Солистка Большого театра Союза ССР Майя Плисецкая в роли Одетты в балете Петра Чайковского «Лебединое озеро». Прах народной артистки СССР, балерины Майи Плисецкой не предан земле и находится дома у её супруга, 87-летнего композитора Родиона Щедрина. "Уход из жизни великой балерины Майи Михайловны Плисецкой — невосполнимая утрата для отечественной культуры. Майя Михайловна Плисецкая скончалась 2 мая 2015 года в Мюнхене от сердечного приступа. Юлия Глаговская, которая называет себя «внебрачной дочерью» Майи Плесецкой, стала гостьей шоу Дмитрия Борисова «Пусть говорят».
В музее-квартире Майи Плисецкой ежедневно бывает несколько десятков посетителей
Платье выполнено из полупрозрачного газа темно-зеленого цвета. Панорама квартиры Сервиз из Осло В спальне простая, но стильная обстановка. На туалетном столике остались любимые духи Майи Михайловны Bandit. Впервые балерине их подарила Лиля Брик, в салоне которой Майя Михайловна и познакомилась с Родионом Константиновичем в 1955 году. Представлены тут и другие личные вещи Плисецкой. Над кроватью — ковер, изготовленный по рисункам французского художника-авангардиста Фернана Леже и подаренный Плисецкой и Щедрину его русской вдовой Надеждой Ходасевич. Рядом с семейными фотографиями — особый экспонат: игрушечный керамический детский сервиз, приобретенный в норвежском Осло, на пути следования семьи Плисецких на Шпицберген. Там маленькая Майя с родителями жила с 1932 по 1936 год: Михаил Плисецкий возглавлял на Шпицбергене советскую угольную концессию.
Примечательно, что в Осло у семьи Плисецких не оказалось при себе валюты, и добрая продавщица просто подарила сервиз девочке. А она сохранила его на всю жизнь. Мне очень понравился этот музей!
В деньгах постоянно была большая нужда. В начале марта 1938 года, точную цифру дня не могу вспомнить, Мита танцевала «Спящую». Сейчас я мучительно напрягаюсь, чтобы вспомнить, как получилось, что вечером в театре я внезапно оказалась совсем одна.
Без мамы. С большим букетом крымских мимоз. Просто выпадение памяти. Есть у меня в характере и поныне дурацкая способность погрузиться целиком в свои мысли, отрешиться от мира, ничего не замечать кругом. Я не люблю этой своей черты. Так было и в тот мартовский вечер.
Спектакль заканчивается, поклоны, аплодисменты. А где мама? Ведь мы были вместе. Я иду с цветами к Мите домой. С поздравлениями. Она живет рядышком с театром, сзади, в Щепкинском проезде, в доме Большого театра.
Там, где потом в большой коммунальной квартире долгие годы буду жить и я. Взяв цветы, Мита внимательно, пристально всматривается в меня серьезными темными глазами. И внезапно предлагает остаться ночевать. При этом она плетет какую-то чепуху, что маму срочно вызвали к отцу и она тут же, прямо из театра, не досмотрев спектакля, вечерним поездом куда-то умчалась. Я ей, естественно, верю. Я и сейчас легковерна.
А в 12 лет поверишь в любую несуразицу. Так я поселилась у Миты. Я не понимала, что мать в тюрьме. Что ее тоже арестовали. Тоже в самый неожиданный, неподходящий час. А разве люди уже придумали подходящий час для арестов?
Вспоминая Майю Плисецкую невозможно не рассказать о её маэстро Родионе Щедрине. Встреча двух талантливых людей произошла в гостях у Лили Брик, музы Владимира Маяковского. Майя вспоминала о первой встреч: «Он был красив и неординарен! Играл так, как никогда в жизни я не слышала. В искусстве маленькая капелька порой решает всё. Вот он на капельку оказался вдохновеннее, выше других музыкантов! Встреча двух талантливых людей обогатила искусство, Родион Щедрин все свои партитуры посвящал Майе. Главной удачей в жизни балерина считала не головокружительную карьеру, а встречу с Родионом Щедриным. Блистательная Майя прожила долгую жизнь, оставив богатое творческое наследие.
И хотя начальство спектакль не примет, обвинив Григоровича в упадничестве и велев переделать финал, это был первый сигнал, что расстановка сил в Большом театре изменилась. За Майей оставались ее балеты, ее мировое имя, ее престижная гримерка рядом со сценой. Ее нельзя было выгнать из Большого — позолоченная медаль с профилем Ленина и звание народной СССР еще какое-то время будут служить ей защитой. Но она знала, как легко соорудить из всего этого почетную ветеранскую резервацию, где лишь изредка — не чаще одного-двух раз в месяц — ей бы позволяли выходить на сцену, где ветшали ее спектакли, куда никогда не звали западных продюсеров и директоров фестивалей, куда под страхом увольнения не пускали молодых перспективных артистов. С 1973 года ее ни разу не пригласят принять участие в гастролях Большого театра на Западе. Расчет был один: рано или поздно она сама задохнется в душном, спертом воздухе резервации, сама уберется из театра под смешки недругов и шепот штатных балетоведов: «Плисецкая кончилась».
Она сопротивлялась. Билась, бунтовала. Пыталась спастись то в хореографии Ролана Пети, то в свободном танце Мориса Бежара. Кидалась на защиту балетов, которые ей посвящал Родион Щедрин, как будто речь шла о детях, которых у них никогда не было. Эпопею с «Анной Карениной» я мог наблюдать в бинокль с четвертого яруса, история «Чайки» разворачивалась у меня на глазах. Лапина, всесильного председателя Гостелерадио, было принято решение сделать телевизионную версию нового балета и показать его в прайм-тайм, хотя, кажется, таких слов тогда не знали.
Можно лишь догадываться, чего стоило М. В ход пошло все: и имя Чехова, и авторитет Щедрина в качестве председателя Союза композиторов России, и ее собственная юбилейная дата. В результате к Большому театру подогнали автобус, напичканный аппаратурой, в зале расставили камеры, а в центре партера на три съемочных дня воцарилась серьезная дама Елена Мачерет. Мне ее представили как опытного режиссера. Хотя, кажется, достаточно было одного взгляда на ее крашенную хной шевелюру и скучное выражение лица, чтобы сразу догадаться: «Чайка» с этой дамой никуда не полетит. Но это было понятно мне, притаившемуся в партере, а вот что видела Плисецкая на сцене, недовольно жмурившая глаза от направленных на нее софитов, не знаю.
Может, как всегда, понадеялась, что ее энергия и страсть пересилят любую серость и мрак? Что музыка «Чайки» заставит воспарить даже самых безнадежных? Что ее руки, ее божественные руки, удержат хрупкий спектакль от бездны забвения, куда кануло уже столько ее великих балетов? А может, как всегда, ей было просто некогда вглядываться в чьи-то физиономии, просчитывать чьи-то козни, ждать удара в спину. Уже много позднее я понял, что, несмотря на все разочарования и обиды, Майя была доверчивым и даже в чем-то очень наивным человеком. Пусть каждый занимается своим делом, рассудила она.
Она не будет диктовать, давить, лезть, указывать, как надо. Ей бы сейчас Нину Заречную станцевать и не сбиться. Осознание надвигающейся катастрофы пришло, когда она села у монитора, чтобы посмотреть отснятый материал. Я видел только ее спину. Вначале как у первоклассницы, в предвкушении первого сентября. Потом спина стала испуганно-недоуменной, словно ее окатили ледяной водой.
Потом гневной, готовой к немедленному резкому отпору. И наконец, сломленной, сдавшейся, несчастной. Какое-то время все испуганно молчали, хотя на экране кто-то еще продолжал мельтешить и прыгать. Майя подняла голову, обвела всех присутствующих невидящим взглядом больных, воспаленных глаз и медленно произнесла: «Нет, Боря, красоты тут уже не будет». Надо было видеть, как она, молча, поднялась по служебному мостику, соединявшему зал со сценой, как отчаянно запахнулась в черный карденовский халат, как пересекла сцену с видом трагической героини, провожаемая нашими испуганными взглядами. При чем тут Чехов?
Федра, Медея, Антигона — вот ее репертуар, вот подлинный масштаб. Только сейчас я начинаю понимать, как она мучилась от несоответствия, несообразности собственного дара и той реальности, которая предлагалась ей в качестве ежедневных обстоятельств, представлений о том, как надо и должно быть, и той картинки, которую увидела на мутном экране монитора. Потом, действительно, все как-то смонтировали, затемнили, где надо, подложили музыку. Получилось прилично. Сама Майя в красивом платье выступила перед началом, объяснив, почему она выбрала «Чайку» для балета. Откуда взялась эта странная, размытая пластика, которую она придумала?
Оказалось, что все из детства, из военной юности. Это память о тех беззвучных диалогах, которые велись через стекло вагонов на бесконечных перронах и полустанках. Когда слова не значили ничего, но в запасе оставались два-три заветных жеста, улыбки, взгляды, способные выразить и радость, и горе, и надежду. Ими тогда и обходились. И Майя их тут же показала. Эту забытую азбуку разлук, встреч, прощаний, которую помнила только она одна.
Она устало отмахнулась. Не сейчас! Мне же материал в редакцию надо сдавать. С этим аргументом спорить было бессмысленно. Репортаж про съемки «Чайки» ушел в печать без интервью с Плисецкой. Аудиенции у королевы Мне так и не удалось взять у нее интервью.
Даже когда спустя двадцать лет мы познакомились и подружились. Такая мысль мне не приходила в голову: прийти к Плисецкой с диктофоном, сесть напротив и начать задавать вопросы про жизнь и творчество. Сама мизансцена казалась нам обоим какой-то фальшивой и глупой. Мы просто разговаривали без оглядки на будущую книгу или непременную публикацию. Ни одного ее слова без ее согласия я бы все равно не стал печатать. И она это знала.
Поэтому общаться было легко. Мы сидели у них в гостиной на Тверской улице среди ваз и банок с увядающими букетами и хохотали, как школьники на перемене. Иногда к нам заглядывал недовольный Щедрин, герр учитель, и мы оба испуганно замолкали. Если он был особенно не в духе, мог даже изречь что-то вроде: «На сегодня аудиенция у Майи закончена». В том смысле, что мне пора валить. И тогда, давясь от смеха, мы шли прощаться в полутемную прихожую к лифту, где еще долго продолжали говорить задушенными голосами заговорщиков.
Вообще музыка Щедрина и все, что с ней связано, было главным содержанием жизни этой пары. Все остальное просто не заслуживало внимания или шло каким-то беглым постскриптумом к его концертам, сочинениям, выступлениям, премьерам. Где-то на сорок пятом году их совместной жизни он наконец ощутил себя полновластным хозяином и господином и наслаждался этим статусом, как кронпринц, получивший свою долгожданную корону. На моей памяти Майя никогда ему не возражала. При всей своей природной строптивости и, как считалось, невыносимом характере она была на редкость послушной, кроткой женой. По крайней мере, в то последнее десятилетие, которое я застал.
Фото: личный архив Сергея Николаевича Другое дело, что по своему легкомыслию и простодушию она все время попадала в какие-то несуразные истории, которые Щедрину приходилось улаживать. Она была классической trouble woman. То она, не глядя, подмахивала свою подпись на контракте, из-за которого потом несколько лет приходилось судиться. То ее кидали очередные доброхоты-спонсоры, и Щедрин судорожно собирал деньги, чтобы расплатиться с кредиторами. А то, на радость бульварным СМИ, вдруг объявлялась некая лжедочь из Израиля. С ней тоже надо будет судиться, тряся разными экспертизами и справками, что Плисецкая никак не может быть ее матерью.
Все это Щедрину приходилось брать на себя, доказывать, спорить, нервничать, срывать голос, нанимать адвокатов. Не говоря уже о практических и финансовых заботах, связанных с их непростой жизнью на три дома был еще дом в Тракае в Литве и фактически на три страны. Мюнхен стал их главным прибежищем. С его педантизмом, страстью к порядку и четкому расписанию этот город подходил Щедрину идеально. А Майе? Однажды я спросил ее, почему из всех городов они выбрали именно Мюнхен.
Конечно, ей самой больше бы подошел Париж. Она его обожала. Несколько раз ее звонки заставали меня во французской столице, и когда я говорил, где нахожусь, она, которая никогда никому не завидовала, вдруг начинала звонко вибрировать: «Как же это красиво! Вы в Париже! Тогда я работал в журнале ELLE и в честь ее юбилея решил, что надо обязательно осуществить модную фотосессию. Плисецкая как воплощение классического гламура.
Особого энтузиазма у начальства эта идея не вызвала. Разумеется, смущал солидный возраст модели, который противоречил всем законам маркетинга и российским представлениям о том, что возможно в глянце. Никакие аргументы про великое имя и национальную гордость не действовали. То есть «нет» впрямую никто не говорил, но и «да» — тоже. По счастью, нашелся еще один энтузиаст «вечных ценностей» и давний поклонник Майи Михайловны, тогдашний вице-президент Альфа-банка Александр Гафин, который взялся финансировать эту затею. Дальше встал вопрос: а кто фотограф?
Хотелось, чтобы это имя можно было поставить в один ряд с легендарными Ричардом Аведоном или Сесилом Битоном, которые снимали Плисецкую в эпоху ее славы. Сошлись на Беттине Реймс, прославленном фотографе семидесятых-восьмидесятых годов, чьей специализацией долгое время были женщины с прошлым. Впрочем, в ее портфолио имеются и серьезные государственные мужи, и транссексуалы Булонского леса, и проститутки Пляс Пигаль, и тайные притоны Шанхая, и священные места Палестины. Сама Плисецкая никаких условий не выставляла, о райдере, которым так любят хвастать звезды нашего шоу-бизнеса, слыхом не слыхивала. Попросила только взять что-нибудь в бутике своего старого друга Пьера Кардена. Стилист Мартина де Ментон, конечно, слегка поморщилась: ну при чем тут Карден?
Но спорить не стала. Причуды звезды — закон.
Майя Плисецкая — последние новости
Взгляд из России», проходящей в музее-заповеднике «Царицыно» Ольга Соснина. По словам собеседницы, в середине 50-х годов прошлого века между СССР и Индией начали развиваться дипломатические отношения, что послужило началом гастролей артистов между двумя странами. Так, например, советская балерина Майя Плисецкая посещала со своими выступлениями Индию.
Нет кольца. Это ж театр! Какие замки ни ставь, каких охранников ни заводи, а если кому-то очень надо, все равно упрут. Во-вторых, меня это как-то психологически угнетало. Вот сидишь на каком-нибудь приеме и думаешь только о том, что сейчас на тебе надета половина квартиры, или новая машина, или какая-нибудь крыша для дачи, которая протекает и ее пора ремонтировать. И как-то от этих мыслей не по себе становится. Вот Галя Вишневская разные бриллиантовые люстры в ушах обожала.
И носила с видимым удовольствием, насверкалась ими всласть. А мне недавно Щедрин купил самые простые пластиковые часы с черным циферблатом и большими белыми цифрами, чтобы глаза не ломать, и счастливее меня не было никого. Вкусы, надо сказать, у нее были самые демократические. Могла гулять по Парижу с дешевой пластиковой сумкой Tati «А почему нет? Я там кучу всего полезного покупала и себе, и в дом». Могла бесстрашно признаться, что набрала лишние два килограмма «Друзья из Испании прислали нам целую ножищу хамона. Просто не было сил оторваться! Так вкусно! Из всего российского глянца предпочитала «Gala Биография», который регулярно покупала в Шереметьеве «Очень познавательный журнал.
Мы там с Родионом Константиновичем столько про себя нового узнали! Мне нравилось в ней это отсутствие всякой претензии. Она, которая как никто умела принимать самые красивые позы на сцене, в жизни их старательно избегала. Точно так же легко обходилась без нарядов haute couture, парадных лимузинов, дорогих интерьеров — всего того, что ей полагалось по праву планетарной звезды и дивы. Единственная роскошь, в которой Майя не могла себе отказать, — духи. Вначале любила Bandit de Robert Piguet и долго хранила им верность. Потом, когда духи перекупили американцы и, как ей показалось, изменили классическую рецептуру, перешла на Fracas той же марки. Пронзительный, тревожащий, драматичный аромат с душной нотой туберозы. Я отчетливо слышал его, когда она приглашала меня на свои чествования в разные посольства, где ей вручали очередные правительственные ордена.
Можно было не видеть, где она находится, но нельзя было не уловить аромат Fracas. Она была где-то близко, совсем рядом. По заведенному ритуалу все приглашенные, покорно внимавшие речам послов и других начальников, напоминали мне тот самый кордебалет из первого акта «Анны Карениной», который предварял своим танцем выход главной героини на заснеженный московский перрон. Собственно, мы и были этим самым кордебалетом, уже не слишком молодым, но приодевшимся и приосанившимся по случаю праздника нашей Королевы. А она, как всегда, была самой молодой и красивой. Для нее это был слишком незначительный эпизод, но для меня он значил много. Моя подруга Катя Белова, сотрудничавшая с журналом «Радио и ТВ», предложила подготовить репортаж со съемок балета «Чайка» в Большом театре. Ты же хочешь с ней познакомиться? Я согласился.
Время было мутное, неопределенное. Никто не верил, что эти старчество и ветхость, которые нами правили, когда-нибудь кончатся. Кто не исхитрился уехать по израильской визе или фиктивному браку, те пили по-черному, кляня на своих кухнях советскую власть и престарелых начальников. Лишь изредка всеобщую апатию и мертвенную скуку взбадривали новости на культурном фронте: то очередной скандал в Театре на Таганке, то бегство премьера Большого театра Александра Годунова, то санкционированные отъезды писателя Василия Аксенова и дирижера Кирилла Кондрашина, то разгром книги балетного критика Вадима Гаевского «Дивертисмент». Но все это были новости, что называется, «для узкого круга». А так — озимые взошли, урожай убрали, план перевыполнили, погода на завтра… В дурной бесконечности одних и тех же новостей, озвученных официальными голосами Игоря Кириллова и Веры Шебеко, главных дикторов программы «Время», было что-то даже завораживающее, иллюзорное и изнурительное. Почти по Кальдерону! При этом повсюду бушевали страсти, которые спустя семь лет вырвутся наружу и снесут всю эту помпезную, но шаткую и гнилую конструкцию. Главным сюжетом в Большом была, конечно же, война, которую с переменным успехом вели его знаменитые солисты против своего худрука Юрия Григоровича.
Если не вдаваться в тягостные подробности, то суть конфликта заключалась в следующем: Григорович, как прирожденный советский диктатор, хотел безоговорочного подчинения всех и вся. Никаких других хореографов, никаких рискованных экспериментов, никаких импровизаций и отступлений от заданного им канона. В середине семидесятых он решительно делает ставку на молодых исполнителей, оттеснив от главных ролей своих признанных и постаревших звезд. Звезды, как им и полагается, взбунтовались и пошли ходить по кабинетам Старой площади, благо у каждого были свои высокие покровители. Конфликт удалось на какое-то время замять: кому-то бросив кость в виде обещания собственной постановки, кому-то разрешив индивидуальные гастроли на Западе, а от кого-то откупившись новой жилплощадью или гаражом для заграничного авто. Разные способы были утихомирить обиды и творческую неудовлетворенность. Но было понятно, что все это ненадолго и впереди всех ждут новые битвы и бои. Плисецкая была в самой гуще этих сражений. Григоровича ненавидела люто.
Даже имени его спокойно произносить не могла. Список его преступлений был нескончаем, но ничего конкретного припомнить сейчас не могу. Думаю, больше всего ее терзало то, что именно она когда-то была главным инициатором перехода Григоровича из Кировского балета в Большой. Своими руками она привела его к власти. И поначалу танцевала все заглавные партии в его балетах: Хозяйка Медной горы в «Каменном цветке», Мехмене Бану в «Легенде о любви», Аврора в новой версии «Спящей красавицы»... Но справедливости ради стоит признать, что Плисецкая не была его балериной. Для пластического языка Григоровича требовался другой женский тип. Ему не нужна была prima ballerina assoluta с апломбом, характером и харизмой. Ему больше подходила самоотверженная техничка, готовая разодрать себя на части, чтобы угодить ему, выполняя все головоломные комбинации.
Такой была Нина Тимофеева, ставшая эталонной исполнительницей всех главных женских партий в его спектаклях. К тому же балеты Григоровича в большей степени были ориентированы на мужской состав труппы. По своей природе они были предельно маскулинны, и женщине там отводилась вспомогательная, служебная роль. А потом появилась Наталья Бессмертнова — балерина с иконописным лицом послушницы, железной волей и стальным носком. Она завладеет вакантным местом жены и музы. И вот уже на премьеру новой редакции «Лебединого озера» — главного русского балета, который Плисецкая танцевала больше двадцати лет подряд, — поставили не ее, а Бессмертнову. И хотя начальство спектакль не примет, обвинив Григоровича в упадничестве и велев переделать финал, это был первый сигнал, что расстановка сил в Большом театре изменилась. За Майей оставались ее балеты, ее мировое имя, ее престижная гримерка рядом со сценой. Ее нельзя было выгнать из Большого — позолоченная медаль с профилем Ленина и звание народной СССР еще какое-то время будут служить ей защитой.
Но она знала, как легко соорудить из всего этого почетную ветеранскую резервацию, где лишь изредка — не чаще одного-двух раз в месяц — ей бы позволяли выходить на сцену, где ветшали ее спектакли, куда никогда не звали западных продюсеров и директоров фестивалей, куда под страхом увольнения не пускали молодых перспективных артистов. С 1973 года ее ни разу не пригласят принять участие в гастролях Большого театра на Западе. Расчет был один: рано или поздно она сама задохнется в душном, спертом воздухе резервации, сама уберется из театра под смешки недругов и шепот штатных балетоведов: «Плисецкая кончилась». Она сопротивлялась. Билась, бунтовала. Пыталась спастись то в хореографии Ролана Пети, то в свободном танце Мориса Бежара. Кидалась на защиту балетов, которые ей посвящал Родион Щедрин, как будто речь шла о детях, которых у них никогда не было. Эпопею с «Анной Карениной» я мог наблюдать в бинокль с четвертого яруса, история «Чайки» разворачивалась у меня на глазах. Лапина, всесильного председателя Гостелерадио, было принято решение сделать телевизионную версию нового балета и показать его в прайм-тайм, хотя, кажется, таких слов тогда не знали.
Можно лишь догадываться, чего стоило М. В ход пошло все: и имя Чехова, и авторитет Щедрина в качестве председателя Союза композиторов России, и ее собственная юбилейная дата. В результате к Большому театру подогнали автобус, напичканный аппаратурой, в зале расставили камеры, а в центре партера на три съемочных дня воцарилась серьезная дама Елена Мачерет. Мне ее представили как опытного режиссера. Хотя, кажется, достаточно было одного взгляда на ее крашенную хной шевелюру и скучное выражение лица, чтобы сразу догадаться: «Чайка» с этой дамой никуда не полетит. Но это было понятно мне, притаившемуся в партере, а вот что видела Плисецкая на сцене, недовольно жмурившая глаза от направленных на нее софитов, не знаю. Может, как всегда, понадеялась, что ее энергия и страсть пересилят любую серость и мрак? Что музыка «Чайки» заставит воспарить даже самых безнадежных? Что ее руки, ее божественные руки, удержат хрупкий спектакль от бездны забвения, куда кануло уже столько ее великих балетов?
А может, как всегда, ей было просто некогда вглядываться в чьи-то физиономии, просчитывать чьи-то козни, ждать удара в спину. Уже много позднее я понял, что, несмотря на все разочарования и обиды, Майя была доверчивым и даже в чем-то очень наивным человеком. Пусть каждый занимается своим делом, рассудила она. Она не будет диктовать, давить, лезть, указывать, как надо. Ей бы сейчас Нину Заречную станцевать и не сбиться. Осознание надвигающейся катастрофы пришло, когда она села у монитора, чтобы посмотреть отснятый материал. Я видел только ее спину. Вначале как у первоклассницы, в предвкушении первого сентября. Потом спина стала испуганно-недоуменной, словно ее окатили ледяной водой.
Потом гневной, готовой к немедленному резкому отпору. И наконец, сломленной, сдавшейся, несчастной. Какое-то время все испуганно молчали, хотя на экране кто-то еще продолжал мельтешить и прыгать. Майя подняла голову, обвела всех присутствующих невидящим взглядом больных, воспаленных глаз и медленно произнесла: «Нет, Боря, красоты тут уже не будет». Надо было видеть, как она, молча, поднялась по служебному мостику, соединявшему зал со сценой, как отчаянно запахнулась в черный карденовский халат, как пересекла сцену с видом трагической героини, провожаемая нашими испуганными взглядами. При чем тут Чехов? Федра, Медея, Антигона — вот ее репертуар, вот подлинный масштаб.
Развлекались дети на Шпицбергене только лыжами. Однажды, никого не предупредив, Майя ушла на лыжах на другой край острова — захотелось посмотреть другой город. Пока шла, началась пурга, но девочку это не смутило. У неё всю жизнь сохранялся такой характер: какая разница, что против меня, если я чего-то хочу? Правда, на Шпицбергене Майя не умерла чудом. Когда она начала замерзать, её нашли посланные следом спасатели с собакой. О том, что жить пока придётся с тётей, Майя узнала, зайдя к ней с цветами после тётиного выступления. Со второй мамой отношения были странные. Всё, что связано с балетом, пришло, кажется, в жизнь Майи через неё. Она же для поддержки отправляла Майе телеграммы от лица мамы. Но каждый день тётя попрекала девочку хлебом, одеждой, своей добротой, унижала — это доставляло ей удовольствие. Брату Саше пришлось лучше — ни дядя Асаф, ни дядина жена не упрекнули его своей помощью ни разочка. От одного дяди после того, как во время его дежурства разбомбили дом, другой дядя нашёл только руку — и узнал. Двоюродные братья умерли на фронте. Вторая мировая сильно проредила и Мессереров, и Плисецких... Неправильная балерина Взрослая Плисецкая всегда была немного неправильной. Критиковала моду учить балету с дошкольного возраста: к сорока годам будут убиты все суставы сама танцевала до самой смерти в возрасте в весьма преклонном, по общим меркам. Критиковала репетиции «до упаду», считая их скорее позёрством, опасным, опять же, для суставов, и горячо спорила с начальством, которое от неё таких репетиций требовало. На сцене не любила повторов и если могла что-то изменить, не мешая работе остальных — меняла, если не каждый раз, то часто. Могла выйти на сцену то так, то этак. Режиссёрам приходилось смиряться. Она часто флиртовала с мужчинами, а до брака ещё и завела роман с российским персом пятью годами моложе: приезжала к нему в коммунальную квартиру на личном автомобиле с шофёром.
Она ходила в зоопарк, где долго наблюдала за движениями лебедей. Бразильские граффити-художники Эдуардо Кобра и Агналдо Брито посвятили Плисецкой одну из своих работ. Граффити с изображением балерины украшает стену дома на улице Большая Дмитровка в центре Москвы. В одном из интервью Плисецкая как-то призналась, что любит пиво и селедку, которую называла «селедой». Любимым заведением Майи Михайловны был ресторанчик рядом с домом в Мюнхене. В честь Майи Плисецкой назван астероид 4626 Plisetskaya. Его открыл 23 декабря 1984 года астрономом астроном Крымской астрофизической обсерватории Людмила Карачкина.
Раскрыты подробности встречи Майи Плисецкой с индийской публикой
СМИ: скончавшуюся в 2015 году Майю Плисецкую до сих пор не похоронили. Группа Майя Михайловна Плисецкая в Одноклассниках. Группа посвящена великой балерине, актрисе и хореографу Майи Михайловне Плисецкой. Майя Плисецкая прожила яркую и долгую жизнь. Солистка Большого театра Союза ССР Майя Плисецкая в роли Одетты в балете Петра Чайковского «Лебединое озеро». Великая балерина Майя Плисецкая родилась в Москве. Майя Плисецкая – последние новости.
Студент ГИТИСа Сослан Коцлов представил премьеру в Цхинвале
Последние новости о персоне Майя Плисецкая новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Майя Плисецкая с родителями. Это не спасло семью Майи от сталинских репрессий. Майя Плисецкая с родителями. Это не спасло семью Майи от сталинских репрессий. Прах народной артистки СССР, балерины Майи Плисецкой не предан земле и находится дома у её супруга, 87-летнего композитора Родиона Щедрина. 23.02.2021 Биография Майи Плисецкой о главном Майя Михайловна является знаменитой на весь мир русской балериной, еще она была актрисой и хореографом. Таким знаменитостям, как Майя Плесецкая обязательно следует посвящать такие памятные музеи, чтобы дать возможность поклонникам ознакомиться с теми условиями, в которых жил.
Раскрыты подробности встречи Майи Плисецкой с индийской публикой
| Майя Плисецкая: почему «неправильная балерина» всю жизнь не могла заснуть ночами | Напомним, первый суд Плисецкая проиграла. |
| Майя Плисецкая: как маленькая рыжая девочка стала великой балериной | Майя Плисецкая прожила яркую и долгую жизнь. |
| Неизвестная Майя Плисецкая // Новости НТВ | Главные новости о персоне Майя Плисецкая на |
| Майя навсегда | Напомним, Майя Плисецкая почти 50 лет выходила на сцену Большого театра. |
Скончалась великая балерина Майя Плисецкая
В 1966 году с парижских гастролей Майя Плисецкая вернулась с подарком Нади Леже – то была черная каракулевая макси-шуба, прошитая кожаными аппликациями. В работе над спектаклем о жизни и творчестве легендарной русской балерины Майи Плисецкой принимали участие все молодые и талантливые. Памятник Майе Плисецкой установят в Москве недалеко от Большого театра.
Я, Майя Плисецкая
Таким образом, поставлена точка в длительной судебной тяжбой между балериной и бывшим солистом Большого театра, а ныне руководителем фонда «Имперский русский балет» Гедиминасом Тарандой. Напомним, первый суд Плисецкая проиграла. В суд была представлена нотариально заверенная копия заявления Плисецкой от 9 декабря 2000 года, разрешающего использовать ее имя, фамилию, отчество, автограф, а также фото и художественное изображение для производства целого ряда продуктов, включая косметику. Суду были переданы и документы, свидетельствующие о том, что условия соглашения были выполнены полностью: все вырученные деньги пошли на оплату новой балетной постановки.
Кроме того, Майя Плисецкая говорила, что «второй раз родиться не выйдет, как ни старайся» ни у кого. Поэтому, как бы ни было тяжело — а она знала всю сложность такого состояния не понаслышке — призывала: «свое живи!
При этом сама легенда русского искусства смело смотрела в будущее и признавалась, что любит все новое.
Такая воля балерины семью не огорчает: чтобы помнить великую Плисецкую, им нет необходимости приходить на могилу. Там она учила молодых Хозе, своих партнеров, балетным движениям.
Преподавала им науку жизни: объясняла, какое состояние души руководит героем в данный момент, что происходит в танце на самом деле. Ее объяснения были потрясающим пластическим спектаклем. А эти молодые красавцы огромного роста, которые, я уверен, не читали Проспера Мериме, слушали ее завороженно.
Плисецкая станцевала весь классический репертуар Большого театра.
Однажды Майя Михайловна сказала — «Целью моей жизни был танец; цель достигнута — я танцевала! Почетными гостями вернисажа стали заместитель главы администрации городского округа Зарайск по социальным вопросам Раиса Гулькина, заместитель председателя комитета по культуре администрации городского округа Зарайск Надежда Максимова, представители общественной организации «Золотой возраст» и ДК имени В. Леонова, а также сотрудники образовательных и культурно-досуговых учреждений и пресс-служб Зарайского муниципального района и др. Организатором культурной программы торжественного открытия выставки выступил Ерновский сельский дом культуры.
Творческие хореографические коллективы «Очарование», «Надежда» и «Фортуна» представили яркую танцевальную программу. Гости смогли познакомиться с экспозицией, сфотографироваться на память, оставить комментарии в книге отзывов и поделиться друг с другом впечатлениями. Актер Владимир Конкин посетил открытие выставки В экспозиции собраны уникальные фотографии из бахрушинского собрания, в том числе портреты работы знаменитых фотохудожников Ричарда Аведона, Беттины Реймс и Владимира Блиоха.
Майя Плисецкая
| Почему у балерины Майи Плисецкой до сих пор нет могилы? | С Родионом Щедриным Майя Плисецкая была знакома несколько лет, но вступать с ним в близкие отношения балерина не спешила. |
| 89-летний Родион Щедрин семь лет живёт без Майи Плесецкой, прах которой пока не захоронен | Майя Плисецкая начала танцевать в кордебалете в 1943-м. Уже через несколько лет стала прима-балериной и исполняла на сцене Большого театра только главные партии. |
| Все новости о Майи Плисецкой | Смотрите онлайн видео «Мир сегодня скорбит скончалась Майя Плесецкая» на канале «Танцевальный Импульс Жизни» в хорошем качестве, опубликованное 24 декабря 2023 г. 15. |
| Майя Плисецкая. Посвящение - МБКПУ Печенгское межпоселенческое библиотечное объединение | Прощание с Майей Плисецкой, которая ушла из жизни 2 мая на 90-м году жизни, состоится в Германии в кругу только родных и близких. |