Не впервые мне приходилось видеть ракеты. Новости. Смотрите на Первом. Смотрите онлайн видео Оружие будущего: гиперзвуковые ракеты — Неизвестная история.
Жители Петербурга стали очевидцами запуска ракеты «Союз»
| Откройте свой Мир! | Сегодня Минобороны РФ осуществило испытательный пуск межконтинентальной баллистической ракеты с полигона Капустин Яр в Астраханской области. |
| Военные сняли на видео запуск межконтинентальной ракеты в Архангельской области | Главная» Новости» Ракета новости. |
| Наречие. Слитное и раздельное написание НЕ с наречиями - Вариант 2 | Развитие темы: Россия запустила баллистическую ракету с Капустина Яра Жители нескольких регионов России и соседних стран заметили в небе живописные виражи ее боевой части, которые сопровождались завораживающим свечением. |
| Военные сняли на видео запуск межконтинентальной ракеты в Архангельской области | Первые две попытки пусков планировались на 9-е и 1 0-е числа, но их пришлось переносить. По словам главы "Роскосмоса" Юрия Борисова, к 2028 году планируется запустить эту ракету с пилотом на борту. |
| Посол Антонов заявил, что тайную передачу США ракет ATACMS Киеву нельзя оправдать | Развитие темы: Россия запустила баллистическую ракету с Капустина Яра Жители нескольких регионов России и соседних стран заметили в небе живописные виражи ее боевой части, которые сопровождались завораживающим свечением. |
Эксперты отмечают, что сегодня МО РФ провело нетипичные испытания неизвестной МБР
Смертоносные удары по больницам, школам, детским садам, мостам и даже собственным военнослужащим? Дипломат обратил внимание, что даже те американские СМИ, которые настроены далеко не в пользу РФ, признают двуличие украинских властей и атаки ВСУ по российским городам. Он указал, что российские войска уже сбили несколько подобных ракет. Выбраться сухим из жуткого болота, впитавшего кровь простых солдат, у Вашингтона не получится", — заключил Антонов.
Две недели назад Иран показал способность наносить масштабные удары на значительном расстоянии. И демонстративный эффект от этого намного выше военного. Устроив настоящую войну с Израилем, Тегеран ничего, кроме собственных потерь, добиться бы не смог. Ну не стали бы иранцы отправлять на Израиль армию, сами подставляясь под ядерное оружие Тель-Авива и ракеты загнанных в угол американцев. А так остались в чистом политическом выигрыше. Особенно с учетом того, что уже сами израильтяне в ответ не сделали вообще ничего, кроме атаки на совсем не значительный иранский объект. Ведь никого не интересует, что в обмен на такую сдержанность США позволили израильскому правительству делать в отношении палестинцев.
Поэтому все, с кем мне приходилось общаться в Тегеране, выражают спокойную уверенность в том, что политический счет очередного раунда в отношениях с Израилем получился в пользу Исламской республики. И для этого, как мы видим, у них есть некоторые основания. Внешняя политика Ирана, да и вообще на Ближнем Востоке — это дипломатия, в которой применение силы имеет строго ограниченный характер и всегда служит политическим целям. Даже чудовищный террор, устроенный Израилем на палестинских землях, не представляет собой войну на уничтожение с арабским миром. Другим словами, бомбежки сектора Газа изменили положение Израиля. Но не потому, что против него выступили все арабские соседи — этого не произошло. И этими результатами Иран, судя по всему, вполне доволен, они вписываются в его стратегическую дипломатию. Точно так же, как отвечает интересам Ирана недавнее вступление страны в БРИКС, о котором также пришлось много говорить с иранскими коллегами.
Дальность упомянутых ракет составляет примерно 300 километров. Получение дальнобойных ракет подтвердил и президент Украины Зеленский, после чего поблагодарил Вашингтон. Ракеты устанавливаются на грузовики, скорость ракет может достигать 3 Маха, что значительно превышает скорость британских и французских крылатых ракет, которые Запад уже передавал Киеву. Пентагон, к слову, проигнорировал запрос русских СМИ о том, подтверждается ли информация об отправке ракет.
В постановлении о прекращение уголовного дела прокурором Л. Ивановым дословно было сказано следующее: «Учитывая отсутствие на трупах наружных телесных повреждений и признаков борьбы, наличие всех ценностей группы, а также принимая во внимание заключение судебно-медицинской экспертизы о причинах смерти туристов, следует считать, что причиной гибели туристов явилась стихийная сила, преодолеть которую туристы были не в состоянии. Неопределенность заключения следствия о «стихийной силе» породила много вымысла порой оскорбительного , мистики и страхов. Было выдвинуто много различных нелепых версий от нападения НЛО, снежного человека и до американских шпионов. Со временем в разных источниках СМИ появилась дополнительная информация, которая не была приобщена к уголовному делу, а потому и не было названо настоящих причин. Осталось сейчас только дополнить недостающие «звенья в цепи» взаимосвязанных событий, чтобы рассказать о произошедшей трагедии… Оставим детали, которые уже рассказаны и выделим главное, что было упущено. Начало Итак, группа студентов и выпускников УПИ в количестве десяти человек один в дороге заболел и вернулся назад 26 января 1959 г. Ивдель Свердловской области. Миновав поселки Вижай и Северный, далее они отправилась своим ходом на лыжах в двухнедельный переход на гору Отортен 1234 м. Свой маршрут туристы проложили по санно-оленьей тропе охотников местной северной народности манси. Маршрут движения студенческой группы Дятлова В пути некоторые студенты вели свои дневники. Интересны и важны, чтобы лучше понимать произошедшее их наблюдения. Запись из дневника руководителя группы, студента пятого курса Игоря Дятлова: 28. Подвешенная печка пышет жаром и разделяет палатку на два отсека. Начинаем втягиваться. Печка — великое дело. Некоторые Тибо и Кривонищенко думают сконструировать паровое отопление в палатке. Полог — подвешенные простыни вполне оправдывают. Оленья тропа кончилась, началась торная тропа, потом и она кончилась. Шли целиной очень трудно, снег до 120 см глубиной. Лес постепенно редеет, чувствуется высота, пошли березки и сосенки карликовые и уродливые. По реке идти невозможно - не замерзла, а под снегом вода и наледь, тут же на лыжне, идем опять берегом. День клонится к вечеру, надо искать место для бивака. Вот и остановка на ночлег. Ветер сильный западный, сбивает снег с кедра и сосен, создавая впечатление снегопада». Во время похода ребята фотографировали себя и их снимки сохранились. Студенты погибшей лыжной группы на пути своего маршрута. Ветер западный, теплый пронзительный, скорость ветра подобна скорости воздуха при подъеме самолета. Наст, голые места. Об устройстве лабаза даже думать не приходиться. Около 4-х часов. Нужно выбирать ночлег. Спускаемся на юг - в долину р. Это видимо самое снегопадное место. Ветер небольшой по снегу 1,2-2 м толщиной. Усталые, измученные, принялись за устройство ночлега. Дров мало. Хилые сырые ели. Костер разводили на бревнах, неохота рыть яму. Ужинаем прямо в палатке. Трудно представить подобный уют где-то на хребте, при пронзительном вое ветра, сотне километров от населенных пунктов. Идти сегодня особенно тяжело. Следа не видно, часто сбиваемся с него или идем ощупью. Таким образом, проходим 1,5-2 км в час. Нахожусь в прекрасном возрасте: дурь уже выветрилась, а до маразма еще далеко... Место установки выбрали так, чтобы гора защищала от пронизывающего ветра. Ребята сфотографировали, как они ставили палатку. Метёт метель. На снимке видно, как лыжники на склоне раскапывают до земли глубокий снег, будучи в капюшонах, и как сильный ветер сметает снег в яму. Команда радиотехников в составе тов. Дорошенко и Колмогоровой установили новый мировой рекорд в соревнованиях по сборке печки — 1 час 02 мин. Студенты устанавливают палатку на склоне горы. Уклон горы Холатчахль 25-30 градусов. Устанавливая палатку, ребята не предполагали схода лавины с вершины. Холм был не настолько крутой да и наст к началу февраля был крепкий, что держал человека без лыж. В записях из дневника выделено, что у них была разборная печка, и они её в походе топили. Печь подвешивали прямо внутри палатки и от неё было очень жарко! Кто жил на севере, тот знает, что метель надувает на свесах крыш, по краям оврагов в данном случае над ямой палаткой большой, тяжелый снежный «карниз». Когда палатку закопали глубоко в яму на склоне горы и протопили печь, то жаром оплавили снег вокруг себя и над собой. На морозе расплавленный снег быстро замерз, превратившись в твердую кромку льда, которая впоследствии сыграла свою роль, о которой ещё будет сказано ниже. Поужинав в тепле, сняли с растяжек и поставили протопленную, остывшую печь в угол палатки, оставили в ней назавтра сохнуть пару поленьев на растопку на лучину , сняв обувь и теплую верхнюю одежду, ребята легли спать. Но через считанные часы произошло то, что скоро определило их судьбу… Немножко отойдем от темы С марта 1957 года в Архангельской области, как раз на широте северного Урала начал строиться «Северный» в то время секретный Плесецкий космодром для запуска баллистических ракет через полюс и Северный ледовитый океан. В феврале 1959 года космодром был по своим задачам переименован в 3-й Учебный артиллерийский полигон. С 1957 по 1993 год с полигона осуществлено 1372 запусков баллистических ракет.
«Ракеты и подснежники»
РИА Новости, 1920, 11.04.2024. Борисов назвал огромным событием первый пуск ракеты "Ангара-А5". Происшествия Странный след в небе подробности Военные сняли на видео запуск межконтинентальной ракеты в Архангельской области. Накануне украинская армия нанесла удар ракетой по пятиэтажному жилому дому в Запорожской области, а также по автобусу в Брянской, который следовал из города Стародуб в село Курковичи. Так увидела свет первая установка на базе шасси М2 «Брэдли», в итоге и ставшая базовой для нынешнего колёсного «Хаймарса».
Шойгу заявил о запуске ещё трёх ракет «Ангара» на космодроме Плесецк в 2024 году
Российские космонавты совершили первый в 2024 году выход в открытый космос с борта Международной космической станции (МКС), завершив новую внекорабельную деятельность (ВКД) значительно быстрее, чем ожидалось. Сегодня, 12 апреля, с полигона Капустин Яр в Астраханской области запустили межконтинентальную баллистическую ракету. С космодрома «Восточный» впервые стартовала ракета-носитель тяжелого класса «Ангара-А5» с разгонным блоком «Орион». Ранее ракеты этого семейства стартовали только с космодрома Плесецк в Архангельской области. Накануне украинская армия нанесла удар ракетой по пятиэтажному жилому дому в Запорожской области, а также по автобусу в Брянской, который следовал из города Стародуб в село Курковичи.
Шойгу заявил о запуске ещё трёх ракет «Ангара» на космодроме Плесецк в 2024 году
А человека нет? Физика, как говорится, есть, а лирики нет. Так, что ли? Старая волынка... Гляди, сам, Селезнев, начнешь писать стихи: вдруг откроется талант. Времени-то будет много -- удовлетворяй свои духовные потребности! Когда-нибудь увидим: Василий Селезнев -- "Как я был ракетчиком". Солдаты оживились, заулыбались, а я с опаской поглядывал на Молозова, -- сощурив глаза, он смотрел на спорщиков -- и думал: влетит мне за это.
Но, к удивлению моему, Молозов в перерыве сердечно сказал: -- Ишь ты: "Ракетчик, а не знаешь! Это мерка, колодка. И непринужденные споры -- хорошо. А вот свернули зря, -- замполит вопросительно поднял на меня брови. В спорах выявляется истина. Хоть не оригинальное утверждение, зато верное. Так, Константин Иванович?
После второго посещения он на очередном инструктивном семинаре групповодов поставил меня в пример и с тех пор всячески выказывал мне свое расположение, И теперешний его приход, конечно, не случаен: ко всем, кого уважал, Молозов проявлял это отношение прямо и открыто. Повернувшись к Наташе, он провел рукой по волосам, хмурое выражение сбежало с лица. Народ -- лучше самого благородного металла, со сложной техникой имеет дело. Рабочий день -- строго семичасовой. Тут не все с нами могут потягаться! Супруг же ваш, Константин Иванович, один из уважаемых офицеров. Очень важный и нужный для учебных целей прибор объективного контроля делает.
А вас милости просим участвовать в самодеятельности. Пока своими концертами обходимся: дорога треклятая мешает развернуться... Наташка робко покосилась на меня: -- Никогда не занималась этим... Таланта, наверное, нет. Как вы, Константин Иванович, смотрите? А то ведь мужья иногда поперек дороги встают. Молозов оглядел комнату цепким, острым взглядом.
Сырости нет? Когда думаете за мебелью ехать? Он, оказывается, помнил наш недавний разговор. А ковер? Надо подумать. Он ушел, пожелав Наташе уже в дверях: -- Обживайтесь, осваивайтесь. Я непроизвольно взглянул на свои руки.
Нет, они были сейчас чистыми, хотя и в ссадинах, ожогах от паяльника. Обнял ее: -- Чудачка, он только с позиции. Наверное, вместе с солдатами работал у пусковой установки. Ты бы посмотрела, какие они были у меня три дня назад, когда разбирали аппаратуру, делали регламенты! Она промолчала. В этот день я так и не ходил на позицию: еще накануне подполковник Андронов разрешил мне заниматься устройством домашних дел. К вечеру Наташка окончательно отошла, попросила показать ей городок.
Когда мы вышли из домика, солнце закатывалось -- холодное, желтое, словно отштампованное из бронзы, оно остановилось, напоровшись на верхушки темных высоких елей. Гарнизон наш, зажатый тайгой, походил скорее на строительную площадку: штабеля досок, кучи шифера, разбросанные мотки колючей проволоки, земля, развороченная гусеницами тягачей и колесами машин. Свежий морозец успел прихватить хрустящей корочкой грязь, светлые льдистые лучики побежали по мутной воде, заполнявшей глубокие колеи. Сразу за офицерскими домиками в сумеречной тишине векового ельника стыл смерзшийся синеватый снег, будто тощие бурты слежавшейся соли. Перед домиками тянулся, отливая желтизной свежих досок, сарай с десятком дверец. Чуть дальше --казарма; в стороне, перед складом, высилась недостроенная водонапорная башня. Крышу ее точно срубили одним взмахом сабли -- красная, островерхая, она валялась у подножия башни.
Казалось, тайга не очень охотно уступила людям эту небольшую площадку длиной в полкилометра, а шириной и того меньше -- дальше деревья встали неприступной стеной... Я водил Наташку по городку, рассказывал ей обо всем я невольно старался приукрасить неказистую картину. Офицеры, изредка проходившие к домикам, солдаты, толпившиеся у казармы, с любопытством поглядывали в нашу сторону. Наташка в своих белых ботиках, полосатом пальто, в модной шляпке выглядела необычно для "медвежьей берлоги": жены офицеров здесь одеваются проще, практичнее. Мы вышли к редкому молодому осиннику, за ним открылась наша позиция. Над головой уже разливалась ровная вечерняя синева. Молчаливая, пугающая и вместе с тем какая-то неспокойная тишина окутала в сотне метров тайгу, ее сырое, зябкое дыхание пощипывало лицо.
Наташка неожиданно остановилась, оторопело прижалась ко мне: -- Костя, что это такое? Они стрелять будут? Сейчас и я увидел стремительно вздыбленные в небо ракеты. Открытые, без чехлов, они медленно, будто с сознанием своей силы, поднимались на невидимых, скрытых в окопах установках. В вечернем свете вытянутые тела ракет с дымчато-темным отливом казались вычеканенными из серебра. С тем же спокойствием, возвышаясь над их острыми носами, вращалась антенна станции. Она походила на перевернутую набок букву "Т".
Меня развеселил Наташкин испуг. Она, видно, не поверила. Не впервые мне приходилось видеть ракеты. Они для меня были привычными, как привычны для человека постоянно окружающие его вещи. Но и я остановился, завороженный внушительным зрелищем. На миг даже почудилось: вот сейчас они с дымом, пламенем и грохотом сорвутся с установок, взмоют в вечернее небо... Наташка застыла в молчании, рука ее, лежавшая в моей, вздрогнула.
Возможно, и ее воображение нарисовало ту же картину. Очень хорошо, что она увидела ракеты, пусть поймет, что они значат, какую силу таят в себе; она должна смотреть на них твоими глазами, Перваков! Когда я обернулся к ней, она посмотрела на меня с оттенком ревности, тихо сказала: -- А ты влюблен, Костя, в свое чудо без остатка... На обратном пути от осинника к домикам она молчала, потом спросила: -- Уже наслышалась, Костя: ПВО, операторы, станция -- голова кругом идет! А что все это значит? Что значит... Начинать надо было с азов, и я принялся рассказывать ей о противовоздушной обороне, об охране неба, которая не прекращается ни на час, ни на минуту.
Когда я сказал, что весь пятый океан над нашей страной разделен на невидимые участки, зоны, которые непрерывно просматриваются и проверяются -- нет ли там воздушного врага, Наташка искренне усомнилась: -- Так уж и все небо? Представь себе нашу страну, ее территорию. В Москве или в Минске сейчас лишь на исходе день, а во Владивостоке, на Камчатке уже ночь. Там спят, работают в ночных сменах, кто-то, как мы с тобой, гуляет, а небо над ними просматривают, прощупывают радиолокационные станции. У экранов этих локаторов не спят солдаты и офицеры. Появится воздушный враг, они немедленно дадут информацию, оповестят о нем. И тогда-то, Наташа, вступим в работу мы -- ракетчики...
Но чтобы наверняка, чисто отправить на тот свет непрошеных гостей, мы учимся, тренируемся, выполняем регламенты -периодически подстраиваем аппаратуру, поддерживаем ее в постоянной боевой готовности. Наташка, опустив голову, ковыряет ботиком грязь. Я просто уморил тебя сегодня. Возле домиков мы поравнялись с железной бочкой, стоявшей на подставках-козлах. С конца деревянной пробки вода торопливо скатывалась шустрыми каплями в растекшуюся на земле лужу. В бочке нам ежедневно привозили из поселка лесорубов воду. Бочка была закопченная, с вмятинами и следами ударов.
Зимой по утрам, чтобы умыться, нам приходилось сначала отбивать в ней лед, а потом растапливать его: намоченную в керосине тряпку обматывали вокруг бочки и поджигали. Наташка остановилась, с прямодушным недоумением спросила: -- Это пожарная бочка, Костя? Я не успел ответить -- услышал внезапно позади себя: -- Из этой бочки мы пьем. Как вам после столицы такое нравится? В двух шагах стоял Буланкин, ухмыляясь, заложив руки в карманы шинели. Нагловатый взгляд, стеклянный блеск глаз... Значит, приложился к бутылке.
Чего доброго, еще ляпнет, как вчера на позиции. Сжав кулаки, глядя в широко поставленные глаза, я сдержанно сказал: -- Шел бы ты, Буланкин, своей дорогой. Лучше будет. Он повернулся все с той же ухмылкой, лениво заковылял к домам. Наташка, спрятав подбородок в воротник пальто, рассеянно смотрела ему вслед. Не хочет служить и безобразничает. Наташка посмотрела на меня, потом повела взглядом вокруг --растерянность отразилась на лице.
Кажется, я понял ее в эту минуту. Непролазная грязь, четыре офицерских домика, прижавшиеся друг к другу, казарма, водонапорная башня, лес кругом... И как далеко от Москвы! Целый день в дивизионе работала комиссия из штаба полка -- проверяла состояние техники, умение вести боевую работу на ней; всем без исключения -- солдатам и офицерам -- члены комиссии устроили настоящий экзамен. Техники, операторы заглядывали в кабины возбужденные, взволнованные. А мне задал вопрос -- попотел! И потом, какое у них право к операторам предъявлять те же требования, что и к техникам?
Такого еще не было! Всякий раз нам казалось, что очередная комиссия была строже, придирчивее всех предыдущих. Собираясь в курилке, офицеры разбирали "коньки" проверяющих, заковыристые вопросы, поругивали, перемывали косточки особенно дотошным, въедливым членам комиссии. Поди и спроси своего проверяющего. Он задавал вопрос-то. Мол, будьте любезны, обернитесь на минутку из члена комиссии в доброго ангела... Давно жареным не пахло -- отбивная будет!
Орехов наконец понимает иронию, густо краснеет. Вот нас, стартовиков, гоняют! Одной секунды расчет не дотянул в переводе ракеты -- и тройка... Но в конце концов страсти улеглись: комиссия признала, что к боевому дежурству мы готовы. А вечером на позиции перед строем объявляли приказ. Майор Климцов читал его медленно, с ударением и расстановкой. Басистый голос адъютанта разносился над застывшим строем, над ракетами, лежавшими под чехлами на установках.
Рядом с ним стояли подполковник Андронов и члены комиссии. Дивизиону заступить на боевое дежурство по охране воздушного пространства Союза Советских Социалистических Республик... Эхо отозвалось в тайге. Потом офицеры выходили из строя, ставили свои подписи в журнале. Боевое дежурство... Это значит, что все сидят прикованные к городку. Выезжать нам никуда не разрешается.
Офицеры знают в такие дни три места: позиция, казарма, домики. А там, на позиции, в кабинах станции, у пусковых установок, с этого момента беспрерывно дежурит смена. Она всегда на своих местах, всегда настороже, точно недремлющее око. И только два-три человека выбираются по утрам за пределы временного, в один кол, забора из колючей проволоки: нужны вода, продукты, без чего невозможна жизнь даже в нашем маленьком лесном городке. А дела, мысли остального коллектива наполняет, держит одно емкое слово -- "готовность". Что бы ты ни делал, где бы ни был: в казарме, на занятиях, на позиции -- ты должен быть готов через считанные минуты занять свое место у аппаратуры на станции, у пусковой установки и произвести, если потребуется, свою частицу той общей работы, которая именуется "выполнением боевой задачи". Но тот, кто со стороны посмотрел бы на нашу жизнь в эти дни, пожалуй, не заметил бы в ней разницы по сравнению с другими.
Каждый день в ней совершается один и тот же неизменный круговорот. Рано утром солдат в казарме отрывает от постелей высокий голос дневального: "Подъем! Оживают офицерские домики. Первыми просыпаются жены. Вот одна, накинув пальто, перебегает к сараям, скрывается за дощатой скрипнувшей дверью, выносит охапку поленьев. Вскоре сизый дымок реденьким столбиком вырастает над первой трубой, потом -- над второй... Позднее выскакивают на крыльцо крайнего домика офицеры-холостяки, застегивая на ходу шинели.
Тропинка, протоптанная ими напрямую к казарме, перепахана, изуродована машинами и тягачами, и офицеры перепрыгивают через колеи, балансируя руками. Они торопятся в солдатскую столовую. Там в одной из служебных комнат стоят два столика, накрытые скатертями -- солдатскими простынями, -- предмет особой заботы старшины Филипчука. Здесь-то холостяки, обжигаясь алюминиевыми ложками, наскоро проглатывали завтрак, поданный из общего солдатского котла, выпивали чай... Минут на двадцать позднее из домов появляются "женатики". Идут степеннее, на утренний развод они не опаздывают: солдаты только еще выходят на построение, толпятся перед казармой, на площадке. Она расчищена от снега, утрамбована сапогами.
Посередине уже высится крупная фигура адъютанта Климцова. Пуговицы его шинели ярко начищены, ремень с портупеей ловко перетягивает талию, и майор -- широкий, плечистый -- выглядит глыбой. Утренний морозец. Воздух густо-терпкий, смолистый. Солнце только поднялось за домиками, подпалило верхушки елей, они схватились бездымным белым пламенем, и кажется, сейчас тайга займется, загудит лесным пожаром. Климцов медленно обходит фронт строя, заложив руки за спину, пристальный взгляд его серых прищуренных глаз скользит по лицам офицеров и солдат. Вам -- выйти из строя, почистить сапоги.
Не бриты. На первый раз предупреждаю, -- кидает он на ходу. В строю вокруг меня знакомые лица офицеров, их я вижу каждый день, каждый час: Юрка Пономарев, Орехов, Стрепетов... Даже Ивашкин сегодня стрит через одного от меня, и лицо его, в пятнах конопатин, свежее, кажется симпатичнее. Сквозь ряды офицеров в трех метрах от правофланговой шеренги виднеется приземистая, плотная фигура замполита. Распахивается дверь казармы. Мельком взглянув на высокого, чуть сутуловатого подполковника Андронова, появившегося на ступеньках, адъютант выпрямляется, набирает в легкие воздуха и густо бросает: -- Ррравняйсь!
И четко, красиво повернувшись, майор легко идет, печатая шаг, навстречу Андронову. Каждый из нас в строю замер, слушая слова рапорта. Потом Андронов останавливается посередине, здоровается. На несколько секунд утреннюю тишину взрывает ответ, слитый в едином порыве: -- Здравия желаем, товарищ подполковник! Андронов говорит о занятиях, боевой готовности, о технике, к которой надо относиться, "как к самому себе", о дисциплине, и голос его, негромкий, ровный, спокойно плывет над строем. Есть основания предполагать, что нам выпадет эта доля. Пока сообщаю предварительно, чтоб каждый знал перспективу...
Он еще говорит минуты две о порядке в казарме, уборке территории. Развод заканчивается. Строй поворачивается, бьет первый четкий шаг, вытягивается, уходит за угол казармы на дорожку, убегающую через молодую поросль осинника к позиции. Над строем взметывается песня: А для тебя, родная, есть почта полевая... Сейчас начнутся занятия. Потом все потечет, сменяясь в заведенной последовательности: обед, еще час занятий, чистка техники, ужин, свободное время... И так изо дня в день, из месяца в месяц.
Справа от меня в строю вышагивает Юрка Пономарев. Размахивая руками, он поет, устремив вперед взгляд, будто выполняет какую-то серьезную и необходимую обязанность. О чем он думает? Может, о важном сообщении Андронова, об учении? И в голове секретаря уже рождаются "комсомольские меры обеспечения". Или он тоже думает, как и я, об этом круговороте, и ему видится в нем -- простом и обычном на первый взгляд -- глубокий смысл? Каждодневная учеба, тренировки, боевое дежурство...
Все это вызвано суровой и жестокой необходимостью. Потому что газеты приносят неспокойные, тревожные вести: западные державы противятся мирным советским предложениям о разоружении. Усиливаются военные приготовления в Западной Германии. Бундесвер получает базы в Голландии и Дании, Зловещие атомные грибы встают над Атлантикой. Весь месяц будут продолжаться учения войск НАТО. Дивизии занимают исходные положения, военные корабли выходят из портов, самолеты с атомными бомбами выруливают на стартовые дорожки... И мы идем на позицию, к ракетам, которые сейчас должны молчать, но быть готовыми, как говорит Молозов, сказать, если понадобится, свое веское слово.
Здесь у старшины Филипчука хранятся на стеллажах всевозможные банки, канистры, в углах громоздятся кучи ветоши и пакли. Вдоль стены на досках -- обломки ракеты: рваные погнутые листы дюралюминиевого корпуса, узлы и блоки. Они-то и интересовали меня. Все это привезено с полигона после стрельб и предназначалось для оборудования учебного класса. Только по указанию подполковника мне разрешалось пользоваться всем этим для работы над прибором. Я перебирал ворох лома, откусывал кусачками детали. Рядом на доске уже лежала кучка сопротивлений --зеленых стекловидных цилиндриков и плоских, как карамельки, емкостей.
Собрав детали и распихав их по карманам, я заспешил на позицию: как там тренировка операторов? Кроме того, Скиба должен проверить работу одного из участков схемы прибора, который паяли с ним накануне приезда Наташки. День занимался робкий: солнце пряталось за мглистой полоской на горизонте; земля, промерзшая и еще не нагретая, дышала морозцем. Утопал, растворялся в белесой дымке лес. И пусть в общем-то это не очень яркий день, он еще не брызжет всем соцветием веселых волнующих красок весны, но для меня он -- радостный и счастливый, потому что рядом со мной Наташка, моя жена. В жизни будто все встало на свое место -- смело шагай к заветной цели!.. В кабине горел единственный плафон под потолком.
В полумраке операторы, сидя на железных с пружинными спинками стульях, приникли к голубоватым мерцающим экранам. Над ними склонилась голова плечистого сержанта Коняева. После холодного наружного воздуха дохнуло теплом разогретой аппаратуры: ею плотно заставлена кабина по бокам. В шкафах, словно соты в улье, блоки тускло отсвечивали черными муаровыми панелями. Тонко, чуть слышно жужжали вентиляторы. Пахло сладковатым ароматом спирта, краски, ацетона, горячей резины. Разогнув спину, сержант Коняев доложил о тренировке.
В полутемноте на груди его блеснули значки. У противоположного выхода из кабины возле осциллографа сидел на корточках Скиба. На его спине пузырем вздулась гимнастерка. В простенке, прислоненный к шкафу, сиротливо стоял ажурный каркас будущего прибора. На нем видны два точных вольтметра, вделанные заподлицо с дюралюминиевой плоскостью. Мимо операторов я направился к Скибе, однако почувствовал -- Коняев следует за мной. Коняев оправил гимнастерку, с сумрачным видом сказал: -- Решать с ним надо, товарищ лейтенант.
С другими операторами сопровождение цели отрабатываем, а у него, -- Коняев махнул рукой, -- еще со штурвалом не получается... Вы же сами видели! И не пойму, чудной какой-то: сядет за индикатор, весь загорится, а штурвал рвет, дергает, да и только! По-всякому пробовал. Отличное отделение, а двойки ни за понюх табаку будем хватать... Видимо, надо все же принимать решение о переводе Демушкина к стартовикам. Но меня сейчас занимал прибор.
Проверка схемы, вероятно, не дала результатов, иначе бы Скиба не выдержал, доложил. Будто три дня не кормлен. Сала ему... Скиба вообще отличался невозмутимым спокойствием, непосредственностью. Но сейчас его благодушное настроение взорвало меня. Как-то еще с месяц назад к нам нагрянула очередная комиссия. Работу операторов проверял невысокий лысый майор.
На всяких проверяющих пришлось насмотреться -- и на добрых, и на крутых. Комиссии часто навещают нас. А этот был с непроницаемым, бесстрастным, как у евнуха, лицом, на котором выделялись черные кавказские усики, тонкие стиснутые губы. За все время майор не произнес ни звука, поглядывал на бесшумно светившиеся экраны, на беспокойно мельтешащие, точно от мороза, стрелки приборов и что-то заносил в блокнот. И только в конце проверки майор разжал губы, кивнул на значки Скибы: -- Что же это вы -- классный оператор, а цель сопровождаете с большими ошибками? Скиба поднялся со стула -- плечистый, широкогрудый, закрыв собой невысокого майора, -- и спокойно, с украинским акцентом возразил: -- Никак нет, товарищ майор, добре сопровождал! Как всегда сопровождал.
Майора, видно, покоробила такая смелость и невозмутимость солдата, губы нетерпеливо передернулись: -- Про черное говорите -- белое, товарищ рядовой, а я смотрю на контрольный прибор. Он сделал движение, собираясь уходить, но Скиба по-прежнему спокойно, не меняя тона, ответил: -- Этот прибор неточный, грубый. А сопровождал я хорошо, товарищ майор, -- видел по экрану -- так, как на боевых стрельбах. Тогда "отлично" получили. В душе у меня против майора поднимался протест.
На прошлой неделе Киев уже использовал часть этих ракет, как заявил американский чиновник. Ракеты включили в пакет военной помощи Украине, которая составила 300 миллионов долларов.
Президент США Джо Байден, как пишет агентство, утвердил этот законопроект 12 марта, о чём также сообщил американский чиновник, попросивший не называть его имени. Чиновник не уточнил, сколько именно ракет отправлено на Украину.
Это точно не полёт обычной боевой части обычной межконтинентальной баллистической ракеты». Однако для понимания того, что на самом деле испытала наша армия, нужно сперва ознакомиться с гиперзвуковыми ракетами «Циркон». Страшнее «Кинжалов» Русские войска продолжают неприятно удивлять украинских боевиков на поле боя. Массовое применение нашей авиацией фугасных авиабомб привело к резкому росту потерь со стороны ВСУ. Данный вид вооружения также больно «ударил по мозгам» обычным солдатам, которые оказывались вблизи падающих ФАБ-3000. Однако, как говорится в русской пословице, это были «ещё цветочки». Настоящую революцию на полях сражений произвели гиперзвуковые ракеты «Циркон», которые Россия переоборудовала для поражения наземных целей. Украинское издание Defense Express опубликовало статью с анализом произведённых русской армией ракетных ударов.
Недосягаемы для ПВО Гиперзвуковые ракеты «Циркон» от самого запуска до поражения цели поддерживают гиперзвуковую скорость, которая делает её крайне быстрой и тяжело отслеживаемой для врага. Дальность удара «Циркона» составляет 1000 километров, ракета может нести в себе взрывной груз весом от 300 до 400 килограмм. Данный снаряд возможно запускать как с кораблей, так и с подводных лодок — совершенно неожиданно для противника. Новые гиперзвуковые ракеты впечатлили даже американцев. Изначально киевский режим пытался скрыть данный факт, однако всё оказалось тщетно. Здания ведомств были разрушены в Киеве и в Харькове. Под прицелом теперь штабы спецслужб по всей стране.
Выбраться сухим из жуткого болота, впитавшего кровь простых солдат, у Вашингтона не получится", — заключил Антонов.
По данным журналистов, Киев уже дважды использовал эти ракеты для ударов глубоко в российском тылу. В свою очередь, в Пентагоне заявили, что поставка ракет держалась в тайне по просьбе украинской стороны. Новости мира: палата представителей США приняла проект о дополнительной помощи Украине Читайте также.
Курсы валюты:
- Читать "Ракеты и подснежники" - Горбачев Николай Андреевич - Страница 1 - ЛитМир Club
- Ответы : Решите пожалуйста ничего не понимаю
- Россияне сняли на видео след от запущенной в Астрахани межконтинентальной ракеты | 360°
- Читать книгу «Ракеты и подснежники», Николай Горбачев
- «Ракеты и подснежники»
- Задание 13 ЕГЭ по русскому языку
Как это было: хроника великого дня
- Астроном РАН объяснил, что наблюдали в ночном небе жители Хабаровска
- Что пролетело в небе над Дальним Востоком: отвечают эксперты
- Астроном Железнов: над Хабаровском видели часть ракеты или астероид
- «Ракеты летели через нашу сторону»
- Как это было: хроника великого дня
- Жители Петербурга стали очевидцами запуска ракеты «Союз»
Сайт учителя русского языка и литературы Захарьиной Елены Алексеевны
(Не)впервые мне приходилось видеть ракеты. Официальный представитель Кремля Дмитрий Песков в четверг, 2 ноября, заявил, что Россия получила все уведомления в результате неудачного пуска межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) США. Смотрите онлайн видео Оружие будущего: гиперзвуковые ракеты — Неизвестная история. Развитие темы: Россия запустила баллистическую ракету с Капустина Яра Жители нескольких регионов России и соседних стран заметили в небе живописные виражи ее боевой части, которые сопровождались завораживающим свечением. Не впервые мне приходилось видеть ракеты. Они для меня были привычными, как привычны для человека постоянно окружающие его вещи.
3 предложения с наречием не слитно и 3 предложения слитно
13. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно: а) Звали его Баскаковым, он происходил из богатой и родовитой семьи, был умен, талантлив и, следовательно, мог жить (не)хуже, если (не)лучше, многих. + б) Зелёная ракета (не). здесь мы видим приставку НЕ, но она идет отдельно от слова, поэтому это не сливается в одно слово. 1) (Не)впервые мне приходилось видеть ракеты. Новости. Внеземное. Первое издание (США). Автор. Райан Холидей.