26 октября 2017 года РОО «Норд-Ост» проведет Памятное мероприятие, посвященное пятнадцатой годовщине трагических событий на Дубровке. По утверждению общественной организации «Норд-Ост», погибли 174 человека. Штурм «Норд-Оста» на Дубровке – 26 октября 2002 года.
«Я был уверен, что шансов выжить у нас — один из ста»
- 20 лет теракту на Дубровке. Как убивали мюзикл «Норд- Ост»
- «Норд‑Ост»: теракт на Дубровке – что произошло 20 лет назад | РИАМО | РИАМО
- «Люди поспят и проснутся»: штурм «Норд-Оста», как это было
- «Мы идем умирать»: что произошло на Дубровке в «три черных дня» ровно 19 лет назад | WOMAN
«Террористы провели тщательную разведку»
- Теракт на Дубровке — Рувики
- "При мне буквально в паре метров убили человека"
- «Норд-Ост»: фотохроника трагедии -
- Норд-Ост (теракт) | это... Что такое Норд-Ост (теракт)?
Сколько человек погибло в терактах: Крокус Сити, Норд-Ост, 11 сентября
По последним данным, погибли 133 человека. После теракта в «Крокус Сити Холле» я вдруг впервые за 22 года после «Норд-Оста» подумала: когда я сидела в зале на Дубровке, больше всего на свете боялась взрыва — нас обложили взрывчаткой. В докладе общественной организации «Норд-Ост», по этому поводу говорится: «Неприемлема ситуация, когда ответственность рядового сотрудника превышает ответственность руководителей ведомств, которые не смогли предотвратить трагедию на Дубровке. Теракт на Дубровке — захват заложников на мюзикле «Норд-Ост»: факты о трагедии, случившейся в октябре 2002 года в Москве. По официальным данным, из числа заложников погибли 130 человек, среди них 10 детей (общественная организация «Норд-Ост» заявляет о 174 погибших). В общей сложности, по официальным данным, погибли 130 человек из числа заложников (по утверждению общественной организации "Норд-Ост", 174 человека).
«Я знала, что выйду из этого ада ради детей»
- «Мы идем умирать»: что произошло на Дубровке в «три черных дня» ровно 19 лет назад
- Судьбы заложников "Норд-Оста": "Племянник погиб, сестра бросилась с моста"
- «Воспоминания всплывают каждый день»
- 20 лет после «Норд-Оста»: неизвестные подробности теракта // Новости НТВ
- Теракты в Москве: кто стоял за преступлениями 2000-х
20 лет спустя. Бывшие заложники «Норд-Оста» о погибших близких и жизни после теракта
А позже я наткнулась на статью в газете о том, как в Первую градскую больницу приехал Пазик, рассчитанный на 12 мест, который был набит заложниками. Было запрессовано 32 человека, и на дне этой кучи лежала моя дочь. Что касается Сэнди, то он попал в число тех людей, которым вообще никакая медицинская помощь не оказывалась. Сашу врачи пытались спасти. Пытались ее реанимировать. Но несколько раз сердце останавливалось. В конце концов, они, в общем-то, не смогли ее спасти. А к Сэнди рука врача не прикасалась. И после этого мне говорят, что они сделали всё, чтобы спасти заложников?
Книгу, в которой была бы информация о каждом. Друзья мои встретили это с большим скептицизмом. Однако нашлись те, которые поддержали. Был создан сайт, на котором собиралась информация, сначала только о самом событии и о погибших, а потом стали добавлять информацию о том, что происходит сейчас, в настоящее время. И в 2011 году эта книга была издана. Она называется «Мы не умрем». Мы очень долго мучились с названием. Среди погибших есть Даша Фролова, 13-летняя девочка, которая на руке своей написала: «Мы не умрем, только пусть больше никогда не будет войны».
Эта фраза стала названием книги. На сайте nord-ost. Три года назад Роман рассказал о тех страшных днях в интервью изданию «Мел». Роман Шмаков kino-teatr. Кто-то из детей участвовал в спектакле в тот день, а кто-то, в том числе и я, репетировал номер для большого концерта "Мировые мюзиклы в гостях у "Норд-Оста"". Оставив меня там, мама отправилась по своим делам, вернуться собиралась к окончанию репетиции. Но потом у неё случилось что-то вроде предчувствия. Как мама потом рассказывала, она была дома, мыла посуду и вдруг чётко осознала — надо поехать за мной пораньше, подождать в фойе.
Сорвалась, приехала на Дубровку и почти сразу случился захват — её террористы тоже завели в зал, к остальным заложникам. Когда человек в маске ворвался и крикнул: «Все в зал! Казалось, что нас пытаются от чего-то спасти — может быть, несчастный случай в здании или авария. В зале стоял тревожный негромкий гул, люди сидели с опущенными головами и руками на затылках. Кто-то рядом сказал, что это захват и мы теперь в заложниках. Тогда была популярна компьютерная игра Counter-Strike, в ней как раз были все эти террористы, маски, штурмы. И для меня происходящее выглядело как перенос игры в жизнь — абсолютно сюрреалистическое ощущение. Связи с близкими не было.
Вдруг кто-то сказал: «Ром, твоя мама здесь! Ей тоже потом показали, где я. Первые двое суток мы сидели раздельно, но переглядывались и были как бы на связи. Чувство времени быстро пропало. До сих пор помню жуткие звуки, которые доносились из помещений за кулисами — разлетался потолок от выстрелов, стекло падало, а в самом зале стоял непрерывный тихий гул голосов. На фоне всего этого ты иногда как-то отключаешься, проваливаешься в сон. Потом с огромным трудом просыпаешься, выбираешься обратно, как из глубокой-глубокой ямы. Свет начинает входить в поле твоего восприятия он был такой специфический в том зале , опять эти звуки, гул, и ты понимаешь: «Это не сон.
Я здесь, ничего не поменялось». Чувствовалось, что эти женщины в исступлении, в отчаянии и из-за этого как-то по особенному агрессивны. Они будто бы сотрясали пространство своим присутствием. Мужики были более расслабленными, такими шакалистыми, что ли. Чувствовали себя хозяевами положения. С ними было несколько запоминающихся контактов. Один раз я отсел на свободное место, хотел подремать, но чувствую — как-то мне некомфортно. Поворачиваю голову и вижу: прямо надо мной сидит один из террористов, у него автомат свисает вниз, и получается, что дуло смотрит практически мне в голову.
Я себя преодолеваю, поворачиваюсь и говорю: «Простите, вы можете, пожалуйста, дуло как-то подвинуть или убрать, а то оно направлено прямо на меня». И он на удивление спокойно отреагировал: «Да-да, конечно, не вопрос». За мной пришёл один из боевиков, его звали Идрис: кто здесь Рома, мол, выходи, тебя мама зовёт. Мы спускаемся с ним в партер, я иду молча, а он начинает со мной болтать: рассказывает, что видел спектакль несколько дней назад и что даже меня на сцене запомнил, понравилось, мол, как я играю. Спрашивал, буду ли сниматься в боевиках про террористов, когда вырасту. Я старался отвечать аккуратно, типа: «Посмотрим. Всё может быть». Когда меня привели к маме, нам дали немного времени, чтобы пообщаться.
Помню, что признался ей: «Мама, прости, но у меня, скорее всего, будет тройка по биологии в четверти». Главное, чтоб мы живы остались». Сказала, что никогда не будет больше напрягать меня из-за оценок, что это всё совсем не важно. Так мы с ней коротко повстречались, потом этот Идрис повёл меня обратно и по пути спросил, сколько нас там ребят сидит. Я сказал, что около пятнадцати, и он вдруг дал мне сок и шоколадки — «Марсы» там всякие, «Сникерсы». Уточнил: «Точно 15 человек? Тогда он сверху ещё упаковку сладостей положил: «Бери, своим передашь». Она каким-то образом раздобыла телефон и позвонила папе, а он тогда был близок к штабу и успел сказать ей: «Скорее всего, будет штурм, бери ребёнка, будь с ним рядом».
Мовсар Бараев — главарь террористов — увидел это, отобрал у мамы телефон и сам потом говорил с моим отцом 15 или 20 минут: знаю, что папа предлагал себя вместо меня. На это террористы не пошли, но маме пересесть ко мне всё-таки разрешили. Мама была рядом, я у неё на коленях вроде бы проваливался в сон и вдруг в какой-то момент почувствовал у себя на лице мокрую тряпку. Начал её смахивать, говорю: «Убери, убери, она мне мешает! Спецназовцы же нас выносили на руках, а на улице в ту ночь был мокрый снег, видимо, натаскали влаги на ногах в автобус, и я в этой слякоти очнулся. Открываю глаза, вижу знакомые лица, спрашиваю Андрея Субботина, одного из наших актёров: «Что происходит? Единственное, что было сразу ясно, — что-то глобально поменялось, фоновое напряжение ушло, мы в безопасности. На ногах стоять было невозможно.
Медсёстры очень просили: «Миленькие, пожалуйста, кто в состоянии идти сам, попробуйте! Тут много тяжёлых пациентов, носилок не хватает». Я босиком снял сценическую обувь ещё в зале, перед сном , ноги мокрые, кофта тоже вся пропитана водой и мокрым снегом... Никогда не увлекался алкоголем, не знаю, что такое похмелье, но говорят, наше состояние после штурма было похоже на самую тяжёлую абстиненцию. Когда я наконец попал в больничную палату, просто невероятно хотелось спать, как никогда. Но медсёстры кричали: «Не спите, не спите, сейчас спать нельзя! Дальше воспоминания снова обрывочные. Сквозь какую-то пелену помню, что вокруг все плачут и говорят: «Уже сорок, уже сорок!
Я растолкала тебя. Ты был сонный и вялый. На полу стояла бутылка с водопроводной водой, которую раздали вечером шахидки. Я намочила бумажные носовые платки.
Один дала тебе закрыть рот, второй приложила себе. Инстинктивно натягивая ворот свитера до носа, я подумала: «Надо сказать, чтобы ты закрыл лицо пиджаком». И с этой мыслью отключилась, не успев ее озвучить... Второй раз я очнулась уже на кровати в боксе с белыми кафельными стенами.
Я лежала под капельницей с трубкой в носу, и от меня тянулись какие-то провода. Вошла женщина средних лет в белом халате. Это институт скорой помощи Склифосовского. Я заведующая отделением токсикологии.
Поздравляю, вы вернулись с того света. Мы сидели рядом. Что с ним? Вас привезли на машине скорой помощи одну.
Но вы не волнуйтесь. Наверное, он в другой больнице. Потом приходили какие-то люди, комиссии, и все отмечали, что мне очень повезло. А я говорила только об одном, что я сидела рядом с мужем, и просила их узнать, куда он попал.
Мне обещали. Приходила женщина-психолог. Она хотела, чтобы я представляла себя в приятной обстановке на природе. Я старалась, но получалось плохо.
В сердце поселилась тревога. В понедельник уже ближе к вечеру приехала дочь Оля и сообщила: — Пaпa в морге». Светлана Губарева Потеряла потеряла в Театральном центре на Дубровке 13-летнюю дочь Сашу и своего жениха, американца Сэнди Букера, с которым собиралась строить новую жизнь. Сегодня она вместе с родными жертв теракта и такими же бывшими заложниками, как она сама, встретилась у Театрального центра на Дубровке, чтобы помянуть своих близких.
И после того как прошло собеседование — а оно прошло замечательно: в посольстве увидели жениха, поняли, что серьезные намерения, и сразу мы получили одобрение — в этом радостном состоянии пошли, погуляли по Москве и, проходя мимо станции метро Маяковская, увидели ларек, в котором продавались билеты на разные мероприятия, в том числе и на мюзикл "Норд-Ост". Он тогда очень активно рекламировался. История "Двух капитанов" Каверина. И мысль такая прокралась: когда еще попадем в Москву вот так все вместе, почему бы не посмотреть, тем более такая реклама.
И настроение замечательное, хотелось продолжения. Светлана Губарева с дочерью Сашей и женихом Сэнди nord-ost. Оглянулась по сторонам, увидела, что по проходу идет толпа, одетая в военную форму. Впереди — мужчины, за ними группа женщин.
И эти женщины останавливались, отделялись от группы и останавливались вдоль стен. Посмотрела направо — та же самая история. И даже когда уже стало ясно, всё равно я не могла смириться. Человек, который поднялся на сцену, объявил, что это захват.
Что они пришли остановить войну в Чечне это как раз то время, когда шла вторая чеченская война и что это их единственное требование. Реакция была очень разная у людей. Кто-то впал в истерику, кто-то наоборот окаменел, кто-то спокойно воспринял. Тем, кто очень нервничал, чеченки из своих больших сумок доставали валерьянку, чтобы успокоить.
Я насчитала 19 женщин в партере, сколько было на балконе, я не видела, но когда подходили к сцене, я видела четырех женщин на балконе по углам. Женщины сначала стояли, потом сидели, им принесли стулья. И они практически не сходили со своих мест, даже если их о чем-то просили, они по цепочке передавали. Они сидели на расстоянии чуть больше вытянутой руки.
Так что они друг друга хорошо слышали. Вели они себя тоже по-разному, кто-то был дружелюбен по отношению к нам, кто-то был агрессивен. Бараев, руководитель террористов был в таком эйфорическом настроении. Потому что представляете: группа боевиков пришла в центр Москвы, а метро Пролетарская — это центр Москвы.
И захватила театр, тысячу человек, вот так легко и просто. Может быть, они не были уверены, что им удастся. Они не думали, что нам захочется есть, пить, спать, в туалет ходить. Им эта мысль вообще даже не приходила в голову, и они по мере возникновения проблем пытались их как-то решить.
Несли большие сумки — эти пояса шахидов они обматывали скотчем и закрепляли на женщинах. Этот треск скотча в течение первых суток. Я потом долгое время вообще не могла слышать этот звук. Потому что целый день трещит, трещит, трещит скотч.
То они женщин обматывают, то к стульям приматывают. К колоннам они, по-моему, тоже что-то приматывали. Потом ходил мужчина, раздавал батарейки, показывал, как присоединять, как вставлять. В общем, всё было страшно.
Они разгромили буфет, и все, что там было — сладости, напитки — такими кучками по залу и возле сцены сложили. И если нам хотелось пить, я спрашивала разрешения, мне говорили: «Да, можно», я брала упаковку и приносила, оставляла своим попить и раздавала по рядам. Через какое-то время напитки закончились, а люди продолжали испытывать жажду. Тогда они нашли ведра, пластиковые стаканчики, и из туалета приносили в ведрах воду.
И вот в этих пластиковых стаканчиках передавали воду тем, кто хочет пить. За водой они ходили сами, потому что холл простреливался. Но рядом с нами была чеченка, у которой было радио. И она так по радиостанциям скакала, слушала, что говорят, и настроение их менялось в зависимости от того, что они слышали по радио.
Когда говорили о том, что кровь льется рекой, трупы в проходах лежат, они, конечно, зверели. Бараев даже не выдержал и сказал как-то: «Вот вы слышите, как они врут про вас? Где тут убитые? И мы, конечно, переживали за эту ложь, потому что от этой лжи зависело настроение террористов, а от их настроения зависела наша жизнь.
Они пытались управлять залом, успокоить. Когда зал немножко успокоился, Бараев шел по проходу как раз недалеко от нас, кому-то по телефону доложил, что они захватили заложников, и были такие слова: «Такой ужас, здесь столько детей и женщин». Вообще террористы периодически стреляли по потолку и в эти боковые двери. И когда они собирались стрелять, они всех заставляли ложиться на пол.
Когда первый раз это случилось, сказали лечь на пол, у меня было чувство протеста: чего это я должна тут на полу валяться, но Сэнди меня силком придавил и пояснил, что это очень опасно.
А мы говорим о том, что были похищены деньги. Плюс требуем возместить и моральный вред. Наконец, мы ждем решение Европейского суда по правам человека. Вся переписка прошла, осталась последняя стадия — собственно, рассмотрение 64 дел в Страсбурге. Естественно, при вынесении решения в пользу пострадавших там будут фигурировать достаточно серьезные суммы.
По аналогии с чеченскими делами, связанными с терроризмом, суммы колеблются от 50 тысяч евро до 100 тысяч. Борис Надеждин, экс-депутат Государственно Думы: — Дума отказалась от проведения парламентского расследования «Норд-Оста», но мы создали общественную комиссию и провели собственное расследование по горячим следам. Результаты были направлены и в Генеральную прокуратуру, и президенту страны. Однако никаких ответов мы не получили. За то, что случилось, насколько мне известно, никто не наказан. Александр Шабалов, руководитель «Службы спасения»: — В нашей стране, по-моему, выводов никто не делает.
Первое — надо рассказать правду о трагедии. Но до сих пор неизвестно, на чьей совести погибшие люди. Андрей Солдатов, журналист: — Сразу после штурма начались абсурдные вещи. Кремль праздновал победу, потому что «Россию не поставили на колени». Террористы праздновали победу, потому что боевики забрали с собой на тот свет огромное количество жертв. Побежденными оказались родственники заложников, до сих пор так и не узнавшие, по чьей вине погибли их близкие, и не получившие достойных компенсаций, и общество, которое лишили возможности хоть как-то влиять на ситуацию.
На это никто не обратил внимания. Победителей оказалось так много, что новый захват заложников был практически неизбежен. Террористам хотелось повторить успех «Норд-Оста», а Кремль после победы не попытался заняться планированием работы оперативных штабов на случай захватов. Профессионализм спецназа позволил забыть об ошибках в координации действий различных ведомств. В Беслане спецназ снова проявил профессионализм. Более того, здесь сотрудники действовали уже просто как герои.
Но жертв стало еще больше. Хроника трагедии 23 октября 21. В здание Театрального центра на Дубровке, на улице Мельникова бывший Дворец культуры Государственного подшипникового завода , врываются вооруженные люди в камуфляже. Террористы объявляют всех людей заложниками и начинают минировать здание. Становится известно, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. По словам очевидцев, террористов около 40 человек, среди них есть женщины, все они обвешаны взрывчаткой.
Первая попытка установить контакт с террористами. В здание центра проходит депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. Террористы без каких-либо условий отпускают 17 человек. К зданию ДК приезжают иностранные дипломаты. Переговоры с террористами срываются. Катарский телеканал «Аль-Джазира» показывает обращение боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата ДК.
Террористы объявляют себя смертниками и требуют вывода российских войск из Чечни. Безуспешные попытки уговорить боевиков принять питание и воду для заложников. Террористы пропускают в здание руководителя отделения неотложной хирургии и травмы Центра медицины катастроф Леонида Рошаля. Он приносит заложникам медикаменты и оказывает им первую медицинскую помощь. Боевики освобождают семь человек. По итогам встречи директор ФСБ Николай Патрушев заявляет, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников.
У здания ДК раздаются три взрыва и несколько автоматных очередей. После этого стрельба прекращается. Спецназ начинает перегруппировку сил вокруг Театрального центра. Журналистов оттесняют из зоны прямой видимости, однако официального подтверждения начала штурма нет. Представители штаба сообщают, что за последние два часа террористы убили двух и ранили еще двух заложников.
Её быстро допрашивают, уводят в коридор и убивают тремя выстрелами из автомата. Чуть позже выдвигаются дополнительные требования об обязательном участии в переговорах журналистки Анны Политковской , политиков Бориса Немцова , Ирины Хакамады и Григория Явлинского [31]. Спустя полчаса Иосиф Кобзон выводит из здания Любовь Корнилову и трёх детей: двух её дочерей и одного ребёнка, которого она назвала тоже своим [32] , вместе с ними выходит Марк Франкетти. Затем выходят и двое сотрудников «Красного креста», которые за руки выводят из здания пожилого мужчину — гражданина Великобритании [33]. Во время переговоров с ними террористы заявляют о готовности отпустить 50 заложников, если к ним прибудет глава администрации Чечни Ахмат Кадыров [35] [К 1]. Через полчаса переговорщики покидают здание ДК. Через 15 минут они выносят тело убитой Ольги Романовой [36]. Передав тело сотрудникам «скорой помощи», они возвращаются в здание Театрального центра. Террористы безуспешно стреляют им вслед из автоматов и дважды из подствольного гранатомёта [37] , легко ранив при этом прикрывавшего девушек бойца группы «Альфа» майора Константина Журавлёва. На показанной видеозаписи Мовсар Бараев, сидящий в квартире перед ноутбуком , заявляет, что его группа принадлежит к «диверсионно-разведывательной бригаде праведных шахидов» и требует вывода российских войск из Чечни. Также на видеозаписи засняты пять женщин, одетых в чёрные накидки « абайя » и чадру [38]. Они пребывают в здании около 40 минут, за которые им удаётся побеседовать с террористами и шестью заложницами [41]. Террористы расценивают это «как провокацию», однако официальный представитель штаба по освобождению заложников опровергает это предположение [43]. Директор ФСБ Николай Патрушев заявляет, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников [40]. Они доставляют заложникам воду и соки. Через Сергея Говорухина террористы передают, что отказываются от ведения дальнейших переговоров [40]. Террористы задерживают его и через некоторое время расстреливают [49]. Боевики открывают по нему огонь из автоматов, но промахиваются и попадают в двух других заложников — Тамару Старкову в живот и в Павла Захарова в голову. Террористы разрешают отнести раненых заложников на первый этаж и вызывают в здание сотрудников «скорой помощи» машина «скорой помощи» прибывает через 40 минут , которые забирают раненых в больницу.
Что случилось во время мюзикла «Норд-Ост» 17 лет назад в Москве?
| Крупнейшие теракты последних десятилетий в России - Ведомости | Террористический акт на Дубро́вке — захват заложников на Дубровке в Москве, начавшийся 23 октября и продолжавшийся до 26 октября 2002 года. |
| Крупнейшие теракты России за последние десятилетия | Сапа | Во время ликвидации террористов погибли 120 заложников «Норд-Оста». |
Когда был последний теракт в России: сколько людей погибло в Беслане, Норд-Осте, Зимней вишне
У них жизнь пополам. Кто-то даже считает, что она закончилась. А мир живет дальше. Если бы мы каждую трагедию прочувствовали все вместе одинаково, мы бы не выжили. Жизнь невозможно остановить, в этом ее смысл, ее плюс и минус. Чтобы снова пережить тот ужас? Например, зашла на сайт «Крокуса», посмотрела на расположение зала, на первый этаж, вход. В нашем потоке информации разобраться объективно трудно. Множество людей, которые что-то знают, что-то слышат, во всем разбираются, дают советы или комментируют чьи-то действия. А я-то знаю, что каждый такой теракт — это личное горе. И оно может стать горем любого человека, потому что все точно так же ходят с мужем, с ребенком, с подругой в пятницу после рабочей недели куда-то отдохнуть.
После теракта в «Крокус Сити Холле» я вдруг впервые за 22 года после «Норд-Оста» подумала: когда я сидела в зале на Дубровке, больше всего на свете боялась взрыва — нас обложили взрывчаткой. Но почему-то вообще не думала про пожар, мы же и от него тоже могли погибнуть. Это для меня был новый вектор осмысления ситуации. Но я давно про себя знаю, что отношусь к людям, которым нужно действие. Провести сидя 58 часов — для меня пытка, кое-как я пыталась активничать, чтобы не сойти с ума. Уговорила террористов отпустить за одеждой — в зале было холодно, старалась много разговаривать — мне так было легче. Смогла бы я сегодня просидеть там же 58 часов? Спрашиваю себя об этом часто. Если бы речь шла только о моей жизни, то при первой же возможности я попыталась бы бежать к выходу. Только если бы от моего согласия зависело возвращение живым моего мужа, других заложников, я бы вернулась туда снова и просидела бы там все эти 58 часов.
Не для себя, а для него — чтобы выжил, для его сына — потерявшего в год отца, для его родителей. Да, до боли хотелось закрыться от всех и от всего, отдаться гореванию. Но я не имела права жить в трауре, потому что рядом со мной были дети. У старшего сына в декабре был день рождения. И я понимала, что должна организовать праздник, должна улыбаться его гостям, потому что если у пережившего страшную беду ребенка еще и это отобрать, получается, второй раз накажу его. Кормить, водить в детсад и школу, на мультфильмы в кинотеатр, гулять в парке, кататься на каруселях — это было важно.
Мама ещё какое-то время оставалась в больнице, но тоже недолго — её отпустили домой даже раньше, чем обещали. А потом я узнал, что погибли двое наших ребят из труппы. Кристина Курбатова и Арсений Куриленко. С Кристиной мы до этого отдыхали вместе в летнем лагере, я был в неё влюблён, но не взаимно. Это была замечательная девочка, просто ангел во плоти, очень тёплая, заботливая. Она хотела дружить со всеми, и мне тоже предложила дружбу. Когда я узнал, что её больше нет, я, наверное, впервые искренне, прям безудержно, расплакался после «Норд-Оста». Было очень больно, я просто упал на кровать и рыдал. А потом ещё одна новость — погиб Арсений, с которым мы тоже отлично общались. Смерть ребят — это был шок и самая большая боль для меня, связанная с этой трагедией Многие говорили: «Как ты всё это пережил? Ты герой! Я же ничего не сделал. Но, конечно, этот опыт меня изменил — позволил по-другому посмотреть на жизнь. Я стал намного сильнее её ценить, заботиться о близких, отношения с мамой стали теплее. Из-за того, что мы вместе пережили это, были в одной обойме, у нас какая-то взаимная чуткость повысилась, что ли, связь стала намного крепче. Единственное — первое время после теракта у меня было предвзятое отношение к людям, исповедующим ислам. В моём подростковом сознании они слились в какую-то общую агрессивную массу, казалось, что все они представляют опасность. Благодаря ей я изучил эту религию глубже и не нашёл в ней никаких призывов к убийству, к ненависти. Потом наткнулся на фильм «Меня зовут Кхан» про конфликт между индусами-индуистами и индусами-мусульманами — всем хочу его посоветовать. Это очень сильное, трогательное кино, которое заставляет совершенно по-другому взглянуть на мир, на конфликты на религиозной почве. У меня, по крайней мере, это получилось. Трагедии, связанные с терактами, порождают очень много ненависти, люди как и я сам в какой-то момент начинают агрессивно, подозрительно относиться ко всем, кто не похож на них. Совершенно без разбору. Но я всё-таки хочу призвать к человечности. Не нужно ненавидеть людей только за их религию. В каждом нужно уметь рассмотреть прежде всего уникальную личность, а не какой-то растиражированный образ. Парадоксально, но этому меня тоже научил «Норд-Ост». Вооруженные террористы, захватившие Театральный центр на Дубровке 23 октября 2002 года, требовали вывода федеральных войск из Чечни. Три дня российские власти вели переговоры с боевиками, а 26-го числа было принято решение о штурме здания. Для проведения операции в зал предварительно пустили нервно-паралитический газ. В ходе штурма были уничтожены все находящиеся в здании террористы — спецоперация была объявлена успешной. По официальным данным, из числа заложников погибли 130 человек, среди них 10 детей общественная организация «Норд-Ост» заявляет о 174 погибших. По данным родственников погибших и общественных организаций, процесс эвакуации спящих людей из здания был организован неправильно, а оказание им медицинской помощи было неслаженным и неэффективным.
Этот инцидент подействовал на нас удручающе. Сон не шел. Задремали под утро. Я проснулась от беготни на сцене. В нос ударил неприятный запах, террористы в панике метались по сцене, и я поняла, что зал заполняется каким-то газом. Ты спал. Я растолкала тебя. Ты был сонный и вялый. На полу стояла бутылка с водопроводной водой, которую раздали вечером шахидки. Я намочила бумажные носовые платки. Один дала тебе закрыть рот, второй приложила себе. Инстинктивно натягивая ворот свитера до носа, я подумала: «Надо сказать, чтобы ты закрыл лицо пиджаком». И с этой мыслью отключилась, не успев ее озвучить... Второй раз я очнулась уже на кровати в боксе с белыми кафельными стенами. Я лежала под капельницей с трубкой в носу, и от меня тянулись какие-то провода. Вошла женщина средних лет в белом халате. Это институт скорой помощи Склифосовского. Я заведующая отделением токсикологии. Поздравляю, вы вернулись с того света. Мы сидели рядом. Что с ним? Вас привезли на машине скорой помощи одну. Но вы не волнуйтесь. Наверное, он в другой больнице. Потом приходили какие-то люди, комиссии, и все отмечали, что мне очень повезло. А я говорила только об одном, что я сидела рядом с мужем, и просила их узнать, куда он попал. Мне обещали. Приходила женщина-психолог. Она хотела, чтобы я представляла себя в приятной обстановке на природе. Я старалась, но получалось плохо. В сердце поселилась тревога. В понедельник уже ближе к вечеру приехала дочь Оля и сообщила: — Пaпa в морге». Светлана Губарева Потеряла потеряла в Театральном центре на Дубровке 13-летнюю дочь Сашу и своего жениха, американца Сэнди Букера, с которым собиралась строить новую жизнь. Сегодня она вместе с родными жертв теракта и такими же бывшими заложниками, как она сама, встретилась у Театрального центра на Дубровке, чтобы помянуть своих близких. И после того как прошло собеседование — а оно прошло замечательно: в посольстве увидели жениха, поняли, что серьезные намерения, и сразу мы получили одобрение — в этом радостном состоянии пошли, погуляли по Москве и, проходя мимо станции метро Маяковская, увидели ларек, в котором продавались билеты на разные мероприятия, в том числе и на мюзикл "Норд-Ост". Он тогда очень активно рекламировался. История "Двух капитанов" Каверина. И мысль такая прокралась: когда еще попадем в Москву вот так все вместе, почему бы не посмотреть, тем более такая реклама. И настроение замечательное, хотелось продолжения. Светлана Губарева с дочерью Сашей и женихом Сэнди nord-ost. Оглянулась по сторонам, увидела, что по проходу идет толпа, одетая в военную форму. Впереди — мужчины, за ними группа женщин. И эти женщины останавливались, отделялись от группы и останавливались вдоль стен. Посмотрела направо — та же самая история. И даже когда уже стало ясно, всё равно я не могла смириться. Человек, который поднялся на сцену, объявил, что это захват. Что они пришли остановить войну в Чечне это как раз то время, когда шла вторая чеченская война и что это их единственное требование. Реакция была очень разная у людей. Кто-то впал в истерику, кто-то наоборот окаменел, кто-то спокойно воспринял. Тем, кто очень нервничал, чеченки из своих больших сумок доставали валерьянку, чтобы успокоить. Я насчитала 19 женщин в партере, сколько было на балконе, я не видела, но когда подходили к сцене, я видела четырех женщин на балконе по углам. Женщины сначала стояли, потом сидели, им принесли стулья. И они практически не сходили со своих мест, даже если их о чем-то просили, они по цепочке передавали. Они сидели на расстоянии чуть больше вытянутой руки. Так что они друг друга хорошо слышали. Вели они себя тоже по-разному, кто-то был дружелюбен по отношению к нам, кто-то был агрессивен. Бараев, руководитель террористов был в таком эйфорическом настроении. Потому что представляете: группа боевиков пришла в центр Москвы, а метро Пролетарская — это центр Москвы. И захватила театр, тысячу человек, вот так легко и просто. Может быть, они не были уверены, что им удастся. Они не думали, что нам захочется есть, пить, спать, в туалет ходить. Им эта мысль вообще даже не приходила в голову, и они по мере возникновения проблем пытались их как-то решить. Несли большие сумки — эти пояса шахидов они обматывали скотчем и закрепляли на женщинах. Этот треск скотча в течение первых суток. Я потом долгое время вообще не могла слышать этот звук. Потому что целый день трещит, трещит, трещит скотч. То они женщин обматывают, то к стульям приматывают. К колоннам они, по-моему, тоже что-то приматывали. Потом ходил мужчина, раздавал батарейки, показывал, как присоединять, как вставлять. В общем, всё было страшно. Они разгромили буфет, и все, что там было — сладости, напитки — такими кучками по залу и возле сцены сложили. И если нам хотелось пить, я спрашивала разрешения, мне говорили: «Да, можно», я брала упаковку и приносила, оставляла своим попить и раздавала по рядам. Через какое-то время напитки закончились, а люди продолжали испытывать жажду. Тогда они нашли ведра, пластиковые стаканчики, и из туалета приносили в ведрах воду. И вот в этих пластиковых стаканчиках передавали воду тем, кто хочет пить. За водой они ходили сами, потому что холл простреливался. Но рядом с нами была чеченка, у которой было радио. И она так по радиостанциям скакала, слушала, что говорят, и настроение их менялось в зависимости от того, что они слышали по радио. Когда говорили о том, что кровь льется рекой, трупы в проходах лежат, они, конечно, зверели. Бараев даже не выдержал и сказал как-то: «Вот вы слышите, как они врут про вас? Где тут убитые?
Часть заложников сумела вылезти через окна и пролом в стене, оставленный после взрыва. Оставшихся боевики переместили в другие помещения школы. Бой продолжался до позднего вечера. Все боевики, за исключением Нурпаши Кулаева, были уничтожены. Кулаева приговорили к смертной казни, однако из-за моратория наказание заменили на пожизненное заключение. Сколько человек погибло при взрывах домов в 1999 году? Всего в результате четырех терактов в сентябре 1999 года в Буйнакске, Москве и Волгодонске, погибли 313 человек. По результатам расследования было установлено, что организаторами взрывов жилых домов являлись полевые командиры чеченских бандформирований Хаттаб погибший в Чечне в 2002 году и Абу Умар погибший в Чечне в 2001 году. Обозреватель «Сапы» Сослан Джусоев рассуждает о геополитической роли региона. Почему погибли люди в Норд-Ост? Большая часть из официальных 130 жертв теракта в театральном центре на Дубровке погибли уже после начала штурма. До сих пор ведутся дискуссии о причинах их смерти: то ли во всем виноват газ, пущенный силовиками в здание, то ли недостаточно квалифицированная помощь, то ли неудачно спланированный штурм.
Теракт на Дубровке: истории выживших после «Норд-Оста»
| Когда был последний теракт в России: сколько людей погибло в Беслане, Норд-Осте, Зимней вишне | Бывшие заложники «Норд-Оста» о погибших близких и жизни после теракта. |
| До атаки на «Крокус»: самые громкие теракты в России | У бывшей журналистки из Калининграда Алены Михайловой на «Норд-Осте» погиб муж — директор Общественного калининградского радио Максим Михайлов. |
| Крупнейшие теракты в истории России: Будённовск, «Норд-Ост», Беслан | Радио 1 | Истории выживших и погибших в «Норд-Осте». |
| «Норд-Ост»: 20 лет спустя — как живут близкие жертв теракта | В результате террористической акции, по официальным данным, погибли 130 человек (по данным общественной организации «Норд-Ост» — 174 человека). |
| Когда был последний теракт в России: сколько людей погибло в Беслане, Норд-Осте, Зимней вишне | После теракта в «Крокус Сити Холле» я вдруг впервые за 22 года после «Норд-Оста» подумала: когда я сидела в зале на Дубровке, больше всего на свете боялась взрыва — нас обложили взрывчаткой. |
Герои «Норд-Оста». Как переговорщики выводили людей из захваченного террористами театра на Дубровке
В это время в ДК идет мюзикл «Норд-Ост», в зале находятся более 800 человек. Афиша мюзикла «Норд-Ост» на здании Театрального центра на Дубровке. Норд-ОСТ теракт на Дубровке 20 лет. У бывшей журналистки из Калининграда Алены Михайловой на «Норд-Осте» погиб муж — директор Общественного калининградского радио Максим Михайлов. Из 76 сотрудников "Норд-Оста", находившихся в зале, погибло 18 человек!
Когда был последний теракт в России: сколько людей погибло в Беслане, Норд-Осте, Зимней вишне
В результате террористической акции, по официальным данным, погибли 130 человек (по данным общественной организации «Норд-Ост» — 174 человека). По данным общественной организации «Норд-Ост», с 1995 по 2006 год в России произошло 55 терактов, погибли 1802 человека, пострадали более 20 000 граждан России. По официальным данным, в общей сложности погибло 130 человек, общественная организация «Норд-Ост» называет 174 погибших.
Норд-Ост теракт: погибшие, список, фото
| «Мы идем умирать»: что произошло на Дубровке в «три черных дня» ровно 19 лет назад | Норд-ОСТ теракт на Дубровке 20 лет. |
| Что случилось во время мюзикла «Норд-Ост» 17 лет назад, сколько людей погибло? | В театральном центре на Дубровке состоялась премьера мюзикла «Норд-Ост», который был спродюссирован по канонам лучших бродвейских шоу, и должен был стать прорывом для российской сцены. |
| 20 лет после «Норд-Оста»: неизвестные подробности теракта // Новости НТВ | Истории выживших и погибших в «Норд-Осте». Воспоминания тех, кто 20 лет назад оказался среди заложников в театральном центре на Дубровке. |
| Норд-Ост (теракт) | Истории выживших и погибших в «Норд-Осте». |