Мартин Иден изо всех сил пытается подняться над своими нищенскими пролетарскими обстоятельствами посредством интенсивного и страстного стремления к самообразованию, надеясь занять место среди литературной элиты. Вот лишнее доказательство устойчивости общепринятых мнений, — запальчиво возразил Мартин, раздраженный упоминанием о своих врагах — редакторах.
Цитаты Из Книги Мартин Иден Джек Лондон
Пропасть снова разверзлась между ними, как только он подумал о том, что есть люди, которым не нужно работать для того, чтобы жить. Мир для нее исчерпывался пределами этого кругозора, но ограниченные умы замечают ограниченность только в других. Скорость флота меряется всегда по скорости самого тихоходного судна. Ну вот, то же самое и со школой. Учителя должны равняться по отстающим ученикам, а я один могу идти быстрее. В своих скитаниях по пестрому, изменчивому миру Мартин научился одному мудрому правилу: играя в незнакомую игру, никогда не делать первого хода.
Это название хорошо описывает суть характера Мартина Идена.
В рубрике «Книги, о которых говорят» мы не приводим краткое содержание, а лишь рассказываем о сюжете в общих чертах. Выходец из низов, он влюбляется в Руфь, девушку из обеспеченной семьи и, желая стать достойным её, с энтузиазмом принимается за самообразование. Мартин Иден слушает свой язык и произношение, много читает и много пишет, надеясь на публикацию. Постепенно он становится всё более опытным литератором, но его произведения не желают печатать. Отношения с Руфью разлаживаются, во многом это происходит из-за происков её родителей, не желающих, чтобы дочь связала свою судьбу с недостойным человеком.
But she, who knew little of the world of men, being a woman, was keenly aware of his burning eyes.
She had never had men look at her in such fashion, and it embarrassed her. She stumbled and halted in her utterance. The thread of argument slipped from her. He frightened her, and at the same time it was strangely pleasant to be so looked upon. Her training warned her of peril and of wrong, subtle, mysterious, luring; while her instincts rang clarion-voiced through her being, impelling her to hurdle caste and place and gain to this traveller from another world, to this uncouth young fellow with lacerated hands and a line of raw red caused by the unaccustomed linen at his throat, who, all too evidently, was soiled and tainted by ungracious existence. She was clean, and her cleanness revolted; but she was woman, and she was just beginning to learn the paradox of woman.
He was becoming anti-social. Daily he found it a severer strain to be decent with people. Their presence perturbed him, and the effort of conversation irritated him. They made him restless, and no sooner was he in contact with them than he was casting about for excuses to get rid of them. When I was starving? When I was just as I am now, as a man, as an artist, the same Martin Eden?
My brain is the same old brain. And what is puzzling me is why they want me now. They must want me for something else, for something that is outside of me, for something that is not I. Shall I tell you what that something is? It is for the recognition I have recieved. That recognition is not I.
Then again for the money I have earned and am earnin. But money is not I. And is it for the recognition and money, that you now want me?
Все широкие, просторные помещения в его мозгу были заперты и опечатаны.
Всё возвышенное было в нём подавлено, честолюбие его притупилось, а жизненная сила настолько ослабела, что он уже не испытывал никаких стремлений. Он был мертв. Его душа была мертва. Он стал простл скотиной, рабочей скотиной.
Но в субботу вечером, окончив работу и приняв ванну, он почувствовал непреодолимое желание забыться. Не спеша, как бы прогуливаясь, он направился в деревню, но, приближаясь к кабачку, невольно ускорил шаги. Как как как, можно так четко и точно писать? А, наконец-то он почувствовал дыхание жизни — впервые за эти недели.
Его мечты вернулись к нему. Фантазия вырвалась из тёмной каморки и манила его к светлым и серебристым, и яркие видения замелькали, обгоняя друг друга. Прекрасное и необычайное шло с ним рука об руку, он снова всё знал и всё мог. Пьянство было следствием, а не причиной.
Такой человек, во всех отношениях для тебя неподходящий… что, если он полюбит тебя? Боюсь, он никогда и не сделается взрослым. У него нет чувства ответственности, нет стремления найти себе настоящее дело, подобающее мужчине, как было у твоего отца, у мистера Бэтлера и вообще у всех людей нашего круга. Мартин Иден, мне кажется, никогда не будет зарабатывать деньги.
А мир так устроен, что деньги необходимы: без них не бывает счастья, о, я не говорю о каком-нибудь огромном состоянии, но просто о твёрдом доходе, дающем возможность прилично существовать. Это правило тысячу раз оправдало себя на деле; к тому же оно развивало наблюдательность. Но полоса невезения все продолжается, деньги Мартина иссякают, он закладывает пальто, затем часы, затем велосипед. Он голодает, питаясь одной картошкой да изредка обедая у сестры или у Руфи.
Вдруг — почти неожиданно — Мартину приходит письмо из одного толстого журнала. Журнал хочет опубликовать его рукопись, но собирается заплатить пять долларов, хотя, по самым скромным подсчётам, должен был бы заплатить сто. От огорчения ослабевший Мартин заболевает тяжёлым гриппом. И тут колесо фортуны поворачивается — один за другим начинают приходить чеки из журналов.
Мартин Иден Джек Лондон краткое содержание. Спустя какое-то время везение прекращается. Редакции наперебой стараются обжулить Мартина. Добыть у них деньги за публикации оказывается нелёгким делом.
Руфь настаивает на том, чтобы Мартин устроился на работу к её отцу, она не верит в то, что он станет писателем. Случайно у Морзов Мартин знакомится с Рэссом Бриссенденом и близко сходится с ним. Бриссенден болен чахоткой, он не боится смерти, но страстно любит жизнь во всех её проявлениях. Бриссенден знакомит Мартина с «настоящими людьми», одержимыми литературой и философией.
Цитаты из романа «Мартин Иден» (Джек Лондон)
Главная мысль, тематика, проблематика, описание главных героев и история создания романа Лондона "Мартин Иден". Мартин Иден про общество подобрал Цитатикс. Собрали их 4 штук, они точно увлекательные. Иллюстрация к первому изданию романа Джека Лондона «Мартин Иден», 1909 г. Узнайте, кто автор, откуда цитата и как правильно ее написать. Перед подобными находками Мартин преклонялся с восхищением, понимая, что они созданы некоей высшей творческой силой, лежащей вне пределов человеческого разумения.
15 цитат из произведений Джека Лондона
Это страдание не смерть , билась мысль в меркнущем сознании. Смерть не страдание. Это страшное удушье — жизнь , муки жизни , это последний удар , который наносит ему жизнь. Но и в условности должна быть реальность. Но его чувство не стали от этого более низменными. Это не она опустилась до него. Это он поднялся за облака и приблизился к ней. Она была изумительнее всего, что он знал, о чем мечтал, о чем догадывался. Другой перевод: Неважно, что вы говорите, а важно, как вы это делаете. За все время деятельности мы выполнили более 400 тысяч работ.
Написанные нами работы все были успешно защищены и сданы. К настоящему моменту наши офисы работают в 40 городах.
Значительное влияние на формирование взглядов главного героя романа оказывают известные философы конца XIX века Фридрих Ницше и Герберт Спенсер. Мировоззрение Мартина Идена основано на своеобразном смешении материализма Спенсера и рационализма и этики Ницше.
Как правило, они не знают того, что знают люди, занятые каким-либо делом. Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофессиональные разговоры и вести их в обществе, не годится. Бродягой быть куда лучше, чем ломовой лошадью. Поживешь, парень! Ты ж еще никогда и не жил.
Тифом хворал… я тебе не рассказывал? Где уж мне с тобой тягаться. Мартин призадумался, ответил не сразу. Мне и правда нет до них дела… почти что. А ты прикинься, глядишь, и подействует. Рот был бы совсем как у херувима, если бы не одна особенность его полных чувственных губ: в минуту напряжения он крепко их сжимает. Порою стиснет в ниточку — и рот становится суровый, непреклонный, даже аскетический Воображение влюбленного окружало ее ореолом святости — слишком она святая, чистый, бесплотный дух, и не может быть с ней близости во плоти. Как раз его любовь и отодвигала ее в недосягаемую даль. Сама любовь отказывала ему в том единственном, чего жаждала.
Неужто любовь так примитивна и вульгарна, что должна питаться внешним успехом и признанием толпы? Они признают только общепринятое — в сущности, они и есть общепринятое. Они не блещут умом, и общепринятое прилипает к ним так же легко, как ярлык пивного завода к бутылке пива. И роль их заключается в том, чтобы завладеть молодыми умами, студенчеством, загасить в них малейший проблеск самостоятельной оригинальной мысли, если такая найдется, и поставить на них штамп общепринятого. Ницше был прав. Не стану тратить время и разъяснять, кто такой Ницше. Но он был прав. Мир принадлежит сильному, сильному, который при этом благороден и не валяется в свином корыте торгашества и спекуляции. Мир принадлежит людям истинного благородства, великолепным белокурым бестиям, умеющим утвердить себя и свою волю.
И они поглотят вас-социалистов, которые боятся социализма и мнят себя индивидуалистами. Ваша рабская мораль сговорчивых и почтительных нипочем вас не спасет. Да, конечно, вы в этом ничего не смыслите, я больше не стану вам этим докучать. Но одно запомните. В Окленде индивидуалистов раз-два-и обчелся, и один из них-Мартин Иден. Служите красоте, и будь проклята толпа! И кой глины-жилище души моей- Да не рухнет в пыль опустелым храмом! Не могу я что-то любить или не любить по велению моды. Вот ради чего стоит жить, видеть нравственное величие, что поднимается из гнусной клоаки, подняться самому и еще не омытыми от грязи глазами впервые приметить красоту, далекую, едва различимую; видеть, как из слабости, немощи, порока, из зверской жестокости возникает сила, и правда, и высокий благородный талант...
Они безнадежно плохи? А если сравнить с тем, что пишут другие? Но других печатают, а твое... На что вам город и эта мерзкая человеческая свалка? Вы каждый день зря убиваете время, торгуете красотой на потребу журналишкам и сами себя губите. Как это вы мне недавно цитировали? А, вот: "Человек, последняя из эфемерид". Так на что, вам последнему из эфемерид, слава? Если она придет к вам, она вас отравит.
Верьте мне, вы слишком настоящий, слишком искренний, слишком мыслящий, не вам довольствоваться этой манной кашкой! Надеюсь, вы никогда не продадите журналам ни строчки. Служить надо только красоте. По их понятиям, для него самое правильное найти постоянную работу... Таков их лексикон прописных истин. Найти место! Несчастные тупые рабы... Рабы помешаны на своем рабстве. Для них работа - золотой идол, перед которым они падают ниц, которому преклоняются.
Радость не в том, что твоя работа пользуется успехом, радость - когда работаешь. Обзор книги. Мартин Иден меняет себя… В одном отношении с ним произошел нравственный переворот. На него подействовала ее опрятность и чистота, и всем своим существом он теперь жаждал стать опрятным. Это необходимо, иначе он никогда не будет достоин дышать одним с ней воздухом. Он стал чистить зубы, скрести руки щеткой для мытья посуды и, наконец, в аптечной витрине увидел щеточку для ногтей и догадался, для чего она. Он купил ее, а продавец, поглядев на его ногти, предложил ему еще и пилку для ногтей, так что он завел еще одну туалетную принадлежность. В библиотеке ему попалась книжка об уходе за телом, и он тотчас пристрастился обливаться по утрам холодной водой , чем немало удивил Джима и смутил Хиггинботема, который не одобрял подобные новомодные фокусы, но всерьез задумался, не стребовать ли с Мартина дополнительной платы за воду. Следующим шагом были отутюженные брюки.
Став внимательней к внешности, Мартин быстро заметил разницу: у трудового люда штаны пузырятся на коленях, а у всех, кто рангом повыше, ровная складка идет от колен к башмакам. Узнал он и отчего так получается и вторгся в кухню сестры в поисках утюга и гладильной доски. Поначалу у него случилась беда: он непоправимо сжег одну пару брюк и купил новые, и этот расход еще приблизил день, когда надо будет отправиться в плавание.
Она придавала большое значение внешним приличиям, и ей было не очень приятно видеть своего возлюбленного в обществе целой оравы португальских оборвышей. Такое отсутствие гордости и самоуважения задело её. И что самое скверное — Руфь увидела в этом инциденте лишнее доказательство того, что Мартин не в состоянии подняться над своей средою. Это было достаточно неприятно само по себе, и совсем уж не следовало хвастать этим перед всем миром — её миром. Хотя помолвка Руфи с Мартином до сих пор держалась в тайне, их отношения ни для кого не составляли секрета, а в кондитерской, как нарочно, было много знакомых, и все они с любопытством поглядывали на удивительное окружение нареченного мисс Морз.
Руфь, верная дочь своей среды, не умела понять широкую натуру Мартина. Со свойственной ей чувствительностью она воспринимала этот случай как нечто позорное. Мартин, придя к Морзам, в тот же день, застал Руфь в таком волнении, что даже не решился вытащить из кармана свой подарок. Он в первый раз видел её в слезах — слезах гнева и обиды, и зрелище это так потрясло его, что он мысленно назвал себя скотиной, хотя не вполне ясно понимал, в чём его вина. Also, there were horns, and dolls, and toys of various sorts, and parcels and bundles of candies and nuts that filled the arms of all the Silvas to overflowing. Morse was shocked. Even Ruth was hurt, for she had some regard for appearances, and her lover, cheek by jowl with Maria, at the head of that army of Portuguese ragamuffins, was not a pretty sight. But it was not that which hurt so much as what she took to be his lack of pride and self-respect.
Further, and keenest of all, she read into the incident the impossibility of his living down his working-class origin. There was stigma enough in the fact of it, but shamelessly to flaunt it in the face of the world—her world—was going too far. Though her engagement to Martin had been kept secret, their long intimacy had not been unproductive of gossip; and in the shop, glancing covertly at her lover and his following, had been several of her acquaintances. She lacked the easy largeness of Martin and could not rise superior to her environment. She had been hurt to the quick, and her sensitive nature was quivering with the shame of it. So it was, when Martin arrived later in the day, that he kept her present in his breast-pocket, deferring the giving of it to a more propitious occasion. Ruth in tears—passionate, angry tears—was a revelation to him. И если они искали его общества, то не ради него самого и не ради его произведений, а ради славы , которая теперь окружила ореолом его имя, — а может быть, и ради тех ста тысяч долларов, которые лежали у него на текущем счету в банке.
Что ж, это была обычная оценка человека в буржуазном обществе, и странно было бы ожидать от этих людей другого. One thing was certain: the Morses had not cared to have him for himself or for his work. Therefore they could not want him now for himself or for his work, but for the fame that was his, because he was somebody amongst men, and—why not? That was the way bourgeois society valued a man, and who was he to expect it otherwise? Потому, что вы повинуетесь слепому и тупому стадному чувству, а это чувство сейчас подсказывает одно: надо угостить обедом Мартина Идена». Март Иден-гуляка и Март Иден-моряк были реальными лицами, они существовали на самом деле. Но Мартин Иден — великий писатель никогда не существовал. Мартин Иден — великий писатель был измышлением толпы, и толпа воплотила его в телесной оболочке Марта Идена, гуляки и моряка.
Но он-то знал, что это все обман.
Цитаты из книги Мартин Иден
Мартин Иден размышляет об искусстве (глава 24). Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофесиональные разговоры и вести их в обществе не годится. Они же определили, какие темы не узкопрофильные и о чём, стало быть, годится беседовать: это новейшие оперы. Цитаты Мартин Иден завершёнOnline. Именно, все они– мелкие души, долбят убогую прописную мораль, которую сызмальства вдолбили в них, а жить настоящей жизнью боятся.
10 цитат из книги Джека Лондона "Мартин Иден"
Рифмоплётство — другое дело. Вот такие, как Брюс, Виржиния Спринг или Седжвик, делают хорошие дела. Но настоящие поэты… Вы знаете, чем живёт Воген Марло [3]? Преподаёт в Пенсильвании, в школе для отсталых учеников, а из всех филиалов ада на земле это, несомненно, самый мрачный. Я бы не поменялся с ним, даже если бы он предложил мне за это пятьдесят лет жизни. А ведь его стихи блещут среди виршей современных стихотворцев, как шпинели в куче моркови. Вы ранены красотой. Это незаживающая рана, неизлечимая болезнь, раскалённый нож в сердце.
К чему заигрывать с журналами? Пусть вашей целью будет только одна Красота. Зачем вы стараетесь чеканить из неё монету? Впрочем, всё равно из этого ничего не выйдет. Можно не беспокоиться. Прочитайте журналы хоть за тысячу лет, и вы не найдёте в них ничего равного хотя бы одной строке Китса. What fool expects to?
Out of rhyming, yes. They do very nicely. But poetry—do you know how Vaughn Marlow makes his living? And yet his work stands out from the ruck of the contemporary versifiers as a balas ruby among carrots. Beauty hurts you. It is an everlasting pain in you, a wound that does not heal, a knife of flame. Why should you palter with magazines?
Let beauty be your end. Why should you mint beauty into gold? Мало того, он накупил им игрушек и сластей, так что свёртки едва помещались в детских ручонках. Входя в кондитерскую во главе этой необыкновенной процессии, Мартин случайно повстречал Руфь и её мать. Миссис Морз была чрезвычайно шокирована, и даже Руфь смутилась. Она придавала большое значение внешним приличиям, и ей было не очень приятно видеть своего возлюбленного в обществе целой оравы португальских оборвышей. Такое отсутствие гордости и самоуважения задело её.
И что самое скверное — Руфь увидела в этом инциденте лишнее доказательство того, что Мартин не в состоянии подняться над своей средою.
В своем творчестве писатель прославлял силу воли и несгибаемость человеческого духа в борьбе с дикой природой, враждебным окружением и смертью. Всемирную известность ему принесли романы « Мартин Иден » и « Сердца трех », повесть « Белый Клык », а также «северные» рассказы , посвященные жизни золотоискателей Клондайка и Аляски. Мы выбрали 15 цитат из произведений Джека Лондона: Ограниченные умы видят ограниченность только в других.
Чувства и мысли, обуревавшие его, настоятельно стремились вылиться наружу и принять определенную форму, и вот, наконец, забыв, где находится, он решил прибегнуть к тем словам, которые были ему знакомы» Джек Лондон. Мартин Иден роман. Но то, что он увидел в этой бездне, приняло осязаемые формы.
Его необычайная сила воображения придала абстрактным видениям конкретность. В алхимическом приборе его мозга тригонометрия и математика, и вся область знания, завоеванная ими, превратилась в яркий ландшафт. Он видел, как на картине, зеленую листву, лесные прогалины, озаренные то мягким, то ослепительным светом. В отдалении все было окутано легкой пурпурной дымкой, но за дымкой он знал это начиналась неведомая страна романтических чудес. Все это пьянило его, как вино.
Не удивительно, что святые на небесах чисты и непорочны. Тут нет заслуги. Но святые среди грязи — вот это чудо! Тот шагает быстрей, кто шагает один. Радость не в том, что твоя работа пользуется успехом, радость — когда работаешь. Не дано ей было следовать за полётом его мысли, и когда она не понимала его рассуждений, полагала, что он ошибается. Боже милостивый, да чего вы ждете от буржуазной девицы. Забудьте про них.
Краткое содержание «Мартин Иден»
| Мартин Иден - цитаты из романа. | Обширная коллекция цитат, афоризмов, высказываний из множества источников по теме Мартин Иден от самых разных авторов. |
| Мартин Иден - цитаты из романа., Видео, Смотреть онлайн | Вот лишнее доказательство устойчивости общепринятых мнений, — запальчиво возразил Мартин, раздраженный упоминанием о своих врагах — редакторах. |
| "Мартин Иден" и тайм-менеджмент | Афоризмы, фразы, цитаты на все случаи жизни. |
Анализ романа Джека Лондона «Мартин Иден»
| Джек Лондон "Мартин Иден" | Книга Мартине, который самостоятельно изучает всю школьную и университетскую программу, почти не ест, не спит и все время пишет для издательств. |
| Цитаты из мартин иден | Слушать разговоры о деле бездельникам скучно, вот они и определили, что это узкопрофесиональные разговоры и вести их в обществе не годится. Они же определили, какие темы не узкопрофильные и о чём, стало быть, годится беседовать: это новейшие оперы. |
| Отзыв «Мартин Иден» Джек Лондон | 2844 цитаты и крылатые фразы. |
| Цитаты из книги «Мартин Иден» Джек Лондон | Жизнерадостный молодой моряк Мартин Иден волей случая знакомится с богатой семьей Морзов. |
| Мартин Иден цитаты, афоризмы, статусы, фразы со всего мира | Главная. Мартин Иден (Джек Лондон) — 93 цитаты. |
"Мартин Иден" роман Джека Лондона
Его натура жаждала любви. Это было органическою потребностью его существа. Но жил он без любви, и душа его все больше и больше ожесточалась в одиночестве. Он находился в блаженном состоянии человека, мечты которого вдруг перестали быть мечтами и воплотились в жизнь. В нем не было места для обмана и фальши. Будь что будет, но он должен оставаться самим собою. Тут была почва для подвига, простор для мыслей и дел, мир, который можно было завоевать… Его грубость пугала ее. Каждое грубое слово оскорбляло ее слух, каждая грубая подробность его жизни оскорбляла ее чувства.
Она советует Мартину сначала получить среднее образование, а затем и высшее. Однако ни у юноши, ни у его семьи таких денег нет, и единственным шансом восполнить пробелы в знаниях является самообразование. Руфь берется помочь целеустремленному молодому человеку и незаметно для себя влюбляется в него. Главы 9—16 Растратив все свои сбережения, Мартин вынужден отправиться в далекое путешествие на Соломоновы острова. За восемь месяцев плавания он не только прилично заработал, но и умудрился «много заниматься и много прочесть». По возвращении в Окленд Мартин не спешит к Руфь: он хочет встретить ее только после того, как «напишет очерк про охотников за сокровищами». Он мечтает написать повесть и опубликовать ее в газете, чтобы предстать перед дамой сердца в наилучшем свете. Однако его честолюбивым планам не суждено сбыться: редакторы возвращают ему рукописи, так и не напечатав их. Мартина постигает еще одно разочарование: он проваливает вступительные экзамены в среднюю школу. Мартин продолжает заниматься саморазвитием, и настоящей сенсацией для юноши становится Спенсер со своей философией о единстве мира. Ступень за ступенью Мартин восходит «на высоты интеллектуальной жизни» «недоступно, открывает ему свои тайны». Мартин пытается понять, почему его рукописи не печатают. Он жадно перечитывает чужие работы, пытаясь раскрыть секрет их успеха. Юноша отваживается прочесть некоторые из них Руфь, чтоб та указала на их слабые стороны. Девушка ужасается историям Мартина, поскольку они описывают реалии жизни простого народа. Начинающий писатель уверяет ее, что «жизнь не всегда красива» , но нужно описывать ее правдиво. Руфь видит в юноше зачатки писательского таланта, чувствует дремлющую мощь художественной силы его слова. Ее слова окрыляют Мартина, и он с новыми силами готов к покорению очередных вершин. Главы 17—19 Чтобы иметь возможность свободно заниматься любимой литературой, Мартину нужны деньги. Он устраивается пособником в отеле, и с утра до ночи занимается стиркой и глажкой. Это «изматывающая работа, час за часом, в бешеном темпе» , и она отбирает все силы Мартина. Замкнутый круг, в котором оказывается молодой человек, лишает его и интереса к жизни: «для вселенной, для ее великих загадок в сознании уже нет места». Насобирав необходимое количество денег, он не сразу приходит «в себя после тяжкого испытания». Лишь спустя некоторое время в нем возрождается былой интерес к литературе. Мартин сообщает Руфи что, «как только хорошенько отдохнет, вновь отправится в плавание». Девушка не может скрыть своего разочарования: она влюблена в Мартина и не хочет с ним расставаться. Между молодыми людьми близость только усиливается: теперь Мартин «мог рассуждать с нею обо всем как равный» , и пропасть между ними становится все менее ощутимой.
Они же определили, какие темы не узкопрофильные и о чём, стало быть, годится беседовать: это новейшие оперы, новейшие романы, карты, бильярд, коктейли, автомобили, скачки, ловля форелей или голубого тунца, охота на крупного зверя, парусный спорт и прочее в том же роде, — и заметь, всё это бездельники хорошо знают. По сути, это — узкопрофессиональные разговоры бездельников.
Но Мартин Иден — великий писатель никогда не существовал. Мартин Иден — великий писатель был измышлением толпы, и толпа воплотила его в телесной оболочке Марта Идена, гуляки и моряка. Но он-то знал, что это все обман. Он совсем не был тем легендарным героем, перед которым преклонялась толпа, изощряясь в служении его желудку. He drove along the path of relentless logic to the conclusion that he was nobody, nothing. Martin Eden, the famous writer, was a vapor that had arisen in the mob-mind and by the mob-mind had been thrust into the corporeal being of Mart Eden, the hoodlum and sailor. He was not that sun-myth that the mob was worshipping and sacrificing dinners to. То, что я получил всеобщее признание. Но ведь это признание вне меня. Оно существует в чужих умах. Кроме того, меня уважают за деньги, которые у меня теперь есть. Но и деньги эти тоже вне меня. Они лежат в банках, в карманах всяких Джонов, Томов и Джеков. It is for the recognition I have received. That recognition is not I. It resides in the minds of others. Then again for the money I have earned and am earning. But that money is not I. It resides in banks and in the pockets of Tom, Dick, and Harry. Буржуазия труслива. Она боится жизни. И ты хотела и меня заставить бояться жизни. Стремилась запереть меня в тесную клетку, где все жизненные ценности искажены, фальшивы, опошлены. Пошлость — пусть вполне искренняя, но всё же пошлость есть основа буржуазной утончённости и культуры. The bourgeoisie is cowardly. It is afraid of life. And all your effort was to make me afraid of life. You would have formalized me. As I say, you wanted to formalize me, to make me over into one of your own class, with your class-ideals, class-values, and class-prejudices. My words do not mean to you what I endeavor to make them mean.
Джек Лондон "Мартин Иден": цитаты из книги
Следующая записьДалее Емец, Дмитрий Александрович — цитаты, высказывания, афоризмы. Цитаты о мужчинах. — Вы только посмотрите: он сверху — и она уже кончает. Джек Лондон «Мартин Иден». Цитаты. Джек Лондон «Мартин Иден»: цитаты из книги. печально спросил он себя, а потом поднялся и искусно, остроумно ответил на искусный остроумный тост.
Книги, о которых говорят: «Мартин Иден»
| Цитаты Мартин Иден - | Боюсь, Мартин Иден никогда не научится зарабатывать деньги. |
| Цитаты Из Книги Мартин Иден Джек Лондон | Цитаты из произведения "Мартин Иден" собраны на этой странице. |
Джек Лондон "Мартин Иден"
Выдающийся роман о человеке из низов, который добился успеха. О поиске места в жизни, тяге к знаниям, муках творчества и муках любви. Историей любви и победы Мартина Идена зачитываются миллионы по всему миру, а его гибель предзнаменовала трагедию поколений начала XX века.
Без сомнения, иной творец мог бы для иной вселенной изобрести метод получше; но обитатели нашей вселенной должны приспосабливаться к ее миропорядку. Разумеется, погибая, они еще пробуют извернуться, как изворачиваются социалисты, как вот сейчас изворачиваются оратор на трибуне и обливающаяся потом толпа, когда они тут все вместе пытаются изобрести новый способ как-то смягчить тяготы жизни и перехитрить свою вселенную. Так думал Мартин, и так он и сказал, когда Бриссенден подбил его выступить и задать всем жару. Он повиновался и, как было здесь принято, взошел на трибуну и обратился к председателю. Он начал негромко, запинаясь, на ходу формулируя мысли, которые закипели в нем, пока говорил тот еврей. На таких собраниях каждому оратору отводили пять кинут; но вот время истекло, а Мартин только еще разошелся и ударил по взглядам социалистов разве что из половины своих орудий. Он заинтересовал слушателей, и они криками потребовали, чтобы председатель продлил Мартину время. Они увидели в нем достойного противника и ловили каждое его слово.
Горячо, убежденно, без обиняков, нападал он на рабов, на их мораль и тактику и ничуть не скрывал от слушателей, что они и есть те самые рабы. Он цитировал Спенсера и Мальтуса и утверждал, что все в мире развивается по законам биологии. Извечный закон эволюционного развития действителен и для общества. Как я уже показал, в борьбе за существование для сильного и его потомства естественней выжить, а слабого и его потомство сокрушают, и для них естественней погибнуть. В результате сильный и его потомство выживают, и пока существует борьба, сила каждого поколения возрастает. Это и есть развитие. Но вы, рабы, - согласен, быть рабами участь незавидная, - но вы, рабы, мечтаете об обществе, где закон развития будет отменен, где не будут гибнуть слабые и неприспособленные, где каждый неприспособленный получит вволю еды, где все переженятся и у всех будет потомство - у слабых так же, как у сильных. А что получится? Сила и жизнестойкость не будут возрастать от поколения к поколению. Наоборот, будут снижаться.
Вот вам возмездие за вашу рабскую философию. Ваше общество рабов, построенное рабами и для рабов, неизбежно станет слабеть и рассыплется в прах - по мере того как будут слабеть и вырождаться члены этого общества. Не забывайте, я утверждаю принципы биологии, а не сентиментальной этики. Государство рабов не может выжить… - А как же Соединенные Штаты?.. Рабы стали сами себе хозяева. Никто не правил ими сильной рукой. Но жить безо всяких правителей невозможно, и появились правители новой породы - крупных, мужественных, благородных людей сменили хитрые пауки-торгаши и ростовщики. И они опять вас поработили, но не открыто, по праву сильного с оружием в руках, как сделали бы истинно благородные люди, а исподтишка, при помощи паучьих ухищрений, лести, пресмыкательства и лжи. Они купили ваших рабские судей, развратили ваших рабских законников и обрекли ваших сыновей и дочерей на ужасы, пострашней рабского труда на плантациях. Два миллиона ваших детей непосильно трудятся сегодня в Соединенных Штатах, в этой олигархии торговцев.
У вас, десяти миллионов рабов, нет сносной крыши над головой, и живете вы впроголодь. Так вот. Я показал вам, что общество рабов не может выжить, потому что по самой природе своей это общество опровергает закон развития. Стоит создать общество рабов, и оно начинает вырождаться. Легко вам на словах опровергать всеобщий закон развития, ну, а где он, новый закон развития, который послужит вам опорой? Сформулируйте его. Он уже сформулирован? Тогда объявите его во всеуслышание. Под взрыв криков Мартин прошел к своему месту. Человек двадцать вскочили на ноги и требовали, чтобы председатель предоставил им слово.
Один за другим, поддерживаемые, одобрительными возгласами, они горячо, увлеченно, в азарте размахивая руками, отбивали нападение. Буйный был вечер, но то было интеллектуальное буйство-битва идей. Кое-кто отклонялся в сторону, но большинство ораторов прямо отвечали Мартину. Они ошеломляли его новым для него ходом мысли, и ему открывались, не новые законы биологии, а новое толкование старых законов. Спор слишком задевал их за живое, чтобы постоянно соблюдать вежливость, и председатель не раз яростно стучал, колотил по столу, призывая к порядку. О славе и известности… К нему хлынули и деньги и слава; он вспыхнул в литературе подобно комете, но вся эта шумиха не слишком его трогала, разве что забавляла. Одно его изумляло, сущий пустяк, которому изумился бы литературный мир, узнай он об этом. Но мир был бы изумлен скорее не этим пустяком, а изумлением Мартина, в чьих глазах пустяк этот вырос до громадных размеров. Судья Блаунт пригласил его на обед. Да, пустяк, но пустяку предстояло вскоре превратиться в нечто весьма существенное.
Когда-то он оскорбил судью Блаунта, был с ним чудовищно груб, а судья, встретившись с ним на улице, пригласил его на обед. Мартину вспомнилось, как часто он встречался с судьей Блаунтом у Морза и хоть бы раз тот пригласил его на обед. Почему же судья не приглашал его тогда? Он, Мартин, не изменился. Он все тот же Мартин Иден. В чем же разница? В том, что написанное им вышло в свет в виде книги? Но ведь написал он это раньше, работа была уже сделана. Это вовсе не достижение последнего времени. Все уже завершено было в ту пору, когда судья Блаунт заодно со всеми высмеивал его увлечение Спенсером и его рассуждения.
Значит, не за то, что в нем и вправду ценно, пригласил его судья на обед, а за то, что он поднялся на какие-то мнимые высоты. Ведь его книги раскупали и осыпали его золотом буржуа, а по тому немногому, что знал он о буржуа, ему не ясно было, как они могли оценить по достоинству или хотя бы понять то, что он пишет. Подлинная красота и сила его книг ничего не значили для сотен тысяч, которые раскупали и шумно восхваляли автора. Все вдруг помешались на нем, на дерзком смельчаке, который штурмом взял Парнас, пока боги вздремнули.
Они купили ваших рабские судей, развратили ваших рабских законников и обрекли ваших сыновей и дочерей на ужасы, пострашней рабского труда на плантациях. Два миллиона ваших детей непосильно трудятся сегодня в Соединенных Штатах, в этой олигархии торговцев.
У вас, десяти миллионов рабов, нет сносной крыши над головой, и живете вы впроголодь. Так вот. Я показал вам, что общество рабов не может выжить, потому что по самой природе своей это общество опровергает закон развития. Стоит создать общество рабов, и оно начинает вырождаться. Легко вам на словах опровергать всеобщий закон развития, ну, а где он, новый закон развития, который послужит вам опорой? Сформулируйте его.
Он уже сформулирован? Тогда объявите его во всеуслышание. Под взрыв криков Мартин прошел к своему месту. Человек двадцать вскочили на ноги и требовали, чтобы председатель предоставил им слово. Один за другим, поддерживаемые, одобрительными возгласами, они горячо, увлеченно, в азарте размахивая руками, отбивали нападение. Буйный был вечер, но то было интеллектуальное буйство-битва идей.
Кое-кто отклонялся в сторону, но большинство ораторов прямо отвечали Мартину. Они ошеломляли его новым для него ходом мысли, и ему открывались, не новые законы биологии, а новое толкование старых законов. Спор слишком задевал их за живое, чтобы постоянно соблюдать вежливость, и председатель не раз яростно стучал, колотил по столу, призывая к порядку. О славе и известности… К нему хлынули и деньги и слава; он вспыхнул в литературе подобно комете, но вся эта шумиха не слишком его трогала, разве что забавляла. Одно его изумляло, сущий пустяк, которому изумился бы литературный мир, узнай он об этом. Но мир был бы изумлен скорее не этим пустяком, а изумлением Мартина, в чьих глазах пустяк этот вырос до громадных размеров.
Судья Блаунт пригласил его на обед. Да, пустяк, но пустяку предстояло вскоре превратиться в нечто весьма существенное. Когда-то он оскорбил судью Блаунта, был с ним чудовищно груб, а судья, встретившись с ним на улице, пригласил его на обед. Мартину вспомнилось, как часто он встречался с судьей Блаунтом у Морза и хоть бы раз тот пригласил его на обед. Почему же судья не приглашал его тогда? Он, Мартин, не изменился.
Он все тот же Мартин Иден. В чем же разница? В том, что написанное им вышло в свет в виде книги? Но ведь написал он это раньше, работа была уже сделана. Это вовсе не достижение последнего времени. Все уже завершено было в ту пору, когда судья Блаунт заодно со всеми высмеивал его увлечение Спенсером и его рассуждения.
Значит, не за то, что в нем и вправду ценно, пригласил его судья на обед, а за то, что он поднялся на какие-то мнимые высоты. Ведь его книги раскупали и осыпали его золотом буржуа, а по тому немногому, что знал он о буржуа, ему не ясно было, как они могли оценить по достоинству или хотя бы понять то, что он пишет. Подлинная красота и сила его книг ничего не значили для сотен тысяч, которые раскупали и шумно восхваляли автора. Все вдруг помешались на нем, на дерзком смельчаке, который штурмом взял Парнас, пока боги вздремнули. Сотни тысяч читают его и шумно восхваляют, в своем дремучем невежестве ничего, не смысля в его книгах, как, ничего не смысля, подняли шум вокруг «Эфемериды» Бриссендена и разорвали ее в клочья… Эта волчья стая ластится: к нему, а могла вы впиться в него клыками. Ластиться или впиться клыками- это дело случая, одно ясно и несомненно: «Эфемерида» несравнимо выше всего, что написал он, Мартин.
Несравнимо выше всего, на что он способен. Такая поэма рождается однажды в несколько столетий, а значит, восхищению толпы грош цена, ведь та же самая толпа вываляла в грязи «Эфемериду». Мартин глубоко, удовлетворенно вздохнул. Хорошо, что последняя рукопись продана и скоро со всем этим будет покончено. Почетным гостем сидел он на банкете Арден-клуба, среди людей выдающихся, о которых он слышал, о которых читал всю свою жизнь, и они говорили ему, что, едва прочитав в «Трансконтинентальном» «Колокольный звон», а в «Осе» «Пери и жемчужину», тут же разгадали в нем огромный талант. Господи, думал он, слушая это, а я голодал и ходил в отрепьях!
Почему вы не накормили меня обедом тогда? Тогда это было бы в самый раз. Моя работа была уже сделана. Если вы кормите меня сейчас за то, что сработано прежде, почему же не кормили тогда, когда я в этом нуждался? Ни в «Колокольном звоне», ни в «Пери и жемчужине» я с тех пор не изменил ни слова. Нет, вы кормите меня сейчас не за то, что сработано.
Кормите потому, что все меня кормят, и потому, что это почетно - кормить меня обедом. Вы кормите меня из стадного чувства, потому что и вы тоже чернь и потому что бессмысленная стадная тупость ввела у черни моду - кормить меня обедами. Но при чем тут сам Мартин Иден и книги, которые он написал? Так оно и шло. Где бы Мартин ни оказывался - в Пресс-клубе, в Редвуд-клубе, на светских чаепитиях и литературных сборищах, - всегда речь заходила о «Колокольном звоне» и «Пери и жемчужине», и о том, что их прочли еще когда они впервые появились в журнале. И всегда Мартина бесил невысказанный вопрос: «Почему вы не кормили меня тогда?
В них и тогда было то же мастерство, те же достоинства. Но не из-за них вы меня угощаете, не из-за других моих вещей. Вы потому угощаете, что теперь это признак хорошего тона, потому что сейчас вся чернь помешалась на желании угостить Мартина Идена». Обзоры книг Джека Лондона: 1. Именно, все они— мелкие души, долбят убогую прописную мораль, которую сызмальства вдолбили в них, а жить настоящей жизнью боятся. Они будут любить вас, Мартин, но свою жалкую мораль будут любить больше.
Отчасти роман о моряке, ставшем писателем автобиография, но есть существенное отличие, о котором вы узнаете, только прочитав книгу. Необычное в романе: Слегка неправдоподобно выглядит история Руфь. Ей 25, она красива, но одинока. Нет возле нее равных по положению воздыхателей, один лишь моряк Мартин Иден. Возможно ли такое?! Иногда казалось, что есть между мной и Мартином что-то общее. Мы оба упорно идем к цели, хотя его упорство в 100 раз больше моего.
Даже хотелось остановить главного героя, попросить его не продолжать дальше свой путь к знаниям, ведь они бывают как целебны, так и губительны. Преувеличение в любом деле рушит всю красоту, как если бы съесть не одну конфету, а 5 кг или читать не одну книгу, а разом 8.
Мартин Иден из книги Мартин Иден мотивирующие цитаты
«Мартин Иден» и «Морской волк» развенчивают ницшеанскую философию, а этого не заметили даже социалисты.[4]. Кто бы знал, как в тот момент мне было горько, зло и как мучила меня безысходность своего положения по отношению к таким людям, как Джек Лондон, к таким персонажам, как Мартин Иден и Расс Бриссенден! Цитаты Из Романа» в сравнении с последними загруженными видео. Джек Лондон в обновляемой коллекции цитат. Только лучшие цитаты из книги «Мартин Иден». Актуальный рейтинг популярности и частые обновления. Мартин Иден Джек Лондон – покупайте на OZON по выгодным ценам с быстрой доставкой!
Мартин иден цитаты на английском
В советское время был снят прекрасный телеспектакль "Мартин Иден" с актёрами Юрием Богатырёвым, Ириной Печерниковой. Кто бы знал, как в тот момент мне было горько, зло и как мучила меня безысходность своего положения по отношению к таким людям, как Джек Лондон, к таким персонажам, как Мартин Иден и Расс Бриссенден! Мартин Иден — персонаж одноименного романа английского писателя Джека Лондона. Жизнерадостный молодой моряк Мартин Иден волей случая знакомится с богатой семьей Морзов. подхлестывала воображение и возносила над облаками.