Староосколец Максим Козлов совсем недавно сам участвовал в СВО. На днях он вернулся в родной город, восстанавливается после тяжёлых ранений и параллельно – занимается сбором.
Погибшего в ходе СВО липчанина посмертно представили к ордену Мужества
В ходе спецоперации на Украине погиб 24-летний военнослужащий – уроженец Брянска Максим Козлов. пять лет занять существенную долю рынка решений для разработки софта объемом в 18 млрд рублей, заявил "Интерфаксу" технический директор "РеСолюта" Максим Козлов. Глава Учебного комитета и член Высшего церковного совета Русской православной церкви протоиерей Максим Козлов прокомментировал в эфире телеканала «Спас» несогласованные. уроженец села Удобное Горшеченского района. 27 сентября 2022 года он отправился в зону СВО в качестве добровольца. С таким заявлением выступил глава учебного комитета РПЦ протоиерей Максим Козлов в праздник семьи, любви и верности, отмечаемый в России 8 июля.
Уроженец Брянска Максим Козлов погиб на территории Украины при выполнении воинского долга
У вас осталось: 1000 символов Правила комментирования на сайте В комментариях не допускается информация: 1 призывающая к уголовно наказуемым деяниям; 2 составляющая государственную или иную, специально охраняемую законом тайну; 3 содержащая публичные призывы к осуществлению террористической деятельности; 4 публично оправдывающая терроризм или содержащая иные экстремистские материалы; 5 содержащая культ насилия и жестокости; 6 содержащая нецензурную брань; 7 содержащая пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних; 8 пропагандирующая порнографию; 9 раскрывающая персональные личные данные; 10 не имеющая отношение к материалу, который Вы комментируете. При любых нарушениях данных Правил администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарий.
И свойственный по самому факту православной веры сознательным верующим патриотизм, приятие ими ценностей своего православного Отечества как чрезвычайно значимых в нашей жизни, в нашем мировоззрении, в нашей ценностной ориентации для подавляющего большинства не переходит в этнический национализм или в неприятие людей другой веры или другой этнической основы. Поэтому по большому счету этого не нужно бояться. И вообще нужно избегать, в том числе и в семейной жизни, тех фобий, тех страшилок, которые формируются средствами массовой информации. Избегать их даже на уровне просто внутреннего соглашательства с ними, внутренней терпимости по отношению к ним. К примеру, одной из типичных страшилок нашего времени является идея о некотором государственном поощрении-внедрении Православия, чего вовсе нет! Можно спросить любого, есть ли среди его друзей и знакомых хоть один человек, которого бы побуждали креститься и которому сказали бы: если ты станешь православным, то у тебя будет карьерный рост, а если нет, то останешься при своих чинах и званиях. Есть ли хоть один, кого прогнали с работы на том основании, что он называл себя атеистом, иудеем, буддистом или даже, прости Господи, сатанистом?
Любопытно, что эти укоры в адрес Церкви сочетаются с укорами в ее пассивности по отношению к окружающему миру, в том, что Православная Церковь не занимается ни миссионерством, ни общественной проповедью, но при этом каким-то образом государственно насаждается. Однако тут либо одно, либо другое. Ведь государственная поддержка, государственное насаждение православной веры подразумевает как минимум церковное присутствие в школах, в вузах, в транспорте, в тех же средствах массовой информации, но ничего подобного нет! Никто не начинает передачи «Радио России» с чтения утренних молитв, даже просто с православного пятиминутного эфира. Ничего этого нет. Так что не нужно принимать подобного рода страшилки за реальность и тем более переносить воспринятые через них фобии на воспитание наших детей. Где грань дозволенного, которая теперь крайне размыта в нашем обществе со свободными нравами? Позволить себе приобнять коллегу на работе — сегодня это абсолютно нормально, но в христианском понимании означает ли это нарушение десятой заповеди: «не желай жены ближнего твоего»?
А зачем приобнимать кого-то на работе? Нужно честно себя спросить: чем я при этом руководствуюсь? Ведь мне вряд ли захочется приобнять уважаемую мною коллегу, если ей ближе к семидесяти, и зубы ее не все сохранились, и изо рта пахнет не очень приятно… Почему-то такого желания скорее всего не возникнет, хотя она тоже коллега и куда более заслуженная, чем молоденькая секретарша или юная аспирантка. Сегодня многие молодые, и женатые, и неженатые, имеют привычку целоваться при встрече со своими знакомыми. Пристало ли подобное христианину? Думается, что это разумно, только если они ближайшие родственники. А приветствовать молодой супруге или немолодой супруге своих давно не виденных однокашников даже вполне дружескими объятиями и поцелуями — в этом есть что-то не должное по отношению к святыне брака. Когда ты видишь, что твои знакомые девушки или пожилые женщины, рьяно молодящиеся, накладывают на свои лица килограммы краски, надо ли как-то сказать им о том, что верующим людям подобное украшательство не пристало?
Если близко знаете и можете сказать это тактично, скажите, конечно. Но у молоденькой девушки чаще всего это бывает просто возрастной дурью, от которой ее близкие деликатной иронией и своевременным указанием на неуместность такого маскарадного перевоплощения могут помочь избавиться. Хуже, когда женщина то, что называется, в возрасте, стремится выглядеть как девочка. Потому что за этим стоит куда более глубокий внутренний слом: в конечном итоге желание убежать от того естественного развития жизни, которое нам Господь посылает. За этим стоит стремление казаться, а не быть, выглядеть, а не существовать. Ведь у достойной старости или у достойного зрелого возраста столько преимуществ, и Господь столько дает человеку, адекватно себя в своем возрасте воспринимающему! Не видеть этого, не принимать этого не разумно, так же, как противоестественно изображать из себя того, кем ты не являешься, или супругам, прожившим вместе тридцать-сорок лет, разыгрывать свои отношения так, будто они все еще пребывают в медовом месяце. И главная неправда здесь именно в неприятии своего жизненного пути, каким его Господь для каждого человека устрояет.
Конечно, верующий всего этого не может одобрить. Хорошо, что сейчас есть средства, которые позволяют человеку приглядно выглядеть даже в глубокой старости. Хорошо, что можно иметь зубы, которые не выпадают и что изо рта дурно не пахнет, и что лицо не испещрено бородавками или какими-то другими возрастными дефектами. Но христианин, следя за своим внешним обликом, всегда должен соответствовать той возрастной мере, которая приличествует прожитым им годам. Естественная чистота и благообразие одежды — вот наиболее приличествующий вид для верующего человека. Мирские люди почему-то больше наслышаны о тех юродивых и блаженных, которые принимали на себя такую аскезу, что по ним вши ползали, клопы, тараканы, даже крысы, и, исходя из этих скудных знаний о святости, считают, что православный человек не должен за собой следить, то есть не только прихорашиваться, но просто следить. И что если человек в чистой, выглаженной и красивой одежде, значит, он неправославный. У меня перед глазами фотография царственных страстотерпцев незадолго до революции: царя-мученика Николая, царицы-мученицы Александры, Великих княжон… Мне кажется, святая царица Александра являет для многих наших современниц дивный пример того, как пройти средним, и в данном случае в прямом смысле слова царским путем.
С одной стороны, выглядеть достойно того положения, которое она занимала, с другой стороны, никогда не переходить грани в том, что ей было так доступно и легкодостижимо применительно к условиям того времени. Но в ее внешнем облике несомненны такт, чувство меры, корректность. Равно можно сказать и по отношению к государю, традиционно изображаемому в военном мундире, так украшающем каждого, с честью его носящего, и так приличествующем, как всякая форма, каждому мужчине, — вот образец, на который нам хорошо равняться. Одно дело — юродивые и монашествующие, у которых, впрочем, тоже есть своего рода внешняя форма и есть необходимость ей соответствовать, в том числе и форма одежды, которую надо в достойном виде содержать, а другое дело — человек, живущий в миру. Если ты видишь, что твои знакомые собираются венчаться исключительно потому, что так принято и даже стало модным, надо ли их от этого постараться удержать? Да, лучше им об этом сказать. Безусловно, венчаться надо людям, которые подходят к Венчанию как к церковному Таинству. То есть, во-первых, понимают меру ответственности, налагаемую на них обручением и венчанием, — меру фактически абсолютной взаимной верности и единственности этого союза, а во-вторых, являются верующими, церковными людьми и значит, примут Венчание как благословение от Бога, как благодать Божию, которая освятит их супружеский союз.
Если такового отношения нет, а молодые венчаются просто потому, что в церкви все красиво совершается да и как-то принято стало венчаться, то лучше предостеречь их от подобного шага. В том, что сегодня, как правило, молодожены не хотят жить вместе с родителями, нет ничего по-христиански неправедного? К этой ситуации можно подойти с двух сторон. Во-первых, в наше время, именно в наше, когда мы стали такими слабыми, себялюбивыми, не умеющими терпеть других значительно в большей мере, чем наши предки хотя бы сто лет назад , жить вместе многим поколениям одной семьи очень редко оказывается полезно. И, как правило, лучше выстраиваются отношения детей и родителей, двух поколений семьи, когда они, душевно не отделяясь друг от друга и стремясь к совместному общению, тем не менее живут не под одной крышей. Совсем хорошо, когда недалеко друг от друга в одном городе, но когда каждая хозяйка — сама по себе хозяйка и каждый хозяин, возвращаясь вечером с работы, знает, что это его дом. Да и не такие у нас дома, чтобы в пределах даже многокомнатной квартиры реально могли бы жить две семьи, ощущая себя при этом полноценными хозяевами и обустраивая свою жизнь, свой уклад, свой быт так, как хотелось бы каждому из них. Конечно, бывает такое редкое единодушие, но встречается это нечасто.
И когда это случается, тогда и вопросы, подобные этому, не встают. Во-вторых, если выхода с раздельным житьем нет и никуда друг от друга не деться, тогда нужно искать компромиссы и находить способы мирного сосуществования. Это первое условие, не достигнув которого нельзя говорить о достижении большего: душевной близости и внутреннего согласия. Много скорбей бывает именно из-за того, что эту ступенечку мирного совместного жительства стремятся перепрыгнуть или как бы не заметить, когда тесть или теща, свекр или свекровь внутренне, даже необязательно высказывая это словами, ждут от зятя или невестки какой-то особой любви: ты вот сына или дочь мою полюбил, теперь и меня полюби, как мать и отца. А они не нас выбирали себе в спутники жизни, и поэтому взаимная корректность, оговоренность того, что мы можем допустить по отношению друг к другу, а вовсе не сокращение дистанции между нами могут оказаться гораздо полезней, чем искусственная близость, кстати, полезней и для воспитания собственной души. Потому что в такого рода сдерживании себя, в отодвигании себя на второй план можно немало приобрести и для нашего пути ко спасению. А уж потом, когда в этом плане разумные меры достигнуты, и мы как бы закрепились на этой ступенечке совместного существования, можно думать и о большем, не раньше. Что делать, если у невестки зятя не складываются отношения с родителями супруга и , с которыми приходится жить вместе?
Думается, здесь у мужа и жены должны быть несколько разные жизненные позиции, в зависимости от тех разных ролей, которые они играют в семейной жизни. Муж прежде всего должен быть защитником, как бы стеной между своей женой и близкими, вместе с которыми они живут. И принимая удар на себя, ограждать ее от возможных нападок, неминуемо возникающих несогласий и притираний, связанных с тем, что разные люди по-разному ведут хозяйство. Одни моют тарелку после каждого приема пищи, а другие раз в сутки; одних раздражает пыль на полу, а другим неприятно то, что ежедневно жужжат пылесосом. И чаще всего именно из таких вещей складываются семейные беды и несоответствия и крайне редко — только из-за глобальных мировоззренческих конфликтов. На самом деле, если с бытовыми вопросами все нормально, то и вопросы мировоззрения не доводят взаимное сосуществование до взрывоопасной степени. Безусловно, бывает по-разному, но чаще именно так. Что же касается линии поведения невестки, пришедшей в дом к мужу, то, конечно же, молодой жене важно понять, что не она здесь будет хозяйкой и пока они живут с родителями, ей нужно максимально примениться к тому стилю и укладу, к той организации хозяйства и жизни, которые уже существуют в этом доме.
Внимательно присматриваться и не спешить совершать революцию. Не спешить доказывать, что картофель на растительном масле жарить значительно полезнее, чем на сливочном, а тефлоновые сковородки неизмеримо преимуществуют перед чугунными. И если она будет уступать свекрови в такого рода вопросах, то это, без сомнения, может лишь способствовать семейному миру. Если же речь идет о принципиально разных мировоззренческих позициях, ну, в частности, когда верующая жена приходит в дом верующего же мужа, но его неверующих родителей, то здесь очень важно с самого начала засвидетельствовать свое полное с мужем единство. Ведь, как правило, родители уже знают, что их сын является верующим человеком, то есть иным, чем они. В том случае, если они так и не примирились с этим, они почти неизбежно попытаются использовать невестку как способ вернуть свое чадо к мирской или к светской жизни. Ну вот теперь-то он образумится, вся эта его дурь — всенощные, литургии, прислуживание в алтаре — сойдет, и, глядишь, все будет нормально. И здесь невестке очень важно не поддаться и не идти на компромиссы, а оставаться абсолютно единой со своим мужем, даже если из-за этого будут поначалу какие-то скорби.
Но на перспективу это даст значительно больше, как в самих отношениях молодых мужа и жены, так и в их отношениях с родителями. А если муж нашей дочери, жена нашего сына, выросшие в церковной семье, оказались, что называется, теплохладными, есть здесь какие-то пути, чтобы приблизить их к Церкви? То есть вырос человек в семье воцерковленных и серьезно верующих людей, а потом остыл душой. Здесь надо то же, что и в иных случаях холодности в вере: молиться о даровании ему горячей и искренней веры или о возвращении ему этой веры. И молиться искренне и опять же с внутренним пониманием, что путем к новому обретению такой веры очень часто могут оказаться и скорби, которые отводят человека либо от такого равнодушно—теплохладного существования, либо от чрезмерной привязанности к земному. И конечно, главное — нам самим жить рядом с ним не теплохладно и не соглашаться играть в предложенную игру некой нейтральности по отношению к вере каждого из нас, не принимая это условие как нашу теперешнюю норму жизни, и, пожалуй, это самое большое, что можно в данной ситуации сделать. Как себя вести, если родители, даже в той ситуации, когда молодые с ними не живут, очень сильно вмешиваются в их личную жизнь, так что эта опека становится невыносимой? Такого права церковные каноны родителям не дают.
И напротив, право детей — отстоять самостоятельность собственной семьи, ее жизнь в соответствии с той верой, которую они исповедуют. И даже если в таком случае на какое-то время, пусть и на долгое, придется идти на конфликт с близкими, лучше пройти этап этих непростых отношений, чем допустить, чтобы родители воспрепятствовали строительству новой полноценной семьи. Беда такого рода вмешательств усугубляется еще и тем, что ни молодой муж не ощущает себя по-настоящему ответственным и вполне главой своей семьи, ни молодая жена не чувствует уверенность, что эти родительские вмешательства не отзовутся на их внутрисемейных отношениях. Тем более, тогда лучше оказаться как можно дальше от такой опеки, даже ценой некоторого ухудшения отношений с близкими. Надо ли почитать тещу и свекровь, тестя и свекра как своих мать и отца? В некоторых простонародных семьях до сих пор принято их так и называть — матерью и отцом. Когда именование родителей твоего избранника: мама, папа, отец, мать, которое было у наших предков и поныне бытует в простых, но еще укорененных в церковно-народной традиции семьях, происходит не от нарочитого желания под них подладиться, а от внутреннего приятия уже теперь бесконечно близких тебе людей, то такое можно только приветствовать и видеть в этом доброе устроение семейных отношений. Другое дело, что нельзя делать это фальшиво, как и вообще ничто не нужно делать фальшиво.
И если нет взаимного единения и приятия друг друга, а напротив, есть ощущение большой дистанции, то такого рода именования скорее принесут вред.
Сейчас настоятель является достаточно опытным священнослужителем. Твердо убежден в необходимости разговаривать с людьми вне службы. Беседа со священником помогает тем прихожанам, которые мало знают о церковных правилах. Просветительская работа В биографии священника значительное место занимает просветительская работа. Его отличают такие черты, как принципиальность, умение ясно формулировать и твердо отстаивать свои взгляды. Протоиерей ведет активную деятельность: Работает над усовершенствованием современного духовного образования. Инспектирует учебные заведения.
Читает лекции. Участвует в богословских конференциях. Объяснил, в чем отличие православия от протестантизма и католицизма. В Межсоборном присутствии органе Московского патриархата Максим Козлов не раз избирался секретарем различных комиссий. Сейчас работает в одной из них. Деятельность комиссии посвящена богословию. В 2018 году Священный Синод назначил отца Максима председателем учебного комитета, контролирующего работу духовных образовательных заведений. До этого священник шесть лет работал заместителем.
Писательская деятельность Максим Козлов издал много статей, написанных на основе собственных проповедей. Курс его лекций продолжает книга под названием «Западное христианство: взгляд с Востока», созданная в соавторстве. Священник написал много книг о православии, например, «Клир и мир». В ней собраны ответы настоятеля храма на многочисленные вопросы прихожан. По словам автора, темы для его произведений рождаются из повседневной церковной жизни. Если первые книги были посвящены богословию, то последующие написаны в жанре публицистики и журналистики. Максим Козлов вырастил четырех дочерей, так что ему близки семейные темы, вопросы воспитания детей. Об этом написаны книги: «Последняя крепость.
Беседы о семейной жизни» и «Детский катехизис». Автор не боится поднимать неудобные для общества и церкви вопросы, не лакирует действительность. Приобрела популярность его книга «Промысл — штука нелинейная», вышедшая в 2016 году.
И в этом смысле наша Церковь призывает своих прихожан быть до конца последовательными в православном мировоззрении, то есть на все смотреть глазами веры.
Идеология же в духовной жизни человека — это как его партийность в социальной. Это некое осознанное сужение системы собственных взглядов до некоторой узкой доктрины, которая уже не целостно охватывает мир, однако мыслится как единственно возможная применительно к сегодняшней ситуации. Все это, конечно же, совершенно не обязательно для православного христианина, а иной раз и нежелательно. Христиане, имеющие единое мировоззрение, при этом могут придерживаться разных идеологических представлений.
На литургии рядом могут стоять и православный демократ, и православный монархист. Лично для меня последнее более естественно, но это не значит, что нас разъединяет пропасть, ведь мировоззрение у нас единое. Символ веры один. Или, например, православный человек по идеологии может быть нестяжателем, как Нил Сорский, а может быть сторонником увеличения церковного имения, как Иосиф Волоцкий.
Однако, формируя в себе тот или иной идеологический подход к чему бы то ни было, мы всякий раз должны проверять, может ли он быть оправдан Священным Писанием и Церковным Преданием. Если же нет, он должен быть христианином отвергнут. Почему Церковь так упорно держится за раз и навсегда застывшие правила, догматы, каноны? Не есть ли это свидетельство нежелания жить в современном мире?
Почему кости крепятся к скелету? Потому что если не будет скелета, останется одна филейная часть, которая, конечно, может быть употреблена с пользой, но вряд ли будет способствовать длительной жизнедеятельности самого организма. А если серьезно, то догматы и прочие церковные установления имеют богооткровенное значение, о котором по опыту знает каждый ответственный христианин. Это внутренний критерий, фундамент стабильности и неизменности, который позволяет Церкви оставаться столпом и утверждением истины, независимо от меняющихся человеческих мнений, идеологий, политических, государственных и общественных систем.
Это то, во что верили всегда и повсюду все православные христиане. Это то, что дает нам ощущение единства с теми, кто жил до нас и пребывает ныне в небесном отечестве, и с теми, кто будет жить после нас. Это то, что дает нам, как членам Тела Христова, Церковь, для которой догмы являются как бы ребрами, а на них держимся мы, клеточки этого Тела. Сознание современного человека насквозь пропитано скептицизмом.
В наше время во всем принято сомневаться. Можно ли как-то ограничить эти сомнения? Ничем их не ограничишь, потому что желающий сомневаться будет сомневаться. Так что пределов тут никаких не положишь.
И Церковь никак не должна вступать в этот процесс состязательности с современным, но отнюдь не новым скепсисом или с очередными назавтра устаревающими открытиями естествознания, космологии, квантовой физики. Церковь должна свидетельствовать вечное. И душа человеческая, которая «по природе своей христианка», будет на это вечное отзываться. Если, конечно, она не порабощена страстями до крайней степени замутненности.
Не глубокие научные познания, а нераскаянный грех делает человека неверующим или позитивистом. Почему до сих пор многие уравнивают гуманистические идеи и христианские, как само собой разумеющееся? Это непростой вопрос, но если предельно тезисно его сформулировать, то гуманизм, сформировавшийся в эпоху Возрождения, хотя и декларировался как обращение к античному наследию, возник на базе христианской цивилизации, христианского сознания. Однако гуманизм утверждает человека как конечную ценность и меру всех вещей.
Отсюда известный возрожденческий титанизм всех тех гениальных и неудержимых как в своих дарованиях, так и в своих пороках людей, о которых в той или иной мере знает каждый из нас. Интересно, что когда в Западной Европе утвердился гуманизм, определивший последующее просвещенческое или либеральное буржуазное сознание, в православной Византии формировалось церковное учение о достоинстве человека. И развивалось оно усилиями исихастов, носителей умной молитвы — Григория Паламы, Григория Синаита, Николая Кавасилы и других подвижников благочестия этой эпохи. Именно в это время было написано множество поучений и трактатов, в которых излагалась христианская православная антропология, видящая подлинное достоинство человека не в его самостоятельной ценности как центра мира, но в раскрытии в нем образа и подобия Божия, в его уподоблении Творцу на пути духовного возрастания.
Православное богословие и религиозная философия, скажем, последних двух столетий, — это одно и то же? Нет, это разные вещи. Даже если сразу отсечь и классическую философию — Канта, Гегеля, Шеллинга, и так называемую русскую религиозную философию, и иметь в виду только тех философов, которые осознавали себя православными христианами, то и в этом случае можно будет сказать, что в религиозной философии, в отличие от богословия, есть большая степень не то чтобы свободы, а вольности в постановке вопросов, которые она затрагивает и пытается осмыслить. Если угодно, религиозная философия — это расширенное апологетическое богословие, это попытка как бы немножко понарошку осмыслить мир без учета тех догматических истин, которые даны в Откровении.
Иными словами, из закономерностей тварного мира души человеческой и окружающей нас вселенной вывести те законы, которые были даны Творцом. Богословие же исходит из иного — из априорного, аксиоматического признания этих законов, изложенных и в Священном Писании, и в церковных догматах, и делает из них выводы применительно к тварной, общественной и личной жизни каждого человека. Так что, по сути дела, богословие и религиозная философия идут с разных концов. Как Православная.
Церковь относится к феминизму? Как к очередной дури западного сознания, а сейчас уже отчасти и нашего. Ведь коренная посылка здесь изначально ложная, из нее не только феминизм исходит. Это один из идолов и кумиров XX века — права человека, которые провозглашаются среди потоков крови, среди дикой вакханалии беснующейся черни, среди миллионов голодающих, среди вопиющего неравенства, по-прежнему существующего в мире.
Тем не менее этот постулат прав человека возводится на пьедестал, считается нормой, идеалом, к чему все должны тянуться, а он, в свою очередь, требует настоящих жертвоприношений. Феминизм — одно из проявлений этой идеологии прав человека, которая, конечно же, чужда Православию, потому что Церковь видит достоинство человека не в том, что он является мерой всех вещей, неким самодостаточным центром или бугорком, кочкой во вселенной, а в той сообразности человека образу Божию, которую каждый имеет в своей душе. Почему упразднен чин диаконисс? Диаконисса — к примеру, ею была святая мученица Татиана — это особого рода церковная служительница, помогавшая священнику при совершении Крещения женщин, а также осуществлявшая и иные церковно-общественные обязанности.
Можно сказать, что сейчас институт диаконисс, с одной стороны, перерос в женское монашество, с другой, церковно-практической, — утратил характер особых обетов или посвящений. Скажем, некая раба Божия поет на клиросе, или убирается в храме, или стоит за свечным ящиком, но при этом не приносит обета безбрачия или обязательной жизни при Церкви. Что такое гедонизм? Опять же, это вещь не новая.
На самом деле все это лукавым придумано достаточно давно, и если бы мы хорошенько учились в классической школе, традиции которой не случайно были отсечены советской властью, то мы бы знали, что уже в греко-римском мире существовало такое философское направление, которое ставило получение удовольствия конечной целью бытия. Впрочем, удовольствия тогда понимались не так низменно, как теперь. Не как наркотический кайф, желание вкусно поесть, красиво одеться и иметь некоторое количество утешающих девиц, но как душевное наслаждение, в этическом смысле этого слова. Однако уже тогда выяснилось, что удовольствие, декларируемое как цель жизни, наслаждение как критерий бытия являются ускользающим обманом.
Они постоянно требуют все большей меры разнообразия, новизны, видоизменений. Это, оказывается, тот путь, на который легко можно вступить в надежде на нем успокоиться, но в котором никогда нет конца, что грубый нынешний гедонизм показывает очень быстро. И человек, начавший с невинного покуривания травки, через пару лет, а то и раньше на койке психоневрологического диспансера узнает, какими ужасами наркотической ломки оборачивается жизненный выбор такого рода удовольствия. Это и есть действительный итог гедонизма.
Хорошо, если им не оканчивается земная жизнь. Значит, есть еще время избавиться от такого выбора для жизни вечной. Чем обожение человека отличается от понятия сверхчеловека? Тем же, чем христианство отличается от гуманизма.
Если цель христианской жизни — это раскрытие в человеке образа и подобия, не автономное от Бога торжество личности, а выявление в ней Божеской правды, то цель гуманизма, или возрожденческого титанизма собственно, гуманизм — его плод , — это самораскрытие человека как автономной, ни от Бога, ни от других людей не зависящей личности. И такое противопоставление, с одной стороны, образа и подобия человека, а с другой — его автономности со всей силой проявилось в конце Средневековья, когда Запад пошел по второму пути, в результате чего история западноевропейской цивилизации знала периоды развития культуры Возрождения, Просвещения, буржуазного либерализма, и в конце концов — того аморализма, который мы имеем сегодня. Православный же Восток пошел путем исихазма, то есть тихого, но окончательного предания человеком самого себя в руки Божии, стремления к молитве Иисусовой, к обретению подлинного достоинства в жизни во Христе. Книга одного из тогдашних исихастов — Николая Кавасилы — так и называлась: «Семь слов о жизни во Христе».
И неслучайно это название в начале XX века было повторено святым праведным отцом Иоанном Кронштадтским. В Церкви много говорится о послушании, об отсечении своей воли, о следовании церковным уставам. А для разума человека, для его творчества остается ли место? В духе, то есть с той свободой и ответственностью, к которым мы призваны как православные христиане.
протоиерей Максим Козлов
В ходе спецоперации погиб 31-летний курянин Максим Козлов. Сегодня протоиерей Максим Козлов — один из виднейших деятелей нашей страны в области религиозного образования, член Высшего Церковного Совета Русской Православной Церкви и. В ходе спецоперации погиб 31-летний курянин Максим Козлов.
Священник Максим Козлов объяснил уникальное состояние Пресвятой Богородицы на Успение
Протоиерей Максим Козлов, биография которого изложена в этой статье, хорошо известен в церковных кругах России. чем не есть запрещенную уставом пищу, рассказал РИА Новости глава учебного комитета Русской православной церкви протоиерей Максим й пост в 2024 году идет с 18. председатель Учебного Комитета Русской Православной Церкви протоиерей Максим Козловым в рамках передачи «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Председатель Учебного комитета, ректор ОЦАД протоиерей Максим Козлов выражает соболезнование родным, близким, сотрудникам, учащим и учащимся в связи с кончиной.
Глава Мордовии встретился с представителями Учебного комитета Русской православной церкви
Я бы советовал молодым священникам читать книги афонских подвижников, благо, они сейчас переводятся. Не со всем я могу согласиться у архимандритов Лазаря Абашидзе и Рафаила Карелина , но, тем не менее, они предлагают не теоретические умствования о жизни, а живой религиозный опыт. Согласитесь, когда батюшка говорит о чем-то не на основании трех брошюр, которые он прочитал, а потому, что действительно разбирается в данном вопросе, это заслуживает уважения, располагает к себе, а главное — на первых порах служит цели душепопечения. В этих разговорах человек открывается священнику, начинает доверять ему. А по мере накопления пастырского опыта внешние заслуги отодвигаются на второй план — важным становится действительное внутреннее общение людей. Мы видим, что не все так благополучно с нынешним молодым поколением и даже с теми, кто с малолетства с конца восьмидесятых — начала девяностых годов пришел в ограду Церкви.
Так ли много среди них, воспитанных без атеистического гнета, настоящих православных верующих, которые живут литургической жизнью? Или они обретаются где-то на стороне? Проблема это, несомненно, есть, она не только пастырская, но еще и педагогическая. Так, например, не секрет, что в православных семьях отношения складываются совсем не гладко. Я убежден: самая страшная ошибка, которую можно допустить, общаясь с молодежью, это проявление неискренности в главном, фальши.
Ужасно, когда молодые люди чувствуют, что взрослые, и священнослужители в том числе, обозначая нечто, проговаривая слова, не обнаруживают при этом внутреннего убеждения и решительно не склонны делать то, к чему призывают. Да, у всех есть немощи, все совершают ошибки, все иногда падают, и это простят. А вот неискренность не простят, каким бы искусным гомилетом не был батюшка, как бы он ни был образован, какими бы иными внешними дарованиями и наградами он бы ни обладал — ничего не поможет. Фальшь — это соблазнительная вещь, ракушка, в которую хочется закрыться и говорить оттуда гладкие слова, которые подходят для всех и всегда. Священник может сказать хорошую проповедь, в которой не будет ничего противного Преданию Церкви, но если эти слова не стоят за его душой, он никого ими не вылечит.
Фальшь отталкивает — вот это нужно помнить пастырям. Позволю себе краткий комментарий. Есть у нас как бы два направления: за частое причащение и за редкое причащение. Так вот, мне кажется, мы должны бороться не за какую-то одну практику, а за внутренне искреннее, глубокое и с правильным расположением причащение. Ведь можно причащаться редко, благоговея всякий раз перед святыней, проходя недельный путь говенья, и потом хранить в себе ту святыню, которой ты приобщился.
Получается, человек причащается несколько раз в год, идет поэтапно, от причастия к причастию, и это будет богоугодно. А можно причащаться редко, поскольку лень готовиться: «В Великий четверг бывает общая исповедь, все очень быстро. Причащаются же люди раз в год, так и я буду». Это, конечно, совсем иное. Напротив, можно причащаться часто, потому что душа просит принятия Святых Христовых Таин, и человек укрепляется от скорбей мира и собственных немощей, при этом он, разумеется, всякий раз проходит какой-то путь приготовления.
А можно привыкнуть к частому причащению и говорить так: «Ну, я же часто причащаюсь, чего я буду канон читать и говеть, зачем на всенощную идти, лучше сяду, телевизор посмотрю, хоккей сегодня». И это будет Богу не угодно. Иначе говоря, дело не в том, сколь часто или редко мы причащаемся, а в том, что мы несем навстречу Христу, когда идем к чаше. Какие проблемы возникают в связи с этим? Вроде и пустяк, но сейчас можно себе заказать через интернет-магазин скуфейку из Греции.
Такое раньше невозможно было себе даже представить. Слово иной раз не промолвишь, чтобы оно сразу в сети не было опубликовано, и вот уже православные блоггеры начали обсуждать, что батюшка на проповеди сказал. Очевидно, однако, что и какая-то польза в глобализации есть. Мы в миллионных городах стали жить изолированно, что позволило уходить в свою частную жизнь. А теперь сделать это не так-то просто — все на виду, все в Интернете.
Что ж, священнику полезно быть на виду. В этом смысле большой город для священника — соблазн, поскольку можно ведь сделать и так: послужил благочестиво, правильно, а после отъехал несколько километров на машине, рясу снял, в джинсах остался, и на концерт, в ресторан, а то и спать у телевизора — всякое бывает. Чем меньше такой приватности в жизни духовенства, тем лучше. Деревня в этом случае — хороший пример, там не спрячешься, как не мог спрятаться батюшка в дореволюционном городе. Это отказ от очень многого, от того, что обычный человек имеет право запросто себе позволить.
У священнослужителя резко сужается круг развлечений, возрастает ответственность за каждое произнесенное слово. На самом деле уменьшается количество друзей. Те, кто окружает священника, — это его духовные чада, помощники, товарищи, соратники. Но дружба — отношения на равных, при полной открытости друг другу, для батюшки очень редкий дар, который можно получить от Бога. Священник обречен на большую меру одиночества.
Он и в семье не может поделиться всем с самым близким человеком — с женой, поделиться так, как может любой мирянин.
Я его спросил: а чего вот вы сейчас ждете от верующих, какими бы вы хотели их видеть? Он сказал фразу, которая меня поразила: я хотел бы, чтобы верующие перестали носиться со своей верой. Вот он сказал, что ему бы хотелось, чтобы вера ну я уже своими словами пересказываю мысль стала как воздух, естественной и простой. Вот как бабушки верили, он говорит, они не размышляли о смысле жизни, о новом свежем воздухе, который им открылся в Церкви — то что было в какой-то степени свойственно людям, вот приходящим в советские годы к этой действительно новой жизни, ничего похожего не было вокруг. А вот хочется, говорил этот пастырь, чтобы просто пойти в храм было естественней, чем не пойти для человека. И мы понимаем, что с одной стороны, это очень здорово звучит, с другой стороны, а как тут не перепутать эту спокойность веры с теплохладностью, с привычностью, как бы с отсутствием горения. Вот что вы об этом думаете? Ведь современному поколению верующих, которые вот в Церкви, уже когда храмов много и все можно, скорее вот эта проблема, если эта проблема стоит. Те горели — из 70—80-х, а вот здесь люди просто живут.
Хорошо это или плохо? Протоиерей Максим — Ну я отчасти, мне кажется, может быть, понимаю, о чем помянутый вами владыка говорил. Ну вот не натужности хочется, не вот такого какого-то педалирования: вот ты должен так, ты должен сяк, вот православному христианину полагается это кино не смотреть, эти книжки не читать, туда-то не ходить, а наоборот, делать так. Хорошо, когда это естественно происходит. Ну хорошо, когда не нужно, ну правда, оно же вырабатывается нормально, когда человеку в воскресенье ну как-то дико не пойти на литургию. Ну в жизни каждого случается, но, в общем, какое-то неправильное воскресенье, если оно не началось с Божественной литургии. Я вот по нынешней жизни не скажу, что там сильно чаще обычному человеку можно и нужно ходить. Но воскресные там, и двунадесятого праздника, и других ключевых дней литургия — ну этот же день, если ты начнешь по-другому, как-то не так сложится. Это как воздух, да. Ну как воздух, наверное, должно быть — ну там много, мало, каждому в свою меру — ну как-то утром, вечером помолился.
Ну нехорошо, если встал и вовсе не помолился. Я не говорю там, прочитал все правило по книжке там или еще как-то — у каждого своя мера. Но Бога-то вспомнил — это же должно быть естественным, а не таким вот натужным побуждением. Ну еще какие-то вещи. Вот там ну такие же вещи в этике должны быть, я думаю. Ну идешь там, лежит там человек на улице — ну наверное, пьяный. Но все идут мимо, а холодно. Ну естественно должно быть для православного христианина — не пройти мимо. Ну не героическое что-то — ну там полицейского привести, ну «911» набрать, ну что-то. Ну скорее всего даже он там не то, что сердечный приступ, но не надо мимо пройти.
Ну вот такие вещи, они, правда, должны становиться естественными. Для меня сейчас другое главное такое опасение и тревога за то, что это происходит. Я вижу, что нет устойчивости в передаче поколенческой веры от родителей к детям. Вот не то чтобы, вот оказалось не совсем так, как мы думали в те же 90-е годы. Нам казалось, что вот мы, пришедши, детей-то своих научим, и они естественно, у них будет то, чего мы были лишены — радость церковного детства. И им-то, конечно, захочется тут остаться, и они вырастут без каких-то глупостей, которые как бы мы сделали. Оказалось, что все не так просто. Ну у нас не было опыта и родительского часто, растить своих детей. И мы же знаем, что отнюдь не у всех хороших — я не говорю сейчас про какие-то другие ситуации, — хороших православных родителей дети остались в Церкви, ну в смысле какой-то меры активности участия в церковной жизни. Для меня величайшая милость в моей жизни, что вот мои как бы дети церковной жизни там и внуки причастны.
Вопреки всем ошибкам, которые я там, как отец, по отношению к ним допускал. И это вот если за что Бога благодарю сейчас уже, к старости, больше всего за это, что вот это дар какой-то. Потому что я знаю очень многих хороших людей, у которых так не получилось, дети уходят. И опять же ну вот, наверное, на радио нужно давать ответы, как сделать, чтобы это не получалось. А я сейчас только могу сказать, что у меня нет однозначного ответа, как сделать так, чтобы это не получалось. Я только хочу сказать, что это главное, по чему проверяется вот наша... Ну и, конечно, искать, вот находить добрые примеры и свидетельства. Потому что здесь все очень индивидуально. Один пример в одном человеке отзовется, другой пример — в другом. Один поймет, что вот исходя из этой семьи или этого человека я смогу сделать для своей семьи и своих близких, а другой — из других И вот это трансляция реального — не надуманного, не фальшивого опыта, не этих всех звезд, которые пришли в церкви — ах!
Да ладно с ним, да пришел — может быть, спасется, вот да. А вот те, кто жизнь прожил и передал. Помню, в свое время для меня, уже в очень взрослом возрасте, уже давно священником я был, очень большое впечатление произвела книга матушки Натальи Соколовой «Под кровом Всевышнего». Это вот известная московская священническая семья, она дочка Николая Евграфовича Пестова, тоже такого церковного человека и крупного ученого своего времени. О том, как удалось ему вырастить их в вере, и как вот эта традиция в вере жить, вот удалось им с отцом Владимиром Соколовым передать своим детям и вырастить их по-настоящему верующими людьми. При этом без всякой идеализации — и себя она не идеализировала, и отца Владимира не идеализировала, и уж церковную действительность никак. Но вот получилось. Вот таких примеров нам бы побольше. Мацан — У нас на радио «Вера» отец Николай Соколов тоже на эту тему размышлял, я помню, мы его спрашивали. И у меня в голове остался его ответ, его реплика, что вот секрет воспитания родителей был слово «свобода».
Вот как ни парадоксально. Причем даже если это понимать максимально практически, то есть не заставляли никуда идти, даже, как я помню, как я это понял, там ни на службу, ни на молитву. Вот так мне его ответ запомнился, что вот не было той самой натужности, о которой вы говорите. Протоиерей Максим — Ох, свобода — хорошая вещь. Но, знаете, я тоже сразу вот оговорюсь. И надо, сейчас многие говорят, что нужно не передавить детей там и все. А с другой стороны, свобода может означать, с одной стороны, равнодушие, а с другой стороны, вот такую пораженческую позицию: я сделать ничего не могу. А свобода, которую мы даем нашим детям, хороша, если при этом сердце наше болит, когда там он уходит на страну далече — ну может быть, не в глобальном смысле, но в тех или иных выборах или поступках. Или когда я не соглашаюсь: ну а что я могу сделать? Вот такое время, опять же, так сказать, смартфоны, развлечения, школа, вот совершенно другой дух времени — ну и все, ну понятно, мы же знаем, что большинство подростков куда-то расточается, ну а почему мои другими должны быть.
Вот только чтобы это такая была свобода. Мы же в той же книжке читаем, как они переживали за детей, как каждый выбор, который они там делали — спутника жизни, священства, монашества — какое это было внутреннее интенсивное переживание родителями. Вот такая свобода-то может принести результат. А свобода в том, что: ну да, у них своя жизнь, а кто ее... Мацан — Спасибо вам за этот комментарий. Но как примечательно, что со стороны родителей мы читаем вот про это переживание и вот такую любовь — не давящую, но очень живую, деятельную. А в поколении детей, в их воспоминаниях, это отпечаталось вот как свобода была у нас. Вот с двух сторон, в общем-то, об одном и том же, получается. Протоиерей Максим — Ну наверное, да. Вот давайте транслировать эти примеры.
Вот мне кажется, сейчас это едва ли не самое важное, чтобы мы смогли передать нашим детям и внукам. Борисова — Отец Максим, а мы очень часто рассуждаем, почему меньше стало народа в храмах, почему Церковь как бы оставляют каких-то поколения. По воспоминанию юности институтской приходит в голову и конспект работы Владимира Ильича Ленина: лучше меньше, да лучше. Может быть, и неплохо, что в Церкви остается не так много людей, может быть, качество улучшится? Протоиерей Максим — Это, вы знаете, для ходящих, может быть, и лучше кажется, вот да.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Отметим, что три комитета Молодежного парламента возглавили представители Партии. Владимир Мусиенко стал председателем комитета по законодательству, экономической политики и местному самоуправлению. Комитет по труду и социальной политике возглавит Оксана Орлова; по бюджету, налогам и финансовой политике - Максим Афанасенко. Кроме того, молодые парламентарии избрали представителей в Молодежную парламентскую ассамблею при Совете Федерации и в Молодежный парламент при Государственной Думе.
Курянин Максим Козлов погиб во время специальной военной операции
| Челябинский боец посмертно награжден орденом Мужества | Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов. |
| Доброволец из Курской области Максим Козлов погиб в ходе СВО - Лента новостей Курска | В своем ответном слове отец Максим поблагодарил за поздравления Святейшего Патриарха Кирилла, всех пришедших в храм и сослуживших клириков. |
| Протоиерей Максим Козлов о «главной нерешенной проблеме» современной церковной жизни | Азбука новостей. |
| Протоиерей Максим Козлов | чем не есть запрещенную уставом пищу, рассказал РИА Новости глава учебного комитета Русской православной церкви протоиерей Максим й пост в 2024 году идет с 18. |
Ответ Председателю Учебного Комитета РПЦ, отцу Максиму Козлову.
| РПЦ раскрыла уровень заболеваемости ковидом среди священников | потомственный пасечник, уверяющий, что мёд – панацея от всех болезней, лакомство для счастья, гармонии, красоты и безграничных возможностей. |
| В Челябинской области пройдут похороны 22-летнего мобилизованного, погибшего в ходе спецоперации | Глава Учебного комитета и член Высшего церковного совета Русской православной церкви протоиерей Максим Козлов прокомментировал в эфире телеканала «Спас» несогласованные. |
протоиерей Максим Козлов
— Отец Максим, нынешняя Пасха — вторая в условиях пандемии коронавируса, но, насколько я понимаю, никаких строгих карантинным мер, которые бытовали в прошлом году. Об этом состоянии Богородицы на Успение рассказал священнослужитель Максим Козлов. Председатель Учебного комитета РПЦ протоиерей Максим Козлов дал интервью порталу «Пастырь», в котором рассказал о современной ситуации с духовным образованием. — Отец Максим, нынешняя Пасха — вторая в условиях пандемии коронавируса, но, насколько я понимаю, никаких строгих карантинным мер, которые бытовали в прошлом году. Протоиерей Максим Козлов: «Я готов признать собственное бессилие в отношении распространения коронавируса и динамики развития инфекции. В Липецком районе Липецкой области 11 августа простились с гвардии младшим сержантом Максимом Козловым, который погиб в ходе специальной военной операции на территории.
К 60-летию председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви протоиерея Максима Козлова
— Отец Максим, нынешняя Пасха — вторая в условиях пандемии коронавируса, но, насколько я понимаю, никаких строгих карантинным мер, которые бытовали в прошлом году. Об изменениях в жизни ОЦАД рассказывает ректор протоиерей Максим Козлов. Происшествия - 21 ноября 2022 - Новости. И необходимо, чтобы в процессе принятия закона эта концепция сохранилась, заявил президент Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области Максим Козлов. Жизнь и биография протоиерея Максима Козлова: духовное образование, преподавательская деятельность, церковное служение, публикации и награды.
Во время спецоперации на Украине погиб уроженец Брянска Максим Козлов
Онлайн требуется установить Яндекс. Браузер Дорогие друзья Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник. Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы.
В сентябре 1985 года зачислен в состав профессорско-преподавательской корпорации Московских духовных академии и семинарии преподавателем новых и древних языков. С 1989 года поручено также чтение курса истории западных исповеданий раздел - католичество в Московской духовной академии , с 1991 года - курса сравнительного богословия в Московской духовной семинарии. С января 1991 года - председатель филологической комиссии Московских духовных академии и семинарии. Принимал участие в деятельности рабочей группы по разработке новой концепции духовного образования. До января 1995 года, пока шёл процесс подготовки необходимых документов, регистрации прихода, освобождения храма от прежних арендаторов, проходил приходское служение в Казанском соборе на Красной площади города Москвы. Впоследствии был утверждён в должности настоятеля Татианинского храма при МГУ.
И что вы думаете, может быть, как пастырь вот о таком умонастроении в человеке? Он вовсе не плох из-за этого умонастроения, но оно есть, и наверняка вы с ним сталкиваетесь. Вот что вы отвечаете? Мацан — Конечно, сталкиваюсь. У любимого многими нами и мною тоже классика христианской литературы XX столетия, Клайва Льюиса, есть такое точное, на мой взгляд, выражение, в разных он книгах его употребляет — «христианство и... Вот бедой для человека становится, когда в этом «христианство и... Я недавно относительно, ну по долгу службы, так почитывая всякий интернет, не только те его разделы, тех авторов, с которым я согласен, натолкнулся на интервью одного человека, который в свое время занимал церковно-административные посты, а потом оказался вне этих церковно-административных постов. По милости Божией, не вне Церкви, да. Ну и как часто бывает с людьми, их лишившимися, сразу приобрел резко критический взгляд на, по крайней мере, официальную церковную действительность. Ну он вполне искренне, и я думаю в этом смысле честно сказал, что мы когда-то пришли в сходную со мной эпоху в Церковь, потому что у нас были диссидентские взгляды, а Церковь виделась вот таким главным ну не антисоветским, но, может быть, не советским институтом в советском обществе.
А теперь вот мы от официальной церковности отталкиваемся именно потому, что мы вот именно такие же идеалы юности сохранили, мы такие же диссиденты, как и были, вот этого, как ему видится, согласия с государственным официозом принять не можем. Ну так вот это и оказывается, что диссидентские убеждения, или пафос, или умонастроения для человека важнее христианства. Вот если для тебя в Церкви важнее Христос, Таинства, в общем-то, до очень большого предела, независимо от того, насколько ты там согласен со священником, с иерархами и с их конкретными взглядами и высказываниями и прочее, главное в церковном вероучении — то, что определяет нашу веру, догматы, главное в каноническом праве — евангельская этика, то остальное, даже если тебя огорчает нечто в эмпирической церковной действительности, не даст тебе разочароваться в том, что ну вот должно определять суть твоей веры. Вот мне кажется, за это нужно бороться, чтобы в христианстве, как Владимир Соловьев в «Трех разговорах» точно об этом сказал, главным был для нас Христос. Не диссидентство и не скрепы, а Христос. Вот будет так — не разочаруешься даже из-за того, что те или иные высказывания иерархов, клириков, ответственных церковных работников вот не вызывают у тебя восторга. У меня тоже отнюдь не все вызывают восторг. Мацан — Протоиерей Максим Козлов, председатель Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятель храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной в Москве, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Борисова — Мне кажется, разделение поколенческое, на него можно взглянуть немножко с другой стороны. По крайней мере мне довелось столкнуться — я в Церковь пришла в самом начале 80-х, и так сложилось в те 80-е годы, церковная жизнь, которая уходила в параллельную реальность, то есть была нормальная как бы светская жизнь у нас у всех, как вы сказали, все мы работали, а в Церкви мы служили просто, ну как бы сейчас сказали, как волонтеры.
И было много времени, пока с нами занимались. С нами занимались те более старшие люди из церковной общины, с нами занимались священники. Ну каждый находил себе просто собеседников, которые больше соответствовали его запросам, и это длилось долго, это, знаете, как у классиков: «В начале жизни школу помню я». И когда я столкнулась уже с православными христианами 90-х годов, я рассказывала не потому, что тогда было лучше, а просто меня спрашивали, как было — я рассказывала. А они говорили, что они завидуют, потому что им сразу пришлось, вот они вошли в Церковь — и сразу очень много дел. А у нас было очень много времени на книги, на размышления, на вопросы, на бесконечные поездки к людям, которые были для нас авторитетами — то есть было время прорасти внутрь. И мне кажется, что поколение вот двухтысячных к нам ближе, потому что у них тоже нет вот этой необходимости амбразуру закрывать своей грудью, потому что все сыпется, вот отдали там всем храмы, которые разваливаются, и надо быстро-быстро что-то делать, чтобы они не развалились окончательно. Мне кажется, что поколенчески разрыва нет, но есть просто мостики между разными поколениями. Протоиерей Максим — Нет, ну мостики-то есть. Хотя я, так скажем, по отношению к той, скажем, дороссийской действительности церковной или даже к 90-м годам сейчас вижу разницы, может быть, даже больше.
Знаете, тогда, конечно, мы читали. Но там каждую книжку, ее нужно было, тебе либо на ночь, на две давали, чтобы ты ее прочитал, либо это был какой-то ксерокс, который нужно было раздобыть. И у всех нас все время потом меняла это занимавшее колоссальное место библиотека ксероксов дома, просто потому что они это же расползались там, одна страничка, и прочие были компактные издания книг. Тогда, конечно, тебе давали «Диалоги» Свенцицкого на две ночи, и ты там первый читал, второй что-то выписывал, еще неизвестно, когда у тебя эта книжка второй раз окажется. Помню, приехал в Печоры в паломничество в 86-м или в 87-м году — у меня был ксерокс «Лествицы» с собой. Ну не то что я все прочитал, все понял и всему следовал, да, но это была книга, которую все в той большой паломнической келье приехавшие хотели взять на почитать, на сколько-то. А теперь другое. Теперь пойдете в любой книжный — там та же «Лествица» стоит ну рядом с эзотерикой там или чем-нибудь, если говорить о светских магазинах, ну или в церковном с правильным рядом с книжками и спросите продавца, кто когда последний раз купил экземпляр. Немножко другое. Да, сейчас времени в этом смысле больше: читай — не хочу.
А много читают? Сейчас видов церковной активности предлагается — мы поем и пляшем для прихожан, ну в переносном смысле, а иногда не в переносном. Вот вам и поездки, и кружки, и вам детская воскресная школа, и беседы священника, и вот вам и радио, и телевидение, и в интернете — вам неохота читать, так вам прочитают и даже истолкуют сегодняшнее Евангелие и Апостол. И что, значительная часть наших прихожан читает и слушает? Вот скорее сегодняшняя, нерешенная до конца в церковной жизни главная проблема. Мне это видится как раз не отношения там с государством, не какие-то высказывания людей, занимающих те или иные посты, а вот эта внутренняя пассивность. Вот все ж таки выросшее какое-то отношение, что ну так это у меня не отнять. Вот характерный, на мой взгляд, пример. Вот был ковид. Храмы в Москве ненадолго, но были зарыты для посещения прихожан.
Ну сколько у нас там было? Пара месяцев, да, там три месяца, когда храмы для решительного большинства людей были недоступны. Начался ну в значительной мере плач: как без богослужения вот тяжело. Что мы только ни делали — во всех храмах создались чаты прихожан, мы как-то старались объединять, транслировать богослужение, там вот дистанционно, да, это было хорошо. Дистанционно я там «Винни-Пуха» детям читал, там для прихода два раза в неделю, там для себя тоже перечитал — хорошая книжка, еще раз бы с огромным удовольствием. А что-нибудь поменялось потом? Ну это ладно, допустим, отпали те, кому, вот условно говоря, страшно, и которые, значит, не очень понятно, зачем ходили, если им по-прежнему страшно ходить, которым болезнь страшнее, чем оказаться вне ограды церковной. Ну и даже те, которые вот тогда так рвались, за месяц насытились и вернулись к тому же графику — я уже не говорю, церковных активностей, но главного — посещения богослужений. Вот и я вам честно говорю: я не знаю, что вот с этим сейчас можно сделать. Вот как?
Ну вроде бы уж такое было напоминание: вот вы можете всего этого лишиться, вот к чему вы за эти годы, десятилетия, можете лишиться. Даже не в силу внешних гонений, а вот такого рода как бы, мало ли чего может случиться еще в нашей жизни. И не побудило. И этим, конечно, мне кажется, мы отличаемся сейчас от того, что было там лет 25, 30, 40 назад. Не знаю, что с этим делать, делюсь просто со скорбью. Мацан — А та пассивность, о которой вы сказали? Вот, с одной стороны, вы говорите, что не знаете, что с этим делать. А она не часть вообще просто общей пассивности общества? Не читают же не только православные свою литературу, люди в целом, как говорят, меньше читают книжек. Протоиерей Максим — Ну что же нам, так сказать, сериалы что ли снимать про православную жизнь?
Ну у нас и так уже есть, ну по аналогии с некоторыми ранее возникшими передачами, в каком-то смысле трансляция богослужений. Ну что же, еще транслировать из трапезной что ли, что разговоры клириков и церковного актива для тех, кому неохота дойти, а хочется как-то подпитаться около церковными обстоятельствами? Ну там Телеграм-каналов для этого хватает всякого рода, из которых можно таким образом подпитаться. Ну да, тут есть, конечно, определенная вот эта проблема виртуализации жизни, когда люди переходят из реальной действительности в виртуальную. Когда в целом неадекватно большое место в жизни огромного количества наших современников занимает пребывание в смартфоне, а не в реальной жизни. Вот эти всем известные картинки там, не знаю, ну про себя же знаем, когда семья сидит там, завтракает или ужинает, люди не общаются, прости, Господи, а только что не переписываются еще между собой, вместо того чтобы сказать по-человечески. Не нашлось пока и в церковной, и вообще в нормальной жизни адекватного ответа на это: как вытащить нас всех вместе из смартфона. Я думаю, это огромная победа врага рода человеческого на сегодня — увод людей из коммуникации с теми, кто в твоей жизни фактически присутствует, на умозрительную коммуникацию с теми, таким образом, которые одним нажатием кнопки может быть отключен и перестанет быть, и станет фикцией — этого нет, вот нет и все. Я бы вообще собирал на всякий случай, даже тем, кому сейчас трудно читать, какую-то библиотеку из необходимых книг на всякий случай дома. Бумажных книг.
Конечно, не «451 градус по Фаренгейту», но мало ли что может случиться. В каком-то таком компактном размере лучше бы держать дома и на даче второй комплект на всякий случай. Мацан — У американского фантаста Айзека Азимова был рассказ, который по-английски назывался «The fun they had» — то есть «радость, которую они пережили, испытали» — про двух детей, которые случайно обнаружили бумажные книги в век, когда их давно уже нет, и какую-то дикую радость, щенячью просто, испытали, удивление, восхищение от того, что такое бывает. Вернемся к этому разговору после небольшой паузы.
Максим родился 19 сентября в селе Хрущевка Липецкого района. В 2019 и 2020 годах выполнял специальные задачи в Сирийской Арабской Республике.
С 24 февраля 2022 года принимал участие в проведении специальной военной операции на Украине.