Жизнь жены Иосифа Сталина: трагическая история Надежды Аллилуевой, что привело ее к смерти — версии.
Такие разные судьбы внуков сталина: что с ними стало
В искусстве себя не реализовала. Умерла в 1999 году. Их судьба гораздо более трагичная. Светлана росла нездоровым ребенком, обнаруживала в себе психические отклонения.
Мать отказалась от дочери - инвалида и Светлана умерла в одиночестве на 43 году жизни. Василий с трудом окончил школу. После смерти Сталина все родственники его подверглись гонениям.
Дабы избежать этого Светлана и Василий были отправлены матерью в Тбилиси. Молодой Василий учился тогда на юридическом факультете. Василий упивался славой и деньгами знаменитого деда.
Внук Сталина не нуждался в деньгах, но, видимо, нуждался в любви и психологической поддержке. В Тбилиси Василий стал употреблять наркотики и однажды, не выдержав очередной ломки, выстрелил себе в голову. Ему было тогда 23 года.
Официально брак был зарегистрирован государством только в 1919 году. Надежда Аллилуева родила от мужа двух детей — сына Василия 1921 год и дочь Светлану 1926 год , а в 1932 году покончила с собой якобы в приступе ревности. Свидетели утверждали, что в момент смерти жены вождь был не особо трезв, но самоубийство Надежды воспринял как личную обиду. Она решила его за что-то наказать, но он так и не понял, за что именно. Сталин с дочерью Светланой. Это письмо было не только о ревности и чувствах между мужем и женой, оно было ещё и политическим.
Прочитать Светлане его не дали, позже Сталин его сжёг, но все, кто его читал, говорили, что оно было "ужасным". Возможно, Надежда обвиняла мужа во многих чудовищных вещах, которые происходили рядом с ней и которые он, по её мнению, не захотел предотвратить, даже если бы мог. Прочитав письмо, Сталин понял, что Надежда оставалась с ним не из любви, а из чувства страха. Он воспринял это как лицемерие, которое был не в состоянии принять, а увидев жену в гробу, с омерзением оттолкнул его от себя и на похороны не пришёл. Иосиф и Надежда. Он осознавал, что передышка временна, впереди наверняка будет новая война — не с Германией, так с другими любителями наживы.
До любви ли ему было? Некоторые исследователи считают, что да. Любовница Свидетели утверждали, что размолвка в ночь самоубийства Аллилуевой произошла из-за грубого поведения Сталина — во время застолья тот катал из мякиша шарики и бросал их в декольте актрисы Галины Цешевской, а перехватив брезгливый взгляд жены, грубо сказал: "Эй ты, давай пей! Однако дело было не в грубости Сталина, а в том, что он завёл молоденькую любовницу. Известно об этом стало накануне. После очередного празднования годовщины свадьбы Сталин не пришёл ночевать домой, а поехал с молодой и красивой любовницей на дачу в Зубалово.
Аллилуева ночью позвонила туда, и кто-то из "доброжелателей" возможно ли, чтобы к телефону подошла сама виновница трагедии? Некоторые исследователи предполагают , что это могла быть 17-летняя Роза Рахиль Каганович, племянница Лазаря Кагановича.
Он довольно грубо обошелся с сыном, а потом чтобы неповадно было, отправил его обучаться в Суворовское училище. Мальчику была противна карьера военного, но никто его мнения не спрашивал... Оттуда его уже забрала мать Сталина не стало, а Василий попал в тюрьму и предложила Александру учиться там, где он хочет. Мальчик выбрал театр. Он и стал его судьбой.
Александр Васильевич Бурдонский стал режиссером-постановщиком, получил звание народного артиста Российской Федерации. Он прожил 76 лет, 24 мая 2017 года его не стало. Детей у него не было. Александр Бурдонский Своего деда он особо не помнил, видел его несколько раз издалека на Красной площади а сам в то время находился на гостевой трибуне. Отца же Александр не любил и, зная его детские годы, даже не удивляешься таким чувствам. Больше всего на свете Александр любил мать.
В последние годы 66-летний Микоян много занимается живописью, фотографией и режиссурой. В июле 2018 года Намин принял участие в кинофестивале «Золотой абрикос» в Армении, на котором представил свои фильмы «Древний храм Армении» и «Реальная Куба». Если говорить еще о сыновьях Анастаса Микояна, то старший сын тоже был летчиком. В РККА с 1940 г. Сталине , лейтенант. В Действующей Армии с декабря 1941 года, лётчик-истребитель 11-го иап, оборонявшего Москву. На 13-м боевом вылете сбит по ошибке своим истребителем, получил ранение. После излечения воевал в 32-м гв. Генерал-лейтенант авиации 1980 , заслуженный лётчик-испытатель СССР 1963 , кандидат технических наук 1980. За освоение новой авиационной техники и проявленное при этом мужество в 1975 году присвоено звание Героя Советского Союза; награждён орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, четырьмя орденами Красной Звезды. Владимир Анастасович Микоян 26. С началом Великой Отечественной войны добился досрочного зачисления в Качинскую военную авиационную школу, закончил ускоренный курс обучения в феврале 1942 г. С сентября 1942 года — лётчик-истребитель 434-го иап. Погиб под Сталинградом в воздушном бою в одном из первых боевых вылетов. Награждён орденом Красного Знамени посмертно. Но вернемся к Сталину, вернее к детям его дочери Светланы. Но она сменила имя на Крис Эванс. Крис любит мексиканскую еду и свою собаку, работает в магазине и не желает общаться с журналистами. Она предпочитает экстравагантные образы. Например, на своей странице в Facebook она опубликовала фотосессию в образе Танкистки — героини одноименного комикса. У Крис есть сестра Екатерина Жданова, она работает на Камчатке вулканологом и ведет затворнический образ жизни. Крис Эванс. Кадр youtube. На фотографиях, которые пользователи обнаружили в социальных сетях, была запечатлена экстравагантная дама с ярким макияжем, в разорванных колготках, коротких шортах, «вооруженная» игрушечным автоматом. Госпожа Эванс проживает в штате Орегон, владеет магазином антиквариата, не говорит по-русски и не любит рассуждать о своем деде. Собственно, и со своей матерью, умершей в 2011 году, Ольга-Крис, став взрослой, общалась крайне редко. От внучки до праправнуков: три поколения потомков Сталина живут на Камчатке Екатерина Жданова с дочерью Анной Екатерина Жданова родилась в 1950 г. Её мать - Светлана Аллилуева, дочь И. Сталина и Н. Отец - Юрий Жданов, учёный-химик, ректор Ростовского госуниверситета в 1957-1988 гг. Екатерина старше Ольги-Крис на 23 года. Родственницы никогда не общались друг с другом, и единственное, что их объединяет — нежелание с кем-либо обсуждать ни дедушку Иосифа, ни маму Светлану. Екатерина приходится внучкой не только Иосифу Сталину, но и его близкому соратнику, члену Политбюро Андрею Жданову. Она была очень интересной девушкой - живой, общительной, играла на гитаре, Окуджаву, помню, пела… Сева ею увлёкся. Оставил жену и детей и женился на Кате». Идиллия продолжалась недолго - Всеволод начал выпивать. Возможно, потому, что после развода с первой женой многие от него отвернулись. От прежнего красавца-парня, души компании вскоре ничего не осталось. А однажды он взял ружьё и застрелился... Смыслом жизни для неё стала дочь Аня». Мать за этот поступок она не простила. Когда журналисты все-таки добирались до нее, женщина отвечала коротко: «Аллилуева мне не мать, вы что-то путаете». В начале 1970-х Екатерина Жданова окончила МГУ по специальности «геофизика», после чего отправилась работать на Камчатку. Здесь у нее в 1982 году родилась дочь, которую назвали Анной. Дочь Анна вышла замуж за военного, который также служит на Камчатке, у них родились дочь и сын — соответственно, праправнучка и праправнук Сталина и Жданова. Когда дочь Аня вышла замуж за военного и переехала к мужу теперь у них подрастают дочь и сын , Екатерина Юрьевна осталась в доме одна. Власти не раз предлагали ей квартиру - и в Ключах, и в Петропавловске. Но Жданова отказывается, как отказалась и от прав на свою московскую квартиру. Живёт скромно: в доме печь со стоящими на плите вёдрами, старенькая мебель, даже телевизора, кажется, нет. Некоторых из внуков вождя сегодня уже нет в живых. Старший сын Василия Сталина Александр Бурдонский, пожалуй, самый известный из второго поколения наследников вождя. О деде в одном из интервью он сказал так: «Быть внуком Сталина — тяжкий крест. Никогда ни за какие деньги не пойду играть Сталина в кино, хотя сулили огромные барыши». Театральный режиссер Александр Бурдонский. Скончался 24. Он крайне редко общался с журналистами и предпочитал не обсуждать своего деда. Иосиф Аллилуев скончался в ноябре 2008 года в возрасте 64 лет. Хочется вспомнить еще одного внука. Евгений Джугашвили родился в 1936 году в семье старшего сына Сталина Якова. Он начал карьеру военного, поступив в Калининское суворовское училище, а затем продолжив обучение в Военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского. Джугашвили стал военным инженером в конструкторском бюро Королева, участвовал в подготовке и запусках космических кораблей с космодрома Байконур, в том числе корабля первого космонавта Юрия Гагарина. Позже Джугашвили заинтересовался военной историей, защитил кандидатскую диссертацию и много лет преподавал в военных академиях. Ушел из армии в 55 лет. Джугашвили много раз судился с различными СМИ, защищая честь своего деда. Он — святой! В 2016 году он скончался. Большинство внуков и правнуков Сталина предпочитают держаться подальше от прессы, оберегая свою личную жизнь. У Сталина есть еще внебрачный ребенок. В 1916 году Иосиф Джугашвили покинул место ссылки, оставив подругу Лидию Перепрыгину беременной. И в 1917-м на свет повился маленький Саша. Считая, что ее возлюбленный погиб на фронтах Первой мировой, Лидия вышла замуж, и мальчик получил отчество и фамилию ее мужа, став Александром Яковлевичем Давыдовым. Внебрачный сын Сталина Александр Давыдов попал на фронт с первых дней войны. До зимы 1941 года участвовал в тяжелых боях на западном направлении, а потом в обороне Москвы. Это было время, когда срок жизни на фронте младших офицеров, тем более политруков, составлял буквально несколько дней. Так что ему повезло, что он остался жив тогда, в 1941 году.
Такие разные судьбы внуков сталина: что с ними стало
Дочь Сталина Светлана Аллилуева писала, что к этому привел внутренний конфликт на почве политики: «Это сдерживание себя, эта страшная внутренняя самодисциплина и напряжение, это недовольство и раздражение, загоняемое внутрь. Дочка Надежда Сталина умерла в 1999, от нее осталась дочь, внучка Василия. Родился Василий Сталин 24 марта 1921 года в Москве, в семье тогдашнего главного комиссара при инспекции РСФСР по вопросам национальности Иосифа Сталина и Надежды Аллилуевой, наполовину немки, наполовину цыганки. 1999) была замужем за сыном писателя Александра Фадеева Михаилом Фадеевым, актером МХАТ (1941 - 1993). Надежда Аллилуева и Иосиф Сталин. Секс-скандал XI века: как дочь русского князя вышла замуж, стала императрицей и оказалась заложницей. Его дочь Надежда Васильевна в связи с новым арестом отца рассказывала: «Через два с половиной месяца после тюрьмы на Арбате Василий Сталин попал в дорожную аварию.
Анастасия сталина биография личная жизнь. Потомки сталина: как сложилась их жизнь
Надежда Сталина хорошо училась в школе и мечтала стать актрисой. Девушка не смогла получить диплом вуза и стать профессиональной актрисой. Ее отчислили из училища, написав в заявлении причину — профнепригодность. Дочь Сталина считала, что ее отчислили из вуза по той причине, что она была внучкой Иосифа Сталина. Ректор побоялся ответственности и поэтому принял решение об исключении студентки из учебного заведения. Во взрослом возрасте Надя встретила свою любовь. В 1966 году она вышла замуж за актера Александра Фадеева. Вместе с ним она проживала в Грузии, а позднее переехала в Москву.
В их семье воспитывалась дочь Анастасия, появившаяся на свет в 1977 году. На заметку! Она не являлась известной личностью, однако ее отцом был известный маршал Семен Тимошенко. Свадьба Кати и Васи состоялась в 1946 году. Влюбленные сохранили любовь на 3 года и за это время успели обзавестись общими детьми. Дети от второй жены 5 июля 1947 года Екатерина Тимошенко стала матерью. Она родила дочь Светлану.
Через 2 года в семье Сталиных появился сын Василий. Василий прожил 23 года. Он связался в молодости с плохой компанией и начал увлекаться запрещенными веществами.
Чтобы ей было больно. Но она сумела стать нам другом. Она сумела так выстроить наши отношения, я думаю, что даром таким особым педагогическим она не обладала, это скорее интуиция, женская, человеческая, материнская, но мы стали друзьями. Тут началась моя сознательная жизнь. Я мечтал быть только режиссером. Я не знаю. Я не понимал тогда, что такое режиссура.
Я тогда дома все играл, мы с Надеждой, сестрой, играли в театр, и в балет, и в оперу. Потом, когда я еще жил с отцом, то постоянно слушал по радио оперы. Потому что у меня в комнате был маленький такой приемничек, спать укладывали в какое-то время, это поздно было, а я клал приемничек под подушку и потом слушал. И я очень увлекался оперой. Я наизусть мог пропеть, скажем, что-то из "Кармен", или, скажем, из "Князя Игоря", или из "Пиковой дамы"... Почему-то все вот так зациклилось на режиссуре. Знающие люди впоследствии мне объяснили, что нужно понять для начала, что такое актерская профессия. Кто-то мне, по-моему, Виталий Дмитриевич Доронин, царство ему небесное, подарил мне книжечку Алексея Дмитриевича Попова "Искусство режиссера", которую я, не отрываясь, читал. А потом постоянно стал выбирать литературу по режиссуре. Стал читать Станиславского.
Это уже тринадцать-четырнадцать лет. Школа старая, постройки начала века, по-моему. Она стоит ближе к Сивцеву Вражку. Отучился там два класса. Я помню учительницу Марию Петровну Антушеву, первую учительницу мою, и помню, как ела она французскую булку. Прелестная, совершенно, женщина, которая поставила первую мою оценку - "четверку". Она сказала: "Саша, ты ответил очень хорошо, но я поставлю тебе "4", потому что, чтобы получить "пятерку", ты должен работать, много работать. Ты заслуживаешь "пятерки". Но пока мы начнем с тобою с "четверки". Я думаю, что ей хотелось, чтобы, а это было, я знаю, позже, когда уже я постарше был, как-то с ней встретился, она сказала, что не хотела ставить мне "пять", поскольку знали все вокруг, к кому я имею отношение, чтобы я никак не был выделен.
Первое время в школу меня привозили на машине. И даже когда в первый день меня повезли, я помню, что я очень стеснялся, и просил, чтобы меня высадили раньше. Через какое-то время меня перестали возить, и я стал ходить в школу пешком, там же рядом было. Жили мы на Гоголевском бульваре. Но заглянуть в него, а сейчас хотелось бы, по-прежнему нельзя. Киногруппа, делавшая фильм со мной, пыталась в этот особняк пролезть, но категорически строго сказали, что нельзя. Как был "дом несвободы", как я его называю, так и остался. В то время дом был обнесен глухим зеленым забором, за который нам гулять не разрешалось выходить, и к себе позвать никого нельзя было. Я страшно завидовал одному своему школьному дружку, у которого то ли дед, то ли отец, сейчас не помню уже, был портной, и они жили в деревянном одноэтажном доме, и мне так это нравилось, потому что это так уютно, там какие-то были цветы на окнах. Стало быть, два класса я проходил в 59-ю школу, и потом отец меня загнал в ссылку в суворовское училище в Калинин.
Для меня это было большим, мягко говоря, потрясением. В училище я впервые столкнулся с такими словами, которых до этого никогда не слышал. Это, честно говоря, было для меня не откровением, а самым настоящим шоком. Я даже языка двора до этого не знал. В школе тоже этого не было, поскольку ребята пришли из интеллигентных семей. Я вообще не выношу коллектива. И вот в училище я открыл все эти "прелести" жизни. К счастью или к несчастью, но я там проходил строем по плацу и прозанимался в аудиториях всего полгода и очень сильно заболел. Проболел я почти полтора года. Лежал сначала в санчасти училища, потом в госпитале, и помню, что я читал Мопассана.
Я с тех пор довольно часто перечитывал Мопассана, мне безумно нравился его роман "Жизнь". Лежал я с отравлением, там пол-училища отравили молоком. Мы были в лагерях летом. По одну сторону Волги были мы, а по другую сторону Волги были солдаты и офицеры. Там все заболели, и у нас все заболели. Дизентерия, колит, гастрит, потом уже язвы. Я там подцепил это и лежал очень долго. Но через некоторое время мама меня забрала. Я два года в Калинине находился, и из них почти полтора пролежал в больнице. Первый год отец был, и был еще жив Сталин, потому что из училища меня, помню, везли самолетом на похороны, я в Колонном зале сидел у его гроба.
А вторая половина училища - это уже мама появилась и меня пыталась вернуть. У отца была вторая жена, дочь маршала Тимошенко, Екатерина. Она могла по три дня нас не кормить. Отец мой жил с ней очень сложно, поэтому свои обиды она вымещала на нас, детях от первого брака. Была там повариха такая, Исаевна, которая нас потихонечку подкармливала. За это ее уволили. Отец, по-видимому, даже не знал, что с нами происходит, хотя был в Москве, но, судя по всему, он вообще нами не интересовался. То есть я хочу сказать, что у него была своя жизнь. А что касается книг, то он много раз мог перечитывать "Трех мушкетеров", это была его любимая книга. Хотя у меня с ним разговоров о театре не было, но, судя по рассказам мамы, театр он обожал.
Мама рассказывала, что на "Давным-давно" в театре Красной Армии она засыпала, потому что просто все наизусть уже знала и не могла смотреть. Отец обожал Добржанскую и обожал этот спектакль "Давным-давно". Вот это было, то, что я знаю. Кино он очень любил, американские фильмы. Кстати, они люди одного поколения, Нагибин родился в 1920 году, на год раньше Василия Иосифовича. Нагибин, которого я знал и издавал, сам себя относил к так называемой "золотой молодежи". Он любил богатую, веселую, я бы даже сказал, разгульную жизнь: женщины, машины, рестораны... В "Дневник" Нагибина, в конце, я разместил воспоминание об Александре Галиче, о жизни этой самой "золотой молодежи". Это стиляги, это любовь к сладкой жизни, но, наряду с этим, - и работа, творчество. Нагибин был женат на дочери Лихачева, директора автомобильного завода имени вашего деда - Сталина.
Юрий Маркович был страстным футбольным болельщиком, болел за "Торпедо"... Разумеется, нечто общее у них есть. Но в моем отце в отличие от Нагибина было мало гуманитарного. Отца в первую очередь безумно интересовал спорт, бесконечно интересовали самолеты, машины, мотоциклы, лошади... Он все время занимался футбольными командами, комплектованием их. И возможности у отца были огромные... Он меня посылал на футбол в те моменты, когда у него бывали просветления и он считал, что я должен стать настоящим воином, как Суворов. Поэтому с шофером или с адъютантом отправляли меня на футбол на стадион "Динамо". Я сидел на правительственной трибуне наверху, внизу все бегали, я не понимал ни правил игры, ни техники, ни тактики, для меня это была смертная скука, мне футбол был абсолютно не интересен. И оттого, что меня туда как бы направляли силой, у меня удваивался протест.
Но, например, когда моя вторая мачеха, она была спортсменкой, Капитолина Васильева, увлекала нас спортом, то я ей не противился. Допустим, мы зарядку делали, в теннис играли, я на коньках научился кататься, на лыжах, плавать хорошо научился, даже на чемпионате Москвы уже позже выступал... Но тянуло меня к театру. Не секрет, и всем известно, что Сталин Иосиф Виссарионович опекал Художественный театр, и булгаковским вещам симпатизировал, на работу самого Булгакова туда устроил, и "Дни Турбиных", которые там давали чуть ли не каждую неделю, посещал неоднократно. На "Днях Турбиных" в детстве я не бывал, потому что они и не шли. Насколько я знаю эту историю, "Дни Турбиных" шли с 1927 года до войны. А в 1940 Михаил Афанасьевич умер. Я "Дни Турбиных" первый раз видел в театре имени Станиславского. Это уже ставил Михаил Михайлович Яншин, когда он там был главным режиссером, и играла Лилия Гриценко. Она была дивной Ниной в "Маскараде" Лермонтова.
У меня еще была одна любовь совершенно ненормальная, я увидел Марию Ивановну Бабанову, она играла "Собаку на сене". А потом я попал на тысячный спектакль "Таня". Можете себе представить? Мне было четырнадцать лет. Я был очарован совершенно ею. Мне говорили: "Сашенька, какой же ты странный мальчик. Ты посмотри, в каком она возрасте, она же старая! В Театрально-художественное училище решил пойти потому, что хотел быть ближе к театру. А еще не было десяти классов. И в самодеятельности я участвовал - ходил в студию Дома пионеров в Тихвинском переулке, где мне прочили судьбу Райкина, поскольку у меня тогда были склонности к сатире и юмору.
Но все же я считал, что мне главное было видеть настоящий театр. Я помню, как мама однажды нам устроила с сестрой такую головомойку: "Это невозможно, вы посмотрите, сколько вы ходите в театр! Я знал все труппы, я знал все театры. Я обожал, как и отец, Добржанскую. Все, что она делала, мне казалось, что она делала гениально. Я любил очень Эфроса. Его спектакли для меня были тоже откровением. В свое время меня ошеломили Товстоноговские "Мещане". Огромное впечатление производили "Варвары". Потом я поступил в студию театра "Современник" к Олегу Николаевичу Ефремову.
Мы с ним дружили. Мы ходили на репетиции с удовольствием. Потому что, как мне теперь кажется, у нас был некий общий язык с ребятами. Студенты, как бы дети, им нужны понимание и ласка. И Мария Осиповна нам давала это. Мне было 24-25 лет в то время. А в "Современник" я поступил на актерский курс. Они создали при театре студию. В то время мы очень много читали. Тогда ведь появлялась масса запрещенных, как говорили, авторов - Пильняк, Розанов, Артем Веселый, которых не печатали годами, Бабель, Мандельштам...
Помню, маму я умолял, кто-то принес мне Мандельштама, перепечатать его стихи, и мама перепечатала в нескольких экземплярах. На курсе потому что все хотели иметь произведения Мандельштама. Вы знаете, Юрий Александрович, меня, честно говоря, даже злит, когда люди нашего, примерно, возраста говорят, что они не знали, что есть такая литература, что есть такие поэты. Но почему мы-то знали! Значит, они не хотели знать. Мы как какое-нибудь имя слышали от Марии Осиповны, сразу находили его произведения, узнавали, кто это, что это. Принимал туда сам Олег Николаевич Ефремов. Я читал на вступительных экзаменах, как и положено при поступлении в театральное училище, басню, стихи, прозу. Из него получился актер, он стал им. А остальные как-то растворились в жизни, у них что-то не сложилось.
Я думаю, тут еще играло определенную роль то, что актеры "Современника" еще сами тогда не готовы были передавать некую театральную веру, они еще сами были учениками, мне так кажется. Если бы, скажем, с нами занимался непосредственно Ефремов, а он, практически, не преподавал, я думаю, школа была совершенно иной. А вот я помню, например, в "Иванове" Чехова, занимался со мной Сергачев и, мне кажется, что он меня не раскусил, не раскрыл меня, то есть он работал со мной не верно. Он не умел вскрыть мою природу, мою индивидуальность. Я думаю, что это сильно мешало, потому что меня всего заковывало. Но, когда я пришел к Марии Осиповне Кнебель на курс, она гений, надо сразу сказать то, что она была гений, она меня вскрыла. Вот она сумела распаковать меня. Мария Осиповна сумела не просто научить меня, а помогла мне заговорить своим голосом. Когда я поступил на актерский в "Современник", мне все равно хотелось быть режиссером. Я Ефремову откровенно признался, что хочу быть режиссером.
С Олегом я познакомился через Нину Дорошину. Нина была нашей подружкой. Они снимались там в каком-то фильме. И с Ниной Дорошиной дружим с тех пор. Это был, если я не ошибаюсь, 1956-й год. Она тогда еще не работала в "Современнике". Она позже пришла в "Современник". Потом была у нас дома с Ефремовым сначала на Новослободской улице, потом на Колхозной площади, где мы жили, поскольку им негде даже было встречаться. Они были с Дорером, придумывали оформление спектакля "Без креста", по "Чудотворной" Владимира Тендрякова. У Нины Дорошиной с Олегом Ефремовым продолжался роман в течение многих лет.
У них были прекрасные отношения с моей мамой, он ей нравился. И мы с ним много беседовали, и он знал, что я хочу быть режиссером. Но Олег говорил мне, что режиссеру, чтобы овладеть профессией, важно знать психологию актера. И это правильно, я так и считаю, что путь в режиссеры лежит через актерство. Но счастьем в моей жизни было все-таки, хотя Олега Ефремова я считаю своим крестным отцом, но по-настоящему весь этот огромный, со страшными подводными течениями, непостижимый мир театра открыла для меня Мария Осиповна Кнебель. Она это умела делать, и вообще, всем в жизни я обязан ей. Это мой бог, она меня очень любила, я ее тоже любил. Тут мы нащупали тему, которая в искусстве, в литературе очень важна: не останавливаться перед препятствиями. То есть, осуществляется тот, кто умеет преодолевать препятствия, не опускает руки от неудач, как бы компенсирует, доказывает. Вот у вас, Александр Васильевич, судьба так и складывается.
Постоянно жизнь ставит перед вами препятствия, вы их преодолеваете. А вам уже новое препятствие готово... Вы знаете, Юрий Александрович, по молодости преодолевать препятствия было легче. Хотя, у кого судьба была несложная? Вообще, грубо говоря, несложная судьба никому не интересна, особенно в театре, где конфликт кладется в основу успеха. Но препятствий сейчас стало больше. Вот как стали писать обо мне, узнали, допустим, какая у меня родословная, и, честно говоря, мне стало сложнее. Допустим, похвалить меня боятся. Серьезно как бы ко мне отнестись, многие тоже считают это не нужным. Знаете, когда я первые годы работал в театре, то мне говорили: "Саша, как же так это может быть, что ты такой человек, внук Сталина, а работаешь в театре.
Ты такой умный человек, зачем ты в театр пошел? Или актеры меня спрашивали, когда я что-нибудь им интересное расскажу: "Откуда ты все это знаешь? Казалось, что я пришел откуда-то из другого мира, я был человеком со стороны. Однажды произошел такой курьезный случай, если его, разумеется, можно назвать "курьезным", потому что за такие дела сажили, мне притащил двоюродный брат огромную кипу машинописи, двухсторонней, "В круге первом" Солженицына, и я читаю запоем, даже тогда, когда в автобусе ехал в ГИТИС. Я читаю, читаю, одна часть в руках, другая в папке. Моя остановка. Я закрываю эту штуку, свертываю, и выскакиваю из автобуса. А в папке лежит вся остальная книга. И говорю: "Мария Осиповна, беда! Может, туда обратиться, в автобусный парк?
Надо ждать". Прошла неделя. Звонок в дверь, утром, я был в душе, выскакиваю, открываю дверь, возле моей квартиры стоит моя папка. Там лежит Солженицын, мои документы, ключи от моей квартиры, и пятнадцать копеек... Ну, все цело! Мария Осиповна говорит: "Подождите еще немного. Вдруг это провокация! И пришел сначала в театр на Малой Бронной. Меня позвал туда Анатолий Эфрос играть Ромео. А Эфрос - Ромео.
И я очень хотел быть артистом в то время, но Мария Осиповна меня отговорила заниматься этим делом. Она была моя вторая мама, и она, вообще, человек колоссальной культуры, что говорить, таких сейчас нет, из педагогов таких даже близко нет. Мария Осиповна очень чувствовала человека, она чувствовала мои комплексы, она чувствовала мою зажатость, мою боязнь, такую запуганность, я бы даже сказал, нежелание кого-то обидеть, не дай бог, сказать что-нибудь, чтобы сказанное мною кого-то задело. Она как бы помогала мне выбраться вот из этой скорлупы, из этого кокона. Я очень боялся выходить на этюды, скажем. Хотелось мне, но боялся. И вот я ловил на себе ее взгляд, она на меня смотрела и прикрывала глаза и чуть опускала голову, что означало полную веру ее в мою удачу. И этого было достаточно, чтобы я успешно делал этюд. И уже через полгода со сцены меня увести было невозможно. У меня было такое состояние, как будто я научился плавать, или говорить научился.
Сначала мы упражнениями занимались, потом мы делали этюды по картинам художников каких-нибудь, чтобы затем прийти режиссерски к финальной мизансцене. Следом мы делали этюды по мотивам каких-нибудь рассказов. Все развивало фантазию. Тогда мы все были увлечены Казаковым. Мария Осиповна мне говорила: "Саша, это очень хорошая литература, но совершенно не сценичная". Но получился очень хороший отрывок. Потом я играл "Что окончилось" Хемингуэя, из удач таких, тоже очень любили эту работу. Через какое-то время была тоже достаточно серьезная работа по "Выигрышу" Александра Володина. А затем уже стали как бы отрывки делать посложнее, даже водевили играли, через это нужно было пройти. Набравшись опыта, стали играть Шекспира, и ставили, и играли, чтобы и через это пройти.
Надо сказать, что я играл еще многое из Шекспира, уже не помню сейчас, если было десять отрывков, то в девяти я играл. Вот, стало быть, мы проходили через такие этапы. А потом уже были дипломные спектакли. У нас их было два. Это были "Чудаки", его ставили педагоги, я там играл Мастакова. А я возглавлял работу, которую мы делали сами, студенты, "Годы странствий" Арбузова. Это был наш диплом, где мы были и режиссерами, и актерами, где я играл Ведерникова. Из тех, кто со мной учился, назову очень интересного немца Рудигера Фолькмара, у него сейчас своя студия, даже нечто вроде института, в Германии. Со мной вместе учился японец Ютака Вада, он впоследствии ставил здесь в Художественном театре, и восемь лет ассистентом был у Питера Брука. На одном курсе со мной училась и моя жена Даля Тумалявичуте, литовка, она была главным режиссером в Молодежном театре, она привозила свой театр сюда, у нее начинал Некрошюс, знаменитый теперь.
Она народная артистка, много ездила со своим театром в Америку, в Англию, в Швецию... После того, как Литва отделилась, ей как бы не прощали то, что она выкормлена в московских институтах. Прекрасная Елена Долгина есть, обладающая редким даром объединения людей, она заслуженный деятель искусств, в Молодежном театре работает, и режиссером, и заведующей литературной частью. Наталья Петрова, которая преподает в Щепкинском училище при Малом театре и выпустила уже немало курсов, очень умный и талантливый человек, и совершенно грандиозный педагог. Так что, вот, видите, уже какое-то набираю количество талантливых моих однокурсников, которые в дальнейшем проявились. Еще одного сокурсника вспомню, Николая Задорожного. Он был очень талантливый человек, хочу о нем два слова, буквально, сказать, потому что это очень показательно. Тонкий, умный, не просто лидер, а человек, который создан для того, чтобы лепить, делать, создавать коллектив, плохое слово, но, тем не менее, он очень увлекал людей. Он работал в Энгельсе в последнее время и умер от голода. Мы этого ничего не знали.
Он работал, получал там какие-то копейки, когда вся эта трудная жизнь началась. Он весил, по-моему, тридцать пять килограмм. Талантливейший человек был, но который никогда не стремился быть в театре руководителем. Ему важнее было возиться с молодыми актерами, к нему тянулись, много его учеников потом учились у Лены Долгиной, у Наташи Петровой. Он вечно ставил "Буратино", как такую драму деревянных человечков, спасайте деревянных человечков. Это наша общая трагедия. С Юрием Ереминым мы очень дружили. Он параллельно на актерском курсе учился. Ольга Остроумова училась, и у меня в "Чайке" изображала Нину Заречную. С Володей Гостюхиным играли вместе в отрывках, потом я его сюда в театр перетащил, потом он ушел сниматься, и вот он стал популярным человеком, сейчас в Белоруссии первый актер.
Он человек со своей позицией, со своей точкой зрения, можно, конечно, как угодно к этому относиться, но в нем нельзя не уважать цельности такого простого человека из народа. Ольга Великанова работает в театре Станиславского, тоже наша однокурсница, она была очень талантлива как актриса. Какой это театр был яркий в конце шестидесятых, начале семидесятых годов, когда там был Львов-Анохин. Тогда Бурков впервые появился, он гениально играл Поприщина в "Записках сумасшедшего".
Но роковой страстью стал мужчина на 22 года старше ее — писатель Алексей Каплер. Светлане было всего 16, а избраннику 38, и два брака за плечами. Узнав о романе дочери, Сталин пришел в бешенство. Каплера просили оставить девушку в покое, но тот намеки игнорировал. Дело закончилось арестом по обвинению в шпионаже и ссылкой в Воркуту. В 18 лет она вышла замуж за Григория Морозова, одноклассника ее брата Василия. В мае 1945 года родила сына Иосифа. Спустя четыре года молодые развелись — Сталин не одобрил брак, игнорировал зятя. Второй союз, хоть и пришелся по вкусу «отцу народов», не был по сердцу самой Светлане. С будущим мужем Юрием Ждановым, сыном секретаря Центрального комитета партии, она познакомилась только на свадьбе. В 1950 году родила дочь Екатерину. Жданов усыновил пасынка. Но вскоре пара подала на развод. С третьим супругом, родственником первой жены Сталина, Иваном Сванидзе, Светлана прожила два года: не сошлись характерами. Четвертый брак с индусом Браджешем Сингхом официально оформить и вовсе не удалось — власти не дали разрешения. Буквально через год гражданский муж скончался после тяжелой болезни. Светлана решила отвезти его прах на родину в Индию, получила визу и, очутившись за границей, решила эмигрировать. В Союзе это вызвало грандиозный скандал. На родине Светлана оставила двоих детей, которые так и не простили матери предательства. Светлана на руках у Лаврентия Берия Источник: ru. Там издала книгу «20 писем к другу» о семейных отношениях Джугашвили-Аллилуевых, получила за нее солидный гонорар — 2,5 млн долларов. В 1970 году снова вышла замуж. Избранником стал архитектор Уильям Питерс, которому женщина родила дочь Ольгу. Брак продлился всего год. Когда муж узнал, что никаких тайных счетов у дочери Сталина нет, а гонорар потрачен, он оставил семью. Откуда было знать незадачливому американцу, что в наследство от отца Светлане досталась лишь сберкнижка, на которой было 900 рублей? Остальное, кроме богатой библиотеки матери, — собственность государства. Привыкшая к обеспеченной жизни Светлана не смогла достойно устроиться в США. В 1984 году она вернулась в СССР с младшей дочерью. Отношения со старшими детьми возобновить не удалось. Из Москвы перебралась в Грузию, но и там не заладилось — на Светлане висело клеймо предателя. В 1986 году она вернулась в США и отдала Ольгу в школу-интернат. Всеми покинутая кремлевская принцесса окончила свои дни 22 ноября 2011 года в доме престарелых под именем Лана Питерс. Читайте также: «Бывшие: звездные мамы, которые ненавидят отцов своих детей» Тихая жизнь внебрачных потомков вождя Сталину приписывают несколько внебрачных детей — биографы находят следы его отпрысков и в Грузии, и в ссылках. Доподлинно известно только о двоих сыновьях. Старший — Константин Кузаков, родившийся, по официальным данным, в 1911 году, сам заявил о себе как о сыне Сталина. Его мать — квартирная хозяйка ссыльного Джугашвили. Константин утверждал, что она записала его на фамилию умершего супруга. Семья Кузаковых пользовалась протекцией Надежды Аллилуевой. Константин учился в Ленинграде, занимал посты на Гостелерадио. О родстве рассказал только после перестройки, мотивируя тем, что в 1937 году дал подписку о неразглашении. О другом внебрачном сыне вождя заговорили 1956 году. Старший брат девушки даже жаловался жандармам, а Иосиф обещал жениться, когда Лидия достигнет брачного возраста — 16 лет. Но слова не сдержал, совершил побег. Тогда Лидия была беременна уже вторым ребенком, первый умер младенцем. Александр появился на свет в 1914 году.
Вот убей, не помню... Отец всего-то ничего на свободе побыл. Он, когда из тюрьмы в 61-м году вышел, к нам приехал. Остаться хотел, мама, естественно: «Нет! Ну, не-важно... Отец на это время в санаторий в Кисловодск с сестрой моей уехал, и потом, когда вернулся, тоже был с ней, с Надей. Он еще в клинике Вишневского лежал, а после того, как с машиной японского или какого-то посла столкнулся, снова арестован был и в Казань сослан. Все это меньше года заняло — выход на свободу, Кисловодск, клиника Вишневского, новая отсидка, но в тюрьме его держать нельзя было — он умирал, поэтому на выбор пять городов ему предложили. Он Казань назвал, потому что там летные полки были. Мы с Надей и Капитолиной, когда его хоронили, туда прилетели. В однокомнатной квартире гроб на двух табуретках стоял, Капитолина на полу ампулы от уколов увидела и поднять их пыталась, а небезызвестная Маша Нузберг по некоторым сведениям платная осведомительница КГБ, которая познакомилась с Василием Сталиным, когда тот в больнице лежал, и за ним в Казань последовала, где на оформлении брака настояла. Светлану предупреждал, что это стукачка и, вообще, она у них не в штате, но это не мое дело, я обстоятельств не знаю... Странно, но у них с мамой жизни в два числа уложились: отец 24 марта родился, и 19 марта умер, а мама наоборот: 19 июля родилась и 24-го в том же месяце умерла. Ну, неважно... Проститься с отцом много народу собралось, большой двор людьми был запружен, потому что «Голос Америки» сразу же сообщение о смерти его передал... Мы-то как узнали? Тоже совершенно случайно. Нам позвонили, трубку Надя взяла, и ей сказали: «Умер отец. Похороны тогда-то и тогда-то». Рыдания, паника... Что делать, мы не знали и решили к двоюродной сестре ехать. Выскочили, такси пой-мали... Только отъехали, шофер повернулся: «Слышали, Вася Сталин умер? На похоронах многие мужики в гражданских пальто были, но когда к гробу подходили, полы распахивали, а там — летная форма: это я хорошо запомнил, и потом меня очень сильные синяки на руках отца поразили, ссадины. Знаете, так лицо оцарапано бывает, если человек ничком упал, но поди знай, почему такие синяки были — аж черные. Мы и с Капитолиной это потом обсуждали: «Странно... Кто-то за руки его, что ли, держал? Потом эта седина отошла, но меня потрясло, что она черный платок сняла, а волосы под ним белые оказались. Она отца очень любила я-то о себе, грешном, сказать этого не могу. Любила, жалела, хотя я жалел тоже — в известной степени, ограниченной... Ей отказали. Моя сестра Надя письма писала, и я их подписывал — тоже безрезультатно. Нашей семье отказали, а дочкам Нузберг разрешили. Мы с Надей на тех похоронах были, а что здесь лежит, я не знаю дочь Марии Нузберг Татьяна все втайне от Александра Бурдонского сделала, который о переносе праха от журналистов услышал. Вот со Стекловым в главной роли — «Мой лучший друг — генерал Василий, сын Иосифа» — практически не мог, а картину «Сын отца народов» посмотреть просто заставили, и я купился на то, что очень хорошо актер Гела Месхи отца играл... Отец в его исполнении, может, чересчур Робин Гуд, но похож, а все остальное — такая бодяга, что дальше просто некуда. В общем... Она писала об этом, обо мне... Во время недолгого возвращения на Родину в 1984 году Светлана Аллилуева была поражена тем, какой головокружительный взлет сделал за 17 лет разлуки этот когда-то «тихий, боязливый мальчик, живший в последнее время с сильно пьющей матерью и начинавшей пить сестрой». Вот у Марии Осиповны Кнебель, великого режиссера и моего педагога, много книг есть, и когда их читаешь, кажется, будто с ней беседуешь, — вот как она говорила, так и писала. У Светланы это точно так же было, что меня поразило — у нее очень хорошие книжки, особенно мне «Далекая музыка» нравится. Надя умерла, Ося, Светланин сын, умер... Катя, ее дочка, на Дальнем Востоке живет — она вулканолог, после окончания МГУ замуж за коллегу вышла. Они, естественно, не в Москве вулканами занимались, уехали, а потом у ее мужа очень тяжелый рак начался, и он в себя выстрелил. Похоронив его, Катя там жить осталась — она ждановская девочка... Тут всякие богатства ей оставляли и все такое прочее, но она на этом всем крест поставила. Екатерина Жданова только один раз за 40 с лишним лет поселок Ключи на Камчатке покинула — в Ростов-на-Дону к отцу, который был ректором Ростовского университета, летала. Живет она отшельницей в ветхом, запущенном доме, ни с кем, кроме своих многочисленных собак, не общается. Когда администрация поселка предложила ей сделать ремонт, никого внутрь не пустила, поэтому халупу подлатали только снаружи. Во-первых, у моей сестры дочка есть, у нее тоже дочка — внучатая племянница моя, очень хорошая девочка, умница. Когда три года назад внучка, так скажем, в институт поступала, я ей помочь пытался, кто-то еще плечо подставить вызвался: не захотела, сама! Учится прекрасно, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Ну как больной? Мозги прекрасные, математика, физика — все великолепно дается, но он с травмой родился — слепоглухонемой, и Галя своими руками зрение ему вернула, в обычной школе его выучила, институт он окончил. Там свой подвиг был совершен... По понятным причинам Александр Васильевич своего двоюродного брата упомянуть «забыл» — полковника в отставке Евгения Яковлевича Джугашвили, который в 1996 году возглавил Общество идейных наследников Иосифа Сталина в Грузии, неоднократно в судах в защиту чести и достоинства деда своего выступал и даже его роль в фильме режиссера Абашидзе «Яков, сын Сталина» исполнил. Чего в порыве не скажешь... Я ему... Я-то тут при чем? У вас свой круг, связанный с работой, у меня свой — ну и слава Богу, зачем нам общаться? Мне действительно никакого дела до него не было, а потом, знаете, сколько людей приходит и звонит, которые никакие на самом деле не родственники: «Я дочка того... Даже человек нашелся, утверждавший, что он сын моей мамы и якобы после того родился, как она от отца ушла, — этот «братец» по телевизору фильм о ней увидел и, видимо, ею пленился, а наши Аллилуевы уши развесили, поверили. Я очень тяжелую жизнь прожил, понимаете? Под-робностей не рассказываю, потому что чего обиды свои, которым уже 60 лет, ворошить? Нет, я не хотел, чтобы дети у меня были. К счастью, и жена у меня тоже полоумная режиссерша была, литовка однокурсница Даля Тумалявичуте, которая главным режиссером Молодежного театра в Вильнюсе работала. Я уже много лет с ней работаю — да, но везде почему-то рас-спросами о Чурсиной доканывают: и в Прибалтике, и в Петербурге. У меня и в Малом театре спектакль есть, который с Элиной Быстрицкой мы делали, — дружу с ней и очень ее люблю, а она тем же мне отвечает, да и когда из Японии уезжал я там четырежды ставил , каждый раз все актеры собирались и плакали — таким я тоже могу быть. Нет, никогда бы не стал, ни за какие деньги. Ту, что есть? Как человек разумный вы понимаете, что счастье — это секундочки, ну минуты собираются, а я все-таки делом, которое люблю, занимаюсь, оно мне взаимностью отвечает — значит, уже какой-то счастливый билет вытащил. С другой стороны, мы еще с мамой как-то говорили: ну вот родился бы я, а она замужем за Володей Меньшиковым была бы... Не слава меня волнует, поверьте, нет! Это серьезный отпечаток накладывает и многому учит — в первую очередь порядочным человеком оставаться. В мои 75 можно уже сказать, что я достаточно порядочный? Нет, и дрался, конечно, и выпивал, может, и хамил кому-то, но все это такие мелочи... И к Надежде Сергеевне, и к маминым папе с мамой, и к Анне Сергеевне Аллилуевой, которую прекрасно помню... Она чудным человеком была, добрейшим: святая, юродивая — прошу, чтобы вы это оставили. Когда Пастернака единогласно из Союза писателей вытурили, один голос был против. Ну а еще на Новодевичьем все кумиры мои похоронены: Станиславский, Немирович, Уланова, Бабанова — вся наша театральная школа, весь цвет нашей культуры: как же туда не ходить? С цветами всех обхожу... Александр Васильевич Бурдонский родился 14 октября 1941 года в Москве. Окончил режиссерский факультет Государственного института театрального искусства им. Режиссер Театра Российской Армии. Народный артист России. Сын Василия Иосифовича Сталина. Меня интересует нечто другое. Все мы однажды появляемся на свет, но почему-то только единицы отрываются от предназначенной им социальной функции и становятся вольными художниками. Были ли какие-то мотивы, моменты в вашей жизни, подтолкнувшие вас на путь в искусство? Вы знаете, Юрий Александрович, вопрос, конечно, трудный, потому что он, может быть, влечет к неким сочиненным вещам. Чтобы не сочинять, лучше все-таки говорить так, как все обстояло на самом деле. Вы знаете, что я бы не решился отвечать на ваш вопрос в общих чертах, но сугубо то, что происходило в жизни со мной, пожалуй, я могу даже достаточно последовательно проследить. Я родился в Покров день, 14 октября 1941 года. В то время моему отцу, Василию Иосифовичу Сталину, было всего лишь 20 лет, то есть он был совсем еще зеленый, он 1921 года рождения, он еще не пил, не гулял. Но я ношу фамилию мамы, Бурдонской Галины Александровны. Отец и мама были ровесниками, с одного года рождения. Когда-то в армии Наполеона был такой Бурдоне, который пришел в Россию, был тяжело ранен, остался под Волоколамском, там женился, и пошла эта фамилия. По Аллилуевской линии, по прабабушке, то есть матери Надежды Сергеевны - это немецко-украинская линия, а по линии Сергея Яковлевича Аллилуева - это цыганская и грузинская кровь. Так что во мне кровей много, что, быть может, по-своему, тоже что-то дало, какую-нибудь извилину лишнюю. Вы знаете, может быть, то, что я почти не помню, а знаю только из рассказов, бабушка - мамина мама, - которая очень любила литературу, вообще, и запоем читала, и на французском языке читала, в частности, и прекрасно говорила по-французски, но потом подзабыла его, а читать могла. Одно время, если вспомнить, французский язык был государственным российским языком, правда, языком аристократии... Но бабушка не была аристократкой, хотя она воспитывалась своей крестной в семье нефтяного миллионера, который жил в Москве. Вот ее крестная была женщиной, которая интересовалась искусством, любила культуру. Бабушка моя рассказывала мне сказки Уайльда. Я единственно, что помню, "Звездного мальчика". Это было до четырех с половиной лет. Читать я начал только где-то лет в семь, наверное. Бабушка, кстати говоря, водила меня гулять в парк ЦДСА. Брала меня, как поросеночка, под мышку, несла и рассказывала сказки... Потом долгое время, так сложилась жизнь, я не жил с мамой и бабушкой, а жил с отцом... Но, я думаю, что сказки бабушки, - это та капелька, которая куда-то попала, наверное. Потому что, говорят, что я в детстве был мальчик очень впечатлительный. А потом мама говорила, когда я подрос: "У тебя такие руки железные". Вот такой был позже момент. Долгое время я жил на даче в Ильинском, это где Жуковка, чуть туда подальше, там и Архангельское недалеко. Там Москва-река, там поля. Очень хорошее место. О такой барской жизни у Толстого или у Бенуа можно прочитать. Там по-настоящему замечательные условия были, дача была очень приличная. Там был такой человек, который очень любил природу, он был то ли комендантом, то ли садовником, трудно определить его должность, но я помню раннюю весну, и о каждой травинке он мне рассказывал, о каждом деревце, о каждом листике, он все-все знал о растениях. И я с интересом слушал его рассказы, у меня до сих пор это осталось в памяти, мотался с ним по всей этой территории, ходил в лес, рассматривал огромные муравейники, видел первых насекомых, которые вылезали на свет, и мне все это было безумно интересно. И я думаю, что это была вторая капелька. Потом я, как на грех, научился читать. Почему-то Гаршина я начал читать. Из самых таких первых авторов. Видимо, под влиянием Гаршина я затаил обиду на близких, а поводов к этому было много, я просто не хочу драматизировать ничего, но однажды, представьте себе, я решил бежать из дому, и постольку, поскольку я читал книги, что бегут из дома, берут палку через плечо и на конец вешают узелок, то и я двинулся по направлению от дома куда-то в неопределенном направлении. Но меня там постовые быстро взяли и вернули обратно, за что я получил от отца хорошо по физиономии. Это все дошкольный период. Потом, когда я уже учился в школе, это мне было лет, наверное, восемь, я попал в театр, то есть нас с сестрой стали вывозить в театр. Я помню, что мы были на "Снегурочке" в Малом театре, и там мне очень не понравилось, как пахли декорации, мы сидели очень близко, и мне показалось, что это лес так нехорошо пахнет. Спустя какое-то время мы попали на "Учителя танцев" в театр Красной Армии. Это 50-51-й годы. Может быть, 52-й. Это было удивительно красиво. Примерно же в этот промежуток времени я попал в Большой театр. Шел балет, который назывался "Красный мак" Глиэра, и танцевала Уланова. Вот это было мое потрясение, видимо, потому что я страшно плакал в конце, вообще, был сражен, меня даже из зала вывести не могли. На Улановой так я и был помешан всю свою жизнь. Потом, когда я уже чуть-чуть стал постарше, я видел ее и на сцене, и все о ней читал, и следил за всеми ее высказываниями, я считаю, что это величайшая фигура вообще двадцатого века, как личность, даже не говоря о том, какая она неземная балерина, хотя и сейчас посмотрите старые довольно записи, уже она не танцевала сорок лет, но все равно какой-то свет остается на экране, все равно магию ее ощущаешь. И я думаю, что это сыграло очень большую роль в выборе моего пути. Надо еще сказать о том, может быть, я вообще в генной науке понимаю довольно мало, но мама писала. Она писала и стихи, и небольшие рассказы, девчонкой совсем еще. Бог знает, быть может, это тоже каким-то образом повлияло... Слово не передается. Вообще, в последнее время, я стал довольно-таки узколобым человеком, поскольку считаю, что рождаются, в принципе, все люди, готовыми к развитию, как компьютеры. Все новые, все хорошие, только что с завода из роддома , все готовы к загрузке программами. Как правило, нет. Я тоже так считаю. Я вообще считаю, что в человеке от природы заложены какие-то икринки или росточки маленькие, или зернышки... Или ты их поливаешь, до чего-то дотрагиваешься, они начинают звучать, эта нота начинает звучать, или они засыхают, глохнут. Я не могу сказать, что от отца там что-то такое шло ко мне, какая-то наука передавалась. Напротив, с ним у меня было почти что открытое, но все же тайное, противостояние. Что нравилось отцу, то не нравилось мне. Не знаю, почему. То ли в знак протеста, то ли еще по какому-то внутреннему чувству. Хотя можно вспомнить и сближающие моменты. Например, такой. У отца было три лошади. И у него был конюх, которого привезли из Кисловодска, я его помню, Петя Ракитин. Я проводил на этой конюшне целые дни, я засыпал там в сене. Вот он мне рассказывал о лошадях, о ночных выгонах, между ущельями когда их там гоняли, под Кисловодском где-то. Я был этими рассказами очарован. Я считаю, что этот конюх был человеком романтического направления и, несомненно, наделен даром воспитателя. То ли во мне уже романтизм зарождался, этого никто сейчас не объяснит. Но меня безумно к нему тянуло, к этим рассказам бесконечным... Вот, мне кажется, что это такой маленький круг, на первый взгляд, может быть, такой даже наивный... Правда, верхом мне ездить не разрешали, но в санях кататься зимой - да. Вы знаете, и у меня не было тяги такой невероятной влезть на лошадь и самому скакать. И вообще, ко всякого рода спортивным аттракционам тяги у меня, честно вам говорю, не было. Еще я рисовать очень любил. Рисовал везде, где только можно было, даже у себя в комнате на шкафу рисовал. И, конечно, после того, как увидел "Учителя танцев" и "Красный мак", рисовал с удвоенным желанием. Уланова сильнейшее впечатление произвела, и Зельдин, конечно, наверное, но я не знал тогда, что он Зельдин. Поэтому я увиденное в театре старался изобразить в рисунке. Мне очень нравились танцы, мне очень нравился балет. А потом я был в суворовском училище, туда меня отец отправил, он хотел, чтобы я был военным, хотя у меня к этому никакой тяги никогда не было. Я был, таким образом, наказан отцом за встречу с мамой. Дело в том, что я не видел маму восемь лет, с тех самых пор, как она ушла от отца. И он, отец, ни в коем случае не разрешал мне с мамой видеться, но был период, это был уже, пожалуй, 51-й год, когда она пришла ко мне все-таки в школу. Сначала, правда, пришла бабушка и сказала, что меня ждет мама. Мы встретились. Но, видимо, за мной кто-то следил, как я понимаю. Потому что отцу об этом было доложено, и он меня отмутузил сильно и отправил в суворовское училище в Калинин, нынешнюю Тверь. В Москве тогда суворовского училища не было. Отец был вообще-то драчун. Меня отлупил здорово. Человек он был не интеллигентный, но добрый, но это разные немножко вещи. Он был заводной, веселый и неглупый, по-моему, человек. Но, мне кажется, он не понимал, что такое не то, что, не узда даже, а как бы некие законы общежития, то из него вылезали не самые лучшие качества. Отцом уже была пройдена война. С мамой они разошлись. Она ушла от него в 1945-м году, летом, в июле, после ее дня рождения. Я помню, что в суворовском училище тоже, как ни странно, там были какие-то танцы. Там была сделана какая-то композиция, в которой я принимал участие. Мы даже на сцене Калининского театра выступали. Оглядываясь назад, я понимаю, что тогда меня ломали страшным образом. Вообще, мне кажется, все мои режиссерские качества выросли из такого понятия, как противостояние. Оно даже интуитивное было. Кроме противостояния, это еще и попытка, как я теперь это могу интерпретировать, сохранить свой взгляд на мир, то есть сохранить себя. Над этим кто-то мог смеяться, но я, как сказать, не предавал это внутренне. И, мне кажется, что это тоже сыграло огромную роль в моей жизни. Спустя время, когда мы уже вернулись к маме, я укреплялся в своей правоте: любви к театру. Это был уже 1953-й год, мама нас забрала, уже умер мой дед, Сталин, мы жили уже с ней, отец уже сидел. У меня была сестра, младше меня на год и четыре месяца. Сейчас ее нет уже в живых. Мама нам позволяла все. В каком плане? Вот я умирал, хотел ходить в театр. И это я себе мог позволить. Здесь надо сказать о том, наверное, что мама не видела нас восемь лет и поэтому страшно волновалась, когда мы пришли к ней. А пришли мы уже довольно большими детьми. Все совершилось по жесткой воле отца. Сейчас я полагаю, что он отомстить ей хотел. Чтобы ей было больно. Но она сумела стать нам другом. Она сумела так выстроить наши отношения, я думаю, что даром таким особым педагогическим она не обладала, это скорее интуиция, женская, человеческая, материнская, но мы стали друзьями. Тут началась моя сознательная жизнь. Я мечтал быть только режиссером. Я не знаю. Я не понимал тогда, что такое режиссура. Я тогда дома все играл, мы с Надеждой, сестрой, играли в театр, и в балет, и в оперу. Потом, когда я еще жил с отцом, то постоянно слушал по радио оперы. Потому что у меня в комнате был маленький такой приемничек, спать укладывали в какое-то время, это поздно было, а я клал приемничек под подушку и потом слушал. И я очень увлекался оперой. Я наизусть мог пропеть, скажем, что-то из "Кармен", или, скажем, из "Князя Игоря", или из "Пиковой дамы"... Почему-то все вот так зациклилось на режиссуре. Знающие люди впоследствии мне объяснили, что нужно понять для начала, что такое актерская профессия. Кто-то мне, по-моему, Виталий Дмитриевич Доронин, царство ему небесное, подарил мне книжечку Алексея Дмитриевича Попова "Искусство режиссера", которую я, не отрываясь, читал. А потом постоянно стал выбирать литературу по режиссуре. Стал читать Станиславского. Это уже тринадцать-четырнадцать лет. Школа старая, постройки начала века, по-моему. Она стоит ближе к Сивцеву Вражку. Отучился там два класса. Я помню учительницу Марию Петровну Антушеву, первую учительницу мою, и помню, как ела она французскую булку. Прелестная, совершенно, женщина, которая поставила первую мою оценку - "четверку". Она сказала: "Саша, ты ответил очень хорошо, но я поставлю тебе "4", потому что, чтобы получить "пятерку", ты должен работать, много работать. Ты заслуживаешь "пятерки". Но пока мы начнем с тобою с "четверки". Я думаю, что ей хотелось, чтобы, а это было, я знаю, позже, когда уже я постарше был, как-то с ней встретился, она сказала, что не хотела ставить мне "пять", поскольку знали все вокруг, к кому я имею отношение, чтобы я никак не был выделен. Первое время в школу меня привозили на машине. И даже когда в первый день меня повезли, я помню, что я очень стеснялся, и просил, чтобы меня высадили раньше. Через какое-то время меня перестали возить, и я стал ходить в школу пешком, там же рядом было. Жили мы на Гоголевском бульваре. Но заглянуть в него, а сейчас хотелось бы, по-прежнему нельзя. Киногруппа, делавшая фильм со мной, пыталась в этот особняк пролезть, но категорически строго сказали, что нельзя. Как был "дом несвободы", как я его называю, так и остался. В то время дом был обнесен глухим зеленым забором, за который нам гулять не разрешалось выходить, и к себе позвать никого нельзя было. Я страшно завидовал одному своему школьному дружку, у которого то ли дед, то ли отец, сейчас не помню уже, был портной, и они жили в деревянном одноэтажном доме, и мне так это нравилось, потому что это так уютно, там какие-то были цветы на окнах. Стало быть, два класса я проходил в 59-ю школу, и потом отец меня загнал в ссылку в суворовское училище в Калинин. Для меня это было большим, мягко говоря, потрясением.
Сколько жен было у Василия Сталина, биографии и судьбы его супруг, дети
| Трудная судьба и загадочная смерть: история второй жены Сталина Надежды Аллилуевой | Дочка Надежда Сталина умерла в 1999, от нее осталась дочь, внучка Василия. |
| Новые подробности личной жизни вождя: Историки нашли третью жену и тайную любовницу Сталина | Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь > Персоналии. (Аллилуева) Сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. |
| Надежда Аллилуева | * * * В Москве живет дочь Василия — Надежда Васильевна Сталина. |
| Надежда Сталина | В личной жизни дочери Иосифа Сталина было немало романов, несколько раз она выходила замуж, в первый раз это случилось еще в студенческие годы – тогда ее мужем стал Григорий Морозов, учившийся в одном классе с братом Светланы Василием. Дети Светланы. |
| Надежда Сталина | Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь. Уже в 1932 году, Сталина часто стали видеть вместе с оперной певицей Давыдовой, для которой, считается, он построил оперный театр в Сочи. |
Роковая любовь Надежды Аллилуевой. Почему застрелилась жена Сталина?
Его дочь Надежда Васильевна в связи с новым арестом отца рассказывала: «Через два с половиной месяца после тюрьмы на Арбате Василий Сталин попал в дорожную аварию. Позже Василий Сталин женился на Марии, удочерил ее двух дочерей и разрешил ей сменить фамилию на Джугашвили. Иосиф Сталин с дочерью Светланой и сыном Василием.
Надежда Аллилуева
07 июня 2018 Евгений З. ответил: Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина, родная дочь Василия Сталина. Многих советских людей абсолютно не волновало бегство дочери Сталина за границу, ей не могли простить брошенных детей и бесчисленных скандальных романов за границей. Позже Василий Сталин женился на Марии, удочерил ее двух дочерей и разрешил ей сменить фамилию на Джугашвили. А когда Василий Сталин, командовавший ВВС Московского округа, плохо провел воздушный парад, отец снял его с должности и заставил сойтись с женой. Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина (дочь Василия от первого брака с Галиной Бурдонской); родилась и жила в Москве, супруг — актёр Александр Фадеев.