«Бедные люди» — читайте и скачивайте книгу (epub) онлайн бесплатно и без регистрации, автор Федор Достоевский.
Оглавление:
А он вдобавок был раздражительного характера, беспрестанно сердился, за каждую малость из себя выходил, кричал на нас, жаловался на нас и часто, не докончив урока, рассерженный уходил в свою комнату. У себя же он по целым дням сидел за книгами. У него было много книг, и всё такие дорогие, редкие книги. Он кое-где еще учил, получал кое-какую плату, так что чуть, бывало, у него заведутся деньги, так он тотчас идет себе книг покупать.
Со временем я узнала его лучше, короче. Он был добрейший, достойнейший человек, наилучший из всех, которых мне встречать удавалось. Матушка его весьма уважала.
Потом он и для меня был лучшим из друзей, — разумеется, после матушки. Сначала я, такая большая девушка, шалила заодно с Сашей, и мы, бывало, по целым часам ломаем головы, как бы раздразнить и вывесть его из терпения. Он ужасно смешно сердился, а нам это было чрезвычайно забавно.
Мне даже и вспоминать это стыдно. Раз мы раздразнили его чем-то чуть не до слез, и я слышала ясно, как он прошептал: «Злые дети». Я вдруг смутилась; мне стало и стыдно, и горько, и жалко его.
Я помню, что я покраснела до ушей и чуть не со слезами на глазах стала просить его успокоиться и не обижаться нашими глупыми шалостями, но он закрыл книгу, не докончил нам урока и ушел в свою комнату. Я целый день надрывалась от раскаяния. Мысль о том, что мы, дети, своими жестокостями довели его до слез, была для меня нестерпима.
Мы, стало быть, ждали его слез. Нам, стало быть, их хотелось; стало быть, мы успели его из последнего терпения вывесть; стало быть, мы насильно заставили его, несчастного, бедного, о своем лютом жребии вспомнить! Я всю ночь не спала от досады, от грусти, от раскаянья.
Говорят, что раскаянье облегчает душу, — напротив. Не знаю, как примешалось к моему горю и самолюбие. Мне не хотелось, чтобы он считал меня за ребенка.
Мне тогда было уже пятнадцать лет. С этого дня я начала мучить воображение мое, создавая тысячи планов, каким бы образом вдруг заставить Покровского изменить свое мнение обо мне. Но я была подчас робка и застенчива; в настоящем положении моем я ни на что не могла решиться и ограничивалась одними мечтаниями и бог знает какими мечтаниями!
Я перестала только проказничать вместе с Сашей; он перестал на нас сердиться; но для самолюбия моего этого было мало. Теперь скажу несколько слов об одном самом странном, самом любопытном и самом жалком человеке из всех, которых когда-либо мне случалось встречать. Потому говорю о нем теперь, именно в этом месте моих записок, что до самой этой эпохи я почти не обращала на него никакого внимания, — так всё, касавшееся Покровского, стало для меня вдруг занимательно!
У нас в доме являлся иногда старичок, запачканный, дурно одетый, маленький, седенький, мешковатый, неловкий, одним словом, странный донельзя. С первого взгляда на него можно было подумать, что он как будто чего-то стыдится, как будто ему себя самого совестно. Оттого он всё как-то ежился, как-то кривлялся; такие ухватки, ужимки были у него, что можно было, почти не ошибаясь, заключить, что он не в своем уме.
Придет, бывало, к нам, да стоит в сенях у стеклянных дверей и в дом войти не смеет. Кто из нас мимо пройдет — я или Саша, или из слуг, кого он знал подобрее к нему, — то он сейчас машет, манит к себе, делает разные знаки, и разве только когда кивнешь ему головою и позовешь его — условный знак, что в доме нет никого постороннего и что ему можно войти, когда ему угодно, — только тогда старик тихонько отворял дверь, Радостно улыбался, потирал руки от удовольствия и на цыпочках прямо отправлялся в комнату Покровского. Это был его отец.
Потом я узнала подробно всю историю этого бедного старика. Он когда-то где-то служил, был без малейших способностей и занимал самое последнее, самое незначительное место на службе. Когда умерла первая его жена мать студента Покровского , то он вздумал жениться во второй раз и женился на мещанке.
При новой жене в доме всё пошло вверх дном; никому житья от нее не стало; она всех к рукам прибрала. Студент Покровский был тогда еще ребенком, лет десяти. Мачеха его возненавидела.
Но маленькому Покровскому благоприятствовала судьба. Помещик Быков, знавший чиновника Покровского и бывший некогда его благодетелем, принял ребенка под свое покровительство и поместил его в какую-то школу. Интересовался же он им потому, что знал его покойную мать, которая еще в девушках была облагодетельствована Анной Федоровной и выдана ею замуж за чиновника Покровского.
Господин Быков, друг и короткий знакомый Анны Федоровны, движимый великодушием, дал за невестой пять тысяч рублей приданого. Куда эти деньги пошли — неизвестно. Так мне рассказывала всё это Анна Федоровна; сам же студент Покровский никогда не любил говорить о своих семейных обстоятельствах.
Говорят, что его мать была очень хороша собою, и мне странно кажется, почему она так неудачно вышла замуж, за такого незначительного человека... Она умерла еще в молодых летах, года четыре спустя после замужества. Из школы молодой Покровский поступил в какую-то гимназию и потом в университет.
Господин Быков, весьма часто приезжавший в Петербург, и тут не оставил его своим покровительством. За расстроенным здоровьем своим Покровский не мог продолжать занятий своих в университете. Господин Быков познакомил его с Анной Федоровной, сам рекомендовал его, и таким образом молодой Покровский был принят на хлебы, с уговором учить Сашу всему, чему ни потребуется.
Старик же Покровский, с горя от жестокостей жены своей, предался самому дурному пороку и почти всегда бывал в нетрезвом виде. Жена его бивала, сослала жить в кухню и до того довела, что он наконец привык к побоям и дурному обхождению и не жаловался. Он был еще не очень старый человек, но от дурных наклонностей почти из ума выжил.
Единственным же признаком человеческих благородных чувств была в нем неограниченная любовь к сыну, Говорили, что молодой Покровский похож как две капли воды на покойную мать свою. Не воспоминания ли о прежней доброй жене породили в сердце погибшего старика такую беспредельную любовь к нему? Старик и говорить больше ни о чем не мог, как о сыне, и постоянно два раза в неделю навещал его.
Чаще же приходить он не смел, потому что молодой Покровский терпеть не мог отцовских посещений. Из всех его недостатков, бесспорно, первым и важнейшим было неуважение к отцу. Впрочем, и старик был подчас пренесноснейшим существом на свете.
Во-первых, он был ужасно любопытен, во-вторых, разговорами и расспросами, самыми пустыми и бестолковыми, он поминутно мешал сыну заниматься и, наконец, являлся иногда в нетрезвом виде. Сын понемногу отучал старика от пороков, от любопытства и от поминутного болтания и наконец довел до того, что тот слушал его во всем, как оракула, и рта не смел разинуть без его позволения. Бедный старик не мог надивиться и нарадоваться на своего Петеньку так он называл сына.
Когда он приходил к нему в гости, то почти всегда имел какой-то озабоченный, робкий вид, вероятно, от неизвестности, как-то его примет сын, обыкновенно долго не решался войти, и если я тут случалась, так он меня минут двадцать, бывало, расспрашивал — что, каков Петенька? Что он именно делает? Пишет ли или размышлениями какими занимается?
Когда я его достаточно ободряла и успокоивала, то старик наконец решался войти и тихо-тихо, осторожно-осторожно отворял двери, просовывал сначала одну голову, и если видел, что сын не сердится и кивнул ему головой, то тихонько проходил в комнату, снимал свою шинельку, шляпу, которая вечно у него была измятая, дырявая, с оторванными полями — всё вешал на крюк, всё делал тихо, неслышно; потом садился где-нибудь осторожно на стул и с сына глаз не спускал, все движения его ловил, желая угадать расположение духа своего Петеньки. Если сын чуть-чуть был не в духе и старик примечал это, то тотчас приподымался с места и объяснял, «что, дескать, я так, Петенька, я на минутку. Я вот далеко ходил, проходил мимо и отдохнуть зашел».
И потом безмолвно, покорно брал свою шинельку, шляпенку, опять потихоньку отворял дверь и уходил, улыбаясь через силу, чтобы удержать в душе накипевшее горе и не выказать его сыну. Но когда сын примет, бывало, отца хорошо, то старик себя не слышит от радости. Удовольствие проглядывало в его о лице, в его жестах, в его движениях.
Если сын с ним заговаривал, то старик всегда приподымался немного со стула и отвечал тихо, подобострастно, почти с благоговением и всегда стараясь употреблять отборнейшие, то есть самые сметные выражения. Но дар слова ему не давался: всегда смешается и сробеет, так что не знает, куда руки девать, куда себя девать, и после еще долго про себя ответ шепчет, как бы желая поправиться. Если же удавалось отвечать хорошо, то старик охорашивался, оправлял на себе жилетку, галстух, фрак и принимал вид собственного достоинства.
А бывало, до того ободрялся, до того простирал свою смелость, что тихонько вставал со стула, подходил к полке с книгами, брал какую-нибудь книжку и даже тут же прочитывал что-нибудь, какая бы ни была книга. Всё это он делал с видом притворного равнодушия и хладнокровия, как будто бы он и всегда мог так хозяйничать с сыновними книгами, как будто ему и не в диковину ласка сына. Но мне раз случилось видеть, как бедняк испугался, когда Покровский попросил его не трогать книг.
Он смешался, заторопился, поставил книгу вверх ногами, потом хотел поправиться, перевернул и поставил обрезом наружу, улыбался, краснел и не знал, чем загладить свое преступление. Покровский своими советами отучал понемногу старика от дурных наклонностей, и как только видел его раза три сряду в трезвом виде, то при первом посещении давал ему на прощанье по четвертачку, по полтинничку или больше. Иногда покупал ему сапоги, галстух или жилетку.
Зато старик в своей обнове был горд, как петух. Иногда он заходил к нам. Приносил мне и Саше пряничных петушков, яблоков и всё, бывало, толкует с нами о Петеньке.
Просил нас учиться внимательно, слушаться, говорил, что Петенька добрый сын, примерный сын и вдобавок ученый сын. Тут он так, бывало, смешно нам подмигивал левым глазком, так забавно кривлялся, что мы не могли удержаться от смеха и хохотали над ним от души, Маменька его очень любила. Но старик ненавидел Анну Федоровну, хотя был пред нею тише воды, ниже травы.
Скоро я перестала учиться у Покровского. Меня он по-прежнему считал ребенком, резвой девочкой, на одном ряду с Сашей. Мне было это очень больно, потому что я всеми силами старалась загладить мое прежнее поведение.
Но меня не замечали. Это раздражало меня более и более. Я никогда почти не говорила с Покровским вне классов, да и не могла говорить.
Я краснела, мешалась и потом где-нибудь в уголку плакала от досады. Я не знаю, чем бы это всё кончилось, если б сближению нашему не помогло одно странное обстоятельство. Однажды вечером, когда матушка сидела у Анны Федоровны, я тихонько вошла в комнату Покровского.
Я знала, что его не было дома, и, право, не знаю, отчего мне вздумалось войти к нему. До сих пор я никогда и не заглядывала к нему, хотя мы прожили рядом уже с лишком год. В этот раз сердце у меня билось так сильно, так сильно, что, казалось, из груди хотело выпрыгнуть.
Я осмотрелась кругом с каким-то особенным любопытством. Комната Покровского была весьма бедно убрана; порядка было мало. На стенах прибито было пять длинных полок с книгами.
На столе и на стульях лежали бумаги. Книги да бумаги! Меня посетила странная мысль, и вместе с тем какое-то неприятное чувство досады овладело мною.
Мне казалось, что моей дружбы, моего любящего сердца было мало ему. Он был учен, а я пыла глупа и ничего не знала, ничего не читала, ни одной книги... Тут я завистливо поглядела на длинные полки, которые ломились под книгами.
Мною овладела досада, тоска, какое-то бешенство. Мне захотелось, и я тут же решилась прочесть его книги, все до одной, и как можно скорее. Не знаю, может быть, я думала, что, научившись всему, что он знал, буду достойнее его дружбы.
Я бросилась к первой полке; не думая, не останавливаясь, схватила в руки первый попавшийся запыленный, старый том и, краснея, бледнея, дрожа от волнения и страха, утащила к себе краденую книгу, решившись прочесть ее ночью, у ночника, когда заснет матушка. Но как же мне стало досадно, когда я, придя в нашу комнату, торопливо развернула книгу и увидала какое-то старое, полусгнившее, всё изъеденное червями латинское сочинение. Я воротилась, не теряя времени.
Только что я хотела поставить книгу на полку, послышался шум в коридоре и чьи-то близкие шаги. Я заспешила, заторопилась, но несносная книга была так плотно поставлена в ряд, что, когда я вынула одну, все остальные раздались сами собою и силотнились так, что теперь для прежнего их товарища не оставалось более места. Втиснуть книгу у меня недоставало сил.
Однако ж я толкнула книги как только могла сильнее. Ржавый гвоздь, на котором крепилась полка и который, кажется, нарочно ждал этой минуты, чтоб сломаться, — сломался. Полка полетела одним концом вниз.
Книги с шумом посыпались на пол. Дверь отворилась, и Покровский вошел в комнату. Нужно заметить, что он терпеть не мог, когда кто-нибудь хозяйничал в его владениях.
Беда тому, кто дотрогивался до книг его! Судите же о моем ужасе, когда книги, маленькие, большие, всевозможных форматов, всевозможной величины и толщины, ринулись с полки, полетели, запрыгали под столом, под стульями, по всей комнате. Я было хотела бежать, но было поздно.
Я пропала, погибла! Я балую, резвлюсь, как десятилетний ребенок; я глупая девчонка! Я большая дура!!
Уйметесь ли вы когда-нибудь? Я было нагнулась помогать ему. Но, впрочем, немного смягченный моим покорным движением, он продолжал уже тише, в недавнем наставническом тоне, пользуясь недавним правом учителя: «Ну, когда вы остепенитесь, когда вы одумаетесь?
Ведь вы на себя посмотрите, ведь уж вы не ребенок, не маленькая девочка, ведь вам уже пятнадцать лет! Я не понимала; я стояла перед ним и смотрела на него во все глаза в изумлении. Он привстал, подошел с смущенным видом ко мне, смешался ужасно, что-то заговорил, кажется, в чем-то извинялся, может быть, в том, что только теперь заметил, что я такая большая девушка.
Наконец я поняла. Я не помню, что со мной тогда сталось; я смешалась, потерялась, покраснела еще больше Покровского, закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. Я не знала, что мне оставалось делать, куда было деваться от стыда.
Одно то, что он застал меня в своей комнате! Целых три дня я на него взглянуть не могла. Я краснела до слез.
Мысли самые странные, мысли смешные вертелись в голове моей. Одна из них, самая сумасбродная, была та, что я хотела идти к нему, объясниться с ним, признаться ему во всем, откровенно рассказать ему всё и уверить его, что я поступила не как глупая девочка, но с добрым намерением. Я было и совсем решилась идти, но, слава богу, смелости недостало.
Воображаю, что бы я наделала! Мне и теперь обо всем этом вспоминать совестно. Несколько дней спустя матушка вдруг сделалась опасно больна.
Она уже два дня не вставала с постели и на третью ночь была в жару и в бреду. Я уже не спала одну ночь, ухаживая за матушкой, сидела у ее кровати, подносила ей питье и давала в определенные часы лекарства. На вторую ночь я измучилась совершенно.
По временам меня клонил сон, в глазах зеленело, голова шла кругом, и я каждую минуту готова была упасть от утомления, но слабые стоны матери пробуждали меня, я вздрагивала, просыпалась на мгновение, а потом дремота опять одолевала меня. Я мучилась. Я не знаю — я не могу припомнить себе, — но какой-то страшный сон, какое-то ужасное видение посетило мою расстроенную голову в томительную минуту борьбы сна с бдением.
Я проснулась в ужасе. В комнате было темно, ночник погасал, полосы света то вдруг обливали всю комнату, то чуть-чуть мелькали по стене, то исчезали совсем. Мне стало отчего-то страшно, какой-то ужас напал на меня; воображение мое взволновано было ужасным сном; тоска сдавила мое сердце...
Я вскочила со стула и невольно вскрикнула от какого-то мучительного, страшно тягостного чувства. В это время отворилась дверь, и Покровский вошел к нам в комнату. Я помню только то, что я очнулась на его руках.
Он бережно посадил меня в кресла, подал мне стакан воды и засыпал вопросами. Не помню, что я ему отвечала. Я вас разбужу через два часа, успокойтесь немного...
Ложитесь же, ложитесь! Усталость отняла у меня последние силы; глаза мои закрывались от слабости. Я прилегла в кресла, решившись заснуть только на полчаса, и проспала до утра.
Покровский разбудил меня только тогда, когда пришло время давать матушке лекарство. На другой день, когда я, отдохнув немного днем, приготовилась опять сидеть в креслах у постели матушки, твердо решившись в этот раз не засыпать, Покровский часов в одиннадцать постучался в нашу комнату. Я отворила.
Я взяла; я не помню, какая эта была книга; вряд ли я тогда в нее заглянула, хоть всю ночь не спала. Странное внутреннее волнение не давало мне спать; я не могла оставаться на одном месте; несколько раз вставала с кресел и начинала ходить по комнате. Какое-то внутреннее довольство разливалось по всему существу моему.
Я так была рада вниманию Покровского. Я гордилась беспокойством и заботами его обо мне. Я продумала и промечтала всю ночь.
Покровский не заходил более; и я знала, что он не придет, и загадывала о будущем вечере. В следующий вечер, когда в доме уж все улеглись, Покровский отворил свою дверь и начал со мной разговаривать, стоя у порога своей комнаты. Я не помню теперь ни одного слова из того, что мы сказали тогда друг другу; помню только, что я робела, мешалась, досадовала на себя и с нетерпением ожидала окончания разговора, хотя сама всеми силами желала его, целый день мечтала о нем и сочиняла мои вопросы и ответы...
С этого вечера началась первая завязка нашей дружбы. Во всё продолжение болезни матушки мы каждую ночь по нескольку часов проводили вместе. Я мало-помалу победила свою застенчивость, хотя, после каждого разговора нашего, всё еще было за что на себя подосадовать.
Впрочем, я с тайною радостию и с гордым удовольствием видела, что он из-за меня забывал свои несносные книги. Случайно, в шутку, разговор зашел раз о падении их с полки. Минута была странная, я как-то была откровенна и чистосердечна; горячность, странная восторженность увлекли меня, и я призналась ему во всем...
Повторяю, что я была в престранном расположении духа; сердце мое было мягко, в глазах стояли слезы, — я не утаила ничего и рассказала всё, всё — про мою дружбу к нему, про желание любить его, жить с ним заодно сердцем, утешить его, успокоить его. Он посмотрел на меня как-то странно, с замешательством, с изумлением и не сказал мне ни слова. Мне стало вдруг ужасно больно, грустно.
Мне показалось, что он меня не понимает, что он, может быть, надо мною смеется. Я заплакала вдруг, как дитя, зарыдала, сама себя удержать не могла; точно я была в каком-то припадке. Он схватил мои руки, целовал их, прижимал к груди своей, уговаривал, утешал меня; он был сильно тронут; не помню, что он мне говорил, но только я и плакала, и смеялась, и опять плакала, краснела, не могла слова вымолвить от радости.
Впрочем, несмотря на волнение мое, я заметила, что в Покровском все-таки оставалось какое-то смущение и принуждение. Кажется, он не мог надивиться моему увлечению, моему восторгу, такой внезапной, горячей, пламенной дружбе. Может быть, ему было только любопытно сначала; впоследствии нерешительность его исчезла, и он, с таким же простым, прямым чувством, как и я, принимал мою привязанность к нему, мои приветливые слова, мое внимание и отвечал на всё это тем же вниманием, так же дружелюбно и приветливо, как искренний друг мой, как родной брат мой.
Моему сердцу было так тепло, так хорошо!.. Я не скрывалась, не таилась ни в чем; он всё это видел и с каждым днем всё более и более привязывался ко мне. И право, не помню, о чем мы не переговорили с ним в эти мучительные и вместе сладкие часы наших свиданий, ночью, при дрожащем свете лампадки и почти у самой постели моей бедной больной матушки?..
Обо всем, что на ум приходило, что с сердца срывалось, что просилось высказаться, — и мы почти были счастливы... Ох, это было и грустное и радостное время — всё вместе; и мне и грустно и радостно теперь вспоминать о нем. Воспоминания, радостные ли, горькие ли, всегда мучительны; по крайней мере так у меня; но и мучение это сладостно.
И когда сердцу становится тяжело, больно, томительно, грустно, тогда воспоминания свежат и живят его, как капли росы в влажный вечер, после жаркого дня, свежат и живят бедный, чахлый цветок, сгоревший от зноя дневного. Матушка выздоравливала, но я еще продолжала сидеть по ночам у ее постели. Часто Покровский давал мне книги; я читала, сначала чтоб не заснуть, потом внимательнее, потом с жадностию; передо мной внезапно открылось много нового, доселе неведомого, незнакомого мне.
Новые мысли, новые впечатления разом, обильным потоком прихлынули к моему сердцу. И чем более волнения, чем более смущения и труда стоил мне прием новых впечатлений, тем милее они были мне, тем сладостнее потрясали всю душу. Разом, вдруг, втолпились они в мое сердце, не давая ему отдохнуть.
Какой-то странный хаос стал возмущать всё существо мое. Но это духовное насилие не могло и не в силах было расстроить меня совершенно. Я была слишком мечтательна, и это спасло меня.
Когда кончилась болезнь матушки, наши вечерние свидания и длинные разговоры прекратились; нам удавалось иногда меняться словами, часто пустыми и малозначащими, но мне любо было давать всему свое значение, свою цену особую, подразумеваемую. Жизнь моя была полна, я была счастлива, покойно, тихо счастлива. Так прошло несколько недель...
Как-то раз зашел к нам старик Покровский. Он долго с нами болтал, был не по-обыкновенному весел, бодр, разговорчив; смеялся, острил по-своему и наконец разрешил загадку своего восторга и объявил нам, что ровно через неделю будет день рождения Петеньки и что по сему случаю он непременно придет к сыну; что он наденет новую жилетку и что жена обещалась купить ему новые сапоги. Одним словом, старик был счастлив вполне и болтал обо всем, что ему на ум попадалось.
День его рождения! Этот день рождения не давал мне покоя ни днем, ни ночью. Я непременно решилась напомнить о своей дружбе Покровскому и что-нибудь подарить ему.
Но что? Наконец я выдумала подарить ему книг. Я знала, что ему хотелось иметь полное собрание сочинений Пушкина, в последнем издании, и я решила купить Пушкина.
У меня своих собственных денег было рублей тридцать, заработанных рукодельем. Эти деньги были отложены у меня на новое платье. Тотчас я послала нашу кухарку, старуху Матрену, узнать, что стоит весь Пушкин.
Цена всех одиннадцати книг, присовокупив сюда издержки на переплет, была по крайней мере рублей шестьдесят. Где взять денег? Я думала-думала и не знала, на что решиться.
У матушки просить не хотелось. Конечно, матушка мне непременно бы помогла; но тогда все бы в доме узнали о нашем подарке; да к тому же этот подарок обратился бы в благодарность, в плату за целый год трудов Покровского. Мне хотелось подарить одной, тихонько от всех.
А за труды его со мною я хотела быть ему навсегда одолженною без какой бы то ни было уплаты, кроме дружбы моей. Наконец я выдумала, как выйти из затруднения. Я знала, что у букинистов в Гостином дворе можно купить книгу иногда в полцены дешевле, если только поторговаться, часто малоподержанную и почти совершенно новую.
Я положила непременно отправиться в Гостиный двор. Так и случилось; назавтра же встретилась какая-то надобность и у нас и у Анны Федоровны. Матушке понездоровилось, Анна Федоровна очень кстати поленилась, так что пришлось все поручения возложить на меня, и я отправилась вместе с Матреной.
К моему счастию, я нашла весьма скоро Пушкина, и в весьма красивом переплете. Я начала торговаться. Сначала запросили дороже, чем в лавках; но потом, впрочем не без труда, уходя несколько раз, я довела купца до того, что он сбавил цену и ограничил свои требования только десятью рублями серебром.
Как мне весело было торговаться!.. Бедная Матрена не понимала, что со мной делается и зачем я вздумала покупать столько книг. Но ужас!
Весь мой капитал был в тридцать рублей ассигнациями, а купец никак не соглашался уступить дешевле. Наконец я начала упрашивать, просила-просила его, наконец упросила. Он уступил, но только два с полтиною, и побожился, что и эту уступку он только ради меня делает, что я такая барышня хорошая, а что для другого кого он ни за что бы не уступил.
Двух с половиною рублей недоставало! Я готова была заплакать с досады. Но самое неожиданное обстоятельство помогло мне в моем горе.
Недалеко от меня, у другого стола с книгами, я увидала старика Покровского. Вокруг него столпились четверо или пятеро букинистов; они его сбили с последнего толку, затормошили совсем. Всякий из них предлагал ему свой товар, и чего-чего не предлагали они ему, и чего-чего не хотел он купить!
Бедный старик стоял посреди их, как будто забитый какой-нибудь, и не знал, за что взяться из того, что ему предлагали.
А что, каков я на эти дела, Варвара Алексеевна? Доложу я вам, маточка моя, Варвара Алексеевна, что спал я сию ночь добрым порядком, вопреки ожиданий, чем и весьма доволен; хотя на новых квартирах, с новоселья, и всегда как-то не спится; все что-то так, да не так! Встал я сегодня таким ясным соколом — любо-весело! Что это какое утро сегодня хорошее, маточка! У нас растворили окошко; солнышко светит, птички чирикают, воздух дышит весенними ароматами, и вся природа оживляется — ну, и остальное там все было тоже соответственное; все в порядке, по-весеннему.
Я даже и помечтал сегодня довольно приятно, и все об вас были мечтания мои, Варенька. Сравнил я вас с птичкой небесной, на утеху людям и для украшения природы созданной. Тут же подумал я, Варенька, что и мы, люди, живущие в заботе и треволнении, должны тоже завидовать беззаботному и невинному счастию небесных птиц, — ну, и остальное все такое же, сему же подобное; то есть я всё такие сравнения отдаленные делал. У меня там книжка есть одна, Варенька, так в ней то же самое, все такое же весьма подробно описано. Я к тому пишу, что ведь разные бывают мечтания, маточка. А вот теперь весна, так и мысли всё такие приятные, острые, затейливые, и мечтания приходят нежные; всё в розовом цвете.
Я к тому и написал это все; а впрочем, я это все взял из книжки. Там сочинитель обнаруживает такое же желание в стишках и пишет — Зачем я не птица, не хищная птица! Там и еще есть разные мысли, да бог с ними! А вот куда это вы утром ходили сегодня, Варвара Алексеевна? Я еще и в должность не сбирался, а вы, уж подлинно как пташка весенняя, порхнули из комнаты и по двору прошли такая веселенькая. Как мне-то было весело, на вас глядя!
Ах, Варенька, Варенька! Теперь же вам так покойно, да и здоровьем вы немного поправились. Ну, что ваша Федора? Ах, какая же она добрая женщина! Вы мне, Варенька, напишите, как вы с нею там живете теперь и всем ли вы довольны? Федора-то немного ворчлива; да вы на это не смотрите, Варенька.
Бог с нею! Она такая добрая. Я уже вам писал о здешней Терезе, — тоже и добрая и верная женщина. А уж как я беспокоился об наших письмах! Как они передаваться-то будут? А вот как тут послал господь на наше счастие Терезу.
Она женщина добрая, кроткая, бессловесная. Но наша хозяйка просто безжалостная. Затирает ее в работу, словно ветошку какую-нибудь. Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира! Прежде ведь я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у меня, бывало, муха летит, так и муху слышно.
А здесь шум, крик, гвалт! Да ведь вы еще и не знаете, как это все здесь устроено. Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый. По правую его руку будет глухая стена, а по левую всё двери да двери, точно нумера, всё так в ряд простираются. Ну, вот и нанимают эти нумера, а в них по одной комнатке в каждом; живут в одной и по двое и по трое. Порядку не спрашивайте — Ноев ковчег!
Впрочем, кажется, люди хорошие, всё такие образованные, ученые. Чиновник один есть он где-то по литературной части , человек начитанный: и о Гомере, и о Брамбеусе, и о разных у них там сочинителях говорит, — обо всем говорит, — умный человек! Два офицера живут и всё в карты играют. Мичман живет; англичанин-учитель живет. Постойте, я вас потешу, маточка; опишу их в будущем письме сатирически, то есть как они там сами по себе, со всею подробностию. Хозяйка наша, — очень маленькая и нечистая старушонка, — целый день в туфлях да в шлафроке ходит и целый день все кричит на Терезу.
Я живу в кухне, или гораздо правильнее будет сказать вот как: тут подле кухни есть одна комната а у нас, нужно вам заметить, кухня чистая, светлая, очень хорошая , комнатка небольшая, уголок такой скромный… то есть, или еще лучше сказать, кухня большая, в три окна, так у меня вдоль поперечной стены перегородка, так что и выходит как бы еще комната, нумер сверхштатный; все просторное, удобное, и окно есть, и все, — одним словом, все удобное. Ну, вот это мой уголочек. Ну, так вы и не думайте, маточка, чтобы тут что-нибудь такое иное и таинственный смысл какой был; что вот, дескать, кухня! Поставил я у себя кровать, стол, комод, стульев парочку, образ повесил. Правда, есть квартиры и лучше, — может быть, есть и гораздо лучшие, — да удобство-то главное; ведь это я все для удобства, и вы не думайте, что для другого чего-нибудь. Ваше окошко напротив, через двор; и двор-то узенький, вас мимоходом увидишь — все веселее мне, горемычному, да и дешевле.
У нас здесь самая последняя комната, со столом, тридцать пять рублей ассигнациями стоит. Не по карману! А моя квартира стоит мне семь рублей ассигнациями, да стол пять целковых: вот двадцать четыре с полтиною, а прежде ровно тридцать платил, зато во многом себе отказывал; чай пивал не всегда, а теперь вот и на чай и на сахар выгадал. Оно, знаете ли, родная моя, чаю не пить как-то стыдно; здесь всё народ достаточный, так и стыдно. Ради чужих и пьешь его, Варенька, для вида, для тона; а по мне все равно, я не прихотлив. Положите так, для карманных денег — все сколько-нибудь требуется — ну сапожишки какие-нибудь, платьишко — много ль останется?
Вот и все мое жалованье. Я-то не ропщу и доволен. Оно достаточно. Вот уже несколько лет достаточно; награждения тоже бывают. Ну, прощайте, мой ангельчик. Я там купил парочку горшков с бальзаминчиком и гераньку — недорого.
А вы, может быть, и резеду любите?
Роман не оставил никого равнодушным, многие известные критики хорошо отзывались о начинающем писателе. В невидимом для чужих глаз общении оба героя обретают ощущение полноты жизни и надежду на радостное будущее, оставляя неизгладимый след в душе каждого читателя.
Прочитайте роман! Поделитесь своими впечатлениями с нами!
Однако же в воображении моем так и засветлела ваша улыбочка, ангельчик, ваша добренькая, приветливая улыбочка; и на сердце моем было точно такое ощущение, как тогда, как я поцеловал вас, Варенька, — помните ли, ангельчик? Знаете ли, голубчик мой, мне даже показалось, что вы там мне пальчиком погрозили?
Так ли, шалунья? Непременно вы это все опишите подробнее в вашем письме. Ну, а какова наша придумочка насчет занавески вашей, Варенька? Премило, не правда ли?
Сижу ли за работой, ложусь ли спать, просыпаюсь ли, уж знаю, что и вы там обо мне думаете, меня помните, да и сами-то здоровы и веселы. Опустите занавеску — значит, прощайте, Макар Алексеевич, спать пора! Подымете — значит, с добрым утром, Макар Алексеевич, каково-то вы спали, или: каково-то вы в вашем здоровье, Макар Алексеевич? Что же до меня касается, то я, слава творцу, здорова и благополучна!
Видите ли, душечка моя, как это ловко придумано; и писем не нужно! Хитро, не правда ли? А ведь придумочка-то моя! А что, каков я на эти дела, Варвара Алексеевна?
Анализ «Бедные люди» Достоевский
Бедные люди, Федор Достоевский. Роман «Бедные люди» стал первым масштабным произведением Достоевского. Смысл романа Федора Достоевского "Бедные люди",эпистолярный и социальный роман, жизнь и горести маленьких людей, страдания чувствительных и беззащитных. Роман «Бедные люди» стал первым масштабным произведением Достоевского. писал Добролюбов, -- написанных под свежим влиянием лучших сторон Гоголя и наиболее жизненных идей Белинского, г.
Бедные люди краткое содержание
| "Бедные люди" | | «Бедные люди» — читайте и скачивайте книгу (epub) онлайн бесплатно и без регистрации, автор Федор Достоевский. |
| Роман «Бедные люди»: краткое содержание произведения Достоевского, сюжетная линия и герои | Бедные люди – роман Федора Михайловича Достоевского, в котором автор, повествуя о нищете, несправедливости и одиночестве, поднимает тему «маленького человека». |
| Бедные люди. Федор Достоевский 2020 слушать онлайн | Подробнее о содержании романа «Бедные люди» Многомудрый Литрекон написал в пересказе по письмам. |
| Фёдор Достоевский - Бедные люди | писал Добролюбов, -- написанных под свежим влиянием лучших сторон Гоголя и наиболее жизненных идей Белинского, г. |
Аудиокниги
- Рекомендации
- Описание книги
- Бедные люди (Достоевский Федор) - слушать аудиокнигу онлайн
- 54 комментария
Анализ произведения «Бедные люди» (Ф. М. Достоевский)
«Бедные люди» (1845) — дебютный роман Ф. М. Достоевского, сделавший писателя известным в литературных кругах еще до публикации. «Бедные люди» Пожалуй, ничего более грустного, тяжелого, печального и тоскливого я не читала еще у Достоевского. Новости. О нас. «Бедные люди» (1845) — дебютный роман Ф. М. Достоевского, сделавший писателя известным в литературных кругах еще до публикации. Пересказав роман «Бедные люди» кратко, мы намеренно опустили ряд деталей. Новости. О нас.
►▒"Бедные люди" Ф.М. Достоевский
Целый год Варя училась у жившего в том же доме бывшего студента Петра Покровского. Её удивляло в «добрейшем, достойнейшем человеке, наилучшем из всех», странное неуважение к старику отцу, часто навещавшему обожаемого сына. Это был горький пьяница, когда-то мелкий чиновник. Мать Петра, молодая красавица, была выдана за него с богатым приданым помещиком Быковым. Вскоре она умерла. Вдовец женился вторично. Петр же рос отдельно, под покровительством Быкова, который и поместил оставившего по состоянию здоровья университет юношу «на хлебы» к своей «короткой знакомой» Анне Федоровне. Реклама Совместные бдения у постели больной Вариной матери сблизили молодых людей. Образованный друг приучил девушку к чтению, развил её вкус.
Однако вскоре Покровский слёг и умер от чахотки. Хозяйка в счёт похорон забрала все вещи покойного. Старик отец отнял у неё книг, сколько мог, и набил их в карманы, шляпу и т. Пошёл дождь. Старик бежал, плача, за телегой с гробом, а книги падали у него из карманов в грязь. Он поднимал их и снова бежал вдогонку... Варя в тоске вернулась домой, к матери, которую тоже вскоре унесла смерть... Девушкин отвечает рассказом о собственной жизни.
Служит он уже тридцать лет. Герой возмущается: «Ну что ж тут такого, что переписываю! Что, грех переписывать, что ли? Та счастлива. Наивный Макар в восторге от сочинений Ратазяева. Варенька же отмечает безвкусицу и выспренность «Итальянских страстей», «Ермака и Зюлейки» и др. Понимая всю непосильность для Девушкина материальных забот о себе он обносился настолько, что вызывает презрение даже у слуг и вахтёров , больная Варенька хочет устроиться в гувернантки. Макар против: её «полезность» — в «благотворном» влиянии на его жизнь.
Герои раскрываются интереснее и более мастерски, со всё большими оттенками. А вместе с ними и мир маленьких людей показан, придавленных большим миром. Но разве только в этом их беда? Вопрос, на мой взгляд, не имеющий четкого ответа. И в этом, как в разрезе, видна определённая глубина романа. Оценка: 7 [ 5 ] Stalk-74 , 25 декабря 2021 г.
Достоевский — самый классический классик. А для Запада, вообще, русский писатель номер 1. Исходя из этого, раз тебе что-нибудь в произведениях ФМ не совсем понравилось, значит, сам того.. Короче, необходимо саморазвиваться. Не сказать, чтобы «Бедные люди» плох или неинтересен. Одно из первых творений Достоевского вполне отчетливо показывает срез и общества, и времени.
Маленький, локальный, но тем не менее. Однако же моменты для вопросов есть. Продакт-плейсмент Пушкина, причем, достаточно топорный. Да, Пушкин велик, но не Пушкиным единым. А вот «Шинель» Гоголя устами персонажей малость не одобрена. Как же, «Шинель» прямой конкурент «Бедным людям», и, честно говоря, выглядит куда более глубоким произведением.
Тем более, и там, и там речь идет не о совсем бедных и бесправных, а низших слоях дворян да мещан, у коих проблема, что чай без сахара и сапоги каши просят, сравните с жизнью крепостных или «освобожденных» крестьян с их барщиной, угаром и беспросветом. Да и к самому стилю — эпистолярный роман, в письмах — уже возникают вопросы. С точки зрения логики, зачем писать, тратиться на бумагу, чернила по 20 страниц, когда наши герои ежедневно встречаются. Ладно, юные влюбленные виршами дышат или куртуазные барышни манерно изъясняются. Нет, обыкновенные люди в нужде. Тут уже не до художественных экзерсисов.
И слог покорявей, и сюжет из него обрывочный, а не как у Достоевского — плавный и последовательный. Действие сведено к нулю. По сравнению с «Петербургскими тайнами» того же направления от Крестовского вообще здесь всё застыло. Поэтому относить к программным да обязательным вещам для чтения я бы «Бедных людей» не стал. Персонажи замороженные, парадигма размазанная особенно инородно смотрится добрый начальник, раздающий сторублёвки. Уровня «Идиота», «Бесов» или «Преступления и наказания», конечно, тоже нет.
Сугубо для литературных журналов того времени. Вот там «Бедные люди» явно бы смотрелись. Оценка: 6 [ 8 ] Борис68 , 14 апреля 2020 г. Так получилось, что я прочитал недавно, хотя проходили в школе, но там я по сути только просматривал, тогда было неинтересно. А сейчас — потрясло! Понравилось больше всех других его произведений!
Тут — первый опыт, еще непочатые, самим непонятые до конца силы! И, знаете, я как бы оказался на месте Белинского и Некрасова, я абсолютно понял, почувствовал то, что поняли они. Как Некрасов, я тоже хлопнул тогда рукой об стол, кода читал про старика, бегущего за гробом! И я это сейчас почувствовал.
В течение оставшейся весны сожалеет о прошлой квартире и описывает новых соседей по квартире, отмечая мичмана, связанного с литературой Ратазяева и крайне бедного чиновника Горшкова с семьёй. Девушкин убеждает Вареньку, что у него всё в порядке с деньгами, посылает ей сладости и цветы в горшках. Варенька упрекает его за растрату денег на подарки, подрабатывает шитьём, интересуется жизнью Девушкина. Часто болеет. В начале июня Варенька вместе с письмом посылает свой дневник с записями о прошлом. В нём рассказывается о детстве девушки, прошедшем в провинции, вынужденном переезде её семьи в Петербург, учёбе в пансионе, смерти отца, жизни у Анны Фёдоровны. После смерти отца кредиторы отобрали у них с матерью дом, денег тоже не осталось.
Конечно, мы можем заподозрить, что это такая история 47-летнего Ромео и 18-летней Джульетты. В подтексте романа, я думаю, это есть, и особенно в конце романа любовная тема выходит наружу. Кстати говоря, все романы в письмах, до Достоевского, все без исключения были любовными романами, поэтому тут такая еще традиция жанра дает себя знать. Но если это не любовный роман, то что? Вчера я был счастлив, чрезмерно счастлив, донельзя счастлив! А что, собственно, случилось? Отчего такая эйфория захватила героя? Оказывается, Варенька загнула занавесочку у себя в комнате, а он видит окна Вареньки и решает, что она подает ему сигнал, что она о нем думает. Понимаете, вот он счастлив, на вершине, на седьмом небе от того, что другой человек о нем думает. Варенька в ответном письме, чтобы его охладить, женское коварство такое, она ему говорит: «Да случайно занавесочка-то загнулась. Горшки переставляла — занавесочка и загнулась». То есть она его на место поставила, чтобы он не очень-то заносился, хотя к концу письма она ему говорит, что ну ладно, теперь уже я специально загну занавесочку. Что вот с этой занавесочкой? Макар счастлив от того лишь, что Варенька о нем думает, что есть другой человек, которому ты нужен. Вот что объединяет героев и что, собственно, становится причиной их писем, глубинной причиной. Эти письма — способ взаимообретения двух родственных душ в чужом, злом, холодном мире. Способ преодоления экзистенциального одиночества человека. Человеку, как сказано в одном хорошем фильме, нужен другой человек. Унижение бедности Но я возвращаюсь к теме бедности. Она нас не оставляет. Перед нами любовь или преодоление экзистенциального одиночества двух людей, находящихся на грани нищеты. Почему Макар Алексеевич так остро страдает от своей бедности? Дело ведь не только в том, что ему есть нечего или одеть нечего, хотя и это имеет место. Ему и чай не на что попить, потому что он все свои средства тратит на то, чтобы помочь Вареньке. Он даже продает свой вицмундир новый и ходит в старом, с которого пуговицы сыплются, и ходит в сапогах дырявых. Но оказывается, что не это для него самое страшное. Вот он как пишет Вареньке: «А по мне все равно, хоть бы в трескучий мороз без шинели, без сапогов ходить, я перетерплю и все вынесу, мне ничего; человек я простой, маленький, — но что люди скажут?
Краткое содержание романа «Бедные люди» Достоевского
Я к тому и написал это все; а впрочем, я это все взял из книжки. Там сочинитель обнаруживает такое же желание в стишках и пишет - Зачем я не птица, не хищная птица! Там и еще есть разные мысли, да бог с ними! А вот куда это вы утром ходили сегодня, Варвара Алексеевна? Я еще и в должность не сбирался, а вы, уж подлинно как пташка весенняя, порхнули из комнаты и по двору прошли такая веселенькая. Как мне-то было весело, на вас глядя! Ах, Варенька, Варенька!
Теперь же вам так покойно, да и здоровьем вы немного поправились. Ну, что ваша Федора? Ах, какая же она добрая женщина! Вы мне, Варенька, напишите, как вы с нею там живете теперь и всем ли вы довольны? Федора-то немного ворчлива; да вы на это не смотрите, Варенька. Бог с нею!
Она такая добрая. Я уже вам писал о здешней Терезе, — тоже и добрая и верная женщина. А уж как я беспокоился об наших письмах! Как они передаваться-то будут? А вот как тут послал господь на наше счастие Терезу. Она женщина добрая, кроткая, бессловесная.
Но наша хозяйка просто безжалостная. Затирает ее в работу, словно ветошку какую-нибудь. Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира! Прежде ведь я жил таким глухарем, сами знаете: смирно, тихо; у меня, бывало, муха летит, так и муху слышно. А здесь шум, крик, гвалт!
Да ведь вы еще и не знаете, как это все здесь устроено. Вообразите, примерно, длинный коридор, совершенно темный и нечистый.
Мы целыми днями шили на заказ.
Нам нужны были собственные средства на непредвиденные расходы. Мы надеялись когда-нибудь переехать в другое место. Я вместе с Сашей училась у Петра Покровского.
Слабое здоровье не позволяло ему ходить в университет. Он зарабатывал тем, что давал уроки, а на вырученные деньги покупал книги. Иногда к Петру Покровскому приходил его отец — Захар Петрович.
Мать Петра умерла довольно рано. Когда мальчику было 10 лет, его отец снова женился. Помещик Быков — принял ребенка под свое покровительство и поместил в школу.
Быков — благодетель семьи Покровских, и близкий друг Анны Федоровны. Когда Петр стал старше, Быков помог ему устроиться к Анне Федоровне. Старик Покровский безмерно любил Петеньку, но сын не всегда был приветлив с отцом.
Захар Петрович часто приходил в пьяном виде и отвлекал от занятий. Иногда старик Покровский заставал сына в хорошем расположении духа — для отца это было настоящее счастье! Матушке становилось все хуже.
Я ухаживала за ней, и на вторую ночь совсем утомилась. К нам в комнату вошел Покровский и заставил меня поспать хотя бы два часа. На следующую ночь он опять зашел и принес книгу.
У нас завязалась дружба. Матушке становилась лучше. Через неделю у Покровского день рождения!
У меня было 30 рублей, заработанных рукодельем, и я решила приобрести полное собрание сочинений Пушкина для своего друга. Я сторговалась на Гостином дворе, но мне все еще не хватало 2 рубля с полтиною. Здесь же я встретила отца Покровского, он тоже выбирал подарок для сына.
Мы сложились и приобрели все одиннадцать книг. В день рождения Покровского все веселились. Захар Петрович хотел порадовать сына, показать ему, что он исправился и больше не тратит деньги на пьянство.
Старик был счастлив, когда я предложила ему подарить все книги от своего имени, как будто он сам их купил. Петр, конечно, догадался, чья это была идея с подарком. Спустя 2 месяца Покровский заболел, и вскоре чахотка сразила его.
Захар Петрович обезумел от горя. Смерть приближалась и к моей матери. Она долго болела и давно не видела зелени.
Сегодня Варвара опять плохо себя чувствует, и Федора тоже захворала. Варвара Доброселова просит Макара Алексеевича чаще приходить в гости. Девушкин пишет о том, как над ним зло шутили на службе.
Его называли крысой, из-за того он занимается только тем, что переписывает бумаги. Но кто-то же должен переписывать! Девушка предлагает сделать хорошую покупку: новый форменный вицмундир.
Костюм Макара Алексеевича никуда не годится. Девушкин просил Варвару прислать продолжение ее дневника, но ей еще очень больно вспоминать об этом, хоть и прошел год, как умерла ее мать. Анна Федоровна обещает заставить Быкова загладить всю вину перед Варварой Алексеевной.
Девушкин просит Варвару принять его подарок: четыре рубашечки. Сегодня он идет к Ратазяеву. У соседа будет литературный вечер.
Макар Девушкин делится печальным известием: сегодня у Горшкова умер ребенок. Как они бедно живут! Варвара Алексеевна критикует книжку, которую Девушкин давал ей почитать.
Она недоумевает, неужели подобная литература нравится ее другу? Девушкин отвечает, что эту книгу еще не читал, а только немного просмотрел. Ему показалось, что эта книга может развеселить его ангельчика.
Ратазяев обещал Макару Алексеевичу дать почитать чего-нибудь стоящего: скоро и Варвара будет с книжками. Сосед литератор пишет немного затейливо, но очень хорошо и получает хорошие деньги за писательство. Девушкин бывает на литературных вечерах, но часто и слова вставить не может, сидит как болван.
Он посылает Варваре Алексеевне фунтик конфет. Федора через своих знакомых предлагает Варваре Алексеевне хорошее место гувернантки. Девушка не знает, согласиться, или нет, спрашивает мнение своего друга.
Неизвестно, какие там люди. Она посылает Макару Алексеевичу книгу «Повести Белкина», и просит тоже чего-нибудь почитать, только не Ратазяева. Девушкин категорически против того, чтобы его Варенька работала гувернанткой.
Вся его жизнь состоит из писем, он живет радостями и заботами Варвары Алексеевны. Макар Алексеевич защищает Ратазяева: он очень достойно пишет. Варвара Алексеевна считает, что ей стоит пойти в гувернантки, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на хлеб.
Она переживает за своих близких: Федора постоянно в работе, Макар Алексеевич тратит последнее. А она ничем не может помочь. Девушкин снова уговаривает Варвару остаться.
Он так к ней привязался. Как же он будет жить без своего ангельчика? Макар Алексеевич прочитал «Станционного смотрителя», он сравнивает себя с Самсоном Выриным.
Варвара Доброселова шьет жилетку для своего друга и высылает ему еще одну книгу. Просит прочесть повесть «Шинель». Макар Алексеевич предлагает пойти в театр, но Варвара считает, что достаточно дорогое развлечение.
Федора рассказала Варваре, что у Девушкина долги за квартиру. Макар Девушкин вспоминает, как однажды влюбился в одну актриску. Он был молод, сдружился с одной задорной компанией, пошел с ними в театр.
Девушкин не мог разглядеть эту актриску со своего места, но слышал, ее звонкий, медовый голос. Потом нанимал извозчиков, чтобы проехать мимо ее дома, покупал ей духи, наконец, влез в долги и бросил эту затею. Девушкин возвращает Варваре книжку с повестями.
Он называет «Шинель» пустым примером из повседневного быта. Автор нисколько не защищает главного героя. Как-то неправдоподобно.
Варвара Алексеевна узнала, что ее друг взял вперед жалованье и продал свой костюм, когда она болела.
В них писатель делает первые шаги к вершинам психологического реализма, который впоследствии воплотился в его главных работах — «Преступлении и наказании», «Идиоте» и «Братьях Карамазовых». Роман «Бедные люди» — первый в творчестве Достоевского. В основе его сюжета — переписка двоих «маленьких людей»: пожилого чиновника Макара Девушкина и Вареньки Доброселовой. В пятидесяти четырех письмах — история заботы мелкого служащего о бедной девушке-сироте. Он отговаривает ее идти в гувернантки и даже продает мундир ради того, чтобы помочь ей деньгами...
Читая их переписку, читатель узнает их характеры, их нелегкую жизнь, их неприятные и болезненные тайны. Автор развивает в своем романе вечную тему «маленького» человека. Несмотря на то, что он сочувствует Девушкину и Вареньке, чья внутренняя душевная красота безмерна, он ничем не может им помочь. Этот мир, наполненный жестокостью и страданиями, в конце концов, раздавит их с помощью безжалостных обстоятельств, и изменить они ничего, к сожалению, не могут. Такова их судьба. А через эти судьбы писатель показывает то, как жили многие, дает характеристику определенным слоям населения, рассказывает о людях, которые бедны и непривлекательны снаружи, но их души так красивы и богаты… Жаль только, что это не всегда находит отражение в том, какую жизнь им приходится прожить.
Достоевский Федор - Бедные люди
| Бедные люди · Краткое содержание романа Достоевского | Бедные люди – Фёдор Достоевский — слушать и скачать онлайн бесплатно сказки и рассказы для детей. |
| Критика о романе "Бедные люди" Достоевского, отзывы современников | «Бедные люди» — первое оригинальное печатное произведение русского писателя XIX века Фёдора Михайловича Достоевского, написанное в. |
| Роман Достоевского "Бедные люди" | Бедные люди – роман Федора Михайловича Достоевского, в котором автор, повествуя о нищете, несправедливости и одиночестве, поднимает тему «маленького человека». |
| Бедные люди. Фёдор Достоевский - аудиокнига. | Бедные люди – роман Федора Михайловича Достоевского, в котором автор, повествуя о нищете, несправедливости и одиночестве, поднимает тему «маленького человека». |
| Достоевский Федор - Бедные люди | Бедные люди, Белые ночи, Кроткая — перечитывал несколько раз. |
Издания и произведения
Бедные люди Бедные люди АСТ В этот сборник вошли два ранних произведения Достоевского — «Бедные люди» и «Двойник», которые ознаменовали рождение будущего великого романиста. первый роман Федора Достоевского, написанный в течение девяти месяцев между 1844 и 1845 годами. Книгу «Бедные люди», автор которой — Фёдор Достоевский, вы можете почитать на сайте или в приложении для iOS или Android. Главный герой повести «Бедные люди» — мелкий чиновник Макар Девушкин. «Бедные люди» Пожалуй, ничего более грустного, тяжелого, печального и тоскливого я не читала еще у Достоевского.
Что скажете о пересказе?
- Анализ произведения «Бедные люди» (Ф. М. Достоевский)
- Описание документа
- Аудиокниги слушать онлайн
- Аудиокнига Бедные люди. Федор Достоевский - слушать онлайн бесплатно
- Аннотация к аудиокниге
Очень краткий пересказ романа «Бедные люди»
- Содержание
- Фёдор Достоевский. "Бедные люди" / Централизованная библиотечная система Канавинского района
- Достоевский «Бедные люди»
- Бедные люди
- Бедные люди краткое содержание
Федор Достоевский: Бедные люди
| "Бедные люди" | | тема "маленького человека", ощущающего свое бессилие перед тяготами жизни. |
| Книга Бедные люди читать онлайн бесплатно, автор Федор Достоевский – Fictionbook | Книга Федора Достоевского «Бедные люди» – это первый роман великого русского писателя. |