На нашем сайте вы можете скачать книгу "Географ глобус пропил" Алексей Иванов в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине. полная версия в форматах fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн!
Автор романа «Географ глобус пропил» закончил новую книгу
Когда страна продолжит двигаться вперед, тогда и жанр исторической литературы вернется в свои берега, обращаясь не только к осмыслению влияния государей, но и к общечеловеческим проблемам». Алексей же серьезно относится к литературной работе. Основные магистральные направления и повороты сюжета продумывает заранее. Ни фактура, ни герои автора никогда за собой не уводят. Иванов считает, что именно так должны относиться к произведениям профессионалы, нежели подчиняться порывам бурного вдохновения. Гостья встречи София Шепеля вместе с командой делает фильм о Владимирской областной библиотеке для детей и молодежи, которой в этом году исполняется 60 лет. Девушка поделилась своими мыслями о книгах Иванова: «Как уральский писатель, Иванов находится в тесной связи со своим регионом. В работах он проводит узкие исследования и показывает подробности, которые я, как жительница Центрального округа, не знаю.
По мнению Галины Юзефович, в «педагогической поэме» Алексея Иванова есть перекличка с фильмом « Хористы » режиссёр Кристофа Барратье , вышедшим на экраны за год до появления на прилавках «Географа…» [18]. Другого киногероя — Данилу Багрова , «каким тот был бы, если бы жил в Перми, работал в школе географом и много пил» [19] , — узнаёт в Служкине журналист Лев Данилкин « Афиша ». Артур Акминлаус « Литературная Россия » , напротив, уподобляет героя персонажам русской классики: «Так в чём же кредо Виктора Служкина? Он ли Герой нашего времени , Печорин номер два? Павел Губарев «Рецензент» находит прямые аналогии с другим классическим персонажем — Раскольниковым , полагая, что Служкин — «личность не менее неоднозначная и вызывающая», несущая свои вопросы и сомнения, «гордо, как хоругви» [22]. Отличие от фильма[ править править код ] В 2013 году по книге был снят одноимённый фильм , который, по мнению критиков, существенно отличается от романа. Так, рецензент Юлия Климычева отмечает, что перемены, которые произошли с учениками после тяжёлого похода, заметны в романе, а «в фильме никак не акцентированы». Кроме того, за кадром осталась история первой любви Служкина, которая «важна для понимания героя и романа в целом» [24]. Марк Липовецкий и Татьяна Михайлова журнал « Знамя » констатировали, что в фильме, в отличие от романа, «педагогическая программа Служкина остаётся совершенно невнятной» [25]. Дмитрий Быков « Московские новости » добавил к этим рассуждениям, что ключевой монолог Служкина по сравнению с романом «значительно усилен — Хабенский играет его с зашкаливающей, опасной мерой отвращения к выродившемуся человечеству» [26].
По своему посылу «Географ глобус пропил» — вещь столь же метафизическая, как «Сто лет одиночества», но при этом несравнимо более мощная и сильная — хотя бы потому, что Иванов сумел ограничить сюжет рамками одного года. И вот главный герой проделывает эволюцию за этот год от одной личности к другой, так же точно, как подопечные его, пережив катарсис в походе, становятся другими людьми. Маркес сотоварищи вкрапляли элементы волшебства в нашу действительность, а Иванов неуловимо наполняет её романтизмом. Удивительно, но вещь эта, пронизанная бытовой беспросветностью, очень романтична по духу. И дело здесь даже не в любовных линиях которые как раз — больше отражение приземлённости и грязи , а в личности главного героя, который, не находя себя в городе, выплёскивается во всю ширь на природе. Это был бы шедевр, но есть некоторые шероховатости, которые не позволяют мне поставить десятку этому блестящему и глубоко меня тронувшему произведению. Шероховатости эти — неумение автора особенно в первых частях ограничивать себя в каком-либо литературном приёме. То у него идут непомерные диалоги, то столь же непомерные описания природы. Ничего среднего впрочем, изумительная третья часть, кажется, лишена этих недостатков. Кроме того, Иванов кое-где и неряшлив, особенно в части тех же диалогов: описывая какую-либо сцену, он совершенно забывает о действиях героев, и получается, что они беседуют в пустоте. Допустим, входит некто в квартиру, начинается разговор, и этот разговор тянется и тянется, будто люди болтают на пороге, хотя по мимолётным оговоркам понятно, что они уже переместились в комнату или на кухню. Иванов просто забывает сказать об этом, что приводит к какой-то «пьесовости» романа. И последнее: главный герой вроде бы давно вернулся в Пермь после окончания университета, но создаётся полное впечатление, будто он приехал только что и заново выстраивает свои отношения со старыми одноклассниками. Все эти любовные хитросплетения наводят на мысль, что главный герой внезапно окунулся в давно им покинутое общество, а не варился в нём всё время. И тем не менее — твёрдая девятка. Ибо так, как это текст, меня уже давно не перепахивала ни одна книга. Тут не просто послевкусие, тут целый букет во рту, как похмелье, так настойчиво донимавшее главного героя. Интересная книга, но, на мой взгляд, в основном, весь ее эффект построен на силе ностальгии. Поэтому, наверное, ровесникам главного героя ну, плюс-минус, несколько лет , читать этот роман будет очень приятно. А, допустим, нынешним девятиклассникам книга, в общем-то, про школу, хотя, совсем не детская — скучно. Впрочем, обо всем — попорядку: Книга состоит из трёх временных частей: — 1982 год. Школьные годы героя — Витьки Служкина. Пионеры, уроки, первая любовь, друзья. Конфликты с учителями. Без интернета, соц. Но, как и во все времена, у подростков — с попытками «поближе» познакомиться с девочками, драками с такими же пацанами, музыкой, и, конечно, особым миром — школой. Мне читать было интересно. В первую очередь тем, что каждая строчка будила во мне почти забытые впечатления о моих школьных годах. Сплошные ассоциации — «А вот у нас, говорили так то... В общем, больше вспоминал и думал о своём, чем следил за приключением Служкина и его компании. Но, повторюсь, если бы, автор описывал «школьные годы» не 80х, а, например, 60—70, мне было бы, не интересно. А современным девятиклассникам будет непонятно подробное описание эмоций жителей СССР, узнавших о смерти Л. Так что, роман в этой его части , имеет свою читательскую аудиторию. Основа и главная сюжетная линия книги. Теперь, окончивший институт, женившийся, имеющий маленькую дочку, и, оставшийся без работы герой, сам становится учителем географии. Был — школьным хулиганом, а, сейчас — «по другую сторону баррикад». Впрочем, работа, для главного героя — совсем не главное. Педагог он никакой, и, карьеру в школе ему не сделать. Да Вите это и «на фиг не надо». Но, книга не только про школу. Тут и семейные конфликты, проблемы с «трудными» учениками, любовь, опять же, дружба. Всего понемногу. Если в двух словах — обычная жизненная «бытовуха». И, опять, повторюсь. Девяностые годы — это отдельная тема. Со своей спецификой. И, человеку, который намного моложе, или, старше, героев этой книги, понять образ жизни Служкина — непросто. Посмотришь со стороны наших дней — ужас, «чернуха». Про что писать, какой это герой? Алкоголик учитель! Жена, дочка, нужно деньги зарабатывать, а Витя все бухает и устраивает половую жизнь своих друзей детства... Ну никак не положительный герой! Откуда такие люди? Все что происходит в книге — плод извращённой фантазии! В жизни так не бывает! Вспомнишь «те времена» — да, а ведь было и такое, можно говорить о «потерянном поколении», и, писатель сумел поймать эту атмосферу. Попытался донести до читателя. Душевное состояние человека, который «потерялся» и растерялся. Обычное дело, для многих в 90е. Дикое было время, и герои, неестественные, не совсем нормальные, если смотреть из «сегодняшних» дней. Поэтому, как мне кажется, и эта часть романа — очень специфическая, привязанная к «своему» читателю. Очень романтично, где-то, лирически. Много приключений. Великолепные описания природы. Собственно, это — отдельная, самостоятельная повесть. Интересна и для подростков и для взрослых. Вне временных рамок. Правда, есть несколько довольно откровенных моментов, но, без всякой пошлости. Ну и подведу итоги: Для меня — отличная книга. Для других? Во всяком случае, прочитать стоит. Многие в отзывах обобщают роман и фильм, снятый по книге. Но, фильм, хоть и неплох, только — это, совсем другая история. Герои другие, временные рамки сместили, акценты совсем не те. Вообще, разные темы. Книга сильнее и лучше. Пишет А. Иванов замечательно. Отличный слог. Хотя, в целом, книга — грустная. Интересные герои. Море эмоций. Сюжет — все очень грамотно, целостно, правильно завершено и очень логично. Прекрасное послевкусие от прочитанного. Поставил бы «10», но, книга не для всех. Поэтому, как мне кажется, и оценки, или очень высокие, или, наоборот, совсем низкие. Кому-то, не понравятся откровенные сцены. Хотя, совсем уж «порнухи в деталях» в книге нет. Кого-то, заденет пьянство героя. Стиль общения Виктора с подростками, уверен, многие не поймут. Меня иногда раздражало почти полное безволие и «пофигизм» Служкина. Своего рода чеховский «плохой хороший человек». Сложный герой. То, ведёт себя как пацан, а не как взрослый, семейный человек. То, начинает философствовать, как умудренный жизнью старец. Его, попеременно, то жалко, то, испытываешь к нему брезгливость, а часто — симпатию. Не самый приятный персонаж, по-моему. Только, по-моему, талант писателя заключается не в том, чтобы создать идеального положительного героя, который всем понравится, а в том, как реалистично и глубоко прописан его образ. Книга сложная, противоречивая и многогранная. Но, написано — интересно, ярко! Запоминающийся и талантливый роман. Оценка: 9 [ 16 ] vesnyshka , 26 августа 2017 г. Если бы меня попросили дать характеристику этой книге одним предложением, то я бы сказала, что эта книга об одиночестве. Я читала и погружалась в одиночество каждого из персонажей — будь то балагур Будкин, или жена героя Надя, или его подружки — готовая на секс в любое время Ветка или ждущая романтики Саша, но коротающая вечера с женатым и таким же одиноким Колесниковым. И даже кот Пуджик всё чаще гулял где-то в одиночестве. В самом же Служкине — главном персонаже романа — бездна одиночества, с которым он носится по городу да и по жизни, пытаясь его заполнить. Но ни батальные отношения с женой, ни нежность с Сашей, ни попытка страсти с Веткой, ни пьянки с Будкиным, ни вдруг нахлынувшая ностальгия к бывшей однокласснице, встреченной в детском саду, не могут закрыть эту дыру. Потому что время такое — перестроечное и всё очень шатко и, кажется, безвыходно, потому что натура такая — не хваткая, как у Будкина, к примеру, а тонкая, со стихами да прибауточками, потому что славянская душа, склонная к страданиям, а не решениям, потому что вечная подруга — водка — рядом... И вот этого героя занесло в обычную постсоветскую школу учителем географии. А там деточки, на которых управы нету, потому что у них тоже время перестроечное, что в стране, что в возрасте переходном. И выжить в их обществе, ой как сложно. Я сама учительствовала, и в первый свой год в школе вчерашняя студентка к девятиклассникам попала, потому герою сочувствовала и действия его понимала. А действия романа то неслись, как река, по которой Служкин сплавлялся со своей ватагой, то замедлялись, как время на поляне с подснежниками, и вспоминалось что-то своё, откликалось на эмоции. И я верила автору и тому, что происходило на страницах. Время было шаткое, в чем-то дурацкое, и поступки героев нередко такие же, но они не могли быть иными. А ещё, ещё же помимо одиночества в этом романе много любви. И первой, и единственной, и такой же, как то время, дурацкой, и той, которая навсегда, которая меняет, вдохновляет, ведёт человека. Которой и пытался научить географ-Служкин. Оценка: 8 [ 27 ] tarasovich09 , 4 февраля 2013 г. Наверное более грустной книги я в своей жизни не читал. Нет, написана она прекрасно, спору нет. Язык замечательный, сюжет летит стремительно, как птица. Но острое чувство одиночества, неприкаянности, ненужности главного героя книги Виктора Служкина передалось и мне, и тяжким грузом легло на душу. Что и говорить — многое из пережитого мне знакомо, особенно, то, что касается семьи и дочери. Все когда-то переживалось, причем в то же время, что и в романе — в 90-е годы. Остается выяснить, что же произошло? Почему Служкин так катастрофически одинок, непонят, брошен? Все эти Чацкие, Печорины, Обломовы и им подобные живут в каком-то окружении, что-то пытаются делать, но почему-то никем не оценены, никому не нужны, не знают куда себя деть. Такой же лишний и Служкин. Он окружен друзьями, подругами, но одинок и беззащитен. Его постоянно пилит откровенно не любящая его жена. Его разочаровывает понравившаяся было ему пошловатая учительница Кира. Он любит школьницу Машу, но и та в конце книги уходит от него с другим, так и не посмотрев ему в глаза. Служкин никак не может найти себя в этом мире. Биолог, он работает преподавателем географии в школе. Но ни преподать как следует свой предмет, ни воспитать детей он не может. Поначалу он еще пытается завоевать авторитет у ребят. Становится своим, выпивает вместе с ними, идет в поход. Но уже прогулка со спусканием с ледяной горки на фанере показывает,что и эти методы не срабатывают.
Совершенная любовь изгоняет страх. ОсобенностиОформление серии — арт-проект, в котором все романы Алексея Иванова оформлены художниками, работающих в очень непохожих манерах — настолько разных, насколько разные сами романы. Об автореАлексей Иванов — один из самых известных современных писателей России. Родился в 1969 году в Горьком, закончил школу в Перми и факультет истории искусств Уральского государственного университета Свердловск. Автор экранизированных бестселлеров «Географ глобус пропил», «Тобол», «Ненастье», «Пищеблок», «Сердце Пармы» и множества романов.
Новый роман автора «Географ глобус пропил» Алексея Иванова в «Букмейте»
Колесников меня с собой взял. Сам нарезался и упал под стол, а мы с этим лётчиком заперлись в ванной и трахались. Я чего-то боюсь, уж не залетела ли я тогда?.. Ветка чертыхнулась, вскочила и убежала. Служкин снова закурил и открыл окно.
Веткин дом стоял недалеко от берега Камы, от чёрного, мрачного котла затона. Служкин курил и смотрел, как мимо дебаркадера, мимо разведённого наплавного моста, словно бы брезгливо оскалившись, проплывает высокий и длинный речной лайнер, возвращающийся на стоянку после навигации. Лайнер медленно плыл под яростным золотом зарослей на дамбе, от которого вода отмелей казалась древесного цвета, будто коньяк. Плыл мимо рыжих склонов, где валялся ржавый хлам: тросы, мятые бакены, какие-то гнутые и рваные конструкции, содранные с кораблей.
Плыл мимо врытых в землю и обросших кустами цистерн, мимо старых брандвахт с яркими колечками спасательных кругов, мимо решётчатых портовых кранов и заводских корпусов с длинными закопчёнными трубами. Вернулась Ветка, и Служкин выбросил окурок. Ей неохота… да и мне неохота. Взяли и завязали.
Нет, и всё. Зашибись было! Ты не загружайся насчёт этого. Я-то тебя люблю, Витька, честно.
С седьмого… нет, с девятого класса. Я тебе позвоню, как только Колесников свалит куда-нибудь на подольше. Приходи — оторвёмся, как раньше! Заедет и на мой двор «КамАЗ».
Глава 11 Серым утром Служкин вышел из подъезда, ведя за ручку Тату. Ты будешь ходить за меня на работу? Щипает, толкает… — Дай ему в рог, — посоветовал папа. Ладно, я поговорю с его мамой.
Ты мне покажи её, хорошо? Они остановились у перекрёстка, на котором лежало звездообразное озеро грязи. Посреди него в буром тесте сладострастно буксовала иномарка, выбрасывая из-под колёс фонтаны. Служкин взял Тату под мышки и перенёс на другой тротуар, высоко задирая колени.
Они вымерли давным-давно. Некоторые даже слишком. Но добрых съели первыми. Служкин и Тата завернули в ворота садика, и Тата, вырвав ручку, побежала к дверям.
В длинном голубом плащике и синей шапочке она была похожа на колокольчик. Служкин вслед за Татой вошёл в раздевалку. Здесь была только одна мама, которая возилась с сынишкой. Служкин посадил Тату на стульчик, опустился на корточки и стал расшнуровывать ей ботинки.
Сзади подошёл мальчик с игрушечным пистолетом. Тата испуганно глядела на Служкина. Тата слезла со стула, Служкин поцеловал её в щёку, и Тата побежала в группу. Оттуда донёсся её звонкий крик: — Марина Петровна, здравствуйте!..
Служкин подошёл к маме Андрюши Снегирёва и дружелюбно сказал: — Бойкий у вас мальчик. Она тотчас опустила голову, застёгивая сыну рубашку, но Служкин видел, как порозовели мочки её ушей. Поражённый, Служкин молчал. Андрюша побежал в группу, по дуге обогнув дядю.
Лена и Служкин переглянулись и молча вышли на крыльцо. Сколько лет мы с тобой не виделись? У меня ещё дочка есть. Годик с небольшим.
Голос у неё был нежный и слабый. Ну… до свидания. Она ещё раз улыбнулась Служкину и пошла к воротам садика: светловолосая, ещё — ещё — симпатичная молодая женщина в дешёвом, мутно-бордового цвета плаще. Женщина, а не девушка и тем более не девочка, какой её знал, а потом помнил Служкин.
Какая-то мама, входившая в ворота садика, неприязненно посмотрела на Служкина. Лена молча наклонила голову и пошла дальше. Глава 12 Отклонение от темы Служкин проводил самостоятельную работу в девятом «бэ». Заложив руки за спину, он вкрадчивой походкой перемещался вдоль рядов.
Петляева, вынь учебник из парты. Тютин, не с той страницы списываешь. Поспелова, я у тебя уже две тетрадки отнял и третью отниму! Чебыкин, я тебе честно говорю, что у Смирновой сущая ерунда написана, так что не вертись.
Деменев, ты и фамилию у Шахова тоже спиши — для честности. На учительском столе высилась стопа конфискованных учебников и тетрадей. Быстро развернувшись, Служкин рявкнул: — Рукавишников, если ещё раз попытаешься украсть тетрадь с моего стола, сразу поставлю единицу, ясно? Класс шумел, шептался, ёрзал.
На доске белели два столбика вопросов для самостоятельной: вариант «а» и вариант «бэ». Собрав работы, Служкин раскрыл журнал и сказал: — Ну а теперь выясним, как надо было отвечать на вопросы. Первый вариант, первый вопрос — Поспелова. Наугад вызывая девятиклассников, Служкин с трудом добился всех ответов, выставил десять оценок и спросил: — И кто же на все вопросы ответил правильно?
Над макушками девятого «бэ» косо поднялась единственная рука. Вы же понимаете, что я ещё всех вас не запомнил. Ну так за одной партой и писали бы вдвоём один вариант. Уж на тройку-то натянули бы.
Изнывая и сетуя, девятый «бэ» склонился над тетрадями. Девятиклассники начали выкрикивать названия черноморских городов, в которые затесались Юрмала и почему-то Красноярск. Ну пожалуйста! Пока тепло, на речку!..
Только рады будут избавиться!.. Вы точно обещайте! Мы вам всю географию выучим! Мы весь поход писать будем молча, как у Розы Борисовны!
Только обещайте! Не хотим географию! Возмущённый рёв прокатился по классу. Вопросы будут сложные, на понимание.
Кто напишет на пять — тех беру в поход. Он вздохнул, сел на свой стол и начал рассказывать, как переворачиваются в стремнине байдарки и пороги валами смывают экипаж с катамарана, как по весне вздувшиеся реки прут через лес, как зарастают лопухами летние перекаты, как скрипят над головами старые деревянные мосты, как парусят на ветру палатки, как ночами горят красные костры на чёрных крутых берегах, как в полдень воздух дрожит над раскалёнными скалами, как в напряжённых руках сгибается в гребке весло и какая великая даль видна с вершины любого прибрежного утёса. Это была самая интересная география и для Служкина, и для всех прочих. Прозвенел звонок, и девятиклассники тучей облепили служкинский стол, забрасывая Служкина вопросами о походе.
Глава 13 Отлучение от мечты В понедельник после первой смены в кабинете физики проходил педсовет. Служкин явился в числе первых и занял заднюю парту. Кабинет постепенно заполнялся учителями. В основном это были пожилые тётеньки с добрыми лицами и женщины средних лет с размашистыми движениями и сорванными голосами.
Пришли физрук и две физручки — все трое похожие на лошадей, одетые в спортивные костюмы, со свистками на груди. Молоденьких учительниц тоже было порядком, но в их облике не хватало какой-то мелочи, отчего даже самые симпатичные из них вызывали желание лишь крепко пожать им руку. Вошёл директор, блестя очками. Затем, беседуя одновременно с двумя или тремя училками, вплыла Роза Борисовна.
Все расселись, шум голосов затих, и только педсовет начался, как в дверь постучали. Угроза тихо закипела. Служкин с интересом уставился на Киру Валерьевну, которую до сих пор ещё не встречал в учительской. Строгий чёрный костюм и отточенная, презрительная красота Киры Валерьевны не оставляли сомнения в её праве опоздать на минуту, на час, на год на все педсоветы мира.
Кира Валерьевна села за соседнюю со служкинской парту и невозмутимо раскрыла перед собой яркий журнал мод. Служкин не слушал, что говорили Угроза и директор. Он смиренно сложил руки и глядел в окно. За окном стоял холодный осенний день и была видна лишь бесконечная линия верхних этажей длинного высотного дома.
Его крыша, как ватерлиния, отсекала нижнюю часть сизого облака, которое медленно ехало вдоль небосклона. Облако напоминало авианосец, и на фоне этого дрейфа профиль Киры Валерьевны выглядел особенно выразительно. От созерцания профиля Служкина оторвало собственное имя, произнесённое Розой Борисовной. Служкин перевёл взгляд.
Но ведь уже прошёл определённый срок, что позволяет спросить о результатах. Учителя в соседних кабинетах жалуются на постоянный шум в кабинете географии. Кабинет географии находился в тупике коридора, а рядом с ним был только кабинет истории. Историчка сидела со страдальческим выражением лица и не глядела на Служкина.
Служкин окаменел скулами, глядя в никуда, но краем глаза увидел, что профиль на фоне авианосца на некоторое время превратился в анфас. Следствие того — катастрофическое падение дисциплины и очень слабая успеваемость. А в пятницу мне сообщили, что в ближайшем будущем Виктор Сергеевич планирует ещё и туристический поход с девятым «бэ». Причём посоветоваться с администрацией он не счёл нужным.
Но как можно допустить этот поход? Я не ставлю под сомнение туристический опыт Виктора Сергеевича, но если у него в путешествии будет такая же дисциплина, как в школе, то это может закончиться катастрофой. Я не дам добро на подобное мероприятие. Разделав Служкина, Угроза переключилась на другую тему.
Озлобленный багровый Служкин еле дождался конца педсовета и сразу ринулся к Угрозе. Роза Борисовна осмотрела Служкина с головы до ног. Завышать оценку я не собираюсь, но занизить можно всегда. Боюсь только, что он идёт вразрез с традиционным.
Но, видимо, вы его активно применяете, если судить по количеству двоек по вашему предмету. Успеваемость по предмету всегда зависит от учителя. Не бывает хороших учителей, у которых все ученики двоечники, поверьте моему опыту. Следовательно, низкий уровень успеваемости говорит о том, что вы — плохой педагог.
И этим походом я не хочу создавать плохому учителю ложную популярность. Благо, вы в этом преуспели и без турпоходов. Глава 14 Мясная порода мамонтов Будкин сидел за рулём и довольно хехекал, когда «Запор» особенно сильно подкидывало на ухабах. Тарахтя задом, «Запор» бежал по раздолбанной бетонной дороге.
Параллельно бетонке тянулись рельсы, и некоторое время слева мелькали заброшенные теплушки. За ними влажной сизой полосой лежала Кама. Небо было белое и неразличимое, словно его украли, только полупрозрачные столбы света, как руины, стояли над просторной излучиной плеса. В текучем и водянистом воздухе почти растворился дальний берег с бурыми кручами песка и косой фермой отшвартованной землечерпалки.
На реке бледно розовел одинокий бакен. Бетонка и рельсовый путь вели на завод. Уже началась дамба, и справа от дороги в голых низинах блестели плоские озёра на заливных лугах. В этих озёрах заканчивался рукав затона.
Заросли кустов и редкие деревья вдоль обочины стояли голые, прохудившиеся, мокрые от холодной испарины утреннего тумана. Служкин и Надя сидели на заднем сиденье «Запора». Надя держала Тату, одетую в красный комбинезон, а Служкин читал газету, которой была закрыта сверху сумка, что стояла у него на коленях. Пойду с Татой пешком.
К тому же чего мне будет с двух бутылок красного вина на троих? Это Витус сразу под стол валится, когда я только-только за гармонь хватаюсь. Будкин лихо свернул на грунтовый съезд, уводящий в кусты. Площадку живописно огораживала реденькая роща высоких тополей.
Площадка была голая и синяя от шлака. Посреди неё над углями стоял ржавый мангал, валялись ящики. Вдали в затоне виднелся теплоход — белый-белый, вплавленный в чёрную и неподвижную воду, просто ослепительный на фоне окружающей хмари, походивший на спящего единорога. Все вылезли из машины: Будкин ловко вынул Тату, а Служкин долго корячился со своей сумкой.
Мы без трусов купаемся — никого нет. Тата присела и начала ковырять лопаткой плотно сбитый шлак. Он метнул в тополь маленький туристский топорик. Топорик отчётливо тюкнул, впиваясь в ствол.
Будкин нырнул в машину, включил на полную мощь встроенный магнитофон, а затем развинченной боксёрской трусцой, не оглядываясь, побежал за топориком и в рощу. С Татой на плечах Служкин перебрался по дну промоины у берега, вышел на тракторную колею и двинулся к кораблям. Он его на шашлык порубит, мама пожарит, и мы съедим. Мамонт — это слон такой дикий, волосатый.
Когда его на шашлык рубят, он только смеётся. Они все мелкие, шашлычные-то мамонты, — размером с нашего Пуджика. Служкин дошёл до ближайшего катера. Катер лежал на боку, уткнувшись скулой в шлаковый отвал — словно спал, положив под щёку вместо руки всю землю.
Красная краска на днище облупилась, обнажив ржавчину, открытые иллюминаторы глядели поверх головы Служкина, мачты казались копьями, косо вонзёнными в тело сражённого мамонта. Они как медведи: на зиму засыпают, выбираются на берег и спят. А весной проснутся и поплывут — в Африку, на реку Амазонку, на Южный полюс. А может, и в Океан Бурь.
С Татой на плечах он поднялся повыше по осыпи. За катером на мелководье лежала брошенная баржа, зачерпнувшая воду бортом, как ковшом. За баржей тянулись стапеля и груды металлолома. Темнели неподвижные краны.
Заводские корпуса были по случаю воскресенья тихие и скучные. Вдали у пирса стояла обойма «Ракет», издалека похожих на свирели. В чёрной неподвижной воде затона среди жёлтых листьев отражалась круча берега с фигурной шкатулкой заводоуправления наверху. Служкин посмотрел в другую сторону и увидел, что мангал уже дымится, а Будкин и Надя рядышком сидят на ящике.
По жестикуляции Будкина было понятно, что он рассказывает Наде о чём-то весёлом. По воде до Служкина донёсся Надин смех. Непривычный для него смех — смех смущения и удовольствия. Глава 15 Кира Валерьевна Служкин сидел в учительской и заполнял журнал.
Кроме него в учительской проверяли тетради ещё четыре училки. Точнее, проверяла только одна красивая Кира Валерьевна — водила ручкой по кривым строчкам, что-то черкала, брезгливо морщилась, а три другие училки — старая, пожилая и молоденькая — болтали. Урсула узнала, что дочь беременна? Аркадио в больницу попал, и пока он был на операции, она его одежду обшарила и нашла ключ.
Он же подслушал её разговор с Ремедиос… — Он только про Аркадио успел услышать, а потом ему сеньор Монкада позвонил и отвлёк его. Там так не принято. На улице уже темнело, накрапывал дождь, палая листва плыла по канаве, как порванное в клочки письмо, в котором лето объясняло, почему оно убежало к другому полушарию. Служкин закурил под крышей крылечка, глядя на светящуюся мозаику окон за серой акварелью сумерек.
Сзади хлопнула дверь, и на крыльцо вышла Кира Валерьевна. В одной руке у неё была сумка, раздутая от тетрадей, в другой руке — сложенный зонтик. Кира Валерьевна, поджав губки, отдала зонтик и легко взяла Служкина под локоть. Они сошли с крыльца.
Что это? Сын, дочка, внук, внучка?.. Кира Валерьевна снисходительно улыбнулась. А какой предмет вы ведёте?
Не подскажете, как с немецкого переводится сонет «Айне кляйне поросёнок вдоль по штрасе шуровал»? Кира Валерьевна засмеялась. Они остановились у подъезда девятиэтажного дома. До свидания, Витя.
Она развернулась и вошла в подъезд. Глава 16 Пробелы в памяти Служкин в длинном чёрном плаще и кожаной кепке, с чёрным зонтом над головой шагал в садик за Татой. Небо завалили неряшливо слепленные тучи, в мембрану зонта стучался дождь, как вечный непокой мирового эфира. Служкин не полез через дыру в заборе вокруг садика, как он обычно делал, а чинно обошёл забор и вступил на территорию с главного входа.
Под козырьком крылечка он увидел Лену Анфимову с Андрюшей. Нам на остановку надо… Служкин посмотрел на часы. Он подставил локоть. Лена, улыбнувшись, взяла его под руку.
Они неторопливо двинулись к воротам. Лена вела Андрюшу. Как замуж вышла, так из декрета в декрет и с утра до вечера готовлю, стираю, глажу, прибираю, за Олей и Андрюшей смотрю… Я уж и сама стала забывать, что я человек, а не машина хозяйственная… В кино уже три года не бывала… Лена не жаловалась, просто рассказывала так, как есть. Какие у вас отношения?
Служкин отдал Лене зонтик, подхватил Андрюшу, перенёс его через канаву по мосткам и подал Лене руку. Лена оперлась о неё тяжело, неумело, как о перила. Дома мало бывает — всё возится с автобусом. А отношения?..
Какие они могут быть? Пока Андрюша не родился, так что-то ещё имелось. А сейчас оба тянем лямку. Тут уж не до отношений.
Живём спокойно, ну и ладно. Поздно уже что-то выгадывать, да и разучилась я… — Денег-то он много зарабатывает? Лена, вопреки обычному, не смутилась. Видимо, для неё это было так же далеко, как двойки по рисованию.
Только какая разница теперь? Дружили после школы полгода, потом он в армию ушёл. Я сначала писала ему, ждала. Потом забывать начала.
Потом с Сашей познакомилась — с будущим мужем. Вот так. А Колесников тоже не особенно переживал. На моей свадьбе напился, всем надоел своими армейскими историями, к каждой девчонке приставал… — А ведь мы всем классом с таким благоговением относились к твоему роману с Колесниковым!
Как же, десятиклассник, на машине ездит — и нашу Ленку Анфимову любит!.. И остаётся только грустно шутить. Ты же самая красивая девочка в классе была… Все думали, что ананасы в Париже кушать будешь… Лена чуть покраснела. Не ценили, когда любят.
Маленькие были. Они шли вдоль рощицы старых высоких сосен, вклинившейся в новую застройку. Подлесок здесь был вытоптан детьми и собаками. Андрюша, пользуясь тем, что внимание мамы отвлекает дядя с зонтиком, брёл по лужам, поднимая сапогами чёрные буруны.
Показалась автобусная остановка — голая площадка на обочине шоссе. Они молчали, вглядываясь в призрачную, дождливую перспективу дороги, откуда в брызгах, шипя, вылетали легковушки и проносились мимо, кубарем закручивая морось. Служкин переложил зонт в другую руку и чуть приобнял Лену, словно хотел её немного согреть.
В Маше и работе учителем.
Герою фильма сорок. Маше, пусть и после изменения класса на десятый и, соответственно, возраста с четырнадцати на семнадцать, все же именно семнадцать. И разница в двадцать три года есть несколько иное, чем около пятнадцати. Не говоря о том, что за десять лет разницы Служкина книги и фильма, наш герой явно превратится в алкоголика со всеми вытекающими.
Может ли девчушка семнадцати лет полюбить именно алкаша с остатками романтики, а не пока еще молодого, пусть и пьющего, романтика? Думаю, что вряд ли. И работа Служкина учителем, в реалиях тринадцатого года воспринимается совершенно иначе. На дворе не девяностые и человек, должный хотя бы кормить семью, не желающий заработать, воспринимается инфантильным идиотом, не иначе.
И любовь к нему сразу нескольких женщин объясняется лишь репликами Ветки после секса вместо пельменей. Мол, ты, Витя, космос и все такое. Только вот, если прочитать книгу внимательно, Витус Служкин брал женщин несколько иным.
А дети? Ну разве в школах нынче все дети такие изверги? Вовсе нет. И потом. Пусть даже в фильме всё гиперболизировано - ну это вполне допустимо, если цель оправдывает средства. А какова цель авторов фильма? Показать, что в школе - и те, кто за партой, и те, кто у доски - одинаково неприглядны?
В прекрасном фильме застойных времен "Чучело" очень точно показана жестокость детей-школьников, затравивших свою одноклассницу. Но в конце фильма у всех наступает некое прозрение, дети раскаиваются - и этим фильм силен. Ну хватит уже смаковать чернуху, показывать беспредел, тупик, из которого нет выхода. Надо бы этот выход хотя бы как-то наметить. В произведениях Достоевского, несмотря на казалось бы безнадежные, тупиковые ситуации, всегда есть вектор, указывающий путь к Свету. Пора и нашим киношникам задуматься об этом. Ответить Мария Юрьевна Громова 11 лет назад Ирина Игоревна, совершенно очевидно, что Вы не только не работали в школе, но и с учителями лично не были знакомы. Не сверхидеей подкупает фильм, а именно потрясающей реалистичностью. Без условностей и переигрывания. Образы точны и объёмны, что в современном кинематографе редкость чуть ли не ископаемая.
Агриппина Стеклова блистательна во всех ролях, а Константин Хабенский никогда до сих пор не был так убедителен. Восхищает не пьяница на экране, а глубокая личность, человек, для которого моральные устои и ответственность - не модель поведения, а естественная потребность, такая же, как и его безбашенность. Он трагичен и смешон, жалок и драматичен, трогателен и отвратителен, непонятен самому себе и непредсказуем. Дети молодые актёры и собственно дети сыграны на удивление живо и без кривляний, свойственных нынешним "звёздам". Сюжет правдоподобен и многомерен - хорошее основание для хорошей режиссёрской и актёрской работы. Композиция выстроена так, что читаются даже закадровые и междукадровые события - в фильме свою жизнь проживает не только главный герой, а все, кто на какой-то момент оказывается причастен к основной сюжетной линии. Даже если Вы не симпатизируете главному персонажу, нельзя не увидеть, что фильм добротно сделан. Попробуйте перестать ненавидеть географа и жалеть его учеников - и идея фильма сама Вам откроется. Не со всеми тезисами я согласная согласна, но мысли по поводу выталкивания мужчины на обочину жизни - верно! Да смог бы он в иных обстоятельствах проявить себя настоящим мужчиной?
Фильм вызывает тревогу и боль. Я не хочу судить героя. Его образ рождает эмпатию,но и протест, досаду одновременно,именно в силу притяжения его тепла. Мужчины,юноши, не позволяйте коверкать себя. Растут ваши дети,которые смотрят на вас и выстраивают свою жизнь и будущее России. Ответить Андрей Пархоменко 11 лет назад Роман А. Иванова - это притча. Вспомните, как главный герой следит за прохождением порога своими учениками. Дети всё делают неправильно с точки зрения бывалого туриста, но порог-то проходят!
Роман о том, как много человеку требуется мужества и смирения, чтобы сохранить «душу живую», не впасть в озлобление или гордыню, а жить по совести и любви. А понимаешь, что нашел, чаще всего только тогда, когда уже потерял».
«Да, я прототип Служкина, но не полностью»
На нашем сайте вы можете скачать книгу "Географ глобус пропил" Алексей Иванов в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине. Алексей Иванов — известный писатель, сценарист и культуролог, автор бестселлеров «Ненастье», «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Золото бунта». Алексей Иванов, автор романов «Географ глобус пропил» и «Тобол», назвал Набережные Челны одним из идеальных городов России. «Географ глобус пропил» — роман российского писателя Алексея Иванова, написанный в 1995 году. Писатель и его роман «Географ глобус пропил» стали главным двигателем сюжета 5 серии 3 сезона. В ней Фома клянется, что вырос на книгах Иванова, и объявляет школьникам, что Алексей круче Пушкина, потому что Пушкин в Питере не выжил, а Иванов на Урале смог. На прошлой неделе на экраны вышел фильм Александра Велединского «Географ глобус пропил», снятый по одноименной книге пермского писателя Алексея Иванова.
Рецензии на книгу «Географ глобус пропил» Алексей Иванов
Читайте интересные рецензии и отзывы читателей на книгу «Географ глобус пропил», Алексей Иванов. полная версия в форматах fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн! Алексей Иванов является автором романов "Географ глобус пропил", "Сердце Пармы", ряда сценариев для фильмов. Алексей Иванов "Географ глобус пропил". Романы Алексея Иванова «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Тобол» уже стали классикой современной литературы. Алексей Иванов – автор 11 известных современному читателю романов: «Общага на крови», «Блудо и МУДО», «Псоглавцы», «Географ глобус пропил», «Тобол» и др.
Для продолжения работы вам необходимо ввести капчу
- Другие записи
- Вина, протесты и развал СССР: интервью с писателем Алексеем Ивановым
- Книга "Географ глобус пропил" - Алексей Иванов
- Лучшая рецензия на книгу
- О романе Алексея Иванова «Географ глобус пропил» - Гиперборейский прорыв - 2
- Автор «Географ глобус пропил» назвал Челны городом, «задуманным как совершенство»
Читать онлайн Географ глобус пропил бесплатно
Алексей Иванов, автор романов «Географ глобус пропил» и «Сердце пармы», в новой книге, как всегда, связывает в тугой узел несколько сюжетных линий, каждой из которых вполне хватило бы на самостоятельную повесть, и отвечает на важный вопрос. Аа. Times. Алексей Иванов Географ глобус пропил. Долго обходила стороной книгу Алексея Иванова "Географ глобус пропил " (1995), ожидая подходящего настроения. Книги Алексея Иванова входят в программу высшей школы по литературе, также по его произведениям выпускаются научные работы и диссертации.
Интервью с писателем Алексеем Ивановым, автором «Географ глобус пропил»
Это страшно серьезный текст про пионеров-вампиров, опасную и загадочную группировку, затаившуюся в пионерлагере жарким летом Олимпиады-80. Иванов запаковал ужастик в коробку реализма», рассказала Зайцева. Фото — cs.
Они раздули катамаран: «Справа на корме - это место командира. Отцам уже почему-то кажется, что места на корме - чуханские, а вот баские места только на носу». Да, кормчие - они везде всегда главные. Ельник оттягивается в сторону в сторону, как штора. Не просто огромная, а чудовищно-огромная скала, как гребенчатый динозавр в траве, лежит на левом берегу в еловых дебрях.
Чебыкин длинно свистит от ужаса или от восторга. С таким свистом падают бомбы. Дураков и дикарей из города так «бомбить» природой и надо! А Поныш все бежит к скале и всё не может добежать. А скала разваливается на отдельные утёсы, вытягивается вверх пиками, выпучивается, надстраивается в наших глазах, как робот-трансформер, обретая истинный вид и полные размеры. На общем скальном фундаменте, вдоль которого летит Поныш, громоздятся два кривых утёса. Левый сверху расколот на три зубца, а правый расщеплён на четыре.
И между утёсами фантастическим сверлом ввинчивается вверх, разбухая на конце, узкая щербатая башня - Чёртов Палец. Семь пиков семь - семь Братьев, скала Семичеловечья. Еловые копья вонзаются Братьям под рёбра». Итак, стоило проехать Гранит, чтобы очутиться в таком месте! И тут мне ненароком вспоминаются слова песни барда ещё советских времён Евгения Матвеева, приведённые Юрием Асланьяном из его книги «Территория Бога» на ту же, собственно, тему о Вишерском родном крае, что не так далеко от Поныша: «С той сухой, с той песчаной земли поднимаются в небо теперь вертолёты. Всё, что сделать хотели мы, но не смогли, с пылью смешивают молодые пилоты. Это небо достойно свирепых машин, эта бездна тянет меня за предел - за руины тех гиперборейских вершин, за которые я отомстить не посмел.
И высокая тяга прозрачных винтов распускается рябью по синей воде с ароматом бензиновой розы ветров, как букет озаренья на страшном суде. Опускается в бездну поселок лесной. Я бегу с пацанами песчаной косой на другом берегу безымянной слезы... Чем чёрт не шутит! Отцам девятого «б» такое ничем не грозит: они могут спать спокойно, хоть дома, хоть в вагоне, на крайний случай. Здесь были крепости, каналы, капища. Были князья, жрецы, звездочёты, поэты.
Шли войны, штурмами брали города, могучие племена насмерть дрались возле скал. Скалы им были, вероятно, как опора... Всё было. И прошло. Отцы слушают непривычно внимательно. На уроках в школе такого не видал. По их глазам я понимаю, что они ощущают.
Они, конечно, как и я, у Чёртового пальца, тоже почувствовали незримый и неясный взгляд. И вот теперь у них под ногами словно земля заговорила. До самых недр, до погребённых костей звероящеров, она вдруг оказалась насыщенной смыслом, кровью, историей. Эта одухотворённость дышит из неё к небу и проницает тела, как радиация земли Чернобыля. Тайга и скалы вдруг перестали быть дикой, безымянной глухоманью, в которой тонут убогие деревушки и зэковские лагеря. Тайга и скалы вдруг стали чем-то важным в жизни, важнее и нужнее всего». Много всего испытали - уже можно сказать - бывшие дикари из городской и школьной цивилизации, плывя по трудно проходимой, но бурливой речке Поныш...
Но всё, всё и всем, всем... А в городе, перед экзаменами Географа уговаривает отъявленный хулиган Градусов с хорошей репутацией своего парня... Помог географ несчастным, позволил пользоваться шпаргалками, написанными на партах... Но парт было двадцать, а билетов двадцать четыре. И надо же: тому, кто переживал за всех двоечников, то есть Градусову, попадает билет, на который не написана шпаргалка! Но парень, всерьёз за поход, увлекшись предметом география, стал изучать её не за страх, а за совесть, поэтому и сдаёт на пятёрку!
Однако он вместе со школьниками отправляется в запланированный поход. Среди них — миловидная Машенька. Постепенно юная особа понимает, что ее тоже безумно тянет к старшему товарищу. В силу определенных обстоятельств ему приходится уволиться и прекратить преподавать. Прежде чем скачать книгу Географ глобус пропил бесплатно, мы рекомендуем ознакомится с описанием выше, приятного чтения. Автор: Алексей Иванов.
RU встретились с Алексеем Ивановым и поговорили с ним о том, как живется в современной России, о нежелании уезжать из нее, о критике государства и возможных последствиях. Что он думает о нынешнем состоянии страны — смотрите в коротком видео чуть выше. А здесь можно посмотреть полную версию интервью : о романе «Бронепароходы», экранизациях, особом уральском менталитете и страхах Алексея Иванова.
«Географ глобус пропил» – Алексей Иванов
| «Географ глобус пропил» – Алексей Иванов | Читала у Иванова только "Географа". Сделала "закладки" на другие книги. |
| «Географ глобус пропил», а Алексей Иванов презентовал во Владимире новую книгу | Географ. Дымя сигаретой и бренча в кармане спичечным коробком, бывший глухонемой, он же Виктор Служкин, теперь уже побритый и прилично одетый, шагал по микрорайону Новые Речники к ближайшей школе. |
| Алексей Иванов. Географ глобус пропил | Автор романов "Географ глобус пропил" и "Тобол" Алексей Иванов напишет книгу, связанную с Калининградской областью. |
| «Географ глобус пропил» - цитаты из книги. Алексей Иванов | Многие думают, что «Географ глобус пропил» — это некая ностальгия по советскому, по 90-м, по чему угодно, но именно такой подход к произведению в корне неверен, возможно, даже ошибочен. |