Отрывок из к/ф "Стиляги" под названием "Скованные одной цепью ". Слова песни Скованные одной цепью (Стиляги), которую исполняет Евгения Брик. (из к.ф Стиляги) – Скованы мы одной цепью.
Трагикомедия «Стиляги», про то как мы проплясали нашу страну
А вот исполненная Евгенией Брик «Скованные одной цепью» Наутилуса была смело переделана в агрессивный хип-хоп подобный эминемовским «The way I am», «Lose yourself» и «White America». там тоже люди в похожем зале поют припев таким речитативом? Скованы одной Скачать 13 Мб. Скованные одной цепью. Или как рабская система пытается сломить человека, но если человек вкусил свободу его уже ни чего не остановит. Скованные Одной Цепью, а также перевод песни и видео или клип.
Это видео недоступно.
Скованные одной цепью. и отчего я плачу на этом клипе? Скованные (одной цепью) и другие mp3 песни этого артиста и похожие треки жанров soundtrack, jazz, russian, rock'n'roll. Скованные одной цепью. Стиляги. 03:48. Слушать. Скачать MP3. Скованы одной Скачать 13 Мб. Скованные одной цепью,связанные одной целью.
Стиляги - скованые одной цепью - текст песни, слова, перевод, видео
Нам партия - мать, комсомол - наш отец, Ну-ка ты, стоять! Хорошо, молодец! Мы не станем петь под чужую дудку - Нам радостный горн играет побудку. Скованные одной цепью, связанные одной целью Скованные одной цепью, связанные одной… Здесь не место таким подлецам и подонкам, Здесь свои идеалы оставляют потомкам.
Online» перевод - «МОЁ! Прямая линия» Сетевое издание, зарегистрировано 30.
Online» — Сергей Усков Адрес редакции: 394049 г. Воронеж, ул. Рябцевой, 54 Телефоны редакции: 473 267-94-00, 264-93-98 E-mail редакции: web moe-online.
Она, разумеется, как-то соотносится с исторической реальностью, и эти точки соотнесения я постараюсь найти и указать. Но принимать одно за другое не следует. Разумеется, я понимаю, что за отмазку это предупреждение не проканает: людям трудно говорить об условностях, поэтому почти неизбежен бессмысленный спор о том, «как оно всё было на самом деле, а не в кино». Но попробуйте, товарищи, всё-таки сосредоточиться на той мысли, что мы говорим о кино. Причём не только о том, что в кино снято, но и о том, что подразумевается. Это последнее обстоятельство заставит нас обращаться к реальности, а точнее — к существующим представлениям о реальности того времени которые фильм и эксплуатирует.
Но всё-таки прошу — без особой надежды на то, что мою просьбу услышат — хотя бы постараться понять, что речь не идет о том, «как оно было на самом деле». Нас интересует, во-первых, фильм, и, во-вторых, миф. Приём банальный до ужаса, но в данном случае уместный. Несколько в сторону. Сама по себе оппозиция «серого» и «цветного» — это «светский» вариант фундаментального религиозного противопоставления Света и Тьмы. Светский — именно потому, что видение Света обращает нас к его Источнику, а цвет — это всегда цвет чего-то, то есть цвет вещей, вещества, материи. В нашем фильме — материи в самом буквальной смысле, «материальчика», «тряпок». Серое — тоже цвет тряпки, причём одетые в серые тряпки считают, что одеваются так из идеологических соображений. Отчасти так: серое — цвет материализма, что философского, что экономического: колер догмы, опирающейся на образы «низа», «фундамента», «основы», «производственных отношений» и прочего подвала бытия.
Таким образом, советский мир — скорее «серый с вкраплениями красного»: как комсомольский значок на пиджаке активиста [1]. Тут придётся сделать шаг в сторону, а точнее — ступить на скользкую дорожку, так как дальше речь пойдёт о гендерной, извините за нехорошее слово, теме. Которая тут цветёт и пахнет — так что лучше взяться за эту тему сразу. Иначе будет непонятно остальное. Сказанное выше о «красно-сером» советском мире наводит на мысль, что это мир сугубо мужской, брючно-пиджачный. Но если приглядеться, получается совсем иное. Советский мир, как он изображён в фильме — это мир, в котором власть принадлежит женщинам. Во всяком случае, власть низовая, «на земле». Так вот, эта власть имеет женское лицо.
Причём лицо, перекошенное ненавистью к мужчинам — точнее говоря, к мужскому естеству, к сексуальности, и всему с ней связанному. Ибо властью в этом мире обладают только в той мере, в которой воздерживаются от секса. Женское воздержание — столп и утверждение этой власти. В некоторых случаях это очевидно: достаточно посмотреть на хищную и жалкую стаю комсомольцев-бригадмиловцев, ведомых в ночь страшной кастрирующей валькирией, комсомолкой Катей. Комсомольцы в сером, которые с ножницами в руках ловят стиляг, валят их на землю и отрезают всё торчащее: тут никакого Фрёйда не нужно, сцены отсекания кока или галстука более чем красноречивы сами по себе. Но даже самая ничтожная толика власти покупается в этом мире всё той же ценой. Например, несчастная мать Полины-Пользы, которая, утверждая своё право на власть над дочерью, прибегает в качестве последнего, решающего аргумента к такому признанию: «я после отца... И это вполне понятно — и даже неизбежно. Коммунистическая идеология в сталинском варианте основана на идее верности идеалам — «идеям Ильича», «философии Маркса» и так далее.
Но можно сказать и проще — это верность мёртвым феминистки вставили бы — «мёртвым белым мужчинам». Сюда же относится и верность Сталину, к которому относились как к «мёртвому при жизни» [2]. А верность предполагает прежде всего верность сексуальную, без этого никак. И, разумеется, женскую: именно женщины могут быть верны «безо всяких, понимаете ли, двусмысленностей». Поэтому именно женщинам отведена роль хранительниц заветов. Низовой советский мир, показанный в фильме — это мир бесконечно длящегося симоновского стиха «Жди меня». Сила этого бесконечного женского ожидания того, кто никогда не вернётся, и хранения себя для него — это и была та сила, которой был жив сталинский социализм. И которую стиляги подрывали — прежде всего биологически, своим демонстративным «жеребячеством» [3]. Какой-нибудь культуролог непременно добавил бы обычную мантру о том, что подобные идеалы — это, дескать, «искажённое православие».
Это не так. Христианство — в том числе православие, разумеется — предполагает веру в присутствие Бога в мире, или, во всяком случае, жизнь в присутствии Бога: «нужно существовать так, как если бы он был». Это не просто другое — это противоположное. Иисус, как верят христиане, воскрес и ныне жив, а советские святыни были не живыми, а «живее живых» — то есть, читай, мёртвыми. И если уж сравнивать советское мировоззрение с христианством — то соответствующее настроение было, наверное, у апостолов в те три дня, что прошли между Распятием и Воскресением. Тут, пожалуй, стоит вернуться к теме «тряпочек». Генезис советского «совпаршива», кошмарной советской одежды времён пятидесятых, в свете вышесказанного становится вполне ясен. Это ни что иное, как траур.
А вот она: Молодёжь не хочет шить свои яркие вещи и играть свою яркую музыку, она хочет ту, которая за океаном, хочет не производить, а потреблять, не развивать себя и становиться лучше, а скопировать с соседа, не быть настоящим собой, а быть как «те». Это идеологическое предательство. Украсть, тайком провезти, втридорога продать-вдесятеро купить. Это то чему вас учил Ленин? Нет, это то, чему вас научит Хрущёв. Где равенство и братство если вы в одном городе делитесь на тех, кто одет по-импортному и по-советски; пролетарий ли вы, если ваш родитель дипломат устроит вас на госслужбу? И Катя это понимает. Она понимает, что теряет не просто мужчину, которого любит, но и соратника, соотечественника, потому что Союз для него, Мэл с а теперь враждебен, теперь он для него чужд и смешон. Она верит, что помогает социализму, когда устраивает облавы на тайные клубы стиляг, когда режет волосы, платья, когда позорит студентов на собрании, она борется не с модниками, а с предателями коммунизма. Потому что не за культурой гонятся эти молодые люди, а за вещами, потребительством и как следствие капитализмом. Кто стоит в авангарде движения стиляг?
Евгения Брик — Скованные одной цепью (Музыка из фильма "Стиляги")
Здесь хором поют, по теченью гребя! Здесь в ногу идут, единенье блюдя! Нам радостно дальше идти без тебя, и быть Скованными одной цепью Связанными одной целью Скованными одной цепью Связанными одной целью Скованными одной цепью Связанными одной целью Скованными одной цепью Связанные одной целью! Скованные одной цепью!
Связанные одной целью! Перевод на русский или английский язык текста песни — Связаны одной цепью исполнителя Стиляги: Today on the agenda dealing Komsomolets Biryukova. Mels, Arise.
It was the Soviet student Mels, and now we face dude Mel. It would seem that only one letter, it is true, comrades? It is encrypted for us holy names: Marx, Engels, Lenin … Stalin.
Among us he lived, we stepped formation, honest guy was, was just a hero. But the truth does not hide, the hour has come, And bared fangs And bared fangs Chained Related object of Chained Related one … You dared to encroach upon the holy of holies! Where are your ideals?!
Светский — именно потому, что видение Света обращает нас к его Источнику, а цвет — это всегда цвет чего-то, то есть цвет вещей, вещества, материи. В нашем фильме — материи в самом буквальной смысле, «материальчика», «тряпок». Серое — тоже цвет тряпки, причём одетые в серые тряпки считают, что одеваются так из идеологических соображений. Отчасти так: серое — цвет материализма, что философского, что экономического: колер догмы, опирающейся на образы «низа», «фундамента», «основы», «производственных отношений» и прочего подвала бытия. Таким образом, советский мир — скорее «серый с вкраплениями красного»: как комсомольский значок на пиджаке активиста [1]. Тут придётся сделать шаг в сторону, а точнее — ступить на скользкую дорожку, так как дальше речь пойдёт о гендерной, извините за нехорошее слово, теме.
Которая тут цветёт и пахнет — так что лучше взяться за эту тему сразу. Иначе будет непонятно остальное. Сказанное выше о «красно-сером» советском мире наводит на мысль, что это мир сугубо мужской, брючно-пиджачный. Но если приглядеться, получается совсем иное. Советский мир, как он изображён в фильме — это мир, в котором власть принадлежит женщинам. Во всяком случае, власть низовая, «на земле».
Так вот, эта власть имеет женское лицо. Причём лицо, перекошенное ненавистью к мужчинам — точнее говоря, к мужскому естеству, к сексуальности, и всему с ней связанному. Ибо властью в этом мире обладают только в той мере, в которой воздерживаются от секса. Женское воздержание — столп и утверждение этой власти. В некоторых случаях это очевидно: достаточно посмотреть на хищную и жалкую стаю комсомольцев-бригадмиловцев, ведомых в ночь страшной кастрирующей валькирией, комсомолкой Катей. Комсомольцы в сером, которые с ножницами в руках ловят стиляг, валят их на землю и отрезают всё торчащее: тут никакого Фрёйда не нужно, сцены отсекания кока или галстука более чем красноречивы сами по себе.
Но даже самая ничтожная толика власти покупается в этом мире всё той же ценой. Например, несчастная мать Полины-Пользы, которая, утверждая своё право на власть над дочерью, прибегает в качестве последнего, решающего аргумента к такому признанию: «я после отца... И это вполне понятно — и даже неизбежно. Коммунистическая идеология в сталинском варианте основана на идее верности идеалам — «идеям Ильича», «философии Маркса» и так далее. Но можно сказать и проще — это верность мёртвым феминистки вставили бы — «мёртвым белым мужчинам». Сюда же относится и верность Сталину, к которому относились как к «мёртвому при жизни» [2].
А верность предполагает прежде всего верность сексуальную, без этого никак. И, разумеется, женскую: именно женщины могут быть верны «безо всяких, понимаете ли, двусмысленностей». Поэтому именно женщинам отведена роль хранительниц заветов. Низовой советский мир, показанный в фильме — это мир бесконечно длящегося симоновского стиха «Жди меня». Сила этого бесконечного женского ожидания того, кто никогда не вернётся, и хранения себя для него — это и была та сила, которой был жив сталинский социализм. И которую стиляги подрывали — прежде всего биологически, своим демонстративным «жеребячеством» [3].
Какой-нибудь культуролог непременно добавил бы обычную мантру о том, что подобные идеалы — это, дескать, «искажённое православие». Это не так. Христианство — в том числе православие, разумеется — предполагает веру в присутствие Бога в мире, или, во всяком случае, жизнь в присутствии Бога: «нужно существовать так, как если бы он был». Это не просто другое — это противоположное. Иисус, как верят христиане, воскрес и ныне жив, а советские святыни были не живыми, а «живее живых» — то есть, читай, мёртвыми. И если уж сравнивать советское мировоззрение с христианством — то соответствующее настроение было, наверное, у апостолов в те три дня, что прошли между Распятием и Воскресением.
Тут, пожалуй, стоит вернуться к теме «тряпочек». Генезис советского «совпаршива», кошмарной советской одежды времён пятидесятых, в свете вышесказанного становится вполне ясен. Это ни что иное, как траур. То есть одежда, уместная на похоронах. Поскольку советская жизнь подразумевала вечную тризну по почившим вождям и изъявление вечной верности им, только траур — вечный, перманентный траур! Отсюда и эти вечные чёрные и серые пиджаки, и жуткие женские «наряды» слово, абсолютно противоположное по смыслу тому, что показали нам в киношной реальности, да и в реальности настоящей, пожалуй, тоже , и яростное неприятие всякой вольности и радости во внешнем облике.
Скорбное ожидание того, чего никогда не будет, верность мёртвым — это требовало демонстративного траура, установленного в качестве канона [5]. Короче говоря, это мир бесконечного оплакивания и жертвенного отвержения всякой радости, кроме, разве что, сомнительной радости уличения ближнего в недостаточности его скорби. Хотя нет: как раз злорадства фильм не показывает: даже кастрирующая валькирия Катя, изгоняя Мэлса из института — а фактически из жизни — не злорадствует, а гневно скорбит. Уничтожая любимого, она испытывает не гнусную радость палача, а горький и страшный восторг самоотречения. Тем не менее: верность мёртвым означает перманентную готовность к предательству живых. Все друг друга ненавидят и боятся — поскольку каждый может подставить всех остальных.
Достаточно чем-то выделиться и привлечь внимание карающих властей. Которые накажут не только высунувшегося и посмевшего, но и всех, кто окажется рядом с ним.
Но ты не победишь — наша цепь не прервется Скованных одной цепью, связанных одной целью Скованных одной цепью, связанных одной целью… Ты под музыку толстых не смеешь плясать, Не смеешь кривляться и нас предавать. Такого, как ты, не должно быть рядом, Когда мы единым идем отрядом. Ну-ка ты, стоять! Хорошо, молодец!
По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на mail lightaudio.
OST «СТИЛЯГИ» (Союз, 2008)
Как-то так новости: Санкт-Петербург. Скованные одной цепью (ost Beholder film) [Перезалив]. Но когда в 1988 году колокола «Скованных» звонили первой песней на «Князе тишины», Бутусову уже можно было открыто рассказывать про цепь.
Стиляги / Евгения Брик - Скованные одной цепью — Video
Текст песни "Стиляги — Скованные одной цепью (OST: Стиляги)". Наплевав на учебу, друзей всех забыв, Оставив тетради на полке пылиться, Ушел он на улицы просто резвиться! К/Ф Стиляги – Watch video in high quality. Песня «Скованные одной цепью» из саундтрека к фильму «Стиляги» описывает разрыв между идеалами и реальностью в контексте советской эпохи. Скованные одной цепью - Продолжительность: 4:01 Nerev0r 4 954 526 просмотров. Эффект единства ещё достигался за счёт единой одежды, а тут все тянут на стиляг из фильм.