Братья Карамазовы: Роман в четырёх частях с эпилогом автор Фёдор Михайлович Достоевский. Вопросы автор ставит через братьев Карамазовых.
"Братья Карамазовы": кто убил отца? А кто написал книгу внутри мира произведения?
последнее большое произведение великого русского писателя вского, в котором обнажены "все глубины души человеческой" и Ещё. Роман «Братья Карамазовы» великого русского писателя Ф. М. Достоевского является одной из немногих в мировой литературе удачных попыток сочетания произведения с увлекательным сюжетом и глубокими философскими рассуждениями героев о жизни. Роман Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» с иллюстрациями Н. Каразина, 1893.
Краткое содержание романа «Братья Карамазовы»
Этот роман Достоевский писал как последнюю возможность «выговориться весь» и быть наконец услышанным и понятым. Это роман о современном больном хотя и неизбежном периоде в развитии человеческого бытия и самосознания: периоде уединения, в котором и мы все сейчас продолжаем находиться. Это период, по определению героев Достоевского, когда каждый пытается наиболее «отделить свое лицо», «испытать наибольшую полноту жизни в себе самом» — а вместо полноты получается самоубийство. Потому что у человека, ставящего для себя такие цели, словно искажено зрение, у него извращено представление о своей природе. Он видит себя как отдельное, изолированное существо в общем пространстве, которое утесняется другими, которое соревнуется с другими, претендующими на тот же ресурс, которое теряет, если выигрывает другой. Но человек не так устроен, говорит Достоевский.
Другой — это не существо, занимающее отнимающее у нас территорию, которая могла бы быть нашей. Другой — это существо, которое впервые предоставляет нам ту территорию, которой у нас и у мира без него не было бы — территорию своей личности. Потому что человеку нужна не голая земля, не мертвое пространство — а открытая для него человеческая душа — и открытая им обоим душа земли, душа мира. Потому что в мире Достоевского еще и нет мертвой, неодушевленной природы кстати, поэтому сложилось мнение, что «у Достоевского нет пейзажа» — у него, действительно, нет природы как фона, у него она — взаимодействующее с другими лицо. Другой не утесняет нас, а впервые открывает нам простор за нашими незначительными пределами.
Мир — скудное место только тогда, когда люди уединяются и дерутся за ресурс. Мир — изобильный и неиссякаемый источник, когда каждый человек в нем — такой источник, когда каждый открыт и готов отдавать. Потому что отдавать себя — это самое большое человеческое счастье, и оно очевидно даже для нашего искаженного ныне зрения. Что такое наши устремления к востребованности и реализованности? Это устремление к тому, чтобы ты понадобился, чтобы как можно больше людей захотели взять тебя и твое.
Собственно — это мне и дали «Братья Карамазовы» — поправленное зрение, умение увидеть за чертами, представлявшимися очевидными и безусловными а оказавшимися искажениями , то, как мир и человечество на самом деле устроены. Насколько я знаю, другие исследователи творчества Достоевского имеют на этот счет иные взгляды: зачастую утверждается, что в романе вообще нет положительных персонажей. Расскажите, пожалуйста, на чем основана ваша теория? Его герои делятся на глубоких и мелких. Мелких — очень мало, и они оставляют ощущение «недостоевских» об этом Ольга Меерсон очень хорошо написала, пытаясь понять, почему фамилию «Лужин» для своего героя берет Набоков.
Это уже упомянутый Лужин, Ракитин, даже Ганя Иволгин уже в этот ряд не встроится. Что значит это деление на глубоких и мелких? Достоевский в одном из выпусков «Дневника писателя» дает очень внятное объяснение того, что такое глубина. Он говорит о реальности, выделяя в ней уровни, планы, на которых она открывается: «Нам знакомо одно лишь насущное видимо-текущее, да и то понаглядке, а концы и начала — это все еще для человека фантастическое». Уровень насущного видимо-текущего — это тот мелкий внешний план, который для нас наиболее явлен, но на этом уровне ничего нельзя понять ни о реальности хотя именно на таком ее понимании настаивает пока еще не преодоленный позитивизм , ни о человеке, поскольку «концы и начала» — то, что на самом деле определяет видимое нам поверхностное движение — нам малодоступны.
Но что такое эти «концы и начала»? На самом деле это ведь довольно очевидная цитата: именно так называет Себя Христос в Откровении Иоанна Богослова: «Я есмь альфа и омега, начало и конец». Один Он для христианской культуры и для Достоевского есть причина и конечная цель всех вещей. И Достоевский показывает, как в глубине любого человека кроме того, который намеренно сделал себя мелким, отказавшись от любых других целей, кроме самообеспечения, и упорно держится за свою «поверхность», настаивает на своей мелкости проявляется Христос — не расколотый, конечно, целый, но иногда запертый слишком глубоко, так что, кажется, и не добраться, и все же в один миг могущий, если Ему только будет позволено, охватить все уровни человека, до самой поверхности. Именно такие моменты — преображение Раскольникова, речь к Алеше в тюрьме Дмитрия Карамазова — оказываются самыми мощными трансформирующими читателя моментами в тексте.
Этот вопрос возникает потому, что само убийство от читателей романа скрыто и появляется возможность спекулировать на эту тему. Есть даже ряд работ, которые пытаются доказать, что убил Дмитрий, ведь о том, что преступление на руках Смердякова, мы знаем только с его слов, а он, как известно, был человеком с болезненной фантазией... Существует и немало театральных постановок, где, по замыслу режиссеров, все четыре брата оказываются на скамье подсудимых. И это как бы убеждает нас в мысли, что убить Федора Павловича мог каждый и что убили его все.
На обложке журнала «Всемирная иллюстрация» запечатлен момент снятия покрова, на фотографиях в ликующей толпе можно различить будущих классиков, среди которых Тургенев и Достоевский, авторы лучших речей. Видим июльский номер «Русского вестника» за 1880 год, где напечатаны главы из 4-й части «Братьев Карамазовых», а также первая публикация романа в книге, раскрытой на главе «Предварительное следствие» 3-ей части романа. Здесь сам очерк Достоевского «Пушкинъ», напечатанный в разные годы в петербургских типографиях… Известно, сколь велико было влияние великого русского поэта на творчество Достоевского. Сызмальства Федор находился под сенью Пушкина. В родительском доме слушал его произведения, а с братом-погодкой Михаилом, по воспоминаниям А.
Достоевского, они знали наизусть чуть ли не всего поэта. Он был для них еще современник, и по авторитетности уступал Жуковскому. Братьям не довелось встретиться с Пушкиным: в Петербурге они оказались спустя несколько месяцев после гибели поэта. Это событие потрясло их. А в июне 1837-го, когда братья ехали в Петербург поступать в училище, мечтали об одном - чтобы «тотчас же сходить на место поединка и пробраться в бывшую квартиру Пушкина, чтобы увидеть ту комнату, в которой он испустил дух». Пушкин навсегда остался собеседником Достоевского. Нет ни одного произведения Достоевского, в котором бы не присутствовал поэт. Уже в «Бедных людях» его герои читают Пушкина. И комментарий Вареньки, посылающей Макару «Повести Белкина», несомненно, автобиографичен: «Два года тому назад мы читали эти повести вместе с матушкой, и теперь мне так грустно было их перечитывать».
О творчестве Пушкина Достоевский размышлял на протяжении всей жизни и знаменитая пушкинская речь, по словам современника, включала в себя «и оценку Пушкина как народного поэта, и исповедание веры самого г. ДостоевскогоДостоевский в последний раз выступил перед широкой аудиторией, и то, о чем он сказал, с тех пор воспринимается как духовное завещание классика.
Михайловский ссылался на авторитет Конта и Спенсера, но он и сам принадлежал к основополагающим теоретикам позитивизма, Спенсера же он явно превосходил более свободным и более критическим отношением к капиталистическому строю и буржуазному обществу. Вместе с Михайловским и народничеством эмпирический и естественнонаучный позитивизм приобрел господствующее положение в сознании русской интеллигенции 70-х годов. Однако это не значит, что призыв «Назад к Канту! Том Куно Фишера, посвященный философии Канта и положивший начало неокантианству, был сразу же переведен на русский язык Н.
Достоевский был подготовлен к чтению и беседам о произведениях Канта. Он знал о нем и о Гегеле уже в 40-х годах. В первом же свободном письме после каторги из Омска, 22 февраля 1854 года он просит брата Михаила: «Пришли мне… Critique de raison pure «Критику чистого разума». Канта и… непременно Гегеля, в особенности ГегелевуИсторию философии. С этим вся моя будущность соединена! I, стр.
Какая будущность? Конечно, литературная. Значит, замыслы, которые роились в голове Достоевского уже в Семипалатинске, были как-то связаны с идеями, шедшими от «Критики чистого разума» Канта и от историко-философских идей Гегеля. Получил ли Достоевский просимые книги и прочитал ли он «Критику чистого разума» — мы не знаем. Но так или иначе свойственное ему обилие и разнообразие мыслей было связано с философскими знаниями. По свидетельству Страхова, Достоевский интересовался самыми отвлеченными вопросами.
Оказывалось, что новое придумать трудно, и он, шутя, утешался тем, что совпадает в своих мыслях с тем или другим великим мыслителем» 7. Надо было быть Страховым, чтобы поверить Достоевскому, что он тянул все из себя, не пользуясь никакими источниками для своего мышления, — уже сами понятия «сущность вещей» и «пределы знания» адресуют к Канту. Куно Фишер задался целью вернуть теоретическую мысль назад к Канту, как к самому надежному убежищу от идеологической бури, разыгравшейся в середине XIX века и в Западной Европе, и в России. Но учение Канта воспринималось двояко. Куно Фишер знал, что Кант считал практический разум более высокой философской инстанцией, чем теоретический, и что Кант вел к укреплению пошатнувшихся позиций веры в бога. Однако разделение бытия на феномены и нумены, на явления и вещи в себе таило возможность и материалистического истолкования и во всяком случае также вело к агностицизму, только не эмпирически, а априорно обоснованному и, тем не менее, кантовский агностицизм приводил во многих случаях к тем же результатам, что и агностицизм Конта и Михайловского.
Знаменательно в этом отношении свидетельство Льва Толстого: он двадцать лет считал, что центр тяжести «Критики чистого разума» — «отрицание» возможности потусторонней сущности вещей и бога 8. Согласно мнению Достоевского, агностицизм Канта вел все к тому же: махнув рукой на решение основных мировоззренческих и нравственных проблем, целиком погрузиться в вопросы общественной или просто житейской практики. Агностическая философия стояла беспомощной перед смыслом реальных достижений естественных наук и перед явлениями человеческого поведения, она оказывалась не в состоянии сказать определенное «да» или определенное «нет» на существеннейшие вопросы, выдвинутые жизнью и знанием, она стала слишком часто охранять существующий порядок, — она стала свидетельством снижения теоретической мысли и в Европе, и в России. В России, правда, еще жил Чернышевский. Вместе с именем Чернышевского стало преуменьшаться, а то и просто забываться и имя Фейербаха. Когда Достоевский писал «Братьев Карамазовых», господствующее положение в русской теоретической жизни принадлежало Михайловскому и неокантианству — в более узких ученых кругах.
Но «в философии, — отмечал Ленин, — Михайловский сделал шаг назад от Чернышевского, величайшего представителя утопического социализма в России, Чернышевский был материалистом и смеялся до конца дней своих… над уступочками идеализму и мистике, которые делали модные «позитивисты» кантианцы, махисты и т. А Михайловский плелся именно за такими позитивистами» 10. Достоевский, на свой лад, конечно, понимал, что происходило в теоретическом мышлении его современников. Его философскому чутью делает честь, что он отнесся к позитивизму и агностицизму как к проявлениям упадка и разброда. Он жалел не только о великих идеалистах прошлого, он сознавал, что и великие материалисты были последовательны, что и те и другие были цельны и определенны и отвергали компромиссы между религией и атеизмом. Или, мог бы он добавить, вчитайтесь в страницы Фейербаха, Чернышевского.
Они пережили трудности разрыва с вековыми, но пережившими себя верованиями, однако, убедившись в правоте своих новых убеждений, уже не колебались.
Она просит отнести ему 200 рублей. Надрыв в избе Отыскав «ветхий домишко, перекосившийся, всего в три окна на улицу» , Алеша обнаруживает в нем погрязшее в страшной нищете семейство Снегиревых: спившегося главу семейства, его слабоумную жену, дочь-калеку и сына — мальчика, укусившего его за палец. И на чистом воздухе Алеша просит принять 200 рублей от Катерины Ивановны, но Снегирев ожесточенно топчет купюры — он не намерен брать плату за свой позор. Книга пятая. Pro и contra I. Сговор Алеша возвращается к Хохлаковым. Он разговаривает с Лизой о любви, об их общем будущем.
Этот разговор подслушивает госпожа Хохлакова. Смердяков с гитарой В поисках Дмитрия Алеша натыкается на Смердякова. Тот сообщает ему, что оба брата, Иван и Митя, отправились в трактир о чем-то потолковать. Братья знакомятся Иван беседует с Алешей и впервые общается с ним на равных. Он делится своими планами — отправиться в Европу, начать новую жизнь. Бунт Братья принимаются рассуждать о Всевышнем, и Иван уверен, что «если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию». Глубоко верующий Алеша лишь беспомощно шепчет: «Это бунт». Великий инквизитор Иван рассказывает Алеше поэму о Великом инквизиторе, заточившему Христа в тюрьму.
Он просит сына Божьего избавить человечество от мук выбора между добром и злом. Великий инквизитор ждет от Христа возражений, но тот лишь молча целует его. Пока еще очень неясная У отца Иван застает Смердякова, который советует барину поскорее уехать из этого дома, в котором, по всей видимости, вскоре приключится беда. Он намекает, что завтра у него случится «длинный припадок». В тот же день у лакея случается приступ. Книга шестая. Русский инок I. Старец Зосима и его гости Алеша приходит к умирающему Зосиме.
Samsung представляет роман Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы» в интерактивном формате
Видный сановник вводит автора «Карамазовых» в правительственные круги, и государь поручает ему духовное руководство младшими великими князьями Сергеем и Павлом. Когда Достоевский писал «Братьев Карамазовых», господствующее положение в русской теоретической жизни принадлежало Михайловскому и неокантианству – в более узких ученых кругах. Федор Достоевский Братья Карамазовы Часть 2 из 12. «Братья Карамазовы» — последний роман Ф. М. Достоевского, который автор писал два года. Компания Samsung Electronics объявляет о выходе обновления популярного мобильного приложения для интерактивного чтения «Живые страницы»: его библиотека пополнилась романом Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы».
Please wait while your request is being verified...
Братья Карамазовы -17% Братья Карамазовы Федор Достоевский Твердый переплет 323 ₽ 389 ₽ -17%. И вообще такая запутанная история, поэтому, наверное, «Братья Карамазовы», – сказал хоккеист «Тампы» Михаил Сергачев. Возможно, вопрос покажется спорным, но если в «Братьях Карамазовых» вынести за скобки всю философскую и моральную составляющие, о которых исписаны сотни томов исследователями творчества писателя.
Осанна в горниле сомнений
Но таково реальное состояние дел. С тех пор, как существует цивилизация, истинная трагедия человеческого существования заключается в необходимости жить среди повседневно происходящих преступлений, видеть их отталкивающую суть, понимать весь ужас их и, вместе с тем, не иметь достаточных духовных сил, чтобы решительно и навсегда покончить с ними» приходит к выводу, что основная мысль, заключенная в романе, есть мысль о бессмертии Бога, а так же о правильном и неправильном понимании человеком своей природы и природы высшей — как зла, так и добра. Герои — мыслители, упорно рвущиеся к какой-то своей истине, правде, о чем было сказано выше в отрывке из книги , но считает, что это-то «неизбывное томление духа, стремящегося к абсолютному знанию, которое переходит от одного поколения мыслителей к другим, не давая человеческому «Я» возможности на этом пути испытать высшее блаженство от прикосновения к абсолютной истине», и приводит к катастрофам, подобным той, что случилась в маленьком городе Скотопригоньевске. Во все времена морализирование мало кому помогало и слабо что-либо меняло в действительной жизни. Гораздо продуктивнее был иной путь — путь анализа, вскрытия глубинных оснований преступления как существенного атрибута человеческого бытия и мироустройства в целом» Итак, как можно заметить, основное внимание в его работе уделено самому преступлению. И для того, чтобы, как считает исследователь, показать преступление, самое ужасное, какое можно только себе представить, обращается к жанру «теоморта» - изображение «мертвого» Бога среди живой природы и живых детей творца. И ведь действительно, общественность в романе «Братья Карамазовы» почитает всю эту «семейку» за безбожников, за исключением, быть может, Алеши; всей России кажется, что случилось ужасное: сын убил отца, а потом еще и отправился пировать со своей возлюбленной на деньги убитого им родителя. Но все совсем не так, и я не согласна с теми, кто «карамазовщину» называет отрицательным явлением, подводя его только под Федора Павловича, который, конечно, как пишет сам - «злой шут и больше ничего…тип человека дрянного и развратного, но вместе с тем и бестолкового». Но не один он, Карамазов!
Идея, столь часто поднимаемая в творчестве «Бог мертв — Бог жив» находит прямое отображение в романе. Но не с той, поверхностной стороны, которую видят судящие Митю люди, а с совершенно другой, общечеловеческой: как пишет , «Бог не может быть мертв сам собой, но его можно убить в себе самом, и тогда в человеке действовать будет один лишь императив, который у Рабле звучал как «делай, что хочешь», а у Достоевского обрел вид формулы «все позволено». Настоящий убийца — Смердяков, которого, в свою очередь «развратил» своими новыми идеями Иван Карамазов, — тип, настолько сильный, что создает свою собственную теорию, причем верит в нее бесконечно. И что только не приписывалось Ивану, даже принадлежность к масонам: Олег Платонов в своей книге «Тайная история масонства» пишет: «пожалуй, самое глубокое понимание масонства прослеживается в романах , который, прежде всего, отмечает его сатанинский, антиправославный характер и стремление подчинить себе русскую церковь. Замысел масонов подчинить себе русскую церковь был просто чудовищен. По сути дела, это означало перевернуть церковь, а идеи, с которыми она боролась, сделать господствующими и таким образом разрушить Православие». Как справедливо отмечает исследователь творчества Достоевского , имя Христа используется масонами для подмены одного понятия другим. Делается это для того, чтобы завоевать доверие людей, а затем заставить поклоняться дьяволу.
Противоречие это ярко выражается в легенде о Великом Инквизиторе, который олицетворяет собой собирательный образ масона. Великий Инквизитор говорит Иисусу Христу: «... В поэме Ивана, - пишет В. Может быть, Ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна! В романе «Братья Карамазовы» Алеша называет своего брата Ивана масоном. Причем характер реплики не оставляет сомнений в отрицательном отношении к масонству самого. В силу этого особую достоверность приобретают специфически масонские черты Ивана Карамазова, тщательно исследованные Достоевским. Платонов,- типичный представитель масонского мира, который говорит о «возвращении билета Богу» с тем, чтобы получить билет от сатаны и участвовать вместе с ним в разрушении ненавистной ему исторической России.
До конца осознавая подрывную роль масонства, проницательно отмечает, что проповедуемые Иваном Карамазовым безбожные принципы свободы на самом деле означают только жест нажатия изящным мановением руки на рычаги той адской машины, которой является стихийная жадность Смердяковых, носителей грубо-сладострастного отношения к жизни. Это гениальное видение великого писателя очень точно иллюстрируется отношениями между масоном-идеологом М. Бакуниным и его учеником, политическим бандитом Нечаевым». Если воедино сложить все вышесказанное, то результатом решения одной из проблем, поставленных Достоевским, является как раз-таки то, чтобы читатель осознал, кто есть настоящий убийца и в чем опасность таких «мнимых» убийц, как Иван Карамазов. Иван убил в себе Бога, отвергнув высшую гармонию, но вместе с тем, выясняется, несмотря на то, что внешне кажется, что теория его относительно того, что не стоит мир во всем мире слезинки хоть одного ребенка, - вполне верна и обоснована, но на самом деле — все совсем не так. Иван болен, к нему часто «захаживает» черт, и сам он, понимая, что заболел, пытается излечиться, об этом он говорит и Алеше. Другого же наблюдателя те же самые явления до того иной раз озаботят, что случается и даже нередко не в силах, наконец, их обобщить и упростить, вытянуть в прямую линию и на том успокоиться, - он прибегает к другого рода упрощению и просто-запросто сажает себе пулю в лоб, чтобы погасить свой измученный ум вместе со всеми вопросами разом. Это только две противоположности, но между ними помещается весь наличный смысл человеческий.
Но, разумеется, никогда нам не исчерпать всего явления, не добраться до конца и начала его. Нам знакомо лишь одно насущное, видимо-текущее, да и то понаглядке, а концы и начала — это все еще пока для человека фантастическое». Так вот и Иван Карамазов: не выдержав внутренних неразрешенных мыслей своих, он сошел с ума, еще в самом начале повествования, замечает читателю от лица Алеши, что Иван говорит горячо, порывисто, словно бы как помешанный, видимо, давно уже мучается этот герой. Но, осознавая болезнь внутреннюю свою, он рассказывает в таком непонятном состоянии Алеше свою легенду про Великого инквизитора. Иван Карамазов не верит в Бога, не верит потому, что очень желает верить, но внутренние его основы не позволяют столь чуткому человеку, как он, видя все то зло, что творится в мире, поверить в добро, что, как в конечном итоге показывает , является худшим из всего, что может быть, потому что неверие Ивана привело к непоправимой трагедии. То, что смог понять для себя Карамазов, не может понять Смердяков! И, не поняв тех мучений, вроде бы неглупый человек, Павел Смердяков, воспринял совершенно в другом ключе. Для него свобода стала синонимом разнузданности и беспечной развращенности, вот он и с легким сердцем позволил себе это преступление.
Итак, в своем романе-предупреждении затрагивает очень тонкую тему «веры и безверия», показывая при этом всю низость, до которой может опуститься человек без веры в душе своей. Доводя эту идею до самого пика своего, показывает самоубийство Смердякова. В акте самоистребления видел преступление человека не только против самого себя, своей жизни и личности, но и против данного Богом нравственного закона, запрещающий подобный произвол. Ростки неверия настолько глубоко проникли в душу его, что не мог он до самого последнего момента поверить брату своему, что он невинен, а потому болезнь, постигшая его является как бы своеобразным наказанием. Но он поверил, понял, что виновен в смерти отца, и точно так же, как Митю ожидает за его беспутную жизнь каторга, точно так же Иван страдает от болезни за свое безверие. Подвести итог всему, что было сказано ранее, можно, цитируя слова из книги «Братья Карамазовы и поэтика памяти»: « в настоящем произведении рассказывается о двойном отцеубийстве, и главный убийца в обоих случаях — Иван. Роман построен так, что убийство Федора Павловича следует за призывом Ивана убить идею Бога, как результат следует за причиной. В той мере, в которой Иван желает смерти отца и подсознательно подстрекает Смердякова убить его, Смердяков становится «верным Лигардой» Ивана.
И наоборот, в той мере, в которой Иван сдается на волю Смердякова и позволяет лакею «сидеть у себя в душе», он сам становится его орудием. Совращенные дьявольскими идеями, они оба становятся орудием дьявола. В этой вовлеченности в дела дьявола лежит одна из духовных скреп, стягивающих в единый узел внешний, идейный и духовный сюжеты». Сам пишет о нем, что он «хотя и герой, но человек отнюдь не великий», Алеша «деятель неопределенный, невыяснившийся, хотя,- как добавляет автор,- странно в наше время требовать от людей ясности». Но на самом деле из-за этих слов о том, что Алеша - «герой невыяснившийся», возникает огромное количество предположений, среди которых и зачастую противоречащие друг другу. Кантор, например, полагает в начале своих рассуждений, что Алеша — некий образ спасителя земли русской, но при попытке осмысления таких светлых надежд, как вначале, уже не слышится. Но по порядку - «Именем Алеши Карамазова начинается роман «Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова»… и этим же именем завершается «ура Карамазову! Более того, «Братья Карамазовы», как предумедовляет повествователь, «есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя».
Алеша в этом романе вступает в действие, в жизнь, он еще, как справедливо замечает рассказчик, «деятель неопределенный, невыяснившийся», меж тем, как все остальные персонажи, в том числе и его братья,- содержательно и поэтически до конца раскрытые образы. Первый и наиболее важный момент формирования образа Алеши связан с воспоминанием о матери. Образ страдающей матери как образ высокого нравственного страдания всю жизнь не оставляет Алешу, постоянно, как мы видим на протяжении романа, пытающегося облегчить несчастья и беды окружающих его людей. Второй, весьма важный момент для понимания образа Алеши сказался в самой структуре романа. Уже самое прочтение романа показывает читателю, что существует, по крайней мере, два взгляда на все события, происходящие в Скотопригоньевске. Его, читательский, и взгляд самих действующих лиц…Алеша служит читателю проводником по этому аду не понимающих друг друга людей. Только он да еще Зосима умеют слушать и слышать внутренние голоса других. Поэтому все так и стремятся к беседе с ними… Можно сказать, что Алеша «ищет человека в человеке»… Иван, приступая к своей «бунтарской» исповеди, говорит Алеше: «Братишка ты мой, не тебя я хочу развратить и сдвинуть с твоего устоя, я, может быть, себя хотел исцелить тобою» об этой просьбе Ивана излечиться Алешей было уже сказано ранее.
Кантор считает, что «в модели мира, предложенной Достоевским в этом романе, Алеша необходим, без него развалился бы весь роман, он - центр, все соединяющий, припомним только, чем он занят с утра до вечера…переносит…от одного записочку, от другого устное какое поручение, выслушивает, советует, даже сплетни передает…мирит, соединяет расходящихся в разные стороны людей. И Достоевский относится к его делам хотя он вроде бы ничего и не делает особенного, только бегает и отношения выясняет , с величайшим уважением: соединять людей - что может быть важнее! Другое дело, получается ли это соединение, но во всяком случае сама поэтика романа свидетельствует о том замысле, который связывал Достоевский с образом Алеши: защитник, заступник русской земли должен быть и ее соединителем, ибо братство, то есть абсолютное единение народа, столь чаемое Достоевским для России, нарушено под влиянием крепостничества и капитализма в самой своей основе. Остается прояснить еще и третий аспект в исходном замысле писателя: почему для обрисовки образа «соединителя русской земли» писатель помещает героя в монастырь, как необычное сообщая, что юный герой - «в ряске послушника». Это тем интереснее, что в заметке , опубликованной сразу после смерти писателя, приводились следующие соображения самого Достоевского об Алеше: «Алеша Карамазов должен был явиться героем следующего романа, героем, из которого он хотел создать не тот ходячий тип, который мы знаем и который вырос вполне на европейской почве». Что это значит и как это совместить - «русский социалист», выросший не на европейской почве», является в романе в «ряске послушника»? Именно поэтому писатель искал своего героя-идеолога в монастыре, так как, по его убеждению, русский социалист должен быть с народом, с народной правдой, а она, по Достоевскому, заключалась в вере в Христа… Достоевский полагал, что православие сможет противостоять разлагающемуся влиянию капитализма, перебороть то зло, которое символизировал для него образ «Карамазовщины», восстановить извращенную и падшую личность и утвердить гуманное мироустройство». Таков один из взглядов на данную проблему, хотя здесь надо сделать поправку: вряд ли православие должно было побороть капитализм, здесь, скорее, была иная, более высокая цель — спасти всех и каждого в отдельности.
Возвращаясь к тому, что было сказано в начале, не нахожу более хороших слов, чем те, что были сказаны Вл. Приняв в свою душу всю жизненную злобу, всю тяготу и черноту жизни и преодолев все это бесконечной силой любви, Достоевский во всех своих творениях возвещал эту победу. В конечном итоге, Алеша олицетворяет собой мысль о возможности спасения, я думаю. Алеша - то необходимое связующее звено, без которого «развалился» бы весь роман. Да и представить себе невозможно, чтобы не было Алеши! И вот теперь уже возникает новая параллель, точно так же, как была проведена связующая, я надеюсь, мною между Иваном и Смердяковым, которые вместе являются убийцами отца своего, а между тем еще и Митей, которого отправляют на каторгу вместо Ивана, новая параллель: Алеша объединил всех героев, но главное, невозможно было бы и первую создать «связку», не будь этого героя, который, как справедливо замечает В. Кантор «центр, все соединяющий» … Но в той же самой работе В. Кантора, в конце звучит уже совсем другая мысль, мысль пагубная для человечества, но и ее, я думаю, обязана я представить в своем реферате: «Путь религиозного переустройства мира, единения интеллигенции с народом на основе православия оказался утопичным и социально бесперспективным.
Достоевский апеллировал к суду народа, перед которым как бы развернул три типа мировоззрения, и хотел надеяться, что православие окажется искомым, при этом мирным, выходом из социальных противоречий. Но народ все больше и больше отходил от религии в сторону материалистически и революционно ориентированных учений» В. Кантор, к великому сожалению, поддался на тот соблазн, о котором сам же говорил, анализируя то, что заключил в своем произведении : я говорю о том коротком пути развития России — революции. Далее он пишет: «В споре о религиозности русского народа прав оказался Белинский. Революции 1905 и 1917 годов доказали ошибочность идеологических планов и проектов писателя по «спасению России». Смею не согласиться с критиком. Стоит вспомнить только то, что говорил Достоевский о своем главном герое, герое-объединителе, что было выше написано, да и саму сюжетную линию: ведь Зосима «отсылает» Алешу в мир, он говорит, что там молодой послушник нужнее, тем самым, наоборот, Достоевский показывает, что, сохраняя память о корнях своих, о вере, об истории народа, необходимо преодолеть себя и наконец-таки принять новый путь развития. Кантор стоит на своем, говоря, что «карамазовщина», так ярко описанная великим художником, иными словами, те социальные и нравственные пороки, которые он бичевал в своих романах, «религиозному лечению» не поддавались… ни одна из попыток Зосимы или Алеши противостоять «карамазовщине» не увенчалась успехом.
Умирает нераскаянным и неисправленным старик Карамазов; Ивану не удается «вылечиться Алешей», и он сходит с ума; Митя только по случайности не совершает убийства, а затем отказывается от креста; убийство не предотвращено, и состязаться с убийцей Смердяковым оказывается никому не под силу; умирает Илюшечка, и горе его отца неисцелимо; Алеша не может преодолеть даже в Лизе, которую, по всей видимости, любит, «бесенка», толкающего ее ко злу, - словом, как и Христос в поэме Ивана «Великий инквизитор», Алеша бессилен в столкновении со злом мира, в данном случае с «карамазовщиной». Таким образом, путь христианского подвижничества встает в романе не как решение, а как проблема. Правда, в эпилоге романа Алеша и двенадцать учеников как будто слышится надежда, эпилог открыт навстречу будущему. Но будущее это, судя по всему, чревато трагедией. Кто-то из учеников может оказаться Иудой. Незавершенность романа в этом смысле символична. Это, скорее, незавершимость. Кантор судит очень предвзято, я не могу согласиться с ним во всем, даже скорее, наоборот, ни в чем не могу согласиться!
Не пытался «вылечить православием» Россию, совсем даже и наоборот — он выступал только против бессмысленного богохульства, против анархизма! Существование всех живых существ отягчено безмерными страданиями. В социальной жизни людей избыточна мера несчастий, несправедливости, взаимного ожесточения и преступлений. В-третьих, человеческий разум, замечающий противоречие между всемогуществом всеблагого Бога и явным несовершенством сотворенного им мира, прилагает огромные усилия, чтобы разобраться в смысле этого несоответствия. Человек сознает за собой право подвергнуть критическому испытанию догматы о существовании Бога и бессмертии души. Он готов признать существование лишь того, что имеет разумное и нравственное оправдание, что выдерживает критику с позиций целесообразности, блага, справедливости. Те решения, к которым человек приходит на этом пути, обладают разными философскими смыслами и неодинаковой этической значимостью.
Ему, Дмитрию, случалось погружаться в самый глубокий позор разврата, но в этом-то позоре он начинает чувствовать связь с Богом, ощущать великую радость жизни. Он, Дмитрий, сладострастное насекомое, как и все Карамазовы, а сладострастие — буря, большие бури. В нем живёт идеал Мадонны, как и идеал содомский. Красота — страшная вещь, говорит Дмитрий, тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей. Рассказывает Дмитрий Алеше и о своих отношениях с Катериной Ивановной, благородной девицей, отца которой он когда-то спас от позора, ссудив его недостающими для отчёта в казённой сумме деньгами. Он предложил, чтобы сама гордая девушка пришла к нему за деньгами, та явилась, униженная, готовая ко всему, но Дмитрий повёл себя как благородный человек, дал ей эти деньги, ничего взамен не потребовав. Теперь они считаются женихом и невестой, но Дмитрий увлечён Грушенькой и даже прокутил с ней на постоялом дворе в селе Мокрое три тысячи, данные ему Катериной Ивановной для отсылки сестре в Москву. Он считает это главным своим позором и как честный человек должен всю сумму непременно вернуть. Если же Грушенька придёт к старику, то Дмитрий, по его словам, ворвётся и помешает, а если... Дмитрий просит брата сходить к Катерине Ивановне и сказать ей, что он кланяется, но больше не придёт. Реклама В доме отца Алеша застаёт за коньячком Федора Павловича и брата Ивана, забавляющихся рассуждениями лакея Смердякова, сына бродяжки Лизаветы и, по некоторым предположениям, Федора Павловича. А вскоре внезапно врывается Дмитрий, которому показалось, что пришла Грушенька. В ярости он избивает отца, но убедившись, что ошибся, убегает. Алеша же направляется по его просьбе к Катерине Ивановне, где неожиданно застаёт Грушеньку. Катерина Ивановна ласково обхаживает её, показывая, что заблуждалась, считая её продажной, а та медоточиво ей отвечает. В конечном счёте все опять заканчивается скандалом: Грушенька, собираясь было поцеловать ручку Катерины Ивановны, внезапно демонстративно отказывается это сделать, оскорбив соперницу и вызвав её ярость. На следующий день Алеша, переночевав в монастыре, снова идёт по мирским делам — сначала к отцу, где выслушивает очередную исповедь, теперь уже Федора Павловича, который жалуется ему на сыновей, а про деньги говорит, что они ему самому нужны, потому что он пока все-таки мужчина и хочет ещё лет двадцать на этой линии состоять, что в скверне своей до конца хочет прожить и Грушеньку Дмитрию не уступит. Сплетничает он Алеше и про Ивана, что тот у Дмитрия невесту отбивает, потому что сам в Катерину Ивановну влюблён. Реклама По пути Алеша видит школьников, бросающих камни в маленького одинокого мальчика. Когда Алеша подходит к нему, тот сначала бросает в него камнем, а потом больно кусает за палец. Этот мальчик — сын штабс-капитана Снегирева, который недавно был унизительно вытащен за бороду из трактира и избит Дмитрием Карамазовым за то, что имел какие-то вексельные дела с Федором Павловичем и Грушенькой. В доме Хохлаковой Алеша застаёт Ивана и Катерину Ивановну и становится свидетелем очередного надрыва: Катерина Ивановна объясняет, что она будет верна Дмитрию, будет «средством для его счастья», и спрашивает мнение Алеши, который простодушно объявляет, что она вовсе не любит Дмитрия, а только уверила себя в этом. Иван сообщает, что уезжает надолго, потому что не хочет сидеть «подле надрыва», и добавляет, что Дмитрий ей нужен, чтобы созерцать беспрерывно свой подвиг верности и упрекать его в неверности. С двумя сотнями рублей, данными ему Катериной Ивановной для пострадавшего от рук Дмитрия штабс-капитана Снегирева, Алеша направляется к нему. Поначалу капитан, отец большого семейства, живущего в крайней нищете и болезнях, юродствует, а затем, расчувствовавшись, исповедуется Алеше. Он принимает от него деньги и вдохновенно представляет, что теперь сможет осуществить. Реклама Затем Алеша снова посещает госпожу Хохлакову и душевно беседует с её дочерью Лизой, болезненной и экспансивной девочкой, которая написала ему недавно о своей любви и решила, что Алеша должен на ней непременно жениться. Спустя короткое время она признается Алеше, что хотела бы быть истерзанной — например, чтоб на ней женились и потом бросили. Она описывает ему страшную сцену истязания распятого ребёнка, воображая, что сама сделала это, а потом села напротив и стала есть ананасный компот, «Бесёнок» — назовёт её Иван Карамазов. Алеша направляется в трактир, где, как стало ему известно, находится брат Иван. В трактире происходит одна из ключевых сцен романа — свидание двух «русских мальчиков», которые если сойдутся, то тут же начинают о мировых вековечных вопросах. Бог и бессмертие — один из них. Иван приоткрывает свою тайну, отвечая на незаданный, но чрезвычайно интересующий Алешу вопрос, «каково ты веруешь? В нем, Иване, есть карамазовская жажда жизни, он любит жизнь вопреки логике, ему дороги клейкие весенние листочки. И он не Бога не принимает, а мира Божьего, полного безмерных страданий. Он отказывается согласиться с гармонией, в основании которой слезинка ребёнка. Он выкладывает Алеше «фактики», свидетельствующие о вопиющей людской жестокости и детском страдании. Иван пересказывает Алеше свою поэму «Великий инквизитор», действие которой происходит в шестнадцатом столетии в испанском городе Севилья. Девяностолетний кардинал заточает в тюрьму второй раз сошедшего на землю Христа и во время ночной встречи излагает Ему свой взгляд на человечество. Он убеждён, что Христос идеализировал его и что оно недостойно свободы. Выбор между добром и злом — мука для человека. Великий инквизитор с соратниками решают исправить дело Христово — побороть свободу и самим устроить человеческое счастье, превратив человечество в послушное стадо.
Шестнадцать лет это страшное воспоминание жило в его памяти и определило собой фабулу последнего романа. Взбалмошный и легко мысленный Митя Карамазов поставлен в те же отношения к отцу, «у которого подозревались деньги», как и Ильинский. Подобно герою романа, мнимый убийца был здоровым и крешсим человеком, жил в небольшом провинциальном городе Тобольске , происходил из дворянской семьи и имел чин подпоручика линейного батальона, Отцу Ильинского — 60 лет, Федору Павловичу Карамазову — 55. Ильинский был сослан на каторжные работы на 20 лет по высочайшей резолюции. Митя — «двадцать лет рудников понюхает». Столкновение между Дмитрием Карамазовым и отцом в келье старца Зосимы задумано автором в прямой связи с идеей Федорова о воскресении предков. Он записывает: «Воскресение предков. Помещик т. Федор Павлович про Ильинского: «Этот не только не воскресит, но еще упечет». Ильинский встает: «Недостойная комедия». Очевидно, «проект» Федорова был первоначально одной из тем беседы между гостями старца. Когда появляется Дмитрий, Федор Павлович, указывая на сынасоперника, делает шутовский вывод из разговора. В печатной редакции ссылка на не известного широкой публике философа была выпущена. Но эта важная запись доказывает, что тема отцеубийства была сознательно выбрана Достоевским, как антитеза к учению Федорова. В преображенной вселенной плотская любовь превратится в родственную и сыновья будут возвращать жизнь отцам; в нашем падшем мире — плотская страсть ведет к отцеубийству. На следующей странице мы читаем: «Кастет. Компрометирующее слово — вперед о убийстве отца … «Карл Мор и Франц Mop. Regierende Graf von Moor». В романе эта запись развернута в словах Карамазова—отца. Это мой почтительнейший, так сказать. Карл Мор, а вот этот, сейчас вошедший сын Дмитрий Федорович, и против которого у вас управы ищу, это уж непочтительнейший Франц Mop, — оба из «Разбойников» Шиллера, а я, я сам, в таком случае уж Regierende Graf von Moor»! Действительно, фабула «Братьев Карамазовых» отдаленно напоминает сюжет драмы Шиллера. Иван, под маской почтительности скрывающий ненависть к отцу и морально ответственный за его смерть, и Дмитрий, подозреваемый отцом в покушении на его жизнь и подавленный ложным обвинением, занимают в композиции романа места, аналогичные местам братьев—врагов в «Разбойниках». Драму Шиллера Достоевский видел еще в детстве и на всю жизнь запомнил игру знаменитого актера Мочалова. Образ благородного, но беспутного сына Карла Мора связался в его воображении с пылким и великодушным Дмитрием. Шиллеровский патетический романтизм окрасил собой образ «непочтительного сына». Недаром Дмитрий декламирует гимн «К радости» немецкого поэта и вдохновляется его космическим чувством жизни. Писатель воспринимает ее не зрительно, а, так сказать, по слуху. Он накопляет длинный ряд слов и словечек, которыми характеризуется этот циник и бесстыдный шут. Перед нами снова факт возникновения персонажа из стихии речи. Для «буффонады» старика Карамазова подбираются поговорки, каламбуры, анекдотики. Я говорю: mon cher. А тут входит самое высшее государственное лицо». Рече безумец в сердце своем несть Бог. Да, я готов на дуэль вас вызвать». Ильинский ему: «Комик, проклинаю». Из этого хаотического словесного материала вырастает личность Карамазова—отца. Словечки, придуманные и записанные заранее, — краски на палитре художника: распределяя и сочетая их на полотне, он пишет портрет своего героя. Подобно Федору Павловичу, убийца Смердяков тоже возникает из речи. Автор слышит его голос, вникает в его интонации. Он записывает: «Смердяков ударил ножом», — вскричала она и стала ловиться за нож. Нет—с, женщину я бы стал в повиновении держать—с». В романе эти словечки остались неиспользованными; писателю важен не смысл, а интонация и звук этих выражений: он упражняется в «выговаривании» своего героя. Психологический образ Смердякова фиксируется с помощью цитат из Виктора Гюго. Достоевский записывает: «Humble et hautain comme tous les fanatiques V. Комарович указывает на сходство незаконного сына Смердякова с сыщиком Жавером в «Les Miserables». Жавер родился от уличной женщины в каком-то темном углу и за свое незаконное происхождение стал мстить — кому, чему, «этого он никогда не мог решить и понять». О Жавере вспоминает Достоевский в одной ненапечатанной статье, предназначенной для «Дневника писателя» 1876 года. Бесцельную мстительность и злобу героя Гюго автор передал своему «незаконнорожденному» — Смердякову. В ноябре 1878 г. Катков «перелистал» рукопись и остался доволен: его соредактор Любимов «прочел первую треть и нашел все очень оригинальным». Достоевский выслал 3—ю книгу романа «Сладострастники». Дружба писателя с Победоносцевым с каждым годом становится все теснее. Видный сановник вводит автора «Карамазовых» в правительственные круги, и государь поручает ему духовное руководство младшими великими князьями Сергеем и Павлом. Достоевский знакомится с наследником и государыней цесаревной, сближается с великим князем Константином Николаевичем и ведет беседы с его сыновьями: будущим поэтом К. Наследнику Александру Александровичу писатель почтительнейше подносит «Бесов» и «Дневник писателя». В конце 70—х годов он состоит вице—президентом Славянского благотворительного общества, в которое входят славянофилы, представители военного мира и правой журналистики. Прославленный писатель становится постоянным посетителем аристократических салонов: он бывает у графини С. Толстой, Е. Нарышкиной, графини А. Комаровской, Абаза, княгини Волконской, С. Хитрово, Гейден, А. В 1906 г. Победоносцев писал Анне Григорьевне: «А в последние годы часто приходил он ко мне по субботам вечером на беседу — и как теперь помню, как бывало, одушевляясь и бегая по комнате, рассказывал он главы «Карамазовых», которых писал тогда». После смерти Достоевского его высокопоставленный друг принял на себя опекунство над детьми покойного 136. Идеология автора «Дневника писателя» в значительной мере определила собой направление политики царствования Александра III. В 1878 году суд присяжных оправдал террористку Веру Засулич. В правой печати началась жестокая кампания против овых судов. Редактор «Русского вестника» воинствующий националист М. Катков писал негодующие статьи. Достоевский был на процессе и разделял возмущение Каткова. У него возникло намерение сатирически изобразить новые суды в «Братьях Карамазовых». Многие подробности процесса Дмитрия заимствованы из судебного разбирательства дела Веры Засулич. В феврале 1879 года Достоевский работает над четвертой книгой романа — «Надрывы». Создается живописная фигура идейного противника старца Зосимы — отца Ферапонта, постника и молчальника. Комарович 137 выяснил генеалогию этого представителя старого монашества. В 11 главе «Истории Оптиной Пустыни» писатель нашел рассказ об отце Палладии, который жил в хижине в лесу и подвергался многим искушениям дьявола. Строгий законник, он твердо знал все правила устава; воздерживался от разговоров и общения с женщинами; говорил: «Не верь, брат, их слезам; между нами и ими вражда до гроба… К монахам, пребывающим в праздности, черти толпами приходят, а х тем, кто занят рукоделием, только поодиночке являются». Когда посетители спросили однажды отца Палладия, есть ли у него древности, он показал им картину Страпного Суда и, указав на Сатану, сказал: «Boт древнейшая древность у нас, древнее ее не бывает. Еще старые отцы наши называли его древним врагом». Cветлое христианство, по мысли До стоевского, есть дар Святого Духа. Поэтому хулитель его отец Ферапонт подменяет почитание Духа Святого ересью о Святоду хе. Беседа постника с обдорским монашком о Святодухе, который слетает птицею и говорит человеческим языком, взята была автором из жития Оптинского старца Леонида. В его время жил в скиту иеромонах Феодосий, умевший предсказывать будущее. Отец Леонид спросил его, как он это делает, Феодосий ответил, что к нему в виде голубя слетает Дух Святый и говорит с ним человеческим языком. Из этих скудных материалов Достоевский создал удивительную по выразительности фигуру одержимого бесами изувера Ферапонта… «Старик сильный, высокий, державший себя прямо, несогбенно, с лицом свежим, хоть и худым, но здоровым. Сложения же был атлетического. Глаза его были серые, большие, светящиеся, но чрезвычайно вылупившиеся, что даже поражало. Говорил он с сильным ударением на о. Одет был в рыжеватый длинный армяк грубого, арестантского, по прежнему наименованию, сукна и подпоясан толстой веревкой. Шея и грудь обнажены. Толстейшего сукна, почти совсем почерневшая рубаха, по месяцам не снимавшаяся, выглядывала из-под армяка. Говорили, что он носит на себе, под армяком, тридцатифунтовые вериги. Обут же был в старые, почти развалившиеся башмаки на босу ногу». Этот «реалистический» портрет, несомненно, списан с натуры; можно предположить, что автор зарисовал в нем одного из монахов Оптиной Пустыни, поразившего его своим народным обликом. Достоевский встречается со своим старым врагом, и внешне между ними наступает примирение. В марте оба писателя выступают вместе на литературном вечере. Достоевский читает отрывки из «Братьев Карамазовых». Его мастерское чтение имеет огромный успех; он завален приглашениями и окружен поклонниками и поклонницами. Одно чтение следует за другим: 3 апреля он выступает в Соляном Городке, на Пасхе читает главы из «Преступления и наказания»; в декабре — рассказ «Мальчик у Христа на елке» и «Легенду о Великом инквизиторе». Публичные выступления стоят ему большого напряжения; он страдает эмфиземой легких, быстро задыхается, с трудом владеет своим глухим, хриповатым голосом. Но Достоевский любит общение с публикой, восторги молодежи и взрывы рукоплесканий. Для главы «Смердяков с гитарой» он набрасывает историю романа Смердякова с доче—рью соседки. Следы его остались в следующем пассаже романа. Алеша случайно присутствует при свидании лакея с горничной. Когда же у нее отнялись совсем ноги, то приехала к ней ее двадцатидвухлетняя дочка Марья Николаевна, проживавшая до того в губернском городе «на месте» в одном богатом доме. Хоть и была она всего только горничной, но держалась, как барышня, и имела два—три недурных платья. Делать она ничего не умела, даже шить… Одну ошибку она сделала в самом начале, а именно, как бы не заметила Смердякова по какому-то предрассудку, отдаленному преданию или вообще почему-то, считая его внимания не стоящим. И что же? Случилось нечто, чего даже ожидать нельзя было. Марье Николаевне, любившей господ и высшее общество, понравилась именно неподатливость Смердякова, именно его холодный тон и совершенное несходство ни с каким «человеком» из того класса, в котором пребывал Смердяков. Смердякову же очень понравились два ее платья — одно с хвостом и то, что она умеет повернуть этот хвост. Вначале он пришел от хвоста в негодование, но потом очень понравилось. Оба отличали друг в друге высших людей. При всем этом Марья Николаевна не отличалась слишком большой красотой; она была высока ростом и очень худощава, на лице же ее было несколько даже рябинок, правда, лишь несколько, но все же ее портивших. Добрая Марфа Игнатьевна находила ее даже очень хорошенькой. Марья Николаевна долго зазывала Смердякова посетить их и познакомиться, причем выражалась приятно: посетить их прибежище т. Смердяков всегда что-то мычал в ответ, по крайней мере не бранился. Все-таки она пригласила с какойто улыбкой и даже развязностью. Смердяков не шел. Но вот, наконец, стала приглашать уже без всякой развязности и прямо с просящим лицом. Скажи при этом Марфа Игнатьевна какую-нибудь неловкость, намекни она на то, что вот, дескать, вы молодые люди, и в дальнейшей судьбе волен Бог, и все бы испортила. Ни за что бы и никогда не пошел к соседям Смердяков и даже говорить бы перестал. Но Бог пронес тучу, и Смердяков пошел в гости; не на другой день, не на третий, а лишь на четвертый. Конечно, он считал это изящнее». Этот эпизод, содержащий драгоценные черточки, дорисовывающие личность Смердякова, художественно вполне закончен. Но автор побоялся, что он внесет замедление в стремительное действие романа, и пожертвовал им. В сопроводительном письме к Любимову он пишет: «Эта пятая книга в моем воззрении есть кульминационная точка романа и она должна быть закончена с особенной тщательностью. Мысль, как вы видите из посланного текста, есть изображение крайнего богохульства и зерна идеи разрушения нашего времени в России, в среде оторвавшейся от действительности молодежи, а рядом с богохульством и анархизмом опровержение их, которое и приготовляется мною теперь в словах умирающего старца Зосимы, одного из лиц романа… В целом глава будет исполнена движения. В том же тексте, который я теперь выслал, я изображаю лишь характер одного из главнейших лиц романа, выражающего свои основные убеждения. Эти убеждения есть именно то, что я признаю синтезом современного русского анархизма. Отрицание не Бога, а смысла Его создания. Весь социализм вышел и начал с отрицания смысла исторической дей—ствительности и шел до программы раз рушения и анархизма.
В нем есть неразрушимое ядро, от которого идут всепроницающие нити, способные завязаться, бороться и побеждать внутреннее содержание других людей. И между тем этот человек, так уже сильный, является перед нами еще только отроком — образ удивительный, впервые показавшийся в нашей литературе. Но этому не суждено было сбыться; в той части романа, которую мы имеем перед собой, Алеша только готовится к подвигу: он более выслушивает, чем говорит, изредка вставляет только замечания в речи других, иногда спрашивает, но больше молча наблюдает. Однако все эти черты, только обрисовывающие тип, но еще не высказывающие его, положены так тонко и верно, что и недоконченный образ уже светится перед нами настоящею жизнью. В нем мы уже предчувствуем нравственного реформатора, учителя и пророка, дыхание которого, однако, замерло в тот миг, когда уста уже готовы были раскрыться, — явление единственное в литературе, и не только в нашей. Если бы мы захотели искать к нему аналогии, мы нашли бы ее не в литературе, но в живописи нашей. Это — фигура Иисуса в известной картине Иванова: также далекая, но уже идущая, пока незаметная среди других, ближе стоящих лиц и, однако, уже центральная и господствующая над ними. Образ Алеши запомнится в нашей литературе, его имя уже произносится при встрече с тем или иным редким и отрадным явлением в жизни; и, если суждено будет нам возродиться когда-нибудь к новому и лучшему, очень возможно, что он будет путеводною звездой этого возрождения». С темой «Русского Кандида» связан разговор аттестующего себя социалистом Коли Красоткина с Алешей о «Кандиде» Вольтера, причем Коля, «русский Кандид», полагает, что сегодня Христос примкнул бы к революционерам, и упоминание Иваном Карамазовым Вольтера: «…Был один старый грешник в восемнадцатом столетии, который изрек, что если бы не было Бога, то следовало бы его выдумать… И действительно человек выдумал Бога. И не то странно, не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует, но то дивно, что такая мысль — мысль о необходимости Бога — могла залезть в голову такому дикому и злому животному, каков человек, до того она свята, до того она трогательна, до того премудра, и до того она делает честь человеку. Что же до меня, то я давно уже положил не думать о том: человек ли создал Бога или Бог человека? Не стану я, разумеется, тоже перебирать на этот счет все современные аксиомы русских мальчиков, все сплошь выведенные из европейских гипотез; потому что, что там гипотеза, то у русского мальчика тотчас же аксиома, и не только у мальчиков, но пожалуй и у ихних профессоров, потому что и профессора русские весьма часто у нас теперь те же русские мальчики». И тот же Иван спрашивает: может ли человеческий разум принять мир, созданный Богом, и поверить в предустановленную гармонию, если при этом сохраняются несправедливость, зло и страдания невинных людей? Вольтер в предустановленную гармонию не верил, а Достоевский верил, но считал, что достигается она как раз через страдания. С другой стороны, Достоевский считал, что человек должен уменьшать существующее в мире зло, и отказывался принять мировую гармонию, если в ее основе — слезинка невинного ребенка. Писатель тяжело переживал утрату и долгое время не мог работать. Отсюда, вероятно, пришло и имя любимого героя последнего романа — Алеша. Достоевская, — я упросила Вл. Соловьева, посещавшего нас в эти дни нашей скорби, уговорить Федора Михайловича поехать с ним в Оптину пустынь, куда Соловьев собирался ехать этим летом. Посещение Оптиной пустыни было давнишнею мечтою Федора Михайловича…» 18 июня 1878 года Достоевский выехал с Владимиром Соловьевым из Петербурга в Москву, а оттуда через четыре дня в Оптину пустынь. Поездка длилась семь дней. Первые книги «Братьев Карамазовых» были написаны под впечатлением увиденного в этом монастыре. В подготовительных материалах к роману Достоевский писал о старце Зосиме: «И. Были в монастыре и враждебные Старцу монахи, но их было немного. Молчали, затаив злобу, хотя важные лица. Один постник, другой полуюродивый. Но большинство стояло, были фанатики до того, что, предвидя близкую смерть, многие честно считали за святого, не один Алеша, ждали смерти, будет святой. Молчаливое ожидание. Красота пустыни, пение, вернее же всего, Старец. Честность поколения. Герой из нового поколения… Он Алеша уверовал как реалист. Такой коли раз уверует, то уверует совсем, бесповоротно. Мечтатель уверует с условиями, по-лютерански. Этакого же не только не смутит чудо, но он сам захочет чуда. Он понял, что знание и вера — разное и противуположное, но он понял — постиг, по крайней мере, или почувствовал даже только, — что если есть другие миры и если правда, что человек бессмертен, то есть и сам из других миров, то, стало быть, есть и все, есть связь с другими мирами. Есть и чудо. И он жаждал чуда. В мире много необъяснимого, если не чудеса. Почему же и не быть чудесам? Но тут Старец… Ждал чудес и даже уже видел их… Действительный клад внутри себя, но какая-то внешность, чудо. Как будто ждавший чуда. Старца святым. И хотя бы он хотел, но все же боялся. Которая себя не нашла в себе — Фома. Высшая красота не снаружи, а изнутри см. Кутеж в городе. Помещик желает после кельи отслужить молебен. Ильинский рассчитывает еще что-нибудь получить наследства. Главное, ему поскорее нужны 3000, потому что он задержал невестины. Вечером, в 1-й части, после сцены в келье, Ильинский затем является к отцу с Идиотом, чтоб предложить мировую на 3000 тысячах. И тут драка. Преклонился… Революция, кроме конца любви, ни к чему не приводила права лучше. Воскресение предков зависит от нас. О родственных обязанностях. Старец говорит, что Бог дал родных, чтоб учиться на них любви. Общечеловеки ненавидят лиц в частности. План романа-дилогии потребовал приурочить действие первой части к 1866 году, ко времени вскоре после введения в России нового судебного устава, гласного судопроизводства, адвокатуры и института присяжных заседателей. Друг Достоевского, обер-прокурор Священного синода К. Победоносцев, говорил, что своего Зосиму тот писал по его совету. Достоевская полагала, что отец не случайно назвал Чермашней деревню, куда старик Карамазов посылает своего сына Ивана накануне своей смерти, поскольку Чермашней называлась одна из двух деревень, принадлежащих родителям Достоевского. Добавлю, что отец Достоевского тоже был не чужд разврату, по крайней мере в последний период своей жизни в деревне, из-за чего, как кажется, и погиб. И здесь мы подходим к очень интересной теме связи героев Достоевского и самого Федора Михайловича с такой значительной и в то же время одиозной личностью, как маркиз де Сад. Донасьен Альфонс Франсуа граф де Сад, в литературе выступавший под именем маркиза де Сада, долгие годы был известен лишь как порнографический писатель, эстетизировавший насилие и объяснявший разного рода половые извращения. Но при ближайшем рассмотрении многие идеи великих романов Достоевского предстают в новом свете при обращении к творчеству маркиза. Мне было более двадцати пяти лет, когда в Париже я впервые прочитал его книгу. Де Сад стал предтечей многих философских и эстетических течений XX века, от сюрреализма до концептуализма и постмодернизма. Колючие ветки Маркизовых зарослей цепко хватают путников. Дурманящие цветы и травы вызывают психические расстройства». После страшного опыта XX века Сад видится провидцем, а его произведения — своеобразным сильнодействующим лекарством, помогающим пережить жуткую реальность. Вспомним, что в нацистских и советских лагерях люди, никогда не читавшие маркиза де Сада, с избытком претворяли в жизнь все его самые страшные фантазии. Маркиз обнажил перед нами все самое низменное, что присутствует в человеческой душе. Бабенко подчеркивает, что де Сад, «будучи фактически сексуальным маньяком, он вошел в историю титаном нравственной стойкости».
"Братья Карамазовы": кто убил отца? А кто написал книгу внутри мира произведения?
В князе Мышкине соединились черты образа Христа и одновременно ребенка, умиротворенность, граничащая с беспечностью, и невозможность пройти мимо беды ближнего. В обществе «нормальных» людей, одержимых корыстью и разрушительными страстями, князь Мышкин — идиот. В мире, где красота замутнена нечистыми помыслами людей, такой герой беспомощен, хотя и прекрасен. Но «красота спасет мир!
Павел сообщает, что слышал, как Иван с Митей договаривались встретиться в трактире. В трактире был только Иван. Между братьями происходит откровенный разговор. Иван делится мыслями по поводу существования бога, ближайшими планами на будущее. Он хочет уехать в Европу и к черту, и отца, и Дмитрия. Катерина тоже больше его не держит. Все кончено.
Речи брата привели в замешательство Алексея. Иван не бога не принимал, а мира божьего, наполненного страданиями и людской болью. Он приводит реальные примеры, где человеческая жестокость показана во всей красе. На лице Алеши отражались противоречивые чувства. Ивану удалось вывести его на эмоции и заставить задуматься о бренности бытия. Иван читает поэму собственного сочинения под названием «Великий инквизитор» о Христе, сошедшем на землю и оказавшимся в тюрьме. Инквизитор убежден, что людей необходимо избавить от свободы выбора. Ими надо управлять, как управляет стадом пастух. Его интересует мнение Христа по этому поводу. Он ждет возражений, но в ответ Христос лишь целует его.
После разговора с братом Иван пошел в сторону дома. По дороге на него напала тоска. Он не понимал, в чем она состояла, но чем ближе подходил к дому, тем больше она усиливалась. Во дворе отца он застал Смердякова. Павел советует ему уехать на время из родительского дома. Он предупреждает, что скоро с ним произойдет длинный припадок. Книга шестая Русский инок Старцу Зосиме остались считанные часы. Увидев Алексея, он просит его как можно быстрее отыскать Дмитрия, чтобы предупредить то ужасное, что может произойти. Алексею были непонятны слова его. Какое страдание ожидает Митю?
У старца Зосимы было дворянское происхождение. Отец умер рано. Все заботы о нем и старшем брате легли на плечи матери. Маркелу учеба давалась легко. Друзей у него не было. Парнем он рос замкнутым и молчаливым. Единственным человеком с кем ему удалось найти общий язык, стал один ссыльный, ученый и философ в одном лице. Все вечера он просиживал у него, пока ссыльного не перевели обратно в Петербург. Во время поста Маркел заболел и умер от чахотки. Перед смертью начал он ходить в церковь, хотя раньше категорически отрицал все связанное с богом.
Зосиму мать отправила в Петербург, в кадетский корпус. Из стен учебного заведения он вышел офицером. Во время службы Зосиме из-за девушки пришлось принять участие в дуэли. Накануне этого события снизошло на него озарение, и понял он, что не имеет право лишать другого человека жизни. Выстрел соперника оцарапал ему ухо. Сам он стрелять отказался, отбросив пистолет в сторону и попросив прощения у стрелявшего. После этого случая Зосима для себя окончательно решил встать на праведный путь и служить богу. Кончина старца произошла неожиданно. Перед смертью он встал на колени, поцеловал землю, помолился и с радостью отдал богу душу. Чудо не произошло.
Данная ситуация была на руку лишь одному человеку, отцу Ферапонту, ненавидящему Зосиму. Алексей в смятенных чувствах покинул монастырь ни с кем не попрощавшись. В компании Ракитина Алексей из монастыря отправился к Грушеньке. У Ракитина была своя цель, когда он пригласил Алешеньку в гости. Он хотел отомстить ему. Увидеть его падение из святых в грешники и материальная, выгодная ему цель. Грушенька была взволнована, но виду не подала. Незваным гостям обрадовалась. Девушка сидела в темноте, с закрытыми ставнями. Свое странное поведение объяснила тем, что сегодня боится Митеньки.
Она ждала важной для нее весточки от своего бывшего и готова была сорваться с места в любой момент к нему на встречу. Алеша вернулся в скит. Он долго молился у гроба Зосимы и сам не заметил, как заснул. Снится ему Кана Галилейская и его любимый учитель Зосима. Старец выглядел счастливым. Он велел начинать дело свое и не бояться смерти. Сон произвел на Алешу сильное впечатление. Что-то внутри него переменилось. Ему хотелось простить всех и попросить прощения за все. Книга восьмая Митя Дмитрий пребывал в невообразимом состоянии.
Два дня метался, не находя себе места. Душу разъедала ревность. Он не мог допустить, чтобы Грушенька была с его отцом. Ему надо увезти ее подальше отсюда, где они смогут начать новую жизнь. Но для этого ему нужны деньги, много денег. Он идет к покровителю Грушеньки за советом. Купец отправляет несчастного влюбленного к скупщику леса Лягавому. Продав ему рощицу, можно неплохо заработать на сделке. Лягавый был в стельку пьян. Митя просидел с ним до утра в надежде, что утром он протрезвеет и можно будет поговорить о деле.
Разговора не получилось. Дмитрий понял, что над ним подшутили, и ушел ни с чем. Госпожа Хохлакова денег не одолжила, предложив их заработать на золотых приисках, где вполне реальная возможность разбогатеть за короткий срок. Не застав Грушеньку дома, Дмитрий пошел к отцу. Увидев в окно, что отец один, он решил постучать в оконную раму условным знаком, как научил его Смердяков. Это означало, что Грушенька пришла. Старик, услышав долгожданный стук, рванул к окну. В этот момент он был готов убить отца, главного соперника, мучителя его жизни. На его счастье проснулся Григорий. Он помешал Мите совершить преступление, повиснув на нем, когда тот собирался перелезть через забор.
Дмитрий, медным пестиком наносит ему удар по голове. Служанки Грушеньки, увидев Митю в таком состоянии, со страху выдали всю информацию, куда и к кому уехала хозяйка. Следующим, кому Дмитрий нанес визит, стал чиновник Перхотин. Несколько дней назад он заложил оружие и сейчас решил его выкупить. Приведя себя в порядок, Дмитрий отправляется за Грушенькой. Тройка лошадей донесла Митю до села Мокрое за полтора часа. По приезду он застает на постоялом дворе Грушеньку в компании проезжих гостей. Митя решил закатить пир горой. Он созывает цыган, накупает еды и шампанского. Митя словно в последний раз хотел развлечься по-полной программе.
Песни, пляски, игра в карты. Ночь в безудержном веселье и хмельном угаре пролетела незаметно. Утро принесло не радостные вести. Федор Павлович убит. Главным подозреваемым в преступлении становится Дмитрий. Его арестовывают до выяснения всех обстоятельств дела. Книга девятая Предварительное следствие Перхотин после визита Дмитрия пребывал в состоянии шока. Окровавленный вид гостя до сих пор стоял перед глазами. Он решил вызвать исправника и все рассказать ему. Исправник Михаил Макарович Макаров взялся за дело Карамазовых с особым рвением.
Жена Григория Марфа нашла мужа недалеко от забора в луже крови. Он бессвязно лепетал, что барина убил его сын, просил позвать на помощь. Заглянув в окно, женщина увидела Федора Павловича всего в крови. Он был мертв. Найденный в саду медный пестик подтверждал слова Григория. Митя не понимал, в чем его обвиняют. Он утверждал, что к смерти отца не имеет отношения, а вот к смерти другого человека причастен, имея в виду Григория. Узнав, что слуга жив, Дмитрий искренне обрадовался. Он признается, что ненавидел отца, но убивать его не собирался. Допрос продолжался.
Вопросы измучили Дмитрия и вывели его из себя. Подобное поведение еще больше усугубило его и без того шаткое положение. Митя пытается вспомнить все подробности злополучного вечера, стараясь взять себя в руки и не упустить ни одной малейшей детали. Он видел по лицам собравшихся, что ему никто не верит. Следователь был убежден в его причастности к преступлению, и переубедить его казалось невозможным. Морально сложным для Мити оказался приказ раздеться донага перед всеми, но приказы не обсуждают. При досмотре личных вещей на одежде были обнаружены засохшие пятна крови.
Пользователи также могут проверить знание редких слов в разделе «Игры в слова». Приложение «Живые страницы» было впервые представлено в июне 2015 года компанией Samsung совместно с экспертами группы Tolstoy Digital при поддержке школы лингвистики Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики». Куратором проекта выступает журналист и телерадиоведущая Фекла Толстая. Совместно с Редакцией Елены Шубиной разработчики приложения «Живые страницы» дополняют его современными текстами — это лауреаты литературной премии «Ясная Поляна» и «Большая книга»: роман «Лавр» Евгения Водолазкина и роман «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной. С 2018 года компания Samsung и корпорация «Российский учебник» ведут совместную работу по поддержке учителей русского языка и литературы; разработке учебно-методических материалов и рекомендаций для педагогов по использованию современных технологий на школьных уроках, включая создание и наполнение проектов «Живые страницы» и проекта корпорации «Российский учебник» «Страна Читающая» материалами по литературе, а также по расширению и дополнению контента для произведений школьной программы, доступных в проекте «Живые Страницы».
Девушки как-то спросили Фёдора Михайловича, почему он не попытается вылечиться от эпилепсии. И при этом до конца жизни страшно казнил себя, что невольно послужил причиной смерти своего любимого сына Алёши. Потерю детей - и дочки Софьи, и Алёши - переживал чудовищно тяжело. Но если Сонечка скончалась от простуды, то Алёша-то умер от эпилепсии! Поэтому к тяжести потери добавилась ещё и тяжесть греха - что он передал по наследству сыну свою болезнь. Ведь Достоевскому самому предрекали смерть от эпилептического припадка, а умер он совсем от другого. Однако именно после смерти Алёши он закончил «Карамазовых», которые до этого достаточно долго существовали в виде набросков, идей. И одного из братьев назвал Алёшей в честь умершего сына. Роковая ручка После «Братьев Карамазовых» он прожил всего полгода… Его смерть - что это было? Вы знаете, от чего он умер? Достоевский любил сам набивать себе папироски, утрамбовывая табак черенком ручки. Как-то он набивал себе очередную папироску, и у него выпала ручка. Выпала - и закатилась под тумбочку. Фёдор Михайлович полез доставать ручку, начал двигать тумбочку, от усилий у него горлом пошла кровь… Через некоторое время его не стало. И в былые годы, и сегодня нет-нет да и возникнут дискуссии - может ли Достоевский стать лекарством для общества, не дать ему скатиться в пропасть? Но - для одной, конкретной, души. Той, что, как и писатель, мучается вопросом: а для чего всё это? Для чего мы пришли на этот свет?
Фёдор Достоевский «Братья Карамазовы»
Впервые, может быть, оно появилось в рассказах Мышкина особенно эпизод с Мари. Житийное слово - слово без оглядки, успокоенно довлеющее себе и своему предмету. Но у Достоевского это слово, конечно, стилизовано. Монологически твердый и уверенный голос героя в сущности никогда не появляется в его произведениях, но известная тенденция к нему явно ощущается в некоторых немногочисленных случаях. Когда герой, по замыслу Достоевского, приближается к правде о себе самом, примиряется с другим и овладевает своим подлинным голосом, его стиль и тон начинают меняться.
Когда, например, герой «Кроткой», по замыслу, приходит к правде: «Правда неотразимо возвышает его ум и сердце. К концу даже тон рассказа изменяется сравнительно с беспорядочным началом его» из предисловия Достоевского. Но все эти речи в большей или меньшей степени подчинены стилизованным тонам церковно-житийного или церковно-исповедального стиля. В самом рассказе житийные тона появляются один лишь раз: в «Братьях Карамазовых» в главе «Кана Галилейская».
Особое место занимает проникновенное слово, у которого свои функции в произведениях Достоевского. По замыслу оно должно быть твердо монологическим, не расколотым словом, словом без оглядки, без лазейки, без внутренней полемики. Но это слово возможно лишь в реальном диалоге с другим, диалог же выходит за пределы настоящей главы. Вообще примирение и слияние голосов даже в пределах одного сознания - по замыслу Достоевского и согласно его основным идеологическим предпосылкам - не может быть актом монологическим, но предполагает приобщение голоса героя к хору; но для этого необходимо сломить и заглушить свои фиктивные голоса, перебивающие и передразнивающие истинный голос человека.
В плане общественной идеологии Достоевского это выливалось в требовании слияния интеллигенции с народом: «Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость. Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на народной ниве». В плане же его религиозной идеологии это означало - примкнуть к хору и возгласить со всеми «Hosanna! В этом хоре слово передается из уст в уста в одних и тех же тонах хвалы, радости и веселья.
Но в плане его романов развернута не эта полифония примиренных голосов, но полифония голосов борющихся и внутренне расколотых. Эти последние были даны уже не в плане его узкоидеологических чаяний, но в социальной действительности того времени. Социальная и религиозная утопия, свойственная его идеологическим воззрениям, не поглотила и не растворила в себе его объективно-художественного видения. Несколько заключительных слов о стиле рассказчика.
Слово рассказчика и в позднейших произведениях не приносит с собою по сравнению со словом героев никаких новых тонов и никаких существенных установок. Оно по-прежнему - слово среди слов. В общем рассказ движется между двумя пределами: между сухоосведомительным, протокольным, отнюдь не изображающим словом и между словом героя. Но там, где рассказ стремится к слову героя, он дает его с перемещенным или измененным акцентом дразняще, полемически, иронически и.
Между этими двумя пределами слово рассказчика движется в каждом романе. Влияние двух пределов наглядно раскрывается даже в названиях глав: одни названия прямо взяты из слов героя но, как названия глав, эти слова, конечно, переакцентуируются ; другие даны в стиле героя; третьи носят деловой осведомительный характер; четвертые, наконец, литературно-условны. Вот пример для каждого случая из «Братьев Карамазовых»: гл. IV второй книги «Зачем живет такой человек» слова Дмитрия ; гл.
II первой книги «Первого сына спровадил» в стиле Федора Павловича ; гл. I первой книги «Федор Павлович Карамазов» осведомительное название ; гл. VI пятой книги «Пока еще очень неясная литературно-условное название. Оглавление к «Братьям Карамазовым» заключает в себе, как микрокосм, все многообразие входящих в роман тонов и стилей.
Ни в одном романе это многообразие тонов и стилей не приводится к одному знаменателю. Нигде нет слова-доминанты, будь то авторское слово или слово главного героя. Единства стиля в этом смысле нет в романах Достоевского. Что же касается постановки рассказа в его целом, то он, как мы знаем, диалогически обращен к герою.
Ибо сплошная диалогизация всех без исключения элементов произведения - существенный момент самого авторского замысла. Рассказ там, где он не вмешивается, как чужой голос, во внутренний диалог героев, где он не вступает в перебойное соединение с речью того или другого из них, дает факт без голоса, без интонации или с интонацией условной. Сухое осведомительное, протокольное слово - как бы безголосое слово, сырой материал для голоса. Но этот безголосый и безакцентный факт дан так, что он может войти в кругозор самого героя и может стать материалом для его собственного голоса, материалом для его суда над самим собою.
Глава 7 23:22 022. Глава 8 18:41 023. Глава 9 38:25 024. Глава 10 30:18 025.
Глава 11 38:43 026. Часть 2. Книга 4. Глава 1 16:23 027.
Глава 2 15:00 028. Глава 3 19:50 029. Глава 4 41:13 030. Глава 5 31:36 031.
Глава 6 42:30 032. Глава 7 36:54 033. Книга 5. Глава 1 21:45 034.
Глава 2 34:10 035. Глава 3 47:17 036. Глава 4 1:21:28 037. Глава 5 37:49 038.
Глава 6 26:54 039. Глава 7 15:33 040. Книга 6. Глава 1 14:37 041.
Глава 2 А 24:31 042. Глава 2 Б 24:54 043. Глава 2 В 48:49 044. Глава 2 Г 09:44 045.
Глава 3 Д 15:51 046. Глава 3 Е 10:51 047.
Как писал сайт KP. RU, ранее представитель МИД России Мария Захарова призвала Токио признать преступления японского милитаризма после того, как Кисида сделал традиционные подношения в синтоистский храм Ясукуни , считающийся символом реваншизма.
После коллегию составляли практически случайным способом, соблюдая, однако, сословные пропорции. Тогда почему товарищ прокурора, адвокат да и сам Достоевский набрали именно такую коллегию? Потому что они хотели, чтобы решение по делу принимали «мужички», как после оглашения приговора их иронично называла публика.
Адвокат думал, что сможет обмануть «мужичков», впечатлить и запутать. Образованных присяжных Фетюкович обязательно перетянул бы на свою сторону — так произошло со зрителями, которые после его выступления ждали оправдательного вердикта. А «мужички» остались верны уликам и предоставленным фактам. Из истории российской разменной серебряной монеты 1859—1867 Деньги и кредит. Ветловская В. Роман Ф. Достоевского «Братья Карамазовы».
Достоевский Ф. Полное собрание сочинений в 30 т. Квачевский А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по Судебным уставам 1864 года. Теоретическое и практическое руководство. Неклюдов Н. Руководство для мировых судей.
Уставы о наказаниях. Руководство к особенной части русского уголовного права. Нечаева В. Журнал М. Достоевских «Эпоха» 1864—1865. Рак В. Юридическая ошибка в романе Братья Карамазовы.
Материалы и исследования. Скарятин В. Записки золотопромышленника. Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны, изданные Государственной канцелярией. Судебные уставы 20 ноября 1864 года с разъяснением их по решениям кассационных департаментов Правительствующего сената 1866, 1867, 1868 и 1869 гг.
Please wait while your request is being verified...
Братья Карамазовы (Brat'ya Karamazovy). Автор. Баршт Константин Абрекович. краткое содержание романа Фёдора Михайловича Достоевского по главам и частям, подробный и доходчивый пересказ доступен для прочтения на нашем сайте. Премьер-министр Японии Фумио Кисида приобрел роман Федора Достоевского «Братья Карамазовы», рассказали журналисты из пула главы японского правительства. Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. Роман «Братья Карамазовы» стал итогом творчества Фёдора Михайловича Достоевского, при этом многие идеи, образы и эпизоды возникли задолго до начала работы над произведением.
Достоевский Федор - Братья Карамазовы
Открываем книгу Достоевского "Братья Карамазовы" и читаем предисловие "От автора": Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Фёдоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. Роман «Братья Карамазовы» стал итогом творчества Фёдора Михайловича Достоевского, при этом многие идеи, образы и эпизоды возникли задолго до начала работы над произведением. Федор Достоевский бесплатные аудиокниги слушать онлайн. Роман Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" – произведение незаконченное. «Братья Карамазовы» — последний роман Ф. М. Достоевского, который автор писал два года. «Братья Карамазовы» является последним произведением в карьере Ф. М. Достоевского, над созданием которого он трудился в течение двух лет.
«Братья Карамазовы»: воскрешение великих грешников •
Братья знакомятся Иван беседует с Алешей и впервые общается с ним на равных. Он делится своими планами — отправиться в Европу, начать новую жизнь. Бунт Братья принимаются рассуждать о Всевышнем, и Иван уверен, что «если дьявол не существует и, стало быть, создал его человек, то создал он его по своему образу и подобию». Глубоко верующий Алеша лишь беспомощно шепчет: «Это бунт». Великий инквизитор Иван рассказывает Алеше поэму о Великом инквизиторе, заточившему Христа в тюрьму. Он просит сына Божьего избавить человечество от мук выбора между добром и злом. Великий инквизитор ждет от Христа возражений, но тот лишь молча целует его. Пока еще очень неясная У отца Иван застает Смердякова, который советует барину поскорее уехать из этого дома, в котором, по всей видимости, вскоре приключится беда. Он намекает, что завтра у него случится «длинный припадок». В тот же день у лакея случается приступ. Книга шестая.
Русский инок I. Старец Зосима и его гости Алеша приходит к умирающему Зосиме. Старец наказывает юноше срочно отыскать старшего брата Дмитрия, чтобы «что-либо ужасное предупредить». Из жития в бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы, составлено с собственных слов его Алексеем Федоровичем Карамазовым Святой подвижник в миру принадлежал к бедному дворянскому семейству. Будучи офицером, он отправился на дуэль, во время которой на него снизошло озарение, после чего он ушел в монастырь. Из бесед и поучений старца Зосимы Зосима рассуждает о жизни и делится советами: не забывать о молитвах, любить ближнего своего, просить у Бога веселья, никого и никогда не судить, неустанно трудиться. Книга седьмая. Алеша После смерти старца возле его кельи собирается народ, привыкший «считать усопшего старца еще при жизни его за несомненного и великого святого». Большим разочарованием для верующих становится факт гниения старца. Этим обстоятельством спешит воспользоваться Ферапонт, праведность и святость которого уже ни у кого не вызывает сомнений.
Такая минутка Для Алеши день смерти Зосимы становится «одним из самых тягостных и роковых дней» в его жизни. В подавленном состоянии Алешу находит его приятель Ракитин и уговаривает отправиться к Грушеньке.
Кана Галилейская Тем временем Алеша возвращается в скит, где засыпает у гроба Зосимы. Ему снится старец: он счастлив и весел и просит не бояться смерти, не бояться Господа.
Книга восьмая. Митя В попытке отыскать нужную сумму, Дмитрий Федорович обращается за советом «к купцу Самсонову, покровителю Грушеньки». Тот, в свою очередь, хочет подшутить над горе-ухажером и советует ему продать рощицу скупщику леса по прозвищу Лягавый. Лягавый После долгих утомительных поисков Митя все же находит Лягавого.
После разговора Митя осознает, что над ним жестоко подшутили. Беспрестанные мысли о Грушеньке гонят его обратно в город. Золотые прииски Дмитрий Федорович отправляется к госпоже Хохлаковой в надежде занять у нее три тысячи рублей. Помещица обещает ему «больше, бесконечно больше, чем три тысячи» — совет заняться золотыми приисками.
В темноте Терзаемый лютой ревностью, Митя отправляется к отцу. Григорий замечает убегающего Митю и преследует его до самого забора. Недолго думая, Митя наносит старику сильный удар медным пестиком, который он взял у Грушеньки. Внезапное решение Дмитрий, весь перепачканный кровью, врывается к чиновнику Перхотину, которому ранее закладывал свои пистолеты.
Он выкупает оружие и отправляется на поиски Грушеньки в соседнее село Мокрое. Сам еду! На постоялом дворе Дмитрий находит Грушеньку в компании поляков. Он показывает хозяину деньги и приказывает созвать цыган, музыку, шампанское — Митя готов кутить!
Прежний и бесспорный Митя дает понять, что в его распоряжении есть только одна ночь, и он хочет «музыки, грому, гаму, всего что прежде». Он присоединяется к полякам и до утра играет с ними в карты. Бред Ночь проходит в хмельном угаре, безумном кутеже, она напоминает «нечто беспорядочное и нелепое». Ранним утром на постоялом дворе появляются исправник и следователь, Митю арестовывают по подозрению в убийстве отца.
Книга девятая.
Вот если вы не согласитесь с этим последним тезисом и ответите: «Не так» или «не всегда так», то я, пожалуй, и ободрюсь духом насчет значения героя моего Алексея Федоровича. Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались… Я бы, впрочем, не пускался в эти весьма нелюбопытные и смутные объяснения и начал бы просто-запросто без предисловия: понравится — так и так прочтут; но беда в том, что жизнеописание-то у меня одно, а романов два. Главный роман второй — это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад, и есть почти даже и не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным. Но таким образом еще усложняется первоначальное мое затруднение: если уж я, то есть сам биограф, нахожу, что и одного-то романа, может быть, было бы для такого скромного и неопределенного героя излишне, то каково же являться с двумя и чем объяснить такую с моей стороны заносчивость? Теряясь в разрешении сих вопросов, решаюсь их обойти безо всякого разрешения. Разумеется, прозорливый читатель уже давно угадал, что я с самого начала к тому клонил, и только досадовал на меня, зачем я даром трачу бесплодные слова и драгоценное время. На это отвечу уже в точности: тратил я бесплодные слова и драгоценное время, во-первых, из вежливости, а во-вторых, из хитрости: все-таки, дескать, заране в чем-то предупредил.
Психологические перипетии, человеческие драмы, множество остросюжетных линий, вплетенных в основную канву, — все это вместилось в роман, главной проблематикой которого является вопрос о Боге и бессмертии души. В центре же повествования, как всегда у Достоевского, — человек, терзаемый сомнениями, раздираемый страстями, жаждущий любви, власти, денег, мечущийся от добра ко злу и от зла к добру, ищущий свой путь и свою веру.