15 февраля 1989 года завершился вывод советских войск из Афганистана, и с тех пор этот день отмечается если не как день победы, то как день памяти точно. 15 февраля 1989 года завершился вывод Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) из Афганистана.
С Днем вывода войск из Афганистана! Дерзостные открытки и храбрые слова в праздник 15 февраля
Списан и спился. Было и другое. В ходе одного из самых кровопролитных боев за всю историю афганской войны — в ноябре 1988-го близ Кишкинахуда, провинция Гильменд — командир взвода лейтенант Гончар, санинструктор рядовой Абдурахманов и рядовой Семашко свыше 3 часов доставали из самого пекла погибший экипаж танка… Стоит в памяти доклад поседевшего и уже принявшего на грудь лейтенанта: «Взорвалась боеукладка… плащ-палатка не понадобилась… взяли один автомат». За 10 лет Афгана было создано действительно боевое объединение — 40-я армия.
Уже на выводе войск западные ооновские наблюдатели дотошно фотографировали солдатские «навороты» на уходящих в Союз боевых машинах. Не этой ли армии так не хватило нам в дальнейшем? Прощаясь уже в Кушке в апрельскую ночь 1989-го со своей 5-й гвардейской дивизией, я, наверное, сильно насторожил бдительного часового-«неафганца», охранявшего дивизионное знамя.
В гулкой тишине пустого штаба уже с чемоданом в руках я подошел вплотную к стеклянному футляру со знаменем, преклонил колено, поднялся, отдал Честь… «А глаза почему-то слезятся…» 15 февраля 1989 года мне довелось участвовать в эвакуации наблюдательного поста ООН из примыкающего к советской Кушке афганского местечка Турагунди: пост размещался в первой со стороны границы бывшей экспортно-импортной конторе. В обязанности ооновцев входило официально удостоверить «прекращение статуса пребывания иностранных войск» по западному маршруту их вывода. Туркменская Кушка, в отличие от узбекского Термеза, куда выходили основные силы 40-й армии во главе с командармом Громовым, символом завершения афганской кампании поэтому и не стала.
Утру 15 февраля предшествовала нервная бессонная ночь. Накануне вечером ооновцы попросили главного по западному маршруту — замкомандарма-40 генерала Пищева — усилить охрану наблюдательного поста: по своей линии они вроде как получили предупреждение, что напоследок могут быть неприятности. На что генерал, меньше всего озабоченный дипломатией, насуплено бросил «Трусите что ли?
Вон, смотрите, ближайшая колонна — метров в 500» на самом деле — в километре с гаком. Потом, слегка подобрев, кивнул в мою сторону: «С вами целый майор. Чем не охрана?
Давайте…» Стрельба действительно не смолкала до утра. Скорее всего, так шурави прощались с Афганом, а не моджахеды — с шурави. Вообще говоря, кто из афганцев — за кого, в то время определить было уже трудно.
Слава Аллаху, фактический контроль над Турагунди уже некоторое время осуществляли местные «договорные»-туркмены, относившиеся к шурави лучше, чем к пришлому «федеральному» воинству. Так, надо сказать, и произошло в последнюю ночь. Всё, что мы могли предпринять, это запереть двери-окна и спуститься в полуподвальный туалет: решили, что стенки от кабинок сыграют — в случае чего — роль пулеулавливателей.
Чушь, конечно, но как себя успокоить? Там, за принесенными партами и на топчанах коротали время кто как. Ооновцы в десятый раз перепаковывали свои пожитки, отделяли свои от двух разновидностей казенных: сдаваемых афганцам и берущихся с собой — так, чтобы радиоточку демонтировать перед самим отъездом.
Я с неистовостью фаталиста писал стихи. Попутно прикончил пару пачек сигарет: сначала каких-то «фирменных», потом НЗ, то есть выдаваемых вместе с пайками — «Охотничьих»… За 6 копеек. В отличие от головных с транспарантами типа: «Встречай, Отчизна, сыновей!
Афганские охранники — человек семь — лениво подтянулись к «посту» часам к девяти. Причем, почти сразу после выхода нашей последней машины стали весьма настойчиво добиваться от меня «прощального бакшиша» — в виде автомата АКСУ. Настроения это также не поднимало, хотя до самой «ленточки» было всего метров 400.
Правда, потом их внимание переключилось на подлежащую сдаче ооновскую утварь: калориферы, посуду, постельные принадлежности. Так на афганском берегу 50-метровой речки Кушки за непроглядной снежной пеленой, помимо самих афганцев, остались трое «лишних»: двое ооновцев и я. Охранники спустились «осваивать» «наш» подвал.
Возникла тишина, надо сказать, жутковатая. Неужели в круговерти последних забот о нас просто забыли? Ан нет: где-то в 9.
Затормозили у ооновского поста, подали задом к крыльцу, и выскочивший из «уазика» невысокий плотный майор налетел на меня с оголтелой просьбой найти простыню. Тут же с подножки «Урала» соскочил классический отечественный прапорщик. По-видимому, получив взбучку за то, что своевременно не забрал ооновский скарб, он отнюдь не с «благим» матом приступил вместе с водителями к погрузке, чем наблюдателей скорее воодушевил, чем смутил.
На крыльце поста уже часа три стояли 3-4 объемные коробки и сколько же чемоданов, которые мы по очереди охраняли. Ооновцы — ими были подполковник фиджийской армии Альфред Туатоко и канадский майор Дуглас Майр — под предводительством решительного прапорщика помогали «такелажникам» без видимого осознания своей причастности к факту истории. Кому и для чего понадобилась простыня, я не понимал и скорее автоматически вступил в переговоры с афганскими охранниками.
Сошлись, помнится, на пачке «Уинстона», принадлежавшей канадцу, не то чтобы жадному, но эту пачку, я экспроприировал именно у него. Не видел, как «Урал» столь же стремительно растворился в снежном тумане. В мозгу зафиксировалось что-то вроде: «Найдете нас на вертолетной площадке».
Приблизительно в 10. Последнее тогдашнее впечатление об Афгане: сухой пожилой пограничник, закутавшийся в старорежимную английскую шинель. Не поднимая глаз, он что-то невозмутимо ел из алюминиевой кастрюли, сидя у черно-красно-зеленого шлагбаума, не опускавшегося за последние две недели.
На мое «Худо хафез!
Тогда в Афганистане Советские войска сорвали коварные планы приближения к нашим южным границам сил натовской коалиции, радикального ислама, международного терроризма и экстремизма. Сегодня мы живем в обстановке новых угроз миру и стабильности, когда наращивается присутствие у границ Российской Федерации вооруженных сил Североатлантического блока, а международный терроризм с ближневосточного региона устремился в европейские государства и Центральную Азию.
В этих условиях, в работе с населением, молодежью как никогда важны примеры подлинного патриотизма и самоотверженной защиты незыблемости конституционного строя от внутренних и внешних угроз, защиты национальных интересов Родины. Благодаря ветеранам нашей необъятной Родины, мы сегодня имеем право на жизнь и объединяемся вокруг русской идеи и русского мира! Земной поклон за подвиги, доблесть и Славу, самоотверженность и верность Отечеству!
Спасибо тем, кто защищал наше Отечество!
По словам Сергея, когда оказываешься в такой ситуации, то удивительным образом находишь укрытия, вжимаешься в стены, прячешься за малейшие выступы. Даже небольшой бугорок может стать убежищем, когда под ногами земля словно кипит от пуль. Каким-то чудом из оставшихся в живых никого не задело, и нам удалось вырваться из западни. Под огонь попали и другие подразделения, которые шли рядом, убитых в тот день было много… — вспоминает участник боя. Когда ушли шурави После Афгана в родную станицу Сергей Головинов вернулся, как признается, другим, более серьезным, повзрослевшим человеком. В те годы не принято было говорить о необъявленной войне, хотя среди тех, кто знал, через что им пришлось пройти, ребята-афганцы всегда пользовались уважением. В Афгане по-настоящему научился ценить жизнь, понял, что такое дружба, боевое братство. До сих пор общаемся с ребятами, с которыми вместе служили, со своим ротным командиром. Мне кажется, война раскрывает в людях их лучшие качества, — рассуждает мужчина.
Боевое братство: Сергей Головинов и председатель Новопокровского районного отделения общественной организации «Российский Союз ветеранов Афганистана» Владимир Охрименко на выставке картин, посвященных афганской войне, в районном музее. Он вспоминает, что когда в 1989 году увидел по телевизору, как Афганистан покидают наши войска, испытал двойственные чувства. С одной стороны, обрадовался, что война закончилась, ребята вернулись домой, а с другой — возникло чувство досады из-за того, что мы теряем эту страну. По его словам, среди афганцев осталось много друзей, и если раньше они звали в гости, то сейчас опасно.
Не было полной ясности с уволившимися в запас и умершими уже в гражданских больницах. Позже назвали и число пропавших без вести, пленных: 333. Доскажем историю до конца… Так, с афганской темы был снят гриф секретности. О войне стали говорить открыто, без дурацких эвфемизмов типа: «организация учебных боев в условиях, приближенных к реальным» и едва ли не посмертных награждений «передовиков всеармейского соцсоревнования». Пришлось перестраиваться и телевизионным «сказочникам-поневоле».
Особенно когда Лещинского, главного тогда афганского телевизионщика, перестали порой пускать за ворота гарнизонов. Завершение войны пришлось на период мазохистских саморазоблачений, а то и подлости. Откуда у солдат, завтра уходивших брать караваны, оказывались не только цэрэушно-бенладенские версии «Красной звезды», но и вполне отечественные листовки на тему «бери шинель, пошли домой»? Мол, доберешься до Москвы, заходи или звони — поможем. А под листовками стояли подписи ох каких известных тогдашних политиков. Заметим, что пресс-продукция такого рода, как правило, «товарищам не передавалась» и сжигалась в одной куче на месте, чаще без вмешательства кого следует. Потом те же сострадальцы взяли чистый лист и дотошно заполнили одну сторону. Так и осталось: мародерство, дезертирство да дедовщина. Прочтя «а», допишем и «б».
Сколько в памяти случаев, когда командиры безо всяких инструкций устраивали «шмон» вернувшимся из рейда солдатам. Вспоминая, откуда в кармане у хлопца взялись часы, доскажем историю до конца. Где старшина, где ротный выводил парня перед строем на импровизированный плац. Затем обладателя «боевого трофея» посылали за пудовым валуном. Причем не всегда в ближайший овраг. Не дав времени на перекур, пацана гнали за такой же второй каменюгой. А потом заставляли положить часики на один валун и прихлопнуть другим. Безразличных к зрелищу оставалось, поверьте, немного… Были и дезертиры. Но не забудем и о ташкентской пересылке.
Ее тоже нередко осаждали беглецы. Их других гарнизонов. Просили направить на войну. Один такой «фокусник Копперфильд» умудрился добраться до другой пересылки — кабульской, где и сдался ошалевшей армейской фемиде, предъявив даже не военный билет, а свидетельство приписника и справку об окончании курсов по служебному собаководству. И до призыва оставалось еще как минимум шесть месяцев. Первым обратным АНом парня вернули домой. А что до дедовщины, то и здесь из песни слов не выкинешь: практически никто из последнего «афганского» призыва на «боевые» не ходил. Вплоть до того, что «строили» не в меру ретивых лейтенантов. На фоне первых перестроечных съездов звучала и такая хлесткая тема: мол, били по своим… Многие бывшие «афганцы» помнят, как в 1987-м вертолетчик, кстати, сын популярного военачальника, в суматохе боя дал залп по своим же десантникам.
Потом пытался застрелиться. Вернули в Союз. Списан и спился. Было и другое. В ходе одного из самых кровопролитных боев за всю историю афганской войны — в ноябре 1988-го близ Кишкинахуда, провинция Гильменд — командир взвода лейтенант Гончар, санинструктор рядовой Абдурахманов и рядовой Семашко свыше 3 часов доставали из самого пекла погибший экипаж танка… Стоит в памяти доклад поседевшего и уже принявшего на грудь лейтенанта: «Взорвалась боеукладка… плащ-палатка не понадобилась… взяли один автомат». За 10 лет Афгана было создано действительно боевое объединение — 40-я армия. Уже на выводе войск западные ооновские наблюдатели дотошно фотографировали солдатские «навороты» на уходящих в Союз боевых машинах. Не этой ли армии так не хватило нам в дальнейшем? Прощаясь уже в Кушке в апрельскую ночь 1989-го со своей 5-й гвардейской дивизией, я, наверное, сильно насторожил бдительного часового-«неафганца», охранявшего дивизионное знамя.
В гулкой тишине пустого штаба уже с чемоданом в руках я подошел вплотную к стеклянному футляру со знаменем, преклонил колено, поднялся, отдал Честь… «А глаза почему-то слезятся…» 15 февраля 1989 года мне довелось участвовать в эвакуации наблюдательного поста ООН из примыкающего к советской Кушке афганского местечка Турагунди: пост размещался в первой со стороны границы бывшей экспортно-импортной конторе. В обязанности ооновцев входило официально удостоверить «прекращение статуса пребывания иностранных войск» по западному маршруту их вывода. Туркменская Кушка, в отличие от узбекского Термеза, куда выходили основные силы 40-й армии во главе с командармом Громовым, символом завершения афганской кампании поэтому и не стала. Утру 15 февраля предшествовала нервная бессонная ночь. Накануне вечером ооновцы попросили главного по западному маршруту — замкомандарма-40 генерала Пищева — усилить охрану наблюдательного поста: по своей линии они вроде как получили предупреждение, что напоследок могут быть неприятности. На что генерал, меньше всего озабоченный дипломатией, насуплено бросил «Трусите что ли? Вон, смотрите, ближайшая колонна — метров в 500» на самом деле — в километре с гаком. Потом, слегка подобрев, кивнул в мою сторону: «С вами целый майор. Чем не охрана?
Вывод войск СССР из Афганистана: итоги и последствия войны, победители и проигравшие
К первому дню на гражданке раньше готовились за полгода минимум. Дембельский альбом, форма и, конечно, гостинцы домой — "мастхэв" для любого уважающего себя воина. Эту традицию особо чтили и в Афганистане. Разве что не нашивали на китель пышных аксельбантов, бархатных шевронов и кантов. Там это считалось дурновкусием. Не из цирка едем, с войны. Отпарил новую "песочку", пришил белоснежный воротничок — и готово! Перед возвращением солдаты и офицеры пытались достать как можно больше дефицитных товаров-гостинцев. То, чего в Союзе не купишь.
На первом месте стояла импортная техника. Аудио- и видеомагнитофоны, телевизоры, магнитолы в машину и прочие прелести западного мира. Пользовались популярностью и женские украшения с драгоценными камнями. Брошки, колечки, серёжки. Ручная работа, резьба по серебру. Девушке, маме, сестре — лучший подарок. Всё это можно было купить на афганских рынках. Самый крупный в Кабуле.
Зайдёшь в дукан — маленькую частную лавку, — глаза разбегаются. Солдаты и офицеры обычно "шопились" массово. Группами по 5—10 человек. Одному опасно. Офицеры в Кабуле жёстко боролись с "самоходами" — пугали гауптвахтой. Но и сами порой не могли устоять перед соблазном. Зампотех авиабазы в Баграме капитан Борис Валов тоже бывал на этом торжище. За несколько месяцев до выхода срочно потребовались запчасти в котельную.
На складе их не оказалось. Пока рапорт напишешь, пока дождёшься. Решил ехать в Кабул. Выписал себе липовую путёвку в медсанчасть и облачился в гражданку. Достал нужные железки за пару часов. Потом решил заскочить на знаменитый кабульский рынок. В одном дукане нашёл, что искал. Украшения с лунным камнем.
Решил взять много — когда ещё тут побываешь? Долго торговался с пожилым афганцем, на русском, афганском и на пальцах. Любят они торговаться — Восток. Ударили по рукам. Вечерело, и надо было уже искать попутку, иначе придётся ночевать в Кабуле. У КПП на окраине Кабула прапорщик-комендант недовольно рассаживал "командировочных" в последнюю вечернюю колонну на север. Ты на БТР прыгай. А ты что тут делаешь?
Я тебе сказал в комендатуре свои вопросы решай, слазь! Уговоры капитана на прапорщика не действовали. Пришлось искать гражданскую машину. До Баграма из столицы ходили автобусы. Часто двухэтажные. Самодельные, сваренные из всякого металлического хлама. Местные рассаживались в таких "басах" строго по статусу. Внизу аксакалы — бородатые мужчины от 35 и старше.
Вверху молодёжь, женщины, дети и домашний скот. Валов остановил автобус взмахом руки. Объяснил водителю, куда ему надо, заплатил, не забыв сначала поторговаться, и уже через минуту приземлился на жёсткое сиденье в самом конце салона. До базы 60 километров. Очередная остановка. В салон забежали несколько подростков от 12 до 16 лет. Все вооружены. У некоторых автоматы Калашникова.
Пацанва о чём-то громко спорила с водителем и показывала пальцами в сторону капитана. Рука автоматически потянулась к пояснице, где обычно висела кобура. Но в этот раз он был "по гражданке" и без оружия. Похоже, приехал. Расстреляют без разговоров, прямо у обочины. Но водитель после долгих споров выгнал малолетних моджахедов. Стрелять в автобусе они не решились: салон транспорта приравнивается к дому, а пассажир — гость водителя. Убить пассажира означает оскорбить водителя.
В Баграме пожилой афганец, спасший жизнь капитану, на прощанье долго жал ему руку. Он словно хотел сказать: мы с тобой договорились, а я слов на ветер не бросаю — довёз, как и обещал. Через несколько месяцев он вместе со своим скромным гостинцем, который едва не стоил ему жизни, улетит в СССР с аэродрома в Кабуле. Этим же транспортником генералы отправят два контейнера, забитых самым разным добром. Ковры, одежда, техника, старинное оружие и, конечно же, украшения из драгоценных и полудрагоценных камней. У каждого свои гостинцы.
На локальном уровне тактика компромисса иногда использовалась.
В воспоминаниях участников афганской войны описан случай, как некий советский командир добился от местных старейшин обещания не допускать в деревню моджахедов, если он не будет завозить в полковое подсобное хозяйство "нечистых" по канонам ислама свиней. Однако в целом проводилась политика превращения Афганистана в стандартную "страну социалистической ориентации". Трудные переговоры Российский историк Сергей Пахмутов назвал переговоры по афганскому урегулированию "самыми долгими и сложными в истории дипломатии второй половины ХХ столетия". С этим можно поспорить. Переговоры по Ближнему Востоку или по Кипру вряд ли являются более простыми, и тянутся куда дольше. Скорее напрашивается другая мысль: в подобных ситуациях для выхода из тупика требуется радикальное изменение позиции одной из сторон. Первые попытки решить "афганский вопрос" были предприняты уже в марте 1980 года.
МИД Италии предложил СССР провести по этому поводу политические консультации, а Организация исламская конференция ОИК - заменить советские войска международным миротворческим контингентом из представителей мусульманских стран. С подобными инициативами вскоре выступили Европейское экономическое сообщество ныне ЕС и британский министр иностранных дел лорд Каррингтон. В мае 1980 года просоветское правительство Бабрака Кармаля объявило о готовности к переговорам с Пакистаном и Ираном. Те отказались, считая кабульский режим марионеточным. В июне того же года ему удалось усадить пакистанских и афганских представителей за стол переговоров в Женеве. Точнее, делегации во главе с министрами иностранных дел Якуб Ханом и Шах Мухаммед Достом за столом не встречались, а общались через ооновского посредника Диего Кордовеса. Женевские переговоры продолжались с перерывами до декабря 1985 года и результатов не дали.
Камнем преткновения стало категорическое нежелание СССР и правительства Бабрака Кармаля разговаривать с афганскими моджахедами - тем более, предоставить им какую-либо роль в управлении страной. Они были согласны обсуждать исключительно "прекращение внешнего вмешательства в дела Афганистана" и возвращение беженцев при сохранении в неизменном виде кабульского режима и не хотели называть конкретных сроков вывода советских войск. Перелом По мнению специалистов, невозможность добиться победы в Афганистане сделалась окончательно очевидной в 1984 году. Военные усилия СССР тогда достигли своего пика. Численность "ограниченного контингента" составила 108 700 человек, в том числе 73 600 человек в боевых частях. Этот же год оказался самым обильным на потери - погибли 2343 советских военнослужащих. После прихода к власти Михаила Горбачева советская позиция на первых порах не изменилась.
Однако постепенно взгляды Кремля стали эволюционировать в духе "нового мышления", и "процесс пошел". При этом даже они понимали, что выиграть войну нельзя. Их главный аргумент состоял в том, что СССР не может себе позволить бежать из Афганистана, как американцы из Вьетнама, и уронить престиж сверхдержавы. Под их влиянием уже принятые решения порой тормозились или вообще пересматривались. Сторонники прекращения войны упирали прежде всего на ее ненужность для страны и человеческие жертвы. Первый шаг был сделан 27 апреля 1986 года, когда советское политбюро решило заменить Бабрака Кармаля новым лидером и взять курс на внутриафганское примирение. В том же месяце возобновились женевские переговоры, на которых афганская сторона, с согласия Москвы, впервые согласилась обсуждать конкретные сроки вывода советских войск.
В ходе вывода, войска регулярно атаковались моджахедами. По неподтверждённым данным из других источников газета «Вашингтон пост» сообщала: всего в этот период было убито 523 советских солдата [1]. Без боя были взяты ближайшие города — Ханабад, Талукан и Бамиан. Это был тревожный звонок [2]. В действительности на территории Афганистана оставались, как советские военнослужащие попавшие в плен к моджахедам, так и подразделения пограничников , прикрывавшие вывод войск и вернувшиеся на территорию СССР только во второй половине дня 15 февраля.
Афганские охранники — человек семь — лениво подтянулись к «посту» часам к девяти. Причем, почти сразу после выхода нашей последней машины стали весьма настойчиво добиваться от меня «прощального бакшиша» — в виде автомата АКСУ. Настроения это также не поднимало, хотя до самой «ленточки» было всего метров 400. Правда, потом их внимание переключилось на подлежащую сдаче ооновскую утварь: калориферы, посуду, постельные принадлежности.
Так на афганском берегу 50-метровой речки Кушки за непроглядной снежной пеленой, помимо самих афганцев, остались трое «лишних»: двое ооновцев и я. Охранники спустились «осваивать» «наш» подвал. Возникла тишина, надо сказать, жутковатая. Неужели в круговерти последних забот о нас просто забыли? Ан нет: где-то в 9. Затормозили у ооновского поста, подали задом к крыльцу, и выскочивший из «уазика» невысокий плотный майор налетел на меня с оголтелой просьбой найти простыню. Тут же с подножки «Урала» соскочил классический отечественный прапорщик. По-видимому, получив взбучку за то, что своевременно не забрал ооновский скарб, он отнюдь не с «благим» матом приступил вместе с водителями к погрузке, чем наблюдателей скорее воодушевил, чем смутил. На крыльце поста уже часа три стояли 3-4 объемные коробки и сколько же чемоданов, которые мы по очереди охраняли.
Ооновцы — ими были подполковник фиджийской армии Альфред Туатоко и канадский майор Дуглас Майр — под предводительством решительного прапорщика помогали «такелажникам» без видимого осознания своей причастности к факту истории. Кому и для чего понадобилась простыня, я не понимал и скорее автоматически вступил в переговоры с афганскими охранниками. Сошлись, помнится, на пачке «Уинстона», принадлежавшей канадцу, не то чтобы жадному, но эту пачку, я экспроприировал именно у него. Не видел, как «Урал» столь же стремительно растворился в снежном тумане. В мозгу зафиксировалось что-то вроде: «Найдете нас на вертолетной площадке». Приблизительно в 10. Последнее тогдашнее впечатление об Афгане: сухой пожилой пограничник, закутавшийся в старорежимную английскую шинель. Не поднимая глаз, он что-то невозмутимо ел из алюминиевой кастрюли, сидя у черно-красно-зеленого шлагбаума, не опускавшегося за последние две недели. На мое «Худо хафез!
Метров через двадцать уже на нейтральной полосе, то есть на самой «ленточке», машину лихо остановил советский полковник со среднеазиатской внешностью, как выяснилось, великий режиссер от природы. Посмотрите, этот эпизод остался на фотографии! Он-то и вытащил майора вместе с простыней на заснеженную дорогу. Поодаль от полковника стоял с фотоаппаратом, возможно, его водитель. Следом за майором вышли остальные. Поприветствовав ооновцев, кстати, по-французски, полковник с достоинством, я бы сказал, со смаком, расстелил — благо не было метели — простынку за нашим «уазиком». Мы, русские-советские, безо всякой команды почти одновременно вытерли о нее ноги. Простыня так и осталась лежать на снегу… Полковник с майором, своим фотографом и нашим водителем, куда-то торопясь, поехали к советскому берегу. Метров 50 до пограничного оцепления мы с ооновцами шли пешком.
Впереди за снежной пеленой проступали контуры волнующейся толпы — человек полтораста. Наши пограничники, взявшись за руки, пытались ее сдержать. Куда там! Когда до них оставалось уже метров пятнадцать, группа мужиков в камуфлированной форме прорвалась нам навстречу, размашисто повалив на снег нескольких пограничников из разорванной цепи. Оттеснив меня от ооновцев, они наперебой спрашивали: «Ты что — последний? Оказалось, это ребята из днепропетровского клуба воинов-интернационалистов. Кто-то из них в декабре 1979-о первыми входили в Афганистан. Им очень хотелось за час до завершения вывода еще раз «зайти за ленточку» хотя бы на метр, чтобы потом вместе с последним «афганцем» вернуться в Кушку. Не разрешили… Объятия, камеры, диктофоны, какая-то неуместно-бравурная музыка… Диссонансом на фоне этой нервной, спонтанной и искренней церемонии прозвучали настойчивые расспросы траурного вида женщин: «А что обозов не будет?
Около сорока женщин приехали из разных мест Союза — а вдруг врет похоронка и живы сын, муж или брат. И сегодня стоит перед взором очаровательная молодая женщина в дорогой шубе и с шизофреническим блеском в глазах: «Вы — из Красного креста? А дальше — самая ответственная, самая памятная фраза, которую довелось переводить за свою переводческую судьбу. На обращенный ооновцам вопрос о завершении вывода войск канадский наблюдатель ответил сухо: «The best of my knowledge, on the Western axis of Afghanistan no Soviet troops remained — Насколько мне известно, по западной оси вывода войск из Афганистана советских войск не осталось»… Раньше и потом мне доводилось переводить многих известных лиц, в том числе Клинтона, принцессу Диану, Наджибуллу, Цзян Цзэминя, Менгисту… Но эту фразу я осилил, кажется, на третьем выдохе. Горло встало комом. На часах, на календаре было 10. Через час с небольшим другой мост — в Термезе — пересечет бронетранспортер командарма Громова. А здесь в Кушке первый из встретившихся на советском берегу журналистов с Центрального телевидения получил на память копию самого документального из моих стихотворений. В нем такие строки: Нотный скомканный лист:.
Великая миссия или страшная ошибка? Чем была афганская война для СССР
15 февраля 2019, 12:10. 15 февраля в России отмечают годовщину полного вывода советских войск из Афганистана. Дата 15 февраля появилась не случайно, в этот день в 1989 году завершился вывод советских войск из Афганистана. 15 февраля 1989 года последняя колонна советских войск покинула территорию Афганистана.
Уроки необъявленной войны
Вывод происходил в несколько этапов и продолжался до 15 февраля 1989 года. 15 февраля 1989 года последние подразделения войск вернулись на Родину из Афганистана, где в условиях сложной обстановки наши солдаты и офицеры стойко и мужественно противостояли силам международного терроризма и наркобизнеса. Именно в этот день, 15 февраля 1989 года, последняя колонна советских войск покинула территорию Афганистана. 15 мая 1988 года начался вывод советских войск из Афганистана. 15 февраля 1989 года. 15 февраля 1989 года завершился вывод советских войск из Афганистана.
«Мы не проиграли». Как последние советские солдаты уходили из Афганистана
Согласно Женевским соглашениям, вывод войск начался 15 мая 1988-го. К концу января 1989-го в Афганистане еще находились 30 тысяч солдат и офицеров. Согласно историческим данным, 15 февраля 1989 года в 10:30 утра генерал-лейтенант Борис Громов, являющийся командующим 40-ой армии, последним перешел мост Аму-Дарья, разделяющий СССР и Афганистан, выводя войска нашей страны за пределы некогда. Последний советский солдат покинул Афганистан 15 февраля 1989 года. окончание вывода войск из Афганистана. «Хорошо помню тот день, потому что именно мне было доверено руководить этой операцией, — вспоминает Громов.
Малоизвестные факты о возвращении советских войск из Афганистана
| Мост забвения. Последний поход героев интернационала | 15 февраля 1989 года из Афганистана полностью выведены советские войска. |
| Вывод советских войск из Афганистана — даты, ход, противоборствующие стороны, итоги — РУВИКИ | 15 февраля 1989 года - последний советский солдат покинул Афганистан. |
| Мост забвения. Последний поход героев интернационала | Согласно Женевским соглашениям, вывод войск начался 15 мая 1988-го. К концу января 1989-го в Афганистане еще находились 30 тысяч солдат и офицеров. |
| «Полная версия»: вывод советских войск из Афганистана - Новости - Ельцин Центр | День 15 февраля 1989 года стал значимым в истории страны событием. Выполняя женевское соглашение, СССР, в соответствии с достигнутыми договоренностями, полностью завершили вывод частей и соединений ограниченного контингента советских войск из Афганистана. |
| С Днем вывода войск из Афганистана! Дерзостные открытки и храбрые слова в праздник 15 февраля | 15 февраля 1989 года - последний советский солдат покинул Афганистан. |
Афганский «нож сокращения»: что стало с военными частями после вывода войск из Афганистана
- Вывод советских войск из Афганистана — даты, ход, противоборствующие стороны, итоги — РУВИКИ
- Вывод Громова: 30 лет назад ему поручили закончить войну
- В Петербурге отмечают 34-ю годовщину вывода советских войск из Афганистана
- В интервью «СП» боевой генерал о событиях 30-летней давности в Афганистане
- Льготные категории посетителей
- Зачистка в Кабуле
15 февраля. Вывод войск из Афганистана
15 февраля 2024 года исполнилось 35 лет со дня вывода советских войск из Демократической Республики Афганистан. Дата 15 февраля появилась не случайно, в этот день в 1989 году завершился вывод советских войск из Афганистана. 15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул территорию Афганистана. Афганская война (1979-1989) – военный конфликт на территории Демократической республики Афганистан (Республика Афганистан с 1987 года) между правитель. 15 февраля 2019, 12:10. 15 февраля в России отмечают годовщину полного вывода советских войск из Афганистана.
Вывод Громова: 30 лет назад ему поручили закончить войну
15 февраля 1989 года был завершён вывод советских войск из Афганистана. Вывод советских войск из Афганистана начался 15 мая 1988 года после успешных переговоров официального Кабула с оппозицией в Женеве, в ходе которых было заключено соглашение о прекращении огня. окончание вывода войск из Афганистана. «Хорошо помню тот день, потому что именно мне было доверено руководить этой операцией, — вспоминает Громов. Спустя почти десять лет – 15 февраля 1989 года – войска СССР в полном составе покинули территорию Афганистана.