Перемещалась по воде Ассоль на странном плавсредстве, очень похожем на sup-доску, оснащенную мотором. Вблизи неё Ассоль встретила своего друга угольщика, которого Грэй видел в трактире.
«Алым парусам» - 100 лет: в музее Грина открылась выставка, посвящённая повести об Ассоль
Перечислив все, я наглухо забыла, как по-украински будет «декабрь». Видя мой ступор, подруга, сидевшая на первой парте, стремительно обхватила ладонями свои… гм, как бы это... И тут меня осенило: «Сисень! Только поукраински «декабрь» называется «грудень»… Встречаюсь с руководителем школы Ассолью Овсянниковой. Образование здесь внеклассное. Учатся родному языку дети в возрасте от 3 до 17 лет. Почти все они родились в полуукраинских семьях. В школе преподают пять педагогов. Предметов шесть: история Украины, украинский язык и литература, традиции и обряды, рисование, музыкальная культура, а также народный танец.
Фото: «Вечерняя Москва» Знакомство со страной начинается именно с традиций: 19 декабря на Украине отмечают День святого Николая. В это время украинцы «колядують», поют «щедрiвки» и «колядки».
Грина «Алые паруса». Напомним: премьера была анонсирована еще на 31 октября, однако тогда в Воронежской области ввели локдаун, и премьеру перенесли на неопределенный срок. После снятия ограничений в БДТ сообщили, что репетиции спектакля вышли «на финишную прямую».
В этом же возрасте Ассоль получила два диплома российского комитета регистрации рекордов планеты «как самый юный исполнитель», выпустивший свой компакт-диск и давший сольный концерт. Но стоит отметить, что такого огромного числа наград в музыкальной индустрии «Хрустальный рог изобилия», от «Золотой фортуны», диплом победителя международного детского фестиваля искусств «Славянский базар» и различных телевизионных конкурсов юная певица не удостоилась бы, не будь она столь не по-детски трудолюбивой и целеустремленной. Следующим весомым шагом в творчестве юной исполнительницы стала национальная премьера клипа «Украина моя», которая проходила во дворце «Украина». На презентацию клипа явилось много эстрадных гостей, которые доброжелательно относятся к творчеству юной певицы. Всего полгода спустя Ассоль порадовала поклонников своим вторым сольным концертом под названием «Звезда Ассоль». Шоу, представленное во дворце «Украина», получилось очень динамичным и гармоничным. Хорошо срежиссированное, не перегруженное действием и отточенное до мелочей, оно смотрелось на одном дыхании. В силу того, что его главной героиней была маленькая девочка, оно радовало детской непосредственностью и в то же время взрослостью масштаба.
Птушко До «Алых парусов» Птушко снимал знаменитые сказки — «Золотой ключик», « Садко », «Каменный цветок», « Илья Муромец », и киночиновники решили, что с мелодраматичным материалом он не справится. Да и романтичная история не отвечала поставленным перед кино задачам. Вот если Грей будет не аристократом… или если его отец будет ненавидеть крестьян… и будут ещё революционеры — вот тогда можно подумать. В сценарий внесли правки, и режиссёру удалось уговорить руководство киностудии дать ему хотя бы попробовать. Фильму заочно присвоили самую низкую прокатную категорию и выделили крошечный бюджет. Птушко это не испугало, и он с энтузиазмом принялся за дело. Птушко На роли второго плана он пригласил хорошо известных в то время актёров — Ивана Переверзева , Николая Волкова , Сергея Мартинсона , Александра Хвылю , Зою Фёдорову , а вот исполнителей главных ролей искали долго. Среди главных претенденток на роль Ассоль была Людмила Гурченко , но после раздумий режиссёр утвердил малоизвестную молдавскую актрису по фамилии Маркач. С решением Птушко многие были не согласны, и художник-постановщик позвал свою давнюю знакомую Лидию Вертинскую приехать на киностудию вместе с дочерями. Он прочил на роль младшую, Анастасию , но хотел, чтобы режиссёр выбрал сам. Птушко На пробы Анастасия Вертинская приехала в спортивных штанах, с короткой стрижкой и была мало похожа на романтичную героиню.
Ассоль и Грей: и жили они долго и счастливо. Или нет?
Алые паруса Ассоль. В такую погоду сам бог велел завернуться в пледик и посмотреть что-то очень красивое. На роль маленькой Ассоль было прислано около 100 заявок. Петербурге, проводят в Мариуполе при поддержке Мультимедийного информационного центра "Известия". На роль маленькой Ассоль было прислано около 100 заявок. Ассоль спела песню Save It и продемонстрировала эффектный номер, однако занять первое место не смогла. романтический роман 1923 года с элементами фэнтези русского писателя Александра Грина.
Мы в сказке — актриса рассказала о роли Ассоль в «Алых парусах»
Тот рассказал историю девушки, но она звучала как сплетня, грубая и плоская. В это время Грэй поднял глаза и увидел проходящую мимо таверны Ассоль. Меннерс хотел еще наговорить грязи на Лонгрена, но его прервал корзинщик — угольщик. Он, не боясь торговца, сказал, что тот все врет. Ассоль, по его словам, разговаривает только с добрыми людьми, в число которых не входит Хин Меннерс.
Торговец обиделся, Грэй оставил Летику слушать и смотреть. Капитан, окрыленный любовью, отправился к гавани. Глава 4. Накануне Прошло 7 лет с того времени, как Эгль рассказал сказку о будущем Ассоль.
Девушка как обычно несла игрушки в лавку. Торговец показал счетную книгу, где увеличивался долг. Он отказался от поделок, объяснив, что в моду вошел заграничный товар. Самоделки никого не интересуют.
Ассоль пришла домой и рассказала все отцу. Он слушал сердито, как будто представлял, что происходило в игрушечной лавке. Лонгрен не хотел оставлять дочь надолго, но понимал, что им не прожить по-другому. Дочь успокаивала отца, говоря, что любит его, и они сидели рядом вместе на одном табурете.
Ассоль рассматривала остатки продуктов и понимала, что их не хватит до конца недели. Она села шить юбку из старой ткани и заглянула в зеркало. Ассоль соединяла в себе двух девушек: одна мастерила игрушки, любимая дочь отца, другая верила в чудеса и сказки. Вторая видела в простых предметах и явлениях природы волшебство.
Ассоль любит читать, верит в мечту. Она ходит на берег моря и всматривается вдаль, ожидая обещанные волшебником из детства паруса. Внешне девчонка стройная и невысокая. Взгляд серьезный и умный, лицо милое и оригинальное.
Автор характеризует ее одним словом — очарование. Отношение жителей Каперны было понятно. В поселке популярностью пользовались плотные и тяжелые женщины базарного типа. Отец уходил в море, девушка не боялась за него, уверенная, что ничего плохого с ним не может произойти.
В этот вечер девушка не могла заснуть, но она умела сама вызвать сон. Любимый ночной сюжет — песни, тайны, цветение деревьев и сверкание воды. Утренняя звезда разбудила Ассоль, она встала, пошла прогуляться по лугу. В лесу она была с добрыми друзьями счастливой и радостной.
Добежав до холма у моря, девушка остановилась и стала вглядываться вдаль. Она легла на траву и уснула безмятежным сном. Когда очнулась, на руке блеснуло лучистое кольцо Грэя. Ассоль покричала, спрашивая, кто пошутил, но никто не отзывался в ответ.
Кольцо сразу стало своим. Она сняла его с пальца, попыталась заглянуть внутрь, затем спрятала за лиф. Лицо девушки засияло от радости и восторга. Она поднялась и пошла домой.
Это было утро летнего дня, когда два человека нашли друг друга. Глава 5. Боевые приготовления Помощник капитана заметил необычное состояние Грэя. Он приказал передать поручения людям на корабле, а сам отправился в город.
Грэй в голове сложил четкий план. Он посетил три торговые лавки, выбирая ткань для парусов. Его волновали детали и цвет. Когда он нашел нужную ему материю, восторг заиграл на лице.
Оттенок ткани — алая утренняя струя, гордая и царственная.
Режиссёр-постановщик спектакля - Сусанна Цирюк, лауреат высшей театральной награды России - национальной премии "Золотая маска", автор русских переводов мюзиклов самый известный переведенный на русский хит из мюзикла "Нотр Дам де Пари" - "Belle". Вместе с музыкальным руководителем сахалинского театра Александрой Чопик в минувшие выходные режиссёр-постановщик провела кастинг для будущего спектакля. На роль маленькой Ассоль было прислано около 100 заявок. Сусанна Цирюк рассказала, что была потрясена количеством талантливых детей на Сахалине: "Выбор был очень непростым. К роли довольно высокие требования не только по вокалу и хореографии, но и по облику, а также возрасту. Ведь это не просто участие ребенка в спектакле, это три полноценные сцены с драматическим текстом, вокалом, хореографией.
Взрослая сложная роль на маленькую девочку".
Хорошо рассудив, а главное, не торопясь, мудрец мог бы сказать сфинксу: «Пойдем, братец, выпьем, и ты забудешь об этих глупостях». Выпьет, когда умрет, что ли? Следовательно, он святой, следовательно, он не пьет ни вина, ни простой водки. Допустим, что «рай» означает счастье.
Но раз так поставлен вопрос, всякое счастье утратит половину своих блестящих перышек, когда счастливец искренно спросит себя: рай ли оно? Вот то-то и штука. Чтобы с легким сердцем напиться из такой бочки и смеяться, мой мальчик, хорошо смеяться, нужно одной ногой стоять на земле, другой — на небе. Есть еще третье предположение: что когда-нибудь Грэй допьется до блаженно-райского состояния и дерзко опустошит бочечку. Но это, мальчик, было бы не исполнение предсказания, а трактирный дебош.
Убедившись еще раз в исправном состоянии крана большой бочки, Польдишок сосредоточенно и мрачно заканчивал: — Эти бочки привез в 1793 году твой предок, Джон Грэй, из Лиссабона, на корабле «Бигль»; за вино было уплачено две тысячи золотых пиастров. Надпись на бочках сделана оружейным мастером Вениамином Эльяном из Пондишери. Бочки погружены в грунт на шесть футов и засыпаны золой из виноградных стеблей. Этого вина никто не пил, не пробовал и не будет пробовать. Вот рай!..
Он у меня, видишь? Нежная, но твердых очертаний ладонь озарилась солнцем, и мальчик сжал пальцы в кулак. То тут, то опять нет… Говоря это, он то раскрывал, то сжимал руку и наконец, довольный своей шуткой, выбежал, опередив Польдишока, по мрачной лестнице в коридор нижнего этажа. Посещение кухни было строго воспрещено Грэю, но, раз открыв уже этот удивительный, полыхающий огнем очагов мир пара, копоти, шипения, клокотания кипящих жидкостей, стука ножей и вкусных запахов, мальчик усердно навещал огромное помещение. В суровом молчании, как жрецы, двигались повара; их белые колпаки на фоне почерневших стен придавали работе характер торжественного служения; веселые, толстые судомойки у бочек с водой мыли посуду, звеня фарфором и серебром; мальчики, сгибаясь под тяжестью, вносили корзины, полные рыб, устриц, раков и фруктов.
Там на длинном столе лежали радужные фазаны, серые утки, пестрые куры: там свиная туша с коротеньким хвостом и младенчески закрытыми глазами; там — репа, капуста, орехи, синий изюм, загорелые персики. На кухне Грэй немного робел: ему казалось, что здесь всем двигают темные силы, власть которых есть главная пружина жизни замка; окрики звучали как команда и заклинание; движения работающих, благодаря долгому навыку, приобрели ту отчетливую, скупую точность, какая кажется вдохновением. Грэй не был еще так высок, чтобы взглянуть в самую большую кастрюлю, бурлившую подобно Везувию, но чувствовал к ней особенное почтение; он с трепетом смотрел, как ее ворочают две служанки; на плиту выплескивалась тогда дымная пена, и пар, поднимаясь с зашумевшей плиты, волнами наполнял кухню. Раз жидкости выплеснулось так много, что она обварила руку одной девушке. Кожа мгновенно покраснела, даже ногти стали красными от прилива крови, и Бетси так звали служанку , плача, натирала маслом пострадавшие места.
Слезы неудержимо катились по ее круглому перепутанному лицу. Грэй замер. В то время, как другие женщины хлопотали около Бетси, он пережил ощущение острого чужого страдания, которое не мог испытать сам. Нахмурив брови, мальчик вскарабкался на табурет, зачерпнул длинной ложкой горячей жижи сказать кстати, это был суп с бараниной и плеснул на сгиб кисти. Впечатление оказалось не слабым, но слабость от сильной боли заставила его пошатнуться.
Бледный, как мука, Грэй подошел к Бетси, заложив горящую руку в карман штанишек. Пойдем же! Он усердно тянул ее за юбку, в то время как сторонники домашних средств наперерыв давали служанке спасительные рецепты. Но девушка, сильно мучаясь, пошла с Грэем. Врач смягчил боль, наложив перевязку.
Лишь после того, как Бетси ушла, мальчик показал свою руку. Этот незначительный эпизод сделал двадцатилетнюю Бетси и десятилетнего Грэя истинными друзьями. Она набивала его карманы пирожками и яблоками, а он рассказывал ей сказки и другие истории, вычитанные в своих книжках. Однажды он узнал, что Бетси не может выйти замуж за конюха Джима, ибо у них нет денег обзавестись хозяйством. Грэй разбил каминными щипцами свою фарфоровую копилку и вытряхнул оттуда все, что составляло около ста фунтов.
Встав рано. Предводитель шайки разбойников Робин Гуд». Переполох, вызванный на кухне этой историей, принял такие размеры, что Грэй должен был сознаться в подлоге. Он не взял денег назад и не хотел более говорить об этом. Его мать была одною из тех натур, которые жизнь отливает в готовой форме.
Она жила в полусне обеспеченности, предусматривающей всякое желание заурядной души, поэтому ей не оставалось ничего делать, как советоваться с портнихами, доктором и дворецким. Но страстная, почти религиозная привязанность к своему странному ребенку была, надо полагать, единственным клапаном тех ее склонностей, захлороформированных воспитанием и судьбой, которые уже не живут, но смутно бродят, оставляя волю бездейственной. Знатная дама напоминала паву, высидевшую яйцо лебедя. Она болезненно чувствовала прекрасную обособленность сына; грусть, любовь и стеснение наполняли ее, когда она прижимала мальчика к груди, где сердце говорило другое, чем язык, привычно отражающий условные формы отношений и помышлений. Так облачный эффект, причудливо построенный солнечными лучами, проникает в симметрическую обстановку казенного здания, лишая ее банальных достоинств; глаз видит и не узнает помещения: таинственные оттенки света среди убожества творят ослепительную гармонию.
Знатная дама, чье лицо и фигура, казалось, могли отвечать лишь ледяным молчанием огненным голосам жизни, чья тонкая красота скорее отталкивала, чем привлекала, так как в ней чувствовалось надменное усилие воли, лишенное женственного притяжения, — эта Лилиан Грэй, оставаясь наедине с мальчиком, делалась простой мамой, говорившей любящим, кротким тоном те самые сердечные пустяки, какие не передашь на бумаге — их сила в чувстве, не в самих них. Она решительно не могла в чем бы то ни было отказать сыну. Она прощала ему все: пребывание в кухне, отвращение к урокам, непослушание и многочисленные причуды. Если он не хотел, чтобы подстригали деревья, деревья оставались нетронутыми, если он просил простить или наградить кого-либо, заинтересованное лицо знало, что так и будет; он мог ездить на любой лошади, брать в замок любую собаку; рыться в библиотеке, бегать босиком и есть, что ему вздумается. Его отец некоторое время боролся с этим, но уступил — не принципу, а желанию жены.
Он ограничился удалением из замка всех детей служащих, опасаясь, что благодаря низкому обществу прихоти мальчика превратятся в склонности, трудно-искоренимые. В общем, он был всепоглощенно занят бесчисленными фамильными процессами, начало которых терялось в эпохе возникновения бумажных фабрик, а конец — в смерти всех кляузников. Кроме того, государственные дела, дела поместий, диктант мемуаров, выезды парадных охот, чтение газет и сложная переписка держали его в некотором внутреннем отдалении от семьи; сына он видел так редко, что иногда забывал, сколько ему лет. Таким образом, Грэй жил в своем мире. Он играл один — обыкновенно на задних дворах замка, имевших в старину боевое значение.
Эти обширные пустыри, с остатками высоких рвов, с заросшими мхом каменными погребами, были полны бурьяна, крапивы, репейника, терна и скромнопестрых диких цветов. Грэй часами оставался здесь, исследуя норы кротов, сражаясь с бурьяном, подстерегая бабочек и строя из кирпичного лома крепости, которые бомбардировал палками и булыжником. Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились в одном сильном моменте и тем получив стройное выражение стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все — в прекрасном, поражающем соответствии. Это случилось в библиотеке.
Ее высокая дверь с мутным стеклом вверху была обыкновенно заперта, но защелка замка слабо держалась в гнезде створок; надавленная рукой, дверь отходила, натуживалась и раскрывалась. Когда дух исследования заставил Грэя проникнуть в библиотеку, его поразил пыльный свет, вся сила и особенность которого заключалась в цветном узоре верхней части оконных стекол. Тишина покинутости стояла здесь, как прудовая вода. Темные ряды книжных шкапов местами примыкали к окнам, заслонив их наполовину, между шкапов были проходы, заваленные грудами книг. Там — раскрытый альбом с выскользнувшими внутренними листами, там — свитки, перевязанные золотым шнуром; стопы книг угрюмого вида; толстые пласты рукописей, насыпь миниатюрных томиков, трещавших, как кора, если их раскрывали; здесь — чертежи и таблицы, ряды новых изданий, карты; разнообразие переплетов, грубых, нежных, черных, пестрых, синих, серых, толстых, тонких, шершавых и гладких.
Шкапы были плотно набиты книгами. Они казались стенами, заключившими жизнь в самой толще своей. В отражениях шкапных стекол виднелись другие шкапы, покрытые бесцветно блестящими пятнами. Огромный глобус, заключенный в медный сферический крест экватора и меридиана, стоял на круглом столе. Обернувшись к выходу, Грэй увидел над дверью огромную картину, сразу содержанием своим наполнившую душное оцепенение библиотеки.
Картина изображала корабль, вздымающийся на гребень морского вала. Струи пены стекали по его склону. Он был изображен в последнем моменте взлета. Корабль шел прямо на зрителя. Высоко поднявшийся бугшприт заслонял основание мачт.
Гребень вала, распластанный корабельным килем, напоминал крылья гигантской птицы. Пена неслась в воздух. Паруса, туманно видимые из-за бакборта и выше бугшприта, полные неистовой силы шторма, валились всей громадой назад, чтобы, перейдя вал, выпрямиться, а затем, склоняясь над бездной, мчать судно к новым лавинам. Разорванные облака низко трепетали над океаном. Тусклый свет обреченно боролся с надвигающейся тьмой ночи.
Но всего замечательнее была в этой картине фигура человека, стоящего на баке спиной к зрителю. Она выражала все положение, даже характер момента. Поза человека он расставил ноги, взмахнув руками ничего собственно не говорила о том, чем он занят, но заставляла предполагать крайнюю напряженность внимания, обращенного к чему-то на палубе, невидимой зрителю. Завернутые полы его кафтана трепались ветром; белая коса и черная шпага вытянуто рвались в воздух; богатство костюма выказывало в нем капитана, танцующее положение тела — взмах вала; без шляпы, он был, видимо, поглощен опасным моментом и кричал — но что? Видел ли он, как валится за борт человек, приказывал ли повернуть на другой галс или, заглушая ветер, звал боцмана?
Не мысли, но тени этих мыслей выросли в душе Грэя, пока он смотрел картину. Вдруг показалось ему, что слева подошел, став рядом, неизвестный невидимый; стоило повернуть голову, как причудливое ощущение исчезло бы без следа. Грэй знал это. Но он не погасил воображения, а прислушался. Беззвучный голос выкрикнул несколько отрывистых фраз, непонятных, как малайский язык; раздался шум как бы долгих обвалов; эхо и мрачный ветер наполнили библиотеку.
Все это Грэй слышал внутри себя. Он осмотрелся: мгновенно вставшая тишина рассеяла звучную паутину фантазии; связь с бурей исчезла. Грэй несколько раз приходил смотреть эту картину. Она стала для него тем нужным словом в беседе души с жизнью, без которого трудно понять себя. В маленьком мальчике постепенно укладывалось огромное море.
Он сжился с ним, роясь в библиотеке, выискивая и жадно читая те книги, за золотой дверью которых открывалось синее сияние океана. Там, сея за кормой пену, двигались корабли. Часть их теряла паруса, мачты и, захлебываясь волной, опускалась в тьму пучин, где мелькают фосфорические глаза рыб. Другие, схваченные бурунами, бились о рифы; утихающее волнение грозно шатало корпус; обезлюдевший корабль с порванными снастями переживал долгую агонию, пока новый шторм не разносил его в щепки. Третьи благополучно грузились в одном порту и выгружались в другом; экипаж, сидя за трактирным столом, воспевал плавание и любовно пил водку.
Были там еще корабли-пираты, с черным флагом и страшной, размахивающей ножами командой; корабли-призраки, сияющие мертвенным светом синего озарения; военные корабли с солдатами, пушками и музыкой; корабли научных экспедиций, высматривающие вулканы, растения и животных; корабли с мрачной тайной и бунтами; корабли открытий и корабли приключений. В этом мире, естественно, возвышалась над всем фигура капитана. Он был судьбой, душой и разумом корабля. Его характер определял досуга и работу команды. Сама команда подбиралась им лично и во многом отвечала его наклонностям.
Он знал привычки и семейные дела каждого человека. Он обладал в глазах подчиненных магическим знанием, благодаря которому уверенно шел, скажем, из Лиссабона в Шанхай, по необозримым пространствам. Он отражал бурю противодействием системы сложных усилий, убивая панику короткими приказаниями; плавал и останавливался, где хотел; распоряжался отплытием и нагрузкой, ремонтом и отдыхом; большую и разумнейшую власть в живом деле, полном непрерывного движения, трудно было представить. Эта власть замкнутостью и полнотой равнялась власти Орфея. Такое представление о капитане, такой образ и такая истинная действительность его положения заняли, по праву душевных событий, главное место в блистающем сознании Грэя.
Никакая профессия, кроме этой, не могла бы так удачно сплавить в одно целое все сокровища жизни, сохранив неприкосновенным тончайший узор каждого отдельного счастья. Опасность, риск, власть природы, свет далекой страны, чудесная неизвестность, мелькающая любовь, цветущая свиданием и разлукой; увлекательное кипение встреч, лиц, событий; безмерное разнообразие жизни, между тем как высоко в небе то Южный Крест, то Медведица, и все материки — в зорких глазах, хотя твоя каюта полна непокидающей родины с ее книгами, картинами, письмами и сухими цветами, обвитыми шелковистым локоном в замшевой ладанке на твердой груди. Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые ворота моря. Вскорости из порта Дубельт вышла в Марсель шхуна «Ансельм», увозя юнгу с маленькими руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного саквояжа, тонких, как перчатка, лакированных сапожков и батистового белья с вытканными коронами.
В течение года, пока «Ансельм» посещал Францию, Америку и Испанию, Грэй промотал часть своего имущества на пирожном, отдавая этим дань прошлому, а остальную часть — для настоящего и будущего — проиграл в карты. Он хотел быть «дьявольским» моряком. Он, задыхаясь, пил водку, а на купаньи, с замирающим сердцем, прыгал в воду головой вниз с двухсаженной высоты. По-немногу он потерял все, кроме главного — своей странной летящей души; он потерял слабость, став широк костью и крепок мускулами, бледность заменил темным загаром, изысканную беспечность движений отдал за уверенную меткость работающей руки, а в его думающих глазах отразился блеск, как у человека, смотрящего на огонь. И его речь, утратив неравномерную, надменно застенчивую текучесть, стала краткой и точной, как удар чайки в струю за трепетным серебром рыб.
Капитан «Ансельма» был добрый человек, но суровый моряк, взявший мальчика из некоего злорадства. В отчаянном желании Грэя он видел лишь эксцентрическую прихоть и заранее торжествовал, представляя, как месяца через два Грэй скажет ему, избегая смотреть в глаза: — «Капитан Гоп, я ободрал локти, ползая по снастям; у меня болят бока и спина, пальцы не разгибаются, голова трещит, а ноги трясутся. Все эти мокрые канаты в два пуда на весу рук; все эти леера, ванты, брашпили, тросы, стеньги и саллинги созданы на мучение моему нежному телу. Я хочу к маме». Выслушав мысленно такое заявление, капитан Гоп держал, мысленно же, следующую речь: — «Отправляйтесь куда хотите, мой птенчик.
Если к вашим чувствительным крылышкам пристала смола, вы можете отмыть ее дома одеколоном «Роза-Мимоза». Этот выдуманный Гопом одеколон более всего радовал капитана и, закончив воображенную отповедь, он вслух повторял: — Да. Ступайте к «Розе-Мимозе». Между тем внушительный диалог приходил на ум капитану все реже и реже, так как Грэй шел к цели с стиснутыми зубами и побледневшим лицом. Он выносил беспокойный труд с решительным напряжением воли, чувствуя, что ему становится все легче и легче по мере того, как суровый корабль вламывался в его организм, а неумение заменялось привычкой.
Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало с ног, ударяя о палубу, что непридержанный у кнека канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по лицу мокрым углом паруса с вшитым в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его лица. Он молча сносил насмешки, издевательства и неизбежную брань, до тех пор пока не стал в новой сфере «своим», но с этого времени неизменно отвечал боксом на всякое оскорбление. Однажды капитан Гоп, увидев, как он мастерски вяжет на рею парус, сказал себе: «Победа на твоей стороне, плут». Когда Грэй спустился на палубу, Гоп вызвал его в каюту и, раскрыв истрепанную книгу, сказал: — Слушай внимательно! Брось курить!
Начинается отделка щенка под капитана. И он стал читать — вернее, говорить и кричать — по книге древние слова моря. Это был первый урок Грэя. В течение года он познакомился с навигацией, практикой, кораблестроением, морским правом, лоцией и бухгалтерией. Капитан Гоп подавал ему руку и говорил: «Мы».
В Ванкувере Грэя поймало письмо матери, полное слез и страха. Он ответил: «Я знаю. Но если бы ты видела, как я; посмотри моими глазами. Если бы ты слышала, как я: приложи к уху раковину: в ней шум вечной волны; если бы ты любила, как я — в твоем письме я нашел бы, кроме любви и чека, — улыбку…» И он продолжал плавать, пока «Ансельм» не прибыл с грузом в Дубельт, откуда, пользуясь остановкой, двадцатилетний Грэй отправился навестить замок. Все было то же кругом; так же нерушимо в подробностях и в общем впечатлении, как пять лет назад, лишь гуще стала листва молодых вязов; ее узор на фасаде здания сдвинулся и разросся.
Слуги, сбежавшиеся к нему, обрадовались, встрепенулись и замерли в той же почтительности, с какой, как бы не далее как вчера, встречали этого Грэя. Ему сказали, где мать; он прошел в высокое помещение и, тихо прикрыв дверь, неслышно остановился, смотря на поседевшую женщину в черном платье. Она стояла перед распятием: ее страстный шепот был звучен, как полное биение сердца. Затем было сказано: — «и мальчику моему…» Тогда он сказал: — «Я …» Но больше не мог ничего выговорить. Мать обернулась.
Она похудела: в надменности ее тонкого лица светилось новое выражение, подобное возвращенной юности. Она стремительно подошла к сыну; короткий грудной смех, сдержанное восклицание и слезы в глазах — вот все. Но в эту минуту она жила сильнее и лучше, чем за всю жизнь. Он выслушал о смерти отца, затем рассказал о себе. Она внимала без упреков и возражений, но про себя — во всем, что он утверждал, как истину своей жизни, — видела лишь игрушки, которыми забавляется ее мальчик.
Такими игрушками были материки, океаны и корабли. Грэй пробыл в замке семь дней; на восьмой день, взяв крупную сумму денег, он вернулся в Дубельт и сказал капитану Гопу: «Благодарю. Вы были добрым товарищем. Прощай же, старший товарищ, — здесь он закрепил истинное значение этого слова жутким, как тиски, рукопожатием, — теперь я буду плавать отдельно, на собственном корабле». Гоп вспыхнул, плюнул, вырвал руку и пошел прочь, но Грэй, догнав, обнял его.
И они уселись в гостинице, все вместе, двадцать четыре человека с командой, и пили, и кричали, и пели, и выпили и съели все, что было на буфете и в кухне. Прошло еще мало времени, и в порте Дубельт вечерняя звезда сверкнула над черной линией новой мачты. То был «Секрет», купленный Грэем; трехмачтовый галиот в двести шестьдесят тонн. Так, капитаном и собственником корабля Артур Грэй плавал еще четыре года, пока судьба не привела его в Лисс. Но он уже навсегда запомнил тот короткий грудной смех, полный сердечной музыки, каким встретили его дома, и раза два в год посещал замок, оставляя женщине с серебряными волосами нетвердую уверенность в том, что такой большой мальчик, пожалуй, справится с своими игрушками.
Рассвет Струя пены, отбрасываемая кормой корабля Грэя «Секрет», прошла через океан белой чертой и погасла в блеске вечерних огней Лисса. Корабль встал на рейде недалеко от маяка. Десять дней «Секрет» выгружал чесучу, кофе и чай, одиннадцатый день команда провела на берегу, в отдыхе и винных парах; на двенадцатый день Грэй глухо затосковал, без всякой причины, не понимая тоски. Еще утром, едва проснувшись, он уже почувствовал, что этот день начался в черных лучах. Он мрачно оделся, неохотно позавтракал, забыл прочитать газету и долго курил, погруженный в невыразимый мир бесцельного напряжения; среди смутно возникающих слов бродили непризнанные желания, взаимно уничтожая себя равным усилием.
Тогда он занялся делом. В сопровождении боцмана Грэй осмотрел корабль, велел подтянуть ванты, ослабить штуртрос, почистить клюзы, переменить кливер, просмолить палубу, вычистить компас, открыть, проветрить и вымести трюм. Но дело не развлекало Грэя. Полный тревожного внимания к тоскливости дня, он прожил его раздражительно и печально: его как бы позвал кто-то, но он забыл, кто и куда. Под вечер он уселся в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства.
Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он утонул в синем дыме, живя среди призрачных арабесок, возникающих в его зыбких слоях. Табак страшно могуч; как масло, вылитое в скачущий разрыв волн, смиряет их бешенство, так и табак: смягчая раздражение чувств, он сводит их несколькими тонами ниже; они звучат плавнее и музыкальнее. Поэтому тоска Грэя, утратив наконец после трех трубок наступательное значение, перешла в задумчивую рассеянность. Такое состояние длилось еще около часа; когда исчез душевный туман, Грэй очнулся, захотел движения и вышел на палубу.
Была полная ночь; за бортом в сне черной воды дремали звезды и огни мачтовых фонарей. Теплый, как щека, воздух пахнул морем. Грэй, поднял голову, прищурился на золотой уголь звезды; мгновенно через умопомрачительность миль проникла в его зрачки огненная игла далекой планеты. Глухой шум вечернего города достигал слуха из глубины залива; иногда с ветром по чуткой воде влетала береговая фраза, сказанная как бы на палубе; ясно прозвучав, она гасла в скрипе снастей; на баке вспыхнула спичка, осветив пальцы, круглые глаза и усы. Грэй свистнул; огонь трубки двинулся и поплыл к нему; скоро капитан увидел во тьме руки и лицо вахтенного.
Пусть возьмет удочки. Он спустился в шлюп, где ждал минут десять. Летика, проворный, жуликоватый парень, загремев о борт веслами, подал их Грэю; затем спустился сам, наладил уключины и сунул мешок с провизией в корму шлюпа. Грэй сел к рулю. Капитан молчал.
Матрос знал, что в это молчание нельзя вставлять слова, и поэтому, замолчав сам, стал сильно грести. Грэй взял направление к открытому морю, затем стал держаться левого берега. Ему было все равно, куда плыть. Руль глухо журчал; звякали и плескали весла, все остальное было морем и тишиной. В течение дня человек внимает такому множеству мыслей, впечатлений, речей и слов, что все это составило бы не одну толстую книгу.
Лицо дня приобретает определенное выражение, но Грэй сегодня тщетно вглядывался в это лицо. В его смутных чертах светилось одно из тех чувств, каких много, но которым не дано имени. Как их ни называть, они останутся навсегда вне слов и даже понятий, подобные внушению аромата. Во власти такого чувства был теперь Грэй; он мог бы, правда, сказать: — «Я жду, я вижу, я скоро узнаю …», — но даже эти слова равнялись не большему, чем отдельные чертежи в отношении архитектурного замысла. В этих веяниях была еще сила светлого возбуждения.
Там, где они плыли, слева волнистым сгущением тьмы проступал берег. Над красным стеклом окон носились искры дымовых труб; это была Каперна. Грэй слышал перебранку и лай. Огни деревни напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден пылающий уголь. Направо был океан, явственный, как присутствие спящего человека.
Миновав Каперну, Грэй повернул к берегу. Здесь тихо прибивало водой; засветив фонарь, он увидел ямы обрыва и его верхние, нависшие выступы; это место ему понравилось. Матрос неопределенно хмыкнул. Загвоздистый капитан. Впрочем, люблю его.
Забив весло в ил, он привязал к нему лодку, и оба поднялись вверх, карабкаясь по выскакивающим из-под колен и локтей камням. От обрыва тянулась чаща. Раздался стук топора, ссекающего сухой ствол; повалив дерево, Летика развел костер на обрыве. Двинулись тени и отраженное водой пламя; в отступившем мраке высветились трава и ветви; над костром, перевитый дымом, сверкая, дрожал воздух. Грэй сел у костра.
Кстати, ты взял не хинную, а имбирную. Только было темно, а я торопился. Имбирь, понимаете, ожесточает человека. Когда мне нужно подраться, я пью имбирную. Пока капитан ел и пил, матрос искоса посматривал на него, затем, не удержавшись, сказал: — Правда ли, капитан, что говорят, будто бы родом вы из знатного семейства?
Бери удочку и лови, если хочешь. Не знаю. Может быть. Но… потом. Летика размотал удочку, приговаривая стихами, на что был мастер, к великому восхищению команды: — Из шнурка и деревяшки я изладил длинный хлыст и, крючок к нему приделав, испустил протяжный свист.
Наконец, он ушел с пением: — Ночь тиха, прекрасна водка, трепещите, осетры, хлопнись в обморок, селедка, — удит Летика с горы! Грэй лег у костра, смотря на отражавшую огонь воду. Он думал, но без участия воли; в этом состоянии мысль, рассеянно удерживая окружающее, смутно видит его; она мчится, подобно коню в тесной толпе, давя, расталкивая и останавливая; пустота, смятение и задержка попеременно сопутствуют ей. Она бродит в душе вещей; от яркого волнения спешит к тайным намекам; кружится по земле и небу, жизненно беседует с воображенными лицами, гасит и украшает воспоминания. В облачном движении этом все живо и выпукло и все бессвязно, как бред.
И часто улыбается отдыхающее сознание, видя, например, как в размышление о судьбе вдруг жалует гостем образ совершенно неподходящий: какой-нибудь прутик, сломанный два года назад. Так думал у костра Грэй, но был «где-то» — не здесь. Локоть, которым он опирался, поддерживая рукой голову, просырел и затек. Бледно светились звезды, мрак усилился напряжением, предшествующим рассвету. Капитан стал засыпать, но не замечал этого.
Ему захотелось выпить, и он потянулся к мешку, развязывая его уже во сне. Затем ему перестало сниться; следующие два часа были для Грэя не долее тех секунд, в течение которых он склонился головой на руки. За это время Летика появлялся у костра дважды, курил и засматривал из любопытства в рот пойманным рыбам — что там? Но там, само собой, ничего не было. Проснувшись, Грэй на мгновение забыл, как попал в эти места.
С изумлением видел он счастливый блеск утра, обрыв берега среди этих ветвей и пылающую синюю даль; над горизонтом, но в то же время и над его ногами висели листья орешника.
Через вокальные пробы прошли и актеры Чехов-центра. В постановке будут заняты почти все артисты островного театра.
За это время появились новые молодые лица, с которыми мы сейчас знакомимся поближе через читки, через уроки вокала. Мюзикл в драматическом театре интересен тем, что здесь другие акценты, другая структура. Вокал не является самоцелью, но подается через проживание, через энергетику, через осмысленность.
Я уверена, что будет бомба! Постановочная команда спектакля - уже сработанный тандем: музыкальный руководитель - Александра Чопик, над сценографией и костюмами для постановки трудится главный художник Чехов-центра Кирилл Пискунов, хореографом выступит Антон Дорофеев, а художником по свету станет Алексей Тарасов.
Петербургские Ассоли ждут свои «Алые паруса»
Характеристика Ассоль из произведения «Алые паруса» невозможна без упоминания некоторых моментов ее жизни в Каперне. Иллюстрации к Ассоль алые паруса – великолепное воплощение магии и приключений этой знаменитой истории. Алые паруса под триколором, несмотря на новую волну эпидемии и рекордную заболеваемость, все-таки провели, рискуя перезаразить весь город. В детстве его так впечатлила история Ассоль и капитана Грея, что это стало его мечтой. Старик предсказал, что Ассоль в будущем встретит принца. Он приплывет на корабле с парусами алого цвета и заберет девушку в далекую страну. Ария Ассоль. Мюзикл Алые Паруса. Дарья Воробьева.
Краткое содержание: «Алые паруса»
Хочешь, я буду твоей Ассолью? Поэтому про нее нельзя даже сказать: «решила пойти в актрисы ». Её просто выбрали на роль Ассоль в «Алые паруса», она ещё училась в 10-м классе. Когда Грину было 23 года, в Севастополе он встретился с Екатериной Бибергаль, однако она была не Ассолью, а революционеркой по имени «Киска». В « Алых парусах » Грина есть фраза: « Счастье сидело в ней пушистым котенком». Пушистого котенка не получилось, ибо в слишком суровое время пришлось жить супругам Грин. И только в 1923 году имя находит свою настоящую владелицу. Некоторые циники любят рассказывать, что имя родилось у Александра Грина в тот самый момент, когда ему подали стакан несоленого томатного сока и он задал вполне естественный вопрос: «А соль? Хочется надеяться, что неисправимый романтик образовал замечательное имя от испанского выражения «к солнцу ».
А иначе зачем к этой девушке плыть под алыми парусами? Леван сказал, что уверен, моя дочь обязательно подойдёт на эту роль. И Волошина, и Грин были очарованы Настенькой , ее молодостью и красотой, обе уверяли, что лучшей актрисы для роли Ассоль не найти. Мы обожали такую богему и подсознательно, разумеется, хотели тоже стать актрисами. А потом, когда отца не стало, его друзья за нами следили как за дочками Вертинского. Увидели, что выросли хорошенькие девочки, и стали приглашать в кино. Получилось так, что первой снялась Настя, в пятнадцать лет.
Все изображения из подборки картинки ассоль у моря можно скачать и просмотреть бесплатно.
Также вы можете поделиться содержимым с друзьями в социальных сетях и мессенджерах. На картинках, изображающих Ассоль у моря, можно увидеть красивые морские пейзажи с ярким солнцем, мягким песком и ласковым ветерком.
Он приплыл к Эглю, известному собирателю сказок и легенд. Старик предсказал, что Ассоль в будущем встретит принца. Он приплывет на корабле с парусами алого цвета и заберет девушку в далекую страну. Ассоль поведала о встрече с Эглем Лонгрену. Их разговор подслушал нищий, который разнес слух по деревне. Так Ассоль прослыла полоумной, а местные дети начали ее дразнить. Далее «Алые паруса», читать которые любят девушки уже несколько десятков лет, повествуют о герое, который сыграет важную роль в сюжете, — Артуре Грэе.
Он наследник богатого рода, выросший в родовом замке и не знавший бед. У него была добрая душа и мечта отыскать свое предназначение в жизни за пределами фамильного поместья. Артур получает собственное пророчество. Однажды Польдишок — хранитель винного погреба замка Грэев — рассказывает ему о двух бочках из черного дерева со старинным вином. Надпись на них гласит, что вино выпьет тот Грэй, который окажется в раю. Так у Артура появляется цель — стать тем Грэем, для которого вино предназначено. Далее в повести происходит поворотное событие — Артур видит картину известного мариниста и понимает, в чем его предназначение. Он покидает замок и поступает на службу на судно «Ансельм», которым управлял капитан Гоп. Он оценил старания молодого матроса и решил, что сделает из Артура настоящего капитана, обучив премудростям морского ремесла.
Уже в 20-летнем возрасте Артур приобрел галиот «Секрет». Он четыре года ходил по морю, пока судьба не привела его к берегам Лисса — населенного пункта, который располагался недалеко от деревни Каперна. Фото: ast. Артур и матрос Летика отправились на рыбалку. Они расположились под обрывом за Каперной. Пока Артур на берегу следил за костром, Летика в море ловил рыбу. Поутру Артур пошел прогуляться и увидел спящую девушку.
Кульминационным событием торжества является проход корабля с алыми парусами по акватории Невы. В разные годы роль трёхмачтового галиота "Секрет" из повести Александра Грина выполняли парусники "Викинг", "Мираж", "Надежда", "Корсар", "Скиф" и другие. Сегодня это двухмачтовый бриг "Россия", который примет участие в празднике "Алые паруса" 2023 года.
А в 2019 году совместно с проектом "Гигарама" Лайф опубликовал панораму праздничного концерта на Дворцовой площади, где окончание школьной жизни отмечало более 33 тысяч выпускников. Особенностью проекта стало то, что на фото можно отметить себя и своих друзей. Как проходит репетиция "Алых парусов" Генеральная репетиция "Алых парусов" проводится, как правило, за сутки до мероприятия. В ночь с 23 на 24 июня 2023 года примерно с 20:00 до 04:55 можно будет наблюдать за главной подготовкой праздника. Бриг "Россия" пройдёт несколько кругов по намеченному маршруту после того, как разведут мосты. Он проплывёт мимо Петропавловской крепости и затем возвратится к пристани на набережной Лейтенанта Шмидта, где будет дожидаться начала праздника. Символическое появление брига с алыми парусами в центральной акватории Невы — кульминация "Алых парусов". Парусник под песни артистов и салют проследует через Дворцовый мост, далее вдоль всей Дворцовой набережной и совершит разворот перед Троицким мостом. Сценарий водного шоу и тему "Алых парусов" организаторы всегда держат в строжайшем секрете, но нет сомнения, что и в этом году им удастся удивить и порадовать зрителей. Концерт "Алые паруса — 2023" на Дворцовой с выступлением звёзд шоу-бизнеса по традиции начнётся 24 июня в 22:00 и продлится до 01:10 25 июня.
Хедлайнером "Алых парусов — 2023" станет группа "Чайф". Салютом и красочной водно-пиротехнической шоу-программой с выходом брига "Алые паруса" можно будет полюбоваться 25 июня в период с 00:40 до 01:00. В этот раз, как и в прошлом году, феерическая канонада в небе продлится 20 минут. Окончание концертной программы и некоторых водно-пиротехнических элементов для выпускников запланировано на 02:00 утра 25 июня.
«Алые паруса» незалежной Ассоль, или уроки украинского на старом Арбате
она была в ожидании,что принц приплывёт на корабле с алыми парусами и заберёт её к проговорил к ней через человека, через игрушку. Читать онлайн книгу «Алые паруса» автора Александра Грина полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. Ассоль (Assol). Как-то раз маленькая Ассоль играет с корабликом с алыми парусами. Конечно, Ассоль была ни в чём не виновата, и сверстники поступали несправедливо, смеясь над её мечтами и в шутку рассказывая, что корабль с алыми парусами уже прибыл. Ассоль ждала корабль с алыми парусами – поэтому Грэй создает его.
Церковь Ассоль или Алые паруса
иллюстрация к книге "Алые паруса". Ассоль - иллюстрация к книге "Алые паруса". На самом деле супруга бывшего моряка погибла из-за его черствости и скупости, что и стало причиной ненависти к семье со стороны недоброжелателей. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Алые паруса - Танец под дождем. она была в ожидании,что принц приплывёт на корабле с алыми парусами и заберёт её к проговорил к ней через человека, через игрушку. Ассоль увидел прибывший на своём корабле издалека Артур Грэй, узнал о её мечте — и оснастил судно парусами из алого шёлка. Одна из исполнительниц роли Ассоль, 6-летняя Алиса Волкова, рассказала о подготовке к "Алым парусам" и о том, как ей нравится выступать.