Архиепископ Николай Японский родился 1 (13) августа 1836 года в Березовском погосте (с. Егорье-на-Березе) Бельского уезда Смоленской губернии[1] (ныне д. Береза Мостовского сельского округа Оленинского района Тверской области).
Объявления
Краткое житие святого равноапостольного Николая Японского Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский, в миру Иван Димитриевич Касаткин, родился 1 августа 1836 года в Березовском погосте, Вольского уезда, Смоленской губернии. Житие святителя Николая Японского: принятие монашества, церковное служение, миссия в Японии, литературные труды, канонизация и почитание архиепископа. Скончался святитель Николай 3 февраля (ст. стиль) 1912 года, и японский император Мэйдзи лично дал разрешение на захоронение его останков в пределах города, на кладбище Янака. Житие святого Николая Японского и иконография, о чем просят и тексты молитв. основатель Православной Церкви в Японии, Почетный член Императорского православного палестинского общества, выдающийся миссионер. Биография Святого равноапостольного Николая Японского. Святой Николай родился в 1836 году в Смоленской губернии.
Николай Японский: житие православного самурая
Сначала выслушай, а потом суди», предложил монах. Японец смутился и вдруг ответил: «Ну, говори». Вскоре Савабе был крещен с именем Павел и стал первым священником-японцем. Рисунок Ксении Козловой, 13 лет. Николая Японского" 7 Поучая, святитель говорил об очень простых вещах, но всегда зажигал сердца. Земледелец, учитель, воин, купец - все они необходимы для человечества, — говорил епископ — всем им быть повелел Господь. Пусть они трудятся в сознании этого, тогда одним исполнением своего служения получат Царство Небесное.
Был внимателен к людям, посещал дома, терпеливо и часто подолгу беседовал с язычниками. Он садился рядом с епископом на низенький табурет и начинал писать под диктовку переводы духовных книг на японский язык. Работа продолжалась четыре часа. Откладывалась она только в дни вечерних богослужений и праздников. Святитель был единственным русским человеком в Японии во время войны 1905.
Перевод Библии осуществлялся со славянского текста, как наиболее точного, причем Владыка сверял его с греческим, латинским и английским текстами. Владыка Николай составил русско-японский словарь и словарь духовных терминов, которых не было прежде в японском языке. Так, понятие о Боге было объяснено как понятие о Существе не только абсолютном, но и личном; дано православное понимание свободной воли и т. Во время русско- японской войны1904-1905 г. Николая Японского , японские христиане молились о победе своей страны: «Сегодня по обычаю я служу в соборе, но отныне впредь я уже не буду принимать участия в общественных Богослужениях нашей церкви… Доселе я молился за процветание и мир Японской империи.
Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к своей родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране. Для окормления пленных им были отобраны пять священников, владевших русским языком. Пленные снабжались иконами и книгами. Сам владыка неоднократно обращался к ним письменно самого владыку Николая к пленным не пускали. Деятельность епископа Николая во время войны была высоко оценена и в Японии и в России. В Японии он стал известен всей стране и был почитаем многими как святой. Архиепископа Николая почитали не только христиане, но и язычники. После императора не было в Японии человека, который пользовался бы таким уважением, такой известностью, как он, глава Русской Духовной Миссии. Один из современников Владыки писал в 1912 г.
А дети, милые японские дети, постоянно окружали его кольцом и, как бабочки на огонь, вихрем неслись навстречу суровому на вид, но с добрым, ласковым сердцем Святителю…Должно заметить, что беспрерывный, тяжелый апостольский подвиг, праведная жизнь, особая прозорливость, чему мы сами были неоднократно свидетелем, давно уже между верующими православной Японии составили убеждение, что святитель Николай особенно близок и угоден Господу, что Он его прославил небесною славою. Даже язычники, и те помещали в газетах его портреты с сиянием и нимбом и часто называли его «Сей да кео», то есть «святой архиепископ» 24 марта 1906 года он был возведен в сан архиепископа Токийского и всея Японии. В этом же году была основана Киотоская кафедра. В 1908 году на Киотоскую кафедру прибыл епископ Сергий Тихомиров. Он быстро овладел японским языком и занялся активной миссионерской деятельностью. В 1911 году исполнилось полвека с того момента, как молодой иеромонах Николай впервые ступил на японскую землю. К тому времени в 266 общинах Японской Православной Церкви насчитывалось 33017 христиан, 1 архиепископ, 1 епископ, 35 священников, 6 диаконов, 14 учителей пения, 116 проповедников-катехизаторов. Незадолго до кончины владыка говорил еп. Сергию: «…Роль наша не выше сохи. Вот крестьянин попахал, соха износилась.
Он ее и бросил. Износился и я. И меня бросят. Новая соха начнет пахать. Так смотрите же, пашите! Честно пашите! Неустанно пашите! Пусть Божье дело растет! А все-таки приятно, что именно тобой Бог пахал. Значит — и ты не заржавел.
Значит, за работой на Божьей ниве и твоя душа несколько очистилась, и за сие будем всегда Бога благодарить». Архиепископ Николай скончался 3 февраля 1912 года. Епископ Сергий пишет: «Не стонет уже владыка.
Есть в судьбе миссионера и действительно трагические страницы, связанные с непростым периодом Русско-японской войны 1904—1905 годов, когда ему, оставшемуся ради пастырского долга в Японии, приходилось ежедневно преодолевать мучительные душевные страдания за горячо любимую родину. Невзирая на все сложности, владыка до конца своих дней стремился быть верным своему призванию и не сошел с этой трудной дороги. Равноапостольный Николай, как отметил сегодняшний предстоятель Японской Православной Церкви митрополит Даниил, «оставил действительно удивительные дары духа в Японии; этот дух и ныне жив в Японской Церкви и в японском обществе». Практически в одиночку, за исключением нескольких сменявших друг друга помощников из России, святой сумел основать живую Церковь в совершенно чуждой исторической и ментальной среде. Ему удалось для глубоко уважающих и любящих свою родину японцев раскрыть православную веру как силу, отнюдь не противоречащую их национальной и культурной идентичности. Это был действительно удивительный подвиг веры, мира и любви, достойный уважения, памяти и подражания.
Не с кем поделиться мыслями, не с кем разделить горе; один среди японцев, а их вожделения и интересы — диаметрально противоположные. И еще хорошо, что все вокруг меня так деликатны; о войне — никто ни слова, о японских победах — тем меньше, а лица — такие сиротные, как будто в душе нет радости и торжества, которые так же естественны при их постоянных победах, как моя печаль — при наших постоянных поражениях». Русско-японская война. Братское кладбище под Мукденом, 1905 г. Репродукция ТАСС Святитель написал письмо во все приходы Японской православной церкви, где сказал: «Кому придется идти в сражения, не щадя своей жизни, сражайтесь — не из ненависти к врагу, но из любви к вашим соотчичам… Любовь к отечеству есть святое чувство… Но кроме земного отечества у нас есть еще отечество небесное… Это отечество наше есть Церковь, которой мы одинаково члены и по которой дети Отца Небесного действительно составляют одну семью… И будем вместе исполнять наш долг относительно нашего небесного отечества, какой кому надлежит… И вместе с тем будем горячо молиться, чтобы Господь поскорее восстановил нарушенный мир…» Святитель принял решение прекратить всю переписку с Россией. Когда в Японию стали прибывать русские пленные до 73 тысяч , святитель Николай — с согласия японского правительства — образовал Общество духовного утешения военнопленных.
Cвт. Николай Японский
Касаткин Иван Дмитриевич, равноапостольный Николай Японский, родился 1 августа 1836 года в селе Берёза Бельского уезда Смоленской губернии в семье Дмитрия Ивановича, диакона сельского Вознесенского храма. Так родилась Японская православная церковь, и Николай Касаткин стал её первым епископом. Еще до прибытия иеромонаха Николая в Японию русское консульство успело построить в Хакодате церковь Воскресения Христова (впоследствии, во время большого хакодатского пожара, эта церковь сгорела, и на ее месте был построен каменный храм).
Святитель Николай Японский: жизнь и равноапостольное служение
Современные иконы изображают Николая Японского как архимандрита с открытой книгой Евангелия, обозначая его активную миссионерскую деятельность. Николай добился таких результатов, что знал японскую культуру лучше многих японцев и даже задумывал написать фундаментальный труд о Японии. Но не успел. В Японии архиепископа Николая почитали не только христиане, но и язычники.
Житие святителя Николая (Касаткина) Японского
Там мне сказали, что часть территории передали Тверской области. Мне пришлось поднимать в архиве все селения, в названиях которых обыгрывалось слово «берёза». Таких нашлось более 280. Тогда я нашёл в архиве карту позапрошлого века и по ней определил деревни, которые находились ближе к Смоленской области. Так я вышел на несколько селений и, в конце концов, у меня осталось 3 или 4 названия, где я и решил побывать.
Поезда туда ходят раз в сутки. Прибыл я глубокой ночью, выхожу, а вокруг такой туман, что вытянутой руки не видно. Куда идти? На ощупь нашёл станционный зал для пассажиров.
И с рассветом пошёл искать деревню Берёза. Вдруг вижу — мужик вывел двух коров на пастбище. Я сошёл с дороги, весь мокрый от росы, а время начало пятого утра. Я к нему и первый вопрос: «Где кладбище?
Я туда — думал, а вдруг найду там могилу родителей Николая Японского. Но кладбище оказалось относительно новым. Пошёл в деревню, оказалось, что более старые захоронения находились на месте старинного храма, уже разрушенного. Там мне удалось обнаружить памятник из гранита, сделанный в виде волны, на памятнике фамилия — Скрыдлов.
А в дневниках Николая Японского как раз упоминается эта фамилия. И именно с ним Николай Японский встречался, говоря в дневниках о нём: «мой земляк». Это был знак — наглядное подтверждение, что я нахожусь именно в нужной деревне. Потом я поехал к главе администрации райцентра и ему также рассказал о цели своего поиска.
Меня в тот момент такая радость переполняла, такой был душевный подъём, что я был готов, наверное, даже кошкам рассказывать о Николае Японском! Так мне хотелось поделиться своим знанием. Глава администрации пригласил меня на открытие местного краеведческого музея — так совпало. И там он спрашивает у работников музея: а где у вас материалы о Николае Японском?
Те смутились, потому что ничего не слышали о таком человеке, но очень заинтересовались моим рассказом. Владимир Алексеевич говорит: «Надо бы там что-то памятное сделать, чтобы и местные знали о своём земляке». А недалеко от этой деревни в посёлке Мирный есть лесоперерабатывающий заводик.
Святитель Николай — основатель Японской Православной Церкви. Он прибыл в Японию в 1861 г. Позиция главы православной миссии никогда не была агрессивной, направленной на завоевание как можно большего числа языческих душ.
Ограниченный в средствах и в людях, Владыка был образцом безкорыстия и верности служению Богу. Николай и его сподвижники никогда не отступали от этого принципа.
И это дало свои плоды. Николай перевёл на японский язык Священное Писание, богослужебные книги, создал духовную семинарию, шесть духовных училищ для девочек и мальчиков, построил приют и библиотеку, издавал православный журнал на японском языке. В стране, где еще вешали иностранных миссионеров, он создал несколько сотен приходов и обратил в православие десятки тысяч японцев. Причина успеха его миссия — вовсе не секрет. Во-первых, он с великим уважением и любовью относился к японской самобытной культуре, изучал ее, принимал и исповедовал. Ну, достаточно вспомнить, что первым японцем, которого крестил святой Николай стал бывший жрец синтоистского храма.
Тот всегда с ненавистью смотрел на иеромонаха Николая, встречаясь с ним в доме русского консула, и святитель его однажды спросил: «За что ты на меня так сердишься? Японец ответил: «Ты со своей проповедью больше всех повредишь Японии».
Благочестивые родители назвали малыша Иоанном в честь Крестителя Господня. Отец его, Димитрий Иванович, служил диаконом в сельском храме.
Сельцо было крошечное, всего из пяти дворов. Семья жила бедно, перебиваясь с хлеба на воду. А когда мальчику исполнилось пять лет, умерла любимая Ванина мамочка. Но горевать Димитрию долго не пришлось, надо было как-то жить дальше — кроме службы в храме, еще картошку полоть, кур кормить, да кашу варить, ведь остался он один с тремя маленькими детьми на руках.
И хотя жили очень трудно, отец часто болел, но, отказывая себе порой даже в куске хлеба, изо всех сил собирал последние гроши, чтобы всем детям дать образование». Ваня с отличием окончил духовное училище в городе Вельске. И, мечтая стать священником, пешком отправился в Смоленск, чтоб поступить там в духовную семинарию. В семинарии он был тоже одним из лучших учеников.
На экзаменах самый строгий батюшка задавал ему разные вопросы, а потом задумчиво покачал головой и сказал, что такому смышленому пареньку надо обязательно учиться дальше. В 1860-м Иван Касаткин уже учился на 4-м курсе Санкт-Петербургской духовной академии. К тому времени он настолько выделялся среди своих товарищей, что ему предлагали остаться преподавать в ней. Тогда его, конечно, ждали бы спокойная обеспеченная жизнь и всеобщее уважение.
Был еще второй вариант. По окончании учебы он мог жениться и стать настоятелем храма в столице или крупном городе. Однажды вечером Касаткин торопился в храм ко всенощной. На столе в одном из коридоров он заметил белый листок.
На ходу пробежал глазами.
Cвт. Николай Японский
Однако, услышав от о. Николая объяснение христианского учения, он тотчас понял свою неправоту и принял крещение, получив христианское имя Павел. Через несколько лет ему, первому из японцев, предстояло принять сан священника. Ради возжжения сердец языческих искрой православной веры Николай подвизался на миссионерском поприще усердно и благоговейно, с незлобием претерпевая многоразличные искушения, беды, лишения, скорби и напасти, со смирением уповая на милость Божию. Все три врага: мир, плоть и диавол — со всей силою восстали на меня и по пятам следовали за мной, чтобы повергнуть меня в первом же темном, узком месте, и искушения эти были самые законные по виду: «Разве я, как всякий человек, создан не для семейной жизни? Разве не можешь в мире блистательно служить Богу и ближним?
Разве, наконец, не нужны ныне люди для России более, чем для Японии? Тысячи наговоров выливают тебе в уши, и это каждый день и час, и наяву и во сне, и дома в келье, и на молитве в церкви. Много нужно силы душевной, великое углубление религиозного чувства, чтобы побороть все это. Число принимающих учение Христово и святое крещение постепенно росло и увеличивалось. К концу 60-х годов XIX века отец Николай обратил в Православие 12 японцев и до 25 огласил, — это при запрещении японцами под страхом смерти принимать христианство и при чрезвычайно строгом отношении отца Николая к допущению крещения оглашенных.
Так в 1868 г. Видя, что дело началось, и веруя, что оно не остановится, пока не покроет всей Японии, отец Николай отправился в Россию хлопотать об открытии Японской духовной миссии. В 1870 г. Святейший Правительствующий Синод открыл Русскую Православную Миссию в Японии, назначив ее начальником отца Николая с возведением его в сан архимандрита. В 1873 году японское правительство отменило все законы против христиан.
К этому моменту у отца Николая была уже большая община православных японцев. Воспользовавшись свободой проповеди, он открывал новые храмы, духовное училище, семинарию. Активно переводил на японский язык Священное Писание и богослужебные книги. Тысячи японцев обращались в православие. Многие из первых учеников святого сами стали священниками.
Верующих стало так много, что для Японии нужен был собственный епископ. Благоуспешное распространение веры побудило архимандрита Николая подать прошение Святейшему Правительствующему Синоду об учреждении архиерейской кафедры в Японии. Святейший Правительствующий Синод принял решение о хиротонии архимандрита Николая во епископа Ревельского, викария Рижской епархии с назначением в страну «восходящего солнца». Вернувшись в Японию, епископ Николай приступил к строительству токийского Воскресенского кафедрального собора. Собор был воздвигнут на добровольные пожертвования русских и японцев.
Торжественное освящение собора состоялось 1 февраля 1891 г. Хор пел по-японски. При Миссии издавались богослужебные книги на японском языке и журналы духовно-нравственного содержания. Громаден труд архиепископа по переводу богослужебных книг, которым он занимался с момента прибытия в Японию и до самого смертного одра. Перед самой своей смертью владыка закончил перевод коленопреклонных молитв, читаемых на Великой вечерне в день Пятидесятницы.
Перевод Библии осуществлялся со славянского текста, как наиболее точного, причем Владыка сверял его с греческим, латинским и английским текстами. Владыка Николай составил русско-японский словарь и словарь духовных терминов, которых не было прежде в японском языке. Так, понятие о Боге было объяснено как понятие о Существе не только абсолютном, но и личном; дано православное понимание свободной воли и т. Во время русско- японской войны1904-1905 г. Николая Японского , японские христиане молились о победе своей страны: «Сегодня по обычаю я служу в соборе, но отныне впредь я уже не буду принимать участия в общественных Богослужениях нашей церкви… Доселе я молился за процветание и мир Японской империи.
Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к своей родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране.
Ныне на месте погоста вблизи несохранившегося храма Вознесения Господня и на предполагаемом месте дома семьи Касаткиных водружены кресты. Почти такой же паломнический маршрут только вначале — деревня Береза, затем — храм Равноапостольного святителя Николая в поселке Мирный осуществили мы с японским священнослужителем иеродиаконом Николаем. Поначалу у меня тоже возникло опасение, правда, иного рода, чем в первую нашу поездку. Я немного волновался: не помешает ли нам языковой барьер? Но отец Николай, хотя и живет в России всего лишь три года, русский и церковнославянский языки, как оказалось, знает прекрасно. Интересно и то, что в храме тверской глубинки по собственной инициативе верующие изучают японский язык. Еще до приезда отца Николая Оно некоторые ектении там возглашали на японском... Торжественной и красивой была служба на двух языках — церковнославянском и японском.
Священнослужителя из Японии приняли как самого желанного гостя. В своем слове протоиерей Артемий Рублев сказал, что произошло «замыкание исторического цикла», «замыкание великого круга жизни»: на этой земле родился мальчик Ваня Касаткин, будущий просветитель Японии, чей прах покоится вдалеке от родных мест, но сейчас сюда приехал верующий человек из «далекой и близкой» Японии. Он участвовал в совершении Литургии, и это дало возможность почувствовать единство Вселенского Православия. Отец Иоанн, а во время паломничества в Японию что Вас особенно поразило? Я имею в виду — что-то, связанное с именем равноапостольного Николая Японского. Больше всего меня поразило богослужение, от которого остались необыкновенные впечатления. Надо сказать, что православные японцы практически не посещают храм в будние дни — только лишь в воскресные. Поэтому в Хакодате, где мы были в будний день, мы не смогли попасть на общественное богослужение, а попали на Всенощное бдение в кафедральном Воскресенском соборе в Токио уже перед самым отъездом. И сразу почувствовали аскетическую настроенность прихожан, их благоговейное отношение к богослужению. Само богослужение совершалось с исключительной точностью.
Развитию такой атмосферы сильно способствует то, что в Японии нет наемных хоров. На мой взгляд, это большая беда нашей Церкви, что у нас во многих больших соборных и приходских храмах поют так называемые профессионалы, которые не вносят в службу молитвы. Они приходят лишь с целью заработать или подработать. Конечно, есть среди профессиональных певцов люди благоговейные, благочестиво настроенные, только их, к сожалению, немного. Так вот в Японии пение весьма достойное, потому что японцы — очень культурный народ. Культурный во всем: в манере одеваться, в манере общения, в уважительном отношении к гостям. Там везде в общественных местах звучит классическая музыка. И для японцев в части церковной жизни очень важно восприятие культуры певческой. В этом тоже осознается присутствие равноапостольного Николая, потому что мы знаем, сколько трудов им было положено, чтобы организовать богослужение, которое японцы с их эстетической настроенностью воспримут. Было такое ощущение, что, находясь на службе в соборе Николай-до, мы чувствовали какой-то старый уклад традиционного московского храма — то, что видимо было в Синодальную эпоху и каким-то образом сохранилось в богослужебных традициях старых московских приходов, а в Японии со времен равноапостольного Николая оказалось буквально законсервировано.
Служба велась на японском. Причем, не зная этого трудного для нашего восприятия языка, но прекрасно зная все обиходные песнопения — «Блажен муж... И еще одна особенность: мы привыкли, что на воскресном Всенощном бдении совершается полиелей и выходит все духовенство. Там же служит один священник, а духовенство собирается в алтаре. Предстоятель Японской Автономной Православной Церкви митрополит Токийский и всей Японии Даниил Нусиро тоже всю службу проводит в алтаре, где сосредоточенно молится. Вообще, как рассказали нам клирики собора, митрополит Даниил ведет чрезвычайно аскетический образ жизни. Удивительно, но в самой митрополии нет ни одной машины. У владыки Даниила нет ни телефона, ни компьютера, ни телевизора. Он любит читать и немного читает по-русски, поэтому часто получает в подарок книги из России.
Миссия подчинялась ведению Камчатского епископата. Обязанности миссионеров были изложены в «Инструкции для миссии,» представленной иеромонахом Николаем и утвержденной Синодом. Сам архим. Николай писал в 1879 г. В Хакодате он вернулся в марте 1871 года. Проповедь Евангелия продолжалась и в его отсутствие. В конце года архимандрит Николай крестил в Сендае одиннадцать человек. В 1872 году в Хакодате прибыл иеромонах Анатолий Тихай , кандидат Киевской духовной академии8. Архимандрит Николай отзывался о нем так: «Лучших помощников я не желал бы! Анатолия и 4 февраля 1872 года перебирается в Токио. Переводы Священного Писания и других необходимых книг Главным делом святителя, начатым еще в Хакодате, был перевод на японский язык Священного Писания и богослужебных книг. Еще в 1869 году святитель Николай писал: «Из всего вышесказанного доселе, кажется, можно вывести заключение, что в Японии, по крайней мере в ближайшем будущем: жатва многа. А деятелей с нашей стороны нет ни одного, если не считать мою, совершенно частную, деятельность… Пусть бы я и продолжал свои занятия в прежнем направлении, но силы одного человека здесь почти то же, что капля в море. Один перевод Нового Завета, если делать его отчетливо а можно ли делать иначе? Затем необходим перевод и Ветхого Завета; кроме того, если иметь хоть самую малую христианскую Церковь, решительно необходимо совершать службу на японском языке; а прочие книги, как Свящ. Все это тоже предметы насущной необходимости. И все это, и другое подобное нужно переводить на «японский,» о котором еще неизвестно, дастся ли он когда иностранцу так, чтобы на нем можно было писать хотя бы наполовину так легко и скоро, как иностранец обыкновенно пишет на своем. В настоящее время вообще работа миссии, в какой бы то ни было стране, не может ограничиваться одною устною проповедью. Времена Франциска Ксаверия, бегавшего по улицам с колокольчиком и сзывавшего таким путем слушателей, прошли. В Японии же, при любви населения к чтению и при развитии уважения к печатному слову, верующим и оглашаемым прежде всего нужно давать книгу, написанную на их родном языке, непременно хорошим слогом и тщательно, красиво и дешево изданную. Особенное значение у нас имеют книги, выясняющие вероисповедные разности с католичеством и протестантством. Епископ Николай говорил: «У нас таких отношений с нашим Богом нет. Мы возьмем слово «аварема. Каждый стих сверялся с Вульгатой, Септуагинтой и английским переводом. В трудных местах святитель опирался на толкования святого Иоанна Златоуста. За 4-5 часов работы ему удавалось перевести не более 15 стихов. После того как святитель закончил свой труд по переводу Евангелий и Апостола первый его вариант , они также стали читаться по-японски. Тогда же им были переведены краткий молитвослов с китайского , чин крещения и присоединения иноверных, «Православное вероисповедание» святителя Дмитрия Ростовского, катехизис для оглашенных, краткое изложение Ветхого Завета, «Толковое Евангелие» епископа Михаила и «Нравственное богословие» митрополита Платона. Переехав в Токио, святитель Николай прежде всего перевел Октоих, затем Цветную и Постную Триоди, одновременно занимаясь новым переводом Евангелия. Из Ветхого Завета им были переведены все части, необходимые для совершения годичного круга богослужений. Он не доверял менее педантичным переводам католиков и протестантов и потому старался даже не читать их, опасаясь подчиниться им или невольно заимствовать из них что-либо. Заветной мечтой святителя был перевод всей Библии. В 1910 году он говорил, что по его расчетам для завершения этого труда ему требовалось еще пять лет. Язык вульгарный в Евангелии недопустим. Если мне встречаются два совершенно тождественных иероглифа или выражения и оба они для японского уха и глаза одинаково благородны, то я, конечно, отдам предпочтение общераспространенному, но никогда не делаю уступок невежеству и не допускаю ни малейших компромиссов в отношении точности переводов, хотя бы мне и приходилось употребить и очень малоизвестный в Японии китайский иероглиф. Я сам чувствую, что иногда мой перевод для понимания требует большого напряжения со стороны японцев. Но это в значительной мере объясняется новизной для них самого православия…» Ряд трудностей и опасностей при переводе был связан и с тем, что многие иероглифы веками использовался буддистами и синтоистами, что придавало им вполне определенный смысловой оттенок, делавший невозможным или рискованным их употребление в православном контексте14. В ряде случаев святитель рассылал перевод того или иного стиха или понятия по приходам с обращенной к духовенству и мирянам просьбой высказаться о нем. В течение тридцати лет ровно в шесть вечера в келью владыки входил его постоянный сотрудник по переводам Павел Накаи, человек прекрасно образованный, необычайно трудолюбивый и всецело преданный православной вере. Он садился на низенький табурет рядом с епископом и начинал писать под его диктовку. Работа продолжалась обычно четыре часа и заканчивалась в десять вечера. У моего сотрудника под руками китайские и японские лексиконы и грамматики, также перед нами китайский текст богослужения, заимствованный нами из Пекина от нашей Миссии. Смотря в славянский текст и проверяя его греческим, я диктую перевод, стараясь выразить смысл с буквальной точностью; сотрудник записывает китайскими иероглифами вперемешку с японскими алфавитными знаками. Трудности перевода в этой стадии заключаются в том, что японская грамматика противоположна нашей, то есть по-японски поставить подлежащее надо впереди, между ним и сказуемым должно вместить все, что есть в переводе, сколько бы ни было придаточных и вводных предложений, все они должны встать впереди главного сказуемого; в каждом придаточном и вводном — то же расположение частей. Когда песнь или молитва продиктована и синтаксическое отношение части ее установлено, тогда начинается отделка написанного, причем моя главная забота — не дать ни на йоту уклониться от смысла текста; сотрудник же мой с не меньшей заботой хлопочет в интересах правильности и изящества грамматической и стилевой конструкции речи. Эта часть работы самая трудная и кропотливая. Тут-то особенно нужна китайско-японская ученость, потому что, во-первых, нужно отчетливо знать смысл каждого китайского знака, чтобы из многих однозначащих иероглифов выбрать наиболее употребительный и понятный, во-вторых, нужно обсудить, оставить ли за иероглифом китайское произношение или дать ему японское, потому что иероглифы, переходя из Китая в Японию, принесли с собою китайское однозвучное чтение, которое остается за ними и доселе и которое в полном объеме доступно только глубоким ученым, но которое, градациями сокращаясь и спускаясь вниз, в значительной степени проникло до самых низких слоев народа; в то же время почти каждый знак переведен по-японски и имеет свое японское чтение. Чему следовать? По-видимому, нужно бы держаться чисто японской речи, но весьма часто случается видеть, что японское чтение знака даже для необразованных людей бывает менее понятно, чем китайское. В-третьих, нужно подумать и о том, оставить ли знаки без японской алфавитной транскрипции или, по трудности знаков либо по двусмысленности их, подставить ее и в какой мере. Одним словом, нужно решить, какой язык усвоить переводу. Примысли о важности того, что переводим, любезен нам самый почтенный язык ученый, который не стесняется много ни знаками, ни произношением их и не нуждается ни в какой транскрипции; но этот язык был бы неудобен и для средне ученых, а для мало ученых и совсем непонятен. При мысли о том, что переведенное нами должно быть доступно всем и что в этом именно и должно состоять главное его достоинство, влечет нас к себе язык массы, язык народный, но тогда перевод наш вышел бы до того вульгарным, что им сразу пренебрегли бы все, не составляющие простонародья. Положено нами употреблять язык средний. Этому стараемся и следовать, хотя, по неопределенности признаков и неясности границ, здесь широкое поле для нескончаемых споров, в которых я всячески стараюсь отстаивать наибольшую общепонятность, а мой сотрудник — защититься от вульгаризмов и соблюсти изящность речи. Когда наконец все эти трудности удалены, текст перевода установлен и переведена вся книга, мы опять ее проходим, тщательно сверяя с оригинальным текстом, наблюдая, чтобы по всей книге для одних и тех же оригинальных слов и выражений были употреблены и те же переводные иероглифы и чтения. Среди них были ректор семинарии Иван Сенума и его супруга Анна Лукинична Сенума, профессор философии и богословия семинарии Кониси Масутаро, проведший 10 лет в России позднее перешел в протестантство , знаменитый переводчик и ученый Нобори Сёму. Святитель писал: «Пусть переводят и читают. Узнав русскую литературу, узнав Пушкина, Лермонтова, гр. Толстых, Достоевского, нельзя не полюбить России. Позднеев приводит характерную выдержку из газеты «Нихон»: «Православная церковь является злостным местом, откуда сыплются проклятия на голову Японии и где молятся о ее поражении. Она всегда была центральным агентством шпионов, состоящих на русской службе. Японцам ненавистен купол русского собора, который, возвышаясь надо всем городом, как бы шлет презрение самому императорскому дворцу, ненавистен храмовый колокол, который каждое воскресное утро своим гвалтом докучает мирному сну жителей. На соборе 1903 года епископ Николай вынужден был отвечать на чрезвычайно волновавший японских православных христиан вопрос, должны ли они участвовать в войне против России. Он ответил, что те должны будут выполнить свой долг перед своей родиной вместе со всем народом. В случае начала войны они должны будут относиться к России как к неприятелю, но «воевать с врагами не значит ненавидеть их, а только защищать свое отечество. Два священнослужителя, работавших в то время в миссии, вернулись домой. Духовенство и миряне японской церкви обратились к своему епископу с просьбой остаться в Японии. Епископ Николай отвечал, что он уже принял пред Богом решение остаться в Японии, в своей маленькой квартирке при соборе. Катехизаторы будут продолжать проповедовать Евангелие Спасителя, ученики — посещать школу миссии, а я сам отдамся всецело переводу наших богослужебных книг… Сегодня по обычаю я служу в соборе, но отныне впредь я уже не буду принимать участия в общественных Богослужениях нашей церкви… Доселе я молился за процветание и мир Японской империи. Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к своей родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране. Когда в Японию стали прибывать русские пленные общее их число достигало 73 тысяч , святитель Николай с согласия японского правительства образовал Общество духовного утешения военнопленных. Для окормления пленных им были отобраны пять священников, владевших русским языком.
В конце 1869 года иеромонах Николай в Петербурге доложил Синоду о результатах своей работы. Было принято решение: «Образовать для проповеди между японскими язычниками Слова Божия особую Российскую Духовную Миссию». Отец Николай был возведен в сан архимандрита и назначен начальником этой Миссии. Вернувшись в Японию, будущий святитель передал Хакодатскую паству иеромонаху Анатолию, а сам перенес центр Миссии в Токио. В 1871 году в стране началось гонение на христиан, многие подвергались преследованиям в том числе первый православный японец, знаменитый впоследствии миссионер-священник Павел Савабе. Только к 1873 году гонения несколько прекратились, и стала возможна свободная проповедь христианства. В тот же год архимандрит Николай приступил к строительству в Токио церкви и школы на пятьдесят человек, а затем и духовного училища, которое в 1878 году было преобразовано в семинарию. В 1874 году в Токио прибыл Преосвященный Павел, епископ Камчатский, чтобы рукоположить во священный сан рекомендуемых архимандритом Николаем кандидатов из местного населения.
Война и мир святителя Николая Японского
Заканчивая академию, в нем обнаружилось призвание Божие — проповедовать православную веру в Японии. Подав соответствующее прошение, 24 июня 1860 г. Иоанн был пострижен в монашество с именем Николай. В июле 1860 г. Сначала проповедь Евангелия в Японии казалась совершенно немыслимой. Восемь лет ушло на то, чтобы изучить страну: народ, язык, нравы и обычаи. В 1869 г.
Святитель Николай Японский 1836—1912 , уехавший миссионером в Японию в 1861 году и основавший там Японскую православную церковь, принял решение остаться в Токио, но больше не участвовать в общественных богослужениях, а служить и молиться у себя дома, келейно. Своим прихожанам-японцам свт. Николай сказал: «Доселе я молился за процветание и мир Японской империи. Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к своей родине и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране». В эти дни в дневниках святителя появляется такая запись: «Мучительно то, что горишь внутренним, закрытым пламенем.
Только в этом случае он считал возможным приступить к проповеди православной веры на японских островах. Первые крещения Деятельность и молитвы отца Николая не прошли даром и в Японии стали появляться христиане.
Первым из жителей, кого окрестил отец Николай, стал самурай Такума Савабе, вначале — его злейший враг, впоследствии — верный последователь и продолжатель дела. Савабе-сан был выходцем из старинного и воинственного рода, в доме русского консула он бывал, чтобы учить фехтованию сына консула. Кроме того, он был жрецом одного из синтоистских храмов Хакодате. Неудивительно, что он был приверженцем традиционной культуры японских островов и очень не любил все иноземное, в особенности — христианскую веру. Встречаясь с русским священником в консульстве, он смотрел на него с неприкрытой злобой. И как-то отец Николай обратился к нему с вопросом: «За что вы так ненавидите меня Савабе-сан? И самурай сказал, что видит в христианстве одно лишь зло, поскольку его проповедь может навредить Японии. Рассудив, что и в самом деле, глупо ненавидеть то, о чем не имеешь представления, Такума Савабе стал слушать объяснения русского иеромонаха и задавать вопросы.
Он стал часто приходить к нему для разговоров на духовные темы, и приводил с собой еще двоих, ищущих истины — Сакаи Ацунори и Урано. Эти люди и стали первыми последователями отца Николая на Японских островах. В 1868 году святитель окрестил их. Сделано все было в глубоком секрете, поскольку в тогда в Японии христианам было запрещено осуществлять миссионерскую деятельность. Это было время, когда Япония была раздираема гражданской смутой, и нужно было соблюдать максимальную осторожность, чтобы не вызвать всплеска фанатизма среди поборников старых традиций. Создание духовной миссии Через полгода после крещения первых новообращенных, гражданская смута закончилась. Япония повернулась лицом к Западу, к переменам и прогрессу. Это была так называемая эпоха Мэйдзи.
Святой Иннокентий был уверен, что именно Николай сможет принести Православие в Японию. Вскоре после этого, Николай был посвящен в иеродиаконы, а затем и в иеромонахи, тем самым полностью посвящая себя духовной жизни. С этим призванием он был готов начать свое служение в Японии, и в 1861 году он отправился в Хакодате, где начал свое просветительское деяние.
Миссионерская деятельность в Японии Прибытие в Японию и первые шаги Святитель Николай прибыл в Японию в 1861 году, во времена, когда власти страны были настроены весьма враждебно по отношению к христианству. Первые годы миссионерская деятельность шла тяжело и медленно. В течение многих месяцев ему не удавалось обратить ни одного японца в христианство.
Тем не менее, святитель Николай не терял надежды и продолжал свое дело. Он начал с изучения японского языка и культуры, чтобы лучше понимать и общаться с местными жителями. Он убедился, что для эффективного проповедования ему необходимо говорить на их родном языке, проникнуть в их культуру и понять их мышление.
Святитель Николай с большим трудом изучил японский язык, и, благодаря этому, смог вести диалоги с местными жителями, даже встречаясь с ведущими представителями буддизма и синтоизма. Это было важным шагом в направлении преодоления барьеров между японцами и православной верой. Первым японцем, кто принял православие, стал бывший самурай Савабэ.
Это событие стало поворотным моментом в деятельности святителя. Он не только начал обучение Савабэ и его семьи, но и посвятил его в клирики, что стало началом образования японского православного духовенства. В течение следующих лет миссионерская деятельность святителя Николая начала приносить свои плоды.
Благодаря его упорному труду и непоколебимой вере, число обращенных в Православие японцев начало расти, а вместе с ним и значение Православной Церкви в Японии. Перевод Священного Писания на японский язык Святитель Николай понимал, что для полноценного познания христианства, японцам необходимо прочитать Священное Писание на своем родном языке. Он взялся за эту сложную работу, и в течение нескольких десятилетий посвятил себя переводу Библии и богослужебных текстов на японский.
Этот процесс был крайне сложным и трудоемким, требовал знания языка, теологии и литературы.
Житие Святого Равноапостольного Николая Японского
Краткое житие святителя Николая Японского. Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский, в миру Иван Димитриевич Касаткин, родился 1 августа 1836 года в Березовском погосте, Вольского уезда, Смоленской губернии, где его отец служил диаконом. Так родилась Японская православная церковь, и Николай Касаткин стал её первым епископом. 13 августа 1836 года родился Николай Касаткин, известный как Николай Японский, православный миссионер, первый архиепископ православной церкви в Японии. Николая Японского• Дневники• Уготови душу твою во искушение• Избранные ученые труды Святителя Николая Архиепископа ЯпонскогоСмотреть все труды в библиотеке →Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский, в миру Николай Японский (Касаткин).
Николай Японский: агент влияния России на далёких островах
Краткое житие святого равноапостольного Николая Японского Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский, в миру Иван Димитриевич Касаткин, родился 1 августа 1836 года в Березовском погосте, Вольского уезда, Смоленской губернии. 16 февраля — день памяти святителя Николая Японского. Изучив немного японский язык, отец Николай общается с людьми на улицах, ходит обедать в дешевые столовые.
Война и мир святителя Николая Японского
Он горячо любил свою Родину, ее неудачи и поражения жгучей болью отзывались в его сердце. Перед началом войны епископ Николай мог уехать в Россию, но он знал, что в надвигающиеся дни испытаний будет нужен православной Японской Церкви. Владыка, рискуя поплатиться жизнью, остался со своей паствой. Во время войны он был единственным русским человеком в Японии.
При общей ненависти к русским и к «русской вере» — Православию, Архипастырь, с присущей ему мудростью, объяснял своим пасомым, что истинный христианин должен быть выше национальных раздоров, что Православие — это вера не греков или русских, а истинная вера, правильно прославляющая Бога, вера не одного народа, а всех людей, жаждущих истинного богообщения. Будучи сам горячим патриотом, епископ Николай ясно понимал, что такой же патриотизм нужен и для Японии, поэтому он настойчиво требовал от своих последователей, чтобы они были верными сынами Японии. Православным японцам святитель Николай благословил молиться о даровании победы их императору; сам же он все время войны не участвовал в общественном богослужении, потому что, как русский, не мог молиться о победе Японии над его отечеством.
Впоследствии он рассказывал, что в период войны он совсем не читал газет, потому что они полны были ликованиями победителей и насмешками над Россией. Во время войны епископ Николай весь погрузился в работу над переводом Священного Писания и богослужебных книг. Профессор, японец М.
Кониси, хорошо знавший святого Николая, писал: «Последняя война для преосвященного Николая была большим испытанием, но он сравнительно легко переносил его, ибо стоял выше войны. Наш народ ясно понимал такое его отношение к войне и стал еще больше благоговеть перед ним» [32]. Мудростью, тактичностью и твердостью епископ Николай сохранил невредимым корабль Японской Церкви.
Проповедь православной веры хотя и ослабела во время войны, но не прекратилась. Поистине полон самоотверженной любви был подвиг святителя Николая в служении русским пленным. Под его руководством православные японцы образовали общество «Духовного утешения военнопленных».
Архипастырь специально рукоположил несколько священников и послал их в лагеря военнопленных для совершения там богослужения, устраивал сборы в пользу раненых, снабжал их книгами, иконами, крестиками, сам неоднократно приходил к пленным со словами утешения. Один из пленных офицеров, познакомившись с епископом Николаем, писал на Родину: «Около 40 лет этот великий по своим убеждениям, твердый мыслью и светлый душой человек трудится на пользу Православия. Хотелось бы, чтобы об этом епископе узнали в русском обществе и оценили его поистине трогательное отношение к нам и заботы о нас» [33].
Окончилась война, со временем все пленные вернулись домой, унеся в своих сердцах светлую память о преосвященном Николае. Многие русские скончались на японской земле. На их братских могилах епископ Николай воздвиг памятники и храмы, собирая для этого пожертвования и в Японии и в России, где снискал особое уважение.
Но ничего не изменилось ни в облике, ни в жизни этого великого трудолюбца. Сама атмосфера вокруг созданной им Миссии и японского Православия стала иной — преисполненной любви, уважения и доверия. Это всенародное признание заслуг святителя Николая нашло высочайшее выражение в праздновании пятидесятилетнего юбилея его служения в Японии.
Чествовала его и Родина — Святейший Синод, возведя епископа Николая в сан архиепископа, многочисленные почитатели его в России и русское посольство в Токио. Поздравили его и японский император, которому Святитель был признателен за проявленную веротерпимость, и губернатор Токио, и японская пресса, и инославные миссии. Ко дню юбилея, 30 июня 1910 г.
Святитель Николай Японский В речи губернатора Токио звучал подлинный голос Японии, может быть, никогда не обращавшийся так к иностранцу. Он говорил о бывших военных и гражданских смутах и о той ненависти к иностранцам, которая еще существовала во время приезда Святителя в Японию: «Когда приехал маститый учитель Николай, считавший своим призванием распространение учения Божия в нашей стране, то, несмотря на то, что он находился среди таких грозящих опасностью обстоятельств, претерпевая всевозможные неудобства, лишения, бедствия и страдания, он спокойно и невозмутимо с преизбыточной теплотою сердца, обращаясь к народу, усердно учил и тщательно увещевал и, стараясь положить основания православного Христианства в нашей стране, наконец достиг того, что приобрел множество усердных христиан, каких видим ныне. Между тем и судьба нашего государства постепенно развивается, и мы видим нынешний прогресс.
Мне кажется, что те заслуги, какие оказал нашему государству маститый учитель Николай, не ограничиваются успехами одного только миссионерства, но также заключаются в том, что он содействовал цивилизации в нашей стране... Этот юбилей был торжественно отпразднован всей Японской Церковью. Маститый архипастырь согласился отмечать свой юбилей только потому, что знал, — японцы любят многолюдные собрания, и торжество послужит большему распространению веры Христовой в Японии.
Юбилейные дни были приурочены к очередному собору Японской Церкви и прошли с большим воодушевлением, превратившись в общецерковное торжество. Много писали в те дни об архипастыре Николае как в Японии, так и в России. Как же сам он смотрел на свои полувековые труды?
Святитель Николай был исполнен чувства радости, благодарения Богу и сознания своего недостоинства. Он писал: «Я счастлив, что имею радость служить водворению Царства Божия на земле. Нет важнее сего служения на земле...
Наше служение есть духовное рождение чад Богу: какое же рождение не сопряжено с муками? И на них мы заранее должны быть готовы. Но у нас есть источник великого утешения.
Чтобы бодро и успешно служить, нужно иметь предварительную уверенность в том, что не тщетно трудимся, что успех увенчает наше делание» [37]. Из записок епископа Сергия Тихомирова можно видеть, с каким истинно христианским смирением воспринимал апостол Японии похвалы словоохотливой печати. Незадолго до своей кончины архиепископ Николай в беседе с епископом Сергием сказал: «Всюду читаешь «Николай.
Николаево дело». Увы, — и в России это говорят. Тысячу раз неправда!
Божье дело! В России много про меня пишут. Только все, что пишут — идеализация!
Издали не видно, — вот и пишут» [38]. Тогда же владыка сказал: «Разве есть какая-нибудь заслуга у сохи, которою крестьянин вспахал поле? Разве может она хвалиться: «глядите-ка, православные, что я наделала!
Хорошо вспахано. Разве кто-нибудь скажет: «Хорошо соха вспахала». Все скажут: «Молодец мужичок.
Ловко вспахал». Так и здесь... Роль наша не выше сохи.
Вот крестьянин попахал, соха износилась. Он ее и бросил. Износился и я.
И меня бросят. Новая соха начнет пахать. Так смотрите же, пашите!
Честно пашите! Неустанно пашите! Пусть Божье дело растет!
А все-таки приятно, что именно тобой Бог пахал. Значит, — и ты не заржавел. Значит, за работой на Божьей ниве и твоя душа несколько очистилась, и за сие будем всегда Бога благодарить» [39].
Несмотря на тяжелую предсмертную болезнь астма , святитель Николай продолжал трудиться в своем кабинете до последнего дня. Его блаженная кончина последовала на 76-м году 3 февраля 1912 г. Святитель скончался от паралича сердца и был похоронен в Токио, на кладбище Янака.
Десятки тысяч японцев — христиан и язычников — провожали его, а перед гробом несли Смоленскую икону Божией Матери Одигитрии, которую он благоговейно хранил всю жизнь и которая при жизни и кончине была для него благословением Родины [40]. Заступивший его место помощник его преосвященный Сергий Тихомиров , епископ Киотоский и будущий митрополит Японский, в своем первом отчете Святейшему Синоду нашел слова, которые могут служить лучшей эпитафией над гробницей почившего: «Все, что есть в Японской Церкви доброго, до последнего христианина в храмах, до последнего кирпича в постройках, до последней буквы в переводах богослужебных книг, есть дело его христиански просвещенного ума, широкого сердца и твердой, как скала, воли, соделавших его избранным сосудом благодати Христовой» [41]. Даже через 58 лет после его кончины, во время его канонизации, когда верующие хотели перенести его святые мощи с кладбища в собор, им это не разрешили, сказав, что святой Николай принадлежит всему японскому народу, независимо от вероисповедания, и останки его должны остаться на народном кладбище [42].
Святитель Николай твердо верил всю жизнь, что любой труд для Бога увенчается успехом. Труд всей его жизни создал Японскую Церковь. При жизни архиепископа многие считали, что с его смертью прекратится проповедь Православия в Японии и со временем Православие исчезнет.
Господь хранит Православие в языческой стране. Православная Церковь после кончины его перенесла многие трудности. После Второй мировой войны враждебные нецерковные силы отторгли ее от Русской Церкви.
Но ныне, по молитвам святителя Николая, усердием покойного Святейшего Патриарха Алексия I и его ближайших помощников Японская Церковь вернулась в лоно Матери-Церкви и от Нее удостоена автономии. Том дополнительный. На дальнем Востоке.
Письма японского миссионера. Сергиев Посад, 1897. Апостол Японии.
Очерк жизни архиепископа Японского Николая. Петроград, 1916.
Ибо положив многими подвигами начало Православия в Японии языческой, увеличил ты в ней число спасаемых, и после кончины принял тебя Бог во обители апостолов Своих по достоинству. Потому молим тебя, молись Господу и впредь пребывать делу твоему незыблемым на века, и войти в лоно Церкви Православной всем, обреченным на погибель, умиротворить мир и спастись душам нашим. Перевод: Как странника и пришельца 1Пет.
Такума Савабе: Вас, иностранцев, нужно всех перебить. Вы пришли захватить нашу землю. А ты со своей проповедью больше всего вредишь Японии. Николай Японский: А ты разве уже знаком с моим учением? Такума Савабе: Нет. Николай Японский: А разве справедливо осуждать кого-нибудь, не выслушав его? Разве честно хулить то, чего не знаешь? Ты сначала выслушай да узнай, а потом и суди. Если моё учение будет худо, тогда и прогоняй нас отсюда. Слова иеромонаха потрясли самурая. Он спросил позволения встретиться с отцом Николаем вновь и продолжить беседу. Вскоре Савабе привёл к иеромонаху Николаю своего друга.
Первым японцем, кто принял православие, стал бывший самурай Савабэ. Это событие стало поворотным моментом в деятельности святителя. Он не только начал обучение Савабэ и его семьи, но и посвятил его в клирики, что стало началом образования японского православного духовенства. В течение следующих лет миссионерская деятельность святителя Николая начала приносить свои плоды. Благодаря его упорному труду и непоколебимой вере, число обращенных в Православие японцев начало расти, а вместе с ним и значение Православной Церкви в Японии. Перевод Священного Писания на японский язык Святитель Николай понимал, что для полноценного познания христианства, японцам необходимо прочитать Священное Писание на своем родном языке. Он взялся за эту сложную работу, и в течение нескольких десятилетий посвятил себя переводу Библии и богослужебных текстов на японский. Этот процесс был крайне сложным и трудоемким, требовал знания языка, теологии и литературы. Николай не просто переводил тексты, он стремился передать дух и суть православия, а также сохранить поэтическую и символическую глубину текстов. Особенно значительным является его перевод Нового Завета, который был завершен в 1880 году. С тех пор это издание считается одним из самых точных и вдохновенных переводов, а его значимость для Японской Православной Церкви трудно переоценить. Переводы святителя Николая, выполненные с такой любовью и уважением к японскому языку и культуре, оказали огромное влияние на развитие Православной Церкви в Японии. Они не только позволили японцам глубже познакомиться с христианской верой, но и стали мостом, объединяющим две культуры — русскую и японскую. Он понимал, что для настоящего принятия христианства японцам необходимо иметь собственную, автономную Церковь. И в 1886 году его мечта осуществилась — была основана Японская Православная Церковь. С этого момента работа святителя Николая стала масштабнее и значимее. Он прилагал большие усилия к формированию духовенства из числа японцев, учреждал школы и семинарии, строил храмы. Особо стоит отметить, что Святитель Николай лично участвовал в строительстве кафедрального собора в Токио — Собора Святого Николая, который стал символом православия в Японии. Основание Японской Православной Церкви стало не только плодом миссионерской работы святителя Николая, но и великим подвигом перед лицом многочисленных трудностей.