Новости чин башмачкина

До 1845 года чин титулярного советника был последней ступенью на гражданской службе перед получением потомственного дворянства. Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь. Через историю мелкого чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина Гоголь «высвечивает» тему маленького человека — одну из ключевых в русской литературе того периода. История создания Акакия Башмачкина, внешность, способности, характер, цитаты, экранизации, актеры и роли.

Смерть после смерти

• Чин Башмачкина: краткая и полная информация
• Шинель образы героев. «Шинель» главные герои
• Повесть «Шинель»: семантика и структура
• Н. В. Гоголь "Шинель": характеристики героев, краткое содержание
• Шинель образы героев. «Шинель» главные герои

Основное меню

• Что такое чин и как он определяется носителем башмачек?
• Какой чин был у Башмачкина? Узнайте все подробности
• Какой цитате показано что башмачкин не мыслит себя вне профессии
• Как изменяется жизнь Башмачкина после приобретения новой шинели. Гоголь «Шинель» - Универ soloBY

В помощь школьнику. 9 класс. Н. В. Гоголь. «Шинель» (1842)

Через некоторое время Башмачкину удалось скопить нужную сумму, портной Петрович сшил для него шинель. «вечная идея» героя, которой он живет. Мир Башмачкина – это бездушный мир чинов и денег, абсурдное пространство. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Через некоторое время Башмачкину удалось скопить нужную сумму, портной Петрович сшил для него шинель. Коллежский регистратор — гражданский чин 14 ранга, согласно Табели о рангах.

История создания повести «Шинель»

• Значение образа шинели в одноименной повести Гоголя
• Какой чин у Башмачкина? Все секреты его ранга и звания
• Какое было отношение к Башмачкину во время службы?
• Лепажевское ружье и чиновничья шинель
• решение вопроса
• Башмачкин — цитатная характеристика главного героя повести Гоголя

Шинель краткое содержание повести по главам

Никто не мог сказать, чтобы когда-нибудь видел его на каком-нибудь вечере… …уже несколько лет не выходил по вечерам на улицу… О чем мечтал Акакий Акакиевич — цитаты …Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице… …Но Акакий Акакиевич если и глядел на что, то видел на всем свои чистые, ровным почерком выписанные строки… мечтал переписывать бумаги всю жизнь …Написавшись всласть, он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то Бог пошлет переписывать завтра? Так протекала мирная жизнь человека, который с четырьмястами жалованья умел быть довольным своим жребием… Судьба и образ жизни Акакия Акакиевича …чиновник жил в лучшей части города, — стало быть, очень не близко от Акакия Акакиевича… …Как же новую? Как же, в самом деле, на что, на какие деньги ее сделать?.. Благодаря великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла быстрее, чем можно было ожидать… …Акакий Акакиевич умер скоропостижно в горячке… Рейтинг.

Итак, в одном департаменте служил один чиновник… …он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться… …с четырьмястами жалованья… …всех, получающих четыреста рублей в год жалованья или около того… …если бы даже директор был так милостив, что вместо сорока рублей наградных определил бы сорок пять или пятьдесят…» …Противу всякого чаяния, директор назначил Акакию Акакиевичу не сорок или сорок пять, а целых шестьдесят рублей… …Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько ни переменялось директоров и всяких начальников, его видели всё на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма… …вознаградить его за долгую службу… …С тех пор оставили его навсегда переписывать… …Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир.

Наслаждение выражалось на лице его… …«Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать. Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало… …Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности.

Не имеющий власти человек не имел возможности постоять за себя. Лишившись шинели, он снова лишился уважения. Над ним снова все стали смеяться. Образ Акакия Акакиевича противопоставлен всем остальным чиновникам, упоминаемым автором в повести. Его сослуживцы постоянно подтрунивали над любящим работу мужчиной и норовили подложить ему и свои бумаги. Они не считали его равным себе. Отношение к работе у них тоже другое: они преследуют цель получить повышение, при этом не проявляют особого усердия при выполнении своих обязанностей.

Целый день они занимались лишь разговорами и обсуждением новостей, но только не своей работой. При этом они считали себя выше Башмачкина, потому что были наглее его. Они являются типичным примером чиновничества 19 века, бездушным и стремящимся к обогащению. Важную роль в произведении играет значительное лицо. В его образе обобщена вся бюрократия Петербурга. Давая характеристику этому чиновнику, автор обращает внимание на то, что он был «в душе добрый». Глубоко внутри у него еще теплилось простое человеческое сострадание и человеколюбие. Однако чин сделал его жестоким тираном, безразличным к судьбам тех, кто стоит ниже его на социальной лестнице.

Автор : Дарья 18:53, 12 января 2017 Сформулируйте основную идею фрагмента и кратко прокомментируйте высказывание критика: "Знаменитый Башмачкин остался, в общем, для читателя загадкой" Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным... Что ж делать! Что касается до чина ибо у нас прежде всего нужно объявить чин , то он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться. Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно. И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки. Имя его было Акакий Акакиевич.

Роль чиновников в произведении «Шинель» (Н.В. Гоголь)

Его внешний вид соответствует характеру: низенький, ничем не выделяющийся, с бледно-серым лицом, обрамленным редкими рыжими волосами, в душе он такой же безобидный и робкий, не таящий никаких эгоистичных намерений. Акакий почти ни с кем не разговаривает, только просит не обижать и оставить его в покое, если издевки коллег становятся невыносимыми. Второстепенные герои и их характеристика Мать Башмачкина — известно, что при жизни была чиновницей и хорошей женщиной, назвала сына в честь его отца. Отец Башмачкина — звали Акакий, носил вместо башмаков сапоги, три раза в год менял у них подметки — так делали и остальные представители мужского пола в этой семье. Хозяйка — старушка, хозяйка квартиры. Заботится об Акакии Акакиевиче перед его смертью. Приведение — дух чиновника, блуждающий по улицам Петербурга. Но как-то встретив Значительное лицо, отбирает у того шинель и исчезает без следа. Жена Петровича — она не отличается красивой внешностью, постоянно в чепчике. Муж во время ссор называет ее немкой и мирскою женщиной.

Краткое содержание повести «Шинель» подробно Имя главному герою дала мать. Она не смогла выбрать из церковного календаря, поэтому ребенка назвали Акакием, в честь отца. Акакий Акакиевич служит в департаменте, его работа заключается в монотонном переписывании документов. Но он очень ревностно относится к этому делу. Когда за старание директор захотел наградить его более интересной работой, Башмачкин разволновался, не сумев ничего выполнить, поэтому он так и остается вечным титулярным советником.

Они привыкли окружать себя только кругом с высокими чинами.

Именно на этих героях Гоголь делает акцент о том, какими бессердечными и черствыми бывают характеры у этих персонажей. Они издеваются и подшучивают над Акакием Акакиевичем, не испытывая ни грамма сочувствия. После всех насмешек над собой, Башмачкин хочет обновить свою шинель. Для исполнения своего замысла ему нужно накопить определённую сумму. Он начинает экономить на всем, и вскоре ему удаётся приобрести новую обновку. Сразу же герой отправляется на бал со своей новой шинелью.

Все чиновники замечают новую вещь у Акакия Акакиевича и начинают оказывать ему все внимание. Но, как только шинель пропала у героя, он пошёл разбираться с жалобой к генералу. Но тот даже не стал вслушиваться в его проблему и послал возвращаться обратно.

Он всю жизнь занимается мелкой работой. В ней нет никакого творчества и самореализации.

Все, что герой делает — это переписывает никому ненужные бумаги. Его это очень устраивает и он с удовольствием занимается этим делом. Семьи у Акакия Акакиевича нет, повзрослев он так и не обзавелся ни женой, ни детьми, ни друзьями. Все, чем он занимается в одинокие вечера дома — переписывает все документы, хоть они были не так важны для него. Герой постоянно попадается на какие-то неудачи и неприятности.

Из-за этого сослуживцы, высокопоставленные чиновники, начинают его высмеивать и считать простофилей. В обществе таких людей не встретишь, как Башмачкин. Они привыкли окружать себя только кругом с высокими чинами.

Своё детство Н. Гоголь провёл в Сорочинцах Полтавская губерния. Всего было 12 детей, однако многие умерли в раннем возрасте, а Николай Васильевич был первым выжившим ребенком и третьим по счету. Как можно отметить по его первым произведениям, годы его детства и местность, где он жил, наложили свой отпечаток на его первые произведения.

Также можно отметить гоголевский язык и его манеру написания. После переезда в Петербург Гоголь становится чиновником, но со временем он понимает, что такая работа не для него и отдается творчеству. Заводятся новые знакомства в литературных кругах, что помогает Гоголю развиваться. В Питере в 1842 году и появится на свет повесть «Шинель», вошедшая в третий том собрания сочинений. Акакий Акакиевич Башмачкин - главный герой повести Главным персонажем рассказа является Акакий Акакиевич Башмачкин - мелкий чиновник и титулярный советник, который с первых строк описания вызывает сочувствие, печаль, а порой и даже небольшое отвращение. Описание: скромный, не имеющий целей в жизни, кроме одной - накопить на новую шинель. Нельзя сказать, что он был недоволен своей работой, наоборот, он находил удовольствие в переписывании бумаг и находил это занятие приятным, особенным, погружаясь в свой особенный уединенный мир.

Даже приходя домой, Башмачкин садился за переписывание бумаг. Скудно зарабатывает, всего 400 рублей в год. Этого еле хватает даже на пропитание. Маленький, лысоватый человек с «геморроидальным цветом лица», беззащитный и одинокий. Терпящий издевательства и полное безразличие со стороны более молодых чиновников. Другие персонажи «Шинели» Кратко о других персонажах. Помимо Башмачкина, в повести есть ещё два персонажа - Григорий или кратко Петрович, и «значительное лицо» или «генерал».

В прошлом Петрович крепостной крестьянин, а ныне портной, злоупотребляющий алкоголем. Именно к нему придет Акакий Акакиевич за помощью.

Чин башмачкина

Здесь важны все детали. Отметим главные, следуя пунктам воображаемой анкеты. Имя: всегда назван по имени и отчеству Акакий Акакиевич далее — А. Род занятий: Башмачкин и значительное лицо — государственные служащие, Петрович — ремесленник, частный предприниматель. Заметим, что в том и другом случае Петрович занимает срединное положение на условной параметрической шкале, причем его характеристика в микросюжете «пошива шинели» приходится на середину произведения. С введением социальных и собственно личностных параметров у героев появляются новые черты. Так, деформация личности Башмачкина определяется тем, что его социализацию можно определить как профессиональную: «... И это едва ли не полностью определяет суть героя.

Полной его идентификации не способствуют ни внешность, ни поведение в ситуациях, не предусмотренных профессией, — например, на вечеринке чиновников он «просто не знал, как ему быть, куда деть руки, ноги и всю фигуру свою... Деформация личности А. Вначале он показан тихим, робким, послушным существом, идеальным воплощением типа служащего-аскета, покорно выполняющего свои обязанности и погруженного полностью в приятный и многоликий мир букв, в их копирование. Это делает его чужим для чиновников и совершенно не похожим на других. Когда его пристрастие к форме букв сменяется страстью к новой шинели, то есть к собственной форме внешности , он столь же односторонне и гиперболически обретает свойства «иерархического» поведения показателем служит то, что старая шинель, при сопоставлении с новой, вызывает у него такой же смех, какой она вызывала прежде у его сослуживцев. И эта новая модель поведения, несомненно, вступает в конфликт с его внутренней природой и характером. Деформация же личности значительного лица определяется его внутренней раздвоенностью.

Статус государственного служащего высокого ранга предписывает ему иметь вид строгого начальника и навсегда заученными словами распекать подчиненных: «Знаете ли вы, кому вы это говорите? Хотя он обычно именуется значительным лицом и дважды упоминается его «генеральский чин», но индивидуального облика, «своего лица» он не имеет. Раздвоенность присуща и личности Петровича. Каждой из его социальных ролей соответствует определенное имя: став петербургским ремесленником, он заменил свое имя Григорий отчеством-кличкой Петрович. В трезвом состоянии он следует модели поведения портного, однако, верный «дедовским обычаям», любит выпить, а выпив, вновь становится Григорием, «сговорчивым» и услужливым с. Все три героя открыты как добру, так и злу Петровича, впрочем, многие исследователи, от Ю. Манна до М.

Семантика повтора. В тексте «Шинели» обращают на себя внимание многочисленные повторы, относящиеся к А. Вот некоторые из них. В сцене, когда «покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка», сам выбор имени при помощи гадания 4 оказывается судьбоносным: «Ну, уж я вижу, — сказала старуха, — что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше он будет называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий» c. То есть имя ребенка «повторяет» и имя отца, и, как неоднократно отмечалось, имя преподобного Акакия Синайского, оно «удваивается» в отчестве, удваивая также маниакально-гиперболизированное и синекдохически-одностороннее подражание своим омонимическим двойникам.

Так выявляется двойной «социально-генетический код» А. Реализация «генетических кодов» состоит в повторении одной и той же ситуации, которую определяет не «чин» чиновник девятого класса не должен бы оставаться простым писцом , а смиренное желание Башмачкина жить в своем блаженном мире переписчика. Здесь, конечно, самым показательным является случай, когда герою предлагают «из готового уже дела... При этом срабатывает тот самый механизм замены личности на «не-личность» Бенвенист 5 , который лишает А.

Он попытался делать какие-то усилия для того, чтобы нашли грабителей. Робость его проявилась в полной мере, когда он, обратившись по поводу ограбления к генералу, получил от него не помощь и сочувствие, а грозное распекание. От ужаса Акакий Акакиевич задрожал и чуть не рухнул на пол. Столкновение этого кроткого мечтателя с жестокой реальностью закончилось трагически. Отношение к Башмачкину других персонажей Акакий Акакиевич снимает свою комнату у 70-летней хозяйки квартиры. Хозяйка и его сосед портной Петрович относились к нему хорошо, а на службе к Акакию Акакиевичу относились пренебрежительно, не считали его за человека.

Для них он был посмешищем. Даже сторожа не замечали его, как будто он был пустое место. Начальники в департаменте относились к Акакию Акакиевичу «холодно-деспотически», ни слова не говоря, совали ему под нос бумаги для переписывания. Молодые сослуживцы подшучивали над ним, сыпали бумажки ему на голову и говорили, что это снег, смеялись над его изношенной шинелью. Узнав о том, что Акакия Акакиевича ограбили, сослуживцы скинулись ему на новую шинель, но денег не хватило. Один чиновник, пожалев несчастного Башмачкина, посоветовал ему идти к одному значительному лицу, генералу, который мог бы распорядиться быстрее отыскать грабителей. Генерал грозно распёк Акакия Акакиевича за то, что он не знает, как нужно подавать просьбы. Башмачкин был в ужасе.

Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Сессия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу — вышли: Павсикахий и Вахтисий. Уже если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич.

Дорогою задел его всем нечистым своим боком трубочист и вычернил все плечо ему; целая шапка извести высыпалась на него с верхушки строившегося дома. Он ничего этого не заметил, и потом уже, когда натолкнулся на будочника, который, поставя около себя свою алебарду, натряхивал из рожка на мозолистый кулак табаку, тогда только немного очнулся, и то потому, что будочник сказал: «Чего лезешь в самое рыло, разве нет тебе трухтуара? Здесь только он начал собирать мысли, увидел в ясном и настоящем виде свое положение, стал разговаривать с собою уже не отрывисто, но рассудительно и откровенно, как с благоразумным приятелем, с которым можно поговорить о деле самом сердечном и близком. А вот я лучше приду к нему в воскресный день утром: он после канунешной субботы будет косить глазом и заспавшись, так ему нужно будет опохмелиться, а жена денег не даст, а в это время я ему гривенничек и того, в руку, он и будет сговорчивее и шинель тогда и того... Петрович, точно, после субботы сильно косил глазом, голову держал к полу и был совсем заспавшись; но при всем том, как только узнал, в чем дело, точно как будто его черт толкнул. Акакий Акакиевич тут-то и всунул ему гривенничек. Новую шинель уж я вам сошью на славу, уж на этом постоим». Акакий Акакиевич еще было насчет починки, но Петрович не дослышал и сказал: «Уж новую я вам сошью беспременно, в этом извольте положиться, старанье приложим. Можно будет даже так, как пошла мода: воротник будет застегиваться на серебряные лапки под аплике». Тут-то увидел Акакий Акакиевич, что без новой шинели нельзя обойтись, и поник совершенно духом. Как же, в самом деле, на что, на какие деньги ее сделать? Конечно, можно бы отчасти положиться на будущее награждение к празднику, но эти деньги давно уж размещены и распределены вперед. Требовалось завести новые панталоны, заплатить сапожнику старый долг за приставку новых головок к старым голенищам, да следовало заказать швее три рубахи да штуки две того белья, которое неприлично называть в печатном слоге, — словом, все деньги совершенно должны были разойтися; и если бы даже директор был так милостив, что вместо сорока рублей наградных определил бы сорок пять или пятьдесят, то все-таки останется какой-нибудь самый вздор, который в шинельном капитале будет капля в море. Хотя, конечно, он знал, что за Петровичем водилась блажь заломить вдруг черт знает какую непомерную цену, так что уж, бывало, сама жена не могла удержаться, чтобы не вскрикнуть: «Что ты с ума сходишь, дурак такой! В другой раз ни за что возьмет работать, а теперь разнесла его нелегкая запросить такую цену, какой и сам не стоит». Хотя, конечно, он знал, что Петрович и за восемьдесят рублей возьмется сделать; однако все же откуда взять эти восемьдесят рублей? Еще половину можно бы найти: половина бы отыскалась; может быть, даже немножко и больше; но где взять другую половину?.. Но прежде читателю должно узнать, где взялась первая половина. Акакий Акакиевич имел обыкновение со всякого истрачиваемого рубля откладывать по грошу в небольшой ящичек, запертый на ключ, с прорезанною в крышке дырочкой для бросания туда денег. По истечении всякого полугода он ревизовал накопившуюся медную сумму и заменял ее мелким серебром. Так продолжал он с давних пор, и, таким образом, в продолжение нескольких лет оказалось накопившейся суммы более чем на сорок рублей. Итак, половина была в руках; но где же взять другую половину? Где взять другие сорок рублей? Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя, по крайней мере, в продолжение одного года: изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке; ходя по улицам, ступать как можно легче и осторожнее, по камням и плитам, почти на цыпочках, чтобы таким образом не истереть скоровременно подметок; как можно реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем. Надобно сказать правду, что сначала ему было несколько трудно привыкнуть к таким ограничениям, но потом как-то привыклось и пошло на лад; даже он совершенно приучился голодать по вечерам; но зато он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели. С этих пор как будто самое существование его сделалось как-то полнее, как будто бы он женился, как будто какой-то другой человек присутствовал с ним, как будто он был не один, а какая-то приятная подруга жизни согласилась с ним проходить вместе жизненную дорогу, — и подруга эта была не кто другая, как та же шинель на толстой вате, на крепкой подкладке без износу. Он сделался как-то живее, даже тверже характером, как человек, который уже определил и поставил себе цель. С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность — словом, все колеблющиеся и неопределенные черты. Огонь порою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли, точно, куницу на воротник? Размышления об этом чуть не навели на него рассеянности. Один раз, переписывая бумагу, он чуть было даже не сделал ошибки, так что почти вслух вскрикнул «ух! В продолжение каждого месяца он хотя один раз наведывался к Петровичу, чтобы поговорить о шинели, где лучше купить сукна, и какого цвета, и в какую цену, и хотя несколько озабоченный, но всегда довольный возвращался домой, помышляя, что наконец придет же время, когда все это купится и когда шинель будет сделана. Дело пошло даже скорее, чем он ожидал. Противу всякого чаяния, директор назначил Акакию Акакиевичу не сорок или сорок пять, а целых шестьдесят рублей; уж предчувствовал ли он, что Акакию Акакиевичу нужна шинель, или само собой так случилось, но только у него чрез это очутилось лишних двадцать рублей. Это обстоятельство ускорило ход дела. Еще каких-нибудь два-три месяца небольшого голодания — и у Акакия Акакиевича набралось точно около восьмидесяти рублей. Сердце его, вообще весьма покойное, начало биться. В первый же день он отправился вместе с Петровичем в лавки. Купили сукна очень хорошего — и не мудрено, потому что об этом думали еще за полгода прежде и редкий месяц не заходили в лавки применяться к ценам; зато сам Петрович сказал, что лучше сукна и не бывает. На подкладку выбрали коленкору, но такого добротного и плотного, который, по словам Петровича, был еще лучше шелку и даже на вид казистей и глянцевитей. Куницы не купили, потому что была, точно, дорога; а вместо ее выбрали кошку, лучшую, какая только нашлась в лавке, кошку, которую издали можно было всегда принять за куницу. Петрович провозился за шинелью всего две недели, потому что много было стеганья, а иначе она была бы готова раньше. За работу Петрович взял двенадцать рублей — меньше никак нельзя было: все было решительно шито на шелку, двойным мелким швом, и по всякому шву Петрович потом проходил собственными зубами, вытесняя ими разные фигуры. Это было... Он принес ее поутру, перед самым тем временем, как нужно было идти в департамент. Никогда бы в другое время не пришлась так кстати шинель, потому что начинались уже довольно крепкие морозы и, казалось, грозили еще более усилиться. Петрович явился с шинелью, как следует хорошему портному. В лице его показалось выражение такое значительное, какого Акакий Акакиевич никогда еще не видал. Казалось, он чувствовал в полной мере, что сделал немалое дело и что вдруг показал в себе бездну, разделяющую портных, которые подставляют только подкладки и переправляют, от тех, которые шьют заново. Он вынул шинель из носового платка, в котором ее принес; платок был только что от прачки, он уже потом свернул его и положил в карман для употребления. Вынувши шинель, он весьма гордо посмотрел и, держа в обеих руках, набросил весьма ловко на плеча Акакию Акакиевичу; потом потянул и осадил ее сзади рукой книзу; потом драпировал ею Акакия Акакиевича несколько нараспашку. Акакий Акакиевич, как человек в летах, хотел попробовать в рукава; Петрович помог надеть и в рукава, — вышло, что и в рукава была хороша. Словом, оказалось, что шинель была совершенно и как раз впору. Петрович не упустил при сем случае сказать, что он так только, потому что живет без вывески на небольшой улице и притом давно знает Акакия Акакиевича, потому взял так дешево; а на Невском проспекте с него бы взяли за одну только работу семьдесят пять рублей. Акакий Акакиевич об этом не хотел рассуждать с Петровичем, да и боялся всех сильных сумм, какими Петрович любил запускать пыль. Он расплатился с ним, поблагодарил и вышел тут же в новой шинели в департамент. Петрович вышел вслед за ним и, оставаясь на улице, долго еще смотрел издали на шинель и потом пошел нарочно в сторону, чтобы, обогнувши кривым переулком, забежать вновь на улицу и посмотреть еще раз на свою шинель с другой стороны, то есть прямо в лицо. Между тем Акакий Акакиевич шел в самом праздничном расположении всех чувств. Он чувствовал всякий миг минуты, что на плечах его новая шинель, и несколько раз даже усмехнулся от внутреннего удовольствия. В самом деле, две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо. Дороги он не приметил вовсе и очутился вдруг в департаменте; в швейцарской он скинул шинель, осмотрел ее кругом и поручил в особенный надзор швейцару. Неизвестно, каким образом в департаменте все вдруг узнали, что у Акакия Акакиевича новая шинель и что уже капота более не существует. Все в ту же минуту выбежали в швейцарскую смотреть новую шинель Акакия Акакиевича. Начали поздравлять его, приветствовать, так что тот сначала только улыбался, а потом сделалось ему даже стыдно. Когда же все, приступив к нему, стали говорить, что нужно вспрыснуть новую шинель и что, по крайней мере, он должен задать им всем вечер, Акакий Акакиевич потерялся совершенно, не знал, как ему быть, что такое отвечать и как отговориться. Он уже минут через несколько, весь закрасневшись, начал было уверять довольно простодушно, что это совсем не новая шинель, что это так, что это старая шинель. Наконец один из чиновников, какой-то даже помощник столоначальника, вероятно для того, чтобы показать, что он ничуть не гордец и знается даже с низшими себя, сказал: «Так и быть, я вместо Акакия Акакиевича даю вечер и прошу ко мне сегодня на чай: я же, как нарочно, сегодня именинник». Чиновники, натурально, тут же поздравили помощника столоначальника и приняли с охотою предложение. Акакий Акакиевич начал было отговариваться, но все стали говорить, что неучтиво, что просто стыд и срам, и он уж никак не мог отказаться. Впрочем, ему потом сделалось приятно, когда вспомнил, что он будет иметь чрез то случай пройтись даже и ввечеру в новой шинели. Этот весь день был для Акакия Акакиевича точно самый большой торжественный праздник. Он возвратился домой в самом счастливом расположении духа, скинул шинель и повесил ее бережно на стене, налюбовавшись еще раз сукном и подкладкой, и потом нарочно вытащил, для сравненья, прежний капот свой, совершенно расползшийся. Он взглянул на него, и сам даже засмеялся: такая была далекая разница! И долго еще потом за обедом он все усмехался, как только приходило ему на ум положение, в котором находился капот. Пообедал он весело и после обеда уж ничего не писал, никаких бумаг, а так немножко посибаритствовал на постеле, пока не потемнело. Потом, не затягивая дела, оделся, надел на плеча шинель и вышел на улицу. Где именно жил пригласивший чиновник, к сожалению, не можем сказать: память начинает нам сильно изменять, и все, что ни есть в Петербурге, все улицы и домы слились и смешались так в голове, что весьма трудно достать оттуда что-нибудь в порядочном виде. Как бы то ни было, но верно, по крайней мере, то, что чиновник жил в лучшей части города, — стало быть, очень не близко от Акакия Акакиевича. Сначала надо было Акакию Акакиевичу пройти кое-какие пустынные улицы с тощим освещением, но по мере приближения к квартире чиновника улицы становились живее, населенней и сильнее освещены. Пешеходы стали мелькать чаще, начали попадаться и дамы, красиво одетые, на мужчинах попадались бобровые воротники, реже встречались ваньки с деревянными решетчатыми своими санками, утыканными позолоченными гвоздочками, — напротив, всё попадались лихачи в малиновых бархатных шапках, с лакированными санками, с медвежьими одеялами, и пролетали улицу, визжа колесами по снегу, кареты с убранными козлами. Акакий Акакиевич глядел на все это, как на новость. Он уже несколько лет не выходил по вечерам на улицу. Остановился с любопытством перед освещенным окошком магазина посмотреть на картину, где изображена была какая-то красивая женщина, которая скидала с себя башмак, обнаживши, таким образом, всю ногу, очень недурную; а за спиной ее, из дверей другой комнаты, выставил голову какой-то мужчина с бакенбардами и красивой эспаньолкой под губой. Акакий Акакиевич покачнул головой и усмехнулся и потом пошел своею дорогою. Почему он усмехнулся, потому ли, что встретил вещь вовсе не знакомую, но о которой, однако же, все-таки у каждого сохраняется какое-то чутье, или подумал он, подобно многим другим чиновникам, следующее: «Ну, уж эти французы! Наконец достигнул он дома, в котором квартировал помощник столоначальника. Помощник столоначальника жил на большую ногу: на лестнице светил фонарь, квартира была во втором этаже. Вошедши в переднюю, Акакий Акакиевич увидел на полу целые ряды калош.

Какие чувства связывали Акакия Башмачкина с его шинелью? Толкова

Какой цитате показано что башмачкин не мыслит себя вне профессии	В данной статье мы попытаемся более детально разобраться в чине и статусе, принадлежащем Башмачкину.
👻 Шинель · Краткое содержание повести Гоголя	маленький человек, мелкий забитый.

Значительное лицо

Чин Башмачкина был удостоен этого звания благодаря своему выдающемуся таланту и долголетнему опыту в сфере обувного ремесла. Башмачкин Акакий Акакиевич — центральный персонаж повести о пропавшей шинели, «вечный титулярный советник», «Маленький человечек с лысинкой на лбу», чуть более пятидесяти лет. титулярный советник: ". он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели. До 1845 года чин титулярного советника был последней ступенью на гражданской службе перед получением потомственного дворянства.

Какие чувства связывали Акакия Башмачкина с его шинелью? Толкова

В первом канцелярском эпизоде действуют сослуживцы Башмачкина, может быть, чуть-чуть выше его чином. «Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник». Чин башмачкина имел свои правила и обязанности, и те, кто его занимал, пользовались определенными привилегиями и почетным статусом в обществе. Содержание: [скрыть].

Роль значительного лица в повести шинель кратко

Характеристика героев повести «Шинель»	Как изменяется жизнь Башмачкина после приобретения новой шинели.
Шинель - краткое содержание	титулярный советник: ". он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели.
Шинель краткое содержание повести по главам -	Уникальная символика — чин Башмачкина имеет свою уникальную символику, которая отображается в форме и расцветке фамилий на мундирах и знаках различия.
«Шинель» Гоголя: вечный титулярный советник Акакий Акакиевич	загадочная фигура русской истории, чин которого долгое время вызывал споры и разногласия среди историков.
Лепажевское ружье и чиновничья шинель	В этом произведении автор жестоко порицает власть, а именно чиновничество на примере истории из жизни Башмачкина.

Похожие новости: