Актёры и съёмочная группа. В ролях: Валентин Попов, Николай Губенко, Станислав Любшин и др.
Актеры и роли фильма «Мне двадцать лет» (1964)
В ролях: Алексей Эйбоженко, Эрнст Романов, Людмила Аринина и др. В фильме рассказывается о санитарном поезде, его врачах, медсестрах, раненных бойцах и командирах. Предыстория каждого из главных героев раздвигает время повести. Режиссер: Марлен Хуциев. В ролях: Валентин Попов, Николай Губенко, Станислав Любшин и др. "Застава Ильича" – картина с по-настоящему сложной судьбой. Мне двадцать лет: актеры и создатели фильма. Название "Застава Ильича" из-за цензурных доработок для проката пришлось изменить на "Мне двадцать лет". «Застава Ильича» — художественный фильм Марлена Хуциева. «Застава Ильича» (англ.) на сайте Internet Movie Database.
Премьера фильма «Застава Ильича»
Полный вариант фильма был восстановлен в 1988 году и назывался «Застава Ильича» (первоначальное название). Первоначально фильм назывался «Застава Ильича» – это было название одной из московских площадей. «Застава Ильича» — художественный фильм Марлена Хуциева. «Застава Ильича» (англ.) на сайте Internet Movie Database. Кто кого играет в фильме «Мне двадцать лет» (1964): актеры и их роли.
Так рождался легендарный фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича»
Вместо обрюзгшего мастодонта с его унылой житейской мудростью блистает здесь, рассыпая остроты и парадоксы, элегантно одетый юноша с умным скуластым лицом Андрея Тарковского. Метафорический мотив «смены одежд» выражен в монтаже с той ошарашивающей буквальностью, что вообще не свойственна «Заставе... Когда же герой успел столь капитально переодеться? Да, собственно, зачем?
Случилась, скорее всего, обычная в кино накладка: стали снимать актера в одной одежде, а потом передумали или свитер с полосками куда-то задевали и переодели, а уже готовый материал трудно было переснимать и жалко выбрасывать. Тем более что курьез с мгновенной, как в анимации, сменой облика органично лег на смысл образа — потому и остался в фильме. Не зря эта плодотворная «накладка» сохранилась и во втором, прокатном варианте ленты, где изрядные куски были пересняты и у Хуциева было время пригладить иные монтажные шероховатости.
Ты неправильно решил, неправильно сделал акценты, неправильно расставил свою армию, [... И скажу, почему. Правильно сказал Стасик Ростоцкий.
Но режиссерским зрением Т. Лиознова сразу зацепила нерв сцены: «Когда Тарковский именно он играл здесь ершистого парня, изводившего Сергея своими колкостями. Это делается с такой убедительностью [...
Где-то неверно была расставлена твоя армия». Там же. Сама эта милитаристская лексика — прямо из тех времен, когда идейные ошибки приравнивались к фронтовой измене.
Хуциев, однако, «армию» свою расставил правильно и выстрелил именно «туда» — как бы из-за спины «ревизиониста», оказавшегося не столь уж страшной фигурой, он выводит и словно бы предъявляет Сергею того, перед кем он действительно оказывается бессильным и безоружным. Останься этот герой в рамках социальной типизации — и сразу напомнил бы о той стиляжной «плесени», чьи вертлявые фигурки на стендах «Не проходите мимо! Как и положено гнилому и безыдейному «западнику», он глумится над народным искусством, национальными святынями, атрибутами и фетишами, а протяжная песня «Летят утки...
Народная демонология, однако, утверждает, что непроизвольные гримаски, подергивания, почесывания — внешние черточки одержимых бесами. Инфернальность этого героя, выраженная очень неявно, подсвечивает изнутри самые вроде бы реальные ситуации сцены, снятой к тому же как репортаж. Так, в танцах под лихой джаз он украшает Аню шутовским ожерельем из...
Об этом и вспоминала мать Сергея, когда он собирался на вечеринку, — ее рассказ об испытаниях тех лет обрывается его досадливым: «Черт... Изображая, как бойкие туфельки и остроносые ботинки, ходящие ходуном в танце, словно попирают раскатившуюся по паркету картошку, легко было впасть в ортодоксальное брюзжание: отцы, мол, жизнь за вас отдавали, а вы буги-вуги отплясываете, тем более что в советской мифологии танцы под джаз стали едва ли не главным символом иноземной «антижизни», растленного «того света». Но в кадрах нет пропагандистского привкуса именно потому, что вся образность эпизода сдвинута в сторону более универсальных, чем социальная мифология, воззрений: герой Тарковского словно обращает эти танцы в шабаш с кощунствами, а набрасывая, будто лассо, на точеную шейку Ани связку картошки, он словно «улавливает», уводит за собой саму ее душу, как бы навсегда отбирая у Сергея дорогое для него существо.
Некую мерцающую инфернальность излучают и самые, казалось бы, проходные фразы этого героя, скажем: «А я никогда не праздную дни рождения. Всегда найдется повод выпить просто так». Он что, вечно существует?
Да и не похож этот ухоженный юноша на пьяницу. Прием значимого второго плана, когда важная смысловая реплика забивается другими, случайными и ее нужно выуживать из слитного гомона, после фильма «Мой друг Иван Лапшин» 1984; первый вариант — «Начальник опергруппы», 1982 прочно закреплен у нас за Алексеем Германом. Но уже у Хуциева такой контрапункт из вроде бы случайных, почти налезающих одна на другую реплик рождал в «Заставе...
Так, небрежной скороговоркой и ни к кому не обращаясь, герой Тарковского произносит буквально следующую «басню»: «С фуганком повстречалась фуга. Мораль: им не понять друг друга». Из контекста сцены вполне ясно, куда метило это странное произведение: идейный Сергей — это тот иносказательный «фуганок», нехитрое назначение которого — равнять общую линию, а сам «Тарковский» — разумеется, та своевольная и своенравная «фуга», что не подчиняется и не подчинится никакому обстругиванию, и такое прочтение лишь укрепляется знанием духовного склада и судьбы Тарковского без кавычек.
Немудрено, что столь разным началам друг друга и не понять. В прокатной версии фильма подрывной басни уже нет — пришлось, верно, чуть подработать образ нигилиста, чтобы, как мечталось Лиозновой, обеспечить Сергею идейный перевес. А персонаж Тарковского — не лучше и не хуже его, а просто — другой.
Это — не резонер и не одномерный стиляга-западник, а само органичное воплощение совсем не скепсиса, напротив, мятежного духа и мятущегося сознания. Особая пикантность в том, что непатриотичным поведением бравирует здесь будущий создатель «Андрея Рублева». Этот невольный обертон восприятия, от которого уже никуда не денешься, буквально перерождает фигуру салонного циника, резко укрупняет ее, наполняет объемом и сложными смыслами.
Сама духовная структура Андрея Тарковского поддерживает восприятие образа этого искусителя как падшего ангела, воплощающего дух познания, а не слепой веры, подпитывающей социальное мифотворчество. Стоит Сергею проникновенно заговорить о картошке, как этот насмешник с некоей ядовитой интонацией напоминает ему о репе — за что, собственно, и получает размашистую неумелую оплеуху от угловатой, глазастой и застенчивой девушки, сыгранной Ольгой Гобзевой. В настырности, с которой он высовывается с этой злосчастной репой, всем видится невероятный цинизм: как можно какую-то дурацкую репу, которую и не пробовал-то никто, равнять с нашей родимой картошкой!
Даже «ревизионист» выговаривает ему за произнесенную «гадость». Никто из собравшихся, кажется, даже не понимает, что, собственно, он хотел сказать, влезая в идейные споры с какой-то якобы издевательской репой. Можно, однако, предположить, что этот эрудированный юноша в столь ироничной форме хотел напомнить иным не шибко просвещенным патриотам, что Русь искони ела именно репу, а не картошку, завезенную из Америки.
Не зря Лиознова так переживала за правильного и правоверного Сергея, оказавшегося на удивление бессильным, столкнувшись не столько с нигилистом, сколько с некоей иноприродной, неподвластной и непонятной ему духовной материей. Оспаривать можно идеи — с иной духовной фактурой не поспоришь, и Сергей ретировался с вечеринки, сдал, так сказать, идейный плацдарм без особого боя, если выражаться в духе Лиозновой. Если бы в бытовой ленте в гости к герою запросто завернул вполне натуральный, а не приснившийся ему призрак — это, мягко говоря, удивило бы.
Когда же в «Заставе... Жилище это вообще-то трудно назвать квартирой Сергея — кажется, что здесь нет ни одной его вещи, как нет, скажем, уголка его матери или сестры, и не представить даже, чтобы все они собирались здесь за шумным семейным столом. Оно словно навсегда осталось квартирой его отца и уже обрело черты некоего интимного мемориала, где не столько живут, сколько исключительно чтят память того, чьи книги, вплоть до старых справочников и допотопных учебников, благоговейно не сдвигаются со своих мест с тех пор, как ушел на фронт их хозяин.
В интерьере квартиры размещены и главные путеводные символы ее обитателей: скромное фото молодого отца в пилотке и массивное изваяние Ленина, гладко отполированная голова которого как-то угрожающе выступает из куска словно неотесанного мрамора, — шестидесятники могли бы держать дома и более элегантное изображение Ильича. Этот громоздкий знак верности его заветам и призвана «уравновесить» неброская солдатская карточка, но сама эта какая-то расползающаяся склейка разнородных фактур выражает неловкую искусственность совмещения казенной мифологии с неким интимным человеческим лицом: видно, как отторгают друг друга эти материи. Пересматривая ленту, не избавиться от ощущения, что отец Сергея никуда отсюда и не уходил: в ее ткань искусно вправлены знаки его незримого присутствия в этой квартире — вроде того странного крупного плана в сцене прихода Сергея из армии, где пустые, без костюма, плечики раскачиваются на вешалке как бы сами по себе, или в сцене разговора именно о погибшем отце — та стопка книг, что рушится с грохотом ни с того ни с сего и так, словно кто-то незримый ее задел.
Эти знаки становятся все менее двусмысленными, пока не случается то, к чему уже подготовило нас их подсознательное воздействие: фигура отца как бы материализуется из самого воздуха этой квартиры. От сцены к сцене его приближение все сильнее ощущалось Сергеем, и, если бы почти в финале первой серии уже готовое предстать перед ним видение не спугнула Аня — совсем в духе тех девушек из произведений романтизма, которые самоотверженно вырывали возлюбленного из-под власти потусторонних сил, — тут фильм бы и кончился, ибо его внутренний сюжет и вел к встрече Сергея с погибшим отцом. А когда же еще предстать перед сыном призраку фронтовика, как не в ночь на 22 июня?
Ее приход снят значительно и подробно, со странными длиннотами и плавными панорамами, и чувство, что вот-вот случится что-то необычное и главное, становится прямо физиологически томительным. Ощущение, что сам дух отца, как и положено духу, через раскрытое окно вплывает в комнату, где беспокойно ворочается во сне Сергей, передано с невероятным изяществом. Мать говорит ему: «Ложись и ты...
Но камера, медленно отъезжая от темного фасада, совсем неожиданно оказывается в комнате спящего Сергея и как бы повисает над ним, словно разглядывая его впервые. Монтажный ход — какой-то странный, сбивающий «правильное» восприятие фрагмента. Но авторы тонко моделируют здесь как бы точку зрения и сам маршрут призрака: кадр безотчетно воспринимается так, будто само это освещенное окно с каких-то надмирных высей увидел тоскующий по дому отец Сергея и его бесплотная тень тихо вплыла в комнату, застывая у сыновнего изголовья.
Дальше — еще страннее: на фоне панорамы Москвы звучит невесть откуда взявшийся голос Ани, настойчиво повторяющей: «Сергей!.. Кажется, что не только она, но и весь город будит Сергея, вырывая его не столько из сна, сколько из-под власти некоего подступающего морока. Интересно, что этот зов незримой Ани из-за своей откровенной мистичности был удален из прокатной версии фильма.
Сергей бормочет: «Сейчас... Как, не сговариваясь, уверенно встретились они в этом огромном городе? Образность фильма, однако, отменяет столь праздные вопросы — главные противостояния, выраженные ею, пролегают в бытийных сферах.
Голос Ани и зов отца словно борются за то, «отдавать» ли Сергея стихиям мира реального или же идеального, по сути, ирреального и потустороннего. И в лице Ани сама Москва словно высылает навстречу Сергею свою душу, чтобы спасти от воздействия иных материй. Временная победа остается за Аней: сама пленительная реальность словно защищает героя от морока потусторонних встреч и запредельных видений.
Встреча с «потусторонним» гостем откладывается до тех пор, пока чары Ани не ослабевают, что и происходит после вечеринки, когда Сергей встречается наконец с явившимся ему из небытия отцом, а квартира его превращается на время в натуральный блиндаж со спящими вповалку солдатами. Ирреальное и иррациональное одерживает здесь окончательную победу над реальностью. Хуциевские «три товарища», как и положено в романе, да еще лирическом, раскрываются и в личных отношениях.
Славка — примерный семьянин, Колька — гулена, Сергей — весь в поисках не только жизненной цели, но и девушки, которая бы его высокому идеалу соответствовала. В фильме он примеривается к трем таким кандидаткам. Тусклая, невыносимо добропорядочная и искренне влюбившаяся в него Наташа становится постылой после первой же ночи.
Наш герой жаждет идеального, а ее постное, никакое, стертое обыденностью личико даже не запомнить.
Многое в трудной судьбе картины объяснялось ее нетрадиционностью, сломом стереотипов, необычным подходом к явлениям жизни, когда она, эта жизнь, бралась как бы в первозданной целостности и переносилась на экран вне тематических, возрастных или иных подразделений. Шпаликов и Хуциев привнесли в кинематограф свободную романную форму, способную вместить и личные судьбы героев, и такие крупные события, как первомайская демонстрация или вечер поэтов в Политехническом.
Они искали не декларативного, но подлинного союза между восприятием реальности в лирическом ключе и общественным смыслом бытия. Этот поиск представлялся им в виде очень непростого, конфликтного процесса, когда люди уже не могли рассчитывать на готовые ответы и формулы, когда каждый добывал их по-своему, на себе самом проверяя, весьма болезненно, их соотнесенность с большой историей. В этом смысле авторы "Заставы Ильича" раньше других и, может быть, более чутко уловили веяние времени, связанное с "оттепелью", надежду на духовное раскрепощение общества.
И все-таки о чем же повествовала эта картина? О дружбе троих ребят, выросших в одном московском дворе. Они были взяты в момент, когда юность с ее безмятежностью уходит и проклятые вечные вопросы встают со всей остротой и неотвратимостью.
Перелом в жизни героев, обусловленный, по-видимому, обычными возрастными изменениями; перелом в общественной жизни - в такой вот своеобразной синхронизации быта и бытия, личностных и гражданских мотивов возникал исторический масштаб картины. А так, по внешнему сюжету, все шло как обычно, как у всех... Один из троих, Сергей Валентин Попов , приходит из армии, его ждут сестра и мать, которая в одиночку подняла их в военное лихолетье.
Сергей устраивается на работу, встречает девушку в троллейбусе, потом ее же - в толпе на демонстрации, начинается роман - с долгими прогулками по Москве, с посещением вечеринок; происходит знакомство Сергея с отцом Ани, крупным функционером. Славка Станислав Любшин - молодой отец. У него свои заботы: бутылочки с молочной смесью для ребенка, постоянный недосып.
Жена, вчерашняя девчонка из соседнего подъезда, предъявляет свои претензии, отваживает Славку от друзей: семья прежде всего. Главный заводила и лидер двора - Колька Фокин Николай Губенко. Ухажер, любимец девушек, легкий на слово и на поступок, готовый ради друзей разбиться в лепешку.
Коля неожиданно попадает в ситуацию, которая разом обрывает его, казалось бы, бездумное существование: на работе старший по должности тактично, но недвусмысленно пытается завербовать Кольку в осведомители. Сюжетные линии "трех товарищей" стойкий мотив в мировой литературе и в кино пересекаются под острыми углами: любовь, семейные тяготы, нравственный выбор разводят ребят, их встречи становятся все реже, разговоры - труднее. Назревает ссора, судьбы обособляются.
Но недаром речь зашла о "внешнем" сюжете. Драматургия картины, включая монтажную композицию и операторскую пластику, выстроена с таким расчетом, чтобы в кадрах возникал поэтический образ мира, той самой целостной человеческой среды, внутри которой существуют персонажи. Эта образная соединительная ткань, несмотря на всю разность сюжетных судеб, сближает их между собой.
Поэтическая образность картины, ее лирический подтекст хотя и не укладывались в привычные определения, тем не менее обладали своими ориентирами.
Сергей Герасимов держался в той ситуации стойко. Его обязали курировать нашу картину. Он ничего не навязывал. Министр культуры Екатерина Фурцева официально превратила фильм в двухсерийный.
Меня все время ругали, что я на месяц задержал его сдачу. А я снял вместо одной серии две, задействовал более 60 объектов в Москве». Хуциев предлагал снимать картину своему другу Петру Тодоровскому. Но он все никак не мог определиться, тянул время, по словам Хуциева, а потом выяснилось — готовился к своей картине. Я не тот режиссер, которому оператор предлагает, как снимать.
К мизансценам не подпускаю. Маргарита Пилихина — двоюродная сестра Георгия Жукова. И этим все сказано. Она ручной камерой снимала демонстрацию, которую мы тоже организовывали», — вспоминает Марлен Хуциев. Но в первые дни снималась в ней актриса из массовки.
Мы встретились с Марианной Вертинской в ее квартире на Арбате. Она хранит немало фотографий, на которых запечатлены юный Шпаликов, Хуциев, весивший 45 кг, так что не каждый лифт его поднимал, Джульетта Мазина, оказавшаяся причастной к истории фильма. И Марлен Мартынович обратил на меня внимание. У него горели сроки. Началась паника, поскольку не было героини.
Последний съемочный день у Эфроса — а уже на следующий день меня утвердили в «Заставу Ильича». Сергей Герасимов сказал, что это попадание в яблочко. Его фраза потом ходила по студии Горького». Хуциев уже снял картины «Весна на Заречной улице» и «Два Федора». Марианне Вертинской и ее ровесникам он представлялся человеком с биографией.
Но память сохраняет и другое: «Марлен Мартынович — очень поэтичный человек. Он живет в своем мире, в который и нас хотел ввести. Мы работали скорее по состоянию, не шли по пути психологического разбора. Делали много дублей, иногда по 15. Он скрупулезно добивался нужного оттенка, переснимал какой-нибудь небольшой эпизод».
Сделали фотопробы. От кинопроб я отказалась из-за съемок у Хуциева. Тогда Марлен Мартынович был уже величина, а Тарковский еще ничего не снял, кроме «Катка и скрипки». Тогда все говорили, что «Застава Ильича» будет явлением. Сценарий написан Геной Шпаликовым, песенки которого все пели тогда под гитару.
Я, как галчонок, смотрела на все. Заканчивались съемки, и мы ехали в Дом литераторов или ВТО, на дачу к Андрону, ходили на пляж, читали. Впервые Андрон достал стихи Мандельштама, «Доктора Живаго». Все это вслух читали. Мы дружили, любили, были романы.
Очень интересное было время. Я из него вышла». Мы все были молоды, полны эмоций, верили в светлое будущее. Жизнь только начиналась. Андрей начал снимать «Рублева».
Помню, как они с Андроном писали сценарий, хотели, чтобы Слава Любшин сыграл главную роль. Ее закрывали, потом пролонгировали. Потом случилась история с Хрущевым, после которой все едва не грохнулось. Но все были полны надежд, а не упадничества. Это свойственно молодым людям.
Эфроса как-то спросили, нравится ли ему одна артистка. Он ответил: «Да, нормальная». На вопрос «а чего же вы ее не снимаете? Не зажигает». А мы все друг от друга прикуривали.
Все знают, что даже животные не бросают своих детенышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? Герасимов и С.
Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой. Ильичев одобрил «намерение продолжить работу над картиной». Марлен Хуциев был вынужден внести в нее ряд поправок: «Поправок в фильме было много.
Я уже устал что-то доказывать, переснимать. Ведь я не делал заплатки, а переснимал заново целые сцены». Наиболее существенные изменения претерпели следующие эпизоды: вечер поэтов в Политехническом музее, разговор Сергея с отцом Ани и финальный разговор Сергея с погибшим на фронте отцом, который в новом варианте прощался с сыном такими словами: «Я тебе завещаю Родину, и моя совесть до конца чиста перед тобой». В тот год его посмотрели 8,8 миллионов зрителей.
Застава Ильича (1964) — актёры и создатели
| «Застава Ильича» — когда смотреть по ТВ в Москве — Яндекс.Телепрограмма | Застава Ильича 1964 Марлен Хуциев Станислав Любшин Андрей Кончаловский Андрей Тарковский «Застава Ильича» («Мне двадцать лет») Марлена Хуциева показывает жизнь трёх молодых людей в шестидесятнической Москве. |
| Застава Ильича — Википедия Переиздание // WIKI 2 | Актеры фильма Застава Ильича: Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский. |
Застава Ильича (1964)
Застава Ильича — история создания, сюжет, режиссёр, актёры, награды и критика — РУВИКИ: Интернет-энциклопедия. Судьба же «Заставы Ильича» оказалась трудной. «Застава Ильича» — художественный фильм Марлена Хуциева. «Застава Ильича» (англ.) на сайте Internet Movie Database. «Застава Ильича» — художественный фильм Марлена Хуциева. «Застава Ильича» (англ.) на сайте Internet Movie Database. Застава Ильича (фильм, 1964). Материал из Все о кино. На Смотрёшке можно посмотреть фильм Застава Ильича в хорошем качестве. Жанры: Драма.
Застава Ильича. Исправленному не верить (2014)
Актеры за пару месяцев стали народными любимцами — молодежь приняла их как своих. А исполнитель главной роли Валентин Попов получил специальный приз на Венецианском кинофестивале. Валентин Попов - кадр единственного фильма с участием актера Валентин Попов - кадр единственного фильма с участием актера Валентин Попов — Сергей Журавлев В фильме Марлена Хуциева актер свою единственную роль в кино. Хуциев хотел снять Попова в фильме «Весна на Заречной улице», но не получилось. И тогда мастер определил актера в свой следующий фильм «Застава Ильича», который снимали в 1961-1963 годах. Однако из-за сложной судьбы она больше четырех лет лежала на полке. После выхода фильма на экраны Попову не предложили ни одной достойной роли, чтобы продолжить кинокарьеру. И он, разочаровавшись в актерском ремесле, перешел в режиссуру. Причиной стал еще и сложный характер актера, он не умел заводить нужные знакомства для успешной карьеры.
Это был сильный и принципиальный человек. А позже — стал снимать собственные фильмы. Среди его режиссерских работ — «Бой с тенью» 1972 , «Вы Петьку не видели?
Но фигуры старших не менее важны в ее образной системе. Может быть, задумывались критики, надеясь после первых просмотров все же занести картину в какую-либо тематическую графу, это произведение о родстве, союзе разных поколений? Но отцы и дети в фильме спорят между собой. Тогда, очевидно, не о союзе, а о столкновении? Подобного рода клише в оценках сами по себе свидетельствовали об эстетике официозного искусства. Многое в трудной судьбе картины объяснялось ее нетрадиционностью, сломом стереотипов, необычным подходом к явлениям жизни, когда она, эта жизнь, бралась как бы в первозданной целостности и переносилась на экран вне тематических, возрастных или иных подразделений. Шпаликов и Хуциев привнесли в кинематограф свободную романную форму, способную вместить и личные судьбы героев, и такие крупные события, как первомайская демонстрация или вечер поэтов в Политехническом.
Они искали не декларативного, но подлинного союза между восприятием реальности в лирическом ключе и общественным смыслом бытия. Этот поиск представлялся им в виде очень непростого, конфликтного процесса, когда люди уже не могли рассчитывать на готовые ответы и формулы, когда каждый добывал их по-своему, на себе самом проверяя, весьма болезненно, их соотнесенность с большой историей. В этом смысле авторы "Заставы Ильича" раньше других и, может быть, более чутко уловили веяние времени, связанное с "оттепелью", надежду на духовное раскрепощение общества. И все-таки о чем же повествовала эта картина? О дружбе троих ребят, выросших в одном московском дворе. Они были взяты в момент, когда юность с ее безмятежностью уходит и проклятые вечные вопросы встают со всей остротой и неотвратимостью. Перелом в жизни героев, обусловленный, по-видимому, обычными возрастными изменениями; перелом в общественной жизни - в такой вот своеобразной синхронизации быта и бытия, личностных и гражданских мотивов возникал исторический масштаб картины. А так, по внешнему сюжету, все шло как обычно, как у всех... Один из троих, Сергей Валентин Попов , приходит из армии, его ждут сестра и мать, которая в одиночку подняла их в военное лихолетье. Сергей устраивается на работу, встречает девушку в троллейбусе, потом ее же - в толпе на демонстрации, начинается роман - с долгими прогулками по Москве, с посещением вечеринок; происходит знакомство Сергея с отцом Ани, крупным функционером.
Славка Станислав Любшин - молодой отец. У него свои заботы: бутылочки с молочной смесью для ребенка, постоянный недосып. Жена, вчерашняя девчонка из соседнего подъезда, предъявляет свои претензии, отваживает Славку от друзей: семья прежде всего. Главный заводила и лидер двора - Колька Фокин Николай Губенко. Ухажер, любимец девушек, легкий на слово и на поступок, готовый ради друзей разбиться в лепешку. Коля неожиданно попадает в ситуацию, которая разом обрывает его, казалось бы, бездумное существование: на работе старший по должности тактично, но недвусмысленно пытается завербовать Кольку в осведомители. Сюжетные линии "трех товарищей" стойкий мотив в мировой литературе и в кино пересекаются под острыми углами: любовь, семейные тяготы, нравственный выбор разводят ребят, их встречи становятся все реже, разговоры - труднее.
Отснятый его командой материал преисполнен опасениями и беспокойством. Прошли времена запорожских комсомольцев — в «Заставе Ильича» советский гражданин представлен существом думающим, умеющим ставить под сомнения многие аспекты собственного бытия. Данный тип человека умеет видеть сквозь яркую ширму из воодушевляющих политсобраний и поголовного скандирования патриотичных лозунгов, формируя внутри себя архетип существа с мозгами и субъективным мнением. Более опасного внутреннего идеологического противника для закрытой плановой экономики придумать просто-напросто невозможно. Опасения совета Госкино не оказались совсем уж безосновательными. Мне кажется — не я по ним иду, А подчиняюсь, двигаю ногами, А улицы ведут меня, ведут, По заданной единожды программе. Вторую послевоенную декаду в искусстве по всему земному шару встречали по-разному. Итальянцы переносили повествовательный фокус на тяготы простых смертных, немцы боязливо критиковали свой некогда кровавый режим, американцы углублялись в депрессивный нуар, переосмысляя кинематографические техники ранних экспрессионистов, а французы начинали презирать приевшиеся устои «салонного кино». Наши соотечественники, прошедшие через мастерские Игоря Савченко и Михаила Калатозова, взяли курс на трагикомедии, между двумя их общепринятыми разновидностями «в общем, все умерли» и «в общем, всех жалко», отдавая предпочтение последней. История вернувшегося с военной службы Сергея и его весьма натянутых отношений с Москвой времён «оттепели» изучает заложенную в себя эпоху очень комплексно. Не хладнокровно фиксирует, а именно что изучает, кропотливо препарируя реалии хрущевской России. Сергей в компании закадычных друзей, беспечного балагура и сердцееда Николая да покладистого семьянины Славы, мучительно ищет свой индивидуальный путь в жизни, стихийно подчиняясь диктату повсеместной для той эпохи парадигмы «семья-работа-дети». Герои Хуциева и Шпаликова не застрахованы от разладов и внешнего «агрессора» в виде неумолимого хода времени — их невзгоды не получится устранить взмахом волшебной палочки.
Сначала о существе. Итак, о чем рассказывала эта картина? Герои - молодые московские ребята. Значит, картина о молодежи? Но фигуры старших не менее важны в ее образной системе. Может быть, задумывались критики, надеясь после первых просмотров все же занести картину в какую-либо тематическую графу, это произведение о родстве, союзе разных поколений? Но отцы и дети в фильме спорят между собой. Тогда, очевидно, не о союзе, а о столкновении? Подобного рода клише в оценках сами по себе свидетельствовали об эстетике официозного искусства. Многое в трудной судьбе картины объяснялось ее нетрадиционностью, сломом стереотипов, необычным подходом к явлениям жизни, когда она, эта жизнь, бралась как бы в первозданной целостности и переносилась на экран вне тематических, возрастных или иных подразделений. Шпаликов и Хуциев привнесли в кинематограф свободную романную форму, способную вместить и личные судьбы героев, и такие крупные события, как первомайская демонстрация или вечер поэтов в Политехническом. Они искали не декларативного, но подлинного союза между восприятием реальности в лирическом ключе и общественным смыслом бытия. Этот поиск представлялся им в виде очень непростого, конфликтного процесса, когда люди уже не могли рассчитывать на готовые ответы и формулы, когда каждый добывал их по-своему, на себе самом проверяя, весьма болезненно, их соотнесенность с большой историей. В этом смысле авторы "Заставы Ильича" раньше других и, может быть, более чутко уловили веяние времени, связанное с "оттепелью", надежду на духовное раскрепощение общества. И все-таки о чем же повествовала эта картина? О дружбе троих ребят, выросших в одном московском дворе. Они были взяты в момент, когда юность с ее безмятежностью уходит и проклятые вечные вопросы встают со всей остротой и неотвратимостью. Перелом в жизни героев, обусловленный, по-видимому, обычными возрастными изменениями; перелом в общественной жизни - в такой вот своеобразной синхронизации быта и бытия, личностных и гражданских мотивов возникал исторический масштаб картины. А так, по внешнему сюжету, все шло как обычно, как у всех... Один из троих, Сергей Валентин Попов , приходит из армии, его ждут сестра и мать, которая в одиночку подняла их в военное лихолетье. Сергей устраивается на работу, встречает девушку в троллейбусе, потом ее же - в толпе на демонстрации, начинается роман - с долгими прогулками по Москве, с посещением вечеринок; происходит знакомство Сергея с отцом Ани, крупным функционером. Славка Станислав Любшин - молодой отец. У него свои заботы: бутылочки с молочной смесью для ребенка, постоянный недосып. Жена, вчерашняя девчонка из соседнего подъезда, предъявляет свои претензии, отваживает Славку от друзей: семья прежде всего.
«Застава Ильича», 1964. Шедевр Марлена Хуциева
Николая Губенко он запомнил со студенческого экзамена, Станислава Любшина нашел в театре «Современник». Сергей Герасимов посоветовал взять на роль Ани Марианну Вертинскую. Снимать фильм Хуциев хотел пригласить своего друга Петра Тодоровского, который был оператором на «Весне на Заречной улице», но тот отказался, так как сам занялся режиссурой. И тогда оператором фильма стала Маргарита Пилихина. Первые съемки прошли 1 мая 1961 года - на демонстрации. Сцену поэтического вечера в Политехническом музее предложила снять министр культуры Екатерина Фурцева.
Булат Окуджава спел песню «Сентиментальный марш». Массовка собралась сама по объявлению. Съемки в музее проходили в августе 1962 года и продолжались пять дней. Чтобы придать сцене вечеринки золотой молодежи ощущение документальности, Хуциев позвал на съемки не актеров, а своих знакомых-режиссеров Андрея Тарковского и Андрона Кончаловского, сценаристов Павла Финна и Наталью Рязанцеву в то время жену Геннадия Шпаликова. Уже после просмотра материалов фильма в Госкино выразили опасения в том, что он «крайне фрагментарен и неопределен по смысловым акцентам».
Сергей Герасимов и директор киностудии имени М.
Отныне светлое сегодня — не распоряжение вышестоящего должностного лица, а вполне осязаемый результат формирования новой советской ментальности. Союз потихоньку открывается Западу, репрессированных амнистируют «и можно говорить свободно про жизнь и про любовь». Кто бы оживленно не паясничал по ту сторону экрана, будь то монтажник Володя Ермаков или начальник дома культуры Серафим Иванович Огурцов, все как один вещают о том, что счастье совсем не за горами, и юным «шестидесятникам» доверена ответственная задача по его сотворению. Период лиминальности нашёл своё отражение в творчестве Хуциева весьма нетривиальным способом.
Та самая «постыдная и вредная» оригинальная версия «Заставы Ильича» не сталкивала консерваторов со «стремящимися к свободе в несвободной стране», а виртуозно сцепляла первых со вторыми в консонансном трёхчасовом ансамбле. Хуциев отвергал идеи о том, что ценности вновь пришедшие обязаны потоптаться по увядающим устоям, дабы закрепиться в общественном сознании — совершенно необязательно в спешке отмахиваться от актуальной повестки. Режиссёр страстно желает возжечь пламя в сердцах жителей Союза — его лента преисполнена волей к переменам, надеждой на лучшее завтра, тягой к открытию новых горизонтов, восхищением безграничной силой молодости и верой в собственные силы. Тогда невозможно было представить строительство взаправдашнего коммунизма без демонстрации масштабного первомайского шествия или поэтического вечера в Политехническом музее, где старшее поколение в лице Окуджавы и Слуцкого выходит на контакт со стихотворцами будущего дня, кои представлены Евтушенко, Вознесенским, Рождественским да Ахмадуллиной. В «Заставе Ильича» подобные эпизоды существуют в симбиозе с меланхоличными сценами морального бессилия главных героев, в свои двадцать лет прекрасно умеющих топтать кирзу и стучать кувалдой на заводе, но так и не научившихся заглядывать в жизнь за пределами «вчера» и «сегодня».
Персонажи, придуманные Шпаликовым, неизменно вступают в противоречивые отношения с окружающей действительностью. Производственное стукачество на пару со светскими раутами в кругу пресыщенной столичной богемы, среди которой затесались даже Тарковский с Кончаловским, и оптимистичные зарисовки повседневных телодвижений лучезарных москвичей перемежается с душевными терзаниями и полнейшей неуверенностью в наступающем дне. Потому-то Марлен Хуциев и получил негласный статус «мученика» в рядах режиссёров времён «оттепели». Отснятый его командой материал преисполнен опасениями и беспокойством.
Цельный мир беззаботного Кольки дал трещину; он увидел, что доблестное ведомство вольготно, как встарь, шпионит за честными гражданами, но стоило ему поделиться с друзьями своей тревогой, как Сергей с какой-то не свойственной ему кривой усмешечкой стал, как премудрый пескарь из-под коряги, вещать какую-то замшелую пошлятину — плетью, мол, обуха не перешибешь. Что с ним стряслось? Давал бой цинизму, а тут — сам, как Анин отец, развел мутную философию трехкопеечного цинизма.
С позиций психологического реализма это странно, но действие происходит в метро, что сразу вносит в эпизод образную логику. Герои больше не знают, как жить; они выброшены в бесконечность этого прекрасного и столь поэтичного мира, где нет бога и ясной цели. Один из троих героев, Сергей Валентин Попов , приходит из армии, его ждут сестра и мать, которая в одиночку подняла их в военное лихолетье. Сергей устраивается на работу, встречает девушку в троллейбусе, потом ее же — в толпе на демонстрации, начинается роман — с долгими прогулками по Москве. Происходит знакомство Сергея с отцом Ани, крупным функционером. Славка Станислав Любшин — молодой отец.
Он встаёт и уходит, ему с ними не по пути. А ведь ещё вчера он оттолкнул одного из друзей, Николая, когда тот рассказал ему о разговоре с бригадиром смены, где тот пытался сделать из него предателя, стукача, клеветника. Для Николая такое невозможно, он готов дать в морду за такие просьбы, и он ждёт похожей реакции Сергея. Но нет, в Сергее что-то сдвинулось в тот момент. Нет, не в тот, после знакомства с Аней Марианна Вертинская. Уже несколько месяцев Николай замечает изменения в друге. Их трое неразлучных друзей, Славка, Николай и Сергей, и дружат они с пятнадцати лет. Картина «Мне двадцать лет» начинается пафосно символически — по центральным улицам Москвы, отбивая шаг, уверенно, проходит трое красноармейцев, затем их сменяет патруль военного времени, и Сергей, отслужив в армии, возвращается в родную Москву, в комнату в коммуналке к маме и сестре. Отец погиб на фронте. И в финальной сцене, очень мощной по воздействию, он приходит к сыну. Он впервые видит взрослого сына, не знает, что есть и дочь, и между ними происходит тот разговор, который можно назвать заветом. Если бы не одно но — отца играет Лев Прыгунов, который во всех своих интервью признаётся, как презирал и ненавидел своих положительных героев. И разговор этот превращается в сплошной фейк, враньё и пустоту. Лучше бы вообще такой сцены не было. Зато проверку в сегодняшней жизни точно прошёл мой любимый режиссёр и актёр Николай Губенко, достаточно посмотреть его фильмы и узнать о его убеждениях. Он сыграл Николая, который не только задаётся главными вопросами о жизни, но и отвечает на них поступками, не думая о выгоде. Ему особенно неприятны моральные колебания Сергея.
Застава Ильича ({gvmgfg Nl,ncg)
Первого секретаря ЦК КПСС особенно разъярила финальная сцена разговора главного героя с погибшим на фронте отцом, в которой на вопрос Сергея о том, как ему жить, отец сам спрашивает, сколько тому лет и, услышав в ответ: «Двадцать три», — говорит: «А мне двадцать один. Ну, как я могу тебе советовать? Никто не поверит! Все знают, что даже животные не бросают своих детёнышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? Герасимов и С. Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой. Ильичёв одобрил «намерение продолжить работу над картиной». Хуциев был вынужден внести в неё ряд поправок: Поправок в фильме было много.
Я уже устал что-то доказывать, переснимать. Ведь я не делал заплатки, а переснимал заново целые сцены. Наиболее существенные изменения претерпели следующие эпизоды: вечер поэтов в Политехническом музее, разговор Сергея с отцом Ани и финальный разговор Сергея с погибшим на фронте отцом, который в новом варианте прощался с сыном такими словами: «Я тебе завещаю Родину, и моя совесть до конца чиста перед тобой». В тот год его посмотрели 8,8 миллионов зрителей.
Попов, Валентин Васильевич. М М Хуциев застава Ильича 1965 г. Застава Ильича. Застава Ильича фильм 1965 Гобзевой Тарковскому. Андрей Тарковский застава Ильича.
Андрей Тарковский в фильме застава Ильича. Андрей Кончаловский в фильме застава Ильича. Мне двадцать лет фильм 1964 Тарковский. Мне двадцать лет фильм 1964. Петькина тропа фильм 1965. Николай Губенко мне 20 лет. Мне двадцать лет 1965. Застава Ильича 1964. Застава Ильича фильм 1964 Тарковский.
Тарковский в фильме застава Ильича. Станислав Любшин застава Ильича. Слуцкий фильм застава Ильича. Застава Ильича Светличная. Лев Прыгунов 1965. Мне двадцать лет фильм 1964 актёры. Застава Ильича фильм Хуциев. Застава Ильича обложка фильма. Застава Ильича фильм афиша.
Застава Ильича афиша. Застава Ильича фильм 1965 афиша. Застава Ильича Тарковский.
Поэтому, вероятно, в литературе о фильме не часто уточняется, что действие этой сцены вообще происходит на Анином дне рождения — Сергей и Аня настолько далеки в ней друг от друга, что проще писать о некоей рядовой вечеринке. Разрыв отношений? Но с чего бы? В обычной психологической драме были бы прописаны и рационально обоснованы все его стадии: сначала между героями пробегала бы легкая трещинка, возникшая как бы из ничего, из пустячной причины; она катастрофически расползалась бы от эпизода к эпизоду, разрастаясь до пропасти. Так, скажем, выстроена сцена с Черноусовым, сослуживцем Николая. Массивный, с широкими рыхлыми плечами Черноусов вроде бы свойский рубаха-парень: развязно-общительный, сыплющий дежурными прибаутками и панибратски похлопывающий Кольку по плечу.
Притом — весь какой-то уклончивый и скользковатый и свой беспокойный взгляд все время отводит от собеседника, словно не решаясь посмотреть ему в глаза. Цельный мир беззаботного Кольки дал трещину; он увидел, что доблестное ведомство вольготно, как встарь, шпионит за честными гражданами, но стоило ему поделиться с друзьями своей тревогой, как Сергей с какой-то не свойственной ему кривой усмешечкой стал, как премудрый пескарь из-под коряги, вещать какую-то замшелую пошлятину — плетью, мол, обуха не перешибешь. Что с ним стряслось?
Среди его режиссерских работ — «Бой с тенью» 1972 , «Вы Петьку не видели? Свой последний фильм, вышедший на экраны в 1982 году под названием «Свидание с молодостью», Попов сам доснять не смог — у него случился первый инсульт. До этого был инфаркт. Поэтому ему дали третью группу инвалидности, однако он продолжал писать сценарии. Не стало Валентина Попова в дни распада Советского Союза — 18 декабря 1991 года в возрасте 55 лет. У него осталась супруга Марта Костюк — солистка Большого театра до 1996 года и сын Дмитрий. Через несколько лет после смерти актера вдова Попова повторно вышла замуж и переехала с мужем в США, где и проживает до сих пор. А сын Дмитрий остался в Москве. Первая роль актера Николая Губенко в кино Первая роль актера Николая Губенко в кино Николай Губенко — Николай Фокин Сегодня 78-летний Николай Николаевич - не только актер театра и кино, но и кинорежиссер, сценарист, худрук театра «Содружество актеров Таганки», почти два года был министром культуры СССР, а позже — депутатом Госдумы двух созывов. Сейчас Губенко работает в Московской городской думе, где занимает должность вице-спикера. Роль Фокина в фильме Марлена Хуциева стала первым появлением Николая Николаевича на большом экране, тогда же устроился в Театр на Таганке, где проработал на протяжении четырех лет до 1968 года. В 80-е Губенко вернулся в родной театр, а в 1987 — 1991 годах был главным режиссером театра, эту должность актер совмещал с постом министра культуры.
Застава Ильича
У фильма "Застава Ильича" должна быть совсем другая судьба. Из-за проблем с цензурой фильм вышел только через три года, когда актёр уже появился на экране в роли студента в мелодраме «Улица Ньютона, дом 1». Лирические герои стали актёрским амплуа Соломина. Актер, сыгравший роль легендарного вратаря: о съемках, футболе и кинокритиках В год 90-летия самого знаменитого. Актер, сыгравший роль легендарного вратаря: о съемках, футболе и кинокритиках В год 90-летия самого знаменитого. Полная информация о фильме Застава Ильича. Исправленному не верить: актерский состав, кто снимался, главные герои, сценарист, дата выхода, номинации и награды.
«Тебя всегда подминают». Почему Валентин Попов снялся только в одном фильме
| Застава Ильича (1964) — актёры и создатели | На Смотрёшке можно посмотреть фильм Застава Ильича в хорошем качестве. Жанры: Драма. |
| МНЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ: В ПОПЫТКАХ ПОВЗРОСЛЕТЬ | » Кино» Застава Ильича. |
| Мне двадцать лет \ Застава Ильича (1964) – реж. Марлен Хуциев | Мелодрама под названием «Одиноким предоставляется общежитие» увидела свет в 1983 году и сразу же заняла почетное место в рейтинге самых популярных – Самые лучшие и интересные новости по теме: Одиноким предоставляется общежитие, фильмы на развлекательном. |
| «Тебя всегда подминают». Почему Валентин Попов снялся только в одном фильме | Аргументы и Факты | «Застава Ильича» — советский художественный фильм Марлена Хуциева, лирическая киноповесть о покол. |
| Так рождался легендарный фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича» - МК | актер в фильме "Освобождение: Направление главного удара" (1971), сыгравший роль капитана Цветаева. |
Актеры фильма Застава Ильича:
- Содержание
- Актерский состав
- Застава Ильича (Мне двадцать лет)
- Актёры и создатели
Мне двадцать лет \ Застава Ильича (1964) – реж. Марлен Хуциев
Ну, как я могу тебе советовать? Никто не поверит! Все знают, что даже животные не бросают своих детенышей. Если щенка возьмут от собаки и бросят в воду, она сейчас же кинется его спасать, рискуя жизнью. Можно ли представить себе, чтобы отец не ответил на вопрос сына и не помог ему советом, как найти правильный путь в жизни? Горького С. Герасимов и С.
Ростоцкий выступили за то, чтобы М. Хуциев доработал фильм в соответствии с партийной критикой. Ильичёв одобрил «намерение продолжить работу над картиной».
В поисках себя он даже необычным образом советуется с умершим отцом, но тот не может ему ничего подсказать. Ведь Сергей — представитель первого поколения советских людей, которое сомневается в своем пути и ищет свое собственное место в жизни. Год производства.
К мизансценам не подпускаю. Маргарита Пилихина — двоюродная сестра Георгия Жукова. И этим все сказано. Она ручной камерой снимала демонстрацию, которую мы тоже организовывали», — вспоминает Марлен Хуциев. Но в первые дни снималась в ней актриса из массовки. Мы встретились с Марианной Вертинской в ее квартире на Арбате. Она хранит немало фотографий, на которых запечатлены юный Шпаликов, Хуциев, весивший 45 кг, так что не каждый лифт его поднимал, Джульетта Мазина, оказавшаяся причастной к истории фильма. И Марлен Мартынович обратил на меня внимание. У него горели сроки. Началась паника, поскольку не было героини. Последний съемочный день у Эфроса — а уже на следующий день меня утвердили в «Заставу Ильича». Сергей Герасимов сказал, что это попадание в яблочко. Его фраза потом ходила по студии Горького». Хуциев уже снял картины «Весна на Заречной улице» и «Два Федора». Марианне Вертинской и ее ровесникам он представлялся человеком с биографией. Но память сохраняет и другое: «Марлен Мартынович — очень поэтичный человек. Он живет в своем мире, в который и нас хотел ввести. Мы работали скорее по состоянию, не шли по пути психологического разбора. Делали много дублей, иногда по 15. Он скрупулезно добивался нужного оттенка, переснимал какой-нибудь небольшой эпизод». Сделали фотопробы. От кинопроб я отказалась из-за съемок у Хуциева. Тогда Марлен Мартынович был уже величина, а Тарковский еще ничего не снял, кроме «Катка и скрипки». Тогда все говорили, что «Застава Ильича» будет явлением. Сценарий написан Геной Шпаликовым, песенки которого все пели тогда под гитару. Я, как галчонок, смотрела на все. Заканчивались съемки, и мы ехали в Дом литераторов или ВТО, на дачу к Андрону, ходили на пляж, читали. Впервые Андрон достал стихи Мандельштама, «Доктора Живаго». Все это вслух читали. Мы дружили, любили, были романы. Очень интересное было время. Я из него вышла». Мы все были молоды, полны эмоций, верили в светлое будущее. Жизнь только начиналась. Андрей начал снимать «Рублева». Помню, как они с Андроном писали сценарий, хотели, чтобы Слава Любшин сыграл главную роль. Ее закрывали, потом пролонгировали. Потом случилась история с Хрущевым, после которой все едва не грохнулось. Но все были полны надежд, а не упадничества. Это свойственно молодым людям. Эфроса как-то спросили, нравится ли ему одна артистка. Он ответил: «Да, нормальная». На вопрос «а чего же вы ее не снимаете? Не зажигает». А мы все друг от друга прикуривали. Сцена, где герой разговаривает с мертвым отцом, вызвала жуткую критику. Ему показали «Заставу Ильича» тайно. Когда были в Риме на Неделе советского фильма, Феллини пригласил нас на свою виллу. Но сначала мы поехали в кинотеатр и посмотрели его «Джульетту и духи». У меня есть две фотографии от Джульетты Мазины. На одной, где она с платком, написано: «Марианне. Ты мне нравишься». На второй она с кошкой. У Джульетты Мазины было семь кошек.
Потому-то Марлен Хуциев и получил негласный статус «мученика» в рядах режиссёров времён «оттепели». Отснятый его командой материал преисполнен опасениями и беспокойством. Прошли времена запорожских комсомольцев — в «Заставе Ильича» советский гражданин представлен существом думающим, умеющим ставить под сомнения многие аспекты собственного бытия. Данный тип человека умеет видеть сквозь яркую ширму из воодушевляющих политсобраний и поголовного скандирования патриотичных лозунгов, формируя внутри себя архетип существа с мозгами и субъективным мнением. Более опасного внутреннего идеологического противника для закрытой плановой экономики придумать просто-напросто невозможно. Опасения совета Госкино не оказались совсем уж безосновательными. Мне кажется — не я по ним иду, А подчиняюсь, двигаю ногами, А улицы ведут меня, ведут, По заданной единожды программе. Вторую послевоенную декаду в искусстве по всему земному шару встречали по-разному. Итальянцы переносили повествовательный фокус на тяготы простых смертных, немцы боязливо критиковали свой некогда кровавый режим, американцы углублялись в депрессивный нуар, переосмысляя кинематографические техники ранних экспрессионистов, а французы начинали презирать приевшиеся устои «салонного кино». Наши соотечественники, прошедшие через мастерские Игоря Савченко и Михаила Калатозова, взяли курс на трагикомедии, между двумя их общепринятыми разновидностями «в общем, все умерли» и «в общем, всех жалко», отдавая предпочтение последней. История вернувшегося с военной службы Сергея и его весьма натянутых отношений с Москвой времён «оттепели» изучает заложенную в себя эпоху очень комплексно. Не хладнокровно фиксирует, а именно что изучает, кропотливо препарируя реалии хрущевской России. Сергей в компании закадычных друзей, беспечного балагура и сердцееда Николая да покладистого семьянины Славы, мучительно ищет свой индивидуальный путь в жизни, стихийно подчиняясь диктату повсеместной для той эпохи парадигмы «семья-работа-дети».