«Сильфида» Бурнонвиля, в отличие от исчезнувшего балета Тальони, никогда не покидала сцены Датского королевского балета, а потому сохранилась в отличном состоянии.
«Сильфида» – краткое содержание балета
| Сильфида (балет) | это... Что такое Сильфида (балет)? | Краткое содержание его либретто передает мысль автора о несовместимости тонкого и возвышенного с повседневной жизнью, о постоянном противоречии духовного идеала и земного бытия. |
| Балет «сильфида»: : интересные факты, видео, содержание, история | Сильфида (фр. La Sylphide) — романтический балет в двух действиях. |
5 фактов о балете «Сильфида»
Сильфида – краткое содержание балета (сюжет произведения). Первая исполнительница главной партии Мария Тальони. «Сильфида» Бурнонвиля, в отличие от исчезнувшего балета Тальони, никогда не покидала сцены Датского королевского балета, а потому сохранилась в отличном состоянии. Краткое содержание.
Краткое содержание романтического балета Сильфида
Сильфида Тальони, смиряясь с обстоятельствами, уводила зрителей в мир мечты, в то время как Санковская создавала образ борительницы, протестующей против окружающей действительности[22]. Наградив свою воздушную героиню человеческими качествами, ее Сильфида сама стремилась к людям и погибала в их мире[10]. Балет в этой хореографии продержался до второй половины 19 столетия[10]. Он увидел парижский балет в 1834 году[25] и, пожелав показать этот балет датским зрителям, однако по-своему решает постановку. Оставив точно такой же сюжет, Август Бурнонвиль создал свою версию балета на музыку другого композитора Хермана Северина Лёвенскьольда дат. Партию Джеймса исполнял сам Бурнонвиль[25]. Правда, существует и еще одна версия обращения балетмейстера к иной музыке, и притом весьма прозаическая: Парижская опера запросила такую цену за партитуру, что дешевле обошлось приглашение другого композитора. Сцена из балета. Эффи — Анна Плисецкая, Джеймс — Михаил Завьялов В этой редакции балет несколько изменился; хореограф добавил танцевальные сцены в собственной хореографии, в том числе — Бурнонвиль больше внимания уделил земным образам, в первую очередь главному персонажу Джеймсу, а кроме того ввел в балет элементы национального шотландского танца — таким образом, противопоставление духовного и мирского оказалось контрастнее и ярче.
О своей постановке сам Бурнонвиль сказал: «В основе этой работы лежит поэтическая и поучительная мысль о стремлении человека к воображаемому счастью, которое беспрестанно от него убегает, оставляя разбитые мечты и разрушая его настоящее земное счастье» [25]. С тех пор неумирающий балет «Сильфида» продолжает жизнь на театральных сценах в двух версиях — Тальони и Бурнонвиля, и все последующие постановки строятся на этих двух версиях, причем редакция Августа Бурнонвиля практически не меняется вот уже на протяжении почти двух сотен лет[3] — Датский королевский балет свято бережет свои традиции и внимательно следит за всеми постановками своего великого корифея одно время — до 1950 года — официальным хранителем балетов Августа Бурнонвиля являлся выдающийся датский хореограф Ханс Бек[27]. На сцене Королевского театра в Копенгагене балет «Сильфида» так и не сходит со сцены со времени первой постановки, сменив уже не одно поколение исполнителей, но хореография за все эти почти два века осталась прежней. Так случилось, что редакция А. Бурнонвиля появляется на сценах значительно чаще, затмив первую версию. Бурнонвиля 1805—1879 связано развитие балета в Дании. С 7 лет он начал учиться танцу. Впоследствии он стал не только одаренным танцором, но и балетмейстером.
Бурнонвиль начал писать балетные либретто так, для себя, на всякий случай. Во время отпуска он посетил Англию, где изучил шотландские танцы. Мужчина еще не знал, что они потребуются ему в работе, когда он создаст балет «Сильфида», содержание которого мы рассмотрим далее. В 1836 году он разработал свой вариант «Сильфиды», заказав музыку Г. Левенскольду, потому что оригинальная партитура Шнейнцхоффера стоила непомерно дорого. Его хореография стала классикой. На ней основываются современные версии балета.
Дома ее уже признали национальной гордостью. Знаменитый датский скульптор Бертель Торвальдсен готов был лепить ее. Всемирно известный сказочник Христиан Андерсен посвятил ей стихи. Офицеры устраивали шумные дебоши, поддерживая любимицу в борьбе с наставником. Умеряло охоту к перемене мест опасное соперничество. Состязаться с ними начинающей провинциалке было непросто. Там наконец-то обстоятельства стали складываться в ее пользу: Тальони отбыла в очередной раз в Петербург, Эльслер нравилось покорять Лондон. Пришло время брать парижского зрителя штурмом. Люсиль Гран заменила заболевшую Эльслер в «Сильфиде» 6 ноября 1839 года. Тут-то и обнаружились достоинства ее особого стиля, восходившего к опыту Тальони, но не повторявшего оригинал целиком. То были достоинства, принадлежавшие не ей одной. Ваятелем их был Бурнонвиль. И все же Гран повторяла тут чужой репертуар, не получив в Grand Opera ни одной настоящей премьеры сочиненного специально для нее спектакля. Не потому ли привкус вторичности сопровождает эту танцовщицу в нашем восприятии и поныне? Соперницы, исключая Эльслер, собрались в «Па де катре», сочиненном Ж. Перро для лондонского представления в 1845 году. Чтобы потом в полном блеске выявить особенности своего таланта в эффектной вариации. Сценическое действие. Находки и открытия Рождение техники классического танца в современном понимании принято связывать как раз с романтическим балетом 1830-1840-х годов. Один из аргументов тут — танец на пальцах, изобретение которого обычно приписывают Марии Тальони. И действительно, благодаря прежде всего ее Сильфиде такой танец стал непременной принадлежностью искусства балета. Но ведь в народной культуре прием танца на пальцах применялся и раньше. Достаточно вспомнить известные всем пляски кавказцев: там издавна гарцеванием на подогнутых пальцах бравировали мужчины. Историки называют и другие, более ранние случаи подъема на кончики пальцев, чтобы передать переполняющее душу чувство. Некоторые эрудиты отсылают даже к античности, полагая, что подобное, похоже, встречалось и там. И, тем не менее, приоритет Марии Тальони несомненен, а спор о хронологическом первенстве ни при чем. Открытием великой танцовщицы и ее отца, хореографа Филиппа Тальони, стал фантастический образ летучей, изменчивой, ускользающей мечты. Танцевальный прием безусильного отрыва от земли, устремления в воздух обрел метафорический смысл. Техника танца помогла воплотить поэтическое начало: полетность стала метафорой возвышенного, выразила особый строй души, противостоящей натиску заземленного, обыденного. Героиня «Сильфиды» появлялась в спектакле как плод поэтического воображения Джеймса. Тот дремал в кресле; шаловливая посланница иных миров, далеких от душной замкнутости отлаженного благополучия, вовлекала юношу в свои игры. Незнакомка замирала на мгновение, застыв в летящей позе арабеска на пальцах, но статика тут же взрывалась озорным танцем. Детская беззаботность соседствовала с минутной печалью. Тень грусти вскоре растворялась в ребячестве и озорстве. Эмоциональные состояния менялись, словно колыхались блики света, образуя мерцание причудливых красок. Сияние теплых и холодных тонов завораживало, манило непредсказуемостью, обещало неведомое. Краски танца лучились, как переливы серебристых тонов жемчуга, украшавшего сказочную фею с трепещущими крылышками в облаке невесомого газового наряда. Эта фея была словно соткана из света и воздуха: воздушная стихия принадлежала ей, героиня органично и естественно там жила. Техника танца на пальцах только рождалась: замирания в позах, плавные подъемы невесомых ног соседствовали с взлетом и парением в воздухе. Джеймс увлекался этим миражом красок, богатством оттенков, прихотливой сменой разнообразных эмоций. Близость его помолвки со вполне реальной мирянкой, крестьянской девушкой Эффи, в соседстве с летучими образами нагрянувшей нежданно-негаданно чудной незнакомки утрачивала неотвратимость приговора. Жесткие контуры жизненных обстоятельств и поступков смягчались, воспринимались теперь Джеймсом сквозь флер капризно мерцающих видений. А те затягивали в свой обаятельно беспечный мир. Эти видения, в конце концов, полностью заслоняли ход намеченных событий, коренным образом ломали их: Сильфида в итоге увлекала юношу за собой. Фантастический образ Сильфиды обретал особую впечатляющую силу в контрастном противопоставлении реальному миру. Противопоставление было отчетливо выражено пластикой, выбором танцевальных средств. Классический танец, особым образом модулированный, обогащенный возможностями пуантов, передавал сущность феи, строй ее мечтательной души, принадлежность полету и воздуху. Мир реальный, во главе с Эффи, напротив, был подчеркнуто заземлен и прагматичен; тут вступал в свои права деми-ха-рактерный танец. Акценты в этих разных пластических сферах жестко обозначали принципиальное несходство: у героини всё устремлено ввысь, в воздух, чтобы там парить; у остальных — тяготеет к земле, вязнет, уступает силе тяжести либо, сопряженное с прыжком, передает энергию и напор. Антитеза сказочному, волшебному, средоточию прекрасного всё усиливалась. Заземленность получала свое продолжение в мире уродств, персонифицировалась в другом фантастическом персонаже — безобразной колдунье, старухе Мэдж. Конфликт мечты и реальности получал таким образом эстетическую оценку как столкновение красоты и уродства, сценически воплощался в контрастных образах Сильфиды и Мэдж. Остальное соотносилось с тем или другим. Джеймс гнал уродливую старуху, явившуюся на празднество непрошенной гостьей как тут не вспомнить позднейшую фею Карабосс из «Спящей»! Скрюченная, хромающая Мэдж, опираясь на палку, незаметно прокрадывалась в готовящийся к торжеству дом, жадно приникала к поднесенному ей элю, по просьбе обступившей молодежи начинала гадать. Пророчества, в числе прочего, предрекали несчастья. Но, главное, козни колдуньи властно разрушали намеченный ход событий, злая воля направляла их в другое русло. Мэдж хлопотала, чтобы отторгнуть Джеймса от невесты, готовила крах намеченной помолвки, тем самым торопила роковой союз своего обидчика с Сильфидой. Замкнутый благополучный мир, банальный и отлаженный, был миром ограниченного пространства: его олицетворяли дом и быт. Предметы обстановки, домашняя утварь, забота о свадебных нарядах и подарках — всё умещалось тут, под боком, в ряду привычного и повторяемого. Даже подготовка к оглашению намечаемого союза выглядела торжеством чуть формальным. Истинным праздником оказывались встреча Джеймса с Сильфидой, залитый сиянием чудесный сад, откуда фея являлась в окне солнечным зайчиком. Мир природы влек юношу, принуждал покинуть замкнутый объем жилища. Противопоставление дома, быта открытому бесконечному пространству, чуду природы, вселенной духа, наконец, — еще одна грань конфликта реального и мечты. Второй акт переносил действие из дома на лоно природы. Тут, на солнечной поляне, возле родника, среди деревьев, бабочек и птиц разворачивались игры Сильфиды и ее подруг. Их независимость, беспечное существование ограничивали власть колдуньи, подрывали веру в могущество злых чар. Мэдж скликала уродливых приспешниц ворожить. Заклятье превращало летящий шарф, предназначенный Сильфиде, в орудие коварной мести. Джеймс не подозревал о подвохе, вымаливал шарф у Мэдж ценою унижений, дарил эту обманную красоту шаловливой кудеснице. Ведь та по-прежнему звала и не давалась, держалась чуть поодаль, неизменно ускользала от жадных рук и пылких объятий. Близились кульминация и развязка. Джеймс прятал за спиной приготовленный дар. Сильфиду разбирало любопытство. Струящийся, летящий шарф, восторженно встреченный ею, был, наконец, вручен озорнице. Джеймс играючи обвивал спутницу заговоренной тканью: волшебная сила, обещала Мэдж, удержит любимую рядом, и та станет близкой, доступной, земной. Сильфида вправду замирала, ее полет обрывался; фея оказывалась, наконец, в объятиях героя. Да вдруг ее рука резко, криком взлетала вертикально вверх, словно вырывалась из сжимавшихся намертво душивших объятий. Сильфида сникала, отделялась от Джеймса, теряла одно за другим свои волшебные крылья. Потрясенный юноша не знал, чем помочь несчастью. А его спутница уже созывала подруг. Они высвобождали предводительницу из смертоносных витков проклятой ткани. Начинался финальный монолог героини. Игривые, радостные, порхающие интонации в музыке сменялись скорбными; в них строгость, размеренность, приземленность становились главными. Сильфида съеживалась, утрачивала энергию полета: трепещущая бабочка превращалась в комок боли. Боль пронизывала всё тело. Меркло сияние танцевальных красок. Слепота довершала магию злых чар. Теперь о полете не могло быть и речи. Даже ступать стало трудно. Сильфида неверной ногой ощупывала перед собой землю, робко делала шаг, замирала, готовилась к следующему. Несмотря ни на что, тянулась к Джеймсу, искала его, чтобы в последний раз благословить своей любовью. Силы покидали ее; легкокрылые сестры уносили тело погибшей. Скорбный кортеж направлялся в небо. Возвращал Сильфиду родной стихии. Торжествовала Мэдж — месть удалась вполне. Все планы колдуньи осуществились. Вдали, опушкой леса шли, обнявшись, Эффи с Гурном: их ждала свадьба. Смена партнера внесла заминку, но в итоге жизнь вернулась в привычное русло. Лишь Джеймс оказался выбит из колеи, не мог восстановить нарушенное равновесие: дорога назад, в унылость быта, ему была отныне заказана. Там, в покинутой реальности, воцарились мертвенность и пустота. Без капризов мечты, без его Сильфиды... Спектакль завершался крушением надежд героя, гибелью героини. Обыденное, прагматизм, зло вроде бы торжествовали. Но их победа венчала лишь внешний ход событий. Магия танца расставляла акценты по-своему. Трепещущий полет Сильфиды оставался в памяти неотъемлемой частью духовного бытия, необходимой компонентой счастья. Душа героя прозревала от встречи с Сильфидой. Боль утраты закрепляла обретенное.
Важное место в них занимал танец, что породило потребность в профессиональных танцмейстерах. До гастролей труппы Дягилева и Анны Павловой в Лондоне в 1910 1920 х годах балет был представлен в Англии главным образом выступлениями отдельных известных балерин на сценах мюзик холлов, например датчанки Аделины Жене 1878 1970 … Энциклопедия Кольера Балет — Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей … Википедия Балет в филателии — Почтовая марка СССР 1969 : I Международный конкурс артистов балета в Москве Тема балета в филателии составляет одно из направлений тематического коллекционирования почтовых марок и других филателистических материалов, посвящённых балетным… … Википедия Балет в России — У этого термина существуют и другие значения, см.
Танец персонажей фантастического царства — Сильфиды и ее небесных подруг — был начисто лишен бытовых примет. Этот танец, получивший впоследствии наименование «классический», «передавал самые сложные движения души — души, сделавшейся зримой, принявшей материальную оболочку», — пишет историк балета В. Она отмечала, что этот танец «являлся как бы наречием существ фантастического мира, условно поэтическим языком, каким Сильфида и ей подобные персонажи выражали свои думы и переживания, от светлой радости до горькой печали. И он становился особенно выразительным в кульминационных точках драматического действия: выражая действие, сам этим действием являлся». Воздушность и строгую красоту «сильфидного» танца подчеркивал условный балетный костюм: лиф, открывающий плечи и руки, длинный тюник из белого газа, чуть подсвеченного голубым, прозрачные крылышки за спиной. Сильфида — вольная мечта, поэтическая фантазия, материализовавшаяся в образе крылатой девы, принесла мировую славу балерине Марии Тальони. Современники восприняли ее искусство как откровение. В сиянии ее славы померкло имя создателя балета — отца Марии, балетмейстера и педагога Филиппо Тальони, умело огранившего талант великой дочери. Среди балетов, сочиненных им для Марии, «Сильфида» осталась непревзойденным шедевром. В «Сильфиде» балерина впервые поднялась на пальцы не для эффекта, но ради образных задач. Героиня Тальони действительно казалась существом сверхъестественным, не женщиной, а духом, попирающим законы притяжения, когда танцовщица «скользила» по сцене, почти не прикасаясь к полу, и замирала на миг в летучем арабеске, будто поддерживаемая чудесной силой на острие выгнутой стопы Изощренной техники Тальони зрители словно не замечали, так бесшумны и легки были ее полеты, так безыскусна ее чарующая грация. По словам современников, Тальони счастливо соединяла артистизм с совершенной техникой танца и потому могла полностью отдаваться роли. Общее мнение выразил поэт и критик Теофиль Готье будущий сценарист «Жизели» , назвав Тальони «одним из величайших поэтов своего времени». Русская публика познакомилась с «Сильфидой» в 1835 году. Балет шел в редакции балетмейстера А. Титюса с Л. Круазет в заглавной партии. Премьера осталась незамеченной. А через два года в Россию приехали Мария и Филиппо Тальони. Для петербургского дебюта они выбрали «Сильфиду» 6 сентября 1837 года. Теперь балет имел оглушительный успех. О нем заговорили как о сенсации. Марию Тальони награждали самыми громкими эпитетами. Тальони восхищались Гоголь и Герцен, Белинский и Огарев.
Балет СИЛЬФИДА
Композитор Жан Шнайцхёффер фр. Jean Schneitzhoeffer. Юноша Джеймс и его прекрасная возлюбленная Эффи готовятся к свадьбе. Но нежданно Джеймсу является Сильфида — неуловимый дух воздуха, мечты. Не в силах побороть вспыхнувшие чувства, юноша пытается поймать ускользающий дух, но его попытки тщетны.
Божественная девушка зовет своих сестер, и они вместе танцуют. У Джеймса кружится голова от такой красоты.
Тут появляется ведьма, которая решает отомстить. Она околдовывает шарф и предлагает Джеймсу поймать в него Сильфиду. Он накидывает на девушку шарф и целует ее. Крылышки у Сильфиды опадают, и юноша обнаруживает, что она мертва. Джеймс в отчаянии. Оказывается, никто не может пленить дух ветра.
Сильфида должна быть свободной. Ее сестры уносят девушку на облака, а молодой человек вдалеке слышит звуки, которые сопровождают свадебную процессию. Это Эффи выходит замуж за Гурна. Джеймс в отчаянии понимает, что, гоняясь за призрачной мечтой, он потерял настоящее счастье.
Постановка имела оглушительный успех в Петербурге. Мария Тальони стала любимицей публики и музой многих знаменитых людей: известно, что ею восхищались Виссарион Белинский, Николай Гоголь, Александр Герцен, Николай Огарёв. Масштабы популярности Тальони ярко иллюстрирует один исторический эпизод: после отъезда танцовщицы её пуанты были разыграны в лотерею, разрезаны и съедены под соусом. Мария Тальони похоронена на кладбище Монмартр в Париже.
Молодые танцовщики и балерины оставляют на её надгробье цветы и пуанты. Похожие темы.
Однако колдунья Мэдж предсказывает Эффи другого жениха — Гурна. Джеймс прогоняет колдунью, успокаивает невесту. Второе действие Поляна в лесу Джеймс и Сильфида в волшебном лесу. Стремясь удержать, пленить Сильфиду, влюблённый Джеймс окутывает её волшебным шарфом, сотканным из злых чар колдуньи Мэдж.
Краткое содержание Сильфида балет
Мэдж заколдовывает шарф и даёт его Джемсу. Только с его помощью он может удержать видение. Во время их встречи в лесу, он накидывает на Сильфиду шарф. Но ужасом наполняется всё существо мальчика: крылышки у его возлюбленной опадают, и она умирает — шотландец целует труп. Оказывается, что пленить дух ветра нельзя, она должна оставаться свободной, неприкасаемой.
Сёстры относят Сильфиду с собой на облака, а где-то вдалеке слышится свадебная процессия: Эффи выходит за Гурна. Джеймс стоит посреди собственного безумия и горя, силясь определить, где ошибся. Теперь он понял, что всё это время гнался за несбыточной мечтой, потеряв при этом то, что было. Если у вас будет возможность посмотреть это представление, обязательно воспользуйтесь ею.
Не пожалеете.
Либреттист А. Нурри значительно изменил новеллу. Музыку написал Жан Шнейцхоффер. А балетмейстер Филиппо Тальони отказался от канонов XVIII века, устранил мимические действия актеров, заменив их танцами, наполненными поэтическим содержанием. Поэтому первое представление, когда балет «Сильфида» предстал перед парижанами в Гранд-Опера, поразило французов новизной, свежестью взгляда и настроением, которое было созвучно тому времени: бытовая реальная жизнь и мечта не могли существовать вместе. Премьера, которая прошла 12.
Костюмы и танец Театралы привыкли к огромным парикам и прическам, тяжелым длинным платьям, туфелькам на каблуках. Теперь же перед ними предстали шотландские крестьяне в национальной одежде и нежные, в воздушных платьях из шифона, сильфиды с изящными крылышками за спиной. Их руки и спины были открыты, гладко причесанные головки с пробором украшены венками из роз, а на изящных ножках с высоким подъемом были надеты пуанты. Они встали на пальцы и на них порхали над сценой. С такими костюмами впервые в мире появился балет «Сильфида». Первая исполнительница главной роли Марии Тальони, дочери балетмейстера, равных не было. Она наполнила танец живым искренним чувством, изящной игривостью и кокетством, воздушным полетом, — чистой поэзией с возвышенной красотой.
Ее танец был лишен всего земного. Это было выражение духовного идеала. Этот танец впоследствии стал высокой классикой. Мария Тальони покорила парижан скользящим шагом, замиранием в арабеске. Никто не замечал ее техники — настолько она была органичной. Совершенства в танце добился ее отец-балетмейстер, которого она затмила своей славой. Семейство Тальони Итальянец по национальности, танцор во втором поколении, Филиппо Тальони 1777—1871 скитался по Европе.
Из городов Италии он ненадолго переехал в Париж. Затем было приглашение на три года в Стокгольм. Он женился на шведской танцовщице. Через год родилась дочь Мария 1804—1884. И опять пошли скитания: Вена, Кассель, города Германии. Наконец они прибыли в Париж. Мария, артистка балета в третьем поколении, обладала упорностью при совершенно не балетной внешности: сутулость, плечи и ноги с дефектами.
Отец умело скрывал ее недостатки под сценическими костюмами. Пока дочь успешно танцевала, у Ф. Тальони родилась идея поставить фантастический балет «Сильфида». Главная партия была написана для дочери. В Париже был фурор, когда состоялась премьера. Не только Мария, но и кордебалет произвели огромное впечатление на ценителей. Спустя восемь лет карьера дочери пошла на спад.
В 1847 году Мария оставила сцену и, ранее выйдя замуж 1832 , жила в основном в Италии. Умерла незабываемая балерина в Марселе.
Тальони восхищались Гоголь и Герцен, Белинский и Огарев. Она приводила зрителей в исступление. Театр, заполненный сверху до низу, сотрясался от рукоплесканий, гудел от восторженных криков. Тальони казалась подлинным чудом. Но тем весомее был успех первой русской Сильфиды — Екатерины Санковской, дебютировавшей на московской сцене в один день с Тальони — 6 сентября 1837 года балет шел в редакции Ф. Двадцатилетняя танцовщица увидела Сильфиду по-своему, наделив ее человеческими качествами.
Героиня Тальони «погибала от соприкосновения с чуждым и враждебным миром людей. Сильфида-Санковская, напротив, сама стремилась в этот мир, даже если он и обрекал ее на гибель… Она томилась в своем воздушном уединении, ее невольно влекли к себе земные люди, живая жизнь». Но во второй половине XIX века балет все реже появлялся в репертуаре. Его последнее возобновление предпринял в 1892 году Петипа для балерины Варвары Никитиной. Одарив балетный театр новыми идеями, первенец романтической хореографии постепенно ушел со сцены. После Октябрьской революции старинный балет мелькнул на афише петроградского Мариинского театра. Его возобновил для выпускного спектакля хореографического училища В. Пономарев 1922 г.
Спустя три год зрители Большого театра в Москве увидели второй акт в постановке В. Тихомирова с Е. Гельцер в главной партии. С тех пор «Сильфида» надолго исчезла из репертуара, заняв почетное место в трудах историков балета. Подобная участь постигла «Сильфиду» и за рубежом. Выдержав 151 представление на родине — во Франции, облетев лучшие сцены Европы, она покинула театральные подмостки. Но замечательное творение Тальони не погибло. Еще в 1836 году оно украсило репертуар Датского королевского балета.
Постановку на музыку Х. Левенсхольда осуществил корифей датской хореографии Август Бурнонвиль 1805-1879.
Не потому ли привкус вторичности сопровождает эту танцовщицу в нашем восприятии и поныне? Соперницы, исключая Эльслер, собрались в «Па де катре», сочиненном Ж.
Перро для лондонского представления в 1845 году. Чтобы потом в полном блеске выявить особенности своего таланта в эффектной вариации. Сценическое действие. Находки и открытия Рождение техники классического танца в современном понимании принято связывать как раз с романтическим балетом 1830-1840-х годов.
Один из аргументов тут — танец на пальцах, изобретение которого обычно приписывают Марии Тальони. И действительно, благодаря прежде всего ее Сильфиде такой танец стал непременной принадлежностью искусства балета. Но ведь в народной культуре прием танца на пальцах применялся и раньше. Достаточно вспомнить известные всем пляски кавказцев: там издавна гарцеванием на подогнутых пальцах бравировали мужчины.
Историки называют и другие, более ранние случаи подъема на кончики пальцев, чтобы передать переполняющее душу чувство. Некоторые эрудиты отсылают даже к античности, полагая, что подобное, похоже, встречалось и там. И, тем не менее, приоритет Марии Тальони несомненен, а спор о хронологическом первенстве ни при чем. Открытием великой танцовщицы и ее отца, хореографа Филиппа Тальони, стал фантастический образ летучей, изменчивой, ускользающей мечты.
Танцевальный прием безусильного отрыва от земли, устремления в воздух обрел метафорический смысл. Техника танца помогла воплотить поэтическое начало: полетность стала метафорой возвышенного, выразила особый строй души, противостоящей натиску заземленного, обыденного. Героиня «Сильфиды» появлялась в спектакле как плод поэтического воображения Джеймса. Тот дремал в кресле; шаловливая посланница иных миров, далеких от душной замкнутости отлаженного благополучия, вовлекала юношу в свои игры.
Незнакомка замирала на мгновение, застыв в летящей позе арабеска на пальцах, но статика тут же взрывалась озорным танцем. Детская беззаботность соседствовала с минутной печалью. Тень грусти вскоре растворялась в ребячестве и озорстве. Эмоциональные состояния менялись, словно колыхались блики света, образуя мерцание причудливых красок.
Сияние теплых и холодных тонов завораживало, манило непредсказуемостью, обещало неведомое. Краски танца лучились, как переливы серебристых тонов жемчуга, украшавшего сказочную фею с трепещущими крылышками в облаке невесомого газового наряда. Эта фея была словно соткана из света и воздуха: воздушная стихия принадлежала ей, героиня органично и естественно там жила. Техника танца на пальцах только рождалась: замирания в позах, плавные подъемы невесомых ног соседствовали с взлетом и парением в воздухе.
Джеймс увлекался этим миражом красок, богатством оттенков, прихотливой сменой разнообразных эмоций. Близость его помолвки со вполне реальной мирянкой, крестьянской девушкой Эффи, в соседстве с летучими образами нагрянувшей нежданно-негаданно чудной незнакомки утрачивала неотвратимость приговора. Жесткие контуры жизненных обстоятельств и поступков смягчались, воспринимались теперь Джеймсом сквозь флер капризно мерцающих видений. А те затягивали в свой обаятельно беспечный мир.
Эти видения, в конце концов, полностью заслоняли ход намеченных событий, коренным образом ломали их: Сильфида в итоге увлекала юношу за собой. Фантастический образ Сильфиды обретал особую впечатляющую силу в контрастном противопоставлении реальному миру. Противопоставление было отчетливо выражено пластикой, выбором танцевальных средств. Классический танец, особым образом модулированный, обогащенный возможностями пуантов, передавал сущность феи, строй ее мечтательной души, принадлежность полету и воздуху.
Мир реальный, во главе с Эффи, напротив, был подчеркнуто заземлен и прагматичен; тут вступал в свои права деми-ха-рактерный танец. Акценты в этих разных пластических сферах жестко обозначали принципиальное несходство: у героини всё устремлено ввысь, в воздух, чтобы там парить; у остальных — тяготеет к земле, вязнет, уступает силе тяжести либо, сопряженное с прыжком, передает энергию и напор. Антитеза сказочному, волшебному, средоточию прекрасного всё усиливалась. Заземленность получала свое продолжение в мире уродств, персонифицировалась в другом фантастическом персонаже — безобразной колдунье, старухе Мэдж.
Конфликт мечты и реальности получал таким образом эстетическую оценку как столкновение красоты и уродства, сценически воплощался в контрастных образах Сильфиды и Мэдж. Остальное соотносилось с тем или другим. Джеймс гнал уродливую старуху, явившуюся на празднество непрошенной гостьей как тут не вспомнить позднейшую фею Карабосс из «Спящей»! Скрюченная, хромающая Мэдж, опираясь на палку, незаметно прокрадывалась в готовящийся к торжеству дом, жадно приникала к поднесенному ей элю, по просьбе обступившей молодежи начинала гадать.
Пророчества, в числе прочего, предрекали несчастья. Но, главное, козни колдуньи властно разрушали намеченный ход событий, злая воля направляла их в другое русло. Мэдж хлопотала, чтобы отторгнуть Джеймса от невесты, готовила крах намеченной помолвки, тем самым торопила роковой союз своего обидчика с Сильфидой. Замкнутый благополучный мир, банальный и отлаженный, был миром ограниченного пространства: его олицетворяли дом и быт.
Предметы обстановки, домашняя утварь, забота о свадебных нарядах и подарках — всё умещалось тут, под боком, в ряду привычного и повторяемого. Даже подготовка к оглашению намечаемого союза выглядела торжеством чуть формальным. Истинным праздником оказывались встреча Джеймса с Сильфидой, залитый сиянием чудесный сад, откуда фея являлась в окне солнечным зайчиком. Мир природы влек юношу, принуждал покинуть замкнутый объем жилища.
Противопоставление дома, быта открытому бесконечному пространству, чуду природы, вселенной духа, наконец, — еще одна грань конфликта реального и мечты. Второй акт переносил действие из дома на лоно природы. Тут, на солнечной поляне, возле родника, среди деревьев, бабочек и птиц разворачивались игры Сильфиды и ее подруг. Их независимость, беспечное существование ограничивали власть колдуньи, подрывали веру в могущество злых чар.
Мэдж скликала уродливых приспешниц ворожить. Заклятье превращало летящий шарф, предназначенный Сильфиде, в орудие коварной мести. Джеймс не подозревал о подвохе, вымаливал шарф у Мэдж ценою унижений, дарил эту обманную красоту шаловливой кудеснице. Ведь та по-прежнему звала и не давалась, держалась чуть поодаль, неизменно ускользала от жадных рук и пылких объятий.
Близились кульминация и развязка. Джеймс прятал за спиной приготовленный дар. Сильфиду разбирало любопытство. Струящийся, летящий шарф, восторженно встреченный ею, был, наконец, вручен озорнице.
Джеймс играючи обвивал спутницу заговоренной тканью: волшебная сила, обещала Мэдж, удержит любимую рядом, и та станет близкой, доступной, земной. Сильфида вправду замирала, ее полет обрывался; фея оказывалась, наконец, в объятиях героя. Да вдруг ее рука резко, криком взлетала вертикально вверх, словно вырывалась из сжимавшихся намертво душивших объятий. Сильфида сникала, отделялась от Джеймса, теряла одно за другим свои волшебные крылья.
Потрясенный юноша не знал, чем помочь несчастью. А его спутница уже созывала подруг. Они высвобождали предводительницу из смертоносных витков проклятой ткани. Начинался финальный монолог героини.
Игривые, радостные, порхающие интонации в музыке сменялись скорбными; в них строгость, размеренность, приземленность становились главными. Сильфида съеживалась, утрачивала энергию полета: трепещущая бабочка превращалась в комок боли. Боль пронизывала всё тело. Меркло сияние танцевальных красок.
Слепота довершала магию злых чар. Теперь о полете не могло быть и речи. Даже ступать стало трудно. Сильфида неверной ногой ощупывала перед собой землю, робко делала шаг, замирала, готовилась к следующему.
Несмотря ни на что, тянулась к Джеймсу, искала его, чтобы в последний раз благословить своей любовью. Силы покидали ее; легкокрылые сестры уносили тело погибшей. Скорбный кортеж направлялся в небо. Возвращал Сильфиду родной стихии.
Торжествовала Мэдж — месть удалась вполне. Все планы колдуньи осуществились. Вдали, опушкой леса шли, обнявшись, Эффи с Гурном: их ждала свадьба. Смена партнера внесла заминку, но в итоге жизнь вернулась в привычное русло.
Лишь Джеймс оказался выбит из колеи, не мог восстановить нарушенное равновесие: дорога назад, в унылость быта, ему была отныне заказана. Там, в покинутой реальности, воцарились мертвенность и пустота. Без капризов мечты, без его Сильфиды... Спектакль завершался крушением надежд героя, гибелью героини.
Обыденное, прагматизм, зло вроде бы торжествовали. Но их победа венчала лишь внешний ход событий. Магия танца расставляла акценты по-своему. Трепещущий полет Сильфиды оставался в памяти неотъемлемой частью духовного бытия, необходимой компонентой счастья.
Душа героя прозревала от встречи с Сильфидой. Боль утраты закрепляла обретенное. Откровения поэтического дара утверждались новой, самой значимой — духовной реальностью. У Бурнонвиля, вслед за Ф.
Тальони, классический танец — форма жизни Сильфиды: он присущ ей наравне с дыханием. Уходит жизнь — исчезает и танец. Одно с другим тесно связано, между ними незримо существует знак тождества. Театральная драматургия спектакля основана на конфликте «темных» и «светлых» сил, реального и поэтического.
Она размечена ходом внешних событий. Сильфида вовлекает в свои игры Джеймса, Мэдж подчиняет себе все остальное и, в конце концов, обманным путем заставляет служить своим целям даже Джеймса. Сильфида и Мэдж не сталкиваются непосредственно: «полем битвы» становится для них главный герой. Но вот что важно: «стратегические успехи» Мэдж не имеют подкрепления в танце.
Танец не свойствен вообще ни самой колдунье, ни возглавляемому ею сонму уродливых приспешниц. Старуха — персонаж пантомимный. И только в самый ответствен- ный момент колдовства происходит некое «сползание» пантомимы в сторону уродливых, искореженных движений — ужимок, припрыжек, прихрамываний, но всё это — пародия на танец, подтверждение бессилия танцем жить.
Балет Х. Левенскольда «Сильфида»
Тегисильфида балет продолжительность спектакля, сильфида балет краткое содержание музыка, сильфида продолжительность спектакля, сильфида балет композитор, спектакль synodos polytelias. Начало эпохи романтизма на сцене положил балет «Сильфида». Его краткое содержание точно передает поэтический смысл, чувства и настроение героев, а также. Вспомним несколько интересных фактов об этом балете, который сформировал каноны классического балета, каким мы его знаем сегодня. Сильфида (фр. La Sylphide), исполненная в 1832 году в Парижской национальной опере, представляет собой балет в двух действиях хореографа Филиппо Тальони, отца Марии Тальони, на музыку Жан-Мадлен Шнайцхеффера.
ИСТОРИЯ БАЛЕТА "СИЛЬФИДА"
Тот балет в хореографии Филиппо Тальони исчез: обветшал, устарел, публика потеряла к нему интерес — другие танцовщицы не смогли заменить Марию в роли Сильфиды. Сильфида (фр. La Sylphide), исполненная в 1832 году в Парижской национальной опере, представляет собой балет в двух действиях хореографа Филиппо Тальони, отца Марии Тальони, на музыку Жан-Мадлен Шнайцхеффера. Тегисильфида балет продолжительность спектакля, сильфида балет краткое содержание музыка, сильфида продолжительность спектакля, сильфида балет композитор, спектакль synodos polytelias. Краткое содержание. Сильфида (фр. La Sylphide) — романтический балет в двух действиях. Балет «Сильфида», либретто: краткое содержание. Балет состоит из двух кратких актов.