великий русский художник-авангардист, поэт, ученый, философ, загадочный, неприступный и герметичный. , в отличие от Малевича и Кандинского, почти не знают за границей, его имя обошли стороной на открытии Олимпиады в.
Павел Филонов. Человек, который не поддался соблазнам
| ФИЛОНОВ Павел Николаевич - Виртуальный Pусский музей | Выставка Павла Филонова в Зарядье. РОСИЗО и Государственный Русский музей представляют в выставочном зале Медиацентра Парка «Зарядье» выставку «Павел Филонов. |
| Выставка «Павел Филонов и его ученики» открылась в новосибирском музее | Филонова следует рассматривать как художника глубоко русского как по форме, так и по содержанию, видевшего себя неотъемлемой частью национальной художественной традиции. |
| Павла Филонова не смогли похоронить в архивах: 55 лет жизни скандальной выставки | Когда все в мире художниками уже написано, им остается только заглянуть внутрь этого мира, считал Филонов. |
| Павел Филонов | В 1912 вышла статья Павла Филонова «Канон и закон», в которой художник выступил оппонентом кубизма и изложил свое видение искусства. |
Работы учеников авангардиста Павла Филонова представили в Русском музее
Павел Филонов – одна из центральных фигур русского авангардизма, художник, поэт и преподаватель. 8-го января исполняется 140 лет со дня рождения русского и советского художника Павла Николаевича Филонова (1883-1941). Художник и деньги. Путь Павла Филонова — просящийся в легенду путь «самородка». Сын извозчика и прачки, к живописи он прикоснулся через живописно-малярные мастерские, одновременно занимаясь по вечерам в Обществе поощрения художеств.
Великий отрицатель формы, цвета и голода
Павел Филонов — один из ярчайших авангардных деятелей первой трети XX века, основатель аналитического искусства. Художник исповедовал принцип «сделанности» произведений искусства — под этим он подразумевал исключительную точность и техническое мастерство. Он был убежден, что в работе художника нет сакрального, есть лишь набор инструментов, материалов и цель. Павел Филонов считал, что живописец должен быть профессионалом, как и маляр. Поэтому он предпочитал, чтобы его звали не художником, а мастером. Ранее воронежцы видели лишь две работы мастера — на Платоновфесте-2011 в рамках экспозиции из собрания Третьяковской галереи в музее Крамского выставлялись его «Портрет Е.
Изящество музыкальных рук, тонкий полупрофиль, дивно выписанный материал. А уж как волшебно белое жабо! Не обошлось и без роскошного кресла, обитого шёлком — да и шёлк ткан модными в ту пору цветами - ирисами. Настоящая прелесть Ар нуво. К слову, именно Глебова, прожившая долгую жизнь — без малого сто лет! Но — обо всём по порядку… В своей автобиографии художник сообщал, что он появился на свет в 1883 году, в городе Москве, а родители его — рязанские мещане. Проще некуда: «Мать брала в стирку бельё. Отец был кучером, затем, недолго, извозчиком». Констатирует, что рисовать начал рано — с трёх-четырёхлетнего возраста, да ещё в детстве «…был танцором и плясуном московских театров: Корш, Лентовского, Соколовского. Также для заработка вышивал крестиком, как и его сестры, полотенца, скатерти». Выучка ремесленника — с малых лет. Начальная школа в Москве, и — живописно-малярные мастерские в Петербурге. Красил крыши! Интересно, живы ли те поверхности, крашеные самим Павлом Филоновым? Не довольствуясь скромным жребием, он посещал занятия в Обществе Поощрения художеств, где дошёл до натурного класса. Это означало, что и способность есть, и трудолюбие — до «натуры» следовало очень долго и скрупулёзно рисовать геометрические фигуры, античные слепки, натюрморты с горшками, фруктами и драпировкой. Императорская Академия - высшее учебное заведение, дававшее право называться художником, показалась цитаделью застывшей архаики: «Поступил вольнослушателем в академию художеств, …в начале третьей зимы обучения в 1910 добровольно вышел». Далее Филонов говорит о том, что все годы обучения тренировался в копировании сюжетов старых мастеров, много писал с натуры, изучал природу вещей, людей и явлений, что привело его к исследовательскому подходу. Себя он так и аттестовал: я, дескать, художник-исследователь. Перед нами - ученические работы Павла Филонова, где ещё нет своего почерка. Серебряный век! Само время — такое тревожно-шальное - звало к аффектам, эпатажу и манифестам. Филонов начинает экспериментировать, сходится с нонконформистами — Наталией Гончаровой и Михаилом Ларионовым, участвуя с ними в коллективных выставках. Тогда все варились в пёстром «котле» эпохи, оформляя друг другу обложки сборников и афиши скандальных проектов. На одной из экспозиционных витрин — совместная работа Филонова и Хлебникова. Рисунки к стихам и — профиль самого поэта.
Самосознание пролетария — вещь непривычная для искусства: прежде художники работали, может быть, не меньше, но они не приравнивали свой труд к труду пахаря. Для Филонова как и для Платонова всякий труд равновелик; они сами пролетарии, они пишут пролетариев — и пишут для пролетариев. Пролетарий в отличие от капиталиста или крепостного познаёт мир в свободном труде и сам может быть понят только через труд. Свободный труд тем отличается от принудительного, что этот труд не имеет срока и расписания — надо работать всегда. Труд становится для Платонова и Филонова той единственно приемлемой для человека средой, в которой человек только и может понять окружающий его мир. Совершая ежедневный мучительный трудовой процесс, человек способен анализировать ощущения от предметов и явлений, и таким образом он понимает действительность. В том числе трудом является определение внешнего мира. Здесь уместно вспомнить, что Филонов был не только живописцем, но и писателем; причём, подобно Платонову, обращался со словом на особый манер — перегружая слово теми смыслами, какие ему самому открывались в процессе речи. Приведу цитату мастера, так он определял свой метод работы:"Я художник мирового расцвета — следовательно, пролетарий. Я называю свой принцип натуралистическим за его чисто научный метод мыслить об объекте, адекватно исчерпывающе, провидеть, интуировать до под-и-сверх сознательных учётов все его предикаты, выявлять объект в разрешении адекватно восприятию". Сказано это на первый взгляд заумно, туманно. Впрочем, так выражался и Платонов тоже, часто фразу писателя надо перечитать, чтобы понять, что именно хочет сказать автор, — так происходит от повышенной требовательности к слову. Осознав себя «пролетарием», уверовав, что усилиями пролетариата создаётся небывалая мировая культура, писатели, творцы новой пролетарской действительности столкнулись с тем, что они говорят на старом языке, — и настоятельной потребностью ответственного мастера стало язык поменять. Поменять — значило очистить от культуры. Культура может соврать, культура повинна во многой лжи; надо освободить линию от воспоминаний о музее, а слово от шлейфа ложных значений. Как выражался сам Филонов опять-таки на своём трудном языке : «Художник не может действовать в чистом разрешении заранее известной старой формой, это обязывает форму быть точной по отношению анализа в объекте, как звук, нота, буква, цифра, слово, речь»… Первичное слово, освобождённое от культурных коннотаций, — вот что ищут художники. Пролетарий, человек труда, желает говорить о себе и своих товарищах на честном рабочем языке. Но такого языка — нет. Мы все существуем внутри культуры и пользуемся её шаблонами, а кто-то может сказать «пользуемся клише» или даже «штампами» для выражения своих даже искренних эмоций. И ничего, живу, здоров» Павел Филонов Выражать себя через присвоение чужого словаря свойственно человеку вообще, а искусство этим пользуется постоянно — совсем не сегодняшний откровенный приём постмодерна впервые разрешил заимствование. Совсем не первым отметил Мандельштам, что «не одно сокровище, быть может, минуя внуков, к правнукам уйдёт». Вовсе не первым Эдгар Дега советовал молодому художнику до 20 лет копировать картины в Лувре, и лишь потом юношу можно будет допустить до рисования первых набросков самостоятельно. Это даже не традиция, это просто условие диалога внутрикультуры: мы живём в образном мире и само понятие образов сформировано всей культурой до нас, наши эмоции лишь добавляют к уже существующему образному ряду своё, никак не отменяя прежнее. Платон считал, что наши знания есть лишь «припоминания» того, что уже знает наше сознание по причине причастности к общему эйдосу, то есть причастности к единому замыслу мира, где все явления и сущности сконцентрированы воедино. Увидеть вещь как бы впервые, освободить слово от словарных значений и опуститься вниз, к его корневой системе, заставить слово и вещь быть «самими собой» — вне культурного понимания — возможно ли это в принципе? Практически одновременно с Платоновым и Филоновым художник Клее провозглашает своей целью спуститься от «кроны дерева искусства» к «его корням». Оставим в стороне тот очевидный, увы, факт, что, спускаясь от кроны культуры к её корням, творцы неизбежно находили там язычество, а как развивались их отношения с языческими идолами — легко узнать из истории 30-х годов. Но сейчас речь об ином. Очищая слово и линию от неизбежных культурных коннотаций «этот образ подобен тому образу» , пролетарские мастера вынуждены были — без преувеличения — пересмотреть словарь. Так возникает неудобная, трудно читаемая фраза Платонова, в которой писатель всякое слово ставит не потому, что принято называть этим словом явление, а взвешивая слово — подходит ли корневая система данного слова к тому, что видит глаз, ощущает язык, чувствует кожа. Возникает как бы первичный протоязык, на котором до Платонова никто и не говорил, да и после него говорить не будет: ведь, следуя завету писателя, его собственное понимание слова тоже надо забыть, чтобы затем опять искать первичное значение. Все мы пользуемся шекспировскими, бальзаковскими, мопассановскими и микеланджеловскими характеристиками не потому, что абсолютно верим им, но потому, что образы явлений — такие же объективные данности культуры, как сами явления. Яблоко Сезанна, яблоко сада Гесперид, яблоко Ньютона уже столь же природны, как яблоко, висящее на ветке, — и природа культуры в большей степени даже, нежели природа естественная, формирует наше сознание. Но что если отказаться от культуры, сквозь которую мы смотрим на природу, и что если охарактеризовать яблоко так, словно ни греческих мифов, ни картин Сезанна не существует? Что если попробовать найти слова для эмоций, которые испытываешь к женщине, не прибегая к определению «любовь», которое использовали Данте, Петрарка и Маяковский, нагружая эту эмоцию моральными императивами и фантазиями? Что если, пользуясь первичным словарём, предельно честно и ответственно охарактеризовать происходящее в организме при виде особы противоположного пола? И будет ли такая скрупулёзно фактографическая характеристика отвечать представлениям окружающих о любви? Окружающие невольно, в силу принадлежности к культуре пользуются словами «мне невозможно без неё жить», «она свет моих очей», «она воплощение красоты», но этот набор заклинаний ничего не значит для героя Платонова; ответственный герой Платонова скажет нечто исходя из точной фактографии. Так появился знаменитый персонаж Платонова, освобождённый от привнесённых извне как считает сам писатель определений явлениям, от культурных клише и флёра чужих эмоций. Надо не стесняться того, что мы понимаем своим естественным разумом, —надо лишь следовать своей способности понимать. Так возник платоновский «сокровенный человек» — существо, лишённое привычных представлений о добре и зле. Это не плохой человек, слово «плохой» вообще для Платонова не имеет смысла; но это и не хороший человек, поскольку и слово «хороший» тоже бессмысленно. Парадоксально то, что писатель с фамилией Платонов выступал именно против основного принципа философа Платона, против того, что всякая вещь содержит в себе идею, создавшую эту вещь. Писатель Платонов именно эту первоначальную идею вещи словно бы не замечает. Он видит всё впервые. Вот перед нами мир: существуют яблоко, любовь или стул — и человек, пользующийся этими данностями, хочет понять явления исходя из своего, ему одному известного опыта. Человек не лукавит, он честен перед миром, он анализирует свои ощущения, подбирает точные слова, их описывая, — и не хочет знать чужих мнений на сей предмет. Такой подход к миру неизбежно приводит к тому, что понятия добра и зла теряют своё значение. Ведь добро и зло мы познаём не только опытным путём,но через априорные знания, данные нам культурой. Допустим, порезать палец — зло, и это мы узнали опытным путём; если быть осмотрительным, то палец не порежешь и зла избежишь. Но как квалифицировать явление смерти, которая объективна? Для христианина смерть — зло, которое надо преодолеть, но для наблюдателя естественного течения события допустим, биолога смерть злом не является. Впрочем, биолог, вероятно, отнесётся к смерти своих близких как ко злу, поскольку в данном пункте естественное течение событий перешло в область эмоциональную, духовную; в этот момент в нём заговорит усвоенный вместе с культурой набор эмоций — любовь, сострадание, память и т. Трудно будет сказать над гробом матери «нарушение дыхательных функций, объективно возникшее…» и т. Но если культурные эмоции убрать из сознания как вторичные? Что должен переживать человек, живущий вне культурных коннотаций? Как охарактеризовать голод в Африке? Эти смерти далеко, нами буквально не пережиты; голод никем специально не устроен, просто в Африке мало еды. Это событие — зло или добро?
И, опять же как Бог, он одновременно есть везде — в прошлом, будущем и, естественно, в настоящем. Одинадцать голов Лица Живая голова Естественно, все это слабо вписывалось в сталинский, не менее масштабный, проект. Поэтому с начала 30-х гг. Его персональную выставку в Русском музее уже отменяли и раньше, в 29 году — уж очень он никуда не вписывался. А тут прекратились даже и редкие участия в сборниках и совсем уж редчайшие госпокупки его работ, за гроши, впрочем. А продавать Филонов готов был только своему, как он считал, родному коммунистическому государству — он себя называл коммунистом. Несколько раз он общался с западными коллекционерами, которые предлагали ему неслыханные для него деньги, и — отказывал им. Все, что он создал, должно было жить только в СССР. При этом Филонов бедствовал жутко. В 30-е годы он продолжал полулегально преподавать своим адептам — принципиально бесплатно. Какое-то нищенское содержание, типа профсоюзного, он не смог получить, поскольку нужно было получать кучу бумаг, а у него, как он сказал, не было для этого времени — он все время фанатически работал. Когда безденежье достигало каких-то уж совсем безнадежных пределов, типа, нужно было лечить жену, он вспоминал свое первое образование — малярно-художественное, и брался за любую работу кистью. Вроде создания списка жильцов для жилтоварищества. Рабочий в кепке Колхозник Когда началась война, основной заботой Филонова было сохранение своих работ, хранившихся в мастерской на чердаке. Он постоянно по ночам дежурил на крыше. Ленинград бомбили, в том числе — и зажигательными бомбами. В этой заботе о своем наследии не было ничего похожего на обычное беспокойство художника о сохранности своих картинок. Это было, скорее, стремление спасти некий корпус необходимых человечеству знаний, каких-то важных свидетельств об ином. Художническими амбициями в традиционном для авангардизма виде Филонов никогда не обладал, типа — это я первый придумал и сделал.
Русский музей открывает «Школу Филонова»
При этом понятие времени для него относительно. Поэтому в его работах то и дело возникают иконописные образы, как в работе «Святое семейство» или «Богородица с Младенцем». Фото: Мария Москвичева Идеи Филонова довольно объемно изложены куратором выставки из Русского музея Евгенией Петровой, которая и 20 лет назад делала проект к его 120-летию в корпусе Бенуа. И все же в «движимой» экспозиции есть пробелы. Вот текст о художнике, а рядом несколько пустых ниш, куда так и просятся какие-то работы, но их нет. Вряд ли это обусловлено тем, что только в последние несколько десятилетий художника начали заново открывать — по сей день его философия не до конца понята. Но и в этих пробелах есть нечто символичное. Когда-то в Русском музее поставили крест на Павле Филонове, теперь он же его заново открывает.
Так, в конце 1929-го в ГРМ открылась выставка Филонова — и тут же закрылась, а еще на этапе подготовки проекта возникли проблемы: каталожную статью о Филонове, написанную ассистентом Николая Пунина Верой Аникиевой, заменили на текст искусствоведа Сергея Исакова, который поставил под сомнение ценность работ художника. На открытии тот же Исаков выступил с осуждающей мастера речью, однако рабочие, прослушав ее, начали смотреть работы и не согласились с искусствоведом. Очевидцы записали некоторые комментарии: «Кто был на Германской войне, тот поймет картину Филонова «Германская война»; «Как новое искание выставку надо приветствовать. Не надо смущаться тем, что непонятно».
Ошеломляющий взрыв эмоций. Картины Павла Филонова не могут банально, исходя из вкуса, нравиться или - не нравиться. Они — будоражат. Наружность его была под стать живописным творениям — не то уродливая до крайности, не то завораживающая и почти красивая.
Это внешность безумца и мыслителя, святого и чёрта, аскета и - уголовника. Здесь какой-то неведомый сплав, являющийся в мир единожды в столетье, а то и реже. Александр Бенуа в своих дневниках отметил не без ехидства и свойственных ему подколок: «Филонова я увидел впервые и был поражен его видом. Это громадный безбородый детина, коротко остриженный, с сильно облысевшей головой, с широким жутким лицом, с безумными глазами и всегда полуоткрытым ртом. В общем, он удивительно похож на изображаемые им головы и в то же время он напоминает фотографии в книжках трансцендентных типов преступной психопатологии. При этом резкий, звучный, загробный голос, ровный, неизменно наставительный говор, подобный вбиванию свай, и настолько повышенная нервность, что во время чтения его доклада ноги его неустанно дрыгали. Тип сумасшедшего или «кандидата», находящего уж очень близко к критической стадии, зато отнюдь не шарлатан, а человек насквозь, до самой глубины своего существа, убежденный в той жуткой кошмарной ерунде, которую он изображает и о которой вещает». Не оценивший Филонова, господин Бенуа, всё же заметил, что матёрый человечище по-своему притягателен.
Впрочем, эстет-насмешник финализирует вполне типично: «Доклад Филонова оказался набором несуразных мудростей и требований и просто провалился в пустоту». Бенуа также высмеял Филонова за странную манеру одеваться. Но, как бы то ни было, в каких бы диких шмотках ни вещал художник с трибун, его, филоновский стиль — запоминается, вторгается в память и подсознание, тогда как милые вещицы Александра Бенуа при всём к нему уважении! Ощущение, что мэтр Бенуа испытывал чисто профессиональную, жгучую зависть крепкого мастера — к несомненному гению, вообще не требующему аплодисментов. Именно — смутьян холста, видевший незримое. Убедиться в пронзительной гениальности Павла Филонова можно, посетив масштабную экспозицию «Художник мирового расцвета», что работает сейчас в медиацентре парка «Зарядье». Обращает на себя внимание само прилагательной «мировый» с непривычным ударением на «о». Согласно этой концепции, живописец должен отображать не только и столько внешний вид предмета, человека, природы, но и всё, что он знает об объекте.
Проект в «Зарядье» показывает нам и неузнаваемого Павла Филонова. Так, изумителен портрет Евдокии Глебовой — младшей сестры художника, певицы, интеллектуалки, педагога вокала. Написанный в 1915 году, портрет на сто процентов отражает все преставления о манерно-салонной живописи. Никакого «разложения на атомы», никаких колористических протуберанцев — лишь гладкая и возвышенная красивость. Изящество музыкальных рук, тонкий полупрофиль, дивно выписанный материал. А уж как волшебно белое жабо!
С этой работы началось регулярное участие начинающего живописца в показах, устраиваемых членами "Союза".
Он написал и предъявил публике картины "Крестьянская семья" и "Пир королей", которые произвели неприятное и угнетающее впечатление из-за асимметричных неестественно-вытянутых фигур и контрастной, режущей глаз цветовой палитры. Почувствовав, что произведения требуют пояснений, в 1912 году Филонов написал эссе под названием "Канон и закон", где сформулировал творческие принципы собственного метода, названного "аналитическим искусством", ключами которого были единение с природой и изучение формы ее составляющих, изменчивых и постоянно растущих. Эта статья, созданная под влиянием поэта Велимира Хлебникова, ставшего другом Павла, положила начало ряду литературных произведений. После распада "Союза молодежи" Филонов объединился с бывшими участниками кружка и выпустил творческий манифест под названием "Интимная мастерская живописцев и рисовальщиков "Сделанные картины", который стал продолжением "Канона и закона". Каждый мазок кисти авторы назвали атомом или "единицей действия", состоящей из слияния формы и цвета, а основополагающим принципом рисования предлагали считать естественные действия матери-природы. Сами полотна Павел предложил называть "формулами", имея в виду емкость содержания и многообразие визуальной информации. Следуя этим тезисам, Филонов написал серию картин "Ввод в мировой расцвет", которая стала яркой иллюстрацией манифеста.
На 22 полотнах темные краски, наполняющие причудливые геометрические формы, соединялись в абстракции и создавали ощущение живых организмов, произраставших из глубин вселенной и отражавшихся на дрожащей поверхности водной глади. Первая мировая война и последовавшая за ней Октябрьская революция на некоторое время оторвали Филонова от творческого процесса. Художник вернулся к публике в 1918 году, став гвоздем программы выставки, устроенной в Зимнем дворце среди представителей разных жанров, стилей и направлений. Развивая придуманную концепцию "аналитического искусства", Павел активно орудовал красками и кистями. С 1918 по 1922 годы он создал десяток выдающихся работ, среди которых самыми заметными были "Формула петроградского пролетариата", "Победа над вечностью" и "Формула космоса".
Но дальнейшее повествование выстраивается достаточно гладко и последовательно. Причем не обойден стороной даже весьма специфический «заказной» сюжет в творчестве Филонова. Однако если присмотреться, то и в очках пожилой швеи, и в нагромождении заводских станков можно разглядеть ту мозаичность, внутреннюю геометрическую динамику, которые характерны для его образцовых работ.
А в лицах персонажей — парадоксальное сочетание грубости и святости. Филонов вопреки всему остается собой. И государство ему этого не прощает — до конца своих дней он проживет в нищете, полузабытый и непонятый. В юбилейной ретроспективе сделан акцент на русских работах художника Обстоятельства биографии гения в изобилии изложены в достаточно подробных текстах-экспликациях на выставке. Там же можно найти и трактовки работ, включая весьма неординарные. Например, куратор ретроспективы Евгения Петрова предполагает, что на картине «Пир королей» Филонов символически изобразил самого себя, Елену Гуро и Михаила Матюшина как трех борцов за новое искусство. Доказательств гипотезе нет, но, впрочем, экспозиция вовсе не обязательно должна предлагать только установленные истины.
Выставка Павла Филонова в Зарядье
| Павел Филонов – репортаж с выставки в Зарядье | Выставка «Павел Филонов. Художник мирового расцвета» пройдет в парке «Зарядье». |
| Выставка "Павел Филонов. Художник Мирового расцвета" | Павел Филонов: гений русского авангарда. Читать биографии известных личностей РФ для школьников и студентов на сайте Федерального портала истории России. |
| В "Зарядье" открывается выставка Павла Филонова | Сегодня в выставочном зале Медиацентра парка «Зарядье» открылась выставка «Павел Филонов. Художник мирового расцвета. |
Выставка "Павел Филонов. Художник Мирового расцвета"
Выставка приурочена к юбилею художника Павла Филонова (1883–1941) — одного из самых загадочных представителей русского авангарда ХХ века. Жизнь художника была сложная, в нищите, в блокадном Ленинграде, а точнее в этот период она оборвалась. Персональных выставок при жизни у Павла Филонова не было. живописец, график. Художник и деньги. Путь Павла Филонова — просящийся в легенду путь «самородка». Сын извозчика и прачки, к живописи он прикоснулся через живописно-малярные мастерские, одновременно занимаясь по вечерам в Обществе поощрения художеств. Афиша Plus - 29 сентября 2023 - Новости Санкт-Петербурга - Павел Филонов — самый неразгаданный художник русского авангарда. Филонов родился в крестьянской семье: его мать была прачкой, а отец извозчиком. Образование художник получал в Питере.
Павел Филонов. Человек, который не поддался соблазнам
Творчество Павла Филонова плохо вписывалось в творческие ориентиры сталинского режима. В начале 1930-х советская власть волевым решением прекратила жизнь всех творческих групп и объединений и собрала все художественные силы в Союз художников. 3 декабря 1941 года в блокадном Ленинграде от голода умер Павел Филонов, знаменитый русский художник, изобретатель аналитического метода в живописи. рассказывает о жизни и творчестве одного из самых загадочных творцов XX века. Выставка к 140-летию Павла Филонова «Художник Мирового расцвета», проходящая в «Зарядье», примечательна по нескольким причинам. Во-первых, она целиком составлена из вещей, привезенных из Русского музея (проект совместно готовили ГРМ и «Росизо»). Павел Филонов: гений русского авангарда. Читать биографии известных личностей РФ для школьников и студентов на сайте Федерального портала истории России. Павел Филонов — это особенная фигура русского авангардного искусства. Кажется, что этот художник всегда оставался в стороне от мейнстрима футуризма-конструктивизма. 3 декабря 1941 года в блокадном Ленинграде от голода умер Павел Филонов, знаменитый русский художник, изобретатель аналитического метода в живописи.