Можно ли ходить с мамой в баню 181. В бане мама так же была грустная, оно и понятно, видимо она рассчитывала снова заняться сексом с мигрантами.
Баня. рассказ
При этом он блаженно хмурился и крякал. Женщины, что мылись в бане, почтительно уступили мне дорогу…Странно, но ни крика, ни визга при этом не последовало. Слышу только гул небольшой, да как шайки немного гремят, и больше ничего. У неё была большая пышная грудь, толстый слегка обвисший живот и крупные полные бёдра. Другие женщины были чуть моложе, но таких же пышных форм. Гулко гудело пространство, из шаек выплёскивалась вода, в воздух летели брызги, На мокрых скамейках, покрытых мыльной пеной , в свете тусклой электрической лампочки , окутанные клубами пара, сидели бесстыдно распахнутые взору, женские тела , а я всё ещё стоял, как вкопанный, не решаясь сдвинуться с места. Жара стояла страшная. Жаром обдало моё лицо, а потом и всё тело.
Меня бил озноб, и даже подташнивало. Мне сразу захотелось выйти обратно из душного помещения, но я почему—то этого не сделал. Немного постояв, и прикрывшись шайкой, я пробрался в самый дальний угол парной, и, набрав воды, отвернувшись, принялся намыливать своё тело. Не робей! Не обращай на их никакого внимания? Вон та - сидит себе, ядрена мать. Хуш бы ноги свои кривые сдвинула.
Прикрыла бы срам то свой. Ни стыда тебе, ни совести. Сидел бы себе и помалкивал. А ты то вот бесстыжая баба видать так глазищами и фыркаешь, хто бы твою корявую спину пошаркал, а може ишо чаво. Наступило временное затишье. Кто-то кинул на печку - каменку ковш горячей воды, и запах сосны и мяты стал более отчётливым. Огромные брызги разлетелись по сторонам.
Напротив меня, совсем недалеко, боком сидела молодая женщина. От её близости я окончательно заробел. Женщина тряхнула головой, и от сухого горячего воздуха, её русые волосы разметались по всему лицу и плечам. При этом мне показалось, что я даже почувствовал, как они двигались в такт её движениям. Как я всё это выдержал? Не помню. Наконец она её помыла и отправила одеваться в предбанник.
В бане сразу стало тише. Да уж, какое там! На этом наш диалог внезапно прервался, так как в это время дверь отворилась, и в неё вошли ещё двое.. Несмотря на то, что в парной была лишь одна тусклая лампочка, да и пар застилал глаза — видимости никакой, но всё же в этом банном тумане я разглядел силуэты вновь вошедших. Это были две девушки. Но, внезапно увидев меня, сидящего в углу, на лавке, тут же отпрянули назад в другую сторону, смущённо прикрывшись шайками. Вот те раз.
Не знаю, которая была из них Наталья, а кто Катюха, но, несмотря на плохую видимость, я их успел разглядеть в полную фактуру. Лет им было по шестнадцать-семнадцать, стройные, худенькие. Особенно бросилась в глаза одна из них, с длинной, до пояса русой косой и удивительно складной фигурой. Это была потрясающая девушка. Её тело буквально светилось шёлковой кожей, а капельки воды на стройных ножках , делали её ещё более привлекательной. Правда, несмотря на то, что она была от меня всего в 2-3 метрах, лица её мне не удалось рассмотреть. Да я и не разглядывал, нет.
Смотреть старался куда — то вдаль. Но до сих пор помню её фигуру. Там такие бёдра, такие родинки. Мамочка моя родненькая! Эдакая кубанская казачка из художественного фильма. А вторая. Невысокого роста, очень миниатюрная, с задорным круглым личиком и рыжими кудрями до плеч.
Буквально через несколько дней, неожиданно, я вдруг увидел их в компании подростков, идущих мне на встречу. Её я узнал сразу. Наши глаза встретились, и взгляд на мгновение задержался. И когда мы поравнялись, я увидел, что её лицо тут же покрылось краской. Очевидно, что она узнала меня. От раскалённых камней вверх пыхнул белый пар, стало ещё жарче, как говориться — уши начали сворачиваться. Я взял веник и начал себя хлестать.
Да куда там! Теперь горели не только уши, от взмахов руки пальцы горели. Распаренный и очумевший, от бани и от всего увиденного, я, наконец — то, рванул дверь из парной и выскочил в предбанник. Первой же моей мыслью было высказать претензии банщице Игнатьевне, за то, что она не предупредила меня, что в бане моются женщины. Однако, немного остыв и выпив ядреного кваску, я подумал — а стоит ли обижать хорошую и добросовестную женщину? Тем более что и мои хозяева квартиры ничего об этом мне не сказали? А может быть, здесь это в порядке вещей?
Тут мне сразу припомнилось, видно где—то я об этом читал, что вообще на территории древней Руси на протяжении многих веков бани были общими, там одновремённо мылись и мужчины и женщины. Правда, в Петровское время был введён запрет на совместное мытьё, однако во многих местах люди и далее продолжали мыться вместе. Может быть, до сих пор, этой традиции придерживаются и жители станицы Преградной? Да и что собственно случилось? А потом, если говорить на чистоту, не скрою, что разве мне, в то время молодому ещё парню, было не интригующе интересно посмотреть на разных голых женщин? Поэтому, уходя, я поблагодарил хозяйку за тёплую и хорошую баньку и вышел на улицу. Уже смеркалось.
Отойдя на некоторое расстояние, я невольно оглянулся. Банька, как ни в чем, ни бывало, стояла себе на своём месте, на берегу реки, среди огромных лопухов и душистой смородины, как сказочная избушка, полная волшебных секретов, тайн и загадок, как вход в потусторонний мир. Солнце еще не встало, а Мишка уже был на Барсучьем бору. Там, километрах в трех от деревни, стоял пустующий домик серогонов. Мишка сделал еще ходку до деревни, притащил рыбацкие снасти и, вернувшись назад, замел еловым лапником свои следы. Теперь он чувствовал себя в безопасности, затопил жаркую буржуйку, наварил картошки, с аппетитом поел. Солнце стояло уже высоко, когда он отправился к реке ставить верши.
С высокого берега открывалась неописуемая красота лесной речки, укрытой снегами. Мишка долго стоял, как зачарованный, любуясь искрящимся зимним миром. На противоположной стороне реки на крутом берегу стояла заснеженная, рубленая в два этажа из отборного леса дача бывшего директора леспромхоза, а ныне крутого бизнесмена —лесопромышленника. Окна ее украшала витиеватая резьба, внизу у реки прилепилась просторная баня. Дача была еще не обжита. Когда Мишка уезжал в Питер, мастера из города сооружали камин в горнице, занимались отделкой комнат. Теперь тут никого не было.
И Мишка даже подумал, что хорошо бы ему пожить на этой даче до весны. Все равно, пока не сойдет снег, хозяевам сюда не пробраться. Но тут же испугался этой мысли, вспомнив, что за ним должна охотиться милиция. Он спустился к реке, прорубил топором лед поперек русла, забил прорубь еловым лапником так, чтобы рыба могла пройти только в одном месте, и вырубил широкую полынью под вершу. Скоро он уже закончил свою работу и пошел в избушку отдохнуть от трудов. Избушка была маленькой, тесной. Но был в ней особый лесной уют.
Мишка набросал на нары лапника и завалился во всей одежде на пахучую смолистую подстилку, радуясь обретенному, наконец, покою. Проснулся Мишка от странных звуков, наполнивших лес. Казалось, в Барсучьем бору высадился десант инопланетян, производящих невероятные, грохочущие, сотрясающие столетние сосны звуки. Мишка свалился с нар, шагнул за двери избушки. Путана, путана, путана! Музыка доносилась со стороны реки. Мишка осторожно пошел к берегу.
У директорской дачи стояли машины, из труб поднимались к небу густые дымы, топилась баня, хлопали двери, на всю катушку гремела музыка, то и дело доносился заливистый девичий смех. У Мишки тревожно забилось сердце. Он спрятался за кустами и, сдерживая подступившее к горлу волнение, стал наблюдать за происходящим... Он видел, как к бане спустилась веселая компания. Впереди грузно шел директор их леспромхоза, следом, оступаясь с пробитой тропы в снег и взвизгивая, шли три длинноногие девицы, за ними еще какие-то крупные, породистые мужики. Скоро баня запыхала паром. Изнутри ее доносилось аханье каменки, приглушенный смех и стенания.
Наконец, распахнулись двери предбанника, и на чистый девственный снег вывалилась нагишом вся развеселая компания. Мишкин директор, тряся отвислым животом, словно кабан пробивал своим распаренным розовым телом пушистый снег, увлекая компанию к реке, прямо в полынью, где стояла Мишкина верша. Три ображенные девицы оказались на льду, как раз напротив Мишкиной ухоронки. Казалось, протяни руку и достанешь каждую. От этой близости и вида обнаженных девичьих тел у Мишки, жившего поневоле в суровом воздержании, закружилась голова, а лицо запылало нестерпимым жаром стыда и неизведанной запретной страсти. Словно пьяный, он встал, и, шатаясь, побрел к своему убогому пристанищу. А сзади дразнил и манил волнующе девичий смех и радостное повизгивание...
В избушке смолокуров он снова затопил печь, напился чаю с брусничным листом и лег на нары ничком, горестно вздыхая по своей беспутной никчемной жизни, которая теперь, после утреннего заявления по радио, и вовсе стала лишена всякого смысла. Мишка рано остался без родителей. Мать утонула на сплаве, отец запился. Сказывают, что у самогонного аппарата не тот змеевик был поставлен. Надо было из нержавейки, а Варфоломей поставил медный. Оттого самогонка получилась ядовитая. Никто в этой жизни Мишку не любил.
После ремесленного гулял он с девицей и даже целовался, а как ушел в армию, так тут же любовь его выскочила замуж за приезжего с Закарпатья шабашника и укатила с ним навсегда. А после армии была работа в лесу, да пьянка в выходные. Парень он был видный и добрый, а вот девиц рядом не случалось, остались в Выселках одни парни, девки все по городам разъехались. Тут поневоле запьешь! Уж лучше бы ему родиться бабки Саниным козлом! Сидел бы себе на печи да картошку чищеную ел. Ишь, в кабинете ему студено!
Мишке стало так нестерпимо жалко самого себя, что горючая слеза закипела на глазах и упала в еловый лапник. Ночью он вышел из избушки, все та же песня гремела на даче и стократным эхом прокатывалась по Барсучьему бору: «Путана, путана, путана, Ночная бабочка, но кто ж тут виноват? Луна светила, словно прожектор. В необъятной небесной бездне сияли лучистые звезды, и, ночь была светла, как день. Мишку, будто магнитом, тянуло опять к даче, музыке и веселью. И он пошел туда под предлогом перепроверить вершу. Ее могли сбить, когда ныряли в прорубь, или вообще вытащить на лед.
Директорская дача сверкала огнями. Кто-то танцевал, кто-то уже спал в кресле. Вдруг двери дачи распахнлись, выплеснув в морозную чистоту ночи шквал музыки и электрического сияния. Мишка увидел, как кто-то выскочил в огненном ореоле на крыльцо, бросился вниз в темноту, заскрипели ступени на угоре, и вот в лунном призрачном свете на льду реки он увидел девушку, одну из тех трех, что были тут днем. Она подбежала к черневшей полынье, в которой свивались студеные струи недремлющей речки, и бросилась перед ней на колени. Мишка еще не видывал в жизни таких красивых девушек. Волосы ее были распущены по плечам, высокая грудь тяжело вздымалась, и по прекрасному лицу текли слезы.
Вновь распахнулись дачные двери, и на крыльцо вышел мужчина: Марго! Видимо, он звал девушку, стоявшую сейчас на коленях перед полыньей. Забирайся домой. Я устал ждать. Девушка не отвечала. Мишка слышал лишь тихие всхлипывания. Мужчина потоптался на крыльце, выругался и ушел обратно.
Девушка что-то прошептала и сделала движение к полынье.
Я начал мыться, но минут через пять зашла мама и сказала что хочет посидеть подышать паром, я не против? Я сказал что не против, хотя на самом деле я стеснялся быть перед мамой голым, и боялся что случится стояк.
Мама сняла халат и осталась в купальном костюме. На мой член она взглянула мельком, сказала — не стесняйся, я же мама. Я сидел на верхней полке а мама села на нижнюю чуть сбоку от меня.
Её лицо находилось на уровне моего члена, но я не стал на этом зацикливаться и продолжил мыться. Вдруг мама спросила: ну как, у тебя точно свободно открывается писюн? Я сказал что да, но боялся открыть и показать, чтобы не вызвать эрекцию.
Мама протянула руку, осторожно взяла за кожицу и оголила головку. Я вздрогнул, а мой член мгновенно встал и достиг примерно 12 см длины. Я покраснел и засмущался, но мама улыбнулась, сказала что так и должно быть и все хорошо.
Она спросила, давно ли у меня так происходит? Я сказал что три месяца назад был первый стояк. Вдруг я увидел что на кончике головки показалась прозрачная капелька, мама тоже это увидела.
До этого я не дрочил и не знал что это.
Дети с родителями в бане. Мальчики в бане. Девушки и мальчики в бане.
Банька с сестрой. Женщины с дочками в бане. Молодые мамочки в бане. Мама с дочкой в сауне ню.
Девушки 18 сауна. Мальчик в парилке. Подростки парни в сауне. Девушка в Банном полотенце.
Девушка в бананом пплаьенце. Женская баня. Шапка для сауны женская. Художник - Ricardo Mujica.
Ricky Mujica картины. Ricky Mujica "Венера". В сауне. Для сауны.
Компания в бане. Совместная баня. Русская баня. Поход в баню всей семьей.
Мелкая в бане. Финская сауна дети. Мальчик и женщина в бане. Школьники в сауне.
Сауна семья. Частное из бани. Частное из сауны. Девушки в сауне Любительское.
Фильм про русскую баню. Короткометражка баня. Кадры из фильмов с баней. Витман Ирина Ивановна картины.
Витман Ирина Ивановна 1916-2012 «материнство». Художник Ирина Витман. Витман Ирина Ивановна 1916-2012 художник. Сауна с девчонками.
Сауна девушки. Люди в сауне. Поход в сауну. Женщины в купальниках в сауне.
В бане в купальнике. Девушки в купальниках в бане. Обычные женщины в бане. В баньке женщины.
Взрослые женщины в сауне. Мужская баня. Мужчины в бане. Юноши в бане.
Ольга ушла, закрыв дверь в комнату. Оказалось за мной пришли мальчишки, они решили узнать, почему я так долго не выхожу. Ольга сказала им, что я не выйду, потому что наказан. Ребята ушли, а Оля вернулась в комнату и сказала: - Твои друзья больше не придут, а что касается того, что ты родителям все расскажешь - рискни, и я расскажу твоим друзьям про тебя такое...
Например, что ты любишь, когда тебя одевают девочкой. Правда ведь, любишь? Меня душили слезы от злости на сестру. Как будто она спрашивала мое согласие, когда я был совсем маленький.
Она сама наряжала меня девочкой и играла со мной в дочки-матери. Я изо всех сил задергался на стуле, но без толку. Оля пошла в свою комнату, и принесла оттуда 2 расписных платка и свою юбку, которую шила еще в школе на уроке труда, всю в оборочках. Она отвязала меня от стула, руки по-прежнему связаны, положила меня на пол, развязала ноги, стянула штаны и начала надевать на меня юбку.
Я стал брыкаться, поэтому Ольга связала мне ноги шелковым платком и натянула юбку. Потом она повязала мне на голову платок и посадила обратно на стул. Похоже, что ей было приятно видеть превращение меня из дерзкого мальчишки, каким был еще 20 минут назад, в совсем другое существо, в перепуганную девчонку. Я сидел на стуле в юбке, с платком на голове, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту.
Слезы возмущения и беспомощности катились по моим щекам. Но тебе полезно. А я заодно потренируюсь на тебе и поступлю в педагогический. Ну что, давай, братец, отмою тебя от улицы и надо тебя кормить.
Она приподняла меня и полуволоком потащила в ванную, я дрыгал связанными ногами и визжал в кляп. В ванной она посадила меня на край и стала набирать воду. Потом стащила с меня юбку, платок с головы, а грязную заношенную майку разрезала ножницами. Когда воды набралась четверть ванны, Оля, поддерживая меня под спину, положила в ванну, я забился и закричал если это можно так назвать еще сильнее.
Намылила мочалку и стала тереть меня, потом вымыла мне голову, сполоснула, вытащила из воды и вытерла полотенцем. Ольга втащила меня в свою комнату, я только чуть-чуть семенил связанными ногами, и посадила меня на свою кровать. Из шкафа она вытащила 2 платка - один простой хлопчатобумажный, второй шерстяной, черный в желтые и красные цветы. Сначала она повязала мне голову простым платком, а сверху шерстяным.
Потом толкнула меня на кровать и перевернула на живот, сама села сверху и сказала: "Сейчас я перевяжу тебе руки, а то полоски простыни мокрые, но если рыпнешься, вывихну руку. Понял меня? Оля развязала мне руки и потерла запястья. Я видел, как она потянулась через мою голову и взяла своменя любимого мишку, который сидел у нее на постели.
Оля сняла с мишки ленту-бант, который был повязан у него на шее, и ловко связала им мои руки. Ноги она связала в двух местах - в коленках и щиколотках двумя платками. Потом туго запеленала меня в простыни и завернула в покрывало. Встала, оценила свою работу.
Крепко связала ей меня поверх покрывала и уложила головой на свою подушку. Оглядела еще раз... Она сняла повязку и я тут же заорал. Скорее они удивятся, что ты наконец-то замолчал.
С этими словами, она сунула один платок мне между зубов, как удила, и завязала на затылке, второй скатала в плотную полосу и повязала поверх первого. Я лежал такой злой на сестру, что если бы мог прибил бы ее. Я весь снова взмок, выгибаясь в своей упаковке. Я мычал в повязку, напрягал плечи, пытался сучить ногами.
Пожалуй я бы мог скатиться на пол, но толку то. От злости даже слезы высохли, я прикидывал свои возможности. А их не было, сейчас я лежал на Олиной кровати совсем беспомощный. Через некоторое время, когда я уже оставил попытки освободиться и просто лежал, дверь открылась - вернулась Ольга.
Все у нас теперь будет по распорядку, как в лучших домах... Она стала "распаковывать" меня. Высвободив меня из плотного кокона, она развязала мне щиколотки и поставила на ноги. Правой рукой она держала меня за плечо, а левой внезапно сильно хлопнула по попе.
Я от неожиданности засеменил вперед, коленки были связаны. На кухне моя коварная сестра одну из табуреток заменила стулом, чтобы легче было меня привязывать. С помощью веревки она прикрутила меня к спинке стула и развязала рот. Первое, что я сказал: "Не буду!
Меня эта перспектива совсем не радовала, поэтому я буркнул: "Ну что там у тебя". Я скривился. Я весь сжался, но проглотил. После обеда Оля повела меня в свою комнату.
Тело притянула веревкой, которую принесла из кухни, а вот руки отвязала и велела положить на стол, стул придвинула близко к столу. Выбора не было, руки хоть и были свободны, отвязаться я бы не смог. Оля принесла новую тетрадь в линейку и ручку. Я заметил, что протестую уже не от злобы, а даже с каким-то интересом.
На моих глазах появились слезы, но ручку я взял. После последней точки Оля тетрадь забрала, на место тетради положила учебник по истории и раскрыла параграф: "А теперь, милый, учи все это наизусть с датами". Я хотел снова возражать, но Оля закатила глаза: "знаю-знаю" и завязала мне рот платком. Часы видишь?
Через час Оля пришла и стала спрашивать заданное, я отвечал хорошо и думал, что сейчас за старания меня отпустят, однако Оля положила передо мной тетрадь с диктантом. Ты нарочно писал так плохо и совсем не старался». Оля снова нахмурилась: «То есть ты не только отвратительно относишься к учебе, но еще и грубишь своей учительнице»... И точно.
Оля отвязала меня от стула и потащила в комнатку, где обычно спал отец. Там она положила меня на кровать лицом вниз и привязала меня руки и ноги к железной спинке кровати. Я отбивался, но Ольга была гораздо сильнее, к тому же разозленная. Пока я барахтался на кровати и тянул за веревки, которыми был привязан, Ольга сходила в свою комнату и вернулась.
В руках она держала простой хлопковый платочек, длинный шелковый шарф и... Я завопил и задергался еще сильнее. Сестра села на меня сзади, схватила за волосы и потянула назад, мой рот открылся, она моментально запихнула туда платочек и стала обматывать мою голову шарфиком, каждый раз пропуская его между зубами. С этими словами она резко сдернула меня трусы.
Ну ничего, сейчас исправим,» - с этими словами она хлестнула меня по попе сложенным ремнем. Я взвыл, но кляп заглушил меня. Оля била несильно, но я изо всех сил пытался как-то вывернуться, чтобы не попасть под удар. Наконец, экзекуция закончилась, Оля натянула трусы на мою покрасневшую попу.
Я не знал сколько прошло времени, может быть пара часов, может больше, но вот в комнату вошла Оля и стала отвязывать меня. Она соблюдала все меры предосторожности - сначала отвязала только руки, потом завернула их за спину и связала платком, так же поступила с ногами, связав их в коленях, чтобы я как-то мог передвигаться. Если что не так, на постель, порка и запираю". Я застонал в кляп.
Оля посадила меня на постель и сама села рядом. Оля положила меня на свою постель и наклонилась надо мной: "Значит так, сейчас в туалет и баиньки, понял, мамин ненаглядный? Мама привет! Вы добрались?
У нас все нормально! Набегался и спит. Да, мама, он меня слушается". Я тем временем зачем-то сполз на пол и отчаянно мычал в повязку.
Оля еще немного поговорила с мамой и положила трубку. Оля поставила меня на ноги и повела в туалет. Туалет запирался поворотом ручки вниз, но Оля вывернула ручку в другую сторону и замок сломался, закрыться я не мог. Оставшись в одиночестве, я схватился за узел платка, стягивавшего мои колени, и стал лихорадочно дергать во все стороны, затекшие руки никак не слушались, поэтому я стал освобождать рот, а освободив испугался - сестра ведь предупреждала.
Наверное лучше поддаться ей и показать, что смирился, тогда она быстрее отпустит. Я вышел из туалета, сестра увидела, что повязки нет, хотела было что-то сказать, но я опередил ее: "Прости меня, пожалуйста". Оля недовольно сжала губы, взяла меня за плечо и повела в свою комнату. Там она обмотала мои руки платком, связала щиколотки, уложила поверх расстеленных простыней и туго запеленала.
Получившийся кокон сестра завернула в одеяло и сверху обвязала веревкой. Оля задернула шторы, мне, впрочем, это было все равно, повязка плотно прилегала к глазам, я ничего не видел. Сестра подошла к кровати и легла рядом со мной спеленутым. Она повернулась на бок, лицом к мне и погладила кокон: "Ну Коленька, ну ведь в детстве ты был таким милым, почему ты стал таким?
Вредничаешь, не хочешь учиться, ленишься, не слушаешься, мама все за тебя делает. Вот видишь, приходится мне тебя воспитывать, и обычные методы воспитания на тебя уже не действуют». Я внезапно почувствовал приятное шевеление под плотным давлением простыней, а поскольку руки были связаны спереди, то я прижал ладонями место, которое вдруг стало приподниматься. Сестра встала и вышла из комнаты, а я еще долго не мог заснуть вспоминая все, что она со мной делала и наслаждаясь новым чувством, которое возникло у меня под ладонями.
Проснулся я от того, что кто-то приподнимал меня голову. Повязку с глаз сняли и я щурился на свет. Ольга улыбнулась мне: "С добрым утром, куколка". Я молчал.
Ну скажи своей сестричке "доброе утро". Доброе утро, - пробурчал я. Ой, Коленька наш не в духе встал, ну ничего, сейчас делами займемся - труд хандру разгонит. Какой еще труд?
Работать заставят? А и заставят! Я не знал что еще придумала меня коварная сестрица, поэтому волновался.
Рассказы с мамой и тетей. Рассказы о михее "как дядька михей в женскую баню ходил"
Мать и дочь сауна. Мама с дочей в бане частное. Тегисонник тереть спину женщине мочалкой, рассказы про это с мамой в бане, меня мама брала в баню на советской, рассказ с мамой в бане, сонник мыть мочалкой спину мужчине. – Мам, а баня похожа на ад? Взвалив опять корзину на плечо, мать без разговоров, сурово берет Антошку за руку, и они продолжают спускаться.
Love Stories
На этом канале вы услышите много интересных рассказов про тещу и зятя, неве. Вовочка моется с мамой в бане и замечает у нее курчавый треугольник. Но мама успокоила меня, сказав, что в бане глупо ходить в плавках, ведь мы идём мыться и для этого нам необходимо быть голыми. Все рассказы про: «Мама в бане с детьми» — Эротические рассказы. С мамой бане истории. Баня книга. История русской бани.
Читать рассказы мама с сыном в бане
В бане мама так же была грустная, оно и понятно, видимо она рассчитывала снова заняться сексом с мигрантами. Нас 9-12 летних мальчишек загоняли в баню греться,а потом приходила чья нибудь мама или старшая сестра лет 16-18 в халате, и мыла нас по очереди. кошмар моего детства, Сказка ложь, да в ней намёк. Мы с мамой быстро искупались, вышли и поехали домой.
«Даша, ты просто хочешь отобрать у нас квартиру»
- Рассказ о моей маме. Часть 4: Снова в баню – Наблюдатели в рассказах
- С легким паром, или женщина и банный лист. Мы ходили мыться в баню Истории из жизни с мамой в бане
- Секс форум 4AllForum • Сын с мамой моется в бане. - Страница 2
- Навигация по записям
- - история 2005.06.30.02
Читать рассказы мама с сыном в бане
Истопила мама баню. Главная» Новости» Мама и сын в бане. В бане мама так же была грустная, оно и понятно, видимо она рассчитывала снова заняться сексом с мигрантами. Тегисонник тереть спину женщине мочалкой, рассказы про это с мамой в бане, меня мама брала в баню на советской, рассказ с мамой в бане, сонник мыть мочалкой спину мужчине. Гистограмма просмотров видео «С Женой Хорошо, Но С Её Мамой В Бане Лучше» в сравнении с последними загруженными видео. Нас 9-12 летних мальчишек загоняли в баню греться,а потом приходила чья нибудь мама или старшая сестра лет 16-18 в халате, и мыла нас по очереди.
Рассказ мы с сестрой. Мы ходили мыться в баню
Без окон тьма получилась абсолютной. И не вошёл никто, не осветил телефоном путь к одежде. За стеной мужики заржали, свистнули, построились и вышли. А женщины стали совещаться.
Они в армии не служили и в минуту опасности полагаются на разум. Выяснилось, что темнота усиливает топографические сомнения и в ней не работают ни указательный палец, ни слова "направо" и "налево". Купальщицы ползали вдоль каменных лавок, повизгивая при встречах.
Наощупь всё казалось или краном с кипятком, или Минотавром, который уже, конечно, пришёл. Я точно знал где выход, но детям велели молчать, потому что не время капризничать. Потом какая-то ловкачка нащупал дверь.
Крик счастья, отражённый от стен, лишь усилил общее чувство безысходности. Проём не засветился, в раздевалке та же темень. Спасённая посоветовала всем идти прямо до стены, потом двигаться вдоль, не меняя направления.
Наверное, она была математиком. Вскоре все спаслись. Причём мочалки взяли, а тазики — никто.
А это в бане главный документ. Тут в раздевалку вошёл мужчина с зажигалкой, позвал тихо — Оля! Его поймали, поцеловали, отобрали осветительный прибор.
В отделении было очень красиво. Кафель наверное импортный, хорошие шкафы для одежды и сияющий душ. Надо сказать, что для 70-х годов интерьер был просто великолепен. Мама прошлась по помещению, потрогала ванную, душ. Открыла два шкафчика и посмотрев на меня, сказала: — Мне нравится. Вот шкафчик. Мама взяла низ платья и приподняля его так, что стали видны застёжки на чулках. Но тут же остановилась и глядя на меня, попросила: — Расстегни сзади, пуговицы на платье. Сниму, что бы не намочить.
Я, немного по дилетенски, справился с тугими пуговицами и она сбросила платье. Надо сказать, что на улице был апрель, довольно тепло и мама не носила комбинацию. Я вообще её в ней редко видел. На ней были белые трусики, белый пояс и белый лифчик. Я поймал себя на мысли, что выглядит это, очень красиво. Ну теперь раздевайся уже. Не тяни. Искупайся, раз уже попали сюда — мама опять напомнила, зачем мы сюда пришли. Я снял одежду, до трусов.
Повесил в шкафчик и остановился в нерешительности. Или маму боишься? Тётенька нам час определила. А я сменку не брала. Думала, что просто бумагу, для общежития, возьмём и всё — и добавила — А наполню-ка я ванную пока. А я всё-равно наберу, так, на всякий случай — и мама кивнула мне, типа — вот так. Я сбросил трусы и как-то так, бочком, прошёл вплотную, мимо мамы, даже боком зацепил её за попу, почувствовав. Она как раз нагнулась, снимая чулки. Увидел я так же, что она, с явным интересом, рассматривает меня, правда осторожно так, не навязчиво.
Ведь я уже где-то с год, не мылся перед ней голым. Не оглядываясь открыл душ, отрегулировал воду и шагнул под струю. Тёплая волна накатилась на тело и покрыла его. Постояв немного я начал тереть руками грудь, голову, лицо. И тут, другие руки, нежно взяли меня за талию и потянули от струи. Я быстро оглянулся. Это была мама, с распущенными волосами, которые красиво падали на плечи и … без лифчика. Я оторопел, не ожидая такого поворота, ведь был уверен, что она, сняв платье, просто умоется и всё. Я также, боковым взглядом, увидел её мелькнувшую грудь под вытянутой рукой.
Она начала интенсивно мылить мочалку и я услышал: — Поворачивайся ко мне. Я, всё ещё стесняясь и прикрыв рукой пенис, развернулся к ней. И тут оторопь прошибла меня вдвойне. Мама стояла совершено голая, ничуть меня не стесняясь. Я, как говорят, в полные глаза, увидел её красивую грудь и как бы из скромности опустил голову. Я стоял, как очарованный, а мама, пальцем подняла мой подбородок и сказала, с улыбкой глядя мне в глаза: — Я ведь и себе сменку не брала. Так, что принимай в свою, голую, компанию. Я, как с перепугу, просто кивнул пару раз, а она, присев передо мной и широко улыбнувшись, отстранила мою ладонь от низа живота. Но это пришло мне в голову позже, так как в память, надолго, врезался этот чарующий мамин взгляд.
Потом, оторвав глаза от дружка, тоже с улыбкой, взяла мои щёки в свои ладони и подавшись вперёд, склонив немного голову на бок, нежно нежно, поцеловала в губы. Этот поцелуй и особое выражение её лица, после этого, я запомнил на всю жизнь. Ну а потом, она, поднялась, живо развернула меня боком и начала тереть мочалкой. У мамы была интересная привычка, когда раньше меня мыла. Она намыливала грудь, живот, пенис, ноги спереди. При этом, другая рука, касалась спины и опускалась вместе с левой рукой, останавливаясь на попе. Далее мочалка перебрасывалась и начиналось натирание спины, попы, ног, при этом другая рука, по груди и животу, опускалась вниз и останавливалась на пенисе. Последними мылись руки и голова. Эта процедура настолько запомнилась мне, за много лет купания, что я почти до мелочей угадал все мамины действия.
Раньше, когда она меня мыла дома, в ванной, не сильно нагибалась вымывая мне ноги. К тому же, она была одетой. Теперь, ей, пришлось наклонятся до пола и я смотрел на голую спину и попу, которая мелькала при наклонах. Дошла очередь и до головы. Я снова мог видеть маму во весь рост. Она уже немого намокла и её длинные волосы начали прилипать к плечам и груди. Выглядело очень красиво. Но пена от шампуни начала щипать глаза и картинка пропала. Потом я долго смывал мыло и шампунь с тела и головы, наслаждаясь мощной струёй душа.
У нас такого не было. Я покосился на маму, а она осваивала ванную. Было интересно наблюдать, как мама намыливала себе грудь и под мышками, поднимала поочереди ноги и мыла на них пальцы и ногти. Потом улеглась на живот и лежала так несколько минут. Всё это время из воды выглядывали две аппетитные ягодицы. Я понял, что мама совсем не стесняется меня и это сразу же подтвердилось. Она встала в ванной и взяв мыло, начала быстро мылить всё тело, кроме спины. Когда дошла до лобка, как-то мельком глянула в мою сторону, но не отвернулась, а поставила одну ногу на бортик ванной и начала мылить между ног. Мне было это хорошо видно, и как мыло мелькало и как росла пена на волосиках.
Когда окончила процедуру, я уже вышел из под душа и пошлёпал к шкафчику. Начал вытираться, а мама, вся в мыле, вылезла с ванной и пошла под душ. Ей явно понравилась баня как собственно и мне и эту возможность она использовала по полной. Взяла с полочки шампунь и кивком головы позвала к себе. Я повесил полотенце и подошёл к ней. Дома, мама, волосы мыла долго.
Я отпущу тебе шелбан, - ехидненько пообещал Гришка. Совет дружка я применил в этот же день. В детстве мне казалось, что кушать за столом одному неинтересно и не очень хочется. Вот и на этот раз, прихватив из дома ватрушку, я выбежал на улицу.
Только умостился на скамейке возле арыка, а тут, словно из-под земли, появился Латип. Подходит ко мне вразвалочку, словно гусь, и тоже, как Гришка, улыбается с издёвкой: Лысая башка, дай немного пирожка! Сговорились они, что ли… Но я вовремя вспомнил совет Гришки и громко отчеканил: Сорок один, ем один! Но не тут-то было! Латип хитро сощурился и победоносно произнёс: Сорок восемь, половину просим! Такого подвоха я не ожидал, и Гришка мне о нём не говорил… А может, забыл или нарочно не сказал. Пока не отросли волосы, я старался, как можно реже, показываться на улице. Было обидно от своих же дружков слышать дразнилку по поводу лысины и получать шелбаны, когда с собой не было никаких вкусностей. С тех пор я не стригся под «коленку» и мне всегда оставляли чубчик. Было это ранней весной, и мама сказала: Сынок, сейчас поедем в баню!
Убери кубики… Это известие сначала меня обрадовало: предстояла интересная прогулка на трамвае в город, куда меня родители брали редко, а потом огорошило… Хотя я был и маленьким, но уже понимал, что мыться в женской бане среди голых тётенек, не приветствуется пацанами. Узнают - будут хихикать, тыкать пальцем, расспрашивать, как это недавно случилось с Латипом, когда его мама брала с собой в баню. На Гришкин вопрос: «Ну-ка, расскажи, что там видел? Они понимали, о чём речь. Только Латип умолчал другое… Об этом я узнал от того же Гришки, а тот в свою очередь от взрослых. Оказывается, банщица обругала Латипову мать, сказала: Больше не пущу вас в баню. Парню уже надо жениться, а вы всё… Эх!.. С такими невесёлыми воспоминаниями я и приехал с мамой в Обуховскую баню. Почему в Обуховскую, на другой конец города, а не поближе? Накануне вечером я слышал разговор мамы с отцом.
Зачем тебе с ребёнком переться в такую даль? Могли бы помыться в бане на Чорсу, - сказал отец. Там кругом лейки, обмылки, волосы… Кислым молоком тянет… Негигиенично! Ладно, как знаешь, - махнул рукой отец. Из беседы родителей мне непонятным показалось слово «негигиенично». Что-то плохое чувствовалось в нём. И вот мы с мамой сидим на стульях в длинном плохо освещённом предбанном коридоре. Ждём своей очереди. А очередь, ой-ой, длиннющая! Какие-то тётки, старушки, девчонки.
С тазами, с банным бельём, с вениками, мочалками… Резкий, громкий звонок, приглашающий мыться, слишком уж медленно продвигает очередь. А я очень не люблю ждать! Ёрзаю на месте, верчусь по сторонам. На моём лице сплошное страдание: скоро ли мы приблизимся к заветной двери, из которой изредка выходят помывшиеся счастливые тётки? Мама чувствует моё томление, гладит по спине и успокаивает: «Потерпи немного, сынок! Она сидит впереди, тоже с мамой, и исподтишка дразнит меня: высовывает язык, раздувает щёки, как мой хомячок, строит рожки… Я пытаюсь не обращать на девчонку внимания, а она распыляется пуще, и я не выдерживаю, показываю ей кулак. Кому это ты? А пусть не дразнится, - говорю я. А девчонка - вот ехидина! Наконец, мытарство с очередью заканчивается, и для меня начинается новое испытание.
Возле шкафчика, где запирается одежда, я ни в какую не хочу снимать с себя трусики: стесняюсь показаться голым! Вот-вот из глаз брызнут слёзы… Мама минут пять уговаривает меня раздеться. Говорит какие-то успокаивающие слова, а я боюсь поднять даже глаза. Совсем не понимаю: кому я нужен, кроме своей мамы? Голые тётки и девчонки проплывают мимо, будто меня и нет. Перекидываются словечками, смеются… А мне кажется надо мной. Но вот возле шкафчиков никого не остаётся. Пожилая банщица подходит к нам, о чём-то шепчется с мамой и тоже склоняется надо мной, мило воркует: Ну, что ты, ребятёнок, боишься? Видишь, вокруг никого нет. Я отвернусь.
Смело снимай трусики и ступай за мамой. Слова банщицы придают мне уверенности, я следую её совету. Прикрывая тазиком перед, я следую за мамой, и мы оказываемся в клубах пара, журчащей и плещущей воды, множества женских теней и приглушённых голосов… Мама выбирает свободное местечко на бетонной скамье. Ошпаривает его из шайки кипятком, усаживает меня с тазиком и начинает мыть. И странно: я начинаю чувствовать себя здесь лучше и уютнее, чем в домашнем корыте. И мыло - земляничное - не так больно щиплет глаза, и мочалка, кажется, мягче. А главное: никто на нас не обращает внимания… Вот мама в тазик снова набрала чистой воды, окатила меня, потом принесла ещё, поставила рядом, улыбнулась: Поплещись, а я пока схожу в парилку! Только быстрее, - заканючил я, проводив её тоскливым взглядом. Я не любил и дома пластмассовые лодочки, уточек и лебедей: мы не взяли их с собой, как это делают другие… Куда как лучше играть в тазу с водой. Хлоп ладошкой, хлоп - ещё!
Только брызги в разные стороны. За игрой я даже не заметил, как ко мне подкралась та самая девчонка, что в коридоре строила мне рожицы. Косичка её была расплетена, и я не сразу узнал бы в ней ехидину, если бы не веснушки и большие глаза. Она молча села рядом. Мальчик, как тебя звать? Мне не очень-то с ней хотелось говорить. Коля, - пролепетал я. А меня - Катя, - представилась девчонка. Как будто так уж мне нужно было её имя! А сколько тебе лет?
Я растопырил на правой руке пальцы, а на левой загнул мизинчик. Пять с половиной, - поняла моя новая знакомая. Угадала, - сказал я. Фи-и, тютя-растютя, - с каким-то превосходством просвистела ехидина. Мне стало обидно. Не думай, что я маленький, - сказал я, оправдываясь. Сам прочитал сказку «Курочка Ряба». Ха-ха-ха, - захихикала ехидина, ткнула меня мыльным пальцем в нос и, шлёпая резиновыми тапочками по лужам, растаяла в парах. Откуда-то сбоку послышался её захлёбывающийся голосок. Ты представляешь, мамуля, - делилась она новостью со своей мамой.
Слёзы унижения душили меня, я готов был от такого позора ревмя-реветь, не говоря о том, чтобы я сделал с этой ехидиной, будь я старше и сильнее… И тут возле меня выросла какая-то тень. Мальчик, тебя обидели? Я с трудом стал поднимать голову: тень была настолько высокой, что глаза мои еле-еле достали её «макушку». Это была незнакомая тётя. Тётя-великан, тётя-Гулливер, как из сказки. Я таких высоких раньше никогда и нигде не встречал. Она улыбалась. Такая тётя никого не даст в обиду. Нет, - помотал я мокрым чубчиком. Но тут на счастье появилась мама.
Что случилось? Мне показалось, что мальчик плачет, - сказала незнакомая тётя-великан, и удалилась в сторону. Уже после бани мама мне с гордостью сказала, что тётя, которую я принял за великаншу, была знаменитая баскетболистка. Таким оказался мой первый, и последний поход в женскую баню. Я разомлела в тепле и задремала вполглаза. Горячая доска перестала жечь спину. Не хотелось даже потягиваться. В ногах на полке стоял чайник; вода в нем исходила паром. Лень было сесть и удовлетворить любопытство - кипит или нет? В парную без стука вошел Саша с обмотанным простыней торсом, с двумя вениками в одной руке и с кружкой в другой.
Горячий воздух от быстрого движения обжег колени. Я осторожно поправила войлочную шапку и стала украдкой наблюдать за Сашей из-за плеча, из-под полусомкнутых ресниц. Парень оказался хорошо сложенным, в теле, с курчавыми волосами на груди и животе. Мои губы бессовестно растянулись в улыбке, и я спрятала лицо. А, Иринка? Саша надел грубо пошитые варежки, налил из кружки квасу в ковш с водой и плеснул в отверстие наверху печи. Прозрачный пар с резким шумом рванулся вверх и в стороны, обдал меня жаркой волной. Маленькую парную заполнил дразнящий запах хлеба. Саша легонько похлопывал меня двумя вениками, помахивал ими, гоняя вокруг меня горячий хлебный дух. Безобидные похлопывания становились крепче и настойчивее, воздух обжигал ноздри, дышать стало тяжело.
Я запросила пощады. Я стонала, не в силах произнести ни слова. Хозяин снова поддал пару. Это был приказ. Я послушно перевернулась на спину и прикрыла соски ладонями, не потому, что стеснялась - мне уже было безразлично - а потому что их невыносимо жгло. Я задыхалась, воздуха не хватало. Легкие сокращались почти вхолостую. В голове панически металась только одна мысль: «Умру... Саша негромко смеялся и продолжал беспощадно стегать меня вениками. Происходящее казалось мне ненастоящим, стены парной - мультяшными, нарисованными.
Я уже ничего не соображала, когда Саша отложил веники, крепко взял меня за предплечья, поднял с полки и поставил на ноги. Мельком я увидела кипящую в чайнике воду. Парень, все так же поддерживая меня за предплечье, вывел из бани - в чем была, нагишом - и запихал меня в ванну с родниковой водой, которая лилась туда из природного источника. Вода чистая, студеная, с голубинкой, сладковатая на вкус. Холода я не почувствовала. Из ванны я выбралась самостоятельно, Саша деликатно вернулся в баню. В предбаннике кое-как набросила на себя простыню и в полном бессилии рухнула на скамейку. Вытянулась на ней, насколько позволяла длина. Спасибо, жива осталась... Только сейчас обнаружила, что на мне так и красуется банная шапочка.
Стянула ее, подсунула под голову. Тело затопила жаркая волна - последствие ледяной ванны. Казалось, я выдыхала огонь. Из парной доносились хлесткие удары веником - мой банщик взялся теперь за себя. Никакого сравнения с городской баней, с ее толчеёй, холодной раздевалкой и неприятным запахом в душной парилке. Саша выскочил из парной, в два шага миновал моечную и пронесся мимо - бордовый, исходящий паром, с березовым листом на ягодице. С улицы донесся мощный всплеск и молодецкое уханье. Вернулся, спрятав достоинство в горсти, по-пингвиньи ссутулившись. Задвинул зад за дверь моечной и позвал: - Пошли, Ириш! С распаренного лица капала вода, один глаз мигал, другой вращался.
Я вдруг поняла, что стесняюсь наготы, и его, и своей. Удивилась - что это я, ни с того, ни с сего, стеснительной стала? Пей квас и иди мойся, я отдохну пока.
Какие правила соблюдаются для обеспечения гигиены ребенка в детском саду? Для мамочек которые хотят сэкономить!! Нарушение стула после антибиотика у ребенка. Как мы в баню ходили У меня есть двоюродная бабушка. Ее зовут тетя Галя. Она живет в Ульяновске и пишет нам письма.
Рассказы о походе в баню с женщиной. Длииииный рассказ про баню
Я сначала дома хотела остаться с Леоном, так как наша машинка в ремонте и ехать не на чем. Но , И банная, там только моются. Главная - Русская литература - Помылся в деревенской бане с женой соседа. История одного детского воспоминания. Была у нас соседка тетя Стюра Молокова, по-деревенски Молочиха. Как я сейчас понимаю, женщина с неустроенной личной жизнью, весьма необычной.
Представил, как они меня вдвоем домогаются. Потерял покой. Прошло 20 лет, а я до сих пор не могу ни с кем, хочу старушку. Но никто не соглашается, все либо больные, либо замужем, либо с маразмом.
Так надо… Галина Анатольевна пришла раньше нас и уже успела раздеться.
На её бёдрах было намотано полотенце, поэтому моему взору были открыты лишь её сиськи. Поцеловав маму, она с улыбкой посмотрела на меня. А ты стеснялась брать его к нам в кампанию! Ну, Дениска, давай знакомиться. Меня зовут Галина Анатольевна, но ты можешь звать меня просто тётя Галя. Давайте побыстрей раздевайтесь и пойдём мыться. Нам ещё многое надо успеть. Виляя попой, она прошла мимо меня, стягивая на ходу замотанное на бёдрах полотенце… Можете себе представить, что творилось в моей душе, когда я увидел её голую попу, после стольких лет «воздержания»! Теперь Галина Анатольевна предстала во всей своей красе. Мне кажется, она заметила мой оценивающий взгляд и повернулась так, что мне стало хорошо видно все её восхитительные прелести!
Она даже не думала как-то прикрыться или отвернуться! Она была старше мамы на десять лет, но внешне разница в возрасте казалась ещё больше. Мама, с её маленькой грудью и выбритым лобком больше походила на девочку подростка. Галина Анатольевна напротив, представляла собой классический образ зрелой женщины — большая грудь, широкие бёдра, пышная подушечка волос на лобке… К тому времени мама уже разделась и искала в сумке пакет с мочалкой и мылом. Когда она нагнулась над сумкой, мне сзади слегка приоткрылся вид на её щёлочку. Желание рассмотреть её киску было так велико, но испугавшись, что мама или тётя Галя заметят это, я лишь изредка бросал взгляд на мамину писю, стараясь сделать вид, что смотрю совсем в другую сторону. Даже покраснел! Не возражаешь, если мы с твоей мамой походим нагишом? У меня пересохло в горле. Я старался не смотреть в её сторону и отвернулся.
Тогда она подошла ко мне сзади и тихо сказала, что она сама мать взрослого сына и знает, что мальчики моего возраста уже вовсю интересуются женским полом. Она всё понимает и считает такой интерес к женскому телу абсолютно естественным. Поэтому я могу не стесняться и смотреть на неё сколько угодно. А если у меня возникнут какие либо вопросы про девочек, то она готова откровенно на них ответить.
Я решил посмотреть куда она идет и тоже отлучился. Мама шла в сторону соседнего участка, где зимой они подцепили рабочих. Я спрятался в кусты, чуть поодаль. Мама подошла к забору и начала, что то выискивать. По участку проходила пожилая пара.
Они больше тут не живут? Когда мама чуть отошла, бабка сказала, своему деду: — Ой, сколько ей лет то, а выглядит как шалава последняя, стыдно должно быть. Бабка не обратила внимания, что дед не отрываясь глядел на огромные выпирающие булки моей мамы.