А в Чухломском краеведческом музее глава поселения Алексей Зиновьев планирует создать небольшой архив знаменитого земляка Александра Зиновьева. Логический интеллект Александра Зиновьева беспощадно перемолол наполнившую Россию до краев лавину квазидемократических штампов – но это очевидно лишь мыслящим людям. 29 октября известному социологу и писателю Александру Зиновьеву исполнилось бы 90 лет.
«Я НЕ БЛАГОПРИСТОЙНЫЙ ПРОФЕССОР». К 100-летию Александра Зиновьева /Подборка материалов
Теракт против Черноморского флота помогли совершить британцы? Под Севастополем уничтожили надводный дрон-камикадзе? Прямой эфир «Пресс-конференция по итогам всероссийского голосования за участников телешоу "Классная тема! Встречи с Горбачевым. Документальный фильм?
Александр Зиновьев».
Ярким событием года стал выставочный проект «Зиновьеву — 100», представленный в публичном пространстве. Ольга Мироновна отметила высокий патриотический характер мероприятия, которое организовала библиотека: «Здесь, в Рязани, задаются вопросом, что такое феномен Александра Зиновьева? Люди должны понимать, что есть величайшее понятие — Родина, и пропускать через сердце ощущение, что ты и твой народ - это одно целое».
Но какой разгром произошел в менталитетной сфере — об этом стараются не говорить.
А между тем это главный результат переворота. Реставрация советской системы исключена полностью. Для этого абсолютно нет никаких условий. Речь может идти лишь о нормализации жизни в рамках новой системы.
Эта система пришла надолго — на десятилетия... В то же время в силу объективного социального закона происходят процессы, схожие с попытками реставрации советской системы. Я называю его законом «социальной регенерации»: если социальная система разрушена, но сохранился тот же человеческий материал и геополитические условия его существования, то новая система создается во многих отношениях близкой к разрушенной. И какие бы ни были умонастроения у созидателей новой российской системы — все равно они делают нечто, близкое к советской системе.
Глобализация Известно, что во всяком человеческом объединении должен быть управляющий орган, причем один. Вот в этом смысле глобализация делается сознательно, управляющий центр у нее есть. Но есть еще и принудительное действие социальных законов. Оно состоит в том, что если США и Западная Европа прекратят глобализацию, то уже спустя 2—3 года для них это обернется катастрофой.
Поэтому нельзя думать, что люди, занятые в глобализации, — это злонамеренные субъекты. В силу законов выживания они вынуждены поступать так, а не иначе. Иначе Запад расколется, американцы потеряют своих союзников, распадется Европейский союз, а за ним, вполне возможно, и сами США. Язык, культура и вера — второстепенные факторы по сравнению с такими социальными явлениями, как массовые коммуникации, компьютерные технологии и так далее.
Сегодня средства массовой информации являются более важным средством для интеграции, чем религия. СМИ — это больше, чем Ватикан, они несоизмеримо сильнее в ментальной сфере. Мир изменился так, что прежние интеграционные факторы теряют силу. Запад эволюционирует в сторону сверхобщества: создается сверхэкономика, социальные сверхструктуры, привычные официальные институты теряют влияние.
Сегодня президент США — исполнительный орган в руках структур сверхобщества. Для глобалистского Запада первоочередным является не столько управление всем человечеством, сколько своим собственным западным миром. Сверхобщество укрепляется тогда, когда успешно управляет само собой. Почему на Западе тревогу стали вызывать экстремисты всех мастей, антиглобалисты?
Они стремятся нащупать «болевые точки». А подавить сопротивление своих граждан очень непросто. Можно получить согласие на бомбежку Ирака, но кто даст согласие на бомбежку тех, кто совершает действия вроде взрыва в Оклахоме? Сверхэлита Возникло то, что я называю «денежный тоталитаризм»: новая мировая финансовая система.
Это уже больше, чем экономика; она способна властно влиять на политику государств. Вы правильно поставили вопрос о сверхэлитах. В сверхобществе значительно меняются социальные структуры. Над прежними национальными элитами надстраиваются сверхэлитарные образования, то есть сверхэлита.
Западный мир объединился в единое целое, и в нем сложилась мировая элита. В нее входят обладатели больших состояний, руководители мощных финансовых организаций например, Всемирный банк, Международный валютный фонд , огромных экономических и информационных империй. Думаю, к сверхэлите можно причислить миллионы людей. Сверхэлитные образования захватили власть в сфере менталитетной, идеологии, культуре, кино, телевидении, литературе...
У сверхэлиты главная цель — сохранять власть над миром.
Около моего имени было написано, что я был исключен без права поступать в высшие учреждения вообще. Я попросил девочку не писать этого в справке, мотивируя тем, что «война списала все грехи». Она выполнила мою просьбу.
Стипендия была небольшая, и писатель работал ночами. Он был грузчиком, маляром, сторожем, лаборантом на кирпичном заводе, донором. Иногда подделывал продуктовые карточки и спекулировал хлебом. В это же время философ пробовал писать.
В конце 1940-х годов он закончил «Повесть о долге», главный герой которой доносил на знакомых. Автор саркастически описал поступок как «исполнение обязательств перед обществом». Известный журналист посоветовал уничтожить повесть: за такое произведение философа могли в лучшем случае снова отчислить. В 1951 году Александр Зиновьев с отличием окончил философский факультет МГУ и поступил в аспирантуру.
Через год философ основал в университете неформальный Московский логический кружок. На еженедельных семинарах студенты и аспиранты обсуждали спорные вопросы логики. В 1954 году философ защитил диссертацию на тему «Метод восхождения от абстрактного к конкретному», в которой критиковал марксизм с позиций логики. Зиновьев вспоминал: «Обсуждение превратилось в настоящее сражение, длившееся более шести часов.
Профессора обвиняли меня во всех возможных отступлениях от марксизма-ленинизма… …Пришло много людей с других факультетов — слух о необычной диссертации распространился по Москве». Диссертацию вскоре изъяли из открытого доступа. Она стала бестселлером в научной среде, и вскоре работу перевели на английский и немецкий языки. В 1962 году философ защитил докторскую диссертацию.
Вскоре он стал членом редакционной коллегии журнала «Вопросы философии» — одного из главных идеологических журналов в СССР. Александра Зиновьева часто приглашали на международные конгрессы, но в выезде за границу ему отказывали. В 1968 году, после Пражской весны, у Зиновьева возник замысел сатирической книги о советской действительности. В книге «Исповедь отщепенца» философ писал: «Для нас Чехословакия и Польша были не просто социалистическими странами, но странами, так или иначе бунтующими против советского насилия… Мы восприняли разгром пражского восстания как удар по самим себе».
В начале 1970-х Зиновьев писал публицистические статьи, в которых критиковал режим, их печатали в Чехословакии и Польше. Некоторые тексты распространялись в самиздате. Летом 1974 года философ вспомнил о своем замысле и начал работать над книгой «Зияющие высоты». По жанру автор называл ее «социологическим романом».
Я думал над ней [книгой] на работе, в дороге, в гостях, дома, днем и ночью. Я был буквально одержим ею. Я понял, что мое спасение — скорость.
Пресс-центр С.М.Миронова
Теперь вышел новый сериал о группировках - «Слово пацана». На этот раз действующие лица - подростки. И последствия уже начали появляться.
То есть, в то самое время, когда многие россияне и, в первую очередь, так называемые элитарии устремились в Европу и США, Зиновьев предупреждал их о неизбежных грядущих разочарованиях. Он дал точную оценку очередному национальному умопомешательству, объяснив согражданам те перспективы, на пороге которых оказался Запад, увлечённый потребительскими и расистскими играми. Этакий инфицированный обществом потребления персонаж, принимающий рекламу и пропагандистские штампы за истинное знание, а научное знание — за пропаганду и рекламу. Некоторые произведения Александра Зиновьева читать воистину страшно.
Не потому, что они переполнены сценами ужаса, но потому, что после их прочтения отчетливо понимаешь — предсказанное русским пророком будущее всевозможных фантасмагорий и нарастающих деменций и девиаций уже наступило, и это только начало. Впереди — передел и даже отмена государств и других форм организованной защиты людей в пользу глобальной и анонимной блокчейн-матрицы, которая неизбежно превратит каждый человеческий организм в батарейку с заранее установленным сроком годности. А что Россия? Предсказания будущего нашей страны — это, как мы полагаем, второй мощный пласт прогнозов Зиновьева.
Наверняка ему возразили, сказали, что это известная немецкая провокация, но черт настаивал на своём: "Повторяю, это будет важный шаг в общем деле разрядки, в деле конвергенции... Нельзя сказать, что всё молчали об этой совершенно немыслимой измене, но их голоса тонули в механизме государственных СМИ, захваченных врагом, а потом и купленных частных. Вот такой рука Йозефа Геббельса из гроба дотянулась до нашего государства, замарав этим официальным "признанием" и извинениями на разных уровнях не только нас, но и наших потомков. От этого не отмыться уже никогда.
Я имею в виду силы и институты, их руководителей, стоящих за этими понятиями. Если считать, что Зиновьев коммунист, то справедливо сказать, что он и либерал. Иначе он перечеркивает самого себя, отчаянно боровшегося за свое право думать и говорить то, что он хотел, жить так, как он прожил всю свою жизнь… Если из противоречия извлечь ненависть, то мыслимое враждебным может оказаться соединимым. Для этого люди должны не только прекрасно мыслить, но иметь прекрасные сердца, наполненные любовью и добротой к человеку и пониманием: или договоримся, или погибнем. Но именно на поле вынужденного романтизма нас ждет спасение. О судьбе социалистического идеала я думаю то же самое, что тридцать и двадцать лет назад. Идеал социальной справедливости, хотя бы относительного социального равенства и братства, неистребим и вечен. С уничтожением СССР и большинства других соцстран этот идеал заметно потускнел, но не исчез. Вся Европа в известном смысле представляет континент социализма. Ультралибералы считают США самой социалистической страной в мире. Конечно, во всех этих оценках много пустой риторики, но есть и правда. А вот социал-демократический Коминтерн, социал-демократические партии во многих странах — это действительный факт нынешней реальности. А недавно произошедшая национализация нефтяных и газовых месторождений в Боливии и Венесуэле? Это явный знак того, что латиноамериканский континент очень скоро может превратиться в вулкан социализма. Но так, как сделали это Горбачев и Ельцин… Небывалая в мире ошибка, небывалая в мире цена за реформы. Сколько бы ни пыжились, каждый из них, доказывая свое величие, неизбежность отступлений от якобы имевшихся у них «правильных» замыслов. Мне, например, ясно одно и главное: в обоих случаях страна оказалась в слабых руках безответственных людей. По этому поводу я написал недавно небольшое стихотворение. Ах, ты Русь — без конца и без края — Что ж творишь ты, глумясь над собой? Ну, а я-то — зачем я рыдаю Над твоей непутевой судьбой? Все-то грусть и мечта тебя манят В неизвестность и светлую даль… Поутру отыскал я в тумане Твою темно-вишневую шаль… И откуда в тебе эта «жаба», Словно злая болезнь завелась? И опять ты, как пьяная баба, Не тому мужику поддалась. И пьяна-то была ты не шибко, Ну, а он был паскуда и враль… …Небывалая в мире ошибка. Безутешная в сердце печаль… — Каким Зиновьеву в последние годы виделось будущее России, и как он оценивал ее настоящее? Он считал, что Россия будет развалена совместными усилиями изнутри и извне. На Путина он смотрел с надеждой. И я согласен с ним. В последние два года происходит нечто, что вселяет надежду на возвращение сильной и целостной России. Наша страна ни в каком смысле не имеет права находиться в роли гончего пса у ноги «охотника», в роли которого ныне выступают США. Вот это гибельный путь. Коль у нас сегодня не хватает сил, чтобы в полной мере противостоять США и их союзникам, то, как правильно говорил Зиновьев, «мы должны переумнить Запад». Это вполне возможно. Именно поэтому, видимо, Зиновьев не раз говорил, что был бы рад на сей раз ошибиться в своих прогнозах. Назову только наиболее крупные работы: «Молодежь и молодежная политика» 2000 г. Только что вышли сразу три книги: «Между будущим и прошлым. Социальная философия о Происходящем», «Образование. Человек» — сборник некоторых наиболее серьезных статей, опубликованных за последние пять лет, а также книга «Главный противник» — документы внешней стратегии и политики США. Пересказывать свои взгляды на будущее России я не стану — это попросту невозможно. Коротко скажу, что в последние два года и особенно месяцы Президент РФ Владимир Владимирович Путин говорит и делает именно то, что необходимо для возрождения нашей страны. Еще не все и не так решительно, как хотелось бы, но — лед тронулся. Решение демографической проблемы тянет за собой весь узел социальных вопросов, как минимум тех, которые обозначены как Национальные проекты. Обеспечение национальной безопасности, в свою очередь, требует существенного пересмотра подходов и приоритетов во внешней стратегии и политике. Если власть сделает серьезные шаги по этому пути, это поднимет общенародный дух, вдохновит людей. А мы знаем, на какие жертвы и подвиги способен российский народ и прежде всего русский, когда речь заходит о защите Отечества. Но это — только начало. Вперед и смелее! Так ли это на самом деле? Какой, в самых общих чертах, представлялась Зиновьеву доктрина развития России? Коммунизм — идеология. Либерализм — идеология. Социал-демократизм — идеология. Консерватизм — идеология. И так далее. Разные по содержанию, всеохватности и глубине, но все это — идеологии. Без внятной системы значимых для общества идей не может жить и развиваться никакая организация. Даже промышленная корпорация, вуз должны иметь некую внятную концепцию развития. Тем более — государство, партия и т. Это ложь, что у российского государства нет идеологии. Была и есть — идеология либерализма. Власть не осмеливалась произнести это вслух, потому что это были не просто либеральные реформы, а разрушение страны под флагом ультра, сверх либеральных идей и лозунгов, осуществлявшиеся по указке США такими дикарями либерального фундаментализма как Гайдар, Чубайс, Кох и группа олигархов, которым, в принципе, глубоко наплевать на всякую идеологию — главное, чтобы не мешали воровать и обогащаться. Что касается меня, то я считаю, что Россия, тем не менее, уже так далеко ушла в либерализм, что говорить о возврате назад и не следует, и невозможно. Даже какой-то слишком крутой поворот может привести к новым катастрофам. России следует идти по пути умеренного социального либерализма. Вот, кстати, момент философского реализма: классический либерализм не озабочен социальными проблемами, а тут предпринимается попытка соединить несоединимое «Социальный либерализм», что звучит почти как «социалистический либерализм». Нет, реализм. И Россия уже двинулась по этому пути. Другое дело, что впереди нас вновь ожидают совершенно новые, вновь еще никем в мире не решавшиеся проблемы.
"Сияющие высоты". К 100-летию великого русского мыслителя Александра Зиновьева
И хотя нижеприведённые прогнозы были сделаны Александром Зиновьевым ещё в 2004 году, думаю, что своей актуальности они не утратили. И хотя нижеприведённые прогнозы были сделаны Александром Зиновьевым ещё в 2004 году, думаю, что своей актуальности они не утратили. К 100-летию знаменитого философа и социолога, одного из самых крупных умов русского XX века Александра Зиновьева, переиздана его работа «Нашей юности полет». За несколько дней до своей смерти философ, социолог и писатель Александр Зиновьев дал интервью радиостанции «Говорит Москва». 13 июня состоялось заседание Зиновьевского клуба, посвященное 20-летию возвращения философа Александра Зиновьева на Родину.
Прогнозы Александра Зиновьева о будущем России и мира
Философ, мыслитель Александр Зиновьев по-своему видел путь развития России, взаимоотношения с западными странами, место России в мире. В 2022 году, согласно указу Президента, празднуется вековой юбилей со дня рождения Александра Александровича Зиновьева – философа, логика, социолога, писателя. Об этом со ссылкой на великого русского мыслителя Александра Зиновьева в своем Telegram-канале напомнил актер и режиссер Никита Михалков Диссиденты, СССР, Зиновьев.
Зиновьев Александр Александрович
Гала-концерт прошёл в колонном зале Дома Союзов. Прозвучали произведения Чайковского, Свиридова, Хачатуряна, Габриэля Форе и других известных композиторов. Ольга Зиновьева, супруга философа Александра Зиновьева: «Сегодня в этом зале звучат стихи и музыка, посвященные выдающемуся русскому явлению — Александру Зиновьеву. Я счастлива, что Россия наконец открывает для себя Зиновьева — автора 70 книг с лишним книг».
Его первые строки актуальны и сейчас: «Как утверждают все наши и признают многие ненаши ученые, жители Ибанска на голову выше остальных, за исключением тех, кто последовал их примеру». Ее перевели на 26 языков.
Успех был недопустимый для советского человека. Профессора, д. Зиновьева лишили всех степеней и званий. Дошло до того, что начали сжигать его академические труды как не представляющие ценности. При этом в библиотеке Конгресса США отечественные экскурсоводы подводили наших экскурсантов к полкам, где стояли переводы Зиновьева, и гордо приводили как пример признания авторитета выдающегося советского логика, философа.
Один из самых влиятельных людей планеты конца ХХ столетия Юрий Андропов, прочтя роман, произнес фразу, сразу ставшую знаменитой: «Мы прожили столько лет в советской системе, но так её и не поняли». Суслов кричал: «Мелкую сволочь ловим, а сволочь номер один — прозевали». Мы тогда вмиг попали в окружение. За нами в бинокль наблюдали из окон соседнего дома. Кого-то из соседей по подъезду выселили и вместо них поселили товарищей с непроницаемыми физиономиями.
Нас не трогали, но безымянные хулиганы били на улице наших друзей, которые к нам приходили. Всех посетителей демонстративно снимали на камеру. Телефон прослушивался так надсадно, что мы вздохнули с облегчением, когда его у нас срезали. Возвращаясь после прогулки, находили на кухонном столе чьи-то небрежно оставленные окурки. Так нам давали понять, что мы не просто под колпаком, а под медным тазом.
Мы старались жить, все это не замечая. Не устраивали пошлых скандалов как многие диссиденты: «Мне позвонили, ко мне заглянули, у меня украли и т. Это не было уровнем Александра Зиновьева. В этом плане советской власти с ним было очень сложно. Он не поддавался на дешевые провокации.
Александр Александрович, кстати, всегда отказывался от всех грантов, предложений западных институтов получать какие-то деньги. Никаких подачек и подкупов он не принимал, чем опять-таки сильно отличался от диссидентов. Ольга Мироновна и тот самый пестик, которым она защитила достояние России Снял штаны перед комиссией - Как же вы жили, не имея возможность работать? Народ, который приходил к нам как к себе домой, нес кто курицу, кто кабачок. Помогал академик Петр Капица.
Присылал в письмах деньги. С одной стороны, это была своеобразная охранная грамота, а с другой, дополнительная причина головной боли и раздражения для профессиональной среды. Именно изнывающая от зависти профессиональная среда, по сути, выставила Александра Зиновьева из Советского Союза. А работать нам предложили. Один раз.
Однажды мы получили вызов из Черемушкинского райисполкома, явиться туда в неприемный день. Нас везде тащили по неприемным дням, чтобы не создавать ажиотажа. Да и легко человека «укатать» куда угодно в неприемный день. Сан Саныч остался работать дома , а я пошла на прием со старшей дочерью Полиной. Чиновник, председатель этого исполкома, сообщил мне, что по советским законам Александр Зиновьев - тунеядец.
То, что он занимается наукой и пишет книги дома — это не считается работой. В связи с этим нам идут навстречу, заявил глава райисполкома, и предлагают моему мужу место лаборанта в Омском университете. Я говорю: «Ой, не знаю, справится ли доктор наук, профессор, академик финской академии наук с такой нагрузкой». Он с гаденькой ухмылочкой продолжает так запанибратски: «Ольга Мироновна, что вы с ним живете, разводитесь, а? Что он вам сдался?
Пусть уедет, куда он хочет. Он же гораздо старше вас. Мы вас поддержим, дочку в хороший детский сад устроим». Бросайте вы его. Он же старик».
Я посмотрела на него и говорю: «Да это вы старик». Вас никто не примет! Институт потряс меня своими высокими потолками, красными дорожками и очень важными людьми. Я сидела в своем кабинете. Вдруг дверь буквально вырывается из петель и врывается Александр Александрович — лазерный поток энергии, света, невероятной красоты.
Произошло короткое замыкание. Он это понял, и я поняла. Попросил меня помочь с переводами к его работе.
В монографии, посвященной Зиновьеву и вышедшей в 2016 году в знаменитой молодогвардейской книжной серии «ЖЗЛ», Павел Фокин, в частности, пишет: «Голоса у Александра не было, слуха тоже…» Два десятка лет назад, бродя по центру Москвы с литинститутским приятелем после защиты диплома, мы обсуждали волновавший обоих вопрос: по какому типичному признаку, свойству можно отличить поэта в общей людской массе? Перебрали кучу признаков и свойств и остановились на одном-единственном — наличии развитого музыкального слуха, без которого человек не чувствует тончайшую гармоническую стройность сложнейшей в техническом исполнении поэтической речи. Итак, предисловие написано не было. А затем произошло вот что.
В 2020 году Ольга Мироновна Зиновьева пригласила меня на концерт в московской Библиотеке искусств им. Боголюбова на Сущевке. Пригласила в качестве участника. По сценарию мне предстояло прочитать вслух два номера из «Евангелия для Ивана» — «Совет новорожденному» и «С кем, как и когда пить», следующих в этой поэме друг за другом. В том виде, как оба этих текста существуют в книге «Мой дом — моя чужбина», я исполнять их на публике не мог по вышеизложенным причинам , поэтому решил поступить по-зиновьевски, то есть, в моем случае, сделать по-своему. Не имея морального права трогать редакторским скальпелем книжный текст, я воспользовался лазейкой, исторически предоставленной композиторам-песенникам. Коротко говоря, я сочинил мелодию, куда, соединив, вплел в измененном виде оба текста.
Получившийся номер «Постулаты пьянства» пришедшая на концерт публика восприняла тепло, а на внесенные мною исправления никто, кажется, не обратил внимания. Между тем как раз это и было важно. Для наглядности привожу здесь оба — назовем их так для простоты — варианта. Ободренный успехом, но ничем уже не ограничиваемый и ни к чему не понуждаемый, я сочинил еще несколько вокальных номеров — романсов — на стихи Пушкина, Боратынского и… вновь Александра Зиновьева. Да, именно так: среди множества пролистанных на предмет пригодного текста авторов а среди них были, насколько помню, и Николай Языков, и мелодичнейшие наши поэты — Иннокентий Анненский, Михаил Кузмин не оказалось более и лучше всего подходящих! Далеко ходить не пришлось — непосредственно над «Советом новорожденному» я разглядел следующий текст: «Входи, родившийся, в прекрасный мир земной. Убрав первые четыре строки с невозможным «включайсь», заменив «глубокие» складки на «жестокие», более соответствующие жанру жестокого романса, и ликвидировав неудобное слуху столкновение «ш» и «ч» получилось: «Увидишь ты: назад дороги нет» , я добыл искомый текст, весьма напевный.
Впрочем, если бы дело ограничилось какими-то двумя песенками на слова Александра Зиновьева, не стоило бы, пожалуй, вовсе писать эту небольшую статью, как прежде — предисловие. Но за пять прошедших лет мой интерес к зиновьевскому наследию возрос, усилился и углубился.
Оно запустило свои щупальца во все уголки мира. Для самосохранения сверхобщество вынуждено идти до конца в осуществлении своих маниакальных замыслов... Подчинить себе происходящее в мире, чтобы навсегда сохранить свою власть над человечеством.
Сверхобщество давно уже ведет третью мировую войну, цель которой — покорение всей планеты. Самой крупной жертвой этой войны стал СССР. Погром у нас был спланирован стратегами сверхобщества. Страшная, коварная особенность войны нового типа в том, что она не воспринимается как война. Уступки завоевателям не считаются поражениями.
Капитуляция не выглядит откровенной. Война ведется под идеологическим наркозом. Проводятся диверсионные операции огромного масштаба. Поэтому должно бы произойти нечто особенное, чтобы Вашингтон получил повод и поддержку общественного мнения для продолжения агрессивной войны за завоевание планеты. Нужен был образ врага.
Чтобы мобилизовать население стран Запада идейно и морально и получить громадные средства для войны. Для этого врагом сделали «мировой терроризм». И наплевать на то, кто попадает в число этих террористов. О Западе Западу верить на слово нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. Они лгут даже тогда, когда им самим это невыгодно.
Дезинформация стала тотальной. Русофобия на Западе процветает чудовищным образом. Нашу историю, жизнь, особенно советский период, фальсифицируют в таких масштабах, каких не было ни в гитлеровские, ни в сталинские времена. Это стало одной из причин, почему я не смог больше там оставаться. Рассчитывать на то, что у этих людей проснется совесть, абсолютно бессмысленно.
Нужно им будет уничтожить миллиард китайцев — сделают, нужно будет ополовинить человечество — ополовинят. Ничто их не остановит. Западные средства массовой информации так или иначе централизованы, они манипулируются и направляются. Причем люди получают такое образование, такое воспитание, в такие рамки, что они и без подсказки действуют согласованно. Основная часть средств массовой информации сама по себе является одной из опор западного мира.
Хозяева западного мира специально манипулируют сознанием российских людей, чтобы мы думали так: «Не рыпайтесь, от вас ничего не зависит». Это идеология превосходства, идеология господ. А нам хотят привить идеологию рабов, слуг, холуев. Он может подавиться. Антиамериканские, антиглобалистские настроения назревают и усиливаются и в Западной Европе, это тоже фактор в нашу пользу.
Повторяю, теперь все зависит от нас самих, насколько удастся лидерам нации мобилизовать национальные ресурсы. Приход Путина к власти а Путин — не вашингтонская креатура, это «внутреннее дело» России впервые после 1985 года дает России шанс выбраться из тупика. Иногда мне даже кажется, что Путин прошел к власти по недосмотру или по ошибке. В «семье» Путина недооценили. И он проскочил не как креатура Вашингтона.
Зиновьев, Александр Александрович
Щедровицкий покритиковал на комсобрании недостаточную подготовку студентов по Гегелю, на изучение которого, дескать, отводилось две недели, так что приходилось готовиться по учебнику. И, прочитав Георгия Федоровича, мы потом весело и вольно рассказываем о Георге Вильгельмовиче». Начальству шутка не понравилась, и Щедровицкого решили ущучить. Не по административной линии — не за что было. Но как-нибудь. Тут вспомнили о силе печатного слова: на факультете издавалась своя газетка с макабрическим названием «За ленинский стиль». Сейчас на такое название может, наверное, посягнуть только какой-нибудь бесконечно отвязное андеграундное издание, но тогда это было в порядке вещей. В газете имелся штатный карикатурист. Нетрудно догадаться, что это был Зиновьев. Опять же нужно учесть контекст эпохи.
В те суровые времена «общественная нагрузка» на студента была, во-первых, значительной — то есть забирала время и силы — и, во-вторых, реальной. Те же послевоенные институтские ДНД добровольные народные дружины были вполне реальной силой, предназначенной, чтобы гонять расплодившуюся послевоенную гопоту с ножичками. Но даже поездки «на картошку» были выматывающим и грязным занятием. Зиновьев, откровенно говоря, пристроился по фронтовой привычке «поближе к кухне»: рисовать — не мешки ворочать. Ничего низкого и неблагородного в этом, кстати, нет. Люди, имеющие навык выживания а Зиновьев всю жизнь именно что выживал , отлично знают цену любому «облегчению жизни». Что не следует путать с тягой к жиркованию и харчбе, с причмокивающим обгладыванием костей ближних. Такие в советские времена росли по комсомольской линии — с заходом на «освобождёнку». Зиновьев же честно продавал свои умения в обмен на то, чтобы на нём не возили воду и не заставляли заниматься унылой дурью.
Так или иначе, Саше Зиновьеву поручили нарисовать карикатуру на Щедровицкого. Как обычно, начальнички переврали ситуацию с точностью до наоборот: приписали тому нежелание читать Гегеля, а знакомиться с ним по Александрову. Зиновьев карикатуру нарисовал Щедровицкий, отталкивающий тома Гегеля и хватающийся за Александрова , не пощадив при этом характерной внешности Г. Щедровицкий случайно зашёл в редакционное помещение, увидел на зиновьевском столе карикатуру, страшно разозлился — поскольку говорил-то он прямо противоположное — и устроил дикий скандал. Зиновьев пошёл на факультетское партбюро выяснять, как оно там было на самом деле. Секретарем партбюро был тогда Евгений Казимирович Войшвилло, тоже фронтовик, впоследствии культовая фигура я его ещё застал. Войшвилло заявил, что подтасовок не потерпит, карикатуру печатать не стали. А Зиновьев с Щедровицким сошлись. Впоследствии Зиновьев вспоминал о Щедровицком мало и неохотно, в терминах «был моим учеником, потом отошёл» с брезгливой интонацией — «предал по-мелкому».
Щедровицкий, напротив, о Зиновьеве говорил и писал много, а зиновьевский диссер по «Капиталу» ввёл в канон своей школы. Позиция Щедровицкого выглядит в этой ситуации более сильной: зиновьевское «фи», которым он, впрочем, вообще бросался довольно часто, выглядит неконструктивным. Возникает вполне понятный соблазн рассудить дело так, что Щедровицкий «развивался», «ушёл от старых взглядов», а Зиновьев остался при своих. Сам Г. На самом же деле ситуация была иной. Эволюция взглядов имела место у обоих. Но двигались они в противоположных направлениях. Их встреча на факультете была встречей поездов, движущихся по параллельным путям в разные стороны. На момент встречи Зиновьеву стукнул тридцатник, Щедровицкому было едва за двадцать.
Зиновьев прошёл войну, и ходил не в отцовской шинели, а в своей собственной гимнастёрке. Щедровицкий ходил по факультету «восторженным пастернаком», переживающим свою открывшуюся интеллектуальную потенцию как своего рода пубертат и накидывающийся на книжки как на девушек. Ум Зиновьева родился из нужды, из бытовой сметки — и ею же был прибит и покалечен при рождении. Наконец, Зиновьев был по сути своей материалистом, а Щедровицкий — наоборот. Тут придётся пояснить кое-какие моменты. Тем не менее, разделение на «материалистов» и «идеалистов» в философии действительно наблюдается — впервые описал его ещё Платон, насмешливо упоминая тех, кто «хватается за дубы и камни, подобно титанам». На самом деле, конечно, всё сложнее. Если уж на то пошло, то материалистом можно назвать человека, который склонен объяснять свойства вещей свойствами субстрата. Идеалист, наоборот, склонен объяснять свойства вещей внешними причинами.
Например, если материалист и идеалист увидят камень странной кубической формы, то материалист предположит, что это, скорее всего, кристалл, а идеалист — что это, скорее всего, кирпич. Тютчев говорит о том же самом в своём известном стихотворении о камне, который то ли упал сам собой, то ли был «низвергнут мыслящей рукой». Самое интересное, что правым может оказаться и тот, и другой, в зависимости от обстоятельств, и разумные материалисты, и идеалисты это понимают. Тем не менее, склонность сначала искать причины внутри вещи, а потом уж вовне — или наоборот — действительно существует, «и приходится с ней считаться». Ещё одно: материализм и идеализм могут быть избирательными. Например, некий мыслитель может быть естественнонаучным материалистом, антропологическим идеалистом и историческим опять же материалистом. То есть считать, что природа развивается по своим собственным законам, но человек — единственное исключение из природных правил, чьи свойства не заданы его телом и инстинктами, зато история — это не «человеческий», а «природный» процесс, вроде геологических, который снова низводит людей до уровня камней или деревьев. А может и наоборот — считать, что Вселенная сотворена Богом, человек — всего лишь животное, индивидуальный разум — всего лишь переразвившийся инстинкт, зато история — единственная стихия, в которой это животное причащается сверхприродой воле Всевышнего… Или ещё как-то: комбинаций идеализма и материализма в уме отдельно взятого философа возможно очень много. Что касается Зиновьева, то он, в общем, придерживался той позиции, которую я привёл в пример.
Он считал физический мир и социум двумя тупыми и слепыми машинами, управляемыми простыми и жестокими законами. Отдельный человек — это точка, в которой мерцает что-то вроде «духа»: он может — в известных пределах — менять законы природы и бунтовать против законов социума. Разумеется, и то и другое возможно делать, только используя всё те же законы. Из этого, кстати, следует, что Зиновьев должен был озаботиться созданием научной теории индивидуального бунта — то есть собиранием, классификацией и теоретическим обоснованием приёмов, позволяющих отдельной личности выйти за пределы законов голой социальности. Начал он примерно там, где впоследствии закончил Солженицын «жить, типа, не по лжи» , но пошёл значительно дальше. Он сам назвал это «искусство жить» «зиновьйогой», кое-что конкретное описал в книгах «Евангелие для Ивана» и «Жёлтый дом». Состояло оно в систематическом саботаже социальности при одновременном сознательном использовании её же законов в целях выживания и кое-какого обустройства. Надо сказать, лично ему это удалось. Лауреат престижных международных премий, член действительный и гонорис кауза множества российских и иностранных академий, небедный человек — Зиновьев не производил впечатления неудачника.
Но позицию «винера», царя горы и победителя тараканьих бегов за успехом он не принимал никогда, равно как и позиции «бунтаря-диссидента» или жителя башни из слоновой кости, парящего над схваткой. Повторимся: он считал свою деятельность в конечном итоге полезной для того самого социума, который он отвергал. Это была, скажем так, позиция бойца, действующего «по обстановке» и своё понимание последней оценивающего куда выше любых приказов — особенно если есть подозрения в бездарности или продажности командования. Позиция эта, разумеется, опасная — поскольку отрыв от социума чаще всего означает включение в другой социум, иногда невидимый тому, кто к нему присоединяется, так сказать, спиной вперёд. Человек, воображающий себя волком-одиночкой, оказывается прикормленным и манипулируемым «полезным идиотом», действующим в интересах какой-нибудь коллективности, как правило, мерзкой. Именно это, к примеру, произошло с большинством советских диссидентов. Зиновьева, кстати, попользовали тоже. Осознал он это поздно — но хоть осознал. В конце жизни Александр Зиновьев всё-таки пришёл к удовлетворительному решению дихотомии «быть вне общества — действовать в интересах общества».
Формула оказалась простой: можно быть вне социума, но вместе со своим народом: отвергая социальное единство, пребывать в единстве национальном. Например, в своих интервью он объяснял причину своего возращения в Россию так: «Мой народ оказался в грандиозной беде, и я хочу разделить его судьбу. С этой целью я и вернулся. Что я могу здесь сделать для моего народа? Я десятки лет работал как исследователь и социальных процессов, и исследователь самого это фактора понимания, о котором я говорю, я много сделал. Я хочу передать это моему народу, по крайней мере, тем, кто хочет это получить от меня и как-то использовать. Вот мое место. Я, конечно, чувствую себя в этом отношении одиноким, но я отдаю отчет в том, что это вполне естественно. С кого-то, все начинается все-таки с кого-то, с единицы.
Пусть я буду этой исходной единицей». При всей кажущейся эмоциональности, это безупречно логичное рассуждение. В самом деле, современный россиянский «социум» — это тоже своего рода единство, но единство антинациональное, то самое, которое Пелевин ехидно описывал как «заговор против России, в котором участвует всё взрослое население России» добавим, участвует недобровольно и в большинстве случаев не сознательно, но участвует. Зиновьев в России был «со своим народом», но вне «российского общества» — настолько вне, что какой-нибудь бомж выглядел на его фоне куда более вписанным в коллективное тело эрефского «общества», полагающего бомжа своей необходимой частью. Во-первых, он начинал с марксизма, причём с марксизма в высшей степени талмудического. Школьником он переписал — пёрышком, от корки до корки — «Капитал» тем самым бессознательно исполнив мицву: переписать собственными руками Тору. Он долгое время пребывал в убеждении, что ничего более мощного, чем марксизм, человеческий гений не создавал». Впоследствии он сделал исключение для своего собственного учения. Для Щедровицкого сознание отдельного человека было не точкой свободы, а областью проектирования, строительства, при упрощении позиции — манипулирования.
Механизмы индивидуального мышления, по Щедровицкому, являются чем-то простраиваемым, причём в ходе коллективной, по сути, практики. Что касается отношения к социальности, то Г. Решение не оригинальное, но эффективное, к тому же Щедровицкий реализовал его с блеском. На этом принципиальной решении — строить свой мир, а потом с его помощью менять мир окружающий — основаны странноватые «духовные практики» Московского методологического кружка: например, «организационно-деятельностные игры», направленные на метанойю, «перемену ума» участников согласно легенде, игры, на которых ни один из участников не тронулся умом «до клиники», считались неудачными. Впоследствии, уже после смерти Г. Они же впоследствии занялись — понятное дело, не самодеятельно, а под заказ — крупномасштабными социальными экспериментами в некоторых российских регионах. Но это всё было потом. Возвратимся на прежнее и поищем точки сходства. В ту пору и Щедровицкий, и Зиновьев сошлись в трёх важнейших вопросах: практически — о неприемлемости текущей реальности «как она есть» то есть в «антисталинизме», понимаемом очень широко , идеологически — об исторической обусловленности всех форм мышления то есть в том или ином понимании материализма , и исторически — о российском социализме.
Сам Щедровицкий описывал консенсус по последнему вопросу так: «Мы оба считали, что социализм, сложившийся в России, носит, по сути дела, национально-русский характер, как ничто более соответствует культурным традициям и духу русского народа и, короче говоря, есть то самое, что ему нужно при его уровне самоорганизации, уровне культурного развития и т. И мы оба знали, что миллионы людей находятся в условиях подневольного труда или просто в концлагерях. И все это очень органично замыкалось общим пониманием принципа диктатуры, ее социально-организационных структур». Трудно сказать, разделял ли тогда Зиновьев эту типичную, то есть интеллигентскую и русофобскую, точку зрения. Во всяком случае, Георгий Щедровицкий понимал его так. Что не мешало ему и тогда, и в дальнейшем быть в некоторых отношениях очень советским человеком. Это, в частности, продемонстрировала жизненная траектория Г. Это было связано с разницей в исходных позициях. Щедровицкий вышел из среды творцов и главных выгодополучателей советской революции, а Зиновьев, как русский, принадлежал к её жертвам.
Сам Щедровицкий прекрасно осознавал эту разницу в генезисе, разницу определяющую и абсолютную: «Для Давыдова, Ильенкова, Зиновьева, Мамардашвили и для многих других… определяющей действительностью, куда они помещали себя и где они существовали, была историческая действительность. У меня же это представление о себе было изначальным в силу положения семьи. Я по происхождению принадлежал к тем, кто делал историю». И ещё одно. Для Зиновьева время «создания теории всего» довольно быстро прошло. Для Щедровицкого оно продолжалось всю жизнь. Если коротко, то он понимал «методологию» как «мета-до-логию». Sapienti sat. Но, так или иначе, два неглупых человека нашли друг друга.
В дальнейшем к ним присоединился Борис Грушин впоследствии сделавший крепкую советскую карьеру, выездной, один из организаторов ВЦИОМа, апологет «первоначального накопления», в 1993 году добравшийся аж до Президентского совета, зато потом ставший «убеждённым антиельцинистом» , а также Мераб Мамардашвили писать о котором я, пожалуй, побрезгую. С этих четырёх фамилий начался Московский логический кружок. Несмотря на дворовое происхождение — ну, собрались несколько молодых студентиков-аспирантиков и что-то там промеж собой непонятное крутят — кружок стал событием. У него даже появились конкуренты: «гносеологический кружок» Эвальда Ильенкова. О котором я тоже ничего говорить не буду — не от омерзения, а из жалости. Это был незаурядный человек, в силу своей природы не имевший иммунитета против духа времени. Самым известным его достижением стала статья «Идеальное» в Философской энциклопедии. Что касается Александра Зиновьева, то он удовлетворяться лаврами автора статьи в энциклопедии явно не собирался. Демобилизовался он с чемоданом рукописей, более или менее законченных.
Одну из них — «Повесть о предателе» — он показал Константину Симонову и ещё одному товарищу. Симонову рукопись понравилась, и ему стало жаль автора — он понимал, что за это сажают. Поэтому он спросил Зиновьева, давал ли он ещё кому-нибудь рукопись. Тот назвал имя второго. Симонов скомандовал: «Беги и забери». Зиновьев послушался, утащил рукопись прямо со стола и уничтожил. К утру к нему пришли с обыском. Это надолго — но не навсегда — отбило ему вкус к изящной словесности. С тех пор он писал только философские труды.
Ранним стартом это назвать никак нельзя. Но мы, как обычно, никак не выдерживаем хронологию — то поминаем диссертацию, то логический кружок, то поздние работы. Пора бы и честь знать. Так вот. В 1951 году Александр Зиновьев получил диплом с отличием и остался работать на кафедре в аспирантуре. К тому моменту знакомство с Щедровицким переросло в совместную деятельность, Московский логический кружок уже вовсю работал, привлекая неокрепшие умы. Под осторожным покровительством всё того же Войшвилло Зиновьев и компания обсуждали разные интересности. На скучной, как засохшая муха, кафедре логики началась какая-то жизнь. Для студентов того времени Зиновьев — один из кумиров, «борец с догматизмом» как тогда аккуратно называли легальных диссидентов.
В 1954 он защищает уже упомянутую кандидатскую по диалектической логике, в 1955 — становится сотрудником Института философии Академии наук СССР, где работает год. После он начинает готовиться к докторской, которую и защитил в шестидесятом. Наступает время социального триумфа отщепенца. С момента защиты докторской диссертации он пишет и публикует серию книг, которые делают ему имя. Последней — или первой по счёту, если брать известность в широких кругах — стали «Зияющие высоты». Прежде чем приступить к анализу «литературной» кавычки тут уместны части творчества Зиновьева, имеет смысл ещё потоптаться на чисто философских его трудах. Достаточно привести список названий — «Философские проблемы многозначной логики» 1960 , «Логика высказываний и теория вывода» 1962 , «Основы научной теории научных знаний» 1967 , «Комплексная логика» 1970 , «Логика науки» 1972 , «Логическая физика» 1972 , «Нетрадиционная теория кванторов» 1973 , «Логика классов множеств » 1973 , «Очерк эмпирической геометрии» 1975 — чтобы понять: Зиновьев был, что называется, «интересным автором». Разумеется, «интересным» с советской точки зрения, когда просвещённая публика охотилась за томами «Истории античной эстетики» Лосева и взахлёб читала «умственные» статьи в «Литературной газете» где изредка дозволялось что-нибудь «этакое»: я, например, узнал о существовании Мартина Хайдеггера именно из статейки в ЛГ. Но всё ж по тем временам это было «ново и смело».
Конечно же, Зиновьев был тщеславен. Он брал «горячие» темы и писал о вещах, которые, по его мнению, должны были задеть струны души. Это, в частности, привело его к ряду опрометчивых и даже конфузных шагов: например, к доказательству недоказуемости Великой теоремы Ферма. На самом деле, насколько я понял, Зиновьев построил вариант логической системы, в рамках которой утверждение, похожее на Великую теорему, и в самом деле недоказуемо. Это своё решение он упрямо публиковал, начиная с 1975 года, несколько раз, в том числе в иностранных изданиях. Интереса это не вызвало: ферматистов в мире хватает… Того же времени были и его разработки в области «логической физики» — давешняя статья о решении парадокса Зенона была как раз из этой серии. Итак, Зиновьев был «в успехе». Карьера шла вперёд: доктор наук, завкафедрой, старший научный сотрудник, наконец — профессор. В таком положении можно было позволять себе многое, в том числе легальную фронду, благо время подошло впоследствии Зиновьев назовёт это «временем кукишей», имея в виду интеллигентские фиги в кармане, которыми тогда обзавелись «все приличные люди».
Вокруг профессора вьётся рой студентов и аспирантов, ловящих каждое его слово. Наконец, Зиновьев женится — на юной стенографистке Ольге Мироновне Сорокиной. К тому времени за плечами у профессора уже был один неудачный брак, но тут всё склалось. Тогда же он, наконец, получает отдельную квартиру, через какое-то время площадь расширяется за счёт квартиры умершего отца Ольги. Наконец, осуществляется мечта всей жизни — собственный кабинет, который тут же становится местом паломничества студентов, учеников и знакомых. Спустя годы Зиновьев заметит по этому поводу: «улучшение жилищных условий сыграло огромную роль в нарастании оппозиционных и бунтарских настроений в стране». IX ЧАСТЬ Теперь, наконец, можно приступить к главному — то есть к зиновьевским сочинениям литературного свойства «романами» это называть было бы неправильно. Первым и самым известным сочинением профессора логики стали «Зияющие высоты». Название Зиновьев придумал ещё в сорок пятом — когда ему в очередной раз зачесалось написать какую-нибудь гадость про «советских».
При Сталине, разумеется, это было чистой воды самоубийством. При Хрущёве же, напротив, открылись перспективы, «задышало» — так что с пощёчиной общественному вкусу были все резоны повременить. При Брежневе всё застопорилось как вообще всё застопорилось при Брежневе. Злость копилась, мысли приходили в систему. Одним из побудительных мотивов к сочинительству послужила пресловутая «Пражская весна». Это, если кто не помнит, была такая тогдашняя «бархатная революция»: измена сверху, полезные идиоты в середине, дураки снизу. Как там обстояло с человеческим лицом у чехов, сейчас более-менее понятно — точно так же, как потом в Польше, далее везде. То есть местные элитки хотели бежать на Запад вместе со страной, рассчитывая получить за это много вкусных пряников. Желание нормальное: кто ж вкусные пряники не любит, а тут была маза заполучить их целый мешок.
Метод тоже был избран правильный: реформирование социализма вплоть до полной его ликвидации. Надежда была на то, что Совок — грозный, но неповоротливый — не посмеет вмешиваться в социалистический эксперимент, а потом будет уже поздно. Совок, как известно, посмел-таки вмешаться. Это вызвало бурю негодования по всему миру 1 , не исключая Союза. Нет, даже так: в Союзе негодование было исключительно сильным. Пожалуй, именно чехословацкие события дали толчок массовой интеллигентской фронде. Сейчас, вспоминая историю советского инакомыслия, трудно вызывать в себе какие-либо чувства, помимо усталого отвращения. Нам, бомжующим на помойке истории, в позорной «эрефии», теперь приходится делать специальное усилие, чтобы напомнить себе — советские порядки и в самом деле были в выcшей степени кривыми, косыми и во всех отношениях некузявыми. И тогдашние «альтернативно мыслящие» имели весомые основания для недовольства и протеста.
То что этот протест был озвучен в основном дураками и подонками, а попользован жуковатыми хитрованами, сдавшими страну не за понюх табаку, дела не меняет. Впрочем, как не отменяет подонства и дури интеллигенции. Интересно, что Зиновьев понимал это уже тогда. В своей автобиографии, написанной ещё «до всего», он констатировал следующее: «С моральной точки зрения советская интеллигенция есть наиболее циничная и подлая часть населения. Она лучше образована. Ее менталитет исключительно гибок, изворотлив, приспособителен. Она умеет скрывать свою натуру, представлять свое поведение в наилучшем свете и находить оправдания. Власти хоть в какой-то мере вынуждены думать об интересах страны. Интеллигенция думает только о себе».
И закончил: «Она не есть жертва режима. Она носитель режима». Слово «носитель» здесь употребляется в том же смысле, в котором говорят об инфекциях: есть «заразы», носители которых сами не слишком от них страдают — зато хорошо их разносят. Интеллигент разносит соввласть, инфицирует ею общество. Тут стоит вспомнить, что именно интеллигенты эту заразу в России и принесли откуда — вопрос другой, хотя «и так ясно», в чьих лабораториях делались эти штаммы. Стоит также вспомнить, что именно «либералы», всё лучше устраивавшиеся при «совчине» 2 , стали главными уклющителями Зиновьева в последние годы его жизни в Союзе. Впоследствии, уже в эмиграции, ситуация дошла до прямого конфликта — но там уже включилась прямая конкуренция. Забавно, что противоположная сторона, то есть «коммуняки», относились к Зиновьеву хорошо — ну, в том смысле, в котором эти люди вообще могут «быть хорошими». Его «не хотели терять», предлагали всякие ништяки и пряники по-советски, лишь бы он бросил дурить.
Но Александр Александрович дурить продолжал, и тогда его — не без тяжёлогого вздоха — таки списали с глаз долой. Когда его провожали из Союза, у него, помимо всех прочих советских благ, отобрали даже военные награды и разжаловали в рядовые. Но вернёмся к «Высотам». Писать книгу Зиновьев начал в начале семидесятых. Ей предшествовали несколько статей, опубликованных в Польше и Чехословакии, которым, как это обычно у нас бывает, «давали больше свободушки», чем коренным русачкам. Ещё одним заходом было эссе об Эрнсте Неизвестном, по сути — социологический этюд на тему того, как общество обходится с талантливыми людьми. Нет, не «советское общество» — а социум как таковой. Это имело непосредственное отношение к тематике «ЗВ». Книга была закончена в 1975 году и практически сразу переправлена во Францию «с оказией».
Оказия оказалась, впрочем, кривоватая, книжка доехала не в полной сохранности, часть текста бесследно пропала. Об этом Зиновьев узнал достаточно поздно и дико взбесился. Впоследствии он восстановил потерю с лихвой, написав «Светлое будущее» и «Записки ночного сторожа». Отдельный вопрос — печатание книги. Сам Зиновьев, конечно, хотел видеть её опубликованной. Однако ему не хотелось делать это безо всякого повода. Александр Александрович, откровенно говоря, стал ждать, когда его обидят, благо поводов было предостаточно: с ним вообще обходились несправедливо пусть даже это была такая же несправедливость, «как у всех». Непосредственным поводом для отмашки к публикации стало очередное «непущание» Зиновьева за границу. Он считался «невыездным» и по неписанным советским правилам «должен был это понимать».
Подобная выставка для меня — это проект, которым можно гордиться всю жизнь», - рассказал директор библиотеки искусств им. Боголюбова и организатор выставки Владимир Семенов. Александра Зиновьева нет в живых уже 13 лет, но его труды по-прежнему оказывают влияние на умы людей. Как поистине великая личность, он вдохновляет не только философов и писателей, но и художников. На заседании семье Зиновьевых преподнесли приятный сюрприз: картину-портрет Александра Александровича. Художник и культуролог Надежда Черная призналась, что очень долго собиралась с мыслями, прежде чем начать писать этот портрет, она пыталсь как можно глубже прочувствовать душу философа, а когда образ в голове наконец сформировался, она уже не могла оторваться от холста. Наверное, так всегда и бывает, когда имеешь дело с такими масштабными личностями как Зиновьев.
Созданы экспертные площадки: Зиновьевский клуб Международной медиагруппы «Россия сегодня», Зиновьевские среды в Доме Лосева. Проводятся международные конференции «Зиновьевские чтения». Учреждены медаль, премии и стипендии Александра Зиновьева. Издаются и переиздаются его работы.
Зиновьева в МГУ.
Рецензентами С. Розин и член-корреспондент РАН Ю. Ранее, в 2006 году, через 19 дней после смерти моего мужа этот же В. Розин опубликовал пасквиль на деньги РГНФ , который назвал "научной" монографией, где "развенчивал" научный статус А.
Особый цинизм в том, что свой методологический опус 2021 года они опубликовали на деньги РФФИ в издательстве "Алетейя", означающего на греческом языке слово "истина". Также считаю факт издания этого пасквиля оскорблением чести Президента России В.
Еще статьи
- Александр Зиновьев. Россия все ближе к гибели и полному исчезновению
- Зиновьев, Александр Александрович
- Разместите свой сайт в Timeweb
- Форма успешно отправлена!
- Вдова философа Зиновьева рассказала "РГ" о его жизненном пути - Российская газета
- Основная навигация
Зиновьев, Александр Александрович
Александр Николаевич бессменный председатель Уставной комиссии Центрального совета, много лет возглавлял Бюджетно-плановую комиссию. Интервью крупнейшего советского социолога, логика, философа, писателя Александра Александровича Зиновьева порталу в 2003 году. Жизнь и судьба Александра Зиновьева, тесно связанная с Костромой, стала предметом обсуждения в Костромском госуниверситете. Если кто-то не читал одну из последних лекций Александра Зиновьева, то ПРОЧИТАЙТЕ. Александр Зиновьев — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. Мне довелось многократно общаться с Александром Александровичем Зиновьевым практически с момента его возвращения в Россию и до его смерти в 2006 году.
Завещание Александра Зиновьева
Ольга Зиновьева — вдова философа Александра Зиновьева и президентка его Биографического института. Вдова русского мыслителя Александра Зиновьева обратилась в Следственный комитет по факту публичного оскорбления памяти мужа. Из-за него Зиновьева лишили всех научных званий и наград (включая боевые, полученные во время Великой Отечественной войны), после чего выслали из СССР.