Подписывайтесь на Telegram-канал "Лента новостей Львова". Автором канала «Записки ветерана» является Егор Станиславович Холмогоров. В своих видео Холмогоров использует образ ветерана, чтобы подчеркнуть свою приверженность исторической и гражданской ответственности перед Россией.
Телеграм записки ветерана
Активистом удавалось на протяжении нескольких дней создавать настоящий хаос на территории Украины. Именно они запустили миф о неких «красных метках для бомбардировщиков» — и тероборона, сбиваясь с ног, гонялась за друг за другом по Киеву и другим городам. Нам удалось спровоцировать несколько перестрелок между теробороной и украинскими силовиками. Хаос, неразбериха, паника — Киев в полной мере ощутил на себе то, что пришлось в 2014-м году испытать Игорю и его землякам в Луганске. Что характерно, первую такую акцию за пределами России — даже раньше, чем в Сербии. Был создан специальный бот в Телеграм, чтобы каждый житель Украины, желающий помочь союзным войскам, мог это сделать. Автор телеграм-канала «Записки Ветерана» взял на себя труд обрабатывать поступающую информацию. А там утверждали, что хватит 96 часов, чтобы все закончилось. Победой России Владимир — дипломированный врач. До 2015 года жил в Одессе, лечил людей, учил студентов.
Не одобрял Евромайдан — за что и оказался за решеткой, где провел четыре с половиной года — вплоть до «Большого обмена» в 2019 году.
Также были встречены огнём артиллерии и авиации и тоже остановились. Пока ни о каком успехе нацистов на Харьковском фронте говорить нельзя. Темп наступления сбился уже в первые сутки. Если наше командование продолжит грамотно маневрировать и наносить точные удары по второму эшелону наступающих сил противника, то к исходу завтрашнего дня можно будет говорить о полном купировании контрнаступления ВСУ.
Сейчас на Харьковском фронте идут тяжёлые бои. Выиграет тот, у кого крепче нервы и сильнее развито оперативное мышление. Желаю удачи всем нашим командирам и бойцам». Читайте также.
Капитан, видимо, понимает немного понемецки: «Да, да, бреннт, бреннт! А ну, давай! Меня окружают… Теперь уже говорят все. Подходит женщина, нестарая, в пестром платке чалмой, у нее подкрашенные губы, заискивающий, взгляд. Хватает мою руку. Вы культурный, благородный. Мы ненавидим Гитлера, у нас дети… Девочка лет 15-16 — белобрысая длинноножка из первых учениц, может быть, вожатая БДМ — говорит, ломая язык, так в немецких детских книжках разговаривают негры и иностранцы: — Sie gut deutsche sprechen? Вы хорошо говорит немецки. Вы нас спасать от огня… Мы вас очень спасибо говорить… Несколько женщин подводят молодую, полную, красивую, тоже в тюрбане, с грудным на руках.
Ее зовут Уршель, ей четыре года. Доверчиво тянется ко мне: «Дядя, у тебя есть дети? Все толпятся, стараются быть ближе. Восторженные возгласы. Необычайная заинтересованность. Много фальши. И вместе с тем разрядка, ослабление напряжен ного страха. Вернулся сержант. По крыше идет огонь.
Через час, пожалуй, сюда дойдет. Капитан-танкист говорит, что знает, где сборный пункт для беженцев и погорельцев. Опять крики… «Мама, не хочу гореть! Пусть забирают самое необходимое. Кто-то говорит: «А наверху еще люди… Шульце… Они коммунисты…» «Первая ученица» распоряжается звонким уверенным голосом — конечно же, была БДМфюрерин. Ее родители: отец — тот, который кричал, что он поляк, — подобострастно представляю тся. Они чувствуют, что их дочь завоевала доверие. А она берет меня под руку: «Идемте к Шульце, майор». Уже знает, что я не комиссар, и говорит, не ломая язык.
Идем по темной лестнице на четвертый этаж. Она доверчиво держит меня за руку, на минуту вдруг показалось, что жмет несколько сильнее. Но ведь темно. Лестничная клетка совсем без света. Мой фонарик еле-еле теплится. Открывает худой, высокий, большелобый, большеносый старик. Вот советский майор. Там еще красные солдаты. Все очень милые, очень хорошие.
Они отвезут нас в безопасное место. Он, видно, хочет и не решается обнять. Идем в комнату. У печки, в которой тлеют торфяные брикеты, двое: очень толстая женщина, закутанная в шали, и другой старик. Она очень больна. Сердце отказывает. Я был три года в тюрьме, потом три — в лагере. Все время под наблюдением. Сын погиб… Жена пытается встать.
Мастер, каких теперь почти нет. Невысокий плечистый старик, коротко стриженная седая щетина, густые усы под комкастым носом, отвислые щеки. Крепкое, долгое рукопожатие. Тороплю их собираться. Муж пытается показать мне свои реликвии. Нужно спешить, спасти людей, а нам еще и воевать нужно. Хаотическая мешанина мыслей и ощущений. Все горькие, злые, стыдные. Вот еще одна встреча с немецкими коммунистами.
А вокруг пожары, грабеж, насилие. Может, и они не коммунисты? Проверить не успею. Или малодушные: примирились с гитлеровщиной, отсиживались в норах. Но разве за это убивают? Разве это может оправдывать нас? Не погибать же им теперь. А что будет там, в квартире внизу и по пути оттуда до машины? Ведь там и наши «пассажиры», и бойкий капитан.
Что, если под шумок грабят, волокут в темноте перепуганных женщин… Беляев не станет мешать. Тороплю Шульце, стараясь не быть грубым, а он все норовит рассказывать. Его жена еле двигается. Плачет… Наконец выбрались из дома. Грузим всех в кузов. Подсаживаем старух. Кто-то со слезами настойчиво спрашивает о своем чемодане. Моя помощница покрикивает, у нее в голосе привыч ные командные нотки. Многодетная мать маленькой Уршель оставила в бомбоубежище детскую коляску.
Беляев уходит с ней. Наш шофер зло ворчит: «Сколько еще тут ждать? Маленькая Уршель потеряла перчатки. Отдаю ей свои. Она в необычайном восторге, всем показывает: «Дядя русский подарил». Держу ее на руках, цепляюсь за это маленькое, живое, такое непричастное ко всему. Пощипывает за веками. Приходит Беляев и мать Уршель. Коляски не нашли.
У женщины ладони в крови. Беляев суетится, избегает смотреть на меня. Спрашиваю у нее, что случилось. От злости, от растерянности, от стыда, спрашиваю громко, резко. Она быстро, искусственно бодро: «Ничего, ничего. Я упала, там темно, битое стекло. Немного порезалась, сейчас перевяжу…» Наклонясь к ней, говорю тише: «Вас обидели? Никто не обижал. Господин офицер так любезен… Помог мне… Нет, нет.
Не думайте ничего. В глазах тоскливый страх, руки с окровавленными ладонями подняты, и в них тоска и страх. Наконец погрузились, всего 28 человек. Больше половины — дети. В кузове громко распоряжается «первая ученица». Несколько минут тому назад я шутя назвал ее помощником коменданта. Она серьезно приняла это. Покрикивает, усаживает, размещает. И уже слышно: кто-то заискивает перед ней, что-то шепотом просит или спрашивает.
А она громко, на слушателей: — Можете не беспокоиться, фрау… Вы же видите: русские офице ры такие милые… Беляев рядом со мной. Говорит с придыханием: «Знаешь, по-моему, сейчас… я так чувствую, мы сделали самое хорошее дело за все эти дни… Дети ведь такие же, как у нас». Я передаю Уршель в кузов. Она звонко чмокает меня на прощанье в скулу. Беляев продолжает что-то говорить о благородстве, человечности. Неделю спустя он написал заявление в Партком о том, что я «занимался спасением немцев и их имущества и проповедовал жалость к немцам, несмотря на возмущение наших солдат и офицеров». Это же он повторял потом, на партсобрании, и у следователя, и на суде. Забаштанский ссылался на него. Слова о «спасении немцев и их имущества» стали формулой, которая вошла в текст решения партсобрания, когда меня исключили, и в тексты всех обвинительных документов во время следствия и суда.
Он родился 10 октября 1984 года и его состояние в настоящее время оценивается в 2,7 миллиарда долларов США. Дуров также является основателем популярной социальной сети ВКонтакте, на которую он руководил до 2014 года. Администраторы Телеграм канала В соответствии с правилами Телеграма каждый аккаунт может создать и администрировать до 10 публичных каналов, включая группы. Имя пользователя username может содержать от 5 до 32 символов, а название и описание канала — до 255 символов.
Количество администраторов, включая ботов, на одном канале может достигать до 50 аккаунтов.
Записки ветерана Как «Пуля», «Толстый» и «Хабиб» попали в тыл к ВСУшникам в Мариуполе
Канал «Записки ветерана» и личность Егора Холмогорова вызывают неоднозначную реакцию в обществе из-за их национально-патриотических взглядов. Записки ветерана телеграмм канал. Записки ветерана телеграмм канал. Представляю вашему вниманию канал одного из участников фронта, на котором он делится не только своей окопной публицистикой, но и зарисовками в карандаше.
"Военный блогер "Мурз" покончил с собой" - сообщает телеграм-канал "ЗАПИСКИ ВЕТЕРАНА".
Мы собрали список лучших телеграм каналов категории «ветеран» в количестве 28 шт. Информация о Telegram канале ЗАПИСКИ ВЕТЕРАНА, а так же контакты для заказа рекламы. Вот и автора канала «Записки Ветерана» можно назвать простым и лёгким, только если самому быть пьяным или умственно неполноценным. Кто автор канала "Записки ветерана"? Чей телеграм канал "Записки ветерана"?
Объявлена награда за первый уничтоженный БМП M2 Bradley от военных Telegram-каналов
Лента новостей Киева. Общество. Записки ветерана: Версию про которую сейчас наперебой понесли укронацисты по своим СМИ, мол я не я, хата не моя, беспилотники запустили не мы, а обиженные на Путина олигархи, конечно можно было бы рассмотреть. Лента новостей Белгорода. Общество. Записки ветерана: Специально для безграмотных модераторов одного из крупнейших каналов России. Кто ведёт Телеграм канал Записки ветерана? Егор Станиславович Холмогоров (род. 15 апреля 1975, Москва) — российский политический деятель, публицист, режиссер-документалист, блогер, русский националист.
Записки Ветерана Z
Был создан специальный бот в Телеграм, чтобы каждый житель Украины, желающий помочь союзным войскам, мог это сделать. Автор телеграм-канала «Записки Ветерана» взял на себя труд обрабатывать поступающую информацию. А там утверждали, что хватит 96 часов, чтобы все закончилось. Победой России Владимир — дипломированный врач. До 2015 года жил в Одессе, лечил людей, учил студентов. Не одобрял Евромайдан — за что и оказался за решеткой, где провел четыре с половиной года — вплоть до «Большого обмена» в 2019 году. Труд членов ОПСБ — поистине героический. Изо дня в день они собирают средства, закупают амуницию, возят ее туда, где она больше всего необходима. Эти мужчины уже давно живут в режиме «все для фронта, все для победы». Да, иногда сталкиваются с непониманием, завистью, неприязнью — и все же работают на износ, приближая долгожданную победу.
По разным причинам они не воюют с оружием в руках, но помогают бойцам.
Письмо волонтеры Победы. Письмо ветеранам волонтерство. Письмо молодому поколению. Письмо ветеранам Карманова Марина Николаевна. Фон для письма солдату. Бланки для письма солдату. Бланки воинских писем. Письмо ветерану бланк. Письмо треугольник.
Письма с фронта треугольники. Солдатское письмо треугольник. Военные письма треугольники. Полевые военные письма. Письмо школьника солдату на фронт. Бланк письма на фронт. Конверт на фронт письмо солдату. Письмо ветерану. Написать письмо ветерану. Письмо ветерану от школьника.
Письма блокадного Ленинграда. Письма из блокадного Ленинграда. Письмо плакатного Ленинграда. Блокада Ленинграда письма. Письмо ветерану войны. Фон для письма ветерану. Письмо ветерану на 9 мая. Рамка для письма ветерану. Письмо ветеранам красиво легко на 23 февраля. Акция письмо ветерану 2022 год.
Я исследователь письма ветерана. Плакат письма с фронта. Письмо с фронта о победе. Стенгазета письма с фронта. Письмо ветерану от школьника 4 класса.
Кто-то всхлипнул. Один из стариков, сидевший в дальнем, темном углу, громко, быстро: — Пан комиссар, мы поляци, проше пана, мы не ест немцы, мы поляци. Спрашиваю по-польски. Он продолжает свое, видимо, плохо понимает. Пытается делать вид, что плохо слышит. Одна из женщин истерично вторит: — Мы поляци… — Успокойтесь! Не надо притворяться поляками. Зачем говорить неправду? И не надо бояться. Мы воюем не с немецким наро дом, а с гитлеровцами, фашистами. Мы не воюем с гражданскими. Не бойтесь. Мародеров и насильников мы наказываем. Он говорит, что дом горит. Детский крик: — Мама, я не хочу гореть! Капитан, видимо, понимает немного понемецки: «Да, да, бреннт, бреннт! А ну, давай! Меня окружают… Теперь уже говорят все. Подходит женщина, нестарая, в пестром платке чалмой, у нее подкрашенные губы, заискивающий, взгляд. Хватает мою руку. Вы культурный, благородный. Мы ненавидим Гитлера, у нас дети… Девочка лет 15-16 — белобрысая длинноножка из первых учениц, может быть, вожатая БДМ — говорит, ломая язык, так в немецких детских книжках разговаривают негры и иностранцы: — Sie gut deutsche sprechen? Вы хорошо говорит немецки. Вы нас спасать от огня… Мы вас очень спасибо говорить… Несколько женщин подводят молодую, полную, красивую, тоже в тюрбане, с грудным на руках. Ее зовут Уршель, ей четыре года. Доверчиво тянется ко мне: «Дядя, у тебя есть дети? Все толпятся, стараются быть ближе. Восторженные возгласы. Необычайная заинтересованность. Много фальши. И вместе с тем разрядка, ослабление напряжен ного страха. Вернулся сержант. По крыше идет огонь. Через час, пожалуй, сюда дойдет. Капитан-танкист говорит, что знает, где сборный пункт для беженцев и погорельцев. Опять крики… «Мама, не хочу гореть! Пусть забирают самое необходимое. Кто-то говорит: «А наверху еще люди… Шульце… Они коммунисты…» «Первая ученица» распоряжается звонким уверенным голосом — конечно же, была БДМфюрерин. Ее родители: отец — тот, который кричал, что он поляк, — подобострастно представляю тся. Они чувствуют, что их дочь завоевала доверие. А она берет меня под руку: «Идемте к Шульце, майор». Уже знает, что я не комиссар, и говорит, не ломая язык. Идем по темной лестнице на четвертый этаж. Она доверчиво держит меня за руку, на минуту вдруг показалось, что жмет несколько сильнее. Но ведь темно. Лестничная клетка совсем без света. Мой фонарик еле-еле теплится. Открывает худой, высокий, большелобый, большеносый старик. Вот советский майор. Там еще красные солдаты. Все очень милые, очень хорошие. Они отвезут нас в безопасное место. Он, видно, хочет и не решается обнять. Идем в комнату. У печки, в которой тлеют торфяные брикеты, двое: очень толстая женщина, закутанная в шали, и другой старик. Она очень больна. Сердце отказывает. Я был три года в тюрьме, потом три — в лагере. Все время под наблюдением. Сын погиб… Жена пытается встать. Мастер, каких теперь почти нет. Невысокий плечистый старик, коротко стриженная седая щетина, густые усы под комкастым носом, отвислые щеки. Крепкое, долгое рукопожатие. Тороплю их собираться. Муж пытается показать мне свои реликвии. Нужно спешить, спасти людей, а нам еще и воевать нужно. Хаотическая мешанина мыслей и ощущений. Все горькие, злые, стыдные. Вот еще одна встреча с немецкими коммунистами. А вокруг пожары, грабеж, насилие. Может, и они не коммунисты? Проверить не успею. Или малодушные: примирились с гитлеровщиной, отсиживались в норах. Но разве за это убивают? Разве это может оправдывать нас? Не погибать же им теперь. А что будет там, в квартире внизу и по пути оттуда до машины? Ведь там и наши «пассажиры», и бойкий капитан. Что, если под шумок грабят, волокут в темноте перепуганных женщин… Беляев не станет мешать. Тороплю Шульце, стараясь не быть грубым, а он все норовит рассказывать. Его жена еле двигается. Плачет… Наконец выбрались из дома. Грузим всех в кузов. Подсаживаем старух. Кто-то со слезами настойчиво спрашивает о своем чемодане. Моя помощница покрикивает, у нее в голосе привыч ные командные нотки. Многодетная мать маленькой Уршель оставила в бомбоубежище детскую коляску. Беляев уходит с ней. Наш шофер зло ворчит: «Сколько еще тут ждать? Маленькая Уршель потеряла перчатки. Отдаю ей свои. Она в необычайном восторге, всем показывает: «Дядя русский подарил». Держу ее на руках, цепляюсь за это маленькое, живое, такое непричастное ко всему. Пощипывает за веками. Приходит Беляев и мать Уршель. Коляски не нашли. У женщины ладони в крови. Беляев суетится, избегает смотреть на меня. Спрашиваю у нее, что случилось. От злости, от растерянности, от стыда, спрашиваю громко, резко. Она быстро, искусственно бодро: «Ничего, ничего. Я упала, там темно, битое стекло. Немного порезалась, сейчас перевяжу…» Наклонясь к ней, говорю тише: «Вас обидели? Никто не обижал. Господин офицер так любезен… Помог мне… Нет, нет. Не думайте ничего. В глазах тоскливый страх, руки с окровавленными ладонями подняты, и в них тоска и страх. Наконец погрузились, всего 28 человек.
Канал «Записки ветерана» в Телеграме ведет Егор Холмогоров, российский националист и публицист. Telegram не предоставляет никакой информации о владельцах и администраторах каналов, за исключением самих администраторов канала. Поэтому безопасность использования Телеграма зависит только от того, как вы его используете и как вы защищаете свою учетную запись. Следуйте нашим полезным советам, чтобы быть уверенными, что вы используете Телеграм в безопасном режиме и безопасно общаетесь на своих каналах. Своеобразный политический активист, он объединяет в своих взглядах элементы национализма и консерватизма. Его наиболее известной деятельностью является ведение Телеграм-канала «Записки ветерана». В нем он публикует материалы о политике, культурной жизни и истории России.
Телеграмм-канал "ЗАПИСКИ ДЕДА ВИТИ". Глава 9
Популярный Telegram-канал на военную тематику RSOTM выступил с предложением наградить российских военнослужащих, которые смогут уничтожить первый прибывший на территорию Украины бронетранспортер M2 Bradley. В телеграм-канале «Записки ветерана» опубликовали запись с дрона над местом вчерашних взрывов в Тимоново. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Телеграм канал записки ветерана. Письмо ветерану конверт. Telegram публикация #14359 в канале "ZАПИСКИ VЕТЕРАНА" от 21.12.2023 09:10 - TeleStat.
Записки ветерана: Первые некрологи украинских фашистов из Белополья
Подписывайтесь на Telegram-канал "Лента новостей ЛНР". Данный персонаж администрирует два телеграм канала "Блэтгород" и "Тупа Ливсон Даня", а так же группу в ВК "Блэтгород". Телеграм канал лента новостей. Автором канала «Записки ветерана» является Егор Станиславович Холмогоров. В своих видео Холмогоров использует образ ветерана, чтобы подчеркнуть свою приверженность исторической и гражданской ответственности перед Россией. Подписывайтесь на Telegram-канал "Лента новостей ЛНР". Поэтому и не заморачиваются», — обратил внимание автор телеграм-канала «Записки ветерана».