• Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем! • Лучше длинная живая очеpедь, чем коpоткая автоматная. Лента новостей Друзья Фотографии Видео Музыка Группы Подарки Игры. 100 лучших миниатюр в исполнении М.М. Жванецкого. Люся Кретова 229 08.09.2021. Главная» Новости» Жванецкий михаил концерты. Михаил Жванецкий — о том, как мы добились того, что всем стало хуже. Сегодня, 6 ноября, в возрасте 86 лет умер знаменитый писатель-сатирик Михаил Жванецкий.
Михаил Жванецкий: Лучшее алиби — быть жеpтвой
про возраст и женщин. Главные новости о персоне Михаил Жванецкий на Знаменитости и все, кто был почитателем таланта Михаила Михайловича, смотрел выступления Жванецкого и его авторскую программу "Дежурный по стране" на телевидении, не могут поверить в то, что сатирика больше нет. Михаил Жванецкий: Вот это хороший вопрос. Смотрите лучшие программы с участием Михаила Жванецкого Михаил Жванецкий. Михаил Жванецкий остается одним из самых любимых сатириков россиян.
Памяти Михаила Жванецкого: 7 лучших выступлений и монологов
Или мы чего-то не знаем о Михал Михалыче. Это же надо так постараться, чтобы обесценить и траурный ритуал, и самого Жванецкого... Место захоронения тоже вызвало вопросы. Новодевичье - слишком пафосное, престижное кладбище, а Жванецкий, хоть и известный, и талантливый, но никогда не был пафосным... Он был скромным человеком, ну хотя бы вспомните его знаменитый потертый портфель, с которым он приходил на концерты. Вспомнили, кстати, и ушедшего в прошлом году выдающегося российского авиаконструктора Ил-76 и Ил-86 Генриха Новожилова, которому было отказано в упокоении на Новодевичьем кладбище. Заслуженнейший человек и гордость России, а места на Новодевичьем для него не нашлось. Похоронили на военном мемориальном кладбище в Мытищах.
В том же году умер еще один видный конструктор, который ковал оборонный щит страны, но и он пролетел мимо «Девички», несмотря на заслуги перед отечеством и два ордена Ленина. Получается, что медийные люди, артисты в бОльшем почете у чиновников, которые дают разрешение. Но и с народными любимцами все запутано и единых критериев нет.
Мыслей не так много.
Шуток миллионы, мыслей — сотни, идей — десятки, законов, по которым ходят люди — единицы. Их знают все, все знают одну идею темного человека. От него ждут хотя бы небольшого самообразования, хотя бы впечатления от прочитанного, только не от кино. Кино не рождает в зрителе мысль.
Книга же научит смыслу, силе воли, когда полистаешь кого-нибудь, или прочитаешь кого-нибудь. Пусть твой сын будет образованным. И диплом тут ни при чем кстати, он должен знать, что во фразе «ни при чем» все слова пишутся отдельно. Все, мама оставила нам обед на кухне, подогрей себе.
Я вернусь поздно. Много вызовов и мало лифтов. Пожми мне руку, я пошел. Кстати, образованный счастлив в старости.
Второе внезапное обращение к детям Дети! Не дети мои.
О чем думали люди, которые принимали такое решение? И вообще, существуют критерии, кто заслуживает почести и какие, а кто нет? Справедливости ради надо сказать, что с воинскими почестями хоронят не только военных. Их отдают и гражданским лицам, имеющим большие заслуги перед отечеством. В том числе - актерам. Его гроб на руках пронесли по Арбату от Театра им. Вахтангова, где он служил, до Садового кольца. Это было обосновано: Ульянов столько раз сыграла в кино маршала Жукова, что в глазах народа ассоциировался с выдающимся полководцем.
Урну с его прахом и награды актера, которые он получил за участие в Великой Отечественной войне, несла рота почетного караула. Ну а в случае со Жванецким... Михал Михалыч и сам бы, наверняка, посмеялся: «Когда я слышу вокруг пафос, я говорю иронично».
И сейчас, пока ты не попал в руки к врачу, ты чувствуешь… Ну, жена суетится, тебя куда-то везут, тебя привозят, и появляется совершенно мрачный человек, который подключает тебя к каким-то проводам, продолжая ругаться с медсестрой, он тебе вот это говорит. Подключает, ты подключенный уже лежишь. И, продолжая ругаться с ней, он все это делает.
А тут рядом кто-то еще лежит. И он говорит: «Не надо Вам поворачиваться на левый бок, там сердце». Вот и все, он это знает, и он это делает. Я уже не в семье, я уже не у жены — я в его руках. Скорее всего, как в случае со мной, он же сам пришел, оборвал все провода, сказал: «Идите, не надо здесь занимать место». Это было лучшее, что я слышал.
Фекла Толстая: Возвращаясь к Вашему отцу. Михаил Жванецкий: Что насчет отца? Фекла Толстая: Во-первых, я спросила, понимал ли Ваш отец, как Вы сейчас описываете врача, видел ли он в своих пациентах таких персонажей. И вообще о Вашем отце: что это была за личность? Михаил Жванецкий: Я родился в Одессе, переехал потом в Томашполь, потом в Томашполе до 1941 года, мне 6-7 лет. Отец уже был на фронте.
Я не успевал с ним переговорить: он все время то в операционной, то с больными. Ну, они там с мамой общались. Мне 5 лет, я даже не очень помню. А потом - вот это предчувствие войны. И сама война. Единственное, что я помню: я увидел бричку без лошадей.
Это был автомобиль, ГАЗ. Но я не видел лошадей, впервые я увидел без лошадей. Впереди ничего нет: ни хвостов, ничего, никто не какает. Тогда мы сели впервые с мамой, и мы уже с мамой на этом ГАЗоне доехали до железнодорожной станции Вапнярка и уехали в эвакуацию. А отец исчез раньше: в армию, видимо, как только началась война, его сразу забрали. Фекла Толстая: И где отец воевал, где он служил?
Михаил Жванецкий: Не помню, где он служил. Это же была война, которая подходила к Москве. Это был просто госпиталь. Он написывал мне какие-то смешные письма: «Я тебе привезу подарок», «Я тебе привезу игрушку». Это с войны-то. Он понимал, с кем он разговаривает.
А мы с мамой жили в Ташкенте, мы эвакуировались туда. Мы выскакивали из эшелона, когда нас бомбили, и мама меня прикрывала лопухами - голову - чтобы замаскировать от бомбы. Но бомбы как-то миновали наш эшелон, и мы как-то добрались. И вот я туда попал. Михаил Козырев: Вы в школу пошли в Ташкенте? Михаил Жванецкий: В Ташкенте.
Михаил Козырев: Что это было за время? Что была за школа? Михаил Жванецкий: Там преподавательница была, не помню фамилию. Она впервые написала на меня характеристику. Во втором классе я был. Я мало был с этим знаком.
Но очень проницательный человек она была, видимо, еще из царских педагогов или из ссыльных. Она написала «Легко подвержен чужому влиянию». Абсолютная правда оказалась. Потому что куда я только не увязывался. Кто мне говорил «Иди налево» - я шел налево. Кто говорил «Поехали со мной»… Кончилось тем, что мой друг Лазовский в Одессе, он сказал: «Чего ты здесь делаешь в этом порту?
Поехали в Ленинград». Это я расскажу попозже, наверное. И поехали в Ленинград. Он меня вытащил, и я познакомился с Райкиным. А потом, когда я попал уже, меня принимал в Союз писателей тот, кто мне давал характеристику для приема — Даниил Гранин и кто-то еще. Даниил Гранин сказал: «Мне нравится то, что Вы пишете.
Но Вы же, говорят, берете деньги за выступления? Я говорю: «Да». Я сказал: «Нет». Он говорит: «Ну, идите», и я пошел, и иду до сих пор, и беру деньги за выступления. А он так говорил, что мне стало даже немножко стыдно. Но к этому времени Райкин уже меня выгнал, и мне надо было на что-то жить.
Михаил Козырев: То есть для Гранина концепция выступления за деньги была чужда абсолютно? Михаил Жванецкий: Да, чужда. Даже я задумался. Михаил Козырев: А чем мама занималась в эвакуации, как вы жили? Михаил Жванецкий: Мама у меня зубной врач, в эвакуации она занималась… Ее родной брат, мой дядя, привез — ограбил где-то, уже после победы — весь врачебный кабинет. Фекла Толстая: Из Германии?
Михаил Жванецкий: Из Германии, да. Мы сразу почувствовали радость победы. И до сих пор в квартире у меня в Одессе эти все «борчики», ножная бормашина — все есть, все стоит. И к нам тихо приходили лечиться жители двора, и мама училась на этих зубах дворовых. Но самое главное, что у нас был набор боров из прекрасной немецкой стали. Все это не тупилось, пинцет до сих пор я вожу, когда мне надо поковыряться в зубах, я вожу лечебный пинцет, изогнутый.
И все в моем несессере — частично немецкое, трофейное. Между прочим, у них качество стали было прекрасное. Но характер у нас был тверже. Михаил Козырев: Как Вы реагируете на звук сверла? Должны быть привычны. Михаил Жванецкий: Да, я к этому привык, эти стоны.
Там было две крошечные комнаты, и я иногда лежал с книгой, и тут же сверлили у окна в этой же комнате. Михаил Козырев: Отец вернулся с войны и продолжил практику свою хирургическую? Михаил Жванецкий: Да. Отец узнал, что мы в Ташкенте, его назначили главврачом в госпитале. Это был где-то 1944 год. И вот эти раненые, о которых я говорил, которые стояли на одной ноге, они разгуливали по городу в кальсонах и в нижнем белье.
Поэтому я привык и считаю, что это неплохой наряд, особенно в Ташкенте, где жара. Фекла Толстая: Какие сохранились военные воспоминания в смысле настроения того времени? Ташкентские, конечно. Михаил Жванецкий: В основном, учеба, и почему-то, удивительно, был антисемитизм. Вот я от этого страдал. Казалось бы — ну чего вдруг?
Но, видимо, вот эта зараза с фронта, она перекинулась туда. И я как-то чувствовал на себе. Фекла Толстая: А что значит антисемитизм на фронте? Михаил Жванецкий: Ну, все русские - на войне, жиды — в стороне. Вот так вот как-то это было. Это я там слышал.
Может быть, довольно часто. В Ташкенте. Михаил Козырев:Но в этот момент там должно быть многонациональное общество. Мало того, что там коренные жители самых разных национальностей, так еще и эвакуированные. Должен был быть вообще «пестрый земной шар». Михаил Жванецкий: Я думаю, эвакуировать антисемитизм не так сложно.
Наверное, они попали туда, эти люди. Это же с фронта идет все. Михаил Козырев:Как Вы вернулись в Одессу? И вот про эту Старопортофранковскую улицу. Фекла Толстая: А какая этимология этого названия? Михаил Жванецкий: Это свободная экономическая зона — порто-франко.
Это была граница свободной экономической зоны в городе Одессе. В старинном городе Одессе. А потом это уже перешло границы и исчезло. А улица осталась. Она была Комсомольская. Если бы Вы спросили у меня «А что это за Комсомольская улица, 133, квартира 16?
А Старопортофранковская появилась уже после советской власти даже. Фекла Толстая: То есть Вы жили на Комсомольской? Фекла Толстая: Так, а что за улица Комсомольская? Михаил Жванецкий: Помню, она была заснеженная. Ну, летом так себе, было жарко. А так она была заснеженная.
У нас было по одному коньку на одной ноге, вторая висела, конек был привязан щепками и веревками. Мы цеплялись за грузовики, за борта — и ехали. И катались так. Фекла Толстая: То есть такая ледяная была улица? Михаил Жванецкий: Она была укатана снегом. Фекла Толстая: Потому что не чистили снег?
Просто понимаете, я чувствую, что даже мне надо объяснять, а еще более молодое поколение это себе, наверное, с трудом представляет. Михаил Жванецкий: Ну, конечно. Но, тем не менее, было очень дружно. В послевоенное время — очень дружно. Ну, во-первых, приехали все вооруженные. Мой брат приехал просто с пистолетом, Борис, красавец.
Однажды кто-то прицепился к нам на улице, там много было безногих очень, они на дощечках на шарикоподшипниках. И вдруг он достал, и тот закричал, который на нас нападал: «Сумасшедший! Ну, это такие рассказы… И вас это все интересует? А нашим слушателям это интересно? Михаил Козырев:Я уверен. Фекла Толстая: Почему Вас смущает это?
Почему Вам кажется, что это не интересно? Михаил Жванецкий: Мне как-то это скучно. Фекла Толстая: Почему? Михаил Жванецкий: Это трудно объяснить. Я не знаю. Не так давно был Вечер Высоцкого в театре Безрукова.
И меня попросили рассказать о личных встречах. Ну, я рассказал, как мы ехали куда-то с Мариной Влади, как спустило колесо, а я стал накачивать, кто-то к нам подъехал еще… И зал заскучал. Там пели, там танцевали — зал не скучал. Меня попросили а я же говорю, я легко подвержен чужому влиянию , я вышел с этими воспоминаниями. У меня много воспоминаний, я рассказал этот случай, как мы попали в гости к заместителю министра морского флота, который им же квартиру дал, где они жили в Москве. Михаил Козырев:Высоцкому и Марине Влади?
Михаил Жванецкий: Да-да. Я не помню, как эта улица называется. И зал заскучал. Кому это интересно? И я сейчас себе тоже представляю аудиторию на радио. Фекла Толстая: Вы знаете, мне кажется, что не Вам скучно, а Вам за аудиторию скучно.
Михаил Жванецкий: Нет, мне скучновато. Фекла Толстая: Тогда я вот что спрошу. Скажите, пожалуйста, раз уж мы обсуждаем, насколько скучно или не скучно детство. Есть такое общее мнение, что счастливая пора — детство. Самая счастливая пора. Мне не кажется, что это аксиома, которая для всех людей одинакова.
Вот Вы со скукой вспоминаете время своего детства. Михаил Жванецкий: Ничего не было в моем детстве интересного, потому что я воспитывался в госпитале, я сидел за столом с ранеными, ели мы котлету то ли с лапшой, то ли с гречневой кашей. Вот это я помню. Фекла Толстая: У Вас было ощущение в детстве, что скучновато жить? Михаил Жванецкий: Скучновато — нет, но никакого счастья я не ощущал. Михаил Козырев:Ну а девушки и влюбленности?
Это же радует. Свет в окошке пытаюсь найти. Михаил Жванецкий: Мишечка, я очень уважаю этот Ваш вопрос, но мы уехали оттуда в 1945 году, из Ташкента. Значит, мне 11 лет. Судя по тому, что я был подвержен чужому влиянию, женщин там еще не было, и девушек не было, но мы прилетели когда в Москву, я увидел там самое главное. Я увидел там не парад Победы, я увидел там праздник Победы.
Наконец-то война закончилась — это было естественное состояние. Закончилось, перестали убивать — это было главное, а не победа. Но в толпе говорили «Слава Богу, кончилась война! Фекла Толстая: А вот эта толпа — это где? Где Вы оказались с родителями? Михаил Жванецкий: Это Красная площадь.
Это было 9 мая, когда была подписана капитуляция. Михаил Козырев:Очень разная, мне кажется, разница в интонации. Важнее не то, кто у кого выиграл, важнее то, что наступать перестали, перестали гибнуть люди. Михаил Жванецкий: Да! Перестали гибнуть люди, перестали приносить похоронки, потянулись эшелоны с трофеями. Нам, мальчишкам — мы уже были в Котовске тогда — выбрасывали записные книжки какие-то.
Мы просили тетрадки немецкие — выбрасывали тетрадки, записные книжки с замочками. Это все трофеи. Солдаты сидели, свесив ноги, и вот нам выбрасывали прямо из эшелонов, это были товарные поезда. Я не видел таких ценных трофеев. Потом оказалось, что мой брат Борис женился на дочери коменданта, еврея, который комендантом был после оккупации маленького немецкого городка. Я увидел шикарную мебель, увидел впервые вот эти стенки, вот эту мебель, которая потом пошла у нас.
Она была такая полукруглая. И приемник, и «Голос Америки» еще не заглушаемый. Это все я увидел там. Это 1945-46 годы. Фекла Толстая: То есть сразу он стал комендантом, и сразу же потянулись стенки? Михаил Жванецкий: Конечно, когда же он будет брать?
Через 5 лет? Это было в порядке вещей, это наши трофеи. Михаил Козырев:Вы упомянули телефон. А вспомните о звуке радио Вашего детства и юности. Радио же изначально были вот этими черными тарелками на стене, а потом появились приемники. Михаил Жванецкий: Я помню хорошо эти приемники.
У нас был «ВЭФ», появился где-то с 1951-52 года, рижский. А вот этот репродуктор — это были уличные. Наверное, был у тетки, когда мы были в Москве. Кажется, одна программа. Михаил Козырев:А музыка звучала в Вашем детстве?
Ровно год без Жванецкого. Вспоминаем творческий путь и лучшие цитаты писателя-сатирика
Наша свобода напоминает светофор, у которого горят три огня сразу. Положительные эмоции — это эмоции, которые возникают, если на все положить. Жизнь как рояль: клавиша белая, клавиша черная... Часто мы боремся с плесенью, вместо того, чтобы бороться с сыростью.
Я же говорил: или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными. И жизнь опять повернулась в сторону произведений. Физкультура продлевает жизнь на пять лет, но эти пять лет нужно провести в спортзале.
Если появился кто-то, готовый свернуть горы, за ним обязательно пойдут другие, готовые свернуть ему шею. Настоящее одиночество — когда вы всю ночь говорите сами с собой и вас не понимают. Ребята, уж если мы по горло в дерьме, возьмемся за руки!
Лучше с любовью заниматься трудом, чем с трудом заниматься любовью. Люди делятся на тех, на кого можно положиться, и на тех, на кого нужно положить.
Одну из его миниатюр услышал Аркадий Райкин услышал и вставил этот монолог в программу Ленинградского театра миниатюр. Так начинался творческий путь сатирика. За годы его деятельности он стал известным писателем, а его цитаты до сих пор остаются узнаваемыми.
Поэтому мы живем хорошо: немножко бедно, немножко плохо, немножко хочется повеситься. Идите, я вас буду видеть. Если вы не туда свернете, я крикну. Идите прямо, пока я молчу. Кто водил студентов по цеху готовой продукции? Где экскурсия? Это ж уголовное дело — триста человек политехнического вуза. Мы должны их вернуть. Хоть часть. У них же родители есть. Михаил Жванецкий родился 6 марта 1934 года в Одессе, в семье врачей, детство провел в Винницкой области Украины и в Узбекистане, где Жванецкие находились до освобождения Одессы от оккупации в 1944 году. Выпустившись из Одесского института инженеров морфлота ныне — Одесский национальный морской университет со специальностью «инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов», он работал по профессии в морском порту, затем механиком на заводе «Продмаш», после — в Черноморском центральном проектно-конструкторском бюро Министерства морского флота СССР. Когда на гастроли в Одессу приехал Ленинградский театр миниатюр ЛТМ , Жванецкий сумел познакомиться с его руководителем Аркадием Райкиным и показать ему свои сочинения. Райкин включил их в репертуар театра, а спустя несколько месяцев пригласил автора в Ленинград работать заведующим литературной частью. В 1969 году вышла совместная программа Жванецкого и Райкина «Светофор», в которой впервые прозвучали миниатюры «Авас», «Век техники» и «Дефицит».
Кто-то уже не может быстро, не забывай! Из детей получаются писатели, художники, даже ученые, а вот взрослые получаются из тех, кто попроще. Давай учись! Конечно, Митенька, русский язык надо изучать. По-английски ты заговоришь сам. Все инструкции на всех приборах, все надписи по-английски. Хочешь — не знай английского, это уж точно твое дело. Но как же ты его включишь? Куда воткнешь? К чему приложишь? Что ты проглотишь? На что нажмешь? И куда тебя ударит? Английский знать ты будешь, а русский надо изучать, сынок. Не завидуй англичанам — они не знают других языков». Нашему таланту в USA очень трудно. Вот троечник устроится быстро, двоечник — еще быстрее. Талант очень небыстр». Вот это мне нравится: «Когда человеку нечего сказать, хорошо видна его внешность. Поэтому мы так обращаем внимание на красоту». В России брехунов не держат даже в толпе алкашей. Какой смысл в его пьянстве, этого брехуна? Наш алкаш — человек искренний, революционный и образованный. Брехун не может ответить на его вопросы: он путается. И в трезвом виде брехуна трудно слушать, а алкашу надо выговориться. Для чего он пошел в алкаши? Чтобы выговориться. Ему слушатель нужен, а брехуна слушать не могут физически. Какой тогда смысл в жизни брехуна? Он говорит и говорит, остается один, допивает чужой стакан и, жестикулируя, уходит. Хотя идти ему некуда». На каком расстоянии у тебя друг, враг: близкий, но глупый, далекий, но умный. Близость измеряется не родственностью, а расстоянием между людьми. Кого ты держишь на расстоянии вытянутой руки, кого-то — телефонного звонка, кого-то — электронной почты. Это расстояние устанавливается сразу и не изменяется. Но неожиданно пропадают с отъездом этого человека или с приездом пропадают эти расстояния. Тем не менее, народу сейчас очень много: все, что было на краю, сейчас посередине. Тогда ты живешь правильно». Сынок, иди прямо и смотри прямо. Не занимай места в человеческих очередях, не перескакивай из очереди в очередь. Стой уже в одной: люди сами обратят внимание и переведут тебя. Всем нужен способный человек». Фекла Толстая: Интересно, что мне всегда казалось, что воспоминаниями о своем детстве, о своих родителях люди всегда делятся с удовольствием. Вот для Вас это не так. Почему вспоминать мучительно? Михаил Жванецкий: Фекла, если бы я знал, почему. Наверное, я в таком времени. Вот когда я уже, допустим, стал работать в порту — это было гораздо более интересно. Я был самостоятельный, я помню, я знаю, что я говорил, чем занимался. А какое детство? У меня не было детсада… Фекла Толстая: Вот я хотела и про школу еще спросить. Вот вы себя ощущали таким, как все? Михаил Жванецкий: Фекла, не обязательно, когда Вы хотели меня спросить, что я хотел на это ответить. Фекла Толстая: Я хочу понять. Вы замечательно написали Мите «Иди прямо, не перескакивай из очереди в очередь». Когда Вы осознали, что Ваша очередь — вот эта? И удавалось ли Вам не перескакивать? Михаил Жванецкий: Вот это хороший вопрос. Удавалось перескакивать, потому что я из морского человека стал вдруг артистом. Кто в таких случаях участвует в выборе? Девушки дают профессию мужчине, они говорят первыми. Она первая говорит: «У тебя вот это получается. Ты знаешь, ты вот когда пытался меня заинтересовать, когда ты шел за мной следом, ты вместо того, чтобы «Девушка, Вы куда? Ты помнишь, как я остановилась? И ты что-то еще сказал. И я тебе тогда сказала». А ты говоришь: «Ну, я в морском институте». А она говорит: «Мне кажется, что у тебя получается то, как ты говоришь, когда ты хочешь заинтересовать». Я был уже в институте. Хотите, я Вас приглашу в компанию, и если Вы там запишете что-нибудь, как Вы ко мне обращались, Вы почитаете там. Или повторите эти слова». И так и было. Эти люди — прежде всего, девушки — которые собирались, вначале просто между выпивкой говорили: «Ну да, смотри», и я приобрел название «Это Миша, который может почитать». И мы уже организовались: своя компания мужская, которая любила то, что я пишу, и мы приглашали новых девочек. И я как мог завоевывал себе внимание. Мое рождение как человека пишущего шло по пути завоевания внимания девушки идущей. Я сзади становился человеком пишущим. Фекла Толстая: А порт какое имел отношение? Вот Вы прекрасно объяснили, почему из врачей получаются писатели: сами персонажи приходят. Но порт же тоже Вам давал большое количество персонажей? Михаил Жванецкий: Да, но порт — это я уже взрослый был, мне было 23-24 года. В 22 я закончил институт, у меня был диплом с отличием, я хорошо занимался, даже хотели меня оставить в институте, но мне не хотелось. Во-первых, мама одна и так далее. В общем, мама получала пенсию 40 рублей, она работала на консервном заводе зубным врачом, там это тоже рублей 80. И я попросил оставить меня в Одессе, диплом с отличием давал право остаться. И я был сменным механиком в порту. Михаил Козырев:Инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов? Михаил Козырев:Лексика какая в порту у ваших коллег была? Михаил Жванецкий: А прекрасная. Как говорится, мат — это дорожная карта теперь. Я был очень внимательный, у меня все-таки что-то было такое. Потому что однажды я залез на портальный кран и увидел — там же стрела идет, она имеет часть троса, это пластины такие — и я увидел трещину в этой пластине, волосяную. А я ползал, мне было интересно: это краны были мои, я был сменный механик. И я увидел трещину на половину бруска вот этого. Михаил Козырев:Это была опасная ситуация. Михаил Жванецкий: Очень. Сказать, что меня премировали — ничего, никто. Пупенко — наш был такой начальник отдела: «Молодец, глаз у тебя молодец! У нас техника была вся американская, это все было после войны. Но лексика была там, конечно… Вот однажды ночью - но я этот случай уже рассказывал — когда ночью мы лежали со сменным механиком, я — сменный механик по портальным кранам и пожилой человек Борейко — это дядя Сташкевича, литовец, он был по вот этим вилочным механизмам, которые бегают по поверхности. А я — у меня было все наверху, у меня была самодеятельность своя. Там крики были время от времени «Ой, кран не работает, поворота нет! Кто механик по портальным кранам? Грузчики звонят. Вот нет поворота — когда апельсины пошли. А что значит без поворота апельсинов? Это значит не разбить ящик. Поворотом ты «звездык» об борт судна — все, блямс! Можно осторожно — тогда вывалятся несколько апельсинов. Либо упадет целый ящик — тогда просто это взрыв апельсинов: все туалеты пахнут апельсинами, все грузчики пахнут апельсинами. Грязные, страшные, но запах от них роскошный. Я, в общем, побежал, ну, не побежал — у меня был бензовоз, полный бензина. Как я не боялся? Подъезжаю на этом бензовозе, я говорю: «Ты в самодеятельности, ты не можешь сам наладить этот бензовоз? Я вошел в машинное отделение, точно, как ваша студия, не меньше, и апельсины лежали. И закричал «Есть поворот, есть поворот! Что вы подняли шум такой? А я там сидел, резал, очищал и ел апельсины эти. Потом однажды с этим Борейко мы дежурили, и вдруг звонок по телефону, ночью: «Кто сменный механик по портальным кранам? Я говорю: «Жванецкий». А это на Хлебной Гавани, Хлебная Гавань далеко от порта, туда госкран своим ходом шел дня два. Она и сейчас есть. И он: «Это говорит замначальника порта. У вас шторм на Хлебной Гавани, у вас водой заливает тележки портальных кранов. Примите меры немедленно! Ну, я молодой. Начинаю надевать плащ-палатку, Борейко поднимает голову, говорит: «Что ты собираешься делать? Я говорю: «Звонил заместитель начальника порта, надо ехать принимать меры, там вода заливает тележки портальных кранов! Он говорит: «И что, ты идешь жопой волны отпивать? А я говорю этот лепет рабский: ну он же сказал, надо меры принимать… Он говорит: «Ты думаешь, идиоты только среди нас? Он сказал — ну и что? Вот с тех пор это выражение я иногда тоже употребляю, когда мне говорят: «У Вас в Интернете! Это же не Ваше выражение! Я говорю: «Да, а что я должен делать? Полотенцем туман разгонять? Но это не имеет такого выражения. Бороться с Интернетом я имею ввиду: там под моим именем выходили какие-то остроты чужие. И я когда вспомнил это выражение — я его сказал. И постепенно народ перестал приписывать мне свои какие-то. Так что в порту очень интересно. Пришел пароход, например, с битумом. Что такое пароход с битумом? Через экватор. Там битум растаял, и пришел в Одессу зимой, где -20, опять вот это — полный, как говорится. И с тех пор пароход напоминал такой цветок. Вокруг открытого трюма одни задницы торчали. Начальники и любой мог дать предположение, как это застывший битум и чем выковырять. Отбойным молотком — под ним оно таяло, а остальное обратно. Посылали и молодых. Поэтому я говорю: задница стояла 30-40, пытались придумать. Пока не придумали отогнать опять на экватор. Он простоял, как я помню, в таком виде на судоремонтом заводе — там были свободные причалы - этот пароход с этим битумом, а потом, по-моему, летом само растаяло. Но его никуда не увозили. Конечно, на экватор не будут гнать. Дождались теплой погоды. Ну, там мы отремонтировали своими силами старую пожарную машину, все сели и в обеденный перерыв — колокола, молодые инженеры, впереди Боря Двоеглазов тоже, он начальник был наш — и поехали на пляж. В пожарных одеждах. Английская пожарная машина, которая принадлежала порту лет уже 50 или 40. В обеденный перерыв - это все честно. Скандал потом. А мы отремонтировали сами и эти каски почистили. Я только радовался бы на месте начальства. Ну, они, в общем, ничего нам не сделали: так, вынесли выговор, главное, пострадал в итоге Двоеглазов. А машина продолжала стоять. Вот такое у нас тоже было. Михаил Козырев:Как я понимаю, вот такая галерея персонажей, какая у врачей проходит перед глазами, они сами к ним идут, у Вас была в определенном смысле в Вашей работе в порту? Он же был все-таки женский: все водители на маленьких механизмах были девушки. На кранах тоже были женщины: были крановщики, были женщины крановщицы. Пожалуйста, можно меня оставить на хозработах? Ну, я уже представлял, что такое аборт. Как мне сказали, у нее было где-то 19 их. Немолодая, такая женщина. Я говорил: «Оставайся, конечно». А в моей власти было оставить на хозработах. Фекла Толстая: Это что такое — хозработы? Михаил Жванецкий: С метлой, во дворе. Фекла Толстая: Вместо чего? Михаил Жванецкий: Вместо работы на кране, вместо того, чтобы выгружать грейфером уголь. Значит, я кого-то другого посылал н этот кран. Грейфер знаете, что такое? Фекла Толстая: Нет. Михаил Жванецкий: Вот вы когда-нибудь набирали в две руки пшено? Михаил Козырев:Это такой большой экскаватор, который смыкается. Михаил Жванецкий: Две челюсти смыкаются и зачерпывают, поднимаешь, переносишь из трюма над вагоном и там открываешь. Михаил Козырев:Это физически тяжело. Михаил Жванецкий: Таким образом, уголь — в основном, это уголь, он шел из Мариуполя — нагружаешь в вагон. Потом тепловоз чуть-чуть передвигает, и в следующий вагон. Фекла Толстая: Тяжелая работа. Самое тяжелое было, когда Райкин взял Карцева, я получил от него письмо, я сидел в угле в трюме. А там машинка такая — С-153 - точно наша «очистилка» уличная. И точно так же она в трюме уголь убирала. И я получил письмо от Карцева толстое, он попросил прочесть мое произведение на своем вечер. И я уже сидел на угле, как на огне. Потому что то, что я стал получать от одного монолога, исполняемого Райкиным, было примерно как 2 или 3 моих месячных зарплаты. Я получал 89 рублей, то есть это было примерно 150, около 200 рублей в месяц от одного монолога. Михаил Козырев:Какие основные жизненные выводы были Вами сделаны на основании службы? Общие принципы какие-то, которые, может быть, потом были отражены в персонажах? Михаил Жванецкий: Самый главный принцип, это то, что я работал среди простых людей. И до сих пор все, как я воспринимаю даже политику, это через призму простого мышления. То есть страдания простого человека от того, чем там все заканчивается. Вот сейчас какие-то поступают предложения безумные, не совсем безумные из парламента — я сразу чувствую интуитивно, как это отразится на рядовом человеке. Я уже стал другим, но вот это ощущение… Не дай Бог, конечно, но, мне кажется, я могу и в тюрьме говорить, могу и в больнице говорить. Я могу с людьми где угодно разговаривать. С самыми простыми, может быть, не с самыми учеными, но ученых трудно понимать. Истина должна быть все равно изложена детским языком. Поэтому ученый обязан мне сказать понятно. Если он этим владеет, значит, мы с ним находим общий язык. Михаил Козырев:Я этот принцип для себя сформулировал: о любых сложных вещах — простым языком. Это очень важный талант, не у всех присутствующий. Фекла Толстая: Можно я про простого человека спрошу? Вы когда работали в порту еще. Вот тогда происходил вот этот переход от того, что Вы такой, как все, к тому, что Вы не такой, как все?
Михаил Жванецкий: «Вам помочь или не мешать?»
Он стал мне доказывать, что я обязана сидеть дома. А я пыталась доказать, что мне надо еще что-то. Начало такого разговора привело к двухнедельному скандалу. Это не такой скандал, что ты орешь, ругаешься, нет, мы препирались всё это время. Я говорила: "Вот видишь, если тебе нужно, ты идешь. А мне значит нельзя? Я не работаю.
В любом из нас спит гений. И с каждым днем все кpепче… Мыслить так трудно, — поэтому большинство людей судит. Чем больше смотрю в зеркало, тем больше верю Дарвину.
Чтобы начать с нуля, до него ещё надо долго ползти вверх. Ну пробил ты головой стену… И что ты будешь делать в соседней камере? Микробы медленно ползали по телу Левши, с трудом волоча за собой подковы… Нашедшего выход затаптывают первым!
Из двух зол я выбиpаю то, какое pаньше не пpобовал… Не нужно бежать от снайпера, только умрешь уставшим. Экипаж прощается с вами и желает вам приятного полета…. Много хороших людей на свете..
Но на том свете их больше… Ничто так ни ранит человека как осколки собственного счастья. В жизни всегда есть место подвигу. Надо только быть подальше от этого места.
Положительные эмоции — это эмоции, которые возникают, если на все положить… Какая крыша не любит быстрой езды? Пришел — спасибо, ушел — большое спасибо… Каждый человек по-своему прав. А по-моему нет.
Чтобы я увидел тебя на костылях, а ты меня одним глазом! Все великие давно уже умерли, да и мне что-то нездоровится.. Никогда не преувеличивайте глупость врагов и верность друзей… Помню, у меня в 43-м так ноги болели!..
Чтобы спасти тонущего, недостаточно протянуть руку — надо, чтобы он в ответ подал свою.
Казалось, что он жил, творил, выступал легко и непринужденно. Оставаясь вне времени, эпох и поколений. Но смешить людей — великое искусство. Он освоил его в совершенстве.
И всегда повторял, пусть лучше над тобой смеются, чем плачут.
Мне все понравилось. Журавлева Валентина - Даёшь хрононавтику! Кутанин Сергей 7 часов назад Хотя, может на то и фантастика, чтобы нам оторваться немного от жизненной реальности… Гарсиа-Виньо Мануэль - Любовь вне времени Евгений Павлов 7 часов назад Спасибо, просто стараюсь не испортить прекрасный текст замечательного автора-земляка. Мельников Павел - В Чудове Все было убедительно, красочно, жутковато до… финального твиста а-ля американские трэш-боевики про жутких угребищ,... Автор — Андрей Кононов, чтец — Андрей Моисеев. Да, тёзки, но фамилии, как и... SirAndriy - Невероятное счастье.
Михаил Жванецкий – о свободе, деньгах, политике и женщинах
Надо только быть подальше от этого места". Бывает, что возраст приходит один". Умиляться можно, ездить - нет. В разное время на этот вопрос отвечал по-разному, но всегда отрицательно".
И дежурные пусть стоят пока и пропускают…» «А если в гости — не забыть направление, это тоже обязательно, от своего дома оформляется местная командировка, убыл, прибыл, убыл…» «Для упрощения и удобства с выходящими беседуют уличный контроль, дальше контроль проспектов, потом площадей; с теми, кто из города - работает высококлассный междугородный контроль; а не дай бог при выходе из государства - вовсю трудится наша гордость, элита, общевыходной дроссельный контроль, под условным названием безвыходный…». Впрочем, слушаемся и наслаждаемся. Или пугаемся, но наслаждаемся и думаем.
Если вам долго не звонят родственники или друзья, значит у них все хорошо. В историю трудно войти, но легко вляпаться. Как трудно ползти с гордо поднятой головой!
Одна голова — хоpошо, а с туловищем лучше. Обидно, когда твои мечты сбываются у других! На своих ошибках учатся, на чужих — делают карьеру. Лотерея — наиболее точный способ учета количества оптимистов. Воспитанный мужчина не сделает замечания женщине, плохо несущей шпалу. Высшая степень смущения — два взгляда, встретившиеся в замочной скважине. Автоответчик Калашникова. Все идет хорошо, только мимо… Пусть лучше над тобою смеются, чем плачут. Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут.
Труднее всего человеку дается то, что дается не ему. Мало найти свое место в жизни, надо найти его первым. Если человек знает, чего он хочет, значит, он или много знает, или мало хочет. И тогда он взял нож и застрелился. Если человека нельзя купить, то его можно продать. В любом из нас спит гений. И с каждым днем все кpепче… Мыслить так трудно, — поэтому большинство людей судит.
Я могу с людьми где угодно разговаривать. С самыми простыми, может быть, не с самыми учеными, но ученых трудно понимать. Истина должна быть все равно изложена детским языком. Поэтому ученый обязан мне сказать понятно. Если он этим владеет, значит, мы с ним находим общий язык. Михаил Козырев:Я этот принцип для себя сформулировал: о любых сложных вещах — простым языком. Это очень важный талант, не у всех присутствующий. Фекла Толстая: Можно я про простого человека спрошу? Вы когда работали в порту еще. Вот тогда происходил вот этот переход от того, что Вы такой, как все, к тому, что Вы не такой, как все? Не потому, что Ваш монолог читает Райкин, а потому, что вы по-другому смотрите на действительность и подмечаете? Михаил Жванецкий: Я уже тогда был в самодеятельности. Уже тогда мы ездили в колхоз. Я все время на этом уровне: и самодеятельность для таких, как я, и, как говорится, я тоже видел рукомойник, прикрученный к пианино. Абсолютная правда. Фекла Толстая: Это чтобы помыть руки перед тем, как на пианино будешь играть? Михаил Жванецкий: Причем тут пианино? Это рукомойник. Михаил Козырев:Пианино придавало устойчивости. Михаил Жванецкий: Это же как раз сельские всякие клубы. Михаил Козырев:Мы попросили бы еще несколько советов Мите. Михаил Жванецкий: Спасибо. Я обращаюсь к слушателям: вы любите слушать, а я это все вижу, как это все делается. Готовься к тому, что имя забывается быстрее, чем наслаждение. Будь внимателен. Помни имя, Митя! Деньги по ценности сравнялись со здоровьем. Ты уже не можешь сохранять здоровье, не зарабатывая на жизнь. Будь здоров — значит, зарабатывай на жизнь. С годами ты все больше времени будешь тратить на то, чтобы чувствовать себя хорошо». Обогащение человека — то же самое». Юмор в наше время хлещет, как прорванная канализация или цивилизация. Юмор и веселье — противоположные понятия. Веселье не поддерживает, поддерживает оптимизм. Ирония, Митя, расскажет о тебе больше, чем шутка о соседке. Потому что в такой шутке все-таки чаще пошловатость». Не теряй тихую девушку. Когда тебе о ней напомнят, тебе будет, что вспомнить, но будет некому позвонить». Эта мысль существует в природе. Он произносит ее или записывает ее. Если не он, это сделает и другой талант. А потом будут говорить: «Свыше, свыше пришло! Конечно, свыше, когда копаешь глубже. Никто ему ничего не диктовал: он просто способен этот талант искать не там, где все». Только он облегчит душу твою, у его постели и ты успокоишься. И этим поможешь ему». Фекла Толстая: Михаил Михайлович, Вы можете сказать, что с чувством юмора? Откуда оно? Это врожденное, но можно ли его развивать? Есть ли чувство юмора у Вашего сына Мити? Михаил Козырев:Было ли чувство юмора у Ваших родителей? Михаил Жванецкий: У родителей я не замечал. Видимо, это что-то все-таки свыше. Какое-то такое строение. Чувство юмора — это парадоксальность мышления. Это чистое мышления. Вот когда я веду свою передачу, я там ироничен, это такой характер уже у меня, там нельзя воспринимать всерьез что-либо. Вот у Мити есть чувство юмора прекрасное. А у меня уже ирония сменила юмор. Я когда пишу, еще могу вполне писать смешно. Но главное — это то, что я уже, мне кажется, немножко вырос из смешения типа «О вас». Такие вещи я уже не пишу. И, кроме того, я уже немножко оторвался от учебного материала, очень хорошо это в институте идет. Поэтому я когда слушаю, как сейчас, в таком количестве юмор, он мне еще напоминает мои институтские времена. Значит, я уже вырос из этого. Поэтому я не смотрю юмористические передачи. Вообще когда начинается юмор, и я где-то в гостях слышу: «А, юмор! Давай, переключаем». И переключают телевизор. Либо кто-то решает не ремонтировать больше телевизор — нет смысла ремонтировать, как оказалось. Телевизор сломался в одной семье, которую я знаю. Жена пригласила мастера, а муж выгнал. Живут, как в траве. Михаил Козырев:Митя как-то реагировал на Ваши выступления, на то, что он видел? Или, например, является ли он слушателем каких-то Ваших новых заметок, советов, миниатюр? Михаил Жванецкий: Вот в этом весь парадокс. Я не умею его воспитывать никак. Я — артист задней своей, второй половиной. То есть к нему я спиной. Мама им занимается, а мое воспитание заключается в том — я же летучая мышь — я вылетаю из Москвы на рассвете, чтобы туда приехать в день концерта прилететь, и на следующий день вылетаю на рассвете, чтобы домой, отоспаться. Когда я его вижу, у меня какие новости: не сдал экзамен, не сдал зачет. Я говорю: «Я занимаюсь большой политикой, ты видишь? Короче, прилетел, устроил скандал, улетел. Как метод воспитания — совершенно никудышный. Ему остается перетерпеть 5 минут, пока я не уснул или мне еще куда-то надо идти выступать в этот день. Михаил Козырев:Никакого контроля над реультатом. Михаил Жванецкий: Вот! Вы точно сказали. Наоборот — полная безрезультатность. Я носитель истерик, очень редких, но эпизодически повторяющихся. Фекла Толстая: А когда рос Ваш сын, насколько это было похоже на Ваше представление о том, как растет ребенок? Михаил Жванецкий: У меня дети рождались. Но при воспитании я присутствую впервые сейчас. Это было советское время. Женщины были очень мужественные, особенно в Питере. Я же в Питере провел вот эту жизнь. Они скрывали от меня последствия наших взаимоотношений. Просто скрывали. Кто-то даже заявил, что не может иметь детей. Ну, последствия понятны, да? Тот, кто заявил, тот скрылся с ребенком. Но самое главное: они уехали, и почти всех, получается так, что я потерял. Знамена свои собрать не могу. Только тех, кто объявился сам, тот и есть. И я их придерживаю, и моя жена, слава богу, относится прекрасно к ним. И к нам приезжает моя дочь, которая живет в Новосибирске, и Митька у нас бывает летом в Одессе. Я каждое лето в Одессе. Там хорошо. Вот, я говорю: никаких следов воспитания нет. В чем состоит мое воспитание? Вот я это пишу и прочту со сцены. И тогда он слышит, иногда он приходит с другом. Друг говорит: «Мне понравилось», этот — молчит. Я избрал такой способ: я читаю со сцены. То, что я здесь читал, я читаю со сцены тоже. Воспитание веду через публику, воспитание веду через громкоговорители, установки, через прожектора. Опять, конечно, никакого впечатления не производит — только аплодисменты. На публику производит, на Митьку — никакого, естественно. Михаил Козырев:А он, как источник информации о новом поколении, о том, какие они, сегодняшние молодые, дает Вам пищу для наблюдений? Эти планшеты, мобильники - он берет у меня, вырывает из рук, настраивает мне телефон и возвращает обратно. У него покровительственное отношение ко мне. Ему вспомнить ничего не надо: мы тащим в голове, а он в кармане. Сплетники в карманах брюк. Я помню, на вечере я спрашиваю: «А кто муж этой актрисы знаменитой? Это она сейчас с мужем? Человек 5 мне ответили, что нет. Это все благодаря мобильным телефонам. Сейчас скрыть уже ничего невозможно. Сплетен нет — сплетни носят в карманах. Фекла Толстая: Какое занятие у Вашего сына? Чем он занимается, какая профессия у него? Но это ему вроде нравится, это он сам выбрал. Михаил Козырев:А на каком факультете? Михаил Жванецкий: Продюсерский. Вы знаете, все равно дети идут примерно нашим путем. Это редкость, если вырастает самостоятельный талант какой-то. Все-таки, он воспитывался среди огней, радиоустановок, среди звука, среди шуток. И вот он сейчас постепенно привыкает к этому же самому. Не знаю, как у него получится. Михаил Козырев:Но Вы относитесь к тому типу родителей, которые никак не влияют на выбор? Михаил Жванецкий: Нет, это он сам. Михаил Козырев:Какие-то открытия он Вам делает? Книжку хорошую прочитал или фильм офигенный посмотрел? Михаил Жванецкий: Обязательно. Михаил Козырев:Что Вы от него узнали нового за последнее время? Михаил Жванецкий: Прекрасные советы: посмотри этот фильм… Названия трудно запомнить. Но вот последний его совет был — фильм о лауреате Нобелевской премии, который шизофреник, такой художественный американский фильм, где Рассел Кроу в главной роли. Михаил Козырев:«Игры разума»? Михаил Жванецкий: Да, «Игры разума». Совет прекрасный, потому что фильм оказался прекрасный. Я вначале думал, в первой половине, что можно прекратить его смотреть. Он сказал: «Нет! И когда я посмотрел вторую половину, как человек в этом состоянии продолжает. Михаил Козырев:Документальная история, есть прототип у него. Михаил Жванецкий: Совершенно верно. Вот это его совет. Это как пример. Михаил Козырев:Остается немного времени, чтобы послушать написанные крупным почерком на одной из бумажек знаменитые миниатюры… Михаил Жванецкий: Это я специально взял, это посвящено «Серебряному Дождю», опросу «От кого бы Вы хотели иметь ребенка? И я тут посвятил это «Серебряному Дождю»: «Ребенок появляется у женщины внутри, у мужчины — снаружи. Он ей дан навсегда, и мать у него навсегда, и в песнях, в стихах, в гитарах и татуировках. Единственная женщина, что у него единственная — это мать. И такую пару, как мать и сын, женщина создает целиком сама. Они находят и рожают, они рожают и тащат, тащат и кормят, не надеясь на возврат затраченного. Все уходит вперед. И любовью, которой надо любить мать, он полюбит другую и сделает ее матерью. И даст ей сына, и тот уйдет вперед. А отцы будут любить дочерей, пытаясь сохранить возле себя женщину, похожую на ее мать. А потеряв жену, они ищут вторую такую же и третью такую же. Как сын ищет жену, похожую на мать. Короче: худшие из нас — дети секса, лучшие — дети любви». Михаил Козырев:Блестяще. Фекла Толстая: Как замечательно сказано. Михаил Михайлович, можно мы Вам зададим вопрос, который задаем всем гостям нашей программы. Он таков: как Вам кажется, когда легче было взрослеть и становиться человеком? Михаил Жванецкий: Знаете, так как после войны не в каждой стране взрослели, а некоторые взрослели в очень развитых странах, где не было войны, то мне не кажется, что надо пройти обязательно через эти жуткие испытания. Во всяком случае, умнее мы не стали. Мы стали мужественнее, заботливее в результате войны. А сейчас, может быть, мы станем умнее, может быть, мы станем самостоятельными, то есть мы будем кормильцами сейчас. Не тогда, когда нас кормило государство, а сейчас, когда каждый может что-то затеять, чтобы сохранить себе здоровье, о котором я читал. Вот каждый приучается к самостоятельности. Особенно это касается мужчин. Но и женщин тоже. Фекла Толстая: Вам кажется, что мужчины стали самостоятельнее? Михаил Жванецкий: Да, мужчины научились кормить кого-то. Фекла Толстая: В советское время этого не было? Михаил Жванецкий: Нет, они кормились все одинаково. На зарплатах, на пенсиях, как моя мама, мой папа. А сейчас вот эти разводы трескучие, жена же что-то отсуживает у мужа. Значит, это при богатстве, ты просто видишь, что человек заработанное делит с кем-то. Мне это нравится. Весь мир так живет. Это очень плодотворный путь, потому что наши, попадая в ту обстановку типа Google, они становятся изобретательными. Безумно изобретательными. И потом: мы же получаем оттуда изобретениях наших. Кроме того, там нет криков «Президент одобрил мое изобретение! Нет таких криков в развитых странах. Значит, можно продолжать. Фекла Толстая: Значит, Вы считаете, что вот это сочетание человека с советским прошлым с западной свободой… Вы очень много видели мигрантов русских. Все хорошо у них в душе и в жизни? Михаил Жванецкий: Нет, я не считаю, что все хорошо. Вообще Америка — это тупик счастливых, можно сказать. Куда дальше? Выходить некуда, ты уже на вершине. Ты уже попал — все. Но «Тупик счастливых» - по-моему, хорошо сказано. Фекла Толстая: Очень. Это Вы сейчас прямо сформулировали? Михаил Жванецкий: Ну не совсем сейчас. Летом, сейчас читаю. И мигранты не очень счастливые, они не все везучие. Только юные мигранты. Мы и так все видим.
Семидесятые
- «Не можешь любить — сиди дружи!»: 120 гениальных цитат Жванецкого
- «Кто я такой, чтоб не пить?»: вспоминаем 5 самых смешных монологов Жванецкого
- «Портрет» (1969)
- Новости партнеров
- Жванецкий завидовал Майдану? - наверно до коктейлей Молотова: yuri_kosagovsky — LiveJournal
Новости партнеров
- Михаил Жванецкий Монологи
- Лучшие цитаты Михаила Жванецкого - 7Дней.ру
- Audio With External Links Item Preview
- Семидесятые
Памяти сатирика: лучшие шутки Михаила Жванецкого
В возрасте 86 лет скончался Михаил Жванецкий. Лучшие цитаты и изречения Михаила Жванецкого — об интеллигенции, старости, любви и женщинах. Следует ожидать, что на концерте Михаила Жванецкого в Москве прозвучат лучшие произведения, созданные сатириком за сорокалетнюю творческую карьеру.
Умер Михаил Жванецкий. Вот 10 лучших видео с его миниатюрами
Ушел из жизни Михаил Жванецкий — писатель-сатирик, без которого невозможно представить российскую культуру последних десятилетий. Михаил Жванецкий ©Владимир Песня РИА Новости. В память о сатирике редакция РИАМО собрала самые яркие цитаты из выступлений Жванецкого, многие из которых стали крылатыми. человеку, вклад которого в отечественную культуру превознесён до небес.
50 лучших цитат Михаила Жванецкого
Мастер острого слова, точно попадающего в цель, литературно одаренный, умеющий улавливать парадоксальность нашей жизни и талантливо передавать наблюдения в тексте — именно таким мы знаем и любим сатирика-одессита. В день рождения мастера редакция ProOren собрала любимые цитаты Михаила Жванецкого, и делится ими с вами. Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было! На сцене я продаю свое одиночество и на эти деньги покупаю себе еду. Наши люди любят, чтобы водку украшало что-то красивое. Теплоход, футбол, баня. Главное, вокруг водки должны быть чужие женщины. Или хотя бы чужие окрестности. Что-то красивое.
Слова те же, движения те же… - Женщина - это создание, которое нужно любить! Не умеешь любить - сиди и дружи! Плюнуть вниз. К примеру, длина минуты зависит от того, с какой стороны двери туалета вы находитесь. Но эти пять лет надо провести в спортзале. Теперь боюсь, что меня могут запомнить.
Не хочет сам — силой помыть. Прямо в его же присутствии». Вот, например, ну хотя бы, допустим, колбаса». Так как деньги есть, а времени нет. Откуда деньги?
Сабурова Анна - Огненный цветок svetahappist 4 часа назад Очень уж все растянуто. Автор упивался расписывая мелочи до глобальных масштабов. Рассказ вполне мог быть 2х часовым.... Лучанинов Александр - Каменка Миккеро 4 часа назад Спасибо огромное что проявили внимание к данной проблеме которая время от времени имеет место быть.! Добра вам за... Дни за Гранью Сергей 5 часов назад Живут в многоэтажках, есть телефоы и ножи, то есть промышленность хорошо развита. И ходят с копьями!!!