Женский монолог Анастасия Зурабова полная версия.

Женский журнал и новости шоу-бизнеса. Сегодня мы дарим вам новый ролик из цикла «Поэтическая пауза «Мелодия души моей», созданный на отрывок из стихотворения «Монолог женщины» великолепного поэта Роберта. Настоящая женщина.

Жизнь в коммуналке, развод и неизлечимая болезнь. Ирина Мягкова за кулисами «Женского стендапа»

Женский монолог. 18 мая 2021. Женский монолог. 18 мая 2021. новое видео: Женский монолог.

"Ожидание (монолог женщины)"

У нас есть еще специальные «женские» законы подлости, которые призваны сделать жизнь женщины еще тяжелее и непредсказуемее! Монолог актрисы Елены Борзовой / Елена Борзова почти сожалеет, что так и не овладела гибкостью характера. Чередуйте монологи с диалогами Вы когда-нибудь слышали, чтобы оратор рассказывал историю так: «Я переехал в Калифорнию.

Женский монолог. Раиса Демина - Велком

Оператор защищает данные, которые автоматически передаются в процессе просмотра субъектом персональных данных рекламных блоков, в том числе информацию cookies. Оператор осуществляет сбор статистики об IP-адресах своих посетителей. Данная информация используется с целью выявления технических проблем. Оператор не проверяет достоверность персональных данных, предоставленных субъектом, и не имеет возможности оценить его дееспособность. Однако Оператор исходит из того, что субъект персональных данных предоставляет достоверные и достаточные данные и поддерживает эту информацию в актуальном состоянии. Порядок и условия обработки персональных данных 5. Оператор осуществляет сбор, запись, систематизацию, накопление, хранение, уточнение обновление, изменение , извлечение, использование, передачу распространение, предоставление, доступ , обезличивание, блокирование, удаление и уничтожение персональных данных. Обработка персональных данных осуществляется Оператором следующими способами: неавтоматизированная обработка персональных данных; автоматизированная обработка персональных данных с передачей полученной информации по информационно-телекоммуникационным сетям или без таковой; смешанная обработка персональных данных. Сроки обработки персональных данных определены с учетом: установленных целей обработки персональных данных; сроков действия договоров с субъектами персональных данных и согласий субъектов персональных данных на обработку их персональных данных; сроков, определенных Приказом Минкультуры России от 25 августа 2010 г.

Оператор не раскрывает третьим лицам и не распространяет персональные данные без согласия субъекта персональных данных если иное не предусмотрено федеральным законодательством РФ. Условием прекращения обработки персональных данных может являться достижение целей обработки персональных данных, истечение срока действия согласия или отзыв согласия субъекта персональных данных на обработку его персональных данных, а также выявление неправомерной обработки персональных данных. Безопасность персональных данных 6. Для обеспечения безопасности персональных данных при их обработке Оператор принимает необходимые и достаточные правовые, организационные и технические меры для защиты персональных данных от неправомерного или случайного доступа к ним, их уничтожения, изменения, блокирования, копирования, предоставления, распространения, а также от иных неправомерных действий в отношении персональных данных согласно Федеральному закону от 27 июля 2006 г.

И что теперь? От потери крови… И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих… Это же Сталинград… Самые страшные бои.

Самые-самые… Не может быть одно сердце для ненависти, а второе — для любви.

Я знаю, что время жестоко. Я всё понимаю. И всё принимаю. Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться! Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться. Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам. И - делаю глупости! И - не жалею об этом.

Дышу и надеюсь… О, господи, как это больно!.. Ты видишь, любимый: я вот она - вся пред тобою. Слова мне скажи!.. Ну, пожалуйста. Нет больше мочи!.. Чтоб - только не молча, не молча. Чтоб только - не молча!.. Слова говори мне, слова говори мне - любые! Какие захочешь, чтоб только — не молча, любимый! Слова говори мне.

Без этого радость - не в радость… Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь. Скажи, что ты любишь меня. Притворись на мгновенье!.. Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю. А может, просто плюнуть и уйти? И пусть его терзают угрызенья!.. Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья.

Останусь, чтобы волю испытать!.. Ещё немного подождём. Помедлим… Ведь женщины давно привыкли ждать. Чего-чего, а это мы умеем… Птицы спрятаться догадаются и от снега укроются… Одинокими не рождаются. Ими после становятся. Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются. Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься? Пусть мне холодно и невесело, - всё стерплю, что положено… Одиночество - ты профессия до безумия сложная! Ночь пустынная. Слёзы затемно.

Тишина безответная… Одиночество - наказание. А за что - я не ведаю… Ночь окончится. Боль останется. День с начала закрутится… Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся. Одинокой мне быть запрети! За собой меня поведи. Приходи, прошу, приходи! Задохнувшись, к себе прижми и на счастье, и на беду… Если хочешь, замуж возьми. А не хочешь - и так пойду.

После того, как бараки были построены, мы переселились туда из своих временных убежищ. Каждый барак состоял из одной большой комнаты, в которой помещалось от двадцати до тридцати пяти человек. В середине барака стояла печь, где каждый готовил себе пищу. Каждый из нас имел в своем личном распоряжении полметра на нарах настеленных вдоль стены барака. Нары - это двухметровый помост из досок, тянущийся вдоль стен барака на высоте полметра от пола. Несмотря на то, что условия нашего содержания были ужасные, специальной охраны спецпоселнцев не было.

Суровые морозы зимой, всепроникающая мошка и гнус кровососущие насекомые летом и безмолвная, безлюдная круглый год тундра, удерживали любого, кто осмелился хотя бы подумать о побеге. Среди русской администрации были люди НКВД, но, несмотря на то, что у них было и топливо, и теплая одежда, и лучшие продукты они, так же как мы, боролись за свое выживание. Они обращали на спецпоселенцев внимание только тогда, когда им нужно было отобрать у нас дрова. После того, как жилищная проблема была в основном решена, спецпоселенцы - занялись ловом рыбы. Рыбная ловля - стала нашим основным производственным заданием на все последующие годы. Когда пережили первую суровую зиму, оказалось, что на нашем острове из полутора тысяч спецпоселенцев примерно шестьсот человек умерли.

Оставшихся в живых распределили в группы по двадцать пять - тридцать человек в каждой и отправили на более мелкие острова, где нам пришлось вновь строить для себя бараки, запасать топливо и начинать лов рыбы. Я попала на один из таких маленьких островов вместе с тридцатью пятью другими несчастными. Нашей группой руководил русский бригадир, который инструктировал, как и в каком месте ловить рыбу. Лов осуществлялся круглый год. Летом отправлялись на лов только самые сильные из нас, так как они были вынуждены на своих маленьких лодках искать рыбу далеко в океане. Зимой могли участвовать в подледном лове рыбы и более слабые люди.

Те, кто не мог по состоянию здоровья участвовать в самой добыче рыбы, были заняты чисткой и засолкой улова. Пойманную рыбу отправляли на центральный остров и грузили на пароходы, которые вверх по реке Лене увозили ее внутрь Советского Союза. За каждый пойманный килограмм рыбы платили по пятьдесят копеек. Мой среднемесячный заработок составлял около 150 рублей. На заработанные деньги мы имели возможность покупать американские консервы, белый хлеб, изредка немножко масла. В основном питались рыбой, которую сами поймали.

Наш русский бригадир называл этих рыб какими-то причудливыми местными названиями, иногда очень метко и остроумно. К сожалению, моя память не сохранила эти экзотические «рыбные» названия. У Северного Ледовитого океана я прожила пять бесконечно долгих, как сама полярная ночь, безрадостных лет. Не было такого дня, чтобы я не думала о муже, о сестрах и маме. Но только дважды почта приносила мне коротенькие весточки от мужа. Он по-прежнему находился в лагере под Красноярском.

В письмах уверял, что с ним все в порядке, я понимала, что это далеко не так. Я тоже писала в ответ бодрые, жизнерадостные письма, надеясь поддержать его гаснущие силы. Я отправила на удачу, не сильно надеясь, что дойдут, два письма в Швецию, сестре и маме. Но ответа не последовало. Однажды, не помню точно в 1943 или 1944 году, ко мне на маленький остров приехал какой-то чин из НКВД и дал заполнить анкету. Как я не упрашивала его сказать: «чьи родственники мои или мужа?

Осенью 1947 года, меня и еще нескольких человек из тех, что часто болели, а я уже дважды успела побывать во вновь отстроенной поселковой больнице с сердечным приступом и нервным заболеванием, из Трофимовского перевели в столицу Якутии. Когда нас на грузовом пароходе привезли в Якутск, каким огромным мне показался этот город. Тротуары, выложенные из досок, двухэтажные рубленные из дерева дома, магазины, парикмахерская, ресторан. И, самое главное, люди, много людей. После того как я побывала в местной милиции и комендатуре, где сообщила о своем прибытии, меня направили работать на местную стеклянную фабрику в качестве... Я не знаю, что там делали настоящие стеклодувы, меня поставили на подноску песка.

Возле завода стояли старые деревянные бараки. В одном из них меня поселили. Больше всего меня радовала возможность свободно передвигаться по всему городу. Конечно, на своем маленьком острове мы тоже передвигались свободно, и в совхозе «Предгорный» то же, но там нас постоянно сопровождал бригадир, или другое начальство. А тут - отработал смену на заводе и иди куда хочешь. Правда в комендатуре меня предупредили, что я не имею права покидать пределы города, я даже какую-то бумагу, предупреждающую об этом, подписала.

Вскоре разыскала литовцев живущих в Якутске. Какой теплой и трогательной была наша встреча. Мы без умолку говорили по-литовски, вспоминая нашу далекую родину. Наши встречи стали такими частыми как позволяло время. Мы вспоминали наших родных и близких оставшихся в Литве или сидевших в сталинских лагерях, иногда тихонько пели литовские народные песни. Желание скорее увидеть свою родину владело нами.

Мы шепотом пересказывали друг другу об известных нам удачных побегах из ссылки или лагеря. Очень кстати, но совершенно для меня неожиданно получила небольшую продуктовую посылку и денежный перевод из шведской миссии в Москве. Мое желание уехать домой окончательно оформилось, когда я получила от родственников мужа письмо, в котором они сообщили, что их официально известили ил лагеря о смерти моего мужа, наступившей в 1945 году. Так спустя два года я узнала о смерти единственного в СССР для меня родного человека. Больше находиться в Сибири не имело смысла. Мой дорогой муж уже никогда не приедет из лагеря для того, чтобы увезти меня из ссылки.

В начале ноября 1947 года мы вдвоем с моей более опытной подругой по несчастью решились нелегально пробираться домой. Начало удалось нам довольно легко. Знакомые русские купили нам за тысячу рублей два билета на самолет от Якутска до Новосибирска. Документов у нас никаких не было, но ни каких трудностей на посадке у нас не возникло, было достаточно показать только билет, что бы нас пропустили в самолет. В Новосибирск прилетели ближе к вечеру. В аэропорту нас никто не останавливал и мы на автобусе поехали в город.

Что делать дальше не знаем. Знакомых никого нет, в гостиницу без паспорта не поселиться, на вокзале без документов можно попасть в облаву. Что нам делать? Решили пробираться домой на поезде. Пошли на станцию и, не заходя на вокзал, обратились к железнодорожному служащему с просьбой: «Не знает ли он у кого можно переночевать? Наш поезд уходит только завтра, а в гостинице свободных мест нет.

Мы согласны заплатить за ночлег, как в гостинице». Служащий оказался очень отзывчивым человеком и предложил переночевать в него дома. Там мы познакомились с его женой и даже успели подружиться. За ужином мы разговорились и незаметно для себя поведали новым знакомым о наших злоключениях. Посоветовавшись с ними решили, что нам надо лететь на самолете, так как в поезде легче попасться в руки милицейских патрулей. Наши новые знакомые купили для нас авиабилеты до Москвы, проводили до самолета и мы без всяких хлопот улетели.

Билеты стоили по двести рублей, но какие-то деньги у меня были. Во-первых, родственники мужа прислали немного, во-вторых, деньги из Швеции и, в-третьих, я, твердо решив вернуться на родину, продала в Якутске почти все свои вещи. В Якутске все было очень дорого, так что если было что продать, то можно получить за это хорошие деньги. В Москву долетели тоже без проблем, хотя болтанка в воздухе была большая и когда самолет особенно резко проваливался в воздушную «яму» трусили мы отчаянно. В Москве сразу поехали в Шведское посольство. Его адрес мне прислали вместе с денежным переводом и посылкой.

Дорогой мы придумывали множество вариантов, как пробраться на территорию посольства, но, видимо, Бог решил вознаградить нас за нашу смелость. У входа в посольство стояли два русских охранника. Мы с подругой, громко разговаривая по-немецки решительно подошли прямо к дверям. Обе мы отчаянно боялись, что нас остановят и потребуют предъявить документы, наши якутские наряды вполне позволяли догадаться, откуда мы прибыли. Но очевидно охранники приняли нас за служащих посольства, и позволили войти внутрь. В посольстве нас направили на беседу к одному их служащих.

Я приготовилась к утомительным объяснениям, долгому и обстоятельному рассказу о своей семье. Но, к нашему удивлению, длинных речей от меня никто не ждал. Сотрудник миссии, улыбнувшись, сказал, что моя история ему знакома: «Мы о Вас почти все знаем, не волнуйтесь. Мы же пересылали вам продукты и деньги» - сказал он. Оказалось, что вопрос о моем воссоединении с семьей живущей в Швеции, мог решаться только на правительственном уровне СССР и Швеции. Я, хоть и не писала никаких заявлений, не имела паспорта, считалась гражданкой Советского Союза уже с тех пор как СССР оккупировал Литву в 1940 году.

Было решено, что мы будем пробираться в родные места, в Литву, и там ждать решения своей судьбы. Три дня проведенные в Москве, хотя так, наверное, говорить неправильно, ведь мы не покидали Шведской миссии, промелькнули незаметно. Что бы свести до минимума контакты с и милицией и всевозможными контролерами мы вновь решили добираться в Литву по воздуху. На сей раз билеты на самолет мы заказали из посольства по телефону и нам их доставил посыльный. Перелет в Ковно прошел благополучно. Нам сказочно везло, за все время наших дорожных путешествий никто у нас не спрашивал документов.

И это в Советском Союзе, где человек без паспорта автоматически задерживался милицией и, если других «грехов» за ним не числилось, а паспорт не находился, получал три года тюрьмы. А нам, за самовольное оставление места ссылки, грозило до пяти лет тюрьмы. В Ковно у моей подруги жили родственники, которые предоставили нам ночлег. Как непривычно было слышать вокруг родную литовскую речь. Видеть знакомые силуэты зданий, видеть лица свободных людей, дышать воздухом родины. Но в Ковно, столичном городе, оставаться было опасно, и я на поезде поехала в свой родной Жагаре.

В милом городе моего детства все напоминало о счастливых днях. Все также смотрелись в неторопливые воды реки Шветы склоненные ивы, все также костел возносил к небу многострадальный крест. Но были и другие изменения. Повсеместно были закрыты маленькие кафе и магазинчики, придававшие нашему городку неповторимое обаяние. Частная инициатива не только не поощрялась оккупационной властью ни и безжалостно каралась. С трудом привыкали литовцы жить в новых советских условиях.

В нашем маленьком городке многие знали, что я вернулась из Советского Союза, где была в заключении, но относились ко мне доброжелательно и сочувственно. Я довольно быстро получила работу, хоть не имела никаких документов. Через несколько дней после приезда я зашла в бывшее здание магистратуры, где размещался теперь новый административный орган - исполнительный комитет и сообщила о своем прибытии и о том, что я живу у племянницы мужа. Это я сделала для того, чтобы власти знали, где меня найти, если придет известие из Шведского посольства. Как я уже говорила, люди в Жагаре знали меня с детства, и чиновник исполкома хорошо помнил и меня и моего мужа. Он не спрашивал у меня документы, видимо даже не предполагал, что я самовольно оставила место ссылки.

Я жила в доме у родственников мужа, работала на фабрике и, как в довоенные времена, вязала еще дома. Заработанных денег едва хватало и на еду и на одежду.

Женский монолог Анастасия Зурабова полная версия

Поэтический концерт: "Монолог женщины"	Монологи женщин зал в слезах от смеха юмористические монологи лучшие эстрадные монологи=12.
Монолог женщины в день 8 марта!!! - Страна Мам	Хочется подписаться под каждой строчкой – Самые лучшие и интересные новости по теме: Юмор, девушки, истории на развлекательном портале
Тихонов раскритиковал судью за то, что она женщина. Комитет по этике, а где ты был?	Только по телевизору начались новости, как она (совершенно синхронно) начала нескончаемый монолог, сообщая вам все мельчайшие подробности последнего разговора с ее тетей Марией.
«Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. Чистый звук.	Женский журнал и новости шоу-бизнеса.

«Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. Чистый звук.

Хочется подписаться под каждой строчкой – Самые лучшие и интересные новости по теме: Юмор, девушки, истории на развлекательном портале О кино WTF 5 сильных женских монологов советского кино. О кино WTF 5 сильных женских монологов советского кино.

Пятничное. Монолог женщины

Френдлих его с такой душой прожила,молодец!!!!!! У нас в стране очень много таких женщин,потому что матери своих сыновей не воспитывают ответственными за семью,сами прожили кое как и считают,что снохе тоже нечего быть счастливой.

Какой теплой и трогательной была наша встреча. Мы без умолку говорили по-литовски, вспоминая нашу далекую родину. Наши встречи стали такими частыми как позволяло время. Мы вспоминали наших родных и близких оставшихся в Литве или сидевших в сталинских лагерях, иногда тихонько пели литовские народные песни.

Желание скорее увидеть свою родину владело нами. Мы шепотом пересказывали друг другу об известных нам удачных побегах из ссылки или лагеря. Очень кстати, но совершенно для меня неожиданно получила небольшую продуктовую посылку и денежный перевод из шведской миссии в Москве. Мое желание уехать домой окончательно оформилось, когда я получила от родственников мужа письмо, в котором они сообщили, что их официально известили ил лагеря о смерти моего мужа, наступившей в 1945 году. Так спустя два года я узнала о смерти единственного в СССР для меня родного человека.

Больше находиться в Сибири не имело смысла. Мой дорогой муж уже никогда не приедет из лагеря для того, чтобы увезти меня из ссылки. В начале ноября 1947 года мы вдвоем с моей более опытной подругой по несчастью решились нелегально пробираться домой. Начало удалось нам довольно легко. Знакомые русские купили нам за тысячу рублей два билета на самолет от Якутска до Новосибирска.

Документов у нас никаких не было, но ни каких трудностей на посадке у нас не возникло, было достаточно показать только билет, что бы нас пропустили в самолет. В Новосибирск прилетели ближе к вечеру. В аэропорту нас никто не останавливал и мы на автобусе поехали в город. Что делать дальше не знаем. Знакомых никого нет, в гостиницу без паспорта не поселиться, на вокзале без документов можно попасть в облаву.

Что нам делать? Решили пробираться домой на поезде. Пошли на станцию и, не заходя на вокзал, обратились к железнодорожному служащему с просьбой: «Не знает ли он у кого можно переночевать? Наш поезд уходит только завтра, а в гостинице свободных мест нет. Мы согласны заплатить за ночлег, как в гостинице».

Служащий оказался очень отзывчивым человеком и предложил переночевать в него дома. Там мы познакомились с его женой и даже успели подружиться. За ужином мы разговорились и незаметно для себя поведали новым знакомым о наших злоключениях. Посоветовавшись с ними решили, что нам надо лететь на самолете, так как в поезде легче попасться в руки милицейских патрулей. Наши новые знакомые купили для нас авиабилеты до Москвы, проводили до самолета и мы без всяких хлопот улетели.

Его адрес мне прислали вместе с денежным переводом и посылкой. Дорогой мы придумывали множество вариантов, как пробраться на территорию посольства, но, видимо, Бог решил вознаградить нас за нашу смелость. У входа в посольство стояли два русских охранника. Мы с подругой, громко разговаривая по-немецки решительно подошли прямо к дверям. Обе мы отчаянно боялись, что нас остановят и потребуют предъявить документы, наши якутские наряды вполне позволяли догадаться, откуда мы прибыли.

Но очевидно охранники приняли нас за служащих посольства, и позволили войти внутрь. В посольстве нас направили на беседу к одному их служащих. Я приготовилась к утомительным объяснениям, долгому и обстоятельному рассказу о своей семье. Но, к нашему удивлению, длинных речей от меня никто не ждал. Сотрудник миссии, улыбнувшись, сказал, что моя история ему знакома: «Мы о Вас почти все знаем, не волнуйтесь.

Мы же пересылали вам продукты и деньги» - сказал он. Оказалось, что вопрос о моем воссоединении с семьей живущей в Швеции, мог решаться только на правительственном уровне СССР и Швеции. Я, хоть и не писала никаких заявлений, не имела паспорта, считалась гражданкой Советского Союза уже с тех пор как СССР оккупировал Литву в 1940 году. Было решено, что мы будем пробираться в родные места, в Литву, и там ждать решения своей судьбы. Три дня проведенные в Москве, хотя так, наверное, говорить неправильно, ведь мы не покидали Шведской миссии, промелькнули незаметно.

Что бы свести до минимума контакты с и милицией и всевозможными контролерами мы вновь решили добираться в Литву по воздуху. На сей раз билеты на самолет мы заказали из посольства по телефону и нам их доставил посыльный. Перелет в Ковно прошел благополучно. Нам сказочно везло, за все время наших дорожных путешествий никто у нас не спрашивал документов. И это в Советском Союзе, где человек без паспорта автоматически задерживался милицией и, если других «грехов» за ним не числилось, а паспорт не находился, получал три года тюрьмы.

А нам, за самовольное оставление места ссылки, грозило до пяти лет тюрьмы. В Ковно у моей подруги жили родственники, которые предоставили нам ночлег. Как непривычно было слышать вокруг родную литовскую речь. Видеть знакомые силуэты зданий, видеть лица свободных людей, дышать воздухом родины. Но в Ковно, столичном городе, оставаться было опасно, и я на поезде поехала в свой родной Жагаре.

С трудом привыкали литовцы жить в новых советских условиях. В нашем маленьком городке многие знали, что я вернулась из Советского Союза, где была в заключении, но относились ко мне доброжелательно и сочувственно. Я довольно быстро получила работу, хоть не имела никаких документов. Через несколько дней после приезда я зашла в бывшее здание магистратуры, где размещался теперь новый административный орган - исполнительный комитет и сообщила о своем прибытии и о том, что я живу у племянницы мужа. Это я сделала для того, чтобы власти знали, где меня найти, если придет известие из Шведского посольства.

Как я уже говорила, люди в Жагаре знали меня с детства, и чиновник исполкома хорошо помнил и меня и моего мужа. Он не спрашивал у меня документы, видимо даже не предполагал, что я самовольно оставила место ссылки. Я жила в доме у родственников мужа, работала на фабрике и, как в довоенные времена, вязала еще дома. Заработанных денег едва хватало и на еду и на одежду. Все стоило очень дорого.

Так мне удалось прожить в родном городе почти полтора года. Несколько раз за это время меня вызывали в районный центр для получения советского паспорта. Но я под разными предлогами оттягивала свой визит в милицию, не сомневаясь, что, скорее всего, меня могут арестовать и выслать обратно в Якутск, который я оставила самовольно. Дважды даже пришлось заплатить штраф за неявку в милицию. Наконец оттягивать дальше поездку стало невозможно.

Еще в начале 1947 года был издан милицейский приказ, по которому, всех литовцев, нелегально вернувшихся на родину, власти стали возвращать в места ссылки или спецпоселения. В Жагаре по этому приказу уже были арестованы несколько сравнительно молодых людей, но женщин пока не трогали. Я втайне надеялась, что может быть, власти сжалятся надо мной и не отправят обратно, посмотрев на мой возраст и слабое здоровье подорванное в заполярной ссылке. Для получения паспорта надо было ехать за двадцать километров в районный центр город Ионишкис. Я поехала 29 апреля, рассчитывая, что в предпраздничной суете каждый год в Советском Союзе 1 мая отмечается как всемирный день солидарности трудящихся милиционеры не будут слишком строги и мне удастся выскочить из паспортного «капкана».

Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. Как только я пришла в паспортный отдел и назвала свою фамилию, меня тут же арестовали и после короткого допроса «Когда и откуда приехала? Там я просидела долгих шесть месяцев пока мой следователь писал разные запросы и оформлял бумаги для суда. Нас, самовольно вернувшихся, было в тюрьме много. И по мере того как ужесточались советские законы становилось все больше и больше.

В конце ноября меня и еще несколько заключенных перевезли в тюрьму города Вильнюса Ковно где я просидела в ожидании суда еще три месяца. Суд, если его можно так назвать, продолжался пять минут. Судья зачитал по бумагам мои анкетные данные, спросил, самовольно ли я приехала в Литву и получив утвердительный ответ, вынес вердикт: «За побег с места ссылки и самовольное возвращение в Литву - назначить наказание: три года трудовых лагерей с последующим возвращением к месту ссылки и закреплении на спецпоселении навечно». Трудно описать, что я почувствовала в тот момент, когда судья, как бы любуясь собой, нарочито возвысив голос, почти пропел это - НА-ВЕЧ-НО. Навечно в Сибирь, в ее самую морозную и гибельную часть Якутию.

Я провела на промерзших островах уже восемь каторжных лет, оставила все здоровье. И если снова попаду в заполярную тундру, то проживу я там не много. После суда меня еще несколько недель продержали в тюрьме, так как не знали в какой лагерь меня послать. Здоровых заключенных посылали в трудовые лагеря на Дон и Волгу. Мое состояние было таким, что даже тюремные врачи, при их известной склонности видеть в каждом больном симулянта, не отважились признать меня здоровой.

Наконец было решено не посылать меня в Россию, а оставить вместе с другими больными и слабыми заключенными для работ в лагере расположенном в Литве. Лагерь Шилуте был лагерем для инвалидов. Нас там было около трехсот человек, в основном женщин и стариков. Мы жили в бараках по 40- 50 человек. Лагерь был огорожен колючей проволокой и охранялся специальными вооруженными солдатами.

Труд заключенных использовали на сельскохозяйственных работах. Мы выращивали картофель и другие овощи, много сил отнимала заготовка дров для кухни, бани, отопления бараков. Зимой когда выпадало много снега, нас выгоняли на расчистку дорог и аэродрома. В этом лагере я пробыла два года. Мне засчитали в срок наказания и то время которое я провела в тюрьме пока длилось следствие.

За ворота меня вывезли в закрытом автомобиле-фургоне для перевозки заключенных, именуемом в народе «черным вороном». Привезли на железнодорожную станцию и передали конвою специального вагона для перевозки заключенных. В этом вагон-зеке, или «столыпине», как окрестили его заключенные по имени российского премьера Столыпина, придумавшего такой способ перевозки каторжников я во второй раз отправилась в Сибирь. Это было долгое путешествие через Москву, Свердловск, Новосибирск, Иркутск. По дороге сменились несколько вагон-зеков, «погостила» в нескольких пересыльных тюрьмах, научилась различать характер конвоя.

Только в августе месяце меня, наконец, привезли в Якутск, Теперь он не показался мне большим и цивилизованным городом. Деревянные тротуары, скособоченные деревянные домишки, кучи бытового мусора. Господи, неужели мне предстоит здесь прожить остаток своих дней? В комендатуре снова дали подписать бумагу о том, что я не могу покидать Якутск без специального разрешения. Особо предупредили, что за новый побег теперь меня будет ждать наказание в двадцать лет каторжных работ.

Там же в комендатуре определили мне место работы - обувную фабрику. Изнурительный физический труд пагубно отражался на моем здоровье. Проработав два года на этой фабрике, я отлежала в общей сложности полгода в больнице с высоким кровяным давлением.

Спорит, ежели охота. Пусть храпит!.. Так спокойно, если кто-то рядом спит. Хорошо бы пил не очень.

И любил, хоть немножечко!.. А, впрочем, лишь бы был… Без него теперь мне точно нет житья!.. Да зачем я так?! Да что же, что же я?! Черт с тобой! Не приходи! Вспоминать - и то противно… Сгинь!

Я-то нюни распустила… Не желаю подбирать со стола чужие крохи. Если вновь захочешь врать - ври уже другой дурёхе!.. Ишь, нашёлся эталон! Я в гробу таких видала! Тоже мне Ален Делон поселкового масштаба. Только и всего. Теперь я точно знаю… Он решил, что на него я свободу променяю?!

Думал: баба влюблена!.. Не вышло? Ешьте сами! Вашей милости цена - три копейки на базаре. Я везде таких найду! Десять штук на каждый вечер… Не звони - не подойду! Не отвечу, не отвечу!

Как без тебя? Был ты синицей в руках. Что без тебя я? Словно земля ничья. Стонет моя боль. Я бы пошла за тобой! Шла бы, закрыв глаза, тихая, как слеза… Мне без тебя как?

Птицей стать в облаках? Реять в ночной темноте? Крылья уже не те… Злую печаль пью. Злюсь на судьбу свою. Вижу её свет… Есть ты там или нет? Мечется мой крик! Он от других скрыт.

Боль отдается в висках: Как без тебя? Стану верной женою. Не пройди стороною, - буду верной женою. Над судьбой и над домом стану солнышком добрым, над судьбой и над домом. Хочешь - буду сестрою. От несчастий прикрою, хочешь - буду сестрою. Скажешь - буду рабыней.

Если только любимой, то могу - и рабыней. Кто может чуду приказать: «Свершись! Мне кажется: я жду уже всю жизнь.

На первый взгляд, с этим утверждением не поспоришь. Но если задуматься, то начинают возникать вопросы. Почему только женщина? Должна ли она что-то? Может ли случиться так, что верность — способ удержать и контролировать человека помимо его воли?

Мужская измена воспринимается в нашем обществе как нечто само собой разумеющееся, женская же — как постыдный непростительный поступок. Гендерные стереотипы стираются, но некоторые из них оказались особенно стойкими. В первом выпуске нового проекта «Без лиц» мы обсудим одну из самых горячих тем в «битве полов» — женскую измену. Правила просты. Мы пригласили в студию женщин, каждая из которых, говоря простым языком, ходила налево — разными путями, по разным причинам, это привело к различным результатам. На столе — карточки с вопросами. Наши героини оставляют за собой право оставаться инкогнито, но при этом обещают отвечать предельно честно. Обязательно посмотрите видео, а ниже мы размещаем наиболее интересные цитаты.

Женщина в белой байке первый раз изменила мужу 23 года назад и продолжает изменять до сих пор. В синей — 13 лет прожила с мужем-абьюзером, изменила ему и теперь замужем за тем человеком, с которым случилась измена. В черной — изменила своему гражданскому мужу, что привело к окончательному разрыву. Белая: Я просто шла домой, остановилась машина, со мной познакомился парень. Мы с ним встречались около года. Синяя: У меня была единственная измена, я даже не считаю, что это была измена, потому что бывший муж изменял мне постоянно. У него было очень много женщин — о каких-то я знала, потом мне уже даже было неинтересно. Черная: Я прожила с парнем в гражданском браке семь лет, у меня от него ребенок.

Когда я забеременела, он сказал, что не готов к семейной жизни. После этого я узнала, что у него все эти годы была другая девушка. Со мной было выгодно находиться рядом, потому что я хорошая домохозяйка и все в сексе устраивало, а со второй барышней они на горных лыжах катались все время, ездили в Буковель. Белая: А тебя в Буковель он не хотел взять? Черная: Потом брал периодически — то ее, то меня. Она катается лучше. Мы промаялись так два года, и я встретила парня. Сказать о нем отцу своего ребенка не смогла, поэтому считаю, что это все-таки была измена.

Синяя: Я всегда знала, что уйду от него. Наверное, просто у меня не было на это сил. Я готовилась лет десять, потом измена случилась, и мое отношение к мужу не поменялась. Черная: В моем варианте я испытывала угрызения совести, потому что долго до этого пыталась сохранить отношения, на многое закрывала глаза. Еще и первые эти два года ужасные после рождения ребенка, его поступки и слова. А я пыталась до конца вытянуть, простить, чтобы у нас какой-то брак получился. А потом сама изменила и поняла, что больше с ним не хочу быть рядом. Белая: Зря вы, конечно, так себя корите.

У меня, например, менялось отношение к мужу после каждой измены. Я сравнивала его. Долгое время держал секс с мужем. В других мужчинах искала хорошего отношения.

Ваша помощь. Женский монолог

Зубы стучали от страха. Плачет… Через одного подходили и расстреливали. Я думала, что вот она, смертонька, детей отворачивала, чтобы они хоть не видели, как им в лицо стрелять будут. Они подошли к моей свекровке, которая рядом стояла, и хотели ее выводить из шеренги. Я в ноги им - упала вместе с детьми, стала их за сапоги хватать, кричала, что то мама моя. Они нас не убили в тот день. Потом, когда мы, оставшиеся в живых, еле переставляли ноги, возвращались в свой поселок, ко мне подошли две женщины, одна из них обняла меня и говорит: "Милая, ты сберегла жизнь человека, тебе Господь за это продлит жизнь! Вот запомни мои слова…" Ну, неужели правда?!. Нас, молодых, немцы закрывали в амбар от детей и по нескольку дней не выпускали… Мы на стенку лезли от крика!

Ой, вспоминать не могу… Плачет. Однажды в Германию нас гнали Брянским лесом, как собак, били люто нагайками. Но не догнали. Наши отбили… Мне до сих пор снится один и тот же сон, как фугаски с криком летят на нас. Звук у них такой противный был, аж сердце заходилось от него. Как фугаска, бывало, летит, я всех детей накрою, сама сверху и думаю: господи, отведи, а если попадет, то пусть меня, верхнюю, побьет. А детей оставит. Так и молилась.

Васю своего я на фронт не провожала, он служил в армии, в городе Витебске. Оттуда его на войну и забрали. Письма от него приходили редко, потом вообще перестали. Я носки и рукавицы вязала и все туда отправляла. Когда немцы отступали, они весь наш поселочек спалили, я в это время с детьми в Брянском лесу ховалась. Мы пришли назад, а все дома наши сгоревшие, только трубы печные торчат. Собак, какие были, и тех перестреляли. Помню, что я окаменела вся.

Дети возле меня жмутся, а у меня ни слезинки, ни стона из сердца. Думаю, ну как же теперь жить?..

У большинства людей в ответ на мои слова появляется усмешка, и они начинают сыпать вопросами в стиле «поясни за феминизм». Раньше я пыталась отвечать конструктивно, но на это уходит много сил и концентрации. Сейчас я немного устала и крайне редко вступаю в дискуссии. Елена, 27 лет, фотографка и менеджерка: «В мире до сих пор существует масса ограничений для женщины» Чувство негодования от несправедливости по отношению к женщинам я испытывала, сколько себя помню.

В детстве, когда я «как девочка» не могла носить короткие волосы без косых взглядов; в школе, когда я «как девочка» не могла громко выражать своё мнение без насмешек; в университете, когда у некоторых преподавателей-мужчин было весьма особое отношение к нам, «девочкам». В каждой такой ситуации я чувствовала возмущение и несогласие — на мой взгляд, это здравая реакция на обесценивание женщин. Думаю, я всегда была феминисткой, просто не осознавала этого, не знала, как это называется. Феминизм как понятие пришёл в мою жизнь постепенно. Около двух лет назад я осознанно начала интересоваться фемповесткой, подписываться на блогерок, читать фемлитературу, вливаться в движение. С изучением аспектов феминизма на многое стали открываться глаза.

Например, раньше я могла отвесить нелестный комментарий о внешности малознакомой девушки — до того, как узнала о явлении внутренней мизогинии ненависть, неприязнь, укоренившееся предубеждение по отношению к женщинам - прим. Я могла снисходительно посмеиваться над подругой, которая на тот момент без претендента в 18 лет рассказывала, как сильно хочет свадьбу и замуж — до того, как изучила влияние женской гендерной социализации на личность. Я повторяла стереотип о том, что некоторые женщины «просто хотят получить леща», вынуждают на это своим поведением, по-другому с ними нельзя. Я не задумывалась о том, что эта отвратительная сексистская установка вкладывает в голову определённую модель поведения — просто веди себя покладисто, мудро, по-женски, и последствия тебя, возможно, не коснутся. Не думала и о том, насколько общество привыкло перекладывать вину и ответственность на жертву, на женщину. Так девочек учат сглаживать углы, заботиться о «погоде в доме», помалкивать, следить за речью, не ходить одной, не привлекать лишнего внимания, думать наперёд, всегда быть осторожной, всего опасаться.

Мальчикам же не объясняют про личные границы, чужую неприкосновенность, принцип согласия, ответственность за свои поступки. Насколько проще стала бы жизнь женщины, если бы её окружали именно такие «знающие» мужчины. Чтобы дойти до таких, кажется, простых выводов, мне понадобилось относительно много времени. В представлении многих феминизм в настоящем мире не нужен, это пустая борьба за уже добытые права, феминистка просто ненавидит мужчин и кричит ради крика. Я думаю, что это движение - как раз про такие простые истины, которые сложно понять самому, существуя в патриархальном мире, усваивая с детства мизогинные установки. В мире до сих пор существует масса ограничений для женщины.

Важно посмотреть на ситуацию с другой стороны, абстрагироваться. Именно поэтому я считаю, что феминизм необходим в наше время. Я стараюсь следить за своей речью и использовать феминитивы. Феминитивы, на мой взгляд, - это репрезентация. Мы не станем замечать женщин вокруг нас и тех результатов, которых они добились, не называя вещи своими именами. Никому не «жмут» слова «спортсменка», «актриса», «воспитательница», а вот от слов «блогерка» и «дизайнерка» у людей пенится рот.

Сейчас мне намного больше режет слух и глаз фразы типа «автор написала», я привыкла к «авторке» и благодаря этому феминитиву я точно могу понять, о ком идёт речь. Я женщина, менеджерка, фотографка, феминистка и горда так себя называть. Быть феминисткой в России непросто, особенно в таких небольших городах, как Киров. У нас слишком развито поддержание скреп и стереотипов, люди не хотят заставлять себя мыслить шире. Для меня феминизм, в первую очередь, - синоним здравого смысла. Он про личные границы — умение выстраивать свои и уважать чужие.

К примеру, никто не должен заставлять тебя улыбаться, аргументируя это тем, что ты женщина и должна всегда быть милой и приветливой. Ты имеешь право говорить «нет» и отстаивать свои позиции. Феминизм - про свободу во всех её проявлениях: возможность стать кем хочешь, делать что хочешь и не бояться осуждения. И я сейчас не про незаконную воровскую жизнь, а про право решать самой, по какому пути тебе идти.

Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала.

Для этого нажмите на кнопку «Поделиться» в верхнем правом углу плеера и скопируйте код для вставки. Дополнительное согласование не требуется.

Очевидно, что в России примерно никто не занимается страховкой жилья. Наоборот, люди берут ипотеку и сейчас расплачиваются за дома, которые затопило. За телевизоры, которые затопило. За холодильники, которые затопило. Блин, у меня вообще не было никаких сомнений, ехать или нет.

Своими глазами увидеть мужика с собакой на крыше своего затопленного дома. Знаешь, у него ещё такой взгляд — просто смотрит сквозь вселенную. Хотя, возможно, он просто охранял дом от мародёров. Люди стали самоорганизовываться и дежурить в СНТ, чтобы не врывались плохие людишки и не воровали ценные вещи. Я восемь лет не был в Оренбурге. Спрашиваю: «Неужели тут была набережная? Затопленные машины.

Камеры всегда ставят наверху столба? А тут они чуть-чуть выше уровня воды оказывались. Плывёшь на лодке и натыкаешься на верхушку дерева — она едва из воды высовывается. Когда я объявил сбор денег, многие откликнулись. И футболисты, и блогеры, и обычные люди. Кто-то присылал 5 тысяч рублей, а кто-то — 50 или даже 100 тысяч. Спасибо всем-всем, кто поучаствовал.

Мы собрали почти 2 млн рублей. Перед нами встала задача распределить эти деньги. Выбирали тех, кто оказался в самой сложной ситуации. У кого-то жилья не осталось и некому помочь, потому что нет родных. Кому-то вообще на восстановление дома нужно 2 млн, а средняя зарплата в Оренбурге — 30-40 тысяч. Сейчас есть единовременная выплата в 20 тысяч. С одной стороны, это небольшая сумма с учётом масштаба потерь.

С другой стороны, люди остались вообще в одной футболке и одних штанах. Их отправили в пункт временного размещения, но им не в чем идти на работу. А её никто не отменял — зарабатывать деньги необходимо. Карен Адамян Фото: Из личного архива Карена Адамяна В случае с землетрясением в Армении кто-то получил жильё — каким-то образом намутили, договорились с нужными людьми. А те, кто остро нуждался, остались без дома.

Монологи из книги Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо" в исполнении актеров Театра ИОН

Информационный Канал	1:56 Женский монолог из фильма «Скрытые фигуры». прилагаю примеры классических монологов, которые можно использовать для выступлений или для тренировки актерских.
Эстрадный монолог от женского лица для экзамена	LeClick, Женский монолог: Аннэтэс Розенберг Рудман, N Style, Эфир с Анастасией Зурабовой: 'Удачный рецепт или красивое фото: что важнее'.
Женский монолог Анастасия Зурабова полная версия	Гистограмма просмотров видео «Жизнь Рухнула За Месяц: Монолог Женщины, Которая Потеряла Почти Всё» в сравнении с последними загруженными видео.

Наталья Толстая - Женский монолог

Надия Черкасова, председатель комитета по развитию женского предпринимательства Опоры РоссииКогда ты развит на все 360 градусов, тогда это и есть успех. дожить до Дня Победы. Comic Con Germany "Монолог Женщины"-Алиса Агуреева. Смотрите онлайн Анна Якунина "Монолог женщины". Онлайн-трансляция 25 мин 19 с. Видео от 24 сентября 2023 в хорошем качестве, без регистрации в бесплатном видеокаталоге ВКонтакте!

Лагерный быт

«Я буду жить…»: Монолог сильной женщины. Новости Краснодара, Краснодарского края и Юга России
Построим каркасный дом вашей мечты
О жизни с юмором. Монолог про женские законы подлости :: Настроение :: Клео.ру
WBCMedia Женский монолог

Женские монологи-жалобы и способы противостояния им

В театре при ней была совершенно сталинская атмосфера, все друг на друга «стучали». Я там играла в спектакле, Татьяна Васильевна посмотрела меня на репетиции. Она пришла тихо, я и не знала, что она в зале сидит. Дала мне высшую ставку и заключила со мной контракт на год. Вдруг Доронина говорит: «Да вас в Америку пальцем помани, вы туда и сбежите…» Я как выдала тираду: триста лет мне нужна эта Америка, я — русский человек и люблю свою страну… Она не нашлась, что ответить и промолчала. И поняла, что проиграла. Она со мной не разговаривала, я думала: значит так надо.

Так у них принято. За три дня до премьеры пришла Татьяна Васильевна и говорит: «Это переделываем, и это переделываем. Юбочку вам надо пониже, ноги кривые…» «Хорошо, хорошо», — отвечаю я. Кривые ноги так кривые… Там по ходу сюжета раненый лежит партнер, я над ним причитаю: «Зачем нам эта Америка, мы туда никогда не поедем». А у меня в это время второй муж остался в Америке, а я с ребенком на руках в Москве. Мне эта тема была больна и понятна.

Я очень эмоционально играла. А Татьяна Васильевна проигрывать ох как не любила. В эту минуту я свой контракт и расторгла. Мы сыграли премьеру, был успех. Но на следующий год контракт со мной уже не продлили… Трудное счастье — У меня было три мужа, к сожалению. К сожалению!

Я хотела выйти замуж один раз и на всю жизнь. В первом браке случился один нюанс, от которого мне пришлось с маленьким ребенком на руках сбежать к маме. Мы жили втроем, потом появился второй муж, тоже артист. Родился второй ребенок, муж уехал в Америку. Я один раз к нему съездила, второй — он не хочет возвращаться. У меня наступило отчаяние… Я рубанула по краю и всю эту американскую жизнь отсекла.

Прошло время, в моей жизни появился поэт Николай Николаевич Зиновьев. Сегодня у меня два взрослых сына, которые мне говорят, что я хорошая мама. Я их воспитала на русской классике и в православном духе. Трудно ли жить с большим поэтом? Очень трудно! У нас с Колей были очень сложные отношения, первые пять лет мы не могли понять, жить нам вместе или нет?

Всё время искрили, сходились и расходились. Потом мы с ним зарегистрировали брак и повенчались. Первые три года жили просто замечательно. Строили дом, устраивали концерты. Потом пошла игра в одни ворота, я тащила всё на себе. Не стала рожать ребенка — Коля был большим ребенком.

Когда он тяжело заболел, я много лет ходила с ним по больничным коридорам. Вообще Колю Зиновьева вначале полюбила за его стихи — я в них влюбилась, как только прочитала. Я не понимала это раздвоение: Коля в стихах один, в жизни другой. Когда в очередной раз я от него уходила, то всегда думала: ну как этому человеку не поверить? Он же такие стихи пишет!

Почему она вас пилит? Мужчины относятся к общению как к способу передачи информации от человека к человеку.

Наша фраза о том, что на работе ничего не происходило, означает: «ничего важного для тебя, дорогая». У женщины другой взгляд на процесс общения. Она желает знать детали, нюансы, кто что сказал, кто что подумал и какого цвета ботинки были у этого заказчика. Не очень честный метод. Познакомьте ее с кем-нибудь из своих сотрудниц. Если между ними завяжутся приятельские отношения, то очень скоро уже она сама сможет рассказывать вам по вечерам о том, что происходило на вашей же работе. Возможно даже, что она будет обладать более обширной информацией, чем вы, — если только у вас в офисе не приняты строгие ограничения на частные телефонные беседы.

Тут, правда, важно правильно подобрать даму-коллегу: идеально, если она будет лет на двадцать старше вас и у нее будут кривые ноги. Честный метод. В принципе, вы не против говорить о своей работе. Особенно после того, как хорошо поедите и полчасика вздремнете перед телевизором. Поэтому вместо бурчания: «Все нормально», «Ничего не случилось» и «Не о чем рассказывать» — лучше сделать над собой усилие и выдать внятное предложение: «Знаешь, я сейчас жутко вымотан, и, прежде чем что-то рассказывать, мне нужна капелька тишины, покоя и пива». И все будет в порядке: она не будет чувствовать себя обиженной, а вы себя распиленным. Вы не помогаете ей превратить ваш дом в самое уютное в мире гнездышко.

И остается только один вопрос! Как Роберт Рождественский смог написать от лица женщины такие стихи и сделать это настолько точно? Загадка таланта!

Видео размещено в специальном альбоме нашей группы ВКонтакте. Пусть весна войдет в ваши сердца и наполнит их верой в лучшее, неиссякаемой энергией, жизненной силой и сияющей красотой! С искренними пожеланиями любви, добра, мира и счастья вам и вашим семьям от своего имени и от имени моих коллег, ваша Агния.

Новости женский монолог