослого бытия. Собственные уязвимые черты Мышкин и сам сознает и обосновывает как неизбежность или даже необходимость. Князь часто воспринимается окружающими как «смешной характер» слова Аглаи , с этим связана как будто его неуверенность в себе: «Я имею жест всегда противоположный, а это вызывает смех и унижает идею», «Я всегда боюсь моим смешным видом скомпрометировать мысль и главную идею». Вспомним, как упорно «ординарность» Ганечка Иволгин настаивает: «Я смешным быть не хочу; прежде всего не хочу быть смешным». Однако Мышкин, признавшись, что в иных ситуациях боится быть смешным, тем не менее формулирует целое обоснование, почему не надо бояться смеха над собою: «Нечего смущаться и тем, что мы смешны, не правда ли? По его мысли, законченное, заданное «совершенство» безжизненно, не имеет перспективы развития и — наоборот — становящийся «живой материал» в какие-то моменты естественно смешон. Смех в мире Достоевского — сила жизни, и Мышкин выступает невольным теоретиком этой истины, хотя вполне чуток к «хихиканью» толпы, смеху «ординарностей», часто с такой реакцией сталкивается. Этот принцип поведения в романе предлагается как испытание и персонажам, и — в конечном счете — читателям. Отстаиваемая позиция эксцентрична, особенна, соответствует герою- аномалии, но, по-видимому, не чужда и автору. Вложив в уста Мышкина в эпизоде смотрин свои идеи, писатель, по сути, идет на самоиронию.
В начале же третьей части повествователь утверждает: «Изобретатели и гении почти всегда при начале своего поприща а очень часто и в конце считались в обществе не более как дураками... Ассоциации же с Дон Кихотом, присутствующие в романе, усиливают, возводят в принцип «странные» идеи и поступки героя-аномалии. Другое дело, что смешное, сопровождающее Льва Мышкина, не имеет однозначно комического характера, входит в рамках художественного целого как элемент в трагикомическое освещение героя, неотделимо от общей трагедии. Образ Мышкина строится на противоположностях, характер героя несет в себе растянутый диапазон возможностей, часто полярных. Это вообще свойственно центральным фигурам в пятикнижии Достоевского, в т. Мышкин повторим еще раз характеристику Вяч. Иванова «и глупец, и мудрый провидец». Окружающие осознают, наблюдая за ним: «... Ипполит рассуждает: « Он или медик, или в самом деле необыкновенного ума и может очень многое угадывать». Но князь часто движим эмоциональными тяготениями и «ум сердца» ставит над головным умом.
Душевное здоровье спорит в нем с подстерегающей его болезнью. Хрупкость, беззащитность ребенка сочетаются с упорством и мужеством: он, «человек не обидчивый», смиренно принимает пощечину Гани, но решительно вступается за Варю Иволгину, за Настасью Филипповну в Павловском воксале... Высказывания князя «Мир спасет красота», «Смирение есть страшная сила» цитируются наряду с прямыми формулировками самого писателя, но Мышкин и не сводится к своим высказываниям: в контексте целого они или оспариваются, или выдают свою частичность, декларативность, а то и ошибочность. Христианские взгляды героя на страницах неоднократно заявлены, но он не стесняется признаться, что он «материалист». Перепробовав целый ряд ролей в ходе действия — от каллиграфа, салонного рассказчика, философа-проповедника до конфидента и миллионера-филантропа, он ни к одной не прирос, ни в одну из них не уместился, так и остается вне определенных, застывших ролей. В структурном отношении образ отличается, по М. Бахтину, незавершенностью и открытостью, внешне ему не хватает «жизненной определенности». Волнующая, задевающая за живое насущность героя как раз и создается, по-видимому, тем, что характер возникает из сопряжения между состоянием, когда «идеал еще не выработался», а только складывается, и безусловным образцом Христа, между заявкой на определенное решение и «недовоплощенностью», между должным и сущим, между материальностью и духовностью, взрослостью и детскостью, силой и бессилием. Такому образу можно пытаться навязать трактовку, но из любого слишком прямолинейного решения он будет выпадать. Текст романа убедительно свидетельствует о том, что писатель показал в своем герое всего лишь человека, но «положительно прекрасного», «вполне прекрасного», насколько это доступно обитателю грешной земли.
Умеющий быть счастливым, когда все это умение растеряли, причастный к празднику бытия и включенный в его трагедию, он не столько идеолог-теоретик, пропагандист идеи и миссионер, сколько органическая христианская натура, человек живущий. За его поведением — людская природа, в его мироощущении и самосознании выразилась многосоставная современная личность. Он хрупок и не всесилен, может ошибаться, впадать в крайности и увлечения, быть односторонним, нелепым, смешным. Но не в отдельных сторонах его «целое». Поведение князя окружающими часто оценивается как «дурачество», герой часто ведет себя «самым неделовым образом», когда про его поступки говорится: «наглупил». Но как раз через нелепицу и парадоксальность проявлений проглядывает «целое» героя, не сводимое ни к одному из однозначных или буквальных определений. На первых же страницах начинается дискуссия вокруг необычной фигуры, и затем она разворачивается на протяжении всего романа, превращаясь в драму оценки. Распознать суть князя, выразить к нему свое отношение становится пробным оселком почти для каждого персонажа. В конце концов получается, что разноголосый хор мнений о Мышкине внутри произведения складывается в сложную картину и предвещает те взаимоисключающие трактовки, которые будут сопровождать «странного героя» много позднее, в критике и ученых трудах. И тем не менее — при всей разноголосице мнений — поведение Мышкина предсказуемо.
Персонажи, близкие к автору, разделяющие его систему ценностей, знают истинную величину и понимают значение центральной фигуры. И Фердыщенко уже в первой части известно, на что способен князь. Мышкин «такой человек», — считает генерал Епанчин, — что с ним можно быть откровенным. Лебедев знает, что князь его простит. Известно, как поведет себя герой с оклеветавшей, шантажирующей его молодежью. Роман Достоевского, как и другие ведущие произведения эпохи, играет роль лаборатории, в которой обсуждаются, проверяются и утверждаются ориентиры и оценки, необходимые общественному сознанию. И «вольнодумка» Александра Епанчина с достаточным основанием рассуждает: «... Но показательна и оговорка в рассказе: «... Быть среди людей, участвовать в их жизни, разделять с ними их страсти и перепутья — эта роль, не определенная никаким однозначным ярлыком, возобладала в реализации героя на страницах романа, в практике показанных Достоевским людских взаимоотношений. Но это переносит центр тяжести в изображении на его нравственное содержание.
Заслуживает внимания мнение Т. Масарика, что главный герой в «Идиоте» «показывается скорее с этической стороны, чем с религиозной» Масарик Т. Россия и Европа. Прага, 1996. В первый раз человека видела! Понятие человека определяет главное, сущностное измерение, на котором строится авторская позиция в романе, система ценностей писателя. Как бы ни одолевали Мышкина «двойные мысли», какие бы мрачные предчувствия, подобные «нашептываниям демона», ни посещали его душу, как ни хрупок и ни беззащитен он перед сложнейшими загадками бытия и людских страстей и как ни преследует его репутация «идиота», он остается человеком безусловных моральных реакций во всех трагических событиях. И это герой личностного выбора, сознательно избравший свой жизненный жребий. Свительский В. Образ главного героя включен Достоевским в устоявшиеся культурно-мифологические парадигмы, задающие смысл, тон, ритм этому образу.
Абсолютно свободный в своем изначальном выборе «Теперь я к людям иду; я, может быть, ничего не знаю, но наступила новая жизнь» и жертвенном самозаклании, Мышкин в силу контекстуальной насыщенности «Идиота» становится многозначительным средоточием культурных перепутий и встреч. Окрашенный мистической эротикой сюжет о рыцаре монахе , влюбленном в Деву Марию, отразился в творчестве Пушкина, Жуковского, Языкова, Мериме, В. Скотта, Гортензии Богарнэ. Вся мистическая глубина сюжета о влюбленной Венере — в ее католической и русской сектантской рецепции — была Достоевскому ясна. На наш взгляд, С. Булгаков поспешил, сказав, что писатель не заметил остроты пушкинского замысла.
В это время в воротах дома с ними столкнулся Коля — он был у Ипполита, больного чахоткой сына Марфы Борисовны. Все трое поднялись наверх.
Марфа Борисовна вопреки словам генерала Иволгина, была не рада его визиту. Она обвиняла Ардалиона Александровича в том, что он ограбил ее, несчастную вдову, все продал или заложил. Генерал не мог парировать обвинения, так как еле держался на ногах. Он тут же сел на диван, наклонился на бок и уснул. Князь обратился к Коле и попросил его проводить к дому Настасьи Филипповны. Коля с радостью помог Льву Николаевичу. Настасья Филипповна занимала небольшую, но шикарно отделанную квартиру. Она с удивлением услышала о не прошеном госте, но тотчас же, радостно приняла князя и поблагодарила его за решимость.
Среди гостей были генерал Епанчин, Тоцкий, ростовщик Птицын, Фердыщенко, одна бойкая дама Дарья Алексеевна, молчаливая красавица немка и еще несколько приятелей Настасьи Филипповны. Появление князя оживило всю компанию. Именинница предложила всем выпить шампанского. Она была словно в лихорадке: то хохотала, то мрачнела, то будто чего-то ждала. Фердыщенко, предложил одну салонную игру: каждый должен рассказать свой самый дурной поступок. Гости поначалу не поддержали его предложение, но Настасья Филипповна настояла, ей понравилась эта игра. Первым в игру вступил Фердыщенко. Он рассказал о том, как однажды в гостях украл три рубля, а затем сам же обвинил в краже служанку.
Иван Петрович Птицын, воспользовался правом воздержаться от участия. Генерал Епанчин как на духу поведал то, что считает самым дурным поступком. Афанасий Иванович Тоцкий рассказал изящную историю о красных камелиях, которые он доставил одной девушке раньше, чем это смог сделать ее жених. Наконец, сама Настасья Филипповна пожелала рассказать свою историю. Однако вместо анекдота она обратилась к князю с вопросом, выходить ли ей замуж за Гаврилу Ардалионовича или нет? В эту минуту решалось все. Но ни генерал, ни Тоцкий, ни Ганя не могли понять, причем здесь князь, и почему она послушает его слово. Князь сказал: «нет…не выходите».
В половине двенадцатого зазвонил колокольчик: к Настасье Филипповне вошел Рогожин со своей шумной компанией. Несмотря на то, появление Рогожина было невозможно в приличном обществе, Настасья Филипповна попросила гостей остаться. Рогожин не сводил глаз от Настасьи Филипповны. Он подошел к столу и положил перед ней пачку денег, завернутую в «Биржевые ведомости». Именинница заметила, что Рогожин сдержал-таки слово: он еще днем у Иволгиных пообещал к вечеру достать 100 тысяч! Настасья Филипповна будто сошла с ума: называла себя бесчестной, которая хотела войти в хорошую семью Иволгиных. Она нарочно приезжала к ним сегодня днем, чтобы посмеяться над Ганей. Ей остается только ехать с Рогожиным или в прачки пойти, потому что без денег ее никто не возьмет замуж.
В этот момент князь сделал Настасье Филипповне предложение. Он видит в ней совершенство и обещает никогда ни в чем не упрекать. Он, в самом деле, предлагает ей стать княгиней. Князь показал письмо, которое пришло к нему в Швейцарию, с извещением о большом наследстве и показал его Птицыну, чтобы тот прочел и определил, верное ли дело. Иван Петрович Птицын прочел письмо и подтвердил, что дело верное. Птицын поздравил князя с наследством, вероятно, он вскоре получит миллиона полтора или больше. Гости окружили Льва Николаевича, все радовались и поздравляли его. Настасья Филипповна уже называла себя княгиней.
Раньше никто не делал ей предложения выйти замуж, все только предлагали деньги и безобразничали. Князь, в отличие от остальных, честно берет ее в жены. В один миг все переменилось. Настасья Филипповна не такая, как Тоцкий, чтобы губить благородного и простодушного князя, точно младенца. Рогожин, чуть не потерявший надежду, увезти возлюбленную, заревел: «Едем! Она взяла пачку с деньгами, бросила ее в горящий камин и сказала, что если Ганя вытащит деньги из огня, то все деньги — его. Пламя уже охватило толстую пачку, Ганя направился к выходу, но сделав пару шагов, упал в обморок. Настасья Филипповна щипцами вытащила купюры из камина и положила возле Гани.
Он не побежал за деньгами, значит, самолюбия в нем больше, чем жажды наживы. Настасья Филипповна вышла на улицу вместе с Рогожиным и его компанией. Все помчались на тройках в Екатерингоф. Лев Николаевич взял извозчика и поехал вслед за ними. Часть вторая I. Спустя два дня после вечера у Настасьи Филипповны, Мышкин отправился в Москву, чтобы заняться делами, касающимися наследства. Но прежде, чем он отбыл в Москву, Ганя отдал ему 100 тысяч, чтобы вернуть их Настасье Филипповне. После этого Иволгин целый месяц болел и оставил службу в акционерном обществе.
Варя вышла замуж за Ивана Петровича Птицына. Настасья Филипповна пробыла в Екатерингофе всего один день, а потом уехала в Москву. В Москве князя часто принимала старуха Белоконская, покровительница Лизаветы Прокофьевны. Через месяц после отъезда князя из Петербурга, генеральша получила письмо от Белоконской, которая делилась своими хорошими впечатлениями о князе. В доме Епанчиных после долгой паузы снова с удовольствием заговорили о Мышкине. Однако через две недели настроение изменилось: стало известно о связи Льва Николаевича и Настасьи Филипповны в Москве. У Аделаиды намечалась свадьба с князем Щ. Это был честный и скромный человек, с очень хорошим состоянием.
Коля Иволгин стал часто бывать в доме Епанчиных. Однажды Аглая получила через него записку от Мышкина. Князь хотел напомнить о себе, он писал, как ему бывает необходимо общество Аглаи и спрашивает, счастлива ли она? В начале лета Епанчины перебрались в Павловск, на дачу, а через день князь вернулся из Москвы в Петербург. Мышкин обосновался в одной плохонькой гостинице и отправился к Лебедеву. Лукьян Тимофеевич Лебедев был многословен и немного пьян. Князь понимал, что он нарочно избегает разговора о делах, и это его злило: времени было совсем немного. Лев Николаевич поинтересовался, где можно найти Колю.
Выяснилось, что юноша, скорее всего в Павловске в гостях у Епанчиных или в гостинице «Весы» с генералом Иволгиным. Лебедев взял князя за руку и потянул в сад, выпить кофе. Мышкин интересовался судьбой Настасьи Филипповны. Лебедев сообщил, что она сбежала из-под венца, бросила Рогожина и примчалась из Москвы в Петербург к нему с просьбой о помощи. Сейчас она все еще свободная женщина и проживает либо на Петербургской в доме свояченицы Лебедева, либо у Дарьи Алексеевны на даче в Павловске. Лукьян Тимофеевич посоветовал князю тоже перебраться в Павловск, чтобы поправить здоровье. У Лебедева есть дача в Павловске, и он готов сдавать ее в аренду. Князю нужно было сделать еще один визит, и он отправился на Гороховую.
Вскоре он стоял перед мрачным домом грязно-зеленого цвета. Это был дом Парфена Рогожина. Мышкин и Рогожин не виделись три месяца, и сейчас Рогожин испытывал к гостю противоположные чувства: и злобу, и любовь. Князь уверял, что он Рогожину не соперник, что он только жалеет Настасью Филипповну, но не любит ее. В день свадьбы с Рогожиным Настасья Филипповна сбежала к Мышкину, но затем оставила и его. Однако и в этот раз невеста сбежала из-под венца — она уехала в Петербург и попросила помощи у Лебедева. Она знает, что выходить замуж за Рогожина — все равно, что смертный приговор себе подписать: он зарежет ее на следующий день, чтобы отомстить за все его страдания. Князь не будет мешать их свадьбе, если им суждено быть вместе.
Рогожин впервые высказал мысль, что Настасья Филипповна любит только князя, но боится погубить его. Князю тяжело было оставаться в мрачном и негостеприимном доме Рогожина, ему хотелось поскорее уйти. На прощанье Рогожин и Мышкин обменялись нательными крестами. Рогожин привел князя, своего названого брата, к матери, и та благословила его как родного сына. На прощанье Рогожин, сделав над собой усилие, попросил, чтобы Мышкин забирал Настасью Филипповну себе, если такова судьба. Не застав Колю в гостинице «Весы», Лев Николаевич какое-то время бродил по улицам города без цели. В шесть часов он был на вокзале Царскосельской железной дороги. Он решил было ехать в Павловск, но в последний момент передумал, выбросил билет и пошел на Петербургскую сторону.
Он мельком увидел, как сверкнули чьи-то глаза. Такими же глазами только что смотрел на него Рогожин. Князю стало стыдно: он обещал Рогожину, что прибыл в Петербург не для того, чтобы видеть Настасью Филипповну, а сам стоит возле ее дома. Мышкин вернулся в гостиницу и вновь заметил в глубине ворот страшного человека, который следил за ним. Князь взбежал на лестницу, где и встретился с Рогожиным. Парфен занес над ним нож. Князь успел только вскрикнуть: у него случился приступ эпилепсии, и он упал навзничь. Рогожин без памяти выбежал из гостиницы.
К этому времени Коля прибыл в «Весы», узнал, где находится Мышкин и поспешил к нему. Через час Мышкин постепенно пришел в себя и отправился к Лебедеву вместе с Колей. На третий день все уже были в Павловске. Епанчины, узнав о болезни князя, тоже пришли навестить больного. Лебедев, по обыкновению, кривлялся и старался всем угодить. Генерал Иволгин рассказывал разные небылицы о своем прошлом. Аглая говорила о «рыцаре бедном», как о человеке, который всецело предан своим идеалам, даже если эти идеалы в действительности не совершенны. В семейном кругу все, кроме генеральши, знали, что речь идет о Мышкине.
Лизавета Прокофьевна живо интересовалась, о ком идет речь, и Аглая начала декламировать балладу Пушкина о бедном рыцаре. В этот момент к гостям присоединились генерал Епанчин и Евгений Павлович Радомский, приятель князя Щ. Аглая читала с очень серьезным выражением лица и смотрела только на князя, как будто у нее был особенный расчет, так, что и ему стало понятно, что бедный рыцарь — это он. Князю сообщили, что в лакейской давно стоят четверо молодых людей, один из которых называет себя сыном Павлищева. Они шумят, требуют, чтобы их пустили к князю. Мышкин учтиво принял гостей и предложил им сесть. В числе новоприбывших гостей были Келлер — отавной «поручик из рогожинской компании, боксер», племянник Лебедева по фамилии Докторенко, Ипполит и Антип Бурдовский — «сын Павлищева». Все четверо вели себя вызывающе и без стеснения показывали свое пренебрежительное отношение к князю и его друзьям.
Тем временем Лебедев показал Лизавете Прокофьевне одну заметку в газете. Генеральша начала читать, ужасно взволновалась и попросила Колю прочесть вслух все с начала до конца. Эту статью написал Келлер, чтобы помочь своему другу Антипу Бурдовскому получить часть денег от наследства Мышкина. Коля прочел заметку и ему самому стало стыдно, от того, что он оказался будто бы причастен к написанному. В статье с иронией был описан князь Мышкин. Автор явно высмеивал его простодушный характер, упоминал о падучей болезни и утверждал, что при всем благородстве, князь остается бесчестным человеком. В заметке подробно рассказывалось о внебрачном сыне Павлищева, которому по праву принадлежит часть наследства. Князь еще месяц назад попросил заняться этим делом Гаврилу Ардалионовича.
Мышкин был убежден в том, что Антип Бурдовский — мошенник. Молодые люди понимали, что не имеют никакой юридической силы, они рассчитывали только на честь и совесть князя. Князь тихим голосом проговорил, что в этой статье все клевета. Он охарактеризовал Бурдовского, как доверчивого человека, попавшего в руки мошенников, убедивших его в несуществующем родстве, и предложил ему 10 000 рублей. Князь попросил Гаврилу Ардалионовичу разъяснить, что ему удалось узнать о деле Бурдовского. Гаврила Ардалионович представил неоспоримые доказательства того, что Бурдовский вовсе не тот, за кого себя выдает. Павлищев, действительно, в молодости увлекался одной крепостной девушкой и хотел на ней жениться. Но когда та скоропостижно скончалась, он взял на воспитание ее 10-летнюю сестру.
Когда девушке исполнилось 20 лет, она вышла замуж за господина Бурдовского, а через 2 года у них родился сын — Антип. Сын был косноязычен, имел жалкий вид, и Павлищев стал помогать Бурдовским после смерти отца семейства. Впоследствии в общественности сложилось мнение о том, что Антип — внебрачный сын Павлищева. Бурдовский был до крайности смущен и наотрез отказался принимать от князя какую-либо материальную помощь. Это событие поразило Лизавету Прокофьевну. Она была в высшей степени раздражена выходкой этих тщеславных мальчишек, которые «требуют, а не просят». Внимание Лизаветы Прокофьевны привлек Ипполит, который почти не мог говорить из-за сильной одышки и кашля. Ипполит желал пообщаться с генеральшей, как с известной эксцентричной женщиной и специально сообщил одну компрометирующую новость о том, что сам Лебедев участвовал в сочинении статьи о князе и поправлял ее.
Ипполит обращался к генеральше с уважением, но как будто со скрытой усмешкой. Лизавета Прокофьевна беспокоилась о состоянии больного Ипполита и попросила, князя оставить его у себя, так как он не выдержит дорогу. Лев Николаевич согласился. Ипполит много и несвязно говорил о деле Бурдовского, о князе, о том, что он скоро умрет и почитает за счастье оказаться в таком обществе, поговорить с людьми, посмотреть на зеленые деревья. Однако у князя он не остался, а поехал в Петербург вместе со своими товарищами. Напоследок Ипполит раскритиковал Мышкина, назвал его «миллионером-благодетелем» и сказал, что ненавидит его больше всех. Была почти полночь. Князь устал, он был морально истощен.
Однако приключения этого вечера не закончились. Епанчины попрощались, вышли на улицу, как раз, когда перед дачей Лебедева промчался дорогой экипаж. Настасья Филипповна остановилась и выкрикнула что-то, обращаясь к Евгению Павловичу, чтобы он не беспокоился о векселях, будто бы у них было какое-то общее финансовое дело. Князь полагал, что Лизавета Прокофьевна не могла всерьез рассердиться на него за прошлый вечер, однако в течение последующих трех дней она не давала о себе знать и была не расположена к князю. Вечером к князю зашел Лебедев и признался, что имеет косвенное отношение ко вчерашней выходке Настасьи Филипповны, хотя это и не его интрига. На третий день последовало формальное примирение Епанчиных и Мышкина. Лизавета Прокофьевна сама пришла в гости к князю и первым делом спросила, был ли он вчера в Петербурге, у нигилистов во главе с Бурдовским? Князь сказал, что не был, чем очень обрадовал генеральшу.
Лизавета Прокофьевна сменила тему и начала расспрашивать, зачем князь около двух месяцев назад прислал Аглае письмо? Лев Николаевич объяснил, что писал как сестре. Лизавета Прокофьевна поверила. В последнюю очередь ей хотелось узнать, не собирается ли князь жениться на Настасье Филипповне? Не для того ли он приехал в Павловск? Мышкин поклялся, что жениться не собирается. Лизавета Прокофьевна совершенно успокоилась и позвала князя в гости. Часть третья I.
На террасе у Епанчиных уже собрались все, кроме Ивана Федоровича, который все еще не вернулся из Петербурга. Евгений Павлович много рассуждал о русском либерализме и утверждал, что в России еще нет настоящих русских либералов, а те, что есть — не истинно русские, так как ненавидят саму Россию. Когда Евгений Павлович обращался к князю — тот был крайне внимателен, отвечал очень искренне, глубоко вникая в тему. После беседы все отправились на площадку возле вокзала, чтобы послушать оркестр. Во время прогулки Лев Николаевич вдруг заговорил о своей болезни, о том, что он не имеет приличных жестов и чувства меры. Он считал себя лишним в обществе и собирался уйти к себе. Речь князя произвела на Аглаю очень сильное впечатление. Она недоумевала, зачем Лев Николаевич, самый достойный из всех здесь присутствующих, ставит себя ниже всех?
Читатель попадает вместе с героем и в богатый особняк генерала Епанчина, и в дом купца Рогожина, и на вечеринку у «содержанки» Настасьи Филипповны, и в скромный деревянный домик чиновника Лебедева. Рогожин и Мышкин, Настасья Филипповна и Аглая, Ипполит и группа «современных нигилистов» воплощают разные ипостаси России, русского человека в его порывах и исканиях, добре и зле. Поделиться аудиокнигой.
Неудивительно, учитывая что термин, являющийся названием произведения тоже не такой однозначный. В современном мире «идиотом« принято называть человека глупого, необразованного, умственно отсталого. Однако, в древней Греции термином идиот обозначали скорее уникального человека, который »не такой как все». И лишь со временем это слово стало принимать на себя негативный оттенок.
И я думаю, что это повлияло на решение Достоевского дать этому роману именно такое название. Главный герой действительно не такой как все. Это человек, который честен всегда, даже когда ему это не выгодно. А это в свою очередь удивляет все общество, поскольку они к такому не готовы, они не такие как он. Точнее он, не такие как они. И это показывает весь дуализм отношения к Мышкину. С одной стороны, он идиот потому что говорит всегда что думает, максимально простодушный и они видят в этом глупость, недальновидность ума.
Однако с другой стороны, он идиот, поскольку не такой как все. И ровным счетом так же как и общество не могло однозначно относиться к князю, так и я не могу однозначно относиться к этому произведению. Первая глава книжки моя самая любимая.
Федор Достоевский: Идиот
Большинство других персонажей присоединяются к нему в городе. К князю приходит молодой человек и говорит, что он Бурдовский, сын бывшего благодетеля Мышкина. Он требует деньги в обмен на прежнюю поддержку благодетеля. Несмотря на то, что это явный самозванец, Мышкин все же помогает ему. Он продолжает бывать у Епанчиных, где люди постепенно понимают, что он влюблён в Аглаю и она отвечает ему взаимностью. Однако, она отказывается признаться в любви и открыто насмехается над ним, но семья Аглаи по-прежнему относится к нему как к своему будущему мужу. На званом обеде с представителями российской элиты Мышкин случайно разбивает китайскую вазу. У него также случается эпилептический припадок. Эти события наводят гостей на мысль, что он не подходит Аглае. Однако Аглая упорствует и встречается с Настасьей, которая уговаривает её выйти за него замуж. Мышкин присутствует на встрече, но колеблется, выбирая Аглаю, а не Настасью.
Аглая убегает и отрекается от него.
В следующих двух частях события развиваются более медленно, чем в первой части. К основной сюжетной линии романа здесь присоединяется ряд дополнительных, побочных эпизодов, появляются новые лица, на время отвлекающие внимание читателя от драмы главных героев. Но и здесь на протяжении короткого срока в две — три недели разыгрывается ряд захватывающих сцен, происходит несколько трагических взрывов. Новая сюжетная линия, которая занимает значительное место во второй половине романа, — это насыщенный полемикой с революционной мыслью эпохи эпизод столкновения князя с группой «современных позитивистов» Письма, II, 126 во главе с мнимым сыном бывшего покровителя Мышкина Бурдовским. Столкновение князя с Бурдовским и исповедь Ипполита а также его попытка самоубийства представляют собой — с точки зрения основного сюжета — самостоятельные эпизоды, задерживающие на время течение главного действия и как бы отклоняющие его в новое русло. Эпизоды эти позволяют Достоевскому шире показать действительность, окружающую героя, и вместе с тем осветить характер самого князя с новой стороны.
И Бурдовский, и Ипполит, хотя и по — разному, противопоставлены писателем Мышкину, но с каждым из них у героя в то же время есть и нечто общее, позволяющее читателю сравнивать их с главным героем. Бурдовский косноязычен; как и Мышкин, он сирота и в детстве облагодетельствован тем же Павлищевым. Но под влиянием товарищей Бурдовский поддался тем «современным» настроениям, против которых выступает в романе Достоевский. Подозревая своего благодетеля в низменных, эгоистических мотивах, он считает себя незаконным сыном Павлищева и требует причитающейся ему доли наследства т. Ипполит, юноша, умирающий от неизлечимой болезни, смотрит на свою болезнь как на злую насмешку природы, как на отражение того равнодушия и безразличия к судьбе живого человека, которое составляет, по его мнению, мировой закон, с одинаковой силой, неотвратимо господствующий в природе и обществе. Обоим им Достоевский противопоставляет князя, равнодушного к своим юридическим правам, бескорыстно, наивно и радостно принимающего жизнь. В заключительной, четвертой части действие снова обретает прежнюю стремительность.
Напряженность атмосферы здесь все время сгущается, и это подготовляет трагическую развязку романа. Благодаря менее строгой, чем в «Преступлении и наказании», более свободной и фрагментарной композиции Достоевскому удается сочетать в «Идиоте» богатство проблематики, широкую картину жизни различных слоев общества, обилие второстепенных персонажей и эпизодов с характерной для писателя стремительностью и драматической напряженностью в развитии основной сюжетной линии романа. Одна из особенностей романов Достоевского, отмеченная Л. Гроссманом и другими исследователями, — совмещение в них различных стилистических планов. Эта особенность манеры Достоевского — романиста особенно ярко проявилась в «Идиоте», где фантастический мотив «князя — Христа» перенесен в современную, вполне обыденную бытовую обстановку, а трагические образы Настасьи Филипповны, Рогожина, Ипполита соседствуют с гротескно — комическими фигурами генерала Иволгина, Лебедева, Келлера. Сцены, полные трагического напряжения и пафоса, сменяются в романе комическими эпизодами фантастического вранья генерала Иволгина, рядом с фигурами главных героев стоят образы «современных позитивистов», обрисованные в духе шаржа или политического памфлета. Необычное для русской литературы 60—х годов если оставить в стороне сатирические жанры, в особенности творчество Щедрина совмещение двух стилистически различных планов — обыденного и фантастического — остро воспринималось первыми читателями романа и современной критикой, часто вызывая их недоумение.
Писатель считал, что «фантастический» колорит, подчеркиваемый разлитым в романе ощущением «призрачности» петербургской жизни, описаниями петербургских белых ночей, на фоне которых совершается действие последних частей романа, соответствует той атмосфере неопределенных надежд и чаяний, смутных ожиданий, стихийного брожения, стремления оторваться от исторического прошлого во имя еще неясного будущего, которая представлялась ему характерной для русского общества 60—х годов. По сравнению с «Преступлением и наказанием» в «Идиоте» резче подчеркивается иррациональность, загадочность поступков персонажей, совершаемых часто как бы непроизвольно, помимо их воли и сознания, в состоянии нервного транса. Большое значение в романе приобретают темные предчувствия, неясные, смутные догадки и опасения. Встречи героев приводят к возникновению между ними сложных, не ясных для них самих взаимоотношений, которые впоследствии имеют роковые, трагиче- ски — иеотвратимые последствия. Такой роковой характер имеет уже встреча Мышкина с Рогожиным в вагоне поезда, открывающая роман. В связи с этим ряд эпизодов и деталей романа, не теряя своего реалистического характера, в то же время приобретает значение своего рода реалистических символов большой обобщающей силы сцена «братания» князя с Рогожиным, эпизод с разбитой Мышкиным вазой и др. Публицистические мотивы постоянно звучат е «Идиоте».
Они то выливаются в открытые авторские отступления и комментарии таковы вступительные главы к двум последним частям романа , то облекаются в форму ожесточенных споров героев по основным, остро злободневным вопросам русской жизни о смертной казни, уголовных процессах 60—х годов, новых судах, женской эмансипации, настроениях молодежи, «либералах» и «семинаристах» и т. Углубившись в изучение газетной хроники, Достоевский открывает в ней незаменимый, по его мнению, для романиста источник, способствующий пониманию процессов и тенденций современной общественной жизни, неисчерпаемую сокровищницу сюжетных мотивов и художественных деталей. В письмах 1867—1869 годов Достоевский постоянно стремится разъяснить своим корреспондентам мысль о значении газеты для понимания «видимой связи всех дел, общих и частных» русской жизни Письма, II, 43, 169—170. В отличие от произведений Льва Толстого в романах Достоевского нет персонажей, подобных Нехлюдову или Левину, в которых писатель стремился бы объективно осмыслить и изобразить целый этап собственной духовной биографии. Даже между князем Мышкиным и Достоевским несмотря на отмеченные А. Достоевской автобиографические черты Мышкина[297] нет такой непосредственной, биографической близости, как между Нехлюдовым «Утра помещика» и «Люцерна» и Толстым. Мышкин для Достоевского прежде всего образ «прекрасного» человека, а не художественное осмысление определенной эпохи своих прошлых переживаний.
Не случайно еще в связи с «Бедными людьми» писатель резко возражал против отождествления его как автора с героем его повести Письма, I, 86. Но если в романах и повестях Достоевского нет героя, который был бы воспроизведением целого этапа духовного развития автора, как это имеет место у Толстого, то у Достоевского — и в особенности в «Идиоте» — мы встречаемся с другим явлением, которое было совершенно- непривычным для современников: в уста самых различных, нередко даже полярно противоположных по мировоззрению персонажей Рогожин, Ипполит, генеральша Епанчина, Евгений Павлович Радомский, Лебедев и др. Достоевский вкладывает свои собственные взгляды и оценки, заставляя героев, как бы неожиданно для них самих, находить неведомые им прежде «общие точки», парадоксально сближающие их позиции. Достоевский как бы передоверяет различным своим героям, в соответствии с их характером, уровнем их умственного и нравственного развития, различные стороны своего мировоззрения. При этом Достоевский как писатель — реалист всемерно заботится о том, чтобы не нарушить внутренней цельности характера персонажа. Он, выражаясь условно, «переводит» свои мысли и чувства на язык данного героя, выражает их так, как мог бы и должен был выразить их последний. Но «перевод» этот не всегда удается автору «Идиота».
Наиболее открыто вмешательство авторского голоса в романе ощущается в той сцене, где князь Мышкин выступает с речью перед гостями- аристократами, собравшимися у Епанчиных. Достоевский вкладывает здесь в уста князя весь тот комплекс своих реакционно — утопических фи- лософско — исторических идей, которые он впоследствии развивал на страницах «Дневника писателя». Речь Мышкина в гостиной Епанчиных, предваряющая позднейшие славянофильские, «почвеннические» рассуждения Шатова, а также ряд публицистических отступлений в «Братьях Карамазовых», никак не подготовлена развитием характера Мышкина. Реалистическая ткань романа здесь разрывается, и Достоевский — художник уступает место Достоевскому — реакционному публицисту, защитнику православия и противнику освободительного движения. Впервые «Идиот» был по достоинству оценен в печати М. Салты- ковым — Щедриным. Он не только признает законность тех интересов, которые волнуют современное общество, но даже идет далее, вступает в область предведений и предчувствий, которые составляют цель не непосредственных, а отдаленнейших исканий человечества».
В доказательство этого Щедрин ссылается на роман «Идиот», в котором Достоевский сделал «попытку изобразить тип человека, достигшего полного нравственного и духовного равновесия». Но в то же самое время Щедрин с горечью указывал на кричащее противоречие, которое проявилось в «Идиоте», как и в других произведениях писателя. Достоевский, — писал Щедрин, — нимало не стесняясь, тут же сам подрывает свое дело, выставляя в позорном виде людей, которых усилия всецело обращены в ту самую сторону, в которую, по — видимому, устремляется и заветнейшая мысль автора. Дешевое глумление над так называемым нигилизмом и презрение к смуте, которой причины всегда оставляются без разъяснения, — все это пестрит произведения г. Достоевского пятнами, совершенно им несвойственными, и рядом с картинами, свидетельствующими о высокой художественной прозорливости, вызывает сцены, которые доказывают какое? Задача, поставленная Достоевским в «Идиоте», — «изобразить тип человека, достигшего полного нравственного и духовного равновесия», — в значительной мере совпадает, по мнению Щедрина, с «конечной целью» передовой русской революционной и социалистической мысли, горячо стремившейся отыскать пути к такому общественному строю, который должен был создать условия для свободного гармоничного развития человеческой личности. Однако, мечтая о «нравственном и духовном равновесии» человека, Достоевский, как справедливо указал Щедрин, отказался признать реальным тот единственный путь, который только и мог привести от мечты о гармоническом развитии личности и общества к действительному ее осуществлению.
Достоевский особенно гневно и несправедливо напал именно на тех самых людей, усилия которых, по выражению Щедрина, были «всецело обращены в ту самую сторону», в какую толкали самого Достоевского лучшие стороны его ума и таланта, т. Противоречия, проницательно раскрытые Щедриным в «Идиоте», получили еще более яркое выражение в позднейших романах Достоевского, в особенности в его следующем после «Идиота» романе «Бесы».
Спасител В одной из мрачных комнат романа «Идиот» висит копия картины Ганса Гольбейна «Христос в гробу». Спаситель только что снят с креста, тело уже захвачено безжизненными красками, в лице нет ни намека на возможное воскресение. Кто-то вздрагивает от явления беспардонного тления. Другой, как чахоточный юноша Ипполит, начинает говорить о «темной, наглой и бессмысленно-вечной силе, которой все подчинено». Парфен Рогожин любит смотреть на эту картину, словно вслушиваясь в шорох ее поучения: «Бога нет, смерть всесильна, в основе мира — зло и случай». Нашу вялотекущую депрессию Достоевский стремится довести до встречи с ужасом. Весь роман Достоевского я а так думаю, что и все его творчество — борьба с тем чувством бессмысленного и окончательного тления, которое исходит от «Христа в гробу».
Достоевский — воин воскрешения, знающий, как трудно человеку встретиться со смертью, как тяжело столкнувшись с ней, признать, что жизнь — благо, а Бог — Отец, в руках которого вечный свет, а не бесконечная могильная тьма. Борьба идет по всем фронтам текста. Но как она идет! Увидев Гольбейна, Мышкин тут же рассказывает Рогожину одну из своих историй: «насчет веры я, на прошлой неделе, в два дня четыре разные встречи имел». Сначала ученый атеист многословно сообщал князю об отсутствии Бога, но все «как будто не про то говорил». Потом в уездной гостинице настиг слух о вполне приличном крестьянине, с молитвой зарезавшего друга за понравившиеся ему часы. Выйдя побродить по городу, Мышкин наткнулся на отчаянно пьяного солдата, продававшего свой нательный оловянный крест. Наконец, «возвращаясь в гостиницу, наткнулся на бабу с грудным ребенком. Баба еще молодая, ребенку недель шесть будет.
Ребенок ей и улыбнулся, по наблюдению ее, в первый раз от своего рождения. Смотрю, она так набожно-набожно вдруг перекрестилась. Богословствующая мать против пьяного солдата и крестьянина-убийцы? Нет, все они вместе, в едином потоке русской веры, столь интересной Достоевскому. Что происходит в романе «Идиот»? Двадцатишестилетний князь Мышкин, эпилепсией страдающий праведник, возвращается из Швейцарии в Петербург. Он не скрывает своего особого «идиотизма», становясь источником искушения и света для многих захваченных страстями героев. Прежде всего для Настасьи Филипповны, которая была содержанкой у богача Тоцкого, и превратила этот печальный факт в пожизненную муку — для себя и других. И для Парфена Рогожина, рабствующего в чувстве к Настасье Филипповне, при этом не выпускающего нож из рук.
Везде, где появляется абсолютно искренний князь, собирается толпа страждущих. Вроде бы они подсмеиваются над «идиотом» его другие имена — «осел», «юродивый», «рыцарь бедный», «Дон Кихот» , а на самом деле идет к нему, как на исповедь. Мышкин понимает свою миссию, пытается спасти отчаявшихся от пессимизма, страстных от внутренней лихорадки, заблуждающихся от ложных суждений. Его пребывание в России — самораспятие среди тех, кто уже не может остановиться.
Нет, я понимаю — молодежь, страсти, эмоции, общественность опять же — но как-то уж слишком. А то, как генеральша знать не хотела князя после вечера — это, простите, нравы такие были или ФМД решил таким образом показать безрассудство самой Епанчиной в частности, и ее окружения в общем? Так что, каюсь, не все лично мне было очевидно, но в иных ходах, сперва вызвавших похожее недоумение, мои же догадки оказались верны — например эпизод с обменом крестиками, да и мотивы князя, Настасьи Филипповны и Аглаи в общем подтверждением догадок же оказалось посещение в последних главах опального князя Евгением Павловичем, чьим голосом говорит сам Достоевский. Теперь о приятном — достоинств у романа несравнимо больше. Потрясающей глубины и, что важно, противоречивые персонажи.
Ведь противоречивость их более, чем естественна — она придает им правдоподобности. Рогожин — потрясающий, неистовый Рогожин, который сразу же напомнил Клода Фролло своей всесжигающей страстью, переходящей в одержимость. Его отношение к князю так путано, так противоречиво, так ярко; Настасья Филипповна, буквально «роковая женщина», страдающая, несчастная, мечущаяся и неспособная найти свое место. Не возьмусь судить о том, какова все-таки ее вина в том, в каком положении она оказалась на момент завязки романа, можно смотреть с разных сторон, а каких-то однозначных подробностей нам не дали. Однако все ее дальнейшие поступки — вулкан. Ничего удивительного, что она так привлекла обоих; Аглая, ах, будь она постарше, поопытнее и не так «закупорена», ведь могло все пойти совсем иным путем; Елизавета Прокофьевна — яркая, искренняя, шумная, сильная, и такая все-таки замечательная; Ганя, о котором можно говорить что угодно, клеймить, ругать, но ведь стремления-то его самые естественные; Коля, настоящий, честный, чудесный подросток; И, наконец, целая россыпь еще более неоднозначных, порою странных, иногда не ясно чем руководствующихся персонажей — это вам и Лебедев, и неповторимый, ужасный и прекрасный в своей лжи генерал Иволгин, и Келлер, и вышеупомянутый Ипполит... Ах да... Князь Мышкин. Вот кто невероятно удивил — взяв в руки этот томик, я ожидал совершенно другого героя.
Нет, наслышал был, конечно — болезненно честный, наивный, правильный, аллегория на Христа и т. Поначалу страшно раздражало, когда о князе нет-нет, да и скажут, мол, умственно обиженный, дурачок... А потом действительно были ситуации, когда думаешь — да что же ты делаешь, несчастный, не благородство это, а дурость. Ах, если бы и Льву Николаевичу хотя бы годков пять нормальной, неизолированной жизни, авось бы все его «благие» задумки в сочетании с некоторым жизненным опытом и знанием света вполне могли бы найти применение. И, кроме того, если бы не болезнь, послужившая катализатором и в определенной степени — одной из причин всех бед. А так наш герой просто ведь сгорел, сгорел впустую. Вот как раз таки Радомский, тот самый Радомский есть в данном случае приближенное к идеалу воплощение хорошего человека. Мы же видим, что взгляды их во многом схожи, что видят и замечают они, и только они вдвоем — одно. Но Радомский практичнее, возможно даже и чересчур, и тем не менее склонен к умным мыслям и добрым поступкам.
А Мышкин, тоже «закупоренный», как и Аглая, точно так же невероятно глуп и непонятлив в некоторых вопросах. Хотя, безусловно, в прочих вещах, очень и очень проницателен, и, что важно — верит в людей и готов дать второй и двадцать второй шанс. Оттого и крутится вокруг него Лебедев, оттого и Келлер, мрачный, грубый Келлер, искренне готов встать грудью в защиту князя. Потому что хоть одному пропащему из сотни, может, как раз не хватает-то веры в него другого человека, такого вот Мышкина. В общем, не в том дело, что хорошему человеку на Руси плохо или невозможно. Это только если он бесшабашен и неистов в своей «правильности» — добрые дела тоже нужно делать с умом, возможно, даже более с умом. А касательно отношений с дамами — ну тут все-таки Радомский прав совершенно — Лев Николаевич любил обеих, но любил как человек человека, как один хороший, добрый, светлый человек может любить другого. И черт его дергал их замуж звать — ладно они с их романтическими чувствами, а он-то куда. Или и этого в себе самом понять не мог, хоть и говорил о жалости, о братских чувствах.
Впрочем, и Настасья Филипповна, и Аглая, неоднократно выражали восхищение именно человеческими качествами князя, зачем же их обеих потянуло на романтику... Финал был вполне ожидаем. Хочется так же отметить несколько очень и очень ярких и удачных моментов — расследование пропажи четырехсот рублей, эпизод со свертком в камине, глубокие и любопытные размышления об «обыкновенных людях», о казни и о преступниках, сильнейшая финальная сцена в доме Рогожина, и такой лаконичный ответ князя Ипполиту на вопрос, как ему добродетельнее умереть. Так является ли «Идиот» романом о загадочной русской душе? На мой взгляд, несмотря на некоторые старания автора, выраженные в сталкивании образов России и Запада с заведомо обозначенной позицией, да — о душе, но нет — не о русской. О душе человеческой. И все же на первом плане — о жизни. Часто можно встретить в описании того или иного произведения слово «жизненный». Да, «Идиот» — жизненный роман.
Но не потому, что, стоит лишь выйти на улицу — и сразу встретишь Мышкина, Рогожина... Хотя отчасти, в какой-то мере, они там встречаются, чаще, правда, все-таки Лебедевы... Дело в ином — Федор Михайлович, как всегда, сплел потрясающей сложности клубок из человеческих идей и планов — в меньшей степени, и человеческих же эмоций, порывов, страстей — в большей. В жизни редко что-то происходит как задумано — вмешиваются посторонние обстоятельства. В «Идиоте» практически каждый поступок, каждый порыв, каждое слово каждого же героя так или иначе повлияло на судьбы прочих. Если бы Рогожин отпустил Настасью еще в самом начале или не собрал те злосчастные сто тысяч. Если бы Мышкин не стал лезть своим длинным носом в дела Епанчиных и Иволгиных. Если бы Аглая не уцепилась за «рыцаря бедного». Если бы не приняли Бурдовского и Ко.
Если бы, если бы, если бы... Но все и вся сплелось воедино, каждый повлиял на каждого и все обернулось так, как и не ожидал, пожалуй никто из них. Притом ведь, что почти никого из героев нельзя назвать «плохим» — самые неоднозначные из них тем не менее совершают добрые дела, а уж такие, как князь — только ими и живут... Нагляднейшее воплощение известной поговорки о том, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями. И все эти прелести нашей с вами жизни были Достоевским замечены и талантливо перенесены в текст, более того — стали самим романом. Ведь полтора столетия прошло, сменились эпохи, государства, нравы. Но люди, как говаривал Воланд — те же. Потерявшие своё лицо Досадно мне, что слово «честь» забыто. И что в чести наветы за глаза В.
Высоцкий Впервые этот роман был прочитан мной относительно недавно — всего-навсего 9 лет назад. И я даже не слишком сильно переместился по возрастной шкале, разве что приобрёл статус пенсионера по возрасту, но и только. И перечитав ту свою девятилетней давности рецензию, в принципе, согласен практически со всем тем, что я там выразил и сформулировал. И дополню, пожалуй, только вот таким соображением. И вот это понятие во всём великолепии его смысла на все сто можно применить к героям этого романа. Практически ко всем. И даже к князю Мышкину. Который, казалось бы, занимает позицию человека высоконравственного и глубоко морального и потому должен быть либо вне этого понятия я про потерю лица , либо выше его. Однако и он, этот блаженненький недохристосик, этот полуперенедосвятой своё лицо всё-таки теряет.
По крайней мере в глазах общества и общественного мнения, да и в глазах читателя тоже. Ибо нельзя быть совершенно безвольной тряпкой, невозможно пытаться жить оторвано от реалий жизни и стараться быть девственником и одновременно немножко беременным, не получится жить по принципу «и нашим, и вашим»! Потому что ты тогда выпадаешь вообще из понятия «человек» — ты либо выше этого понятия, либо ниже, либо сверхчеловек, либо недочеловек. И не зря Достоевский вновь погружает своего героя в пучину безумия — он и в самом деле делает его нечеловеком, или, если хотите, недочеловеком, т. И членом общества он перестаёт быть, ибо помещён в лечебницу для умалишённых. Ну, а про всех прочих: практически все эти люди тоже то и дело теряют своё лицо — одни в большей степени, другие в меньшей — и добрая половина из них должна была бы совершить сэппуку и харакири что в принципе одно и то же , ибо совершают поступки подлые, теряя во всю ивановскую свою честь. И конечно, они подсознательно всё понимают, ведь не напрасно и живут они вот так, с надрывом и на разрыв души — подсознание не даёт им жить в балансе чувств и поведения, подсознание толкает их на самые сильные безумства и даже преступления. И хотя вроде бы антигероями романа являются царствующие мещане и мещанство, однако по прошествии полутора столетий, отделяющих нас от времени написания книги автором, мало что изменилось. Хотя нет, вру, изменилось много, ибо прав Высоцкий, слово «честь» забыто прочно, а всякий человек, живущий по чести, высмеивается и обругивается, да ещё и делается виноватым.
Увы, человек всегда только лишь человек, и вовсе не всегда это звучит гордо… Перечитано специально для клуба КЛюЧ г. Валдай Оценка: 8 Ёла Пална , 26 января 2015 г. Начать хочется вот с чего: «ИДИОТ- в Древней Греции человек, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в общем собрании граждан полиса и иных формах государственного и общественного демократического управления». Сегодня слово обрело особую окраску, о которой Достоевский понятия не имел. Тем не менее давеча в метро пожилая женщина сделала замечание школьнику, а он ей с достоинством ответил, что, мол «Идиот — это литературное слово». Я много читала Достоевского. Мне очень нравятся нетривиальные сюжеты и потрясающим образом описанные персонажи. Поразительное свойство Достоевского вычленять некие вечные достоинства и недостатки личностей. Я, например, без труда узнаю в людях Иволгиных, Епанчиных, Карамазовых.
А, вот, например персонажей Чехова, которого люблю много сильнее, почти никогда. Нет, если задаться целью, то наверняка, только вот Рогожин и Фердыщенко сами в глаза бросаются. Что касается сюжета, мне представляется потрясающей дерзостью написать о том, как цинично сильные мира сего устраивают жизнь содержанки, руководствуясь очень своими интересами и не принимая в серьёз её чувств, в середине 19 века. В том ли дело, что я читала роман в зрелом возрасте или нет — не знаю, но я всегда была уверена в том, что Тоцкий Настасью Филипповну не просто содержал, а пользовал. Хотя в прямую об это Достоевский не говорит. Тут что-то в поведении самой Настасьи подсказывает. Какая то свобода, пронизанная отчаянием, что ли... Великий поклон Мастеру, за это необъяснимое умение. Тут упоминались экранизации, я тоже скажу.
Мне оч нра сериал Бордко. Мне кажется мы с ним одинаково любим этот роман. Но вот Даун-Хаус я просто обожаю!!! За то что изумительно иллюстрирует то, о чем я говорила во втором абзаце этой рецензии. Оценка: 9 [ 12 ] Тиань , 3 октября 2016 г. Так говорит генеральша Епанчина в одном из эпизодов романа. Собственно, именно это и делает Ф. Анатомическим инструментом Автора является главный герой — князь Лев Николаевич Мышкин. Князь — человек необычной судьбы.
Классические чтения. Пост-обсуждение. "Идиот" Достоевский
Мышкин добродушен до глубины души, но конкурентные и бесчувственные порывы окружающих побеждают его устремления. Он теряет обеих своих возлюбленных из-за Рогожина, продажного и богатого человека. Роман известен своей глубиной характеристики и амбивалентным взглядом на моральные системы и категории, действующие в современной жизни. Роман начинается ноябрьским утром в Санкт-Петербурге, когда князь Мышкин возвращается из швейцарского санатория, где был якобы для лечения от эпилепсии и «идиотизма». Мышкин, которому сейчас около двадцати лет, происходит из одного из первых русских дворянских родов. Единственный знакомый ему человек в городе — Лизавета Прокофьевна Епанчина, дальняя родственница и жена богатого и уважаемого генерала. Князь посещает их и знакомится с тремя дочерьми — Аглаей, Аделаидой и Александрой. Аглая отмечена как самая молодая и красивая.
Ганя влюблён в Аглаю, но пытается жениться на другой красавице, Настасьи Барашковой. В то же время её прошлый муж, Тоцкий, предлагает ему 75 000 рублей за женитьбу на другой женщине, Настасье Филипповне. Зная, что Ганя крайне наивен и пацифистичен, Мышкин открыто говорит при нём о предлагаемом браке. Вскоре после этого князь снимает комнату в квартире Гани, в которой также живут сестра Гани Варя, его мать Нина, брат Коля, отец, генерал Иволгин, и ещё один человек, Фердыщенко.
Князь поражает всех непосредственностью, доверчивостью, откровенностью и наивностью, настолько необычайными, что поначалу его принимают очень настороженно, однако с все большим любопытством и симпатией. Обнаруживается, что князь, показавшийся простаком, а кое-кому и хитрецом, весьма неглуп, а в каких-то вещах по-настоящему глубок, например, когда рассказывает о виденной им за границей смертной казни. Здесь же князь знакомится и с чрезвычайно самолюбивым секретарём генерала Ганей Иволгиным, у которого видит портрет Настасьи Филипповны.
Её лицо ослепительной красоты, гордое, полное презрения и затаённого страдания, поражает его до глубины души. Узнает князь и некоторые подробности: обольститель Настасьи Филипповны Тоцкий, стремясь освободиться от неё и вынашивая планы жениться на одной из дочерей Епанчиных, сватает её за Ганю Иволгина, давая в качестве приданого семьдесят пять тысяч. Ганю манят деньги. С их помощью он мечтает выбиться в люди и в дальнейшем значительно приумножить капитал, но в то же время ему не даёт покоя унизительность положения. Он бы предпочёл брак с Аглаей Епанчиной, в которую, может быть, даже немного влюблён хотя и тут тоже его ожидает возможность обогащения. Он ждёт от неё решающего слова, ставя от этого в зависимость дальнейшие свои действия. Князь становится невольным посредником между Аглаей, которая неожиданно делает его своим доверенным лицом, и Ганей, вызывая в том раздражение и злобу.
Реклама Между тем князю предлагают поселиться не где-нибудь, а именно в квартире Иволгиных. Не успевает князь занять предоставленную ему комнату и перезнакомиться со всеми обитателями квартиры, начиная с родных Гани и кончая женихом его сестры молодым ростовщиком Птицыным и господином непонятных занятий Фердыщенко, как происходят два неожиданных события. В доме внезапно появляется не кто иной, как Настасья Филипповна, приехавшая пригласить Ганю и его близких к себе на вечер. Она забавляется, выслушивая фантазии генерала Иволгина, которые только накаляют атмосферу. Вскоре появляется шумная компания с Рогожиным во главе, который выкладывает перед Настасьей Филипповной восемнадцать тысяч. Происходит нечто вроде торга, как бы с её насмешливо-презрительным участием: это её-то, Настасью Филипповну, за восемнадцать тысяч? Рогожин же отступать не собирается: нет, не восемнадцать — сорок.
Нет, не сорок — сто тысяч!.. Для сестры и матери Гани происходящее нестерпимо оскорбительно: Настасья Филипповна — продажная женщина, которую нельзя пускать в приличный дом. Для Гани же она — надежда на обогащение. Разражается скандал: возмущённая сестра Гани Варвара Ардалионовна плюёт ему в лицо, тот собирается ударить её, но за неё неожиданно вступается князь и получает пощёчину от взбешённого Гани. Даже в эту минуту он сострадает другому, пусть даже и обидчику. Следующее его слово, обращённое к Настасье Филипповне: «Разве вы такая, какою теперь представлялись», станет ключом к душе гордой женщины, глубоко страдающей от своего позора и полюбившей князя за признание её чистоты. Реклама Покорённый красотой Настасьи Филипповны, князь приходит к ней вечером.
Здесь собралось разношёрстное общество, начиная с генерала Епанчина, тоже увлечённого героиней, до шута Фердыщенко. На внезапный вопрос Настасьи Филипповны, выходить ли ей за Ганю, он отвечает отрицательно и тем самым разрушает планы присутствующего здесь же Тоцкого. В половине двенадцатого раздаётся удар колокольчика и появляется прежняя компания во главе с Рогожиным, который выкладывает перед своей избранницей завёрнутые в газету сто тысяч.
Однако, когда роман был закончен, писатель признался, что недоволен им, потому что ему «не удалось выразить и десятой доли того, что чувствует». К сюжету романа «Идиот» обращались многие режиссеры кино и театра, композиторы. Одной из самых значительных театральных постановок романа Достоевского стал спектакль 1957 года, поставленный Г. Товстоноговым в Большом драматическом театре в Петербурге. В роли князя Мышкина выступал И. Первая экранизация романа случилась в 1910 году режиссер П. Выдающейся киноверсией первой части романа считается художественный фильм И.
Пырьева 1958 г. Одной из лучших зарубежных экранизаций романа стала японская чёрно-белая драма «Идиот» 1951 г. Самой подробной и максимально приближенной к первоисточнику киноверсией романа является многосерийный фильм Владимира Бортко 2002 г. Роман «Идиот», несомненно, является шедевром русской литературы. Фёдор Михайлович считал своё произведение реалистичным, однако критики, жившие в одно время с писателем, называли этот роман фантастическим.
В спектакле с напряженным сюжетным развитием органично переплетаются глубокое философско-нравственное содержание и водоворот разрушительных страстей, в центре которого оказывается главный герой, невольно ставший причиной любовного соперничества двух неординарных женщин. Создатели спектакля.
КТО ЖЕ ИДИОТ?
- Главная навигация
- Краткое содержание «Идиот» за 9 минут и по главам за 40 минут
- БДТ под ножом
- НЕ БОЙСЯ БЫТЬ СМЕШНЫМ! Рецензия на роман Федора Достоевского «Идиот»
Роман “Идиот” Ф.М. Достоевского
Гм, — продолжала она, — уж конечно самой досадно было, что ты не идешь, только не рассчитала, что так к идиоту писать нельзя, потому что буквально примет, как и вышло. роман русского писателя 19 века Федора Достоевского. Биография Федора Достоевского: творческий путь советского и русского классика, влияние каторги на его взгляды, великие произведения «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Идиот». "Сегодня роман "Идиот" Федора Михайловича Достоевского (кстати, в переводе с древнегреческого это слово означает "простой человек") является одним из самых востребованных произведений русской литературы. «Прочитав роман «Идиот», я хотел увидеть лицо Настасьи Филипповны.
Достоевский Фёдор - Идиот
Тем не менее среди них он выделил произведение Федора Достоевского «Идиот». Роман «Идиот» был написан за границей, куда Достоевский поехал, чтобы поправить здоровье и написать роман, чтобы расплатиться с кредиторами. Идиот Жанр: Роман Автор: Ф. М. Достоевский Язык оригинала: русский Год написания: 1867 Публикация: 1868 1869. Причём роман "Идиот" был написан ещё в XIX веке. Роман "Идиот" представляет собой своеобразный эксперимент Ф. М. Достоевского. «Идиот» был одним из самых любимых произведений писателя, наиболее полно выразившим его нравственно-философскую позицию и художественные принципы 1860-х годов.
Роман “Идиот” Ф.М. Достоевского
Во время работы над «Идиотом», в 1868 году, у него родился первый ребёнок, дочь Соня, — девочка умерла всего через два месяца. Одновременно с работой над «Идиотом» Достоевские постоянно переезжали с места на место: из Дрездена в Женеву, оттуда в Веве, в Милан, Флоренцию. Впервые роман был опубликован в номерах "Русского вестника" за 1868 год. Сохранилось три тетради с подготовительными материалами к роману, но ни черновая, ни беловая рукописи не сохранились. Перед возвращением в Россию Достоевский сжег все свои рукописи, так как опасался, по свидетельствам его жены, что «на русской границе его, несомненно, будут обыскивать и бумаги от него отберут, а затем они пропадут, как пропали все его бумаги при его аресте в 1849 году». Конечно же, знак равенства Мышкин-Христос не вполне буквальный. Мышкин — обыкновенный человек, но нравственная чистота сближает его с Христом, он задуман как человек, предельно приблизившийся к идеалу Христа.
Как и Сервантес, Достоевский ставит вопрос: что случится с человеком, наделенным качествами святого, если он окажется в современном обществе? Внешне Достоевский также сближает Мышкина и Христа, каким он отображается в Евангелии - бледный, с впалыми щеками, с легонькой, востренькой бородкой, к него большие и пристальные глаза. С другой стороны, на идею романа сильно повлияло впечатление Достоевского от картины Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос в гробу». На картине образ Спасителя предельно натуралистичен, в нем нет ничего божественного, есть версия, что художник писал ее с утопленника. Возможно, из размышлений об этой картине и складывается трагическая фабула романа, большинство героев которого живут в неверии. Не случайно копия этой картины висит в доме Рогожина, который потом совершает грех убийства.
Генерал находится накануне полного разорения; он целиком в руках авантюриста де Грие и его подруги, жадной и циничной мадемуазель Бланш, чувствующих себя полновластными хозяевами в его доме. Соблазны игры действуют не только на безвестного учителя, но и на старую провинциальную помещицу — крутую и независимую «бабулиньку», тетку генерала, приехавшую в Германию для того, чтобы спасти состояние своих внуков, и возвращающуюся домой после крупного проигрыша. Сам герой, выиграв в один вечер в рулетку огромное состояние, столь же быстро прокучивает его в Париже с помощью той же, ненавистной ему, пошлой мадемуазель Бланш. На минуту возомнив себя в момент выигрыша властелином своей судьбы, он оказывается ее рабом: тлетворное влияние золота захватило его и опустошило его душу.
В конце романа читатель видит Алексея Ивановича в жалкой роли профессионального игрока, скитающегося по немецким и швейцарским курортным городкам, в которых ведется крупная игра. После очередного проигрыша герой тешит себя ложной надеждой на новый «окончательный» выигрыш, который внезапно изменит его судьбу и поможет начать новую жизнь хотя к жизни этой на деле Алексей Иванович уже не способен. Картина социальной ломки русского общества, выразительно раскрытая через бурную судьбу гёроев романа, — такова одна сторона исторического полотна, нарисованного Достоевским. Судьба Алексея Ивановича и Полины лишена случайного характера.
Как это всегда имеет место у Достоевского, несмотря на всю психологическую сложность и «исключительность» переживаний обоих главных героев «Игрока», их характеры и судьбы выразительны с социальной точки зрения. Но образ Алексея Ивановича осмыслен Достоевским не только в свете социальных процессов, характерных для русской пореформенной действительности, а также и с иной, национально — исторической точки зрения. Образ Алексея Ивановича неразрывно связан с размышлениями Достоевского об особенностях русского национального характера — размышлениями, отраженными уже в «Преступлении и наказании». Достоевский рисует в «Игроке» разношерстное космополитическое общество, собравшееся в одном из немецких курортных городков Рулетенбурге.
Это — молчаливый англичанин, аристократ и одновременно сахарозаводчик мистер Астлей; авантюрист — француз де Грие вместе со своей помощницей и подругой мадемуазель Бланш образы их задуманы как ироническая параллель к образам де Грие и Манон Леско в романе Прево, задача которой подчеркнуть моральное падение французского буржуазного общества с начала XVIII века до середины XIX века ;[289] чванный и надутый австрийский барон фон Вурмергельм с супругой. В сопоставлении с ними Алексей Иванович с его внутренней противоречивостью и психологическими блужданиями воплощает черты своеобразия современной писателю русской общественной жизни, которая еще прочно не устоялась, не отлилась окончательно в твердые и законченные формы. В заключительном диалоге с мистером Астлеем Достоевский вкладывает в уста Алексея Ивановича характеристику де Грие и вообще «француза» как «законченной, красивой формы». Но у французского буржуа эпохи Наполеона III, как отметил Достоевский несколько раньше в «Зимних заметках о летних впечатлениях» 1863 , «изящная форма» — утонченность внешнего облика и манер — стала маской, прикрывающей внутреннюю пустоту, а нередко и прямую подлость души.
В противоположность этому характеры Алексея Ивановича и Полины самой своей «изломанностью», отсутствием сложившейся «изящной формы» выражают ту черту русской жизни, которую Достоевский считал для своего времени самой важной, — сочетание «неоконченности», внешней «бесформенности» с напряженными внутренними исканиями, вызванными неудовлетворенностью идеалом узко эгоистического, мещанского благополучия. Отсутствие в русской жизни «оконченности», «изящной формы» является для Достоевского залогом свойственного русскому человеку стремления преодолеть узость сложившихся на Западе общественных форм, залогом того, что в будущем он сможет подняться к более высоким и прекрасным общечеловеческим идеалам и указать к ним путь другим народам. Эту дорогую для писателя мысль отразившуюся впоследствии в «Речи о Пушкине» Достоевский выразил в переводе па язык художественных образов в «Игроке», причем здесь мысль эта еще не стала окостеневшей догмой, не получила той реакционной религиозно — славянофильской, «почвеннической» окраски, какую она приобрела в позднейшей публицистике Достоевского 70—х годов. Закончив в декабре 1866 года «Преступление и наказание», Достоевский в сентябре 1867 года приступил к работе над новым романом «Идиот», который с января 1868 года начал печататься в «Русском вестнике».
Окончен «Идиот» был через год, в середине января 1869 года. Так же как замысел «Преступления и наказания», замысел «Идиота» сложился не сразу. Первоначально роман был задуман в виде истории двух семей, принадлежащих к излюбленному Достоевским — художником типу распадающегося, лишенного прочных социальных и моральных устоев «случайного семейства». Отпрыском одной из этих семей должен был стать тот персонаж романа, который уже в черновиках назван «идиотом».
Он мыслился Достоевским в это время как типичный представитель «современного поколения» — несчастный, гордый и своевольный юноша, неудержимый в добре и зле, одинаково способный на нравственное самопожертвование и на преступление. У него возникла идея нового романа с другим главным героем Письма, II, 71. Этим новым романом явился «Идиот» в известной нам, окончательной редакции. Достоевский отказался от мысли сделать, по примеру «Преступления и наказания», главным героем романа представителя «современного поколения» с его недоумениями, морально — психологическими противоречиями и блужданиями.
Он решил избрать героем лицо, воплощающее в себе сложившийся у писателя идеал человеческой личности, с целью противопоставить это лицо идеалам своих современников, принадлежавших как к революционно — демократическому, так и к либеральному направлению русской литературы и общественной мысли 60—х годов. Новый замысел романа Достоевский охарактеризовал в письме к поэту А. Майкову от 12 января 1868 года и в написанном на следующий день письме к своей любимой племяннице С. Идея эта — изобразить вполне прекрасного человека.
Труднее этого, по — моему, быть ничего не может, в наше время особенно. Вы, конечно, вполне с этим согласитесь. Идея эта и прежде мелькала в некотором художественном образе, но ведь только в некотором, а надобен полный. Только отчаянное положение мое принудило меня взять эту невыношенную мысль.
Ту же мысль Достоевский повторил в письме к С. Ивановой: «Главная мысль романа — изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только наши, но даже все европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного, — всегда пасовал.
Потому что эта задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы — еще далеко не выработался» Письма, II, 71. Задача нарисовать образ «положительно прекрасного» человека тем более занимала Достоевского, что представители революционно — демократического направления в литературе 60—х годов, с которыми писатель разошелся в понимании путей и средств преобразования общественной жизни, в ряде произведений начиная с «Что делать? Разрабатывая образ центрального героя «Идиота» Мышкина, Достоевский по — своему отозвался на поставленную русской пореформенной действительностью перед литературой задачу разработки образа положительного героя — задачу, в решении которой наряду с революционными демократами участвовали и другие русские писатели второй половины XIX века, в частности Л.
Толстой и Н. В своих поисках образа «положительно прекрасного» человека Достоевский обращается к опыту не только русской, но и мировой художественной литературы. Ивановой, — стоит всего законченнее Дон — Кихот. Но он прекрасен единственно потому, что в то же время и смешон.
Пиквик Диккенса бесконечно слабейшая мысль, чем Дон — Кихот, но все? Является сострадание к осмеянному и не знающему себе цены прекрасному, а стало быть является симпатия и в читателе. Это возбуждение сострадания и есть тайна юмора. Жан Вальжан — тоже сильная попытка, но он возбуждает симпатию по ужасному своему несчастию и несправедливости к нему общества.
У меня ничего нет подобного, ничего решительно и потому боюсь страшно, что будет положительная неудача» Письма, II, 71. Наиболее близким своему идеалу «прекрасной» человеческой личности Достоевский считал не героев Сервантеса, Диккенса и Гюго, а обрисованный в Евангелии образ Христа. В черновиках романа «Идиот» Достоевский несколько раз называет своего главного героя Мышкина «князем- Христом»,[291] подчеркивая этим психологическую близость задуманного им литературного персонажа к образу Христа, в котором писатель видел наиболее совершенное воплощение «вполне прекрасной» человеческой личности. Однако Мышкин задуман не как фантастический или условно — аллего- рический образ, подобный персонажам романтиков.
Называя его «князем- Христом», писатель имел в виду «христианский» характер нравственных идеалов князя, его отношения к жизни, те убеждения, на которые он опирается в своем жизненном поведении.
Мышкин действительно страдает от душевной болезни: у него случаются приступы эпилепсии. Мы знаем, что в Швейцарии он лечился в психиатрической клинике. Однако его душевное состояние не вяжется с названием произведения, ведь идиотией или идиотизмом называют одну из самых тяжёлых форм умственной отсталости. На самом деле идиотом князь становится только к концу романа, да и в целом описание Достоевского не близко к медицинскому. Ему скорее важно указать на связь болезненности князя и его развитой способности к психологическому анализу, сочувствию и принятию. С одной стороны, причина в том, что князь не выдерживает этих переживаний.
Страданий в жизни настолько много, что любить всех становится невероятно тяжело. С другой — доброму и прощающему князю нет места в обществе, для него он всегда будет чужим, инородным и лишним. Какая красота может спасти мир? Пырьев Князь говорит о красоте и спасении. Над его словами посмеивается Ипполит Терентьев. Он объясняет слова князя его влюблённостью и имеет в виду восхищение Мышкина внешней красотой Настасьи Филипповны. Но помимо неё есть и красота духовная.
Это, конечно, «неизлечимая вера в людей» князя Мышкина. Красота Настасьи Филипповны совсем другая, но она также внутренняя. Её внешность описана как «необыкновенная», «ослепляющая», «невыносимая» и даже «пугающая». И проявляется она скорее не в чертах, а в их выражении. Это конфликт между всем светлым, добрым и даже детским — всё это спрятано в героине глубоко внутри. Ненависть и жестокость Настасьи Филипповны — это страдание.
Его бессилие всех примирить и успокоить меньше всего должно ставиться ему в вину.
Трагический герой — заложник своей правды, мученик принципа, не признанного всеми. Его трагическая вина не совпадает с виной моральной или юридической. Христианская трагедия это обозначение употреблялось С. Булгаковым, Е. Флоровским; по мнению последнего, «только Достоевский создал трагедию христианскую... Из прошлого русской мысли. Мережковский пытался проанализировать роман «Идиот» с точки зрения трагедии, поставил в ряд античную трагедию и Голгофу Христа, но был непоследователен в своем подходе и вину Мышкина понял отнюдь не в эстетическом плане.
Отношения с «ординарностями», клубок их интриг вокруг князя составляют неизбежную данность и фон основной трагедии в романе. Но в судьбе главного героя — «положительно прекрасного человека» — прежде всего показана трагическая участь добра в дисгармоничном современном мире. В ней этика смыкается с метафизикой бытия, и раскрываемое качество жизни, противоречия реальности приобретают онтологический характер. Самые общие законы осуществления добра в действительной жизни раскрываются через сюжетную линию Мышкина, линию его появления и пребывания в России 1860-х гг. Достоевский объяснял в письме А. Майкову 31 декабря 1867 г. И кроме этих героев есть еще два характера — совершенно главных, то есть почти героев».
Остальные — «побочные характеры». Ко второму ряду действующих лиц относятся «ординарности», о которых ведет речь автор-повествователь в начале IV части романа. Резкую оценку «ординарным людям», в первую очередь Гане Иволгину, дает Ипполит. С ними по преимуществу связана повседневная, бытовая натура в изображении дома и семьи Епанчиных, Иволгиных, Лебедевых. Трагическую тему поруганной, страдающей красоты воплощает в романе Настасья Филипповна. Этот образ и события, с ним связанные, напрямую выводят к «основной мысли всего искусства девятнадцатого столетия», как ее понимал Достоевский, — «восстановлению погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков», «оправданию униженных и всеми отринутых парий общества». В ней писатель видел «неотъемлемую принадлежность и, может быть, историческую необходимость» века.
Воплощение удивительной и гордой красоты, Настасья Филипповна с самого начала показана уязвленной, но не примирившейся со своим положением, раздваивающейся между смирением и бунтом, неспособной справиться со своей болью и обидой, вымещающей свой позор на окружающих. Она пять лет вынашивала свою «злость» — желание отомстить своему соблазнителю-обидчику Тоцкому — и жалеет, что «пять лет в этой злобе потеряла». В своих болезненных переживаниях героиня доходит до предельного накала чувства, до стихийно-бесконтрольных проявлений на грани яви и бреда поэтому ее поведение характеризуется персонажами и повествователем в соответствующих определениях: «сумасшедшая», «в болезненном припадке», «в лихорадке, как в бреду» и т. Она почти осознанно идет к гибели ср. В первоначальных набросках ей предшествовал образ Насти Умецкой: «... Но ее метания между Мышкиным и Рогожиным не столько выражение ее натуры, сколько результат ее поругания и неиссякающей тоски по идеалу и полноценной реализации. Совершенно необоснованны по отношению к ней упреки в «демонизме» или тем более в «беспутстве» А.
Именно в отношении князя к Настасье Филипповне торжествуют и заметная тенденция века — уважение к достоинству человека, и закон христианства — сострадание. Главный герой одаряет ее своим доверием, приятием и сочувствием, для него она олицетворение красоты и чистоты. Для него она не «такая», какою «представляется» перед другими, «честная»: «... Его устами совершается ее оправдание, ее моральная «реабилитация». Но перед нами не какой-то безгрешный судия или моралист-проповедник, а скорее носитель безусловного нравственного критерия в самом реальном человеческом облике. Князь испытывает к героине любовь-жалость по словам Рогожина, «жалость» Мышкина «еще пуще» его любви-страсти , он понимает и оправдывает ее поведение и в самых чрезвычайных ее поступках провидит «мучительно-действительное и страдальчески-справедливое». Однако на отношениях Мышкина и Настасьи Филипповны с самого начала лежит и печать обреченности, тень трагического рока.
Уже на вечере в первой части героиня и благодарна Мышкину за доверие и сочувствие, и отчуждена от него, от его усилий: принять его предложение руки и сердца — это для нее «младенца сгубить», его появление в ее судьбе и приоткрывает ее сокровенные, самые идеальные мечтания, обостряет нравственную борьбу в ее душе и воспринимается ею как нечто мнимое, нежизненное — «из романов». Повторение истории с Мари действительно не удается, но проблема героини значительно сложнее. Князь пытался выполнить обещанное: «За вами нужно много ходить, Настасья Филипповна. Я буду ходить за вами». Но героиня безнадежно изуродована нанесенной ей моральной травмой, ее терзания неизлечимы. В записных тетрадях к роману обнажена логика ее поведения: «Князь поймал ее душу», «Почувствовала очень, что любит Князя, но считает себя недостойною». Особенно важна сложная мотивировка: «Воскресает в достоинстве, но не переносит на деле».
Это в духе времени и искусства Достоевского, но осуществляется в рамках трагической художественной реальности. Роковое развитие событий во многом обусловлено уязвленной гордыней героини. Мышкин обострил ее терзания, но успокоить ее ему не дано. Можно согласиться, что «история с Настасьей Филипповной — крестная мука князя» Ермилова , если не толковать эту историю слишком абстрактно, в отвлеченно-символичном духе. Перед нами ведь развертывается судьба человека живущего. Мышкин понимает, что его вовлеченность в события, центром которых является героиня, в состоянии погубить его, чревата для него катастрофой. Но он не способен на бегство и самосохранение, выбирает опять-таки удел быть с людьми, с которыми он оказался связан.
Даже в человеческом плане понятны его метания между Настасьей Филипповной и Аглаей — между мраком и светом, болезнью и здоровьем, гибелью и спасением. Вместе с тем главный «закон» христианства, состоящий в сострадании, осуществляется в плане сюжетных перипетий и оказывается в случае князя сильнее многих самых естественных тяготений, что непонятно ни Аглае, ни здраво рассуждающему Евгению Павловичу. Мышкин совершает свой последний выбор на уровне подсознания, но в согласии с идеальными ценностями. И это единственно возможная реализация «положительно прекрасного» героя в поле христианской трагедии: он остается с «жертвою судьбы», а после ее гибели так же неизбежны его приход в дом Рогожина и его последнее общение со своим «крестовым братом» у тела погибшей. Купеческий сын Парфен Рогожин и удивительно беззащитен перед красотой, что говорит о его духовной незаурядности, и пленник своей страсти, стихийной, безудержной. Настасья Филипповна распознала суть его натуры: «... Ипполит видит, что Рогожин — человек, «живущий самою полною, непосредственною жизнью, настоящей минутой, без всякой заботы о "последних" выводах, цифрах или о чем бы то ни было...
Мочульский сравнил его даже с Раскольниковым: это «тоже трагический герой, попавший во власть рока; он тоже борется с ним и гибнет в этой борьбе». Однако не прав ли более А. Волынский, разглядевший в этом герое возможность развития и очищения через страдание? Мышкин замечает в разговоре с Рогожиным: «... Но Парфен пытается одолеть мрачную стихию своих чувств, его «исключительная, невульгарная натура» А. Волынский способна к душевной работе. Рогожин усаживается за книги.
Для князя нет сомнения: «... Встреча с Настасьей Филипповной и мучительные отношения с нею становятся роковым жребием для него, и в конечном счете именно ее поведение толкает его к страшному последнему поступку, превращая его в невольное орудие трагедии. Ипполит Терентьев не вовлечен прямо в события, двигателем которых выступает Настасья Филипповна. Но его судьба откровенно параллельна линии князя Мышкина, он более чем кто-либо в романе двойник главного героя. Они обречены на сходную участь, т. Однако по своей позиции Ипполит — антипод князя и выражает максималистский бунт против неправильно, несправедливо устроенного миропорядка, против самой природы. В творчестве Достоевского это следующий за подпольным парадоксалистом герой-мыслитель «в чистом виде».
Над его жизнью нависает безотрадный социальный символ — Мейерова стена, в которую он вынужден был глядеть из окна собственной комнаты почти всю жизнь. Но его фигура, его переживания и раздумья наиболее непосредственно размыкают мир романа в план всеобщего бытия, переводят действия в философский регистр. Его исповедь — потрясающий образец глубочайшего размышления о человеческом существовании. Не случайно она прямым образом влияла на философов XX в. Кафки «Превращение». Рассуждения Ипполита предвещают построения Ивана Карамазова. Герой и тянется к Мышкину, и в то же время постоянно оппонирует ему.
Студент-медик по фамилии Кислородов сказал, что ему, больному туберкулезом, жить осталось не больше месяца. Главная жизненная и философская проблема Ипполита заключена в решении вопроса: как должен вести себя человек, осужденный насмешливой, равнодушной природой на преждевременную гибель? Герой колеблется между решениями: убить себя, наказать многими жертвами счастливое, остающееся жить человечество, уничтожив при своем уходе «десять душ», — князь же советует ему путь христианского примирения: «Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье! Ипполит одержим жаждой жизни, но его вывод категоричен: «Нельзя оставаться в жизни, которая принимает такие странные, обижающие меня формы». Перед нами один из самых благородных вариантов образа бунтаря-индивидуалиста: Ипполит молод, одинок, по-настоящему несчастен. Он пробует заинтересованно, увлеченно участвовать в жизни других людей, влюбляется в Аглаю. В пароксизмах гордыни этого героя звучит уже знакомая психологическая и жизненная проблема Настасьи Филипповны.
Камнем преткновения для истолкователей стал финал романа. В научной литературе обсуждается вопрос о катарсисе в произведении Достоевского Г. Померанц, М. Однако как, с точки зрения некоторых исследователей, казалось бы, все просто: «Сумасшествие Мышкина в финале романа — это авторское развенчание своего прекрасного идеала» Слизина ; Настасью Филипповну «сердечное движение князя Мышкина толкнуло к Рогожину. Читай: к смерти. И ведь князь все знал, предчувствовал, пытался предотвратить трагедию и ничего не смог. Кроме последнего движения...
Почти общепринятым в расхожем толковании романа и его финала стало мнение об авторском «харакири» — чуть ли не сознательном отказе писателя от замысла о «положительно прекрасном человеке». Но если исходить из принципов эстетики и поэтики трагического, если основываться на понимании христианской трагедии, воплощенной прежде всего в Евангелии, то все обретает иной смысл. В трагедии через гибель героя всегда утверждается идеал, стоящий за судьбой героя принцип. Не забудем и логику ежегоднего переживания Страстной недели и всего, что ее сопровождает: «Человечество воскресает во Христе и со Христом, однако для этого и прежде этого оно со Христом и во Христе умирает» Булгаков С. Тихие думы. Этот стержневой смысл в состоянии помочь понять и трагедию, развернувшуюся в романе «Идиот» — как с главным героем, так и с другими ее участниками. Замечательно чутко понял произошедшее на страницах романа И.
Шмелев: он ощутил в «Идиоте» «апофеоз трагического» и победу «бессмертного духа жертвы»; по его мнению, «Настасья Филипповна сама пошла под нож, но сохранила себя, душу свою» Русские эмигранты о Достоевском. Если для скептика Лебедева «закон саморазрушения и закон самосохранения одинаково сильны в человечестве... Понятие жеста занимает важное место в романе. Мышкин однажды жалуется, что чаще всего имеет жест, противоположный приличествующему и ожидаемому. Перед смотринами Аглая остерегает его: «Сделайте какой-нибудь жест, как вы всегда делаете, ударьте и разбейте» — в результате разбита вдребезги ценная китайская ваза. Но можно вспомнить и «дрожащие руки» Мышкина, протянутые к офицеру во время сцены в Павловском воксале. В финале же последний жест князя гениальная деталь Достоевского выражает суть его характера и образа в целом: он гладит Рогожина, своего крестового брата, чей страшный грех он ощущает как свой собственный, «как бы лаская и унимая его».
Последний жест князя — сущностный жест, выражающий сострадание, то самое сострадание, которое составляет «главный и, может быть, единственный закон бытия всего человечества». Нельзя не согласиться с А. Скафтымовым: «последний покрывающий и разрешающий свет в романе остается за идеалом Мышкина». А это значит, что слово художника прозвучало... По выходе роман не получил сколько-нибудь адекватной оценки. Выделяется отзыв М. Салтыкова-Щедрина, указавшего на связь «попытки» Достоевского в образе Мышкина «изобразить тип человека, достигшего полного нравственного и духовного равновесия», с «отдаленнейшими исканиями человечества».
Щедрин упрекнул создателя романа «в дешевом глумлении над так называемым нигилизмом» имея в виду изображение компании «сына Павлищева» , в том, что тот выставил «в позорном виде людей, которых усилия всецело обращены в ту самую сторону, в которую, по-видимому, устремляется заветнейшая мысль автора». В позиции художника им увиден «внутренний раскол»; в результате, «с одной стороны, у него являются лица, полные жизни и правды, с другой — какие-то загадочные и словно во сне мечущиеся марионетки, сделанные руками, дрожащими от гнева... Роман еще не был напечатан полностью, а с ним стало связываться понятие «неудачи». Судя по опубликованной первой части, В. Буренин поспешил объявить, что роман «вполне безнадежен», при появлении следующей части он был оценен публицистом как «неудачнейший», как «беллетристическая компиляция» Санкт-Петербургские ведомости. Минаев посвятил выходившему произведению фельетон, в который была вставлена эпиграмма, усиливающая отрицательную оценку сочинения. Страхов, обещавший написать о романе большую статью, обещания не выполнил и в 1871 г.
Сам творец на какой-то момент поверил, что его новое детище не получилось. Законченному произведению он противопоставляет его «идею», «неудавшуюся мысль». В исследовательской литературе к концу века за романом закрепилась репутация «неудачи». Созвучное перечитывание писателя, начавшееся с лекций Вл. Соловьева, романа «Идиот» почти не коснулось, а с книги Д. Мережковского складывается традиция двойственного восприятия Мышкина и всей логики художественного целого. Казалось бы, осознается близость главного героя автору, даже его автобиографичность Страхов, Розанов, Мережковский, А.
Волынский , а «положительно прекрасное» содержание образа не вызывает сомнения. Еще Н. Страхов отметил, что «идиот» Мышкин «лучше самых здравомыслящих людей», что ему свойственна «мудрость, открытая младенческой душе». Схвачено это и Д. Вместе с тем Мережковский воспринимает характер князя не в единстве его качеств и проявлений, не в его художественной логике. Для него Мышкин — выражение «одностороннего аскетического христианства», и критик находит основания для акцента на ущербности, жизненной уязвимости героя, для претензий в его адрес с точки зрения реально-бытового поведения. С одной стороны, Мережковский чутко увидел, как в случае Мышкина болезнь и «низшее бытие» дарят личности ощущение «момента высшего бытия», отмечены «минуты вечной гармонии», озаряющие образ Идиота таким сиянием нездешней красоты и святости».
Но с другой — как бы в противоречии с замеченным, — критик предполагает в князе «раздвоение», якобы происходящее «вследствие врожденной болезни, неравновесия духа и плоти», и винит его в развернувшейся трагедии. Отголоски такой трактовки звучат и в глубокой работе К. Мочульского, в целом чутко прочитавшего произведение.