Дело царевича Алексея Петровича как пример борьбы Петра I с представителями старомосковской аристократии. О жизни царевича Алексея, тихого, спокойного и мечтательного, ходило множество слухов и легенд. Судьба старшего отпрыска Петра Великого действительно с детства была наполнена интригами и заговорами, любовью и предательством, ловушками и погонями. Дело царевича Алексея» Инструкция: В России в XVII веке началась реформация, которая была связана с укреплением централизации государства и снижением влияния бояр на царскую власть. В статье рассматривается дело царевича Алексея, его причины, роль Петра I в процессе, судебный процесс и приговор, а также последствия этого ие.
Войти на сайт
| Дело царевича Алексея - жизнь и судьба сына Петра I | В статье рассматривается дело царевича Алексея, его причины, роль Петра I в процессе, судебный процесс и приговор, а также последствия этого ие. |
| Дело царевича Алексея. Алексей Петрович Романов: отказ от престола | В некоторых случаях люди целыми семьями объявляли себя потомками царской семьи (царевич Алексей + 1-2 сестры). |
Дело царевича Алексея. Алексей Петрович Романов: отказ от престола
Царевич Алексей Петрович. Царь знал о настроениях наследника и не особенно волновался, пока в октябре 1715 года жена Алексея кронпринцесса София-Шарлотта не родила мальчика, названного Петром. Буквально через две недели царица Екатерина родила сына, также названного Петром. В перспективе, с взрослением этих царевичей, в стране мог возникнуть династический кризис. Петр I осознал опасность, возникшую для детей от любимой жены Екатерины. Именно с рождения царевичей начался конфликт царя с Алексеем. Петр I, обвиняя Алексея в лени и нежелании быть хорошим наследником, требовал, чтобы он либо «изменил свой нрав», либо отказался от наследства. Царевич согласился на второе предложение отца и был готов даже уйти в монастырь.
При этом Петр I не доверял сыну. Уехав из Петербурга в Копенгаген по делам войны, царь в августе 1716 года письмом вызвал Алексея к себе. Тот собрался в дорогу, но боялся неистового гнева отца или подстроенного им покушения по дороге. Ведь царь в своем письме требовал, чтобы Алексей детально указал маршрут и время прибытия в каждый из городов на пути в Копенгаген с тем, чтобы контролировать передвижение сына. На пути к отцу, в Польше, царевич неожиданно изменил маршрут и бежал во владения Австрии, где правил родственник покойной жены царевича, точнее, австрийской императрицей была сестра Шарлотты. Это было не предательство Алексея, как пытался потом представить дело Петр I и русская пропаганда, а акт отчаяния, попытка царевича спастись от неминуемой гибели. Но бегство это породило в душе Алексея страшные душевные муки.
Он потерял покой и не мог найти себе место, чувствуя свою вину перед отцом и Россией.
В чем прошу милостивого прощения и помилования. Всенижайший и непотребный раб и недостойный назватися сын Алексей». Потом царь вышел с сыном в другую комнату, где, — как пишет историк, — царевич открыл ему своих сообщников.
Затем все пошли в Успенский собор, и там царевич перед Евангелием отрекся от престола, подписав соответствующую присягу: «Клятвенное обещание. Я, нижепоименованный, обещаю пред святым Евангелием, что понеже я, за преступление мое пред родителем моим Государем, его величеством, изображенное в его грамоте и в повинной моей, лишен наследства Российского престола; того ради признаваю то, за вину мою и недостоинство, за праведно, и обещаюсь и клянусь всемогущим в Троице славимым Богом и судом его той воле родительской во всем повиноватися, и того наследства никогда ни в какое время не искать, и не желать, и не принимать, ни под каким предлогом. И признаваю за истинного наследника брата моего царевича Петра Петровича. И на том целую святый Крест и подписуюсь собственною моею рукою.
В Москве, февраля в 3 день 1718 года». В тот же день был обнародован и царский манифест, в котором сначала подробно было изложено, «с каким прилежанием и попечением мы сына своего перворожденного Алексея воспитать тщились». И для того «ему от детских его лет учителей не токмо Русскаго, но и чужестранных языков, придали и повелели его оным обучать, … чтоб читанием на оных гистории и всяких наук воинских и гражданских, достойному правителю государства принадлежащих, мог быть достойным наследник нашего Всероссийского престола».
Тяготы заключения Заключение царевича Алексея ведомствовало большими страданиями и тяготами. Он был лишен свободы и принужден жить в замкнутом пространстве. Каждый шаг, каждое дыхание контролировались его специальными надзирателями. Тяготы заключения заключались не только в физическом, но и в психологическом аспекте. Царевич был лишен общения с внешним миром, но он по-прежнему имел возможность получать информацию извне. Ему разрешалось принимать иностранные послов и получать письма родственников.
Однако, это были все лишь капли в океане суровой реальности его заключения. Тяготы заключения становились особенно ощутимыми в одиночестве. Он был вынужден проводить большую часть времени в уединении, размышлять о своей судьбе и философски осознавать свое положение. Он зачастую испытывал чувство бессмысленности своего существования и тяжело переносил отсутствие обычных жизненных радостей и свободы. Тяготы заключения имели не только психологическую природу, но и физическую.
Каждая сторона вносила свой вклад в развитие конфликта, приближая его трагическое завершение. Мнение М. Погодина Исследованием конфликта Петра и его сына занималось немало историков и исследователей. Одним из них был Погодин.
Он считал, что Алексей сам по себе вовсе не являлся разгильдяем и бездарью. В своей книге он писал, что юноша был очень любознателен. В расходной путевой книжке царевича указаны траты на зарубежную литературу. Во всех городах, в которых он останавливался, он приобретал на значительные суммы издания, содержание которых не было исключительно духовным. Среди них были и исторические книги, портреты, карты. Алексей с интересом осматривал достопримечательности. Погодин приводит также слова Гюйссена, который говорил, что юноша обладал честолюбием, сдерживаемым благоразумием, здравым смыслом, а также большим стремлением отличиться и получить все, что считал необходимым для преемника большого государства. Алексей имел тихий, уступчивый нрав, показывал желание восполнить своим прилежанием все то, что было упущено в воспитании. Бегство Рождение сына и смерть супруги Алексея совпали с появлением ребенка у Петра и жены его Екатерины, который назван был также Петром.
Это событие пошатнуло положение юноши, поскольку теперь он не представлял особого интереса для своего отца даже в качестве вынужденного наследника. В день погребения Шарлотты Петр передал Алексею письмо. В нем он отчитывал наследника за отсутствие склонности к государственным делам, убеждал его исправиться, иначе лишит его всех прав. В 1716 г. Алексей направился в Польшу, формально чтобы навестить Петра, который пребывал в то время в Копенгагене. Однако из Гданьска он бежит в Вену. Здесь он ведет переговоры с европейскими монархами, среди которых был и родственник умершей жены австрийский император Карл. Втайне австрийцы переправили сына Петра в Неаполь. На территории Римской империи он планировал дождаться кончины отца, в тот период тяжело болевшего.
Затем, при поддержке австрийцев, Алексей предполагал стать русским царем. Они же, в свою очередь, хотели использовать наследника как марионетку в интервенции против Российской империи. Однако впоследствии австрийцы от своих планов отказались, посчитав их слишком опасными. Розыск Спустя несколько недель после бегства наследника было открыто дело царевича Алексея. Начались поиски. Резиденту России в Вене Веселовскому было направлено приказание о принятии мер для установления места проживания беглеца. Достаточно продолжительное время поиски не давали результатов. Вероятно, это было обусловлено, кроме прочего, еще тем, что Веселовский был заодно с Кикиным, поддерживавшим Алексея в его намерениях. В итоге русской разведке удалось выследить наследника.
От имени императора было направлено требование о выдачи беглеца. В апреле 1717 г. Веселовский передал Карлу VI письмо от Петра. В нем император просил выдать ему бежавшего наследника для "отеческого исправления". Возвращение в Россию Алексей пребывал в отчаянии и умолял не выдавать его Петру. Между тем за ним были отправлены Толстой и Румянцев. Они пообещали выхлопотать у царя разрешение на свадьбу с Ефросиньей и последующее проживание в деревне. Толстой и Румянцев сделали невозможное. В течение двух месяцев они проводили массированную операцию с использованием всех возможных видов давления.
Кроме встречи с царевичем и обещания прощения от отца, они подкупили всех, до самого вице-короля Неаполя, напугали Алексея, что его непременно убьют, если он не вернется, запугали его любовницу и убедили ее оказать на него влияние. Наконец, они нагнали страх на австрийские власти, угрожая военным вторжением войск. Римский император сначала отказывался выдать беглеца. Однако Толстому было дано разрешение посетить царевича. Письмо, которое он передал наследнику от отца, не смогло убедить его вернуться. Толстой подкупает одного австрийского чиновника, чтобы тот сообщил Алексею "по секрету" о том, что вопрос о его выдаче уже решен. Это убедило наследника в том, что на помощь Австрии рассчитывать не приходится. Тогда Алексей обратился к шведам. Однако ответ от правительства о готовности предоставить ему армию запоздал.
До того как он был получен, Толстой сумел убедить Алексея вернуться на родину. Наследник сдался. В результате в начале октября 1717 г. На последней станции Австрии их догнал посланник Карла, чтобы удостовериться окончательно в том, что решение наследником принято добровольно. Толстой был этим крайне недоволен и общался с гонцом достаточно холодно.
Дело царевича Алексея
царевича Алексея и великой княжны Марии. Затем Алексей принял другой план: рассчитывая на поддержку императора Карла VI (Алексей был женат на сестре императрицы), он бежал в 1717 г. в Вену, но в следующем году по настоянию Петра I был доставлен в Россию. Дело царевича Алексея таблица (причины, события, пр Ответы на часто задаваемые вопросы при подготовке домашнего задания по всем школьным предметам. Главная» Новости» Выступление против реформ дело царевича алексея дата и участники. #ИсторияРоссии #ПетрI #ЦаревичАлексей #ДелоЦаревичаАлексеяПерезалив Сегодня разбираемся в деле царевича Алексея, которое весьма скудно представлено в школьно.
Дело царевича Алексея Петрович Романова
| ДЕЛО ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ (1718 г.): первый шаг к трагедии цареубийства | Дело царевича Алексея" 1. причины 2. события 3. Последний предъявил Алексею письмо Петра, где царевичу гарантировалось прощение любой вины в случае немедленного возвращения в Россию. |
| Бунт царевича | Дело царевича Алексея сына Петра 1. Петр 1 дело царевича Алексея. |
Дело царевича Алексея Петрович Романова
Дело царевича Алексея – крупный следственный акт начала XVIII века, выявивший государственную измену внутри царской семьи. Поступок царевича оценивается историками по-разному, исходя из кул. Царевич Алексей Петрович скончался в 7-м часу пополудни 26 июня 1718 г. Существуют разные версии смерти царевича. Наиболее вероятным представляется мнение о его смерти от болезни, вызванной пытками, так как его пытали еще 26 июня утром. Первым документы о пытках царевича обнаружил историк Николай Устрялов, опубликовавший материалы его дела в 1859 году в шестом томе своей «Истории царствования императора Петра Великого». Дело царевича Алексея Петровича было одним из ключевых событий петровского царствования. Это была не только семейная драма. Бунт царевича — его побег за границу — обозначил тяжелый кризис не только в отношениях отца и сына. Дело царевича Алексея Петровича как пример борьбы Петра I с представителями старомосковской аристократии. следствие по делу царевича алексея. Дело царевича Алексея состояло в том, что он был признан государственным преступником.
День в истории. Казнь царевича Алексея
Правда, в 1715 году супруга скончалась, но царевич, оказывается, «еще при той жене своей, взял некакую некую. Но главное прегрешение в глазах самодержца — побег за границу. Как сообщал в своем манифесте Пётр I, отъехав в Данию «для воинских действий», он вскоре вызвал в Копенгаген и Алексея, чтобы тот в военной кампании поучаствовал и для «лучшего обучения». Но царевич, говорилось в манифесте, вместо того, чтобы «к нам ехать, забрав с собою денег и помянутую жонку, с которой беззаконно свалялся, уехал и отдался под протекцию цесарскую…» Чисто формально 3 14 февраля 1718 года следствие «розыск» только лишь началось, но царь уже обозначил главное прегрешение наследника, заслуживавшее, по мнению самодержца, самой суровой кары: «И хотя он, сын наш, за такие свои противные, от давних лет против нас, яко отца и Государя своего, поступки, особливо ж за сие на весь свет приключенное нам безчестие чрез побег свой… достоин был лишения живота». Но — тут же и милость проявил: «Однакож мы, отеческим сердцем о нем соболезнуя, в том преступлении его прощаем и от всякого наказания освобождаем». Разумеется, после всего этого «не можем по совести своей его наследником по нас престола Российского оставить…» Потому, «сожалея о государстве своем и верных подданных, … яко самодержавный Государь, для пользы государственной, лишаем его сына своего Алексея, за те вины и преступления, наследства по нас престола нашего Всероссийского, хотяб ни единой персоны нашей фамилии по нас не осталось. И определяем и объявляем по нас помянутого престола наследником другого сына нашего Петра, хотя еще и малолетна суща: ибо иного возрастного наследника не имеем. И заклинаем преждепомянутого сына нашего Алексея родительскою нашею клятвою, дабы того наследства ни в которое время себе не претендовал и не искал». Попутно самодержец не забыл грозно остеречь тех, кто рискнул бы полагать Алексея наследником престола: тех «изменниками нам и отечеству объявляем». Итак, 3 14 февраля 1718 года царь Пётр сына своего Алексея права на наследование престола лишил и, казалось бы, простил, от наказания освободив.
Царь стремился придать суду видимость объективности, ему было небезразлично, как воспримут это дело в России и за границей. Тем более требовалось полное публичное признание и покаяние от царевича, который с 14 июня был заключен в Трубецкой раскат Петропавловской крепости, рядом помещались пыточные камеры; на совещании в Сенате было принято решение выслушать царевича и 17 июня его привезли в Сенат из Петропавловской крепости. В присутствии царя Алексей заявил, что не только хотел возбудить восстание во всей России, но что если царь захотел бы уничтожить всех соучастников его, то ему пришлось бы истребить все население страны. Верхновный суд, состоявший из министров, сенаторов, военных и гражданских чинов в количестве 127 человек, вынес свое решение. После вынесения приговора у Алексея могла оставаться еще последняя надежда. Судьи заканчивали сентенцию обращением к царю подвергнуть приговор «милосердному рассмотрению». Под приговором имеются подписи всех участвующих в судебном процессе, кроме фельдмаршала Б.
До тех пор, пока не стоял вопрос о наследстве — наследовании трудам и помыслам отца, еще возможен был компромисс и попытки найти общий язык и примирение. В сыне он не видел - и не мог видеть — наследника, последователя, продолжателя своего дела. Противоположность целей, установок, ценностей, мотивов, стремлений - то, что составляет основу конфликта в информационном метаболизме, - многократно умножалась делением общества на два лагеря - противников преобразований и сторонников реформ, каждый из которых вносил свою лепту в развитие этого конфликта и приближал его трагическую развязку». Погодин, написавший книгу «Царевич Алексей Петрович. По свидетельствам вновь открытым», несколько иначе видел причины конфликта. Он считал, что сам царевич отнюдь не был бездарью и разгильдяем: «Царевич был любознателен: от путевой расходной его собственноручной книжки мы видим, что во всех городах, где он останавливался, покупал почти прежде всего книги и на значительные суммы Книги эти были не одного духовного содержания, но и исторические, литературные, карты, портреты, осматривал везде достопримечательности». Погодина, главная вина в конфликте — Петра, его непедагогичное и жестокое отношение к сыну. Это неласковое отношение отца к сыну имело трагические последствия: «Осторожность, скрытность, боязнь видные в письмах Алексея, свидетельствуют не только о холодных, но даже враждебных отношениях у сына с отцом. В одном письме царевич называет благополучным временем то, когда отец уедет». Соловьев отмечал: «Петр и руководители следствия в общем контексте представлений о замыслах царевича Алексея на первый план упорно выдвигали «старомосковский» вариант оппозиции. У Петра была своя, достаточно простая версия: «Когда б не монахиня то есть бывшая царица , не монах епископ Досифей и не Кикин, Алексей не дерзнул бы на такое неслыханное зло. Ой, бородачи! Многому злу корень — старицы и попы; отец мой имел дело с одним бородачем патриархом Никоном , а я с тысячами». Анисимов, — даже пассивному сопротивлению, царь не мог допустить, что в его государстве где-то могут жить люди, проповедующие иные ценности, иной образ жизни, чем тот, который проповедовал сам Петр и который он считал лучшим для России». Ефимов пишет, что материалы розыска убеждают, что уже к 1709 — 1710 гг. Эта небольшая группа связывала все свои надежды с ожидавшейся смертью Петра и воцарением Алексея. По мнению С. Ефимова, это была пассивная оппозиционная группа, укоренившаяся в провинции и тешившая себя иллюзиями и пророчествами о возвращении благостной старины и милых сердцу патриархальных старомосковских порядков, церковного благолепия и чинности. Она не располагала ни достаточными для активных действий средствами, ни связями, ни политической программой. Когда в конце 1706 или в начале 1707 г. Узнав об этом, Петр немедленно вызвал его к себе и, выразив ему свой гнев, возложил на него множество поручений, которые весьма тяготили Алексея. В целом можно заключить, что между отцом и сыном сложились непримиримые противоречия на основе полного несходства взглядов. Петр реформировал и преобразовывал, и опасался, что со вступлением на престол сына все сделанное пойдет прахом, восстановятся старые «московские» обычаи. Этот конфликт между отцом и сыном приобрел размах настоящего политического дела. Процесс К концу 1709 г. Петр послал сына в Дрезден. Заграничное путешествие было предпринято под предлогом усовершенствования в науках, но в действительности Петр желал устроить брак своего сына с какой-нибудь немецкой принцессой. Тот решил жениться на брауншвейгской принцессе Софии-Шарлотте, которая, как он писал своему духовнику, «человек добр и лучше ее мне здесь не сыскать». Свадьба была отпразднована в Торгау в октябре 1711 г. В конце 1712 г. Алексей Петрович поехал по воле отца в Петербург. Трехлетнее пребывание за границей мало изменило царевича; по обвинению отца, он продолжал большую часть времени проводить с попами или бражничал с дурными людьми. В это время Алексей Петрович видел сочувствие к себе уже не только со стороны духовенства, но и некоторых князей Долгоруких и Голицыных , недовольных возвышением А. В 1714 г. В отсутствие царевича, 12 июля, родилась у него дочь Наталия, что успокоило царицу Екатерину Алексеевну, опасавшуюся рождения сына. Возвратившись в Петербург, Алексей Петрович стал хуже относиться к жене, которая узнала о сближении царевича с крепостной девкой его учителя Вяземского, чухонкой Афросиньей Федоровой. Эта связь крайне порицалась официальной историографией, но М. Погодин отмечал большую и трогательную любовь, которую питал царевич к этой простой и некрасивой, в общем-то, девушке, приводя доклад Толстого: «Нельзя выразить, как царевич любил Евфросинью и какое имел об ней попечение». А вот в письмах Румянцева мелькает презрение красавца-гвардейца к наследнику, обожающему простую и некрасивую девку. Рождение внука побудило Петра письменно изложить все причины недовольства своего царевичем. Заканчивалось письмо угрозой лишить сына наследства, если он не исправится: «Ежели же ни, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу: воистину исполню, ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный». Письмо очень опечалило Алексея Петровича, и он обратился за советом к друзьям. Три дня спустя он подал отцу ответ, в котором сам просил лишить его наследства. Раб ваш и непотребный сын». Петр остался недоволен тоном царевича, который ссылается на свою неспособность и ничего не говорит о неохоте что-либо делать, и не поверил его отказу от наследства, велел возвращаться, чтоб был перед глазами: «… ибо я вижу, что только время проводишь в обыкновенном своем неплодии». Петр всерьез опасался, что монашество сына может оказаться уловкой, и существуют свидетельства, что друг царевича Кикин как-то раз образно выразился, что клобук «не гвоздем на голове прибит». В конце сентября 1716 г. Алексей Петрович получил письмо, в котором Петр требовал ответа, намерен ли он приняться за дело или хочет поступить в монастырь. Тогда царевич привел в исполнение свое давнишнее намерение и бежал за границу; по совету Меншикова он взял с собой Афросинью, чем, конечно, еще более прогневил отца. В ноябре Алексей Петрович явился в Вене к вице-канцлеру Шенборну и просил у цесаря защиты от несправедливости отца. Император собрал совет, и было решено дать царевичу убежище; с 12 ноября до 7 декабря он пробыл в местечке Вейербург, а затем был переведен в тирольский замок Эренберг, где скрывался под видом государственного преступника.
После заточения в монастырь в 1698 году своей матери передан под опеку своей тётки Натальи Алексеевны и перевезён к ней в Преображенский дворец. В 1699 году Пётр I вспомнил про сына и хотел отправить его вместе с генералом Карловичем учиться в Дрезден. Однако из-за смерти генерала в качестве наставника был приглашён саксонец Нейгебауэр из Лейпцигского университета. Он не сумел привязать к себе царевича и в 1702 г. Портрет Гюйсcена нач. В 1708 году Н. Вяземский доносил, что царевич занимается языками немецким и французским, изучает «четыре части цифири», твердит склонения и падежи, пишет атлас и читает историю. Продолжая до 1709 года жить далеко от отца, в Преображенском, царевич находился в окружении лиц, которые, по его собственным словам, приучали его «ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать». Тогда же в момент продвижения шведов в глубь континента Пётр поручает сыну следить за подготовкой рекрутов и строительством укреплений в Москве, однако результатом работы сына остаётся недоволен — особенно царя разозлило, что во время работ царевич ездил в Суздальский монастырь, где находилась в ссылке его мать. В 1707 году Гюйссен предложил в супруги Алексею Петровичу 13-летнюю на тот момент принцессу Шарлотту Вольфенбюттельскую , сестру будущей австрийской императрицы. В 1709 году в сопровождении Александра Головкина и князя Юрия Трубецкого ездил в Дрезден с целью обучения немецкому и французскому языкам, геометрии, фортификации и «политическим делам». В Шлакенверте весной 1710 года увиделся со своей невестой, а через год, 11 апреля, подписан был контракт о бракосочетании. Свадьба была пышно отпразднована 14 октября 1711 года в Торгау. В 1714 году Алексей Петрович с разрешения Петра I ездил за границу, где лечился в Карлсбаде от чахотки. Франке Кристоф Бернард. Портрет царевича Алексея Петровича В браке у царевича родились дети — Наталья 21 июля 1 августа 1714 — 22 ноября 3 декабря 1728 и Пётр 12 23 октября 1715 — 19 30 января 1730 , впоследствии император Пётр II. Вскоре после рождения сына Шарлотта скончалась, и царевич выбрал себе из крепостных Вяземского 15-летнюю возлюбленную, именем Ефросинья , с которой позднее уехал в Европу, переодев её в одежду мальчика-пажа.
Царевич Алексей - экспертиза нужна и мертвым, и живым.Что если он выжил?
Веселовский передал императору Карлу VI письмо Петра с просьбой, если его сын находится в пределах империи, прислать его к нему «для отеческого исправления». Перед нескольким временем, получа от нас повеление, дабы ехал к нам, дабы тем отвлечь его от непотребного жития и обхождения с непотребными людьми, прибрав несколько молодых людей, с пути того съехав, незнамо куда скрылся, что мы по сё время не могли уведать, где обретается. Того ради просим вашего величества, что ежели он в ваших областях обретается тайно или явно, повелеть его к нам прислать, дабы мы его отечески исправить для его благосостояния могли... Вашего цесарского величества верный брат. Из Амстердама в 20-й день декабря 1716». Граф П. Толстой, приехавший за ним с А. Румянцевым, обещал выхлопотать разрешение жениться на Афросинье и жить в деревне. Это обещание ободрило царевича, а письмо Петра от 17 ноября, в котором он обещал простить его, совершенно успокоило и обнадежило в счастливом исходе дела: «… того б ради послушал нашего родительского увещания, возвратился к нам, а мы ему тот поступок простим и примем его, паки в милость нашу, и обещаем его содержать отечески во всякой свободе и довольстве, без всякого гнева и принуждения. Буде же к тому весьма он не склонится, объявить ему именем нашим, что мы за такое преслушание предадим его клятве отеческой и церковной...
Они встретились с царевичем, обещали отцово прощение, подкупили всех вокруг, вплоть до вице-короля Неаполя, запугали Алексея, что непременно будет убит, если не вернется, запугали и уговорили повлиять на царевича его любовницу Евфросинью. Наконец, все австрийские власти были запуганы угрозою военного вторжения войск Петра — и в результате 4 октября 1717 г. Алексей пишет отцу: «Всемилостивейший государь батюшка!.. Надеяся на милостивое обещание ваше, полагаю себя в волю вашу, и с присланными от тебя, государь, поеду из Неаполя на сих днях к тебе, государю, в Санктпитербурх. Всенижайший и непотребный раб и недостойный называться сыном Алексей». На последней австрийской станции их все же догнал посланец Карла VI, чтобы в последний раз уяснить, добровольно ли возвращается царевич. Толстой был недоволен этим допросом, отвечал холодно. Алексей подтвердил, что возвращается добровольно... Ему было обещано прощение и дано разрешение после отречения вести частный образ жизни в своих имениях.
Однако сразу же после отречения от престола царь потребовал от сына назвать имена людей, которые ему помогали и сочувствовали. В обнародованном манифесте об отречении прощение царевича ставилось в зависимость от того, назовет ли Алексей имена своих сторонников. После тайной беседы отца с сыном начались аресты. В застенках Тайной канцелярии оказалось более 130 человек, многие из которых входили в знаменитую плеяду «птенцов гнезда Петрова». В начале февраля 1718 г. Кикина, некогда одного из любимцев Петра I, адмиралтейц-советника Санкт-Петербургского адмиралтейства. В 1713—1716 гг. Кикин фактически возглавлял группировку, сложившуюся вокруг Алексея в петербургский период его жизни. Одновременно с кикинским розыском в Москве проводился розыск, связанный с именем матери царевича Алексея — Евдокии Федоровны Лопухиной, в иночестве Еленой.
В 1698 г. Царь сразу же заподозрил свою бывшую супругу в крамольных связях с сыном. В исторической литературе принято считать, что суздальский розыск является составной частью кикинского то есть розыска по делу царевича Алексея в период его пребывания в Москве. Сохранившийся комплекс документов, относящихся к суздальскому розыску, по мнению С. Ефимова, не позволяет сделать такого вывода. Лопухина, но безуспешно. Царевич был слишком напуган своим быстрым на расправу отцом. В письмах своему духовнику Якову Игнатьеву Алексей не только запрещает любые контакты с Е. Лопухиной, но даже запрещает ему ездить в Суздаль и его окрестности к родственникам и друзьям.
Перед вынесением приговора Петр запрашивал мнение советников: «Прошу вас, дабы истинно суд вершили, чему достойно, не флатируя мне от французского flatter - льстить, угождать. Судьи опросили представителей разных групп и сословий. Царю предлагалось избрать ту часть, «куда рука божья тебя клонит». Гражданские же чины порознь объявили единогласно и беспрекословно, что царевич достоин смертной казни. Приговор подписали 127 человек — первым Александр Меншиков, затем генераладмирал граф Апраксин, канцлер-граф Гаврило Головкин, тайный советник князь Яков Долгорукий. Из крупных приближенных Петра не подписал приговор только фельдмаршал Шереметев. Известный историк М. Щербатов позже утверждал, будто фельдмаршал объявил: «Рожден служить своему государю, а не кровь его судить», - другой же историк, И. Голиков, настаивал, что Шереметев был болен, находился в Москве, и только потому его подпись отсутствует.
Выше мы уже привели мнения различных историков по поводу того, естественной ли смертью умер царевич. Остается добавить, что за гробом царевича «изволил высокою своею особою идти его царское величество, а за его царским величеством генерал-фельдмаршал светлейший князь Меншиков и сенаторы и прочие знатные персоны. А потом изволила идти ее величество государыня царица, а за ее величеством госпожи, вышеописанных знатных персон жены». Последствия «дела» Что касается последствий «дела о царевиче Алексее», то большинство историков сходятся на том, что результатом стала невозможность возвращения к допетровской Руси, и смерть царевича спасла петровские преобразования. Однако в то же время многие исследователи указывают на немаловажное последствие этого процесса: в сущности, все дворцовые перевороты XVIII века. Так престол был отдан на волю случая и стал его игрушкой.
Последний предъявил царевичу письмо Петра, в котором гарантировалось прощение вины в случае возвращения в Россию. Письмо не заставило Алексея вернуться. Тогда посланник подкупил чиновника, чтобы тот сообщил «по секрету» царевичу, что выдача его в Россию является вопросом решённым. Это помогло убедить Алексея, что расчёт на помощь Австрии ненадёжен.
Решив, что он не получит помощи от Карла VI, и страшась возвращаться в Россию, Алексей обратился к шведскому правительству с письмом с просьбой о помощи. Но данный шведами ответ они обязались предоставить царевичу армию для возведения на престол запоздал, и П. Толстой посулами и угрозами 14 октября добился от Алексея согласия на возвращение. Дело царевича После возвращения за бегство и деятельность во время заграничного пребывания Алексей был лишён права на престолонаследие, причём он дал клятву об отказе от престола в пользу Петра Петровича в присутствии отца, высших сановников и высшего духовенства. При этом ему объявлялось прощение на условии признания совершённых проступков. На следующий день началось следствие, порученное Тайной канцелярии и возглавленное Толстым.
Уже 3 февраля 1718 года в Успенском соборе Кремля Алексей отрекся от короны в пользу младшего брата Петра Петровича. А на следующий день бывшего наследника обвинили в государственной измене и попытке узурпации трона с помощью иноземных государств. После допросов и пыток Алексей все же подписал бумаги, в которых выдал всех своих «подельников», включая и собственную мать — царицу Евдокию, и ее брата Авраама Лопухина. Также были арестованы и доставлены в казематы Кикин, Долгорукий, Вяземский, Афанасьев и князь Щербатов вкупе с епископом Ростовским и Ярославским Досифеем. Троих казнили, остальные лишились всего имущества и были высланы в отдаленные губернии. Царицу Евдокию, как и ее родную сестру — княгиню Троекурову, высекли кнутом и отправили в Ладожский монастырь, а царевну Марию Алексеевну заточили в Шлиссельбургскую крепость. Любовника царицы Степана Глебова посадили на кол. Здесь после многочасового допроса беременная женщина дала показания против Алексея Петровича: мол, и трон хотел узурпировать, и у шведов помощи просил, и жене императора вместе с ее отпрыском смерти желал. Преданный любимой женщиной, но испугавшийся за ее жизнь и жизнь будущего ребенка, Алексей признал все ее показания. Начались новые допросы и жестокие пытки, а затем состоялся суд, на котором все 127 судей вынесли царевичу смертный приговор. Однако казнить собственного сына публично, перед всей просвещенной Европой, император все же не решился. Нужно было, чтобы он сгинул как бы «сам по себе». Он и сгинул 26 июня 1718 года в казематах при невыясненных обстоятельствах. Одни утверждали, что царевича обезглавили в тюрьме, другие — что отравили и вскрыли вены. Камеристка царицы Екатерины позже рассказала, что Алексею перерезали горло по приказу отца и что она самолично эту голову пришивала, после чего замаскировала шов длинным галстуком.
Этот несчастный молодой человек не соответствовал высоким запросам своего великого отца, за что был обвинен во всех смертных грехах и уничтожен. Сразу же после его смерти в народе пошел слух, что царевич был убит то ли самим Петром, то ли по его приказу. Тем не менее, никаких серьезных подтверждений в ее пользу нет. Скорее всего — как считают сегодня большинство историков — Алексей умер, не выдержав жесточайших пыток, которым его подвергали в последнюю неделю жизни. Если Алексея не убили по непосредственному повелению Петра а так, скорее всего, и было , то никакого преступления нет. Дело в том, что для того времени пытка была совершенно нормальным следственным мероприятием, а царевич находился под следствием. Умер же, потому что здоровьем оказался слаб. Не сознательное убийство, а обычный эксцесс, несчастный случай. Только показания, данные под пыткой, в глазах суда и следствия представляли настоящую ценность. В России наибольшее применение находили: подвешивание на дыбе, кнут и пытка огнем. Перед истязанием подсудимого полностью раздевали, таким образом, согласно представлениям времени, человек лишался чести. Женщин пытали наравне с мужчинами. Смерти во время испытания были редкостью. В задачу палачу вменялось сохранение жизни подсудимого для дачи показаний. В то же время, подвергшись пытке, человек чаще всего оставался инвалидом. Формально пытка в России была запрещена в 1801 г. Алексея Петровича пытали непрерывно. Уже после окончания следствия и приговора суда он подвергался «виске». Тело с завязанными руками поднимали под потолок и били кнутом по натянутой коже. Покрывали кровоточащие раны капустным листом, чтобы затянулись, и через несколько дней били снова. Последние два раза царевичу нанесли 20 ударов кнутом, а перед смертью еще 15. Он мог умереть и от заражения крови, и от болевого шока. Так мучить сына? Но близких отношений между Петром и Алексеем не было никогда, хотя до поры до времени Петр воспринимал своего сына как будущего наследника, и надеялся, что тот когда-нибудь проявит интерес к делам государства и возьмется за ум. Известно, что больше всего на свете Алексей любил праздность и пьянство. Петр тоже крепко пил, но это никогда не мешало делу. Как только у Алексея появилась альтернатива, как у наследника, Петр поставил ему ультиматум: либо радикальное исправление, либо лишение наследства. Теперь у Петра I появился выбор наследников — два сына и внук. Алексей казался худшим из вариантов. Осенью 1715 г. Петр окончательно решил для себя, что его сын не годится в наследники, и прямо заявляет об этом Алексею.
«Пардон не в пардон»: как царь Пётр сына допрашивал
Вывод, который делает американский историк, совершенно закономерен: «Алексею Петровичу не было места в царствующем мифе». На мой взгляд, такое место все же было. Но сюжет мифа отводил ему роль не верного наследника и продолжателя, а… жертвы, приносимой во имя прочности всего здания. Получается, что в некоем символическом смысле царевич был заранее обречен. Удивительно, но это обстоятельство очень тонко уловило народное сознание. В свое время фольклорист К. Чистов обнаружил потрясающий факт: фольклорные тексты о казни Петром царевича Алексея появляются за десятилетие до реальной казни и задолго до первых серьезных конфликтов отца и сына!
Стоит заметить, что в традиционной мифологии самых разных народов наследник младший брат или сын бога-творца очень часто выступает в роли или неумелого подражателя, лишь извращающего смысл творения, или добровольно приносимой творцом жертвы. Библейские мотивы жертвоприношения сына можно считать проявлением этого архетипа. Эти соображения, разумеется, не означают, что жизнь царевича должна была закончиться именно так, как она закончилась. Любой миф — не жесткая схема, а, скорее, допускающая различные варианты развития «ролевая игра». Попробуем же проследить за ее перипетиями. Брак этот трудно было назвать счастливым.
Принцесса и после переезда в Россию оставалась отчужденной и далекой иностранкой, не желавшей сближаться ни с мужем, ни с царским двором. Если Петр и рассчитывал, что она поможет ему наладить какое-то взаимопонимание с сыном и пробудит того от апатии, он просчитался. С другой стороны, немецкая принцесса оказалась вполне способна на то, что ожидалось от нее в первую очередь. В 1714 году у четы рождается дочь Наталья, после чего принцесса пишет Петру, что хотя она на этот раз и манкировала родить наследника, в следующий раз надеется быть счастливее. Сын будущий император Петр II действительно появляется на свет уже в 1715 году. Принцесса довольна и принимает поздравления, но вслед за тем состояние ее резко ухудшается и спустя десять дней после родов 22 октября она умирает.
Между тем уже через несколько дней первый сын родился и у жены царя Екатерины он умер в четырехлетнем возрасте. Младенца также назвали Петром. В результате единственный до того наследник — Алексей — перестал быть таковым. Надо сказать, что царевич, вернувшись незадолго до того в очередной раз из-за границы он лечился на водах в Карлсбаде , пребывал тогда в довольно странном положении. Он явно не вписывался в петербургскую жизнь, судя по всему, неизменно вызывал раздражение отца, от этого еще больше замыкался в себе и делал все невпопад. Немногочисленные поручения Петра старался выполнять буквально, но не проявлял при этом никакого воодушевления.
В итоге царь, казалось, махнул на него рукой. Будущее рисовалось царевичу в мрачном свете. Он тяготился сложившимся положением и, как любой не очень сильный характером человек, уносился мыслями в другую реальность, где Петра не существовало. Ждать смерти отца, даже желать ее — страшный грех! Но когда глубоко верующий Алексей признался в нем на исповеди, он вдруг услышал от духовника Якова Игнатьева: «Бог тебя простит, и мы все желаем ему смерти». Оказалось, что его личная, глубоко интимная проблема имела и иное измерение: грозный и нелюбимый отец был еще и непопулярным государем.
В его ближайшее окружение входит князь Юрий Юрьевич Трубецкой, представитель одного из самых знатных семейств этой страны; он проездом из Италии побывал в Вене, прилично знает немецкий язык и в целом достаточно образован, однако не настолько, чтобы ему можно было доверить образование царевича: он скорее его главный куратор, хотя сам человек бесхарактерный. Второй приближенный — это граф Головкин, один из сыновей канцлера, примерно ровесник царевича; он успел побывать за границей и свободно говорит по-французски и по-немецки, а также немного знает польский и вообще производит впечатление благородного человека — ничего московского в нем нет. Третий — барон Генрих Гюйссен, гофмейстер царевича, и хотя он должен всему царевича обучать, особого авторитета в его глазах не имеет. Доверием царевича и полной властью над ним обладает князь Трубецкой. Он не внушает ему одни только лучшие чувства, как полагалось бы воспитателю, но приучает его как единственного наследника к мысли о власти.
Царевич всегда прислушивается к его мнению, следует всем его советам, находясь, как сейчас, в чужой стране, общается исключительно с ним и выполняет все, что тот скажет. Кроме упомянутых есть еще господин фон Зайфертиц, которого я не успел как следует узнать и не берусь описывать. Его прислал король Август, чтобы сопровождать царевича в Саксонию и в предстоящих ему дальнейших поездках. Наконец, состоит при царевиче еще один московский дворянин по прозвищу Шляхтич. Польшу он знает плохо, однако пользуется доверием царевича, имеется также русский поп, еще один управляющий, два немецких камердинера, русский мальчик-паж и несколько лакеев.
Проживает царевич в краковской резиденции графа Любомирского, очень скудно обставленной — из мебели там лишь несколько деревянных столов и стульев, обслуживание за едой никуда не годное. Единственная приличная вещь в покоях царевича — его кровать с красным шелковым покрывалом, украшенным золотыми узорами. Описывая облик и образ жизни царевича, я надеюсь, что внешние проявления его натуры помогут составить о нем верное представление. Следует заметить особо, что он испытывает нескрываемое желание узнать побольше о чужих странах и вообще стремится как можно больше узнать и всему научиться. Те, кто обратится к нему с добрыми намерениями, кто готов будет признать его достойную сущность, могут не сомневаться в том, что царевичу присущи здравый смысл и государственный склад ума и тем самым он удовлетворяет всем требованиям, которые могут быть к нему предъявлены.
Значение этого текста не переоценить. Генрих Вильгельм фон Вильчек, генерал и дипломат, к своим сорока пяти годам имевший обширный и разнообразный жизненный опыт, безусловно, заслуживает внимания как проницательный свидетель. Участник нескольких войн, отличившийся под командованием знаменитого Евгения Савойского, он как доверенное лицо венского двора выполнял и деликатные дипломатические поручения. Недаром в конце 1709 года он был назначен полномочным послом при Петре I. Добравшись до России, он сопровождал Петра и в поездках по стране, и в трагическом Прутском походе.
А в чрезвычайно важном для нас 1714 году именно генерал фон Вильчек обеспечивал безопасность Карла XII в его движении от турецкой границы до немецких земель. То, что он, как и Алексей, надолго застрял в Кракове, — большая удача для тех, кто заинтересован в реконструкции реального облика царевича. Стремление понять, что же являет собой будущий властитель России, выдвинувшийся на первый план военно-политической жизни Европы, стало главной задачей Вильчека. И он отнесся к ней, как мы видим, со всей серьезностью. Он явно беседовал не только с самим Алексеем, но и с сопровождающими его лицами.
Его наблюдения, как мы еще увидим, вполне соответствуют наблюдениям других европейских дипломатов, профессионально интересовавшихся личностью наследника российского престола. А для венского двора царевич, как мы знаем, представлял особый интерес. Наши представления об Алексее в значительной степени навязаны нам выразительной картиной Николая Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе», на которой Алексей представлен унылым, узкоплечим и субтильным, что должно соответствовать его внутреннему миру как человека ничтожного. Описание внешности Алексея в записке Вильчека подтверждается описанием другого крупного имперского дипломата — Отто Антона Плейера, который в донесении императору описывает царевича как «красивого, высокого, широкоплечего молодого человека с тонкой талией, которого портит только сутулость». Уитворт 26 февраля 1705 года сообщает в Лондон: «…я имел честь приветствовать сына и наследника царского, Алексея Петровича, высокого красивого царевича лет шестнадцати, который отлично говорит на голландском языке и присутствовал на обеде вместе с Федором Алексеевичем Головиным и председателем военного совета Тихоном Никитичем Стрешневым.
Как видим, описания Вильчека и других свидетелей расходятся только в определении роста Алексея. У Вильчека он среднего роста, а у Плейера и Уитворта — высокого. Но эти расхождения, возможно, зависят от роста самих свидетелей. Кстати, тот факт, что пятнадцатилетний Алексей принимал участие во встрече с такой значительной персоной, как английский посол, вместе с двумя ключевыми персонами в российской власти — вершителем внешней политики Головиным и фактическим военным министром Стрешневым, свидетельствует о его месте во властной иерархии. Вызывает некоторое недоумение свидетельство Уитворта о прекрасном знании Алексеем голландского языка.
Нигде более это не подтверждается. Но вряд ли столь многоопытный дипломат мог перепутать голландский язык с немецким. Хотя и это возможно. Но главное — подтверждается владение Алексеем европейскими языками с ранней юности. Имеет смысл для полноты представления о личности Алексея дополнить характеристику Вильчека впечатлением от царевича-отрока в то время ему было тринадцать лет , сложившимся у барона Гюйссена, приглашенного Петром в качестве, помимо прочего, наставника наследника русского престола.
Свое мнение он изложил в письме в Германию знаменитому философу Лейбницу, как известно, живо интересовавшемуся русскими делами. О Гюйссене, человеке далеко не заурядном, мы уже говорили и еще будем говорить. А сейчас важен его взгляд на будущего воспитанника. Причем Гюйссену не было надобности кривить душой. Он писал: «Кроме должности военного советника, его величество сделал мне честь, доверив мне воспитание его высочества царевича и заведование его двором.
У царевича нет недостатка в способностях и живости; у него есть честолюбие, сдержанное благоразумие, здравый смысл, большое желание отличиться и приобрести все, что считается нужным для наследника большого государства; он уступчивого и тихого нрава и показывает желание пополнить большим прилежанием то, что было упущено в его воспитании. Я замечаю в нем большую наклонность к набожности, справедливости, прямоте и чистоте нравов, он любит математику и иностранные языки и очень желает посетить чужие края. Царевич хочет основательно изучить французский и немецкий языки; он начал учиться танцам, фехтованию и военным упражнениям, которые доставляют ему большое наслаждение. Его величество позволил ему не соблюдать строго постов, из страха, чтобы это не повредило здоровью и силам, но он не хочет воспользоваться этим разрешениям из набожности». Николай Иванович Костомаров, относившийся к Алексею сравнительно лояльно, представлял себе ситуацию таким образом: «В 1709 году, осенью, отец потребовал царевича к себе и отправил за границу вместе с сыном канцлера Головкина, Александром, и князем Юрием Трубецким.
Для царевича с этих пор наступил другой период жизни. Неприветливо ему, как глубоко русскому человеку, показалось на чужой стороне, в особенности когда он увидел себя удаленным от привычных и любимых бесед с духовным чином, бесед о вере, о церковных делах, которые были так по сердцу русским людям, и, чувствуя в этом потребность, он просил духовника прислать к нему переодетого русского священника». Наивно благостная картина, созданная Костомаровым, никак не подтверждается как заявлениями самого Алексея, так и свидетельством Вильчека. И не только его. Для Алексея самостоятельное пребывание в Европе означало освобождение от постоянного и настороженного внимания отца и грубой опеки Меншикова.
Но оно никак не подтверждает фантазии Костомарова. Повторим наблюдение того же Вильчека: «Следует заметить особо, что он испытывает нескрываемое желание узнать побольше о чужих странах и вообще стремится как можно больше узнать и всему научиться». Искренне верующий Алексей при этом отнюдь не напоминал святошу, единственной страстью которого были разговоры о вере и церковных делах. Наблюдательный, умудренный жизнью, несклонный к обольщению Вильчек рисует нам достаточно многомерный образ наследника российского престола. Перед нами любознательный, увлеченный чтением разнообразных и отнюдь не только религиозных текстов молодой человек, обладающий живым и тренированным умом, способный толковать при переводе с европейских языков «трудные места» сложных текстов.
Он читает не только рекомендованные его менторами книги, но и те, которые выбирает сам. К сожалению, Вильчек эти книги не называет. Но и те, которые названы, говорят о многом. Энциклопедический труд Валерия Максима, римского писателя и мыслителя времен Августа и Тиберия, — «Достопамятные деяния и изречения»: девятьсот шестьдесят семь историй, исторических анекдотов в точном смысле этого термина — давал возможность ориентироваться в античной истории. Правда, отношение Алексея к этой стороне царской власти было, как мы увидим, отнюдь не простым.
Из трех названных историко-политических сочинений, рекомендованных воспитателями наследнику, для нас интереснее всего знаменитый трактат испанского политика XVII века Диего Сааведры Фахардо «Изображение христиано-политического властелина», как переводили его название в России в XVIII веке. Гюйссен включил этот трактат, наряду с основополагающими политико-юридическими трактатами Гуго Гроция и Пуфендорфа, в программу образования Алексея, утвержденную Петром еще в 1703 году. Здесь, кстати, стоит исправить распространенное заблуждение, с которым приходится постоянно сталкиваться. Например, в серьезном и полезном исследовании, где, в частности, рассматривается деятельность Гюйссена в качестве наставника царевича-наследника, говорится: «Насколько был реализован план, можно лишь догадываться, ведь Г. Гюйссен находился при Алексее незначительное время, после чего исполнял другие поручения Петра I…»[19] Пребывание Алексея в Кракове в 1710 году, когда в течение нескольких месяцев Гюйссен ежедневно виделся и беседовал с царевичем, направляя его занятия, совершенно выпало из поля зрения историков.
В эти месяцы наставник явно старался наверстать упущенное. Вполне вероятно, что среди рекомендованных Алексею книг снова возникли труды Гроция и Пуфендорфа, в 1703 году включенные в обширную программу. Но Алексей недаром «усердно штудировал» именно двадцать четыре главы сочинения Сааведры. Весьма существенно то, что рукопись трактата в двух переводах хранилась в библиотеке князя Дмитрия Михайловича Голицына, будущего автора первой русской конституции 1730 года, который Алексею сочувствовал и, будучи тогда киевским губернатором, снабжал царевича книгами и переводами, сделанными монахами Киево-Печерской лавры. На основании своих наблюдений над бытом испанского двора, в частности времен жестокого и коварного Филиппа IV, Сааведра объясняет властителю, какие опасности подстерегают его во взаимоотношениях с окружающим политическим миром.
Но смысл трактата Сааведры был гораздо шире, а роль в самовоспитании Алексея значительнее, чем просто руководство по самосохранению и удержанию власти. Очевидно, что трактат Сааведры отвечал еще не до конца оформленным представлениям наследника российского престола о достойном стиле правления. Тогда понятно это «штудирование» текста, то есть стремление осознать его ведущую идею, фундаментальный смысл. Сааведра как политический мыслитель принадлежал к традиции «антимакиавеллистов», которые «опровергали Макиавелли, стремясь доказать, что государь может успешно следовать универсальной христианской добродетели. Антимакиавеллисты старались примирить моральные максимы с политической эффективностью.
Волынского…» цитирует фрагменты из непубликовавшегося перевода трактата Сааведры, сделанного, скорее всего, уже после гибели Алексея Феофаном Прокоповичем. Перевод был посвящен Петру и поднесен ему с ясной назидательной целью. Будучи сам изощренным интриганом, Прокопович прекрасно понимал трезвый смысл поучений Сааведры: «Не всегда ведь стоит уповать князю на получаемое себе от других видимое чествование и поклонение: потому что притворство обыкновенно и внешний облик от внутренней сущности нередко отличается. Все хитро ищут погибели незлобивого властелина, считающего, что все вокруг к нему испытывают приязнь. Если же и нужно притворное незнание чужой враждебности, то это больше прилично слугам, нежели господам, потому что такое незнание происходит иногда от властолюбия, иногда же от страха, а ни то, ни другое не прилично владыке.
Если же ты должен опасаться притворства, веди себя разумно, а не с бесчестным молчанием. Потому что все всегда ненавидят тайную хитрость. Напротив же, непосредственный и откровенный способ действия, соединенный с некоторым чистым добром, всеми любим и всем приятен». Мне также говорили, что он боязлив и мнителен, любая мелочь вызывает у него подозрение, как если бы против него все время что-то замышлялось…» Мы помним его письмо, где Алексей прямо говорит отцу, что его, Петра, неудовольствие есть следствие враждебной интриги. Нервная рефлексия свидетельствует о крайней неуверенности в своем положении и ощущении неминуемой опасности.
Возможно, Алексей уже знал что-либо относительно попыток Екатерины и Меншикова восстановить против него мнительного Петра. И, скажем, следующий текст Сааведры выглядел для него как точное описание угрожающей ситуации: «Многие, желающие получить некую честь для подобных себе и своих сторонников, укоряют других, которые занимают это место, а своих сторонников тщательно хвалят, но как незнакомых себе, чтобы, так одних свергнув, этих вознести без подозрений. Другие же, желая скрыть свою вражду, эту самую вражду как сорняки сеют в сердца людей и даже самого князя побуждают на гнев к своим соперникам. Такою хитростью другие в первую очередь обольщают слуг — тех, кто пользуется наибольшим расположением князя, — чтобы так потом и самого князя можно было обольстить. Другие же внимательно наблюдают, кем владыка был укорен, и тогда поощряют его на месть: не имея возможности победить соперников своей силой, они используют княжеский гнев как оружие.
Главное, мы получили выразительный и объективный портрет нашего героя, сделанный заинтересованным, но непредвзятым свидетелем. Некоторые замечания Вильчека достойны особого внимания. Например, сообщение о том, что по утрам Алексей ежедневно делает какие-то записи. К сожалению, содержание их нам неизвестно, но сам факт свидетельствует о сосредоточенной умственной работе и стремлении оформить свое миропредставление, которое возникало под влиянием углубленного чтения и бесед с людьми образованными и опытными. Чрезвычайно важно свидетельство Вильчека о том, что Трубецкой, доверенный человек Петра, приучает Алексея «как единственного наследника к мысли о власти».
И наконец, финальный пассаж: «Те, кто обратится к нему с добрыми намерениями, кто готов будет признать его достойную сущность, могут не сомневаться в том, что царевичу присущи здравый смысл и государственный склад ума и тем самым он удовлетворяет всем требованиям, которые могут быть к нему предъявлены». Предъявлены, разумеется, как к будущему главе государства. Можно, конечно, усомниться в основательности этого вывода, но не будем забывать, что дипломат Вильчек наблюдал многих европейских государей и вершителей судеб Европы, а его вывод сделан на основании многомесячных вдумчивых наблюдений и бесед с Алексеем и его спутниками. И цель его была вполне конкретная: определить возможности Алексея как государственного человека, с которым, скорее всего, придется иметь дело имперскому двору. И происходило это в условиях, идеальных для подобного эксперимента.
Она ему не нравилась, но выбор был сделан Петром из соображений политических. Так была заложена традиция женитьбы наследников русского престола на немецких принцессах. Брачный договор был подписан 19 апреля 1711 года, а 14 октября сыграли свадьбу. Ее сестра в это время была супругой наследника императора Священной Римской империи германской нации, находящейся в постоянной войне с Турцией, стратегическим противником Московского государства, а затем и России. Велась многолетняя сложная дипломатическая работа, результатом которой виделся союз Вены и Москвы против Стамбула.
И в своем смертельном противостоянии со Швецией Петр был крайне заинтересован иметь императора если не военным союзником, то хотя бы доброжелателем. И если бы в 1711 году Петр относился к Алексею так, как он декларировал это в письме 1715 года, то вряд ли он стал так упорно добиваться этого династического брака, укреплявшего положение Алексея. Забегая вперед, уместно вспомнить еще одно принципиальное обстоятельство. Как мы знаем, европейские дипломаты внимательнейшим образом следили за всем, что происходило в окружении царя, в том числе и в его семейном кругу. Не в последнюю очередь их интересовало положение царевича-наследника, который в любой момент мог оказаться царствующей персоной.
Одной из деятельных и влиятельных фигур европейской политической жизни был в это время знаменитый философ и ученый Готфрид Вильгельм Лейбниц, который претендовал на роль советника Петра и существенно повлиял на ту модель управленческой структуры, которую в последние годы царствования создавал царь. Мечтой Лейбница было возглавить процесс просвещения «варварской» России. Задумывался он и о возможности политического влияния на Петра, в частности в сфере межгосударственных отношений. Смерть такой достойной принцессы, как супруга царевича, тронула всех, кто умеет ценить добродетель, украшенную высоким саном. Но разумеется, что в возрасте царевича, как бы глубоко он ни чувствовал своей потери, нельзя подражать горлицам и что он будет поставлен в необходимость жениться во второй раз для упрочения своего рода.
Об этом подумали при известном дворе, где есть протестантская принцесса, красивая, умная, богатая наследница, через которую можно было бы сделаться членом могущественного союза. Одно лицо, принадлежащее к этому двору, пожелало, чтобы я расследовал почву…»[24] Лейбниц писал это через месяц после смерти Шарлотты и вручения рокового «Объявления». Гюйссен ответил Лейбницу, но, к великому сожалению, письмо его не сохранилось. Можно только гадать, какой влиятельный двор и какую протестантскую принцессу имеет в виду Лейбниц. Но не в этом главный для нас смысл этой переписки.
Ясно, что европейские дипломаты не подозревали, несмотря на свои надежные источники, о всей серьезности конфликта между царем и наследником и реальном положении Алексея. Иначе они немедленно оповестили бы свои правительства, а сведения такого рода распространялись стремительно. Но, судя по письму Лейбница, Алексей в этот момент воспринимался в Европе как законный и естественный наследник российского престола, будущий владыка мощного и небезопасного для соседей государства. Надо запомнить, что в конце 1715 года даже самые осведомленные наблюдатели не подозревали о глубине кризиса в российских верхах, чреватого катастрофическими последствиями. А это означает, что ситуация развивалась стремительно и неожиданно.
Немедленно после свадьбы Алексей получает новое и весьма ответственное задание. В 1712 году планировалось вступление крупных контингентов русских войск в Померанию, находившуюся под властью шведов, и, соответственно, необходимо было обеспечить экспедиционный корпус продовольствием. Алексей должен был отправиться в Польшу и возглавить эту операцию. Понимая, насколько это тяжелое чтение для читателя-непрофессионала, я тем не менее привожу эту инструкцию целиком, поскольку она дает ясное представление о масштабе и многосложности задачи, выполнение которой должен был обеспечить Алексей, представляя своего отца в его «небытии в Польше»: 1. Збирать магазейны; устроивать по рекам, обеим Вартам и протчим, которыя тянут в Померанию, а именно на 30 000 ч[еловек] на 6 месяцов по сему: по два фунта хлеба, по пол фунта мяса которое мясо надобно или салить или сушить.
А буде оное непрочно будет в лета, то взять лутше маслом по четверти фунта на день человеку, круп четверть четверика на месяц, соли фунт на неделю ч[еловеку]. И для сего надлежит устроить камисаров как своих, так и польских, и перво универсалы послать с сроком, смотря по местам: однакож чтоб конечно все собрано было в указных местах в первых числах марта, а по нужде и в последних, а потом посылать на экзекуцию афицеров и салдат. Под оные магазейны надобно приготовить платов и судов, чтоб при первом вскрытии воды возможно оное сплавить к Штетину сей магазин, кроме того числа, которой ныне, в осень, отпуститца с корпусом Боуровым. Для сего магазиину употреблять драгун, которыя оставлены будут от корпуса Боурова, а над их офицерами всегда посылать офицеров от гвардии. И напред пред посылкою всем офицерам сказать: ежели хто чрез указ возмет что у поляков, то кажнен будет смертью.
И чтоб все тот указ подписали, дабы нихто неведением не отговаривался. А хто сие преступит и от кризрехта[25] обвинен будет, то без всякого пардона экзекуция чинить и самому накрепко при тех крисрехтах смотреть, дабы фальши не было. Сию экзекуцию совершать, не отписываясь до полковника. А буде полковник или выше кто то учинит, таких по осуждению крисрехта держать за караулом и писать к нам. Где будут в Польше зимовать лошади и абозы как Боуровой, так и Флюковой каманды, то в тех местах також накрепко смотреть, чтоб чрез указ ничего не делали под таким же смертным штрафом, и для того выбрать камисаров из наших же полков пока от генерала-понеплетенцияра[26] камисары присланы будут , чтоб оныя смотрели над драгунскими людьми и абозы, и чтоб к обозам драгун отнюдь не брали.
При том же надобно смотреть, чтобы для людей и лошадей на пропитание квартиры были довольные, безобидно от протчих войск. На залоги и командированье и в протчия посылки отнюдь без подписи твоей руки ни одного человека не посылать под такою же казнью. Самому надлежит быть в Тарунь для сего дела в половине ноября. Если вчитаться в этот текст, то станет ясно, что речь идет не только о заготовке провианта — что само по себе достаточно хлопотно и ответственно, если учесть масштабы задачи, — но и вообще о контроле за поведением войск. Поляки как союзники были ненадежны, но необходимы, и от поведения русских войск очень многое зависело.
В обязанности Алексея входила и постройка плотов и судов для весенней транспортировки припасов в Померанию. Царевичу даны были огромные полномочия. Ни одна акция не должна была совершаться без письменного приказа за его подписью — под угрозой смертной казни. Он получает право утверждать смертные приговоры военного суда, «экзекуцию совершать, не отписываясь до полковника» и даже до генерала, арестовывать и запрашивать мнение царя. В его подчинении оказываются два прославленных военачальника — князь Василий Владимирович Долгоруков и князь Михаил Михайлович Голицын, представители знатнейших родов.
Польский период — высшая точка в государственной карьере Алексея. Комментируя инструкцию Петра царевичу при назначении его в Польшу, составители одиннадцатого тома «Писем и бумаг императора Петра Великого» сформулировали принципиально важное соображение: «Оставляя царевича Алексея Петровича в Польше и поручая ему руководство организацией продовольственных магазинов, Петр I надеялся с его помощью предотвратить злоупотребления при сборе провианта. Долгорукий и М. Голицын должны были находиться при царевиче и помогать ему. Царевич пробыл в Познани до весны 1712 г.
Полякам оставлю я сына своего, и чтоб к[оролевское] в[еличество] изволил в том ему помочь». Участию Алексея в столь необходимом деле для реализации военных планов, как заготовка провианта для армии, Петр придавал серьезнейшее значение. В сложившейся после Прутского поражения международной ситуации ему, как мы знаем, необходимо было сохранить союз с поляками, и Алексей оказывается гарантом гуманного отношения русского командования к населению Познани. Чтобы понять всю сложность задачи, вставшей перед царевичем, заглянем в переписку Петра. Доношу вашему величеству.
Афицеры нашево полку пишут до государя царевича, поляки в провиянте отказывают и давать не хотят, о вышеписанном пространно писал до вашего величества сын ваш его высочество. Гетман Синявский и примас каковы письма писали до государя царевича, посланы до вашево величества. Синявский в Краковское воеводство писал и в другие места, давать провиянту не велел. А сурово поступать в зборе провиянту без указу вашего величества опасно для нынешнево случея турецково. Многожды до вашего величества о сем я доносил чрез писма, единово указу не получил.
А хотя б силою у поляков брать провиянт и на экзекуцию посылать неково. В пунктах от вашего величества предложено государю царевичу посылать боуровой команды драгун. Сверх розсылок всево у брегадира Шереметева у лошадей осталось с неболшим четыреста человек и те болшая половина рекруты без мундиру и у многих ружья нет. А лошадей драгунских с лишком пять тысеч. Лейб-регимент определен вашего величества указом Юсупову.
А когда отец хватился, было уже поздно, и все усилия перевоспитать сына привели лишь к тому, что тот убежал за границу. На следствии, начатом по его возвращении, выяснилось, что вместе с немногими приспешниками Алексей с нетерпением ожидал смерти царя и готов был уничтожить все сделанное им. Суд сенаторов и высших сановников вынес виновному в измене смертный приговор, ставший своеобразным памятником принципиальности Петра I. Нетрудно заметить, что изложенная версия слишком схематична, чтобы быть похожей на правду. Скорее, она напоминает те наспех сконструированные объяснения, что в пропагандистских целях создаются «по горячим следам событий» и оказываются порой удивительно живучими. Чем же в действительности был вызван конфликт царя-преобразователя с собственным сыном и наследником?
Нелюбимое чадо Алексей родился в подмосковной царской резиденции — селе Преображенском 18 февраля 1690 года, через год с небольшим после свадьбы царя и его первой жены Евдокии Лопухиной. Ему было лишь два года, когда у Петра начался роман с дочерью торговца Анной Монс, с которой он познакомился в Немецкой слободе, и всего четыре — когда тот окончательно оставил Евдокию. Вот почему детские годы мальчика прошли в обстановке, далекой от тихого семейного счастья. А в 1698 году он фактически лишился матери: Петр, вынужденный прервать поездку по Европе из-за известия о стрелецком бунте, вернулся в Москву необычайно раздраженным и, помимо прочего, немедля отослал жену в Суздальский Покровский монастырь, приказав постричь ее в монахини. Воспитанием Алексея занялась тетка царевна Наталья Алексеевна, которую он не особенно любил. В качестве учителей к царевичу были приставлены Никифор Вяземский и немецкие воспитатели: сначала Мартин Нейгебауэр, а затем Генрих Гюйссен, общий же надзор за ними должен был осуществлять назначенный обер-гофмейстером любимец царя Александр Меншиков.
Впрочем, светлейший князь не слишком обременял себя непривычными обязанностями. Известно, что наследник получил неплохое образование, хорошо знал немецкий и французский языки, латынь, очень любил читать. В 1704 году четырнадцатилетний юноша был вызван отцом в армию и наблюдал за осадой и штурмом Нарвы. Я сегодня или завтра могу умереть; но знай, что мало радости получишь, если не будешь следовать моему примеру… — заявил сыну Петр. Что могло вызвать такую отповедь? Отсутствие у сына интереса к военному делу?
Промелькнувшая вдруг неприязнь к тем, кто окружал Петра? Отношениям Алексея с отцом катастрофически не хватало теплоты, зато в них было более чем достаточно обоюдных подозрений и недоверия. Петр внимательно следил за тем, чтобы Алексей не имел контактов с матерью. Царевич же постоянно опасался слежки и доносов. Этот неотступный страх стал почти маниакальным. Так, в 1708 году, во время шведского вторжения, Алексей, которому было поручено наблюдать за подготовкой Москвы к обороне, получил от отца письмо с упреками в бездействии.
Реальной же причиной недовольства царя, скорее всего, был визит Алексея в монастырь к матери, о котором тут же донесли Петру. Царевич немедленно обращается за помощью к новой жене и к тетке царя: «Катерина Алексеевна и Анисья Кирилловна, здравствуйте! Прошу Вас, пожалуйте, осведомясь, отпишите, за что на меня есть государя-батюшки гнев: понеже изволит писать, что я, оставя дело, хожу за бездельем; отчего ныне я в великом сумнении и печали». Подавленная воля Спустя еще два года царевич был отправлен в Германию — учиться и одновременно подбирать подходящую матримониальную «партию» среди иностранных принцесс. Из-за границы он обращается к своему духовнику Якову Игнатьеву с просьбой найти и прислать ему для исповеди православного священника: «И изволь ему сие объявить, чтоб он поехал ко мне тайно, сложа священнические признаки, то есть обрил бороду и усы… или всю голову обрить и надеть волосы накладные, и немецкое платье надев, отправь его ко мне курьером… и вели ему сказываться моим денщиком, а священником бы отнюдь не назывался…» Чего боится Алексей? Дело в том, что отец поощряет доносительство и не склонен считаться даже с тайной исповеди, поскольку считает «интересы государства» выше любых священных таинств.
В голове же у царевича много мыслей совсем не благообразно-сыновних.
Царевича приговорили к смертной казни. Официальная версия гласит, что он скончался от апоплексического удара, ожидая своей участи в заключении. Альтернативные версии основаны на том, что царевич был убит по приказу Петра. Однако документальных данных этому нет, а разные варианты этой версии противоречат друг другу. Есть и предположение, что у Алексея в тюрьме обострился туберкулёз, которым он болел уже давно, и это стало причиной смерти. Известно, что царевич Алексей вёл жизнь довольно праздную. У него было немало учителей, которые пытались дать ему надлежащее образование и подготовку.
Однако учился царевич не особо хорошо; и когда ему предстояло выдержать серьёзный экзамен по геометрии в присутствии отца, он попытался выстрелить себе в руку из пистолета, чтобы избежать испытания. Не испытывая интереса к учению, точно так же он относился и к государственным делам.
дело Царевича Алексея, кратко
В результате выступлений против реформ и дела царевича Алексея произошло несколько событий: 1. Восстание староверов религиозной группы православных христиан в 1666-1671 годах. Процесс дискредитации царевича Алексея энергично продолжался в мемуарах европейцев и после его гибели. Дело царевича Алексея Во время правления Петра I не вся русская общественность одобряла его реформы. Анализируя круг чтения и интеллектуальные интересы царевича Алексея, американский историк Пол Бушкович пришел к выводу, что «борьба между Петром и его сыном происходила не на почве хрестоматийного конфликта между русской стариной и Европой. Дело царевича Алексея – крупный следственный акт начала XVIII века, выявивший государственную измену внутри царской семьи. Поступок царевича оценивается историками по-разному, исходя из кул. Дело царевича Алексея при Петре 1 таблица. вызвано резким ростом налогов и повинностей усиление произвола местных властей и офицеров гарнизона снижением денежного и хлебного. жалования солдатам. итог под влиянием Восстания Пётр приказал приостановить взимание.
Царевич Алексей - экспертиза нужна и мертвым, и живым.Что если он выжил?
Как проходило детство и юность царевича Алексея? Имя царевича Алексея, осужденного на смерть по приказу отца, царя Петра I, окружено массой домыслов и слухов. Царевич Алексей и его сёстры перед Россией ни в чём виноваты не были, но они стали заложниками своего происхождения.
дело Царевича Алексея, кратко
Тот решил жениться на брауншвейгской принцессе Софии-Шарлотте, которая, как он писал своему духовнику, «человек добр и лучше ее мне здесь не сыскать». Свадьба была отпразднована в Торгау в октябре 1711 г. В конце 1712 г. Алексей Петрович поехал по воле отца в Петербург. Трехлетнее пребывание за границей мало изменило царевича; по обвинению отца, он продолжал большую часть времени проводить с попами или бражничал с дурными людьми. В это время Алексей Петрович видел сочувствие к себе уже не только со стороны духовенства, но и некоторых князей Долгоруких и Голицыных , недовольных возвышением А. В 1714 г. В отсутствие царевича, 12 июля, родилась у него дочь Наталия, что успокоило царицу Екатерину Алексеевну, опасавшуюся рождения сына. Возвратившись в Петербург, Алексей Петрович стал хуже относиться к жене, которая узнала о сближении царевича с крепостной девкой его учителя Вяземского, чухонкой Афросиньей Федоровой.
Эта связь крайне порицалась официальной историографией, но М. Погодин отмечал большую и трогательную любовь, которую питал царевич к этой простой и некрасивой, в общем-то, девушке, приводя доклад Толстого: «Нельзя выразить, как царевич любил Евфросинью и какое имел об ней попечение». А вот в письмах Румянцева мелькает презрение красавца-гвардейца к наследнику, обожающему простую и некрасивую девку. Рождение внука побудило Петра письменно изложить все причины недовольства своего царевичем. Заканчивалось письмо угрозой лишить сына наследства, если он не исправится: «Ежели же ни, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу: воистину исполню, ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный». Письмо очень опечалило Алексея Петровича, и он обратился за советом к друзьям. Три дня спустя он подал отцу ответ, в котором сам просил лишить его наследства.
Раб ваш и непотребный сын». Петр остался недоволен тоном царевича, который ссылается на свою неспособность и ничего не говорит о неохоте что-либо делать, и не поверил его отказу от наследства, велел возвращаться, чтоб был перед глазами: «… ибо я вижу, что только время проводишь в обыкновенном своем неплодии». Петр всерьез опасался, что монашество сына может оказаться уловкой, и существуют свидетельства, что друг царевича Кикин как-то раз образно выразился, что клобук «не гвоздем на голове прибит». В конце сентября 1716 г. Алексей Петрович получил письмо, в котором Петр требовал ответа, намерен ли он приняться за дело или хочет поступить в монастырь. Тогда царевич привел в исполнение свое давнишнее намерение и бежал за границу; по совету Меншикова он взял с собой Афросинью, чем, конечно, еще более прогневил отца. В ноябре Алексей Петрович явился в Вене к вице-канцлеру Шенборну и просил у цесаря защиты от несправедливости отца. Император собрал совет, и было решено дать царевичу убежище; с 12 ноября до 7 декабря он пробыл в местечке Вейербург, а затем был переведен в тирольский замок Эренберг, где скрывался под видом государственного преступника.
Несколько недель спустя после бегства Алексея Петровича из России начались розыски; русский резидент в Вене Веселовский получил от Петра приказание принять меры к открытию местожительства царевича. В начале апреля 1717 г. Веселовский передал императору Карлу VI письмо Петра с просьбой, если его сын находится в пределах империи, прислать его к нему «для отеческого исправления». Перед нескольким временем, получа от нас повеление, дабы ехал к нам, дабы тем отвлечь его от непотребного жития и обхождения с непотребными людьми, прибрав несколько молодых людей, с пути того съехав, незнамо куда скрылся, что мы по сё время не могли уведать, где обретается. Того ради просим вашего величества, что ежели он в ваших областях обретается тайно или явно, повелеть его к нам прислать, дабы мы его отечески исправить для его благосостояния могли... Вашего цесарского величества верный брат. Из Амстердама в 20-й день декабря 1716». Граф П.
Толстой, приехавший за ним с А. Румянцевым, обещал выхлопотать разрешение жениться на Афросинье и жить в деревне. Это обещание ободрило царевича, а письмо Петра от 17 ноября, в котором он обещал простить его, совершенно успокоило и обнадежило в счастливом исходе дела: «… того б ради послушал нашего родительского увещания, возвратился к нам, а мы ему тот поступок простим и примем его, паки в милость нашу, и обещаем его содержать отечески во всякой свободе и довольстве, без всякого гнева и принуждения. Буде же к тому весьма он не склонится, объявить ему именем нашим, что мы за такое преслушание предадим его клятве отеческой и церковной... Они встретились с царевичем, обещали отцово прощение, подкупили всех вокруг, вплоть до вице-короля Неаполя, запугали Алексея, что непременно будет убит, если не вернется, запугали и уговорили повлиять на царевича его любовницу Евфросинью. Наконец, все австрийские власти были запуганы угрозою военного вторжения войск Петра — и в результате 4 октября 1717 г. Алексей пишет отцу: «Всемилостивейший государь батюшка!.. Надеяся на милостивое обещание ваше, полагаю себя в волю вашу, и с присланными от тебя, государь, поеду из Неаполя на сих днях к тебе, государю, в Санктпитербурх.
Всенижайший и непотребный раб и недостойный называться сыном Алексей». На последней австрийской станции их все же догнал посланец Карла VI, чтобы в последний раз уяснить, добровольно ли возвращается царевич. Толстой был недоволен этим допросом, отвечал холодно. Алексей подтвердил, что возвращается добровольно... Ему было обещано прощение и дано разрешение после отречения вести частный образ жизни в своих имениях. Однако сразу же после отречения от престола царь потребовал от сына назвать имена людей, которые ему помогали и сочувствовали. В обнародованном манифесте об отречении прощение царевича ставилось в зависимость от того, назовет ли Алексей имена своих сторонников. После тайной беседы отца с сыном начались аресты.
В застенках Тайной канцелярии оказалось более 130 человек, многие из которых входили в знаменитую плеяду «птенцов гнезда Петрова». В начале февраля 1718 г. Кикина, некогда одного из любимцев Петра I, адмиралтейц-советника Санкт-Петербургского адмиралтейства.
Румянцевым долго прочесывал владения австрийского императора, пока, наконец, не обнаружил беглеца в Италии, под Неаполем. Умело разжигая чувство вины царевича, обещая ему — от имени Петра I — безусловное прощение в случае явки с повинной, Толстой сумел выманить царевича в Россию. Вот уж кто оказался предателем, так это любовница царевича — Ефросинья, простая крепостная девушка, которую Алексей полюбил и увез с собой в эмиграцию. Она помогала Толстому сломить волю царевича, погасить его страх и заманить в западню. В материалах Тайной канцелярии сохранилась краткая запись, сделанная уже потом, несколько лет спустя после гибели царевича.
Ефросинья получила на свадьбу с неизвестным нам человеком две тысячи рублей… из денег покойного царевича. По тем временам это была огромная сумма денег, и это были иудины сребреники. Легенды и слухи Как погиб царевич Алексей Обстоятельства смерти царевича навсегда останутся тайной. Сохранилось письмо, приписываемое одному из ближайших сподвижников Петра I генералу А. Румянцеву, который описывает казнь царевича, совершенную по прямому приказу Петра в Трубецком бастионе. И хотя подлинность этого письма ставится под сомнение, оно содержит ряд весьма правдоподобных деталей: «Тогда мы, елико возможно, тихо перешли темные упокои и с таким же предостережением дверь опочивальни царевичевой отверзли, яко мало была освещена от лампады, пред образами горящей. Обаче иначе. По суду знатнейших людей земли Русской, ты приговорен к смертной казни за многия измены государю, родителю твоему и отечеству.
В руци твои предаю дух мой! Упокой душу раба твоего Алексея в селении праведных, презирая прегрешения его, яко человеколюбец! А как то совершилося, мы паки уложили тело царевича, яко бы спящаго и, помолився Богу о душе, тихо вышли».
Решив, что он не получит помощи от Карла VI, и страшась возвращаться в Россию, Алексей обратился к шведскому правительству с письмом с просьбой о помощи. Но данный шведами ответ они обязались предоставить царевичу армию для возведения на престол запоздал, и П. Толстой посулами и угрозами 14 октября добился от Алексея согласия на возвращение. Дело царевича После возвращения за бегство и деятельность во время заграничного пребывания Алексей был лишён права на престолонаследие, причём он дал клятву об отказе от престола в пользу Петра Петровича в присутствии отца, высших сановников и высшего духовенства. При этом ему объявлялось прощение на условии признания совершённых проступков. На следующий день началось следствие, порученное Тайной канцелярии и возглавленное Толстым. Алексей в показаниях старался изобразить себя жертвой окружения и перевести всю вину на приближённых.
Окружавшие его лица были казнены, однако это не помогло Алексею — Ефросинья дала показания, изобличавшие Алексея во лжи. Были обнаружены попытки связаться с Карлом XII. Алексей на очной ставке подтвердил показания любовницы, хотя не сказал ничего о связях со шведами.
Вопрос о наследнике таким образом остался открытым. Петр имел дочерей от второго брака: Анну и Ели завету, и внука Петра, сына царевича Алексея этот принц родился в 1715 п. В 1722 г.
Петр I издал указ о престолонаследии, в котором оставлял за собой право передать российский трон тому, кого он сам выберет. Феофан Прокопович в трактате «Правда воле монаршей» оправдывал это решение, доказывая, что Россия выигрывает от того, что царь теперь может избрать в преемники умнейшего и достойнейшего из претендентов. Императорский титул. В 1721 г. Новый императорский титул Петра признала Ев- ропа. Так, с 1721 г.
Россия стала империей. Понравилась статья?