Эпиграф, который применяется в романе Мастер и Маргарита предупреждает читателей, что нечистая сила в романе занимает особое ведущее место. одного из персонажей драмы И. Гете “Фауст”. Цитаты Маргариты из произведения «Мастер и Маргарита».
«В меня вселился бес»
- Мельникова Анна | | Журнал «Литература» № 28/2002
- История одной книги: «Мастер и Маргарита» | Аргументы и Факты
- Цена вдохновения
- 6 бессмертных цитат Булгакова в романе "Мастер и Маргарита", которые актуальны и сегодня
- Роль эпиграфа в романе М. Булгакова “Мастер и Маргарита” 👍 | Школьные сочинения
- Leave your vote
«Мастер и Маргарита»: чем вдохновлялся Булгаков
| Проблемы в романе «Мастер и Маргарита» / Блог / Справочник :: Бингоскул | Мастер и Маргарита. Аудиокнига. Читает Роман Стабуров. |
| Из какого произведения взят эпиграф к роману "Мастер и Маргарита"? | Михаил Булгаков работал над романом «Мастер и Маргарита» двенадцать лет: с 1928 года и до февраля 1940-го, в несколько этапов, с перерывами и параллельно с другими текстами. |
| «Чтобы знали, чтобы знали…»: предсмертные слова Булгакова о «Мастере и Маргарите» | Сочинение по произведению Мастер и Маргарита Булгаков: Смысл эпиграфа в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита». |
| Цитаты из романа Мастер и Маргарита (100 цитат) | «Мастер и Маргарита» — пожалуй, самый известный роман Михаила Булгакова. |
9 непонятных слов из «Мастера и Маргариты»: что такое «примус», кто такой «регент» и не только
Всё о романе «Мастер и Маргарита» на сайте М.А. Булгакова. Никогда и ничего не просите у сильных мира сего. Непревзойденные цитаты культового романа полного приключений, загадок, иронии и бесконечной мудрости – Самые лучшие и интересные новости по теме: Лучшее, мастер и маргарита, цитаты на развлекательном портале Не случайно эпиграфом к роману взята фраза Мефистофеля из «Фауста» Гёте: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». «Мастер и Маргарита» — пожалуй, самый известный роман Михаила Булгакова.
Значение эпиграфа в романе «Мастер и Маргарита»
| Роль эпиграфа в романе М. Булгакова “Мастер и Маргарита” | Эпиграфом к самому известному роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» служат строки. |
| Цитаты из «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова | Философское содержание романа Булгакова "Мастер и Маргарита" | Сочинение по литературе Роман Булгакова Мастер и Маргарита не был опубликован при жизни автора и увидел свет лишь в середине 60-х годов. |
| «Мастер и Маргарита» (М. Булгаков). Анализ произведения и краткое содержание | Эпиграф романа Булгакова «Мастер и Маргарита» взят из поэмы Гете «Фауст» неслучайно. |
| 45 знаменитых цитат из романа "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова | Роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» был впервые опубликован в журнале «Москва» в 1966 году, спустя двадцать шесть лет после смерти автора. |
Эпиграф к роману
Всё о романе «Мастер и Маргарита» на сайте М.А. Булгакова. Эпиграфом к самому известному роману М. Булгакова «Мастер и Маргарита» служат строки. Ответ. Только один вариант верный. Ведущий предложил 4 варианта: "Фауст", "Макбет", "Илиада", "Божественная комедия". Я не буду использовать подсказку. И Мастер, и Маргарита в романе не улыбаются, а неоднократно «скалят зубы» — это не только говорит об авторском отношении к ним. Несложно догадаться, что в "Мастере и Маргарите" эпиграф относит нас к Воланду.
МАСТЕР И МАРГАРИТА Цитаты из культового романа М.А. Булгакова
Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат «бей разруху! Клянусь вам, мне смешно!
Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку!
Причем делает это охотно — возникает впечатление, что он только ждал команды. Поэт Иван Бездомный с помощью Воланда осознал, что его стихи абсолютно бездарны. Он принял решение больше никогда не писать. Побывавший вампиром администратор Варенуха навсегда отучился от привычки лгать и ругаться по телефону, стал безукоризненно вежливым.
После пожара в доме Грибоедова в разговоре с Воландом Коровьев говорит, что дом будет отстроен заново и что будет этот новый дом лучше прежнего. А место латунских займут достойные люди, настоящие таланты, которые создадут новую литературу, далекую от конъюнктуры. Да, зло разрушительно, но оно разрушает старое, отжившее.
Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной.
Наступило молчание. Теперь уже оба больных глаза тяжело глядели на арестанта. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент!
Но он вырвал его у меня из рук и убежал. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, — тут арестант усмехнулся, — я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово... Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на арестованного, а на прокуратора. Пилат усмехнулся одною щекой, оскалив желтые зубы, и промолвил, повернувшись всем туловищем к секретарю: — О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нем.
Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу! Не зная, как ответить на это, секретарь счел нужным повторить улыбку Пилата. Все еще скалясь, прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома, лежащего далеко внизу направо, и вдруг в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию. И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора.
Он смотрел мутными глазами на арестованного и некоторое время молчал, мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать. Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил: — Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее. Что такое истина? И тут прокуратор подумал: «О, боги мои!
Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде... Мой ум не служит мне больше... Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан.
Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет. Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова. Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца. Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло.
Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, — арестант повернулся, прищурился на солнце, — позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека.
Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, — и тут говорящий позволил себе улыбнуться. Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам своим или не верить. Приходилось верить.
Тогда он постарался представить себе, в какую именно причудливую форму выльется гнев вспыльчивого прокуратора при этой неслыханной дерзости арестованного. И этого секретарь представить себе не мог, хотя и хорошо знал прокуратора. Тогда раздался сорванный, хрипловатый голос прокуратора, по-латыни сказавшего: — Развяжите ему руки. Один из конвойных легионеров стукнул копьем, передал его другому, подошел и снял веревки с арестанта. Секретарь поднял свиток, решил пока что ничего не записывать и ничему не удивляться.
Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры. Краска выступила на желтоватых щеках Пилата, и он спросил по-латыни: — Как ты узнал, что я хотел позвать собаку? Помолчали, потом Пилат задал вопрос по-гречески: — Итак, ты врач? Если хочешь это держать в тайне, держи. К делу это прямого отношения не имеет.
Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить... Разве я похож на слабоумного? Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: — Я могу перерезать этот волосок. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку?
Арестант недоуменно поглядел на прокуратора. Ты всех, что ли, так называешь? Можете дальнейшее не записывать, — обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: — В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом? С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил.
Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, — тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я.
В это время в колоннаду стремительно влетела ласточка, сделала под золотым потолком круг, снизилась, чуть не задела острым крылом лица медной статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль, вить там гнездо. В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно.
Бродячий философ оказался душевнобольным. Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора. Оставалось это продиктовать секретарю. Крылья ласточки фыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю.
Прокуратор поднял глаза на арестанта и увидел, что возле того столбом загорелась пыль. Прочитав поданное, он еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились. Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая.
На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества... Пилат напрягся, изгнал видение, вернулся взором на балкон, и опять перед ним оказались глаза арестанта. Но тебе придется ее говорить.
Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти. Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил... Его этот вопрос чрезвычайно интересовал. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.
Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова. Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой. Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь. Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками.
Первым заговорил арестант: — Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль. Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, — прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, — тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда — все они добрые люди? Так много лет тому назад в долине дев кричал Пилат своим всадникам слова: «Руби их! Руби их!
Великан Крысобой попался! А затем, понизив голос, он спросил: — Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов? Покрепче помолись! Впрочем, — тут голос Пилата сел, — это не поможет. Жены нет?
Лицо Пилата исказилось судорогой, он обратил к Иешуа воспаленные, в красных жилках белки глаз и сказал: — Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю! И слушай меня: если с этой минуты ты произнесешь хотя бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись меня!
Повторяю тебе: берегись. И когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Пилат объявил, что утверждает смертный приговор, вынесенный в собрании Малого Синедриона преступнику Иешуа Га-Ноцри, и секретарь записал сказанное Пилатом. Через минуту перед прокуратором стоял Марк Крысобой. Ему прокуратор приказал сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему распоряжение прокуратора о том, чтобы Иешуа Га-Ноцри был отделен от других осужденных, а также о том, чтобы команде тайной службы было под страхом тяжкой кары запрещено о чем бы то ни было разговаривать с Иешуа или отвечать на какие-либо его вопросы. По знаку Марка вокруг Иешуа сомкнулся конвой и вывел его с балкона.
Затем перед прокуратором предстал стройный, светлобородый красавец со сверкающими на груди львиными мордами, с орлиными перьями на гребне шлема, с золотыми бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве, в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат. Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта. Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками. Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии.
Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и начинать оцепление немедленно. Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк — сирийскую алу. Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима во дворец, но при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до совещания со всеми этими людьми он мог говорить с президентом раньше и наедине. Приказания прокуратора были исполнены быстро и точно, и солнце, с какой-то необыкновенною яростью сжигавшее в эти дни Ершалаим, не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, когда на верхней террасе сада у двух мраморных белых львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа.
В саду было тихо. Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и — самое главное — с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши — храмом Ершалаимским, — острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики. Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды. Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор.
Разговор этот шел по-гречески. Пилат сказал, что он разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор. Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римскою властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет. Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом.
Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил: — Синедрион просит отпустить Вар-раввана. Прокуратор хорошо знал, что именно так ему ответит первосвященник, но задача его заключалась в том, чтобы показать, что такой ответ вызывает его изумление. Пилат это и сделал с большим искусством.
Брови на надменном лице поднялись, прокуратор прямо в глаза поглядел первосвященнику с изумлением. Пилат объяснился. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована. В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести.
Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его. Вар-равван гораздо опаснее, нежели Га-Ноцри. В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана.
Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз. Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти.
Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал. Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие...
Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке. Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене. Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень. Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат. Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия.
Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок. Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор, он выразил на своем лице удивление. Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон?
Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку. Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю.
Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его... Кстати, ты знаешь такого, первосвященник? Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, — и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, — это я тебе говорю — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!
Он вознес руку к небу и продолжал: — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата! Не нужно было подбирать слова. Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти.
И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет!
Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью! Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил: — Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь!
Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого.
Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, — тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад. Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно: — Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать. В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью.
Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон. Там ожидавшему его секретарю он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты, а также двух членов Синедриона и начальника храмовой стражи, ожидавших вызова на следующей нижней террасе сада в круглой беседке с фонтаном. К этому Пилат добавил, что он тотчас выйдет и сам, и удалился внутрь дворца. Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко.
Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад. Там в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых. Получив ответ, что это — Вар-равван, прокуратор сказал: — Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: — Пора! Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выходящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи Ершалаимского ристалища. Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке.
То пространство, которое он только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста, было пусто, но зато впереди себя Пилат площади уже не увидел — ее съела толпа. Она залила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую — не держал ее. Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь. Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет! Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост.
Лишь только белый плащ с багряной подбивкой возник в высоте на каменном утесе над краем человеческого моря, незрячему Пилату в уши ударила звуковая волна: «Га-а-а... Волна не дошла до низшей точки и неожиданно стала опять вырастать и, качаясь, поднялась выше первой, и на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист и отдельные, сквозь гром различимые, женские стоны. Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама. И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы. Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов: — Именем кесаря императора!
Тут в уши ему ударил несколько раз железный рубленый крик — в когортах, взбросив вверх копья и значки, страшно прокричали солдаты: — Да здравствует кесарь! Пилат задрал голову и уткнул ее прямо в солнце. Под веками у него вспыхнул зеленый огонь, от него загорелся мозг, и над толпою полетели хриплые арамейские слова: — Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни — повешению на столбах! И эта казнь сейчас совершится на Лысой Горе! Вот они перед вами!
Пилат указал вправо рукой, не видя никаких преступников, но зная, что они там, на месте, где им нужно быть. Толпа ответила длинным гулом как бы удивления или облегчения. Когда же он потух, Пилат продолжал: — Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь! Пилат выкрикивал слова и в то же время слушал, как на смену гулу идет великая тишина. Теперь ни вздоха, ни шороха не доносилось до его ушей, и даже настало мгновение, когда Пилату показалось, что все кругом вообще исчезло.
Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо. Пилат еще придержал тишину, а потом начал выкрикивать: — Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу... Он сделал еще одну паузу, задерживая имя, проверяя, все ли сказал, потому что знал, что мертвый город воскреснет после произнесения имени счастливца и никакие дальнейшие слова слышны быть не могут. Тут ему показалось, что солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему огнем уши. В этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист.
Пилат повернулся и пошел по мосту назад к ступеням, не глядя ни на что, кроме разноцветных шашек настила под ногами, чтобы не оступиться. Он знал, что теперь у него за спиною на помост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими глазами чудо — как человек, который уже был в руках смерти, вырвался из этих рук! Как легионеры снимают с него веревки, невольно причиняя ему жгучую боль в вывихнутых на допросе руках, как он, морщась и охая, все же улыбается бессмысленной сумасшедшей улыбкой. Он знал, что в это же время конвой ведет к боковым ступеням троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, за город, к Лысой Горе. Лишь оказавшись за помостом, в тылу его, Пилат открыл глаза, зная, что он теперь в безопасности — осужденных он видеть уже не мог.
К стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и были различимы пронзительные выкрики глашатаев, повторявших одни на арамейском, другие на греческом языках все то, что прокричал с помоста прокуратор. Кроме того, до слуха долетел дробный, стрекочущий и приближающийся конский топот и труба, что-то коротко и весело прокричавшая. Этим звукам ответил сверлящий свист мальчишек с кровель домов улицы, выводящей с базара на гипподромскую площадь, и крики «берегись! Солдат, одиноко стоявший в очищенном пространстве площади со значком в руке, тревожно взмахнул им, и тогда прокуратор, легат легиона, секретарь и конвой остановились.
С вас бы за указание на четверть литра… поправиться… бывшему регенту! Так называют дирижера хора певчих или человека, который управляет государством, если законный наследник — несовершеннолетний. А в Москве бывший регент Коровьев распоряжается судьбами людей, действуя от имени «мессира» — Воланда. По словарю Даля, «гаер» — арлекин, паяц, шут в народных игрищах. Он смешит людей пошлыми шутками и кривляньями. В «Мастере и Маргарите» место гаерам как раз в театре Варьете. Реторта — это лабораторный аппарат для перегонки веществ и проведения химических реакций. И, если верить легендам о Фаусте, для создания искусственных людей — гомункулов. Сейчас мы скорее напишем «яйца кокот». По-французски cocotte — это чугунная кастрюлька или небольшая глубокая сковородка. Именно в ней нужно запекать яйца, чтобы они стали «кокот». А потом подавать с шампиньоновым пюре в чашечках. Булгаковский язык прекрасен до мелочей.
«Мастер и Маргарита»: чем вдохновлялся Булгаков
Да отрежут лгуну его гнусный язык! Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его. Иногда лучший способ погубить человека — это предоставить ему самому выбрать судьбу. Человек без сюрприза внутри, в своём ящике, неинтересен.
Все будет правильно, на этом построен мир. Маргарита Николаевна могла купить всё, что ей понравится. Среди знакомых её мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире.
Она была счастлива? Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
И если Священное Писание — Богодухновенно, то источник вдохновения романа о Иешуа также просматривается без труда.
Собственно говоря, повествование о событиях в Ершалаиме начинает именно Воланд в сцене на Патриарших прудах, а текст Мастера — лишь продолжение этого рассказа [15]. Мастер, соответственно, в процессе работы над романом о Пилате находился под особым воздействием дьявольским. Булгаков показывает последствия подобного воздействия на человека. Цена вдохновения и тайна имени Во время работы над романом Мастер замечает в себе перемены, которые сам расценивает как симптомы психического заболевания. Но он ошибается.
Вообще-то, в данном случае Булгаков несколько идеализировал ситуацию: художник действительно, почерпнув вдохновение от источника всякого зла и тления, начинает испытывать по отношению к своему творению ненависть и рано или поздно уничтожает его. А что такое художник без вдохновения?.. Рано или поздно он вслед за своим произведением уничтожает и себя. За что такое Мастеру?.. В мировоззрении Мастера реальность сатаны очевидна и не подлежит никакому сомнению — недаром он сразу же узнает его в иностранце, беседовавшем на Патриарших прудах с Берлиозом и Иваном 402.
Но для Бога в мировоззрении Мастера не находится места — с реальным, историческим Богочеловеком Иисусом Христом мастеровский Иешуа не имеет ничего общего. Здесь и раскрывается тайна самого этого имени — Мастер. Он не просто писатель, он именно творец, мастер нового мира, новой реальности, в которой себя он в порыве самоубийственной гордости ставит на роль Мастера и Творца. Мастер создал идею нового мира, в котором реальна лишь одна духовная сущность — сатана. О болезни этой души уже было сказано… Ад, вынесенный за скобки Конец романа знаменуется этаким Happy End-ом.
Похоже на то, но именно похоже. На языке православного богословия это место называется адом… Куда ведет читателя роман Ведет ли роман читателя к Богу? Но верно ли с научной то есть — атеистической точки зрения изложил Михаил Булгаков события, происшедшие в Палестине две тысячи лет назад? Быть может, есть какие-то основания предполагать, что исторический Иисус из Назарета — совсем не описанный Булгаковым Иешуа Га-Ноцри? Но тогда — кто Он?..
Итак, отсюда следует, что читатель логически неизбежно обязан перед своей совестью встать на путь поиска Бога, на путь богопознания. Примечания [1] Архиепископ Иоанн Шаховской. Метафизический реализм. Петрозаводск, 1992 г. Рукописи не горят?
Пермь, 1999 г. Из фотоархива М. Белая гвардия. Мастер и Маргарита. Минск, 1988 г.
Или какой выкуп даст человек за душу свою? Михаил Булгаков: уроки судьбы.
Этот эпиграф как бы предупреждает читателя, что в произведении ему предстоит окунуться в фантастический мир потусторонних сил, полных странностей и жути. Однако другое назначение эпиграфа — показать роль Воланда в философской системе романа. Дьявол в произведении призван восстановить равновесие добрых и злых сил. Зло не побеждает и не терпит поражение в романе. Оно не всегда несет беду, равно как и добро — благо. Зло — контраст добра, его тень и антипод, благодаря существованию которого становится возможным само понятие добра.
Нужно показать не то, что он был плохой, а то, что его вовсе не было. Отрицание бога и послужило причиной наказания Берлиоза. Воланд предсказал смерть Берлиоза, хотя вначале его слова об Аннушке, разлившей масло, кажутся бредом. Слова о том, что профессор будет жить в квартире Берлиоза также воплощаются в жизнь. Воланд не случайно появился в Москве. Город погряз в грехах, московских жителей ждет наказание. Примечателен эпизод, рассказывающий о представлении в варьете. Он показывает суть человеческой натуры. По словам Воланда, в Москве живут вполне обычные люди, за две тысячи лет ничего в них не изменилось. Они «любят деньги, но ведь это всегда было…». Хотя изменения к худшему все-таки появились, причиной тому «квартирный вопрос». Представление обличает человеческие пороки. Гражданин Парчевский внешне производит впечатление вполне порядочного гражданина. На самом деле он не платит алименты, за что вызван в суд. Об этом сообщает Фагот, демонстрируя фокус с картами. Раскрывается сущность высокого гостя Семплиярова, который вместо служебных заседаний посещает актрису. Она же, благодаря этим визитам, получает роли. Денежный дождь и бесплатные дорогие вещи в дамском магазине Воланда показывают алчность, вещизм, корысть. Любовь к дармовшине использует Воланд, чтобы жестоко подшутить над москвичами. Следом за Берлиозом, погибшим под колесами трамвая, один за другим подвергаются экзекуции и другие жители столицы. Степа Лиходеев отправлен в Ялту, Иван Бездомный оказался в психиатрической лечебнице, администратор варьете Варенуха превращается в вампира, Босой арестован за хранение долларов, а Бенгальский и вовсе остался без головы. Обличая и наказывая пороки, Воланд проникается трагической историей влюбленной пары Мастера и Маргариты. Мастер пишет роман о Христе, за что наказывается властью, которая не признает бога. Писатель сжигает роман, подобно Гоголю. Он потрясен этим событием, его психика не выдерживает, он оказывается в больнице для душевнобольных. Судьба сводит его с Маргаритой, которая замужем за о Булгаков не делит полномочий между Богом и Сатаной в традиционном понимании. Судьба сводит его с Маргаритой, которая замужем за одним из тех представителей власти, что довели Мастера до творческого кризиса. Она борется за любимого, для нее все средства хороши. Благодаря Воланду, влюбленные обретают свободу. Образ Воланда не так прост, как может показаться на первый взгляд. Результаты его действий растягиваются во времени. Возможно, именно с его подачи Иван Понырев, известный как поэт Бездомный, становится профессором философии. Воланд не только наказывает за пороки, он заставляет людей проявлять свои настоящие лучшие качества. Добрые, порядочные люди не попадают под его власть. Без сомнения Воланд является самым колоритным персонажем романа Булгакова. Он вызывает симпатии читателей тем, что наказывает человеческие пороки. Служители церкви усмотрели в этом образе вредное влияние. Они считают, что у читателей может сложиться мнение, что сговор с Сатаной вполне допустим. Воланд, действительно, не выступает в романе против бога. Он на стороне нравственности и добропорядочных поступков. Его жертвами становятся только те, кто не хочет жить по законам бога. В романе Булгакова, как в старых добрых сказках, побеждает добро. Подводя итог, хочется сказать, что человек должен помнить о том, что ему придется отвечать за порочные поступки.
15 цитат из любимого романа «Мастер и Маргарита»
| Эпиграф к "Мастеру и Маргарите" - дьявол, творящий добро | Какой Смысл | Поэтому, эпиграф романа «Мастер и Маргарита» подтверждает мысль о том, что и зло выполняет свои благие функции. |
| Крылатые фразы из романа «Мастер и Маргарита» Булгакова | TheOcrat Quotes | Коллекция самых лучших цитат, статусов, анекдотов, тостов, застольных песен. |
| Эпиграф к «Мастеру и Маргарите» — дьявол, творящий добро | Получается, «покой» в романе «Мастер и Маргарита» является областью, куда души грешных людей, которые не заслужили Света, могут попасть после смерти в качестве награды за свои страдания, будучи в какой-то мере уже очищенными этими страданиями. |
| Эпиграф к "мастеру и Маргарите" или уловка, хитрость, сознательно используемая автором | Цель урока: раскрыть многоплановость и разноуровневость романа ова «Мастер и Маргарита». |
Роль эпиграфа в романе М. Булгакова “Мастер и Маргарита”
Непревзойденные цитаты культового романа полного приключений, загадок, иронии и бесконечной мудрости Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» — ярчайший шедевр и самый загадочный из рома. Мастер и Маргарита — потрясающий роман Михаила Булгакова, который надолго запомнится. Эпиграф избран овым, вероятно, одновременно с рождением замысла самого романа, настолько точно отражает он суть произведения и стиль самого автора. Коллекция самых лучших цитат, статусов, анекдотов, тостов, застольных песен. В связи с юбилеем М.А. Булгакова было бы небезынтересно обратиться к истории, связанной с эпиграфом к его роману "Мастер и Маргарита", взятым из третьей сцены первой части трагедии И.В Гёте "Фауст". Мастер и Маргарита — известный роман Михаила Булгакова. Написан в 1929—1940 годах, впервые опубликован в 1966 г. По сути, весь роман — это сборник цитат.
Мастер и Маргарита Михаил Булгаков Эпиграф
И Мастер, и Маргарита в романе не улыбаются, а неоднократно «скалят зубы» — это не только говорит об авторском отношении к ним. Когда же не рядовому роману предшествует эпиграф из Гёте, – над этим стоит задуматься. К роману «Мастер и Маргарита» можно возвращаться снова и снова, перечитывать, находить новые смыслы и акценты, но так до конца и не постигнуть всей глубины. Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» уникальность проблематики в том, что все проблемы завязаны на одной главной, обозначенной в эпиграфе, – проблеме добра и зла, если говорить шире – света и тьмы.
Цитаты из романа Мастер и Маргарита (100 цитат)
Мне кажется, что стремление отдать автора романа о Понтии Пилате во власть потусторонних сил — лишь формальное зло, поскольку делается с благословления и даже по прямому поручению Иешуа Га-Ноцри, олицетворяющего силы добра. Но добро и зло творится, в конечном счете, руками самого человека. Воланд и его свита только дают возможность проявиться тем порокам и добродетелям, которые заложены в людях. Например, жестокость толпы по отношению к Жоржу Бенгальскому в Театре Варьете сменяется милосердием. Первоначальное зло, когда несчастному конферансье захотели оторвать голову, становится необходимым условием для проявления добра — жалости к лишившемуся головы конферансье. У Булгакова Воланд олицетворяет судьбу, карающую Берлиоза, Сокова и других, преступающих нормы христианской морали. Это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа. Воланд обращается к Левию Матвею, отказавшемуся пожелать здравия «духу зла и повелителю теней»: «Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?
Ибо без зла людям не дано понять, что есть добро. И в этом великий гуманистический смысл всего произведения «Мастер и Маргарита». Все в мире имеет право на существование, и не людям дано судить о том, чему быть, а что надо уничтожить. Роман бессмертное произведение М. Сперва - любимый роман интеллектуальной элиты , знак приобщения к высокой и полузапретной культуре. И вот, наконец, - произведение из школьной программы... Да, перед мыслящим читателем неизбежно должен встать вопрос: как воспринимать образ Воланда и сами его деяния? Ведь Воланд так обаятелен; ведь он наказывает лишь взяточников, бюрократов, предателей, развратников и даже богохульников!
И это при том, что чуть ли не с первых страниц более или менее образованный читатель знает: перед ним князь тьмы. Сатана - положительный герой? Роман бессмертное произведение - о дьяволе, как иногда говорил сам Булгаков? Разве одно это не заставит ужаснуться и содрогнуться, особенно в наши дни возрождения христианского мировоззрения возрождения, зачастую, увы, показного? Слегка утрированный взгляд на образ Воланда и авторскую позицию , с которыми приходится сегодня встречаться, примерно таков: Воланд должен вызывать ужас и отвращение; а раз этого не происходит, автор на его стороне. И тогда роман - произведение сатанинское и антихристианское, а образ Христа в нём заведомо искажён. А если это кощунственное произведение включено в школьную программу , задача учителя - спасти неокрепшие души школьников, объяснив им это. Другое, несколько отличное мнение пришлось услышать недавно на одном из учительских семинаров: Булгаков вовсе не славит дьявола, но понять это трудно, и задача учителя - правильно истолковать роман.
Соглашаясь с этим тезисом, никак не могу принять само предложенное истолкование: никакой справедливости Воланд не вершит и вершить не может, так как справедливость на земле вообще неосуществима до Страшного суда с позиций богословия и христианской религии, наверное, так оно и есть, но где это показано в романе? Мы вновь сталкиваемся с желанием - и даже требованием - разъяснить, в чём ошибался Булгаков а на очереди Лев Толстой, Достоевский и Пушкин. Разъяснить на этот раз не с позиций марксизма-ленинизма, а с позиций православия. А причина в том, что такой подход начисто игнорирует всю художественную сторону произведения: систему образов, композицию, многочисленные реминисценции и культурные аллюзии.
Если Мастер и Маргарита в романе символизируют земную и вечную любовь, то Воланд является воплощением добра и зла одновременно. Он наказывает дурных людей и помогает достойным. В отличие от традиционных христианских воззрений, в соответствии с которыми Дьявол или Сатана являются антагонистами Бога или Христа, как его земного воплощения, Воланд в романе Булгакова играет роль администратора божественной справедливости, воздавая каждому по его деяниям. Если Иван Бездомный заслуживает сожаления, как довольно-таки бездарный поэт, то он и получает урок, после которого сначала сходит с ума, а потом становится профессором. Такие в общем-то ничтожные, но наносящие вред окружающим личности, как Степа Лиходеев, Варенуха, Алоизий Магарыч или тайный развратник Николай Иванович благодаря магическим способностям Воланда проходят настолько тяжелые испытания, что после них превращаются в более-менее нормальных людей. А незаслуженно страдающий Мастер получает от Воланда реальную помощь, сначала воссоединившись со своей возлюбленной Маргаритой, а затем отправившись с ней в мир вечного покоя.
Саму же главную героиню романа он временно превращает в ведьму, а потом в Королеву на балу Сатаны, дав ей почувствовать свою внутреннюю силу.
Булгаковский персонаж «черный, здоровый, как бегемот». Вспомним сестру милосердия из восемнадцатой главы: «Денежки я приберу, — мужским басом сказала сестра, — нечего им тут валяться.
Птичьи лапы промелькнут и в главе «При свечах»: перед балом Маргарита попадает в комнату Воланда и видит там «канделябр с гнездами в виде когтистых птичьих лап». Рассказывая о том, что такое шабаш, Орлов пишет, что одним из атрибутов дьявольской мессы является грязная рубашка: перед балом Воланд одет в «ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече». Эрнест Ренан.
Среди прочих внимание писателя привлекает книга французского философа и историка религии Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса». В ранних редакциях романа начитанный Берлиоз, беседуя с Бездомным на Патриарших прудах, помимо древних историков Филона Александрийского, Иосифа Флавия и Корнелия Тацита упоминает Ренана. К Ренану восходит и образ Ершалаимского храма «глыба мрамора с золотою драконовой чешуей вместо крыши».
А теперь вспомним сцену ареста Иешуа в булгаковском романе. Философ рассказывает Пилату, что «добрый и любознательный человек» Иуда пригласил его к себе в дом: — Светильники зажег… — сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали. Его этот вопрос чрезвычайно интересовал.
Демьян Бедный.
Я — историк. Сегодня вечером будет интересная история! Часть 1, Глава 1.
Оскорбление является обычной наградой за хорошую работу. Часть 2, Глава 30. Котам почему-то всегда говорят «ты», хотя ни один кот еще ни с кем не пил брудершафта! Часть 2, Глава 24 Поздравляю вас, гражданин, соврамши!
Часть 1, Глава 12 Я не сказал — отдай, я сказал — покажи. Часть 2, Глава 26. Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится. Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла?
Часть 2. Глава 29.