Большинство читателей рассказов Зощенко или романов "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" Ильфа и Петрова не обращает внимания на привязку ко времени. Произведение Ильи Ильфа и Евгения Петрова Золотой теленок можно читать онлайн на нашем сайте. сатирический роман советских писателей Ильфа и Петрова, опубликованный в 1931 году. Работая над «Золотым теленком», Ильф и Петров составляли обширные списки «аттракционов» и «отыгрышей». Скачайте бесплатно электронную книгу (e-book) Ильфа и Петрова «Золотой телёнок» на компьютер или телефон (айфон или андройд) без регистрации и читайте офлайн.
Часть первая. Экипаж Антилопы
- Петров Евгений - Золотой Теленок (полная версия)
- Долой клеветнические книги!
- Золотой Теленок (полная версия): краткое содержание, описание и аннотация
- Долой клеветнические книги! / / Независимая газета
Золотой телёнок И. Ильф и Е. Петров
Случайно натолкнулся на неновую литературоведческую сенсацию, о которой не знал: оказывается, романы «12 стульев» и «Золотой теленок» написал Михаил Булгаков, а вовсе не Ильф и Петров, как всегда считалось. Бухарину книга Ильфа и Петрова для чего-то понадобилась, а рецензентам пока не нужна. В 1929–1930 гг. Ильф и Петров написали «Золотого теленка». Случайно натолкнулся на неновую литературоведческую сенсацию, о которой не знал: оказывается, романы «12 стульев» и «Золотой теленок» написал Михаил Булгаков, а вовсе не Ильф и Петров, как всегда считалось. Обложка сбоку Золотой теленок Илья Ильф, Евгений Петров. Бухарину книга Ильфа и Петрова для чего-то понадобилась, а рецензентам пока не нужна.
Золотой Теленок
Были книги, которые считаются "более великими" скажем, "Тихий Дон", "Жизнь и судьба" , но не то что более популярных, а просто сравнимых по популярности - не было. Эти книги не просто разобраны на цитаты. Они состоят из сплошных цитат, начиная с легендарных названий. Перечислить - не хватит не то что статьи, не хватит всей "Недели".
Словарь Эллочки-людоедки состоял из 30 слов, а сама она со всем своим словарем входила неотъемлемой частью в словарь "советского языка", на котором говорил весь народ, от работяги до академика. Вот наугад что вспоминается. Братья Карамазовы", "блюдечко с голубой каемочкой", "Союз меча и орала", "человек, измученный нарзаном", "согласие есть продукт непротивления сторон", "ремонт провала - чтоб не слишком проваливался", "Гомер-Мильтон-Паниковский", "контора "Рога и копыта", "Антилопа-Гну", "Гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору" равно применимо к таким антагонистам, как Гайдар и Жириновский , "падал вниз стремительным домкратом", "товарищ гроссмейстер, конь так не ходит"...
Но пора остановиться, хоть и жалко. Впрочем, любой читатель легко продолжит этот ряд сколько хочет. До 1966 г.
Есть афоризмы - готовые анекдоты. Например, ими сыпал Жванецкий "у меня зарплата хорошая, но маленькая" , великим мастером тут был Ежи Лец "Зачем пробивать головой стенку? Что ты станешь делать в соседней камере?
Большинство цитат из "12 стульев" и "Золотого теленка" - сами по себе несмешные, более того, вообще непонятные. Смех возникает только потому, что их видят-вспоминают в контексте книг.
Но мы-то знаем : смотрите, вход Остапа Бендера в город N. Чем не доказательство? Все это подается очень вдохновенно. Ссылки на архивные данные, биографические свидетельства, компьютерный анализ текста — все это не принимается, потому что сухая наука не способна понять творческую истину. На самом деле способна. Сходство стилистики. Но, с другой стороны, если вы начнете вчитываться в их тексты, вы увидите разницу — не только в стилистике то есть в построении фразы, в подборе эпитетов , но и шире, в проблематике.
Он видит свою роль «большого писателя» за пределами журнальной работы иначе; он работает над вещами историческими — или по крайней мере сочетающими бытовое с историческим: уже написаны «Белая гвардия», «Дни Турбиных» и «Бег», а главное — уже задуман роман «Мастер и Маргарита», над которым Булгаков с конца 1920-х ведет интенсивную работу. Ну и потом, про стилистику: а рассказы про Колоколамск, «Одноэтажную Америку» — это все тоже Булгаков написал? Или Ильф и Петров сами научились успешно копировать стиль Булгакова?
Мы за вежливость Если книга вам не понравилась, аргументируйте, почему. Мы не публикуем отзывы, содержащие нецензурные, грубые, чисто эмоциональные выражения в адрес книги, автора, издательства или других пользователей сайта. Ваш отзыв должно быть удобно читать Пишите тексты кириллицей, без лишних пробелов или непонятных символов, необоснованного чередования строчных и прописных букв, старайтесь избегать орфографических и прочих ошибок. Отзыв не должен содержать сторонние ссылки Мы не принимаем к публикации отзывы, содержащие ссылки на любые сторонние ресурсы. Недовольны качеством издания? Дайте жалобную книгу Если вы столкнулись с отсутствием или нарушением порядка страниц, дефектом обложки или внутренней части книги, а также другими примерами типографского брака, вы можете вернуть книгу в магазин, где она была приобретена.
Еле уловимый треск и легчайшее посвистывание почудились спешившимся антилоповцам. Очевидно, это храпели граждане. Зубчатый лес подходил к городу. Дорога петлями падала с обрыва. Меньше устаешь. Шуток не понимает! Придется стать на путь наиболее передовых стран. В Рио-де-Жанейро, например, краденые автомобили перекрашивают в другой цвет. Делается это из чисто гуманных побуждений — дабы прежний хозяин не огорчался, видя, что на его машине разъезжает посторонний человек. Антилопа снискала себе кислую славу, ее нужно перекрасить. Решено было войти в город пешим порядком и достать красок, а для машины подыскать надежное убежище за городской чертой. Остап быстро пошел по дороге вдоль обрыва и вскоре увидел косой бревенчатый домик, маленькие окошечки которого поблескивали речною синевой. Позади домика стоял сарай, показавшийся Остапу подходящим для сокрытия Антилопы. Пока великий комбинатор размышлял о том, под каким предлогом удобнее всего проникнуть в домик и сдружиться с его обитателями, дверь отворилась и на крыльцо выбежал почтенный господин в солдатских подштанниках с черными жестяными пуговицами. На бледных парафиновых щеках его помещались приличные седые бакенбарды. Подобная физиономия в конце прошлого века была бы заурядной. В то время большинство мужчин выращивали на лице такие вот казенные, верноподданные волосяные приборы. Но сейчас, когда под бакенбардами не было ни синего вицмундира, ни штатского ордена с муаровой ленточкой, ни петлиц с золотыми звездами тайного советника, — это лицо казалось ненатуральным. Все те же сны! Те же самые сны! Произнеся эту жалобу, старик заплакал и, шаркая ногами, побежал по тропинке вокруг дома. Обыкновенный петух, собиравшийся в эту минуту пропеть в третий раз, вышедший для этой цели на середину двора и уже раскрывший рот, в испуге кинулся прочь; сгоряча он сделал несколько поспешных шагов и даже уронил перо, но вскоре опомнился, вылез на плетень и уже с этой безопасной позиции сообщил миру о наступлении утра. Однако в голосе его чувствовалось волнение, вызванное недостойным поведением хозяина домика. Бендер удивленно разглядывал странного человека с бакенбардами, которые можно найти теперь разве только на министерском лице швейцара консерватории. Между тем необыкновенный господин завершил свой круг и снова появился у крыльца. Здесь он помедлил и со словами — «Пойду попробую еще раз» — скрылся за дверью. Придется подождать результатов таинственной пробы. Ждать Остапу пришлось недолго. Вскоре из домика послышался плачевный вой, и, пятясь задом, как Борис Годунов в последнем акте оперы Мусоргского, на крыльцо вывалился старик. Он повернулся и, спотыкаясь о собственные ноги, пошел прямо на Остапа. Решив, что пришло время действовать, великий комбинатор выступил из-за дерева и подхватил бакенбардиста в свои могучие объятия. Что такое? Остап осторожно разжал объятия, схватил старика за руку и сердечно ее потряс. То, что в газете называют «Отовсюду обо всем» или «Мировой экран». Позавчера мне, например, снились похороны микадо, а вчера — юбилей Сущевской пожарной части. Какой вы счастливый человек! Какой счастливый! Скажите, а вам никогда не снился какой-нибудь генерал-губернатор или... Бендер не стал упрямиться. В прошлую пятницу. Всю ночь снился. И, помнится, рядом с ним еще полицмейстер стоял, в узорных шальварах. Было такое сновиденье. Позвольте, когда же это, ну да, 3 февраля сего года. Государь-император, а рядом с ним, помнится, еще граф Фредерикс стоял, такой, знаете, министр двора? Милости просим ко мне. Простите, вы не социалист? Не партиец? Я беспартийный монархист. Слуга царю, отец солдатам. В общем, взвейтесь, соколы, орлами, полно горе горевать!.. В домике оказалась одна комната с сенями. На бревенчатых стенах висели портреты господ в форменных сюртуках. Судя по петлицам, господа эти служили в свое время по министерству народного просвещения. Постель имела беспорядочный вид и свидетельствовала о том, что хозяин проводил на ней самые беспокойные часы своей жизни. Здесь, думал я, начнется новая жизнь. А ведь что вышло? Вы только поймите!.. Федор Никитич Хворобьев был монархистом и ненавидел советскую власть. Эта власть была ему противна. Он, когда-то попечитель учебного округа, принужден был служить заведующим методологическо-педагогическим сектором местного Пролеткульта. Это вызывало в нем отвращение. До самого конца своей службы он не знал, как расшифровать слово Пролеткульт и от этого презирал его еще больше. Дрожь омерзения вызывали в нем одним своим видом члены месткома, сослуживцы и посетители методологическо-педагогического сектора. Он возненавидел слово сектор. О, этот сектор! Никогда Федор Никитич, ценивший все изящное, а в том числе и геометрию, не предполагал, что это прекрасное математическое понятие, обозначающее часть площади криволинейной фигуры, будет так опошлено. На службе Хворобьева бесило многое: заседания, стенгазеты, займы. Но и дома он не находил успокоения своей гордой душе. Дома тоже были стенгазеты, займы, заседания. Знакомые говорили исключительно о хамских, по мнению Хворобьева, вещах: о жаловании, которое они называли зарплатой, о месячнике помощи детям и о социальной значимости пьесы «Бронепоезд». Никуда нельзя было уйти от советского строя. Когда огорченный Хворобьев одиноко прогуливался по улицам города, то и здесь из толпы гуляющих вылетали постылые фразы: «... Тогда мы постановили вывести его из состава правления... А я так и сказал: на ваше РКК примкамера есть, примкамера …» И, тоскливо поглядывая на плакаты, призывающие граждан выполнить пятилетку в четыре года, Хворобьев с раздражением повторял: — Вывести! Из состава! В четыре года! Хамская власть! Когда методологическо-педагогический сектор перешел на непрерывную неделю и, вместо чистого воскресения, днями отдыха Хворобьева стали какие-то фиолетовые пятые числа, он с отвращением исхлопотал себе пенсию и поселился далеко за городом. Он поступил так для того, чтобы уйти от новой власти, которая завладела его жизнью и лишила покоя. По целым дням просиживал монархист-одиночка над обрывом и, глядя на город, старался думать о приятном: о молебнах по случаю тезоименитства какой-нибудь высочайшей особы, о гимназических экзаменах и о родственниках, служивших по министерству народного просвещения. Но, к удивлению, мысли его сейчас же перескакивали на советское, неприятное. После Пролеткульта вспоминались ему совершенно уже возмутительные эпизоды: демонстрации первомайские и октябрьские, клубные семейные вечера с лекциями и пивом, полугодовая смета методологического сектора. Она подменила даже мои мысли! Но есть такая сфера, куда большевикам не проникнуть. Это сны, ниспосланные человеку богом. Ночь принесет мне успокоение. В своих снах я увижу то, что мне будет приятно увидеть! В первую же после этого ночь бог прислал Федору Никитичу ужасный сон. Снилось ему, что он сидит в учрежденческом коридоре, освещенном керосиновой лампочкой. Сидит и знает, что его с минуты на минуту должны вывести из состава правления. Внезапно открывается железная дверь, и оттуда выбегают служащие с криком: «Хворобьева нужно нагрузить! Федор Никитич проснулся среди ночи. Он помолился богу, указав ему, что, как видно, произошла досадная неувязка, и сон, предназначенный для ответственного, быть может, даже партийного, товарища, попал не по адресу. Ему, Хворобьеву, хотелось бы увидеть для начала царский выход из Успенского собора. Успокоенный, он снова заснул, но вместо лица обожаемого монарха тотчас же увидел лицо председателя месткома товарища Суржикова. И уже каждую ночь Федора Никитича с непостижимой методичностью посещали одни и те же выдержанные советские сны. Представлялись ему: членские взносы, стенгазеты, МОПРЫ, совхоз «Гигант», торжественное открытие первой фабрики-кухни, председатель общества друзей кремации и большие советские перелеты. Монархист ревел во сне. Ему не хотелось видеть друзей кремации. Ему хотелось увидеть крайнего правого депутата Государственной Думы Пуришкевича, патриарха Тихона, ялтинского градоначальника Думбадзе или хотя бы какого-нибудь простенького инспектора народных училищ. Но ничего этого не было. Советский строй ворвался даже в сны монархиста. Раз вы живете в советской стране, то и сны у вас должны быть советские. Я уже на все согласен. Пусть не Пуришкевич! Пусть хоть Милюков. Все-таки человек с высшим образованием и монархист в душе. Так нет же! Все эти советские антихристы! Сон — это пустяки. Главное — это устранить причину сна. Основной причиной является самое существование советской власти. Но в данный момент я устранить ее не могу. У меня просто нет времени. Я, видите ли, турист-спортсмен, сейчас мне надо произвести небольшую починку своего автомобиля, так что разрешите закатить его к вам в сарай. А насчет причины вы не беспокойтесь. Я ее устраню на обратном пути. Дайте только пробег окончить. Одуревший от тяжелых снов монархист охотно разрешил милому и отзывчивому молодому человеку воспользоваться сараем. Он набросил поверх сорочки пальто, надел на босу ногу калоши и вышел вслед за Бендером во двор. Вот увидите!.. Через полчаса Антилопа была спрятана у Хворобьева и оставлена под надзором Козлевича и Паниковского. Бендер в сопровождении Балаганова отправился в город за красками. Молочные братья шли навстречу солнцу, пробираясь к центру города. На карнизах домов прогуливались серые голуби. Спрыснутые водой деревянные тротуары были чисты и прохладны. Человеку с неотягченной совестью приятно в такое утро выйти из дому, помедлить минуту у ворот, вынуть из кармана коробочку спичек, на которой изображен самолет с кукишем вместо пропеллера и надписью «Ответ Керзону», полюбоваться на свежую пачку папирос и закурить, спугнув кадильным дымом пчелу с золотыми позументами на брюшке. Бендер и Балаганов подпали под влияние утра, опрятных улиц и бессребреников-голубей. На время им показалось, что совесть их ничем не отягчена, что все их любят, что они женихи, идущие на свидание с невестами в маркизетовых платьях. Внезапно дорогу братьям преградил человек со складным мольбертом и полированным ящиком для красок в руках. Он имел несколько взбудораженный вид, словно бы только что выскочил из горящего здания, успев спасти от огня лишь мольберт и ящик. Вы его не встретили? Он здесь не проходил? Художник толкнул Бендера в грудь, сказал «пардон» и устремился дальше. Она, дескать, здесь прогуливалась». Не успел Бендер закончить своей тирады, как прямо на него выскочили два человека с черными мольбертами и полированными этюдниками. Это были совершенно различные люди. Один из них, как видно, держался того взгляда, что художник обязательно должен быть волосатым, и по количеству растительности на лице был прямым заместителем Генриха Наваррского в СССР. Усы, кудри и бородка очень оживляли его плоское лицо. Другой был просто лыс, и голова у него была скользкая и гладкая, как стеклянный абажур. Бендер отстранил Балаганова, который раскрыл было зев для произнесения ругательства, и с оскорбительной вежливостью сказал: — Товарища Плотского, урожденного Поцелуева, мы не видели, но если указанный товарищ вас действительно интересует, то поспешите. Его уже ищет какой-то трудящийся, по виду художник-пушкарь. Сцепляясь мольбертами и пихая друг друга, художники побежали дальше. А в это время из-за угла вынесся извозчичий экипаж. В нем сидел толстяк, у которого под складками синей толстовки угадывалось потное брюхо. Общий вид пассажира вызывал в памяти старинную рекламу патентованной мази, начинавшуюся словами: «Вид голого тела, покрытого волосами, производит отталкивающее впечатление ». Разобраться в профессии толстяка было нетрудно. Он придерживал рукою большой стационарный мольберт. В ногах у извозчика лежал полированный ящик, в котором, несомненно, помещались краски. В чем тут дело? Что случилось? Но лошадь, гремя подковами по диким булыжникам, уже унесла четвертого представителя изобразительных искусств. Когда молочные братья остановились перед москательной лавкой, Балаганов шепнул Остапу: — Вам не стыдно? Глупое положение, конечно. Но что ж делать. Не бежать же в исполком и просить там красок на проведение Дня Жаворонка! Они-то дадут, но ведь мы потеряем целый день! Сухие краски в банках, стеклянных цилиндрах, мешках, бочонках и прорванных бумажных пакетах имели заманчивые цирковые цвета и придавали москательной лавке праздничный вид. Командор и бортмеханик придирчиво стали выбирать краски. Э то цвет рухнувшей надежды. Лиловый — нет! Пусть в лиловой машине разъезжает начальник угрозыска. Розовый — пошло, голубой — банально, красный — слишком верноподданно. Придется выкрасить Антилопу в желтый цвет. Будет немножко ярковато, но красиво. Приказчик подвел друзей к двери и показал рукой на вывеску через дорогу. Там была изображена коричневая лошадиная голова, и черными буквами по голубому фону выведено: «Овес и сено». Но при чем же тут наш брат — художник? Не вижу никакой связи. Однако связь оказалась, и очень существенная. Остап ее обнаружил уже в самом начале объяснения приказчика. Город всегда любил живопись, и четыре художника, издавна здесь обитавшие, основали группу «Диалектический станковист». Они писали портреты ответственных работников и сбывали их в местный музей живописи. С течением времени число незарисованных ответработников сильно уменьшилось, что заметно снизило заработки диалектических станковистов. Но это было еще терпимо. Годы страданий начались с тех пор, когда в город приехал новый художник Феофан Копытто. Первая его работа вызвала в городе большой шум. Это был портрет заведующего гостиничным трестом. Феофан Копытто оставил станковистов далеко позади. Заведующий гостиничным трестом был изображен не масляными красками, не акварелью, не углем, не темперой, не пастелью, не гуашью и не свинцовым карандашом. Он был сработан из овса. И когда художник Копытто перевозил на извозчике картину в музей, лошадь беспокойно оглядывалась и ржала. С течением времени Копытто стал употреблять также и другие злаки. Имели громкий успех портреты из проса, пшеницы и мака, смелые наброски кукурузой и ядрицей, пейзажи из риса и натюрморты из пшена. Сейчас он работал над групповым портретом. Большое полотно изображало заседание окрплана. Эту картину Феофан готовил из фасоли и гороха. Но в глубине души он остался верен овсу, который сделал ему карьеру и сбил с позиций диалектических станковистов. Мы тоже дураки, вроде Леонардо да Винчи. Дайте нам желтой эмалевой краски. Расплачиваясь с разговорчивым продавцом, Остап спросил: — Да. Кто такой Плотский-Поцелуев? А то мы, знаете, не здешние, не в курсе дел. Теперь из Москвы в отпуск приехал. До свидания! На улице молочные братья завидели диалектических станковистов. Все четверо, с лицами грустными и томными, как у цыган, стояли на перекрестке. Рядом с ними торчали мольберты, составленные в ружейную пирамиду. К старой манере, говорит, перехожу. Жалуется, лабазник, на кризис жанра. Художники, у которых было много свободного времени, охотно повели Остапа и Балаганова к Феофану Копытто. Феофан работал у себя в садике, на открытом воздухе. Перед ним на табуретке сидел товарищ Плотский—Поцелуев, человек, видимо, робкий. Он, не дыша, смотрел на художника, который, как сеятель на трехчервонной бумажке, захватывал горстями овес из лукошка и бросал его на холст. Копытто хмурился. Ему мешали воробьи. Они дерзко подлетали к картине и выклевывали из нее отдельные детали. Феофан приостановил сев, критически посмотрел на свое произведение и задумчиво ответил: — Что ж. Рублей двести пятьдесят музей за нее даст. Он дорог, овес-то! На сто процентов?
Булгаков - не Ильф и Петров
Петрова уникальна. Ровно три года спустя в журнале «30 дней» началась публикация продолжения «Двенадцати стульев» — «Золотого теленка». Но к тому времени авторы — в числе самых популярных писателей СССР. Популярность Ильфа и Петрова стремительно росла, романы то и дело переиздавались, их переводили на десятки иностранных языков, выпускали за границей, что, конечно, согласовывалось в советских цензурных инстанциях. А в 1938—1939 годах издательство «Советский писатель» выпустило четырехтомное собрание сочинений Ильфа и Петрова. Мало кто из тогдашних советс- ких классиков удостоился такой чести. Наконец во второй половине 1950-х годов дилогия была официально признана «классикой советской сатиры». Постоянно публиковались статьи и монографии о творчестве Ильфа и Петрова, воспоминания о них. Это — с одной стороны.
Роман полон искромётный шуток и сатирической иронии. Многие фразы главного героя превратились в афоризмы. Информация о книге:.
Глава VIII. Силы, поднятые Остапом против постройки. Жильцы дома, подлежащего разрушению. Учреждение, которое не хочет выехать, потому что при этом его обязательно выгонят из Москвы. Жена управдома — дворничиха — тоже мешала. Глава IX. Выписывают родственников. Специальный брак. Глава X. Остап увлекает девушку. Герой в отчаянии. Комната есть, но девушки уже нет». О второй части «Великого комбинатора» сказано крайне скупо: «Начальник и уклоны». Писатели отказались от этого плана. История дочери американского солдата была рассказана в «Золотом теленке» в дорожном разговоре глава «Дружба с юностью». Работая над «Золотым теленком», Ильф и Петров составляли обширные списки «аттракционов» и «отыгрышей». Об этом свидетельствует характер записей, впоследствии нашедших развитие в романе: «жулики одно время держались впереди автопробега», «сны монархиста». Многие «аттракционы», не вошедшие в книгу, носят чисто развлекательный характер: «Остап выдавал себя за пророка, достигнув большой популярности», «украли слона в зоопарке», «Бендер со своей шпаной устраивает вечер писателей», «человек искал потерянного мальчика, оказался им самим». Попадая в роман, они приобретали на его страницах сатирическое звучание. Так, например, запись: «Чем люди занимаются с голодухи — лотереи, графологи, живое фото, почерк с разных сторон, мелкие изобретения» — переросла в «Золотом теленке» в глубокое публицистическое рассуждение о маленьком и большом мирах глава «Снова кризис жанра». Но многие записи такого рода, — например, «спор о том, кто лучше — мужчины или женщины», не получили своего развития в романе. Различные по своему характеру заметки скапливаются на страницах черновиков под рубриками «Подробности», «Типы, фамилии, выражения». В списке, озаглавленном «Люди в учреждении», фигурируют «общественный работник», «хамелеон», «человек с резиновым факсимиле». По этим кратким характеристикам можно опознать Скумбриевича, Бомзе, Полыхаева, — словом, почти весь «сатирический контингент» будущего «Геркулеса». В черновиках, относящихся к последнему периоду работы над романом, обрисовывается одна из важнейших линий произведения. Ильф и Петров записывают: «Правящий класс умертвил его Остапа. Деньги — труд». Эти строки, безусловно, перекликаются с высказыванием Е. Петрова, впоследствии выразившего идею «Золотого теленка» как «идею денег, не имеющих моральной ценности» план книги «Мой друг Ильф». Еще до начала работы над романом Ильф и Петров разрабатывают его темы в многочисленных произведениях, написанных вместе и порознь. Затронутая в этих произведениях тема разоблачения бюрократизма и приспособленчества развивается в главах романа, посвященных «Геркулесу». Описание порядков на кинофабрике и характеристика «пикейных жилетов» впервые дана И. Фельетон И. В «Золотом теленке» оно звучит как Генрих Мария Заузе. Первоначальная зарисовка квартиры, напоминающей «воронью слободку», сделана И. Название «Воронья слободка» Е. Петров сначала дал своему жилищу, а потом оно было перенесено в роман. В текст «Двенадцати стульев» Ильф и Петров вносили существенные изменения даже после того, как роман был опубликован. Иначе обстояло дело с «Золотым теленком». Окончательное редактирование текста авторы вели в рукописи. Ардов рассказывает, как требовательно подходили сатирики в процессе работы к каждому эпизоду, к каждой детали. Он вспоминает, в частности, иное начало книги: «В нем описывалась огромная лужа на вокзальной площади в городе Арбатове… Через эту лужу, говорилось там, приезжих переносит человек, обративший себя в профессионального рикшу при луже. И Бендер садится к нему на спину, а миновав лужу, он опускается на землю со словами: — За неимением передней площадки, схожу с задней! Потом было написано то начало о пешеходах, которое и вошло в роман. Последние исправления Ильф и Петров вносят в рукопись уже во время публикации романа на страницах журнала «30 дней». Исправления носят принципиальный характер. В первом варианте «Золотого теленка» за главой «Дружба с юностью» следовала заключительная глава — «Адам сказал, что так нужно». Ее текст частично совпадал с известной читателю главой «Его любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник». Однако после слов: «Он с огорчением вспомнил, что так и не купил второй шубы», действие развертывалось по-иному. Заметив командора, Адам Казимирович остановил машину и стал манить его пальцем. Позади водителя машины, отвернувшись в сторону, сидела внучка старого ребусника». Остап садится в автомобиль, наблюдает по пути различные эпизоды черноморской жизни, пытается затеять разговор с Зосей. Слышите, меня оттерли. Я несчастен. Скажите мне слово утешения. Примите во внимание атмосферный столб. Мне кажется даже, что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И, кроме того, я не член профсоюза. От этого тоже. Это закон физики. А может быть, действительно никакого столба нет. Я уже ничего не понимаю. Они не заметили, что машина уже несколько минут стоит на месте, а Козлевич смотрит на них, подкручивая двумя руками свои кондукторские усы. Приведя усы в порядок, Адам Казимирович, кряхтя, сошел на землю, отстегнул дверцу и громогласно сообщил: — Прошу выходить. Еще нет четырех часов, как раз успеете.
Весь этот путь сопровождается интересными и забавными событиями, через которые показаны реалии советской жизни в начале 30-х гг. С помощью образов героев, курьёзных случаев и острых замечаний писатели показывают недостатки людей, общественных устоев того времени. Произведение было воспринято неоднозначно, некоторые критики были недовольны карикатурой на интеллигенцию, кому-то не понравилось то, что жулик и махинатор получился слишком обаятельным героем. Сейчас споры поутихли, и читатели имеют возможность не только увидеть жизнь советских людей, но и насладиться захватывающими приключениями талантливого жулика. Многие фразы из романа стали афоризмами, которые теперь можно услышать буквально на каждом шагу.
Книга "Золотой теленок" - И. Ильф, Е. Петров
Но мне нужно сразу. Узнаёшь брата Колю? И первый сын заключил второго сына в объятия. А если уж и страдают, то стараются проделать это как можно быстрее и незаметнее для окружающих. Лоханкин же страдал открыто, величаво, он хлестал своё горе чайными стаканами, он упивался им.
Великая скорбь давала ему возможность лишний раз поразмыслить о значении русской интеллигенции, а равно о трагедии русского либерализма. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно. Я хочу умереть.
У меня налицо все пошлые признаки влюблённости: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты». Правда, хорошо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А.
Такой удар со стороны классика! И вообще последний город — это Шепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана. Может быть, нас ожидает счастье... Может быть, ещё машет крылышками от нетерпения?
Где, говорит он, адмирал Балаганов? Почему его так долго нет? Вы псих, Балаганов!
Аннотация В погоне за баснословными деньжищами Остап Бендер, возмужавший после опасных приключений "Двенадцати стульев" и не растерявший своего таланта великого комбинатора, расставляет хитроумные сети подпольному миллионеру Корейко вместе со своими компаньонами Паниковским и Шурой Балагановым, вновь оказываясь в вихре приключений, происходящих на фоне картин советской жизни начала 1930-х годов.
Ему самому тоже удалось принять участие в съемке. Засняв тлеющий окурок папиросы в упор, отчего она приобрела вид пароходной трубы, извергающей дым и пламя, Крайних-Взглядов обратился к живой натуре. Он снова лег на тротуар, — на этот раз на спину, — и велел Древлянину шагать через него взад и вперед. В таком положении ему удалось прекрасно заснять подошвы башмаков Древлянина. При этом он достиг того, что каждый гвоздик подошвы походил на донышко бутылки. Однако все это было мелко по сравнению с кинематографическими эксцессами, которые Крайних-Взглядов учинил на железной дороге. Он считал своей специальностью съемки под колесами поезда. Этим он на несколько часов расстроил работу железнодорожного узла. Завидев тощую фигуру режиссера, лежащего между рельсами в излюбленной позе — на спине, машинисты бледнели от страха и судорожно хватались за тормозные рычаги. Но Крайних-Взглядов подбодрял их криками, приглашая прокатиться над ним. Сам же он медленно вертел ручку аппарата, снимая высокие колеса, проносящиеся по обе стороны его тела. Товарищ Крайних-Взглядов странно понимал свое назначение на земле. Жизнь, как она есть, представлялась ему почему-то в виде падающих зданий, накренившихся набок трамвайных вагонов, приплюснутых или растянутых объективом предметов обихода и совершенно перекореженных на экране людей. Жизнь, которую он так жадно стремился запечатлеть, выходила из его рук настолько помятой, что отказывалась узнавать себя в крайних-взглядовском зеркале. Тем не менее у странного режиссера были поклонники, и он очень этим гордился, забывая, что нет на земле человека, у которого не было бы поклонников. История кинорежиссера Крайних-Взглядова и Бориса Древлянина — это пародия на всевозможные «левые», формалистические увлечения в кинематографе и одновременно на «киноков», — так в середине 20-х годов называли себя некоторые кинодокументалисты. В теории «киноки» энергично выступали против игровых, художественных фильмов, против павильонных съемок и декораций. Художественной кинематографии они противопоставляли документальный «киноглаз». Если бы этот эпизод остался в романе, то он в какой-то мере повторил бы описание событий на черноморской кинофабрике. Исключая его, сатирики, по-видимому, отвергали опасность дублирования сюжетных мотивов. Сатира «Золотого теленка» была исключительно целенаправленной и злободневной. Беспощадная борьба партии против бюрократизма, вдохновившая В. Маяковского на создание «Бани», подсказала Ильфу и Петрову образ «Геркулеса» — цитадели бездельников и чинуш. Нетрудно привести факты, подтверждающие актуальность и действенность сатиры Ильфа и Петрова. Никулин употреблял имя Остапа Бендера в нарицательном значении: «А по поводу деятельности, схожей с творчеством Остапа Бендера, я считаю нужным повторить историю, не так давно опубликованную в газетах и имеющую значение в связи с декретом, направленным против расхитителей общественной собственности, В одно учреждение, проще говоря в ВСНХ, полгода ходил молодой человек, сдавал пальто под номерок, ходил по лабиринту комнат, что-то писал на свободных столах, и все, вплоть до курьерши, считали его сотрудником учреждения. Что же делал этот человек? Иногда не слишком часто он сочинял черновичок требования на дефицитные предметы широкого потребления. От имени зампреда президиума для премирования ударников, скажем. И Соня переписывала под мелодичное журчание молодого человека о своих, им обоим знакомых ведомственных делах. Затем легкокрылый молодой человек уносил с собой переписанное уже на бланке требование и где-нибудь в укромном месте подписывал его фамилией зампреда, более или менее схоже с подлинной подписью. И секретарь, увидев подпись, хлопал печатью. Остап регистрировал бумажку, направлялся куда следует и получал сотню пар обуви и километр мануфактуры. И вскорости реализовал их в свою пользу. Так существовал безбедно этот предприимчивый молодой человек, пока не вздумал дать себе отдых в Гаграх. Поиздержавшись, он решил поправить свои дела ограблением кассира сберкассы. Тут он и попался. Прямо из жизни вошел в книгу один из важнейших эпизодов «Золотого теленка» — рассказ о Восточной Магистрали. Стиль очерка «Осторожно! Прототипы некоторых пассажиров литерного поезда в третьей части «Золотого теленка» могут быть названы по именам. Так, например, поэт Эмиль Кроткий стал прообразом Гаргантюа. Среди черновиков романа есть такая запись: «Эмиль: Ведь верно! Ведь правильно? Многочисленные корреспонденции с Турксиба, появившиеся в нашей печати М. Причем не только в показе энтузиазма строителей или грандиозных преобразований на землях Туркестана, но и в сатирических эпизодах. Собирались ли Ильф и Петров продолжить свою дилогию? Ответить было трудно. Мы сами этого не знали. И уже возникла необходимость писать третий роман, чтобы привести героя к оседлому образу жизни. Мы еще не знали, как это сделать. Останется ли он полубандитом или превратится в полезного члена общества, а если превратится, то поверит ли читатель в такую быструю перестройку? И пока мы обдумывали этот вопрос, оказалось, что роман уже написан, отделан и опубликован. Это произошло на Беломорском канале. Мы увидели своего героя и множество людей, куда более опасных в прошлом, чем он. Талантливые и смелые авторы канала рушат традицию рабского копирования жизни, они делают жизнь заново». Третий роман, задуманный Ильфом и Петровым, должен был называться «Подлец». О его герое в планах книги «Мой друг Ильф» говорится: «Человек, который в капиталистическом мире был бы банкиром, делает карьеру в советских условиях». Однако новый роман так и не был создан. Прямым продолжением сатиры «Золотого теленка» можно считать обличение Ильфом и Петровым мещанства, равнодушия, приспособленчества, бюрократизма в фельетонах и рассказах 1932—1937 годов. Первую, и притом чрезвычайно высокую оценку «Золотой теленок» получил в статье А. Луначарского «Ильф и Петров» после появления на страницах журнала «30 дней» значительной части романа. Статья является предисловием к американскому изданию «Золотого теленка». Как положительное явление в литературе рассматривается книга в статьях Л. Позже появляется несколько очерков совместного творческого пути Ильфа и Петрова Б. В них «Золотой теленок» рассматривается как серьезное достижение авторов. Хотя некоторые статьи 30-х годов подчас предлагают читателю общие оценки романа вместо глубокого анализа, все же они выгодно отличаются от первых рецензий на «Двенадцать стульев». За последние годы в советской литературе появился ряд новых статей и исследований, в которых творчество Ильфа и Петрова рассматривается на широком общественном и литературном фоне названия некоторых из этих работ указываются в первом томе наст.
Слово «караул», заимствованное в древнерусскую эпоху из тюркских языков и означающее «стража», произведено от тюркского «кара-» — «смотреть, беречь». Текстологи внимательнейшим образом рассматривают рукопись произведения, сличают ее с последующими публикациями, освобождают от всего лишнего, внесенного в текст советскими, идеологически выдержанными редакторами и бдительными советскими же цензорами, восстанавливают все то, что эти редакторы и цензоры убрали из текста, и таким образом сберегают роман. Редактор тоже внимательно рассматривает текст, досконально выверяет его и таким образом опять же сберегает произведение. Именно поэтому «форма одежды», в которой роман предлагается современному читателю, — караульная. Остается добавить несколько слов об орфографии и пунктуации. Почему они лишь в «основном», а не полностью приведены в соответствие с нормами современного русского языка? На то есть как минимум две причины. Первая: нормы орфографии и пунктуации во время создания романа, отделенное от нашего почти 90 годами, несколько отличались от нынешних, и исправить все «как надо» — значило бы лишить роман духа времени. Вторая: порой соавторы — И. Ильф и Е. Петров — сознательно шли на нарушения орфографии и пунктуации, руководствуясь не «нормами», а своими художественными принципами. Игнорирование этого означало бы обеднение романа. Все фрагменты, обороты, отдельные слова, искаженные впоследствии либо же убранные боязливыми редакторами и воинствующими цензорами, восстановлены в этой публикации в полной мере и выделены полужирным шрифтом. То же относится и к знакам препинания. Теперь составителю впору смолкнуть. Впереди — роман «Золотой теленок» в том виде, в котором его написали соавторы. Командовать парадом будут Илья Ильф и Евгений Петров. Бабенко Переходя улицу, оглянись по сторонам правило уличного движения От авторов Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: «Как это вы пишете вдвоем? Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. Вынулся череп — и через полчаса великого комбинатора не стало, он был прирезан бритвой. Потом мы стали отвечать менее подробно. О ссоре уже не рассказывали. Еще потом перестали вдаваться в детали. И, наконец, отвечали совсем уже без воодушевления: — Как мы пишем вдвоем? Да так и пишем вдвоем. Как братья Гонкуры! Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтоб не украли знакомые. И вдруг единообразие вопросов было нарушено. Что за смешки в реконструктивный период? Вы что, с ума сошли? После этого он долго убеждал нас в том, что сейчас смех вреден. И улыбаться нельзя! Когда я вижу эту новую жизнь и эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! Повел описывать скучными словами, повел вставлять в шеститомный роман под названием: «А паразиты никогда! Выдумать можно было бы и посмешнее. Дайте такому гражданину-аллилуйщику волю, и он даже на мужчин наденет паранджу, а сам с утра до вечера будет играть на трубе гимны и псалмы, считая, что именно таким образом надо помогать строительству социализма. И все время, пока мы сочиняли «Золотого теленка», над нами реял лик строгого гражданина. Что скажет строгий гражданин? И в конце концов мы постановили: а роман написать по возможности веселый, б буде строгий гражданин снова заявит, что сатира не должна быть смешной, — просить прокурора республики т. Крыленко привлечь упомянутого гражданина к уголовной ответственности по статье, карающей за головотяпство со взломом. Ильф, Е. Петров Глава первая. О том, как Паниковский нарушил конвенцию Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того — лучшую его часть. Пешеходы создали мир. Это они построили города, возвели многоэтажные здания, провели канализацию и водопровод, замостили улицы и осветили их электрическими лампами. Это они распространили культуру по всему свету, изобрели книгопечатание, выдумали порох, перебросили мосты через реки, расшифровали египетские иероглифы, ввели в употребление безопасную бритву, уничтожили торговлю рабами и установили, что из бобов сои можно изготовить 114 вкусных питательных блюд. И когда все было готово, когда родная планета приняла сравнительно благоустроенный вид, появились автомобилисты. Надо заметить, что автомобиль тоже был изобретен пешеходом. Но автомобилисты об этом как-то сразу забыли. Кротких и умных пешеходов стали давить. Улицы, созданные пешеходами, перешли во власть автомобилистов. Мостовые стали вдвое шире, тротуары сузились до размера табачной бандероли. И пешеходы стали испуганно жаться к стенам домов. В большом городе пешеходы ведут мученическую жизнь. Для них ввели некое транспортное гетто. Им разрешают переходить улицы только на перекрестках, то есть именно в тех местах, где движение сильнее всего и где волосок, на котором обычно висит жизнь пешехода, легче всего оборвать. В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда. Он выводит из строя целые шеренги членов профсоюзов и их семей. Если пешеходу иной раз удается выпорхнуть из-под серебряного носа машины живым, — его штрафует милиция за нарушение правил уличного катехизиса. И вообще авторитет пешеходов сильно пошатнулся. Они, давшие миру таких замечательных людей, как Гораций, Бойль-Мариотт, Лобачевский и Гутенберг, они, выделившие из своей среды таких завзятых пешеходов, как Пушкин, Вольтер, Мейерхольд и Анатоль Франс, — принуждены теперь кривляться самым пошлым образом, чтобы только напомнить о своем существовании. Боже, боже, которого, в сущности, нет! До чего ты, которого на самом деле-то и нет, довел пешехода! Вот идет он из Владивостока в Москву по сибирскому тракту, держа в одной руке знамя с надписью: «Перестроим быт текстильщиков» и перекинув через плечо палку, на конце которой болтаются резервные сандалии «Дядя Ваня» и жестяной чайник без крышки. Это советский пешеход-физкультурник, который вышел из Владивостока юношей и на склоне лет у самых ворот Москвы будет задавлен тяжелым автокаром, номер которого так и не успеют заметить.
Настройки:
| Ильф Илья Арнольдович, Петров Евгений Петрович: Золотой теленок | Золотой Теленок (полная версия), Евгений Петров. |
| Илья Ильф, Евгений Петров. Золотой теленок | В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Золотой теленок от автора Илья Ильф, Евгений Петров (ISBN: 978-5-17-134927-1) по низкой цене. |
| Илья Ильф, Евгений Петров «Золотой телёнок» | Евгений Петров, Илья Ильф Золотой теленок (полная версия). |
Книга "Золотой теленок" - И. Ильф, Е. Петров
Входит в серию: Остап Бендер Размер fb2 файла: 1. Любой образованный человек скажет: «Конечно, читал! Два года назад впервые в истории увидело свет полное издание «Двенадцати стульев». Теперь — тоже впервые в истории — выходит полная версия «Золотого теленка», восстановленная известными филологами Давидом Фельдманом и Михаилом Одесским.
Читать отрывок О товаре «Командовать парадом буду я! В «Золотом теленке» вас ждут новые приключения авантюриста, «великого комбинатора», неунывающего «сына лейтенанта Шмитда» на пути к баснословным деньжищам и своей «хрустальной мечте» — Рио-де-Жанейро.
Паниковский не ответил. Он уже все понял и последние полчаса водил ножовкой только для виду. Он закрыл лицо ладонью и сквозь растопыренные пальцы смотрел на мерно двигавшуюся широкую спину Балаганова. Но Балаганов, держа в каждой руке по чугунному полушарию, стал медленно подходить к нарушителю конвенции.
Но тут Шура размахнулся и, застонав от натуги, метнул в интригана обломок гири. Услышав над своей головой свист снаряда, интриган лег на землю. Схватка уполномоченного с курьером была непродолжительна. Разозлившийся Балаганов сперва с наслаждением топтал манишку, а потом приступил к ее собственнику. Нанося удары, Шура приговаривал: - Кто выдумал эти гири? Кто растратил казенные деньги? Кто Бендера ругал? Кроме того, первенец лейтенанта вспомнил о нарушении сухаревской конвенции, что обошлось Паниковскому в несколько лишних тумаков. Теперь таких манишек нет в продаже!
В заключение Балаганов отобрал у противника ветхий кошелечек с тридцатью восемью рублями. В город возвращались без радости. Впереди шел рассерженный Шура, а за ним, припадая на одну ножку и громко плача, тащился Паниковский. Отдайте мне мои деньги. Сидя за круглым столом, она обводила взором свое хозяйство. В комнате Птибурдуковых стояло много мебели, так что свободного места почти не было. Но и той площади, которая оставалась, было достаточно для счастья. Лампа посылала свет за окно, где, как дамская брошь, дрожала маленькая зеленая ветка. На столе лежали печенье, конфеты и маринованный судак в круглой железной коробочке.
Штепсельный чайник собрал на своей кривой поверхности весь уют птибурдуковского гнезда. В нем отражались и кровать, и белые занавески, и ночная тумбочка. Отражался и сам Птибурдуков, сидевший напротив жены в синей пижаме со шнурками. Он тоже был счастлив. Пропуская сквозь усы папиросный дым, он выпиливал лобзиком из фанеры игрушечный дачный нужник. Работа была кропотливая. Необходимо было выпилить стенки, наложить косую крышку, устроить внутреннее оборудование, застеклить окошечко и приделать к дверям микроскопический крючок. Птибурдуков работал со страстью; он считал выпиливание по дереву лучшим отдыхом. Окончив работу, инженер радостно засмеялся, похлопал жену по толстой теплой спине и придвинул к себе коробочку с судаком.
Но в эту минуту послышался сильный стук в дверь, мигнула лампа, и чайник сдвинулся с проволочной подставки. На лестнице стоял Васисуалий Лоханкин - Он по самую бороду был завернут в белое марсельское одеяло, из-под которого виднелись волосатые ноги. К груди он прижимал книгу "Мужчина и женщина", толстую и раззолоченную, как икона. Глаза Васисуалия блуждали. На площадку выбежала Варвара, - Сашук! Посмотри, он голый! Да войди же, войдите. Лоханкин переступил порог босыми ногами и, бормоча: "Несчастье, несчастье", начал метаться по комнате. Концом одеяла он сразу смахнул на пол тонкую столярную работу Птибурдукова.
Инженер отошел в угол, чувствуя, что ничего хорошего уже не предвидится. Его желтая барабанная пятка выбивала по чистому восковому полу тревожную дробь. Уходи отсюда! Иди, иди домой! Пожар, пожар погнал меня сюда. Спасти успел я только одеяло и книгу спас любимую притом. Но раз вы так со мной жестокосердны, уйду я прочь и прокляну притом. Васисуалий, горестно шатаясь, пошел к выходу. Но Варвара с мужем удержали его.
Они просили прощенья, говорили, что не разобрали сразу, в чем дело, и вообще захлопотали. На свет были извлечены новый пиджачный костюм Птибурдукова, белье и ботинки. Пока Лоханкин одевался, супруги совещались в коридоре. Когда супруги вернулись в комнату, погорелец сидел за столом и прямо из железной коробочки ел маринованную рыбу. Кроме того, с полочки были сброшены два тома "Сопротивления материалов", и их место заняла раззолоченная "Мужчина и женщина". Но он не преобразился. Когда обо всем было переговорено, Птибурдуковы стали устраиваться на ночь. Васисуалию постлали матрасик на том самом остатке площади, которого еще час назад было достаточно для счастья. Окно закрыли, потушили свет, и в комнату вошла ночь.
Минут двадцать все лежали молча, время от времени ворочаясь и тяжело вздыхая. Потом с полу донесся тягучий шепот Лоханкина: - Варвара! Слушай, Варвара? Не дождавшись ответа на этот принципиальный вопрос, Васисуалий заныл: - Ты самка, Варвара! Ты волчица! Волчица ты, тебя я презираю... Инженер недвижимо лежал в постели, задыхаясь от злости и сжимая кулаки. В длинной цепи приключений, которые предшествовали пожару в квартире номер три, начальным звеном была ничья бабушка. Она, как известно, жгла на своей антресоли керосин, так как не доверяла электричеству.
После порки Васисуалия Андреевича в квартире давно уже не происходило никаких интересных событий, и беспокойный ум камергера Митрича томился от вынужденного безделья. Поразмыслив хорошенько о бабушкиных привычках, он встревожился. А у меня одна рояль, может быть, две тысячи стоит. Придя к такому заключению, Митрич застраховал от огня все свое движимое имущество. Теперь он мог быть спокоен и равнодушно глядел, как бабушка тащила к себе наверх большую мутную бутыль с керосином, держа ее на руках, как ребенка. Первым об осторожном поступке Митрича узнал гражданин Гигиенишвили и сейчас же истолковал его по-своему. Он подступил к Митричу в коридоре и, схватив его за грудь, угрожающе сказал: - Поджечь всю квартиру хочешь? Страховку получить хочешь? Ты думаешь, Гигиенишвили дурак?
Гигиенишвили все понимает. И страстный квартирант в тот же день сам застраховался на большую сумму. При этом известии ужас охватил всю "Воронью слободку". Люция Францевна Пферд прибежала на кухню с вытаращенными глазами. Вы как хотите, граждане, а я сейчас же иду страховаться. Гореть все равно будем, хоть страховку получу. Я из-за них по миру идти не желаю. На другой день застраховалась вся квартира, за исключением Лоханкина и ничьей бабушки. Лоханкин читал "Родину" и ничего не замечал, а бабушка не верила в страховку, как не верила в электричество.
Никита Пряхин принес домой страховой полис с сиреневой каемкой и долго рассматривал на свет водяные знаки. Ну, спасибо! Теперь, значит, как пожелаем, так и сделаем. И, спрятав полис под рубаху, Пряхин удалился в свою комнату. Его слова вселили такой страх, что в эту ночь в "Вороньей слободке" никто не спал. Дуня связывала вещи в узлы, а остальные коечники разбрелись кочевать по знакомим. Днем все следили друг за другом и по частям выносили имущество из дома. Все было ясно. Дом был обречен.
Он не мог не сгореть. И действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов. Последним из дома, который уже наполнился самоварным дымом с прожилками огня, выскочил Лоханкин, прикрываясь белым одеялом. Он изо всех сил кричал: "Пожар! Все жильцы "Вороньей слободки" были в сборе. Пьяный Пряхин сидел на своем сундуке с коваными углами. Он бессмысленно глядел на мерцающие окна, приговаривая: "Как пожелаем, так и сделаем". Гигиенишвили брезгливо нюхал свои руки, которые отдавали керосином, и каждый раз после этого вытирал их о штаны. Огненная пружина вырвалась из форточки и, роняя искры, развернулась под деревянным карнизом.
Лопнуло и со звоном вывалилось первое стекло. Ничья бабушка страшно завыла. А при советской сгорел. Такой печальный факт, граждане. Женская часть "Вороньей слободки" сплотилась в одну кучу и не сводила глаз с огня. Орудийное пламя вырывалось уже из всех окон. Иногда огонь исчезал, и тогда потемневший дом, казалось, отскакивал назад, как пушечное тело после выстрела. И снова красно-желтое облако выносилось наружу, парадно освещая Лимонный переулок. Стало горячо.
Возле дома уже невозможно было стоять, и общество перекочевало на противоположный тротуар. Один лишь Никита Пряхин дремал на сундучке посреди мостовой. Вдруг он вскочил, босой и страшный. Он боком побежал прочь от огня, врезался в толпу и, выкликая непонятные слова, стал показывать рукой на горящий дом. В толпе возник переполох. Никиту окружили. Он отпихивался руками и рвался к дому. По его лицу катились огненные слезы. Он ударил по голове Гигиенишвили, который преграждал ему дорогу, и бросился во двор.
Через минуту он выбежал оттуда, неся лестницу. Душа горит. Он лягался ногами и лез вверх, к дымящемуся окну второго этажа. Что ж, пропадать ей, православные граждане? С неожиданным проворством Пряхин ухватился за оконный слив и мигом исчез, втянутый внутрь воздушным насосом. Последние слова его были: "Как пожелаем, так и сделаем". В переулке наступила тишина, прерванная колоколом и трубными сигналами пожарного обоза. Во двор вбежали топорники в негнущихся брезентовых костюмах с широкими синими поясами. Через минуту после того как Никита Пряхин совершил единственный за всю жизнь героический поступок, от дома отделилось и грохнуло оземь горящее бревно.
Крыша, треща, разошлась и упала внутрь дома. К небу поднялся сияющий столб, словно бы из дома выпустили ядро на луну. Так погибла квартира номер три, известная больше под названием "Вороньей слободки". Внезапно в переулке послышался звон копыт. В блеске пожара промчался на извозчике инженер Талмудовский. На коленях у него лежал заклеенный ярлыками чемодан. Подскакивая на сиденье, инженер наклонялся к извозчику и кричал: - Ноги моей здесь не будет при таком окладе жалованья! Пошел скорей! И тотчас же его жирная, освещенная огнями и пожарными факелами спина скрылась за поворотом.
Глава XXII Командовать парадом буду я - Я умираю от скуки, - сказал Остап, - мы с вами беседуем только два часа, а вы уже надоели мне так, будто я знал вас всю жизнь. С таким строптивым характером хорошо быть миллионером в Америке. У нас миллионер должен быть более покладистым. Я вас не пощажу, если вы будете меня обижать. Янычары не знают жалости ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам. Могут уволить без выходного пособия. Все-таки двухнедельный оклад - двадцать три рубля! При вашей экономии можно прожить полгода. Оставьте меня в покое.
Вам, конечно, небезопасно показать свои миллионы. Однако вы чересчур стараетесь. Вы подумали над тем, что с вами произойдет, если вы, наконец, сможете тратить деньги? Воздержание - вещь опасная! Знакомая мне учительница французского языка Эрнестина Иосифовна Пуанкаре никогда в жизни не пила вина. И что же! На одной вечеринке ее угостили рюмкой коньяку. Это ей так понравилось, что она выпила целую бутылку и тут же, за ужином, сошла с ума. И на свете стало меньше одной учительницей французского языка.
То же может произойти и с вами. Он добился любви. И я добиваюсь любви. Я хочу, чтобы вы, гражданин Корейко, меня полюбили и в знак своего расположения выдали мне один миллион рублей. С этими словами Остап поднялся с места. Теперь собеседники стояли друг против друга. У Корейко было штурмовое лицо, в глазах мелькали белые барашки. Великий комбинатор сердечно улыбался, показывая белые кукурузные зубы. Враги подошли близко к настольной лампочке, и на стену легли их исполинские тени.
Ну, и убирайтесь! Я на вас буду жаловаться. Так надо, как любил выражаться мой друг Васисуалий Лоханкин, именно в этом сермяжная правда. Вот она! Великий комбинатор положил на стол папку и, медленно развязывая ее ботиночные тесемки, продолжал: - Только давайте условимся. Никаких эксцессов! Вы не должны меня душить, не должны выбрасываться из окна и, самое главное, не умирайте от удара. Если вы вздумаете тут же скоропостижно скончаться, то поставите меня этим в глупое положение. Погибнет плод длительного добросовестного труда.
В общем, давайте потолкуем. Уже не секрет, что вы меня не любите. Поэтому я не стану вздыхать напрасно, не стану хватать вас за талию. Считайте серенаду законченной. Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я "пришел к вам как юридическое лицо к юридическому лицу. Вот пачка весом в три-четыре кило. Она продается и стоят миллион рублей, тот самый миллион, который вы из жадности не хотите мне подарить. Корейко склонился над столом и прочел на папке: "Дело Александра Ивановича Корейко.
Начато 25 июня 1930 г. Окончено 10 августа 1930 г. То вы приходили ко мне с какими-то деньгами, теперь дело выдумали. Просто смешно. За кило замечательнейших сведений из области подземной коммерции беру всего по триста тысяч. Первая ваша жизнь всем известна. От десяти до четырех вы за советскую власть. Но вот о вашей второй жизни, от четырех до десяти, знаю я один. Вы учли ситуацию?
Корейко не ответил. Тень лежала в ефрейторских складках его лица. Вы соображаете очень туго, совсем как парнокопытное млекопитающее. Это я говорю вам как специалист по рогам и копытам. Итак, еще раз. У вас, по моим сведениям, миллионов семь-восемь. Папка продается за миллион. Если вы ее не купите, я сейчас же отнесу ее в другое место. Там мне за нее ничего не дадут, ни копейки.
Но вы погибнете. Это я говорю вам как юридическое лицо юридическому лицу. Я останусь таким же бедным поэтом и многоженцем, каким был, но до самой смерти меня будет тешить мысль, что я избавил общественность от великого сквалыжника. В свое время вы были извещены об этом по телеграфу. Так вот, парад наступил, и я, как вы можете заметить, им командую. Александр Иванович взглянул на первую страницу дела и, увидев наклеенную на ней собственную фотографию, неприятно улыбнулся и сказал: - Что-то не пойму, чего вы от меня хотите? Посмотреть разве из любопытства. Господа присяжные заседатели, Александр Иванович Корейко родился... Впрочем, счастливое детство можно опустить.
В то голубенькое время Саша еще не занимался коммерческим грабежом. Дальше идет розоватое отрочество. Пропустим еще страницу. А вот и юность, начало жизни. Здесь уже можно остановиться. Из любопытства. Страница шестая дела... Остап перевернул страницу шестую и огласил содержание страниц седьмой, восьмой и далее, по двенадцатую включительно. Все эти факты, господа присяжные заседатели, интересуют нас с точки зрения чистого любопытства.
Остап говорил в скверной манере дореволюционного присяжного поверенного, который, ухватившись за какое-нибудь словечко, уже не выпускает его из зубов и тащит за собой в течение всех десяти дней большого процесса. Лицо Александра Ивановича сохраняло нейтральность, но его руки бесцельно шарили по столу, как у слепого. Конечно, из любопытства. Какой доход могут принести человеку две обыкновенные бочки, наполненные водопроводной водой? Двадцать рублей? Три рубля? Восемь копеек? Нет, господа присяжные заседатели! Александру Ивановичу они принесли четыреста тысяч золотых рублей ноль ноль копеек.
Правда, бочки эти носили выразительное название: "Промысловая артель химических продуктов "Реванш". Однако пойдем дальше. Страницы сорок вторая - пятьдесят третья. Место действия - маленькая доверчивая республика. Синее небо, верблюды, оазисы и пижоны в золотых тюбетейках. Мой подзащитный помогает строить электростанцию. Подчеркиваю - помогает. Посмотрите на его лицо, господа присяжные заседатели!.. Увлекшийся Остап повернулся к Александру Ивановичу и указал на него пальцем.
Но эффектно описать рукой плавную дугу, как это делывали присяжные поверенные, ему не удалось. Подзащитный неожиданно захватил его руку на лету и молча стал ее выкручивать. В то же время г. С полминуты противники ломали друг друга, дрожа от напряжения. На Остапе расстегнулась рубашка, и в просвете мелькнула татуировка. Наполеон по-прежнему держал пивную кружку, но был так красен, словно бы успел основательно нализаться. Он сел на пол, кривясь от боли, причиненной ему потомком янычаров. Подзащитный пытался меня убить. Конечно, из детского любопытства.
Он просто хотел узнать, что находится у меня внутри. Спешу это любопытство удовлетворить. Там внутри - благородное и очень здоровое сердце, отличные легкие и печень без признака камней. Прошу занести этот факт в протокол.
В трех частях, с прологом и эпилогом Пролог Судьба романов И. Ильфа и Е. Петрова уникальна. Ровно три года спустя в журнале «30 дней» началась публикация продолжения «Двенадцати стульев» — «Золотого теленка». Но к тому времени авторы — в числе самых популярных писателей СССР. Популярность Ильфа и Петрова стремительно росла, романы то и дело переиздавались, их переводили на десятки иностранных языков, выпускали за границей, что, конечно, согласовывалось в советских цензурных инстанциях. А в 1938—1939 годах издательство «Советский писатель» выпустило четырехтомное собрание сочинений Ильфа и Петрова. Мало кто из тогдашних советс- ких классиков удостоился такой чести. Наконец во второй половине 1950-х годов дилогия была официально признана «классикой советской сатиры». Постоянно публиковались статьи и монографии о творчестве Ильфа и Петрова, воспоминания о них. Это — с одной стороны. А с другой — уже в конце 1950-х годов романы Ильфа и Петрова стали своего рода «цитатником» инакомыслящих, что видели в дилогии почти откровенную издевку над пропагандистскими установками, газетными лозунгами, суждениями «основоположников марксизма-ленинизма». Парадоксальным образом «классика советской литературы» воспринималась как литература антисоветская.
Долой клеветнические книги!
| У нас вышло новое, полное (без изъятий и купюр! | авторы "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" стоят в своих романах на позиции ясной и недвусмысленной. |
| Илья Ильф, Евгений Петров «Золотой телёнок» | Золотой теленок Первый роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова `Двенадцать стульев` вышел в свет в 1927 году. |
| И. ИЛЬФ и Е. ПЕТРОВ «ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК». Аудиокнига. читает Александр Клюквин | В других отзывах на "Золотого теленка" было высказано мнение о том, что книга на сегодняшний день уже устарела. |
| Книга-юбиляр. Илья Ильф, Евгений Петров «Золотой теленок» | Книгу «Золотой телёнок», авторы которой — Евгений Петров, Илья Ильф, вы можете почитать на сайте или в приложении для iOS или Android. |
| "Золотой телёнок" Илья Ильф, Евгений Петров | Вы читали «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? |
Илья Ильф, Евгений Петров. Золотой теленок
Ильф и Петров, "Золотой теленок"» в контексте. В 1929–1930 гг. Ильф и Петров написали «Золотого теленка». Ясно одно – сподвигнув Петрова и Ильфа написать «Двенадцать стульев», тем самым Катаев обрек себя на бессмертие. Книга "Золотой теленок" И. Ильф, Е. Петров Москва 1991 год Советская Россия Тираж 200 000. Евгений Петров, Илья Ильф Золотой теленок (полная версия).
Петров Евгений - Золотой Теленок (полная версия)
| Петров Евгений - Золотой Теленок (полная версия) | Аннотация: Вы читали «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? |
| Ильф Илья, Петров Евгений - Золотой теленок | продолжение невероятно остроумного романа «Двенадцать стульев». |
| Пять причин прочитать полную версию романа «Золотой теленок» | И. Ильф, Е. Петров является просто замечательной, так как она высмеивает все пороки того времени. |
| Книга "Золотой теленок" - Евгений Петров, Ильф Илья Арнольдович скачать бесплатно, читать онлайн | Ильф и Петров, "Золотой теленок"» в контексте. |
Золотой телёнок И. Ильф и Е. Петров
Случайно встреченный им пройдоха Шура Балаганов рассказывает Остапу, что в городе Черноморске будто бы живет жизнью обычного служащего настоящий подпольный миллионер. Бендер, в компании Балаганова, еще одного мошенника Паниковского и честного водителя Адама Козлевича немедленно отправляется туда. Он, конечно, не будет никого грабить и убивать — но употребит все свое искусство чтобы наконец получить свой миллион… Поддержать исполнителя Банковская карта: 5559 5720 9774 1047 Огромное спасибо всем, кто благодарит материально инкогнито, а я не могу ответить, не зная имени!
Советские люди в значительной мере "мыслили Ильфом - Петровым", это был их наш способ анализа и синтеза, понимания социального мира. Наш способ коммуникации. Для огромной части современной молодежи хотя бы тех, кто родился после 1990 г. И это - вполне естественно. Дело не в Ильфе - Петрове: просто то, что они выпали из ментального кода нового поколения, - один из многих признаков того, что "величайшая культурная катастрофа" совершилась, произошел не только социально-экономический и технологический, но и духовный СКАЧОК, РАЗРЫВ - советская культура умерла, тот Пазл распался.
И Советский язык - быстро умирающий - скоро, видно, станет совсем мертвым. Русский Язык - то есть словарь русского языка - естественно, жив, как жива и классическая "вневременная", "общечеловеческая" Русская Литература от Пушкина до Чехова. Ильф и Петров были "эталонными" советскими писателями. Вне СССР их творчество было бы невозможно. Больше того: сам СССР, "советский строй" во многом на них опирался. При этом они не только не были "идейно правильными", но прямо наоборот - вольно или невольно давали довольно злые сатирические формулы, выворачивавшие наизнанку советскую туфту и пропаганду. Именно поэтому сатира, ирония, юмор были главной формой существования искусства в СССР - и это отлично чувствовали люди, именно поэтому Ильф - Петров, наряду с Булгаковым, Зощенко, а затем - Рязановым, Гайдаем, составляли "иронические скрепы" Советского Пространства.
Остап едет в поезде "поезде времени", извините за выражение со своим миллионом в чемоданчике. Пассажиры ласкают языками сладкое слово "миллион" - рупий, рублей, долларов. Понимаете, целый миллион...
Белый шрам на горле Остапа порозовел. Постепенно движения великого комбинатора все замедлялись, и его ноги в красных башмаках, купленных по случаю у греческого матроса, начали бесшумно скользить по полу. Незаметно он стал двигаться боком. Правой рукой он нежно, как девушку, прижал к груди папку, а левую вытянул вперед.
Над городом явственно послышался канифольный скрип колеса Фортуны. Это был тонкий музыкальный звук, который перешел вдруг в легкий скрипичный унисон... И хватающая за сердце, давно позабытая мелодия заставила звучать все предметы, находившиеся в Черноморском отделении Арбатовской конторы по заготовке рогов и копыт. Первым начал самовар. Из него внезапно вывалился на поднос охваченный пламенем уголек. И самовар запел: Под знойным небом Аргентины, Где небо южное так сине... Великий комбинатор танцевал танго.
Его медальное лицо было повернуто в профиль. Он становился на одно колено, быстро поднимался, поворачивался и. Невидимые фрачные фалды разлетались при неожиданных поворотах. А мелодию уже перехватила пишущая машинка с турецким акцентом:... Гдэ нэбо южноэ так синэ, Гдэ жэнщины, как на картинэ... И неуклюжий, видавший виды чугунный компостер глухо вздыхал о невозвратном времени:... Где женщины как на картине, Танцуют все танго.
Остап танцевал классическое провинциальное танго, которое исполняли в театрах миниатюр двадцать лет тому назад, когда бухгалтер Берлага носил свой первый котелок, Скумбриевич служил в канцелярии градоначальника, Полыхаев держал экзамен на первый гражданский чин, а зицпредседатель Фунт был еще бодрым семидесятилетним человеком и вместе с другими пикейными жилетами сидел в кафе "Флорида", обсуждая ужасный факт закрытия Дарданелл в связи с итало-турецкой войной. И пикейные жилеты, в те времена еще румяные и гладкие, перебирали политических деятелей той эпохи. Юан Ши-кай - это голова. Пуришкевич - все-таки тоже голова! Остап танцевал. Над его головой трещали пальмы и проносились цветные птички. Океанские пароходы терлись бортами о пристани Рио-де-Жанейро.
Сметливые бразильские купчины на глазах у всех занимались кофейным демпингом, и в открытых ресторанах местные молодые люди развлекались спиртными напитками. Потушив свет, он вышел из комнаты и кратчайшим путем направился на Малую Касательную улицу. Бледные циркульные ноги прожекторов раздвигались по небу, спускались вниз, внезапно срезали кусок дома, открывая балкон или стеклянную арнаутскую галерею с остолбеневшей от неожиданности парочкой. Из-за угла навстречу Остапу, раскачиваясь и стуча гусеничными лентами, выехали два маленьких танка с круглыми грибными шляпками. Кавалерист, нагнувшись с седла, расспрашивал прохожего, как ближе проехать к Старому рынку. В одном месте Остапу преградила путь артиллерия. Он проскочил путь в интервале между двумя батареями.
В другом - милиционеры торопливо прибивали к воротам дома доску с черной надписью: "Газоубежище". Остап торопился. Его подгоняло аргентинское танго. Не обращая внимания на окружающее, он вошел в дом Корейко и постучал в знакомую дверь. Дверь открылась, и он вошел, зацепившись папкой за дверной косяк. На рассвете далеко за городом сидели в овраге уполномоченный и курьер. Они пилили гири.
Носы их были перепачканы чугунной пылью. Рядом с Паниковским лежала на траве манишка. Он ее снял: она мешала работать. Под гирями предусмотрительный нарушитель конвенции разостлал газетный лист, дабы ни одна пылинка драгоценного металла не пропала зря. Молочные братья изредка важно переглядывались и принимались пилить с новой силой. В утренней тишине слышались только посвистывание сусликов и скрежетание нагревшихся ножовок. Паниковский не ответил.
Он уже все понял и последние полчаса водил ножовкой только для виду. Он закрыл лицо ладонью и сквозь растопыренные пальцы смотрел на мерно двигавшуюся широкую спину Балаганова. Но Балаганов, держа в каждой руке по чугунному полушарию, стал медленно подходить к нарушителю конвенции. Но тут Шура размахнулся и, застонав от натуги, метнул в интригана обломок гири. Услышав над своей головой свист снаряда, интриган лег на землю. Схватка уполномоченного с курьером была непродолжительна. Разозлившийся Балаганов сперва с наслаждением топтал манишку, а потом приступил к ее собственнику.
Нанося удары, Шура приговаривал: - Кто выдумал эти гири? Кто растратил казенные деньги? Кто Бендера ругал? Кроме того, первенец лейтенанта вспомнил о нарушении сухаревской конвенции, что обошлось Паниковскому в несколько лишних тумаков. Теперь таких манишек нет в продаже! В заключение Балаганов отобрал у противника ветхий кошелечек с тридцатью восемью рублями. В город возвращались без радости.
Впереди шел рассерженный Шура, а за ним, припадая на одну ножку и громко плача, тащился Паниковский. Отдайте мне мои деньги. Сидя за круглым столом, она обводила взором свое хозяйство. В комнате Птибурдуковых стояло много мебели, так что свободного места почти не было. Но и той площади, которая оставалась, было достаточно для счастья. Лампа посылала свет за окно, где, как дамская брошь, дрожала маленькая зеленая ветка. На столе лежали печенье, конфеты и маринованный судак в круглой железной коробочке.
Штепсельный чайник собрал на своей кривой поверхности весь уют птибурдуковского гнезда. В нем отражались и кровать, и белые занавески, и ночная тумбочка. Отражался и сам Птибурдуков, сидевший напротив жены в синей пижаме со шнурками. Он тоже был счастлив. Пропуская сквозь усы папиросный дым, он выпиливал лобзиком из фанеры игрушечный дачный нужник. Работа была кропотливая. Необходимо было выпилить стенки, наложить косую крышку, устроить внутреннее оборудование, застеклить окошечко и приделать к дверям микроскопический крючок.
Птибурдуков работал со страстью; он считал выпиливание по дереву лучшим отдыхом. Окончив работу, инженер радостно засмеялся, похлопал жену по толстой теплой спине и придвинул к себе коробочку с судаком. Но в эту минуту послышался сильный стук в дверь, мигнула лампа, и чайник сдвинулся с проволочной подставки. На лестнице стоял Васисуалий Лоханкин - Он по самую бороду был завернут в белое марсельское одеяло, из-под которого виднелись волосатые ноги. К груди он прижимал книгу "Мужчина и женщина", толстую и раззолоченную, как икона. Глаза Васисуалия блуждали. На площадку выбежала Варвара, - Сашук!
Посмотри, он голый! Да войди же, войдите. Лоханкин переступил порог босыми ногами и, бормоча: "Несчастье, несчастье", начал метаться по комнате. Концом одеяла он сразу смахнул на пол тонкую столярную работу Птибурдукова. Инженер отошел в угол, чувствуя, что ничего хорошего уже не предвидится. Его желтая барабанная пятка выбивала по чистому восковому полу тревожную дробь. Уходи отсюда!
Иди, иди домой! Пожар, пожар погнал меня сюда. Спасти успел я только одеяло и книгу спас любимую притом. Но раз вы так со мной жестокосердны, уйду я прочь и прокляну притом. Васисуалий, горестно шатаясь, пошел к выходу. Но Варвара с мужем удержали его. Они просили прощенья, говорили, что не разобрали сразу, в чем дело, и вообще захлопотали.
На свет были извлечены новый пиджачный костюм Птибурдукова, белье и ботинки. Пока Лоханкин одевался, супруги совещались в коридоре. Когда супруги вернулись в комнату, погорелец сидел за столом и прямо из железной коробочки ел маринованную рыбу. Кроме того, с полочки были сброшены два тома "Сопротивления материалов", и их место заняла раззолоченная "Мужчина и женщина". Но он не преобразился. Когда обо всем было переговорено, Птибурдуковы стали устраиваться на ночь. Васисуалию постлали матрасик на том самом остатке площади, которого еще час назад было достаточно для счастья.
Окно закрыли, потушили свет, и в комнату вошла ночь. Минут двадцать все лежали молча, время от времени ворочаясь и тяжело вздыхая. Потом с полу донесся тягучий шепот Лоханкина: - Варвара! Слушай, Варвара? Не дождавшись ответа на этот принципиальный вопрос, Васисуалий заныл: - Ты самка, Варвара! Ты волчица! Волчица ты, тебя я презираю...
Инженер недвижимо лежал в постели, задыхаясь от злости и сжимая кулаки. В длинной цепи приключений, которые предшествовали пожару в квартире номер три, начальным звеном была ничья бабушка. Она, как известно, жгла на своей антресоли керосин, так как не доверяла электричеству. После порки Васисуалия Андреевича в квартире давно уже не происходило никаких интересных событий, и беспокойный ум камергера Митрича томился от вынужденного безделья. Поразмыслив хорошенько о бабушкиных привычках, он встревожился. А у меня одна рояль, может быть, две тысячи стоит. Придя к такому заключению, Митрич застраховал от огня все свое движимое имущество.
Теперь он мог быть спокоен и равнодушно глядел, как бабушка тащила к себе наверх большую мутную бутыль с керосином, держа ее на руках, как ребенка. Первым об осторожном поступке Митрича узнал гражданин Гигиенишвили и сейчас же истолковал его по-своему. Он подступил к Митричу в коридоре и, схватив его за грудь, угрожающе сказал: - Поджечь всю квартиру хочешь? Страховку получить хочешь? Ты думаешь, Гигиенишвили дурак? Гигиенишвили все понимает. И страстный квартирант в тот же день сам застраховался на большую сумму.
При этом известии ужас охватил всю "Воронью слободку". Люция Францевна Пферд прибежала на кухню с вытаращенными глазами. Вы как хотите, граждане, а я сейчас же иду страховаться. Гореть все равно будем, хоть страховку получу. Я из-за них по миру идти не желаю. На другой день застраховалась вся квартира, за исключением Лоханкина и ничьей бабушки. Лоханкин читал "Родину" и ничего не замечал, а бабушка не верила в страховку, как не верила в электричество.
Никита Пряхин принес домой страховой полис с сиреневой каемкой и долго рассматривал на свет водяные знаки. Ну, спасибо! Теперь, значит, как пожелаем, так и сделаем. И, спрятав полис под рубаху, Пряхин удалился в свою комнату. Его слова вселили такой страх, что в эту ночь в "Вороньей слободке" никто не спал. Дуня связывала вещи в узлы, а остальные коечники разбрелись кочевать по знакомим. Днем все следили друг за другом и по частям выносили имущество из дома.
Все было ясно. Дом был обречен. Он не мог не сгореть. И действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов. Последним из дома, который уже наполнился самоварным дымом с прожилками огня, выскочил Лоханкин, прикрываясь белым одеялом. Он изо всех сил кричал: "Пожар! Все жильцы "Вороньей слободки" были в сборе.
Пьяный Пряхин сидел на своем сундуке с коваными углами. Он бессмысленно глядел на мерцающие окна, приговаривая: "Как пожелаем, так и сделаем". Гигиенишвили брезгливо нюхал свои руки, которые отдавали керосином, и каждый раз после этого вытирал их о штаны. Огненная пружина вырвалась из форточки и, роняя искры, развернулась под деревянным карнизом. Лопнуло и со звоном вывалилось первое стекло. Ничья бабушка страшно завыла. А при советской сгорел.
Такой печальный факт, граждане. Женская часть "Вороньей слободки" сплотилась в одну кучу и не сводила глаз с огня. Орудийное пламя вырывалось уже из всех окон. Иногда огонь исчезал, и тогда потемневший дом, казалось, отскакивал назад, как пушечное тело после выстрела. И снова красно-желтое облако выносилось наружу, парадно освещая Лимонный переулок. Стало горячо. Возле дома уже невозможно было стоять, и общество перекочевало на противоположный тротуар.
Один лишь Никита Пряхин дремал на сундучке посреди мостовой. Вдруг он вскочил, босой и страшный. Он боком побежал прочь от огня, врезался в толпу и, выкликая непонятные слова, стал показывать рукой на горящий дом. В толпе возник переполох. Никиту окружили. Он отпихивался руками и рвался к дому. По его лицу катились огненные слезы.
Он ударил по голове Гигиенишвили, который преграждал ему дорогу, и бросился во двор. Через минуту он выбежал оттуда, неся лестницу. Душа горит. Он лягался ногами и лез вверх, к дымящемуся окну второго этажа. Что ж, пропадать ей, православные граждане? С неожиданным проворством Пряхин ухватился за оконный слив и мигом исчез, втянутый внутрь воздушным насосом. Последние слова его были: "Как пожелаем, так и сделаем".
В переулке наступила тишина, прерванная колоколом и трубными сигналами пожарного обоза. Во двор вбежали топорники в негнущихся брезентовых костюмах с широкими синими поясами. Через минуту после того как Никита Пряхин совершил единственный за всю жизнь героический поступок, от дома отделилось и грохнуло оземь горящее бревно. Крыша, треща, разошлась и упала внутрь дома. К небу поднялся сияющий столб, словно бы из дома выпустили ядро на луну. Так погибла квартира номер три, известная больше под названием "Вороньей слободки". Внезапно в переулке послышался звон копыт.
В блеске пожара промчался на извозчике инженер Талмудовский. На коленях у него лежал заклеенный ярлыками чемодан. Подскакивая на сиденье, инженер наклонялся к извозчику и кричал: - Ноги моей здесь не будет при таком окладе жалованья! Пошел скорей! И тотчас же его жирная, освещенная огнями и пожарными факелами спина скрылась за поворотом. Глава XXII Командовать парадом буду я - Я умираю от скуки, - сказал Остап, - мы с вами беседуем только два часа, а вы уже надоели мне так, будто я знал вас всю жизнь. С таким строптивым характером хорошо быть миллионером в Америке.
У нас миллионер должен быть более покладистым. Я вас не пощажу, если вы будете меня обижать. Янычары не знают жалости ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам. Могут уволить без выходного пособия. Все-таки двухнедельный оклад - двадцать три рубля! При вашей экономии можно прожить полгода. Оставьте меня в покое.
Вам, конечно, небезопасно показать свои миллионы. Однако вы чересчур стараетесь. Вы подумали над тем, что с вами произойдет, если вы, наконец, сможете тратить деньги? Воздержание - вещь опасная! Знакомая мне учительница французского языка Эрнестина Иосифовна Пуанкаре никогда в жизни не пила вина. И что же! На одной вечеринке ее угостили рюмкой коньяку.
Это ей так понравилось, что она выпила целую бутылку и тут же, за ужином, сошла с ума. И на свете стало меньше одной учительницей французского языка. То же может произойти и с вами. Он добился любви. И я добиваюсь любви. Я хочу, чтобы вы, гражданин Корейко, меня полюбили и в знак своего расположения выдали мне один миллион рублей. С этими словами Остап поднялся с места.
Теперь собеседники стояли друг против друга. У Корейко было штурмовое лицо, в глазах мелькали белые барашки. Великий комбинатор сердечно улыбался, показывая белые кукурузные зубы. Враги подошли близко к настольной лампочке, и на стену легли их исполинские тени. Ну, и убирайтесь! Я на вас буду жаловаться. Так надо, как любил выражаться мой друг Васисуалий Лоханкин, именно в этом сермяжная правда.
Вот она! Великий комбинатор положил на стол папку и, медленно развязывая ее ботиночные тесемки, продолжал: - Только давайте условимся. Никаких эксцессов! Вы не должны меня душить, не должны выбрасываться из окна и, самое главное, не умирайте от удара. Если вы вздумаете тут же скоропостижно скончаться, то поставите меня этим в глупое положение. Погибнет плод длительного добросовестного труда. В общем, давайте потолкуем.
Уже не секрет, что вы меня не любите. Поэтому я не стану вздыхать напрасно, не стану хватать вас за талию. Считайте серенаду законченной. Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я "пришел к вам как юридическое лицо к юридическому лицу. Вот пачка весом в три-четыре кило. Она продается и стоят миллион рублей, тот самый миллион, который вы из жадности не хотите мне подарить.
Корейко склонился над столом и прочел на папке: "Дело Александра Ивановича Корейко. Начато 25 июня 1930 г. Окончено 10 августа 1930 г. То вы приходили ко мне с какими-то деньгами, теперь дело выдумали. Просто смешно. За кило замечательнейших сведений из области подземной коммерции беру всего по триста тысяч. Первая ваша жизнь всем известна.
От десяти до четырех вы за советскую власть. Но вот о вашей второй жизни, от четырех до десяти, знаю я один. Вы учли ситуацию? Корейко не ответил. Тень лежала в ефрейторских складках его лица. Вы соображаете очень туго, совсем как парнокопытное млекопитающее. Это я говорю вам как специалист по рогам и копытам.
Итак, еще раз. У вас, по моим сведениям, миллионов семь-восемь. Папка продается за миллион. Если вы ее не купите, я сейчас же отнесу ее в другое место. Там мне за нее ничего не дадут, ни копейки. Но вы погибнете. Это я говорю вам как юридическое лицо юридическому лицу.
Я останусь таким же бедным поэтом и многоженцем, каким был, но до самой смерти меня будет тешить мысль, что я избавил общественность от великого сквалыжника. В свое время вы были извещены об этом по телеграфу.
Если сказать, что мне понравилось, значит, не сказать ничего - читал и плакал, в смысле смеялся до слёз. Так что настоятельно рекомендую всем - гарантированно получите заряд хорошего настроения и положительных эмоций. Издание хорошее, бюджетное, как вариант в дорогу самое то.
Как Ильф и Петров были "литературными рабами"
- Аннотация:
- Политика публикации отзывов
- Характеристики
- Немного хорошей литературы -- Ильф и Петров, "Золотой теленок"
О книге "Золотой теленок"
- Ильф, Илья - Золотой теленок : Роман - Search RSL
- «Книжная полка». И. Ильф и Е. Петров «Золотой теленок»
- Цитаты из книги «Золотой телёнок», автор Илья Ильф и Евгений Петров — читать в Аскбуке литературы
- Золотой Теленок
- Петров Евгений - Золотой Теленок (полная версия)
Ильф Илья Арнольдович, Петров Евгений Петрович: Золотой теленок
полная версия: Вы читали «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? «Золотой телёнок» — роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова, завершённый в 1931 году. полная версия: Вы читали «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? Дмитрий Галковский считает, что романы «12 стульев» и «Золотой теленок» были написаны Михаилом Булгаковым, а не Ильфом и Петровым, и приводит в пользу этой теории ряд аргументов. К 90-летию выхода романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Золотой теленок».