Выяснив на месте положение дел, Керенский послал Краснову письменное требование немедленно начать, военные действия.
ДИКТАТОР БЕЗ ВЛАСТИ?
- ПОХОД НА ПЕТРОГРАД
- Поход генерала Краснова на Петроград. |
- Главный раскол русской эмиграции
- ПОХОД НА ПЕТРОГРАД
Белый атаман Краснов
| Разгром мятежа Керенского — Краснова и ликвидация Ставки старой армии - Страница 10 | Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. Краснов решил. |
| Главный казак Гитлера. Как атаман Краснов переступил черту | Телеграммы за подписью Духонина, Краснова, Барановского, Богаевского и других Верховному Главнокомандующему Керенскому А. Ф. с донесениями о продвижении войск в октябрьские дни. |
| 1917. ЦАРСКОЕ СЕЛО. ПОХОД КРАСНОВА-КЕРЕНСКОГО НА ПЕТРОГРАД / Тучанский А.К | Неудача выступления Керенского-Краснова, как и другие самые первые попытки антибольшевистского сопротивления (восстание юнкеров в Петрограде, московское восстание и уличные бои) отчётливо показали отсутствие чёткого понимания происходящих событий у. |
| Telegram: Contact @prometeizm | Поход Керенского—Краснова и юнкерский мятеж в столице. |
| ПОХОД НА ПЕТРОГРАД. Керенский | Основная статья: Поход Керенского — Краснова на Петроград. По словам Краснова, поступок Рашкина "циничен и аморален" на фоне трагедий с пьяными водителями. |
1917. ЦАРСКОЕ СЕЛО. ПОХОД КРАСНОВА-КЕРЕНСКОГО НА ПЕТРОГРАД
После октябрьских событий Краснов получил от Керенского приказ вести состав корпуса в количестве 700 человек на Петроград. Даже генерал Краснов при его монархизме и неприязни к Керенскому— Краснов возглавляет поход на Петроград. Заранее обречённый на поражение поход казаков Краснова на Петроград в октя. Поход казачьих частей под командованием генерала П.Н. Краснова и при участии министра-председателя Временного правительства А.Ф. Керенского на Петроград для подавления Октябрьского восстания и восста.
КУДА БЫ ПОШЛА РОССИЯ
- Поход Керенского-Краснова на Петроград
- Керенский проспал шанс победить в Первой мировой и избежать Гражданской войны
- Читайте также
- Содержание
- ПОХОД НА ПЕТРОГРАД.
- Telegram: Contact @prometeizm
Поход генерала Краснова на Петроград.
Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. Главной причиной неудачи похода А. Ф. Керенского – П. Н. Краснова была слабость выделенных для этого сил – как в материальном, так и в моральном аспектах. Керенский с войсками приближается в Петроград.
Поход керенского краснова на петроград кратко
Казачья сотня, решив, что броневик подбит, выхватив шашки, бросилась в атаку. Красногвардейцы подпустили казаков на близкое расстояние, а затем открыли меткий огонь из винтовок и двух пулеметов броневика. Казачья сотня была скошена». Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя А. Керенский обещал ему помощь частей 33-й и 3-й Финляндской дивизий. Эшелоны дивизий прибыли на станцию Дно — но, узнав о событиях в Петрограде, солдаты послали представителей в Петроград заявить Военно-революционному комитету, что полки решили не участвовать в этих событиях. На станцию Осиповичи Либаво-Роменской железной дороги прибыло два эшелона. Солдаты выбрали комитеты и также решили не идти против Петрограда. В итоге П. Краснов приказал своим войскам отойти в Гатчину и там ожидать подкреплений.
Казаки, под угрозой окружения бросив артиллерию, оставили Царское Село. Охватывая фланги казаков, красные части заняли Большое Кузьмино, а цепи Петроградского и Измайловского полков стали выходить на линию железной дороги, приближаясь в Царскому Селу. Керенский так передавал свои впечатления от этих событий: «Фронт большевиков проходил по высотам Пулкова. На правом фланге у них было Красное Село; оттуда они могли предпринять обходное движение на Гатчину. По донесениям разведчиков, против нас было сосредоточено не менее 12 - 15 тысяч войск всякого рода оружия. Пулковские высоты были заняты кронштадтскими матросами, как оказалось, прекрасно вышколенными германскими инструкторами. Мы располагали несколькими сотнями 600 - 700 казаков, превосходной, на малочисленной артиллерией, одним блиндированным поездом с полком пехоты, подоспевшим из Луги. Правда, мы имели еще целые груды телеграмм, извещавшие нас о приближении эшелонов. Около 50 воинских поездов, преодолевая всякие препятствия, пробивались к Гатчине с разных фронтов.
Но ждать и медлить было уже невозможно. Большевистское командование лихорадочно накапливало силы и вот-вот могло перейти в наступление... Ранним утром 30 октября началось сражение под Пулковым. В общем, оно развивалось для нас благополучно. Большая часть большевистских войск петербургского гарнизона бросала свои позиции, как только начинался обстрел нашей артиллерии и при малейшем натиске казаков. Но правый фланг большевиков держался крепко. Здесь дрались кронштадтские матросы... В рапорте, поданном мне вечером этого дня генералом Красновым, прямо говорилось, что матросы сражались по всем правилам немецкой тактики и что среди них были взяты в плен люди, не говорившие ни слова по-русски или говорившие с немецким акцентом. Бой под Пулковым закончился к вечеру для нас успешно, но этот успех нельзя было ни использовать преследованием , ни закрепить благодаря ничтожности наших сил.
Генерал Краснов «в полном порядке» отошел к Гатчине. Около 8 часов вечера Краснов со штабом и в сопровождении своих утомленных и возбужденных полков въезжал уже в ворота Гатчинского дворца. Вероятно, с точки зрения военной этот маневр был вполне объясним и резонен. Но в напряженной, колеблющейся политической обстановке того времени этот отход вызвал полное разложение в рядах правительственного отряда. Это было началом конца! Никаких мер охраны, изоляции, хотя бы внешнего порядка, принято не было. Всюду - в аллеях парка, на улицах, у ворот казарм - шли митинги, собирались кучки, шныряли агитаторы, «обрабатывавшие» наших «станичников». Как и раньше, «гвоздем» пропаганды было сравнение моего похода с Корниловым. Строевые казаки долго не оставались равнодушными к этой демагогии и смотрели в сторону своего начальства все сумрачнее.
А в это время само начальство - от самых верхов штаба до последнего хорунжего, все почти без исключения, - забыв о своих прямых обязанностях, все определеннее отдавалось политиканству. Приезжие и местные «непримиримые корниловцы» стали совсем открыто работать среди офицерства, сея смуту, разжигая ненависть к Вр. Правительству, требуя расправы со мной. Сам Краснов стал все решительнее сбрасывать маску своей «лояльности»». Керенский продолжал рассылать телеграммы о посылке войск с фронта. Так, он писал в Ставку: «Прошу сделать распоряжение о посылке ударных частей и кавалерии в случае каких-либо затруднений с посылкой пехоты. Напрягите всю энергию к скорейшему продвижению войск». Но в оригинале телеграммы, сохранившейся в записной книжке А. Керенского, отмечено: «Получены сведения о начинающемся брожении в пехоте XVII корпуса, которая направлялась к Петрограду».
В то же время бездействовавшие казаки быстро договорились с прибывшими в Гатчину большевиками об условиях перемирия: «красные» пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают А.
Хорунжий вернулся к своим четырем десяткам молодых казаков, развернул их в лаву издревле излюбленный казаками сильно разомкнутый одношереножный конный строй и, нарушая прямой запрет генерала, с продолжительным криком «ура», бросился вперед. Генерал Краснов был в ярости.
С мукой в голосе он раз за разом кричал: «Кто приказал атаковать?! Несшийся наметом впереди с шашкой наголо хорунжий был сразу сражен пулями наповал. Отдельных выстрелов не было слышно, над полем стоял непрерывный рев, который перекатывался волнами и то усиливался, то ослабевал.
Поразительно, что убит в этой глупой ненужной атаке был лишь этот хорунжий. Из его подчиненных 18 казаков получили ранения, но были эвакуированы к своим. Все 40 лошадей погибли или остались лежать ранеными на поле боя.
Так и не дождавшись помощи, вечером генерал Краснов отдал приказ об отходе. Казаки в полном порядке отступили на Царское Село. Ни одно орудие, пулемет, тело убитого или раненого не осталось на месте сражения.
Красные еще какое-то время продолжали обстреливать уже оставленные позиции, потом с опаской решились продвинуться вперед. В том бою отряд генерала Краснова потерял убитыми трех казаков, 28 были ранены. Красные потеряли более сотни бойцов.
Стихийно начались переговоры между казаками и сражавшимися против них красными матросами. Со стороны матросов в них участвовал известный большевик Дыбенко, который предложил казакам выдать ему Керенского в обмен на Ленина и Троцкого. Не став искушать судьбу, Керенский бежал из расположения войск Краснова на автомобиле, переодевшись матросом.
Интересно, что большевицкими войсками у Пулково фактически руководил полковник Л. Находившийся во время боя у Пулково Троцкий Бронштейн так его характеризовал: «Этот Вальден был типичный полковник, и что в нем говорило, когда он шел за нас, я до сих пор не понимаю. Полковник он был немолодой, много раз раненый.
Для похода на Петроград Краснов собрал лишь около 10 сотен казаков 1-й Донской и Уссурийской дивизий, дислоцировавшихся в районе штаба корпуса в городе Остров, к которым позднее присоединилось около 900 юнкеров, несколько артиллерийских батарей и бронепоезд. Ставка верховного главнокомандующего во главе с генералом Духониным, командование фронтов и армий пытались бросить на помощь «мятежникам» новые силы, но большая часть вызванных войск отказалась выполнить приказ, встав на сторону советской власти или объявив нейтралитет; 13-й и 15-й Донские казачьи полки 3-го корпуса не были выпущены из Ревеля местным ВРК. Основные силы «мятежников», однако, группировались в Гатчине, из-за чего в советских источниках выступление иногда называлось «гатчинским мятежом». В воскресенье 29 октября 11 ноября Краснов активных действий не предпринимал, оставаясь в Царском Селе и дав отдых казакам. В этот день в Петрограде произошло юнкерское восстание, завершившееся поражением. В частности, 27 октября на общем митинге 176-го запасного пехотного полка в Красном Селе благодаря решительным действиям военного комиссара И. Левенсона, несмотря на противодействие полкового комитета, была принята резолюция о выступлении всего полка на защиту Петрограда. К нему присоединился соседний 171-й запасной пехотный полк.
Лениным для руководства обороной Петрограда и ликвидацией мятежа. Днём Ленин прибыл в штаб Петроградского военного округа, где находилось командование революционных сил, и фактически возглавил его работу. Для непосредственного руководства боевыми действиями революционных войск был создан военный штаб в составе Н. Подвойского, В. Антонова-Овсеенко, К. Еремеева, К. Мехоношина, П. Дыбенко и др.
Был выработан план действий, согласно которому Петроград объявлялся на осадном положении; приводились в полную боевую готовность отряды Красной гвардии, все силы и средства, находившиеся в Петрограде, Гельсингфорсе, Выборге, Кронштадте, Ревеле, на Балтийском флоте и Северном фронте; на ближайших подступах к Петрограду создавались оборонительные рубежи, принимались срочные меры к тому, чтобы не допустить подхода с фронта частей, вызванных Керенским на помощь. По личному указанию Ленина Центробалт направил на Неву боевые корабли, чтобы прикрыть силы большевиков корабельной артиллерией. Совместно с представителями Военно-морского революционного комитета Ленин разработал план расстановки военных кораблей на Неве; в Кронштадте формировались дополнительные отряды моряков. Ленин провёл совещания с представителями партийных организаций, фабзавкомов крупнейших заводов, районных Советов, профсоюзов и воинских частей. В ночь на 29 октября 11 ноября Ленин и Л. Троцкий лично побывали на Путиловском заводе для проверки подготовки артиллерийских орудий и бронепоезда для борьбы с мятежниками. В тот же день Троцкий прямо с заседания Петросовета лично отбыл на Пулковские высоты, туда же прибыл П. Ленин провёл совещание с членами ВРК, выступал на собрании полковых представителей гарнизона.
Каждый завод, район, воинская часть получили конкретные задания по обороне Петрограда. Они строили баррикады, устанавливали проволочные заграждения, рыли окопы и были готовы в любой момент поддержать войска, находившиеся на передовых позициях. По призыву большевиков на оборону Петрограда выступили 2 тыс. Юнкерское выступление в Петрограде Основная статья: Восстание юнкеров в Петрограде 29 октября 11 ноября меньшевистско-правоэсеровский Комитет спасения Родины и революции поднял мятеж в Петрограде. Центром восстания стал Инженерный замок, а основной вооружённой силой — размещавшиеся в нём юнкера Николаевского инженерного училища. Бывший командующий Петроградским военным округом Г. Полковников смещённый с этой должности Временным правительством 25 октября 7 ноября объявил себя командующим «войсками спасения» и своим приказом запретил частям округа исполнять приказы ВРК. На какое-то время восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев, однако основная масса войск Петроградского гарнизона к восстанию не присоединилась.
Уже к 1100 29 октября силы ВРК отбили телефонную станцию и превосходящими силами окружили Инженерный замок. Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября 12 ноября. Боевое столкновение Общее командование войсками, направленными на подавление выступления Керенского — Краснова, с 30 октября 12 ноября 1917 осуществлял М.
Гоца, а также план дислокации частей, которые должны были принять участие в мятеже13. Для подавления контрреволюции Военно-революционный комитет и Петербургский комитет большевистской партии использовали в первую очередь самую надежную силу революции — Красную гвардию. В целях окружения и разоружения юнкерских военных училищ по указанию Петроградского военно-революционного комитета были выдвинуты отряды красногвардейцев Петроградской стороны под командованием А. Скороходова, Обуховского завода во главе с Н. Потемкиным, солдаты Гренадерского полка, возглавляемые комиссаром А. Ильиным-Женевским, и др.
Однако полностью предупредить вооруженное выступление контрреволюции не удалось. Узнав, что их план раскрыт, заговорщики выступили раньше намеченного срока. Им удалось захватить Михайловский манеж и имеющиеся в нем пять исправных броневиков, а затем и Центральную телефонную станцию. Но большего они достигнуть не смогли, хотя яростно отстаивали захваченные позиции. Наступавшие против забаррикадировавшихся в зданиях юнкеров Владимирского военного училища красногвардейцы и революционные солдаты несли большие потери. Когда В. Ленину доложили об этом, он потребовал немедленно прекратить атаки. Надо беречь наших людей, — сказал Владимир Ильич. Она их быстро выкурит оттуда»14.
Из Петропавловской крепости к месту боя были быстро доставлены пушки. Потребовалось лишь несколько выстрелов прямой наводкой, и юнкера Владимирского училища сдались. Красногвардейские отряды быстро восстановили революционный порядок в Петрограде. Разгромом контрреволюционных сил Керенского — Краснова руководил лично В. Вместе с ним и под его руководством действовали Ф. Дзержинский, Д. Мануильский, Г. Орджоникидзе, Н. Подвойский, Я.
Свердлов, И. Сталин и др. Лениным для организации обороны Петрограда и разгрома мятежников15. Непосредственное руководство боевыми действиями революционных войск возлагалось на военный штаб в составе Н. Подвойского, В. Антонова-Овсеенко16, К. Еремеева, К. Мехоношина, П. Дыбенко и др.
Выл выработан конкретный план действий по разгрому мятежников, согласно которому Петроград объявлялся на осадном положении, производилась полная мобилизация Красной гвардии, революционных солдат и матросов петроградского гарнизона, ближайших городов, Балтийского флота и Северного фронта. На подступах к Петрограду рабочие и другие трудящиеся воздвигали оборонительные рубежи, рыли окопы, ставили заграждения. Делалось все, чтобы не допустить подкреплений войскам Керенского — Краснова из действующей армии, велась революционная агитация среди контрреволюционных частей и т. Возглавив оборону, В, И. Ленин стал душой всей работы по организации разгрома врага. Ленин на совещании полковых представителей петроградского гарнизона 29 октября не только раскрыл всю глубину опасности, нависшей над красным Петроградом, но и предрек неизбежное поражение контрреволюционных войск Керенского — Краснова. Политическое положение, —указывал он, — свелось теперь к военному. Мы не можем потерпеть победы Керенского: Тогда не будет ни мира, пи земли, ни свободы. Я не сомневаюсь, что петроградские солдаты и рабочие, только что завершившие победоносное восстание, сумеют подавить корниловцев»18.
Вникая во все вопросы укрепления обороны красного Петрограда, Владимир Ильич потребовал немедленно собрать на заводах и складах колючую проволоку, лопаты, кирки и приступить к рытью окопов и сооружению проволочных заграждений на окраинах города19. В тот же день он дал распоряжение ВРК, Охтинскому складу взрывчатых веществ о немедленной выдаче снарядов и ручных гранат штабу Красной гвардии Выборгского района20. В район предстоящих боев по его распоряжению отправились красногвардейцы, были доставлены артиллерия, броневики, вооружение, боеприпасы и продовольствие21. В Пулкове, Куракине и в других местах создавались медицинские пункты для оказания помощи защитникам завоеваний Октября. Движение уходящих отрядов по городу продолжалось всю ночь. Вооружение рабочих приняло очень широкие размеры, и силы Красной гвардии необычайно разрослись»22. Благодаря огромной организаторской, политической и военной работе В. Ленина, ЦК партии, Петроградского ВРК и других организаций к началу решающего сражения удалось сосредоточить на фронте более 10 тыс. Создавался оборонительный рубеж: 20 тыс.
Были выставлены заставы, и велась усиленная разведка противника26. По заданию Советского правительства отряды Красной гвардии и революционных солдат останавливали эшелоны с войсками, двигавшиеся на помощь Керенскому с фронта. Только в Пскове с их помощью было задержано около 40 эшелонов. Это были надежные «красногвардейские заслоны», которые применялись и при подавлении других мятежей. В борьбе против контрреволюции партия использовала агитацию, пламенное большевистское слово. Это было мощное испытанное оружие, воздействие его на солдатские массы было необычайно сильным. В войсках, посылаемых генералами на помощь Керенскому — Краснову, началось брожение. Керенский даже ввел «смертную казнь за большевистскую агитацию»29. Но это не помогло.
Пропагандистскую работу в войсках вели многие большевики-красногвардейцы, в том числе делегат Всероссийского съезда Советов М. Киселев, герой Октября Г.
Поход Керенского—Краснова и юнкерский мятеж в столице
Не за то, что они были большевиками, а только на основании подозрений в сочувствии к большевикам. Это были первые захоронения у Кремлёвской стены. Юнкера укрылись в Кремле, как в крепости, и выбить их оттуда, не применяя все штурмовые средства, было невозможно. Кровавые события 30 октября — 3 ноября, которые начались в Кремле, продолжались ещё недели две. В поисках контрреволюционеров неизвестные хватали на улицах всех людей, похожих на офицеров, и убивали их: юнкера и офицеры повели себя жестоким образом 30 октября, и прощать им этого не хотели. Поход Керенского и Краснова на Петроград В эти же самые дни происходила ещё одна ситуация. Внутри Петрограда создаётся «Комитет общественного спасения» из бывших представителей Временного правительства, который возглавили кадеты и в которым состояли эсеры и меньшевики. Этот комитет собирался провести контрпереворот. Союз корпуса Корнилова и пятой колонны внутри Петрограда мог добиться успеха.
Всё это происходило с 30 октября по 3 ноября. Всех участников этого комитета вовремя арестовали, а наступающие казачьи части остановили в Царском селе тем же самым способом, что и Корниловские войска, — их отговорили наступать агитацией. Бои, конечно, были, но решающую роль сыграла агитация. В итоге Краснов был арестован, Керенский бежал. Что стало со всеми участниками заговора и арестованными членами Временного правительства? Их всех отпустили под честное слово, включая Краснова. Они расписались, что обещают не оказывать вооружённого сопротивления Советской власти. Им поверили и отпустили.
Проблемы диктатуры пролетариата Все эти события происходили одновременно — в первые дни после того, как состоялось вооружённое восстание в Петрограде. Более того, это сопровождалось сломом государственной машины и попытками сформировать систему диктатуры пролетариата. С какой сложнейшей проблемой сталкиваются большевики? С нехваткой кадров. Эта проблема в принципе была нерешаема, и ничего не оставалось, кроме как привлекать старых специалистов. Поэтому часть учреждений были упразднены или созданы заново, а часть учреждений так и осталась. Например, остался государственный банк, с которым ничего нельзя было сделать: своих финансистов не было. Но была ещё более масштабная проблема.
Как экономически обеспечить выход из, по сути, начавшейся катастрофы? Какова была стратегия? Создание государственного банка, слияние активов, это понятно. А что насчёт собственности на промышленные предприятия? Национализация началась в декабре 1917 года, но между ноябрём и декабрём было полтора очень важных месяца. Стратегия Ленина сводилась к задаче организовать работу промышленных предприятий. Вопрос национализации не стоял, потому что нужно было просто организовать работу промышленных предприятий не в ущерб государству. По идее, государство должно было установить контроль над этими предприятиями, но у государства не было таких возможностей.
Не было людей и отлаженных структур. Тогда остаются уже существующие и действующие фабрично-заводские комитеты, но их надо плотно связать с органами Советской власти. И таким образом это будет опосредованный через рабочих Советский контроль над производством. Надо было сделать так, чтобы интересы промышленников не вредили интересам Советской власти. Вопрос национализации возник, когда собственники отказались подчиняться фабзавкомам и, соответственно, Советской власти. С середины декабря начинается серия локаутов, крупные предприятия закрываются. Таким образом, разрушилась стратегия действовать с помощью фабзавкомов и через рабочий контроль воздействовать на промышленность. Ничего не оставалось кроме того, как национализировать закрытые предприятия.
Только таким способом можно было вернуть эти предприятия к жизни. Из этого видно, что изначально в экономической политике закладывались не идеологические принципы, а прагматические, целиком и полностью нацеленные на организацию работы промышленных предприятий. В первые дни вопрос о том, как будет проходить национализация, не стоял. События были спрессованы и ситуация менялась с каждым днём. Национализация осени 1917 отличалась от национализации весны и лета 1918 года. Это были уже разные эпохи. Одновременно происходит саботаж в банковской сфере. Чиновники госбанка 17 декабря 1917 года объявляют забастовку.
И это означает то же самое, что и с промышленностью, — крах всей экономической политики большевиков. Решение принимается — одновременно начать национализацию промышленности и национализировать госбанк. И как только национализация была проведена, тут же начинается крах всей финансовой системы России. Потому что организовать движение финансовых средств в масштабах всей страны становится невозможно. Возникают проблемы с деньгами, жуткая гиперинфляция, и денежная система страны рушится. Большевики управляют предприятиями В декабре 1917 года экономическая концепция вынужденно изменилась. Волей-неволей пришлось иметь дело с национализацией, и надо было организовать управление национализированными предприятиями. Это привело к бюрократизации всей экономической системы большевиков.
Потому что во всех этих органах были практически одни и те же люди.
Надо заметить, что те последние дни октября 1917-го, для большевиков были днями тревоги и напряжения. Против них были настроены почти все политические партии и течения, которые существовали на тот момент в России. Даже некоторые социалистические партии меньшевики и правые эсеры в знак протеста покинули открытие в Смольном второго Всероссийского съезда Советов.
Кроме того, новая власть нуждалась в защите. Да, в городе был военный гарнизон. Да, были сформированы рабочие "Красные гвардии". Но этого было мало.
Защитники новой советской власти отличались от солдат и офицеров, побывавших на фронте и участвовавших в боях, низкой дисциплиной и низким боевым духом. У некоторых отсутствовал опыт боевых действий. Поэтому, когда казаки Краснова заняли Царское село, видный большевик Николай Подвойский сказал: Положение таково, что либо они нас, либо мы их будем вешать. Ленин даже хотел, чтобы в устье Невы вошли линкоры, дабы они начали обстреливать из своих орудий по окрестностям , когда "красновцы" будут входить в столицу.
Но корабли не могли войти в мелкое устье реки. Восстание юнкеров 29 октября началось антибольшевистское восстание юнкеров. Юнкера заняли Инженерный замок, телефонную станцию, Михайловский манеж. Руководил восставшими бывший командир Петроградским военным округом полковник Георгий Полковников Георгий Полковников Георгий Полковников Целый день продолжались бои между юнкерами Полковникова и большевиками, на стороне которых были вооруженные отряды рабочей гвардии, матросы и несколько воинских частей.
Большие надежды юнкера возлагали на Краснова и его отряды. Но отряды не пришли. А Ленин, тем самым, приказал артиллерией расстреливать здания, где находились юнкера. На следующий день восстание было подавлено.
Начались расправы. Большевики хватали всех, кто был в офицерской форме и расстреливали. Полковников из Петрограда убежал. Краснов был близок к успеху Подавив восстание юнкеров, большевики почувствовали себя увереннее.
Петроградским военным гарнизоном был назначен подполковник Михаил Муравьев. Михаил Муравьев Михаил Муравьев Когда-то Муравьев был ярым монархистом, после февраля 1917-го примкнул к эсерам, а в октябре 1917-го оказался в стане большевиков.
По инициативе казаков 31 октября в Гатчину для переговоров прибыл Дыбенко. Сторонники Керенского, присутствовавшие на переговорах казаков с Дыбенко, сообщили, что он уже договорился о выдаче Керенского.
Краснов был арестован. Россия на историческом повороте. Ликвидация мятежа Керенского — Краснова. Пролог гражданской войны в России октябрь 1917 — февраль 1918.
Кронштадт и Питер в 1917 году. Старт Страны Советов. Октябрь 1917 — март 1918. Попытки свержения захвативших власть большевиков начались практически с первых дней.
Сам Керенский бежал в Псков, где уговорил казачьи войска под командованием генерала Петра Краснова выступить на Петроград. В самом Петрограде уже в ночь на 26 октября 8 ноября 1917 года правые социалисты из Петроградской городской думы и Предпарламента в противовес Военно-революционному комитету учредили свой Комитет спасения Родины и революции во главе с правым эсером Абрамом Гоцем. Он распространял антибольшевистские листовки, призывал к саботажу работников госучреждений. Также антибольшевистский комитет поддерживал вооруженное сопротивление большевикам в Москве и попытку Керенского отбить Петроград.
Керенский, видимо, ещё мнил себя великим правителем и думал, что узрев его, массы тут же побегут за ним. Но тут его иллюзии были окончательно разбиты. Офицеры и казаки, не видя подкреплений, кляли его. К мятежникам присоединился знаменитый революционер, эсер-террорист Борис Савинков.
Он предложил Краснову арестовать Керенского и возглавить движение самому. Краснов отказался. Тогда предложили формирование правительства видному марксисту и социалисту Г. Плеханову, который в это время жил в Царском Селе.
Но переговоры результатов положительных результатов не дали. Савинков поехал в штаб Северного фронта, но и там его ждал провал. Узнав об этом, он сразу же на автомобиле сбежал из расположения войск Краснова.
Черемисов ушел будто бы спать и на другой только день, в 10 ч. С большой очевидностью выступает стилизация этих воспоминаний в определенном духе, но и Керенский не отрицает, что Черемисов рекомендовал ему ехать в Ставку — избавиться скорее от беспокойного гостя главнокомандующему Северным фронтом во всяком случае хотелось. Может быть, и нет необходимости разбираться во всех контроверсах, вольных и невольных ошибках обоих мемуаристов. Не мог говорить Черемисов в 9 час. Зачем Черемисову надо было говорить во втopoй свой приход к Керенскому, что Краснов был и уже уехал? В воспоминаниях он утверждает, что вообще не знал о приезде Краснова, и что последний случайно оказался в Штабе, проезжая ночью через Псков. Это уже неверно 175.
В Штабе, по словам Черемисова, Краснов встретился с Войтинским. Краснов и Войтинский убедили де Керенского в Могилев не ехать, а начать немедленно военные действия против большевиков. Минуя всю эту мемуарную неразбериху, можно установить один незыблемый факт — посылка войск с фронта в Петербург была приостановлена после приезда Керенского в Псков. Факт, сам по себе заставляющий с большой осторожностью относиться к утверждениям о «вымысле» Черемисова. Для того, чтобы реконструировать то, что могло произойти на квартире Барановского, следует уяснить себе психологическое состояние самого Керенского. Почти все наблюдения того времени — и дружественные Керенскому и ему враждебные, отмечают депрессию Керенского в предоктябрьские дни. Нет в том ничего удивительного. Человеческие нервы не из железа. Керенскому пришлось пережить слишком много в кипучем котле революции от февраля до октября. И каких дней!
К тому же в начале октября, — свидетельствует Станкевич, — Керенский был «опасно болен». Милюков, любящий употреблять в отношении Керенского более сильные выражения в «России на переломе» полагает, что «глава правительства находился в каком-то паталогическом состоянии паралича воли» 176. Отъезд Керенского из Петербурга мало соответствовал внешнему эффекту этого выезда. Как ни привычны были уже нервы к бессонным ночам, последняя ночь к вечеру 25-го должна была сказаться на упадочном настроении главы Правительства. И, вероятно, не так далеко был от истины Черемисов в описании встречи с Керенским: «вид у Керенского разбитый, он лежит на кушетке. Через 3—4 часа Черемисов застает Керенского в том же положении: «Он по-прежнему лежал на кушетке, по-видимому, совершенно разбитый моральным потрясением пережитого в Петрограде и длинной дорогой в автомобиле». До какой степени доходила в эти дни нервность Верховного, показывает рассказ одного из тех «друзей», кто помог впоследствии Керенскому скрыться от ареста в Гатчине. Я имею в виду с. Вейгер-Ведемейстера, ушедшего из партии и приблизившегося к советской власти. Но этому ренегату не было никаких оснований измышлять эпизод, о котором он рассказывает в очерке «С Керенским в Гатчине».
Уже в Гатчине27-го Керенскому подана была телеграмма от Духонина. Прочитав ее; Керенский, «вставший во время чтения со словами: «все пропало», безжизненно опустился на кресло. Все недоумевали, что означает состояние Керенского, так как Духонин заявлял «о поддержке Вр. Маленький эпизод, только что рассказанный, достаточно ярко изображает расшатанность нервной системы Керенского. У людей с такой болезненной нервной чувствительностью приступы упадка и подъема настроений чрезвычайно быстро сменяются. Черемисову, вероятно, не так трудно было воздействовать на Керенского. Тут и аргумент «от Кишкина» мог сыграть свою роль. Оснований для подозрительного отношения к Кишкину, казалось бы, у министра-председателя не было. Но за Кишкиным, ведь, стоял Милюков, памятный по своему вмешательству в период корниловского кризиса, когда им была выдвинута кандидатура ген. Алексеева в руководители Правительством.
За Милюковым вся партия к. Кишкин должен был на короткое время заменить Керенского, а теперь он стал «диктатором»... Может быть, казаки, руководствуемые столь подозрительным в глазах Керенского Советские, выступят — тогда будет реакция. Только присутствие Керенского уравновешивало весы, только под бдительным надзором Керенского реакционная по существу сила могла послужить делу демократии. Все это, конечно, в большей или меньшей степени мои догадки. В Пскове Керенский должен был почувствовать, свое одиночество. В воспоминаниях, написанных в период слишком еще близкий к пережитым событиям, автор не называет имен по соображениям полицейского характера, умалчивает о тех «друзьях», с которыми он виделся и с которыми советовался. Не говорит он и о Войтинском. Когда произошла их встреча в Пскове? И чрезвычайно важно одно показание Черемисова, сделанное в более позднем разговоре по юзу с Духониным.
Керенский согласился тогда со мной и отменил перевозку войск... Итак, возможно, что Войтинский присутствовал при втором разговоре Керенского с Черемисовым. При его колеблющейся позиции до переговоров в ту же ночь с Гецем он не мог внушить Керенскому веру в поддержку со стороны «революционной демократии»; напротив, он мог своими сомнениями, которые выражал в разговоре с Толстым и которые повторяли дневные, уже известные нам впечатления в рядах руководителей псковской «революционной демократии» от сообщения о назначении Кишкина, возбудить колебания у Керенского; у самого Войтинского не было доверия к «коалиционному» Правительству — по отметке в дневнике ген. Болдырева первая речь нового правительственного комиссара на северном фронте 15 октября была переполнена выражением этого недоверия. Возможно, что Керенский и не высказывался прямо за отмену приказа о посылке войск — в состоянии психической прострации говорил он неопределенно; могла повториться сцена, аналогичная той, которая произошла в августе при злосчастной беседе с неудачным «посланцем» ген. Если меня спросят: посылал ли Керенский Львова в Ставку — я определенно отвечу: нет. Но, если меня спросят: мог ли Корнилов считать, что Львов является от имени Керенского — я также, без колебаний, отвечу: да. Правда, Львов был человек очень недалекий, а Черемисов, по общему признанию, был не только хорошим военным, но и обладал трезвым и прозорливым умом... Но в интересах Черемисова было понять колебания Керенского в сторону приближения их к своей позиции. Не чуждо было Керенскому и некоторое злоупотребление словами о готовности уйти от власти.
Иногда здесь сказывалась поза, иногда эти слова должны быть отнесены к приемам тактики. Во все критические моменты подобная аргументация выдвигалась в целях воздействия на собеседников — еще более естественной была она в псковской беседе, когда упадок духа мог придавать ей оттенок полной искренности. Подобному объяснению противоречит лишь определенное свидетельское показание Кроника о заявлении Войтинского в ночном заседании псковского комитета, что он санкционировал отмену распоряжения о посылке войск. Колебания Керенского подтверждает еще один документ, воспроизводящий юзовский разговор — неясный в силу какой-то недоговоренности или пропуска по небрежности редакции, но это единственный документ из всей серии, опубликованной в «Красном Архиве», который в своем начале как то непонятно обрывается. На другой день ген. Барановскому удалось снестись с пор. Данилевичем в Петербурге, хотя провод формально и был занят уже большевиками. А Ставка мне наговорила массу небылиц... Пусть он Керенский идет на открытое сопротивление, иного выхода нет, иначе он будет чернью уничтожен. Она еще вчера домогалась иметь его, во что бы то ни стало»...
Если бы только не доброта и мягкость, вот ужас»... Можно предположить, не без основания, что Вонтинский должен был прийти к Керенскому после разговора с Гоцем и осведомить его о изменившемся положении, как осведомил он утром ген. И не так уже, по-видимому, не прав был Черемисов по существу, когда утверждал, что самоопределившийся Войтинский и прибывший в Псков ген. Краснов вернули Керенскому энергию. Так же, как в деле Корнилова, Керенский очень скоро и очень прочно забыл о своих колебаниях в часы упадка духа. Для некоторых современников уже тогда почти не являлось сомнений в том, что Керенский сам остановил движение войск к Петрограду. Так со слов Вырубова, приехавшего из Ставки, записано у меня в дневнике 4 декабря 1917 г. Впечатление Вырубова, очевидно, было впечатлением всей Ставки, хотя в официальном уведомлении 26-го Ставки нач. Однако, передать распоряжение с подтверждением приказа о движении на Петроград не удалось, так как у аппаратов Революционным Комитетом, сформировавшимся в Пскове, были поставлены особые дежурные члены этого Комитета. На копии документа, напечатанной в «Красном Архиве» имеется пометка, надо думать, сделанная Черемисовым 178 : «Распоряжение об отмене движения войск на Петроград сделано с согласия главковерха, который приехал в Псков не после отмены, а до нее.
Второе распоряжение о посылке 3-го кон. Лукирский за своей подписью, воспроизведенной в журнале, сделал со своей стороны пояснение: «Доложено наштаверху т. Духонину было на основании сообщенного мне генквартсевом т. Барановским , как присутствовавшим при встрече Главковерха Керенского с Главкосевом Черемисовым. Сам я лично при встрече и разговоре не присутствовал. О приезде Главковерха я узнал после отмены распоряжения». У него помечен разговор, не вошедший в число лент переговоров по прямому проводу, впоследствии напечатанных. Выходило по его словам, что Керенский действительно «склонялся» к назначению Черемисова верховным главнокомандующим и согласился на предложение последнего поехать в Ставку для проверки настроения армии 179. Краснов, а вместе с ним и его воспоминания, пользоваться которыми приходится с очень большой осторожностью. И не только потому, что написаны они романистом, склонным воспроизводить в более или менее художественной форме былые переживания.
Печатались воспоминания уже тогда, когда «корнетское предприятие, лихое на первый взгляд, но по существу представлявшее непродуманную авантюру» так охарактеризовал Черемисов гатчинский поход закончилось крахом. Невольно настороженно относишься к мемуаристу, который в двух вариантах своих воспоминаний при разных политических условиях в России и эмиграции дал две в корень противоположные версии о конце гатчинской «авантюры». Краснов должен был повести первые отряды на помощь Правительству. Судьбе угодно было, — замечает Керенский, — связать «мою последнюю попытку спасти государство от большевистского разгрома с 3-им конным корпусом — тем самым, который был двинут под командой Крымова ген. Корниловым против Вр. Судьба здесь не при чем, так как части 3-го корпуса были назначены самим Правительством, т. Верховным Гланокомандующим без предварительного сговора с Черемисовым очевидно потому, что эти части, «деморализованные» корниловским выступлением все же считались наиболее крепкими в смысле своего антибольшевизма 180. Экстренный вывоз частей именно третьего корпуса отчетливо показывает, как необдуманно все делалось в эти дни в правительственных кругах. Третий корпус был разбросан по всему северному фронту. В этом факте ген.
Краснов усматривает проявление злого умысла. Он рассказывает, как в сентябре он делал энергичные попытки оставить корпус для поддержки Правительства в ближайших окрестностях Петербурга. Сочувствовал такому решению и Полковников, обещавший «осторожно нащупать» у Керенского. Но в силу того, что «советы» настаивали на удалении корпуса из окрестностей Петербурга, последний был направлен в распоряжение Черемисова. Самое распыление корпуса по фронту, произошло, очевидно, не по какому-либо преднамеренному «злому умыслу» 181 , а естественным путем — казаков приходилось отправлять то туда, то сюда в предвидении беспорядков на фронте. В Петербурге об этом не думали, когда назначали всем полкам 1-ой Донской дивизии двинуться на помощь Правительству. Как раз 24-го четыре полка указанной дивизии были уже направлены в Ревель «для расформирования пехотной дивизии, отказавшейся исполнять боевые приказы». И тут же ночью, 25-го, Дитерихсу по собственной инициативе приходилось разъяснять, что выбор полков всецело предоставляется на усмотрение Главкосева, «если нет возможности точно, исполнить телеграмму в отношении первой дивизии » — «обстановка так складывается, что необходима быстрота распоряжений». Краснов мог собрать только 10 сотен, слабого состава по 70 человек, т. Вследствие отсутствия командира первой дивизии, бывшего в отпуску, командование принял на себя сам Керенский 182 , намереваясь сосредоточить свои «войска в Луге» и оттуда идти походом, чтобы «не повторять ошибки Крымова!
Краснов едет в Псков. Попадает туда в 3 часа ночи, застает Лукирского спящим, будит его и требует разъяснения от начальника штаба, как надлежит ему поступить при двух взаимно противоречащих приказаниях. Тут первая неувязка, потому что Лукирский ждал Краснова, как сообщал он только что Духонину. С другой стороны, Лукирский совершенно не был осведомлен о приезде Керенского и о разговорах Черемисова — он узнал об этом post factum, на другой день от Барановского. Черемисова Краснов, по его словам, застал бодрствующим — на заседании военно-рев. Разговор их закончился якобы репликой Главкосева: «Я вам искренне советую остаться в Острове и ничего не делать. Поверьте, так будет лучше». Пылающий энергией Краснов идет отыскивать Войтинского. Последний ему таинственно передает, что Керенский в Пскове, и рекомендует направиться к Главковерху, отказываясь, однако, его сопровождать: «нам неудобно идти вместе». У дверей дома, где остановился Керенский, раздается звонок.
Кто кого убедил? Кто кого «обманул»? На чьей стороне было самовнушение? Краснов ли, думавший лихим налетом захватить Петербург? Корниловым против адвоката Керенского, кумира толпы и другое — идти с этим кумиром против Ленина, который далеко не всем солдатам нравится. Или Керенский вместе с Барановским и, может быть, Войтинским, уверявший Краснова, что не только все части его корпуса будут собраны и двинуты под его начальством на Петербург, но он будет усилен и 37-й пехотной дивизией, и 1-й кавал. Я отбрасываю в сторону патетическую словесность воспоминаний Краснова, которой он объясняет, почему во имя Родины он пошел к ненавистному Керенскому. Эти позднейшие резиньяции исторической цены не имеют. Краснов не учитывал тогда обстановки. Реальное он ощутил только тогда, когда остался в полном одиночестве со своими семьюстами казаков под Гатчиной 184.
Гатчинский поход В 5 ч. Черемисов , — спрашивал Духонин утром Лукирского. Одновременно, за подписью Керенского, был опубликован общий приказ, обращенный к армии:... Этот приказ вызвал некоторое недоумение. Так комиссар юго-западного фронта Иорданский 185 , сообщая Вырубову пом. Ставки о спокойствии на фронте «большинство за Вр. Правительство» и о подготовке посылки отряда с целью хотя бы «морального удовлетворения», говорил: «Одна фраза приказа возбуждает недоумение — о возможности образования нового правительства; если это означает готовность идти на компромисс с Петроградом, то это ошибка, лозунгом должно быть восстановление Правительства и созыв Учред. Собрания в назначенный срок... Мы смотрим на положение, как на неизбежный момент ликвидации большевизма, и были бы совершенно выбиты из колеи, если бы повторились полумеры 3—5 июля». Милюков «Россия на переломе» также видит в той фразе, которая вызвала недоумение на юго-западном фронте, намек на «переговоры», которые якобы велись Керенским накануне большевистского восстания о создании однородного социалистического правительства.
Ниссель мало, конечно; разбиравшийся в подоплеке русской политической жизни того времени и повторявший в значительной степени информацию, которую получал от своих русских собеседников, остался в убеждении, что Керенский все время до переворота и после переворота лично находился в секретных сношениях с Лениным и Троцким и поэтому оказывал сопротивление тем активным действиям против большевиков, которые ему предлагались. Ниссель знает даже, что именно большевики содействовали выезду Керенского из России, снабдив его фальшивым паспортом! Борьба с большевистским захватом власти должна была идти под флагом: революционной демократии, а не Временного Правительства. Итак, подписав два приказа, Керенский вместе с Красновым направился в Остров — стоянку штаба третьего корпуса. При чтении воспоминаний Керенского можно узнать, что только его «личное присутствие среди войск устранило... Двинувшиеся из Острова под «рев и угрозы разнузданной солдатчины эшелоны» пролетели жел. Быстрота действий помешала вновь Духонину непосредственно переговорить с Керенским, хотя соответственная депеша была отправлена Лукирским с офицером на автомобиле 187. К вечеру эшелоны были под Лугой. Здесь Керенский узнал о захвате Зимнего Дворца. Если бы в то утро 26-го я уже знал о захвате большевиками Временного Правительства, я наверное не остановился бы на этом слишком рискованном плане».
Конечно, и в Луге было не поздно изменить план, но дело в том, что сообщение, полученное через ген. Барановского, показалось тогда «невероятным» — Керенский решил, что это известие было сфабриковано большевистскими агентами 188. Без выстрела на рассвете 27-го захвачена была Гатчина. Прибывшие из Петербурга войска многочисленные, в представлении Керенского, с артиллерией, блиндированными автомобилями; две роты и команда матросов — в изображении Краснова без боя разбежались 189. Местные войсковые части были пассивны и нейтральны. Окрыленный первым успехом Керенский требует дальнейшего немедленного наступления. Краснов предпочел бы задержаться в Гатчине до прибытия помощи. Все-таки в Царском Селе гарнизон исчисляется в 16 тыс. Но «гражданская война — не война. Ее правила иные, в ней — решительность и натиск».
Так рассуждает в мемуарах ген. Краснов, назначенный командующим всеми вооруженными силами петербургского района. В 2 часа ночи Краснов двинулся на Царское Село. Двинулся о осторожностью, где можно «разговаривал», вступая в соглашение с цепями противников. Отказавшись от военно-технического руководства вооруженными силами и следуя своему правилу: «не вмешиваться» в распоряжения лиц, которым поручено выполнение той или иной задачи, Керенский остался в Гатчине. Там ему, однако, не сиделось, и он скоро же поехал в самую гущу «сосредоточения правительственных войск». Краснов объяснил Главковерху, что задержка вызвана малочисленностью наступающего отряда и лучшей, чем он думал, организованностью обороны Царского Села: «все торгуемся», — сказал он. Краснов попросил Керенского не оставаться на поле сражения, так как это мешает операции и волнует офицеров 190. Подобная просьба показалась Керенскому «очень странной и непонятной», но он все понял, когда заметил в окружении Краснова «несколько слишком хорошо» ему «известных фигур» от Совета Союза Каз. Войск, приславшего делегацию 191 ,— «тогда новый тон и новая манера генерала мне стали слишком понятны».
Керенский вернулся в Гатчину. Здесь посетил его Савинков, и это появление «сразу с быстротой молнии осветило» Керенскому «все новое положение в отряде». Приезд этих «политиков» и «патриотов» не предвещая ничего хорошего и «не мог пройти даром для успеха, как выражается Керенский, моего предприятия». Подозрительность Керенского была возбуждена. Время шло. Царское еще не было взято. Тогда, под вечер, Керенский снова идет в отряд, с «твердым решением вмешаться в самые военные действия». Керенский не сомневался, что «внезапный паралич, охвативший все части 3-го конного корпуса? Выяснив на месте положение дел, Керенский послал Краснову письменное требование немедленно начать, военные действия. В этот момент на поле битвы появился Станкевич, прибывший из Петербурга с самыми оптимистическими сведениями о состоянии готовых поддержать Керенского «боевых сил».
Колебание Краснова было сломлено. Краснов дает красочную подробность — не выдержав роли, Керенский сам врывается в гущу колеблющихся солдат и с сидения автомобиля, в нервном возбуждении начинает говорить речь 192. Все спуталось. Решает дело взвод донской батареи. Один, два выстрела, и «будто слизнули они все это море голов и блестящих штыков. Все стало пусто». Царское было «взято». ВРК объявил, что в Царском, «два полка дрались геройски, но под давлением превосходных сил были вынуждены отступить», а советская публицистика сказала, что большевики сделали «еще одну попытку избежать кровопролития». За весь день 28-го октября на помощь подошли три сотни 1-го Амурского казачьего полка, заявившие, по словам Краснова, что в «братоубийственной войне принимать участия не будут», и захваченный казаками бронепоезд «Непобедимый» Осадный полк, шедший из Луги по жел. При возвращении в Гатчину Керенский надеялся «твердо найти свежие войска».
Он нашел только «телеграммы». Маленький красновский отряд, потонул в море разложившихся «нейтральных» гарнизонов Царского Села и Гатчины. Для того, чтобы удержать «горсть» казаков на должной высоте дисциплины, нужна была спаенность верхов. Ее не было с самого начала и не только в силу противоестественного соединения двух людей, столь различных политических взглядов и столь отличной психологии. Сам Керенский должен признать, что офицерство отряда причисляло себя, к среде «корниловцев» и относилось к нему с враждебностью. Краснов зарисовал такую сцену. Выехавший из Петербурга сотник Карташов докладывает Краснову, еще под Лугой, о событиях в столице. В купэ входит Керенский и протягивает руку Карташову по демократическому обычаю Главковерху «здороваться со всеми одинаково». Тот вытягивается во фронт, но руки своей не дает: «Виноват, господин Верховный Главнокомандующий, я не могу подать вам руки. Я — корниловец».
Помнит и Керенский этот эпизод, только относит его к более позднему дню, когда появились интриганы из Союза Каз. Правительству и требовавшие расправы с Керенским, и когда сам Краснов стал все решительнее сбрасывать маску лояльности. Керенскому представляется показательным не столько поведен е «адъютанта» Савинкова 193 , сколько ген. Краснова, который дал возможность этому офицеру немедленно скрыться из под ареста. Отрицательное отношение к Керенскому росло но мере того, как вырисовывалась изолированность отряда и терялась надежда на подход помощи. Враждебное чувство офицеров должно было передаваться и рядовым казакам — невольно Керенский делался ответственным за неудачу. Сам Керенский усиленно подчеркивает, что разложение казаков -отряда шло от ловкой большевистской пропаганды, которая пользовалась «старорежимными» высказываниями офицерской среды и заодно представляла Керенского «контрреволюционером» — Краснов же не принимал никаких мер «к очищению? Конечно, и с этой стороны шла разлагающая пропаганда. Все вместе создавало напряженную атмосферу в отряде.
Страницы истории : 9 ноября 1917 года. Поход Керенского и Краснова на большевицкий Петроград
| Мятеж Керенского - Краснова: egor_23 — LiveJournal | Причем наутро Керенский разбудил Краснова и сказал ему в своем пафосном стиле: “Генерал, я назначаю вас командующим армией, которая пойдет на Петроград”. |
| Поход генерала Краснова на Петроград. | Контрреволюционный поход Керенского — Краснова на Петроград. |
| Поход На Петроград. ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Керенский. Владимир Павлович Федюк. | Программа Корнилова и его приезды в Петроград – Государственное совещание – Визит Бориса Савинкова в Ставку – Открытый конфликт Керенского и Корнилова – Поход третьего конного корпуса к Петрограду – Гибель генерала Крымова – Миссия генерала Алексеева – Следствие. |
Поход Керенского-Краснова на Петроград
Поход Керенского и Краснова на большевицкий Петроград. А. Ф. Керенский, бежавший из Петрограда, возглавил поход корпуса генерала П. Н Краснова на столицу. Таким эпизодом мог стать поход генерала Краснова на Петроград в конце октября 1917 года. Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного. выступление Краснова под Петроградом, Каледина на Дону, Дутова на Урале. Не став искушать судьбу, Керенский бежал из расположения войск Краснова на автомобиле, переодевшись матросом. Поход на Петроград Керенского—Краснова и его неудача.
Выступление Керенского — Краснова
После провала похода Краснова на Петроград Керенский бежал из Гатчины в матросской форме. Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. КЕРЕНСКОГО. По расчетам «Комитета спасения», в тот момент, когда войска Керенского — Краснова начнут наступление на Петроград с фронта, его силы будут готовы нанести согласованный удар с тыла.
Поход Керенского—Краснова и юнкерский мятеж в столице
Видимо, благодаря деятельности генерала Черемисова, приказ до корпуса все-таки не дошел. Впрочем, в тот же день начальник штаба фронта сообщил Краснову о снятии с корпуса некоторых нарядов и о том, что его части все-таки будут собраны. Узнав о настроениях в войсках, он утром 24 октября вновь телеграфировал в военное министерство, что организация и отправка отряда под лозунгом защиты Временного правительства невозможна и что необходимо, чтобы вызов войск с фронта исходил от ЦИК Советов. В Петрограде еще не придавали серьезного значения начавшемуся выступлению большевиков, поэтому ответ в Псков пришел лишь ночью с 24 на 25 октября:« Президиум ЦИК санкционирует вызов отряда с фронта. Отряд должен быть организован возможно скорее. Действуйте именем ЦИК».
Таким образом, около полутора суток прошло от требования правительства прислать надежные войска в Петроград до приказа командующего Северным фронтом об отправке частей. Той же ночью с 24 на 25 октября общеармейский комитет при Ставке выразил протест против участия петроградского гарнизона в начавшемся перевороте. Правда, ситуация для правительства омрачилась тем, что, во-первых, настроения в войсках зачастую были более революционными, чем у комитетов как, например, в 12-й армии , а во-вторых, поддержали переворот комитеты 1-й и 5-Й армий — то есть на войска Северного фронта правительство надеяться не могло. В 2—3 часа ночи 25 октября поступило подтвержденное ЦИКом и Союзом казачьих войск распоряжение Керенского о переброске надежных войск в Петроград, при этом требовалась «особая срочность». В столицу вызывались также 23-й и 43-й Донские казачьи полки, 3-й и 5-й самокатные батальоны, бригада 44-й пехотной дивизии и 5-я Кавказская казачья дивизия войска, по расчетам начальника штаба фронта генерала Лукирского, должны был и прибыть 26-27 октября, а пехотная бригада — 30 октября.
В 11 часов утра 25 октября генерал Краснов отдал приказ:«... Принять меры для сосредоточения дивизии в районе Пулково — Царское, откуда походным порядком двигаться к Петрограду всей дивизии одновременно». К приказу были приложены телеграммы Керенского и комиссара Войтинского. Началась работа по отправке казачьих полков. Краснов послал сообщение: «1-я Донская дивизия с пути в 1-ю армию повернула обратно и следует на Петроград.
Оставшиеся части этой дивизии продолжают погрузку на станции Остров для следования также на Петроград". Однако к вечеру 25 октября ни один эшелон не покинул Остров. Еще в 22 часа 20 минут штабом фронта был отдан приказ об отправке находившихся в Торопце 2 сотен и 2 орудий 1-й Донской дивизии в распоряжение Краснова, а уже а в 23 часа 05 минут Краснов получил телеграмму: «Главкосев приказал частям вверенного Вам корпуса, направленным в Петроград,возвратиться в места прежнего их расположения на Северном фронте.. Такой же приказ получили и другие части и соединения, вызванные в столицу. Удивленный Краснов связался со штабом фронта: «— У аппарата помощник генкварсева генерал-квартирмейстера Северного фронта - aвт.
Здравия желаю. Скажите, пожалуйста, есть ли отмена движения 1-й Донской дивизии на Петроград и чем она вызвана? Распоряжение об отмене движения частей на Петроград сделано главнокомандующим Северного фронта авт. Какие у него по этому поводу имеются инструкции, я Вам доложить не могу, так как не знаю. Ввиду коллизии приказаний я не знаю, которые должен исполнить.
Прошу дать немедленно приказание. Из-за этого выходит большая путаница, недоразумения, которые необходимо выяснить... Меж тем, еще в 10 часов утра 25 октября, когда практически весь Петроград был в руках большевиков, министр-председатель и Верховый главнокомандующий Керенский покинул Зимний дворец, с тем, чтобы ускорить переброску в столицу верных правительству частей. В час дня Керенский прибыл в Гатчину, но идущих на помощь правительству войск там не нашел. Вечером 25 октября Керенский добрался в Псков и явился не в штаб фронта, а на частную квартиру своего шурина генерал-квартирмейстера фронта Барановского.
Туда же был вызван генерал Черемисов, «который, — по словам Керенского, —... Движение войск к Петрограду... Правда, сам Черемисов утверждал, что распоряжение об отмене движения войск сделано с согласия премьер-министра. По утверждению присутствовавшего при этой встрече Барановского, Черемисов уверял Керенского в том, что снять войска с фронта невозможно, т. У Черемисова, безусловно, были основания, чтобы так говорить.
Незадолго до того он получил из Ревеля многословную телеграмму командующего сухопутными войсками Хенриксона: « Неделю тому назад прибытие 13-го и 15-го Донских казачьих полков ревельским и комитетами объяснялось контрреволюционными намерениями... Частям этим были даны вызывавшиеся обстановкой боевые задачи по охранению побережья. В настоящее время обстановка не изменилась, и увод бригады в Петроград встретил протест объединенного военного комитета. Прямой путь к эксцессам... Кроме того, полки эти совершенно измотаны непрерывными перевозками...
Принимая все это во внимание, а также и то, что увод этой бригады из Ревеля может привести к столкновениям с остающимися частями, ходатайствую об отмене перевозки. Подобные же мотивы побудили меня ходатайствовать сегодня утром об отмене посылки частей 44-й дивизии... Керенский неохотно согласился с командующим фронтом. Около половины десятого вечера 25 октября Войтинскому позвонил Черемисов и заявил: «Согласно приказу Верховного главнокомандующего, я остановил все отправленные к Петрограду эшелоны... Правительства уже нет, — насмешливо добавил Черемисов.
О приезде Керенского Черемисов ничего не сказал. Препятствовал он и попыткам начальника штаба Верховного главнокомандующего Духонина связаться с Керенским, Духонину он сообщил, что Керенский от власти отстранился и выразил желание передать должность Главковерха ему, Черемисову. Более того, Черемисов потребовал, чтобы Духонин остановил передвижения войск к Петрограду на всех фронтах. Тем временем в Петрограде готовились к выступлению сторонники Временного правительства. Ночью с 25 на 26 октября из депутатов Государственной думы и представителей политических партий был создан Комитет спасения родины и революции.
Там Войтинский застал Керенского «в состоянии полного отчаяния и изнеможения». На вопрос комиссара об отмене переброски войск Керенский ответил, что он «ни давать, ни отменять приказ не может, что на фронте распоряжается лишь ген. Черемисов, которому он передал и верховное командование. Черемисов устало поправил его: - Пока вы мне верховного командования еще не передавали. Я остановил эшелон по вашему приказанию».
Четверть часа спустя Керенский взял обратно приказ об остановке эшелонов. Повлияли на него доводы Войтинского и Барановского, который около 3 часов ночи был дома у Черемисова и из слышанных там разговоров вынес более оптимистическую оценку ситуации. В то же время, около 3 часов ночи 26 октября, чтобы лично выяснить обстановку, в Псков приехал П. В штабе фронта он никого не застал, разбуженный начальник штаба Лукирский ничего объяснить не смог, а Черемисов проводил совещание с Советом. Все это происходило в то время.
Около 4 часов утра Войтинский вернулся в комиссариат и, встретив там Краснова, сообщил о приезде Керенского и дал его адрес. Краснов пришел вовремя: автомобиль министра-председателя как раз заправляли бензином, чтобы ехать в Остров. Располагая такими силами, Краснов планировал перебросить казачьи полки к Гатчине по железной дороге, там их выгрузить и использовать в качестве разведывательного отряда, прикрывающего высадку XVII-ro корпуса и 37-й Дивизии на фронте Тосна — Гатчина, после чего двигаться на Петроград, охватывая и отрезая его от Кронштадта и Морского канала. В 5 часов 30 минут Керенским была отправлена телеграмма; "Приказывай" с получением сего продолжить перевозку III-го конного корпуса к Петрограду». Но разослать этот приказ во все части не удалось, т.
Выяснилось, что ночью от имени Краснова пришел приказ казакам выгружаться из вагонов. Перед выступлением корпуса Керенский пожелал говорить с казачьими комитетами. Но встреча, состоявшаяся в 11 часов утра 26 октября, прошла не совсем так, как он ожидал. Из-за поднявшегося шума Верховному главнокомандующему не удалось закончить свою речь и пришлось удалиться. До вокзала Керенский ехал с выделенной Красновым охраной.
Около часа дня Керенский прибыл на станцию, где был встречен почетным караулом. Но по причине саботажа железнодорожных служащих тронулся эшелон лишь около 15 часов, после угроз Краснова и после того, как место отсутствовавшего машиниста занял один из казачьих офицеров. В первую очередь были двинуты более надежные 9-й и 10-й Донские полки около 700 человек с артиллерией, затем Уссурийская дивизия. В Пскове на станции собралась огромная толпа солдат, желавших остановить поезд, но, набрав скорость, эшелон пролетел мимо. В пути произошла сцена, ярко характеризующая настроение отряда, выступившего на защиту Временного правительства.
Прибывший из Петрограда офицер рассказывал о положении в городе. Вошедший Керенский протянул ему руку. Я — корниловец! Подобные ситуации возникали в эти несколько дней неоднократно. Весь день и всю ночь поезд двигался беспрепятственно.
Приказ был написан в позаимствованном у самого Краснова блокноте. Утром 27 октября Керенский получил из Петрограда сведения о готовящемся восстании. Выступить в поддержку правительства должны были Николаевское, Константиновское, Владимирское и Павловское училища. На рассвете 27 октября первый эшелон прибыл на станцию Гатчина-товарная. Здесь Краснова уже ждали пробившиеся из Новгорода 2 сотни 10-го Донского полка и 2 орудия.
В то же время в Гатчину прибыли и большевистские войска, которые только начали выгружаться из вагонов. На Балтийской станции строилась рота Измайловского запасного полка и команда матросов всего 360 человек. Краснов, приказав выдвинуть вперед орудие, предложил солдатам сдаться, что они и сделали. Примерно то же самое произошло и на Варшавской станции: там казакам сдалась рота Семеновского запасного полка с 14 пулеметами. Конвоировать такое количество пленных казаки не могли в силу своей малочисленности, кроме того, в большинстве солдаты и тем более офицеры вовсе не были убежденными большевиками: «Да мы что!
Мы ничего! Нам что прикажут, мы то и делаем», — говорили они. Поэтому пленных разоружили и отпустили. Гатчина была объявлена на военном положении, был назначен комендант, учрежден военный суд. Поддержание порядка в городе взяла на себя гатчинская школа прапорщиков, но принять участие в двнжеииИЖорпуса на Петроград начальство школы отказалось.
Из Гатчины Керенский обратился с приказом к войскам петроградского гарнизона: «... Приказываю всем частям Петроградского военного округа, по недоразумению и заблуждению примкнувшим к шайке изменников родины и революции, вернуться, не медля ни часу, к исполнению своего долга". Со своим приказом к петроградскому гарнизону обратился и П. Краснов: «Граждане, солдаты, доблестные казаки... Немедленно присылайте своих делегатов ко мне, чтобы я мог знать, кто изменник свободе и родине и кто нет, и чтобы не пролить случайно невинной крови».
Эти два приказа были отпечатаны и разбрасывались над Петроградом с аэропланов офицерами гатчинской авиационной школы. Столь быстрый мирный захват Гатчины показал, что власть большевиков еще не успела прочно утвердиться. Дело заключалось не только в том, что большевикам не хватило времени организовать отпор наступлению Керенского. Солдатские массы вели себя пассивно: они объявляли о своем неучастии в «братоубийственной войне» или поддерживали того, на чьей стороне была сила. Слухи о наступлении Керенского - Краснова произвели в столице сильное впечатление.
Поэтому «Комитет спасения» приказал, не дожидаясь начала наступления войск Керенского-Краснова, выступить немедленно. Отряды других училищ сумели захватить Государственный банк и ряд других стратегически важных объектов. Но для развития успеха наличных сил юнкеров оказалось недостаточно. Как писал член «Комитета спасения» В. Чайковский и бывший председатель Предпарламента Н.
С утра было довольно холодно, шел дождь, но ближе к полудню небо очистилось от облаков, и стало как-то почти по-летнему солнечно. С рассветом отряд Краснова выступил в направлении Пулковских высот, где, по сведениям разведки, укрепились большевики. Не доходя до расстояния винтовочного выстрела, казаки спешились и продолжали двигаться рассыпным строем. Сам Краснов расположился на северной окраине деревни Редкое Кузьмино, откуда была возможность наблюдать весь театр военных действий.
Наступление на центральном участке довольно скоро застопорилось — артиллерия противника заставила казаков зарыться в землю. Пушки отряда Краснова отвечали редким огнем, экономя снаряды. Гораздо лучше обстановка сложилась на левом фланге. Здесь наступающих мог поддержать своим огнем бронепоезд, и потому Краснов направил туда неполную сотню лейб-гвардии Сводного казачьего полка. Противник располагал на этом участке фронта многократно превосходящими силами. Но при первых же залпах бронепоезда солдаты разбежались, а находившийся с ними офицер сдался в плен. Эта нежданная победа крайне воодушевила молодого хорунжего, командовавшего сотней. Он попросил у Краснова разрешения атаковать находившуюся впереди деревню. Однако азарт оказался сильнее привычки подчиняться приказу, и сотня поскакала в атаку.
До последней минуты казалось, что враг вот-вот побежит, не выдержав вида казачьей лавы. Но казаки наткнулись на болотистую канаву. Лошади стали вязнуть, и атака захлебнулась. Опомнившиеся большевики пустили в ход пулемет. Первым был убит бесшабашный хорунжий. Его товарищи поспешили отступить. К вечеру бой стих. Потери большевиков были велики, но в бинокль Краснову было хорошо видно, что к противнику прибывают все новые подкрепления. Это заставило Краснова отдать приказ с наступлением темноты отходить к Гатчине.
Оборонять Царское Село с его огромным парком и беспорядочно разбросанными домами возможности не было, а в Гатчине отряд мог на какое-то время оставаться в безопасности. В Гатчине Краснова уже ожидал Керенский. Он показался Краснову растерянным и даже немного напуганным. Если никто не придет — ничего не выйдет. Придется уходить. Краснов отдал распоряжение поставить на въезде в город заставы с артиллерией, а сам лег отдохнуть. Но не успел он закрыть глаза, как его разбудил командир артиллерийского дивизиона. Он сообщил, что казаки отказываются идти на заставы и говорят, что больше не будут стрелять в своих. Чуть позже с тем же самым сообщением пришел командир 9-го Донского полка.
В итоге спать в эту ночь Краснову не пришлось. Он направился к артиллеристам, чтобы самому поговорить с ними. По дороге Краснов увидел толпящихся во дворе казаков. Среди них ходили люди в черных матросских бушлатах. Краснову сказали, что это парламентеры, которые привезли с собой ультиматум, выдвинутый союзом железнодорожников. Всероссийский исполнительный комитет профессионального союза железнодорожников или как его называли в духе тогдашней моды на сокращения — ВИКЖЕЛЬ внезапно оказался в положении самой влиятельной политической силы страны. Руководство ВИКЖЕЛя, угрожая всеобщей железнодорожной забастовкой, потребовало от противоборствующих сил сложить оружие. Это было очень серьезно, так как железнодорожная забастовка могла парализовать страну.
Устранили его крайне левые, что не могло не вызвать противодействия со стороны других политических сил. В первые дни своего существования советское правительство столкнулось с претензиями на возвращение власти со стороны Керенского. Причем, первые же столкновения продемонстрировали, насколько разнятся антибольшевистские силы. Керенского в военном отношении поддержал 3-й конный корпус, который должен был быть ударной силой генерала Корнилова. В политическом плане поддержку оказал Викжель, который в сентябре организовывал против того же Керенского антиправительственную забастовку железнодорожников. Незадолго перед Октябрьским переворотом утром 25 октября Керенский уехал в Псков, в штаб Северного фронта искать помощь против большевиков. Призывы идти на Петроград не встретили в армии воодушевления. Командующие фронтам не желали втягиваться в политику. Большинство армейских комитетов заняли позицию «ни одного солдата Керенскому, ни одного большевикам». До приезда Керенского в Псков местный Совет принял резолюцию, запрещавшую отправку частей в Петроград. Поэтому на II съезде Крыленко, говорил, что ВРК, созданный в Пскове, установил контроль над местными средствами связи, транспорта и действиями командующего Северным фронтом Черемисовым. Черемисов, понимая безуспешность сопротивления, был вынужден признать власть этого ВРК. Керенскому предлагалось ехать в Ставку, где можно попытаться сформировать новое правительство и начать войну против мятежного Петрограда. В итоге массовой поддержки Керенскому найти не удалось. Однако, нашлись и те, кто согласился прийти ему на помощь. Комиссар Северного фронта меньшевик Владимир Савельевич Войтинский, связался с ВЦИК и выяснил, что меньшевистско-эсеровское руководство также санкционируют отправку войск на Петроград, как в июле, когда подавляли первое выступление большевиков. В итоге Временное правительство в лице Керенского поддержал генерал Петр Николаевич Краснов, командовавший 3-м конным корпусом после застрелившегося Крымова. Черемисов 3-й конный корпус после Корниловского мятежа, хотя ему Керенский выразил политическое доверие, был рассредоточен по всему Северному фронту от Витебска до Вендена. Утром 25 октября Краснов, находившийся в Острове, получил приказ двигаться к Петрограду. Вечером последовал приказ, отменяющий это. Краснов, помня о судьбе своего предшественника Крымова, отправился в Псков, чтобы самому разобраться. Генерал Черемисов заявил Краснову, что не намерен связывать свою судьбу с Временным правительством. Черемисова затем обвиняли в потворстве большевикам, между тем, когда Краснов начал движение к Петрограду, Черемисов приказал снять посты революционного комитета и продолжать движение. Краснов узнал, что в Пскове также находится Керенский. Была проведена встреча Краснова с Войтинским, Керенским и генералом-квартирмейстером Северного фронта В. В результате было решено двигаться на Петроград. Краснов отдал приказ по корпусу: «В Петрограде кучка безответственных людей, подкупленная императором Вильгельмом, и толпа солдат Петроградского гарнизона, состоящая из трусов, упорно не желающих идти на позицию, решила насильственным путем свергнуть Временное правительство, Совет республики и Центральный исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов… Казаки и солдаты! Нас мало, но за нами честная солдатская присяга. Мы боремся за право, за свободу, за революцию и за Русский народ. С нами Бог! Наши противники — продавшиеся немцам люди, забывшие присягу. За их спиной измена, предательство и трусость. Никто из нас не сомневается, что правда и свобода восторжествует на Руси при вашей бескорыстной и честной помощи». Утром 26 октября 3-й конный корпус, точнее то, что удалось собрать, начал движение из Острова на Петроград. Под командованием Краснова было 700 казаков 9-го и 10-го Донских полков. Расчет был на отсутствие у революционных сил регулярной армии и на быстрый подход подкрепления. Для Красной гвардии проблемой было отсутствие опыта, артиллерии, недостаток единого командования. В Петрограде в это время антибольшевистские силы объединились вокруг «Комитета спасения родины и революции», созданный в ночь с 24 на 25 октября, во главе этого Комитета стоял городской голова, эсер Григорий Ильич Шрейдер. Одновременно с началом движения казаков Краснова, утром 27 октября появилось его воззвание.